Сервантес Мигель Де - Славный рыцарь Дон-Кихот Ламанчский. Часть первая

y">  

   "Но вопреки пренебреженью,

   Уму наперекоръ,

   Надежды вѣрилъ я внушенью,

   Ея я видѣлъ взоръ.

  

   "Тебѣ таить любовь въ молчаньи

   Стыдъ дѣвич³й велѣлъ;

   Постигнувъ то, я въ упованьи,

   Что счастье - мой удѣлъ.

  

   "Когда простое увѣренье

   Въ любви - права даетъ,

   Ужели къ цѣли обхожденье

   Мое не приведетъ?

  

   "Взгляни на мой нарядъ привычной,

   Какъ онъ преображенъ!

   И въ праздники и въ день обычный

   Кого-бъ не скрасилъ онъ?

  

   "Нарядъ съ любовью неизмѣнно

   Рука съ рукой идетъ;

   Меня наряднымъ непремѣнно

   Всегда твой взоръ найдетъ.

  

   "Оставилъ танцы для тебя я

   И только въ честь твою,

   Когда луна взойдетъ, с³яя,

   Передъ окномъ пою.

  

   "О всѣхъ хвалахъ мной расточенныхъ

   Зачѣмъ упоминать?-

   О дѣвахъ ими огорченныхъ

   Довольно разсказать.

  

   "Тереза Берроваль сказала,

   Услышавъ разъ меня:

   "Глупецъ, стыдись! богиней стала

   "Мартышка для тебя.

  

   "Ну, чѣмъ нашелъ ты восторгаться?

   "Ну, чѣмъ обвороженъ?

   "На ней, не трудно догадаться,

   "Румяна и шиньонъ".

  

   "Я возразилъ. Она озлилась

   И брата позвала.

   Межъ нами ссора приключилась;

   Концомъ дуэль была.

  

   "Олалья, вѣрь! не увлеченье

   Мою волнуетъ кровь -

   Прими свободы приношенье

   И вѣчную любовь.

  

   "Пусть церковь узами святыми

   Сердца соединитъ

   И насъ молитвами своими

   На бракъ благословитъ.

  

   "Когда откажешь мнѣ,- клянуся

   Святымъ всѣмъ для меня!-

   Уйду и раньше не вернуся,

   Какъ капуциномъ, я" *).

   *) Этотъ и слѣдующ³е переводы стиховъ принадлежатъ М. О.

  

   Пастухъ пересталъ пѣть. Донъ-Кихотъ сталъ было просить его спѣть еще что-нибудь, но Санчо Панса не далъ на это своего соглас³я, чувствуя больше расположен³я ко сну, чѣмъ къ слушанью пѣсенъ. - Ваша милость,- сказалъ онъ своему господину,- лучше бы вы теперь поискали себѣ пр³юта для ночлега, а то этимъ добрымъ людямъ послѣ ихъ дневной работы не годится проводить ночи въ пѣн³и. - Понимаю тебя, Санчо,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ,- и безъ труда замѣчаю, что послѣ сдѣланныхъ тобою посѣщен³й мѣха, тебѣ сонъ нужнѣе, чѣмъ музыка.

   - Слава Богу! - произнесъ Санчо,- никто изъ насъ не побрезговалъ.

   - Не спорю,- возразилъ Донъ-Кихотъ,- такъ устраивайся себѣ, гдѣ и какъ тебѣ будетъ угодно; людямъ же моего зван³я приличествуетъ болѣе бодрствовать, чѣмъ спать. Однако было бы хорошо, Санчо, еслибы ты показалъ мнѣ ухо, которое, право, заставляетъ меня страдать болѣе, чѣмъ нужно". Санчо хотѣлъ повиноваться, но одинъ изъ пастуховъ, увидавъ рану, просилъ Донъ-Кихота не безпокоиться и сказалъ ему, что онъ знаетъ лѣкарство, которое ее скоро излѣчитъ. Сорвавъ затѣмъ нѣсколько листьевъ розмарина росшаго тамъ въ изобил³и, онъ пожевалъ ихъ, смѣшалъ съ небольшимъ количествомъ соли и, приложивъ крѣпко и привязавъ этотъ пластырь къ уху, сталъ увѣрять, что ни въ какомъ другомъ лѣкарствѣ нѣтъ надобности. Это, въ самомъ дѣлѣ, оказалось вѣрнымъ.

  

   Въ это время пришелъ другой парень изъ тѣхъ, которые отправились въ деревню за провиз³ей. - Товарищи,- сказалъ онъ,- знаете-ли, что случилось въ нашей мѣстности? - Почемъ-же мы можемъ знать? - отвѣчалъ одинъ изъ нихъ. - Ну, такъ знайте,- снова заговорилъ пастухъ,- что сегодня утромъ умеръ извѣстный Хризостомъ, студентъ-пастухъ, и говорятъ, что умеръ отъ любви къ этой проклятой Марселлѣ, дочери богача Гильермо, которая бѣгаетъ по нашимъ лугамъ въ одеждѣ пастушки. - Къ Марселлѣ, говоришь ты? - спросилъ одинъ изъ пастуховъ. - Къ ней самой, говорю я тебѣ,- отвѣчалъ парень.- И всего лучше то, что онъ въ своемъ завѣщан³и велитъ похоронить себя, точно мавра, посреди полей и, именно, у подошвы утеса, гдѣ ключъ Пробковаго дерева; потому что, какъ говорятъ въ народѣ (увѣряютъ, будто-бы онъ самъ это высказывалъ), на этомъ самомъ мѣстѣ онъ въ первый разъ увидалъ ее. Онъ приказываетъ еще кое-что, чего, какъ говорятъ члены нашего аббатства, непристойно и не слѣдуетъ исполнять, такъ какъ слишкомъ отзывается язычествомъ. Напротивъ, его лучш³й другъ, студентъ Амброз³о, подобно ему тоже надѣвш³й пастушеское платье, говоритъ, что надо исполнить все безъ исключен³я и точь въ точь такъ, какъ распорядился Хризостомъ; по этому поводу въ деревнѣ сильное волнен³е. Но все-таки, всѣ говорятъ, что надо сдѣлать такъ, какъ хотятъ Амброз³о и всѣ его пр³ятели пастухи. Завтра съ большою торжественностью предадутъ его погребен³ю на томъ мѣстѣ, про которое я вамъ уже говорилъ; это будетъ любопытно посмотрѣть и, еслибы даже мнѣ не было надобности завтра возвращаться въ деревню, я все-таки непремѣнно пошелъ-бы туда. - Такъ же сдѣлаемъ и всѣ мы,- отозвались пастухи,- мы бросимъ жреб³й, кому оставаться стеречь козъ за другихъ. - Ладно, Педро,- сказанъ одинъ изъ нихъ,- но нѣтъ надобности прибѣгать къ бросан³ю жреб³я; я останусь за всѣхъ. Не думайте, что я хочу принести этимъ жертву или не чувствую любопытства; вовсе нѣтъ! а просто потому, что заноза, два дня тому назадъ воткнувшаяся мнѣ въ ногу, мѣшаетъ мнѣ ходить. - Тѣмъ не менѣе мы тебѣ благодарны",- отвѣтилъ Педро.

   Тогда Донъ-Кихотъ попросилъ Педро оказать ему, кто этотъ умерш³й и эта пастушка. Педро отвѣтилъ, что онъ знаетъ только, что умерш³й былъ молодымъ человѣкомъ изъ благороднаго и богатаго семейства, живущаго въ одномъ мѣстечкѣ въ этихъ горахъ; что онъ нѣсколько лѣтъ учился въ Саламанкѣ, по прошеств³и которыхъ онъ вернулся въ страну съ репутац³ей очень ученаго и начитаннаго. "Говорятъ,- добавилъ Педро,- что онъ въ особенности зналъ науку о звѣздахъ и все, что тамъ наверху, въ небѣ, дѣлаютъ солнце и луна; потому что онъ намъ точь въ точь предсказывалъ потемнѣн³я луны и солнца. - Затмѣн³я, мой другъ, а не потемнѣн³я,- прервалъ его Донъ-Кихотъ,- такъ называется внезапное помрачен³е этихъ двухъ большихъ свѣтилъ". Но Педро, не обращая вниман³я на подобные пустяки, продолжалъ свой разсказъ: "Онъ угадывалъ также, какой годъ будетъ урожайнымъ и какой - безъурожайнымъ. - Неурожайнымъ, хотите вы сказать, мой другъ,- прервалъ его снова Донъ-Кихотъ. - Неурожайнымъ или безъурожайнымъ, это - все одно,- отвѣтилъ Педро. - И вотъ, говорю я, слѣдуя его совѣтамъ, его родственники и друзья все богатѣли и богатѣли. Этотъ годъ, говорилъ онъ, сѣйте ячмень, а не пшеницу; этотъ вы можете сѣять горохъ, а не ячмень; въ слѣдующемъ году будетъ большой урожай для масла, а затѣмъ въ течен³е трехъ лѣтъ вы не соберете его ни одной капли. - Эта наука называется астролог³ей,- сказалъ Донъ-Кихотъ. - Не знаю, какъ она тамъ называется,- возразилъ Педро,- но знаю только, что онъ зналъ все это и много другихъ вещей. Наконецъ, не прошло нѣсколькихъ мѣсяцевъ со дня возвращен³я его изъ Саламанки, какъ въ одинъ прекрасный день его увидѣли бросившимъ свой длинный студенческ³й плащъ и одѣтымъ въ пастушеское платье и съ посохомъ въ рукѣ. Въ то же время и его большой другъ и товарищъ по учен³ю, Амброз³о, тоже нарядился пастухомъ, и забылъ вамъ сказать, что покойный Хризостомъ былъ большой мастеръ слагать пѣсни, а всѣ рождественск³я пѣснопѣн³я и представлен³я, играемыя нашими парнями на святкахъ, были сочинены имъ и всѣмъ очень нравилась. Когда въ нашей деревнѣ увидали двухъ студентовъ одѣтыхъ пастухами, то всѣ были очень удивлены и никто не могъ догадаться, что имъ вздумалось такъ нарядиться. Къ этому времени отецъ Хризостома уже умеръ и оставилъ сыну въ наслѣдство большое состоян³е въ видѣ движимаго и недвижимаго, кромѣ значительнаго числа крупнаго и мелкаго скота, и много наличными деньгами. Молодой человѣкъ остался полнымъ и единственнымъ хозяиномъ всего, и, по правдѣ сказать, онъ вполнѣ этого заслуживалъ, такъ какъ дѣлалъ много добра, былъ добрымъ товарищемъ и другомъ честныхъ людей и имѣлъ привлекательную наружность. Впослѣдстн³и узнали, что онъ перемѣнилъ свое платье единственно для того, чтобы бѣгать по слѣдамъ пастушк³й Марселлы, о которой вамъ уже говорили и въ которую бѣдный покойный Хризостомъ былъ влюбленъ.

   - Хотѣлось бы мнѣ теперь сказать вамъ, что за создан³е эта Марселла; потому что вамъ, можетъ быть и, даже, безъ сомнѣн³я, никогда не прядется услыхать ничего подобнаго, хоть проживите вы еще долѣе, чѣмъ старая Сарна. - Скажите Сарра,- возразилъ Донъ-Кихотъ, немогш³й выносить искажен³й пастуха. - Сарра или Сарна - почти все равно,- отвѣтилъ пастухъ,- если-же вы, господинъ, будете придираться ко всякому моему слову, то намъ не придется и въ цѣлый годъ окончить. - Но помилуй, мой другъ,- сказалъ Донъ-Кихотъ,- между Саррой и Сарной есть разница. Впрочемъ, продолжайте вашу истор³ю, я больше не стану васъ прерывать. - Надо вамъ сказать, дорогой мой господинъ,- снова заговорилъ пастухъ,- что въ нашей деревнѣ жилъ земледѣлецъ, по имени Гильермо, еще болѣе богатый, чѣмъ отецъ Хризостома; кромѣ его большого богатства, Богъ даровалъ ему дочку, мать которой умерла рождая ее на свѣтъ. Матъ ея была сажая уважаемая во всей окрестности женщина. Я какъ будто сейчасъ вяжу ея доброе лицо, свѣтлое подобно солнцу или лунѣ; за свое трудолюб³е и милосерд³е, мнѣ думается, она теперь въ другомъ м³рѣ покоится во славѣ Господа. Съ горя отъ смерти такой доброй жены вскорѣ умеръ и самъ Гильермо, оставивъ дочь свою Марселлу малолѣтнею и богатою на попечен³е ея дяди, священника и владѣльца прихода въ нашей мѣстности. Дѣвочка росла и, выростая, становилась такою красивой, что напоминала намъ свою мать. Та была очень красивой, а, все-таки, мног³е говорили, что дочка, современемъ будетъ еще красивѣе ея. И дѣйствительно, когда ей едва исполнилось четырнадцать-пятнадцать лѣтъ, никто, видя ее, не могъ не благословить Бога за то, что Онъ создалъ ее такою прекрасною; большинство-же влюблялось въ нее до безум³я. Дядя воспитывалъ ее съ большимъ старан³емъ и, насколько возможно, въ уединен³и; тѣмъ не менѣе, слухъ объ ея замѣчательной красотѣ такъ распространился, что мног³е молодые люди не только этой мѣстности, но даже на нѣсколько милъ въ окружности, просили ея руки и докучали дядѣ своими предложен³ями. Но онъ былъ, по истинѣ, добрымъ христ³аниномъ, и хотя желалъ бы пораньше выдать ее замужъ, но принуждать ее къ этому ни за что не хотѣлъ и поступалъ онъ такъ вовсе не изъ желан³я попользоваться ея состоян³емъ, которое должно было отойти отъ него вмѣстѣ съ выходомъ ея замужъ. За это много хвалили священника на вечеринкахъ, у насъ въ деревнѣ. А вы, конечно, знаете, господинъ странникъ, что въ такихъ маленькихъ мѣстностяхъ говорятъ обо всемъ и все пересуживаютъ, и будьте увѣрены, какъ увѣренъ въ томъ я, что священникъ долженъ быть сторицею добръ, чтобы заставить прихожанъ хорошо говорятъ о себѣ, въ особенности, въ деревняхъ. - Совершенно вѣрно,- воскликнулъ Донъ-Кихотъ,- но продолжайте, пожалуйста, ваша истор³я очень интересна и вы разсказываете ее очень мило.

   "Пусть Господь не лишитъ меня своей милости, вотъ что главное! - сказалъ Педро.- И нужно вамъ, кромѣ того, сказать, что дядя всегда сообщалъ племянницѣ о представляющихся парт³яхъ и разсказывалъ о.качествахъ каждаго сватающагося, заставляя ее рѣшать и выбирать по своему желан³ю; но она всегда отвѣчала, что еще не хочетъ выходить замужъ, такъ какъ она еще молода и чувствуетъ себя неспособной принять обязанности по хозяйству. Слушая эти извинен³я, казавш³яся ему основательными, дядя пересталъ ее торопить и стадъ ждать, пока она сдѣлается постарше и сама сумѣетъ выбрать себѣ человѣка по-сердцу; потому что, какъ онъ очень умно говорилъ, родители не должны устраивать жизнь своихъ дѣтей противъ желан³я послѣднихъ. Но вотъ въ одно прекрасное утро, неожиданно для всѣхъ, спѣсивая Марселла переодѣвается пастушкой, и, несмотря на уговоры своего дяди и сосѣдей, вмѣстѣ, съ другими дѣвушками деревни, отправляется въ поле и начинаетъ сама сторожить стадо; послѣ того, какъ она появилась со своею красотою передъ всѣмъ народомъ, то, не сумѣю вамъ сказать, сколько богатыхъ молодыхъ людей, изъ благородныхъ и крестьянскихъ семействъ, надѣли костюмъ Хризостома и отправились въ поле ухаживать за нею.

   Въ числѣ ихъ, вы уже знаете, былъ и нашъ покойникъ, который, какъ говорили, не любилъ, а обожалъ ее. Не думайте однако, что, начавъ такую свободную жизнь и освободившись отъ всякаго присмотра, Марселла сдѣлала, хотя бы по наружности, что-либо такое, что могло бы послужить въ ущербъ ея непорочности; напротивъ, она берегла свою честь съ такою строгостью, что изъ всѣхъ тѣхъ, которые ухаживали за ней и дѣлали ей предложен³я, никто не могъ и не можетъ ласкать себя хотя бы малѣйшею надеждою получить желаемое. Она не избѣгаетъ ни общества, ни разговора съ пастухами и обходится съ ними очень привѣтливо и благосклонно, но, какъ только кто-либо изъ нихъ вздумаетъ открыть ей свое намѣрен³е, хотя бы такое законное и чистое, каковъ бракъ, такъ сейчасъ же она спроваживаетъ его отъ себя и не позволяетъ къ себѣ приближаться ближе, какъ на разстоян³е мушкетнаго выстрѣла. Съ такимъ характеромъ она дѣлаетъ у насъ больше опустошен³й, чѣмъ сдѣлала бы сама чума, еслибы она здѣсь появилась; своею привѣтливостью и красотой она привлекаетъ къ себѣ сердца всѣхъ видящихъ ее, и они начинаютъ вскорѣ угождать ей и любить ее, своею же холодностью и презрѣн³емъ она приводитъ ихъ въ отчаян³е. И всѣ они въ одинъ голосъ громко называютъ ее неблагодарной и жестокой и другими подобными именами, которыя хорошо опредѣляютъ ее характеръ, если вы, господинъ, пробудете здѣсь нѣсколько дней, то вы услышите въ этихъ горахъ и лугахъ звуки жалобъ преслѣдующихъ ее, но отвергнутыхъ его ухаживателей.

   Недалеко отсюда есть мѣсто, гдѣ ростутъ двадцать большихъ буковъ, и между ними нѣтъ ни одного, на корѣ котораго не было бы написано и вырѣзано имя Марселлы; иногда надъ ея именемъ найдете вырѣзанную корону, какъ будто ея обожатель хотѣлъ сказать этимъ, что Марселла есть истинная царица красоты. Здѣсь вздыхаетъ одинъ пастухъ, тамъ изливается въ жалобахъ другой; здѣсь слышатся пѣсни любви, тамъ - стансы грусти и отчаян³я. Тотъ проводитъ цѣлую ночь подъ дубомъ или у подошвы скалы, и солнце застаетъ его погруженнымъ въ печальныя мысли и несомкнувшимъ своихъ мокрыхъ отъ слезъ рѣсницъ; другой, въ самый жарк³й часъ лѣтняго дня, растянувшись на горячемъ пескѣ, не перестаетъ вздыхать, моля жалости у неба. И тотъ, и другой, и всѣ проч³е покорены беззаботной, торжествующей прекрасной Марселлой. Всѣмъ намъ, знающимъ ее, любопытно знать, чѣмъ кончится ея гордость и кто будетъ тѣмъ счастливцемъ, которому удастся покорить такой суровый нравъ и овладѣть такою длиною красотою. Все, что я вамъ разсказалъ, совершенно вѣрно, какъ вѣрно, я думаю, и то, что разсказалъ намъ нашъ товарищъ по поводу смерти Хризостома. Вотъ почему, господинъ, я совѣтую вамъ присутствовать на его погребен³и: оно будетъ очень интересно, такъ какъ у Хризостома было много друзей; отсюда же до мѣста, гдѣ онъ завѣщалъ себя похоронить, менѣе одной полумили. - Я непремѣнно поѣду,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ,- благодарю васъ на удовольств³е, доставленное мнѣ разсказомъ такой интересной истор³и. - О, я не знаю,- возразилъ пастухъ,- и пловины приключен³й съ ухаживателями Марселлы; но, можетъ быть, завтра, по дорогѣ, мы встрѣтимъ какого-нибудь пастуха, который и разскажетъ намъ еще о чемъ-нибудь. Теперь-же вамъ бы хорошо пойти спать подъ крышу; потому что вечерняя роса можетъ оказаться вредной для вашей раны, хотя вамъ положено такое лѣкарство, что нечего бояться ухудшен³я".

   Санчо Панса, давно уже посылавш³й въ чорту пастуха и его болтовню, тоже сталъ настаивать, чтобы его господинъ шелъ спать въ хижину Педро. Донъ-Кихотъ пошелъ туда, но только съ тою цѣлью, чтобы, въ подражан³е поклонникамъ Марселлы, посвятить остатокъ ночи воспоминан³ямъ о своей дамѣ Дульцинеѣ. Что-же касается Санчо Панса, то онъ постарался поудобнѣе устроиться между Россинантомъ и своимъ осломъ и заснулъ, не какъ отвергнутый любовникъ, но какъ человѣкъ, съ полнымъ желудкомъ и помятыми боками.

  

   Заря только что начала восходить на высоты востока, когда пятеро изъ шести пастуховъ поднялись, позвали Донъ-Кихота и сказали ему, что, если онъ еще не покинулъ своего намѣрен³я идти смотрѣть любопытное погребен³е Хризостома, то они готовы его сопровождать. Донъ-Кихотъ, болѣе всего желавш³й этого, всталъ и приказалъ Санчо осѣдлать Россинанта и осла. Санчо проворно повиновался и, ни мало немедля, всѣ отправились въ путь.

   Не успѣли они сдѣлать и четверти мили, какъ, при поворотѣ дороги, увидѣли шестерыхъ пастуховъ, одѣтыхъ въ куртки изъ черныхъ кожъ; ихъ головы были увѣнчаны кипарисомъ и олеандромъ, въ рукахъ-же они держали здоровыя пальмовыя палки. Съ ними вмѣстѣ ѣхали верхомъ два господина, одѣтые въ прекрасный дорожный костюмъ, въ сопровожден³и трехъ пѣшихъ слугъ. Сойдясь вмѣстѣ, обѣ толпы вѣжливо привѣтствовали другъ друга и, взаимно освѣдомившись о цѣли путешеств³я, узнали, что всѣ направляются къ тому мѣсту, гдѣ должно происходить погребен³е; тогда они рѣшили держать путь вмѣстѣ. Одинъ изъ всадниковъ, обращаясь къ другому, сказалъ: "Мнѣ кажется, господинъ Вивальдо, мы не будемъ сожалѣть о томъ, что нѣсколько запоздаемъ благодаря этой церемон³и: она, вѣроятно, будетъ очень занимательной, если судить по тому, что намъ разсказали эти добрые леди о покойномъ пастухѣ и о жестокосердой пастушкѣ. - Я тоже думаю,- отвѣчалъ Вивальдо,- да, чтобы видѣть ее, я согласился бы запоздать не только на день, но даже на четыре дня".

   Донъ-Кихотъ спросилъ ихъ, что они слышали о Марсиллѣ и Хризостомѣ. Путешественникъ отвѣчалъ, что сегодня утромъ они встрѣтили этихъ пастуховъ и, видя ихъ въ такомъ траурномъ нарядѣ, спросили, по какому поводу они такъ одѣлись, тогда одинъ изъ пастуховъ разсказалъ имъ о красотѣ и жестокости пастушки по имени Марселлы, о множествѣ влюбленныхъ въ нее и о смерти этого Хризостома, на погребен³е котораго они отправлялись. Однимъ словомъ, путешественникъ повторилъ все то, что Педро уже разсказалъ Донъ-Кихоту.

   За этимъ разговоромъ послѣдовалъ другой. Всадникъ, называвш³йся Вивальдо, спросилъ Донъ-Кихота, что заставляетъ его путешествовать вооруженнымъ во время полнаго м³ра и въ совершенно спокойной странѣ. "Избранное мною зван³е и данные обѣты,- отвѣтилъ на это Донъ-Кихотъ,- не позволяютъ мнѣ ѣхать въ иномъ видѣ. Покой, сладкое бездѣйств³е, лакомая ѣда выдуманы для изнѣженныхъ придворныхъ; трудъ, заботы, оруж³е по праву принадлежатъ тѣмъ, которыхъ м³ръ называетъ странствующими рыцарями; я же имѣю честь быть членомъ, хотя и недостойнымъ и самымъ послѣднимъ, этого сослов³я.

   Услыхавъ так³я рѣчи, всѣ приняли его за сумасшедшаго; но чтобы еще болѣе въ этомъ убѣдиться и узнать хорошенько, какого рода было его помѣшательство, Вивальдо опять навелъ разговоръ на занят³я Донъ-Кихота и спросилъ его: что такое - странствующ³е рыцари?

   - Не приходилось-ли когда-нибудь вамъ, господа,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ,- читать хроники Англ³и, гдѣ разсказывается о славныхъ подвигахъ короля Артура, котораго мы, кастильцы, называемъ Артусомъ, и о которомъ предан³е, извѣстное во всемъ королевствѣ Англ³и, разсказываетъ, что онъ не умеръ, но былъ только чарами волшебниковъ обращенъ въ ворона и что современемъ Артуръ придетъ и снова приметъ свою корону и скипетръ - предан³е, сдѣлавшееся причиною того, что съ того времени ни одинъ Англичанинъ, какъ это достовѣрно извѣстно, ни за что не убиваетъ ворона? Такъ вотъ во времена этого добраго короля былъ учрежденъ славный рыцарск³й орденъ, названный орденомъ Круглаго стола, и въ это же время жили и любили другъ друга точь въ точь, какъ объ этомъ разсказывается, Ланселотъ и королева Женьевра, имѣвш³е своей повѣренной и посредницей почтенную дуэнью Квинтан³ону; ихъ любовь, вмѣстѣ съ дивнымъ рядомъ другихъ любовныхъ приключен³й и рыцарскихъ подвиговъ того-же героя, воспѣвается въ романсѣ, извѣстномъ всякому въ Испан³и: "Никто изъ рыцарей не былъ такъ хорошо принятъ дамами, какъ Ланселотъ по своемъ возвращен³и изъ Англ³и". Съ тѣхъ поръ этотъ рыцарск³й орденъ, не переставая, развивался и распространялся въ различныхъ частяхъ свѣта, и къ нему принадлежатъ так³е знаменитые своими высокими подвигами рыцари, какъ храбрый Амадисъ Гальск³й съ своими сыновьями и внуками до пятаго колѣна, а также мужественный Феликсъ-Марсъ Гирканск³й, превосходящ³й всѣ похвалы Тиранъ Бѣлый и, наконецъ, почти современный нашъ непобѣдимый рыцарь Донъ-Веланисъ Греческ³й. Вотъ, господа, что значитъ быть странствующимъ рыцаремъ и вотъ о какомъ рыцарскомъ орденѣ говорю я вамъ; и я, хотя и грѣшникъ, присоединился къ этому ордену и стараюсь поступать такъ, какъ поступали только что названные: мною рыцари.. Это вамъ объяснитъ, почему я странствую по этимъ пустынямъ, отыскивая приключен³я, съ твердымъ намѣрен³емъ броситься съ самое опасное предпр³ят³е, какое укажетъ мнѣ судьба, если только дѣло коснется помощи слабымъ и нуждающимся"^,.

   Эти слова окончательно убѣдили путешественниковъ въ томъ, что Донъ-Кихотъ не въ полномъ разумѣ и дали понять имъ, какого рода было его помѣшательство. Вивальдо - человѣкъ остроумный и веселаго права - желая позабавиться во время дороги, рѣшилъ датъ Донъ-Кихоту новый поводъ продолжать свои сумасбродныя рѣчи.

   - Мнѣ кажется, господинъ странствующ³й рыцарь,- сказалъ онъ ему,- что ваша милость принадлежите къ самому строгому ордену, какой только существуетъ на землѣ; если я не ошибаюсь, даже уставъ братьевъ картез³анцевъ не такъ стѣснителенъ.

   - Можетъ быть, и такъ-жe стѣснителенъ,- отвѣчалъ Донъ-Кихотъ,- но чтобы онъ былъ такъ-же необходимъ для м³ра,- въ этомъ я позволю себѣ сомнѣваться. По правдѣ говоря, солдатъ, исполняющ³й приказан³я начальника, дѣлаетъ не меньшее дѣло, чѣмъ этотъ начальникъ. Я хочу тѣмъ сказать, что монахи въ мирѣ и спокойств³и испрашиваютъ у неба блага для земли; мы-же, солдаты и рыцари, приводимъ въ исполнен³е то, о чемъ они упоминаютъ въ своихъ молитвахъ, и распространяемъ это благо среди людей, дѣйствуя мы подъ покровомъ отъ невзгодъ погоды, но подъ открытымъ небомъ, подвергаясь и палящимъ лучамъ солнца и леденящему холоду зимы. Мы министры Бога на землѣ и оруд³я его правосуд³я. Но, такъ какъ дѣла войны и всѣ друг³я, имѣющ³я къ нимъ отношен³е, могутъ исполняться только чрезмѣрнымъ трудомъ, потомъ и кровью, то отсюда слѣдуетъ, что сдѣлавш³е изъ нихъ свое призван³е совершаютъ дѣло неоспоримо большее, чѣмъ тѣ, которые мирно и безмятежно довольствуются испрашиван³емъ у Бога покровительства для слабыхъ и несчастныхъ. Отъ меня, конечно, далека мысль, будто-бы зван³е странствующаго рыцаря святѣе зван³я затворившагося въ монастырѣ инока; изъ испытываемыхъ мною лишен³й я хочу вывести только то заключен³е, что это зван³е влечетъ за собою больше труда, страдан³й и бѣдств³й и что избравш³е его чаще подвергаются голоду, жаждѣ, нищетѣ, нечистотѣ. Въ самомъ дѣлѣ, нельзя сомнѣваться въ томъ, что странствующ³е рыцари минувшихъ вѣковъ въ течен³е своей жизни испытали много печали и страдан³й; и если нѣкоторые изъ нихъ и достигали, благодаря мужеству своихъ рукъ, трона, то, право, онъ стоилъ имъ много пота и крови. Кромѣ того, и достигшимъ такого высокаго положен³я необходимо было покровительство волшебниковъ и мудрецовъ, безъ чего не исполнились бы ихъ желан³я и рушились бы ихъ надежды.

   - Таково-же и мое мнѣн³е,- возразилъ путешественникъ,- но одно смущаетъ меня въ странствующихъ рыцаряхъ, именно - когда имъ приходится отважиться на какое-нибудь большое и опасное приключен³е, то, въ эти минуты, они не вспоминаютъ Бога, чтобы поручить ему свою душу, что обязанъ дѣлать всяк³й добрый христ³анинъ въ подобномъ случаѣ; напротивъ, они поручаютъ себя своимъ дамамъ съ такимъ жаромъ обожан³я, какъ будто-бы онѣ были для нихъ Богомъ: это, по моему, отзывается язычествомъ. - Сеньоръ,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ,- этого невозможно уничтожить, и рыцарь, который поступалъ бы иначе, принесъ бы самому себѣ вредъ. Среди странствующаго рыцарства принято и стало обычаемъ, чтобы странствующ³й рыцарь, готовясь вступить въ бой въ присутств³и своей дамы, обращалъ къ ней съ влюбленныхъ видомъ глаза, какъ будто взглядомъ прося ее помочь ему въ опасности, которой онъ подвергается; и даже тогда, когда никто его не можетъ слышать, онъ обязанъ сквозь зубы прошептать нѣсколько словъ, чтобы отъ всего сердца поручить себя ей. Въ истор³яхъ существуютъ многочисленные примѣры этого, но, однако, не слѣдуетъ думать, чтобы странствующ³е рыцари отказывались поручать свои души Богу; для этого у нитъ достаточно времени во время самаго дѣла.

   - Несмотря на то,- возразилъ путешественникъ,- у меня все-таки остается сомнѣн³е. Мнѣ случалось много разъ читать, что двое рыцарей, поспоривъ между собою, слово за слово, закипаютъ враждою; они повертываютъ лошадей, разъѣзжаются на нѣкоторое разстоян³е и сейчасъ-же, безъ разговора, во всю прыть скачутъ другъ на друга, поручая себя во время скачки своимъ дамамъ. Обыкновенно случается, что одинъ изъ рыцарей надаетъ съ лошади, насквозь пронзенный копьемъ своего противника, да и другой тоже свалился бы на землю, еслибы не успѣлъ удержаться за гриву своего коня. Когда же убитый имѣлъ время поручить себя Богу въ течен³е такъ быстро свершившагося дѣла? Не лучше-ли было-бы для него, вмѣсто того, чтобы употреблять слова, поручающ³я его дамѣ,- употребить ихъ для исполнен³я долга христ³анина? Тѣмъ болѣе, что, по моему мнѣн³ю, не у всѣхъ странствующихъ рыцарей есть дамы, которымъ бы можно было себя поручать, такъ какъ не всѣ-же они влюблены.- Этого не можетъ быть! - съ живостью проговорилъ Донъ-Кихотъ,- нѣтъ, не существуетъ ни одного странствующаго рыцаря безъ дамы, потому что для нихъ такъ-же естественно быть влюбленными, какъ для неба имѣть звѣзды. Положительно можно сказать, что никогда не видали такихъ истор³й, въ которыхъ бы являлся странствующ³й рыцарь безъ любви; если же и появлялся, то онъ не считался тамъ законнымъ рыцаремъ, а выродкомъ. Про него можно было-бы сказать, что онъ вошелъ въ крѣпость ордена не черезъ больш³я ворота, а перелѣзши черезъ стѣну подобно разбойнику и вору.

   - Тѣмъ не менѣе,- возразилъ путешественникъ,- если мнѣ память не измѣняетъ, я, кажется, читалъ, что у Донъ-Галаора, брата Амадиса Гальскаго, не было собственной дамы, которой онъ могъ-бы себя поручать въ опасности; однакоже это нисколько никому не мѣшало считать его очень храбрымъ и знаменитымъ рыцаремъ.

   - Сеньоръ,- отвѣчалъ Донъ-Кихотъ,- одна ласточка не дѣлаетъ весны. Кромѣ того, я знаю изъ хорошихъ источниковъ, что тайно этотъ рыцарь былъ сильно влюбленъ; его-же склонность ухаживать за всѣми дамами, какихъ только ему приходилось видѣть, обусловливается его природнымъ нравомъ, котораго онъ былъ не въ силахъ передѣлать. Но, какъ нельзя лучше, было доказано, что у него была дама, верховная властительница его думъ и желан³й, которой онъ часто поручалъ себя, но втайнѣ, такъ какъ отличался чрезвычайною скромностью.

   - Такъ какъ быть влюбленнымъ - существенное качество всякаго странствующаго рыцаря,- снова заговорилъ путешественникъ,- то надо думать, что и ваша милость не нарушали этого правила своего зван³я, и если ваша милость не отличается такой строгой скрытностью, какъ Донъ-Галаоръ, то я, отъ имени всего этого общества и своего собственнаго, настоятельнѣйше умоляю васъ сообщить намъ объ имени, отечествѣ, зван³и и прелестяхъ вашей дамы. Она, конечно, будетъ очень польщена, если весь м³ръ узнаетъ, что ее любятъ и ей служитъ такой рыцарь, какимъ являетесь ваша милость. - Увы! - сказалъ Донъ-Кихотъ, испуская глубок³й вздохъ,- я не могъ бы навѣрно сказать, желаетъ или нѣтъ моя прелестная непр³ятельница, чтобы весь м³ръ зналъ, что я - ея слуга. Я могу только сказать въ отвѣтъ на обращенную ко мнѣ съ такою вѣжливостью просьбу, что имя ея - Дульцинея, отечество - Тобозо, ламанчская деревня; ея зван³е - по крайней мѣрѣ, принцесса, ибо она моя царица и дама; наконецъ, ея прелести превосходятъ человѣческ³я понят³я, такъ какъ въ нихъ воплощается вся та красота, которою поэты въ мечтахъ надѣляли своихъ возлюбленныхъ. Волосы ея - золото, ея чело - елисейск³я поля, ея брови - небесныя радуги, ея глаза - солнце, ея ланиты - розы, ея уста - кораллы, ея зубы - жемчугъ, ея шея - алебастръ, ея грудь - мраморъ, ея руки - изъ слоновой кости, цвѣтъ-же лица равенъ бѣлизнѣ снѣга, и, по моему, въ тѣхъ прелестяхъ, которыя ея цѣломудр³е похищаетъ у взоровъ смертныхъ, столько совершенства, что можно только ими восхищаться и восхвалять ихъ, не находя выражен³й для сравнен³я.

   - Теперь,- сказалъ Вивальда,- намъ желательно было бы узнать ея происхожден³е и родословную". На это Донъ-Кихотъ отвѣтилъ: "Она не происходитъ ни отъ Курц³евъ или Кайевъ, или Сцип³оновъ древняго Рима, ни отъ Колона или Урсини современнаго, ни отъ Монкада или Реквезеновъ Каталонскихъ, на отъ Ребелла или Рилланова Валенц³анскихъ, ни отъ Палафоксовъ, Нуза, Рокаберти, Корелла, Луна, Алагоновъ, Урреа, Фоцовъ или Гурреа Аррагонскихъ; ни отъ Серда, Манрико, Мендосовъ или Гусмановъ Кастильскихъ, ни отъ Аленнастро, Лалья или Минезесовъ Португальскихъ; она изъ рода Тобозо Ламанчскаго,- рода новаго, правда, но которому, навѣрно, суждено послужить для грядущихъ вѣковъ знаменитою колыбелью славнѣйшихъ фамил³й. И пусть на это никто ничего не возражаетъ, развѣ только согласившись на услов³я. написанныя Зербиномъ у поднож³я трофеевъ оруж³я Роланда:

  

   Да не дерзаетъ коснуться ихъ никто,-

   Съ Роландомъ будетъ драться онъ за то.

  

   - Хотя бы мой родъ,- отвѣтилъ путешественникъ, происходилъ отъ ларедскихъ Качопиновъ, {Качопинами назывались въ Испан³и всѣ тѣ, которыхъ бѣдность вынудила переселиться въ колон³и.} я и тогда не осмѣлился бы сравнить его съ родомъ Тобозо Ламанчскимъ; однако, по правдѣ сказать, я до сихъ поръ ничего не слыхалъ объ этомъ имени. - Я крайне удивляюсь этому,- возразилъ Донъ-Кихотъ.

   Всѣ путешественники съ большимъ вниман³емъ прислушивались къ разговору и вскорѣ даже для пастуховъ козъ стало ясно, что ихъ знакомый не въ полномъ разумѣ. Только одинъ Санчо Панса всѣ, что говорилъ его господинъ, считалъ чистою истиною, такъ какъ онъ хорошо съ самаго своего дѣтства зналъ, что за человѣкъ былъ Донъ-Кихотъ. Если что и возбуждало его сомнѣн³я, такъ это подробности о прелестной Дульцинеѣ Тобозской, потому что ему совсѣмъ не были извѣстны ни это имя, ни эта принцесса, хотя онъ жилъ вблизи этой деревни.

   Разговаривая такимъ образомъ, они продолжали свои путь и скоро увидѣли въ ущельи между двумя высокими горами десятка два спускающихся внизъ пастуховъ, одѣтыхъ въ черныя шерстяныя куртки, въ тисовыхъ и кипарисныхъ вѣнкахъ, какъ оказалось потомъ. Шестеро изъ нихъ несли носилки, покрытыя множествомъ цвѣтовъ и зеленыхъ вѣтвей. При видѣ ихъ одинъ пастухъ козъ воскликнулъ: "Вотъ несутъ тѣло Хризостома, у подошвы этой горы онъ хотѣлъ быть похороненымъ". Эти слова заставили всѣхъ ускорить шаги, и наши путешественники подошли въ ту минуту, когда несш³е поставили носилки на землю и четверо изъ нихъ начали острыми ломами рыть могилу у подошвы твердаго утеса. Обѣ толпы, съ вѣжливыми привѣтств³ями, соединялись вмѣстѣ. Донъ-Кихотъ и его спутники стали разсматривать носилки на которыхъ былъ положенъ трупъ, одѣтый въ костюмъ пастуха и весь засыпанный цвѣтами. По виду, это былъ человѣкъ лѣтъ тридцати, красивый и прекрасно сложенный. Вокругъ него и даже на самыхъ носилкахъ было разложено нѣсколько книгъ и разныхъ рукописей, раскрытыхъ и закрытыхъ.

   Разсматривавш³е его, какъ и рывш³е могилу и всѣ проч³е присутствовавш³е, сохраняли поразительную тишину, пока одинъ изъ несшихъ не сказалъ одному изъ своихъ товарищей: "Смотри, Амброз³о, про это ли самое мѣсто говорилъ Хризостомъ, потому что ты хочешь въ точности исполнить все, о чѣмъ распорядился Хризостомъ въ своемъ завѣщан³и.- Это самое, - отвѣтилъ Амброз³о,- мой бѣдный другъ сто разъ разсказывалъ мнѣ свою плачевную истор³ю. Здѣсь, какх говорилъ онъ мнѣ, онъ въ первый разъ увидѣлъ эту безжалостную губительницу рода человѣческаго; здѣсь въ первый разъ онъ открылся ей въ своей такъ-же чистой, какъ и страстной любви; здѣсь, наконецъ, Марселла, своей холодностью, своимъ презрѣн³емъ заставила его окончательно предаться отчаян³ю и трагически окончить печальную драму его жизни... И здѣсь-же, въ воспоминан³е о столькихъ несчаст³яхъ, онъ хотѣлъ быть погруженнымъ въ лоно вѣчнаго забвен³я". Обращаясь затѣмъ къ Донъ-Кихоту и путешественникамъ, онъ продолжалъ свою рѣчь въ слѣдующихъ выражен³яхъ: "Это тѣло, господа, разсматриваемое вашими полными жалости глазами, еще недавно заключало душу, которую небо одарило своими богатѣйшими дарами. Это тѣло Хризостома, единственнаго по уму и любезности, несравненнаго по благородству, феникса въ дружбѣ, великодушнаго безъ разсчета, гордаго безъ надменности, веселаго безъ пошлости, однимъ словомъ, человѣка, бывшаго первымъ, какъ по своимъ достоинствамъ, такъ и по своимъ несчаст³ямъ. Онъ любилъ и былъ ненавидимъ; онъ обожалъ и былъ пренебрегаемъ; онъ хотѣлъ укротить дикаго звѣря, смягчить мраморъ, догнать вѣтеръ, заставить услышать себя въ пустынѣ; однимъ словомъ, онъ привязался къ неблагодарности и она вознаградила его за это тѣмъ, что предала его смерти въ срединѣ жизни, прерванной одной пастушкой, которую онъ хотѣлъ сдѣлать безсмертною въ памяти людей. Это могли-бы доказать бумаги, на которыя вы обращаете свои взоры, еслибы я не былъ обязанъ сжечь ихъ, какъ только мы предадимъ его погребен³ю. - Это будетъ суровѣе, чѣмъ поступилъ-бы съ ними самъ авторъ ихъ,- сказалъ Вивальдо.- Несправедливо и неразумно исполнить въ точности волю того, кто приказываетъ что-либо противное разсудку. Весь м³ръ предалъ бы порицан³ю Августа, еслибы онъ согласился исполнить волю божественнаго мантуанскаго пѣвца. Поэтому, господинъ Амброз³о, удовлетворитесь тѣмъ, что предайте землѣ тѣло вашего друга, но не предавайте забвен³ю его произведен³й. Если приказан³я даны человѣковъ бъ возбужденномъ состоян³и, то вамъ нѣтъ основан³я становиться его слѣпымъ оруд³емъ. Напротивъ, оставляя жить эти писан³я, вы увѣковѣчите тѣмъ жестокость Марселлы, чтобы она служила примѣромъ для будущаго времени и чтобы люди остерегались впадать въ подобные-же пропасти. Въ самомъ дѣлѣ, мы, всѣ присутствующ³е здѣсь, знаемъ о любви вашего друга и его отчаян³и; намъ извѣстны привязанность, соединявшая васъ съ нимъ, причина его смерти и распоряжен³я, оставленныя имъ, прежде чѣмъ положить конецъ течен³ю своихъ дней; и эта грустная истор³я превосходно показываетъ всѣмъ велич³е его любви, жестокость Марселлы, вашу преданность въ дружбѣ, а также и печальный конецъ, ожидающ³й всѣхъ, кто слѣпо предается гибельнымъ соблазнамъ любви. Вчера вечеромъ мы узнали о смерти Хризостома и о томъ, что его должны предать погребен³ю въ этомъ мѣстѣ; и столько же изъ сочувств³я, сколько изъ любопытства, мы свернули съ дороги, чтобы посмотрѣть на того, разсказъ о комъ насъ живо тронулъ. Въ вознагражден³е за одушевляющее насъ чувство,- увы! единственное, что мы можемъ предложить вамъ въ несчаст³и,- мы просилъ васъ, благоразумный Амброз³о,- по крайней мѣрѣ, я, съ своей стороны, умоляю отказаться отъ сожжен³я этихъ рукописей и позволить мнѣ взять нѣкоторыя изъ нихъ". И, не дожидаясь отвѣта, Вивальдо протянулъ руку и взялъ нѣсколько ближайшихъ къ нему листовъ. На это Амброз³о сказалъ ему: "Изъ вѣжливости, господинъ, я согласенъ оставить у васъ то, что вы взяли; но вы сильно бы ошиблись, если бы подумали, что я могу отказаться отъ сожжен³я остального".

   Вивальдо, горя желан³емъ узнать, что заключали эти бумаги, тотчасъ-же развернулъ одну изъ нихъ и прочиталъ ея заглав³е: Пѣснь отчаян³я. "Вотъ,- сказалъ Амброз³о, услыхавъ это,- вотъ послѣдн³е стихи, написанные несчастнымъ, и чтобы всѣ видѣли, до чего довели его страдан³я, прочитайте стихотворен³е вслухъ; вы успѣете это сдѣлать, пока кончатъ рыть могилу. - Съ удовольств³емъ,- отвѣчалъ Вивальдо. Всѣ присутствующ³е окружили его, такъ какъ всѣ раздѣляли его любопытство, и онъ громко прочиталъ слѣдующее:

  

   Пѣснь Хризостома.

  

   Когда, жестокая, ты хочешь, чтобъ о дикой

   Суровости твоей переходила

   Молва изъ устъ въ уста и въ родъ изъ рода,

   То пусть самъ адъ груди моей печальной

   Звукъ жалобный внушитъ и звукомъ этимъ

   Замѣнитъ мой обычный голосъ.

   И, моему желанью повинуясь

   Все разсказать: и о моемъ страданьи

   И о твоихъ поступкахъ злобы полныхъ,

   Пусть страшный крикъ изъ устъ моихъ раздастся

   И къ моему жестокому страданью

   Прибавятся минутъ послѣднихъ муки.

   Внемли-жъ не пѣсни гармоничнымъ звукамъ,

   Но гулу смутному, который рвется

   Изъ глубины груди моей скорбящей

   На зло тебѣ, а мнѣ на утѣшенье.

  

   Пусть льва рычанье, волка вой свирѣпый,

   Ужасное въ лѣсу змѣи шипѣнье,

   Невѣдомыхъ чудовищъ крикъ ужасный,

   Пророческое вороновъ вѣщанье,

   Свистъ бурю подымающаго вѣтра,

   Быка предсмертное мычанье въ циркѣ,

   Стонъ жалобный покинутой голубки,

   Совы въ ночи таинственные крики

   И вопль всей черной рати преисподней -

   Пусть жалобѣ души моей все вторитъ

   И все сольется въ звукъ единый съ звукомъ,

   Который чувства возмутить всѣ долженъ.

   Чтобъ разсказать правдиво о мученьи,

   Что сердце мнѣ на части разрываетъ,

   Нуждаюсь въ новыхъ я и сильныхъ средствахъ.

  

   Ни Таго златоноснаго долины,

   Ни сѣнь оливковыхъ лѣсовъ Бетиса

   Того смятенья звуковъ не услышатъ,

   На скалахъ лишь и въ пропастяхъ глубокихъ

   На мертвомъ языкѣ живая повѣсть

   Моихъ терзан³й всѣхъ распространите.

   Внимать ей будутъ мрачныя долины

   И берега безплодные морск³е

   И тѣ мѣста, которыя не видятъ

   Въ году ни разу солнца золотого;

   Внимать ей будутъ гадовъ мир³ады,

   Гнѣздящ³яся въ илѣ тучномъ Нила.

   И, прозвучавъ въ пустыняхъ дикихъ, горя

   Души моей, твоей-же несравненной

   Жестокости глух³е отголоски,

   Подъ покровительствомъ судьбы злосчастной,

   Во всѣ концы вселенной разнесутся.

  

   Пренебреженье смерть намъ посылаетъ;

   Души восторженной святую вѣру

   Измѣны призракъ безвозвратно губитъ,

   И сердце ревность намъ язвитъ жестоко;