Сервантес Мигель Де - Славный рыцарь Дон-Кихот Ламанчский. Часть первая

большимъ удовольств³емъ,- отвѣчала та и съ радостью исполнила данное ей распоряжен³е. Вотъ Рыцарь Платиръ,- сказалъ цирюльникъ. - Это старая книга, замѣтилъ священникъ, но въ ней нѣтъ ничего заслуживающаго пощады. Пусть она безъ возражен³я идетъ въ ту же компан³ю. " Это было тоже выполнено.

   Открыли другую книгу и увидали заглав³е Рыцарь Креста "Такое святое имя, какимъ называется эта книга, заслуживало бы,- сказалъ священникъ,- чтобы отнестись снисходительно къ ея невѣжеству. Но не надо забывать обычной поговорки: за крестомъ прячется дьяволъ. Пусть же идетъ эта книга въ огонь!" цирюльникъ взялъ другую книгу и сказалъ: "Вотъ Зеркало рыцарства. - Я ужи имѣлъ честь съ ней познакомиться,- сказалъ священникъ;- въ ней является сеньоръ Рейнальдъ Монтальванск³й со своими друзьями и товарищами, мошенниками побольше Како, я двѣнадцать пэровъ Франц³и и истинный историкъ Тюрпенъ. Я полагалъ бы достаточнымъ приговорить ихъ всѣхъ къ вѣчному заключен³ю изъ уважен³я къ тому, что онѣ вдохновили знаменитаго Матео Байардо и послужили нитью замысла для христ³анскаго поэта Людовика Ар³осто. Что же касается этого послѣдняго, то, если онъ попадется мнѣ здѣсь говорящимъ на какомъ-нибудь другомъ языкѣ, кромѣ своего, я не окажу ему никакого почтен³я; но если онъ встрѣтится на своемъ родномъ языкѣ, то я его приму со всѣмъ моимъ уважен³емъ.- У меня онъ есть на итальянскомъ языкѣ,- сказалъ цирюльникъ,- но я не понимаю этого языка.- Было бы не лучше, если бы вы его понимали,- отвѣчалъ священникъ,- и было-бы не хуже, еслибы, по милости Бож³ей, его не понималъ и извѣстный капитанъ, который перевелъ Ар³осто по-испански и изукрасилъ по-кастильски; потому что своимъ переводомъ онъ сильно понизилъ цѣну сочинен³я. Такъ, впрочемъ, случается со всѣми, которые рѣшаются перевести стихотворныя произведен³я на другой языкъ; сколько бы заботъ они ни прилагали, какое бы искусство они ни выказывали, они никогда не придадутъ этимъ произведен³ямъ того совершенства, которымъ эти послѣдн³я обладаютъ на родномъ языкѣ. Однимъ словомъ, мое мнѣн³е таково, чтобы эту книгу, а также и всѣ тѣ изъ найденныхъ нами, которыя говорятъ о дѣлахъ Франц³и,- положить или бросить въ сухой колодецъ до тѣхъ поръ, пока намъ будетъ можно на досугѣ обсудить, что съ ними сдѣлать. Я, конечно, исключаю отсюда извѣстнаго Бернардо дель Карп³о, навѣрно находящагося здѣсь, и еще другую книгу подъ назван³емъ Ронсевальское ущелье, которыя, если попадутъ въ мои руки, немедленно же перейдутъ въ руки экономки, а оттуда въ огонь безъ всякой пощады."

   Все это было одобрено цирюльникомъ, находившимъ это, какъ нельзя болѣе, справедливымъ и превосходно придуманнымъ; потому-что въ глазахъ его священникъ былъ такимъ добрымъ христ³аниномъ и другомъ истины, что ни за что въ свѣтѣ не сказалъ бы ничего противнаго послѣдней. Затѣмъ, открывъ другой томъ, онъ увидѣлъ, что это былъ Пальмеринъ Оливск³й, а рядомъ съ нимъ находилась еще книга, озаглавленная Пальмеринъ Англ³йск³й. Увидавъ ихъ, лиценц³атъ сказалъ: "Эту оливу пусть сожгутъ и чтобы не оставалось даже и пеплу отъ нея; что-же касается этой англ³йской пальмы, то ее слѣдуетъ тщательно сохранять, какъ единственную вещь въ своемъ родѣ, и она достойна такого же драгоцѣннаго ящика какой нашелъ Александръ въ добычѣ Дар³я и предназначилъ для хранен³я произведен³й поэта Гомера. Эту книгу, кумъ, можно вдвойнѣ рекомендовать: прежде всего - благодаря ея внутреннимъ достоинствамъ, а затѣмъ и потому, что она, какъ говорятъ, произведен³е португальскаго короля настолько же богатаго воображен³емъ, насколько и мудраго. Всѣ приключен³я въ замкѣ Мирагарда превосходны и разсказаны съ большимъ искусствомъ; рѣчи - естественны, изящны, удачно и умно приспособлены къ тѣмъ характерамъ, которые ихъ произносятъ. Поэтому, съ вашего позволен³я, господинъ Николай, я скажу, что эта книга и Амадисъ Гальск³й избавляются отъ огня; все же остальное, безъ всякой другой формы процесса, пусть погибнетъ немедленно.- Нѣтъ, кумъ,- возразилъ цирюльникъ,- у меня сейчасъ въ рукахъ Донъ Беманисъ.

   - Что касается этого,- отвѣчалъ священникъ,- то второй, третьей и четвертой части его слѣдовало бы дать немного ревеню, чтобы очистить ихъ отъ излишка желчи; слѣдовало бы также исключить всю эту истор³ю замка Славы и друг³я еще болѣе возмутительныя нелѣпости. А посему этой книгѣ слѣдуетъ дать заморск³й срокъ {Заморск³й срокъ (termino ultramarino), необходимый для того, чтобы имѣть возможность вызвать въ судъ кого-либо изъ жившихъ въ испанскихъ колон³яхъ, равнялся шести мѣсяцамъ.} и, смотря по тому, насколько она улучшится, мы или поступимъ съ нею со всею строгостью или окажемъ ей помилован³е. Пока же, берегите ее у себя, кумъ, и не давайте никому читать" - "Охотно",- отвѣчалъ цирюльникъ. И, не утруждая себя болѣе разборомъ рыцарскихъ книгъ, священникъ приказалъ экономкѣ взять всѣ больш³е томы выбросить ихъ на дворъ.

   Онъ сказалъ это не дураку и не глухому, а человѣку, у котораго желан³е сжечь ихъ было сильнѣе, чѣмъ заказать ткачу кусокъ полотна, хотя бы и очень большой кусокъ и очень тонкаго полотна. Поэтому экономка схватила въ охабку съ полдюжины этихъ книгъ и бросила ихъ за окно; но желая взять слишкомъ много сразу, она уронила одну книгу къ ногамъ цирюльника. Тотъ поднялъ ее, чтобы посмотрѣть, что это такое, и прочиталъ заглав³е: Истор³я славнаго рыцаря Тиранта Бѣлаго.

   - Слава Богу! - воскликнулъ священникъ - у насъ Тирантъ Бѣлый! Передайте мнѣ его, кумъ; по моему мнѣн³ю, мы нашли въ немъ сокровищницу веселья и источникъ пр³ятнаго времяпрепровожден³я. Въ этой книгѣ описываются и храбрый рыцарь Кир³е-Елейсонъ Монтальванск³й, и его братъ Ѳома Моитальванск³й, и рыцарь Фонеоса, и бой, происходивш³й между Тирантомъ и охотничьей собакой, и остроумныя уловки дѣвицы Удовольств³я моей жизни, а также любовь и хитрости вдовы, Спокойств³я и императрица, влюбленная въ своего оруженосца. По истинѣ, скажу вамъ, кумъ, эта книга по своему стилю лучшая во всемъ м³рѣ. Въ ней вы увидите, какъ рыцари ѣдятъ, спятъ, умираютъ въ своихъ постеляхъ, передъ своей кончиной составляютъ завѣщан³я, и пропасть другого, что отсутствуетъ во всѣхъ книгахъ этого рода. Такъ что я васъ могу увѣрить, что тотъ, кто составилъ ее, заслуживалъ бы за добровольное изобрѣтен³е столькихъ глупостей вѣчной ссылки на галеры. Возьмите эту книгу къ себѣ, прочитайте ее и вы увидите, вѣрно ли то, что я вамъ сказалъ.- Хорошо, отвѣчалъ цирюльникъ; но что будемъ мы дѣлать съ остальными маленькими томами?

   - Это, должно-быть, не рыцарск³я книги,- сказалъ священникъ, - а поэтическ³я произведен³я".

   Онъ открылъ одну изъ нихъ и увидѣлъ, что кто была, Д³ана {Пастушеск³й романъ, написанный португальцемъ на испанскомъ языкѣ.} Георга Монтемайорскаго. Думая, что и друг³я книги того же рода, онъ сказалъ: "Эти не заслуживаютъ быть сожженными вмѣстѣ съ другими, потому, что они не могутъ принести вреда, какой приносятъ рыцарск³я книги. Эти книги доставляютъ безопасное развлечен³е читателю.- Ахъ, сеньоръ,- сказала племянница,- лучше бы вы сдѣлали, если бы приговорили ихъ къ сожжен³ю вмѣстѣ съ другими, потому что, если мой дядя излѣчился отъ болѣзни странствующаго рыцарства, то, читая эти книги, онъ, чего добраго, заберетъ себѣ въ голову сдѣлаться пастухомъ и расхаживать по лугамъ и лѣсамъ, распѣвая пѣсни и играя на свирѣли; или, что еще хуже, задумаетъ сдѣлаться поэтомъ, а это, говорятъ, болѣзнь заразительная и неизлѣчимая.- Дѣвушка права,- сказалъ священникъ,- я благоразумнѣе всего убрать съ глазъ нашего друга всяк³й поводъ къ сумасшеств³ю. Д³ану-же Монтемайорскую я полагаю не сжигать, а только уничтожить въ ней все, что говорится о мудрой Фелиц³я и о волшебной водѣ, и почти всѣ больш³е стихами. Пусть она остается съ своей прозой и съ честью быть первой изъ книгъ этого рода.

   - Затѣмъ идетъ,- говорилъ цирюльникъ,- Д³ана, называемая Вторая Саламантина, а вотъ другая съ тѣмъ же заглав³емъ, авторъ которой Хиль Поло,- Д³ана Саламантина,- сказалъ священникъ, - пусть увеличитъ собой число приговоренныхъ на заднемъ дворѣ; что же касается Д³аны Хиль Поло {Валансьенск³й поэтъ, написавш³й продолжен³е Д³аны Монтемайора.}, то ее слѣдуетъ такъ хранить, какъ будто бы она принадлежала самому Аполлону. Будемъ, однако, продолжать, кумъ, и поспѣшимъ, потому что уже поздно.- Это,- сказалъ цирюльникъ, открывая другой томъ,- Десять книгъ Фортуны любви, составленныя Антон³о де-Лофрасо, сардинскимъ поэтомъ.- Въ силу полученной мною власти,- сказалъ священникъ, - я полагаю, что съ тѣхъ поръ, какъ Аполлонъ сталъ Аполлономъ, музы стали музами и поэты - поэтами, никто еще не составлялъ болѣе забавной и сумасбродной книги. Она, въ своемъ родѣ, лучшая и наиболѣе рѣдкостная изъ всѣхъ появившихся при свѣтѣ дня книгъ; кто не читалъ ее, тотъ не читалъ ничего забавнаго. Передайте мнѣ ее, кумъ; право, найдя ее, я считаю себя болѣе счастливымъ, чѣмъ если бы мнѣ подарили рясу изъ флорент³йской тафты". И онъ, восхищенный, отложилъ ее въ сторону.

   - Потомъ слѣдуютъ,- продолжалъ цирюльникъ,- Ибер³йск³й пасторъ, Генаресск³я нимфы и Лѣкарства противъ ревности.- Ну,- сказалъ священникъ,- ихъ лучше всѣ передать въ руки свѣтской власти - экономки, и не спрашивайте меня почему, иначе мы никогда не кончимъ!

   - Теперь вотъ Пастухъ Филиды.- Это не пастухъ,- сказалъ священникъ,- а скорѣе умный и просвѣщенный придворный; берегите эту книгу, какъ драгоцѣнность.- У этого большого тома,- сказалъ цирюльникъ,- заглав³е: Сокровищница различныхъ стиховъ.- Если бы ихъ въ ней не было такъ много,- сказалъ священникъ,- она отъ этого была бы только лучше. Эту книгу. слѣдуетъ освободить отъ нѣсколькихъ бездарныхъ произведен³й, перемѣшанныхъ съ прекрасными вещами. Пусть, однако, она сохранится, такъ-какъ авторъ ея мой другъ, и изъ уважен³я къ другимъ его болѣе возвышеннымъ и болѣе героическимъ произведен³ямъ. - Это - Пѣсенникъ Лопеса Мальдонадо,- продолжалъ цирюльникъ.- Авторъ этой книги - оказалъ священникъ,- тоже одинъ изъ моихъ хорошихъ друзей. Стихи его въ его устахъ восхищаютъ всѣхъ, кто ихъ слышитъ, и голосъ его имѣетъ такую прелесть, что, когда онъ ихъ поетъ, онъ очаровываетъ. Его эклоги - немного длинны; но, что у него есть хорошаго, на длинноту того никогда нельзя пожаловаться. Пусть положатъ ее къ пощаженнымъ. Но что это за книгу вижу я рядомъ? - это Галатея Мигеля Сервантеса. - Сервантесь мой давнишн³й и хорош³й пр³ятель; онъ болѣе опытенъ въ несчаст³яхъ, чѣмъ въ поэз³и. Его книга не лишена нѣкоторой изобрѣтательности; но онъ начинаетъ и не оканчиваетъ. Подождемъ второй части, которую онъ обѣщаетъ. Можетъ быть, исправясь, онъ получитъ совершенное прощен³е, въ которомъ ему отказываютъ теперь. До тѣхъ же поръ, кумъ, берегите у себя книгу, какъ плѣнника. - Согласенъ,- отвѣчалъ цирюльникъ! - вотъ три еще появляются вмѣстѣ: Араукана Донъ-Алонсо де-Эрсилья, Аустр³адо Хуана Руфо, кордовскаго судьи, и Монсерратъ, валансьенскаго поэта Кристоваля де-Вируеса.- Всѣ три,- сказалъ священникъ,- лучш³я изъ героическихъ стихотворен³й, написанныхъ на испанскомъ языкѣ, и могутъ соперничать съ славнѣйшими изъ итальянскихъ. Заботливо берегите ихъ, какъ драгоцѣннѣйш³е памятники, которыми обладаетъ Испан³я".

   Священникъ утомился, разбирая такъ много книгъ, и потому выразилъ желан³е, чтобы все остальное, безъ дальнѣйшихъ замѣчан³й, бросили въ огонь. Но цирюльникъ держалъ уже раскрытой одну книгу, называвшуюся Слезы Ангелины.- Право,- сказалъ священникъ, услыхавъ это назван³е,- я бы самъ пролилъ столько же слезъ, сколько пролила ея героиня, если бы я заставилъ сжечь такую книгу, потому что авторъ ея былъ однимъ изъ славнѣйшихъ поэтовъ не только Испан³и, но и всего м³ра, и необыкновенно удачно перевелъ нѣсколько басенъ Овид³я.

  

   Въ то время, какъ они бесѣдовали такимъ образомъ, Донъ-Кихотъ принялся страшно кричать: "Сюда, храбрые рыцари,- вопилъ онъ.- Здѣсь вы должны показать силу вашихъ страшныхъ рукъ; иначе придворные отнимутъ у васъ призъ турнира!" Всѣ бросились на шумъ и оставили не разобранными много другихъ книгъ; поэтому предполагаютъ, что Королева и Леонъ Испанск³й, безъ дальнѣйшаго разслѣдован³я, пошли въ огонь вмѣстѣ съ Подвигами Императора, составленными Донъ-Луисомъ де-Авила и, вѣроятно, находившимися въ библ³отекѣ; если бы эти книги видѣлъ священникъ, можетъ быть, онѣ подверглись бы менѣе суровому приговору,

   Когда всѣ прибѣжали къ Донъ-Кихоту, то увидали, что онъ уже оставилъ постель и продолжалъ вопить и безумствовать, коля и рубя мечемъ направо и налѣво, но уже совершенно проснувшись. Его схватили въ охапку и насильно уложили снова въ постель. Когда онъ немного успокоился, то, оборотясь къ священнику, произнесъ: "Поистинѣ, господинъ арх³епископъ Тюрпенъ, страшный позоръ надаетъ на насъ, называющихся двѣнадцатью пэрами, за то, что мы позволили придворнымъ рыцарямъ отнятъ у насъ побѣду этого турнира послѣ того, какъ во всѣ три предыдущ³е дня она оставалась за нами, странствующими рыцарями".- Оставимъ это, кумъ,- отвѣчалъ священникъ,- если угодно Богу, счастье опять перейдетъ на вашу сторону, и то, что проиграно сегодня, снова можетъ быть выиграно завтра. Теперь же не заботьтесь ни о чемъ, кромѣ своего здоровья; потому что вы, кажется, истомлены усталостью, если при томъ еще и не ранены тяжело.- Я не раненъ,- проговорилъ Донъ-Кихотъ, но избитъ и изломанъ, это слишкомъ вѣрно, этотъ выродокъ Роландъ колотилъ меня стволомъ цѣлаго дуба; и единственно изъ злобы, потому что только я одинъ не трушу его самохвальства. Но пусть не буду я Рейнальдомъ Монтальванскимъ, если онъ мнѣ за это не заплатитъ, когда я встану съ постели. Теперь же пока пусть мнѣ дадутъ поѣсть, потоку что это мнѣ всего нужнѣе, и пусть предоставятъ мнѣ самому заботу о своемъ отмщен³и. Это было исполнено: ему принесли поѣсть, послѣ чего онъ снова заснулъ, оставивъ всѣхъ въ изумлен³и отъ его безум³я.

   Въ этотъ же вечеръ экономка предала сожжен³ю всѣ книги, которыя только оказались на заднемъ дворѣ и въ остальномъ домѣ; при этомъ пламя истребило навѣрное между книгъ и так³я, которыя заслуживали бы быть хранимыми въ безсмертныхъ архивахъ. Но злая судьба ихъ, вслѣдств³е лѣности ихъ изслѣдователя, судила иначе, и такимъ образомъ на нихъ осуществилась поговорка, что праведнику часто приходятся расплачиваться за грѣшника.

   Однимъ изъ лѣкарствъ, придуманныхъ священникомъ и цирюльникомъ для излѣчен³я болѣзни ихъ друга, было задѣлать дверь комнаты съ книгами такъ, чтобы онъ не нашелъ ее, когда встанетъ (причина будетъ устранена, можетъ быть, исчезнетъ и ея слѣдств³е, болѣзнь, разсуждали друзья), и затѣмъ сказать ему, что какой-то волшебникъ унесъ все - и кабинетъ, и книги. Это было съ возможною поспѣшностью приведено въ исполнен³е. Черезъ два дня Донъ-Кихотъ поднялся. Первымъ его дѣломъ было отправиться посмотрѣть свои книги: и, не находя болѣе кабинета, гдѣ онъ ихъ оставилъ, онъ заходилъ искать его и съ той, и съ другой стороны. Онъ подходилъ къ мѣсту, гдѣ прежде была дверь, ощупывалъ его руками и по нѣскольку разъ поводилъ кругомъ глазами, не говоря ни слова. Наконецъ, по истечен³и довольно долгаго времени, онъ спросилъ у экономки, гдѣ комната съ книгами. Экономка, хорошо подученная, отвѣчала ему:

   - Какую несуществующую комнату ищете вы, ваша милость? Въ вашемъ домѣ нѣтъ уже ни этой комнаты, ни книгъ; самъ чертъ явился и все унесъ.- Не чертъ,- возразила племянница,- а волшебникъ, который явился въ слѣдующую же ночь послѣ вашего отъѣзда въ облакѣ, сидя верхомъ на драконѣ, спустился сверху и вошелъ, въ вашъ кабинетъ; потомъ я не знаю, что-то онъ тамъ подѣлалъ и улетѣлъ черезъ крышу, наполнивъ весь домъ дымомъ; и кoгда мы захотѣли посмотрѣть, что онъ тамъ натворилъ, то не нашли ни комнаты, ни книгъ. Мы только хорошо помнимъ - экономка и я, - что, улетая, этотъ злой старикъ закричалъ намъ сверху, что тайная вражда, питаемая имъ къ владѣльцу книгъ и комнаты, побудила его сдѣлать въ домѣ опустошен³е, которое замѣтятъ послѣ. Онъ сказалъ также, что его зовутъ Мюньятономъ. - Фристономъ, сказалъ онъ навѣрное,- проговорилъ Донъ-Кихотъ.

   - Не знаю,- возразила экономка,- назвался ли онъ Фристономъ или Фритономъ; знаю только, что имя его оканчивалось на тонъ. - Да! - сказалъ Донъ-Кихотъ,- этотъ ученый волшебникъ - мой большой врагъ, такъ какъ его искусство открыло ему, что черезъ нѣкоторое время мнѣ придется вступить въ поединокъ съ рыцаремъ, которому онъ покровительствуетъ, и изъ этого поединка я выйду побѣдителемъ, что бы онъ ни дѣлалъ. Вотъ почему онъ и старается дѣлать мнѣ всяк³я непр³ятности, как³я только можетъ. Но пусть онъ знаетъ, что трудно ему избѣгать того, что предназначено самимъ небомъ.- Кто въ этомъ сомнѣвается? - сказала племянница.- Но зачѣмъ, дядя, вмѣшиваться въ подобнаго рода раздоры? Не лучше ли оставаться спокойно дома, чѣмъ отправляться искать до свѣту приключен³й, позабывъ о томъ, что мног³е пускались добыть шерсти и вернулись еще болѣе остриженными? - О, племянница,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ,- какъ велика ваша простота! прежде чѣмъ меня остригутъ, я самъ обрѣю и вырву бороду всѣмъ, кто осмѣлится дотронуться хотя бы до кончика моихъ волосъ!

   Видя, что его гнѣвъ опять начинаетъ разгораться, обѣ женщины удержались отъ дальнѣйшихъ возражен³й.

   Какъ бы тамъ ни было, онъ пятнадцать дней оставался въ домѣ, очень спокойный и не обнаруживая, ни малѣйшихъ признаковъ желан³я снова приняться за старое. Въ течен³е этого времени онъ велъ со своими друзьями - священникомъ и цирюльникомъ - очень занятные разговоры, увѣряя, что самую сильную надобность м³ръ ощущаетъ въ странствующихъ рыцаряхъ и что поэтому надо воскресить странствующее рыцарство. Священникъ иногда ему возражалъ, иногда притворялся, какъ будто бы соглашается съ его мнѣн³емъ, потому что, безъ подобныхъ хитростей съ нимъ было невозможно разговаривать.

   Между тѣмъ Донъ-Кихотъ велъ тайныя совѣщан³я съ однимъ крестьяниномъ, своимъ сосѣдомъ, человѣкомъ честнымъ (если только такой титулъ можно дать бѣдному человѣку), но имѣвшимъ, надо сознаться, мало мозгу въ головѣ. Онъ ему столько вещей насказалъ, такъ сильно убѣдилъ его и надавалъ столько обѣщан³й, что бѣднякъ рѣшился отправиться вмѣстѣ съ нимъ и служить ему оруженосцемъ. Между прочимъ Донъ-Кихотъ сказалъ ему, что онъ долженъ безъ колебан³я рѣшиться ему слѣдовать; такъ какъ съ минуты на минуту можетъ представиться такое приключен³е, въ которомъ онъ, Донъ-Кихотъ, однимъ ударомъ руки пр³обрѣтетъ цѣлый островъ и потомъ губернаторомъ этого острова сдѣлаетъ своего оруженосца на всю жизнь. Соблазненный этимъ и тому подобными обѣщан³ями, Санчо Панса (такъ звали крестьянина) оставилъ жену и дѣтей своихъ и поступилъ оруженосцемъ къ своему сосѣду. Донъ-Кихотъ немедленно позаботился раздобыть денегъ и, продавъ одно, заложивъ другое, во всемъ терпя убытки, собралъ нѣкоторую сумму. Въ то же время онъ досталъ себѣ щитъ, одолженный ежу однимъ изъ друзей, и, насколько могъ, исправилъ разбитый шлемъ; потомъ онъ увѣдомилъ своего оруженосца Санчо о днѣ и часѣ, когда онъ думаетъ отравиться въ путь, чтобы тотъ также запасся всѣмъ, что считалъ для себя необходимымъ. Донъ-Кихотъ въ особенности совѣтовалъ ему захватить сумку. Тотъ отвѣчалъ, что онъ ее не позабудетъ, и сообщилъ вдобавокъ о своемъ намѣрен³и взять съ собою и своего осла, потому что онъ самъ не обладаетъ ни привычкой, ни склонностью дѣлать пѣшкомъ длинные переходы. Донъ-Кихотъ нѣкоторое время размышлялъ по этому поводу, стараясь отыскать въ своей памяти такого рыцаря, котораго бы сопровождалъ оруженосецъ, ѣздя на ослѣ. Но его память никакъ не могла представитъ ему ни одного такого примѣра. Однако онъ позволилъ Санчо захватить осла, предполагая впослѣдств³и снабдить его болѣе подходящимъ животнымъ, отнявъ лошадь у перваго же встрѣтившагося непокорнаго рыцаря. Наконецъ, слѣдуя совѣту хозяина постоялаго двора, Донъ-Кихотъ запасся также сорочками и другими вещами, которыя только могъ себѣ достать.

   Совершивъ все это, они, не простившись, Панса - съ своей женой и дѣтьми, Донъ-Кихотъ - съ своей экономкой и племянницей; выѣхали въ одинъ прекрасный вечеръ изъ деревни никѣмъ не замѣченные и всю ночь, такъ быстро ѣхали, что въ разсвѣту могли себя считать уже въ безопасности отъ погони, если бы на самомъ дѣлѣ кто-либо вздумалъ пуститься на поиски ихъ. Санчо Панса ѣхалъ, подобно патр³арху, на своемъ ослѣ, съ сумкой и мѣхомъ и съ сильнымъ желан³емъ видѣть себя губернаторомъ острова, обѣщаннаго ему его господиномъ. Донъ-Кихотъ поѣхалъ въ томъ же направлен³и и по той же дорогѣ, какъ и въ прошлый свой выѣздъ, т. е. черезъ Монт³ельскую долину, по которой онъ, однако, путешествовалъ теперь съ меньшею непр³ятностью, чѣмъ прошлый разъ, такъ какъ было раннее утро и солнце бросало на путниковъ косые лучи, то они и не ощущали отъ этого никакого неудобства. Между тѣмъ Санчо сказалъ своему господину: "Попомните же объ этомъ, ваша милость, господинъ странствующ³й рыцарь! не забывайте обѣщаннаго вами острова. Я способенъ быть его губернаторомъ, какъ бы онъ великъ ни былъ". На это Донъ-Кихотъ отвѣчалъ; "Знай, другъ Саячо, что у странствующихъ рыцарей былъ нѣкогда очень распространенный обычай дѣлать своихъ оруженосцевъ правителями завоеванныхъ острововъ или королевствъ, и я, съ своей стороны, рѣшилъ не нарушать такого похвальнаго обычая. Болѣе того, я хочу отличиться въ этомъ отъ своихъ предшественниковъ; часто и даже очень часто дожидались они, пока ихъ оруженосцы сдѣлаются старыми, потеряютъ силы у нихъ на службѣ и утомятся отъ безпокойныхъ дней и еще болѣе безпокойныхъ ночей; тогда они давали имъ титулъ графа или маркиза съ болѣе или менѣе значительною областью въ придачу. Но если мы оба будемъ живы, можетъ случиться, что я менѣе, чѣмъ въ пять или шесть дней покорю королевство, окруженное нѣсколькими подвластными королевствами, вотъ тогда-то ты будешь короновавъ королемъ одного изъ нихъ. И ты не удивляйся этому: рыцарямъ приходится встрѣчать приключен³я так³я необыкновенныя, удивительныя, что мнѣ было бы легко дать тебѣ даже больше, чѣмъ я обѣщаю. Въ такомъ случаѣ,- проговорилъ Санчо,- если, благодаря одному изъ этихъ чудесъ, я сдѣлаюсь королемъ, то моя жена Хуана Гутьересъ - чего добраго - будетъ, стало быть, королевой, не больше и не меньше, а дѣти мои - инфантами. Кто же въ этомъ сомнѣвается? - сказалъ Донъ-Кихотъ.- Я,- отвѣчалъ Санчо Панса,- потому что если бы Богъ посылалъ, какъ дождь, короны на землю, то и тогда ни одной не пришлось бы по головѣ Мар³и Гутьересъ; знайте, господинъ, такая королева не стоитъ и двухъ мараведисовъ. Еще графиней быть пристало ей лучше, и то да поможетъ ей Богъ въ этомъ. - Ну и предоставь это Богу, Санчо,- возразилъ Донъ-Кихотъ,- Онъ подастъ твоей женѣ то, что будетъ ей всего подходящѣе. Но ты никогда не удовлетворяйся меньшимъ, чѣмъ титулъ, по крайней мѣрѣ, правителя области.- Конечно,- отвѣтилъ Санчо,- въ особенности имѣя въ вашей милости такого могущественнаго господина, который сумѣетъ дать то, что лучше всего подойдетъ къ моему росту и что могутъ вынести мои плечи.

  

   Въ то время, какъ они бесѣдовали такимъ образомъ, Донъ-Кихотъ принялся страшно кричать: "Сюда, храбрые рыцари,- вопилъ онъ.- Здѣсь вы должны показать силу вашихъ страшныхъ рукъ; иначе придворные отнимутъ у васъ призъ турнира!" Всѣ бросились на шумъ и оставили не разобранными много другихъ книгъ; поэтому предполагаютъ, что Королева и Леонъ Испанск³й, безъ дальнѣйшаго разслѣдован³я, пошли въ огонь вмѣстѣ съ Подвигами Императора, составленными Донъ-Луисомъ де-Авила и, вѣроятно, находившимися въ библ³отекѣ; если бы эти книги видѣлъ священникъ, можетъ быть, онѣ подверглись бы менѣе суровому приговору,

   Когда всѣ прибѣжали къ Донъ-Кихоту, то увидали, что онъ уже оставилъ постель и продолжалъ вопить и безумствовать, коля и рубя мечемъ направо и налѣво, но уже совершенно проснувшись. Его схватили въ охапку и насильно уложили снова въ постель. Когда онъ немного успокоился, то, оборотясь къ священнику, произнесъ: "Поистинѣ, господинъ арх³епископъ Тюрпенъ, страшный позоръ надаетъ на насъ, называющихся двѣнадцатью пэрами, за то, что мы позволили придворнымъ рыцарямъ отнятъ у насъ побѣду этого турнира послѣ того, какъ во всѣ три предыдущ³е дня она оставалась за нами, странствующими рыцарями".- Оставимъ это, кумъ,- отвѣчалъ священникъ,- если угодно Богу, счастье опять перейдетъ на вашу сторону, и то, что проиграно сегодня, снова можетъ быть выиграно завтра. Теперь же не заботьтесь ни о чемъ, кромѣ своего здоровья; потому что вы, кажется, истомлены усталостью, если при томъ еще и не ранены тяжело.- Я не раненъ,- проговорилъ Донъ-Кихотъ, но избитъ и изломанъ, это слишкомъ вѣрно, этотъ выродокъ Роландъ колотилъ меня стволомъ цѣлаго дуба; и единственно изъ злобы, потому что только я одинъ не трушу его самохвальства. Но пусть не буду я Рейнальдомъ Монтальванскимъ, если онъ мнѣ за это не заплатитъ, когда я встану съ постели. Теперь же пока пусть мнѣ дадутъ поѣсть, потоку что это мнѣ всего нужнѣе, и пусть предоставятъ мнѣ самому заботу о своемъ отмщен³и. Это было исполнено: ему принесли поѣсть, послѣ чего онъ снова заснулъ, оставивъ всѣхъ въ изумлен³и отъ его безум³я.

   Въ этотъ же вечеръ экономка предала сожжен³ю всѣ книги, которыя только оказались на заднемъ дворѣ и въ остальномъ домѣ; при этомъ пламя истребило навѣрное между книгъ и так³я, которыя заслуживали бы быть хранимыми въ безсмертныхъ архивахъ. Но злая судьба ихъ, вслѣдств³е лѣности ихъ изслѣдователя, судила иначе, и такимъ образомъ на нихъ осуществилась поговорка, что праведнику часто приходятся расплачиваться за грѣшника.

   Однимъ изъ лѣкарствъ, придуманныхъ священникомъ и цирюльникомъ для излѣчен³я болѣзни ихъ друга, было задѣлать дверь комнаты съ книгами такъ, чтобы онъ не нашелъ ее, когда встанетъ (причина будетъ устранена, можетъ быть, исчезнетъ и ея слѣдств³е, болѣзнь, разсуждали друзья), и затѣмъ сказать ему, что какой-то волшебникъ унесъ все - и кабинетъ, и книги. Это было съ возможною поспѣшностью приведено въ исполнен³е. Черезъ два дня Донъ-Кихотъ поднялся. Первымъ его дѣломъ было отправиться посмотрѣть свои книги: и, не находя болѣе кабинета, гдѣ онъ ихъ оставилъ, онъ заходилъ искать его и съ той, и съ другой стороны. Онъ подходилъ къ мѣсту, гдѣ прежде была дверь, ощупывалъ его руками и по нѣскольку разъ поводилъ кругомъ глазами, не говоря ни слова. Наконецъ, по истечен³и довольно долгаго времени, онъ спросилъ у экономки, гдѣ комната съ книгами. Экономка, хорошо подученная, отвѣчала ему:

   - Какую несуществующую комнату ищете вы, ваша милость? Въ вашемъ домѣ нѣтъ уже ни этой комнаты, ни книгъ; самъ чертъ явился и все унесъ.- Не чертъ,- возразила племянница,- а волшебникъ, который явился въ слѣдующую же ночь послѣ вашего отъѣзда въ облакѣ, сидя верхомъ на драконѣ, спустился сверху и вошелъ, въ вашъ кабинетъ; потомъ я не знаю, что-то онъ тамъ подѣлалъ и улетѣлъ черезъ крышу, наполнивъ весь домъ дымомъ; и кoгда мы захотѣли посмотрѣть, что онъ тамъ натворилъ, то не нашли ни комнаты, ни книгъ. Мы только хорошо помнимъ - экономка и я, - что, улетая, этотъ злой старикъ закричалъ намъ сверху, что тайная вражда, питаемая имъ къ владѣльцу книгъ и комнаты, побудила его сдѣлать въ домѣ опустошен³е, которое замѣтятъ послѣ. Онъ сказалъ также, что его зовутъ Мюньятономъ. - Фристономъ, сказалъ онъ навѣрное,- проговорилъ Донъ-Кихотъ.

   - Не знаю,- возразила экономка,- назвался ли онъ Фристономъ или Фритономъ; знаю только, что имя его оканчивалось на тонъ. - Да! - сказалъ Донъ-Кихотъ,- этотъ ученый волшебникъ - мой большой врагъ, такъ какъ его искусство открыло ему, что черезъ нѣкоторое время мнѣ придется вступить въ поединокъ съ рыцаремъ, которому онъ покровительствуетъ, и изъ этого поединка я выйду побѣдителемъ, что бы онъ ни дѣлалъ. Вотъ почему онъ и старается дѣлать мнѣ всяк³я непр³ятности, как³я только можетъ. Но пусть онъ знаетъ, что трудно ему избѣгать того, что предназначено самимъ небомъ.- Кто въ этомъ сомнѣвается? - сказала племянница.- Но зачѣмъ, дядя, вмѣшиваться въ подобнаго рода раздоры? Не лучше ли оставаться спокойно дома, чѣмъ отправляться искать до свѣту приключен³й, позабывъ о томъ, что мног³е пускались добыть шерсти и вернулись еще болѣе остриженными? - О, племянница,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ,- какъ велика ваша простота! прежде чѣмъ меня остригутъ, я самъ обрѣю и вырву бороду всѣмъ, кто осмѣлится дотронуться хотя бы до кончика моихъ волосъ!

   Видя, что его гнѣвъ опять начинаетъ разгораться, обѣ женщины удержались отъ дальнѣйшихъ возражен³й.

   Какъ бы тамъ ни было, онъ пятнадцать дней оставался въ домѣ, очень спокойный и не обнаруживая, ни малѣйшихъ признаковъ желан³я снова приняться за старое. Въ течен³е этого времени онъ велъ со своими друзьями - священникомъ и цирюльникомъ - очень занятные разговоры, увѣряя, что самую сильную надобность м³ръ ощущаетъ въ странствующихъ рыцаряхъ и что поэтому надо воскресить странствующее рыцарство. Священникъ иногда ему возражалъ, иногда притворялся, какъ будто бы соглашается съ его мнѣн³емъ, потому что, безъ подобныхъ хитростей съ нимъ было невозможно разговаривать.

   Между тѣмъ Донъ-Кихотъ велъ тайныя совѣщан³я съ однимъ крестьяниномъ, своимъ сосѣдомъ, человѣкомъ честнымъ (если только такой титулъ можно дать бѣдному человѣку), но имѣвшимъ, надо сознаться, мало мозгу въ головѣ. Онъ ему столько вещей насказалъ, такъ сильно убѣдилъ его и надавалъ столько обѣщан³й, что бѣднякъ рѣшился отправиться вмѣстѣ съ нимъ и служить ему оруженосцемъ. Между прочимъ Донъ-Кихотъ сказалъ ему, что онъ долженъ безъ колебан³я рѣшиться ему слѣдовать; такъ какъ съ минуты на минуту можетъ представиться такое приключен³е, въ которомъ онъ, Донъ-Кихотъ, однимъ ударомъ руки пр³обрѣтетъ цѣлый островъ и потомъ губернаторомъ этого острова сдѣлаетъ своего оруженосца на всю жизнь. Соблазненный этимъ и тому подобными обѣщан³ями, Санчо Панса (такъ звали крестьянина) оставилъ жену и дѣтей своихъ и поступилъ оруженосцемъ къ своему сосѣду. Донъ-Кихотъ немедленно позаботился раздобыть денегъ и, продавъ одно, заложивъ другое, во всемъ терпя убытки, собралъ нѣкоторую сумму. Въ то же время онъ досталъ себѣ щитъ, одолженный ежу однимъ изъ друзей, и, насколько могъ, исправилъ разбитый шлемъ; потомъ онъ увѣдомилъ своего оруженосца Санчо о днѣ и часѣ, когда онъ думаетъ отравиться въ путь, чтобы тотъ также запасся всѣмъ, что считалъ для себя необходимымъ. Донъ-Кихотъ въ особенности совѣтовалъ ему захватить сумку. Тотъ отвѣчалъ, что онъ ее не позабудетъ, и сообщилъ вдобавокъ о своемъ намѣрен³и взять съ собою и своего осла, потому что онъ самъ не обладаетъ ни привычкой, ни склонностью дѣлать пѣшкомъ длинные переходы. Донъ-Кихотъ нѣкоторое время размышлялъ по этому поводу, стараясь отыскать въ своей памяти такого рыцаря, котораго бы сопровождалъ оруженосецъ, ѣздя на ослѣ. Но его память никакъ не могла представитъ ему ни одного такого примѣра. Однако онъ позволилъ Санчо захватить осла, предполагая впослѣдств³и снабдить его болѣе подходящимъ животнымъ, отнявъ лошадь у перваго же встрѣтившагося непокорнаго рыцаря. Наконецъ, слѣдуя совѣту хозяина постоялаго двора, Донъ-Кихотъ запасся также сорочками и другими вещами, которыя только могъ себѣ достать.

   Совершивъ все это, они, не простившись, Панса - съ своей женой и дѣтьми, Донъ-Кихотъ - съ своей экономкой и племянницей; выѣхали въ одинъ прекрасный вечеръ изъ деревни никѣмъ не замѣченные и всю ночь, такъ быстро ѣхали, что въ разсвѣту могли себя считать уже въ безопасности отъ погони, если бы на самомъ дѣлѣ кто-либо вздумалъ пуститься на поиски ихъ. Санчо Панса ѣхалъ, подобно патр³арху, на своемъ ослѣ, съ сумкой и мѣхомъ и съ сильнымъ желан³емъ видѣть себя губернаторомъ острова, обѣщаннаго ему его господиномъ. Донъ-Кихотъ поѣхалъ въ томъ же направлен³и и по той же дорогѣ, какъ и въ прошлый свой выѣздъ, т. е. черезъ Монт³ельскую долину, по которой онъ, однако, путешествовалъ теперь съ меньшею непр³ятностью, чѣмъ прошлый разъ, такъ какъ было раннее утро и солнце бросало на путниковъ косые лучи, то они и не ощущали отъ этого никакого неудобства. Между тѣмъ Санчо сказалъ своему господину: "Попомните же объ этомъ, ваша милость, господинъ странствующ³й рыцарь! не забывайте обѣщаннаго вами острова. Я способенъ быть его губернаторомъ, какъ бы онъ великъ ни былъ". На это Донъ-Кихотъ отвѣчалъ; "Знай, другъ Санчо, что у странствующихъ рыцарей былъ нѣкогда очень распространенный обычай дѣлать своихъ оруженосцевъ правителями завоеванныхъ острововъ или королевствъ, и я, съ своей стороны, рѣшилъ не нарушать такого похвальнаго обычая. Болѣе того, я хочу отличиться въ этомъ отъ своихъ предшественниковъ; часто и даже очень часто дожидались они, пока ихъ оруженосцы сдѣлаются старыми, потеряютъ силы у нихъ на службѣ и утомятся отъ безпокойныхъ дней и еще болѣе безпокойныхъ ночей; тогда они давали имъ титулъ графа или маркиза съ болѣе или менѣе значительною областью въ придачу. Но если мы оба будемъ живы, можетъ случиться, что я менѣе, чѣмъ въ пять или шесть дней покорю королевство, окруженное нѣсколькими подвластными королевствами, вотъ тогда-то ты будешь короновавъ королемъ одного изъ нихъ. И ты не удивляйся этому: рыцарямъ приходится встрѣчать приключен³я так³я необыкновенныя, удивительныя, что мнѣ было бы легко дать тебѣ даже больше, чѣмъ я обѣщаю. Въ такомъ случаѣ,- проговорилъ Санчо,- если, благодаря одному изъ этихъ чудесъ, я сдѣлаюсь королемъ, то моя жена Хуана Гутьересъ - чего добраго - будетъ, стало быть, королевой, не больше и не меньше, а дѣти мои - инфантами. Кто же въ этомъ сомнѣвается? - сказалъ Донъ-Кихотъ.- Я,- отвѣчалъ Санчо Панса,- потому что если бы Богъ посылалъ, какъ дождь, короны на землю, то и тогда ни одной не пришлось бы по головѣ Мар³и Гутьересъ; знайте, господинъ, такая королева не стоитъ и двухъ мараведисовъ. Еще графиней быть пристало ей лучше, и то да поможетъ ей Богъ въ этомъ. - Ну и предоставь это Богу, Санчо,- возразилъ Донъ-Кихотъ,- Онъ подастъ твоей женѣ то, что будетъ ей всего подходящѣе. Но ты никогда не удовлетворяйся меньшимъ, чѣмъ титулъ, по крайней мѣрѣ, правителя области.- Конечно,- отвѣтилъ Санчо,- въ особенности имѣя въ вашей милости такого могущественнаго господина, который сумѣетъ дать то, что лучше всего подойдетъ къ моему росту и что могутъ вынести мои плечи.

  

   Въ эту минуту они заѵѣтади на полѣ тридцать или сорокъ вѣтряныхъ мельницъ. Увидя ихъ, Донъ-Кихотъ сейчасъ же сказалъ своему оруженосцу: "Судьба посылаетъ намъ дѣла даже лучш³я, чѣмъ мы могли бы желать. Посмотри, другъ Санчо, вотъ передъ нами, по крайней мѣрѣ, тридцать огромныхъ великановъ; я намѣреваюсь вступить съ ними въ битву и хочу убить ихъ всѣхъ, сколько ихъ есть. Добычею, отнятою у нихъ, мы начнемъ свое обогащен³е, будетъ хорошимъ дѣломъ и большой заслугой передъ Богомъ стереть съ лица земли эту породу.- Какихъ великановъ?- спросилъ Санчо.- Тѣхъ, которыхъ ты видишь тамъ, отвѣтилъ его господинъ,- съ большими руками, длина которыхъ равняется почти двумъ милямъ.

   - Берегитесь-же,- возразилъ Санчо,- то, что мы видимъ тамъ, не великаны, а вѣтряныя мельницы, а то, что вы принимаете за руки,- просто крылья, которыя ворочаются отъ вѣтра и двигаютъ мельничный жерновъ.

   - Сразу видно,- сказалъ Донъ-Кихотъ,- что ты неопытенъ въ дѣлѣ приключен³й: это великаны, говорю я тебѣ; и если ты боишься, то отойди подальше и стань на молитву, а я въ это время дамъ имъ эту неравную, но страшную битву. И сказавъ это, онъ далъ шпоры своему коню Россинанту, не обращая вниман³я на увѣрен³я своего оруженосца Санчо, кричавшаго ему, что, въ самомъ дѣлѣ, онъ нападаетъ на вѣтряныя мельницы, а не на великановъ. Донъ-Кихотъ же, въ полномъ убѣжден³и, что это - великаны, не слушалъ криковъ своего оруженосца Санчо и даже, когда былъ совсѣмъ близко, не узналъ дѣйствительности. Напротивъ, онъ ѣхалъ все впередъ, крича: "Не бѣгите, подлыя и презрѣнныя твари, на васъ нападаетъ только одинъ рыцарь!" Въ это время поднялся маленьк³й вѣтеръ и крылья мельницъ начали вращаться; видя это, Донъ-Кихотъ крикнулъ: "Можете размахивать руками сильнѣе, чѣмъ великанъ Вр³арэ, все равно вы мнѣ поплатитесь". Онъ говоритъ это отъ глубины своего сердца, поручаетъ себя своей дамѣ Дульцинеѣ, прося ее помочь ему въ такомъ опасномъ дѣлѣ, затѣмъ, прикрывшись щитомъ, направивъ копье и заставивъ Россинанта бѣжать самымъ сильнымъ галопомъ, бросается и нападаетъ на первую попавшуюся мельницу; но въ ту минуту, когда онъ сильнымъ ударомъ копья пробилъ насквозь крыло, вѣтеръ повернулъ это послѣднее съ такою силою, что оно разломало копье въ куски и потащило за собою лошадь и рыцаря, который и покатился во землѣ въ самомъ несчастномъ состоян³и.

   Санчо Панса поспѣшилъ къ нему на помощь, насколько хватило прыти у его осла, и, приблизившись, нашелъ, что господинъ его не можетъ ничѣмъ двинуться, такъ какъ сильно расшибся при паден³и вмѣстѣ съ Россинантомъ. "Господи помилуй! - сказалъ Санчо,- не говорилъ ли я вашей милости, чтобы вы остерегались это дѣлать, потому что это - просто вѣтряныя мельницы, и только тотъ можетъ сомнѣваться въ этомъ, у кого так³я же мельницы въ головѣ.

   - Молчи, другъ Санчо,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ,- дѣла воины болѣе, чѣмъ как³я-либо друг³я, подвержены постояннымъ превратностямъ; кромѣ того, по моему мнѣн³ю,- и я въ этомъ, кажется, не обманываюсь - мудрый Фристонъ, похитивш³й мой кабинетъ и мои книги, превратилъ и этихъ великановъ къ мельницы, чтобы лишить меня славы побѣды надъ ними - такъ непримирима его ненависть. Мы, въ концѣ концовъ, его проклятое искусство все-таки не побѣдитъ силы моего меча,- Да будетъ на то воля Бож³я, отвѣчалъ Санчо Панса. И онъ помогъ своему господину сначала подняться, а затѣмъ влѣзть на Россинанта, у котораго одна нога была наполовину вывихнута.

   Разговаривая все еще о приключен³и, они направились по дорогѣ къ Лаписскому проходу, гдѣ, какъ говорилъ Донъ-Кихотъ, не могло оказаться недостачи во всякаго рода приключен³яхъ, акъ какъ этимъ мѣстомъ ѣздило много народу. Донъ-Кихотъ ѣхалъ сильно опечаленный тѣмъ, что потерялъ свое копье и, разговаривая объ этомъ прискорбномъ обстоятельствѣ съ своимъ оруженосцемъ, сказалъ ему: "Я читалъ, помнится мнѣ, что одинъ испанск³й рыцарь, но имени Д³егъ Пересъ-де-Варгасъ, разбивъ въ сражен³и свой мечъ, сломилъ съ дуба здоровый сукъ и этимъ оруж³емъ въ тотъ же день совершилъ столько подвиговъ и умертвилъ столько мавровъ, что получилъ назван³е Палицы, которое онъ и его потомки съ тѣхъ поръ прибавляли къ имени де-Варгасъ. Я говорю это тебѣ потому, что съ перваго-же дуба или вообще съ перваго дерева, которое попадется мнѣ на дорогѣ, я хочу сломать такой же здоровый сухъ я съ нимъ надѣюсь совершить так³е подвиги, что мы почтешь себя счастливымъ, удостоившись быть свидѣтелемъ и очевидцемъ чудесъ, которымъ впослѣдств³и весь м³ръ повѣритъ съ трудомъ. - Да будетъ воля Божья,- отвѣтилъ Санчо,- и вѣрю всему, что вы говорите. Но не мѣшало бы вашей милости немного выпрямиться; мнѣ кажется, что вы держитесь довольно криво и, должно быть, еще чувствуете свое паден³е.- Ты правъ,- проговорилъ Донъ-Кихотъ,- и если я не жалуюсь на свою боль, то только потому, что странствующему рыцарю не позволяется жаловаться ни на как³я раны, хотя бы ему распороли животъ и внутренности вывалились оттуда.- Если это такъ,- возразилъ Санчо,- то мнѣ нечего сказать болѣе, но видитъ Богъ, какъ-бы я былъ радъ, если бы ваша милость жаловались въ тѣхъ случаяхъ, когда вы ощущаете какую-либо непр³ятность. Что же касается меня, то я буду жаловаться при малѣйшей боли, если только, конечно, это запрещен³е жаловаться не распространяется также и на оруженосцевъ странствующихъ рыцарей". Донъ-Кихоть не могъ не посмѣяться простотѣ своего оруженосца и объяснилъ ему, что онъ можетъ совершенно спокойно жаловаться, когда и сколько ему будетъ угодно, по охотѣ или безъ всякой охоты, такъ какъ ничего противнаго этому онъ не читалъ въ рыцарскихъ законахъ.

   Тогда Санчо замѣтилъ ему, что наступилъ часъ обѣда, но Донъ-Кихотъ отвѣтилъ, что у него нѣтъ сейчасъ никакого аппетита, но что онъ, Санчо, можетъ обѣдать, когда ему захочется. Получивъ это позволен³е, Санчо устроился, насколько могъ удобнѣе, на своемъ ослѣ и, вынувъ изъ сумки положенные туда запасы, продолжалъ путь сзади своего господина, закусывая съ большимъ удовольств³емъ; отъ времени-же до времени онъ, запрокинувъ голову, пилъ изъ своего мѣха съ такою ловкостью, что вселялъ бы зависть въ любого кабатчика изъ Малаги. И когда онъ ѣхалъ такимъ образомъ, попивая по глоточку, то онъ не думалъ ни объ одномъ изъ обѣщан³й, данныхъ ему его господиномъ, и считалъ вовсе не трудомъ, а скорѣе истиннымъ отдохновен³емъ, отправляться на поиски за приключен³ями, даже самыми опасными, как³я только могутъ быть.

   Эту ночь они провели среди большихъ деревьевъ, у одного изъ которыхъ Донъ-Кихоть отломилъ сухой сукъ, годный для того, чтобы, въ случаѣ нужды, служить копьемъ, и насадилъ на него желѣзный наконечникъ отъ сломаннаго копья. Донъ-Кихотъ не спалъ всю ночь, думая о своей дамѣ Дульцинеѣ, въ подражан³е прочитанному имъ въ книгахъ о томъ, какъ странствующ³е рыцаря проводили мног³я ночи безъ сна въ лѣсахъ и пустыняхъ, всецѣло занятые воспоминан³ями о своихъ дамахъ. Санчо Панса провелъ ночь совсѣмъ иначе; желудокъ его былъ полонъ и полонъ не цикорной водой, поэтому онъ спалъ безъ просыпу и разбудить его не могли ни солнечные лучи, падавш³е ему прямо въ лицо, ни пѣн³е тысячи птичекъ, радостно привѣтствовавшихъ наступлен³е новаго дня: чтобы проснуться, ему нужно было услыхать голосъ и зовъ своего господина. Открывъ глаза, Санчо ласково погладилъ свой мѣхъ и, найдя его немного болѣе тощимъ, чѣмъ наканунѣ, опечалился въ своемъ сердцѣ, такъ какъ ему казалось, что имъ не придется наполнять его въ скоромъ времени. Что касается Донъ-Кихота, то онъ отказался завтракать, предпочитая, какъ сказалъ онъ, подкрѣплять свои силы бодрыми воспоминан³ями.

   Они снова отправились по дорогѣ къ Лаписскому проходу и къ тремъ часамъ пополудни прибыли къ началу его. "Здѣсь,- сказалъ Донъ-Кихотъ при видѣ его,- здѣсь, другъ Санчо, можемъ мы дать работу рукамъ до самыхъ локтей въ томъ, что называется приключен³ями. Но, будь остороженъ! если бы даже ты увидалъ меня въ страшнѣйшей опасности, то и тогда ты не долженъ обнажать своего меча на защиту меня, развѣ только въ томъ случаѣ, если увидишь, что на меня нападаетъ чернь или как³е-нибудь негодяи,- только въ этомъ случаѣ ты можешь помочь мнѣ; но если нападать будутъ рыцари, то рыцарск³е каковы никакъ мы допускаютъ и не позволяютъ тебѣ являться на помощь мнѣ, пока ты самъ не будешь посвященъ въ рыцари.- Повѣрьте моей чести, господинъ,- отвѣтилъ Санчо,- въ этомъ я буду добросовѣстно слушаться вашей милости: тѣмъ болѣе, что я отъ природы очень миролюбивъ и всегда питалъ отвращен³е къ вмѣшательству въ шумъ и распри. Однако, предупреждаю васъ, что если только дѣло коснется защиты своей собственной особы, то я мало буду обращать вниман³я на эти законы; потому что,