Сервантес Мигель Де - Славный рыцарь Дон-Кихот Ламанчский. Часть первая

ясться въ томъ, что у него, по крайней мѣрѣ, десять паръ платья и больше двадцати султановъ. Не сочтите пустой и непристойной болтовней мои разсказы объ его нарядахъ,- нѣтъ, они имѣютъ большое значен³е въ моей истор³и. Онъ часто усаживался на каменную скамейку подъ большимъ тополемъ на площади, а мы, разинувъ рты, слушали его разсказы о совершенныхъ имъ подвигахъ. Не было, кажется, на всей землѣ такой страны, которую бы онъ не видалъ, не случилось ни одной битвы, въ которой бы онъ не участвовалъ. Если вѣрить его словамъ, то мавровъ онъ убилъ больше, чѣмъ ихъ живетъ въ Марокко и Тунисѣ, а поединковъ онъ имѣлъ больше, чѣмъ Ганте или Луна, больше, чѣмъ Д³его Гарс³а Парадесск³й или друг³е воины, имена которыхъ онъ называлъ; изъ всѣхъ этихъ поединковъ онъ выходилъ побѣдителемъ, не потерявъ ни капли крови. Впрочемъ, онъ показывалъ намъ слѣды ранъ, полученныхъ имъ будто-бы въ разныхъ приключен³яхъ никто однако ихъ не могъ замѣтить, хотя онъ и говорилъ, что эти раны были причинены ему аркебузомъ при разныхъ встрѣчахъ. Онъ чрезвычайно высокомѣрно обращался съ равными себѣ и со своими знакомыми; онъ говорилъ, что его отецъ - его собственная рука, его дворянство - его дѣла, и что, въ качествѣ солдата, онъ ничѣмъ не обязанъ самому королю. Добавлю къ этому, что онъ былъ немножко пѣвецъ и игралъ на гитарѣ; но и тогда я еще не перечислилъ всѣхъ его достоинствъ. Кромѣ всего этого, онъ былъ еще поэтомъ и по поводу каждаго пустяка, случившагося въ деревнѣ, сочинялъ длиннѣйшее стихотворен³е. И вотъ этотъ солдатъ, котораго я вамъ описалъ, этотъ Викент³й де-ла-Рока, этотъ храбрецъ, щеголь, поэтъ и музыкантъ нѣсколько разъ попался на глаза Леандрѣ. Ее прельстила мишура его красиваго мундира, ее очаровали его романсы, и она вполнѣ повѣрила въ дѣйствительность подвиговъ, о которыхъ онъ самъ разсказывалъ. Въ концѣ концовъ, обстоятельства, при помощи дьявола, навѣрно, устроялись такъ, что она влюбилась въ него прежде, чѣмъ у него зародилось тщеславное желан³е поволочиться за ней. А такъ, какъ дѣла любви особенно легко устраиваются тогда, когда того желаетъ сама женщина, то Леандра и Викент³й скоро согласились между собой. Прежде чѣмъ кто-либо изъ ея многочисленныхъ ухаживателей пронюхалъ объ ея намѣрен³и она уже привела его въ исполнен³е, убѣжавъ изъ дома своего любимаго отца (ея мать уже умерла), изъ деревни вмѣстѣ съ солдатомъ, оказавшимся въ этомъ предпр³ят³и счастливѣе, чѣмъ въ любомъ изъ всѣхъ остальныхъ, удачею въ которыхъ онъ хвастался.

   "Это событ³е поразило всю деревни и вообще всѣхъ знавшихъ Леандру. Я былъ пораженъ, Ансельмъ смущенъ, отецъ опечаленъ, родственники оскорблены, правосуд³е встревожено и полицейск³е пущены въ дѣло. Обходили всѣ дороги, обшарили всѣ лѣса; и черезъ три дня нашли легкомысленную Леандру въ глубинѣ одной пещеры въ горѣ, одѣтую въ одну сорочку, безъ денегъ и драгоцѣнностей, которыя она унесла съ собой изъ дому. Привели ее къ плачущему отцу и стали спрашивать, какъ въ нею случилось это несчаст³е. Она безъ принужден³я созналась, что Викент³й де-ла-Рока ее обманулъ, что, давъ клятву быть ея мужемъ, онъ убѣдилъ ее покинуть родительск³й домъ и обѣщалъ отвести ее въ богатѣйш³й и прекраснѣйш³й городъ во всей вселенной, въ Неаполь; неопытная и прельщенная его обѣщан³ями, она повѣрила его словамъ, и, обокравъ своего отца, отдалась во власть солдата именно въ ту ночь, какъ скрылась съ нимъ. Онъ завелъ ее въ самую глушь горъ и покинулъ тамъ, гдѣ ее потомъ нашли. Затѣмъ она разсказала, что солдатъ, не лишая ея чести, отнялъ у ней всѣ ея драгоцѣнности и, бросивъ ее въ пещерѣ, скрылся. Разсказъ Леандры удвоилъ всеобщее изумлен³е.

   "Конечно, господа, трудно повѣрить такой воздержности со стороны молодого человѣка; но она, произнося торжественныя клятвы, увѣряла въ томъ, что онъ не позволялъ себѣ никакого насил³я надъ нею, и этого было достаточно, чтобы утѣшить огорченнаго отца, переставшаго жалѣть о похищенныхъ богатствахъ, послѣ того какъ онъ убѣдился, что его дочь сохранила сокровище, которое, разъ потерявъ, невозможно найти вновь.

   "Въ тотъ же день, когда Леандра была приведена домой, ея отецъ постарался скрыть ее отъ взоровъ постороннихъ, заключивъ ее въ монастырь ближайшаго города до того времени, пока не заглохнутъ, какъ онъ надѣялся, дурные слухи, распространявш³еся объ его дочери. Молодость Леандры могла служить нѣкоторымъ извинен³емъ ея поведен³я, по крайней мѣрѣ, въ глазахъ тѣхъ людей, которымъ нѣтъ никакого интереса считать ее дурной или хорошей; что-же касается знавшихъ ея умъ и живой характеръ, то причину ея проступка они видѣли не въ невѣдѣн³и ея, а въ легкомысл³и и въ свойственной всѣмъ женщинамъ склонности поступать въ большинствѣ случаевъ наперекоръ уму и здравому смыслу.

   "Послѣ заключен³я Леандры глаза Ансельма стали слѣпы или, по крайней мѣрѣ, потеряли способность видѣть что-либо пр³ятное. Въ разлукѣ съ Леандрой мои глаза тоже покрылъ мракъ, не освѣщаемый ни однимъ лучомъ свѣта радости. Наша печаль усиливалась по мѣрѣ того, какъ истощалось наше терпѣн³е; мы проклинали щегольство солдата, мы бранили неблагоразум³е и ослѣплѣн³е отца. Наконецъ, мы рѣшили съ Ансельмомъ покинуть деревню и уйти въ эту долину, гдѣ онъ сталъ пасти своихъ барановъ, а я - принадлежащее мнѣ стадо козъ. Мы ведемъ жизнь среди этихъ деревьевъ, то предаваясь изл³ян³ямъ нашей нѣжной страсти, то распѣвая хвалебныя или порицательныя пѣсни, посвященныя прекрасной Леандрѣ, то вздыхая въ уединен³и п повѣряя наши жалобы безчувственному небу.

   "Въ подражан³е намъ множество другихъ влюбленныхъ въ Леандру тоже пришли укрыться въ эти дик³я горы и начали подобную-же жизнь. Ихъ такъ много, что это мѣсто окончательно превратилось въ пастушескую Аркад³ю, такъ многочисленны въ немъ пастухи и овчани, и всюду постоянно слышится имя прекрасной Леандры. Одинъ осыпаетъ ее проклят³ями, называетъ своенравной, безразсудной, легкомысленной; другой упрекаетъ ее въ преступной податливости; этотъ ее прощаетъ, тотъ хулитъ и осуждаетъ; одинъ славитъ ея красоту, другой проклинаетъ ея нравъ - однимъ словомъ, всѣ оскорбляютъ ее бранью и всѣ ее обожаютъ, и безум³е ихъ доходитъ до того, что одинъ плачется на ея пренебрежен³е, не сказавъ ей никогда ни одного слова, а другой изливается въ жалобахъ, испытывая острыя муки ревности, для которой она никому никогда не давала повода, тамъ какъ ея грѣхъ сталъ извѣстнымъ прежде ея желан³я совершить его. Нѣтъ ни одной пещеры, ни одного отверст³я въ скалѣ, ни одного берега ручейка, ни одной древесной тѣни, гдѣ бы не нашли вы какого-нибудь пастуха, описывающаго вѣтрамъ своя несчаст³я. Всюду, гдѣ живетъ эхо, оно повторяетъ имя Леандры; "Леандра", вторятъ горы; "Леандра", журчатъ ручейки; Леандра держитъ насъ очарованными, надѣющимися безъ надежды и страшащимися, не зная, чего страшиться. Среди всѣхъ этихъ постигнутыхъ горемъ людей меньше всѣхъ и въ тоже время больше всѣхъ ума оказывается у моего соперника Ансельма; имѣя столько причинъ горевать, онъ горюетъ только о разлукѣ. Подъ звуки скрипки, на которой онъ восхитительно играетъ, онъ изливаетъ свою печаль въ стихахъ, проявляющихъ всю тонкость его ума. Я же избралъ болѣе удобный и, по моему мнѣн³ю, болѣе благоразумный способъ переносить свое горе: я свысока осуждаю легкомысл³е женщинъ, ихъ непостоянство, двоедуш³е, лживость въ обѣщан³яхъ, измѣну и, наконецъ, отсутств³е вкуса и умѣн³я, обнаруживаемое ими при выборѣ предмета своихъ думъ и привязанностей. Вотъ, господа, почему пришли мнѣ на языкъ слова, сказанныя мною, когда я славилъ эту козу, которую я, какъ особу женскаго пола, цѣню очень низко, хотя она и лучшая изъ моего стада. Вотъ обѣщанная мною истор³я. Если я былъ слишкомъ многословенъ въ разсказѣ, то я не буду короче и въ предложен³и моихъ услугъ; моя овчарня недалеко, тамъ есть у меня свѣжее молоко, отличнѣйш³й сыръ и разные плоды, пр³ятные на видъ и сладк³е на вкусъ."

  

   Истор³я пастуха доставила слушателямъ большое удовольств³е. Канонику, болѣе всѣхъ остальныхъ восхищенному, въ особенности нравился способъ выражен³я разсказчика, котораго,, судя по разсказу, скорѣе можно было принять за изящнаго придворнаго, чѣмъ на грубаго пастуха. "Дѣйствительно,- воскликнулъ каноникъ,- господинъ священникъ сказалъ истину "что лѣса и горы часто укрываютъ ученыхъ людей". Всѣ похвалили Евген³о, но особенно щедрымъ на предложен³е услугъ оказался конечно Донъ-Кихотъ. "Увѣряю васъ, братъ пастухъ, оказалъ онъ ему,- что если бы у меня была хоть какая-нибудь возможность предпринимать приключен³е, я немедленно же правился бы за ваше дѣло. Я бы вытащилъ изъ монастыря (гдѣ она, безъ сомнѣн³я, томится противъ своей воли) вашу прекрасную Леандру, на зло настоятельницѣ и всѣмъ, кто бы ни вздумалъ мнѣ воспротивиться; затѣмъ я передалъ бы ее въ ваши руки, предоставивъ вамъ право дѣлать съ ней, что вы хотите, съ услов³емъ, однако, соблюдать рыцарск³й законъ, запрещающ³й всякое насил³е надъ дѣвицей. Но съ Бож³ей помощью, я надѣюсь, что будетъ время, когда сила злонамѣреннаго очарователя не устоитъ противъ силы очарователя болѣе благожелательнаго. Тогда я обѣщаю вамъ мою поддержку и мое покровительство, какъ того требуетъ отъ меня мое зван³е, состоящее въ тонъ, чтобы помогать нуждающимся и гонимымъ."

   Пастухъ посмотрѣлъ на Донъ-Кихота и, удивленный несчастной и тощей фигурой рыцаря, обратился къ цирюльнику, сидѣвшему съ нимъ рядомъ: "Господинъ,- сказалъ онъ ему,- что это за человѣкъ такой странной наружности, и что за странныя слова онъ говоритъ? - Кѣмъ же и быть ему,- отвѣтилъ цирюльникъ,- какъ не славнымъ Донъ-Кихотомъ Ламанчскимъ, истребителемъ зла, исправителемъ неправды, поддержкой дѣвицъ, ужасомъ великановъ и побѣдителемъ въ битвахъ? - Это похоже на то,- возразилъ пастухъ,- что разсказывается въ книгахъ о странствующихъ рыцаряхъ, которые продѣлывали тоже самое, что вы разсказываете объ этомъ господинѣ; только мнѣ сдается, что или ваша милость смѣетесь или у этого милаго человѣка въ башкѣ пустовато. - Ты величайш³й мерзавецъ! - воскликнулъ Донъ-Кихотъ,- у тебя башка пуста и не въ порядкѣ, а у меня голова полнѣе, чѣмъ было брюхо у той сволочи, которая тебя родила." Затѣмъ, безъ дальнѣйшихъ разговоровъ, онъ схватилъ лежавш³й около него хлѣбъ и съ такой яростью хватилъ имъ пастуха по лицу, что у того отъ удара приплюснулся носъ. Пастухъ, не любивш³й шутить, увидавъ, что его бьютъ не въ шутку, бросился на Донъ-Кихота, не обращая вниман³я ни на коверъ, ни на скатерть, ни на обѣдавшихъ, и схватилъ его обѣими руками за горло. Онъ непремѣнно задушилъ-бы его, если бы не подоспѣлъ во время Санчо Панса и, схвативъ пастуха за плечи, не повалилъ его навзничь на коверъ, перебивъ притомъ всѣ тарелки и стаканы и разливъ все ихъ содержимое. Очутившись на свободѣ, Донъ-Кихотъ засѣлъ на животъ пастуха, который, съ окровавленнымъ лицомъ и поколоченный Санчо, ощупью искалъ ножа, чтобы произвести кровавое мщен³е. Но каноникъ и священникъ помѣшали ему. Цирюльникъ же помогъ пастуху въ свою очередь подмять подъ себя Донъ-Кихота, и тогда на лицо бѣднаго рыцаря посыпался такой градъ ударовъ, что оно вскорѣ оказалось такимъ же окровавленнымъ, какъ и лицо пастуха. При видѣ такого зрѣлища каноникъ и священникъ хохотали, ухватившись за бока, стрѣлки покатывались со смѣху и всѣ при этомъ натравливали дерущихся другъ на друга, точно грызущихся собакъ. Одинъ Санчо Панса приходилъ въ отчаян³е отъ того, что ему никакъ не удавалось отдѣлаться отъ слуги каноника, не пускавшаго его пойти помочь его господину. Въ то время, какъ происходила эта потѣха и двое силачей угощали другъ друга тумаками, вдругъ послышался печальный и заунывный звукъ трубы, заставивш³й всѣхъ обернуться въ сторону, откуда онъ раздавался. Болѣе всѣхъ взволновался, услыхавъ его, Донъ-Кихотъ, который, наполовину избитый, продолжалъ поневолѣ лежать подъ пастухомъ. "Послушай братъ дьяволъ,- сказалъ онъ пастуху,- ибо никѣмъ инымъ ты же можешь быть, разъ твоя сила превзошла мою,- прошу тебя, заключимъ перемир³е только на одинъ часъ, мнѣ кажется, что этотъ печальный звукъ трубы, поразивш³й мой слухъ, призываетъ меня на какое-нибудь приключен³е." Пастухъ, которому уже надоѣло бить и быть битымъ, сейчасъ же выпустилъ его, и Донъ-Кихотъ, ставъ на ноги, обратилъ свои глаза въ ту сторону, откуда слышался шумъ, и увидалъ множество людей, спускающихся по склону холма и одѣтыхъ, подобно кающимся, въ бѣлыя одежды. Дѣло было въ томъ, что въ этомъ году небо долго не орошало земли дождемъ и во всѣхъ окрестныхъ деревняхъ устраивались молебны и крестные ходы, дабы Господь отверзъ руку своего милосерд³я и ниспослалъ благодать своего дождя. По той же причинѣ и жители одной сосѣдней деревушки отправились крестнымъ ходомъ къ почитаемому ими за святое мѣсту на одномъ изъ холмовъ этой долины.

   Донъ-Кихотъ, увидавъ странныя одѣян³я кающихся и совершенно позабывъ, что онъ тысячу и одинъ разъ видалъ прежде подобныя же процесс³и, вообразилъ, что вновь представляется какое-нибудь приключен³е и что ему одному, какъ странствующему рыцарю, надлежитъ предпринять его. Въ этомъ безумномъ рѣшен³и его подкрѣпило въ особенности то, что покрытую трауромъ статую Мадонны онъ принялъ да благородную и могущественную даму, увозимую какими-нибудь вѣроломными негодяями. Забравъ себѣ въ голову эту мысль, онъ со всѣхъ ногъ бросился ловить пасшагося на лугу Россинанта и, отвязанъ отъ сѣдла узду и щитъ, мгновенно взнуздалъ своего коня; затѣмъ, потребовавъ у Санчо свой мечъ, онъ вскочилъ на Россинанта, надѣлъ на руку свой щитъ и громкимъ голосомъ сказалъ своимъ безмолвно смотрѣвшимъ на него спутникамъ: "Теперь, почтенное общество, вы увидите, какъ важно для м³ра существован³е странствующихъ рыцарей; теперь, говорю я, послѣ освобожден³я этой плѣнной дамы, вы убѣдитесь, слѣдуетъ ли уважать странствующихъ рыцарей."

   Съ этими словами онъ, за неимѣн³емъ шпоръ, колѣнями сжалъ бока Россинанта и крупной рысью (но не галопомъ, потому что во все продолжен³е этой истинной истор³и читатель не видалъ, чтобы Россинантъ когда-либо поскакалъ галопонъ) пустился навстрѣчу кающимся. Священникъ, каноникъ, цирюльникъ пытались было его остановить, но всѣ ихъ старан³я были тщетны. Не остановилъ его и голосъ Санчо, кричавшаго ему во все горло: "Куда вы, господинъ Донъ-Кихотъ? Черти что ли сидятъ въ вашемъ тѣлѣ и заставляютъ васъ бунтовать противъ нашей католической вѣры? Горе мнѣ! посмотрите, вѣдь это процесс³я кающихся, а эта дама, которую несутъ на носилкахъ - изображен³е св. Дѣвы Мар³и. Посмотрите, что вы хотите дѣлать, подумайте, господинъ, вотъ ужъ на этотъ разъ можно сказать, что вы не вѣдаете, что творите." Но Санчо напрасно надрывался; его господину крѣпко засѣла въ голову мысль, что онъ нападаетъ на бѣлыя привидѣн³я и освобождаетъ даму въ траурѣ, и онъ не слыхалъ ни одного слова, да если бы и слышалъ, то не воротился бы даже по повелѣн³ю самого короля. Онъ доскакалъ до процесс³и, остановилъ Россинанта, уже ощущавшаго сильное желан³е передохнуть малость и рѣзкимъ взволнованнымъ голосомъ крикнулъ: "О, вы, ради своихъ злодѣян³й закрывающ³е свои лица, стойте и слушайте, что я вамъ скажу. "

   Первыми остановилясь несш³е изображен³е, и одинъ изъ священниковъ, служившихъ молебств³е, увидавъ странную наружность Донъ-Кихота, тощую фигуру Россинанта и множество смѣшныхъ особенностей костюма рыцаря, отвѣтилъ ему: "Братъ, если вы желаете сказать намъ что-нибудь, то говорите поскорѣй, потому что у этихъ бѣдныхъ людей болятъ уже плечи и намъ некогда останавливаться и слушать ваши объяснен³я, развѣ только они не длиннѣе двухъ словъ. - Я вамъ объясню все однимъ словомъ,- возразилъ Донъ-Кихотъ,- слушайте: возвратите с³ю минуту свободу этой прекрасной дамѣ, слезы и печальный видъ которой ясно свидѣтельствуютъ о томъ, что вы уводите ее противъ ея воли, и нанесли ей какое-нибудь тяжкое оскорблен³е. И я, пришедш³й въ м³ръ для исправлен³я подобныхъ дѣлъ,- я не позволю вамъ сдѣлать шагу пока вы не возвратите ей свободу, которой она желаетъ и заслушиваетъ." Услыхавъ так³я рѣчи, всѣ сочли Донъ-Кихота за убѣжавшаго откуда-нибудь сумасшедшаго и разразились громкимъ смѣхомъ. Но этотъ смѣхъ еще болѣе воспламенилъ ярость Донъ-Кихота, который, не говоря ни слова, выхватилъ мечъ и напалъ на носилки св. Дѣвы. Тогда одинъ изъ несшихъ ихъ, оставивъ ношу своимъ товарищамъ, вышелъ навстрѣчу Донъ-Кихоту, вооруженный вилами, на которыя ставились носилки во время отдыха. Донъ-Кихотъ ударилъ мечомъ по палкѣ вилъ и перерубилъ ее пополамъ, но кающ³йся обломкомъ, оставшимся у него въ рукѣ, обрушилъ такой ударъ на плечо Донъ-Кихота со стороны меча, гдѣ щитъ не могъ защитить рыцаря отъ нападен³я мужика, что бѣдный гидальго въ несчастнѣйшемъ видѣ свалися съ коня на землю.

   Санчо Панса, бѣжавш³й за рыцаремъ по пятамъ и страшно запыхавш³йся, увидавъ его паден³е, крикнулъ злодѣю, чтобы онъ не пускалъ опять въ ходъ своей дубинки противъ этого бѣднаго очарованнаго рыцаря, въ жизни не сдѣлавшаго никому зла. Но удержали руку мужика не крики Санчо; удержалъ ее видъ Донъ-Кихота, неподвижно лежавшаго на землѣ. Подумавъ, что рыцарь убитъ имъ, кающ³йся подобралъ свое длинное платье и съ быстротою лани бросился бѣжать по полямъ. Въ эту минуту подбѣжали къ Донъ-Кихоту его спутники. Но при видѣ ихъ приближен³я въ сопровожден³я стрѣлковъ, вооруженныхъ аркебузами, участники процесс³и построились въ ряды вокругъ священнаго изображен³я, вообразивъ, что на нихъ нападаютъ. Съ непокрытыми головами, вооружившись, кто покаяннымъ бичомъ, кто подсвѣчникомъ, они ожидали нападен³я своихъ противниковъ, твердо рѣшившись защищаться и даже, если окажется возможнымъ, перейти въ наступательное положен³е. Но судьба устроила дѣла лучше, чѣмъ предполагали; Санчо только и сдѣлалъ съ своей стороны, что бросился на тѣло своего господина, и, рѣшивъ, что онъ умеръ, началъ самымъ печальнымъ и въ тоже время смѣшнымъ образомъ причитать надъ нимъ, священникъ бытъ узнанъ однимъ изъ своихъ собратьевъ, участвовавшимъ въ процесс³и, и эта встрѣча двухъ знакомыхъ заставила улечься взаимный страхъ обѣихъ сторонъ. Первый священникъ передалъ другому въ двухъ словахъ истор³ю Донъ-Кихота, и, когда послѣ его разсказа кающ³еся всею толпою приблизились, чтобы посмотрѣть, живъ ли бѣдный гидальго, они услыхали, какъ Санчо, со слезами на глазахъ, говорилъ:

   "О цвѣтъ рыцарства, которому одинъ взмахъ палки пресѣкъ бѣгъ твоихъ такъ прекрасно прожитыхъ годовъ! О гордость своего рода! О слава Ламанчи и даже цѣлаго м³ра, который, лишившись тебя, переполнится злодѣями, не боящимися уже болѣе наказан³я за свои преступлен³я, о превзошедш³й щедростью всѣхъ Александровъ, ибо за восемь мѣсяцевъ моей службы, никакъ ни больше, ты подарилъ мнѣ лучш³й островъ, какой только море омываетъ своими волнами! О ты, смиренный съ высокомѣрными и дерзновенный съ смиренными, пренебрегавш³й опасностями, претерпѣвавш³й оскорблен³я, влюбленный самъ не зная въ кого, подражатель добрымъ, бичъ злыхъ, врагъ нечестивыхъ, однимъ словомъ, странствующ³й рыцарь, и этимъ сказано все,"

   На вопли и стенан³я Санчо Донъ-Кихотъ открылъ глаза, и первымъ его словомъ было: "Живущ³й вдали отъ васъ, Дульцинѣйшая Дульцинея, подвергается величайшимъ бѣдств³ямъ. Помоги мнѣ, другъ Санчо, подняться на очарованную колесницу, я не въ состоян³и держаться въ сѣдлѣ Россинанта, потому что у меня раздроблено это плечо. - Съ превеликимъ удовольств³еѵъ, мой дорогой господинъ,- отвѣтилъ Санчо,- и вернемся въ нашу деревню въ компан³и съ этими господами, желающими намъ добра, и займемся приготовлен³ями къ третьему выѣзду, который, надѣюсь, принесетъ намъ больше славы и выгоды. - Золотыя слова говоришь ты, Санчо,- возразилъ Донъ-Кихотъ,- мы проявимъ величайшее благоразум³е, если дадимъ пройти этому дурному вл³ян³ю звѣздъ, тяготѣющему надъ нами теперь."

   Каноникъ, священникъ и цирюльникъ въ одинъ голосъ одобрили такое благоразумное рѣшен³е; посмѣявшись надъ простотою Санчо, они попрежнему помѣстили Донъ-Кихота на телѣгу, и процесс³я въ прежнемъ порядкѣ отправилась въ дальнѣйш³й путь; пастухъ простился со всѣми; священникъ заплатилъ, сколько слѣдовало, стрѣлкамъ, отказавшимся идти дальше; каноникъ попросилъ священника извѣстить его о томъ, что потомъ станется съ Донъ-Кихотомъ,- вылѣчится ли онъ отъ своего безум³я или будетъ въ немъ упорствовать,- и, когда священникъ обѣщалъ ему это, отправился своимъ путемъ. Однимъ словомъ, общество разошлось, и каждый пошелъ своей дорогой, покинувъ нашихъ знакомцевъ: священника и цирюльника, Донъ-Кихота и Санчо Панса, а также и добраго Россинанта, который при видѣ всего происходящаго проявлялъ тоже терпѣн³е, какъ и его господинъ. Крестьянинъ запрягъ своихъ воловъ, устроилъ Донъ-Кихота на сѣнѣ и поѣхалъ съ своей обычной флегмой по пути, указанному ему священникомъ.

   Черезъ шесть дней они прибыли въ деревню Донъ-Кихота. Это случилось въ самый полдень, и такъ какъ день пришелся воскресный, то всѣ обитатели собрались на площади, по которой должна была проѣзжать колесница Донъ-Кихота. Всѣ жители сбѣжались посмотрѣть, что она везла, и, увидѣвъ въ клѣткѣ своего земляка, были необыкновенно изумлены этимъ. Одинъ мальчикъ опрометью бросился сообщить эту новость экономкѣ и племянницѣ. Онъ разсказалъ имъ, что ихъ дядя и господинъ пр³ѣхалъ, худой, желтый, изнуренный, растянувшись на охапкѣ сѣна, на телѣгѣ, запряженной быками. Трудно себѣ представить, какъ поняли эти добрыя дамы, какъ били себя по щекамъ и какими новыми проклят³ями осыпали онѣ рыцарск³я книги. Но отчаян³е ихъ удвоилось, когда онѣ увидали Донъ-Кихота въѣзжающаго въ ворота дона.

   Какъ только услыхала о возвращен³и Донъ-Кихота жена Санчо Панса, она, зная, что ея супругъ уѣхалъ съ нимъ въ качествѣ оруженосца, тоже скоро прибѣжала. Едва она увидала Санчо, первымъ ея вопросомъ было, здоровъ ли оселъ. Санчо отвѣтилъ, что оселъ здоровѣе своего хозяина. "Благодарен³е Богу за его великую милость ко мнѣ! - воскликнула она. - Ну, теперь, голубчикъ, разскажи мнѣ что ты нажилъ на своей службѣ оруженосцемъ; привезъ ли ты мнѣ новую юбку и башмачки ребятамъ? - Ничего этого я не привезъ, жена,- отвѣтилъ Санчо,- я привезъ вещи поважнѣй и подороже. - Вотъ радость-то, - возразила жена,- покажи мнѣ поскорѣй эти вещи поважнѣй и подороже, мой милый; порадуй мое бѣдное сердце, а то оно истосковалось и измучилось въ разлукѣ на цѣлый вѣкъ съ тобой. - Дома увидишь, жена,- сказалъ Панса,- а пока будь и тѣмъ довольна: потому что, если Господъ поможетъ намъ во второй разъ отправиться на поиски приключен³й, то я возвращусь къ тебѣ скоро графомъ или губернаторомъ острова, да не перваго попавшагося острова, а самаго, что ни есть, лучшаго. - Дай-то Богъ, муженекъ, отвѣтила жена,- мы очень нуждаемся. Но скажи мнѣ, что такое островъ? Я этого не понимаю. - Не ослу кушать медъ,- возразилъ Санчо,- будетъ время, ты сама увидишь островъ, жена, и подивишься тогда, когда твои подданные будутъ называть тебя вашимъ с³ятельствомъ. - Что это ты говоришь, Санчо, о подданныхъ, объ островахъ, объ с³ятельствахъ?- недоумѣвала Хуана Панса (такъ называлась жена Санчо не потому, чтобы они были родственники, а потому, что въ Ламанчѣ жены обыкновенно принимаютъ фамил³ю своихъ мужей {Въ остальныхъ мѣстностяхъ Испан³и замужн³я женщины сохраняли и сохраняютъ еще свои дѣвичьи фамил³и. Сервантесъ въ продолжен³е всего романа даетъ нѣсколько именъ женѣ Санчо. Въ началѣ первой части онъ называетъ ее Мар³я Гутьерресъ, теперь Хуана Панса; во второй части онъ назвалъ ее Тереза Каскахо; потомъ еще разъ Мар³я Гутьерресъ, потомъ окончательно Тереза Панса.}. - Не спѣши узнавать все сразу, Хуана. Довольно тебѣ знать, что я говорю правду, и заткни ротъ. Скажу тебѣ только къ слову, что нѣтъ ничего пр³ятнѣе для человѣка, какъ быть честнымъ оруженосцемъ странствующаго рыцаря, искателя приключен³й. Оно правда, что большая часть изъ этихъ приключен³й оканчивается не такъ весело, какъ бы хотѣлось, потому что изъ сотни тѣхъ приключен³й, которыя встрѣчаются по дорогамъ, ровно девяносто девять идутъ шиворотъ на выворотъ. Я это знаю по опыту, потому что въ однихъ приключен³яхъ меня качали, въ другихъ колотили; а все-таки скажу, препр³ятная вещь искать приключен³я, пробираясь черезъ горы, рыская по лѣсамъ, лазая по утесамъ, посѣщая замки, днюя и ночуя на постоялыхъ дворахъ и не платя ровно ничего за постой." Пока происходила эта бесѣда Санчо Панса съ его женой Хуаной Панса, экономка и племянница Донъ-Кихота встрѣтили рыцаря, раздѣли его и уложили въ его старую постель. Онъ смотрѣлъ на нихъ дикими глазами и никакъ не могъ признать. Священникъ, поручая племянницѣ попечен³я объ ея дядѣ, совѣтовалъ ей быть постоянно на сторожѣ, чтобы онъ во второй разъ не убѣжалъ изъ дому; потомъ онъ разсказалъ имъ, чего ему стояло привезти рыцаря домой. Его разсказъ вызвалъ у женщинъ новые крики, новыя проклят³я рыцарскимъ книгамъ и новыя мольбы къ небу, дабы оно низвергло въ бездну ада авторовъ лживыхъ и нелѣпыхъ розсказней. Ихъ мучило сильнѣйшее безпокойство, какъ бы имъ снова не пришлось лишиться своего дяди и господина, когда его здоров³е немного поправится; и, дѣйствительно, ихъ опасен³я оправдались.

   Но авторъ этой истор³и, несмотря на все старан³е и любознательность, обнаруженныя имъ въ изыскан³яхъ касательно подвиговъ, совершенныхъ Донъ-Кихотомъ въ его третьемъ выѣздѣ, не могъ нигдѣ найти относительно этого предмета и слѣда какихъ-либо рукописей, по крайней мѣрѣ, достовѣрныхъ. Слава сохранила только въ памяти жителей Ламанчи предан³е, разсказывающее, что, когда Донъ-Кихотъ къ трет³й разъ покинулъ свой домъ, онъ отправился въ Саррагосу, гдѣ присутствовалъ на праздникахъ знаменитаго турнира, происходившаго въ этомъ городѣ, {Въ Саррагосѣ было въ то время братство подъ покровительствомъ св. Георг³я, устраивавшее три раза въ годъ турниры.} и что при этомъ съ нимъ случились событ³я, достойныя это высокаго мужества и совершеннаго разума. Относительно же того, какъ онъ окончилъ свою жизнь, историкъ ничего не могъ открыть и никогда объ этомъ ничего не звалъ бы если бы, благодаря счастливому случаю онъ не встрѣтилъ одного стараго лѣкаря, обладавшаго свинцовымъ ящикомъ, найденнымъ, по его словамъ, подъ фундаментомъ одной древней часовни, которую сломали для перестройки. {Подобнымъ же способомъ были найдены повѣствован³я объ Амадисѣ Греческомъ, объ Эмлонд³анѣ и другихъ рыцаряхъ, какъ увѣряютъ въ томъ авторы въ жизнеописан³й.} Въ этомъ ящикѣ оказалось нѣсколько пергаментовъ, написанныхъ готскими буквами, но кастильскими стихами, разсказывавшихъ о многочисленныхъ подвигахъ нашего рыцаря, свидѣтельствовавшихъ о красотѣ Дулцинеи Тобозской, о статности Россинанта, о преданности Санчо Панса, и указывавшихъ гробницу самого Донъ-Кихота; они содержали множество стиховъ и эпитаф³й, восхвалявшихъ его жизнь и характеръ. Только немног³е изъ этихъ стиховъ можно было прочитать, друг³е же, насквозь изъѣденные червями, были переданы одному академику, чтобы онъ постарался разобрать ихъ хоть по догадкѣ. говорятъ, что послѣ долгаго труда и многихъ безсонныхъ ночей, его старан³я увѣнчались успѣхомъ, и онъ намѣренъ напечатать эти стихи - въ надеждѣ на трет³й выѣздъ Донъ-Кихота.

   Въ вознагражден³е за громадный трудъ, который пришлось ему потратить до обнародован³я своего произведен³я, перерывая всѣ архивы Ламанчи, авторъ проситъ читателей осчастливить его такимъ же довѣр³емъ, какимъ обыкновенно пользуются среди умныхъ людей рыцарск³я книги, всюду съ такой благосклонностью принимаемыя. Этой цѣною вполнѣ оплатятся его труды, и онъ вполнѣ удовлетворится; что дастъ ему смѣлость сочинить и печатать друг³я истор³и, если и уступающ³я этой въ подлинности, но за то равныя ей по остроум³ю и забавности.

  

   Forse altro canterа con miglior plettro. *)

   *) Orlando furioso, canto XXX.