Салиас Евгений Андреевич - Петербургское действо

Пускай друг³е ѣдутъ! Не на то я васъ махонькими сморкаться училъ въ платочки, да теплой водичкой раза по два въ день подмывалъ... A теперь вишь вы въ ссылку поѣдете!...

   Молодежь примолкла и прислушалась къ словамъ старика.

   - Раздѣнусь вотъ, отогрѣюсь, подамъ всѣмъ закусить, да и поясню, какъ вамъ озорникамъ изъ бѣды вылѣзти... Вотъ серебряныя миски на головы-то вздѣвать умѣете, а чуровать себя не умѣете. Мнѣ же приходится васъ выручать!

   Такъ какъ старикъ дядька никогда зря не болталъ и не шутилъ въ серьезныя минуты жизни своего Григор³я Григорьевича, то каждое слово Агаѳона имѣло теперь особенное значен³е. Никогда еще так³я слова его не оказывались потомъ пустяками. Это знали даже всѣ пр³ятели Орловыхъ, и теперь вдругъ вся молодежь, побросавъ, кто тарелку, кто ножикъ, кто соусникъ, окружила стараго дядьку.

   - Что ты, Ѳоѳошка? выговорилъ Алексѣй Орловъ первый, подходя и пытливо вглядываясь въ замороженное лицо старика.- Ты, смотри, не балуй; вѣрно сказываю, не до смѣху намъ.

   - Ну, ладно, учи больше. Уходите наперво отсюда. Вишь все переворошили какъ! Принесу закусить и разскажу кой-что новешенькое.

   - Да ты гдѣ былъ-то? подступилъ Григор³й Орловъ.

   - A былъ тамъ, гдѣ меня нѣту, Григор³й Григоричъ. И вы тоже чудны. Нѣшто со мной когда бывало, чтобъ я спозаранку сбѣжалъ со двора, не давъ вамъ покушать, такъ, ради бездѣлья? Эхъ вы, то-то вотъ! Я за утро-то столько дѣловъ передѣлалъ, что у меня въ головѣ теперь вьюнъ вьюномъ. Дайте передохнутъ, говорю, и все выложу.

   Офицеры вышли снова въ гостинную, недоумѣвая переглядывались, но невольно пр³ободрились и начали шутить. Братья Орловы болѣе другихъ начали надѣяться, что лакей дядька что-то выдумалъ или узналъ новое. Но они все-таки чувствовали, что за соломенку хватаются.

   - Да вретъ просто, замѣтилъ Пассекъ.

   - Нѣтъ, Петръ Богданычъ! отозвался Алексѣй.- Не знаете вы нашего Ѳошку. Онъ зря никогда рта не разинетъ, когда намъ не до смѣху.

   - Вотъ чудное-то дѣло будетъ, замѣтилъ Ѳедоръ Орловъ, всегда молчаливый и самый хладнокровный изъ всей компан³и, если пестунъ устроитъ дѣло, которое у насъ не выгорѣло. даже Елисавета евта... Романовна ничего не смогла.

   И вдругъ, сообразивъ будто нелѣпость этого, Ѳедоръ Ордовъ махнулъ рукой и прибавилъ:

   - Эка пустяковина! И мы-то дураки тоже. Весь Петербургъ обшарили и ничего не сдѣлали, а тутъ вдругъ, нашъ старый хрычъ Агаѳошка что-нибудь надумалъ.

   - Конечно, пустяки, угрюмо отозвался Ласунск³й. Но Алексѣй пристально взглянулъ въ глаза брата Григорья и выговорилъ:

   - Ну а ты, Гриша, что думаешь?

   Григор³й развелъ руками и тихо вымолвилъ:

   - Да я-то знаю, что Ѳоѳошкѣ случалось мнѣ так³я дѣла обдѣлывать, что самъ Фридрихъ кабы узналъ, такъ за своимъ нѣмецкимъ ухомъ почесался бы и позавидовалъ.

   Чрезъ нѣсколько минутъ Агаѳонъ, понукаемый Алексѣемъ Орловымъ, не столько ради закуски, сколько ради того, чтобы узнать поскорѣе принесенныя имъ вѣсти, накрылъ столъ и подалъ кушанье. Всѣ усѣлись, исполняя упрямое требован³е дядьки прежде откушать, и стали ѣсть, весело и охотно. Агаѳонъ сталъ около стула своего любимца, Григор³я Григорьевича, и началъ, какъ бывало всегда въ серьезныхъ случаяхъ, дѣлать ему допросъ.

   - Ну! знаете-ли вы кого мы нарядили въ Красномъ Кабачкѣ? началъ онъ медленно и съ самодовольствомъ.

   - Ну, здравствуйте! воскликнулъ Алексѣй.- Какъ всегда! началъ Ѳоѳошка съ Адама. Иди прямо къ дѣлу, пытатель! Вѣдь эдакъ завсегда, только дыбковъ да плетей не хватаетъ, а то бы чистый застѣнокъ вышелъ, какъ у Бирона бывало.

   - A ты попридержи-ка языкъ,огрызнулся Агаѳонъ.- Плети да застѣнокъ припуталъ...

   - Да нельзя-же, Ѳоѳошка, съ Адама начинать.

   - Съ какого тебѣ Адама? Что ты грѣшишь? Я объ голштинцѣ спрашиваю.

   - Оставь его, Алеханъ, ты вѣчно мѣшаешь и дѣло оттягиваешь. Пускай хоть съ Адама начинаетъ, да только чтобы толкъ вышелъ. Онъ у насъ умница!

   - Вотъ то-то! Да! отозвался Агаѳонъ.- И прималкивай, обернулся онъ къ Алексѣю.- Вы ему прикажите всѣ прималкивать, а то и впрямь до вечера не кончу. Ну слушайте, Григор³й Григоричъ. Кого вы въ миску-то нарядили, знаете-ли?

   - Знаю давно, голштинецъ, т. е. фридриховск³й посланецъ, фехтмейстеръ Котцау, покорно приготовился отвѣчать на допросъ Григор³й Орловъ, какъ будто все болѣе чуя, что Агаѳонъ принесъ, если не спасен³е, то отсрочку ожидаемаго съ часу на часъ ареста.

   - Ну, ладно, вотъ онъ это и есть пущенный гонцомъ отъ Хредлиха. Ну, вотъ, покуда вы бѣгали по Питеру, да просили заступничества у разныхъ вельможъ, я сидѣлъ у себя въ прихожей и свое дѣло надумалъ. Ваши-то всѣ заступники при Лизаветѣ Петровнѣ зубасты были, а нонѣ всѣ хвосты поджали. A нонѣ, доложу я вамъ, вся сила въ нѣмцѣ. Вы не ухмыляйтесь, я хоть и крѣпостной вашъ холопъ, а это мнѣ сдается вѣрно. Вотъ я и надумался, дай думаю я, черезъ своихъ пр³ятелей, тоже холоповъ, свою канитель заведу. Ну, вотъ я трет³й день и мыкаюсь, изъ дома пропадаю, а нынѣ съ зари провалился. Вонъ Алексѣй-то Григорьичъ, по своему ребячеству и малымъ годамъ, небось, подумалъ, что молъ Агаѳонъ запоемъ запилъ. Не пивши никогда за всю жизнь, теперь изъ кабака не выходитъ. Хитеръ, вѣдь!!

   Алексѣй Орловъ былъ немногимъ моложе брата и ему шелъ уже двадцать седьмой годъ, но Агаѳонъ упрямо считалъ его парнишкой сравнительно со своимъ бариномъ, героемъ многихъ битвъ. Алексѣй всегда огрызался полушутя на старика за это искреннее убѣжден³е, что онъ еще молокососъ. Теперь едва только Алексѣй открылъ ротъ, какъ старикъ поспѣшилъ прибавитъ:

   - Не прикажите ему болтать, пусть помалкиваетъ, покуда всего не выложу.

   И Агаѳонъ въ мельчайшихъ подробностяхъ разсказалъ, какъ онъ съ однимъ изъ пр³ятелей, лакеемъ графа Воронцова, отправился въ гости въ людямъ принца Жоржа, и даже познакомился съ господиномъ Михелемъ.

   - Только ужь больно въ себя ушелъ, прибавилъ Агаѳонъ, рукой не достанешь. Вельможа будто отъ того, что прынцу сапоги чиститъ.

   Затѣмъ отъ Жоржа, направленный пр³ятелями, Агаѳонъ нанялъ пару лошадокъ и отправился прямо въ Оран³енбаумъ.

   - Когда? воскликнули всѣ въ одинъ голосъ.

   - Вѣстимо нонѣ, прямо оттуда,- и ямщика еще не разсчиталъ, ждетъ внизу.

   Старикъ началъ было разсказывать, какъ хромаетъ правая лошадь, какъ ногу себѣ зашибла гдѣ-то, но молодежь прервала старика въ нетерпѣн³и.

   - Ну, ну, не томи, воскликнулъ Григор³й,- неужто же былъ у самого Котцау?

   - У него у самого.

   - Да зачѣмъ?

   - За дѣломъ.

   - Да за какимъ дѣломъ? Къ нему-то?....

   - A вотъ, слушайте. Пр³ѣхалъ, розыскалъ его. Нанялъ это онъ въ Рамбовѣ фатеру самую тоись мѣщанскую, десять рублевъ въ мѣсяцъ платитъ. Ладно, думаю, хорошо,- это намъ на руку; стало-быть нѣмецкихъ-то деньжищъ мало, съ собой не привезъ, а русскими еще не разжился.

   И Агаѳонъ въ первый разъ сначала своего повѣствован³я ухмыльнулся весело и въ ладоши ударилъ.

   - Ну, вотъ, вошелъ я. Два у него солдата ихнихъ, рейтера, так³е, что въ Красномъ Кабачкѣ были, токмо друг³е,- перемѣнилъ. При тѣхъ-то знать ему стыдно,- видѣли его ряженымъ. Сначала они меня пущать не хотѣли, чуть было не стали въ шею гнать. Я не иду, поясняю - барина надо, а они подлецы, вѣстимо, по-русски хоть-бы тебѣ вотъ одно слово: что ни разинутъ ротъ, все свой хриплюнъ. Зашумѣли мы! Вдругъ, отворяется дверь и входитъ, кто-же бы вы думали? Я такъ и присѣлъ отъ радости! Анчуткинъ!

   Оба братья Орловы,недоумѣвая, взглянули на стараго дядьку.

   - Какой чортъ Анчуткинъ? Я не знаю, отозвался Григор³й Орловъ, нетерпѣливо слѣдивш³й за разсказомъ дядьки и ожидавш³й конца повѣствован³я.

   - Анчуткинъ, забыли? Вашего покойнаго родителя священника сынишко. Онъ у насъ махонькимъ въ домѣ бывалъ, собирали было его тоже въ семинар³ю, обучали, въ дьяконы полагать думали, а онъ тебѣ не тутъ-то было, вмѣсто дьяконовъ, удрамши, въ солдаты сдался. И махонькимъ-то самъ себѣ амуничку все стряпалъ да ребятишками на селѣ командовалъ. Нѣшто не помните, какъ Анчуткинъ съ компан³ей своей приступомъ дьячиху въ банѣ взялъ? Еще вашъ покойный родитель всѣхъ тогда ихъ пересѣчь велѣлъ.

   - Ну, ну, не помню. Говори, что же дальше?

   - Да нѣшто вы не смекаете?

   - Ничего не смекаю.

   - Анчуткинъ, стало-быть, при этомъ нѣмцѣ состоитъ, ну, въ деньщикахъ - что-ли. Изъ нашихъ-то христолюбивыхъ воиновъ перешелъ, окаянный, въ голштинцы.

   - Ну, ну! .

   - Ну вотъ, какъ мы съ нимъ увидѣлись, такъ оба и ахнули и давай цѣловаться. Потомъ это вышли изъ дому, выбрать себѣ мѣстечко, гдѣ побесѣдовать; ушли за дрова, да тамъ и присѣли... И въ полчаса времени все ваше дѣло и обдѣлали.

   - Да какъ? какъ? Говори! закричали почти всѣ.

   - Какъ? A вотъ какъ. Есть у васъ двѣсти аль триста червонцевъ, вотъ сейчасъ на столъ класть?

   - Что-жъ, неужто-жъ откупиться можно? воскликнулъ Григор³й Орловъ.- Неужто денегъ возьметъ Котцау?

   - A почему-жъ это ему и не взять? вдругъ какъ бы обидѣлся Агаѳонъ.

   - Не можетъ быть, Ѳоша, это все пустое. Тебя твой Анчуткинъ надуетъ, деньги положитъ въ карманъ и не говоря даже съ Котцау. И будемъ мы въ дуракахъ.

   Агаѳонъ обозлился на мнѣн³е барина и всѣхъ остальныхъ офицеровъ, утверждая и клянясь всѣми святыми, что вся сила въ томъ, чтобы заплатить Котцау за обиду двѣсти или триста червонцевъ.

   - Да не возьметъ онъ ихъ! воскликнулъ Алексѣй Орловъ. - Фофанъ ты, Ѳошка! Не ожидалъ я отъ тебя! Сѣлъ въ лужу. A я было думалъ, ты и впрямь что-нибудь путное надумалъ. Фофанъ!

   - Вѣдь вотъ спорщикъ! воскликнулъ Агаѳонъ.- Да ты нѣшто съ этимъ голштинцемъ говорилъ? A я говорилъ.

   - Съ кѣмъ? Съ Котцау?! воскликнулъ Григор³й Орловъ. Котцау ты видѣлъ?

   - Вѣстимо видѣлъ, онъ же мнѣ и сказалъ, сколько возьметъ.

   Офицеры повскакали съ мѣстъ.

   - Такъ эдакъ бы и говорилъ! загудѣли голоса, со всѣхъ сторонъ.

   - Говорилъ?... Вонъ этотъ вотъ озорникъ нѣшто дастъ что путемъ сказать? Знай перебиваетъ, показалъ онъ на Алексѣя Орлова.- Николи не дастъ ничего путемъ разсказать. Слушайте!

   Объяснен³е свое Агаѳонъ закончилъ такъ, что снова веселый гулъ, смѣхъ и крики раздались въ квартирѣ Орловыхъ. Онъ передалъ свой разговоръ съ Котцау, которому онъ былъ представленъ Анчуткинымъ. Ротмейстеръ, конечно, тотчасъ же признавш³й старика, сначала, по выражен³ю Агаеона, остервенился.

   - Думалъ ужь я, опять меня бить начнетъ, однако нѣтъ, Анчуткинъ залопоталъ ему по-ихнему...

   - По-нѣмецки? спросилъ кто-то.

   - То-то, по-нѣмецки. Оттого и въ голштинцы попалъ, что обучился въ войну по-ихнему. Прытк³й малый.

   - Ну, ну, разсказывай...

   - Ну вотъ, Анчуткинъ, полопотамши съ нимъ, мнѣ и говоритъ: дѣло это сладиться можетъ, баринъ согласенъ получить триста червонцевъ за обиду, только чтобы это никто не зналъ, а узнаетъ кто про это, то онъ откажется. A деньги эти чтобы я ему самолично отъ васъ передалъ. Ну, и доложу я вамъ, Григор³й Григоричъ, не люблю я нѣмцевъ - смерть, но доложу я вамъ, что этотъ самый Котцау, какъ мнѣ сдается, не надуетъ.

   - Чортъ его душу знаетъ! Можетъ и надуетъ! замѣтилъ Ласунск³й.

   - И авто не все, продолжалъ старикъ.- Слушайте. Окромя эфтова, еще онъ требуетъ, чтобы вы значитъ обои, вы, да вотъ и озорникъ этотъ, обои прощен³е у него просили передъ разными самовидцами. Чтобы при семъ и голштинск³е были мейнгеры и наши всей гвард³и офицеры.

   - Ну и это онъ брешетъ!... вскрикнулъ Григор³й Орловъ.

   - Пустое, въ ту же минуту обернулся къ брату Алексѣй:- что ты болтаешь, Господь съ тобой! Да я на четверинкахъ къ нему подойду и прощен³е просить буду. Не ради себя, а ради поважнѣе чего. A вотъ, когда будетъ на нашей улицѣ праздникъ, такъ мы его въ холщевый мѣшокъ битьемъ обратимъ за это свое нынѣшнее посрамлен³е.

   - Не могу я, замоталъ головой Григор³й,- ей-Богу не могу! Попроси я сегодня у него прощен³е, такъ меня такое зло будетъ разбирать, что я на другой же день, чтобы душу отвести, нарочно въ Рамбовъ поѣду его колотить. Еще хуже будетъ.

   Между друзьями начался споръ и офицеры стали доказывать Григор³ю Орлову, что онъ долженъ согласиться и на примирен³е посредствомъ тайной уплаты денегъ, и на публичное покаян³е.

   - Ну, спасибо тебѣ, Ѳоѳошка! воскликнулъ вдругъ Алексѣй Орловъ и, обнявъ Агаѳона, который напрасно въ него упирался руками, силачъ взялъ старика на руки, какъ берутъ ребенка и началъ его качать, приговаривая:

   - Душка Ѳоѳошка! Душка Ѳоѳошка!

   - Брось, брось, убьешь! Пусти, не все сказалъ! не сердясь, а напротивъ очень довольный взмолился Агаѳонъ.

   - Врешь! Все! смѣялся Алексѣй Орловъ, продолжая раскачивать старика.

   - Ей Богу не все, вотъ тебѣ Христосъ Богъ, не все! главнаго не разсказалъ. Пусти!

   - A ну, говори!

   И Алексѣй поставилъ его на ноги.

   - Фу, озорной! Закачалъ! Даже въ головѣ помутилось, тошнитъ какъ на кораблѣ.

   Агаѳонъ прищурилъ глаза, потеръ себѣ лобъ рукой и выговорилъ:

   - Григор³й Григоричъ, вѣдь не все; главное не сказалъ.

   - Что еще? Ну! Что? раздались голоса.

   - A вотъ что... Только это не я, значитъ, а самъ, онъ сказываетъ - Котцау, говоритъ, что получимши деньги и ваше прощен³е, онъ все жъ таки ничего подѣлать не можетъ. Какъ онъ ни проси, васъ, значитъ, простить,- васъ ни Жоржъ, ни тамъ во дворцѣ не простятъ; а должны вы все-таки съ своей стороны похлопотать.

   - Вотъ тебѣ и здравствуйте! выговорилъ Алексѣй.

   - И приказалъ онъ вамъ, только тайкомъ и опятъ чтобы никто не зналъ, что это онъ васъ надоумилъ... Приказалъ ѣхать просить обо всемъ этомъ дѣлѣ графиню Скабронскую.

   - Что?Что? воскликнулъ Григор³й Орловъ:- Скабронскую? Это съ какого чорта? Она-то тутъ при чемъ же? Вотъ и вышелъ нѣмецъ, дубина. Мы ужь и дѣдушку ея, и Разумовскихъ, и саму Воронцову просили, а по его, ступай въ Скабронской!

   - Стало быть, такъ надо! возразилъ старикъ досадливо.- Это онъ самъ сказалъ, да еще прибавилъ: и непремѣнно пошли ты господъ къ графинѣ; коли не повѣрятъ, такъ скажи, что я имъ такъ сказываю. Я дѣло, молъ, свое портить самъ не стану.

   - Да вѣдь это тебѣ все Анчуткинъ расписывалъ?

   - Вѣстимо Анчуткинъ, да вѣдь я тутъ же былъ и видѣлъ, что онъ лицомъ дѣлалъ и руками. И опять таки, Григор³й Григоричъ, сами знаете, что ужь грѣха таить, при эдакой бѣдѣ я на его нѣмецкомъ хриплюнѣ много понялъ. Не даромъ столько времени выжилъ съ вами на войнѣ.

   Григор³й Орловъ дѣйствительно вспомнилъ, что Агаѳонъ изъ ненависти къ Герман³и больше притворялся, что не выучился нѣмецкому языку, а въ сущности понималъ очень много.

   Молодежь стояла вокругъ старика и раздумывала. Все дѣло, которое сначала показалось очень просто и умно придумано дядькой, теперь оказалось будто испорченнымъ.

   - Что тутъ Скабронская, причемъ она тутъ! Она, знай, по баламъ, да по вечеринкамъ летаетъ. Все вранье одно.

   - Ну, какъ знаете, почти обидѣлся Агаѳонъ.- Я для васъ стараюсь, моя совѣсть, значитъ, предъ Господомъ Богомъ и передъ вашимъ покойнымъ родителемъ видна, вся на ладони, ни соринки въ ней. A коли слушаться не хотите, ваше дѣло. Поѣдемъ вмѣстѣ въ Рогервикъ, а то и къ самоѣдамъ, тамъ насъ и съѣдятъ. A не съѣдятъ, такъ самихъ заставятъ людей ѣсть.

   Агаѳонъ, разсердившись, повернулся и ушелъ въ себѣ въ прихожую.

   Офицеры, оставшись одни, долго совѣщались обо всемъ, что слышали отъ дядьки. Къ вечеру было рѣшено, однако, не поступать согласно съ тѣмъ, чему научилъ Котцау.- Осрамитъ подлецъ, оплюетъ только! говорилъ Григор³й Орловъ. Заподозрить что либо во всемъ разсказѣ старика было немыслимо. Григор³й хорошо зналъ правдивость своего дядьки, а подчасъ и удивительную находчивость и хитрость. Но вся истор³я казалась сомнительной.

   Среди общаго унылаго молчан³я снова появился старикъ въ горницѣ и выговорилъ упавшимъ отъ чувства голосомъ:

   - Коли вы мнѣ не вѣрите, считаете меня за пустоплета, за предателя, и не хотите дѣлать то, что вамъ говорятъ, то увольте меня, отпустите въ Москву къ Ивану Григоричу, ему служить буду.

   И Агаѳонъ, стоя въ торжественной позѣ, съ поднятой рукой на Григор³я Орлова, вдругъ весь сморщился и слезы въ три ручья полились у него изъ глазъ. Не прошло секунды, какъ старикъ уже рыдалъ, едва держась на ногахъ.

   Разумѣется, Орловы тотчасъ же бросились къ дядькѣ и стали всячески утѣшать его.

   Агаѳонъ долго не могъ выговорить ни слова и, наконецъ_? проговорилъ:

   - Коли вѣрите, сдѣлайте все, какъ я сказываю. Смотрите, все устроится. Мнѣ тоже и Анчуткинъ про эту графиню сказывалъ, что она въ этомъ дѣлѣ помочь можетъ. A почему собственно? Ни за что не хотѣлъ, подлецъ, сказать: говоритъ - нельзя, родимый, проболтаешься ты, въ Сибирь я улечу.

   Послѣдн³я слова подѣйствовали на всѣхъ. Времена были так³я, что именно все странное, таинственное, непонятное, даже повидимому безсмысленное имѣло значен³е и всяк³й день случалось услыхать, узнать или увидѣть въ Петербургѣ диво дивное невѣроятности и неожиданности.

   - A кто жъ его знаетъ, рѣшилъ вдругъ Григор³й Орловъ.- Немудренное, вѣдь, дѣло и къ графинѣ съѣздить. Она же пр³ятельница съ моей....

   - Конечно, не мудреное дѣло!

   - Поѣду, Ѳоѳоша! завтра же поѣду, сегодня поздно.

   - Ну спасибо! поцѣлуйте меня, выговорилъ Агаѳонъ.

   Григор³й Орловъ быстрымъ искреннимъ движен³емъ обхватилъ старика, взялъ въ свою богатырскую охапку и невольно поднявъ его съ полу, разцѣловалъ въ обѣ морщинистыя щеки. Въ этомъ движен³и сказалось должно быть что-нибудь особенное, незаурядное, потому что кружокъ товарищей, обступивш³й ихъ двухъ, вдругъ смолкъ и всѣ лица стали добродушно-серьезны, почти торжественны.

   Когда Григор³й выпустилъ старика изъ рукъ, черты лица его выдавали внутреннее волнен³е.

   - Ну, а меня-то?... Ахъ ты Кащей эдак³й!... Меня-то не надо? воскликнулъ Алексѣй, протягивая руки къ старику.

   - Ни, ни, ни... Уморился, ѣздилъ. Какъ святъ Богъ, не до баловства... серьезно выговорилъ Агаѳонъ.

   - Да не стану. Ей-ей! Только поцѣлуемся. Ей-ей!

   Старикъ по голосу Алексѣя понялъ, что тотъ никакой штуки не сдѣлаетъ съ нимъ и позволилъ себя обнять и поцѣловать. Но не утерпѣлъ молодецъ и цѣлуя старика все таки слегка ущипнулъ его сзади.

   - Эка, вѣдь, озорной! проворчалъ старикъ, почесываясь.

  

  

   Старикъ Скабронск³й былъ не одинъ въ своемъ родѣ, былъ на свѣтѣ другой графъ Скабронск³й, Кирилла Петровичъ, приходивш³йся ему внукомъ.

   Единственный братъ ²оанна ²оанновича, давно умерш³й, имѣлъ сына Петра, который за все царствован³е Анны ²оанновны и Елизаветы Петровны жилъ заграницей, находясь п])и посольствѣ у Кесаря, затѣмъ онъ женился, вскорѣ потерялъ жену и былъ переведенъ по службѣ ко двору короля Людовика ХѴ, гдѣ и самъ умеръ, болѣе десяти лѣтъ не видавши родины.

   Себялюбивый ²оаннъ ²оанновичъ вообще мало интересовался судьбой племянника, его бракомъ, жизнью заграницей и его семействомъ.

   Вдруг, лѣтъ съ восемь тому назадъ, увидѣлъ онъ у себя въ домѣ цѣлую пр³ѣзжую "араву". Во дворъ въѣхала великолѣпная и громадная карета, за ней какой-то фургонъ и затѣмъ совершенно незнакомыя фигуры и физ³оном³и, пестрыя и голосистыя, появились въ домѣ брюзгливаго старика. Оказалось, что по желан³ю давнымъ давно невиданнаго имъ племянника, умершаго на чужбинѣ, выраженному имъ передъ кончиной, въ домъ дяди былъ привезенъ его собственный внукъ, шестнадцатилѣтн³й красивый мальчикъ, не говоривш³й ни слова по русски. Съ нимъ вмѣстѣ появилась цѣлая свита: дядька французъ, очень приличный, другой дядька неизвѣстной нац³ональности съ прескверной физ³оном³ей и затѣмъ камердинеры, гардеробъ-мейстеры и съ десятокъ какихъ-то иностранныхъ гайдуковъ и казачковъ.

   Старый холостякъ мелькомъ слышалъ о женитьбѣ племянника Петра на какой-то богатѣйшей княжнѣ, дочери какого-то польскаго магната, о покупкѣ имѣн³й и домовъ, но никогда своей племянницы не видалъ, о ея смерти не слыхалъ - а тутъ вдругъ является внукъ сирота.

   - Вотъ такъ машкерадъ! встрѣтилъ дѣдушка внучка со свитой и разсмѣялся досадливо и презрительно.- Бѣсово навожден³е! - по каковскому же я буду теперь бесѣдовать съ внученкомъ? И почему собственно ко мнѣ-то прямо вся арава пожаловала! Нешто съ матерной стороны нѣтъ родни?

   Тотчасъ же былъ найденъ переводчикъ французъ и ²оаннъ ²оанновичъ вступилъ въ переговоры съ французскимъ внучкомъ и съ его свитой.

   Оказалось, что покойный племянникъ направилъ своего сына и завѣщан³емъ перевелъ чрезъ банкира все состоян³е его къ дядѣ съ просьбой быть опекуномъ и покровителемъ, ибо богатый мальчикъ оставался круглымъ сиротой. Дѣлать было нечего, ²оаннъ ²оанновичъ прибралъ больш³я деньги въ рукамъ и оставилъ у себя въ домѣ внука, но всю его свиту мгновенно спровадилъ со двора. Какъ несчастные французы, дядьки и лакеи, вернулись въ свое отечество, одному Богу извѣстно.

   ²оаннъ ²оанновичъ не далъ имъ ни гроша на обратный путь, а одного изъ нихъ, "мусью Шарла", который сталъ было прекословить, тотчасъ уняли на конюшнѣ.

   Разумѣется, не успѣли дать мусьѣ пяти розогъ, какъ отъ его воплей всѣ его товарищи добровольно разсыпались со двора графа Скабронскаго по незнакомой столицѣ, кто куда попало. Одинъ, говорятъ, со страху бросился прямо въ Невку и ушелъ вплавь. Затѣмъ нѣкоторые изъ нихъ нашли себѣ отличныя мѣста въ городѣ и остались въ хлѣбосольной странѣ.

   Найденный въ Петербургѣ переводчикъ женевецъ, подмастерье часовщика, былъ оставленъ въ домѣ, чтобы служить помощникомъ въ бесѣдѣ дѣда со внучкомъ и для того, чтобы развлекать юношу, которому онъ былъ ровесникъ. Больш³е капиталы, полученные понемногу съ голландскаго банкира, графъ не оставилъ дома, а тотчасъ же купилъ на имя внука, въ качествѣ опекуна, нѣсколько вотчинъ и отличный домъ въ Петербургѣ, полный, какъ чаша.

   - Живетъ-то пущай все-таки у меня, рѣшилъ ²оаннъ ²оанновичъ, а то вѣдь мальчуганъ взбѣсится одинъ, слова не съ кѣмъ сказать. Да подъ моимъ призоромъ дѣло вѣрнѣе будетъ.

   Положен³е юноши Кирилла стало незавидное. Онъ родился въ Вѣнѣ, затѣмъ воспитывался и учился въ Парижѣ, и былъ образованнѣе своихъ ровесниковъ, росс³йскихъ недорослей. Онъ былъ очень недуренъ собой, стройный, даже грац³озный въ походкѣ и движен³яхъ. Отецъ обожалъ его, а потерявъ жену, ужасно баловалъ, и онъ въ Парижѣ привыкъ въ такой обстановкѣ, о которой и помину не было, конечно, въ Петербургѣ. Дѣдушка вдобавокъ сразу нагналъ на него такого страху, что онъ безъ дрожи въ тѣлѣ не могъ видѣть его.

   Но, помимо этого, и всѣ впечатлѣн³я юноши въ Росс³и были тяжелыя. Все испугало его и все привело въ ужасъ: и снѣжные сугробы по равнинамъ, и грязные рваные тулупы простонародья, и грязь заѣзжихъ дворовъ по дорогѣ, которые были всѣ - tout pleins de bètes et d'animaux.

   И въ дорогѣ всплакнулъ нѣсколько разъ юноша, да и теперь. сидя чуть не взаперти въ домѣ дѣда, случалось ему плакать. Къ довершен³ю всего, юноша, не зная ни слова по-русски, не могъ говорить ни съ кѣмъ. Русская рѣчь, звучавшая кругомъ надъ его ушами, казалась ему какимъ-то дикимъ рыканьемъ и лаемъ.

   - Mais ее n'est pas une langue! восклицалъ онъ, жалуясь своему новому товарищу, по имени Эмилю.- Ее n'est pas une langue, c'est un aboyement de chien!

   Эмиль утѣшалъ юношу, говоря, что ему прежде русск³й языкъ тоже казался лаемъ собачьимъ, но что теперь за два года жизни въ Петербургѣ онъ уже сталъ мараковать и понималъ все.

   - Языкъ варварск³й, конечно, говорилъ Эмиль;- похожъ, дѣйствительно, на лай, но въ немъ есть отдѣльныя слова для обозначен³я всякаго предмета, также какъ и по-французски. Что хотите можно сказать на ихъ языкѣ, увѣрялъ онъ.

   Но юноша почти не вѣрилъ этому, даже требовалъ доказательствъ и, указывая на разные предметы, спрашивалъ у Эмиля, какъ назвать это по-русски. Эмиль иногда зналъ и, исковеркавъ русское слово, называлъ его, выговаривая на свой ладъ, отчего слово русское еще болѣе удивляло Кирилла. Иногда же Эмиль не зналъ вовсе спрашиваемаго и, чтобы не ударить лицомъ въ грязь, самъ сочинялъ, или называлъ предметъ на мѣстномъ горномъ нарѣч³и окрестностей Женевы.

   Такимъ образомъ, привезенный изъ своей второй родины Франц³и, въ свое настоящее отечество, которое онъ не зналъ, юноша Кириллъ, избалованный отцомъ, вдругъ сдѣлался самымъ несчастнымъ существомъ. Дѣда своего онъ видалъ только за завтракомъ, обѣдомъ и ужиномъ и то только вначалѣ; вскорѣ же ему стали часто подавать пищу въ комнату, по приказан³ю дѣда, потому что брюзгливому графу ²оанну ²оанновичу, прожившему весь свой вѣкъ одиноко, было непривычно и скоро надоѣло имѣть вѣчно предъ глазами молчаливаго и печальнаго юношу.

   Съ перваго же мѣсяца жизни внука въ домѣ, онъ далъ ему до сотни прозвищъ. Никогда не называя его по имени, онъ обращался къ нему со словами:

   - Ну, ты! фертикъ! финтикъ! парижанская мусья!!

   Затѣмъ онъ долго звалъ его, неизвѣстно почему, "ладеколонъ" и это прозвище всяк³й разъ заставляло его самого смѣяться до слезъ. Юноша только робѣлъ, краснѣлъ отъ всѣхъ прозвищъ и даже на послѣднее "ладеколонъ" отзывался, какъ если бы оно было имя, данное ему при крещен³и.

   Наконецъ, однажды, спросивъ у Эмиля, допущеннаго стоять за столомъ у кресла внучка, графъ узналъ, какъ сказать внукъ по-французски, т. е. "petit fils" и съ этого дня у Кирилла было новое прозвище, которое, однако, менѣе обижало его.

   - А! такъ вотъ что? воскликнулъ ²оаннъ ²оанновичъ:- такъ ты, фертикъ, выходишь мнѣ по вашему: путифицъ! Ну, такъ тебя путифицемъ и звать будемъ.

   Смѣшное и грустное положен³е Кирилла или, какъ звали его въ домѣ всѣ люди, "графченка" увеличивалось, конечно, сначала его незнан³емъ русскаго языка, а затѣмъ, послѣ упорнаго прилежан³я съ его стороны, его нелѣпымъ и дикимъ русскимъ языкомъ, пр³обрѣтеннымъ благодаря урокамъ Эмиля. Брюзгливый дѣдушка не позаботился доставить внуку настоящаго русскаго учителя. Эмиль скверно говорилъ по-русски, а ужь ученикъ его иногда так³я русск³я слова произносилъ, что графъ ²оаннъ ²оанновичъ хохоталъ до слезъ и до колики.

   Такимъ образомъ, въ однообразной жизни старика, внучекъ изъ Парижа или "путифицъ" сдѣлался незамѣтно домашнимъ скоморохомъ, забавой и шуткой. За столомъ, вкругъ котораго стояло всегда десятка два крѣпостныхъ офиц³антовъ съ тарелками, графъ заговаривалъ нарочно и заставлялъ говорить "путифица" только на потѣху. И самъ каждый разъ хохоталъ онъ безъ конца, иногда болѣзненно желчно и притворно, и своимъ крѣпостнымъ офиц³антамъ позволялъ фыркать въ руку отъ русскихъ словъ графченка.

   Немудрено, что чрезъ полгода затворнической жизни, при отсутств³и кого-либо, съ кѣмъ душу отвести, помимо Эмиля, который сталъ вдругъ зашибать, полюбивъ росс³йскую водку, наконецъ при постоянномъ непр³язненномъ отношен³и къ нему дѣда, оскорбляемый и скучающ³й, бѣдный путифицъ сталъ чахнуть. Онъ, вѣроятно, и умеръ бы, если бъ случайно его судьбой не поинтересовалась старушка, дальняя родственница Скабронскихъ, пр³ѣхавшая изъ Курска въ Петербургъ по дѣлу тяжебному и навѣстившая своего важнаго родственника.

   Старушка эта была полусвятая жизнью и, конечно, добрѣйшей души женщина, но хитрая на добро. Она въ одинъ мѣсяцъ поддѣлалась къ старому графу, хотя это было трудно и убѣдила его призвать докторовъ освидѣтельствовать внучка; и докторовъ не русскихъ, а нѣмецкихъ, которыхъ въ Петербургѣ было не мало. Старушка объяснила это тѣмъ, что такъ какъ ребенокъ родился заграницей, то и тѣльцо его на половину нерусское, стало быть и болѣзни у него должны быть иноземныя, стало-быть и докторовъ надо чужестранныхъ.

   Разумѣется, старикъ не послушался бы родственницы, но вслѣдств³е одного новаго обстоятельства ²оанну ²оанновичу самому хотѣлось совсѣмъ отдѣлаться отъ путифица. Онъ вдругъ приревновалъ къ нему, красивому юношѣ, свою, вновь заведенную "вольную женку", жившую въ домѣ. Докторовъ позвали, юношу осмотрѣли, нашли въ немъ признаки начинающейся чахотки и рѣшили, что его надо отправить жить въ такую землю, гдѣ не бываетъ снѣговъ и морозовъ.

   - И прекрасное дѣло! воскликнулъ ²оаннъ ²оанновичъ, узнавъ это. Пущай гдѣ родился туда и уѣзжаетъ.

   Тотчасъ же ²оаннъ ²оанновичъ снарядилъ своего внука, приставивъ къ нему двухъ дядекъ, одного русскаго изъ своей дворни, другого француза, взятаго изъ магазина съ Большой Морской. Присоединитъ съ нимъ глуповатаго, но добраго Эмиля было нельзя, такъ какъ онъ окончательно спился съ круга за послѣднее время.

   Юноша собрался въ дорогу. За два часа до его выѣзда со двора въ дальн³й путь, во Франц³ю, графъ ²оаннъ ²оанновнуь позвалъ къ себѣ семнадцатилѣтняго внука и сказалъ ему длинное нравоучен³е: какъ себя вести заграницей, слушаться дядекъ во всемъ и отписывать ему аккуратно каждый мѣсяцъ о своемъ житьѣ-бытьѣ. Нравоучен³е это сводилось къ тремъ главнымъ пунктамъ: молись чаще Богу, трать меньше денегъ и сторонись отъ женскаго пола.

   Разумѣется, Кириллъ самъ себя не помнилъ отъ радости, что ссылкѣ его и затворничеству конецъ. Старушку, вступившуюся за него, онъ боготворилъ и даже звалъ съ собой тайномъ заграницу. Но она только руками замахала и объяснила, что коли онъ, паренекъ, чуть не померъ въ Росс³и, такъ она во Франц³и тотчасъ помретъ.

   - Всяк³й живи, гдѣ родился, сказала она,- во всемъ Божьемъ м³ру такъ, соколикъ мой. На звѣрьяхъ и на деревцахъ то же видно. Былъ у меня подаренный мнѣ графомъ Разумовскимъ гишпанск³й котъ,- года не выжилъ въ Росс³и. Посадила я у себя въ вотчинѣ перламутровую грушу римскую,- за одну зиму всѣ высадки пропали.

   Упрашивая старуху ѣхать съ собой, Кириллъ немного хитрилъ,- онъ боялся дѣда, ненавидѣлъ его, какъ и всю Росс³ю, но теперь онъ боялся тоже своихъ двухъ дядекъ, какъ русскаго, довольно глуповатаго лакея Спиридона, такъ и вновь нанятаго француза Жоли, фамил³я котораго далеко не шла въ его жирному красному лицу. Юноша понялъ, что эти два человѣка, ему совершенно незнакомые, по прнеазан³ю дѣда, будутъ имъ распоряжаться, какъ вздумается, на далекой чужбинѣ. Права и полномоч³я ихъ надъ нимъ были даны дѣдомъ полныя и строжайш³я, особенно относительно трехъ пунктовъ.

   A эти пункты было не равно легко исполнить.

   Молиться Богу Кириллу было немудрено, онъ и самъ привыкъ это часто дѣлать съ горя и тоски въ домѣ дѣда, хотя тайкомъ отъ дѣда читалъ не "Отче нашъ" или "Вѣрую", которые и мысленно произносилъ съ трудомъ, а болѣе близк³е, даже отчасти родные "Pater Noster" и "Credo". Латинск³я слова этихъ молитвъ онъ понималъ не болѣе, чѣмъ русск³я, но привыкъ къ нимъ.

   Затѣмъ - тратить много денегъ онъ не могъ, такъ какъ деньги были поручены Спиридону. Что же касается до третьяго пункта, то онъ былъ юношѣ совершенно неясенъ, потому что приказан³е дѣда сторониться отъ женскаго пола Эмиль, по глупости, перевелъ такъ, какъ самъ понялъ, т. е. совсѣмъ иначе. Эмиль сказалъ, переведя слова графа ²оанна ²оанновича съ русскаго на французск³й:

   - Ne touchez jamais le plancher.

   Дѣдъ, не понимавш³й ни слова по-французски, не исправилъ перевода. Вновь же нанятый французъ Жоли понялъ и перевелъ третью заповѣдь дѣдушки:

   - Evitez la société des grandes dames!

   Оба вар³анта Эмиля и Жоли перепутались въ головѣ Кирилла и онъ самъ не зналъ, какъ выпутаться изъ бѣды, чтобы исполнить третью мудреную заповѣдь.

  

  

   Переѣхавъ русскую границу и очутившись въ Польскомъ королевствѣ, а затѣмъ въ веселой, пышной, красивой Варшавѣ, Кириллъ какъ будто почуялъ вдругъ всѣми нервами своего существа иной духъ, потянулъ въ себя полною грудью иной, уже болѣе теплый, почти весенн³й воздухъ и сразу ожилъ, сразу, щеки его зарумянились, глаза заблестѣли.

   - C'est un petit Paris! - воскликнулъ онъ, прогуливаясь по Краковскому предмѣстью и по Саксонскому саду. Вдобавокъ, теперь юноша былъ не "фертикъ" и не "путифицъ", а по дорогѣ величали его титуломъ и называли внукомъ русскаго магната, родственникомъ фаворита росс³йской императрицы. Самъ Кириллъ не отказывался отъ этого.

   Черезъ полтора мѣсяца пути, будучи въ Парижѣ, юноша не только окрѣпъ, поздоровѣлъ, развернулся, какъ бы нечаянно для самого себя, не только вышелъ изъ-подъ вл³ян³я и повиновен³я своихъ двухъ менторовъ, но даже пр³обрѣлъ вдругъ нѣкоторое вл³ян³е надъ ними. Случилось это очень просто.

   Жоли былъ жирный и добрый французъ, у котораго была только одна страсть - спать. Всю дорогу, а затѣмъ и по пр³ѣздѣ въ Парижъ, Жоли спалъ и спалъ безъ просыпа. И, вѣроятно, отъ этого постояннаго сна или отъ праздности и сытой пищи, онъ окончательно отупѣлъ и соглашался на все, что дѣлалъ и предлагалъ "Monsieur le vicomte", какъ сталъ онъ звать питомца; соглашался онъ на все, вѣроятно, потому, чтобы не тревожить и не безпокоить своей лѣни отказомъ или споромъ.

   Упрямый, глуповатый, но и грубоватый Спиридонъ, неограниченно и крупно повелѣвавш³й и распоряжавш³йся всѣмъ отъ графчика ему ввѣреннаго и до послѣдняго винта въ экипажѣ, притихъ вдругъ, даже пр³унылъ, даже какъ будто струсилъ.

   Тотчасъ по переѣздѣ границы росс³йско-польской, во время двухдневнаго пребыван³я въ Варшавѣ, холопская важность и хамово упрямство Спиридона много поубавились. Онъ все оглядывался, озирался кругомъ себя, и дико прислушивался къ полуродной польской рѣчи. И, какъ собака, хотя злая, но попавшая нечаянно въ чужой домъ, обнюхивается, поджимая хвостъ и коситъ злыми, но боязливыми глазами, такъ и Спиридонъ ворчалъ, бранился, нападалъ на графчика, привязывался къ Жоли, но однако, тотчасъ же приходилъ къ обоимъ съ просьбой по-поводу всякаго пустяка.

   - Не понимаютъ дьяволы! говорилъ онъ:- тридцать разъ повторилъ, балуются, будто не смыслятъ. Подите, скажите!

   Но если въ Польшѣ Спиридонъ иногда вывертывался безъ помощи спутниковъ, то попавъ въ Герман³ю, а, затѣмъ во Франц³ю, онъ окончательно примолкъ и только неодобрительно покачивалъ головой, почесывалъ за ухомъ и думалъ про себя:

   - Вотъ зажора-то! Покомандуй-ка поди! Заслалъ-бы я тебя, обращался онъ мысленно къ барину, графу ²оанну ²оанновичу. - заслалъ бы тебя сюда,- и ты бы тутъ покаяннаго грѣшника изобразилъ!

   Такимъ образомъ, юноша, благодаря обстоятельствамъ и обстановкѣ, благодаря безпробудному сну Жоли и безпомощному состоян³ю Спиридона на чужой сторонѣ, среди чуждыхъ ему людей, обычаевъ и языка, сразу сталъ независимъ. Кромѣ того, онъ нравственно встрепенулся, ожилъ, воскресъ на тѣхъ мѣстахъ, гдѣ родился, провелъ все дѣтство, воспитывался и сталъ юношей и гдѣ, наконецъ, имѣлъ пропасть знакомыхъ и друзей покойнаго отца.

   Одно только ярмо и было теперь - зависимость денежныхъ средствъ отъ дѣда, оставшагося тамъ, гдѣ-то далеко среди огромныхъ сугробовъ и страшныхъ морозовъ. Надо было кое-какъ прожитъ еще нѣсколько лѣтъ подъ попечительствомъ этого злого дѣда и жить на гроши, которые онъ высылалъ.

   - Когда буду совершеннолѣтнимъ, мечталъ Кириллъ,- выйду изъ опеки, продамъ заглазно все, что есть въ Росс³и и переведу все состоян³е во Франц³ю. То же самое, конечно, совѣтовали ему здѣсь и друзья покойнаго отца. Нѣкоторые полагали даже начать процессъ, тотчасъ же освободить юношу изъ-подъ опеки стараго тирана, изверга, "Tours de la Neva", какъ прозвали они теперь ²оанна ²оанновича. И какъ еще недавно Кириллъ былъ щедро награждаемъ дѣдушкой всякими прозвищами смѣшными и дурацкими, такъ теперь юноша и его парижск³е знакомые, въ свою очередь, изощрялись въ прозвищахъ и назван³яхъ петербургскому дѣду, который былъ теперь "l'our blanc, le vampire, le cyclope, le grand ogre"...

   Съ самаго пр³ѣзда Кирилла на свою полу-родину, т. е. въ Версаль, онъ поселился на томъ же бульварѣ, гдѣ былъ домъ, въ которомъ онъ долго жилъ, но котораго теперь, конечно, не могъ нанять, не имѣя средствъ своего отца. Обстоятельства особенно благопр³ятствовали и петербургск³й узникъ, скоморохъ за столомъ дѣда, сталъ здѣсь сразу предметомъ всеобщаго вниман³я и любезнаго обращен³я. Король зналъ его въ лицо и при встрѣчѣ милостиво кивалъ головой au jeune russe-versaillais. Герцогини и маркизы тоже милостиво улыбались ему при встрѣчахъ. Вскорѣ, наконецъ, одна изъ нихъ, очень веселаго поведен³я, приблизила къ себѣ красиваго юношу, какъ мимолетный капризъ, и перезнакомила его съ придворнымъ кругомъ, какъ сына всѣмъ знакомаго, недавно еще умершаго дипломата. Трудно было Спиридону перечить питомцу и обругать его здорово за то, что онъ напримѣръ засидѣлся гдѣ-нибудь на вечеринкѣ, когда онъ самъ видѣлъ, что французск³й царь кланялся его графчику.

   - Нагрубить ему, разсуждалъ Спиридонъ:- нажалуется онъ на тебя здѣшнимъ генераламъ, и что будетъ? Тебя жъ и выпорятъ. Говорятъ, анаѳемы, что здѣсь вишь не порятъ! Враки! Вѣрно знаю, что у нихъ есть эдакое мѣсто за нѣсколько верстъ отъ эвтой Версальи, куда никого не пущаютъ и гдѣ всѣхъ генераловъ, и дворянъ, и нашего брата лакея не токмо страшнѣюще порятъ розгами, а головы снимаютъ, и четвертуютъ за десять частей.

   Но каково соображен³е было у Спиридона о четвертован³и на десять частей, таково же было его составившееся понят³е о Франц³и, Парижѣ, Версали и королевскомъ дворѣ. Онъ сталъ не на шутку бояться своего графчика и ожидать, что онъ какъ-нибудь нажалуется, и его, не говоря худого слова, обезглавятъ или сошлютъ въ какую-нибудь французскую Сибирь на вѣчныя времена.

   И Спиридонъ, чтобы ужиться и не пропасть, сталъ, на сколько умѣлъ, ласковъ съ графчикомъ. Но и это продолжалось не долго. Какъ Кириллъ чахъ въ Петербургѣ въ домѣ дѣда, такъ и Спиридонъ, хотя здоровенный, сталъ чахнуть въ Версалѣ. Да и мудрено было, конечно, безвыходно и невозможно положен³е