Салиас Евгений Андреевич - Петербургское действо

въ дѣлѣ кражи не было ничего общаго и не могло быть между княжнами-богачками и ихъ своднымъ братомъ. Но Гольцъ подозрѣвалъ, что въ этомъ дѣлѣ, въ ихъ арестѣ есть как³я-то тайныя пружины.

   - Гольцъ думаетъ, закончила Маргарита,- что ихъ арестовали нарочно. И что онѣ не отвертятся; ихъ сошлютъ въ ссылку ради того, чтобы отписать все ихъ большое состоян³е на казну. А, затѣмъ, государь подаритъ его кому вздумается.

   - Кому же? изумился Шепелевъ.

   - Извѣстно, судьямъ, ихъ судившимъ.

   - Что вы! какъ это можно! воскликнулъ Шепелевъ.

   - Это, мой милый, практикуется въ Росс³и уже со временъ императора Петра II, съ легкой руки Меньшикова, который первый получилъ богатыя помѣстья, отписанныя у ссыльныхъ.

   - Да, но Гудовичъ и Нарышкинъ не так³е люди, замѣтилъ Шепелевъ.

   - Не знаю. Такъ думаетъ Гольцъ. Въ всякомъ случаѣ, я вамъ обѣщаю сдѣлать все. Завтра государь будетъ утромъ въ гостяхъ у барона, и я поѣду, чтобы встрѣтить его... какъ будто нечаянно...

   Маргарита вымолвила это съ такимъ страннымъ оттѣнкомъ въ голосѣ и, притомъ, такъ быстро взглянула въ лицо Шепелева и отвела глаза, что юноша вдругъ будто оробѣлъ чего-то. Онъ стоялъ неподвижно и пытливо глядѣлъ въ лицо красавицы.

   - У Гольца! выговорилъ онъ, наконецъ.- И мы у Гольца въ первый разъ сошлись...

   - Что ты хочешь сказать? Ты съ ума сошелъ!..

   - Нѣтъ... Все можетъ быть съ такой, какъ ты... красавицей.

   Маргарита разсмѣялась, но какъ-то неестественно.

   - Этого не доставало, чтобы ты меня ревновалъ ко всѣмъ и, наконецъ, даже къ государю!

   - Нѣтъ, не во всѣмъ и не "наконецъ" къ государю. A прежде всего къ нему! воскликнулъ Шепелевъ.- Ты честолюбива. Ужь это не въ первый разъ приходитъ мнѣ на умъ. Всѣ говорятъ, что не даромъ ты стала придворной дамой послѣ маскарада.

   - Если вамъ угодно, господинъ офицеръ, полушутя произнесла Маргарита,- то я завтра не поѣду къ посланнику, но тогда ваша бывшая невѣста и все семейство поѣдутъ въ ссылку. Это единственное средство спасти ихъ. Я разскажу сама подробно все государю, даже намекну ему о причинѣ, по которой хотятъ запутать Тюфякиныхъ. Я не боюсь сказать это, а онъ прямодушенъ и добръ! Если онъ будетъ знать истину и повѣритъ,- а я знаю, что онъ мнѣ повѣритъ,- то Тюфякины будутъ освобождены сейчасъ-же. Завтра-же вечеромъ онѣ будутъ дома и счастливы. Но если вы, господинъ ревнивый младенецъ, изъ глупаго подозрѣн³я, хотите пожертвовать цѣлой семьей, то какъ вамъ угодно. Я буду повиноваться. Для меня Тюфякины никто, я ихъ даже не видала.

   - Поѣзжайте! глухо выговорилъ Шепелевъ.- Я не мужъ, но... прибавилъ онъ и запнулся.- Я теперь же скажу то, что уже нѣсколько дней мнѣ спать не даетъ, преслѣдуетъ меня и денъ, и ночь. Пойми, что если когда-нибудь я узнаю и замѣчу... Пойми, Маргарита! Услышу что-нибудь... если будетъ поводъ... Однимъ словомъ, если ты меня обманешь, то помни, Маргарита, это будетъ пахнуть смертью. И самъ я себя убью, но прежде тебя.

   Маргарита начала хохотать, вскинула ему руки на плечи и стала цѣловать его. Но юноша поблѣднѣлъ, взглянулъ на нее сверкающими глазами и выговорилъ:

   - Да ты не вѣришь? Божусь тебѣ всѣми святыми, что я не шучу, не стращаю, зря... Это я давно рѣшилъ!

   - Вѣрю, вѣрю! Но этого никогда не будетъ! воскликнула Маргарита, но съ тѣмъ же страннымъ оттѣнкомъ въ голосѣ, который появлялся всегда независимо отъ нея, когда она притворялась или лгала.

   Шепелевъ ушелъ домой блѣдный и задумчивый. На другой день графиня около полудня начала одѣваться съ помощью Лотхенъ и провела часа полтора за туалетомъ.

   - Да старайтесь, старайтесь! шутила Лотхенъ:- стоитъ повертѣться передъ зеркаломъ. И какъ это быстро идетъ, будто круговоротъ какой! Давно ли мы съ вами сидѣли безъ гроша денегъ и были счастливы, что въ намъ ѣздитъ такая важная птица, какъ господинъ адьютантъ принца. A теперь не нынѣ завтра къ намъ явится съ визитомъ, пожалуй... самъ императоръ.

   - Что-жъ,можетъ-быть! отозвалась Маргарита.- Одно скверно, Лотхенъ, что я заразъ за нѣсколькими зайцами гонюсь и, пожалуй, всѣхъ упущу.

   "Самый-то дрянной пойманъ!" подумала Лотхенъ про себя и сказала:

   - Да, ужь дѣдушку, кажется, упустили. Въ послѣдн³й разъ, что вы не приняли его, на немъ лица не было отъ злости. Почему онъ озлился, я даже не поняла.

   Около двухъ часовъ Маргарита выѣхала въ гости въ прусскому посланнику.

   Въ этотъ день у него былъ завтракъ. Государь обѣщался быть, и Гольцъ предупредилъ его, что, за неимѣн³емъ жены, онъ просилъ одну изъ самыхъ красивыхъ женщинъ столицы быть у него хозяйкой на этотъ день.

   Государь не догадался, что это будетъ Маргарита, которая начинала сильно ему нравиться, или забылъ все, о чемъ Гольцъ намекалъ ему. Онъ пр³ѣхалъ къ барону съ дядей и съ цѣлой свитой.

   Послѣ оживленнаго завтрака, продолжавшагося очень долго, Маргарита храбро взялась за дѣло. Она завела съ государемъ споръ о статуѣ, бывшей въ дальней гостиной, и тотчасъ же предложила идти въ эту гостиную. Но тамъ они и остались, и она разсказала ему все, даже подозрѣн³е Гольца, и просила пощады невинному семейству.

   Черезъ полчаса послѣ этого государь вернулся въ столовую, гдѣ весело бесѣдовали гости, и, слегка румяный, крикнулъ Гудовичу:

   - Это что у тебя завелось въ канцеляр³и? Грабежъ! Клеветы! Шемякинъ судъ! Кто это у тебя вздумалъ невинныхъ хватать и судить?

   Гудовичъ, слегка измѣнившись въ лицѣ, вымолвилъ;

   - Я не понимаю, ваше величество.

   - Вы, господинъ Шемякинъ, арестовали семью, какъ тамъ... Подушкиныхъ...

   - Тюфякиныхъ, подсказалъ Гудовичъ.

   - Ну, да! Затѣмъ, чтобы сослать ихъ, а вотчины описать и у меня въ награду, себѣ выпросить! Такъ я васъ!.. Васъ всѣхъ сошлю! Васъ!!

   - Ваше величество! вспыхнулъ Гудовичъ.- Этого упрека я, кажется, не заслужилъ.

   - Ну, такъ пошелъ, скачи сейчасъ, и чтобы черезъ полчаса онѣ были на свободѣ! крикнулъ Петръ Ѳедоровичъ визгливо.

   - Довольны-ли вы, графиня? обернулся онъ затѣмъ къ Маргаритѣ.

   Графиня низко поклонилась и невольно взглянула въ лицо проходившаго мимо Гудовича. Государь быстро отошелъ отъ нея къ Жоржу, а Гудовичъ вдругъ пр³остановился около красавицы и выговорилъ злобнымъ шепотомъ:

   - Клеветать на себя, чернить мое честное имя, я никому не позволю, а въ особенности всякой иноземкѣ! Всякой прохвосткѣ!..

   - Господинъ Гудовичъ! воскликнула, вспыхнувшая отъ стыда, Маргарита. - Благовоспитанный человѣкъ не оскорбляетъ... но отъ волнен³я она не могла договорить.

   - Я знаю, куда вы мѣтите! внѣ себя, злобно продолжалъ Гудовичъ:- но я вамъ говорю, не попадете! A попадете вы ко мнѣ въ канцеляр³ю! И я обѣщаюсь вамъ, что я васъ, иноземную путешественницу, здорово отодравъ розгами, отправлю опять путешествовать, только не въ Европу, а въ Пелымь... Каналья эдакая!.. прошипѣлъ Гудовичъ, блѣднѣя отъ гнѣва.

   Маргарита вспыхнула и схватилась за голову, затыкая уши. Всѣ обернулись. Гольцъ, а затѣмъ и Государь съ дядей быстро подошли, спрашивая, что съ ней.

   Маргарита не могла выговорить ни слова. Гудовичъ, взявъ шляпу, исчезъ изъ комнаты въ одно мгновен³е.

   - Что съ вами? уже трет³й разъ спрашивалъ государь.

   Маргарита, пр³йдя въ себя, рѣшила не говорить теперь ничего.

   - Гудовичъ васъ удивилъ чѣмъ-нибудь? спросилъ Гольцъ.

   - Да, удивилъ!.. прошептала Маргарита.- Но я не скажу чѣмъ... Теперь не скажу, ваше величество. Но послѣ, скоро... обѣщаюсь вамъ все сказать... Да, удивилъ! Хотя здѣсь въ Петербургѣ, т. е. въ Росс³и - это дѣло обыкновенное, простое... Только со мной еще этого не бывало!.. говорила Маргарита, все еще пунцовая.

   Гольцъ вдругъ догадался.

   - Графиня! Я знаю... Я понялъ. Мы это обсудимъ съ вами... Вашъ мужъ при смерти... Я попрошу его передать мнѣ свои права.

   Государь стоялъ, открывъ ротъ, и ничего не понималъ.

   - Скажите, въ чемъ дѣло?

   - Послѣ! Послѣ! воскликнулъ Гольцъ за графиню.- Пойдемте... Выпьемъ венгерскаго за царя Соломона и всѣхъ справедливыхъ царей!.. воскликнулъ онъ, шутя.

   Графиня вернулась отъ посла поздно вечеромъ, но довольная, веселая, счастливая... Счастливѣе, чѣмъ когда-либо.

   Она нашла у себя Шепелева. Онъ дожидался ее, чтобы сказать, что княжны съ теткой уже освобождены. Онъ хотѣлъ остаться до полуночи и далѣе. Но Маргарита объявила ему что падаетъ отъ усталости и хочетъ тотчасъ лечь спать! А, между тѣмъ, глаза ея далеко были не сонные, а блестящ³е, искрящ³еся.

   Шепелевъ печально поцѣловалъ ея руки и вышелъ изъ дома будто съ тяжелымъ камнемъ на сердцѣ.

  

  

   Въ половинѣ мая въ тѣсномъ кружкѣ приближенныхъ къ государю лицъ было нѣчто новое. Всѣ они были нѣсколько смущены. Даже Жоржъ, сидя дома по цѣлымъ днямъ, волновался и все совѣтовался съ женой, какъ поступить въ трудныхъ и непредвидѣнныхъ обстоятельствахъ.

   Гольцъ, въ виду этой новости, работалъ неутомимо, рѣже бывалъ у Маргариты, и по два курьера въ недѣлю сказали съ его депешами изъ Петербурга въ Магдебургъ, гдѣ находился Фридрихъ.

   Государь Петръ Ѳедоровичъ за всю свою жизнь, а затѣмъ и за свое пятимѣсячное царствован³е переходилъ изъ-подъ одного вл³ян³я подъ другое. Теперь онъ вдругъ оказался упрямо самостоятеленъ, и затѣя громадная по своимъ размѣрамъ и послѣдств³ямъ глубоко запала ему въ душу, будто застряла въ головѣ. Онъ ни о чемъ болѣе не думалъ и не говорилъ, какъ объ этой смутившей все и всѣхъ чудовищной затѣѣ.

   Онъ увѣрялъ всѣхъ, что это было всегда его заповѣдной мечтой, что онъ мечталъ объ этомъ, когда еще былъ ребенкомъ въ Килѣ, мечталъ, когда былъ наслѣдникомъ русскаго престола, за все двадцатилѣтнее царствован³е своей тетки и, наконецъ, что онъ давно твердо рѣшилъ, хотя никому объ этомъ не сообщалъ, привести въ исполнен³е это давнишнее намѣрен³е, при первой возможности. Теперь послѣ подписан³я мирнаго трактата съ Фридрихомъ, по его мнѣн³ю, насталъ часъ исполнить это завѣтное желан³е, удовлетворить и отдаться давнишнему заповѣданному чувству.

   Эта затѣя, эта мечта, это заповѣдное чувство, внезапное признан³е въ которомъ, смутило всѣхъ, даже Гольца, и затѣмъ смутило несказанно самого Фридриха... было не что иное, какъ война съ Дан³ей! За Шлезвигъ! Государь былъ искрененъ отчасти. Дѣйствительно, въ Голштин³и испоконъ вѣка глядѣли завистливымъ окомъ на Шлезвигъ. Будучи наслѣдникомъ, Петру Ѳедоровичу, конечно, изрѣдка случалось тоже мечтать о завоеван³и Шлезвига. Вступивъ на русск³й престолъ, онъ вспомнилъ объ этомъ и рѣшилъ когда-нибудь, воспользовавшись какими-нибудь смутами на политическомъ горизонтѣ, добыть этотъ Шлезвигъ. Но почему вдругъ теперь собрался онъ внезапно на этотъ подвигъ, какимъ образомъ рѣшилъ онъ вдругъ немедленно приступитъ тотчасъ же къ этому дѣлу и вдобавокъ съ такой легкостью, какъ будто дѣло шло не о войнѣ, а о прогулкѣ, никто изъ фаворитовъ ни догадаться, ни понять не могъ.

   Черезъ день или два послѣ празднован³я во дворцѣ по поводу мира съ Прусс³ей, государю стало какъ-то особенно скучно. Съ первыхъ дней царствован³я онъ былъ занятъ смотрами, экзерциц³ей, новыми мундирами, переѣздомъ въ новый дворецъ и, наконецъ, заключен³емъ трактата съ Фридрихомъ. Теперь, вдругъ, мысленно оглядѣвшись кругомъ себя, онъ увидѣлъ, что мног³я мудреныя задачи достигнуты, исполнены... и дѣлать больше нечего!

   - Просто бѣда! Что же мнѣ дѣлать теперь! воскликнулъ онъ.- И даже очень скучно! Что-жъ теперь придумать?

   Къ этой скукѣ вскорѣ присоединилось какое-то грустное настроен³е. Какъ всякая болѣзненная натура, всяк³й тщедушный организмъ легко падаетъ, легко уступаетъ, такъ и Петръ Ѳедоровичъ вдругъ почувствовалъ себя хворымъ и слабымъ, а въ особенности грустно настроеннымъ.

   Въ эти минуты онъ всегда, еще наслѣдникомъ престола, становился раздражителенъ и привязчивъ; ко всѣмъ близкимъ людямъ онъ начиналъ относиться придирчиво, дерзко, и чѣмъ ближе былъ въ нему человѣкъ, тѣмъ болѣе доставалось ему. Наоборотъ, ко всѣмъ тѣмъ, которыхъ считалъ онъ своими врагами, онъ начиналъ относиться благосклонно, заискивалъ въ нихъ, будто бы мгновенно начиналъ ихъ бояться. Но въ сущности это происходило изъ очень хорошаго, хотя и болѣзненнаго источника. Въ это время государь относился къ врагамъ своимъ совершенно искренно, прощая имъ ихъ дѣйствительные или вымышленные вины и проступки. A равно вспоминалъ онъ и все то, что могъ сдѣлать дурного кому-либо, и старался всячески загладить свою вину.

   На утро послѣ пирован³я во дворцѣ, принцъ Жоржъ явился къ государю и напомнилъ ему о приказѣ арестовать государыню и свезти на Смольный дворъ. Жоржъ горячо сталъ доказывать государю, что мѣра эта произведетъ такой страшный переполохъ, такую сумятицу во всей столицѣ и всей импер³и, что трудно даже исчислить всѣ пагубныя послѣдств³я.

   Государь раздражительно и ребячески на всѣ доводы дяди отвѣчалъ:

   - Она мнѣ надоѣла! Она со мной дерзко обращается! Она будто знать не хочетъ, что я императоръ. Надо арестовать! Мнѣ такъ хочется!.. Но однако послѣ двухъ-часовой бесѣды государь успокоился и отвѣчалъ:

   - Ну, хорошо, пускай! Покуда подождемъ, а если будетъ также продолжать... тогда проучимъ.

   Именно на другой день послѣ этой бесѣды съ дядей и послѣ свидан³я за завтракомъ Гольца съ красавицей графиней Скабронской напала на государя та грусть и тоска, которая являлась у него, какъ болѣзнь, на нѣсколько дней. Приходила она, повидимому, всегда безпричинно, но отчасти отъ слабаго сложен³я, которое не выносило непрерывныхъ обѣдовъ, завтраковъ и ужиновъ, гдѣ всѣ, по обычаю времени, воздавали обильное возл³ян³е Бахусу.

   Прежде всего государь замѣтилъ своего жирнаго Мопса и вспомнилъ, что дня за два онъ его сильно высѣкъ за что-то. Петръ Ѳедоровичъ позвалъ въ себѣ собаку, сталъ ласкать ее, замѣтилъ, что подушка у "Мопсиньки" слишкомъ жестка и, позвавъ Нарциса, велѣлъ тотчасъ же сдѣлать другую, большую и пуховую, а покуда велѣлъ класть "бѣдную собачку" на диванъ.

   И мысль его двинулась по направлен³ю прощен³я обидъ и заглаживан³я его собственныхъ обидныхъ для кого-либо поступковъ. Онъ вспомнилъ о Тепловѣ и приказалъ явившемуся съ докладомъ государственному секретарю Волкову поѣхать поздравить Теплова отъ его имени съ чиномъ тайнаго совѣтника. Онъ вспомнилъ, что обидѣлъ на празднествѣ графа Алексѣя Разумовскаго словомъ "крѣпколобый хохолъ" и заставилъ его покраснѣть при многихъ вельможахъ. Разумовскому, фельдмаршалу и всѣхъ росс³йскихъ и многихъ иностранныхъ орденовъ кавалеру и вдобавокъ милл³онеру нечего было пожаловать или подарить. И государь послалъ сказать Разумовскому, что будетъ у него пировать со многими гостями въ будущ³й праздникъ и проситъ сдѣлать пиръ на весь м³ръ для своего перваго и искренняго друга русскаго императора. Такимъ образомъ дня три къ ряду, кромѣ милостей и ласки, никто ничего не видалъ.

   Но за это же время всѣ близк³е люди, Жоржъ, Гудовичъ, даже Гольцъ, даже Воронцова боялись подступить въ государю. Каждаго изъ нихъ онъ находилъ чѣмъ попрекнуть, разбранить.

   Гудовича государь постоянно принимался бранить за его лѣнь, за то, что онъ не служитъ примѣромъ другимъ офицерамъ и генераламъ, ѣздитъ верхомъ, какъ баба-кухарка, ведетъ дѣла въ канцеляр³и, спустя рукава, оправдывая виновныхъ и осуждая невинныхъ, и, наконецъ, дошелъ до того, что про него въ городѣ ходятъ слухи, будто онъ первый грабитель въ импер³и. Основан³е для этого у государя было; помимо истор³и съ княжнами Тюфякиными, за которыхъ вступилась Маргарита, до него дошла еще другая истор³я. Ходатай по дѣламъ колонистовъ-славянъ на югѣ Росс³и, нѣкто Хорватъ, за нѣсколько дней передъ тѣмъ, далъ тремъ приближеннымъ въ государю лицамъ и въ томъ числѣ Гудовичу, по тысячѣ червонцевъ за рѣшен³е неправаго дѣла.

   Принца Жоржа государь, вдругъ, началъ преслѣдовать за то, что онъ ничего не дѣлаетъ, не имѣетъ собственнаго мнѣн³я ни о чемъ, слушается во всемъ проходимца Фленсбурга. Это ему нашептала Маргарита. A этотъ адьютантишко хвастается по всей столицѣ, что принцъ дѣлаетъ все то, что онъ хочетъ, а государь будто дѣлаетъ только то, что принцъ хочетъ.

   - Стало быть, Фленсбургъ императоръ? визгливо и запальчиво вскрикивалъ онъ, налѣзая на дядю.- Скажите, скажите! Стало быть, Фленсбургъ русск³й императоръ?!

   Это повторялось каждый разъ, какъ принцъ являлся. И, наконецъ, добродушный Жоржъ исчезъ и, сказавшись больнымъ, не выѣзжалъ никуда изъ дому, а только все совѣщался съ женой.

   Но и тутъ государь не оставилъ его въ покоѣ. Однажды утромъ онъ прислалъ дядѣ сказать, что онъ никогда курляндскимъ герцогомъ не будетъ и что Росс³я будетъ поддерживать Саксонскаго принца. Объ герцогствѣ уже мѣсяцъ и рѣчи не было, но государю хотѣлось хоть заглазно чѣмъ-нибудь уязвить дядю. Въ другой разъ Петръ Ѳедоровичъ послалъ Гудовича потребовать у принца подробную генеалог³ю его жены, принцессы Амал³и.

   - Объясни ему, сказалъ государь,- что я недавно сдѣлалъ ее кавалерственной дамой ордена Екатерины и не справился, имѣетъ-ли она право на это, королевской-ли она крови. Можетъ быть, былъ какой-нибудь мессальянсъ...

   На этотъ разъ Жоржъ не стерпѣлъ и оскорбился до того, что у него даже сдѣлалось маленькое разстройство желудка. Генеалог³ю жены принцъ не далъ, а положилъ звѣзду и ленту въ футляръ и отослалъ ее съ Гудовичемъ.

   - Ну, что-жъ! И хорошее дѣло! разсердился Петръ Ѳедоровичъ.- На... Мопсинька! Возьми себѣ.

   И онъ положилъ футляръ на подушку любимой собаки.

   Барону Гольцу всяк³й разъ при свидан³и государь принимался доказывать, что трактатъ. заключенный съ Прусс³ей, безобразный и обидный для Росс³и, что онъ пошелъ на него только изъ любви къ Фридриху, но при этомъ отчасти продалъ интересы Росс³и и раскаявается, и что скоро придется поневолѣ опять переписать трактатъ. Гольцъ, ожидавш³й всего, все-таки не ожидалъ подобныхъ бесѣдъ черезъ два или три дня послѣ празднован³я мира.

   Петръ Ѳедоровичъ при этомъ ссылался на всѣхъ пословъ, на городск³е слухи и на мнѣн³я первыхъ лицъ государства. И на этотъ разъ онъ былъ совершенно правъ, говоря, что мирный трактатъ во всемъ полезенъ Прусс³и и вреденъ Росс³и. Въ этомъ онъ могъ сослаться на всѣхъ первыхъ сановниковъ, начиная съ Разумовскихъ и кончая канцлеромъ Воронцовымъ.

   Гольцъ отмалчивался на все, разводилъ руками, пожималъ плечами, ежился и кривлялся, какъ обезьяна, и конечно, не могъ ничего сказать. Да и нечего было сказать! Дома онъ только изумлялся и искалъ мысленно того человѣка, подъ чьимъ вл³ян³емъ, по его мнѣн³ю, находится теперь государь. Скоро и онъ пересталъ бывать во дворцѣ.

   Наконецъ, съ Воровцовой произошла самая бурная сцена. Государь сталъ упрекать ее въ томъ, что она постоянно клевещетъ и обноситъ государыню. Тогда какъ государыня тихо, мирно и безобидно живетъ въ своей половинѣ, Воронцова постоянно видитъ во всѣхъ ея дѣйств³яхъ только умыселъ и дурное намѣрен³е. Кромѣ того, онъ сталъ упрекать Елизавету Романовну въ непомѣрной ревности ко всякому хорошенькому личику, ко всякой женщинѣ, съ которой онъ скажетъ два слова во дворцѣ или гдѣ-либо на вечерѣ. H а этотъ разъ онъ припомнилъ ея поведен³е въ маскарадѣ Гольца, какъ два или три раза подходила она къ нему во время бесѣды съ "Ночью" и какъ, наконецъ, чуть не насильственно заставила его покинуть маску и подать ей руку.

   - И что взяла? Ничего! восклицалъ государь.- Мы съ ней теперь первые пр³ятели. Понимаешь? И она почище тебя, попадьи.

   Воронцова знала лучше всѣхъ про эти болѣзненные припадки государя, и знала, что это длится иногда недѣлю, но никогда не болѣе, и Елизавета Романовна засѣла у себя дома съ пастилой въ ожидан³и перемѣны погоды.

   "Это все отъ цыганки! думала она. Да пройдетъ, небось"...

   За это время государь заглазно старался тоже уязвить и ее. Въ тотъ день, когда Гудовичъ ѣздилъ къ принцу и привезъ Екатерининскую звѣзду вмѣсто генеалог³и, Петръ Ѳедоровичъ тотчасъ же послалъ его къ Воронцовой.

   - Ступай, скажи этой толсторожей дурѣ, что въ Петербургѣ ходятъ слухи, будто я на ней хочу жениться, сдѣлать ее императрицей. Стали это говорить потому, что я ей далъ звѣзду, которую могутъ носить только принцессы крови. Поэтому скажи ей, что если этотъ слухъ будетъ все ходить по городу, то я отниму звѣзду и прикажу ей поѣхать попутешествовать по Росс³и или за границу.

   Гудовичъ съѣздилъ къ пр³ятельницѣ и засталъ ее, какъ всегда, въ полу-ночномъ туалетѣ. Если она была не въ салопѣ и не передъ печкой, потому что была уже теплынь на дворѣ, но въ какой-то полинялой куцавейкѣ совершенно неизвѣстнаго цвѣта. Когда онъ передалъ Елизаветѣ Романовнѣ слова государя, она отмахнулась рукой, какъ если бы ее облѣпили мухи или если-бъ ей сказали самую старую, давно извѣстную вещь.

   - Э! Гудочекъ! равнодушно произнесла она:- не впервой нашло на него. Пройдетъ недѣлька и самъ пр³ѣдетъ прощенья просить.

   - Да и я такъ-то думаю, Романовна, а все какъ-то страшно, ужь не завелся-ли какой врагъ у насъ. По правдѣ сказать, боюсь я малую толику этой цыганки поганой, Маргариты. Сдается мнѣ, что государь съ ней черезъ край хватилъ. Ужь больно хороша она. Да и Гольцъ сводитъ, бест³я!

   - Это другое дѣло, выговорила Воронцова! - этого и я боюсь, но думаю, что провозится онъ съ ней и броситъ! И опять ко мнѣ! Не разъ ужь бывало, Гудочекъ. Вѣдь всѣ эти красавицы самомнительны, горды, умничать любятъ, а ему этого не надо. A я, онъ знаетъ, простота! Какъ ни надумаетъ, что ни прикажетъ, я все дѣлаю. Такой другой не сыщетъ!

   Вотъ именно въ эти дни тоски и придирчивости, однажды около полудня, государь отправился на половину жены, вошелъ къ ней безъ доклада и, отчасти испугавъ государыню внезапнымъ появлен³емъ, сѣлъ около нея и съ первыхъ же словъ сталъ просить прощен³е за обиду за столомъ при всей столицѣ.

   Онъ сознался ей откровенно въ своемъ приказѣ въ ту ночь арестовать ее и сослался на дядю, Воронцову и Гудовича, которые постоянно клевещутъ ему на нее.

   Государыня, разумѣется, лучше чѣмъ кто-либо знала, что случилось съ Петромъ Ѳедоровичемъ и какой стихъ нашелъ на него. Она знала отлично, что не пройдетъ и недѣли, и снова онъ отдастъ приказъ арестовать ее, а, быть можетъ, когда-нибудь и даже скоро подобный приказъ будетъ приведенъ въ исполнен³е. Но этими днями надо было воспользоваться. Слишкомъ умна была эта женщина, чтобы не пользоваться всячески всѣмъ, что посылала ей судьба въ помощь.

   Въ тотъ же день вечеромъ, до приглашен³ю государыни, Петръ Ѳедоровичъ снова явился въ ней на чашку чая и нашелъ у нея обоихъ Разумовскихъ, Панина, Дашкову, старика Миниха и нѣкоторыхъ другихъ. Въ концѣ вечера государь заявилъ, что онъ давно уже не проводилъ время такъ пр³ятно съ такими умными людьми, а всѣ его окружающ³е и приближенные только и знаютъ, что пьянствуютъ, только и умѣютъ, что лгать и играть въ карты. Онъ попросилъ государыню на другой день снова собрать всѣхъ. Такимъ образомъ, дня четыре къ ряду бывали эти, по выражен³ю княгини Дашковой, "нечаянные чайные вечера".

   Все, что говорилось на этихъ вечерахъ немногими лицами, было сохранено ими втайнѣ, а, между тѣмъ, здѣсь и возникла мысль, здѣсь воскресла мечта государя, здѣсь была брошена искра въ его душу, отъ которой потомъ загорѣлся цѣлый пожаръ.

   Искуссно, умно, тонко и льстиво напомнили государю о Шлезвигѣ, о давнишней враждѣ голштинскаго дома съ Датскимъ. Почему государыня, Дашкова или братья Разумовск³е заговорили о Шлезвигѣ и Дан³и, было ихъ общей тайной. Почему захотѣлось имъ начать воевать за маленькое герцогство,- они одни знали.

   Минихъ же ораторствовалъ болѣе всѣхъ по другой причинѣ: старику полководцу хотѣлось снова понюхать пороху и, какъ бывало прежде, заставить говорить о себѣ всю Европу. Онъ зналъ, что въ случаѣ войны онъ будетъ главнокомандующимъ.

   Наконецъ, однажды, почти не спавъ нѣсколько ночей отъ картинъ сражен³й, побѣдъ и подвиговъ, которыя тѣснились въ головѣ и смѣняли одна другую, одна другой кровавѣй, страшнѣй и славнѣй, государь пришелъ къ женѣ и объявилъ ей, что все рѣшено! Сдѣлавъ достаточно для внутренняго спокойств³я и счаст³я Росс³и, онъ можетъ, долженъ вспомнить теперь и о счаст³и, правахъ Голштин³и, о своихъ обязанностяхъ уже не русскаго императора, а принца Голштинскаго.

   На вопросъ его, чтобы жена высказала свое искреннее мнѣн³е, государыня отвѣчала, что не сомнѣвается въ полномъ успѣхѣ, въ цѣломъ рядѣ блестящихъ побѣдъ. Но совѣтовать объявить войну она, конечно, не возьметъ на себя, враги ея не преминутъ сказать, что она умышленно совѣтуетъ пагубное для Росс³и и императора дѣйств³е.

   Однако, въ тотъ же день всѣ самые близк³е люди государю, и тѣ, которые бывали у него, и тѣ, которые рѣшились не показываться нѣсколько дней, всѣ узнали о новомъ окончательно рѣшенномъ предпр³ят³и, войнѣ съ Дан³ей.

   Дни тоски, болѣзненной придирчивости къ друзьямъ, болѣзненнаго миролюб³я по отношен³ю къ своимъ врагамъ прошли, но Шлезвигъ, Дан³я и война крѣпко засѣли въ головѣ государя.

   Два вечера ораторствовалъ появивш³йся Гольцъ въ кабинетѣ Петра Ѳедоровича и, какъ умный человѣкъ, краснорѣчиво, убѣдительно доказывалъ невозможность этой войны. Онъ доказывалъ что навѣрное мысль эта подсказана государю его врагами, чтобъ удалить его изъ Петербурга и изъ Росс³и, дабы за его отсутств³емъ произвести Богъ вѣсть что! Гольцъ привезъ даже два письма своего короля, въ которыхъ Фридрихъ говорилъ о томъ, что онъ готовъ помогать Петру въ дѣлѣ Шлезвига, но считаетъ всякую войну для русскаго императора, на первыхъ порахъ царствован³я, пагубной и немыслимой. Король совѣтовалъ прежде всего подумать о поѣздкѣ въ Москву и коронован³и. Принцъ Жоржъ тоже появился, получилъ обратно женину звѣзду, былъ обласканъ, помирился съ племянникомъ и присоединился тотчасъ къ послу. Но ужь чего Гольцъ не могъ сдѣлать, то Жоржу и подавно было не по силамъ. Всѣ они стали надѣяться, что грезы пройдутъ, какъ прошла его придирчивость, но всѣ ошиблись...

   Мѣра за мѣрой, указъ за указомъ доказывали, что намѣрен³е государя будетъ приведено въ исполнен³е и даже очень скоро, очень энергично и во что бы то ни стало!

   Курьеръ государя, тайно отъ всѣхъ, даже тайно отъ канцлера импер³и поскакалъ въ Герман³ю, въ мѣсто расположен³я корпуса русскихъ войскъ подъ командой Румянцева, и повезъ никому неизвѣстную депешу.

   А, между тѣмъ, государь крайне любезно обращался съ датскимъ посланникомъ Гаке-Гакстгаузеномъ, и датск³й дворъ не подозрѣвалъ о той грозѣ, которая надвигается на страну со стороны Росс³и.

  

  

   Еще полнаго мѣсяца не прошло послѣ перваго свидан³я "Ночи" и юноши въ уборной дома Гольца, а безумный пылъ страсти у своенравной кокетки прошелъ! Бытъ можетъ, влюбленный юноша былъ дѣйствительно невыносимо ревнивъ, но Маргарита уже искренно начала раскаяваться въ томъ роковомъ шагѣ, который связалъ ея существован³е съ этимъ "львенкомъ", какъ она его называла.

   Вдобавокъ у влюбленнаго было особенное чутье. Къ Гольцу Шепелевъ не ревновалъ ее нисколько, хотя за послѣднее время посолъ и красавица видались ежедневно и постоянно о чемъ-то совѣщались и иногда очень долго. Но всѣмъ поѣздкамъ Маргариты во дворецъ юноша мѣшалъ, сколько могъ. Онъ зналъ, какъ и мног³е въ Петербургѣ, что государь становился съ каждымъ днемъ все неравнодушнѣе къ замѣчательной красавицѣ. Воронцова уже, замѣтно для многихъ, отходила на второй планъ. A другъ ея, Гудовичъ, возненавидѣвш³й графиню Скабронскую, и грубо обошедш³йся съ ней, тоже начиналъ пользоваться меньшимъ благорасположен³емъ государя.

   - Ты совсѣмъ мужикъ! замѣтилъ ему, Петръ Ѳедоровичъ.- Съ женщинами обращаться не умѣешь! Но болѣе этого государь ничего объяснить не захотѣлъ.

   Насколько когда-то баронъ Гольцъ былъ занятъ мирнымъ трактатомъ Росс³и съ Прусс³ей, настолько теперь онъ былъ поглощенъ другимъ дѣломъ,- расположить государя къ умной и замѣчательно красивой женщинѣ, конечно, повиновавшейся ему слѣпо.

   И чѣмъ болѣе былъ государь милъ и внимателенъ къ Mapгаритѣ, тѣмъ болѣе становился невыносимымъ этотъ юноша, искренно, глубоко и чисто любивш³й ее первою любовью, и тѣмъ болѣе раскаявалась она въ своемъ недавнемъ легкомысленномъ поступкѣ. Иногда, хотя смутно, но у Маргариты уже стала являться мысль, какъ бы поскорѣе разойтись и отдѣлаться отъ львенка. Но это было, разумѣется, мудрено. Это былъ не Фленсбургъ. Во-первыхъ, потому, что онъ пользовался большими, чѣмъ тотъ, правами, а вдобавокъ и потому, что. какъ юноша, не остановился бы ни передъ чѣмъ. Если бы ему сказали, что онъ будетъ сосланъ въ Сибирь за малѣйшую огласку его отношен³й къ графинѣ Маргаритѣ, то онъ ни минуты не поколебался бы! Все чаще, въ своихъ бесѣдахъ съ Маргаритой, онъ горячо доказывалъ ей, что сочтетъ святымъ долгомъ убить всякаго, къ кому будетъ имѣть поводъ ревновать ее. Слова его дышали при этомъ такою искренностью, что Маргарита не могла не вѣрить, и ей становилось еще страшнѣе и, конечно, еще досаднѣе.

   Наконецъ, къ затруднительному положен³ю присоединилось вдругъ нелѣпое и ужасное происшеств³е. Такъ какъ Шепелевъ настоятельно требовалъ отъ Маргариты, чтобы она ежедневно бывала у него по вечерамъ, и это было сопряжено со всякаго рода затруднен³ями, то Маргарита рѣшилась довѣрить свою тайну, помимо Лотхенъ, еще другому полурусскому лакею, исправлявшему должность швейцара.

   И Шепелевъ сталъ появляться уже всяк³й день въ домъ Маргариты, скрываясь, какъ и прежде, въ большомъ платяномъ шкафу, поставленномъ въ гостиной съ куполомъ, всяк³й разъ, когда кто либо изъ близкихъ знакомыхъ проникалъ далѣе маленькой гостиной. Но вскорѣ, благодаря этому шкафу, юноша сталъ оставаться въ домѣ графини по два дня безвыходно, такъ какъ по вечерамъ они не могли бояться чьего либо визита, ночью, рано утромъ - и подавно... И кто бы могъ подумать, что шкафъ превратился въ квартиру, куда спасался его жилецъ, при появлен³и людей или гостей. Одна нѣмка знала все!.. Каждый день Лотхенъ накрывала столъ, подавала обѣдъ, или кофе, или ужинъ на два куверта, а затѣмъ угрюмо и мрачно дѣлала реверансъ и уходила къ себѣ.

   Лотхенъ давно перестала смѣяться, она ходила темнѣе ночи. Съ перваго же дня она была поражена открыт³емъ, что барыня рѣшилась на такую невѣроятную глупость: влюбиться въ мальчишку. Съ перваго же. дня Лотхенъ искренно возненавидѣла Шепелева, потому что онъ сдѣлался помѣхой всѣхъ ея плановъ на счетъ судьбы графини и ея собственной. Первое время она горячо спорила, упрекала и уговаривала друга - барыню, но, наконецъ, ей осталось только одно: молчать и ненавидѣть Шепелева отъ души.

   "Авось этотъ капризъ пройдетъ, мечтала она. Вѣдь этотъ еще хуже Фленсбурга. Тотъ хоть вл³ятельное лицо у принца, а этотъ просто щенокъ, красавецъ, правда, но lieber Gott, такихъ въ столицѣ можно найти нѣсколько дюжинъ".

   Внезапное событ³е въ домѣ все перевернуло...

   Однажды поздно ночью, когда влюбленные только-что окончили ужинъ и молчали, такъ какъ давно все было уже переговорено, все было старо, глупо, скучно... кто-то быстрыми шагами прошелъ черезъ маленькую гостиную. Довольно рѣзко попробовавъ дверь и, найдя ее запертой, смѣлая рука стала стучать.

   Маргарита смутилась, догадавшись, что это не Лотхенъ и, совершенно не понимая, кто среди ночи, предполагая, что она давно спитъ, смѣетъ такъ стучать. Вдругъ за дверью раздался голосъ камердинера, француза Эдуарда, который громко кричалъ:

   - Madame! Madame! Ouvrez-moi!

   Шепелевъ моментально скрылся въ большой шкафъ, но при этомъ, отъ смущен³я и неожиданности, забылъ на стулѣ снятый мундиръ.

   Маргарита отворила. На порогѣ появился Эдуардъ, нѣсколько взволнованный, блѣдный и выговорилъ:

   - Moneienr le comte n'est plus! Онъ скончался.

   Маргарита перемѣнилась въ лицѣ и стояла, не шевелясь, пораженная извѣст³емъ. Полтора года ожидала она смерти мужа и все-таки была теперь поражена. Она окаменѣла на мѣстѣ, тяжело переводя дыхан³е.

   Эдуардъ въ то же время обвелъ глазами всю комнату и, не смотря на свое душевное состоян³е, поневолѣ замѣтилъ и забытый мундиръ преображенца, и главное, два куверта на столѣ. Онъ вдругъ злобно усмѣхнулся и выговорилъ:

   - Ma foi! C'est beau! Un défunt par la un amant par ici!..

   Маргарита настолько была поражена извѣст³емъ и смущена замѣчан³емъ Эдуарда, что не нашлась даже отвѣчать. Вѣрный лакей снова усмѣхнулся грустно, пожалъ плечами и пошелъ на верхъ.

   Шепелевъ, догадавшись, что свидѣтеля уже нѣтъ, вышелъ и нашелъ Маргариту среди комнаты молчаливую и встревоженную.

   - Что такое? спросилъ онъ.- Что онъ говорилъ?

   - Мужъ умеръ! тихо произнесла Маргарита.

   Шепелевъ ахнулъ, но черезъ секунду взялъ ее на руку и выговорилъ:

   - Ну, такъ что-жъ? Богъ съ нимъ! Царство небесное! Намъ же лучше!..

   Маргарита все молчала и не подымала глазъ. Юноша потянулъ ее въ себѣ и поцѣловалъ въ лицо. Она сразу пришла въ себя и легко вскрикнула:

   - Что ты! Теперь! Въ эту минуту!

   И, быстро окинувъ глазами комнату, она прибавила тихо:

   - Даже страшно! Да, да! Ей-Богу, страшно! Послушай...

   И послѣ минутнаго колебан³я Маргарита прибавила:

   - Мнѣ страшно!

   - Чего? изумился Шепелевъ.

   - Мнѣ страшно! полубезсмысленно, но съ дѣтской интонац³ей въ голосѣ повторяла Маргарита.

   Шепелевъ сталъ разспрашивать ее, но она сѣла на диванъ, задумалась глубоко, не слушала его и не отвѣчала.

   Мысли Маргариты улетѣли далеко. Она невольно вернулась мысленно въ свое прошлое, въ тѣ дни, когда молодой красивый бояринъ безъ ума влюбился въ нее въ Карлсбадѣ и, наконецъ, не смотря ни на что, далъ ей свое имя, далъ состоян³е и изъ положен³я мѣщанки и вдобавокъ авантюристки, поставилъ ее въ возможность сдѣлаться первой придворной дамой русскаго императора.

   Когда онъ былъ живъ и желтый, худой лежалъ въ маленькой душной комнатѣ съ затхлымъ, аптечнымъ воздухомъ, онъ былъ для нея тяжелой ношей и ей было его не жаль. Когда онъ, давно тому назадъ, сталъ упрекать ее во многомъ, за что имѣлъ право упрекать, она выслушала его холодно, улыбнулась презрительно и насмѣшливо и, спустившись къ себѣ внизъ, выговорила въ первый разъ:

   - Какъ это скучно! Когда же онъ умретъ!?

   Съ этого дня она перестала ходить къ мужу и болѣе его не видала.

   Она не сказала себѣ, что болѣе не пойдетъ! это вышло какъ-то само собой! Каждый день откладывала она свой визитъ къ больному, и день за день, недѣля за недѣлей, прошло странно много времени! Вспомнишь теперь,- кажется невѣроятнымъ! Почти не вѣрится! Изо дня въ день, прошло полгода, что она не была на верху. Какъ это случилось, Маргарита сама теперь не понимала.

   Часто думала она, представляла себѣ, какъ и когда узнаетъ, наконецъ, о смерти мужа. Какъ-нибудь днемъ прибѣжитъ Лотхенъ или пр³ѣдетъ она изъ гостей и ей объявятъ объ этомъ. На всѣ лады представляло ей воображен³е, какъ получитъ она это извѣст³е, и ей каждый разъ казалось, что кромѣ радости ничего это извѣст³е въ ней не разбудитъ. Теперь оказалось совершенно иначе.

   Ночью, послѣ ужина, въ присутств³и любовника, запрятаннаго въ шкафу, отчасти наскучившаго, она узнала про это, давно ожиданное событ³е! И ей стало не весело, но и не тяжело, не грустно, а только страшно! И все болѣе и болѣе странно! Ей, суевѣрной женщинѣ, чудится, что вотъ сейчасъ явится онъ передъ ней, ужасный, карающ³й! Онъ теперь уже въ новомъ м³рѣ тайномъ, темномъ, таинственномъ! Когда онъ лежалъ въ постели почти безъ движен³я, въ послѣднемъ градусѣ страшной болѣзни, онъ не могъ пр³йдти къ ней! Теперь же онъ можетъ!.. Но иначе... Хуже!..

   Между тѣмъ, Шепелевъ догадался, что надо скорѣй собираться домой и уже одѣтый, при шпагѣ, со шляпой въ рукахъ, подошелъ къ Маргаритѣ и сталъ говорить ей. Но она такъ глубоко задумалась, что пришлось ее взять за плечо.

   - Маргарита, пр³йди въ себя, мнѣ надо скорѣе уходить!

   Она подняла на него задумчивые глаза и, очевидно, не понимала словъ. Три раза повторялъ онъ ей то же самое.

   - Что?! Нѣтъ! Нѣтъ! Ни за что!! вдругъ воскликнула Маргарита и схватилась за него изъ всѣхъ силъ.- Нѣтъ, нѣтъ, не пущу! Оставайся здѣсь. Я... я боюсь!.. Я боюсь...

   - Господь съ тобой! Что ты?! Какъ не стыдно... изумился юноша.

   Но, не смотря на всѣ увѣрен³я Шепелева, что ему невозможно оставаться, что на зарѣ подымется въ домѣ сумятица и весь день будутъ появляться знакомые. Маргарита не слушала и повторяла:

   - Ни за что! Я боюсь!

   Когда онъ, освободясь на мгновен³е, двинулся къ дверямъ, она кинулась за нимъ и страшно закричала... Съ нервной, невѣроятной въ ней силой, оттащивъ его отъ дверей, она бросилась снова къ двери и заперла ее на ключъ, также быстро и ловко, какъ когда-то, будучи "Ночью" сдѣлала это въ маскарадѣ прусскаго посла.

   - Что ты дѣлаешь! съ отчаян³емъ воскликнулъ Шепелевъ и невольно вспомнилъ уборную дома Гольца.- Выпусти меня!

   Но она не слушала и только повторяла!

   - Я не могу одна остаться, я боюсь! Ты будешь здѣсь теперь на долго, на недѣлю, на двѣ, все равно...

  

  

   Все, что предвидѣлъ Шепелевъ, то и случилось. Чуть свѣтъ началась въ домѣ полная сумятица. Люди постоянно вызывали барыню для разныхъ распоряжен³й и, наконецъ, безъ ея вѣдома, по приказан³ю Эдуарда, дали ранехонько знать ²оанну ²оанновичу о смерти внука.

   Когда прошло часа три, послѣ перваго мгновен³я страха и трепета, Маргарита сидѣла въ своей временной спальнѣ, нѣсколько успокоившись. Она даже согласилась отпустить Шепелева до ночи, выбравъ удобную для этого минуту, чтобы его не видалъ разный чужой людъ, шнырявш³й на подъѣздѣ и по передней. Но въ эту минуту въ дверь ея постучался кто-то и позвалъ ее... Маргарита обмерла, узнавъ голосъ дѣда! И во второй разъ перепугалась и смутилась она, точно такъ же, какъ отъ извѣст³я, принесеннаго ночью Эдуардомъ.

   - Ну, вотъ и поздравляю! отчаянно прошепталъ Шепелевъ, узнавъ тоже голосъ старика.

   Приходилось скорѣе прятаться въ шкафъ. Злобный, взбѣшенный влѣзъ онъ туда...

   Маргарита поневолѣ тотчасъ отворила дверь и впустила старика-дѣда.

   ²оаннъ ²оанновичъ былъ бодръ, веселъ и румянъ, все лицо