Салиас Евгений Андреевич - Петербургское действо

его улыбалось.

   - Ну, что-жъ! Поздравляю, красавица! Теперь совсѣмъ овдовѣла, лучше чѣмъ на половину-то вдовой быть.

   Но старикъ вдругъ смолкъ, и лицо его вытянулось отъ удивлен³я. Онъ ожидалъ встрѣтить такую же веселую женщину, какъ и онъ самъ былъ веселъ и доволенъ, а вмѣсто этого нашелъ теперь блѣдную, встревоженную и смущенную женщину.

   Помолчавъ немного, онъ выговорилъ:

   - Охъ, бабы-то, глупы! На бабу и самъ Господь не потрафитъ! Ей-Богу! Что же теперь плакать что-ли учнешь, убиваться, причитать, да завывать... Ахъ, прихотницы вы! Самъ чортъ васъ не разберетъ, чего вы хотите. Старикъ махнулъ рукой на внучку и, помолчавъ, прибавилъ.

   - Ну, пойду на верхъ, погляжу на "пути-фица". Не долго онъ по свѣту нашпацировалъ, какъ нѣмцы сказываютъ. Всего кажись двадцать шесть годиковъ шпациръ-то продолжался.

   ²оаннъ ²оанновичъ двинулся было къ дверямъ, но обернулся и прибавилъ, будто въ укоръ Маргаритѣ:

   - Вотъ, ка-бы я тогда въ этранже не пустилъ его, такъ поди-ка теперь бы живъ еще былъ.

   Маргарита не слушала и выжидала; въ ту минуту, когда ²оаннъ ²оанновичъ былъ въ передней, она бѣгомъ бросилась къ шкафу, чтобы быть наготовѣ и успѣть, когда дѣдъ подымется на верхъ, мгновенно выпустить Шепелева. Но вдругъ на лѣстницѣ дома раздались тяжелые шаги и возня нѣсколькихъ человѣкъ. Эти звуки Маргаритѣ напомнили что-то знакомое. Точь въ точь такой же шумъ раздавался въ домѣ, когда ея большую голубую кровать спускали сюда съ верху. Она недоумѣвала и, робѣя, вернулась къ дверямъ. Сначала она глядѣла, ничего не понимая, но вдругъ ахнула! Устремивъ глаза черезъ анфиладу комнатъ, черезъ всѣ отворенныя настежь двери, она увидѣла дѣда, который стоялъ передъ лѣстницей, потомъ попятился и, глядя на верхъ, перекрeстился!

   Не прошло нѣсколькихъ мгновен³й, какъ ²оаннъ ²оанновичъ воротился назадъ, а вслѣдъ за нимъ нѣсколько человѣкъ тащили что-то въ бѣлой простынѣ.

   Маргарита вскрикнула и отскочила отъ дверей къ окну. Въ этомъ крикѣ сказалось многое. Много различныхъ чувствъ шевельнулось въ ней. Но боязнь близости этого мертвеца была заглушена боязнью за невѣроятное стечен³е обстоятельствъ; она испугалась срама, позора и такой огласки, которая погубитъ все. Всѣ ея надежды и мечты разлетятся въ прахъ! Маргаритѣ и на умъ не приходило, что кто-то помимо ея води распоряжается въ домѣ. Въ ея смущен³я ей казалось, что ее губить невидимая рука, рука карающаго провидѣн³я или мстящая рука усопшаго.

   Но черезъ нѣсколько секундъ она могла догадаться, наконецъ, кто распорядился всѣмъ и поставилъ ее въ невозможное положен³е. Въ комнату вошелъ Эдуардъ съ той же демонской усмѣшкою на лицѣ и выговорилъ графинѣ:

   - Такъ какъ эта комната самая большая и самая приличная, то надобно покойника положить здѣсь, на постели, покуда мы не устроимъ столъ, а затѣмъ мы постель вынесемъ. Появивш³йся за Эдуардомъ ²оаннъ ²оанновичъ понялъ въ чемъ дѣло и подтвердилъ то же.

   - Разумѣется! Народъ будетъ. Толчея будетъ. Здороваго всѣ забыли, а теперь всѣ эти шатуны въ мертвому такъ и полѣзутъ, какъ мухи на медъ. Случая пошататься нельзя упустить! Да! Такъ! Такъ! Французъ! Же ву при! Молодецъ! Комca! Комса! И въ этой даже комнатѣ на силу умѣстятся всѣ шатуны.

   Маргарита, быть можетъ, въ первый разъ въ жизни, потерялась совершенно. Она стояла у окна, опершись рукой на подоконникъ, чувствуя, что ноги ея подкашиваются, и не могла выговорить ни слова. Она понимала, что это Эдуардъ, вѣрный слуга, мститъ ей за любимаго барина, но дѣлать было нечего... Она была безоружна.

   И черезъ часъ въ этой красивой комнатѣ съ куполомъ и великолѣпной мебелью, на большомъ устроенномъ столѣ, уже лежалъ покойникъ, устанавливались подсвѣчники и свѣчи, а большая кровать была уже разобрана и вынесена; всѣ лишн³я вещи, туалетъ ея, мелочи разныя.... все было убрано.... A шкафъ остался! Люди взялись было и за него... Дѣдъ приказалъ. Но Эдуардъ остановилъ людей и упорно настоялъ оставить шкафъ!.. Этотъ Эдуардъ распоряжался всѣмъ такъ хладнокровно, спокойно, но твердо и самоувѣренно, что никто и не вздумалъ ему прекословить. Приказавъ не трогать шкафъ, Эдуардъ только взялъ три кресла и приставилъ ихъ къ дверцамъ, а ключъ вынулъ и положилъ въ карманъ. При этомъ движен³и лакея, Маргарита отъ злобы сразу пришла въ себя. Она сѣла у окна, отвѣчала дѣду сдержанно и холодно на всяк³е его распросы и слѣдила за разными незнакомыми людьми, которые хлопотали вкругъ покойника. Она глядѣла, какъ дьячокъ пристраивался съ аналоемъ, глядѣла, какъ толстый мѣщанинъ съ черной бородой протягивалъ вдоль лежащаго на столѣ какую-то веревочку и завязывалъ узелки, но однако не догадалась, что это былъ гробовщикъ, снимавш³й мѣрку. Только объ одномъ думала Маргарита: какъ освободить любовника и спастись отъ позора?

   "Вотъ наказан³е! повторялось у ней гдѣ-то на сердцѣ безъ конца. Огласка! И притомъ самая страшная, самая невѣроятная! Когда будутъ объ этомъ говорить, то никто вѣрить не будетъ. Все это случилось само собой. И какъ просто случилось! Да, это онъ мститъ мнѣ чрезъ Эдуарда". Въ комнату вошли два священника и поклонились ей. Маргарита съ ужасомъ оглядѣла ихъ, соображая, что теперь, въ комнатѣ до ночи не будетъ ни минуты свободной, чтобы безъ свидѣтелей освободить офицера. Какъ пережить этотъ день? Дожить до ночи? Хлопотавшая любимица вошла, наконецъ, къ барынѣ и опустилась передъ ней на колѣни. Лотхенъ, видя графиню въ смущен³и, молча начала руками гладить по ея лежащей рукѣ.

   - Что же вы, liebe Gräfin, выговорила она, наконецъ:- Богъ съ нимъ! Мы давно ожидали. Вы теперь свободны.

   - Да, Лотхенъ. Но онъ здѣсь! шепнула Маргарита.

   - Кто? не поняла Лотхенъ.

   - Онъ здѣсь, Шепелевъ.

   Лотхенъ разинула ротъ, раскрыла широко глаза, поняла, но думала, что не понимаетъ.

   - Онъ здѣсь! шептала Маргарита,- не успѣлъ уйти. Въ шкафу. Пойми, что изъ этого будетъ!

   Лотхенъ вскрикнула такъ же, какъ, нѣсколько часовъ назадъ, при извѣст³и Эдуарда о смерти графа. Она подумала мгновен³е, встала и вышла.

   Между тѣмъ, мысли юноши въ шкафу, душномъ и темномъ, были совершенно противоположны мыслямъ Маргариты. Шепелеву казалось его приключен³е настолько невѣроятнымъ, что онъ готовъ былъ смѣяться, если бы не боялся, что его смѣхъ услышатъ. По шуму шаговъ, звуку голосовъ, по нѣсколькимъ отдѣльнымъ фразамъ, которыя онъ поймалъ на лету, онъ догадался что произошло въ этой комнатѣ, гдѣ, нѣсколько часовъ назадъ, они спокойно бесѣдовали за ужиномъ. Впрочемъ, Шепелевъ былъ убѣжденъ. что Маргарита съумѣетъ его освободить, а съ другой стороны, если бы даже и случился скандалъ, то это не пугало юношу.

   Черезъ нѣсколько минутъ Лотхенъ прибѣжала къ графинѣ, вызвала ее въ другую горницу и объявила: Эдуардъ прямо грозится вывести офицера изъ шкафа въ ту минуту, когда съѣдутся всѣ гости. Маргарита едва устояла на ногахъ.

   - Позови его! воскликнула она черезъ нѣсколько минутъ.- Позови его!

   Маргарита сѣла и закрыла лицо руками. Надо было унизить ея передъ лакеемъ.

   Французъ явился, догадываясь, зачѣмъ графиня вызываетъ его. Она ожидала увидѣть нахальное лицо и ошиблась.

   - Эдуардъ! произнесла Маргарита спокойно:- вы, вѣроятно, хотите денегъ, Вы хотите, чтобы я выкупала у васъ мою честь? Я согласна. Сколько хотите вы, чтобы все устроить?

   - Rien, madame la comtesse! Rien! спокойно отвѣчалъ Эдуардъ.

   - Однако, чего же вы хотите? Я не понимаю, что вамъ нужно? Я вамъ повторяю, я не обману васъ, сдѣлайте все, устройте и берите, что хотите.

   - Я ничего не хочу! былъ снова отвѣтъ Эдуарда.

   - Что же вамъ нужно? За что жъ вы меня губите?

   Эдуардъ помолчалъ немножко, лицо его изъ суроваго стало грустное, и онъ выговорилъ тихо:

   - Je veux venger mon bienfaiteur! Отомстить за единственнаго человѣка, котораго любилъ, какъ отца родного! Французъ говорилъ такъ спокойно, что чувствовалось по неволѣ, что вся его затѣя давно и окончательно рѣшена и ничто на него не подѣйствуетъ.

   - Я васъ велю сейчасъ же выгнать изъ дому! вспыхнула Маргарита, поднимаясь съ своего мѣста.- Вы забываете, что вы лакей!

   - Напрасно начинать истор³ю. Я тотчасъ же выведу l'amant le madame la comtesse! холодно отвѣчалъ Эдуардъ.- И все равно будетъ то же, тотъ же скандалъ.

   Маргарита сообразила, что надо рѣшаться скорѣй. Она бы не повѣрила, но лицо его, взглядъ его были еще краснорѣчивѣе. Когда онъ говорилъ, что выведетъ l'amant de madame, то по лицу его можно было видѣть, что онъ это сдѣлаетъ.

   "Вѣдь сейчасъ начнутъ съѣзжаться!" вдругъ подумала Маргарита. И какъ-то взмахнувъ руками, будто рѣшаясь броситься въ пропасть съ какого-нибудь обрыва, она кинулась снова въ гостиную, гдѣ былъ покойникъ. Подбѣжавъ къ ²оанну ²оанновичу, она порывисто, нервно, едва переводя дыхан³е, потащила его за собой въ маленькую гостиную.

   - Дѣдушка! воскликнула она - помогите! Послѣ все скажу. Помогите! Я пропала.

   - Что ты? Что? растерялся и отчасти перепугался ²оаннъ ²оанновичъ, думая по лицу внучки, что она сошла съ ума или тоже вдругъ смертельно заболѣла и умираетъ.

   - Здѣсь въ шкафу,- указала Маргарита рукой на гостиную, и рука ея страшно дрожала.- Тамъ офицеръ! Офицеръ! Поймите! Тотъ, вы знаете... Шепелевъ. Помогите!

   Старикъ разинулъ ротъ, и такъ растопырилъ руками, что выронилъ свою табакерку на полъ.

   - Какъ? Что? пролепеталъ ²оаннъ ²оанновичъ и, поднявъ табакерку, застылъ, олицетворяя собой вопросъ.

   - Въ шкафу спрятанъ былъ... Спасите меня! Офицеръ! Надо... Надо...

   ²оаннъ ²оанновичъ, наконецъ, понялъ, сообразилъ, все взвѣсилъ и, вдругъ разведя руками еще болѣе, поклонился внучкѣ въ поясъ.

   - Спасибо, внучка! Разодолжила. Ай, да... Ай, да... Ай, да финтъ!

   - Ахъ, дѣдушка! Помогите! Вы понимаете, что будетъ! Я послѣ все объясню.

   - Чего же тутъ объяснять! Само собой понятно! Вчерась заночевалъ, да на похороны безъ приглашен³я и попалъ... Ну, финтъ, цыганочка, не ожидалъ. Да этакого на моей памяти не бывало, а мнѣ семь десятковъ. На столѣ покойникъ, а въ шкафу-то любовникъ! Ну будетъ Питеръ еще сто лѣтъ стоять - и до такого финта не достоится!

   - Дѣдушка! уже съ отчаян³емъ воскликнула Маргарита.- Хотите-ли вы мнѣ помочь? Сейчасъ съѣдутся. Эдуардъ грозится выпустить его при всѣхъ, нарочно...

   - Ну, это онъ вретъ! вдругъ разсердился старикъ.- Я его, лакея... убью. Но, вотъ что, внучка, радъ бы я, но сама посуди, вѣдь сдѣлать-то ничего нельзя. Только и можно, что попросимши у батюшекъ извинен³я, выпустить его при нихъ. Лучше при нихъ, чѣмъ передъ всѣмъ Питеромъ позорище устраивать, совсѣмъ скоморошество выйдетъ.

   Между тѣмъ, Маргарита давно опустилась на ближайшее кресло, опустила голову на руки и не отвѣчала ничего.

   ²оаннъ ²оанновичъ стоялъ на одномъ мѣстѣ, какъ-то семенилъ ногами, потомъ вдругъ будто разсердился на себя и быстро пошелъ въ гостиную, гдѣ былъ покойникъ.

   "Вотъ онъ шкапище-то! Какъ въ немъ не прятать! Домъ цѣлый! Въ немъ жить можно"! подумалъ онъ, останавливаясь. "Фу! Создатель! Вотъ финтъ, такъ финтъ!"

   Между тѣмъ, священники, дьяконы, дьячки и еще два как³е-то причетника уже распоряжались въ гостиной, какъ если бы они наняли теперь этотъ домъ и эти горницы для себя. Въ каждомъ движен³и каждаго изъ нихъ чувствовалась хозяйская самоувѣренность.

   ²оаннъ ²оанновичъ вдругъ усмѣхнулся, обернулся къ нимъ и вымолвилъ, почесывая за ухомъ:

   - ²ереи честные, скажите мнѣ старому слугѣ царскому и росс³йскому столбовому дворянину великое одолжен³е! Произойдетъ сейчасъ въ сей горницѣ удивительное и даже грѣховное происшеств³е. Обѣщайтесь мнѣ не выноситъ сора изъ избы. Хотя соръ этотъ воистину такой, какого вамъ и видѣть въ жизнь не удавалось. Оттого-то и прошу я васъ сохранить все въ тайнѣ.

   Всѣ духовные, конечно, ни слова не поняли, но, однако, еще нѣсколькими словами ²оаннъ ²оанновичъ имъ объяснилъ. дѣло. Внучекъ его пьетъ сильно. Съ вечера пьяный остался у сестры, графини. Вдругъ событ³е, покойникъ! Его спрятали въ шкафъ. Теперь авось проспался. Ну, и надо выпустить.

   И затѣмъ ²оаннъ ²оанновичъ, чувствуя, что никто ни слову не повѣрилъ, а только изумленъ, самъ тоже невольно усмѣхаясь, дошелъ къ шкафу, отодвинулъ кресла, отворилъ дверь и выговорилъ:

   - Ну, ты, пьяница! проспался? Вылѣзай на свѣтъ! Авось теперь пить бросишь послѣ такого грѣха. Только сестру срамишь, да и меня... Ну, ну, вылѣзай, говорятъ! Как³я тутъ прятки? На панихидѣ?!

   И при изумленной публикѣ человѣкъ въ восемь, изъ-за двухъ яркихъ элегантныхъ юбокъ, висѣвшихъ въ шкафу, появилась фигура красиваго, но совершенно пунцоваго юноши.

   "Эхъ! пьяница-то! При шпагѣ и при шляпѣ!" Тотчасъ сообразилъ старикъ.

   Юноша, не помня себя, прошелъ между духовенства. Конечно, во всю свою жизнь онъ болѣе смущенъ не бывалъ. Пройдя мимо Маргариты, онъ даже не замѣтилъ ея въ углу горницы.

   - Грѣховно! замѣтилъ только ему вслѣдъ одинъ изъ священниковъ, разглаживая бороду.

   ²оаннъ ²оанновичъ, покачивая головой, проводилъ юношу до самой передней. И какъ ему хотѣлось треснуть его сзади тростью по спинѣ! Потомъ, вызвавъ Эдуарда, онъ погрозился поступить съ нимъ по-свойски, просто отодрать на конюшнѣ за малѣйшее слово. Затѣмъ старикъ вернулся къ Маргаритѣ, все еще сидѣвшей на томъ же креслѣ, и, опять почесывая за ухомъ, сѣлъ около нея. Она видѣла Шепелева, прошедшаго мимо, но еще не успокоилась вполнѣ...

   "Это не останется въ тайнѣ! думала она. Они всѣ всюду разскажутъ. Вотъ я и погибла! A я не хуже другихъ. Такое-ли бываетъ въ этой столицѣ!? Только не при такой обстановкѣ! A между тѣмъ, какъ это просто вышло!"

   - Ну, внучка... Вдовушка моя! заговорилъ ласково ²оаннъ ²оанновичъ.- Вѣдь я мыслилъ, ты воструха баба. A вѣдь ты, прости меня, ты дура! Въ полюбовникамъ ходятъ, а въ себѣ не водятъ. Такъ на свѣтѣ заведено, и не намъ мудрить и свѣтъ учить.

  

  

   Середи дня домъ графини Скабронской переполнился народомъ.- ²оаннъ ²оанновичъ былъ правъ, говоря, что всѣ тѣ, которые живого графа забыли, къ мертвому тотчасъ поѣдутъ. Впрочемъ, была еще и другая причина большого стечен³я публики. Петербургъ началъ чуять въ овдовѣвшей иноземной красавицѣ - нарождающуюся силу!

   "Чѣмъ чортъ не шутитъ! думали сановники. И чего только Питеръ не видалъ за все время отъ Петра Перваго до Петра Третьяго! Кто была Екатерина Алексѣевна, русская императрица? Была Марта! A тутъ Маргарита! Даже прозвища сходны"!

   На другой день, Государь, узнавъ о смерти графа, вновь пожалованнаго придворнымъ зван³емъ, заѣхалъ на панихиду, любезно и много шутилъ со вдовой, долго оставался въ домѣ, и, уѣзжая, сказалъ:

   - Если бы не смотръ у Котцау, остался бы утѣшить васъ до вечера!

   И послѣ визита государя, уже началась полная ярмарка. Кто былъ почти незнакомъ съ Маргаритой, и тотъ пр³ѣхалъ потолкаться и ей поклониться.

   Государь, дѣйствительно, въ этотъ день долженъ былъ снова быть на испытан³и новой парт³и учениковъ Котцау. Первое испытан³е показалось Петру Ѳедоровичу настолько забавнымъ, что онъ съ тѣхъ поръ не пропускалъ ни одного.

   На этотъ разъ, на открытомъ плацу близъ Адмиралтейства, благодаря великолѣпной погодѣ, собралась вокругъ офицеровъ куча народу и зѣвакъ, поглазѣть на "нѣмецкую драку", т. е. на фехтован³е. Снова воспослѣдовало здѣсь то же самое, что было когда-то въ кирасирскомъ манежѣ. Снова Государь смѣялся, сердился, хвалилъ или бранилъ по-очереди многихъ изъ состязавшихся съ Котцау, съ его помощниками и затѣмъ между собой.

   Но на этотъ разъ Государь уѣхалъ особенно довольный, такъ какъ случилось неожиданное никѣмъ, неожиданное даже самимъ Котцау, происшеств³е.

   Въ числѣ послѣднихъ поединщиковъ выступилъ изъ рядовъ пожилыхъ офицеровъ преображенецъ, старый лейбъ-компанецъ Квасовъ и попросилъ позволен³я у Государя показать и свои успѣхи.

   - А! вспомнилъ Государь.- Ты опять хочешь наболванить! Опять тебя Котцау высѣчетъ! A ты думаешь ему по головѣ попадешь! Небось во второй разъ не дастся. Брось! Уходи!

   Квасовъ стоялъ на своемъ; спокойно, но настойчиво просилъ позволен³я показать свое умѣнье, такъ какъ за все послѣднее время усердно занимался фехтован³емъ.

   - Изволь, упрямая голова! Начинай! крикнулъ государь. Котцау назначилъ состязаться съ Квасовымъ офицера Будберга, такъ какъ онъ фехтовалъ довольно порядочно. Однако, едва успѣлъ онъ скрестить шпагу съ Квасовымъ, какъ лейбъ-компанецъ послѣ двухъ или трехъ насъ, вышибъ шпагу изъ рукъ противника и, обратясь къ государю, вымолвилъ:

   - Ваше величество, прикажите съ кѣмъ-нибудь потягаться, кто поискуснѣе. Этотъ совсѣмъ ступить не умѣетъ.

   Государь, обрадованный, хотя нѣсколько удивленный, воскликнулъ весело:

   - Чего же лучше! пускай самъ Котцау станетъ. И государь лукаво разсмѣялся, увѣренный, что поймалъ лейбъ-компанца, хвастливаго не въ мѣру.

   Котцау сталъ отказываться, объясняя, что опять этотъ поединокъ между ними окончится тѣмъ, что лейбъ-компанецъ разозлится и забудетъ, что здѣсь смотръ, а не настоящая драка или война.

   И Котцау, не дожидаясь отвѣта государя, приказалъ своему помощнику Шмиту выйдти потягаться съ Квасовымъ.

   Акимъ Акимовичъ съ особенно серьезнымъ лицомъ, спокойный, отчасти даже важный, если не торжественный, сталъ на мѣсто противъ нѣмца. Шпаги скрестили.

   Не прошло пяти минутъ, какъ Шмитъ началъ волноваться, бѣситься. Ему еще ни разу не удалось тронуть лейбъ-компанца. Онъ думалъ, что ихъ поединокъ будетъ потѣхой для всѣхъ, что онъ черезъ секунду осрамитъ Квасова, а вдругъ оказывается, что лейбъ-компанецъ искусно парируетъ каждый ударъ. И по цѣлымъ минутамъ стоятъ они другъ противъ друга не выпадая, по невозможности поймать противника врасплохъ. Только обѣ шпаги ярко блестятъ на солнцѣ и незамѣтно вздрагиваютъ.

   Но вдругъ Квасовъ вскрикнулъ на весь плацъ:

   - Держись, поросенокъ, убью!

   И тотчасъ же три удара, самыхъ ловкихъ и сильныхъ, упали на нѣмца, ударъ по колѣну, по плечу, и послѣдн³й прямо въ грудь съ такой силой, что шпага согнулась въ дугу между обоими противниками! Крики изумлен³я, похвалы и громк³й говоръ раздался кругомъ. Зѣваки тоже почуяли, что "свой братъ" нѣмца одолѣлъ и въ народѣ тоже гулъ одобрен³я пошелъ.

   Государь поднялся и приблизился къ лейбъ-компанцу.

   - Не ожидалъ! Спасибо тебѣ, молодецъ! Ты, стало-быть, работалъ много за это время!

   - Почитай, цѣлыхъ два мѣсяца, ваше величество! часовъ по восьми въ сутки занимался. И какъ видите, не хуже другихъ. Теперь могу помѣриться и съ самимъ господиномъ Котцау. Разумѣется, мнѣ съ нимъ совладать нельзя, но и тронуть я себя не дамъ ему.

   - Ну, это вздоръ! воскликнулъ государь.- Ужь ты и пошелъ!.. Вотъ русск³й человѣкъ видѣнъ. Не можетъ не зазнаться...

   - Говорю, не дамъ себя тронуть, упорно стоялъ Квасовъ на своемъ.

   Котцау ухмылялся и трясъ головой.

   - Что-жъ, mein Herr, деучъ, воскликнулъ Квасовъ.- Дайте мнѣ вздохнуть малость и начнемъ.

   Черезъ нѣсколько минутъ лейбъ-компанецъ и Котцау скрестили шпаги. Нѣсколько мгновен³й Квасовъ не далъ себя тронуть ни разу.

   Изумленный Котцау, но довольный, какъ любитель своего дѣла, невольно восхищался своимъ противникомъ. Каждый разъ, что ему не удавался его ударъ, не удавалось тронуть Квасова, онъ восклицалъ весело, съ искренной радостью:

   - Браво! Карашо! Молодесъ! Карашо!

   И поединокъ этотъ вышелъ совершенно иной, чѣмъ когда-то въ манежѣ. Котцау былъ въ восторгѣ отъ своего противника, Акимъ Акимовичъ былъ, конечно, польщенъ, и насколько онъ былъ злобенъ тогда, такъ что глаза его наливались кровью, настолько теперь былъ доволенъ, и улыбка не сходила съ его лица.

   Поединщики кончили.

   Всѣ присутствующ³е съ государемъ и принцемъ впереди обступили ихъ кругомъ, расхваливая лейбъ-компанца.

   Отдохнувъ немного, Котцау произнесъ по-нѣмецки:

   - Ну, теперь еще одинъ разъ! Теперь скажите ему, что я его сейчасъ же трону секретной пасой, противъ которой онъ ничего не можетъ сдѣлать.

   Квасову перевели, но лейбъ-компанецъ отвѣчалъ:

   - Пущай, это будетъ не обидно!

   И едва только оба снова скрестили шпаги, Котцау ловкимъ маневромъ такъ ударилъ по шпагѣ лейбъ-компанца, что вся шпага задрожала, затряслась и рука лейбъ-компанца, державшая эфесъ, на секунду онѣмѣла отъ сотрясен³я. И въ этотъ моментъ пруссакъ ударилъ его два раза въ плечо и колѣно и отступилъ. Котцау боялся, что лейбъ-компанецъ озлится, полѣзетъ, и не будетъ опять конца поединку.

   Но Акимъ Акимовичъ добродушно разсмѣялся и выговорилъ:

   - Молодецъ! Да вѣдь вы фехтъ-мейстеръ, людей мастеръ крошить, а я только по ею пору былъ табакъ-мейстеръ, только табакъ умѣлъ крошить, какъ никто во всей столицѣ.

   Государь былъ въ полномъ восторгѣ и ласково обнялъ Квасова.

   - Вотъ, кабы вы всѣ такъ учились! обернулся онъ къ гетману, стоявшему за нимъ, и тотчасъ же поздравилъ Квасова ма³оромъ. Акимъ Акимовичъ даже зарумянился отъ удовольств³я и благодарности. Государь, сказавъ нѣсколько словъ окружающимъ, чтобы взяли примѣръ съ Квасова,- сѣлъ на подведенную лошадь.

   Все, что было офицеровъ на плацу, тотчасъ окружили героя дня съ поздравлен³ями. Всѣ искренно удивлялись, какимъ образомъ человѣкъ его лѣтъ могъ въ такой коротк³й срокъ такъ навостриться.

   - Самъ не знаю, добродушно говорилъ Акимъ Акимовичъ.- Сдается мнѣ, что и прежде у меня способность къ тому была да случая не выходило заняться. Ну, а тутъ по восьми часовъ въ день упражнялся. И всяк³й-то денъ, все легче да легче выходило. Я такъ полагаю, что росс³йск³й человѣкъ все умѣетъ и все сдѣлать можетъ, только бы охота была.

   Въ эту минуту весь преображенск³й полкъ двигался чрезъ плацъ и повернулъ на Невск³й проспектъ. Всѣ, слѣдивш³е за нимъ, замѣтили, что нѣсколько далѣе, впереди, остановился и государь, окруженный своей верховой свитой и толпой народа. Очевидно, что-то случилось.

   Мног³е изъ офицеровъ съ плаца тотчасъ же побѣжали на мѣсто происшеств³я.

   Въ ту минуту, когда государь отъѣзжалъ отъ плаца верхомъ, въ сопровожден³и нѣсколькихъ лицъ и въ томъ числѣ гетмана, онъ увидалъ среди улицы хорошо знакомый ему нѣсколько фантастическ³й мундиръ, единственный въ городѣ. Это былъ арапъ его и любимецъ, лакей Нарцисъ. Арапъ отчаянно дрался на кулачкахъ съ какимъ-то мѣщаниномъ и былъ весь обрызганъ грязью, такъ какъ противникъ, отнявъ метлу у разчищавшаго грязь дворникъ уже успѣлъ раза два хлестнутъ "черномазаго". Но затѣмъ Нарцисъ отвоевалъ метелку, два раза ударилъ мѣщанина палкой - и, переломивъ ее на его головѣ, бросился въ рукопашную. Негръ, разсвирѣпѣвъ какъ дикое животное, яростно кидался на сильнаго и рослаго врага, получалъ могуч³е удары въ грудь и голову, но и самъ билъ изъ всѣхъ силъ.

   Государь, узнавъ любимца, подскакалъ къ нему, окруженный свитой, звалъ его, кричалъ, бранилъ, но Нарцисъ никогда бы не покинулъ своего противника, если бы тотъ самъ, при видѣ государя, не отскочилъ въ сторону, снимая шапку. Въ мѣщанинѣ государь узналъ извѣстнаго въ городѣ палача.

   - Это ужасно! воскликнулъ государь.- Я лишенъ моего лучшаго слуги! Господи! Кириллъ Григорьевичъ? Гетманъ! что-же мнѣ теперь дѣлать? Это ужасно! Я долженъ его прогнать, отправить. Гетманъ не понималъ, и государь объяснилъ ему, что арапъ подрался съ палачемъ и что послѣ такого позора Нарцисъ, имѣющ³й воинское зван³е, настолько обезчещенъ. что государь уже не можетъ терпѣть его около своей священной особы, а равно пользоваться его услугами.

   Сначала гетманъ, Гудовичъ и друг³е смѣялись, но вдругъ увидѣли къ своему удивлен³ю, что государь говоритъ совершенно серьезно, и на лицѣ его написано полное отчаян³е. Всѣ лица стали сразу серьезны.

   - Какъ же быть теперь? Какъ же быть? Я люблю Нарциса и не могу безъ него обойтись! горячо говорилъ государь, обращаясь съ сѣдла ко всѣмъ присутствующимъ.

   Всѣ молчали, окончательно не зная, что сказать, и не зная, что будетъ далѣе.

   - Онъ долженъ кровью смыть это безчестье! воскликнулъ государь.- Понимаете?

   - Такъ мы ему немножко крови и пустимъ, выговорилъ вдругъ гетманъ, полушутя.- Вѣдь не на поединкѣ же ему драться съ палачомъ?

   - Какъ? воскликнулъ государь.- Какъ пустить...

   - A вотъ возьмемъ, да куда-нибудь царапнемъ! Кровь у него и потечетъ. И довольно! шутилъ гетманъ.

   - Отлично! воскликнулъ государь.

   Гетманъ удивился.

   - Отлично! Отлично! продолжалъ Петръ Ѳедоровичъ.- Сейчасъ же берите его! приказалъ онъ.

   Столпивш³еся кругомъ офицеры подступили, но Нарцисъ, уже перепуганный, что съ нимъ хотятъ дѣлать нѣчто совсѣмъ ему непонятное, сталъ въ оборонительное положен³е, приготовясь встрѣтить кулаками и самихъ офицеровъ.

   - Сдавайся! кричалъ государь, наѣзжая на негра, но Нарцисъ упрямо трясъ головой.

   Государь приказалъ кликнуть солдатъ изъ проходившаго преображенскаго полка. Полкъ остановился, нѣсколько солдатъ окружили Нарциса и, получивъ нѣсколько здоровыхъ тумаковъ, наконецъ осилили его, схватили и держали за руки и за ноги. Никто ничего, однако, не понималъ, начиная съ Нарциса и кончая даже гетманомъ.

   - Давайте сюда знамя! воскликнулъ государь.- Прикройте его. Это тоже смоетъ безчестье.

   И офицеръ съ двумя солдатами-знаменосцами вышли изъ рядовъ со знаменемъ и по приказу государя наклонили его надъ арапомъ. Въ то же время Петръ Ѳеодоровичъ велѣлъ одному изъ солдатъ разстегнуть сюртукъ на негрѣ и по обнаженной рукѣ близъ плеча - царапнуть чѣмъ нибудь, чтобы вызвать нѣсколько капель крови.

   Нарцисъ вырывался, ревѣлъ, ругался отчаянно, грозился и визжалъ, оскаливая свои собачьи зубы.

   Сдержанный смѣхъ раздавался кругомъ. Со всей улицы прохож³е и проѣзж³е бѣжали поглядѣть, что случилось среди густой толпы и кто оретъ, какъ бѣлуга, на весь Невск³й проспектъ.

   - Ну, вотъ отлично! выговорилъ, наконецъ, государь, совершенно довольный и счастливый.- Ступай скорѣй домой! Спасибо вамъ, Кириллъ Григорьевичъ, что надоумили! Теперь я даже счастливъ, а то мнѣ приходилось лишиться вѣрнаго слуги.

   И Петръ Ѳедоровичъ веселый, съ с³яющимъ лицомъ, двинулъ лошадь въ галопъ. Свита поскакала за нимъ.

   Офицеръ, знаменоносцы и солдаты преображенцы вошли въ ряды, и полкъ вновь двинулся. Народъ долго не расходился. Со всѣхъ сторонъ только и слышно было:

   - Да что такое? Бѣлый, чтоль, арапъ-отъ?

   - Въ чемъ дѣло-то? Сѣкли, чтоль...

   - Оралъ! Стало, не пряникомъ кормили!

   - Не пойму. Спросите у кого-нибудь.

   - Да никто не знаетъ.

   - О, дурни! Кровь пущали арапу... захворалъ!.. Ну, доктуръ въ себя и приводилъ его. Это первое дѣло отъ застуженья кровь пустить.

   - О, чертъ, вретъ! Въ жару эдаку, вишь, застудился онъ, у него?!

   - Да вѣдь онъ, братецъ ты мой, арапъ!!. Понялъ ты это?

  

  

   Гарина, съ самаго дня своего ареста и немедленнаго освобожден³я, была такъ потрясена, что почти не вставала съ постели. Изрѣдка на нѣсколько минутъ она пробовала встать, но, посидѣвъ немного въ креслѣ, снова ложилась. Сильное здоровье было будто надорвано; при малѣйшемъ звукѣ на дворѣ, она вздрагивала всѣмъ тѣломъ. Сдѣлавъ нѣсколько шаговъ по горницѣ, чувствовала, что ноги подкашиваются, а въ рукахъ она не могла удержать ничего, даже чайная чашка и та казалась ей страшной тяжестью.

   Настя на видъ была еще хуже. Она страшно похудѣла, подурнѣла и тоже почти не выходила изъ своей комнаты, не ходила въ теткѣ, извиняясь нездоровьемъ.

   Василекъ проводила день, переходя отъ одной больной къ другой; усердно ухаживая за теткой, она не могла видѣть безъ боли положен³е сестры. Она чуяла, что помимо перепуга, ареста, страха за судьбу своднаго брата, котораго Настя давно любила, есть у сестры еще что-то на душѣ. Отъ зари до зари въ полномъ смыслѣ слова была Василекъ на ногахъ въ хлопотахъ и заботахъ домашнихъ. Иногда ей случалось съ утра и до сумерекъ не успѣть или просто забыть выпить чашку чая. Случалось, что тетка, сильно разсерженная, выговаривала своей любимицѣ, упрекала ее въ недостаткѣ попечен³я о себѣ, въ недостаткѣ любви, по поводу какого-нибудь поданнаго ей перекиснувшаго горшка простокваши или пережареннаго пирога. И Пелагея Михайловна, конечно, не знала, что Василекъ, молча и терпѣливо выслушивающая выговоры, сама уже часовъ восемь не имѣла еще маковой росинки во рту.

   Насколько Пелагея Михайловна нетерпѣливо и рѣзко относилась теперь въ своей любимицѣ и была болѣзненно придирчива, настолько сестра Настя, всегда гордо, чутъ не презрительно относившаяся къ старшей сестрѣ, теперь была нѣжна къ ней и ласкова. Раза два уже случилось Настѣ сказать сестрѣ:

   - Обними меня, поцѣлуй!

   Часто Василекъ утѣшала сестру, что Глѣба не постигнетъ строгое наказан³е, что какъ-нибудь все сладится, хоть со временемъ, хоть черезъ нѣсколько годовъ. Настя слушала, молча, и не отвѣчала ничего. Василекъ чувствовала, что говоритъ пустяки, что дѣло въ сущности не въ томъ... A въ чемъ?!. Какая тайна чуется ей у сестры, чуется ей сердцемъ безсознательно...

   Однажды вечеромъ, Василекъ, сидя съ сестрой,снова стала утѣшать ее, что Глѣбъ отдѣлается только тѣмъ, что будетъ года три солдатомъ гвард³и. .

   - Не Богъ вѣсть какое наказан³е. Вонъ Шепелевъ недавно еще безъ всякой вины, а только за молодостью лѣтъ былъ рядовымъ.

   - Ахъ, Василечекъ, вдругъ воскликнула Настя.- Да развѣ въ этомъ дѣло! Воръ онъ, воръ! Пойми ты это!

   И Настя вдругъ зарыдала.

   - Ужь лучше пускай въ Сибирь идетъ, тогда хоть будетъ наказанъ и, стало быть, несчастный.

   "Такъ вотъ что ей горько! подумала Василекъ. Вотъ ея тайна!" и, снова принимаясь утѣшать сестру, она вымолвила наконецъ:

   - Ну, положимъ такъ. Жаль тебѣ его, и мнѣ тоже жаль, но вѣдь все жъ таки, Настенька, онъ намъ не родной братъ. Такъ вотъ, какъ ты убиваешься, ты могла бы только убиваться по женихѣ или по мужѣ.

   Настя вдругъ перемѣнилась въ лицѣ и воскликнула:

   - Молчи! Молчи!

   Василекъ не поняла тайнаго значен³я этого порыва.

   - Конечно, только по любимомъ человѣкѣ, женихѣ-ли или мужѣ можно такъ убиваться.

   Настя вдругъ зарыдала, бросалась на шею сестрѣ и выговорила шепотомъ, отъ котораго у Василька сердце замерло:

   - Молчи! Сама не знаешь, что говоришь! Не будемъ больше никогда говорить объ этомъ.

   Такъ какъ Пелагея Михайловна и обѣ княжны узнали, конечно, отъ Квасова, это былъ главнымъ ихъ защитникомъ, то Василекъ была теперь несказанно счастлива, что онѣ всѣмъ обязаны Шепелеву.

   Пелагея Михайловна тотчасъ по возвращен³и домой вытребовала чрезъ лейбъ-компанца юношу, обняла, разцѣловала и просила его забыть все старое, забыть, что онъ былъ нареченнымъ. и бывать запросто какъ пр³ятель. И теперь Квасовъ и Шепелевъ по очереди приносили въ домъ Тюфякиныхъ вѣсти о князѣ.

   Однажды, чрезъ недѣли двѣ послѣ освобожден³я княженъ, Квасовъ принесъ извѣст³е и передалъ Васильку, что Глѣбъ разжалованъ, лишенъ чиновъ, дворянства и ссылается въ Сибирь, въ рудники. Пелагеѣ Михайловнѣ тотчасъ же было это передано. Лицо ея освѣтилось злобной радостью.

   - Угодилъ, киргизъ! Туда ему и дорога, поганому! воскликнула она раздражительно и злобно.- Его бы на родину его возвратить - въ степи киргизск³я. Ну, да въ рудникахъ еще почище будетъ.

   Василекъ, конечно, уговорилась съ Квасовымъ скрыть на время ужасную вѣсть отъ сестры. Но Настя будто чуяла, догадывалась или, быть можетъ, неосторожное слово кого либо изъ людей заставило ее подозрѣвать истину. На всѣ ея вопросы, цѣлый день Василекъ и Квасовъ не отвѣчали правды, на Настя догадалась, какъ добиться истины.

   Рано утромъ она написала Шепелеву, прося извѣстить о судьбѣ князя, и подписалась: "княжна Василиса". Тайкомъ посланный ею мальчишка черезъ два часа былъ уже обратно и вручилъ ей отвѣтъ.

   Настя пробѣжала его глазами и тутъ же среди передней замертво упала на полъ. Очнувшись въ постели, куда перенесли ее, и открывъ глаза, Настя не сразу пришла въ себя, даже не сразу узнала Василька.

   Наконецъ, она выговорила глухимъ, полубезумнымъ шепотомъ:

   - Рудники! Далеко! Да и работать не умѣю! Зачѣмъ меня не учили хоть лопату держать?..

   И Настя осталась въ постели на нѣсколько дней. Скрытно отъ всѣхъ, цѣлые дни плакала она...

   Гарина, наоборотъ, обрадованная извѣст³емъ о Глѣбѣ, будто отомщенная, казалась на видъ спокойнѣе, будто выздоровѣла. Она подозрѣвала, конечно, канцеляр³ю и Гудовича за ихъ глупое арестован³е, но, главнымъ образомъ, она обвиняла, оговорившаго будто бы ихъ, негодяя киргиза. Василекъ оправдывала брата, но опекунша не вѣрила...

   Такъ прошла еще недѣля.

   Однажды утромъ явился въ домъ Тюфякиныхъ, никогда до тѣхъ поръ не бывавш³й у нихъ, Алексѣй Орловъ. Узнавъ, что Гарина въ постели, онѣ велѣлъ доложить о себѣ старшей княжнѣ Васильку Орловъ объявилъ, что у него есть первѣйшей важности дѣло до ея тетки, и просилъ непремѣнно, чтобы Гарина приняла его.

   Пелагея Михайловна взволновалась, почуяла новую бѣду и, кое-какъ поскорѣе одѣвшись, сѣла около постели въ кресло и приняла преображенца, о которомъ только слыхала, какъ о буянѣ. Съ первыхъ же словъ этотъ буянъ, Богъ вѣсть почему, необыкновенно понравился Пелагеѣ Михайловнѣ. Она глядѣла на него, дивилась и думала:

   "Скажи на милость, какъ часто про человѣка, зря, дурно сказываютъ. Просто витязь, молодецъ, красавецъ! Да какой вѣжливый, почтительный!"

   Къ несказанному удивлен³ю Василька, Орловъ просидѣлъ глазъ на глазъ съ теткой три часа. Заперевъ дверь по ея же приказан³ю, Василекъ невольно рѣшилась раза два подойти къ дверямъ и прислушаться, чтобы знать, чего надо ожидать, бѣды или радости.

   Бесѣда тетки съ преображенцемъ была тихая, мирная. Василекъ разслышала только голосъ Орлова. Онъ говорилъ краснорѣчиво, горячо и мягкимъ убѣдительнымъ голосомъ. Тетка все молчала и только слушала.

   "Что онъ ей разсказываетъ?" недоумѣвала

   Наконецъ, Пелагея Михайловна позвала Василька и приказала ей достать изъ сундука, стоявшаго близъ образницы, тысячу червонцевъ. Василекъ достала деньги и, удивляясь, положила на столъ.

   - Ну, бери, голубчикъ, только меня и моихъ племянницъ не загубите! A если съумѣете все сохранить подъ спудомъ, то пр³ѣзжай, еще дамъ.

   Орловъ взялъ деньги, обѣщался бывать, какъ знакомый, поцѣловалъ ручку Пелагеи Михайловны и уѣхалъ.

   Василекъ ничего не понимала. Гарина, видя изумленное лицо любимицы, усмѣхнулась насмѣшливо и выговорила:

   - Диву далась! Ну, и дивись! A знать тебѣ этого не приходится. A пр³ѣдетъ онъ, еще дамъ. Десять разъ пр³ѣдетъ, десять разъ дамъ! Онъ не обманщикъ, не киргизъ! Душа парень! Я его три раза тутъ цѣловать принималась, а меня краснобайствомъ не проймешь. A денежки эти, Василекъ, на такое дѣло!.. Ну, просто скажу, на святое дѣло!! Да и имъ-то... На, вотъ, подавись! И Пелагея Михайловна злобно стала стучать по столу костлявыми пальцами.

   - Подавись! Подавись! Коли только за этимъ дѣло стало, за деньгами... половину всего своего иждивен³я Орловымъ отдамъ, чтобы только отплатить разбойникамъ этотъ стыдъ, да срамъ! Чтобы столбовыхъ дворянокъ тащить съ солдатами, зря, въ холодную, на допросъ и пытку!.. И Гарина прибавила будто себѣ самой, или мысленно обращаясь къ Алексѣю Орлову:

   - Пр³ѣзжай, голубчикъ, пр³ѣзжай! Хоть до пятидесяти тысячъ дойду! A только сверни ты имъ шею...

   Въ тотъ же вечеръ громовый ударъ, но уже послѣдн³й, разразился надъ домомъ Тюфякиныхъ.

   Василекъ, вставшая очень рано, прохлопотавшая цѣлый день, почувствовала себя вдругъ дурно. Здоровье ея, хотя крѣпкое, тоже не выдержало, наконецъ, всѣхъ заботъ и хлопотъ. За всѣ эти дни у нея бывала только одна радость, когда Шепелевъ появлялся къ нимъ провѣдать о здоровьѣ Гариной. Но онъ каждый разъ спѣшилъ, и она едва успѣвала перекинуться съ нимъ нѣсколькими словами.

   Василекъ въ сумерки, чувствуя себя слабой, рѣшилась уйдти къ себѣ и прилечь на минуту. А, между тѣмъ, покуда Василекъ глубокимъ сномъ заснула у себя, Настя, за два дня вставшая на ноги, оправившаяся немного, но давно рѣшившаяся на объяснен³е съ теткой, вдругъ поднялась съ мѣста, прошла корридоръ и, постоявъ нѣсколько мгновен³й у двери тетки, быстро, порывомъ вошла...

   Пелагея Михайловна сидѣла на постели и раскладывала у себя на колѣняхъ, на откинутомъ одѣялѣ, свой любимый пасьянсъ. При звукѣ шаговъ она подняла глаза и увидѣла передъ собой племянницу, которую не видала давно.

   - А! выговорила Гарина язвительно,- собралась провѣдать! Хворую изображаешь! Почему? Отца родного, что-ли, въ Сибирь угоняютъ? Киргиза на его родину посылаютъ, а тебѣ горе. Блажишь все... Одного жениха вотъ упустила ужь... Смотри, въ дѣвкахъ останешься.

   - Тетушка! выговорила Настя глухимъ голосомъ, остановившись за задкомъ кровати Гариной.- Я вамъ... Выслушайте. Вы мнѣ не мать. Вы меня не любите. И я васъ не люблю! Сестру теперь полюбила... Ее мнѣ жаль... A васъ не жаль... Я ухожу за... нимъ... въ Сибирь за нимъ.

   Гарина уронила карты на колѣни, спутала пасьянсъ и, вытаращивъ глаза на Настю, молчала отъ изумлен³я.