Салиас Евгений Андреевич - Петербургское действо

123; или "Романовнѣ".

   Затѣмъ государь отправился въ большую залу, выходившую окнами на Неву и оглядѣлъ самъ приготовлен³я къ парадному обѣду. Потомъ онъ послалъ Перфильева и Гудовича осмотрѣть приготовлен³я къ фейерверку и доложить ему, все-ли въ исправности. Въ четыре часа снова начался съѣздъ, и дворецъ скоро наполнился блестящей толпой. Садясь за столъ, мног³е замѣтили, что государь, бывш³й веселымъ съ утра, немного угрюмъ и не въ духѣ. На вопросъ Жоржа, нѣтъ ли чего новаго, государь отвѣчалъ довольно громко:

   - Скверное, но не новое.. Жена чудить! При тетушкѣ чудила, ни ея, ни меня не боялась! Ну а теперь я не позволю.

   Когда стали садиться на заране назначенныя мѣста, государыня заняла свое обыкновенное мѣсто среди стола. Государь долженъ былъ сѣсть противъ нея, но вдругъ, взявъ Гольца подъ руку, увелъ его на самый конецъ, гдѣ сидѣли меньш³е чины двора и, между прочимъ, Фленсбургъ.

   - Пойдемте туда, разсмѣялся государь - не хочу я сидѣть визави съ этой дамой.

   - Съ какой дамой? изумился Гольцъ.

   - Ну, съ Алексѣевной моей...

   Гольцъ двинулся съ государемъ, но вдругъ ловкимъ маневромъ покинулъ его, сказавъ что-то тихо и смѣясь почти ему на ухо.

   - Отлично! отвѣчалъ государь.

   И черезъ мгновен³е Гольцъ появился, ведя даму въ крайне эффектномъ платьѣ, черномъ бархатномъ съ красной отдѣлкой огненнаго цвѣта. Покроемъ оно напоминало костюмы времени Екатерины Медичи.

   Маргарита была необыкновенно хороша въ этомъ платьѣ. Эти огненные языки на черномъ бархатѣ и какое-то злорадство на лицѣ придавали что-то демонское всей ея фигурѣ. И всѣ взоры снова обратились на нее, и ради костюма, и ради попран³я всякаго придворнаго этикета.

   Такимъ образомъ, на концѣ стола между молодыми офицерами очутились вмѣстѣ четыре человѣка - государь, Гольцъ, Маргарита и Фленсбургъ. Принцъ Жоржъ всячески съ своего мѣста, и руками, и глазами, и головой показывалъ Фленсбургу уйти. Онъ даже самъ собирался перейти туда же, умышленно захвативъ съ собой канцлера, чтобы этотъ край стола сдѣлать болѣе приличнымъ. Но всѣ уже разсѣлись по мѣстамъ, переглядываясь молча и удивленно.

   Государыня очутилась противъ пустого куверта, такъ какъ мѣсто государя никто не посмѣлъ занять. Но она была весела, и любезно, ласково начала говорить съ своими сосѣдями.

   За ея кресломъ стоялъ, чтобы прислуживать ей, камергеръ графъ Строгановъ, родственникъ княгини Дашковой и любимецъ ихъ обѣихъ. Государыня шопотомъ начала шутить съ нимъ по поводу поступка государя и, смѣясь, показывала глазами на пустое кресло. Строгановъ, одинъ изъ первыхъ остряковъ двора, вѣроятно, тоже острилъ, потому что государыня едва сдерживалась отъ смѣха. Но эти шутки не ускользнули отъ косого взгляда, который бросилъ внезапно государь на средину стола.

   - Чему она тамъ радуется? обернуся вдругъ государь къ Гудовичу, который стоялъ за его кресломъ.- Поди скажи Строганову, что онъ здѣсь не въ трактирѣ, и чтобы велъ себя приличнѣе, а то я его выгоню вонъ!

   Гудовичъ обошелъ столъ, шепнулъ что-то на ухо Строганову, и тотъ, нѣсколько смутившись, пересталъ разговаривать съ государыней.

   Съ этой минуты государь не обращалъ вниман³я ни на что, усердно кушалъ, запивая мадерой, своимъ любимымъ виномъ, и угощая двухъ своихъ сосѣдей, Гольца и с³явшую самодовольствомъ, счастливую, но гордую и высокомѣрную графиню Скабронскую.

   Обѣдъ шелъ медленно и молчаливо, только раздавался шумъ посуды и приборовъ; этотъ шумъ покрывался веселымъ и визгливымъ голосомъ государя. Взоры всѣхъ присутствующихъ почти не покидали конца стола; но по мѣрѣ того, какъ государь дѣлался разговорчивѣе, Гольцъ становился пасмурнѣе и все чаще взглядывалъ черезъ столъ на принца Жоржа. Маргарита тоже чувствовала себя неловко, и въ душѣ она не рада была, что сѣла на это мѣсто.

   Наконецъ, не дождавшись послѣднихъ блюдъ, государь поднялъ бокалъ съ венгерскимъ и громко провозгласилъ тостъ - за здоровье императорской фамил³и!

   Всѣ поднялись на ноги, гремя стульями и при громкихъ кликахъ; одна государыня осталась на мѣстѣ.

   Петръ Ѳедоровичъ вдругъ вскочилъ съ мѣста, сильно покраснѣлъ и, обернувшись къ стоящему за его стуломъ Гудовичу, выговорилъ:

   - Поди, спроси у нея зачѣмъ она не встаетъ?

   Гудовичъ видимо колебался.

   - Ну, ну, живѣй! любопытно, что она отвѣтитъ?

   Государь сѣлъ, всѣ опустились тоже на мѣста. Но всѣ глядѣвш³е на государя, когда онъ обернулся къ Гудовичу, теперь слѣдили глазами за фаворитомъ.

   Гудовичъ, наклонясь, тихо передалъ что-то государынѣ и, получивъ ея спокойный, но нѣсколько удивленный отвѣтъ, медленными шагами обошелъ опять столъ и также, наклонясь надъ стуломъ государя, заговорилъ шепотомъ.

   - Громче, громче! нечего шептаться! воскликнулъ государь.

   - Ея величество приказали сказать, не твердымъ голосомъ произнесъ Гудовичъ,- что такъ какъ императорская фамил³я состоитъ изъ государя, государыни и отсутствующаго наслѣдника престола, то она не сочла нужнымъ вставать.

   - Императорская фамил³я состоитъ не изъ трехъ лицъ, воскликнулъ Петръ Ѳедоровичъ,- а изъ пяти лицъ, даже болѣе. Принцъ Георгъ Голштинск³й и принцъ Голштейнбергск³й съ своими семьями принадлежатъ тоже къ императорской фамил³и, и она должна это знать. Поди скажи, что она дура.

   Гудовичъ остолбенѣлъ, и всѣ близъ сидящ³е нѣсколько смутились. Гольцъ, тоже смущенный, заговорилъ что-то государю, но онъ не слыхалъ.

   - Ступай, скажи! Да нѣтъ, вскрикнулъ вдругъ Петръ Ѳедоровичъ,- пожалуй надуешь.

   И, обернувшись быстро въ ту сторону, гдѣ сидѣла государыня, онъ выговорилъ громко черезъ столъ:

   - Ты дура!..

   Это слово магически подѣйствовало на всю залу. Наступило гробовое молчан³е и полная тишина; ни одинъ голосъ не слышался, ни вилка, ни ножикъ не стукнули по тарелкѣ, никто даже не кашлянулъ. Будто всяк³й затаилъ дыхан³е! И среди этого гробового молчан³я въ огромной залѣ, гдѣ сидѣло нѣсколько сотъ человѣкъ... послышался сдержанный плачъ! Государыня сидѣла, закрывъ лицо платкомъ. Эта внезапная и мертвая тишина будто накрыла все какимъ-то тяжелымъ покровомъ и гнетомъ лежала надъ всѣмъ и надо всѣми. Но вдругъ государь поднялся на своемъ мѣстѣ и... провозгласилъ новый тостъ.

   - За друга моего, учителя и покровителя, короля прусскаго!

   И затѣмъ онъ прибавилъ по-французски:

   - A la sauté du roi, mon maitre!

   Послѣ сдержаннаго клика гостей, государь провозгласилъ трет³й тостъ за процвѣтан³е счастливаго мира, только что заключеннаго между двумя народами, русскимъ и нѣмецкимъ.

   Онъ чокнулся съ Гольцемъ и затѣмъ, поцѣловавъ его, началъ снова весело болтать. Но за столомъ отъ двухъ послѣднихъ тостовъ, а отчасти и отъ случая съ государыней, было попрежнему особенно тихо. Одинъ государь становился все веселѣе и оживленнѣе и громко говорилъ Гольцу, изъявляя надежду, что миръ съ Прусс³ей будетъ вѣчный, что за его царствован³е Росс³я пойметъ какое благо миръ искренн³й и крѣпк³й съ сильнымъ сосѣдомъ, что Прусс³я, идя по стопамъ Фридриха, сдѣлается первой державой въ Европѣ, а если Росс³я будетъ слѣдовать его политической системѣ, то процвѣтетъ тоже и равно сдѣлается сильной державой.

   - Вы и мы, воскликнулъ наконецъ государь,- когда Петра III и Фридриха II уже не будетъ на свѣтѣ, конечно, вы и мы, завоюемъ м³ръ. Импер³я Мар³и Терез³и будетъ уничтожена, стерта съ лица земли, французское королевство снизойдетъ на степень второстепеннаго государства.

   Австр³йск³й посолъ Мерс³й, издали слышавш³й нѣмецкую рѣчь государя, обернулся къ гетману Разумовскому, сидѣвшему около него и выговорилъ:

   - Спасибо за пожелан³е! Вашъ государь человѣкъ черезъ-чуръ откровенный..

   Гетманъ лукаво усмѣхнулся.

   - За столомъ держать языкъ за зубами мудрено...

  

  

   Обѣдъ кончился. Государь поднялся изъ-за стола, всѣ послѣдовали его примѣру, и шумная толпа разошлась по многочисленнымъ комнатамъ дворца. Петръ Ѳедоровичъ отправился въ свой кабинетъ, пригласивъ съ собой первыхъ сановниковъ и пословъ.

   - Я васъ тамъ угощу такимъ виномъ, выговорилъ онъ,- котораго на свѣтѣ только десять бутылокъ осталось! Венгерское, которому около тысячи лѣтъ!

   - О! воскликнулъ вдругъ Жоржъ, нѣсколько печально и пошатываясь, такъ какъ за столомъ успѣлъ малую толику хватить черезъ край.- Это невозможно, ваше величество, такого вина нѣтъ. Венгр³я, тысячу лѣтъ тому назадъ не...

   - A васъ я прошу, ваше высочество, и совѣтую... мнѣ никогда не противорѣчить. Я слишкомъ искусенъ на шпагахъ, чтобы мнѣ кто-нибудь смѣлъ давать... démenti.

   Принцъ опѣшилъ, сконфузился, даже ротъ разинулъ.

   - Впрочемъ, воскликнулъ вдругъ государь,- я забылъ, что вы по-французски не понимаете. Вы и не знаете, что такое un démenti. Bo всякомъ случаѣ, прошу васъ вести себя осторожнѣе со мной, а то я могу васъ вызвать на дуэль... и уничтожить.

   Никто изъ присутствующихъ не понималъ, шутить государь или нѣтъ, на столько серьезенъ и искрененъ былъ его голосъ.

   Уже при выходѣ изъ залы, ему на глаза попалась фигура Строганова.

   - А! воскликнулъ онъ.- Ты! Шутникъ! Убирайся вонъ! Хоть въ какое-нибудь изъ твоихъ помѣстьевъ! И во двору носа не показывай. Чтобъ я тебя никогда не видалъ! Норр! Норр! Zum Teufel!..

   Строгановъ поблѣднѣлъ, поклонился и пошелъ.

   Государь снова послѣ этихъ словъ сталъ веселѣе и, обернувшись къ Жоржу, взялъ его подъ руку, ввелъ въ кабинетъ и, отведя въ сторону, выговорилъ:

   - Ну, дядюшка, не обижайтесь, съ вами я пошутилъ. A вотъ что, въ эту ночь извольте лично арестовать жену и отправить ее въ Шлиссельбургь.

   - Ваше величество! воскликнулъ Жоржъ, всплеснувъ руками.- Бога ради! Это ужасно! Вы не можете себѣ представить, что произойдетъ во всемъ Петербургѣ, даже во всей Росс³и. Это невозможно!

   Жоржъ такъ потерялся, что даже хмѣль отчасти выскочилъ у него изъ головы.

   - Пустяки! Дѣлайте, что я говорю...

   - Не вѣрите, спросите у Гольца.

   Жоржъ сталъ звать барона, но видя, что онъ не слышитъ, самъ пошелъ къ нему за помощью.

   - Пустяки! Оставьте, завтра забудетъ, сказалъ Гольцъ какъ-то разсѣянно и будто думая о чемъ-то другомъ.

   Въ это время кабинетъ сталъ наполняться лично приглашенными государемъ отвѣдать венгерскаго.

   Черезъ часъ въ кабинетѣ государя было настолько весело, что вѣроятно онъ былъ правъ, когда говорилъ, что его венгерскому тысяча лѣтъ. Только три небольш³я бутылки были опорожнены гостями, но смѣхъ, шумъ, шутки далеко разносились по сосѣднимъ горницамъ.

   Нѣкоторымъ лицамъ, которыя еще не были въ кабинетѣ государя, послѣ его переѣзда въ новый дворецъ, онъ показывалъ разныя мелочи и между прочимъ, пару новыхъ эспадроновъ, полученныхъ изъ Берлина.

   Наконецъ,государь развеселился настолько, что велѣлъ снова подать шипучаго венгерскаго. Когда всѣ бокалы были наполнены, онъ вызвалъ всѣхъ за собой въ свою спальню и, ставъ передъ портретомъ Фридриха, который висѣлъ надъ его кроватью, выговорилъ, поднимая руку съ бокаломъ:

   - Пью за твое здоровье, велик³й человѣкъ, мудрецъ и ген³й, другъ и учитель, отнынѣ покровитель мой! И чтобъ доказать вамъ, господа, вдругъ воскликнулъ государь,- насколько я люблю и уважаю этого человѣка, смотрите! A вы, баронъ, напишите ему, больше я сдѣлать не могу.

   Государь вдругъ упалъ на колѣни, вытянулъ руку съ бокаломъ къ портрету, а затѣмъ осушилъ его до дна.

   - Виватъ! воскликнулъ онъ, вставая.

   - Виватъ! воскликнули всѣ и громче всѣхъ Жоржъ и Гольцъ.

   - Еще, еще! воскликнулъ Жоржъ.- Наливайте! Я тоже хочу... Я тоже сейчасъ хочу на колѣни, бурчалъ принцъ Жоржъ, уже сильно захмѣлѣвш³й.

   - Нѣтъ, не позволю! крикнулъ государь:- вы недостойны этого!

   - Какъ недостойны!? воскликнулъ Жоржъ запальчиво. - Какъ это... недостоинъ?

   - Молчите! Я вамъ говорю, вы недостойны! Ставъ на колѣни и подражая мнѣ, вы унизите мой поступокъ. Да и для Фридриха... что вы такое?..

   Жоржъ вдругъ обидѣлся чрезъ мѣру и побагровѣлъ. Еслибъ не Гольцъ, появивш³йся между спорящими, то Богъ знаетъ, что произошло бы вдругъ.

   Между тѣмъ, на дворѣ все темнѣло. Набережная вокругъ дворца уже давно начала покрываться густыми толпами народа. Противоположный беретъ за Невой тоже шумѣлъ и гудѣлъ, заливаемый волнами веселаго любопытнаго люда.

   Всѣ ожидали давно заготовленнаго фейерверка, который былъ устроенъ на мысу Васильевскаго острова, выдающагося противъ дворца. На площади и набережныхъ, затѣсненные густой толпой стояли уже давно, не имѣя возможности двинуться, нѣсколько экипажей. Вся рѣка была унизана лодками, барками и всякаго рода челноками, тоже переполненными зѣваками. Окна дворца и въ особенности большой залы, гдѣ былъ обѣдъ и предполагался вечеромъ балъ, ярко освѣщали толпу, силошь наполнявшую всю набережную.

   Наконецъ, на углу Васильевскаго острова вспыхнулъ букетъ изъ нѣсколькихъ сотенъ ракетъ и тотчасъ же, среди возстановившейся тьмы, зажглись въ двухъ разныхъ концахъ на Невѣ и на Невкѣ двѣ гигантск³я фигуры, въ которыхъ болѣе просвѣщенные изъ публики узнали символическое изображен³е Росс³и и Прусс³и. Обѣ с³яющ³я фигуры двинулись, пошатываясь, и сошлись у края острова. Въ ту же минуту между ними загорѣлся высок³й щитъ, изображавш³й жертвенникъ. Двѣ огромныя фигуры протянули надъ жертвенникомъ руки и послѣ этого символическаго дружескаго пожат³я стали тухнуть. A на островѣ вспыхнулъ и загорѣлся, протянувшись далеко въ обѣ стороны, цѣлый рядъ арокъ, колоннъ, порталовъ и шпицовъ, сверкающихъ разноцвѣтными огнями; это было феерическое и великолѣпное здан³е, долженствовавшее изобразить храмъ мира.

   Фейерверкъ продолжался долго. Когда на Васильевскомъ островѣ прогорѣли всѣ щиты, то на самой Невѣ стали появляться плавуч³я фигуры, которыя зажигались и, медленно скользя, спускались по рѣкѣ. Когда рѣка и обѣ набережныя были особенно ярко освѣщены разноцвѣтными огнями, въ концѣ набережной, не далеко отъ дверца принца Жоржа, гдѣ было менѣе народа и гдѣ экипажи могли двигаться, стояла на берегу большая колымага, запряженная цугомъ лошадей. Въ эту минуту, мимо нея шагомъ двигалась небольшая берлина, и въ ней сидѣли два офицера. преображенецъ и кирасиръ. Они о чемъ-то спорили громко, но интонац³я ихъ голосовъ была странная, будто они шутили, а не сердились. Въ колымагѣ была Василекъ, пр³ѣхавшая посмотрѣть фейерверкъ въ сопровожден³и одного Квасова. Въ ту минуту, когда легкая берлина поровнялась съ колымагой, Василекъ невольно высунулась въ окно, ахнула и снова скрылась. Она, конечно, сразу по одному голосу узнала этого преображенца, а ярк³й букетъ, загорѣвш³йся на островѣ, позволилъ ей разглядѣть обоихъ офицеровъ и обоихъ узнать. Но она не повѣрила себѣ и, обернувшись въ Квасову, рѣшилась вымолвить слегка дрожащимъ голосомъ.

   - Съ кѣмъ же онъ?

   - Да съ ней же! отозвался Квасовъ.- Я ужь во второй разъ вижу ее въ офицерскомъ одѣян³и. Шальная, что жъ ей! Ей все святки, она хоть трубочистомъ нарядится. И какъ это позволяютъ? Арестовать бы ее?

   Василекъ ничего не сказала и глубоко задумалась, а чрезъ минуту приказала кучеру ѣхать шагомъ домой. Колымага повернула и тихо двинулась черезъ площадь къ Невскому проспекту. Квасовъ тоже молчалъ и только косился на свою спутницу.

   A въ берлинѣ, двигавшейся по набережной, длился веселый разговоръ и смѣхъ. Шепелевъ и Маргарита говорили по-нѣмецки, чтобы не быть понятыми кучеромъ и окружающей толпой. Они шутили на счетъ того, что Маргарита поставила въ гостиной съ куполомъ огромный шкафъ, будто бы для своихъ платьевъ, а въ сущности затѣмъ, чтобы прятать юношу, когда въ ней пр³ѣзжали неожиданные гости. И уже разъ шесть высидѣлъ Шепелевъ въ огромномъ шкафу и однажды даже часа два не могъ быть освобожденъ, благодаря долгому визиту стараго ²оанна ²оанновича. Шепелевъ жаловался только, что благодаря величинѣ шкафа и массѣ платьевъ онъ не могъ ни видѣть, ни слышать, того, что происходитъ въ горницѣ.

   Фейерверкъ давно былъ сожженъ... Вся столица уже спала, а берлина съ двумя офицерами, все еще тихо колесила по окраинамъ Петербурга. Наконецъ. Маргарита завезла юношу на его квартиру, пробыла у него далеко за полночь и вернулась домой полусонная.

   И въ этотъ разъ она потребовала у Лотхенъ двойную порц³ю своего любимаго, но уб³йственнаго питья.

   Новыя отношен³я юноши и красавицы были теперь, конечно, таковы, что они потеряли счетъ времени, днямъ и часамъ. Они не помнили себя и не думали ни о чемъ болѣе, какъ только видаться чаще, видаться отъ зари до зари. Шепелевъ былъ, конечно, безъ ума влюбленъ въ красавицу. Да это было и не мудрено! Можно было и не юношѣ потерять разсудокъ отъ такой женщины, какъ Маргарита. Она же, съ своей стороны, ребячески отдалась странной прихоти и, казалось, была еще болѣе ребенокъ чѣмъ онъ. Неосторожность Маргариты по отношен³ю къ любовнику совершенно не согласовалась съ ея тайными помыслами, мечтами и планами, составленными вѣрнымъ союзникомъ Гольцемъ.

   Пруссакъ легко заставилъ молчать оскорбленнаго шлезвигца, но сама Маргарита себя выдавала постоянно. Ежедневно обѣщала она Гольцу бытъ осторожнѣе и продолжала дѣйствовать какъ бы въ опьянен³и.

   Только съ дѣдомъ довольно искусно вела она игру. ²оаннъ ²оанновичъ то обижался, дулся на внучку, сидѣлъ дома, то снова прощалъ ее, заискивалъ и ухаживалъ за ней, вѣря ея обѣщан³ямъ.

   Вообще же между красавицей кокеткой и четырьмя обожателями была видимая путаница въ отношен³яхъ, такая же путаница, какая была и въ душѣ Маргариты. Она говорила себѣ ежедневно:

   - Покуда пускай такъ!.. A тамъ видно будетъ!.. Авось я не упаду среди моихъ мар³онетокъ.

   Юношей красавица, разумѣется, забавлялась, какъ игрушкой чувствуя, что когда-нибудь она эту новую милую игрушку все-таки разобьетъ... сломаетъ. Теперь начинала сказываться только одна вещь, удивлявшая обоихъ... Имъ не о чемъ было говорить! Часто цѣлые вечера приходилось молчать и только любоваться другъ на друга. Между ними оказывалось мало общаго.

   Сначала они до сотни разъ говорили все о маскарадѣ Гольца, о томъ, какъ искуссно Маргарита разыграла роль "Ночи", явившись на балъ въ двухъ костюмахъ и одѣвъ кармелиткой Лотхенъ, чтобы обмануть и Шепелева, и публику. Сначала Маргарита часто разсказывала любовнику всю свою жизнь... искренно, правдиво, описывала свои путешеств³я до и послѣ замужества...

   Но все это было скоро исчерпано! И часто, и все чаще, приходилось послѣ поцѣлуя... сидѣть, глядѣть другъ на друга и молчать!..

   Юноша былъ все-таки счастливъ. Но Маргарита думала:- "Однако... какъ все это странно... даже глупо... Ну вотъ и все!.. A потомъ что же"?!.

  

  

   Однажды вечеромъ, въ ясную лунную ночь, когда Гарина была уже въ постели, Василекъ въ своей горницѣ усердно и печально молилась на колѣняхъ передъ своимъ к³отомъ. Ей было со дня празднества и фейерверка особенно тяжело. Настя въ своей комнатѣ сидѣла недвижимо у открытаго окна, не смотря на свѣжесть ночи и, казалось, давно замерла подъ гнетомъ своей думы о томъ,- въ чемъ еще боялась сознаться себѣ самой и виновнику его, т. е. князю Глѣбу. Среди затишья ночи и тишины въ окружающихъ домъ пустыряхъ, на дворѣ вдругъ послышался стукъ экипажа, топотъ лошадей и голоса. Люди, на половину уже спавш³е, на половину ужинавш³е и собиравш³еся тоже спать,- повскакали на ноги.

   Ночные посѣтители не столько испугали всѣхъ, сколько изумили. Никогда еще ничего подобнаго не бывало въ домѣ. Василекъ слишкомъ горячо молилась, чтобы услыхать этотъ шумъ, Настю слишкомъ угнетала ея тяжелая дума; одна Пелагея Михайловна услыхала этотъ шумъ на дворѣ, но это было на столько невѣроятно, что она протерла себѣ глаза, чтобы убѣдиться, не снится-ли ей весь этотъ гвалтъ во снѣ.

   Шумъ въ домѣ все росъ, раздались шаги на большой лѣстницѣ, затѣмъ раздались въ корридорѣ, уже не шаги, а бѣготня десятка человѣкъ и крики. Если бы шайка грабителей ворвалась въ домъ, то, конечно, переполохъ былъ бы не больш³й.

   Настя, еще одѣтая, и Василекъ, раздѣтая на половину, выскочили обѣ тоже въ корридоръ. Гарина сѣла на постели и даже перекрестилась. Нѣсколько мгновен³й ломала она себѣ голову, чтобы придумать, что могло быть, и ничего не придумала.

   Наконецъ, въ комнату влетѣла Василекъ и, задохнувшись, замахала руками... Она хотѣла что-то сказать теткѣ, но опустилась на кресла и, если не лишилась сознан³я, то лишилась способности произнести хоть одно слово.

   A въ корридорѣ шумъ увеличивался и приближался къ горницѣ Гариной. И вдругъ Пелагея Михайловна, глядѣвшая въ растворенную Василькомъ дверь, вскрикнула, какъ если бы ее ударили ножомъ.

   Въ дверяхъ показался совершенно незнакомый кирасиръ. Черезъ нѣсколько секундъ появлен³е ночныхъ посѣтителей объяснилось и, какъ громъ, поразило всѣхъ въ домѣ. Офицеръ съ двумя конными явился арестовать госпожу Гарину и двухъ княженъ Тюфякиныхъ.

   Всѣ три женщины совершенно помертвѣли отъ страха. Первая, пришедшая въ себя, Василекъ обратилась въ незнакомому кирасиру съ вопросомъ:

   - Не ошибаетесь-ли вы? Насъ-ли?

   Офицеръ съ нѣмецкимъ акцентомъ объяснилъ, что ошибки нѣтъ никакой.

   - Да за что же? вымолвила Василекъ.- По чьему приказан³ю?

   - По приказан³ю изъ канцеляр³и, по приказу Гудовича, а за что собственно, вамъ лучше знать!

   - Намъ?.. Но мы ничего не знаемъ...

   - Странно... Впрочемъ всегда, всѣ такъ говорятъ. Я только слышалъ, что вы кого-то ограбили. Вашъ братецъ уже арестованъ.

   При этихъ словахъ Настя, стоявшая недалеко отъ офицера, вскрикнула и упала на полъ безъ чувствъ. Крики и вопли людей, плачъ, сумятица продолжались около получаса.

   Одна княжна Василекъ понемногу стала совершенно спокойна, только вѣчно ясные, добрые глаза ея, быть можетъ, въ первый разъ за все ея существован³е были холодно-злобны. Она медленно, спокойно, сдержанно и говорила и распоряжалась. Сначала привела она въ чувство сестру, потомъ стала помогать теткѣ одѣваться.

   - Не тревожьтесь. Полноте! Не кричите! Не плачьте! повторяла она всѣмъ:- бѣды никакой нѣтъ. Мы знаемъ, что ни въ чемъ не виновны. Тутъ ошибка какая-нибудь. Только срамъ будетъ великъ, а бѣды никакой нѣтъ.

   Офицеръ хотѣлъ посадить всѣхъ трехъ на большую телѣжку, въ которой пр³ѣхалъ. Василекъ стала просить его дозволить имъ ѣхать въ своей каретѣ.

   - Смотря по тому, какихъ коней впрягутъ, холодно сказалъ офицеръ.- Если плох³е кони - можно; а на хорошихъ нельзя, а то вы у насъ изъ виду ускачете.

   Однако, въ концѣ концовъ, офицеръ все-таки позволилъ ѣхать женщинамъ въ своемъ собственномъ экипажѣ.

   Черезъ часъ времени послѣ появлен³я кирасира и переполоха въ домѣ карета Тюфякиныхъ, запряженная цугомъ, тихо двинулась среди ночной тишины. На козлахъ сидѣлъ одинъ кирасирск³й солдатъ, а около кареты ѣхали верхомъ офицеръ и еще два солдата.

   Путешеств³е это продолжалось долго, такъ какъ арестованныхъ прямо везли въ канцеляр³ю Гудовича. По крайней мѣрѣ имъ не пришлось срамиться и ѣхать днемъ черезъ весь городъ. Арестованныя были тотчасъ заперты въ большую горницу дворянскаго отдѣлен³я.

   Опекунша, казалось, лишилась всѣхъ чувствъ и сознан³я окружающаго и всего совершающагося съ нею. Настя глядѣла косо, холодно и злобно. Одна Василекъ была совершенно спокойна, немного грустна и еще нѣжнѣе обращалась съ теткой и съ сестрой.

   "Бѣды не будетъ! Господь не попуститъ правымъ пострадать"! крѣпко вѣрила и думала Василекъ. "Но срамъ великъ... Тѣ же арестантки"...

   На утро Пелагею Михайловну позвали первую съ допросу, затѣмъ обѣихъ княженъ. Гудовичъ обходился со всѣми тремя вѣжливо, но всѣ три женщины вернулись съ допроса смущенныя. Всѣмъ тремъ показалось, что ихъ умышленно хотятъ во что бы то ни стало запутать въ дѣло, о которомъ онѣ не имѣли никакого понят³я. Изъ допросовъ онѣ поняли, что ихъ подозрѣваютъ въ кражѣ чего-то... Имъ не сказали даже въ чемъ дѣло. Ихъ спрашивали о разныхъ непонятныхъ имъ вещахъ. У Гариной долго допытывались, знаетъ-ли она брилл³антщика Позье... Бывала-ли на квартирѣ Глѣба? Есть-ли у нея знакомые жиды?...

   Между тѣмъ, дѣло было самое простое. Вѣчно сонный лакей князя Егора, продержавъ футляръ съ недѣлю у себя, пошелъ, наконецъ, шататься изъ магазина въ магазинъ, продавая этотъ красивый, пунцовый ларецъ отъ неизвѣстной ему вещи. Наконецъ, онъ зашелъ и въ лавку нѣмца, пр³ятеля Позье, который давно зналъ истор³ю пропажи букета, а когда-то видѣлъ у Позье и букетъ, и футляръ. Разумѣется, Егоръ тотчасъ же былъ схваченъ и признался, что нашелъ вещь въ печи, куда ее кто-то запряталъ, вѣроятно, самъ баринъ...

   Гудовичъ сразу догадался, когда именно князь его обокралъ. Онъ вызвалъ его въ себѣ и прямо поставилъ вопросъ и предложен³е:

   - Гдѣ букетъ?.. Или кнутъ и Сибирь!

   Пораженный внезапнымъ раскрыт³емъ своего преступлен³я и своей сокровенной тайны, Тюфякинъ чуть не лишился чувствъ и тотчасъ же сознался во всемъ...

   По дорогѣ въ Митаву былъ тотчасъ же посланъ фельдѣегерь въ догонку за жидомъ.

   Князь ни слова не сказалъ про сводныхъ сестеръ и тетку. Онъ даже самъ забылъ о нихъ подъ ударомъ, его постигшимъ. Гудовичъ не счелъ нужнымъ ихъ спрашивать, какъ свидѣтельницъ, но въ канцеляр³и нашлись люди, "приказныя п³явки", наслѣд³е еще Бироновыхъ временъ, которые убѣдили лѣниваго и безхарактернаго Гудовича притянуть къ дѣлу богатыхъ княженъ и ихъ богатую опекуншу, не какъ свидѣтельницъ, а участницъ преступлен³я. И Гудовичъ согласился... Одинъ изъ главныхъ воротилъ канцеляр³и, родомъ мордвинъ, но статск³й совѣтникъ и кавалеръ, намѣтилъ Тюфякиныхъ и началъ, какъ паукъ, раскидывать паутину... A наивный Гудовичъ ничего не видѣлъ. Даже Гольцу, заѣхавшему утромъ, показался страннымъ допросъ княженъ. Самъ князь Глѣбъ, узнавъ про арестъ сестеръ, былъ въ негодован³и и рѣзко, дерзко выговаривалъ Гудовичу, что одинъ онъ виноватъ, и что сестры слишкомъ богаты, чтобы воровать. Однако, послѣ перваго допроса и Гарина, и княжны были оставлены для дальнѣйшаго разслѣдован³я дѣла!..

   На утро, черезъ нѣсколько часовъ послѣ ареста княженъ и опекунши, Квасовъ, по обыкновен³ю, отправился пѣшкомъ къ своимъ новымъ друзьямъ.

   Когда онъ вошелъ во дворъ, то увидалъ кучку людей, сидѣвшихъ на скамеечкахъ, около флигеля. Всѣ они сразу повскакали съ мѣстъ и бросились на встрѣчу къ доброму барину Акиму Акимовичу, котораго всѣ успѣли полюбить. Они обступили Квасова, предполагая, что онъ все знаетъ, и стали разспрашивать о господахъ. Что съ ними? живы-ли они, что съ ними будетъ и за что такая бѣда?!.

   Квасовъ, ничего еще не понявш³й вполнѣ, стоялъ, какъ громомъ пораженный, почуявъ несчаст³е. Разспросивъ людей въ свой чередъ подробно о ночномъ арестѣ Гариной и княженъ, Квасовъ не вымолвилъ ни слова, кое-какъ доплелся до ближайшей скамейки и тяжело опустился на нее. Онъ чувствовалъ, что не устоитъ на ногахъ. .

   Люди окружили его, и снова наступило мертвое молчан³е. За что были арестованы господа, люди, конечно, не знали и мног³е изъ нихъ, уже пожилые, помнивш³е царствован³е Анны ²оанновны, рѣшили дѣло по своему.

   - "Языкъ" опять пошелъ ходить, говорили они:- "слово и дѣло" кто-нибудь сказалъ на барышенъ и на барыню.

   Наконецъ, Квасовъ какъ-бы пришелъ въ себя. ;

   - Есть у васъ какая телѣжка? вымолвилъ онъ.- Коли есть, запрягай скорѣй, поѣдемъ въ городъ разузнавать и хлопотать, а пѣшкомъ и до вечера ничего не сдѣлаешь.

   Главный кучеръ Тюфякиныхъ бросился къ конюшнѣ, и черезъ четверть часа Квасовъ уже выѣзжалъ со двора на лучшемъ рысакѣ княженъ.

   Прежде всего Акимъ Акимовичъ вернулся въ полкъ и отправился разспрашивать всѣхъ старшихъ офицеровъ, имѣвшихъ связи въ городѣ. Всяк³й передавалъ ему по своему про неожиданный арестъ бывшаго преображенца Тюфякина и всяк³й предполагалъ затѣмъ уже прямымъ послѣдств³емъ его и арестъ родственницъ, сестеръ и тетки. Вѣсти были разнорѣчивы.

   Квасовъ увидѣлъ, что истины добиться невозможно. Онъ уже рѣшилъ ѣхать прямо въ канцеляр³ю Гудовича, добиться свидан³я съ арестованными, чтобы разспросить у нихъ въ чемъ дѣло.

   "Не допустятъ! подумалъ онъ. Все попробую, съѣзжу". И въ совершенномъ отчаян³и, лейбъ-компанецъ вышелъ на улицу и снова сталъ садиться въ телѣжку.

   Въ эту минуту на ротный дворъ возвращался верхомъ Баскаковъ. Оба офицера были давнымъ-давно, если не враги, то въ очень холодныхъ, натянутыхъ отношен³яхъ. Квасовъ не долюбливалъ Баскакова, какъ близкаго друга буяновъ Орловыхъ и вдобавокъ человѣка, часто дарящаго и угощающаго солдатъ безъ всякой видимой цѣли. Баскаковъ, съ своей стороны, не любилъ Квасова за его безпощадныя отношен³я въ солдатамъ. За послѣднее время, однако, Баскаковъ сдѣлался съ Квасовымъ любезнѣе и снова раза два приглашалъ его отъ имени Алексѣя Орлова на ихъ вечеринки. Орловымъ былъ теперь положительно нуженъ лейбъ-компанецъ, игравш³й одну изъ самыхъ видныхъ ролей въ дни переворота въ пользу покойной государыни.

   Квасовъ, завидя теперь Баскакова, вдругъ рѣшился обратиться къ нему, но тотъ предупредилъ его.

   - Что съ вами, Акимъ Акимовичъ? На васъ лица нѣтъ!

   Квасовъ объяснился и прибавилъ:

   - И ничего не добьешься, никакого толку, всяк³й разсказываетъ на свой ладъ. Не знаешь, что и дѣлать!

   - Такъ вы бы прямо ко мнѣ обратились, усмѣхнулся Баскаковъ.- Я все дѣло знаю! Этотъ поганый князекъ укралъ обманомъ брилл³антовую вещь въ нѣсколько тысячъ и оговорилъ тетку и сестеръ.

   - Господи! воскликнулъ Квасовъ.- Убилъ-бы я собаку! Да неужто жъ въ канцеляр³и не разберутъ праваго отъ виноватаго?

   Баскаковъ пожалъ плечами.

   - Мудрено. Для этого нужно попросить! A такъ Гудовичъ по своей лѣни всѣхъ подъ одинъ законъ подведетъ. Да вы чего же тревожитесь, у васъ есть ходы, есть кого попросить, и все дѣло устроится.

   - Кого же? воскликнулъ Квасовъ.

   - Полно, Акимъ Акимовичъ, притворяться, укоризненно выговорилъ. офицеръ.- У васъ за одинъ мѣсяцъ покровитель, какъ грибъ послѣ дождя, выросъ.

   - Да, кто? кто? вопилъ Квасовъ на всю улицу.

   - Да племянникъ вашъ, Шепелевъ! Вѣдь дѣло-то затѣяно прусскимъ посломъ и графиней Скабронской, для которой онъ брилл³анты эти и заказывалъ. Ну, а вашъ племянникъ, кажись, не только днюетъ, а и ночуетъ у этой полоумной графини. Такъ, чего же проще?

   Квасовъ онѣмѣлъ отъ изумлен³я при этомъ открыт³и. Онъ стоялъ неподвижно, глядя въ лицо Баскакова, и долго не могъ выговорить ни слова.

   - Поѣзжайте къ племяннику и, смотрите, все уладится. Вамъ бы ближе знать все это, а вы не знаете; а вотъ Орловы, да и всѣ мы отлично знаемъ, кого съ кѣмъ въ столицѣ чертъ веревочкой перевязалъ.

   Квасовъ не слушалъ, а все думалъ и думалъ. Наконецъ, онъ выговорилъ вслухъ то, что вертѣлось у него въ головѣ.

   - Да ѣхать-ли?

   - Куда? Къ племяннику-то?

   - Да. Ѣхать-ли?

   - Ну, ужь это ваше дѣло!

   Баскаковъ вошелъ на ротный дворъ. Квасовъ нерѣшительно полѣзъ въ телѣжку. Гордость его не позволяла ему ѣхать съ поклономъ къ племяннику, въ "поросѣ", съ которымъ онъ поссорился, который его даже оскорбилъ.

   - Поѣзжай шажкомъ, а я покуда на мысляхъ раскину, сказалъ онъ глухо кучеру.

   Проѣхавъ одну улицу, Квасовъ велѣлъ остановить лошадь, онъ окончательно не зналъ, что дѣлать.

   - Нѣтъ, ужь вы, Акинъ Акимовичъ, будьте благодѣтель, выговорилъ кучеръ, слышавш³й разговоръ двухъ офицеровъ.- Хоть и не охота вамъ, а поѣзжайте къ Митр³ю Митричу. Подумайте, мы съ вами вотъ по городу колесимъ. а наша княжны теперь на хлѣбѣ и на водѣ сидятъ, а, можетъ быть, ихъ и пытаютъ каленымъ желѣзомъ. Хоть для Василисы Андреевны будьте благодѣтель. Она нашъ Анделъ Хранитель... Для Василисы Андреевны!

   И эти три послѣдн³я слова вдругъ заставили Квасова вздрогнутъ, и онъ воскликнулъ:

   - Пошелъ! A самъ невольно подумалъ: "Для Василисы Андреевны! Для нея, моей неоцѣненной, не то что къ поросенку этому поѣду, а хоть въ Невѣ утоплюсь"!

  

  

   И черезъ нѣсколько минутъ Квасовъ входилъ въ маленькую, но красивую квартиру Шепелева. Въ обыкновенное время, онъ бы, конечно, оглядѣлся кругомъ себя и замѣтилъ бы роскошную обстановку, но теперь ему было не до того.

   "Какъ-то приметъ меня? Что скажетъ?" робѣлъ Квасовъ за свое самолюб³е.

   Деньщикъ Шепелева пошелъ доложить барину о пр³ѣздѣ Квасова, и, прежде чѣмъ Акимъ Акимовичъ успѣлъ переступить порогъ изъ столовой въ гостинную, онъ услыхалъ быстрые шаги. Юноша бѣгомъ летѣлъ къ нему на встрѣчу и черезъ мгновен³е повисъ у него на шеѣ.

   - Голубчикъ, дяденька! Родной мой! Вотъ подарили!

   И Шепелевъ въ порывѣ радости и восторга, что дядя первый его навѣстилъ, схватилъ его красную и жесткую руку и нѣсколько разъ поцѣловалъ ее съ чувствомъ.

   Это движен³е юноши поразило Квасова въ самое сердце, или быть можетъ отъ нѣсколькихъ часовъ, проведенныхъ въ волнен³и, сердце матераго лейбъ-компанца наболѣло. И теперь онъ не выдержалъ, слезы вдругъ полились по его суровому лицу. Шепелевъ схватилъ его за руки и потащилъ въ крайнюю горницу, спальню.

   Квасовъ собирался сказать ему, входя въ домъ, что онъ не мириться пр³ѣхалъ, а просить заступиться за семейство, которое всегда считалось родней и друзьями его отца, и съ которымъ онъ чуть-чуть самъ не породнился. Но теперь Акимъ Акимовичъ молчалъ и на благодарность Шепелева за этотъ первый шагъ не отвѣчалъ ничего.

   - Я бы самъ давно къ вамъ пришелъ прощен³я просить, да боялся, думалъ, разсержу еще пуще. Вотъ какъ передъ Господомъ Богомъ правду говорю! восклицалъ Шепелевъ.- Простите меня! И вина моя не великая! Я вамъ все разскажу, ничего не скрою.

   - Ну, слушай, порося, мягко выговорилъ Квасовъ:- послѣ поговоримъ обо всемъ, а теперь времени терять нельзя. Отвѣчай мнѣ по совѣсти, кто тебя одарилъ и въ офицеры вывелъ въ одинъ мѣсяцъ? Правда-ли, что Скабронская? Не ради пустого любопытства, а ради дѣла спрашиваю.

   - Правда, правда, дядюшка! Что жъ тутъ за грѣхъ? Она первая красавица въ городѣ. А вы знаете, на счетъ какихъ старыхъ вѣдьмъ наши-же офицеры живутъ.

   - Знаю, не въ томъ дѣло, перебилъ Квасовъ.- Стало-быть можешь ты... Захочетъ она для тебя заступиться за невинныхъ?

   - Еще бы! воскликнулъ Шепелевъ.

   И Квасовъ разсказалъ племяннику то, что слышалъ отъ Баскакова.

   Шепелевъ, конечно, узналъ наканунѣ отъ Маргариты о мошенничествѣ и арестѣ князя Глѣба, но судьба, постигшая все семейство, была для него новостью. Онъ вскочилъ съ мѣста и всплеснулъ руками. Квасовъ, было, продолжалъ разсказъ, на юноша замахалъ руками.

   - Полноте, дядюшка, что вы, чего тутъ объяснять! Я ихъ лучше васъ знаю. Мало того, что постараюсь сдѣлать все, а впередъ вамъ говорю, что, пожалуй, къ вечеру же ихъ и выпустятъ. Ѣдемъ сейчасъ.

   - Куда?

   - Ѣдемъ къ Маргаритѣ!.. Къ графинѣ Скабронской, вдругъ вспыхнулъ Шепелевъ, поправившись.

   - Какъ-же? Что ты! смутился Квасовъ.- Какъ-же я?

   - Непремѣнно, сами ей все и разскажите.

   Черезъ полчаса веселая, довольная, смѣющаяся Маргарита, какъ и всегда, красивая, изящно одѣтая, принимала у себя въ гостинной юношу и дико озирающагося лейбъ-компанца.

   Акимъ Акимовичъ, всегда отличавш³йся медвѣжьими ухватками, теперь сидѣлъ въ гостиной графини Скабронской совсѣмъ букой.

   Съ первыхъ же словъ Маргарита поняла все и рѣшила немедленно, чтобы Шепелевъ съ дядей посидѣли у нея, покуда она съѣздитъ къ Гольцу узнать, что дѣлать.

   - A вы не тревожьтесь, господинъ Квасовъ, прибавила она.- Не нынче-завтра всѣхъ освободятъ. Это дѣло совершенно просто. Я надѣюсь, что господинъ посланникъ самъ будетъ просить Гудовича, а то и государя освободить невинно пострадавшихъ.

   Маргарита быстро собралась и выѣхала изъ дома.

   За отсутств³емъ хозяйки Шепелевъ тихо разсказалъ дядѣ всю истор³ю своего сближен³я съ графиней и затѣмъ снова попросилъ прощен³я у дяди.

   - Что-жъ! развелъ руками Акимъ Акимовичъ.- Вотъ какъ посидишь около нея, такъ оно понятно. Въ сорочкѣ ты родился, что тутъ сказать! Красавица такая, что даже удивительно, почему она тебя, порося, предпочла. Вѣдь не одинъ ты въ столицѣ. И даже для меня, порося, это загадка! Или, можетъ быть, ты одинъ изъ двѣнадцати, изъ дюжины?

   - Какъ? воскликнулъ Шепелевъ.

   - Какъ! Извѣстно какъ... Если у нея васъ дюжина! Тогда легче попасть въ милость.

   - Что вы, дядюшка, не грѣхъ-ли вамъ?!

   - Можетъ быть, и грѣшу, да такъ по совѣсти сказываю. Бываетъ и это въ столицѣ. И, вѣстимо, никто изъ дюжины другъ дружку не знаетъ.

   Маргарита вернулась домой менѣе довольная. Она объяснила Квасову, что не застала дома посла, увидитъ его на другой день и постарается все дѣло справить.

   Отпуская Квасова, она остановила Шепелева словами:

   - Погодите, мнѣ надо съ вами перетолковать еще.

   Шепелевъ остался и узналъ отъ Маргариты, что она застала Гольца дома, но привезла нехорош³я вѣсти.

   Гольцъ зналъ уже объ арестѣ семьи Тюфякиныхъ, зналъ даже подробности, присутствовалъ при одномъ изъ допросовъ и вынесъ полное убѣжден³е, что