Дмитриев Дмитрий Савватиевич - Два императора

   - Говорите!

   - Так ухаживать, как вы ходили за этим русским, может только или нежно любящая мать, или невеста, горячо любящая жениха. Эти многие ночи, которые вы провели без сна около него, ясно говорят о вашей преданной любви. Я должен ещё к этому прибавить: помните, что всякая услуга может быть оценена, но вашей - цены нет. Я ухожу теперь - мне у вас делать больше нечего.

   - А лекарства, господин доктор, вы не пришлёте? - спросила Анна.

   - Зачем? Больному теперь нужен безусловный покой и хорошая пища, выздоровление пойдёт своим чередом. Впрочем, завтра я у вас ещё побываю, поговорю с больным, и на этот раз уже о вас, Анна.

   - Нет, нет! Ради Бога, обо мне ни слова!

   - Как хотите.

   - Вы даёте, доктор, слово, что не будете говорить с князем обо мне?

   - Анна, вы редкая, святая девушка! - Доктор крепко пожал её руку и вышел.

   Анна вышла проводить его.

   Между тем Гарин не спал и слышал весь разговор, происходивший между доктором и Анной. Заинтересованный разговором, он притворился спящим и не проронил ни одного слова.

   "О, милая, добрая! Да, да, ты - моя невеста! Напрасно ты разуверила, в этом доктора. С первого взгляда на тебя сердце подсказало мне, что ты будешь моей женой. Доктор прав: твоя услуга не имеет цены! Я увезу тебя далеко отсюда, и мы никогда не расстанемся..."

   Князь Сергей предавался своим первым сладким мечтам.

   - Вы уже проснулись, князь? - входя, спросила Анна.

   - Я не спал, Анна, - с какою-то особой торжественностью ответил Сергей. - Я слышал всё, моя милая, дорогая невеста.

   Анна была в сильном замешательстве. Обрадовалась и... испугалась.

   - Нет, князь! - сказала она. - Вы шутите. Какая же я вам невеста?! Мы слишком далеки друг от друга. У вас есть всё - у меня ничего. Да и ваши родители никогда не согласятся на этот брак.

   - Об этом не беспокойся, Анна! Отец и мать меня любят и согласятся на мой выбор. Как только я поправлюсь, мы уедем отсюда в Петербург, а оттуда в Каменки - в нашу усадьбу. Там и повенчаемся.

   - Я сильно боюсь, что этот прекрасный план расстроится, - вздохнула Анна.

   Вошёл старик Гофман.

   - Господин Гофман, отдайте мне свою дочь, - встретил старика Гарин.

   - Я вас не понимаю, князь! - удивился Гофман.

   - Я хочу жениться на вашей дочери.

   - Вы не шутите? - с волнением спросил старик.

   - Этими вещами не шутят.

   - Господь да благословит и утвердит ваш союз! - с чувством проговорил Гофман, обнимая князя и дочь.

   В этот день в одиноком домике старика Гофмана царила большая радость.

  

  

   Князь Гарин скоро поправился настолько, что мог ходить по комнате, и стал готовиться в дорогу. Гофман с дочерью должны были ему сопутствовать. Нелегко было старику расставаться с фермою - он так привык к своему углу. Зато Анна счастливой и весёлой ехала в Россию, где ожидал её брачный союз с милым, ненаглядным женихом.

   У Гофмана была тройка сытых лошадей. Он приказал работнику Иоганну запрячь их в крытые сани; сюда они положили всё необходимое в дороге и втроём - Гофман с дочерью и князем - тронулись в путь. Своё хозяйство старик сдал в аренду одному из своих соседей-фермеров.

   Без особых приключений наши спутники доехали до Петербурга. Князь нанял для Гофмана и Анны на время небольшую квартирку, а сам поселился на своей старой. Первым делом его было явиться к своему полковому командиру. Старый боевой генерал принял князя очень ласково.

   - А мы, князь, отчаялись видеть вас в живых и думали, что вы или убиты, или утонули. Главнокомандующий наводил о вас справки; от вашего батюшки, князя Владимира Ивановича, я получил письмо, в котором он просит меня сообщить о вас, но, к сожалению, я и сам ничего не знал до настоящего времени, - сказал генерал, крепко пожимая руку Гарина.

   Генерал попросил князя рассказать о том, где он находился в последнее время. Гарин удовлетворил его любопытство, умолчав только о своей любви к Анне.

   - Вы, князь, геройски сражались и состоите в списке георгиевских кавалеров, с чем вас от души и поздравляю, - сообщил ему полковой командир, когда Гарин окончил свой рассказ.

   Князь поблагодарил генерала и отправился к своему приятелю, ротмистру Зарницкому, которого и застал лежавшим на диване, с длинною трубкою в зубах.

   - Ба, ба, приятель! Да ты откуда? С того света, что ли?

   Пётр Петрович быстро встал с дивана, бросил в угол трубку и заключил в могучие объятия своего закадычного друга и сослуживца.

   - Не ждал, не гадал тебя видеть, ей-богу! Уже хотел панихиду по тебе отслужить. Ну, садись, рассказывай.

   - Сейчас, дай отдохнуть.

   - Отдохни, голубчик! Да как ты, брат, переменился, похудел - тебя не узнаешь.

   - Долго болен был, - ответил князь.

   - Не томи, рассказывай. Впрочем, погоди, за завтраком расскажешь. Эй, Щетина, завтрак, живо!

   - Зараз, ваше благородие, зараз! - просовывая голову в дверь, ответил старый денщик.

   - Не забудь бутылочку винца принести.

   - Не забуду! На радостях надо выпить, ваше благородие! На что я - и то для такого дня маленько клюкну.

   - Клюкни, Щетина! Разрешаю!

   - Покорно благодарю, ваше благородие!

   - Ну, пошёл, неси завтрак!

   - Зараз, ваше благородие.

   Спустя немного Щетина принёс на подносе завтрак и бутылку дорогого вина. За завтраком князь Гарин рассказал своему приятелю, как он попал на ферму к старому Гофману, как полюбил его дочь. Сергей ничего не скрыл от друга и с жаром описывал, как Анна во время его тяжёлой болезни ходила за ним, как она просиживала у его постели долгие ночи.

   - Ах, Зарницкий, если бы ты знал, как я люблю её!

   - Вижу, брат, вижу; по твоим словам, девушка хорошая, добрая.

   - Ах, как она хороша, как хороша!

   - Знаю, дурную не полюбишь, у тебя вкус хороший. Надеюсь, меня познакомишь со своей невестою?

   - Конечно, конечно, мы завтра утром поедем к ней.

   - А что ты намерен делать: остаться в Петербурге или увезёшь невесту к отцу, в Каменки? - спросил Пётр Петрович у приятеля.

   - Прежде я в усадьбу один поеду, предупрежу моих стариков.

   - Ах, брат, я и забыл сказать: ведь тебя Николай Цыганов недавно разыскивал; его твой отец за этим нарочно прислал. Николай собирался ехать в Австрию.

   - Это всё в поиски за мною?

   - Всё за тобою.

   - Я постараюсь увидать Николая. Скажи, Пётр Петрович, не слыхал ли ты чего про моего денщика Михеева?

   - Не только слышал, а недавно даже видел его.

   - Как, он жив? - обрадовался князь.

   - Здравствует, в казармах живёт, всё по тебе охает да сокрушается. Он уверен, что ты убит, и не раз по тебе, брат, панихиды справлял.

   - Надо и его поскорее увидать.

   - Порадуй старика, поезжай к нему в казармы.

   Князь Гарин не стал медлить, простился с приятелем и поехал в казармы полка, в котором служил.

   Михеев плакал, как ребёнок, когда увидал своего "барина" живым и невредимым. Старик-денщик думал, что князь убит, и горько оплакивал его.

   Радость вышла общая; возвратившиеся с войны товарищи князя Сергея очень обрадовались его возвращению и затеяли весёлую пирушку.

   Перед своим отъездом в Каменки Сергей зашёл проститься с невестою и застал Анну с заплаканными глазами.

   - Что с тобою, милая? Ты плакала? - участливо спросил у молодой девушки Гарин.

   - Скучно мне с тобою расставаться.

   - Полно, Анна! Не надолго мы расстаёмся: не далее как через месяц я буду опять здесь. За тобой приеду, милая.

   - Приедешь ли?

   - Анна, как тебе не стыдно так говорить? - с лёгким укором сказал князь.

   - Прости, милый, я сама не знаю, что говорю. Одного я боюсь: твои родители, пожалуй, не дадут тебе согласия на нашу свадьбу.

   - Я люблю тебя - и для них довольно этого. Мой отец и мать стоят выше предрассудков.

   - Поезжай, мой дорогой! Храни тебя Господь! Береги себя, Серж!

   Простившись с невестою, князь Гарин поехал домой; несколько ранее, по приезде в Петербург, он случайно на Невском встретился с Николаем; тот не очень обрадовался этой встрече. Поездка его в Австрию должна была, таким образом, не состояться. А Николаю хотелось попутешествовать на княжеские деньги, а теперь эти деньги он волей-неволей должен был отдать обратно князю. Николай отказался ехать с князем Сергеем в Каменки, несмотря на то, что тот настоятельно звал его.

   - Ведь ты имеешь продолжительный отпуск: что же тебе проживаться в Петербурге? Поедем в Каменки.

   - Нет, ваше сиятельство, увольте!

   - Почему ты не едешь? Уж не влюблён ли ты? - шутил князь.

   - Уж где мне, ваше сиятельство, что я за человек, - весь вспыхнув, проговорил Николай.

   - Не скромничай. Ты георгиевский кавалер и должен этим гордиться. Произведут в корнеты, и тогда у тебя откроется широкий путь.

   - Какой уж путь у подкидыша, ваше сиятельство! Вот извольте получить, - сказал Николай и вручил князю пакет.

   - Это что такое? - спросил князь.

   - Деньги-с, которые изволил мне вручить их сиятельство, князь Владимир Иванович, на поездку в Австрию. Теперь ехать мне незачем.

   - Оставь у себя - ведь тебе надо на что-нибудь жить?

   - Не извольте беспокоиться: на прожитье у меня есть деньги. Благодарю вас.

   - Возьми, братец, деньги никогда не могут быть лишними.

   - Благодарю, ваше сиятельство, я не имею нужды...

   - Ну, как хочешь, Николай, а отцовских денег у тебя я не возьму... - решительным голосом проговорил князь Сергей, и, простившись с Цыгановым, он на другой день выехал в Каменки.

  

  

   Я не стану описывать радость встречи молодого князя Сергея Гарина с отцом и матерью и с сестрою. В этот день в княжеском доме царила одна только радость - да и не в одном княжеском доме, а в каждой избе большого села Каменки. По случаю счастливого приезда сына старый князь приказал управляющему объявить крестьянам о снятии с них недоимок и о сокращении дней барщины, а бедным и неимущим мужикам он велел выдать по рублю и отпускать им бесплатно рожь из княжеских запасов. Князь Владимир Иванович имел добрый характер и гуманно обходился со своими крестьянами: он не морил их на барщине, как делали другие помещики, из своих заповедных рощ и лесов приказывал давать крестьянам дрова и лес на постройку. Немного бедняков-горемык было в Каменках; большею частью мужики были денежные и жили хорошо.

   Спустя неделю после приезда Сергея старый князь задумал дать блестящий бал и праздник в своих огромных хоромах. Созывать гостей на этот бал послано было несколько верховых к соседним помещикам и в город.

   Ближние соседи стали съезжаться рано утром, чтобы поспеть к обедне. В сельской церкви утром началась обедня, а по окончании - благодарственный молебен. Небольшая каменная церковь была полна молящимися. Из простого народа немногие попали в церковь - стояли на паперти и на лестнице. В роскошной карете, запряжённой в шесть лошадей, приехали князья Гарины и встречены были радостными, единодушными криками и счастливыми пожеланиями; и по окончании богослужения крестьяне приветствовали своих "добрых господ".

   Из церкви длинною вереницею поехали к княжескому дому; большой гурьбой туда же направились и крестьяне. Для своих крепостных князь приказал устроить угощение в обширных людских помещениях, где накрыты были столы с пирогами, с бараниной, с гусями и с другими съестными припасами, а вино, брага и мёд находились в разукрашенных бочонках, в кадках и ушатах.

   Перед началом обеда князь Владимир Иванович с сыном и дочерью сошли в людскую. Старый князь и Сергей взяли по бокалу с янтарным мёдом и, выпив за здоровье всех собравшихся крестьян, пожелали им веселиться.

   В огромной зале с колоннами накрыт был обеденный стол, украшенный тропическими растениями и цветами из оранжерей; в роскошных вазах из редкого хрусталя лежали фрукты; несмотря на сильный мороз, на столе красовались крупная клубника и земляника. Сервировка была роскошная, выписанная из-за границы, и стоила огромных денег. В старину наши бояре любили широко пожить и пышностью обстановки удивляли иностранцев. Князь Владимир Иванович редко давал балы, а уж если давал, то на удивление всей губернии. Не скоро забывались эти балы, и долго про них говорили. В устройстве таких вечеров много помогала князю жена его, Лидия Михайловна. Она хорошо помнила блестящий золотой век Екатерины Великой, присутствовала на всех придворных балах, как во дворце, так и у великолепных вельмож императрицы, и старалась делать из своих "деревенских" балов нечто подобное.

   Множество лакеев в напудренных париках, в ливреях, украшенных княжескими гербами, стояли в ряд по широкой лестнице, уставленной тропическими растениями, и принимали гостей с низкими поклонами. Сам князь, в полном генеральском мундире с орденами, находился при входе в зал и радушно встречал гостей; с ним рядом стоял и молодой князь, в блестящем гвардейском мундире.

   Княгиня Лидия Михайловна и красавица Софья, роскошно одетые, украшенные редкими бриллиантами и крупным жемчугом, находились в гостиной и принимали приезжавших гостей. На княгине блестела звезда св. Екатерины: она была кавалерственной дамой.

   Гости робко входили в гостиную, низко кланялись княгине и Софье и целовали у них руки; некоторых избранных гостей княгиня удостаивала поцелуем в лоб и в щёку.

   Когда все гости собрались, главный камердинер князя; в ливрее, расшитой золотом, громко провозгласил:

   - Кушать подано!

   По окончании обеда мужчины отправились в кабинет старого князя, а некоторые - на половину князя Сергея. Дамы и барышни в отведённых им комнатах стали поправлять свои туалеты и приготовляться к предстоящему вечернему балу. Из всех гостей выделялась по своей чудной красоте и роскошному туалету дочь костромского губернатора Сухова Ирина Дмитриевна, семнадцатилетняя девушка; первая невеста во всей губернии по красоте и богатству.

   Губернатор, генерал Сухов, был очень богат: у него в нескольких губерниях находились огромные усадьбы, а единственной наследницей старого отца была Ирина. Старый князь был в дружбе с губернатором - когда-то оба они служили в одном полку, - и заветною мечтою стариков было породниться.

   Красавица Ирина воспитывалась в Смольном монастыре и, окончив с успехом курс, приехала к отцу в Кострому. Князь Сергей видел её десятилетней девочкой, а в продолжение образования в монастыре ни разу не видел, и, увидя Ирину в доме своего отца, он поражён был её чарующей красотой и грацией.

   - Здравствуйте, князь! - протягивая свою хорошенькую ручку Сергею, весело проговорила красавица.

   - Ирина Дмитриевна!

   - Что, не узнали? И немудрено: ведь семь лет не виделись!

   - Как вы похорошели!

   - Что это, комплимент? - вся вспыхнув, сказала Ирина Дмитриевна.

   - Не комплимент, а истина!

   - Я не замечаю.

   - Вы скромны.

   - Надеюсь, вы танцуете со мною? - спросила Ирина.

   - За счастье почту - мы откроем бал.

   - А где ваша сестра? Что её не видно?

   - В гостиной, занимает гостей.

   - Дайте вашу руку и пойдёмте к ней. Ах да, вы должны мне рассказать про войну.

   - Здесь, на балу? - улыбнулся князь Гарин.

   - Зачем здесь? Приезжайте к нам. Ведь вы герой! Папа говорил мне про вашу храбрость.

   - Это для меня большая честь!

   - Представьте, князь, все мы считали вас убитым. Да, да, папа так жалел вас.

   - А вы? - спросил Сергей.

   - И я, - тихо ответила красавица.

   Блестящий бал открыт был менуэтом; в первой паре шли молодой князь и Ирина Дмитриевна, во второй - губернатор с княжной Софьей, в третьей - князь Владимир Иванович с женою. Хороший оркестр музыки, выписанный из Москвы, играл на хорах; под его чарующие звуки начались танцы.

   Старый князь и генерал Сухов, утомлённые балом, уединились в маленькой диванной, отделанной в мавританском вкусе; в диванной никого не было. Князь Владимир Иванович уселся на низком мягком диване; рядом с ним поместился губернатор; лакей поставил к дивану маленький столик и принёс чаю с ромом.

   - Ты заметил, Дмитрий Петрович, как Сергей много танцевал с твоею дочерью? - спросил князь у приятеля.

   - Как же, заметил - хорошая парочка!

   - Что ты сказал? - переспросил князь.

   - Говорю, твой сын и моя дочь - хорошая парочка...

   - Да, да, правда, все гости любуются ими.

   - Какой красавец и молодчина твой сын, князь! - сказал Дмитрий Петрович.

   - А твоя дочка так хороша, как сказочная "царевна-красавица".

   - А знаешь что, князь Владимир Иванович: пусть твой сын, "писаный королевич", женится на моей "царевне-красавице", - шутливым голосом сказал губернатор, вопросительно посматривая на князя. Выдать дочь за князя Сергея было его заветною мечтою.

   - Что ж, я не прочь с тобою, Дмитрий Петрович, породниться, - немного подумав, ответил князь.

   - Я, князь Владимир Иванович, откровенно скажу тебе, давно этого желаю: мы с тобой с давних пор приятели, моя дочь, почитай, на твоих глазах росла, состоянием Господь не обидел, наследников, кроме Ирины, у меня никого нет: умру - всё ей достанется.

   - Напрасно, Дмитрий Петрович, про это ты завёл речь! Мой сын в приданом нужды не имеет - сам богат.

   - Ну, вот богатство да к богатству - и хорошо! Я и княгиня давно желаем с тобой сватьями быть. Не раз про это говорили.

   - Спасибо, князь, спасибо! Стало быть, наши мысли одни и те же были. Спасибо, друг! Дозволь обнять тебя. - Князь и губернатор крепко обнялись.

   - Теперь дело осталось за Сергеем, - сказал князь Владимир Иванович.

   - Да, за ним, князь! У дочери и спрашивать нечего: по всему заметно, что князь Сергей ей нравится.

   - А всё же, Дмитрий Петрович, спроси!

   - Знаю, спрошу, неволить не буду. Я у дочки спрошу, а ты у сына. Так по рукам, князинька?

   - По рукам, по рукам. Я с сыном буду говорить.

   - А я с дочерью. Устрой, Господь, в добрый час!

   Генерал Сухов усердно перекрестился.

   Бал продолжался до самого утра; во всю длинную ночь весело пировали гости, радушно угощаемые добрым хозяином. Танцы почти не прерывались; князь Сергей весь вечер танцевал с одной Ириной на зависть другим барышням и на пересуды их маменек и бабушек.

   - Посмотри-ка, Анна Ивановна, как молодой князь увивается около губернаторской дочки, - ехидно говорит полная некрасивая дама, мать шести дочерей, слегка толкая локтем свою соседку, сухопарую даму.

   - Смотрю и удивляюсь, Татьяна Фёдоровна, - улыбаясь, отвечает та.

   - Впрочем, удивляться нечему, - это так понятно.

   - Вы думаете, молодой князь женится на ней?

   - Натурально! Невеста завидная - ведь губернатор миллионы имеет.

   - И что хорошего нашёл он в этой девочке?

   - Не понимаю, какая-то сухопарая...

   Вот двое молодых людей, провинциальные львы, одетые по-парижскому, ведут между собою такой разговор:

   - Я просто завидую князю! - говорит один.

   - Ещё бы не завидовать! - отвечает другой.

   - Красавица и миллион приданного.

   - А что для тебя лучше, Пьер, - красота или миллион?

   - Понятно, миллион.

   - А князь будет обладать и миллионом, и красотою.

   - Военным счастье!

   Почти перед утром накрыли ужин, тоже роскошно сервированный.

   После ужина гости стали разъезжаться - кому близко было до дому; многие остались ночевать и в отведённых им комнатах расположились спать на мягких диванах и постелях. Мужчины - на половине князя, а женщины - на половине Лидии Михайловны.

   Опустела великолепная зала; музыканты тоже ушли отдохнуть - в продолжение дня и ночи они почти без отдыха играли. Огни везде погашены, и в огромном княжеском доме настала тишина. Всё спало крепким сном.

  

  

   Сергей, по приезде в Каменки, рассказал отцу и матери всё, что с ним случилось на войне; он с большим чувством и жаром описывал, как на ферме доброго австрийца Гофмана нашёл себе радушный приём и как молодая девушка, Анна, ухаживала за ним во время болезни, заботилась и не отходила от него.

   - Я много, много обязан Гофману и его милой дочери! Они спасли меня от смерти, - такими словами закончил молодой князь свой рассказ.

   - О, если бы мне увидать Анну - я бы её расцеловала! - громко проговорила Софья, со вниманием выслушав рассказ брата.

   Старый князь ничего не сказал; он встал и стал задумчиво ходить по комнате.

   - Что же, за их уход надо послать им денег, - сказала княгиня, зорко посматривая на сына; она догадалась, что Сергей если не влюблён, то увлечён этой "немкой".

   - Мама, что ты говоришь? - с укором сказал Сергей.

   - А что, мой друг? Это в порядке вещей.

   - Она не примет от меня денег.

   - Полно, Серж! Вероятно, старик немец и его молоденькая дочь, немочка, узнали, что ты богат, знатен, - ну и приложили все свои труды, в надежде получить с тебя щедрую награду, - хладнокровно сказала Лидия Михайловна.

   Слова матери покоробили Сергея; он побледнел и, не сказав ни слова, сердито вышел из комнаты; Софья тоже вышла вслед за братом.

   - Ты понял? - спросила у мужа княгиня.

   - Понял: "немочка" увлекла.

   - Не только увлекла - он влюблён.

   - Что же нам делать?

   - А вот что, князь: скорее женить Сергея... А если мы будем медлить, то он женится без нашего спроса на этой сентиментальной немочке.

   - Избави Бог! Я никогда не назову немку своей невесткой!

   - Пожалуй, не называй... Может, ихняя дружба так далеко зашла, что он принуждён будет назвать её женою.

   - Лида, что ты говоришь!

   - Полно, князь, не притворяйся непонимающим! Лучше поговорим, как спасти Сергея.

   - Но как, как?

   - Через несколько дней мы дадим бал в честь Сергея. На этот бал, конечно, приедет Сухов с Ириной?

   - Разумеется, он первый мой гость.

   - Красавица Ирина, надеюсь, своею прелестью очарует Сергея, а мы с тобой, князь, - пожалуй, и сам Сухов - давно считаем её невестою нашего Сержа.

   - Лучшей партии я и не желаю для сына. Ах, Лида, если бы наше предположение сбылось!

   - И сбудется, только надо действовать осторожно.

   - Я во всём, княгиня, полагаюсь на тебя - ты на эти дела тонкий дипломат, - сказал князь Владимир Иванович и с чувством поцеловал руку у своей жены.

   - Мы упросим Ирину погостить у нас: скоро святки, начнутся гаданья, веселье, молодёжь поедет кататься, Ирина пококетничает с Сержем - и, поверь, он забудет свою сентиментальную немку и полюбит Ирину, я уверена. Только не надо раздражать Сержа и по возможности во всём с ним соглашаться. Я несколько горячо поступила, мои слова его рассердили - не надо бы так резко выражаться.

   - Верно, ты пересолила, - засмеялся князь.

   - Что за выражение!

   - Прости, - так с языка сорвалось.

   Между тем княжна позвала своего брата к себе. Половина княжны состояла из трёх комнат, небольших, но мило отделанных и с большим вкусом обставленных; усаживая брата на мягкое кресло и садясь с ним рядом, она у него спросила:

   - Серж, ты любишь Анну?

   Князь посмотрел на сестру, в её чудные, добрые глаза; он прочёл в них беспредельные к себе сочувствие и любовь.

   - Да, да, люблю, - тихо ответил он, - люблю больше жизни, больше всего на свете!

   - И она тебя тоже любит?

   - Любит, любит...

   - Вы говорили, объяснились?

   - Да. Я приехал просить согласия на мою свадьбу.

   - Согласия? - испугалась Софья.

   - Да, чего же ты испугалась?

   - Я? Нет, нисколько, я только думаю, Серж, что нелегко будет испросить тебе согласия.

   - Попробую.

   - Вот что, голубчик, не спеши. Ты знаешь, Серж, я люблю тебя, и твоё счастие для меня так же дорого, как и для тебя.

   - Верю, милая, верю.

   - Скажу, Серж, что поступаешь ты честно, благородно; но папа и мама - люди старого убеждения, и знатное происхождение у них прежде всего. Нелегко их убедить! Вот я и говорю, Серж, не спеши, надо папу и маму подготовить.

   - Какая ты милая, добрая, Соня, какое у тебя хорошее сердце! - Молодой князь обнял и поцеловал свою сестру. - Я исполню твой совет и не стану спешить просить согласия на мой брак с Анною. Ты права, надо стариков к этому раньше подготовить.

   - Непременно, Серёжа.

   - Да, да, я подготовлю их и потом скажу... Я уверен, что отказа мне не будет.

   Молодой князь Гарин решил до времени ничего не говорить отцу с матерью про свою любовь к Анне.

  

  

   Наступили святки, весёлая, разгульная пора; смех, разные святочные игры, гаданье, песни подблюдные, вещие - не умолкают с утра до позднего вечера в княжеском селе Каменки. Эти песни и смех вырываются сквозь окна и двери на широкую улицу и замирают где-то вдали на морозном воздухе. Любят красные девицы и парни молодые разгульное святочное время - да и нельзя не любить: тут для молодёжи полное раздолье! Игры, гаданье, песни без конца, без устали. Большой гурьбой крестьянские девицы гадают о своих суженых, о своих ряженых: ходят подслушивать свою судьбину у чужих дверей, у чужих окон, и которые посмелей - ходят и к церковной паперти. С каким ужасом и страхом, озираясь по сторонам, подходят красавицы-девицы к церковному помосту! Ни одна из них не решается первой приложить ухо к церковной двери: хорошо, если услышит молитву венчальную, стих святой, радостный, - а ну как вдруг услышит песнь печальную, похоронную. Робеют девицы, прижимаются друг к другу, "узнать свою судьбину" хочется, да боязно. А тут какой-нибудь лихой парень-потешник притаится у паперти да как ухнет, крикнет нечеловеческим голосом... С громким криком и визгом бросятся девицы врассыпную, перепуганные до смерти...

   Святочная песня глубоко связана с народной жизнью; свято и глубоко верит молодёжь деревенская, воспитанная на народных преданиях, которые передаются из рода в род, в неотразимую силу и правду святочных предсказаний. "Что верится, то сбудется, не минуется", - поют в подблюдной песне.

   В княжеских хоромах рождественский праздник всегда встречался торжественно. В ночь на Рождество Христово все залы освещались множеством свеч; перед иконами, горевшими дорогими окладами с драгоценными камнями, ярко теплились лампады. С вечера в княжеской моленной совершалась всенощная, на которой присутствовали родные и близкие, соседи князя Гарина. После ранней обедни в зале обыкновенно накрывался стол со всевозможными закусками и холодными кушаньями; за этим столом "разговлялся" князь в кругу своих близких. Днём назначался приём лиц, приезжавших поздравить князя. В обширных людских тоже накрыты были столы для "разговенья" дворовым. Князь Владимир Иванович был русский боярин-хлебосол - он заботливо относился не к одним своим гостям, которые на его "харчах" проживали по неделям, - он любил, чтобы и его дворовые были сыты и ни в чём не имели нужды.

   Со второго дня праздника в княжеской усадьбе начиналось веселье. На этот раз особенно было весело в княжеских хоромах: молодой князь Сергей, красавица Ирина, дочь губернатора, весёлая, находчивая, резвая, княжна Софья и ещё две молоденькие девушки, дочери помещиков, подруги княжны, с утра до поздней ночи справляли святки по русскому коренному обычаю - пели, гадали, резвились, катались с гор; старый князь придерживался старины, и в былое время сам он, несмотря на своё высокое положение, руководил святочными играми и забавами. Княгиня Лидия Михайловна хмурилась на дочь, которая предавалась святочному веселью, "мужицкому", но всё-таки её не останавливала. Бывшая фрейлина блестящего двора Екатерины хорошо помнила, как великая императрица, мудрейшая из женщин, не гнушалась русского святочного обычая - и проводила вечера на святках в кругу своих вельмож, и сама рядилась в различные костюмы, гадала и нередко заставляла петь подблюдные песни, и каталась с ледяных гор на золочёных "саночках-самокаточках".

   Сергей и несколько молодых людей - соседей, гостивших в усадьбе князя, принимали участие в играх с Софьей, Ириной и другими барышнями. Они рядились в различные святочные костюмы и на лихих тройках с бубенцами, с разудалою песнею ездили по соседям, где и веселились до упаду.

   А то молодёжь устраивала катанье наперегонки по большой, широкой улице княжеского села. Красавица Ирина сидела в маленьких саночках, бойкою лошадью правил Сергей; рядом с их лошадью ехало несколько других.

   - Ирина Дмитриевна, вы любите катанья? - поворачивая голову к молодой девушке, спросил князь.

   - О да, князь, быстрая езда - моя страсть! Я люблю так кататься, чтобы дух захватывало.

   - И не боитесь?

   - Нет, я не робкая.

   - Хотите, Ирина Дмитриевна, мы перегоним всех.

   - Пожалуйста, это так приятно.

   - Только крепче сидите. Не выскочите из саней! - предостерёг молодой князь молодую девушку и пустил лошадь, тряхнув вожжами. Сильный конь взвился, понёсся вихрем; лошадь Сергея перегнала других и далеко оставила их за собою.

   - Хорошо ли? - спросил Сергей молодую девушку.

   - Чудно хорошо! - задыхающимся от удовольствия голосом ответила Ирина. От быстрой езды и мороза лицо у неё разгорелось, красивые глаза сверкали. Она была обворожительно хороша. Сергей пустил лошадь шагом, повернулся к молодой девушке и стал любоваться её красотою; Ирина это заметила и опустила глаза.

   - Что вы так на меня смотрите? - тихо спросила она.

   - Восхищаюсь вашей красотой!

   - Будто я так хороша? - лукаво посматривая своими чудными глазами на князя, спросила Ирина.

   - Обворожительны! - страстно ответил князь.

   Уже признание готово было сорваться с его языка. Да и кто бы мог устоять против такой красавицы?! Сергей увлёкся ею, но только увлёкся, а не полюбил. В нём заговорила совесть, он вспомнил Анну.

   - Ну, пора домой.

   Он направил лошадь к дому.

   - Так рано? Давайте ещё кататься.

   - Извините, Ирина Дмитриевна, я устал, у меня болит голова.

   Ирина с удивлением посмотрела на князя: она удивлялась перемене, происшедшей с ним.

   - Куда же вы, неужели домой? - крикнула брату Софья. Она каталась с подругами на лихой тройке; лошадьми правил один из гостей, красивый молодой человек.

   - Домой, - ответил ей Сергей.

   - Ирина, идите к нам, мы ещё покатаемся, - позвала Софья молодую девушку.

   - Нет, я довольно каталась, - ответила Ирина и поехала с молодым князем к дому.

   Чуть не до ночи каталась молодёжь, со смехом и визгом обгоняя друг друга.

   - Ну, что, моя резвушка, весело ли каталась? - ласково спросила княгиня красавицу Ирину, когда она вошла в кабинет Лидии Михайловны.

   - Ах, княгиня, так весело, так весело! - ответила молодая девушка, целуя княгиню.

   - Что рано вернулись?

   - У князя разболелась голова - он и вернулся.

   - Ты не сердись на него, Ирен. Сергей ещё не совсем оправился от болезни.

   - Что вы, княгиня, разве я сержусь на князя?

   - Ты, кажется, моя прелесть, и сердиться-то не умеешь?

   - Вы правы, княгиня, - не умею. Когда хочется посердиться, не умею.

   - Счастливый у тебя характер.

   - Говорят, я в маму - сама я на неё похожа, и характером.

   - Я не знала твою покойную матушку: ведь она так давно умерла.

   - Давно, пятнадцать лет. Мне тогда было всего два года, - печально проговорила молодая девушка, наклонив свою головку. - Сиротой я росла... - со слезами добавила она.

   - Даст Бог, и сиротой не будешь - замуж выйдешь.

   - Я не скоро выйду.

   - Скажи, Ирен, откровенно - желаешь, чтобы я была твоею мамою? - спросила у красавицы княгиня, зорко на неё посматривая.

   - Как мне это понять, княгиня?

   - Очень просто, моя прелесть: хочешь быть женою князя Сергея? - Княгиня хотела узнать, любит ли она молодого князя.

   - Княгиня, что вы говорите? - Молодая девушка вся вспыхнула.

   - Скажи откровенно - Сергей произвёл на тебя впечатление?

   - Знаете, княгиня, я не умею хитрить и скажу вам правду: мне очень нравится князь Сергей. Я... я рада быть его женою - но князь меня нисколько не любит.

   - Что ты говоришь, Ирен!

   - Да, да, княгиня, - со вздохом проговорила молодая девушка.

   - Это я узнаю - мне нужно было узнать, любишь ли ты сына. Теперь узнаю, любит ли он тебя.

   - Узнайте, княгиня, - мне папа говорил, вы желаете назвать меня дочерью?

   - О, да, Ирен, это сердечное наше желание - за откровенность я плачу тебе тем же. Сегодня же буду говорить с Сергеем, и, думаю, он не откажется обладать таким сокровищем.

   - Княгиня, мама моя, дорогая мама! - Молодая девушка стала обнимать и целовать княгиню.

   Спустя немного после описанного старый князь позвал к себе в кабинет сына. Когда Сергей вошёл к отцу, он застал там и княгиню... С первого на них взгляда Сергей догадался, о чём будут с ним говорить.

   - Садись, Сергей, мне и матери нужно с тобою поговорить.

   - Я рад вас слушать.

   - Ты видишь, что мы становимся всё старее и старее, жить нам осталось недолго.

   - Зачем ты это говоришь?

   - Слушай и не перебивай меня. При жизни нам хочется порадоваться на твоё счастье. Ну, одним словом, мы нашли тебе невесту - красавицу и богатую.

   - Благодарю вас обоих. Позвольте же и мне сказать.

   - Говори, говори!

   - У меня есть невеста, - твёрдым голосом проговорил князь Сергей.

   Князь и княгиня никак не ожидали такого решительного ответа; они растерялись.

   - Вот как! А дозволь узнать, кто она? - сердито спросил у сына Владимир Иванович.

   - Вероятно, та немочка, которая так усердно за ним ходила во время болезни... - с иронией заметила княгиня.

   - Вы не ошиблись, мама: моя невеста - Анна.

   - Ну, так знай, я и твоя мать никогда не назовём немку своей дочерью. Ты на ней не женишься.

   - Отец!

   - Да, да. Так знай. Пока я жив - я не допущу тебя до этого безумства! - горячился старый князь.

   - Но я люблю Анну. Я дал ей слово. Я должен жениться!

   - Только не на немочке. Мы нашли тебе подходящую партию: Ирен прекрасная девушка.

   - Я с этим согласен... но моею женою она не будет.

   - Вот как ты поговариваешь!

   - Разве Ирен тебе не