Дмитриев Дмитрий Савватиевич - Два императора

визии, партизан. Тяжело ранен в сражении при Малоярославце.} с десятью тысячами солдат спешили к Малоярославцу; к ним примкнул генерал Платов со своими казаками. Но Малоярославец был уже занят французами. Между нашим войском и французским завязалась ожесточённая битва, роковая для неприятеля: некогда победоносная армия потерпела сильное поражение и, к своему стыду, принуждена была отступить на Смоленскую дорогу; наши заняли Малоярославец, и главнокомандующий отдал приказ, чтобы войска "полным параллельным маршем преследовали французов".

   Наполеон с остатками своей армии с позором бежал из наших пределов.

   Нашим солдатам много помогали партизаны и крестьяне: мужики, вооружённые кто чем попало, с гиканьем и криком выскакивали из леса и кидались на французов. Острый штык и казацкая пика сильно вредили неприятелю; наши храбрецы солдаты помнили пословицу: "пуля дура, штык молодец" - и усердно угощали французов штыком.

   Отступали французы по разорённой дороге: негде было достать ни провианта, ни фуража; неприятель терпел сильный голод, к этому ещё присоединился сильный мороз, и несчастные французы погибали тысячами. Ропот на Наполеона становился всё сильнее, его солдаты питались всякой гадостью и падалью. К голоду присоединился ещё мороз и снеговые вьюги; бушевал резкий холодный ветер; на бивуаках французы стояли по колено в снегу; дисциплина и порядок исчезли: голодные, полузамёрзшие солдаты бросали свои ружья, полки мешались; солдаты не хотели слушать начальников, подчиняться; всякий думал лично о себе. Обессиленные от голода и холода французы не шли, а ползли по дороге, едва двигая своими окоченелыми членами... Картина ужасная!.. Некогда образцовая, победоносная армия, побывавшая с своим победным мечом почти во всех странах света, - теперь эта армия гибла благодаря ошибке гениального полководца.

   Под городом Красным наша армия настигла Наполеона; сражались три дня, и, несмотря на сильное сопротивление, французы были побеждены; они понесли ужасную потерю убитыми и ранеными, и всё, что награбили в Москве, перешло опять в руки русских. Мучимые голодом и холодом французы сами приходили в наш стан и со слезами просили, чтобы их взяли в плен.

   - Во имя Христа, дайте кусок хлеба, дайте какую-нибудь одежду, мы страдаем. Вы, русские, справедливы - окажите помощь нам, своим врагам... И мы будем вас благословлять, - говорили французские солдаты.

   Наши охотно принимали и кормили несчастных.

   При реке Березине Наполеон опять потерпел неудачу и чуть сам не попал в плен.

   Он составил план для скорейшей переправы через эту реку; пробиться силою через русскую армию он не мог, нужно было употребить хитрость: Наполеон хотел обмануть русское войско - оставить его в заблуждении о месте своей переправы. Он немедленно распорядился послать маршала Удино, приказав ему стараться всеми силами остановить войско адмирала Чичагова, {Чичагов Павел Васильевич (1767-1849) - адмирал, в 1807-1809 гг. министр морских сил, в 1812 г. командующий Дунайской (Молдавской) армией.} завладеть Борисовским мостом, а если этот мост уничтожен, то отыскать место для постройки нового моста. Удино быстро напал на авангард Платова, находившийся по эту сторону Березины, у Борисова; французское войско превосходило в несколько раз своею численностью русский авангард; русские были смяты и принуждены с левого берега перебраться на правый, где они соединились с корпусом Чичагова. Маршал Удино, не теряя времени, открыл брод у стоянки, велел строить там мост и в то же самое время приказал делать приготовления к ложной постройке моста ниже Борисова, чтобы обратить на это внимание русских; введённый этим в заблуждение, Чичагов стянул всё своё войско к этому месту, то есть на нижнюю Березину, и стал там ожидать переправы Наполеона и его войска. Русские надеялись, что при этой переправе войско неприятеля будет разбито и сам Наполеон попадёт в плен. Наполеон с радостью узнал, что Чичагов не соединился с армией Витгенштейна; он поспешил ночью прибыть со своею гвардией в Борисов, за ним тихо следовали все войска, назначенные к переправе через Березину. На рассвете четырнадцатого ноября Наполеон подъехал к деревне Студянке, где французы поспешно наводили два моста. Присутствие Наполеона ободряло строивших мосты - работа кипела; к большой радости Наполеона, на противоположном берегу не видно было русского войска. Для лучшего обеспечения своей переправы он приказал поставить у Студянки сорокапушечную батарею и открыть с этой батареи сильный огонь по подоспевшему туда славному русскому отряду под командою Корнилова. Разумеется, конная рота солдат не могла воспрепятствовать движению неприятельского войска. Наполеон сам руководил работами, и мосты не были ещё готовы, как он уже послал кавалерию генерала Корбина {Корбин (точнее, Корбино), Жан-Батист-Ювеналь (1776-1848) - граф, позже пэр Франции, генерал от кавалерии. Участник всех походов Наполеона и всех главных сражений. В одном из них, под Бриенном, он спас своего императора, когда тот едва не был захвачен казаками.} вплавь через Березину. Около полудня мосты были готовы, и французские войска перебрались на другую сторону реки. Но хотя и утвердились они на правом берегу, всё-таки не могли совершенно оттеснить отряд Корнилова, и, несмотря на это, переправа продолжалась почти всю ночь. Утром пятнадцатого ноября наконец на правый берег Березины перешёл и сам Наполеон со своею неизменной гвардией; на левом берегу остался с двумя дивизиями генерал Виктор. Около вечера к старому Борисову прибыл со своим корпусом генерал Витгенштейн; он с сожалением узнал, что помешать переправе Наполеона через Березину не может, и обратил свои действия на оставшиеся по эту сторону реки французские корпуса: окружив одну дивизию, заставил её сдаться.

   Граф Платов с Сеславиным {Сеславин Александр Никитич (1780-1858) - генерал-лейтенант. В 1812 г. капитан гвардейской артиллерии, партизан, за победу под Ляховом в октябре того же года произведён в полковники.} заняли город Борисов; адмирал Чичагов с той стороны приказал навести понтонный моет и поспешил соединиться с Витгенштейном, они условились на следующий день сделать нападение на французскую армию.

   Ранним утром шестнадцатого ноября, едва показался рассвет, с обеих сторон началось жестокое сражение. На правом берегу реки отряды Платова и Ермолова открыли жестокий огонь против маркиза Нея, который защищал береговой путь, генерал Витгенштейн напал на корпус Виктора и теснил его к самому мосту; страшная канонада не умолкала ни на минуту. Наполеон лично сам наводил орудия против храбрых наших солдат. Сражение окончилось только ночью. Переправа неприятеля через Березину была ужасна: французские отряды, гонимые Витгенштейном, спешили переправляться по мосту; они бежали в невозможном замешательстве, смертоносные ядра, пускаемые с русских батарей, валили французов целыми сотнями, - смешанное, поражённое французское войско в это время не признавало никакой дисциплины: "сильные, не разбирая чинов, переступали через груды тел, пробивались сквозь слабых; иные прочищали себе путь штыками, многие были столкнуты в воду. Генералы Витгенштейн и Чичагов теснили французскую армию с боков, а с тылу пиками и штыками угощал их граф Платов. Ужасна была картина переправы французов через Березину: преследуемые со всех сторон русскими войсками, неприятельская артиллерия, обозы, конница и пехота смешались около моста и на самом мосту, иные в толкотне попадали под копыта лошадей или под колёса пушек и были раздавлены ими; иные бросались вплавь чрез реку; иные силились перебраться чрез нёсшиеся по ней льдины и, сжатые ими, тонули... Наконец бой закипел на обоих берегах, на мост посыпались ядра и свистящие пули, загрохотал адский гром пушек; громко и раскатисто раздался он и в прибрежном лесу, наполненном неприятелями; высокие сосны, раздробленные ядрами, падали с треском и обломками своими убивали многих. С самого утра второго дня переправы поднялась метель с гудящим северным ветром, сильная вьюга залепляла сражавшимся глаза инеем и снегом, сделалось сумрачно, только блеск выстрелов освещал окрестность, каждое ядро поражало людей, лошадей или опрокидывало повозку. К довершению ужаса и безвыходного положения неприятелей вдруг один мост, раздробленный ядрами и отягощаемый войсками и артиллерией, обрушился с шумом. В одно мгновение всё, что на нём двигалось и толпилось, было поглощено волнами сердито ропщущей реки. Все оставшиеся на левом берегу спешно, сплошной толпой, бросились на другой мост, но и там уже зарядные ящики, взорванные гранатами, с треском летели по воздуху; артиллерийские лошади с опрокинутыми передками и вьючные, вырвавшиеся из рук вожатых своих, пронзительно ржали, бегая по мосту взад и вперёд. Уцелевшие из отряда Виктора, делая ряд траншей из мёртвых тел, грудами наваленных на мосту, только к утру перешли на другой берег. Французские военачальники, надрывая грудь, осиплым голосом кричали, понуждали своих солдат скорее перебраться чрез мост, но изнурение и ужас неприятелей были так велики, что они насилу могли двигаться.

   Перед другим мостом, по эту сторону реки, после несчастной переправы чрез неё французской армии, осталось ещё множество усталых, безоружных, раненых и нестроевых неприятелей. Одному французскому офицеру приказано было, пропустив через мост беглецов, тотчас зажечь его, чтоб остановить преследование русских; но он не спешил исполнить этого поручения, давая возможность перебежать чрез него отсталым; когда же вслед за неприятельскою армией показалась наша мчащаяся кавалерия и на возвышенном берегу блеснули русские штыки, тогда офицер должен был скорее исполнить приказание своего начальства - и вот явилась новая, потрясающая картина: мост запылал, на нём загорелись повозки, люди и лошади, раздался вопль отчаянных голосов... Многие с пронзительными криками, объятые смертельным ужасом, как и с первого моста, стали бросаться в реку - и скоро Березина запрудилась трупами; из воды торчали морды утонувших лошадей, ноги и головы людей с обмёрзлыми волосами; это было ледяное кладбище... Долго после того запрещено было брать и пить воду из этой реки". {Любецкий С.М. Рассказы из отечественной войны 1812 г. М., А. Л. Васильев, 1880.}

   Разбитый наголову маршал Виктор, не имея сил защищаться, очистил деревню Студянки, а прикрывать мост на Березине оставил немного солдат; этим маршал обрёк их на верную смерть - все эти несчастные солдаты, похожие скорее на мертвецов, чем на живых людей, посинелые, окоченевшие от холода, почти без признака одежды, голодные, с помутившимися, воспалёнными глазами, вместо того, чтобы бежать без оглядки, стали из разных обломков строить себе лачуги и разводить огонь, чтобы хоть несколько отогреть своё окоченелое тело, - и русская артиллерия беспрестанно громила этих жалких солдат; они не бежали от смерти - жизнь их была так несчастна: холод, голод и жажда казались им ужаснее смерти. Многие, обессиленные, голодные, падали в сугробы снега, засыпали, чтобы никогда не просыпаться.

   "Неужели меня оставляет счастие, о нет, и тысячу раз нет! Я верю ещё в свою счастливую звезду... Свою ошибку я поправлю, дам отдохнуть моим солдатам и ударю снова на Россию - и горе, горе тогда императору Александру и его народу..." Так думал император Наполеон, от реки Березины с жалкими остатками своей армии направляясь к Вильне. Когда он входил в пределы России, он имел 600 тысяч разнородных солдат, теперь же было менее 40 тысяч; и этих несчастных солдат Наполеон оставил на произвол судьбы, а сам через Варшаву поспешил в Париж.

   В Вильне французы надеялись отдохнуть и расположились там на квартирах, но к городу стали подходить русские солдаты. Произошло страшное смятение, французы бросились бежать куда глаза глядят. Наше войско их настигло, остатки "великой армии" были разбиты наголову, и немногие уцелевшие французы с проклятием Наполеону вернулись на свою родину.

   Французы совершенно были изгнаны из пределов земли Русской. Слова императора Александра оправдались: наше оружие не было положено до тех пор, пока ни одного неприятеля не осталось в России, только одни пленные ещё гостили у нас. Россия вздохнула полною грудью. Неприятель, готовивший ей погибель, погиб сам.

   Двадцать пятого декабря 1812 года, в самый день великого праздника Рождества Христова, император Александр издал два манифеста. Один из них был следующего содержания:

  

   "Спасение России от врагов, столь же многочисленных силами, сколь злых и свирепых намерениями и делами, совершённое в шесть месяцев всех их истребление, так что при самом стремительном бегстве едва самомалейшая только часть оных могла уйти за пределы наши, явно излиянная на Россию благодать Божия - есть поистине достопамятное происшествие, которое не изгладят века от бытописаний. В сохранение вечной памяти того беспримерного усердия, верности и любви к вере и отечеству, какими в эти трудные времена превознёссебя народ российский, и в ознаменование благодарности нашей к Промыслу Божию, спасшему Россию от грозившей ей гибели, вознамерились мы в первопрестольном граде нашем Москве создать церковь во имя Спасителя Христа; подробное о сём постановление возвещено будет в своё время. Да благословит Всевышний начинание наше! Да совершится оно! Да простоит сей храм многие века, и да курится в нём пред святым престолом кадило благодарности поздних родов вместе с любовию и подражанием к делам их предков".

  

   Того же числа государь обратился к своей армии с приказом, в котором призывал солдат в поход за границу "не для завоеваний или внесения войны в землю соседей наших, но для достижения спокойствия и прочной тишины", далее государь предостерегал солдат, чтобы они "во время переходов и пребывания мирных землях вели себя по-христиански и не следовали бы французам, расхитившим дома невинных поселян". Приказ заканчивался такими словами: "Воины! Сего требуют от вас ваша Православная Вера, ваше Отечество и Царь ваш!"

   Первого января 1813 года наша славная армия, во главе с императором Александром, с музыкой и с распущенными знамёнами перешла через границу России.

  

  

   Михеев благополучно довёз своего раненого княжича до Каменок; самого князя Владимира Ивановича в усадьбе не было: он командовал отрядом ополченцев, которых содержал на свой счёт. Княгиня Лидия Михайловна жила в усадьбе с дочерью губернатора Ириною Дмитриевною. Она так привязалась к молодой девушке, что просто не расставалась с ней. Обе они с радостию и вместе с тем со скорбию встретили князя Гарина: они радовались его возвращению и скорбели о его тяжкой болезни. Сергей был ещё очень слаб и требовал тщательного ухода; продолжительность путешествия от Москвы до Каменок дурно подействовала на раненого, так что он большею частью находился в забытьи и плохо узнавал окружающих. Княгиня немедленно выписала из Костромы доктора, который в продолжение нескольких дней безотлучно находился при больном.

   - Что, доктор, как вы находите моего сына? - дрожащим голосом спросила княгиня.

   - Не хочу скрывать от вас, княгиня: болезнь слишком серьёзна, даже опасна; но при тщательном уходе можно надеяться на благоприятный исход. Только предупреждаю, ваше сиятельство, - князю необходим безусловный покой, малейшее волнение может слишком дурно отразиться на нём, - предупреждал доктор.

   - Если князь умрёт, мама, я не переживу, - со слезами говорила молодая девушка Лидии Михайловне; она звала её мамой по желанию самой княгини. Красавица Ирина всё ещё продолжала любить князя Сергея, несмотря на почти пятилетнюю с ним разлуку.

   Во время пребывания молодого князя за границей за Ирину сватались многие богатые и родовитые женихи... Но молодая девушка не хотела никому принадлежать, кроме князя, да и княгиня советовала ей не торопиться с замужеством и подождать возвращения из-за границы Сергея... Когда началась Отечественная война, молодая девушка переселилась из города в Каменки и всё время жила неразлучно с княгинею, которая любила её, как родную дочь...

   Рыдания душили Ирину при взгляде на некогда цветущего здоровьем и молодостью князя; теперь его трудно было узнать - болезнь его сильно изменила: Сергей был так худ, что напоминал собою скелет, обтянутый кожею, а бледность лица и посинелые губы делали его похожим на мертвеца.

   - Не отчаивайся, Ирина, - доктор уверял меня, что есть надежда не выздоровление.

   - Я стану молиться, мама... Бог услышит мою молитву. Он исцелит князя.

   - Да, да, молись, дитя моё! Бог воскрешает мёртвых!

   - Доктор говорит, что за князем необходим хороший уход. Я все дни и ночи буду просиживать у его постели... Надеюсь, мама, вы позволите?

   - Милая, дорогая моя девочка! Как велика твоя любовь к моему сыну, - с чувством проговорила Лидия Михайловна, крепко обнимая и целуя молодую девушку.

   - Ах, мама, я так люблю князя, так люблю!

   - Вижу, милая, вижу. Только бы выздоровел Сергей, он поймёт и оценит твою любовь.

   Молодость, тщательный уход и опытность врача помогли князю Сергею: он стал поправляться, хотя и медленно.

   Было ненастное сентябрьское утро, моросил мелкий и частый дождик.

   Князь Сергей спал; сон его был теперь хороший, не тревожный, дыхание ровное, на бледных ввалившихся щеках играл лёгкий румянец. Шло к полному его выздоровлению.

   Ирина заметила это и была счастлива и довольна. Она сидела около князя, ожидая его пробуждения.

   Сергей проснулся, открыл глаза и посмотрел на молодую девушку В его взгляде Ирина прочла беспредельную к себе благодарность и ещё что-то другое, что заставило её покраснеть и опустить свою хорошенькую головку.

   - Ирина Дмитриевна, вы давно сидите здесь, около меня? - тихо спросил больной.

   - Да, князь, часа два будет. Я давно встала, - так же тихо ответила Ирина.

   - А который час?

   - Семь.

   - Так рано, когда же вы спите?

   - Оставьте, князь, говорить обо мне. Скажите, как вы себя чувствуете?

   - Теперь мне хорошо, совсем хорошо.

   Слава Богу! - молодая девушка перекрестилась.

   - Ирина Дмитриевна, как мне вас благодарить?

   - За что, князь?

   - За те бессонные ночи, которые вы проводили здесь, ухаживая за мной, - с волнением проговорил Сергей, крепко пожимая руку Ирины.

   - Не волнуйтесь, князь, вам вредно.

   - Чем мне отплатить вам, Ирина Дмитриевна, за вашу доброту?

   - Полноте, князь.

   - Вы чудная, святая девушка! Я с вами никогда, никогда не расстанусь. - Князь покрывал горячими поцелуями руки молодой девушки. - Ведь вы любите меня, любите? - вырвалось вдруг у него.

   - Князь... - Ирина заплакала от счастья.

   - Вижу, любите, к чему слёзы. Поцелуйте меня, Ирина, как своего жениха, я люблю вас...

   Молодая девушка с сияющим от счастья лицом поцеловала князя в лоб и выбежала из комнаты.

   - Мама, мамочка, он любит меня, любит; сейчас сам сказал об этом, - быстро входя в уборную княгини, промолвила Ирина. - Мама, вот счастье-то, дождалась, наконец... - и молодая девушка стала обнимать и целовать Лидию Михайловну.

  

  

   За широкою рекой Неманом появилась русская армия. Засверкали штыки, заколыхались знамёна. Император Александр ведёт своих солдат, желая наказать тщеславного Наполеона за погром земли русской и желая освободить Европу от деспота и водворить мир и спокойствие.

   Каждый шаг императора Александра и его солдат ознаменовывался славными победами; многие города сдавались великодушному монарху без боя.

   - Да здравствует Александр! да здравствуют русские! - кричали радостно народы Запада, полные благодарности к северному самодержцу, избавившему их от тяжёлого ига завоевателя.

   Весь 1813 год ознаменован был блестящими победами русского войска. От Наполеона после его неудачного похода в Россию отложились почти все германские союзники, и первою показала пример Пруссия: генерал Йорк, {Йорк, фон Вартенбург, Ганс Давид Людвиг (1756-1828) - прусский генерал-фельдмаршал, в 1812 г. командующий прусскими войсками в составе французского корпуса Макдональда.} главный начальник вспомогательного прусского корпуса, едва только французы были выгнаны из пределов России, поспешил заключить конвенцию с русскими генералами, по которой он, генерал Йорк, со своим корпусом должен был оставаться нейтральным. Первое время прусский король Фридрих-Вильгельм поступком своего генерала остался недоволен, но потом, сознавая бессилие Наполеона и могущество императора Александра, стал искать расположения русского государя и вскоре вступил с ним в тесный союз. Прусский король издал воззвание к своему народу о добровольном вооружении. Это воззвание произвело сильное воодушевление между пруссаками - они почти поголовно взялись за оружие, чтобы отомстить за унижение своего отечества, которое нанёс им французский император. Со всех сторон приносились пожертвования на военные издержки; молодёжь с патриотическим жаром вступала в ряды армии и составляла отряды волонтёров.

   Во главе прусской армии находились храбрые генералы: Блюхер, {Блюхер, Гебхард Леберехт - (1742-1819) - князь Вальштатт, прусский генерал-фельдмаршал. Военный теоретик, прозванный "маршал Вперёд". В 1813 г. командующий русско - прусской Силезской армией, в 1815 г. командующий прусской армией при Ватерлоо.} Бюлов, {Бюлов, Фридрих Вильгельм (1755-1816) - прусский генерал от инфантерии. За победы над французами под Мекерном и Денневицем награждён графским титулом. При Ватерлоо командовал авангардом корпуса Блюхера.} Гейсенау {Гейсенау (Гнейзенау), Август (1760-1831) - прусский генерал-фельдмаршал, военный теоретик. В 1813 г. генерал-квартирмейстер и начальник штаба Силезской армии.} и другие. Двадцатого февраля русские передовые отряды графа Витгенштейна, {Витгенштейн Пётр Христианович (1768-1842) - граф, впоследствии князь, фельдмаршал. В 1812 г. генерал-лейтенант, действовал с корпусом на петербургском направлении. После смерти Кутузова некоторое время был главнокомандующим союзной армией.} под командою генералов Чернышёва и Бенкендорфа, {Бенкендорф Александр Христофорович (1783-1844) - барон, полковник, позже генерал от кавалерии, шеф жандармов и начальник 3-го отделения, граф.} вступили в Берлин, а на другой день прибыл туда же и князь Репнин со своим отрядом. Жители Берлина с большим восторгом встретили наше войско.

   - Да здравствует император Александр, да здравствует русское войско! - с радостью кричал народ.

   Вступило наше войско в Берлин ранним утром, когда было совершенно ещё темно, и по улицам прусской столицы, блестяще иллюминованным, с распущенными знамёнами и с музыкой проходили наши солдаты. "Никогда ещё Берлин не был так великолепно освещён, как двадцатого февраля 1813 года; на улицах было светло, как в полдень", - так рассказывают очевидцы. Французское войско, угнетавшее Берлин, было выгнано из этой столицы и разбито.

   Император Александр прибыл в город Бреслау и здесь имел свидание с прусским королём Фридрихом-Вильгельмом. Затем последовал высочайший приказ по армии, в котором говорилось о дружественном и неразрывном союзе с Пруссией.

   Силы союзной армии были разделены на три части: главная, или богемская, армия сосредоточилась в Богемии под начальством австрийского фельдмаршала князя Шварценберга. {Шварценберг, Карл Филипп (1771-1820) - князь, командующий 12-м (австрийским) корпусом армии Наполеона. Позже командовал корпусом на стороне союзников.} Австрия, Пруссия и другие германские королевства присоединились к русской армии; в Силезии соединённые русско-прусские войска составляли собою вторую армию - силезскую; у этой армии главнокомандующим был генерал Блюхер; в Бранденбурге была северная армия, состоящая из русских, пруссаков и шведов. Эти три союзные армии со всех сторон стали теснить Наполеона, который со своим войском укрепился в Дрездене. Наполеон отразил нападение богемской армии, но в то же время его маршалы были разбиты: Удино и Ней при Грос-Берене и Деневице, а французский генерал Вандам с целым своим корпусом взят в плен русскими и прусскими войсками при Кульме в Богемии; маршал Даву разбит был графом Витгенштейном. Наполеон принуждён был оставить Дрезден и сосредоточил все свои силы около Лейпцига; русское войско под командою барона Корфа {Корф Фёдор Карлович (1774-1823) - барон, генерал-лейтенант русской армии. В 1812 г. командовал 2-м кавалерийским корпусом.} церемониальным маршем вошло в город Дрезден и было встречено чинами городского магистрата и жителями. Пройдя через город, наши солдаты расположились в городских предместьях, главная же квартира корпусного начальника находилась в самом городе. Городские жители, напуганные нелепыми рассказами о русских солдатах, первое время прятались от них, но видя, что русское войско ведёт себя с завоёванными народами гуманно и в нужде помогает даже врагам, они подружились с нашими солдатами.

   Около Лейпцига произошла ужасная и беспримерная по своим размерам четырёхдневная битва, известная в истории под названием "битвы народов". Союзного войска было 300 тысяч; у Наполеона - около 200 тысяч. Сражение происходило четвёртого, пятого, шестого и седьмого октября в разных местах. Союзные войска - русские, прусские и австрийские - атаковали неприятеля на всех позициях, канонада была ужасная: кажется, сама земля стонала от пушечных выстрелов с батарей. Сильный ружейный огонь, сабельные удары, удары штыков и пик, страшный крик, шум, грохот составляли собою настоящее подобие ада. Наполеон напрягал всю силу своего военного гения, весь свой военный ум - но увы, у него не было прежних старых солдат, привыкших к победам: его старое, преданное ему войско погребено было в снегах России, теперешняя же его армия состояла из новобранцев, не привыкших к войне; и ещё притом несколько немецких полков, находившихся во французской армии, покинули французов и перешли на сторону союзного войска. К концу третьего дня победа стала клониться на сторону союзной армии. Наполеон, оберегая свою армию, принуждён был отступить и двинулся в пределы Франции. Австрийцы и баварцы пытались было загородит ему дорогу, но потерпели поражение. Урон неприятеля был велик, место сражения было завалено трупами, немало также было убито и солдат союзной армии. Сражение при Лейпциге было беспримерное. Никогда с начала мира не было столько войск, собранных в одном месте: сражались 500 тысяч человек, 2 тысячи пушек каждую секунду выбрасывали смертоносные ядра. Почти все европейские нации сражались в этой битве. В продолжение четырёх дней сражение не прерывалось ни на минуту; только темнота ночи прекращала кровопролитие. Победа осталась за союзной армией и доставила ей бессмертную славу: одних французских генералов взято было более 30 человек, несколько сот штаб - и обер-офицеров и 30 тысяч солдат; 300 пушек и 200 тысяч ружей, множество знамён, пороховых ящиков и разного багажа и провианту были трофеями победителей.

   По окончании сражения император Александр, окружённый союзными государями, генералами и блестящей свитой, торжественно въехал в город Лейпциг; народ радостными криками приветствовал венценосного победителя и его союзников и устилал путь их цветами.

   О таком радостном событии государь седьмого декабря 1813 года известил свою державную мать Марию Фёдоровну таким письмом:

  

   "Промыслом Всевышнего Творца одержаны всеми союзными армиями блистательнейшие победы над всеобщим врагом Европы 4, 5, 6 и 7 числа сего октября пред стенами Лейпцига, где при поражении неприятеля отбито более 300 орудий, в плен взято с лишком 30 тысяч рядовых, множество корпусных, дивизионных и бригадных генералов, в числе коих находится Лористон, тот самый, который был послом в С.-Петербурге; а при том множество также всех званий штаб - и обер-офицеров и прочих всякого рода, которых продолжают беспрестанно приводить из передовых корпусов; маршал же, князь Понятовский, {Понятовский Иосиф (1763-1813) - князь, племянник польского короля Станислава-Августа, главнокомандующий польской армией во время восстания 1792 г., позже военный министр герцогства Варшавского. В 1812-1813 гг. командовал польским корпусом в составе армии Наполеона. После Лейпцигского сражения, едва получив от Наполеона маршальский жезл, утонул в реке во время отступления французов.} будучи ранен, потонул с лошадью под самым Лейпцигом в реке Плейс, желая спастись вплавь.

   Подобно также много погибло в сей реке и прочих чинов всякого звания. Генерал же Латур-Мобюр {Латур-Мобюр (Латур-Мобург), Мари-Виктор-Николай (1767-1850) - маркиз, французский генерал, командующий кавалерийским корпусом. В битве под Лейпцигом потерял ногу, но остался жив.} умер от ран, и сам король саксонский взят военнопленным; причём целые полки вюртембергские, саксонские, вестфальские, баденские и прочие во время сражений перешли к союзным армиям со всем оружием и артиллериею и обращали оное тот же час противу французов. Храбрость союзных войск нельзя описать: от генерала до последнего солдата все покрыли себя в сии достопамятные четыре дня сражений бессмертною славою. Единая десница Всевышнего всем управляла, всё устроила. Кто Бог великий, яко Бог наш! Ты еси Бог, творяй чудеса!"

  

   Это известие произвело между русскими всеобщую радость.

  

  

   Двадцать шестого декабря 1813 года часть союзной армии, в количестве ста восьмидесяти тысяч, переправилась под Базелем и в других разных местностях через Рейн и вступила во французские владения, и выстрелы русских орудий загремели на левом берегу Рейна, предвещая Наполеону скорый расчёт за вторжение в Россию.

   Наполеон в это время был в Париже; он приехал из своей действующей армии в столицу для набора солдат. Император французов был в мрачном настроении и только что вышел из своего роскошного кабинета, собираясь ехать на заседание "законодательного собрания", как его почтительно остановил один из его свитских генералов.

   - Что вам нужно? - сурово спросил у него Наполеон.

   - Дурное известие, ваше величество: русское союзное войско перешло на левый берег Рейна и вступило в пределы Франции.

   - Не может быть! - меняясь в лице, громко проговорил Наполеон.

   - К сожалению, это так, государь, - печальным голосом подтвердил генерал.

   - Если бы мне дали только два месяца, то неприятели не перешли бы через Рейн! - уже твёрдо заговорил Наполеон, обращаясь к своей блестящей свите. - Это может иметь вредные последствия, но я один ничего не в состоянии сделать, я погибну, если мне не помогут: тогда увидят, что не против одного меня воюют.

   - Ваше величество! Опасность ещё не так велика, - утешая своего императора, проговорил один из генералов.

   - Нет, генерал, опасность большая. Но можно эту опасность уничтожить, если мой народ мне поможет. Мне нужно войско и деньги - и тогда я покажу императору Александру и его союзникам, что я не разучился ещё воевать и побеждать.

   - И войско, и деньги у вас будут, государь.

   - О, тогда плохо придётся союзникам, и они раскаются в том, что перешли наши границы. Я заставлю их с позором уйти из нашей страны! - сердито крикнул Наполеон, топнув ногою.

   Своими хвастливыми словами он тешил себя и своих приближённых; дела Наполеона и всей Франции были в самом критическом положении. Страна бедствовала, проклинала войну и её зачинщика.

   Префекты, которым вверено было управление департаментами, почти все покинули свои города и увозили с собою казённые деньги.

   Услыхав, что наши войска перешли Рейн, они обещали жителям остаться с ними и защищаться до последней крайности; но едва наши лёгкие войска приближались к городам, как чиновники спешили уехать внутрь Франции, подальше от театра войны, оставляя на произвол судьбы и жителей, и города. Покинутые жители принуждены были отворять ворота и с почётом встречать союзные войска. Небезынтересно будет познакомиться с предписанием Наполеона своим префектам о том, как им следует поступать во время нашествия союзных войск: "Предписывается вам при появлении неприятелей оставлять им одну землю, без жителей, подобно тому, как это делалось во многих государствах. Если невозможно будет вывести всех обывателей, то не упустите никакого средства и внушения, чтобы по крайней мере достаточные семейства оставляли дома свои, когда неприятели приблизятся; ибо те из верноподданных, которые согласятся жить под их, хотя временным, владычеством, изменят своей присяге. Чиновникам всех вообще ведомств прикажите увозить с собою дела. Надобно всячески скрывать от неприятелей бумаги, на которых они могли бы основать управление краем, а особенно взимание продовольствия. Что касается лично до вас, то вам запрещается уезжать из вашего департамента до тех пор, пока будет оставаться в нём хотя одна деревня, не занятая неприятелем. Вы последний должны выехать из вверенного вам императором департамента, и если бы всё его пространство было завоёвано, за исключением какой-либо крепости, то его величеству угодно, чтоб вы заперлись в эту крепость и при первой возможности вышли из неё для того, чтобы по-прежнему вступить в управление".

   На это предписание никто не обратил внимания, всякий думал о сохранении своей жизни и своего имущества.

   Тридцать сенаторов разосланы были Наполеоном в области Франции для возбуждения к всеобщему восстанию против союзного войска. Но народ равнодушно внимал голосу своего государя - измученный народ желал одного мира. Почти четвёртая часть Франции была покорена союзниками без кровопролития - города и народ сдавались без выстрела.

   Продолжать ли начатую войну с Францией или довольствоваться приобретёнными успехами и заключить с Наполеоном мир, которого он давно искал? Император Александр утверждал, что необходимо продолжать войну и что ещё не пришло время говорить о мире; и, согласно с мнением русского императора, положено было продолжать наступление и вместе с тем вступить в переговоры с Наполеоном о мире. Назначен был конгресс в городе Шатильоне на Сене; {Конгресс союзных держав в Шатильоне-на-Сене состоялся с 5 февраля по 19 марта 1814 г. Помимо перечисленных Д. С. Дмитриевым лиц, немаловажную роль в нём играли и другие, в частности, министр иностранных дел Англии У. Кестльри.} этот конгресс состоял из уполномоченных. От России был уполномоченным граф Разумовский, от Австрии - граф Стадион, {Стадион, Иоганн Филипп Карл Йозеф фон (1763-1824) - граф, австрийский дипломат, министр иностранных дел, уступил этот пост Меттерниху после неудачной войны 1809 г., на которой он настаивал. После 1814 г. - министр финансов.} от Пруссии - барон Гумбольд, {Гумбольдт, Фридрих Вильгельм фон (1767-1835) - барон, лингвист, прусский политический деятель. Старший брат знаменитого путешественника, друг Шиллера и Гёте. После войны недолгое время занимал посты министра просвещения и внутренних дел.} от Англии - лорд Кашкарт, {Кашкарт (Каткарт), Вильям Шау (1755-1843) - английский лорд, генерал, в 1812 г. посол Англии в Петербурге, в 1813-1814 гг. находился при свите Александра I.} от Франции - герцог Коленкур. {Коленкур, Арман-Огюст-Луи (1772-1821) - герцог Винченцы, французский дипломат, до 1810 г. посол в Петербурге. Участник похода в Россию (его брат, генерал, погиб при Бородине), министр иностранных дел в 1813-1814 гг. и во время "Ста дней".}

  

   "Наставления уполномоченным заключались в том, чтобы они действовали от лица всей Европы, а не от имени четырёх держав, от коих были посланы и которые ручались, что прочие государства, не имевшие представителей на конгрессе, приступят к его мероположениям. Уполномоченным было предписано ограничиться только двумя предметами: во-первых, будущими границами Франции и, во-вторых, общим положением дел в Европе. Что касалось до первой статьи, то Наполеону предложили, чтобы он возвратил все завоевания, сделанные Францией с 1792 года; относительно второй от него требовали: 1) признать независимость Германии, Швейцарии, Италии и Голландии, которая, с некоторым распространением границ её, долженствовала принадлежать Орлеанскому дому; 2) возвращения Испании под скипетр Фердинанда VII; 3) сдачи в определённые сроки крепостей в землях, которые были завоёваны французами; 4) само собою разумелось, что вместе с различными предложенными Наполеону уступками, взамен которых Англия возвращала завоёванные ею французские колонии, надлежало ему отказаться от названий короля италийского и покровителя рейнского союза и Швейцарии". {Михайловский-Данилевский А. И., Описание похода во Францию в 1814 году. СПб., 1836.}

  

   Но конгресс ни к чему не привёл, и семнадцатого января присланный генералом Толем офицер донёс, что Наполеон открыл наступательные действия.

   Наполеон медлил со своим отъездом из Парижа в свою армию, он выжидал прибытия войск из Италии, но, всякий день получая неутешительные известия, что союзное войско всё дальше и дальше подвигается внутрь Франции, ему пришлось ехать в армию, хотя приготовления к войне не были ещё окончены. Он назначил свою супругу правительницей государства, а брату Иосифу поручил военное начальство в Париже; уезжая из своей столицы, Наполеон, в первый раз по достижении им верховной власти, приказал во всех церквах служить молебны о ниспослании ему от Бога победы. Надменный, гордый своими победами, Наполеон забыл Бога. Но Господь в своём справедливом гневе напомнил ему о своём всемогуществе - счастие покинуло Наполеона. Он смирился, но было уже поздно...

   Союзная армия приближалась к Парижу; на дороге пришлась вынести ещё несколько сражений. Особенно важна была Кроанская битва, где наше войско под предводительством графа Воронцова одержало блестящую победу. Это есть один из знаменитейших подвигов русского оружия. Сражаясь целый день против французской армии, своей численностью много превосходившей нашу и руководимой лично Наполеоном, граф Воронцов не уступил ему ни шагу земли до тех пор, пока не получил повеление отступать уже в третий раз; он не оставил в руках сильного врага ни одного пленного, ни одной пушки, ни даже зарядного ящика - и единственными трофеями французов в этой битве происходившей двадцать третьего февраля, остались трупы наших храбрых солдат. Граф Воронцов за свою беспримерную храбрость награждён был крестом св. Георгия 2-й степени. Наполеон, разбитый фельдмаршалом Блюхером двадцать пятого и двадцать шестого февраля при Лионе, оставил реку Эну и со своею главною силою подступил к городу Арси; немедля приказал выстроить своё войско в боевой порядок и несколько раз отражал нападения союзных войск. Наполеон в этом сражении поступил геройски - вот что про него пишет один из очевидцев во французском манускрипте того времени:

   "Он не избегал опасностей, но напротив того, казалось, искал их. Граната падает к его ногам; он ждёт взрыва и вскоре исчезает в облаке пыли и дыма. Мы думаем, что он погиб, но он встаёт, бросается на другую лошадь и снова становится против неприятельских батарей: смерть ещё не ждала сей жертвы".

   Сражение было жаркое, день уже клонился к вечеру; города Арси и Торси были объяты пламенем, гром орудий потрясал воздух. Наш государь и король прусский следовали за резервами, за государями следовали лейб-казачий полк и прусские гвардейцы; следом шло войско с музыкой и песнями, смешивавшимися с громом пушек и с жужжанием летавших ядер и пуль. Селение Торси несколько раз переходило из рук в руки. Ночью битва была прекращена, и император Александр отправился на ночлег в Пужи; в продолжение всего дня государь чувствовал лихорадочное состояние. Припадки лихорадки были так сильны, что во время самого сражения государь принуждён был сходить с лошади и на разостланном ковре ложился на землю от изнеможения и принимал лекарство.

   В Пужи государь занял маленький домик и, позвав лейб-медика, обратился к нему с такими словами:

   - Скажите, доктор, от моей лихорадки вы не видите никаких дурных последствий?

   - Ровно никаких, государь.

   - Прошу, доктор, говорите мне правду. Если есть опасность, вы должны предупредить меня. Вы знаете, что это необходимо... Не думайте, что я испугаюсь; я не боюсь смерти, но не хочу умереть, не отомстив Наполеону за его погром моей земли и моего народа. Я искренно люблю мой добрый народ и, пока жив, не перестану о нём заботиться.

   - Поверьте мне, ваше величество, что ваша болезнь скоро пройдёт; только мой долг, государь, просить вас отдохнуть дня два - война слишком вас утомила. И два дня довольно для поправления вашего, дорогого для России, здоровья, - проговорил почтительно лейб-медик.

   - Два дня пробыть без дела - это нельзя: моё присутствие необходимо в армии.

   - Но болезнь вашего величества... - возражал доктор.

   - Ведь вы говорите, что моя болезнь ничего не представляет опасного?

   - Да, государь, но смею повторить: вашему величеству необходим отдых. Болезнь может осложниться.

   - Довольно, любезный доктор. Возьмём Париж, заключим выгодный мир с французами, тогда я поеду отдыхать в мою дорогую Россию... Для счастья моего народа я готов всем пожертвовать...

   Доктор откланялся и вышел из комнаты государя.

   Сражение под Арси девятого марта кончилось в нашу пользу; тут Наполеон дал промах: найдя главную армию сосредоточенною, он не успел в своём намерении разбить её по частям и принуждён был отступить и выбрать новый путь.

   Арсиская битва замечательна ещё тем, что здесь в последний раз встретились на поле сражения император Александр и Наполеон, и французскому императору пришлось уступить поле сражения русскому.

  

   Наши герои солдаты во главе со своим августейшим вождём очутились около стен Парижа.

   Эта всемирная столица красивым ландшафтом раскинулась перед глазами нашей армии.

   - Париж, Париж! - было общим радостным криком всех солдат.

   "Забыты были трудности похода, - пишет один из очевидцев, - раны, павшие друзья и братья, - вдали виднелся Париж".

   "Воспоминание об этой незабвенной минуте столь сильно, что, помышляя о нём, невольно предаёшься восторгу, который нас тогда наполнял. Если мы, простые офицеры, были, так сказать, отуманены радостью, то что же должны были чувствовать два монарха, из которых над одним шесть лет тяготела железная рука кичливого завоевателя, а другой ещё недавно в уединении тенистых аллей Каменного острова скрывал снедавшую его грусть при известии о взятии Москвы".

   После кровопролитного, но непродолжительного сражения под стенами Парижа, защита которого поручена была двум корпусам, руководимым маршалами Мармоном {Мормон (Мармон), Огюст-Фредерик-Луи Вьес де (1774-1852) - герцог Рагузский, маршал Франции. Командовал французскими силами в Португалии, в 1813-1814 гг. руководил 6-м пехотным корпусом главной армии. Во время "Ста дней" был на стороне Бурбонов. Автор обширных мемуаров.} и Мортье, {Мортье, Эдуард-Адольф (1768-1835) - герцог Тревизский, маршал Франции, командующий "молодой гвардией". Во время оккупации Москвы - её губернатор.} дано было сражение на высотах Монмартра. Французы принуждены были уступить превосходству союзной армии, и, чтобы спасти столицу от приступа, маршалы послали просить пощады у русского императора и отдали ему Париж на капитуляцию.

  

  

   Составлена была капитуляция, по которой Париж сдавался союзному войску; она состояла в следующем: первое - маршалы обязывал