Кок Поль Де - Вишенка

я там представят господину, назначенному членом посольства в Константинополе. Прежде поездка в Турцию улыбалась мне, я думал: "Проберусь в гарем и там натворю дел, произведу между одалисками возмущенье, за что меня, может быть, посадят на кол..." Но теперь я переменил намеренье, не хочу больше ехать в Турцию. Я постараюсь не понравиться этому господину, разговаривая с ним, я буду повышать голос... Ах, вот мы и приехали в Париж, как мне показалось близко. Извозчик, вези нас в Пале Рояль, напротив Вери... Бедняжка с самого утра ничего не ела, а теперь уже шесть часов. Какая бледная... Вам, может быть, нужно?.. Не знаю, как сказать...

   - Я не понимаю вас.

   - Какой приятный голос, ах, как я хорошо сделал, что пошел гулять в парк Сен-Клу. За обедом вы мне расскажете все ваши приключения, не так ли?

   - Хорошо, мой рассказ не будет длинным.

   - Если бы я вам стал рассказывать свои приключения, то рассказ бы вышел весьма длинный, повторялось бы все одно и то же, особенно развязка была бы всегда одинаковая. Вот мы и приехали, оставьте ваш узелок в коляске, она нас будет ждать.

   Приезжают в ресторан. Изящный молодой человек требует отдельную комнату со всевозможным комфортом и заказывает обед. Вишенка на все окружающее смотрит с восхищением, она в своей жизни ничего не видела, чтобы могло сравниться с первым рестораном в Париже.

   Гастон усаживает молодую девушку на мягкий диван, на который она с любопытством смотрела, но не решалась сесть, берет ее руки, восхищается ими и шепчет:

   - Что за ручки, что за дивная ножка, в ней есть все, чтобы сводить с ума. Успокойтесь, милое дитя, я буду благоразумен, я вам обещал, это будет ново, даже оригинально. Было бы дурно с моей стороны злоупотреблять вашим положением. Пока нам будут готовить обед, не расскажете ли вы мне вашу биографию, но только помните, если вам неприятно, то вы можете этого не делать. Если есть у вас какая-нибудь маленькая тайна...

   - У меня нет тайн, напротив, я хочу, чтобы вы знали все обо мне, чтобы вы знали, кто та особа, которую вы удостоили таким вниманием.

   Вишенка рассказывает все своему новому знакомому, она ничего не скрывает, ни того, каким образом жила в Немуре, ни поведение Шатулье относительно ее, ни о гостеприимстве, оказанном ей Сабреташу, ни о сцене на сеновале и ее последствиях.

   - Бедняжка, - говорит Гастон, - делайте же добро, будьте гостеприимны для того, чтобы потом... Люди, верующие в судьбу, скажут вам, что так и должно было случиться. Но вот обед подан, сядемте за стол, еда не мешает разговору, по крайней мере, я из числа тех людей, которые не могут одни обедать. Вообще я нахожу, что только тогда испытываешь полное удовольствие, когда есть с кем его разделить.

   - Боже мой, как все это вкусно, как хорошо готовят в Париже.

   - Вы находите все это вкусным, очень рад.

   - Еще бы, я не узнаю все эти кушанья, вероятно, это все такие вещи, которых не бывало у Шатулье.

   - Может быть, главное, чтобы вам нравилось, а вино, как вы находите?

   - Я в нем ничего не понимаю, но оно вкусное.

   - Это вольнэй, а теперь попробуем шампанское. Итак, мой милый друг, вы не знаете ваших родных?

   - Увы, нет!

   - Понимаю, что у вас это вызывает вздох, однако вы не одна будете в таком положении в Париже.

   - Как вы думаете, могу я отыскать своих родителей?

   - Если говорить вам откровенно, я сомневаюсь. Надо бы для этого стечения особенных обстоятельств. Это так странно, и потом кто же может ручаться за то, что ваши родители в Париже, может быть, они живут теперь в России, в Германии, в Англии!.. Однако ничего нет невозможного и с вашим медальоном... Ах! Покажите же мне тот драгоценный медальон.

   Вишенка расстегивает верхние пуговицы своего платья, приподнимает платок и показывает медальон, который всегда носит на груди.

   Гастон очень взволнован, но, по всему вероятно, не вид драгоценного медальона приводит его в такой экстаз. Он обвивает рукой стройную талию хорошенькой девушки и, слегка прижимая ее к себе, говорит:

   - О да, да вы будете счастливы, я этого хочу!

   - В самом деле, вы думаете, что это поможет мне отыскать моих родных?

   - Не знаю, в чем это вам поможет, но вы так милы, Вишенка, я хочу заменить всех: отца, мать, братьев.

   И в доказательство своего пламенного желанья заменить ей семью молодой человек принимается ее целовать.

   Молодая девушка, пораженная поцелуями, которыми осыпает ее молодой человек, с трудом выбивается из его объятий и отодвигается на другой конец дивана и шепчет в негодовании:

   - Как гадко то, что вы делаете, а что вы мне обещали.

   - Вы правы! - восклицает Гастон, вставая в свою очередь, и начинает ходить по комнате. - Гадко, недостойно честного человека. Я даю вам слово быть благоразумным, но ведь тут есть и ваша вина, показывая ваш медальон, вы мне открыли такие прелести, от которых бы сам Соломон с ума сошел. Этот мудрый царь, у которого было триста жен и вдвое больше наложниц. О! это было хорошее время, как приятно быть мудрецом и при этом пользоваться всеми правами Соломона. Но перестаньте, не бойтесь, очаровательный ребенок... Садитесь на свое прежнее место, не показывайте мне медальона... Мы еще не кончили наш обед. Я хочу, чтобы вы были моей по любви, по собственному желанию, когда вы меня лучше узнаете.

   Молодые люди заняли свои прежние места, у Вишенки опять явилось доверие к Гастону, в его голосе слышится так много искренности, что она невольно успокоилась. Сейчас можно узнать, насколько молодой человек говорит правду, но стоит взглянуть, на него, чтобы видеть, какую борьбу выдерживает его благоразумье.

   - Побеседуем, - Гастон наливает себе и Вишенке по бокалу шампанского. - Поговорим разумно, как старые друзья. Это останется между нами, скажите, вы очень любите Анжело, который обольстил вас, вы очень огорчены его изменой?

   Молодая девушка подняла на Гастона свои прекрасные кроткие, черные глаза и доверчиво сказала ему:

   - Боже мой, если бы я могла хорошенько допросить свое сердце, то оно мне ответило - нет. Меня вовсе не так сильно огорчает непостоянство Анжело. Однако, когда я уехала с ним, решилась оставить дом, где я выросла, мне казалась тогда, что я его люблю, и думала, что всегда буду любить... Вы, который так хорошо знаете свет и людей, не можете ли вы мне сказать, часто ли это случается, можно ли ошибаться в своих чувствах, может ли существовать такая непродолжительная любовь, или я ошибалась, думая, что люблю того, за которым последовала?

   - То, что с вами случилось, мой друг, самая обыкновенная вещь, особенно для молодых девушек. За ними ухаживают, дают им нежные клятвы, это их пленяет. Они сейчас же начинают воображать, что обожают того, кто им говорит весь этот сладкий вздор. А все, что дальше, зависит от смелости мужчины, и потом удивляются бедные молодые девушки, из-за чего они собой пожертвовали, потому что минутное увлечение очень скоро прошло и не осталось даже тени его. А что, не правда, ли? Я говорю как Катон!.. Превосходное шампанское!.. Вы его не любите?..

   - Напротив, люблю, но мне кажется, что от него у меня голова кружится.

   - Это не беда... Видите, мое милое дитя, известный мыслитель Ля Рош Фуко утверждает, что есть один только род любви, но есть тысяча различных подражаний ему. Понимаете ли вы это?

   - Кажется, что да, итак, то, что я чувствовала к Анжело, это было только подражание.

   - Непременно так. К несчастью, прежде чем узнаешь оригинал, познакомишься со многими подражаниями. Иногда даже и не найдешь оригинал, а тратишь силы сердца и живешь с одними только подражаниями.

   - Но почему же мы можем узнать истинную любовь?

   - Почему мы можем узнать... какие смешные вопросы вы задаете. Ах! Милочка, узнаешь, но... но знаете... в самом деле. Это трудно объяснить...

   - А вы еще никогда, никого не любили?

   - Я, напротив, часто любил, но мне кажется, что это не была истинная любовь. Я никогда, например, не испытывал такого удовольствия, как испытываю теперь, смотря на вас. Почему же вы отворачиваетесь?

   - Вы меня конфузите.

   - Не браните, не бойтесь ничего... чего вы ищите за поясом?

   - Ничего, я только смотрела, не потеряла ли.

   - Что, ваш медальон? Вы сейчас мне его показывали.

   - Нет не медальон, а эту карту.

   - А! Да, ту, которую нашли у вашей кормилицы и на которой была какая-то надпись?

   - Да, я должна ее беречь и, чтобы не потерять, заткнула сегодня ее за пояс...

   - Вы ее потеряли?

   - Нет, я чувствую теперь, что она здесь, но в первую минуту ужасно испугалась.

   - Покажите мне эту карточку, не узнаю ли я, чья там рука, это может навести нас на след ваших родителей.

   - Вы правду говорите... постойте, постойте...

   Вишенка, не подозревая, какая ей угрожает опасность, расстегивает платье и ищет карту за поясом, но скоро теряет терпение. Карта была гораздо дальше запрятана, нежели медальон, и пришлось расстегивать платье, показать еще больше своих прелестей, нежели прежде. Гастон, не будучи в состоянии удержаться, чтобы не помочь Вишенке, кладет свою руку на обнаженную грудь ее, скоро рука проскользнула дальше и дальше. Он теряет рассудок и, почувствовав биение сердца красавицы, все настойчивее и настойчивее ищет, но уже не бубновой дамы, а...

   Молодой человек забыл свое обещание быть благоразумным. Провинившись, жалеет о своем поступке и как будто бы раскаивается, но не совсем, должно быть, искренно, потому что согрешить с Вишенкою было удовольствие, редко случающееся.

   Вишенка, закрыв глаза руками, горько плачет, а Гастон у ног ее умоляет простить его. Она восклицает:

   - Ах, судьба моя, куда меня ведешь?.. Или небо опять меня карает?.. Не должна была я ехать с вами... ни верить вашим обещаниям... Я не знала, что вечно будут меня обманывать!.. Слишком я доверчива! Не нужно было мне говорить об этой бубновой даме, она причина всех бед!

   - Я сгораю от стыда! Обвиняйте меня! - отвечает Гастон, не отнимая рук ее от уст своих. Я нарушил свою клятву! Я хотел только любить и уважать вас, но красота и прелестные ваши формы соблазнили меня, я не устоял и невольно согрешил! Простите меня! Я окружу вас всем, что только пожелаете, и постараюсь сделать вас счастливой. Верьте, что никогда вас не покину! Любя и уважая вас, постараюсь снискать взаимность.

   Часто говорят, что веришь тому и достигнешь того, чего желаешь, но я не совсем это мнение разделяю, чаще желания наши не сбываются.

   Вишенка верила обещаниям Гастона, который клялся в чистоте своих намерений, и надеялась на него, что же ей оставалось делать.

   - Завтра же, милая моя, я тебе найму хорошую квартиру, щегольски ее меблирую, поищу прислугу и дам все удобства жизни.

   - Мне прислуга не нужна, я привыкла сама все делать.

   - Но я хочу, чтобы у тебя была прислуга.

   - Маленькую комнату, постель, стол и два стула, вот и все, что мне нужно. Я умею немного шить, немного вышивать, но постараюсь выучиться лучше. Поищу работу.

   Гастон смеется и, целуя Вишенку, восклицает:

   - Что ты рассказываешь о маленькой квартире и работе. О, нет, нет, тебе не нужно будет никакого занятия. Предоставь мне заботится о твоем будущем. Я богат, милая моя, я хочу, чтобы жизнь твоя была полна любви и удовольствия, чтобы твои наряды были восхитительны, чтобы все твои желания исполнялись. Для твоей красоты ничего не нужно, но я буду очень счастлив, если ты затмишь всех парижских красавиц. Теперь подумаем, что делать нам сегодня. Уже поздно, десять часов, квартиру нанять сейчас нельзя. Я бы свез тебя к себе, но у меня могут быть гости.

   - Как, так поздно гости?!.

   - В Париже съезжаются обыкновенно очень поздно. Я думаю, что вот как надо нам устроить: ты возьмешь извозчика и поедешь в меблированные комнаты и там переночуешь. Вот тебе деньги, и положи их в карман, до завтра будет довольно, а завтра приходи ко мне, я буду ждать в двенадцать часов и поедем искать квартиру вместе. Возьми мою карточку, на ней написан мой адрес. Спрячь ее. Так как ты Парижа не знаешь, то бери коляску и поезжай по этому адресу. Ну что ж, хорошо? Согласна ты?

   - Да, господин Брумиер, я сделаю все, что вы сказали.

   - Господин, еще будешь звать меня господином, впрочем, наше знакомство было так внезапно, поведение мое так недостойно... Вы простите меня, но я уверен, что когда убедитесь, как я вас люблю, тогда будете звать меня Гастоном.

   - Да, хорошо, господин Гастон.

   Молодой человек, видя, что уже поздно, зовет гарсона, расплачивается, велит позвать извозчика, нежно целует Вишенку, вскакивает в свою коляску в то время, когда гарсон подсаживает Вишенку на нанятого извозчика. Она говорит извозчику:

   - В постоялый двор... в гостиницу... куда хотите, мне все равно!

  

   Извозчик тронулся.

   Вишенка находится в странном состоянии, как в чаду. Вино ли этому причиною, или последнее приглашение - неизвестно, но верно только то, что она как ошеломленная и не понимает, наяву ли это все было или нет. Вдруг она, что-то вспоминает, озирается кругом и восклицает:

   - Ах, боже мой! Где мои вещи, где узел!

   Но скоро припоминает, что узел ее остался в коляске Гастона, и успокаивается, зная, что завтра он ей отдаст. В узле было одно платье, одна юбка, четыре сорочки, чулки и три платка, но это все ее имущество, и в другое время она была бы в отчаянии потерять его. В эту же минуту она еще помнила обещания Гастона, насчет щегольской квартиры и всех удобств жизни и потому не считала важным, если бы узел и совсем пропал. Притом же у нее было довольно денег, чтоб купить все новое. Гастон всунул ей в карман сорок франков, говоря, что этого хватит до завтра.

   "Разве в Париже проживают в один день сорок франков? О, не может быть, надо быть очень богатым, чтобы здесь жить".

   Между тем коляска останавливается. Вишенка думала, что подъехали к гостинице, но извозчик, не отворяя дверцы в коляске, оставаясь на козлах и нагнувшись, пьяным и охрипшим голосом, едва ворочая языком, спросил:

   - Ну, куда же мы едем? Еду, еду и не знаю куда. Пожалуй, всю ночь вас прокатаешь.

   Вишенка видит, что извозчик пьян, испугавшись, поспешно отвечает:

   - Я вам сказала везти меня на постоялый двор.

   - На постоялый двор? Что вы под этим понимаете. Разве есть в Париже постоялые дворы?

   - Так везите в меблированные комнаты, если там лучше.

   - Это другое дело... меблированные комнаты... их тут много... а то сказали постоялый двор... я вас и не понял. Давно бы сказали, что в гостиницу...

   - Да я вам это говорила.

   - Неправда, я не пьян... и, по крайней мере, не настолько, что бы не слышать, что говорят. Стало быть, мы говорили о том, чтобы ехать в гостиницу?.. Хорошо... слушаюсь... да в какую? Их ведь бездна здесь. Может быть, хотите в гостиницу князей или послов... или послов? Но вам в последнюю незачем, вы, может, женщина, кого я везу?

   - Да вы видите, что женщина. Везите в какую-нибудь гостиницу, мне все равно.

   - Вот новость... а мне какое дело. Выбирайте сами.

   - Я бы желала гостиницу недорогую.

   - А-а, понимаю, в мещанскую. Мы ее найдем в квартале Маре. Мне это будет по дороге домой. Хотите туда ехать?

   - Хорошо, я вам говорила куда-нибудь.

   - Вы говорили, говорили, а я и не знаю, что вы говорили. Ну, вы, гей пошел...

   Коляска помчалась, Вишенка беспокоится. Вид пьяного извозчика ее пугает, а тот как нарочно постоянно бьет лошадей и гонит что есть сил. Несколько раз они чуть не столкнулись с омнибусами и с обозами.

   "Он, должно быть, меня опрокинет, какое-нибудь несчастье со мною наверно будет. Он не рассмотрит высокие гостиницы при такой скорой езде".

   Но скоро опять коляска останавливается. Вишенка вздохнула свободнее, она думала, что конец этой пытке. Но не тут-то было: извозчик нагибается и кричит:

   - Да что же это!.. Надоело наконец. Нигде не вижу гостиницы... вижу только разные лавки и те уже запирают. Хотите, я зайду в винный погреб, что на углу, выпью рюмочку и спрошу, где гостиница?

   - О! Нет, пожалуйста, не ходите туда. Везите меня потише, лучше рассмотрите вывески.

   - Вы жалуетесь, вам кажется, что везу слишком скоро. Знаете, лошадки хотят на покой, они поработали порядком, да и я также... черт возьми, не думаете ли, что я целую ночь вас буду катать? Ну, ну, гей, гей, но, но, мои лошаденки.

   Извозчик был пьяный, задорный. Вместо того чтобы ехать тише, он едет еще скорее, и коляска летит... как ветер, Вишенка от страха дрожит. Вдруг ужасный толчок, и ее отбрасывает на другую сторону коляски. Крик раздается и проклятие. Извозчик наехал на экипаж, который разъезжает только ночью. Начинается брань. Вишенке показалось, что ее убивают, но скоро узнает, что коляска зацепилась и больше нечего, и брань, и проклятие продолжаются и переходят в ожесточенную драку между кучерами. Вишенка в ужасе, не знает, что делать, но, видя, что и ей может угрожать опасность, отворяет дверцы коляски, выпрыгивает на мостовую и бежит, сколько хватить сил, до тех пор, пока не потерялись у ней из виду бранившиеся кучера и пока не начала задыхаться от усталости; она остановилась на минуту, осмотрелась кругом, начала прислушиваться... ненарушимая тишина царствовала везде. Прохожих не видно, думая, что очень поздно и гостиницы будут заперты, она решительно растерялась. Ободряет ее только то, что улица, на которую она попала, была хорошо освещена газом, а потому и не так страшно ночью одной остаться в таком положении. Вишенка продолжает идти в ожидании, что найдутся незапертые лавки и там можно будет узнать обо всем. Взошла на какую-то широкую улицу и, проходя мимо большого дома, увидела, что входная дверь широко отворена и лестница освещена, но никого здесь не было, как вдруг нахальным образом ее кто-то спрашивает:

   - Что, малютка, потеряла своего друга? Уверяю тебя, что он не у нас, он, должно быть, как и все мужчины, наслаждается по ночам, но только не трюфелями, - сказала из-за крыльца какая-то женщина.

   Вишенка посмотрела на нее с удивлением. Женщина была очень разряжена, и притом грудь и плечи у нее были так низко открыты, что почти все наружу. "В Париже, должно быть, такая мода". Присмотревшись, Вишенка увидела, что это молодая женщина довольно хороша собой, но с каким-то диким и дерзко смелым выражением лица.

   - Что ты меня так осматриваешь, не хочешь ли, я повернусь задом, что бы ты все увидела?

   - Извините меня, сударыня, - сказала Вишенка, вспомнив свое исключительное положение, - я вам буду очень обязана, если вы мне дадите совет, где мне найти ночлег, или укажете какую-нибудь гостиницу.

   Выслушав Вишенку, женщина та стала внимательно ее осматривать:

   - Вы не знаете, куда пойти ночевать? Вас, верно, хозяева только вечером рассчитали?

   - У меня нет хозяев, я свободна и могу делать, что хочу.

   - Откуда вы?

   - Я приехала из Севра, где пробыла некоторое время, но перед тем много путешествовала.

   - Вот как... а в Париж вы только сегодня приехали?

   - Да, я здесь обедала с одной особой, с которой опять увижусь, но пока мне нужно отыскать гостиницу.

   Вишенка рассказала свое нынешнее приключение, как она попала на эту улицу.

   - Вот смешная история. Так вам нужен ночлег? Вы его можете найти у нас.

   - Я вас очень благодарно, сударыня, и очень рада вашему предложению. Теперь это, видно, меблированные комнаты, где можно переночевать?

   - Да, тут гости ночуют и почти только то и делают, что ночуют.

   - Как я счастлива, что встретилась с вами. Однако я не вижу здесь вывески?

   - В Париже на наших домах вывесок не бывает. Хорошее вино, говорят, узнается и без ярлыка. Ну, пойдемте, я вас представлю содержательнице... этих меблированных комнат.

   - Пойдемте.

  

   Она повела ее по лестнице, очень дурно освещенной, на которой было много грязных следов, и вообще как лестница, так и коридор представляли вид мрачный и указывали, что здесь мало заботятся об опрятности. Вишенка удивлялась этой нечистоплотности, но все же была рада, что не придется ей ночевать под открытым небом. Однако подумала, что в Париже гостиницы могли быть чище.

   Войдя на первый этаж, она прошла темную комнату и затем вошла в довольно большой и хорошо освещенный зал, где было много женщин. Вишенка изумлена зрелищем, которое ей представилось. В большом кресле сидела толстая пожилая женщина, казавшаяся тут главным лицом, прочие женщины были молодые, разряженные и с таким видом, как та, которую Вишенка встретила у крыльца. Некоторые между этими женщинами были даже красивые, но все они нарумянены и набелены, с синяками под глазами. Одни сидели на полу, другие прохаживались особенной развязной походкой, третьи разваливались на диванах, а третьи лежали животом вниз на старом ковре. Когда Вишенка вошла, то глаза всех на нее устремились, а полная и пожилая женщина грубым и охриплым голосом спросила:

   - Кого ты нам привела, Беренис?

   - Это приезжая, сегодня первый раз в Париже. Она искала ночлега за деньги в приличных и хорошо меблированных комнатах. Вот я ее и привела сюда, а вы делайте, как знаете.

   Беренис сопровождала свои слова какой-то мимикой, невидной для Вишенки, стоявшей впереди ее, но понятной для всех присутствующих. Высокая блондинка расхохоталась и сказала:

   - А-а! Ха-ха-ха, наш дом - приличные меблированные комнаты! Вот глупость-то.

   Пожилая женщина воздержала этот хохот гневным и громким голосом, от которого даже окна задрожали, она закричала:

   - Молчать!.. Ралез... попробуйте еще похохотать... что тут смешного, разве мой дом нельзя назвать приличным? Разве я не оплачивала разных повинностей? Дуры вы такие!.. Садитесь, барышня. Эй, вы не раскладывайтесь, как на рынке, а подайте стул... ну, ну, живее...

   Одни стали приличнее себя держать, а другие бросились за стулом. Большая часть их окружила Вишенку и стали к ней присматриваться.

   Вишенка чувствовала очень неловко, ею овладел какой-то страх, в котором она не могла дать себе отчета.

   Полная женщина старается успокоить ее своей вежливостью, даже придать мягкость своему голосу.

   - Вы недавно в Париже и не здешняя жительница?

   - Нет, сударыня, я из деревни близ Немура, - отвечает Вишенка.

   - А-а! Из Немура, откуда чернослив, - восклицает, почесываясь, милая брюнетка.

   - Какая ты глупая, Памела, чернослив привозят из Тура... ах ты еще хвастаешься своей географией, лучше почесывай свои бока, а то блохи тебя закусают. Вы прежде никогда не бывали в Париже?

   - Нет, никогда.

   - К кому же вы приехали? К родителям? К родственникам? Или, может быть, искать какую-нибудь должность?

   - Нет, я родных тут не имею и должности не ищу.

   - Так вы получаете доходы из имения. Поздравляю вас и завидую вам. Когда соберу немного денег, то устрою огород, буду сажать капусту и, получая доход, не останусь здесь, оставлю этот промысел.

   - Я никаких доходов не получаю.

   - Неужели! Стало быть, все ваше состояние только то, что на вас? Это в Париже опасно, с этим далеко не доедешь. - Она обратилась к остальным:

   - Чего вы опять захохотали? Что же с нами поделаешь... все молодежь, только и думают, как бы поиграть. Памела, когда перестанешь чесаться?

   - Сейчас, заели меня.

   - Тише, прошу быть приличнее, а то ужина не получите.

   Вишенка посматривает на всех женщин, которые теперь уже немного вежливее, и спрашивает у полной дамы:

   - Вы, сударыня, содержательница этого пансиона?

   - Именно так, моя милая, я содержу мещанский пансион и общий стол, вы как раз вовремя явились, мы сейчас будем ужинать... а что, Мино пришел?

   - Нет еще.

   - Я не хочу ожидать его каждый вечер, у меня должно идти как по ниточке, если через пять минут не придет, то садимся ужинать. Опять проиграется в пух и прах, он уж верно, где-нибудь играет.

   - Сударыня, прикажите дать мне комнату, а на ужин я вам очень благодарна, мне есть не хочется, - сказала Вишенка.

   - Вам неугодно ужинать, извольте, мы вам отведем комнату, только прошу заплатить пять франков, мы дешевле не берем, а иногда даже дороже.

   Вишенка достала из кармана сто су и передала полной женщине. Та, взяв их, позвала:

   - Эй! Жолиса, поди сюда.

   У дверей зала появилась грязная и обрюзглая служанка.

   - Ужин готов, - сообщила она.

   - Хорошо, мы, дожидаемся еще Мино. Пусть твое кушанье постоит, а сама оправь постель для барышни, в той комнате, которая на четвертом этаже и которую никто не хочет занимать. Ну, ну, живей поворачивайся.

   - Там простыней нет.

   - Сходи за ними и приготовь все.

   - Иду.

   Служанка ушла, а полная женщина сказала Вишенке:

   - Сейчас будет все готово. Но почему же вы не хотите с нами поужинать? Я с вас за это ничего не возьму, я вас приглашаю.

   - Я поздно и очень хорошо пообедала в Пале-Рояле.

   - Вы обедали в Пале-Рояле, в ресторане?

   - Да, сударыня.

   - Одни.

   - О! Нет, с молодым человеком, который меня привез из Сен-Клу в коляске и к которому я должна идти завтра в двенадцать часов.

   Все девицы начинают смеяться, а пожилая женщина качает головой и говорит:

   - Ну! Ну! Ну! Вы долго нам об этом не говорите... это, может быть, ваш возлюбленный привез в Париж и будет вас содержать?

   Вишенка осушает глаза и ничего не говорит, а полная женщина продолжает:

   - А господи! Тут нет ничего дурного, я не думаю читать вам наставления за это... мы не щепетильны в этих безделицах. Где же живет этот господин? Если вы не знаете Парижа, то будьте осторожны, заблудиться можно.

   - У меня есть адрес его, я завтра возьму коляску и поеду к нему.

   - Хорошо сделаете, а сами найдете? А как вас зовут?

   - Вишенка.

   - Вишенка, и только?

   Некоторые начинают смеяться и восклицают:

   - Какое знатное имя, это имя торговки фруктами!

   - Уж я бы лучше согласилась, чтобы меня звали печеное яблоко.

   - Уж конечно, тебе больше, кстати, это имя идет.

   - Вы глупы: Вишенка такое же имя, как и всякое.

   Девицы опять хохочут, а потом обращаются к полной женщине:

   - Нам есть хочется, прикажите, пожалуйста, подавать ужин.

   - Еще минутку подождем этого негодяя Мино, а вот, кстати, это, верно, он. Да вот и Гриньдон.

   Маленькая собачка, виляя хвостом, вбежала в комнату, стала ко всем ласкаться и, вскочив на колени хозяйки, принялась лизать ее руки, щеки и даже рот. Наконец она надоела своими ласками, что та ее сгоняет, приговаривая:

   - Довольно, довольно, Гриньдон, ты рад, что вернулся, ты больше, кажется, ко мне привязан, чем к твоему хозяину. А-а, вот и он идет!

   В комнату вошел немолодой мужчина лет сорока пяти, но сохранивший подвижность и стройность молодого человека: он хорошо сложен, заметно, что когда-то был и недурен, но видно, что пожил в своей жизни, и потому надо долго в него всматриваться, чтобы отыскать следы прежней красоты. У него тусклые глубоко сидящие глаза, выдающиеся скулы, морщины на лице, впавшие щеки по причине недостатка зубов, нос обвислый и синий, резко выделяющийся на мертво-бледном лице. Из осанки его видно, что он был когда-то львом и теперь пришел в то положение, о котором лучше помолчать. По платью его, которое хотя хорошо на нем сидит, но теперь уже сильно поношенное и с пятнами, по манерам, по размашистой манере, с которой он надевает свою сильно потертую шляпу, наконец по ловкости и особенному шику, с которым владеет своею тросточкою, видно, что время его миновало и кроме страшной пустоты, нахальной смелости и дерзости ничего у него не осталось. Развалившись широко на диване и заложив ногу на ногу, наш истощенный франт, именующийся господин Мино, восклицает:

   - Я устал до изнеможения! Вообразите, я провожал Дежониру от ворот Сен-Мартен до дому, каково удовольствие.

   - А с какой стати берешь на себя этот труд? Что ты за провожатый для Дежониры? Разве для того я тебя содержу, а?

   - Черт возьми, моя милая, так следовало, я обязан был, не удивляйся моей рыцарской вежливости, вот как это было: проходя мимо ворот Сен-Мартен, вижу, впереди идет Дежонира, а за ней какой-то сверхштатный франт, в старом пальто и без перчаток, явно преследовавший ее. Я, прибавив шагу, слышу его предложения Дежонире, она их не принимает, и он даже не зовет извозчика для нее, а пешочком изволит забавляться. Меня вывело это из терпения, подхожу к ней, она меня сразу узнала и с удовольствием повисла на моей руке. Франт этот не оставляет нас; начинает говорить мне дерзости; доискивается, как будто прав каких-то в отношении Дежониры; разговор мой с ним идет все крупнее и крупнее, наконец он делает мне вызов и предлагает место и секундантов. Я, конечно, насмехаясь над ним, сказал, что принимаю вызов и как он, так и его секундант могут явиться с каким угодно оружием, но я кроме хлыста ничего не возьму и им постараюсь их разогнать, - испугался мой франт и дай бог ноги бежать.

   - Однако у тебя какой-то шрам на лбу заметен.

   - Верно, своей палкой неосторожно задел, когда поднял ее на этого господина.

   - Ты вернулся пешком?

   - Конечно.

   - Кажется, Дежонира могла бы за твои услуги нанять коляску?

   - У нее денег нет.

   - У тебя зато были, разве ты проел все сто су?

   - Нет, я их проиграл, да еще ходил покурить.

   - Все ты тратишь напрасно.

   - Как я голоден, черт возьми! Это ужасно! Сделаю надлежащую честь вашему ужину. А-а, ба, что я вижу! Новенькая? Какие у нее глазки, какая осанка! Поди сюда, милочка, дай на тебя посмотреть. - С этими словами обратился Мино к Вишенке.

   Молодая девушка смотрела на него с удивлением, но не пошевельнулась даже. Хозяйка при последних словах Мино делала ему разные знаки, но он не понимал их, наконец она закричала:

   - Мино, закрой свой рот, ты болтаешь как попугай! Эта барышня искала меблированную комнату. Беренис ее встретила и привела ко мне.

   Я требую, чтоб с ней обращались с должным уважением.

   - Отлично, мамаша! Я со всею вежливостью рассыплюсь у ног этой барышни.

   - Она в ней не нуждается, сбереги ее лучше для меня.

   - А можно узнать имя этой прелестной девицы?

   - Будешь подбирать еще сладкие названия! Барышню зовут Вишенка, доволен ли ты?

   - Лучше бы назвали ее амурчиком.

   - Зададут тебе, старый волокита, амурчика! Погоди...

   - Что за чутье у этого Гриньдана, как он увивается около красавицы...

   - Гриньдан хвостом выражает к ней свое расположение, - смеется Ралез.

   - Видно, что я его дрессировал. Мне бы сделаться учителем собак.

   - Что это, барышня, вы немы? Я еще не слышал вашего голоса, но надеюсь, что за ужином его услышу, - близко наклоняся к Вишенке, произнес Мино.

   - Я не буду ужинать, - ответила она, смущенная обращением с ней Мино.

   - Как, вы не ужинаете?! Это очень мило! В каком бы положении вы ни находились, а все же ужинать необходимо. Вот я, например, по крайней мере двадцать раз был на дуэли и не менее тридцати наглецов отправил на тот свет.

   - Стало быть, по полтора наглеца пришлось на всякую дуэль, - шепчет Радез.

   - Не возражать на малые неточности в рассказе! - кричит Мано. - Знаете ли, барышня, я никогда не ужинаю с таким удовольствием, как накануне вызова, можете спросить у госпожи Ганкрет, вашей почтенной хозяйки, она видала меня за едой.

   - О! Да, за едой тебе равных нет! - восклицает Ганкрет. - Пошел вон, Гриньдан, не надоедай барышне, она, может быть, собак не любит.

   - Я люблю всех животных, - отвечает Вишенка, лаская собаку.

   - Это очень похвально! - поворачиваясь на каблуках, восклицает Мино. - У меня же страшное желание кого-нибудь потормошить.

   - Комната для барышни готова! - кричит появившаяся в дверях служанка.

   - Хорошо, Жолиса, сейчас ее проводишь.

   Вишенка встала и хотела удалиться, но Мино, схватив ее за талию, удерживает и говорит:

   - Что за вздор, поужинайте с нами. Не может же эта малютка голодная лечь спать. Я усажу ее около себя, буду ее угощать, и она не откажется скушать бисквит с вином.

   - Довольно! - кричит госпожа Танкрет и толкает Мино так сильно, что он чуть не опрокидывает несколько "пансионерок", стоявших подле него. - Барышня требует отдыха. Спокойной ночи, идите к себе наверх и спите до завтра сколько угодно.... вам даже в постель завтрак принесут.

   - Эта девушка может нам прекрасный доход принести... она свежа, мила, кокетлива... ты большой промах сделаешь, если выпустишь ее из своих рук.

   - Какой ты, простофиля... думаешь, что я нуждаюсь в твоих советах. Видел ты что это?

   Хозяйка показывает карточку Гастона, которую выронила Вишенка, доставая из кармана деньги.

   - Что это, адрес, что ли?

   - Да, адрес ее обольстителя, который привез ее в Париж, и она собирается к нему завтра. Но, дудки, этому не бывать. Адрес потерян, она его не найдет. А для того, чтобы кто-нибудь, прочитав, не проболтался, я карточку сожгу.

   Она подходит к свече и сжигает карточку Гастона.

   - Теперь пойдемте ужинать.

   - Пойдемте, пора, пора! - восклицают несколько голосов.

   Гриньдан идет вперед, за ним Мино под руку с госпожою Танкрет, которая от жиру еле двигает ноги, а за ними все воспитанницы этого прекрасного "пансиона".

  

   Служанка Жолиса ввела Вишенку в комнату, хуже которой трудно было представить. В ней лишь постель с ситцевыми занавесками и только самая необходимая мебель. Но для нашей путешественницы ничего больше не требуется. Она так устала, так изнемогла, что с нетерпением ждет отдыха. Служанка, поставив свечу на камин, обратилась к ней:

   - Вот вам я приготовила все как следует и даже две простыни положила. Надеюсь, что вы вознаградите мои труды.

   - Да, непременно, завтра, уходя отсюда, я вас не забуду.

   - Завтра... уходя отсюда... что-то сомнительно, но это не мое дело, - проворчала Жолиса.

   - Что вы говорите?

   - Ничего, ничего. А что, сварить вам завтра кофе на молоке?

   - Пожалуйста, сварите.

   - Тут в стене колокольчик, когда проснетесь, то позвоните. Покойной ночи.

   Служанка уходит. Вишенка, осматривая свою комнату, находит, что в ней все очень грязно и что мебель ободрана. Удивляется, как могут быть в Париже такие гостиницы. Ей почему-то становится страшно. Она думает: "Какие ужасные эти все женщины, какой у них вид странный. Как все тут странно и как-то неприятно. Но я завтра же отправлюсь к Гастону. Какое неожиданное мое знакомство с ним... мне кажется, что он меня любит". Подумав так, она засыпает и, хотя усталость и изнеможение скоро ей глазки закрыли, но не надолго, она часто просыпается. Сны ее беспокоят.

   Проснувшись утром, она с радостью встретила лучи солнца, в доме еще тихо. Но вскоре послышались чьи-то шаги.

   Вишенка звонит. Жолиса, входя к ней, ворчит:

   - Черт возьми, все еще спят, а она уже встала. У нас так рано не встают... работа уж очень поздняя...

   - Потрудитесь принести мне завтрак.

   - Завтрак? - удивляется Жониса. - Еще только восемь часов, я даже за молоком еще не ходила. У нас спят.

   - Разве в Париже так поздно встают?

   - Смотря по тому... у нас торговля так рано не начинается. Здесь завтракают тогда, когда прикажет хозяйка.

   "Какая странная гостиница. Не так было в гостинице "Безрогий олень", там хозяева всегда были готовы к услугам гостей".

   Вишенка начинает одеваться, потом подходит к окну, открывает его. Так как ее комната очень высоко, то улицы из окон не видно, а виден только противоположный дом, несколько окон которого приходятся как раз против окна Вишенки. Там у окна появился мужчина средних лет, он еще, как видно, только встал с постели и был не одет, в одной рубашке. Открыв окно, он осматривает небо, чтобы узнать, какова погода, потом, посмотрев в окно Вишенки и увидев в нем хорошенькую девицу, начинает посылать ей воздушные поцелуи, делает разные гримасы, мимикой что-то хочет выразить, наконец, начинает танцевать канкан, в котором, делая разные пируэты, между прочим забрасывает в виде плаща свое единственное платье-рубашку на плечо. Вишенка, увидев все это, поспешно закрывает окно.

   "Неужели в Париже так странно приветствуют своих соседей?" И, размышляя о смелых и дерзких манерах этого господина, она еще не оправилась от удивления, когда вошла с завтраком Жониса.

   - Вот вам и завтрак. Хозяйка просит, чтобы вы, позавтракав, пришли к ней. Она еще в постели, но