Коллинз Уилки - Армадэль. Том 2

эн, все смотря на письмо и думая о руке, написавшей его.

   - Может объяснить? Любезный сэр, она непременно, объяснит! Я отдаю ей справедливость: я уверен, что она докажет вам что угодно, так что не к чему будет и при-драться с начала до конца.

   Последний ответ отвлек внимание Аллэна от письма. Безжалостный здравый смысл юриста не давал ему пощады,

   - Если вы опять увидитесь с этой женщиной, сэр,- продолжал Педгифт,- вы сделаете самый опрометчивый и сумасбродный поступок, о каком только случалось мне слышать за всю мою продолжительную службу. Она может иметь только одну цель: придя сюда, воспользоваться вашей слабостью к ней. Никто не может сказать, до какого ошибочного шага может она довести вас, если вы представите ей возможность. Вы сами сознаетесь, что любили ее. Ваше увлечение ею было предметом всеобщего внимания. Если вы не доставили ей возможности сделаться миссис Армадэль, но зато вы сделали все, что могло дать ей эту возможность! Теперь, зная все это, вы намереваетесь видеться с нею и позволить ей воздействовать на вас с ее дьявольской красотой и с ее дьявольским умом! Вы - один из лучших; женихов в Англии! Вы - добыча всех жадных незамужних женщин в здешних окрестностях: я никогда не слышал ничего подобного, никогда не слышал во всей моей юридической опытности! Если вы решительно желаете поставить себя в опасное положение, мистер Армадэль,- заключил Педгифт-старший, все держа между табакеркой и своим носом щепотку табака,- сюда, в город, на будущей неделе приедет зверинец: пустите же к себе тигрицу, сэр, но не пускайте мисс Гуильт.

   В третий раз Аллэн посмотрел на своего стряпчего, и в третий раз стряпчий твердо выдержал его взгляд.

   - Вы, кажется, имеете очень дурное мнение о мисс Гуильт,- сказал Аллэн.

   - Самое худшее мнение, мистер Армадэль,- холодно ответил Педгифт-старший.- Мы вернемся к этому, когда отошлем посланца этой дамы. Хотите принять мой совет? Откажитесь видеться с нею!

   - Я охотно отказался бы: свидание было бы ужасно тягостно для нас обоих,- сказал Аллэн.- Я охотно отказался бы, если бы знал как.

   - Господи помилуй! Мистер Армадэль, это довольно легко. Не компрометируйте себя письмом. Велите сказать посланному, что ответа не будет.

   Этот простейший способ Аллэн категорически отказался принять.

   - Я не могу и не хочу обращаться с нею так грубо,- сказал он.

   Еще раз упорство Педгифта-старшего дошло до границы, и еще раз этот мудрый человек терпеливо согласился на сделку. Получив обещание своего клиента не видеться с мисс Гуильт, он согласился, чтобы Аллэн скомпрометировал себя письмом - под диктовку юриста. Это письмо было написано по образцу собственного слога Аллэна; оно начиналось и кончалось одною фразой:

   "Мистер Армадэль свидетельствует свое почтение мисс Гуильт и сожалеет, что он не может иметь удовольствия видеть ее в Торп-Эмброзе".

   Аллэн очень уговаривал написать еще одну фразу, объясняющую, что он отказался от просьбы мисс Гуильт только из убеждения, что свидание бесполезно, расстроит их обоих. Но его стряпчий твердо отверг предложенную прибавку к письму.

   - Когда вы говорите "нет" женщине, сэр,- заметил Педгифт-старший,- всегда говорите это одним словом. Ьсли вы объясняете ей причины, она непременно подумает, что вы намерены сказать "да".

   Вынув маленький бриллиант мудрости из богатого рудника своей юридической опытности, Педгифт-старший передал ответ посланному мисс Гуильт и велел слуге посмотреть, чтобы этот человек, кто бы он ни был, точно вышел из дома. Теперь, сэр,- продолжал стряпчий,- мы вернемся, если вам угодно, к моему мнению о мисс Гуильт. Я боюсь, что оно совсем не совпадает с вашим. Вы считаете ее предметом сострадания - это совершенно естественно в ваши лета, а я думаю, что ее следовало бы заключить в тюрьму - это совершенно естественно в мои лета. Вы сейчас услышите, на каких основаниях я составил мое мнение. Позвольте мне доказать вам, что я говорю серьезно, подвергнув это мнение практическому анализу. Как вы думаете, будет ли мисс Гуильт настаивать на свидании с вами, мистер Армадэль, после ответа, который вы сейчас послали ей?

   - Это совершенно невозможно! - горячо заговорил Аллэн.- Мисс Гуильт леди, и после письма, которое я послал ей, она никогда не пожелает видеться со мной.

   - В этом мы не согласны, сэр! - вскричал Педгифт-старший.- Я говорю, что она не обратит никакого внимания на ваше письмо - вот по какой причине я не соглашался, чтобы вы писали его. Я говорю, что она, по всей вероятности, ждет возвращения своего посланного в вашем парке или около него; я говорю, что она постарается пробраться сюда, прежде чем двадцать четыре часа пронесутся над нашей головой. Вот, сэр,- заявил Педгифт, смотря на свои часы,- теперь только семь часов. Она так смела и так умна, что поймает слугу. Позвольте мне просить вас немедленно отдать ему приказание говорить, что вас дома нет. Вам не следует колебаться, мистер Армадэль. Если вы правы насчет мисс Гуильт - это будет простая формальность. Если я прав - это будет благоразумная предосторожность. Придерживайтесь вашего мнения, сэр,- добавил Педгифт, звоня в колокольчик.- Я придерживаюсь своего.

   Аллэн был настолько раздражен, что готов был отдать приказание, но, когда вошел слуга, воспоминания о прошлом овладели им и слова замерли в горле.

   - Отдайте приказание вы,- сказал он Педгифту и быстро отошел к окну.

   "Ты славный человек! - подумал старший стряпчий, смотря ему вслед и тотчас угадав причины его поступка.- Когти этой чертовки не оцарапают тебя, если только я буду в состоянии избавить тебя от этого".

   Слуга терпеливо ждал приказаний.

   - Если мисс Гуильт придет сюда или сегодня вечером, или в какое бы то ни было время,- сказал Педгифт,- мистера Армадэля дома нет. Подождите! Если она спросит, когда мистер Армадэль вернется, вы не знаете. Подождите! Если она захочет войти и подождать, вы получили приказание никого не впускать и не позволять ожидать, кроме тех, кто заранее условился с мистером Армадэлем. Вот я остановил ее теперь, по крайней мере! - воскликнул старый Педгифт, весело потирая руки, когда слуга вышел из комнаты.- Все приказания отданы, мистер Армадэль. Мы можем продолжать наш разговор. Аллэн отошел от окна.

   - Этот разговор не весьма приятен,- сказал он.- Пожалуйста, не обижайтесь, но я желал бы поскорее его закончить.

   - Мы окончим его так скоро, как только возможно, сэр,- ответил Педгифт-старший, все настаивая на своем, как только юристы и женщины могут настаивать, силой пробиваясь понемножку все ближе и ближе к своей цели.- Вернемся к тому практическому совету, который я предлагал вам, когда слуга вошел с запиской мисс Гуильт. Я повторяю, что вам остался только один способ, мистер Армадэль, выйти из вашего неловкого положения. Вы должны продолжать собирать сведения об этой женщине до конца на тот случай (который я считаю вероятным), что результаты розысков оправдают вас в глазах здешних жителей.

   - Я желал бы, видит Бог, чтобы совсем не вести никаких розысков! - сказал Аллэн.- И ничто не заставит меня, мистер Педгифт, продолжать их.

   - Почему? - спросил стряпчий.

   - Можете ли вы спрашивать,- горячо возразил Аллэн,- после того, что сын ваш сказал вам о том, что мы узнали в Лондоне? Даже если бы я имел менее причин... сожалеть о мисс Гуильт, даже если б это была какая-нибудь другая женщина, неужели вы думаете, что я стал бы собирать секреты бедного обманутого создания, а тем более разглашать их повсюду? Я считал бы себя таким же негодяем, как тот человек, который бросил ее, беспомощную, на свете, если бы я сделал что-нибудь подобное. Я удивляюсь, как вы можете задавать мне этот вопрос, честное слово, я удивляюсь, как вы можете задавать мне этот вопрос!

   - Дайте мне вашу руку, мистер Армадэль! - горячо сказал Педгифт-старший.- Я уважаю вас за то, что вы так рассердились на меня. Пусть в городе говорят что хотят. Вы - джентльмен, сэр, в самом лучшем значении этого слова. Выслушайте, что я вам скажу в свою защиту,- продолжал стряпчий, отпустив руку Аллэна и тотчас переходя от выражения своих чувств к делу.- Предположите, что настоящее положение мисс Гуильт совсем не таково, каким вы его великодушно считаете.

   - Мы не имеем причины этого предполагать,- решительно ответил Аллэн.

   - Таково ваше мнение, сэр? - настаивал Педгифт.- А мое, основанное на том, что известно о поступках мисс Гуильт здесь, и о том, что я увидел сам в мисс Гуильт, состоит в том, что она так же далека, как и я, от той сентиментальной жертвы, какой вы желаете представить ее. Позвольте, мистер Армадэль, вспомните, что я уже подтвердил свое мнение на практике, и подождите отвергать мое мнение сгоряча, пока события покажут вашу правоту. Позвольте мне расставить все пункты, сэр, имейте снисхождение ко мне как к стряпчему, позвольте мне расставить мои пункты. Вы и сын мой люди молодые, и я не отрицаю, что обстоятельства не всегда можно принимать в таком виде, в каком они появляются на поверхности, и я обладаю большим преимуществом в данном случае - годами юридической практики общения с самыми негодными женщинами, которые когда-либо существовали на этом свете.

   Аллэн раскрыл было рот, чтобы возражать, но остановился, не имея надежды произвести на стряпчего хоть малейшее впечатление. Педгифт-старший поклонился, вежливо благодаря своего клиента за молчание, и немедленно воспользовался этой паузой, чтобы продолжать.

   - Все поступки мисс Гуильт показывают мне, что она закоренелая мастерица лгать. Как ей только стала угрожать огласка, огласка чего-нибудь неприятного, в этом нет никакого сомнения, после того что вы узнали в Лондоне,- она извлекла для себя большую пользу из вашего благородного молчания и оставила должность у майора в роли невинной жертвы. Оставив этот дом, что сделала она далее? Она смело осталась в городе, надеясь решить три следующие цели: во-первых, она показала всем, что не боится выдержать новых нападок на ее репутацию; во-вторых, она здесь рядом, чтобы вертеть вами по-своему и сделаться миссис Армадэль, несмотря ни на что, если вы (или я) представим ей этот случай; в-третьих, если у вас (или у меня) хватит благоразумия, чтобы не доверять ей, у нее также хватит благоразумия, чтобы не представить нам возможность следовать за ней в Лондон и выявить ее сообщников. Разве так станет поступать несчастная женщина, которая лишилась своей репутации в минуту слабости и против своей воли была вынуждена прибегнуть к обману, чтобы восстановить эту репутацию?

   - Ваши доказательства искусны,- отвечал Аллэн с заметной неохотой.- Я не могу их опровергнуть, ваши доказательства выстроены очень искусно.

   - Ваш собственный здравый смысл, мистер Армадэль, говорит вам, что я доказываю справедливо,- сказал Педгифт-старший.- Я не беру еще на себя смелость предположить, какие отношения может иметь эта женщина к тем людям в Пимлико, я только уверен, что это не те отношения, какие предполагаете вы. После изложения этих фактов мне остается только добавить мои личные впечатления о мисс Гуильт. Я не стану оскорблять вас, если это будет зависеть от меня, я попытаюсь снова выстроить искусные доказательства. Она пришла ко мне в контору (как я сообщал вам в своем письме), без сомнения, для того, чтобы подружиться с вашим стряпчим, если сможет: она пришла сказать мне с самым великодушным выражением на лице, что она не осуждает вас...

   - Верите ли вы кому-нибудь, мистер Педгифт? - перебил его Аллэн.

   - Иногда, мистер Армадэль,- отвечал Педгифт-старший, нисколько не смутившись.- Я верю так часто, как только может верить юрист. Будем продолжать, сэр. Когда я занимался уголовными делами, мне нередко приходилось выслушивать показания подсудимых женщин в защиту их самих. Какая разница ни была бы между ними, я приметил у тех, которые были особенно злы и неоспоримо виновны, один пункт, в котором они все походили друг на друга. Высокие и низенькие, старые и молодые, красивые и безобразные - все имеют скрытную самоуверенность, которую ничто не может поколебать. В жизни они нисколько не походили друг на друга. Некоторые приходили в негодование, некоторые заливались слезами, некоторые были исполнены набожного упования, а некоторые решались совершить самоубийство в эту же ночь. Но только затроньте слабое место в истории, рассказываемой ими, и конец бешенству, слезам, набожности, отчаянию, и предстанет перед вами настоящая женщина, мобилизовавшая все свои ресурсы с прекрасной маленькой ложью, как раз подходящей к обстоятельствам. Мисс Гуильт была в слезах, сэр, в слезах, которые шли к ней, от которых не краснел ее нос, а я вдруг затронул самое слабое место в ее истории - упал ее патетический носовой платок с прекрасных голубых глаз, и явилась настоящая женщина с премилой маленькой ложью, как раз подходящей к обстоятельствам! Я тут же почувствовал себя двадцатью годами моложе, мистер Армадэль. Уверяю вас, мне представилось, будто я опять в Ньюгзте с записной книжкой в руках и выслушиваю показания в защиту подсудимой.

   - Вам остается теперь сказать, мистер Педгифт,- сердито закричал Аллэн,- что мисс Гуильт была в тюрьме!

   Педгифт-старший спокойно постучал пальцами по своей табакерке и тотчас же ответил:

   - Она, может быть, заслужила наказание попасть в тюрьму, мистер Армадэль, но в тот век, в который мы живем, это именно самая превосходная причина для того, чтобы она никогда не была даже близ места такого рода. Тюрьма в сегодняшнем либеральном обществе для такой очаровательной женщины, как мисс Гуильт! Любезный сэр, если бы она покусилась убить вас или меня и если бы какие-нибудь бесчеловечные судьи или присяжные решили заключить ее в тюрьму, первой задачей современного общества было бы не допустить; а если это невозможно было сделать, то первой задачей было бы выпустить ее из тюрьмы так скоро, как только возможно. Читайте газеты, мистер Армадэль, и вы увидите, что мы живем в самое удобное время для черных овец стада, если только они довольно черны. Я настойчиво уверяю, сэр, что нам досталась самая черная овца из всего стада; я настойчиво уверяю, что вам досталось редкое счастье в этих несчастных розысках выйти на женщину, которой выпала судьба стать предметом такого общественного покровительства. Не соглашайтесь со мною - как хотите, но не составляйте окончательного мнения о мисс Гуильт, пока развитие событий не покажет, какое из этих двух наших совершенно противоположных мнений окажется справедливым; лучшего испытания не может быть. Я согласен с вами, что ни одна благородная женщина не может попытаться пробраться сюда после получения вашего письма, но я не считаю, что мисс Гуильт достойна так называться, и уверен, что она будет стараться пробраться сюда.

   - А я говорю, что не будет! - твердо возразил Аллэн.

   Педгифт-старший откинулся на спинку кресла и улыбнулся. Наступило минутное молчание, и в этот момент раздался звонок. Стряпчий и его клиент, оба с ожиданием, посмотрели по направлению к передней.

   - Нет! - вскричал Аллэн сердитее прежнего.

   - Да! - сказал Педгифт-старший, возражая ему с чрезвычайной вежливостью.

   Они ждали, что будет дальше. Слышно было, как открылась парадная дверь, но комната была слишком далеко от нее для того, чтобы можно было услышать звук голосов. После продолжительной паузы послышался наконец стук запираемой двери. Аллэн быстро вскочил и позвонил в колокольчик. Педгифт-старший сидел очень спокойно и с наслаждением нюхал такую щепотку табаку, какую он еще не доставал в этот вечер.

   - Кто-нибудь приходил ко мне? - спросил Аллэн, когда вошел слуга.

   Слуга взглянул на Педгифта с уважением и ответил:

   - Мисс Гуильт.

   - Я не желаю торжествовать пред вами, сэр,- сказал Педгифт-старший, когда слуга ушел.- Но что вы думаете о мисс Гуильт теперь?

   Аллэн уныло покачал головой.

   - Время для нас очень ценно, мистер Армадэль. После того что случилось, вы все еще не соглашаетесь использовать тот способ, какой я советовал вам?

   - Не могу, мистер Педгифт,- отвечал Аллэн.- Я не могу стать виновником того, что она будет обесславлена здесь: я скорее согласен обесславить себя, как это и есть сейчас.

   - Позвольте мне предложить вам другое, сэр. Извините мою настойчивость. Вы были очень добры ко мне и к моему семейству, и я принимаю в вас личное участие как человек и как стряпчий. Если вы не можете решиться выставить эту женщину в ее настоящем виде, примите обыкновенные предосторожности, чтобы не позволить ей принести вам вред. Хотите поручить мне наблюдать за нею тайно, пока она останется здесь?

   Во второй раз Аллэн отрицательно покачал головой.

   - Это ваше окончательное решение, сэр?

   - Окончательное, мистер Педгифт, но я все-таки признателен вам за совет.

   Педгифт-старший встал с кроткой покорностью судьбе на лице и взял свою шляпу.

   - Всего доброго, сэр,- сказал он и печально направился к двери.

   Аллэн также встал, наивно полагая, что свидание окончено. Люди, хорошо знакомые с дипломатическими секретами его стряпчего, посоветовали бы ему остаться на месте. Настало время для "постскриптума Педгифта", и знаменитая табакерка стряпчего находилась в эту минуту в его правой руке, когда левой он отворял дверь.

   - Всего доброго,- ответил Аллэн.

   Педгифт отворил дверь, остановился, опять закрыл ее, с таинственным видом вернулся, держа щепотку табаку между табакеркой и своим носом и повторяя свою неизменную фразу: "Кстати, мне пришел в голову один план", и спокойно уселся опять на свой стул.

   Аллэн с удивлением также сел на стул, с которого только что поднялся. Стряпчий и клиент снова посмотрели друг на друга, и неоконченный разговор начался опять.

  

   - Я сказал, что мне пришел в голову один план,- сказал Педгифт.

   - Да, вы сказали,- подтвердил Аллэн.

   - Угодно вам выслушать, что это такое, мистер Армадэль?

   - Сделайте одолжение,- сказал Аллэн.

   - Очень рад, сэр! Вот этот план. Я придаю большое значение,- если ничего другого нельзя сделать,- чтобы незаметно присматривать за мисс Гуильт, пока она останется в Торп-Эмброзе. Мне пришло в голову сейчас, у этой двери, мистер Армадэль, что, может быть, вы захотите сделать это для безопасности другой особы, если уж не хотите сделать для себя.

   - Какой другой особы? - спросил Аллэн.

   - Одной молодой девицы, вашей ближайшей соседки, сэр. Назвать мне ее имя по секрету? Мисс Мильрой.

   Аллэн вздрогнул и изменился в лице.

   - Мисс Мильрой! - повторил он.- Неужели она замешана в этом неприятном деле? Надеюсь, что нет, мистер Педгифт, очень надеюсь.

   - Я был сегодня в коттедже, сэр, ради защиты ваших интересов,- продолжал Педгифт.- Вы сейчас услышите, что там случилось, и судите сами. Майор Мильрой очень бесцеремонно высказывал свое мнение о вас, и я счел нужным предостеречь его. С этими тихими, пустоголовыми людьми всегда так бывает: когда они расхорохорятся, упорство их не пробьешь и вспыльчивость их не обуздаешь. Ну, сэр, сегодня утром отправился я в коттедж. Майор и мисс Нили были в гостиной; мисс не была такой хорошенькой, как обыкновенно: мне она показалась бледной, расстроенной, растревоженной. Вдруг этот пустоголовый майор как вскочит (я не оговорился, мистер Армадэль, можно ли считать умным человека, который половину своей жизни занимается изготовлением часов!), вдруг как вскочит пустоголовый майор, да свысока и осматривает меня с презрением с ног до головы. Ха-ха-ха! Пристало ли кому-нибудь с презрением глядеть на меня в мои года? Я поступил как христианин: я ласково кивнул старому часовщику. "Прекрасное утро, майор",- сказал я. "У вас есть какое-нибудь дело ко мне?" - спросил он. "Только одно слово",- ответил я. Мисс Нили, воспитанная, умная девушка, встала и хотела выйти из комнаты. Как же поступил ее смешной отец? Он остановил ее. "Незачем тебе уходить, моя милая, мне не о чем говорить с мистером Педгифтом",- сказал этот старый идиот. И, повернувшись ко мне снова, смотрит на меня свысока. "Вы стряпчий мистера Армадэля? Если вы пришли по делу, касающемуся мистера Армадэля, прошу вас обратиться к моему нотариусу". Его нотариус Дарч, а Дарч хорошо знает меня по делам, могу уверить вас. "Я приехал сюда, майор, конечно, по делу мистера Армадэля,- отвечал я,- но оно не касается вашего нотариуса, по крайней мере, теперь. Я хочу предостеречь вас, чтобы вы сдерживались, высказывая свое мнение о моем клиенте, а если не хотите сделать этого, то будьте осторожны в ваших выражениях публично. Я предупреждаю вас, что придет наша очередь и что информация о мисс Гуильт еще будет предана гласности". Мне показалось, что он рассердился, услышав мое предостережение, и действия майора вполне оправдали мои ожидания. Он высказался чрезвычайно запальчиво - бедное, слабое существо,- говорил очень запальчиво со мною! Я опять поступил как христианин: я ласково кивнул ему головой и пожелал доброго утра. Когда я повернулся, чтобы пожелать и мисс Нили доброго утра, она уже вышла. Вы, кажется, встревожены, мистер Армадэль? - заметил Педгифт, когда Аллэн, охваченный волной воспоминаний, вдруг вскочил со стула и начал ходить взад и вперед по комнате.- Не буду более испытывать вашего терпения, сэр, я прямо приступаю к делу.

   Извините, мистер Педгифт,- сказал Аллэн, возвращаясь к своему стулу и стараясь успокоиться и отвлечься от мыслей о мисс Нили, вызванными стряпчим.

   Я вышел из коттеджа, сэр,- продолжал Педгифт.- Когда я повернул из сада в парк, то встретил у павильона мисс Нили, очевидно поджидавшую меня. "Я хочу поговорить с вами хоть несколько минут, мистер Педгифт,- сказала она.- Уж не думает ли мистер Армадэль, что я замешана в этом деле?" Она была сильно взволнована, в глазах ее были слезы, сэр, такие горькие и непритворные, какие в моей юридической практике не приходилось часто видеть. Я совершенно растерялся, молча подал ей руку, и мы тихо пошли между деревьями. Что сказали бы наши городские сплетники, если бы им довелось гулять в этой стороне! "Любезная мисс Мильрой,- спросил я,- почему же мистер Армадэль может думать, что вы замешаны в этом?"

   - Вы должны были сейчас же сказать ей, что я совсем этого не думаю! - с негодованием воскликнул Аллэн.- Зачем вы заставили ее хоть минуту сомневаться?

   - Потому что я стряпчий, мистер Армадэль,- сухо возразил Педгифт.- Даже в те сентиментальные минуты под деревьями, под руку с хорошенькой девушкой, я не мог забыть своих обязанностей юриста. Пожалуйста, не сокрушайтесь, сэр! Я уладил дело за короткое время. Прежде чем я расстался с мисс Мильрой, я рассказал ей, что вам никогда не приходила в голову подобная мысль.

   - Успокоилась ли она? - спросил Аллэн.

   - Она была уже в состоянии обойтись без помощи моей руки, сэр,- отвечал старый Педгифт по-прежнему сухо,- и взяла с меня обещание хранить в строгой тайне цель нашего свидания. Она особенно хотела, чтобы вы не узнали об этом. Если вы желаете знать, почему не выполняю своего обещания, я сообщу вам, что ее просьба относилась не к кому другому, как к той особе, которая удостоила вас посещением сейчас,- к мисс Гуильт.

   Аллэн, снова тревожно ходивший по комнате, остановился и вернулся к своему стулу.

   - Это серьезно? - спросил он.

   - Очень серьезно, сэр,- отвечал Педгифт.- Я выдаю тайну мисс Нили ради ее собственных интересов. Вернемся к тому деликатному вопросу, который я задал ей. Она испытывала некоторое затруднение ответить, потому что ответ вынуждал ее рассказать о прощальном свидании с гувернанткой. Вот суть ее рассказа. Они были одни, когда мисс Гуильт прощалась со своею ученицей, и вот ее слова, пересказанные мне мисс Нили. Гувернантка сказала: "Ваша мать не позволила мне проститься с нею. Вы также не хотите?" Ответ мисс Нили был весьма умен для девушки ее лет. "Мы не были друзьями,- сказала она,- и я думаю, что мы обе одинаково рады расстаться друг с другом, но я не собираюсь отказываться проститься с вами". Сказав это, она протянула ей руку. Мисс Гуильт стояла и пристально смотрела на нее, не подавая ей руки, а затем обратилась к ней со словами: "Вы еще не миссис Армадэль"... Спокойно, сэр! Не сердитесь: ничего нет удивительного в том, что женщина, имевшая на вас корыстные виды, приписывала подобные же планы молодой девушке, которая является вашей ближайшей соседкой. Позвольте мне продолжать. Мисс Нили, по ее собственному признанию (и мне кажется совершенно естественно), пришла в чрезвычайное негодование. Она призналась, что ответила: "Бесстыдная тварь, как вы смеете говорить это мне!" Ответ мисс Гуильт прозвучал тихо, холодно, с затаенной угрозой. "До сих пор еще никто не оскорблял меня, мисс Мильрой, без того, чтобы рано или поздно не раскаяться в этом горько,- сказала она.- Вы горько раскаетесь в этом". Гувернантка с минуту молча смотрела на свою ученицу, а потом вышла из комнаты. Мисс Нили, кажется, почувствовала обвинение, брошенное ей относительно вас, гораздо сильнее, чем угрозу мисс Гуильт. Она уже знала, как знали все в доме, что какие-то неизвестные ваши розыски в Лондоне заставили мисс Гуильт добровольно отказаться от своего места. И мисс Нили сделала теперь заключение из слов, сказанных ей, что мисс Гуильт думает, будто она заставила вас пуститься в эти розыски для того, чтобы выиграть самой и унизить свою гувернантку в ваших глазах... Позвольте, сэр, позвольте! Я еще не кончил. Как только мисс Нили пришла в себя, она отправилась наверх поговорить с миссис Мильрой. Гнусное обвинение мисс Гуильт оскорбило ее, и она пошла к матери за разъяснением и советом. Она не получила ни того, ни другого. Миссис Мильрой заявила, что она слишком больна для того, чтобы разговаривать об этом, и до сих пор считает себя слишком больною для того, чтобы об этом говорить. Мисс Нили тогда обратилась к своему отцу. Майор остановил ее, как только ваше имя сорвалось с ее языка. Он объявил, что не хочет слышать о вас ни от кого в своем доме. До сих пор она ничего не знала - не знала, каким образом мисс Гуильт перетолковывает ее поступки, или в какую ложь о ней, может быть, вы могли поверить. В мои лета и в моей профессии я не отличаюсь какой-то мягкостью сердца, но я думаю, мистер Армадэль, что положение мисс пили заслуживает нашего сочувствия.

   - Я все сделаю, чтобы помочь ей! - пылко заявил Аллэн.- Вы не знаете, мистер Педгифт, какую причину имею я...- Он спохватился и в замешательстве повторил свои же слова: - Я сделаю все... все на свете, чтобы помочь ей.

   - Вы действительно так думаете, мистер Армадэль? Извините за мой совет, но вы можете весьма конкретно помочь мисс Нили, если захотите.

   - Как? - спросил Аллэн.- Только скажите мне - как?

   - Уполномочив меня, сэр, защитить ее от мисс Гуильт. Пустив таким образом эту стрелу в своего клиента,

   благоразумный стряпчий подождал, какое действие произведет сказанное, прежде чем продолжать говорить. Лицо Аллэна омрачилось, и он тревожно заерзал на стуле.

   - С вашим сыном трудно иметь дело, мистер Педгифт,- сказал он,- а с вами еще труднее, чем с вашим сыном.

   - Благодарю вас, сэр,- отвечал находчивый Педгифт,- от имени моего сына и от моего за прекрасный комплимент нашей фирме. Если вы непременно желаете помочь мисс Нили,- продолжал он более серьезным тоном,- я подсказал вам способ. Вы ничего не можете сделать, чтобы успокоить ее, более того, что я уже сделал. Как только я уверил мисс, что у вас и в мыслях не было так истолковывать ее поведение, она ушла довольная. Прощальная угроза ее гувернантки, возможно, не осталась у нее в памяти, а я должен твердо сказать вам, мистер Армадэль, что в моей памяти она осталась. Вы знаете мое мнение о мисс Гуильт, видели сами, что мисс Гуильт сделала сегодня, так что мое мнение оказалось верным даже в ваших глазах. Могу я спросить, думаете ли вы после всего случившегося, что эта женщина может ограничиться только пустыми угрозами?

   На этот вопрос Аллэну трудно было отвечать. Упорно отодвигаемый с той позиции, которую он занимал в начале свидания, неопровержимыми фактами, Аллэн в первый раз начал обнаруживать признаки того, что он готов уступить в предлагаемых действиях в отношении мисс Гуильт.

   - Разве нет другого способа защитить мисс Мильрой, кроме того, о котором упомянули вы? - спросил он с беспокойством.

   - Вы думаете, что майор послушает вас, если вы с ним поговорите? - саркастически спросил Педгифт-старший.- Я даже уверен, что он меня не удостоит своим вниманием, или, может быть, вы предпочитаете испугать мисс Нили, сказав ей прямо, что мы оба находим ее в опасности? Или уж не послать ли вам меня к мисс Гуильт уведомить ее, что она отнеслась к своей ученице жестоко и несправедливо? Вы считаете, что женщины расположены слушаться рассудка и так готовы изменить свое мнение друг о друге после убеждений посторонних, особенно когда одна женщина думает, что другая разрушила ее планы на выгодный брак? Тогда посылайте, а обо мне не думайте, мистер Армадэль: я только непромокаемый стряпчий и могу выдержать еще один проливной дождь слез мисс Гуильт.

   - Черт побери, мистер Педгифт! Скажите мне прямо, что вы хотите, чтоб я сделал? - закричал Аллэн, выйдя из себя.

   - Сказать прямо, мистер Армадэль, я хочу, чтобы за поступками мисс Гуильт наблюдали тайно, пока она останется здесь. Я могу найти человека, который будет присматривать за нею деликатно и осторожно. Я согласен даже прекратить через неделю этот безвредный надзор за ней, если не окажется причины продолжать его. Я делаю это предложение, сэр, в интересах мисс Мильрой и жду вашего ответа: да или нет.

   - Не могу ли я немного подумать? - спросил Аллэн, не придумав другого способа добиться отсрочки.

   - Конечно, мистер Армадэль. Но не забывайте, что, пока вы будете думать, мисс Мильрой может пойти гулять в вашем парке одна, не подозревая никакой опасности, и что мисс Гуильт совершенно свободно может воспользоваться этим обстоятельством, если только это будет угодно мисс Гуильт.

   - Делайте как хотите! - с огорчением воскликнул Аллэн.- И ради Бога, не мучьте меня более!

   Народное предубеждение к профессии юриста может опровергать благородство служителей Фемиды во многих вопросах, но эта профессия практически христианская в одном отношении по крайней мере: из всего огромного запаса умных ответов, готовых для клиентов стряпчего, ни один так скоро не слетает с губ, как "кроткий ответ, успокаивающий гнев".

   Педгифт-старший в данной ситуации вскочил на ноги с проворством юноши, но распрощался с благоразумием старости.

   Очень вам благодарен, сэр,- сказал он,- за внимание, которым вы удостоили меня. Поздравляю вас с вашим решением и желаю вам доброго вечера.

   На этот раз знаменательная табакерка не находилась в его руках, когда он отворил дверь, и стряпчий действительно ушел, не возвращаясь для второго постскриптума.

   Голова Аллэна склонилась на грудь, когда он остался один.

   "Если бы поскорее кончилась эта неделя! - думал он с тоскою.- Если бы Мидуинтер вернулся!"

   Когда эти слова сорвались с губ клиента, стряпчий весело садился в свой гиг.

   - Беги скорее, старуха! - закричал Педгифт-старший, дотронувшись до крупа своей быстроногой лошади кончиком бича.- Я никогда не заставлял ждать даму, а сегодня у меня есть дело до особы твоего пола.

  

   Предместье маленького городка Торп-Эмброза со стороны, ближайшей к большому дому, заслуживало славу самого красивого предместья, какое только можно найти в Норфольке. Тут виллы построены и сады посажены в основном с хорошим вкусом: деревья и кустарники в парках в прекрасном состоянии, а вересковая степь, простирающаяся за домами, то возвышается, то понижается живописно с восхитительным разнообразием. Это предместье служит местом вечерних прогулок всех знатных и светских людей и всех красавиц города; и если приезжий поедет кататься и предоставит выбор маршрута кучеру, то тот непременно привезет туда же.

   Предместье на противоположной стороне, то есть на самой дальней от большого дома, вообще (в тысячу восемьсот пятьдесят первом году) вызывало чувство сожаления у всех, кто заботился о репутации города. Тут и природа была непривлекательна, и люди жили бедные, и общественный прогресс, если судить о нем по застройке, давно остановился. По мере удаления от центра города дома становились все меньше и меньше и превращались на лишенном растительности пространстве в жалкие коттеджи. Строители как будто бросили свою работу в самом ее начале на границе предместья. Землевладельцы, поставив столбы на пустырях, давали объявления, что эта земля продается под застройку, и в ожидании покупателей собирали с этой земли жалкую жатву. Вся макулатура из города, видимо, выбрасывалась в этом запущенном месте, и всех капризных детей под надзором неопрятных нянек привозили кричать в это забытое богом место. Если в Торп-Эмброзе кто-то хотел продать старую клячу живодеру, то лошадь непременно оставляли ждать своей участи на поле, по эту сторону города. Ничего путного не росло в этом предместье, повсюду кучи мусора, бродячие псы, роющиеся в них, галки и вороны там и сям на грядах и тощие кошки повсюду на кровлях.

   Солнце садилось, и летние сумерки надвигались на землю. Капризных детей в своих колыбелях увозили няньки; лошадь, предназначенная живодеру, дремала одиноко на поле, вяло шевеля ушами, кошки затихли в своих углах, ожидая наступления ночи. Но одно человеческое существо появилось в этом предместье - мистер Бэшуд. Только один слабый звук нарушал сумеречное молчание - звук тихих шагов мистера Бэшуда.

   Медленно шествуя мимо груд кирпича, возвышавшихся тут и там вдоль дороги, осторожно обходя старое железо и изломанные черепицы, разбросанные на всем его пути, Бэшуд шел из окрестностей города по направлению к одной из недостроенных улиц предместья. Его наружность, очевидно, перед выходом стала предметом особого внимания. Фальшивые зубы были ослепительно белы, парик старательно причесан, на нем был утренний сюртук, видимо обновляемый, сшитый из противно лоснящегося дешевого черного сукна. Он шел торопливо и тревожно оглядываясь вокруг. Дойдя до первого из жалких коттеджей, он внимательно осмотрел улицу, открывшуюся пред ним. Через минуту Бэшуд вздрогнул, дыхание его участилось, дрожа и краснея, он прислонился к стене недостроенного коттеджа. К нему приближалась вдоль улицы какая-то дама.

   Она идет! - прошептал Бэшуд со странным выражением восторга и страха; то бледность, то румянец проступали на его растерянном лице.- Я желал бы быть землею, по которой она ступает, я желал бы быть перчаткой, которая у нее на руке.

   Он с восторгом произнес эти безрассудные слова; он сказал их с юношеским пылом, весь задрожав от волнения.

   Легко и грациозно дама шла по улице, приближаясь все ближе и ближе, и вот мистер Бэшуд убедился, что это мисс Гуильт. Она была одета просто, но со вкусом. Самая дешевая соломенная шляпка с простыми белыми лентами была на голове ее. Недорогое, но безукоризненно сидящее на ней светлое ситцевое платье и узкая мантилья из дешевой шелковой материи, обшитой простой бахромой. Блеск ее прекрасных рыжих волос был особенно заметен в косе, заплетенной короною надо лбом, и в одиноком локоне, спускавшемся на левое плечо; перчатки, плотно обтягивавшие руки, были немаркого коричневого цвета, который сохраняется дольше всех других. Одной рукой она приподнимала платье, обходя нечистоты дороги, в другой держала букет самых дешевых цветов. Она шла, опустив голову, потупив глаза. В походке, во взгляде, в осанке, в каждом движении стройного тела под ситцевым платьем чувствовалась такая женская сила, которая непреодолима для мужчины.

   - Мистер Бэшуд! - громко воскликнула она своим звучным голосом, показывая величайшее удивление.- Вот уж не ожидала найти вас здесь! Я думала, что никто, кроме несчастных жителей, не осмелится прогуливаться в этой части города. Ш-ш! - произнесла она быстро и шепотом.- Вы, вероятно, слышали, что мистер Армадэль распорядился наблюдать за мною. За одним из этих домов скрывается его человек. Мы должны громко говорить о посторонних предметах и сделать вид, будто мы встретились случайно. Спросите меня, чем я занимаюсь теперь. Громко! Сейчас! Вы никогда не увидите меня снова, если не перестанете дрожать и не сделаете то, что я вам говорю!

   Она произнесла эти слова с угрозой, безжалостно пользуясь своею властью над слабым человеком, к которому она обращалась. Бэшуд повиновался ей, голос его дрожал от волнения, а глаза пожирали ее, он испытывал странное состояние ужаса и восторга.

   - Я стараюсь зарабатывать деньги уроками музыки,- сказала она таким голосом, чтобы он дошел до ушей шпиона.- Если вы можете рекомендовать мне учениц, мистер Бэшуд, вы очень обяжете меня. Были вы сегодня в парке? - продолжала она, опять понизив свой голос до шепота.- Был мистер Армадэль около коттеджа? Выходила мисс Мильрой в сад? Нет? Это знаете точно? Смотрите за ними завтра, и послезавтра, и все следующие дни: они непременно встретятся и помирятся, а я должна и хочу это знать... Ш-ш! Спрашивайте меня, почем я даю уроки музыки. Чего вы боитесь? Этот человек следит за мною, а не за вами. Громче, чем вы спрашивали меня, чем я занимаюсь; громче, или я не буду полагаться на вас больше, я обращусь к кому-нибудь другому.

   Бэшуд снова повиновался.

   - Не сердитесь на меня,- прошептал он слабым голосом, когда громко произнес все необходимые слова.- Сердце мое так бьется, вы убьете меня!

   - Бедный старик! - прошептала она, внезапно переменив тон и заговорив с насмешливой нежностью.- Зачем вам иметь сердце в ваши лета? Будьте здесь завтра в это же время и расскажете, что вы видели в парке. Я беру только по пяти шиллингов за урок,- продолжала она более громким голосом.- Конечно, это не много, мистер Бэшуд, ведь я даю такие продолжительные уроки и покупаю всем моим ученицам ноты за полцены.

   Она вдруг опять понизила голос и своим грозным взглядом вновь заставила его повиноваться.

   - Не выпускайте мистера Армадэля завтра из виду. Если эта девчонка успеет поговорить с ним, а я об этом не узнаю, я испугаю вас до смерти. Если узнаю - я вас поцелую! Ш-ш! Пожелайте мне доброго вечера и ступайте в город, а я пойду другой дорогой. Вы мне больше не нужны: я не боюсь человека, спрятавшегося за домами, я сама могу с ним разделаться. Пожелайте мне доброго вечера, и я позволю вам пожать мне руку. Говорите громче, и я подарю вам один цветок, если вы обещаете не влюбиться в него.

   Она опять повысила голос.

   - До свидания, мистер Бэшуд. Не забудьте моих условий: пять шиллингов за урок, а уроки продолжаются целый час, и я достаю всем моим ученицам ноты за полцены, а ведь это большая выгода, не правда ли?

   Она сунула ему в руку цветок, нахмурив брови, как бы приказала ему повиноваться, и в ту же минуту улыбнулась в награду за повиновение, опять подняла платье, проходя над нечистотами дороги, и ушла своей дорогой с беспечной непринужденностью - так идет кошка, после того как вдоволь насладилась тем, что напугала мышь.

   Оставшись один, Бэшуд подошел к низкой стене коттеджа, возле которой он стоял, и, уныло прислонившись к ней, молча смотрел на цветок в своей руке. Его прошлая жизнь научила переносить несчастья и оскорбления, так как немногие более счастливые люди могли бы их перенести, однако она не приготовила его пережить чувство первой страстной любви, охватившей его в самом конце жизненного пути, когда безвозвратно ушла мужская сила, рано утраченная от двойного несчастья, супружеского разочарования и родительского горя.

   - О, если бы я снова был молод! - прошептал бедняга, нежно касаясь цветка своими пересохшими губами.- Может быть, она полюбила бы меня, когда мне было двадцать лет.

   Он вдруг выпрямился и со страхом осмотрелся вокруг.

   - Она велела мне идти домой,- сказал он испуганно.- Зачем я остаюсь здесь?

   Бэшуд поспешил в город, так боясь ее гнева, который последует, если она увидит его еще здесь, что не осмелился даже оглянуться на дорогу, по которой мисс Гуильт ушла. Он не приметил и шпиона, упорно преследовавшего ее, прячась за каркасами недостроенных домов и за кучами кирпича вдоль дороги.

   Спокойно, не ускоряя шага, осторожно обходя нечистоты, чтобы сохранить безукоризненную чистоту своего платья, не оглядываясь ни направо, ни налево, мисс Гуильт продолжала свой путь к пустынной местности. Дорога в конце предместья разделялась: налево тропинка, извиваясь, вела к пастбищу соседней фермы, направо она шла через пригорок к большой дороге. Остановившись на минуту, но не показывая шпиону, что она заметила его, мисс Гуильт внезапно повернула к пригорку.

   "Я поймаю его здесь",- сказала она сама себе, спокойно смотря на уходящую вдаль прямую линию большой дороги.

   Выйдя на местность, которую она выбрала для достижения своей цели, мисс Гуильт обдумала трудности своего положения с совершенным самообладанием. Пройдя ярдов тридцать по дороге, она уронила свой букет, немного повернулась, когда наклонялась поднять его. Этого времени было достаточно, чтобы увидеть человека, остановившегося в ту же минуту позади нее. Она тотчас пошла вперед, мало-помалу ускоряя шаги, и шла так скоро, как только могла. Шпион попал в западню, расставленную для него. Видя, что наступает ночь, и боясь, что потеряет ее из виду в темноте, он начал быстро сокращать расстояние между ними. Мисс Гуильт шла все скорее и скорее, пока ясно не услышала его шаги позади себя. Она внезапно остановилась, повернулась и встретилась с этим человеком лицом к лицу.

   - Кланяйтесь от меня мистеру Армадэлю,- сказала она,- и скажите ему, что я поймала вас на слежке за мной.

   - Я не следил за вами, мисс,- растерялся шпион, не ожидавший услышать от нее этих слов.

   Мисс Гуильт презрительно измерила его взглядом с головы до ног. Это был худенький низенький человек; она была выше ростом и, может быть, даже сильнее его.

   - Сними шляпу, грубиян, когда говоришь с дамой,- сказала она и, сорвав с его головы шляпу, швырнула через канаву, возле которой они стояли. Шляпа упала в лужу по другую сторону канавы.

   На этот раз шпион не растерялся, он знал, так же как и мисс Гуильт, как она может воспользоваться драгоценными минутами, если он повернется к ней спиной и перейдет через канаву за своей шляпой.

   - Хорошо, что вы женщина,- сказал он, хмуро глядя на нее, сжимая кулаки.

   Быстро темнело. Мисс Гуильт посмотрела искоса на длинную линию дороги и увидела сквозь сгущавшуюся темноту одинокую фигуру человека, быстро приближавшегося к ним. Некоторые женщины заметили бы приближение незнакомца в этот час и в этом уединенном месте с некоторым беспокойством. Мисс Гуильт была слишком уверена в могуществе своих чар й своего красноречия, чтобы не рассчитывать заранее на помощь мужчины. Поэтому она заговорила со шпионом с удвоенной решительностью и во второй раз презрительно окинула его взглядом с ног до головы.

   - Желала бы я знать, хватит ли у меня сил швырнуть и тебя вслед за твоей шляпой,- сказала она.- Я прогуляюсь и подумаю об этом.