Коллинз Уилки - Армадэль. Том 2

т облегчение. Эпидемический нервный больной скажет: "Я не хочу, чтобы у меня курили под носом!" Страдающий одышкой нервный больной приходит в ужас при мысли о химическом реактиве в комнате. Я неслышно окуриваю одного, я неслышно подаю кислород другому посредством простого аппарата, прикрепленного снаружи в углу. Он защищен деревянным ящиком, заперт моим ключом и сообщается посредством трубы с внутренностью комнаты. Посмотрите!

   Бросив взгляд на мисс Гуильт, доктор отпер крышку деревянного ящика, показав большую керамическую банку со стеклянной трубой, обложенной пробкой и сообщавшейся со стеной. Снова бросив взгляд на мисс Гуильт, доктор опять запер крышку и спросил самым спокойным голосом, понятна ли его система.

   - Я мог бы показать вам разные другие способы лечения в том же роде,- продолжал он, показывая дорогу вниз,- но это будет в основном только повторение того же. Нервный больной, который всегда может поступить по-своему, никогда не раздражается, а нервный больной, никогда не раздражающийся, всегда выздоравливает. Пожалуйте посмотрите аптеку, милостивые государыни, аптеку, а потом кухню.

   Опять мисс Гуильт пошла позади посетителей, пристально глядя на комнату, которую доктор отворял, и на аппараты, которые доктор показывал. Опять, хотя ни одного слова не было сказано между ними, она его поняла. Мисс Гуильт знала так же хорошо, как если бы он признался в этом, что доктор хитро ввел ее в страшное искушение, при свидетелях, которые могли засвидетельствовать, не вдаваясь в подробности о безвредности приборов виденных ими, если бы случилось что-нибудь серьезное. Аппарат, первоначально предназначенный для медицинских хитростей доктора, очевидно, должен быть теперь направлен для другого использования, о котором сам доктор, вероятно, не представлял до сих пор. И вероятно, что в этот же самый день об этом другом использовании ей будет тайно сообщено в присутствии настоящего свидетеля.

   "Армадэль умрет на этот раз,- сказала она сама себе, медленно спускаясь с лестницы.- Доктор убьет его моими руками".

   Посетители были в аптеке, когда она присоединилась к ним. Все дамы восхищались красотой старинного шкапика, и все дамы пожелали видеть, что там внутри. Доктор бросил взгляд на мисс Гуильт и добродушно покачал головой.

   - Для вас нет ничего интересного внутри,- сказал он,- ничего, кроме ряда маленьких дрянных склянок с ядами, употребляемыми в медицине, которую я держу под замком и ключом. Пойдемте на кухню, милостивые государыни, и удостойте меня вашими советами о хозяйственных делах внизу.

   Он опять взглянул на мисс Гуильт, когда общество проходило через переднюю, и взгляд его ясно говорил: "Ждите здесь".

   Через четверть часа доктор изложил свои воззрения на стряпню и диету, а посетители, снабженные рекламными проспектами, прощались с ним у дверей.

   - Очень полезное ознакомление! - говорили они друг другу, снова направляясь изящной процессией к железной калитке.- Какой умный человек!

   После минутной нерешительности она пошла за ним. Когда мисс Гуильт вошла в аптеку, там был провизор, вызванный хозяином за минуту перед тем.

   - Доктор,- сказала она холодно и как-то машинально, как бы повторяя урок,- мне также любопытно, как и другим дамам, взглянуть на ваш хорошенький шкапик. Теперь, когда они ушли, не покажете ли вы его содержимое мне.

   Доктор засмеялся самым приятным образом.

   - Старая история! - сказал он.- Запертая комната Синей Бороды и женское любопытство! Не уходите, Бенджамин, не уходите. Вам интересно посмотреть на медицинскую склянку только потому, что эта склянка с ядом?

   Она во второй раз повторила свой урок:

   - Мне интересно посмотреть на нее и представить, что если склянка попадется в руки кого-нибудь, какие страшные вещи может она натворить!

   Доктор посмотрел на своего провизора с сострадательной улыбкой.

   - Любопытно, Бенджамин,- сказала он,- какой романтический взгляд имеют дамы на эти наши снадобья. Если это интересует вас,- прибавил он, опять обращаясь к мисс Гуильт,- то вам незачем просить меня отпереть шкапик, вам стоит только осмотреть полки на стенах в этой комнате. В этих склянках находятся всякого рода медицинские вещества, самые невинные и самые полезные сами по себе, которые в соединении с другими веществами и с другими жидкостями, становятся ядами столь же страшными и столь же смертельными, как те, которые я держу в моем шкапике под замком и ключом.

   Она посмотрела на него с минуту и перешла на противоположную сторону комнаты.

   - Покажите мне одну склянку,- попросила она.

   Все улыбаясь также добродушно, как и прежде, доктор исполнил прихоть своей нервной больной. Он указал на склянку, из которой накануне вылил желтую жидкость и которую опять наполнил смесью собственного изобретения такого же цвета.

   - Видите эту склянку,- сказал он,- эту круглую, красивую скляночку? Возьмем эту склянку и назовем ее, если хотите, собственным именем. Не назвать ли нам ее Нашим Сильным Другом? Очень хорошо. Наш Сильный Друг сам по себе безвредное и полезное лекарство. Он свободно раздается каждый день десяткам тысяч больных во всем цивилизованном мире. Он не появлялся романтически в уголовных судах, он не возбуждал интереса в романах, он не играл ужасной роли на сцене. Это невинное, безобидное существо, которое не вызывает ни у кого необходимость запереть его. Но введите его в прикосновение с чем-нибудь другим, познакомьте его с неким минеральным веществом общедоступного рода, разбитым на куски; запаситесь шестью приемами Нашего Сильного Друга и выливайте эти приемы на куски минерала, упомянутые мною, в промежутке на более чем пять минут. Множество маленьких пузырьков будет подниматься, когда вы будете лить; соберите газ в этих пузырьках и перенесите его в запертую комнату, и, хоть сам Самсон находись в этой запертой комнате, Наш Сильный Друг убьет его через полчаса, убьет его так медленно, что он не увидит ничего, не почувствует никакого запаха, не почувствует ничего, кроме дремоты. Убьет его и ничего не скажет целой коллегии врачей, если они будут анатомировать его после смерти, кроме того, что он умер от апоплексического удара или от воспаления легких! Что вы думаете об этом относительно таинственности и романтизма? Так ли же интересен теперь наш безвредный Сильный Друг, как если бы он пользовался страшной популярностью мышьяка или трихнина, которые я держу запертыми здесь. Не думайте, что я преувеличиваю! Не предполагайте, будто я несу вздор для того, чтобы заморочить вас. Спросите Бенджамина,- сказал доктор, обращаясь к своему провизору и устремив глаза на мисс Гуильт.- Спросите Бенджамина,- повторил он, делая ударение на каждом слове,- если шесть приемов этой склянки, налитые через пять минут при условиях, высказанных мною, дадут результат, мною описанный.

   Провизор, скромно восхищавшийся мисс Гуильт издали, вздрогнул и покраснел. Ему было просто приятно небольшое внимание, включившее его в разговор.

   - Доктор совершенно прав,- обратился он к мисс Гуильт с самым изящным поклоном.- Испарений газа, продолжающихся постепенно в течение получаса, будет вполне достаточно, и,- прибавил провизор обращаясь к хозяину, в надежде что тот позволит ему показать свои химические познания,- объема газа будет достаточно, наконец, если я не ошибаюсь, сэр, чтобы быть гибельным для любого человека, который войдет в комнату менее чем через пять минут.

   - Неоспоримо, Бенджамин,- сказал доктор,- но я думаю, что нам пока довольно химии,- обратился он к мисс Гуильт.- С искренней готовностью исполнить каждое ваше желание я осмелюсь предположить более веселый предмет для беседы. Не оставить ли нам аптеку, прежде чем она представит еще предметы для расспросов вашему деятельному уму? Нет? Вы желаете видеть опыт? Вы желаете посмотреть, как составляются маленькие пузырьки? Ну-ну! В этом нет ничего вредного. Мы покажем миссис Армадэль пузырьки,- продолжал доктор тоном отца, исполняющего прихоть избалованного ребенка.- Посмотрите, не найдете ли вы нужные камешки, Бенджамин. Наверно, работники (они такие неаккуратные!) оставили что-нибудь в этом роде около дома.

   Провизор вышел из комнаты.

   Как только он ушел, доктор начал открывать и закрывать ящики в разных местах с видом человека, который торопится что-то найти и не знает, где отыскать.

   - Господи помилуй! - воскликнул он, вдруг остановившись у ящика, из которого он вынул накануне пригласительные билеты.- Это что такое? Ключ? Дубликат ключа от моего аппарата наверху! О Боже, Боже! Каким я становлюсь небрежным,- сказал доктор, обращаясь к мисс Гуильт.- Я не имел ни малейшего понятия, что у меня есть этот второй ключ. Я никогда бы его не хватился, уверяю вас; я никогда бы его не хватился, если бы кто-нибудь вынул его из этого ящика.

   Он суетливо перешел на другой конец комнаты, не заперев ящика и не вынув ключа.

   Молча мисс Гуильт слушала, пока он говорил; молча проскользнула она к ящику, молча вынула ключ и спрятала его в кармане передника.

   Провизор вернулся с обломками камней, сложенных в тазу.

   - Благодарствуйте, Бенджамин,- сказал доктор.- Пожалуйста, облейте их водой, пока я принесу склянку.

   Так как неприятные случаи бывают иногда в наиболее устроенных семействах, так и неловкость встречается иногда с наиболее приученными к делу руками. Когда доктор снимал с полки склянку, она выскользнула из его рук и разбилась вдребезги на полу.

   - О пальцы мои, пальцы! - закричал доктор с видом комической досады.- Зачем вы сыграли со мною такую злую шутку? Ну, делать нечего. У нас нет этого больше, Бенджамин?

   - Ни одной капли, сэр.

   - Ни одной капли! - повторил доктор.- Милостивая государыня, как мне извиняться перед вами? Моя неловкость сделала невозможным сегодня наш маленький опыт. Напомните мне завтра, чтобы выписать еще этого состава, Бенджамин, и пожалуйста, не беспокойтесь исправлять этот беспорядок. Я пришлю сюда слугу подтереть пол. Наш Сильный Друг довольно безвреден теперь, милостивая государыня, в соединении с деревянным полом. Мне очень жаль, право, жаль, что я обманул ваше ожидание.

   С этими извинительными словами он предложил руку мисс Гуильт и вывел ее из аптеки.

   - Вы закончили со мною теперь? - спросила она, когда они были в передней.

   - О Боже, Боже! Каким тоном вы это говорите! - воскликнул доктор.- Обед в шесть часов,- прибавил он с подчеркнутой вежливостью, когда она отвернулась от него и с холодным молчанием медленно пошла наверх в свою комнату.

   Часы самые тихие, неспособные расстроить самые раздражительные нервы были прикреплены в стене над площадкой первого этажа в лечебнице. В эту минуту, когда стрелка показывала без четверти шесть, тишина на этажах нарушилась только шелестом платья мисс Гуильт. Она пошла по коридору первого этажа, остановилась у закрытого аппарата, прикрепленного снаружи у комнаты под номером четвертым, прислушалась с минуту, потом отперла крышку ключом.

   Открытая крышка отбрасывала тень на внутренность ящика. Мисс Гуильт сначала увидела то, что она уже видела - банку и стеклянную трубу, обложенную пробкой. Она вынула трубу и, осмотревшись вокруг, заметила на подоконнике, находившемся возле, восковую свечу, прикрепленную к железному пруту, которым зажигали газ. Она взяла прут и, вложив его в отверстие, которое занимала труба, начала мешать им в банке. Легкое бульканье какой-то жидкости и скрежет какого-то твердого вещества, которое она мешала, было единственными звуками, доносившимися до ее ушей. Она вынула прут и осторожно дотронулась кончиком языка до жидкости, оставшейся на пруте. Осторожность оказалась совершенно ненужной в этом случае: жидкостью оказалась вода.

   Положив трубу на прежнее место, мисс Гуильт заметила что-то блестящее на пустом месте возле банки. Она вынула эту вещь, которая оказалась пурпуровым флаконом. Жидкость, которой он был наполнен, темнела сквозь прозрачное цветное стекло; шесть тоненьких бумажек были прикреплены в правильных промежутках, разделявших жидкость, заключенную в флаконе на шесть равных частей.

   Теперь не было сомнений, что аппарат был тайно приготовлен для нее - аппарат, от которого она одна (исключая доктора) имела ключ.

   Мисс Гуильт поставила флакон на прежнее место и заперла ящик. С минуту она смотрела на него с ключом в руке. В этот же миг исчезнувший румянец снова выступил на ее лице, впервые в этот день она почувствовала душевный подъем. Мисс Гуильт обернулась и, запыхавшись, поспешила наверх в свою комнату на втором этаже. Торопливо достала из гардероба свое манто и из картонки - шляпку.

   - Я не в тюрьме! - закричала она пылко.- Я могу владеть своим телом! Я могу идти - все равно, куда бы то ни было, только бы мне выйти из этого дома!

   Надев манто и держа шляпку в руке, прошла через комнату к двери. Еще мгновение, и она была бы в коридоре. В эту минуту в голове ее мелькнуло воспоминание о муже, от которого она отреклась. Мисс Гуильт вдруг остановилась и бросила манто и шляпку на постель.

   - Нет,- сказала она.- Бездна легла между нами. Худшее сделано!

   Постучали в дверь. Голос доктора вежливо напомнил ей, что уже шесть часов. Она отперла дверь и остановила его, когда он сходил вниз.

   - В какое время придет сегодня поезд? - спросила она шепотом.

   - В десять часов,- отвечал доктор таким голосом, который все могли слышать.

   - В какой комнате остановится мистер Армадэль, когда приедет?

   - В какой комнате хотите вы, чтобы он остановился?

   - В комнате под номером четвертым.

   Доктор до самого конца поддерживал инсценировку.

   - Пусть будет номер четвертый,- сказал он любезно.- Только, разумеется, если номер четвертый не будет занят в это время.

   Прошел вечер, настала ночь.

   За несколько минут до десяти часов Бэшуд опять был на своем посту и опять ожидал прибытия поезда.

   Дежурный инспектор, знавший его по наружности и лично удостоверившийся, что его аккуратное появление на станции железной дороги не связано с намерением посягнуть на кошельки и чемоданы пассажиров, приметил два новых обстоятельства в поведении Бэшуда в этот вечер. Во-первых, вместо того чтобы проявить свою обыкновенную веселость, он казался встревоженным и унылым; во-вторых, пока он поджидал поезда, за ним в свою очередь наблюдал худощавый, смуглый, среднего роста молодой человек, который оставил свою поклажу (записанную на имя Мидуинтера) в таможне накануне и вернулся за ней только полчаса назад, попросив, чтобы ее осмотрели.

   Что привело Мидуинтера на станцию железной дороги и почему он также поджидал поезда?

   Он добрел до Гендона в своей одинокой прогулке накануне, зашел в деревенскую гостиницу и проспал (просто от изнеможения) до позднего утра, чем и воспользовалась его предусмотрительная жена. Когда он вернулся на ее квартиру, хозяйка могла только сообщить ему, что жилица полностью расплатилась с нею и уехала (куда - ни она, ни служанка не знали) более чем два часа назад.

   Потратив немного времени на расспросы, результат которых убедил его, что след потерян, Мидуинтер вышел из дома и машинально продолжал свой путь к более шумным центральным районам столицы. После всего случившегося накануне было бы совершенно бесполезно отправиться по адресу, который она ему дала, адресу ее матери. Мидуинтер пошел по улицам, решившись найти ее и тщетно стараясь найти пути для достижения своей цели, пока им опять не овладело чувство усталости. Когда он остановился отдохнуть и собраться с силами в первой попавшейся гостинице, случайный спор между слугой и приезжим о потерянном чемодане напомнил ему о его собственном багаже, оставленном на станции железной дороги, и немедленно навел его мысли на обстоятельства встречи с Бэшудом. Еще через минуту мелькнула мысль, что он напрасно ищет встречи на улицах, что надо попробовать опять найти управителя, поджидающего приезда человека, которого он, очевидно, встречал с вечерним поездом накануне.

   Мидуинтер не знал о слухах, распространившихся о смерти Аллэна в море, и не узнал при последнем свидании с женой, с какой целью она надела вдовий траур. Его первые подозрения о ее неверности перешли в твердое убеждение, что она изменила ему. Он мог дать только единственное толкование тому, что она открыто отреклась от него и приняла имя, под которым он тайно на ней женился. Ее поведение вынудило его сделать заключение, что она вступила в какую-то постыдную связь и подлейшим образом обеспечила себе такое положение, в котором, она знала, для него будет противно и стыдно предъявлять на нее свои права. С этим убеждением он теперь наблюдал за Бэшудом в твердой уверенности, что тайное убежище его жены было известно гнусному служителю ее пороков, и смутно подозревал, поглядывая на часы, что неизвестный человек, оскорбивший его, и неизвестный путешественник, приезда которого поджидал управитель, было одно и то же лицо.

   Поезд опоздал в этот вечер, а вагоны были заполнены более обыкновенного, так что на платформе стало многолюдно, когда он остановился наконец. Мидуинтер скрылся в толпе, суетившейся на платформе, и, стараясь выбраться из нее, в первый раз потерял Бэшуда из виду.

   Прошло несколько минут, прежде чем он опять увидел управителя, с жаром разговаривавшего с человеком в широком лохматом пальто, который стоял к Мидуинтеру спиной. Забыв всякую осторожность и сдержанность, которые он соблюдал до прихода поезда, Мидуинтер немедленно подошел к ним. Бэшуд увидел его грозное лицо и молча отступил. Человек в широком пальто обернулся посмотреть, что испугало управителя, и Мидуинтер увидел при ярком свете фонаря лицо Аллэна!

   С минуту оба стояли, безмолвно глядя друг на друга. Аллэн опомнился первый.

   - Слава Богу за это! - сказал он набожно.- Я не спрашиваю, как вы приехали сюда. Довольно того, что вы приехали. Неприятные известия уже встретили меня, Мидуинтер. Только вы можете утешить меня и помочь их перенести.

   Голос Аллэна ослаб после этих слов, и он не сказал ничего более.

   Тон, которым Аллэн говорил, заставил Мидуинтера вернуться к прежнему старому сердечному участию к своему другу, которое когда-то было главным смыслом в его жизни. Он пересилил свое собственное горе в первый раз после того, как оно его постигло, и тихо отведя Аллэна в сторону, спросил, что случилось.

   Сообщив ему о разнесшихся слухах насчет мнимой смерти Аллэна - уведомил его (основываясь на словах Бэшуда), что это известие дошло до мисс Мильрой и что горестные последствия нанесенного ей удара вынудили майора поместить дочь в лечебницу, находящуюся в окрестностях Лондона под медицинский надзор.

   Прежде чем Мидуинтер ответил со своей стороны, он недоверчиво оглянулся. Бэшуд последовал за ними. Бэшуд поджидал, что они будут делать.

   - Он ожидал вашего приезда здесь, чтобы рассказать вам о мисс Мильрой? - спросил Мидуинтер, смотря на Аллэна.

   - Да,- ответил Аллэн.- Он был так добр, что ожидал здесь каждый вечер, чтобы сообщить мне это известие.

   Мидуинтер снова замолчал. Попытка связать заключение, сделанное им из поступков жены, с сообщением, что Бэшуд ожидал прибытия Аллэна, была бесполезной. Единственная возможность узнать действительное положение дел заключалась в том, чтобы напасть на управителя с единственной доступной стороны, которую он сам открыл для нападения. Он твердо уверял накануне, что ничего не знает об Аллэне или что он интересуется возвращением Аллэна в Англию. Поймав Бэшуда в одной лжи, сказанной ему, Мидуинтер тотчас стал подозревать, что он Аллэну сказал другую ложь. Он ухватился за эту возможность тотчас же проверить его сообщение о мисс Мильрой.

   - Как вы узнали эти печальные известия? - спросил он, вдруг обернувшись к Бэшуду.

   - От майора, разумеется,- сказал Аллэн, прежде чем управитель успел ответить.

   - Какой доктор лечит мисс Мильрой? - настаивал Мидуинтер, все еще обращаясь к Бэшуду.

   Во второй раз управитель не ответил, во второй раз Аллэн ответил за него.

   - У этого человека иностранная фамилия,- сказал Аллэн.- Он содержит лечебницу близ Гэмпстида. Как вы сказали, называется это место, Бэшуд?

   - Фэруэтер-Вель,- сказал управитель, в силу необходимости отвечая своему хозяину.

   Адрес лечебницы тотчас напомнил Мидуинтеру, что он жену свою нашел вчера в Фэруэтере. Он начал видеть свет сквозь темноту, тускло, тускло в первый раз. Инстинкт, проявляющийся в непредвиденных случаях, прежде чем более медленный процесс рассудка возьмет свое, тотчас помог сделать заключение, что Бэшуд, видимо действовавший под влиянием его жены вчера, может быть, и теперь действует под ее влиянием. Он настойчиво добивался показаний управителя, и убеждение все тверже и тверже складывалось в его уме, что это показание было ложно и что в этом замешана его жена.

   - Майор в Норфольке,- спросил он,- или с дочерью в Лондоне?

   - В Норфольке,- сказал Бэшуд.

   Ответив этими словами на вопросительный взгляд Аллэна, а не на вопрос Мидуинтера, Бэшуд колебался, в первый раз посмотрел Мидуинтеру прямо в лицо и вдруг прибавил:

   - Я не согласен, чтоб меня подвергали допросу, сэр. Я знаю, что сказать мистеру Армадэлю, и не знаю ничего больше.

   Слова и голос, которым они были сказаны, не походили на обычный разговор Бэшуда. На его лице было выражение угрюмого уныния, а в глазах ненависть и отвращение, когда он смотрел на Мидуинтера, и это Мидуинтер сам приметил теперь. Прежде чем он успел отреагировать на обычную вспышку управителя, вмешался Аллэн.

   - Не считайте меня нетерпеливым,- произнес он.- Но уже поздно, а до Гэмпстида далеко. Я боюсь, что лечебница будет заперта.

   Мидуинтер вздрогнул.

   - Неужели вы поедете в лечебницу сегодня? - воскликнул он.

   Аллэн взял руку своего друга и крепко ее пожал.

   - Если бы вы любили ее так, как я,- шепнул он,- вы не захотели бы ожидать, вы не смогли бы заснуть, пока не увиделись бы с доктором и не выслушали все хорошее или плохое, что он мог бы вам сказать. Бедняжечка! Кто знает, если бы она только могла увидеть меня живым и здоровым...

   Слезы выступили на его глазах, и он молча отвернулся. Мидуинтер посмотрел на управителя.

   - Отойдите,- сказал он.- Мне нужно поговорить с мистером Армадэлем.

   В его глазах было что-то такое, с чем опасно было шутить. Бэшуд отошел так, что ему нельзя было слышать, но видеть происходящее он мог. Мидуинтер с любовью положил руку на плечо друга.

   - Аллэн,- сказал он,- я имею причины...

   Он остановился. Мог ли он назвать эти причины, прежде чем понял их сам, да еще в такое время и при таких обстоятельствах? Невозможно!

   - Я имею причины,- продолжал он,- советовать вам не слишком верить тому, что мистер Бэшуд вам говорит. Не передавайте ему этого, но послушайтесь моего предостережения.

   Аллэн с удивлением посмотрел на своего друга.

   - Но вы всегда любили мистера Бэшуда! - воскликнул он.- Это вы доверились ему, когда он в первый раз пришел в большой дом!

   - Может быть, я ошибался, Аллэн, а вы были правы. Хотите подождать, пока мы телеграфируем майору Миль-рою и получим его ответ? Хотите переждать эту ночь?

   - Я сойду с ума, если буду ждать ночь,- сказал Аллэн.- Вы еще более растревожили меня. Если я не должен говорить об этом с мистером Бэшудом, я должен и хочу поехать в лечебницу и узнать, там она или нет, от самого доктора.

   - Позволите мне ехать с вами? - спросил Мидуинтер. Лицо Аллэна в первый раз просияло.

   - Добрый, милый друг! - воскликнул он.- Я именно об этом хотел вас просить.

   Мидуинтер сделал знак управителю.

   - Мистер Армадэль едет в лечебницу,- сказал он,- а я хочу проводить его. Найдите извозчика и поезжайте с нами.

   Он ждал, желая проверить, будет ли повиноваться мистер Бэшуд. Бэшуду строго было приказано, когда Аллэн приедет, не терять его из виду, но так как неожиданное появление Мидуинтера могло служить объяснением его поступка, то ему ничего более не оставалось, как повиноваться. С угрюмой покорностью исполнил он данное ему приказание. Ключи от багажа Аллэна были отданы слуге-иностранцу, которого он привез с собой. Слуге велено было ждать приказаний господина в гостинице. Через несколько минут кэб выехал со станции, Мидуинтер и Аллэн сидели внутри, а Бэшуд с кучером на козлах.

   В двенадцатом часу в эту ночь мисс Гуильт, стоя одна у окна, освещавшего коридор лечебницы на втором этаже, услышала приближавшийся стук колес. Этот звук, быстро усиливавшийся в тиши уединенной местности, замолк у железной калитки. Через минуту она увидела, как кэб подъехал к двери дома.

   Ночь была туманная, но теперь небо прояснилось и сияла луна. Она отворила окно, чтобы посмотреть и послушать. При свете луны она увидела Аллэна, вышедшего из кэба и обернувшегося что-то сказать человеку, сидящему внутри. Голос, ответивший ему, прежде чем человек вылез из кэба в свою очередь, сказал мисс Гуильт, что спутник Аллэна был ее муж. То же самое окаменение, которое произошло с нею при свидании с ним накануне, овладело ею теперь. Она стояла у окна бледная и неподвижная, расстроенная, постаревшая, стояла, как тогда, когда в первый раз встретила его во вдовьем трауре. Бэшуд, прокравшийся один на второй этаж сделать донесение, понял, как только на нее взглянул, что это донесение было излишнее.

   - Это не моя вина,- вот все, что он сказал, когда она медленно повернула голову и посмотрела на него.- Они встретились, и их нельзя было разлучить.

   Она глубоко вздохнула и сделала Бэшуду знак, чтобы он молчал.

   - Подождите немного,- сказала она.- Я знаю все. Отвернувшись от него при этих словах, мисс Гуильт

   медленно прошла по коридору до самого дальнего конца, повернулась и возвратилась к Бэшуду с нахмуренным лбом и опущенной головой - вся ее грация и красота исчезли, остались только врожденные грация и красота в движениях ее стана, рук и ног.

   - Вы хотите говорить со мною? - спросила она, между тем как мысли ее были далеко от него, а глаза рассеянно смотрели на Бэшуда, когда она задавала этот вопрос.

   Тот собрался с мужеством, как никогда еще не собирался в ее присутствии.

   - Не доводите меня до отчаяния! - закричал он резко.- Не смотрите на меня таким образом теперь, когда я узнал...

   - Что вы узнали? - спросила она с минутным удивлением на лице, удивлением, исчезнувшим прежде, чем Бэшуд собрался с духом, чтобы продолжать.

   - Не мистер Армадэль отнял вас у меня,- отвечал Бэшуд,- а мистер Мидуинтер. Я вчера узнал это по вашему лицу. Зачем вы подписали ваше имя "Армадэль", когда писали ко мне? Зачем вы и теперь еще называетесь миссис Армадэль?

   Он произнес эти смелые слова с большими интервалами, с усилием сопротивляясь ее влиянию над ним, усилием, которое было и жалко и страшно видеть. Она в первый раз посмотрела на него с состраданием.

   - Я печалюсь, что не пожалела вас, когда мы встретились в первый раз,- сказала она кротко,- так как жалею вас теперь.

   Она взяла Бэшуда за руку и заговорила с ним с заметным терпением, но без малейшего признака волнения.

   - Вы уже ждали по моей просьбе,- сказала она,- подождите до завтра, и вы узнаете все. Если вы не верите ничему другому, что я вам говорила, вы можете поверить тому, что я говорю вам теперь: это кончится сегодня.

   Когда она произнесла эти слова, шаги доктора послышались на улице. Бэшуд отошел от нее, и сердце его забилось невыразимой надеждой.

   "Это кончится сегодня!" - повторил он про себя, едва переводя дух и отходя в дальний конец коридора.

   - Пожалуйста, не беспокойтесь,- весело сказал доктор, когда они встретились.- Мне нечего говорить такого, миссис Армадэль, что вы или все другие не могли бы слышать.

   Бэшуд продолжал идти в дальний конец коридора, все повторяя:

   - Это кончится сегодня!

   Доктор прошел мимо него и подошел к мисс Гуильт.

   - Вы, без сомнения, слышали,- начал он самым спокойным тоном,- что мистер Армадэль приехал. Позвольте мне прибавить, милостивая государыня, что нет ни малейшей причины для особого волнения с вашей стороны. Ему не противоречили ни в чем, и он так спокоен и сговорчив, как только могут пожелать его лучшие друзья. Я сообщил ему, что сегодня невозможно иметь свидание с молодой девицей, но что он сможет увидать ее (с надлежащими предосторожностями) очень рано утром, как только она проснется завтра. Так как поблизости нет гостиницы, я должен был при сложившихся обстоятельствах предложить ему остановиться на ночь в лечебнице. Он принял предложение с величайшей признательностью и поблагодарил самым сердечным и трогательным образом за мои старания успокоить его. Все идет вполне удовлетворительно до сих пор! Но случилось было маленькое препятствие - теперь счастливо побежденное,- о котором я считаю нужным упомянуть вам, прежде чем мы разойдемся на ночлег.

   Подготовив себе почву этими словами (так что Бэшуд мог его слышать) для показания, которое он прежде изъявил намерение сделать в случае, если Аллэн умрет в лечебнице, доктор хотел продолжать, но его внимание было привлечено звуком, донесшимся снизу, как будто скрипнула дверь, которую старались отворить.

   Он немедленно сошел вниз и отпер дверь, соединяющую первый и второй этажи, которую он запер за собой, когда шел наверх. Но человек, старавшийся отпереть дверь (если только действительно кто-нибудь старался) был проворнее его. Доктор посмотрел вдоль коридора и через лестницу в переднюю и, не заприметив ничего, вернулся к мисс Гуильт, снова заперев дверь.

   - Извините меня,- продолжал он,- мне послышалось что-то внизу. Касательно маленького препятствия, о котором я сейчас говорил, позвольте мне сообщить вам, что мистер Армадэль привез с собой друга, носящего странное имя Мидуинтера. Вы знаете этого господина? - спросил доктор, с подозрением глядя на нее, странно не вязавшимся с равнодушием в его голосе.

   - Я знаю, что он старый друг мистера Армадэля,- сказала она.- И он...

   Голос изменил ей, и она опустила глаза под твердым проницательным взглядом доктора. Она преодолела минутную слабость и в свою очередь спросила:

   - И он также остается здесь ночевать?

   - Мистер Мидуинтер очень груб в обращении и имеет подозрительный характер,- ответил доктор, пристально наблюдая за нею.- Он принудил меня оставить его ночевать здесь, как только мистер Армадэль принял мое приглашение.

   Он остановился, чтоб заметить действие этих слов на мисс Гуильт. Так как она оставила его в совершенном неведении предосторожностью, с какою она избегала упоминать об имени, принятом ее мужем, с их первого свидания, подозрения доктора, конечно, были весьма неопределенны. Он услышал, что голос подвел ее, увидел, как изменилось ее лицо. Он подозревал только, что она что-то скрывает о Мидуинтере, и больше ничего.

   - Вы позволили ему остаться? - спросила она.- На вашем месте я выгнала бы его.

   Непроницаемое спокойствие ее тона показало доктору, что ее самообладание не будет поколеблено в этот вечер. Он опять вступил в роль врача, с которым миссис Армадэль советовалась об умственном расстройстве Армадэля.

   - Если бы я должен был советоваться только с моими чувствами,- сказал он,- я не скрываю от вас, что я выгнал бы мистера Мидуинтера. Но я видел, что мистер Армадэль не желает расставаться со своим другом. При подобных обстоятельствах оставалось только одно - опять исполнить его прихоть. Об опасности раздражать его - не говоря уже ничего,- прибавил доктор, на минуту обращаясь к истине: - о моем естественном опасении с таким характером, как у вашего друга, огласки и расстройства в доме - нечего было думать ни минуты. Мистер Мидуинтер остается здесь ночевать и занял (мне следовало бы сказать, что он настоял на том) комнату возле мистера Армадэля. Посоветуйте мне, милостивая государыня, в этом непредвиденном обстоятельстве,- заключил доктор, произнося эти слова громким голосом,- в какие комнаты поместить их в первом этаже?

   - Поместите мистера Армадэля в комнате под номером четвертым.

   - А его друга возле него в комнате под номером третьим? - сказал доктор.- Хорошо! Хорошо! Хорошо! Может быть, это самые удобные комнаты. Я сейчас отдам распоряжения. Не торопитесь уходить, мистер Бэшуд,- весело закричал он, дойдя до верхних ступснек лестницы.- Я оставил ключ моего помощника вон на том подоконнике, и миссис Армадэль может выпустить вас из дверей у лестницы, когда вам угодно. Не засиживайтесь слишком поздно, миссис Армадэль! Ваша нервная система требует продолжительного сна. Нежный восстановитель нервных натур - успокоительный сон. Бог да благословит вас!

   Бэшуд вернулся с дальнего конца коридора, все обдумывая в нетерпеливом ожидании того, что должно было случиться в эту ночь.

   - Уйти мне? - спросил он.

   - Нет, вы должны остаться. Я сказала, что вы узнаете все, если подождете до утра. Ждите здесь.

   Он колебался и осматривался вокруг.

   - Доктор...- пролепетал он,- мне послышалось, что доктор сказал...

   - Доктор не станет мешать мне ни в чем, что я сделаю в этом доме сегодня. Я говорю вам, чтобы вы остались. На верхнем этаже есть пустые комнаты, займите одну из них.

   Бэшуд почувствовал, что его опять охватила дрожь, когда он посмотрел на нее.

   - Могу я спросить...- начал он.

   - Не спрашивайте ни о чем. Вы мне нужны.

   - Пожалуйста, скажите мне...

   - Я не скажу вам ничего, пока не пройдет ночь и не настанет утро.

   Его любопытство победило его боязнь. Он настаивал.

   - Это что-нибудь страшное? - прошептал он.- Слишком страшное для того, чтобы сказать это мне?

   Она топнула ногой во внезапной вспышке нетерпения.

   - Слушайте! - сказала она, схватив ключ от двери с подоконника.- Вы совершенно правы, что не доверяете мне, вы совершенно правы, что не следуете за мною далее во мраке. Ступайте, прежде чем дом будет заперт. Я могу обойтись без вас.

   Она пошла к лестнице с ключом в одной руке и со свечой в другой.

   Бэшуд молча шел за нею. Никто, знавший то, что он знал о ее прежней жизни, не мог бы заметить, что эта женщина была доведена до последней крайности и сознательно стояла на краю пропасти. Сделав также ужасное открытие, он освободился от влияния, которое она имела над ним - он думал и действовал как человек, снова имеющий свою собственную волю.

   Мисс Гуильт вложила ключ в замочную скважину и обернулась к нему, прежде чем отперла ее, свет от свечи падал на лицо ее.

   - Забудьте меня и простите мне,- сказала она.- Мы более не встретимся.

   Она отперла дверь и, когда Бэшуд прошел мимо нее, подала ему руку. Он устоял против ее взгляда, он устоял против ее слов, но магнетическое действие ее прикосновения победило его в последнюю минуту.

   - Я не могу вас оставить,- сказал он, уцепившись за руку, которую она подала ему.- Что должен я делать?

   - Пойдемте и увидите,- отвечала она, не давая ему ни минуты на размышление.

   - Приметьте эту комнату,- шепнула она.

   Взглянув на лестницу, чтоб убедиться, одни ли они, она вернулась с ним в противоположный конец коридора. Там, против окна, освещавшего коридор на другом конце, была небольшая комната с узкой решеткой наверху двери, эта комната была спальней помощника доктора. Из этой комнаты через решетку видны были спальни с каждой стороны коридора, так что помощник мог видеть все действия больных, находившихся под его надзором, а они не могли догадаться, что он наблюдает за ними... Мисс Гуильт отворила дверь, и они вошли в пустую комнату.

   - Ждите здесь,- сказала она,- пока я схожу наверх, и запритесь, если хотите. Вы будете в темноте, но газовая лампа зажжется в коридоре. Останьтесь у решетки и смотрите, чтобы мистер Армадэль вошел в ту комнату, которую я указала вам, и чтобы он не вышел из нее потом. Если вы хоть на минуту спустите глаз с этой комнаты, прежде чем я вернусь, вы будете раскаиваться в этом до конца своей жизни. Если вы сделаете так, как я говорю, вы увидите меня завтра и можете требовать награды. Поскорее отвечайте: да или нет?

   Он не смог ответить словами, он поднес ее руку к своим губам и с восторгом поцеловал ее. Мисс Гуильт оставила его в комнате. Бэшуд видел в решетку, как она проскользнула по коридору к двери на лестнице; она вышла в нее и заперла; затем наступила тишина.

   Вскоре Бэшуд услышал голос доктора. Он появился в конце коридора и показал Аллэну и Мидуинтеру их комнаты. Все они вошли в комнату под номером четвертые. Через некоторое время доктор вышел первым. Он подождал, пока вышел Мидуинтер и с церемонным поклоном указал ему на дверь под номером третьим. Мидуинтер вошел в комнату, не говоря ни слова, и заперся там. Доктор, оставшись один, отошел к двери у лестницы и отпер ее, потом постоял в коридоре, тихо посвистывая, потом подошел к двери под номером четвертым и отпер ящик с аппаратом, прикрепленный в углу стены. Приподняв крышку и заглянув туда, он перестал свистеть, вынул длинный пурпуровый флакон, рассмотрел его при свете газовой лампы, поставил назад и запер ящик. Сделав это, он подошел на цыпочках к открытой двери у лестницы и запер её с внутренней стороны, по обыкновению.

   Бэшуд видел, как он подходил к аппарату, Бэшуд приметил, каким образом он отошел к двери у лестницы. Опять чувство нетерпеливого ожидания заставило забиться его сердце. Ужас медленно, холодной волной, подобрался к его рукам и направил их в темноте к ключу, оставленному для него с внутренней стороны двери. Он повернул его, испытывая ужас перед тем, что может вскоре случиться, и затаившись ждал. Минуты тянулись медленно, и пока не случилось ничего. Тишина стояла ужасная; пустой коридор был наполнен колеблющимися тенями. Бэшуд начал считать, чтобы занять свои мысли, отогнать от себя растущий страх. Числа, которые он нашептывал, медленно перевалили за сотню, а все еще ничего не случилось. Он начал вторую сотню, дошел до двадцати, когда Мидуинтер вдруг появился в коридоре, хотя ни малейшим звуком не обнаружил свои шаги по комнате.

   Мидуинтер постоял минуту и прислушался, подошел к лестнице и заглянул вниз, в переднюю. Потом во второй раз в этот вечер попробовал отпереть дверь у лестницы и во второй раз нашел ее запертой. После минутного размышления он попробовал отпереть дверь спален по правую сторону, заглянул в каждую и увидел, что они пусты; потом он подошел к двери той комнаты, где прятался управитель, но туда не пустил его замок. Он прислушался и взглянул на решетку - не слышно было ни звука, не видно было света внутри.

   - Не сломать ли мне замок и удостовериться? - спросил сам себя Мидуинтер.- Нет, это даст повод доктору выгнать меня из дома.

   Он отошел и заглянул в две пустые комнаты в том ряду, где находились комнаты, занимаемые Аллэном и им, потом отошел к окну у лестницы в коридоре. Там ящик с аппаратом привлек его внимание. Когда он безуспешно попытался открыть его, подозрения его усилились. Он прошел вдоль коридора и заметил, что ни у одной комнаты не было ничего подобного. Опять Мидуинтер подошел к окну, опять посмотрел на аппарат и отвернулся от него, сделав движение, ясно показавшее, что как он ни старался, но не мог угадать, что это могло быть.

   Потерпев везде неудачу, Мидуинтер не подавал, однако, вида, что хочет вернуться в свою спальню. Он стоял у окна, устремив глаза на дверь комнаты Аллэна, и думал. Если бы Бэшуд, украдкой наблюдавший за ним через решетку, мог разгадать, что задумывает Мидуинтер в эту минуту, сердце его, может быть, забилось бы еще сильнее в ожидании следующего события.

   Чем были заняты его мысли, когда он стоял один ночью в этом незнакомом доме? Мысли его были заняты сведением отрывочных впечатлений мало-помалу к одному мнению. Он почувствовал с самого начала, что какая-то скрытная опасность угрожала Аллэну в лечебнице, и его все усиливавшееся недоверие к этому месту, к своей жене (он был твердо убежден, что она находится под одной крышей с ним), к доктору, который, по-видимому, пользовался ее доверием так же, как и Бэшуд, теперь упорно сосредоточилось на комнате Аллэна. Он отказался от всяких дальнейших усилий соединить свое подозрение о заговоре против его друга с оскорблением, нанесенным ему самому накануне, усилий, которые привели бы его, если бы он мог поддерживать их, к раскрытию обмана, замышляемого его женой, и его мысли, неясные и сбитые с толку тревожными событиями, бессознательно складывались под влиянием отрывочных фактов, как они появлялись с тех пор, как он вошел в этот дом. Все, что он заметил внизу, привело к мысли, что если Аллэн ночует в лечебнице, то благодаря этому будет достигнута какая-то тайная цель. Все, что он заметил наверху, давало ему повод думать, что вся опасность заключалась в комнате Аллэна. Прийти к этому заключению и решить расстроить заговор, каков бы он ни был, заняв место Аллэна, было для Мидуинтера минутным делом. Когда он столкнулся лицом к лицу с действительной опасностью, то сильный характер этого человека бессознательно освободился от слабостей, стеснявших его в более счастливые и спокойные времена. Ни тени прежнего суеверия не оставалось в душе его теперь, никакое прежнее недоверие к себе не расстроило его твердой решимости. Одно только последнее сомнение, которое волновало его, когда он стоял у окна и думал, заключалось в том, может ли он убедить Аллэна перемениться с ним комнатами, не вступая в объяснение, могущее побудить Аллэна начать подозревать истину...

   В ту минуту, которая пролетела, пока он ждал, не спуская глаз с комнаты, сомнение его разрешилось - он нашел тривиальный, но убедительный предлог для того, что он задумал. Бэшуд видел, как он подошел к двери, Бэшуд слышал, как он тихо постучался и прошептал: