Маркевич Болеслав Михайлович - Типы прошлого

iv align="justify">   Онъ тихо отнялъ ее у меня.

   - Ничего, не спрашивай... Съ чѣмъ ты пр³ѣхалъ?

   Я, не откладывая, передалъ ему во всемъ его объемѣ мое свидан³е съ секундантами Звѣницына. Я понялъ, что оказываю ему услугу, отвлекая его хоть на время отъ помысла, въ которомъ онъ погруженъ былъ весь, всѣмъ измученнымъ, изломаннымъ уже страдан³емъ, существомъ своимъ.

   Онъ слушалъ меня съ замѣтнымъ усил³емъ, заставляя по нѣскольку разъ повторять ту или другую подробность и каждый разъ послѣ этого проводя судорожно рукой по лбу, какъ бы съ намѣрен³емъ возбудить непокорную или онѣмѣлую память.

   Когда я кончилъ, онъ долго оставался безотвѣтенъ. Наконецъ всталъ, вышелъ въ спальню и вынесъ оттуда шкатулку.

   Онъ вынулъ изъ нея нѣсколько писемъ и, выбравъ между ними одно, просилъ меня списать означенный на немъ адресъ.

   Я занесъ въ памятную книжку:

   "Его Высокоблагород³ю Петру Ивановичу Пальцыну, по Тульскому шоссе, на станц³ю ***, оттуда въ село Анциферово".

   Съ сыномъ этого Петра Ивановича, сказалъ мнѣ Кемск³й, отбирая у меня письмо и укладывая его опять въ шкатулку,- мы три года проходили на фрегатѣ Аврора. Я ocтaвилъ его больнымъ въ Иркутскѣ и обѣщалъ самъ завести это письмо къ его отцу. Завтра я у него буду...

   - Какъ завтра? прервалъ я его.

   - Очень просто. Я сегодня отправляюсь. Не ожидать же мнѣ здѣсь до тѣхъ поръ, пока моему противнику не удастся выѣхать....

   - Такъ тамъ все кончено? вырвалось у меня невольно.

   Онъ дрогнулъ какъ отъ прикосновен³я горячаго желѣза, отвернулся и не отвѣчалъ.

   - Что же твой Петръ Ивановичъ? поспѣшилъ я скорѣе спросить его.

   - Я знаю его лично. Самъ онъ еще не такъ давно во флотѣ служилъ, старикъ хорош³й... Я у него могу пробыть нѣсколько дней, и если г. Звѣницыну угодно...

   - А далеко эта станц³я ***?

   - Вторая отъ Серпухова, а имѣн³е Пальцына оттуда въ четырехъ верстахъ, не болѣе, говорятъ... скоро-ли могутъ собраться эти господа, по твоему мнѣн³ю? спросилъ онъ.

   - Не знаю, но, вѣроятно, не замедлятъ. Дня черезъ четыре, полагать можно, навѣрно...

   - Такъ когда узнаешь, пошли мнѣ эстафету по этому адресу. А я пришлю отъ Пальцына на станц³ю письмо на имя, пожалуй, этого молодаго офицера, нѣмца... Когда они пр³ѣдутъ туда, пусть спросятъ. Въ письмѣ будетъ означено все въ подробности, такъ какъ до тѣхъ поръ я успѣю все разузнать и даже выбрать мѣсто въ окрестности.

   - Хорошо, только письмо оставь на мое имя.

   - Зачѣмъ, Мумка, зачѣмъ тебѣ пр³ѣзжать? Это совсѣмъ лишнее. Старикъ Пальцынъ не откажется быть моимъ секундантомъ...

   - Если хочешь меня обидѣть, пожалуй! сказалъ я.

   Онъ подошелъ во мнѣ и крѣпко обнялъ.

   - Ну что, все? спросилъ онъ спустя нѣсколько времени.

   - Кажется, все.

   Онъ прошелся по комнатѣ. Лицо его потемнѣло пуще прежняго.

   - Не сердись на меня, промолвилъ онъ, внезапно останавливаясь на ходу:- оставь меня одного!

   - Кемск³й, вскрикнулъ я, испуганный отчаян³емъ, которое выразилось въ его голосѣ, въ его чертахъ,- вспомни...

   - Что?

   Онъ взглянулъ на меня всею глубиной своихъ черныхъ глазъ.

   - Не бойся, сказалъ онъ улыбнувшись какою-то безнадежною улыбкой;- я въ Христа вѣрую!..

   - Да подкрѣпитъ же Онъ тебя въ этотъ трудный часъ! молвилъ я, крѣпко сжимая его руку.- Прощай! Въ которомъ часу сбираешься ты уѣхать?

   - Не знаю еще. Жду писемъ... Пожалуйста, не пр³ѣзжай провожать... Мнѣ легче одному, сказалъ онъ глухо.

   - Какъ хочешь. Такъ до свидан³я у Пальцына?

   - Да. Прощай, Мумка, благодарствуй! Ты все прежн³й, какъ въ лицеѣ...

   Я вышелъ на лѣстницу, и,- отчего не признаться? я былъ еще молодъ тогда,- заплакалъ какъ ребенокъ.

  

  

   Отъ Кемскаго я отправился къ Чесмину.

   Тамъ встрѣтилъ меня слуга совершенно иного покроя? чѣмъ Грызунъ, старый хрычъ съ краснымъ носомъ, постоянно находивш³йся въ подпит³и и постоянно съ бариномъ зубъ-за-зубъ. Баринъ, какъ водится, состоялъ у него въ полной командѣ.

   На вопросъ мой: дома-ли Гавр³илъ Степановичъ и что онъ дѣлаетъ? я получилъ такой отвѣтъ:

   - А что ему дѣлать! Прошляндалъ всю ночь, а днемъ спать залегъ; съ самыхъ полуденъ и по сей часъ безъ проcыпа дрыхнетъ...

   - Разбуди его, пожалуйста. Мнѣ нужно съ нимъ видѣться.

   Онъ махнулъ рукой.

   - Пробовалъ! Не то будилъ, за ноги, то-есть, дергалъ. Куда-те! Храпитъ что твоя попадья!... А еще бариномъ прозывается!... Ноги-то я ему сволокъ, примолвилъ онъ съ какимъ-то торжествомъ.

   - Какъ хочешь, а мнѣ его видѣть надобно, сказалъ я, направляясь въ комнаты.

   - А мнѣ что?... Мнѣ ничего... Буди себѣ его, пожалуй, заворчалъ старый слуга. И закричалъ мнѣ вслѣдъ: - Вы его подъ мышки-то легонько щекотните, онъ эвтого боится!...

   Я, дѣйствительно, нашелъ Чесмина почивающимъ сномъ праведнаго, поперекъ огромной кровати и съ ногами, спущенными на полъ.

   Щекотать его подъ мышки не оказалось впрочемъ необходимости: онъ проснулся по первому моему зову.

   Раскрывъ глаза, онъ остановилъ ихъ на мнѣ съ умильною улыбкой.

   - Только во снѣ счастливъ человѣкъ! сказалъ онъ, лѣниво поднимаясь на локтяхъ и не безъ нѣкотораго удивлен³я взирая на свои ноги.- Видѣлъ я ее, другъ мой любезный, видѣлъ сейчасъ. Блаженство! На балконѣ, майскимъ утромъ, и я тутъ, а она...

   Но мнѣ было не до его сновъ.

   - Я пр³ѣхалъ съ тебѣ съ отвѣтомъ, сказалъ я.

   - Съ какимъ отвѣтомъ? спросилъ онъ, зѣвая и все глядя на свои ноги.

   Въ спальню вошелъ въ это время вышереченный слуга его.

   - Жандаръ былъ отъ начальства, приказывалъ, чтобъ вы въ нимъ обѣдать ѣхали.

   - Пошелъ вонъ! крикнулъ на него Чесминъ.

   - Одѣваться вамъ пора, чего кричать-то! хладнокровно отвѣчалъ тотъ, не трогаясь съ мѣста.

   - Это ты мнѣ ноги съ кровати стащилъ?

   - А то кому еще?

   - Пошелъ вонъ!

   - Умываться готово! Слышали: начальство требуетъ? Царское жалованье небось любитъ получать, а отъ службы-то упаси Господи! обратился онъ во мнѣ, тыкая пальцемъ на барина.

   Чесминъ показалъ ему кулакъ и отправился въ умывальному столу.

   Баринъ и слуга перебранивались до той самой минуты, когда Чесминъ застегнулъ наконецъ послѣдн³й крючокъ своего мундира, надѣлъ саблю и взялъ каску въ руки.

   - И теперь вонъ! повелительно указалъ на дверь майоръ.

   Слуга вышелъ, хлопнувъ этою дверью такъ, что задребезжали окна.

   - Да ты помнишь-ли еще, съ чѣмъ пр³ѣзжалъ сегодня во мнѣ? спросилъ я чудака.

   Онъ стоялъ передъ зеркаломъ, охорашиваясь, и въ зеркало же подалъ мнѣ утвердительный знавъ головой.

   - Скажи же ты своему генералу вотъ что: такъ какъ Кемск³й уѣзжаетъ изъ Москвы сегодня вечеромъ, то я полагаю, что и надобность въ моемъ честномъ словѣ превращается съ этимъ отъѣздомъ. Слышалъ?

   - Слышалъ... А что же это должно значить по-нашему, по-мужицкому? спросилъ, помолчавъ, Чесминъ.

   - То, что здѣшнему начальству нечего болѣе тревожиться по поводу этой истор³и.

   - Значитъ, уладилось дѣло?

   - Уладилось.

   - И морякъ твой дѣйствительно сегодня уѣзжаетъ?

   - Можешь справиться самъ въ его гостиницѣ.

   - И драться они не будутъ?

   Онъ взглянулъ на меня своимъ лукаво-невиннымъ взглядомъ.

   - Передай отвѣтъ мой какъ есть: это все, что я отъ тебя прошу, отвѣчалъ я.

   - Послушай, любезный другъ, молвилъ Чесминъ, - ты хитеръ, да вѣдь и я не промахъ; садись-ка лучше, да настрочи мнѣ этотъ отвѣтъ на бумагѣ.

   - Изволь.

   - Вотъ такъ лучше будетъ! сказалъ онъ, когда я кончилъ, засыпая пескомъ мое писанье:- и волки сыты, и овцы цѣлы. А ничего, ловко придумано! замѣтилъ онъ, засмѣявшись и оборачиваясь снова въ зеркалу.

   - Да ты что думаешь?

   - А что я думаю, того не скажу ни тебѣ, ни ему, будь покоенъ! сказалъ онъ, укладывая мою записку въ карманъ.- Самъ я саблю ношу и дворяниномъ родился... Хотя эта картофля ужь нисколько на носъ благороднаго воина не похожа! неожиданно прибавилъ онъ, щелкнувъ себя слегка пальцемъ по носу.

   Онъ тяжело вздохнулъ и принялся натягивать перчатки.

   - Не подвезти-ли тебя, коли ты въ начальству? предложилъ я ему.

   - Окажи милость. Кондрат³й! крикнулъ онъ, выходя въ переднюю.

   Но Кондрат³й не отозвался. Выскочилъ какой-то казачокъ и объявилъ, что Кондрат³й Силычъ вышли.

   - Куда? грозно воскликнулъ майоръ.

   - Не могу знать-съ. Они говорили, что въ погребкѣ тавлинку свою позабыли, отвѣчалъ мальчишка и, не выдержавъ, прыснулъ со-смѣху.

   - Вотъ погоди, онъ тебя высѣчетъ, какъ только отыщетъ свою тавлинку, замѣтилъ ему внушительно Чесминъ, надѣвая шинель.

   Я довезъ его и поѣхалъ къ Рабенгорсту сообщить о предложен³и Кемскаго.

   - Мнѣ кажется, ничего лучше придумать нельзя, сказалъ графъ, выслушавъ меня.- Мы должны обѣдать сегодня съ Звѣницынымъ въ Троицкомъ трактирѣ. Я ему все передамъ и сегодня же вечеромъ, надѣюсь, могу извѣстить васъ, въ какой день и какъ мы рѣшимъ ѣхать. Я долженъ вамъ признаться, что къ нашимъ затруднен³ямъ присоединяется еще вотъ какое обстоятельство, примолвилъ онъ.- Отпускъ Звѣницына кончается черезъ три дня. Онъ уже съ недѣлю писалъ нашему полковому командиру, прося отсрочки, но отвѣта нѣтъ до сихъ поръ. На милость коменданта, когда эта истор³я получила уже такую гласность, разсчитывать нельзя, такъ что если отсрочка не прибудетъ сегодня или завтра, Звѣницына могутъ выслать изъ Москвы.

   - Конечно, въ такомъ случаѣ вамъ терять время нечего. До свидан³я, графъ, я буду ждать васъ.

   Вернувшись къ себѣ, я опустился на диванъ и пролежалъ на немъ до поздняго вечера, въ совершенномъ изнеможен³и, словно послѣ долгой и тяжкой болѣзни.

   Часу въ десятомъ я послалъ узнать про Кемскаго въ его гостиницу; человѣкъ мой вернулся съ извѣст³емъ, что съ полчаса тому назадъ онъ уѣхалъ изъ города.

   Я глянулъ въ окно. На дворѣ злилась вьюга. Слабо мерцали фонари изъ-за валившаго нескончаемыми пеленами снѣга. Ни визга саней, ни лошадинаго топота не слышно было за порывистыми стонами вѣтра.

   Мнѣ вспомнилась та недавняя ночь въ Кремлѣ. Бѣдный Кемск³й, сколько счаст³я обѣщала она ему тогда, казалось, с³яя надъ нимъ своимъ безмятежнымъ с³ян³емъ!..

   А теперь, этотъ грозный мракъ и надрывающ³й вой метели, и скорбный, одинок³й путь...

  

  

   Рабенгорстъ пр³ѣхалъ ко мнѣ на другое утро съ извѣщен³емъ, что они съ Звѣницынымъ порѣшили выѣхать изъ Москвы черезъ день, причемъ сообщилъ мнѣ слѣдующ³я подробности:

   - Въ среду утромъ двѣ уже нанятыя нами извощичьи тройки выѣдутъ за Серпуховскую заставу съ крѣпостнымъ человѣкомъ Звѣницына, снабженнымъ отъ барина формальнымъ видомъ на проѣздъ въ его орловское имѣн³е. Онѣ будутъ ожидать насъ у одного постоялаго двора, онъ отъ заставы всего въ полуверстѣ. Мы выѣдемъ съ Звѣницынымъ изъ дому въ четыре часа пополудни, въ обыкновенныхъ городскихъ саняхъ, и проѣдемъ туда подъ видомъ прогулки за городъ. Вы съ докторомъ, и въ томъ же часу, съѣдетесь съ нами на постояломъ дворѣ. Тамъ мы всѣ пересядемъ въ тройки и немедленно покатимъ по Тульской дорогѣ.

   На замѣчан³е мое: не лучше-ли будетъ намъ выѣхать попозже, когда стемнѣетъ, Рабенгорстъ отвѣчалъ, что они избрали именно этотъ часъ потому, что, выѣзжая изъ дому въ обычное обѣденное время, они возбудятъ менѣе подозрѣн³я, а кромѣ того, такъ какъ до имѣн³я Пальцына считается 130 верстъ съ хвостикомъ, то, покинувъ Москву въ пятомъ часу, мы только что къ разсвѣту успѣемъ добраться туда.

   Я не могъ не согласиться съ основательностью его доводовъ и отвѣчалъ ему, что заранѣе сговорюсь съ докторомъ и въ назначенный день и часъ прибуду съ нимъ къ мѣсту съѣзда.

   Рабенгорстъ уѣхалъ, а я отправился къ знакомому мнѣ доктору, Виссар³ону Никитичу Латышеву.

   Я сошелся съ нимъ случайно у одного общаго пр³ятеля и пользовался его расположен³емъ, можетъ-быть, потому, что не вѣрилъ ни въ его матер³ализмъ, ни въ его безсердеч³е, ни въ его брюзгливыя выходки, чѣмъ любилъ онъ щеголять при мало знакомыхъ ему людяхъ.

   Еще въ передней его я былъ пораженъ невыносимымъ собачьимъ визгомъ.

   - Что это такое? спросилъ я его слугу.

   - А вотъ мальчикъ на дворѣ камнемъ собаку пришибъ, такъ лапу ей вправляетъ баринъ.

   Я вошелъ въ первую комнату, пыльную, съ мебелью, всю заваленную книгами. Виссар³онъ Никитичъ питалъ страсть въ букинизму. - Гдѣ вы, почтенный Эскулапъ?

   - А тамъ кто такой? спросилъ изъ другой комнаты сердитый голосъ. Шт... ты, глупая! шт! дай же себѣ порядкомъ лигатуру навязать.

   Собака, какъ бы послушная этимъ словамъ, слабо взвизгнула еще разъ и затѣмъ замолкла.

   - Иванъ, отнеси ее въ кухню и смочи ей правую лапу арникой, кликнулъ голосъ: - она цѣла.

   - А, вы! что вамъ надо? спросилъ Виссар³онъ Никитичъ, выходя во мнѣ.

   - Давно-ли вы собакъ лѣчить стали? спросилъ я, въ свою очередь, смѣясь.

   Онъ нахмурился и взглянулъ на меня исподлобья.

   - Живой организмъ, ощущен³я также испытываетъ! Не булыжникъ какой-нибудь! проворчалъ онъ, словно извиняясь. - Что вамъ надо? повторилъ онъ свой непривѣтливый вопросъ.

   Но меня нисколько не озадачивало это оригинальничанье. Я зналъ, какъ отвѣчать на него.

   - Васъ мнѣ надо, сказалъ я прехладнокровно.

   - На кой прахъ? Больны вы?

   - Богъ миловалъ.

   - Такъ на что я вамъ?

   - Послѣ завтра, то-есть въ среду, вы должны ѣхать со мной за 130 верстъ отсюда.

   Онъ взглянулъ на меня пытливымъ взглядомъ врача, подозрѣвающаго въ своемъ пац³ентѣ расположен³е къ безум³ю,

   - Что вы меня морочить сюда пр³ѣхали? фыркнулъ онъ.

   - Нисколько. Говорю вамъ безъ всякихъ шутокъ. Въ среду вы должны ѣхать со мной.

   - Не поѣду я никуда! отрѣзалъ онъ какъ ножомъ.

   - Поѣдете, когда вамъ объяснятъ, въ чемъ дѣло.

   - И слушать не хочу!

   Но когда я произнесъ слово: дуэль, Латышевъ навострилъ уши. Старая студентская кровь заговорила въ немъ.

   - За что дерутся! спросилъ онъ, дослушавъ меня до конца.

   Я взглянулъ ему въ лицо.

   - А вамъ на что знать? Вы медикъ, а не свидѣтель и не судья.

   - Дѣло! сказалъ онъ и кивнулъ одобрительно головой. - Въ среду я не могу, примолвилъ онъ.

   - Почему?

   - Дежурнымъ въ клиникѣ.

   - Можете помѣняться съ товарищемъ.

   - А потомъ что? спросилъ онъ, помолчавъ, и все тѣмъ же сердитымъ голосомъ.

   - А то, что въ этотъ день слѣдуетъ вамъ пообѣдать пораньше и быть совсѣмъ готовымъ къ четыремъ часамъ. Я заѣду за вами въ четыре часа неотступно. Пожалуйста, не позабудьте.

   - Это вѣдь далеко ѣхать, 130 верстъ? замѣтилъ докторъ, который, въ течен³е всего своего тридцатисемилѣтняго существован³я, дальше Останкина не ѣзжалъ.

   - Богъ дастъ, ничего не случится, такъ черезъ сутки я доставлю васъ домой обратно.

   - Сутки, бездѣлица! Даромъ два дня, значитъ, пропадутъ!

   - Есть-ли у васъ шуба? сказалъ я ему на это.

   - Тулупъ дубленый есть, возразилъ онъ, уже съ нѣкоторою гордостью.

   - И прекрасно. Такъ до свидан³я?

   - До свидан³я, пропустилъ онъ сквозь зубы.- Счастливъ вашъ Богъ, что такой день у меня нынче вышелъ; въ другое время ни за что бы не согласился ѣхать!...

   - А что у васъ нынче, развѣ праздникъ какой, именины сердца?

   Онъ опять фыркнулъ.

   - Книжицу с³ю пр³обрѣлъ я нынче, примолвилъ онъ, вытаскивая изъ груды лежавшихъ на диванѣ книгъ сѣроватый и затасканный томъ in 8®, и поднялъ его въ уровень моихъ глазъ. - Могу по этому поводу возгласить съ древнимъ поэтомъ:

  

  

   Въ заглав³и книжки значилось: "Пансальвинъ, Князь Тьмы, Быль? не быль? Однакожъ и не сказка. Москва 1809. Въ Университетской типограф³и."

   - Вѣдь это, батюшка, драгоцѣнность! торжествующимъ голосомъ молвилъ Виссар³онъ Никитичъ и, развернувъ книжку, принялся читать.

   "Миранда сама по себѣ не была царица тьмы, но жалости достойно, что Князь Тьмы пр³обрѣлъ надъ нею столько власти.

   "Миранда не была равнодушною въ мущинамъ. Она ощущала природу, и какая бы женщина ея не ощущала?..."

   И Виссар³онъ Никитичъ засмѣялся, какъ смѣются ученые, спец³алисты и вообще люди, преданные какому-нибудь усидчивому и постоянному занят³ю, какъ-то вовнутрь себя, не громко и не сообщительно и не поднимая глазъ на собесѣдника.

   - Однако мнѣ пора, почтеннѣйш³й, сказалъ я. - Прощайте. Но не забудьте, въ среду, въ 4 часа.

   - Прощайте, разсѣянно повторилъ онъ, не перемѣняя положен³я, то-есть стоя посреди комнаты, съ разставленными ногами, держа одною рукой книгу и помахивая другою, точно будто дирижировалъ оркестромъ. И принялся за чтен³е съ новымъ жаромъ.

   "Но не горестно-ли, что она допустила содѣлаться страстью самому тому пункту, о которомъ бы слѣдовало ей важно размыслить, и который, въ разсужден³и соединенныхъ съ нимъ знакомствъ, былъ самый тотъ, который..."

   Долго провозился я въ пустой и темной передней, отыскивая шинель свою и калоши, а Виссар³онъ Никитичъ все также громко, стоя одинъ посреди комнаты, продолжалъ забавлять себя пр³ятнымъ слогомъ похожден³й Пансальвина, Князя Тьмы и возлюбленной его Миранды.

   Я вернулся домой и написалъ Кемскому письмо, которое и отправилъ ему съ эстафетой.

  

  

   Въ день, назначенный для выѣзда, я проснулся чуть не съ зарей, и едва дождавшись 8 часовъ, послалъ съ Рабенгорсту записку. которою просилъ его извѣстить меня, нѣтъ-ли какого-нибудь измѣнен³я въ сообщенной имъ мнѣ программѣ? Онъ отвѣчалъ мнѣ двумя словами, по-англ³йски "all right." Я понялъ ихъ, какъ и слѣдовало, въ смыслѣ "все по-старому," и не медля принялся за сборы. Къ сожалѣн³ю, они были не долги, и мнѣ суждено было провести еще не мало времени въ томъ тревожномъ, ноющемъ состоян³и духа, знакомомъ всѣмъ тѣмъ, кому хоть разъ въ жизни выпало на долю одинокое и медлительное выжидан³е чаемаго удара, въ сравнен³и съ которымъ самый фактъ несчаст³я представляется чѣмъ-то почти отраднымъ,

   Докторъ ждалъ меня, уже заранѣе облекшись въ теплые сапоги и шапку. Преогромный и страшно пахнувш³й козломъ тулупъ разстилался во всю свою ширину по столу и дивану, закрывая библ³ографическ³я сокровища почтеннаго хозяина. Самъ онъ стоялъ у окна, низко наклонившись надъ лежавшимъ на немъ футляромъ съ хирургическими инструментами.

   Послыша за собой мои шаги, онъ быстро свернулъ свои ножи и пилы и сунулъ ихъ въ карманъ пальто.

   - Съ кукушкой вмѣстѣ! промолвилъ онъ, оборачиваясь ко мнѣ и указывая рукой на стѣнные часы, которые въ это время дѣйствительно принялись за свое урочное шипѣн³е.- Четыре часа! И я готовъ, какъ видите!

   Онъ вздѣлъ тулупъ, который оказался только что не въ пору мѣдному изваян³ю гражданина Минина, и еще не справившись съ его длинными рукавами, изъ которыхъ никакъ не могъ высвободить своихъ коротенькихъ рукъ, выбѣжалъ на крыльцо, восклицая:

   - Маршъ въ путь-дороженьку! Погода, кажется, сегодня самая благопр³ятная!

   Онъ собирался точно какъ на какую-то partie de plasilr.

   Да и дѣйствительно, о чемъ же ему было печалиться? День стоялъ свѣтлый и тих³й; слегка морозило; но въ воздухѣ неслись уже тѣ мягк³я струи, что такъ отрадно льются вамъ въ грудь,- предвѣстники вешняго тепла. Весело было въ такой день урваться бѣдному труженику, осужденному черезъ два дня въ трет³й дышать зараженнымъ больничнымъ воздухомъ...

   Но въ ту минуту его довольное лицо показалось мнѣ чуть не звѣрскимъ, и я уткнулся въ воротникъ шинели съ намѣрен³емъ не заговаривать съ нимъ.

   Виссар³ону Никитичу было, впрочемъ, также не до разговоровъ. Онъ пыхтѣлъ подъ своимъ тулупомъ, который, очевидно, надѣвалъ въ первый разъ отъ роду, и то застегивалъ его, то распахивалъ, возясь въ саняхъ самымъ безпокойнымъ для сосѣда образомъ.

   Такъ проѣхали мы молча почти всю дорогу, не встрѣтивъ на пути ни одного знакомаго лица.

   Не доѣзжая заставы, вынеслась намъ наперерѣзъ изъ какого-то переулка лихая пара вороныхъ и, едва не зацѣпивъ крыломъ нашихъ саней, быстро промчалась впередъ, покрывъ насъ цѣлымъ облакомъ снѣжной пыли. Я узналъ Звѣницына и Рабенгорста по бѣлымъ ихъ фуражкамъ.

   За ними вслѣдъ выѣхали старомодныя сани съ круглымъ задкомъ, запряженныя въ дышло двумя сильно храпѣвшими и взмыленными лошадьми. На облучкѣ стоялъ кучеръ, съ жиденькою разноцвѣтною бородой, - очевидно изъ дворовыхъ,- и въ порванной, когда-то синей, бархатной шапкѣ, поощряя кнутомъ своихъ чахоточныхъ коней самымъ прилежнымъ образомъ. Въ саняхъ сидѣлъ г. Секкаторовъ, котораго, впрочемъ, можно было скорѣе угадать, чѣмъ узнать подъ медвѣжьею шубой, укутывавшею его вплоть до самаго темени.

   - Тише, дай имъ проѣхать! сказалъ я своему кучеру, собиравшемуся уже пустить въ обгонъ проѣхавшихъ, по неизбѣжному въ этомъ случаѣ чувству русскаго возницы, одареннаго благороднымъ честолюб³емъ.

   - Ужь не они-ли? спросилъ меня докторъ.

   - Кто они?

   - Да ваша pars adversa, гвард³оны-стрѣлометатели, объяснилъ Виссар³онъ Никитичъ, у котораго были как³я-то свои удивительныя выражен³я.

   - Вы отгадали, они сами.

   - И старичокъ изъ ихъ же компан³и?

   - Какой старичокъ?

   - А вотъ что сейчасъ въ этомъ арбузѣ проѣхалъ?

   - Этотъ старичокъ моложе васъ, почтеннѣйш³й, возразилъ я, смѣясь.

   - Кто-же онъ по професс³и? Фамил³ю не спрашиваю, примолвилъ докторъ, указывая глазами на нашего кучера.

   - Московск³й житель, изъ отставныхъ.

   - Того же, значитъ, христолюбиваго воинства цвѣтъ и плодъ, молвилъ Виссар³онъ Никитичъ, качая головой. - Что-же онъ такъ не по-воински въ медвѣдя своего зарылся? Я помню, въ дѣтствѣ, у меня въ прописяхъ значилось: воинъ! не страшись ни глада, ни хлада, ни вражескаго меча, - съ большимъ восклицательнымъ знакомъ.

   - Ему, вѣроятно, въ этомъ медвѣдѣ ловчѣе, чѣмъ вамъ въ вашемъ тулупѣ, сказалъ я ему на это, чувствуя чуть не въ двадцатый разъ уголъ его локтя въ моемъ боку.

   Виссар³онъ Никитичъ фыркнулъ и замолкъ, продолжая, впрочемъ, толкать меня въ бокъ все такъ же немилосердно.

   Тѣмъ временемъ достигли мы заставы. На дорогѣ предъ нею стоялъ длинный рядъ возовъ съ кладью; но въ то же время голосъ караульнаго крикнулъ: подвысь! Шлагбаумъ поднялся, и мы, вслѣдъ за потянувшимся обозомъ, преспокойно выѣхали на шоссе.

   - Трогай! закричалъ я кучеру.

   Мы не проѣхали и ста шаговъ. какъ вдругъ увидѣли. что къ намъ на встрѣчу мчатся бѣлыя фуражки.

   - Они назадъ ѣдутъ! воскликнулъ докторъ.

   Я велѣлъ остановиться. Подъѣхавъ къ намъ, офицеры выскочили изъ саней.

   Тревога изображалась на ихъ лицахъ.

   - Троекъ нашихъ нѣтъ! сказалъ мнѣ по-французски Звѣницынъ дрожавшимъ отъ волнен³я голосомъ.

   - Какъ такъ?

   - Нѣтъ, не пр³ѣхали. Ни ямщиковъ, ни моего человѣка. никого!

   - А они должны были ждать насъ здѣсь, на постояломъ дворѣ, съ ранняго утра, добавилъ Рабенгорстъ.

   - Человѣка моего я отправилъ къ этимъ подлецамъ ровно въ восемь часовъ. что могло съ нимъ случиться, непонятная вещь!

   - Зашелъ, полагать надо, по дорогѣ, сотворить возл³ян³е Вакху, да тамъ и по сей часъ, сказалъ хладнокровно Виссар³онъ Никитичъ.

   - Mais c'est impossible, il n'ose pas, le coquin! чуть не съ отчаян³емъ возразилъ ему Звѣницынъ.

   - Пожалуй; отвѣчать нельзя, молвилъ Рабенгорстъ.

   - Какъ быть однако? спросилъ я его.

   - Я сейчасъ справлялся на постояломъ дворѣ: нельзя-ли гдѣ достать лошадей. Говорятъ: нѣтъ.

   - Въ Ямской слободѣ можно нанять, сказалъ графу Виссар³онъ Никитичъ.

   - Гдѣ это? Близко отсюда? спросилъ тотъ.

   - Не знаю, не бывалъ, а только что есть она; въ каждомъ русскомъ городѣ есть ямская слобода, примолвилъ онъ, строго взглянувъ на офицера.

   - Нѣтъ, гдѣ тамъ еще искать... Они задатокъ получили, должны пр³ѣхать! гнѣвно воскликнулъ Звѣницынъ, топая ногой.

   - По-моему, теперь остается намъ одно, сказалъ графъ.- Я вернусь въ Москву за нашими троечниками, или найму тамъ другихъ, а вы подождите меня на постояломъ дворѣ.

   Мы переглянулись молча. Никому, повидимому, не улыбалась эта перспектива.

   - Вотъ, кстати, и г-нъ Секкаторовъ ѣдетъ, промолвилъ Рабенгорстъ.- Онъ тебя подвезетъ, Звѣницынъ. А я отправлюсь въ нашихъ саняхъ.

   Измученные кони г. Секкаторова дѣйствительно плелись въ намъ на встрѣчу маленькою рысцой, и самъ онъ выглядывалъ изъ-за спины своего кучера, все такъ же плотно погруженный въ своего медвѣдя, какъ вдругъ какое-то непостижимое волнен³е овладѣло имъ. Онъ привсталъ, откинулъ воротникъ шубы, замахалъ намъ рукой. Кучеръ заёрзалъ вожжами. свистнулъ, замоталъ кнутомъ...

   - Что вамъ еще такое? воскликнулъ Звѣницынъ.

   - Обернитесь! едва могъ проговорить, подъѣзжая, Секкаторовъ.

   Всѣ обернулись.

   Съ перваго раза можно было замѣтить только необычайную суету въ ряду мирно до этого тащившагося за нами обоза. Извощики какимъ-то перепуганнымъ голосомъ гикали на своихъ лошадей и, подхватывая ихъ подъ усдцы, торопливо сворачивали въ сторону. Полозья скользили по округлости шоссе, угрожая свалить въ канаву громоздкую кладь. Какая-то сконфузившаяся буланка рванула внезапно изъ ряда и очутилась поперекъ самой дороги, со скороченною на бокъ дугой; высок³й парень, безъ шапки, кинулся въ ней, задубасилъ ее кулакомъ по челюсти. "Дер-жи, увалень, чо-ортъ!" ревѣли хоромъ осиплые голоса.

   И оглушительнѣе всѣхъ ихъ, звонче военной трубы, слышался несущ³йся отъ заставы крикъ: "па-ади, па-ади!"

   На опроставшейся середкѣ шоссе показались сани съ высокимъ сидѣньемъ, съ котораго зорко глядѣлъ впередъ плечистый и рослый мущина въ каскѣ и шинели, опушенной бобрами. За нимъ сказали двое казаковъ.

   - Я васъ предупреждалъ: за нами погоня! воскликнулъ Секкаторовъ.

   - Сама Ѳемида въ образѣ полковника Тожилы-Буйносова! молвилъ Виссар³онъ Никитичъ, первый узнавая знакомаго всей Москвѣ полицейместера.

   Все объяснилось: и волнен³е г. Секкаторова, и испугъ проѣзжихъ, и необдуманный поступокъ растерявшейся буланки.

   Полковникъ Томило-Буйносовъ, въ свою очередь, давно уже, повидимому, узналъ насъ, но возсѣдалъ въ полицеймейстерскихъ саняхъ своихъ такъ же неподвижно-величественно, какъ на извѣстной картинкѣ:

  

  

   Только чернобородый кучеръ его, Татаринъ, какъ-то свирѣпо косилъ зрачками въ нашу сторону, и темно-гнѣдые вони отбивали ногами по мерзлой землѣ съ какимъ-то глухимъ, зловѣщимъ топотомъ.

   - Стой! крикнулъ полковникъ, поровнявшись съ нами. Татаринъ дернулъ возжами; лошади стали какъ вкопаныя. По всѣмъ статьямъ былъ полицеймейстеръ полковникъ Томило-Буйсоновъ!

   - Господа, позвольте узнать, по какому случаю встрѣчаю я васъ здѣсь? спросилъ онъ пр³ятнымъ теноромъ, вѣжливо прикладывая руку къ каскѣ и улыбаясь съ самымъ дружелюбнымъ видомъ.

   Отвѣчать не нашлось никого. Всѣ, очевидно, чувствовали себя въ преглупѣйшемъ положен³и.

   Полковникъ вытащилъ изъ-подъ шинели тончайш³й батистовый платовъ и принялся обтирать имъ свои слегка заиндѣвѣвш³е усы, какъ бы съ намѣрен³емъ дать намъ время для пр³искан³я какого-нибудь объяснен³я.

   Звѣницынъ нашелся первый.

   - Мнѣ кажется, сказалъ, онъ шутливо, - мы имѣли бы еще болѣе права обратиться съ этимъ вопросомъ къ вамъ, полковникъ.

   - Почему же такъ, cher capitaine, отвѣчалъ, впадая въ его тонъ, такъ же привѣтливо-шутливо, полицеймейстеръ.

   - Да потому что, полагаю, ваша служба запрещаетъ вамъ выѣзжать за черту города.

   - Кромѣ экстренныхъ поручен³й, любезнѣйш³й ротмистръ, кромѣ экстренныхъ поручен³й, которыя всегда въ волѣ начальства.

   - А!

   Полковникъ Томило-Буйносовъ улыбнулся и, упрятывая платовъ свой въ карманъ, примолвилъ:

   - И, въ крайнему моему сожалѣн³ю, въ настоящую минуту имѣю таковое самаго непр³ятнаго свойства.

   - Какое же именно, можно полюбопытствовать? спросилъ Звѣницынъ, бодро глядя ему въ глаза.

   - Да вотъ-съ какое, громко и отчетливо отвѣчалъ ему полицеймейстеръ, - мнѣ поручено объявить вамъ, что вы не въ ту заставу выѣхали.

   - Что это значитъ?

   - Въ Петербургъ на Тверь дорога, а не на Серпуховъ, пояснилъ, любезно улыбаясь, Буйносовъ.

   - Я васъ не понимаю!

   - Вашъ отпускъ кончается завтрашняго числа, и потому оставаться вамъ долѣе въ Москвѣ значило бы съ вашей стороны...

   - Я жду отсрочки изъ полка, перебилъ его кирасиръ, раздувая ноздри.

   - Душевно сожалѣю, что такъ поздно. Мнѣ наистрожайше предписано наблюсти, чтобы вы сегодня же изволили выѣхать къ мѣсту службы.

   - Это чортъ знаетъ что такое! воскликнулъ изящный офицеръ. - Я буду жаловаться въ Петербургѣ!

   Полковникъ Томило-Буйносовъ взглянулъ на него съ тѣмъ выражен³емъ, съ какимъ Павелъ Ивановичъ Чичиковъ долженъ былъ глядѣть на расходившагося Тентетникова, когда тотъ передавалъ ему о своей размолвкѣ съ генераломъ Бетрищевымъ, а Чичиковъ думалъ это время: дѣйствительно-ли круглый дуракъ Тентетниковъ, или только съ придурью.

   - На кого же это вы будете жаловаться, ротмистръ? спросилъ онъ его голосомъ, въ которомъ выражалось самое искреннее сожалѣн³е

   Звѣницынъ не отвѣчалъ и только взглянулъ на Рабенгорста, какъ бы ожидая отъ него помощи или совѣта.

   Но товарищъ его опустилъ глаза въ землю, видимо не находя слова въ его поддержку. И дѣйствительно, дѣлать было нечего.

   - Что же, вамъ поручено и вывести меня изъ Москвы? молвилъ съ ирон³ей и по довольно продолжительномъ молчан³и Звѣницынъ, обращаясь къ Буйносову.

   - Боже сохрани! Помилуйте, развѣ вы арестантъ какой-нибудь, cher capitaine, возразилъ ему тотъ успокоительно. - Поѣзжайте какъ и съ кѣмъ вамъ угодно. Мнѣ приказано только удостовѣриться лично въ томъ, что вы сегодня выѣхали въ Петербургъ. А стѣснять кого бы то ни было не входитъ ни въ кругъ моихъ обязанностей, ни въ образъ моихъ мыслей, промолвилъ съ достоинствомъ полковникъ Буйносовъ, который, дѣйствительно, никоимъ образомъ не сталъ бы дѣлать себѣ врага изъ гвардейскаго офицера, у котораго еще, пожалуй, могли быть связи въ Петербургѣ.

   - Очень вамъ благодаренъ, но право не знаю, какъ я успѣю выѣхать сегодня, сказалъ, замолчавъ, кирасиръ, - человѣкъ мой пропалъ съ утра и...

   - Человѣкъ вашъ задержанъ сегодня въ двѣнадцатомъ часу, въ пьяномъ видѣ на постояломъ дворѣ, въ Зарядьѣ, объяснилъ полковникъ улыбаясь, - и въ настоящую минуту находится у васъ на квартирѣ, въ гостиницѣ Шевалье.

   - Мерзавецъ! воскликнулъ гнѣвно Звѣницынъ. - Такъ это вы чрезъ него узнали?...

   - О предполагаемой вами прогулкѣ? досказалъ полицеймейстеръ, лукаво подмигивая глазомъ. - Вы не ошиблись. Впрочемъ, вы должны догадываться, что мы за вами слѣдили; мы третьяго дня еще знали, что вами наняты двѣ тройки до Серпухова, примолвилъ онъ, - очевидно прихвастнувъ.

   - Вы мнѣ позволите сказать два слова г. ***? спросилъ его Звѣницынъ.

   - Сдѣлайте милость, сколько угодно.

   Я вылѣзъ изъ саней и отошелъ съ Звѣницынымъ на нѣсколько шаговъ.

   - Скажите г. Кемскому отъ меня, молвилъ онъ, съ едва сдерживаемымъ бѣшенствомъ, что если онъ не трусъ, онъ пр³ѣдетъ въ Петербургъ разсчитаться со мной.

   - Извините меня, г. Звѣницынъ, отвѣчалъ я ему, раздосадованный, въ свою очередь, такою неимовѣрною претенз³ей,- этого поручен³я я на себя не возьму. Кемск³й сдѣлалъ все что отъ него зависѣло для вашего удовлетворен³я. Онъ же наконецъ не виноватъ, что у васъ болтуны-пр³ятели и пьяные слуги. Службой онъ точно также связанъ какъ и вы. Если же вамъ непремѣнно хочется помѣняться съ нимъ пулей, такъ за этимъ, по всей справедливости, слѣдуетъ отправиться къ нему вамъ, а не ему къ вамъ.

   - Хорошо; такъ въ такомъ случаѣ предварите его, что будь онъ на краю свѣта, я сумѣю отыскать недруга, грозно промолвилъ гвардеецъ и отошелъ отъ меня.- Ѣдемъ, Рабенгорстъ! закричалъ онъ товарищу.

   - У меня такъ же къ вамъ два слова, cher conseiller,- сказалъ Буйносовъ, маня меня рукой изъ своихъ саней.

   - Что вамъ угодно? спросилъ я, нехотя подходя къ нему.

   - Приказано вамъ посовѣтовать, заговорилъ онъ, понижая голосъ, не на столько однакоже, чтобы слова его не дошли до ушей находившагося вблизи Секкаторова,- посидѣть у себя дома. пока не замолкнетъ въ городѣ говоръ по поводу этой истор³и.

   - Что же это такое: арестъ? сказалъ я.- За что?

   - Понимайте какъ знаете. Мое дѣло было передать вамъ, отвѣчалъ полицеймейстеръ.

   Безмолвный до того Секкаторовъ обратился вдругъ къ нему съ вопросомъ.

   - Et il n'у а rien pour moi, mon cher Bouinossof?

   - Quoi donc? съ искреннимъ или притворнымъ удивлен³емъ спросилъ его тотъ.

   - Нѣтъ, такъ.... я думалъ. что.... Звѣницынъ! крикнулъ онъ:- я заѣду къ тебѣ на квартиру проститься...

   - Сдѣлай одолжен³е, сказалъ равнодушно гвардеецъ. усаживаясь въ сани съ Рабенгорстомъ.

   - Буйносовъ, вѣдь и ты за ними? молвилъ Секкаторовъ.

   - Да. А что?

   - Не подвезешь-ли, братецъ, меня? Одры мои чуть ноги волочатъ.

   - Садись, пожалуй; поѣдемъ.

   - Merci.- Филиппъ, ступай полегоньку домой. Да смотри у меня, въ питейный домъ не заѣзжать! гнѣвно заключилъ, садясь въ полицеймейстерск³я сани, г. Секкаторовъ, забывая свое столь еще недавнее восхвален³е странъ, озаренныхъ солнцемъ просвѣщен³я, и возчувствовавъ, повидимому, съ новымъ удовольств³емъ родную почву подъ ногами.

   Они уѣхали.

   Виссар³онъ Никитичъ, успѣвш³й въ продолжен³е всего этого времени окончате