Маркевич Болеслав Михайлович - Типы прошлого

tons, хотѣлъ я сказать, m-lle Tschemissarof, отъ которой вся Москва въ восторгѣ, пробормоталъ онъ наконецъ.

   - A!... медленно и съ достоинствомъ произнесъ Звѣницынъ. - Совѣтую вамъ въ такомъ случаѣ, примолвилъ онъ внушительно, - быть осторожнѣе въ выборѣ вашихъ выражен³й.

   И онъ взглянулъ на меня: ты, молъ, теперь можешь судить, какъ я воспитанъ и как³я благородныя чувства въ себѣ питаю.

   Вашневъ, сообразивъ, вѣроятно, что за такимъ внушен³емъ прекращается для него всякая дальнѣйшая опасность, поспѣшилъ обнять Звѣницына за тал³ю.

   - Ты у насъ, извѣстно, рыцарь! заголосилъ онъ, трепля его легонько и осторожно подъ бока и надрываясь судорожнымъ смѣхомъ:- настоящ³й Густавъ-Адольфъ: строгъ, но справедливъ!

   - Пусти, пожалуйста! сказалъ гвардеецъ, безцеремонно отталкивая его. - Mon général! обратился онъ съ поклономъ и заискивающею улыбкой къ подходившему въ это время Павлу Васильевичу Чемисарову.

   Старикъ-генералъ прихрамывалъ и опирался на палку. Онъ кивнулъ намъ головой и остановился подлѣ, поводя кругомъ слегка прищуренными глазами.

   - Екатерининскаго вѣка зала! сказалъ онъ не громко и не обращаясь ни къ кому въ особенности.

   - Первая въ Европѣ! поспѣшилъ первый отозваться Вашневъ.

   Генералъ не отвѣчалъ.

   - Д-да! замѣчательная была у насъ женщина на тронѣ! отпустилъ въ свою очередь Звѣницынъ. - Вы давно здѣсь не изволили быть? обратился онъ къ Павлу Васильевичу.

   - Давно, отвѣчалъ тотъ, и что-то въ родѣ усмѣшки мелькнуло на его холодномъ лицѣ,- съ того самаго вечера, когда Алексѣй Петровичъ Ермоловъ появился сюда въ первый разъ, во фракѣ, послѣ Груз³и, и вся Москва пошла ему на встрѣчу. Я пр³ѣзжалъ тогда изъ деревни.

   - Ска-ажите! сожалительно процѣдилъ по обыкновен³ю Звѣницынъ.

   Вашневъ хихикнулъ, какъ бы несказанно обрадовавшись.

   - Вся Москва, какъ вы изволите говорить, вся Москва! Гранд³озная была встрѣча! Многимъ не пришлась она по вкусу, можно сказать, очень многимъ...

   Генералъ перенесъ молча палку въ другую руку и пристально взглянулъ на него.

   Истерическ³й хохотъ Вашнева замеръ внезапно. Онъ заморгалъ глазами, замоталъ шеей, точно кость засѣла у него въ горлѣ, и отошелъ въ сторону.

   - Кто такой? спросилъ Чемисаровъ, обернувшись съ Звѣницыну.

   - Нѣкто Вашневъ. Когда-то служилъ у насъ въ дивиз³и, отвѣчалъ небрежно гвардеецъ.

   - Помѣщикъ К*** губерн³и?

   - Онъ самый, сказалъ я.

   - Обобралъ жену и потомъ на нее же прошен³я подавалъ?

   Я усмѣхнулся.

   - Знаю, проходимецъ! примолвилъ генералъ и отправился дальше, ковыляя своею раненою ногой.

   - И этотъ баринъ, обратился ко мнѣ Звѣницынъ, указывая на Вашнева, который въ это время летѣлъ уже въ вальсѣ съ какою-то блондинкой въ желтомъ платьѣ,- ce monsieur воображаетъ, что я его стану представлять à des personnes que je respecte! Mais pour qui, diable, me prendil donc enfin?

   Изящный офицеръ повелъ презрительно плечами и пошелъ своею красивою походкой приглашать на экстратуръ высокую и стройную княгиню Шатунскую, танцовавшую съ черненькимъ и кругленькимъ артиллеристомъ, котораго она была выше цѣлою головой.

   - Ну что, чья верхъ беретъ? почти кричалъ, пробираясь во мнѣ, Крусановъ, безъ котораго, разумѣется, никакое сборище въ Москвѣ не могло обойтись. - Кто устоитъ въ неравномъ спорѣ: кичливый всадникъ иль морякъ? продолжалъ онъ, схватывая меня за руку и тряся ее безъ милосерд³я. - Я, братъ, дюжину шампанскаго держалъ въ клубѣ за твоего Лаперуза; такъ смотри, не заставь проиграть. Или самъ ты того?...

   - Чего это?

   - Вчера, говорятъ, вся Москва видѣла тебя у нихъ въ ложѣ; видно не промахъ ты, братъ. Меня даже увѣряли, что ты тутъ положительно о себѣ хлопочешь, а морякъ и прочее, все это для отвода глазъ публики. Да. Только этому я ужь никакъ не повѣрилъ; такъ и говорю всѣмъ: это вздоръ, говорю, сущ³й вздоръ.

   - Покорнѣйше тебя благодарю, сказалъ я, расхохотавшись: - только ты напрасно даешь себѣ трудъ передавать мнѣ всю эту чушь.

   - Нельзя, братъ, дружба повелѣваетъ. На то и есть друзья на свѣтѣ, чтобы передавать человѣку всякую гадость, какая про него по рынку ходитъ. А то бы онъ такъ и прозябалъ въ невѣдѣньи счастливомъ.

   Брусановъ смѣялся, но въ сущности онъ высказывалъ свои самыя задушевныя убѣжден³я. И кто изъ моихъ читателей не знавалъ Брусановыхъ на своемъ вѣку?

   - Однако, вотъ тебѣ мой совѣтъ, продолжалъ онъ уже таинственно: - наставь пр³ятеля повершить дѣло скорѣй, а не откладывать въ долг³й ящикъ. На сладкое вишенье воробья-то видимо-невидимо налетитъ, зачнутъ всяк³я каверзы чинить, пожалуй. Сегодня ужь кое-что до меня дошло. Жаль вотъ, не дослышалъ только.

   - Что тамъ еще?

   - Говорю, не дослышалъ. Въ клубѣ было. Про Кемскаго. Говоридъ Вашневъ. Ну, извѣстно, хорошаго эта шушера ни про кого не скажетъ.

   - А у васъ и Вашневу вѣрить готовы?

   - Э, братъ, свѣта ты не знаешь, отмолвилъ мой московск³й серцевѣдъ. - Мнѣ еще нянька въ дѣтствѣ говорила: на добро сверчка не станетъ, а на пакость станетъ. Захотятъ, всему повѣрятъ, только подавай. А за тѣмъ, мусье, же ву витъ. Родительское мое сердце днесь утѣшено вельми; ишь ты изъ Питера что благодати въ эполетахъ наѣхало! Всѣ мои пташечки пристроены, всѣ гнѣздышки свили, любо-дорого глядѣть на нихъ. Готовъ сейчасъ за каждую отступнаго взять; имъ нынче и безъ меня жить хорошо!

   Онъ отошелъ, смѣясь.

   Вальсъ замолкъ между тѣмъ, и Надежда Павловна съ своимъ кавалеромъ очутилась снова подлѣ меня.

   - Merci, сказала она ему.- Я ужасно устала; и вы тоже, кажется?

   - Нѣтъ, ничего, увѣрялъ онъ, между тѣмъ какъ грудь его вздымалась словно мѣхъ кузнечный. Я невольно улыбнулся. - Право, ничего, подтвердилъ весело Кемск³й, - надо втянуться, и только. Поглядите, какъ въ мазуркѣ стану отличаться. Вы не забыли, что обѣщали мнѣ ее утромъ, Nadine?

   - Нѣтъ, отвѣчала она.

   Звѣницынъ вдругъ словно изъ земли выросъ.

   - Pardon, mademoiselle, сказалъ онъ, сгибаясь предъ ней тѣмъ вычурно почтительнымъ поклономъ, которымъ кланяются французск³е актеры, когда изображаютъ собой виконтовъ и маркизовъ прошлаго столѣт³я, - pardon, я имѣлъ счаст³е вчера вечеромъ получить ваше соглас³е на сегодняшнюю мазурку.

   - Вчера? повторила она съ замѣшательствомъ.

   - Мазурка обѣщана мнѣ! рѣзво и громко произнесъ Кемск³й, поднявъ на Звѣницына сверкающ³е глаза.

   - Не знаю, когда вамъ, но вчера положительно мнѣ, отвѣчалъ съ полнымъ спокойств³емъ и холодною улыбкой гвардеецъ.

   - Я вамъ не уступлю ея! воскликнулъ, вспыливъ, мой морякъ.

   Звѣницынъ слегка поблѣднѣлъ, взглянулъ на него и только плечами повелъ.

   Нѣкто г. Севкаторовъ, стоявш³й подлѣ съ стаканомъ лимонада въ рукахъ, улыбнулся и тоже приподнялъ плечи, какъ бы вторя Звѣницыну.

   Я почелъ необходимымъ вмѣшаться.

   - Ты не правъ, сказалъ я, схвативъ Кемскаго за руку и крѣпко сжимая ее. - Надежда Павловна, вѣроятно, забыла, обѣщая тебѣ сегодня мазурку, что вчера въ театрѣ, при мнѣ, господинъ Звѣницынъ приглашалъ ее, и....

   - Ахъ, Боже мой, что я надѣлала! не давъ мнѣ кончить воскликнула бѣдная дѣвушка, съ умоляющимъ выражен³емъ глядя на стоявшихъ предъ ней соперниковъ.- Простите меня!

   - Такъ вамъ остается теперь выбирать между нами, промолвилъ Кемск³й, едва сдерживаясь, между тѣмъ какъ рука его лихорадочно дрожала въ моей рукѣ.

   - Je suis le premier en date, замѣтилъ Звѣницынъ съ тою же спокойною и учтивою улыбкой.

   - И по буквѣ закона уступить долженъ ты! Рѣшено и подписано! сказалъ я Кемскому, стараясь дать всему этому угрожающему разговору шутливое направлен³е.

   - Mon cousin, сказала Надежда Павловна и прямо глянула въ глаза моему пр³ятелю,- вы не разсердитесь?

   Ледяной взглядъ ея будто растаялъ отъ вспыхнувшаго въ ней тревожнаго, боязливаго участ³я. Въ голосѣ ея звучала почти нѣжность.

   - Ma cousine, отвѣчалъ Кемск³й, высвобождая свою руку изъ моей,- этотъ законникъ, конечно, не убѣдитъ меня, и если я уступаю, такъ это единственно вашей волѣ, а не чьему-либо праву.

   Онъ повернулся и ушелъ быстрыми шагами. Звѣницынъ обратился тотчасъ же во мнѣ съ благодарностью.

   - Вы такъ безпристрастны, сказалъ онъ съ торжественною любезностью,- что я отъ всей души желаю вамъ быть министромъ юстиц³и. Я боюсь только одного, продолжалъ изящный офицеръ,- чтобы на меня не разгнѣвались за вашъ справедливый приговоръ.

   И онъ еще ниже, еще галантерейнѣе изогнулся передъ Надеждой Павловной.

   - Я буду, напротивъ, очень благодарна Monsieur ***, если вы только обѣщаетесь мнѣ забыть все то, въ чемъ виновата одна я, одна моя непростительная вѣтренность, сказала она ему.

   - Mon Dieu, mais je suis trop heureux, M-lle, поспѣшилъ онъ воскликнуть, прикладывая руку въ сердцу. Mais voici la seconde contredanse, я танцую ее съ княгиней Ольгой.... pardon de vous quitter....

   Онъ выбѣжалъ отыскивать свою даму.

   - Благодарствуйте! быстро проговорила дѣвушка, протягивая мнѣ руку:- я такъ боялась.... Ради Бога, уговорите Владим³ра Александровича.... онъ такой вспыльчивый....

   - Я сдѣлаю все, что отъ меня зависитъ; не безпокойтесь. Но я, въ свою очередь, осмѣлюсь просить васъ,- и я пристально взглянулъ на нее,- не забудьте, какъ вы ему дороги....

   Она хотѣла отвѣчать.... и не смогла. Глаза ея подернулись туманомъ. Она отвернулась.... Мнѣ было невыразимо жаль ее въ эту минуту....

   Я нашелъ Кемскаго на другомъ концѣ залы. Онъ стоялъ и глядѣлъ на танцующихъ. Еще взволнованный и блѣдный, съ сжатыми бровями, онъ судорожно теребилъ себя за усы.

   Я молча пододвинулся въ нему.

   По близости отъ насъ стоялъ Вашневъ и казался весь погруженъ въ созерцан³е двигавшейся предъ нимъ кадрили. Но я замѣтилъ, что отъ времени до времени онъ видалъ искоса на Кемскаго любопытные и насмѣшливые взгляды, какъ бы уже пронюхавъ о перемолвкѣ его съ Звѣницынымъ. И я не сомнѣвался, что онъ уже зналъ о ней. Онъ былъ изъ тѣхъ людей, до которыхъ вѣсти подобнаго рода достигаютъ тѣми же необъяснимыми, но неизбѣжными путями, какими вороны извѣщаются о падали.

   Кемск³й наконецъ обернулся во мнѣ.

   - Что ты скажешь? проговорилъ онъ, стараясь улыбнуться.

   - Ничего не скажу, пока ты не войдешь въ нормальное состоян³е, отвѣчалъ я полушуткой.

   - Говори, я совершенно спокоенъ.

   - А спокоенъ, такъ мнѣ и говорить тебѣ нечего. Отъ тебя только того и требуется, чтобы ты не кипятился изъ-за пустяковъ.

   - Да вѣдь этотъ человѣкъ мнѣ жить мѣшаетъ! воскликнулъ онъ съ новымъ порывомъ.- Зачѣмъ становится онъ поперекъ моей дороги?

   - Докажи ему, что эта дорога твоя: нѣтъ сомнѣн³я, онъ тотчасъ же отстанетъ.

   - Я завтра же все покончу. И тогда.... попадись онъ мнѣ только! примолвилъ онъ громко.

   - Тсс... И я указалъ ему головой на Вашнева, который, видимо, старался подслушать нашъ разговоръ.

   - А пусть знаетъ, осторожнѣе будетъ, также громко возразилъ Кемск³й.

   - Я отъ тебя рѣшительно отказываюсь. сказалъ я съ сердцемъ и отходя отъ него.

   Онъ меня нагналъ и схватилъ за рукавъ.

   - Ну, полно, полно, Мумка, не буду! Гнѣвъ свой я сорвалъ. Теперь буду тихъ какъ ягненокъ.

   - Ты можешь быть увѣренъ, что къ довершен³ю всего этотъ господинъ передастъ твои слова Звѣннцыну, да еще съ такими украшен³ями, послѣ которыхъ намъ не избѣжать уже никакъ формальнаго объяснен³я.

   - А чортъ съ нимъ!

   - А финалъ какой?

   - Эва! засмѣялся Кемск³й и беззаботно качнулъ головой.

   - Такъ слушай же: Надежда Павловна не на шутку встревожена вашимъ разговоромъ. Меня удивляетъ, какъ ты о ней забылъ! Ступай, бери даму на кадриль, становись такъ, чтобъ она тебя видѣла, будь веселъ. Что бы ни случилось, долгъ твой во что бы ни стало успокоить ее...

   - Иду; благодарствуй! поспѣшно проговорилъ онъ и побѣжалъ со всѣхъ ногъ.

   "Дай Богъ, чтобъ этимъ все кончилось!" подумалъ я.

  

  

   И словно нечему было и кончаться. Съ хоровъ загремѣлъ любимый контрдансъ на русск³е мотивы. Живѣе, бойчѣе прежняго сходились и заплетались пары подъ звуки разудалой пѣсни. Одушевлен³е было всеобщее. Соперники наши стояли рядомъ въ одной кадрили, и никто, глядя на нихъ, не заподозрилъ бы ихъ во враждѣ. Звѣницыннъ танцовалъ съ княгиней Шатунской и, точно полководецъ съ побѣдной высоты своей, обозрѣвалъ ликующимъ взглядомъ предводимыхъ имъ танцоровъ, между тѣмъ какъ ноги его и руки сами собой скользили и округлялись предъ его дамой съ свойственнымъ ему одному небрежнымъ изяществомъ. Кемск³й съ веселымъ лицомъ выслушивалъ торопливыя рѣчи быстроглазой особы, извѣстной подъ оригинальнымъ назван³емъ Ла-Катеньки. Они стояли vis-à-vis съ Надеждой Павловной. Кавалеръ ея былъ молоденьк³й, безусый офицерикъ, съ такимъ тоненькимъ станомъ, что о немъ можно было сказать то же, что нѣк³й уѣздный франтъ говорилъ про тал³ю своей любезной: комаръ, на что малое насѣкомое, а и тотъ жаломъ надвое перекуситъ. Красота его дамы видимо производила на него всепожирающее впечатлѣн³е. Говоря съ ней, онъ краснѣлъ до самыхъ волосъ и высоко поднималъ брови съ тѣмъ выражен³емъ полуудивлен³я и полустраха, съ которымъ дѣти смотрятъ на невиданную еще ими затѣйливую игрушку.

   Но какъ же и хороша была она въ эту минуту, какою таинственною прелестью с³яли для меня эти нѣмые продолговатые глаза. Сколько тоски угадывалъ я теперь подъ ея холодными, безупречными чертами! А въ мягкихъ складкахъ этихъ блекнувшихъ губъ было между тѣмъ столько требован³я, столько правъ на счаст³е...

   На этомъ вечерѣ мнѣ суждено было видѣть ее въ послѣдн³й разъ, и я, словно предчувствуя это, глядѣлъ на нее не отрываясь...

   Не одинъ разъ поднимались въ это время на меня ея глаза. Я отвѣчалъ имъ успокоительною улыбкой. Тревога ея понемногу стихала. Она могла уже отвѣчать на невинныя рѣчи своего юнаго кавалера, между тѣмъ какъ глаза ея все чаще и чаще останавливались на Кемскомъ.

   Подъ конецъ кадрили она еще разъ пристально взглянула на меня.

   Я понялъ и подошелъ, едва раскланялся съ ней ея кавалеръ,

   - Скажите, быстро промолвила она, наклоняя голову съ букету изъ бѣлыхъ розъ, дрожавшему въ ея рукѣ,- скажите, кончено-ли все?

   - Вы сами видите: танцуютъ рядомъ, оба веселы, балъ такъ оживленъ. Оба они, я увѣренъ, уже успѣли все позабыть...

   - Вы отвѣчаете мнѣ, что ничего не будетъ?

   - Чему же и быть, помилуйте! Будьте совершенно спокойны.

   - Я васъ едва знаю, но я вамъ вѣрю, сказала она, даря меня долгимъ, благодарнымъ взглядомъ:- я хочу у васъ просить совѣта...

   - Говорите скорѣе, я весь вашъ! воскликнулъ я съ искреннимъ увлечен³емъ.

   - Я едва стою, я не могу танцовать мазурки, прошептала она со слезами въ голосѣ.

   - Такъ уѣзжайте скорѣе: это лучшее, что вы можете сдѣлать во всѣхъ отношен³яхъ, поспѣшно сказалъ я.

   - Но я не смѣю.... этотъ офицеръ не повѣритъ, что мнѣ нездоровится.... онъ подумаетъ, что я не хочу танцовать съ нимъ, что я дѣлаю это для Владим³ра...

   - Батюшка можетъ увезти васъ независимо отъ вашей воли. Вамъ стоитъ только шепнуть ему объ этомъ.

   Брови ея сдвинулись. Она не отвѣчала.

   - Погодите, я вамъ это устрою, предложилъ я.

   Она еще разъ вскинула на меня глаза.

   - Вы мой спаситель, сказала она, слабо усмѣхаясь.

   Я пошелъ отыскивать ея отца.

   Онъ стоялъ невдалекѣ и съ своего мѣста долженъ былъ видѣть переговоры мои съ его дочерью.

   - Вы меня извините, генералъ, я долженъ вамъ сказать два слова.

   Лицо его тотчасъ же словно окаменѣло. Эта гордая природа оскорблялась и тѣнью фамильярности.

   - Надежда Павловна, продолжалъ я, не смущаясь,- приглашена на мазурку, а она такъ устала, что на нее жаль смотрѣть.

   - Уѣхать хочетъ? спросилъ генералъ.

   - Ее увезти бы надобно, объяснилъ я,- она совѣстится.

   Онъ взглянулъ мнѣ въ лицо.

   - А съ кѣмъ танцуетъ, съ Кемскимъ?

   - Съ Звѣницынымъ.

   - А! Хорошо, произнесъ старикъ по нѣкоторомъ молчан³и, не трогаясь съ мѣста.

   Я вернулся къ Надеждѣ Павловнѣ, но ее уже успѣли такъ окружить, что я только могъ увѣдомить ее издалека знакомъ объ успѣхѣ моего посольства.

   "Погодимъ, что будетъ," сказалъ я себѣ, становясь такъ, чтобъ она, въ случаѣ чего, могла тотчасъ же обратиться ко мнѣ. Признаюсь, въ эту минуту я, настоящимъ эгоистомъ, наслаждался внутренно мыслью, что она можетъ снова прибѣгнуть къ моей помощи.

   Съ первыми звуками польки, слѣдовавшей за кадрилью, молодежь подлетѣла къ ней цѣлою стаей, какъ воробьи на сладкое вишенье, по выражен³ю Брусанова.

   Старикъ-генералъ, видно, только и ждалъ этой минуты; онъ очутился подлѣ дочери.

   - Устала? обратился онъ къ ней своимъ привычнымъ, короткимъ вопросомъ.

   - Немножко, отвѣчала она.

   - А у меня нога разболѣлась. Поѣдемъ.

   - Mon général, monsieur! сжальтесь, позвольте только эту польку! голосили, умоляли его со всѣхъ сторонъ.

   - Ваше превосходительство, мнѣ была обѣщана Надеждой Павловной мазурка, заявилъ, подбѣгая, встревоженнымъ голосомъ Звѣницынъ.

   - Ce n'est pas ma faute, monsieur je vous le jure, mon père est souffrant, сказала ему дѣвушка.

   Но старикъ какъ будто не слышалъ ничьихъ рѣчей и не видѣлъ никого изъ окружающихъ.

   - Владим³ръ! громко сказалъ онъ подходящему Кемскому:- проводи насъ.

   Звѣницынъ поклонился и тотчасъ же отошелъ. За нимъ послѣдовали и проч³е.

   Надежда Павловна обернулась въ мою сторону и кивнула мнѣ головой.

   - Прощайте, сказалъ я, подходя.

   Она протянула мнѣ руку.

   - Что у васъ: мантилья, шарфъ, бурнусъ? суетясь, спрашивалъ ее между тѣмъ Кемск³й.

   - Мантилья гдѣ-то тамъ на скамейкѣ.

   Кемск³й побѣжалъ отыскивать.

   - Вы такъ затанцовались, что на васъ лица нѣтъ, сказалъ я ей.

   - Дайте ей руку, отвѣчалъ на это старикъ Чемисаровъ,- а то упадетъ, пожалуй.

   Она ухватилась за мою руку и такъ и повисла на ней. И точно, она бы, кажется, упала безъ этой поддержки. Отецъ остановилъ на ней долг³й, непроницаемый взглядъ.

   - Идти можешь? спросилъ онъ ее наконецъ.

   - Конечно, могу, молвила она, бодрясь и не глядя на него.

   - Такъ пойдемъ. Въ тѣхъ залахъ можешь сѣсть. Владим³ръ насъ нагонитъ.

   Мы отправились.

   Въ залѣ, ближайшей въ выходу, я усадилъ Надежду Павловну. Генералъ помѣстился рядомъ съ ней, въ углу дивана.

   Мы были одни. Глухо долетала до насъ Гунглева Gard-husaren polka съ ея рѣзко очерченнымъ ритмомъ.

   Кемск³й все еще не являлся.

   Вдругъ раздались громк³е шаги и голоса.

   Трое мущинъ проходили черезъ залу по направлен³ю лѣстницы.

   - И вѣдь все вретъ, готовъ пари бутылку шампанскаго, вретъ онъ, говорилъ Крусановъ. Онъ шелъ подъ руку съ Чесминымъ.

   - Да разрази же меня Богъ! увѣрялъ, крестясь и колотя себя въ грудь ладонью, Вашневъ, перебѣгая отъ одного изъ нихъ въ другому и тормозя ихъ на ходу: - чтобы мнѣ сейчасъ на мѣстѣ провалиться! Когда я самъ, своими ушами слышалъ! Я, говоритъ, его на первый разъ изъ окна выброшу, такъ онъ у меня будетъ осторожнѣе...

   - На первый разъ! повторилъ, заливаясь смѣхомъ, Крусановъ.- Вѣдь это онъ изъ собственныхъ своихъ воспоминан³й намъ читаетъ, а, Чесминъ? Вѣщай! обратился онъ, остановившись, къ Вашневу: - самого-то тебя сколько разъ изъ окна спускали?

   - А я говорю тебѣ, продолжалъ наглый господинъ, не обращая никакого вниман³я на такое безцеремонное обращен³е къ его собственной б³ограф³и, - я говорю тебѣ, что это ему такъ не пройдетъ, не такой человѣкъ Звѣ...

   - Чесминъ! какъ можно громче кликнулъ я.

   Всѣ трое обернулись.

   Вашневъ, едва завидѣлъ генерала, нырнулъ и исчезъ, какъ мимолетное видѣн³е...

   - Кому я нуженъ? отозвался Чесминъ, своимъ лѣнивымъ, горловымъ басомъ.

   - Ты, я слышалъ, назначенъ со мной въ одну коммисс³ю, продолжалъ я также громко, подходя къ нему.

   - Говорили мнѣ въ канцеляр³и. Я вѣдь у него постоянно вмѣсто затычки служу, отнесся онъ этими словами про своего начальника, съ которымъ состоялъ въ такихъ же бранчиво-нѣжныхъ отношен³яхъ, какъ и съ закадышнымъ другомъ своимъ, Крусановымъ.

   - Такъ намъ надобно сговориться по этому случаю. Завтра я все утро дома. Заѣзжай непремѣнно и пораньше.

   - Заѣду. А хороша-то вѣдь какъ, Господи! примолвилъ нѣжнымъ шепотомъ майоръ, указывая глазами по направлен³ю Надежды Павловны и сантиментально закатывая ихъ затѣмъ подъ самый лобъ, которымъ щедрая природа наградила его до самаго затылка.

   - Ну, теперь пошелъ дурить! - И Крусановъ махнулъ рукой на Чесмина. - А вы, съ пр³ятелемъ, держите ухо востро! сообщилъ онъ мнѣ въ видѣ наставлен³я.

   И оба, взявшись снова подъ руку, вышли на лѣстницу.

   Я вернулся въ дивану. Бѣдная дѣвушка взглянула на меня такимъ испуганнымъ взглядомъ, что мнѣ стало страшно за нее. Генералъ, повидимому, ничего не слыхалъ, или не понялъ.

   Къ счаст³ю, прибѣжалъ въ это время. Кемск³й съ мантильей въ рукахъ и презабавнымъ разсказомъ о томъ, какъ на ней сидѣла какая-то злая старуха, съ райсвою птицей на головѣ, которую онъ никакъ не могъ уговорить привстать, и какъ онъ долженъ былъ наконецъ вытащить мантилью силой изъ-подъ старой упрямицы.

   Его беззаботный смѣхъ, его забавныя рѣчи успокоили на время Надежду Павловну.

   "Могъ-ли бы быть онъ такъ веселъ, еслибъ ему дѣйствительно грозила опасность?" хотѣла сказать, казалось, медленная улыбка, складывавшаяся на ея слегка заалѣвшихъ губахъ, пока она слушала Кемскаго всѣмъ своимъ слухомъ, смотрѣла на него во всѣ глаза.

   Нѣтъ, не чуждъ ей былъ этотъ человѣкъ. Имя его не пронеслось безотвѣтнымъ звукомъ въ ея жизни. Онъ былъ дорогъ ей, - говорило ея внимающее, болѣзненно-оживленное лицо.

   Дорогъ какъ подругѣ дѣтства, какъ сестрѣ, можетъ-быть?...

   Все равно: какъ бы ни любила она, сладко быть любимымъ ею, думалъ я въ это время...

   - Пора! сказалъ генералъ, подымаясь съ мѣста. Мы спустились съ лѣстницы.

   - Владим³ръ, вы будете въ намъ завтра? быстро и задрожавшимъ голосомъ спросила она Кемскаго, пока лакей надѣвалъ шинель генералу.

   - Еще бы не быть! воскликнулъ онъ съ с³яющимъ лицомъ.

   - Утромъ рано?

   - Какъ можно раньше.

   - Честное слово?

   - Разпречестное! Онъ схватилъ ея руку и страстно приникъ въ ней губами.

   Она тихо отвела ее.

   - Смотрите же! сказала она. Вздохъ, какъ она ни старалась, невольно вылетѣлъ у нея изъ груди. - Я васъ буду ждать, примолвила она, укутывая голову въ капюшонъ мантильи.

   Ей подали шубу. Влюбленный морякъ побѣжалъ безъ шинели сажать ее въ карету.

  

  

   - Поѣдемъ ночевать ко мнѣ, предложилъ я Кемскому, когда онъ вернулся. - Или тебѣ еще на балъ хочется?

   - Да, очень мнѣ теперь нужно! возразилъ онъ, смѣясь.

   - Такъ поѣдемъ.

   - Пожалуй!

   Кто-то въ это время назвалъ меня по имени.

   Я обернулся и увидѣлъ, что на лѣстницѣ, безъ шляпы, закрывая грудь лацканами фрака отъ сквознаго вѣтра, стоялъ г. Секкаторовъ. Г. Секкаторовъ былъ не менѣе пр³ятеля нашего Крусанова популярнымъ лицомъ въ московскомъ свѣтѣ, но отличался отъ него своимъ тончайшимъ обращен³емъ, достойнымъ временъ красныхъ каблуковъ и причесокъ à l'oiseau royal, голосомъ, имѣвшимъ особенное свойство напоминать вамъ о томъ, что есть на свѣтѣ сладк³я вещества, въ родѣ патоки и сдобнаго тѣста, и наконецъ уважен³емъ, самымъ безграничнымъ, къ своей собственной особѣ.

   Вотъ этотъ-то самый, безгранично уважавш³й себя г. Секкаторовъ стоялъ теперь на лѣстницѣ и звалъ меня. Выражен³е его лица въ эту минуту совмѣщало въ себѣ три оттѣнка: торжественность, таинственность и самоуглублен³е.

   Я поднялся къ нему.

   - Pardon de vous déranger, началъ онъ полушепотомъ,- я бы хотѣлъ.... не можете-ли вы, однимъ словомъ, сообщить мнѣ адресъ вашего друга?

   - Какого друга?

   - Господина Кемскаго. Такъ, кажется, правильно?

   - Совершенно такъ. А позвольте узнать, на что вамъ этотъ адресъ.

   Г. Секкаторовъ нѣсколько замялся.

   - Если вы желаете видѣть Кемскаго, продолжалъ я, - такъ можете сейчасъ же; вотъ онъ самъ налицо, внизу стоитъ.

   - Нѣтъ, нѣтъ, я не желаю безпокоить его теперь. Надо вамъ сказать, что я лично не имѣю удовольств³я его знать. Я долженъ переговорить съ нимъ по поручен³ю третьяго лица.

   Г. Секкаторовъ чрезвычайно отчетливо и протяжно проговорилъ эту послѣднюю фразу.

   - По поручен³ю господина Звѣницына? спросилъ я.

   Онъ посмотрѣлъ на меня задумчиво и, по многозначительномъ молчан³и, произнесъ также медленно и сжимая губы кружечкомъ:

   - Я не нэзываю никёгё.

   - Очень хорошо-съ. Такъ я вамъ могу сообщить слѣдующее. Мой адресъ вамъ извѣстенъ. Кемск³й ночуетъ у меня. Если вамъ угодно переговорить съ нимъ по поручен³ю вашего таинственнагл незнакомца, милости просимъ ко мнѣ завтра утромъ.

   - Въ ко-оторомъ часу прикажете?

   - Да хоть въ семь часовъ, пожалуй.

   - Въ семь? Помилуйте! Наше гиперборейское солнце едва покидаетъ свое ложе въ этотъ часъ! уже игриво возразилъ г. Секкаторовъ. - Я надѣюсь, что наши переговоры съ господиномъ Кемскимъ будутъ та-акого рода, что мнѣ было бы по истинѣ совѣстно вызывать его та-акъ рано изъ сладкихъ объят³й сна.

   - Къ чему же тогда эти переговоры?

   Г. Секкаторовъ учтиво пожалъ плечами и объявилъ, что прибудетъ ко мнѣ завтра утромъ въ девятомъ часу.

   - Съ кѣмъ и о чемъ ты тамъ шушукалъ? спрашивалъ меня Кемск³й на крыльцѣ, пока хриплый голосъ городоваго вызывалъ мои сани..

   - О томъ, что завтра утромъ начинается первый актъ войны мышей съ лягушками, отвѣчалъ я ему шуткой.

   - А это былъ самъ премудрый крыса Онуфр³й? сказалъ онъ, расхохотавшись, словно только и ждалъ этого случая.

   - Ты сказалъ! подтвердилъ я.

   - Я тебѣ говорилъ, что намъ не избѣжать объяснен³й съ господиномъ Звѣницынымъ. Завтра онъ шлетъ въ намъ послан³е. Что же мы ему отвѣтимъ? спросилъ я Кемскаго, когда мы остались дома одни.

   - Я право не знаю, молвилъ онъ,- и думать объ этомъ въ эту минуту рѣшительно не въ состоян³и. Ты слышалъ, что она ждетъ меня завтра....

   - Такъ и думать не станемъ! И точно, нечего загадывать заранѣе; утро вечера мудренѣе. Заляжемъ спать скорѣе.

   Но не смотря на такое мудрое рѣшен³е, заснуть я не могъ. На душѣ у меня было неспокойно и невесело. Я всю ночь проворочался со стороны на сторону, прислушиваясь, не безъ зависти, къ ровному, тихому дыхан³ю Кемскаго, заснувшаго сномъ ребенка, едва курчавая голова его прикоснулась къ подушкѣ.

  

  

   Я разбудилъ его въ восемь часовъ. Мы одѣлись и вышли пить чай въ кабинетъ.

   Черезъ четверть часа человѣкъ мой доложилъ, что пр³ѣхали двое какихъ-то господъ и спрашиваютъ г. Кемскаго.

   - Проси.

   Вошелъ г. Секваторовъ и съ нимъ бѣлокурый офицеръ, съ германскимъ типомъ лица, однополчанинъ Звѣницына.

   На устахъ перваго блуждала самая пр³ятная улыбка, между тѣмъ какъ вся остальная особа его изображала собою офиц³альность, достойную Липпе-Детмольдскаго каммергера.

   - Позвольте себя представить, молвилъ онъ, Кемскому, расшаркиваясь:- Секкаторовъ. Et monsieur est le comte de Rabenhorst, указалъ онъ на товарища.

   Кемск³й вѣжливо поклонился и попросилъ ихъ сѣсть.

   - Чему я обязанъ чести васъ видѣть, господа? спросилъ онъ, какъ слѣдуетъ.

   Г. Секкаторовъ откашлянулъ. Легк³й румянецъ заигралъ на лицѣ молодаго офицера.

   - Прежде чѣмъ отвѣтствовать на вашъ вёпрёсъ, началъ Секкаторовъ,- мнѣ необходимо знать на-апередъ, въ какой мѣрѣ... считаете вы возможнымъ... дозволить намъ объясниться въ присутств³и господина ***...

   Онъ указалъ на меня.

   - Я васъ прошу объ этомъ, отвѣчалъ Кемск³й.

   - Господинъ *** долженъ быть увѣренъ, надѣюсь.... увѣренъ въ моемъ давнишнемъ уважен³и, продолжалъ Секкаторовъ,- но вы донимаете, дёлгъ мой.... я долженъ былъ предварительно освѣдомиться.... потому что... вы понимаете, моя обязанность...

   - Совершенно понимаю, сказалъ я,- и вы напрасно извиняетесь.

   - Итакъ?... обратился къ нему Кемск³й.

   - Итакъ, подхватилъ на лету Секкаторовъ,- графъ Рабенгорстъ и я уполномочены войти съ вами въ нѣкоторыя объяснен³я по поручен³ю господина штабъ-ротмистра Звѣницына.

   - Въ чемъ же должны состоять эти объяснен³я?

   Офицеръ посмотрѣлъ на Секкаторова. Секкаторовъ снова кашлянулъ.

   - Я долженъ васъ заранѣе предупредить, что наше поручен³е имѣетъ двоякое содержан³е. Оно содержитъ въ себѣ, такъ-сказать, два вида, поправился онъ;- то-есть, оно какъ бы подраздѣляется на два различныя поручен³я, счелъ онъ еще нужнымъ прибавить.

   - Прекрасно-съ, такъ не угодно-ли вамъ будетъ передать мнѣ и тотъ, и другой видъ, сказалъ, закусывая губы, Кемск³й. Его видимо разбиралъ смѣхъ.

   - Первое поручен³е, началъ г. Секкаторовъ,- заключаетъ въ себѣ, можетъ-быть, менѣе важности, хотя и оно можетъ быть почитаемо въ нѣкоторой степени достойнымъ вниман³я. Оно относится болѣе въ слышанному, то-есть въ дошедшимъ до господина Звѣницына слухамъ о томъ, что вы якобы отзываетесь о немъ, господинѣ Звѣницынѣ, самымъ непр³ятнымъ для него, и... можно даже сказать, не-е... неблаговиднымъ... образомъ. И потому довѣритель нашъ, господинъ Звѣницынъ, желалъ бы знать, въ какой мѣрѣ... и на сколько эти слухи основательны... и имѣютъ, такъ-сказать, основан³е быть... leur raison d'être, однимъ словомъ?

   - На это я вамъ могу сказать, отвѣчалъ Кемск³й,- что я четвертый день въ Москвѣ, третьяго дня увидѣлъ господина Звѣницына въ первый разъ отъ роду; кромѣ его,- онъ указалъ на меня,- и еще одного семейства, никого здѣсь не знаю, и потому отзываться о господинѣ Звѣницинѣ неблаговиднымъ образомъ не представляется для меня даже никакой физической возможности.

   - Нашему довѣрителю, отозвался Секкаторовъ,- переданы были однако так³я слова, которыя...

   - Как³я слова?

   - Я полагаю, замѣтилъ на это графъ Рабенгорстъ,- что ихъ лучше не повторять, тѣмъ болѣе что...

   - Я и не повторю ихъ, графъ, не повторю, успокоительно прервалъ его опытный товарищъ; - я ограничусь однимъ общимъ... такъ-сказать, общею характеристикой. Слова эти, продолжалъ онъ, - заключаютъ въ себѣ угрозы... относительно господина Звѣницына.

   - Если вы мнѣ позволите вамъ замѣтить, сказалъ я, - угроза не есть отзывъ, во-первыхъ, а во-вторыхъ, весьма желательно было бы знать, отъ кого слышалъ господинъ Звѣницынъ объ угрозахъ выраженныхъ относительно его Кемскимъ?

   - Мы не уполномочены назвать это лицо, съ уклончивою улыбкой отвѣчалъ г. Секкаторовъ.

   - Очень хорошо-съ; но вы не откажетесь, надѣюсь, отвѣчать намъ на слѣдующ³й вопросъ: выражалъ-ли эти угрозы Кемск³й тому самому лицу, которое сообщило о нихъ господину Звѣницыну?

   - Нѣтъ, сказалъ прямо Рабенгорстъ.

   - Такъ откуда можетъ знать это лицо, что Кемск³й угрожалъ господину Звѣницыну?

   - Это дошло до него случайно, не безъ нѣкотораго замѣшательства отмолвилъ Секкаторовъ.

   - Что значитъ дошло? Передано ему какимъ-нибудь еще другимъ лицомъ?

   Графъ покачалъ отрицательно головой.

   - Такъ, значитъ, слышано имъ самимъ?

   - Случайно, повторилъ г. Секкаторовъ.

   - То-есть, подслушано?

   Г. Секкаторовъ не отвѣчалъ. Офицеръ опустилъ глаза, и живая краска покрыла его честное молодое лицо.

   - Мнѣ остается теперь спросить васъ, продолжалъ я,- можете-ли вы сослаться на то лицо, которому Кемск³й выражалъ относительно господина Звѣницына тѣ угрозы, какъ вы изволили выразиться, которыя были подслушаны извѣстнымъ вамъ лицомъ?

   Графъ Рабенгорстъ съ легкою улыбкой взглянулъ на Секкаторова, потомъ на меня.

   Секкаторовъ, нахмурившись, посмотрѣлъ сначала на меня, потомъ на графа.

   Прошло нѣсколько минутъ молчан³я.

   - Нѣтъ, мы не можемъ сослаться на это лицо, рѣшилъ наконецъ г. Секкаторовъ.

   - Такъ въ такомъ случаѣ, сказалъ я,- когда вы не можете назвать ни то лицо, которое передало господину Звѣницыну слова Кемскаго, ни то, кому они были сказаны имъ, то не въ правѣ требовать отъ Кемскаго никакого дальнѣйшаго объяснен³я. Безыменныя сплетни то же что безыменныя письма, на нихъ отвѣта быть не можетъ.

   - Однакоже... возразилъ г. Секваторовъ.

   - Я вамъ сказалъ все, что могъ сказать, молвилъ Кемск³й,- и затѣмъ буду имѣть честь покорно просить васъ перейти ко второму виду вашего поручен³я.

   Графъ Рабенгорстъ взглянулъ на него одобрительно. Онъ чувствовалъ себя, видимо, въ неловкомъ положен³и до этихъ поръ.

   Г. Секкаторовъ пребывалъ между тѣмъ въ молчан³и. По напряжен³ю жилъ на его многодумномъ челѣ можно было догадаться, что въ немъ совершалась борьба. И, точно, обидно было уступить д³алектикѣ адвоката противной стороны, когда ему стоило только брякнуть попросту, безъ затѣй, по родимымъ обычаямъ и предан³ямъ: "да Звѣницыну сказалъ Вашневъ, что Кемск³й говорилъ вамъ, что онъ Звѣницына изъ окна выкинетъ!..."

   Но это значило ввести доморощеную красавицу-сплетню, во всей ея первобытной наготѣ, въ переговоры, поставленные имъ на такую европейскую ногу.

   Европеецъ взялъ верхъ надъ человѣкомъ почвы. Онъ вздохнулъ, какъ бы вынужденно сознаваясь, что дѣйствительно выжатъ весь сокъ изъ переговоровъ "по первому виду".

   - Въ такомъ случаѣ, сказалъ онъ наконецъ Кемскому,- вы мнѣ позволите имѣть честь приступить къ тому, что... что составляетъ, если позволено мнѣ будетъ такъ выразиться, существеннѣйшую часть и, какъ бы сказать, основной элементъ нашего поручен³я...

   - Сдѣлайте милость, приступайте, сказалъ морякъ, котораго все это очень забавляло, повидимому.

   - Полагаю, что мнѣ не нужно