Маркевич Болеслав Михайлович - Типы прошлого

припоминать вамъ, продолжалъ протяжно ораторъ, - что вчерашняго числа, вечеромъ, находясь на балѣ въ Благородномъ Собран³и, вы имѣли встрѣчу съ довѣрителемъ нашимъ, г. Звѣницынымъ, и... вслѣдств³е... одного обстоятельства, или, лучше сказать, недоразумѣн³я, причины котораго не.... не входятъ въ кругъ нашего поручен³я, вы,- г. Секкаторовъ перевелъ дыхан³е,- въ разговорѣ съ штабъ-ротмистромъ Звѣницынымъ употребили так³я выражен³я, которыя могутъ быть охарактеризованы извѣстнымъ французскимъ выражен³емъ: des expressions peu parlementaires, однимъ словомъ, выражен³я эти были такого.... рода, что г. Звѣницынъ вынужденъ былъ принять ихъ за личное себѣ оскорблен³е....

   И онъ взглянулъ на меня при этомъ такъ, какъ еслибы говорилъ самымъ чистымъ русскимъ языкомъ: а посмотримъ, какъ вы вотъ отъ этой штуки отвернетесь!

   - Я васъ попрошу, молвилъ Кемск³й, - объяснить мнѣ, что именно въ моихъ словахъ показалось оскорбительнымъ г. Звѣницыну?

   - Какъ же, помилуйте, съ нѣкоторою ирон³ей отвѣчалъ г. Секкаторовъ: - вѣдь вы при свидѣтеляхъ, въ присутств³и дамы.... такъ-сказать торжественно, провозгласили, что не признаете его правъ....

   - На мазурку? совершенно справедливо,- подтвердилъ Кемск³й,-и повторяю вамъ сегодня, что сказалъ ему вчера. Право танцовать съ тѣмъ или другимъ я признаю только за дамой, и это въ самомъ широкомъ объемѣ. И потому, еслибы сама дама не выразила желан³я танцовать съ господиномъ Звѣницынымъ, а не со мной, я бы ни за что не уступилъ ея.

   - За нимъ было однако старшинство, возразилъ графъ.

   - Въ образованномъ обществѣ существуютъ однако извѣстные за-акёны, пропустилъ въ свою очередь г. Секкаторовъ.

   - И вы хотите дать мнѣ почувствовать, что я съ ними не знакомъ! Можетъ-быть, отвѣчалъ добродушно Кемск³й;- я пошелъ въ море прямо со школьной скамьи и свѣта не знаю, признаюсь въ этомъ безъ стыда. А потому очень можетъ быть, что то, что вамъ кажется чернымъ, кажется мнѣ бѣлымъ и наоборотъ.

   Г. Секкаторовъ нѣсколько сконфузился.

   - Я никогда не позволилъ бы себѣ сдѣлать вамъ та-акёго замѣчан³я, заговорилъ онъ, и.... конечно, могутъ быть различные взгляды и. такъ сказать, воззрѣн³я.... Но вы согласитесь, главное: это манера, тонъ. Главное тёнъ, съ которымъ вы въ этомъ обстоятельствѣ относились къ штабъ-ротмистру Звѣницыну....

   - Это дѣло другое, сказалъ Кемск³й и задумался.- Вспоминая въ подробности все, что было вчера, сказалъ онъ по нѣкоторомъ молчан³и, - я скажу вамъ по чистой совѣсти: я былъ золъ на г. Звѣницына, но оскорбить его мнѣ рѣшительно въ голову не приходило.

   - Но тёнъ вашъ, вы такъ громко выражались! повторилъ Секкаторовъ.

   - Еслибъ я, встрѣтясь съ непр³ятельскимъ кораблемъ, открылъ по немъ пальбу, я бы заговорилъ съ нимъ еще громче, чѣмъ съ г. Звѣницынымъ, но значило-ли бы это. что я оскорбляю его? нетерпѣливо отвѣтилъ ему морякъ.

   И Рабенгорстъ и я не могли оба не усмѣхнуться при этомъ неожиданномъ сравнен³и.

   Г. Секкаторовъ въ первую минуту не нашелъ отвѣта.

   - Но, продолжалъ Кемск³й,- если слова мои или громк³й голосъ, какъ выражаетесь вы_; показались оскорбительными г. Звѣницыну, я васъ буду просить передать ему мое искреннее сожалѣн³е, что я подалъ этому поводъ.

   Г. Секкаторовъ тотчасъ же улыбнулся и подарилъ меня искоса торжествующимъ взглядомъ.

   - Сколько я могъ уразумѣть изъ того, что вамъ угодно было сообщить, обратился онъ съ Кемскому, уже нѣсколько свысока, вы выразили ту идею, что сожалѣете о томъ, что произошло между вами и г. штабъ-ротмистромъ Звѣницынымъ?

   - Да. Такъ что же?

   - Я желалъ бы, извините меня, окончательно уяснить себѣ вашу мысль. Можемъ-ли мы понимать это такъ, то-есть такимъ образомъ, что вы согласны будетъ облечь это.... это сожалѣн³е въ.... приличную фёрму?

   - Что значитъ: въ приличную форму? спросилъ Кемск³й.

   - Я хотѣлъ сказать, то-есть.... это значитъ: угодно-ли вамъ будетъ дать вашимъ словамъ, такъ сказать, офиц³альный видъ?...

   - Я только что просилъ графа и васъ передать г. Звѣницыну все то, что вы слышали отъ меня.

   - Слова ваши будутъ, разумѣется, свято переданы нашему довѣрителю, но я полагаю, что этого недостаточно для его удовлетворен³я, возразилъ не безъ нѣкотораго шипѣн³я г. Секкаторовъ.

   - Что же вамъ еще угодно? спросилъ Кемск³й.

   И темныя брови его сдвинулись.

   - Я полагаю.... что письменное доказательство....

   - Письменное доказательство! Развѣ вамъ мало моихъ словъ?

   - Конечно, я не спорю, ваши слова.... но вы понимаете, что мой дёлгъ.... въ этомъ случаѣ необходимо.... des excuses écrites....

   - Вы ихъ никогда не получите! воскликнулъ морякъ.

   - Однако весьма странно, началъ было г. Секкаторовъ.

   Я остановилъ его.

   - Позвольте васъ спросить, графъ, обратился я въ Рабенгорсту,- требован³е, выраженное сейчасъ товарищемъ вашимъ, есть-ли это послѣднее слово г. Звѣницына?

   Рабенгорстъ отвѣчалъ по нѣкоторомъ размышлен³и:

   - Звѣницынъ дѣйствительно говорилъ намъ, что письмо отъ г. Кемскаго было бы лучшимъ средствомъ превратить всяк³е толки по поводу вчерашняго происшеств³я. Но я не могу также взять на себя утверждать, чтобъ это было выражено имъ какъ его ультиматумъ.

   - Я понимаю это иначе! объявилъ г. Секваторовъ.

   Мнѣ кажется, возразилъ ему на это графъ,- что въ нашемъ положен³и мы не имѣемъ права бытъ различныхъ мнѣн³й. И потому, если г. Кемск³й затрудняется дать намъ письмо къ Звѣницыну, намъ ничего не остается, какъ ѣхать за новыми инструкц³ями.

   - Вы можете передать слѣдующее г. Звѣницыну, сказалъ ему Кемск³й.- Одно изъ двухъ. Или онъ желаетъ покончить со мной миролюбиво, и въ этомъ случаѣ совершенно достаточно того, что мной отвѣчено вамъ,- или онъ пылаетъ желан³емъ выйти со мной на барьеръ и ищетъ только приличнаго предлога. Такъ для этого не нужно со мной никакихъ офиц³альностей, требован³я письменныхъ документовъ и тому подобныхъ уловокъ, которыя, извините за выражен³е, просто претятъ моему характеру. Въ этомъ послѣднемъ случаѣ я васъ буду просить отнестись уже прямо къ ***,- онъ указалъ на меня, - который, надѣюсь, не откажется быть моимъ секундантомъ.

   Рабенгорстъ взглянулъ на Секкаторова. Оба встали.

   - Такъ, если позволите, мы съ вами теперь простимся, а черезъ часъ, много полтора, надѣюсь, привеземъ вамъ отъ Звѣницына отвѣтъ, промолвилъ графъ раскланиваясь.

   - Вы меня, можетъ-быть, уже не застанете здѣсь въ это время, сказалъ Кемск³й.- Но я оставляю полную довѣренность *** и заранѣе согласенъ на все, что вами будетъ съ нимъ покончено.

   Г. Секкаторовъ готовился возражать на это заявлен³е, но Рабенгорстъ взялъ каску, поклонился еще разъ и вышелъ.

   Съ крайнимъ неудовольств³емъ, повидимому, послѣдовалъ его примѣру златоустный г. Секкаторовъ. Угрюмый взглядъ, кинутый имъ вслѣдъ товарищу, казалось, говорилъ: "эхъ ты, Нѣмецъ-простота! Вѣдь эдакимъ манеромъ не съ чѣмъ будетъ, пожалуй, въ Англ³йск³й клубъ пр³ѣхать!" Въ виду такой консидерац³и человѣкъ почвы уже рѣшительно бралъ верхъ надъ Европейцемъ.

  

  

   Проводивъ посѣтителей до передней, я вернулся въ Кемскому. Онъ встрѣтилъ меня смѣхомъ.

   - Чему ты обрадовался! сказалъ я съ досадой.- Преглупая истор³я выходитъ.

   - Ваши слова заключаютъ и, мёгу даже сказать, содержатъ въ себѣ неопровержимую истину! отвѣчалъ онъ передразнивая Секкаторова.- А хорошъ этотъ доморощенный Французъ, очень хорошъ!

   И онъ пуще разсмѣялся.

   - Этотъ доморощенный Французъ подведетъ тебя подъ пулю, вотъ что я предвижу.

   - Пуля меня не тронетъ, отвѣчалъ полушутя, полусер³озно Кемск³й.- Мнѣ на Суматрѣ ворожея Малайка говорила: бояться августа мѣсяца и чернаго человѣка. Мы въ февралѣ, и г. Звѣницынъ имѣетъ волосы русые. Съ поля чести вернемся цѣлы и невредимы.

   - Да выходить-то на это поле изъ-за вздора нелѣпо!

   - Объ этомъ не спорю, какъ и о томъ, что горячиться мнѣ изъ-за вздора было нелѣпо. А впрочемъ, я въ этомъ и казнился предъ лицомъ Израиля: самъ ты слышалъ. Совѣсть моя спокойна, а тамъ, какъ эти франты разсудятъ, такъ пусть и рѣшаютъ. Который часъ?

   - Десятаго половина.

   - Половина десятаго! воскликнулъ онъ, вскакивая съ дивана. - Лечу!

   - Куда?

   - Еще спрашиваетъ! Гдѣ мой киверъ?

   Онъ выбѣжалъ искать его въ спальню. Въ передней раздался звонокъ.

   - Неужели опять они? сказалъ Кемск³й, выходя съ киверомъ на головѣ и перчатками въ рукахъ.

   - Вашъ человѣкъ васъ спрашиваетъ, доложилъ ему мой слуга.

   - Грызунъ? Это онъ, бѣдняга, меня по городу ищетъ: пропалъ-де мой лейтенантъ! Какъ его только сюда натолкнуло! Подавайте его!

   Вошелъ Грызунъ, коренастая, добродушная и какъ бы застывшая въ удивлен³и фигура, въ толстой матросской курткѣ.

   - Ты меня всю ночь прождалъ? спросилъ его Кемск³й съ улыбкой.

   - Есть, ваше благород³е.

   - Утопъ, подумалъ?

   - Пожалуй, что такъ, отвѣчалъ матросъ, разѣвая ротъ до самыхъ ушей.

   - Ну, а сюда какимъ тебя вѣтромъ пришибло?

   - Да вижу васъ нѣтъ, я утромъ въ адмиралу сходилъ,

   - Къ генералу Чемисарову, то-есть?

   - Точно такъ.

   - Тамъ тебѣ и сказали?

   - Чего-съ?

   - Гдѣ меня отыскать?

   - Я тамъ, значитъ, у людей спросилъ.. Говорятъ, нѣтъ васъ. А знаете-ли, говорю, гдѣ они? Не знаемъ, говорятъ, не бывалъ. И самого адмирала, говорятъ, дома нѣтъ, - отчалили въ монастырь Богу молиться. Я съ тѣмъ и пошелъ. Вышелъ за ворота, анъ бѣжитъ за мной человѣкъ: ступай, говоритъ, скорѣй къ барышнѣ, къ адмиральской дочкѣ, значитъ.

   - Ты ее самое видѣлъ? воскликнулъ Кемск³й.

   - Ихъ самихъ. Я вѣдь ихъ знаю, примолвилъ Грызунъ съ своею широкою дураковатою улыбкой.

   - Что же она тебѣ сказала?

   - Гдѣ твой баринъ? спрашиваютъ. Самъ не знаю, говорю, ваше превосходительство. Съ вечера, говорю, какъ уѣхали, такъ и не бывали. Онѣ какъ услыхали, такъ и сѣли, даже ручкой глазки свои позакрыли.

   - Эво чучело! Вѣдь ты ее перепугалъ?

   Грызунъ вытянулся и уперся растерянными глазами въ своего лейтенанта.

   - Ну, говори дальше, что же она?

   - Только онѣ говорятъ мнѣ: ты, спрашиваютъ, грамотѣ знаешь? - Ученъ, говорю. - Такъ на говорятъ, я тебѣ на бумажкѣ напишу; господинъ такой есть. Ты въ гостиницѣ вашей спроси, тамъ вѣрно, говорятъ, не безвѣдомо, гдѣ они стоятъ. Къ господину эвтому и ступай. Онъ, значитъ, знаетъ гдѣ баринъ. - Я и пошелъ. А онѣ опять говорятъ мнѣ: - погоди, я напишу къ нимъ, говорятъ, письмо. - Ушли, да потомъ и приносятъ цыдулочку.- На, говорятъ, барина отыщи, безпремѣнно,- и все это повторяютъ: безпремѣнно, безпремѣнно, и въ руки имъ самимъ отдай....

   - Гдѣ же оно? нетерпѣливо закричалъ на него Кемск³й.

   Грызунъ полѣзъ толстыми своими пальцами за обшлагъ рукава и вытащилъ оттуда измятое письмо.

   - Въ гостиницѣ люди меня сюда и прислали, домолвилъ онъ, пока Кемск³й поспѣшно взламывалъ печать.

   - Хорошо, ступай.

   Онъ развернулъ тонк³й листокъ бумаги и принялся читать.

   - Господи Боже! Что же это такое! съ надрывающимъ стономъ воскликнулъ онъ вдругъ, роняя изъ рукъ письмо и схватываясь за голову. Киверъ его съ шумомъ грохнулся оземь.

   - Что случилось, что она тебѣ пишетъ? спросилъ я съ испугомъ.

   - Прочти! глухо проговорилъ онъ, отходя съ окну, и припалъ лбомъ къ холодному стеклу.

   Я поднялъ письмо. Оно было написано торопливымъ, едва разборчивымъ почеркомъ. Слѣдъ выпавшей крупной слезы виднѣлся въ одномъ мѣстѣ въ формѣ большаго пятна, въ которомъ расплылись чернила. Содержан³е письма было приблизительно слѣдующее:

   "Вашъ человѣкъ говоритъ - вы со вчерашняго вечера не возвращались.... Я угадываю, я знаю,- вы должны драться съ этимъ офицеромъ, и я одна виновата въ этомъ.

   "Ради Бога, Владим³ръ, поймите, вы не должны драться изъ-за меня, подвергать свою жизнь... Я должна вамъ все сказать,- все равно, рано или поздно,- я не могу быть женой ни г. Звѣницына, ни вашею, ничьею женой! Все кончено для меня въ жизни... А вы - вы безъ упрека... Именемъ второй моей матери, именемъ покойной матери вашей, всѣмъ, что вамъ дорого на свѣтѣ, умоляю васъ,- пощадите меня!... Неужели на душу мою должна пасть еще и ваша погибель?..

   "Я не знаю, что пишу вамъ.... я не ложилась со вчерашняго вечера, - я предчувствовала... Пощадите! Вспомните хоть о томъ времени, когда ребенкомъ вы называли меня вашей Наденькой, когда я могла еще гордиться этимъ...

   "Вотъ она, развязка-то задачи!" подумалъ я...

   Кемск³й внезапно отдѣлился отъ окна и схватилъ меня за обѣ руки.

   - Клянись, сказалъ онъ, что объ этомъ письмѣ никто никогда не узнаетъ!... Развѣ когда не будетъ ни ея, ни меня на свѣтѣ, примолвилъ онъ, стараясь улыбнуться, - можешь разсказать дѣтямъ своимъ въ назидан³е, какъ безумно человѣку надѣяться на что-нибудь въ этой жизни.

   Онъ взялъ у меня письмо изъ рукъ, смялъ и кинулъ его въ пылавш³й каминъ.

   - Но скажи, спросилъ,- догадаешься-ли ты: что хочетъ она сказать въ этомъ письмѣ?

   - Нѣтъ, я ничего не понимаю... Знаю только, что она напрасно мнѣ объ этомъ писала. Какой бы грѣхъ ни лежалъ на ея совѣсти, она должна знать, что вырвать ее изъ сердца я не могу.- Прощай, сказалъ онъ, пожимая мнѣ руку.

   - Ты къ ней?

   - Ужь если пришлось пить изъ этой чаши, выпьемъ до дна. А затѣмъ на корабль, въ море...

   Онъ махнулъ рукой и вышелъ изъ комнаты.

  

  

   Я сѣлъ у камина въ печальномъ раздумьи. Послѣдн³е слѣды письма Надежды Павловны уносились въ трубу тонкимъ коричневатымъ пепломъ, и огонь трещалъ какимъ-то веселымъ трескомъ, будто радуясь своей летучей, нежданной жертвѣ. А между тѣмъ отъ этого испепеленнаго листка, еще быстрѣе и невозвратнѣе, чѣмъ онъ самъ, сгорѣло разомъ все счастье человѣка! "За что? О судьба! о вѣчно враждебныя, неумолимыя силы!" думалъ я. "Кто же правитъ вами? Чьимъ верховнымъ неизъяснимымъ цѣлямъ служите вы? Чего требуете вы наконецъ отъ земной жизни? Прозябан³я-ли безсмысленнаго и безцѣльнаго, или сознательнаго и безпощаднаго отречен³я, во имя инаго, лучшаго. но невѣдомаго намъ жреб³я?.."

   - Здравствуй! раздался надъ самымъ моимъ ухомъ, въ это время, чей-то громк³й голосъ.

   Я вздрогнулъ невольно и поднялъ глаза. Предо мной, въ мундирѣ и при саблѣ, стоялъ майоръ Чесминъ съ покраснѣвшимъ отъ холода носомъ.

   - Здравствуй!

   Я протянулъ ему руку.

   - Что, братъ, не веселъ, крылья повѣсилъ? спросилъ онъ, присаживаясь въ огню съ видимымъ удовольств³емъ.

   - Веселаго мало.

   - Ты ужь не того-ли?...

   Чесминъ подмигнулъ мнѣ и приложилъ руку къ сердцу.

   - Чего?.

   - Насчетъ вчерашней красавицы?...

   - А ты не съ больной-ли головы на здоровую?

   Онъ улыбнулся и, не отвѣчая, уставился въ ярко сверкавшее пламя. Такъ прошло не мало времени. Губы его полуоткрылись. глаза прищурились, по всему лицу распространилось выражен³е какой-то томительной нѣги. Его лысая, мечтательно-раскинувшаяся фигура была презабавна въ эту минуту.

   - Не хочешь-ли взглянуть на то, что уже поступило въ нашу комисс³ю? спросилъ я его, подходя въ письменному столу.

   Отвѣта не послѣдовало.

   Я принялся разбирать бумаги.

   - Правда-ли, что она влюблена въ Звѣницына? вдругъ спросилъ жалобнымъ голосомъ и вздыхая Чесминъ.

   - Не думаю...

   Онъ занесъ обѣ руки за голову, откинулся на спинку кресла и устремилъ глаза въ потолокъ.

   - Божественная она!.. началъ онъ мечтать уже въ слухъ.- Плечи, руки, тал³я!.. Нѣтъ ей описан³я. Одно слово: владычица сердецъ!.. Что захочетъ, то и можетъ съ человѣкомъ сдѣлать... Говорятъ, отецъ хочетъ непремѣнно выдать ее за твоего пр³ятеля, моряка, примолвилъ онъ чрезъ нѣсколько времени. и опять жалобно.

   - Едва-ли!

   - Такъ изъ-за чего же они стрѣляться будутъ?

   - Кто? спросилъ я съ притворнымъ удивлен³емъ.

   - Бѣдненьк³й, слѣпеньк³й! запѣлъ протяжно Чесминъ, раскрывая глаза и складывая руки свои на животъ. - Обь этой истор³и только что съ Ивана Великаго не трезвонятъ, а онъ ничего не знаетъ, ребенокъ малый! А кто у васъ былъ нынче утромъ? спросилъ онъ вдругъ.

   - Какъ кто?

   - Да такъ. Двое, съ требован³емъ объяснен³й отъ Кемскаго, по поручен³ю Звѣницына. Объяснен³е происходило здѣсь, на этомъ мѣстѣ, примолвилъ онъ, указывая на отодвинутыя отъ дивана кресла, на которыхъ дѣйствительно сидѣли Рабенгорстъ и Секкаторовъ.

   - Могу только удивляться обширности твоихъ свѣдѣн³й, сказалъ я.

   - Не мудрено, когда само начальство уже про то знаетъ и вѣдаетъ, хладнокровно возразилъ Чесминъ.

   - Вотъ-на!

   - А ты какъ думалъ? Въ мундирѣ-то я на что? Разбудилъ меня отъ него посланный въ восемь часовъ, а я въ шестомъ спать легъ. Чего ему еще, думаю, нужно! Однако нечего дѣлать, одѣлся; пр³ѣзжаю. "Ужиналъ ты вчера въ гостиницѣ Шевалье?" спрашиваетъ онъ меня съ перваго слова.- "Ужиналъ." - "Что тамъ происходило?" - "А ничего не происходило, говорю." - "Тамъ," говоритъ онъ, "совѣщанье было." - "Какое совѣщанье?" - "Гвардейск³й офицеръ хочетъ драться съ флотскимъ." - "Не мое дѣло." - "У меня ихъ фамил³и записаны. Взялъ бумажку и читаетъ: штабъ-ротмистръ Звѣницынъ, лейтенантъ Кемск³й." - "Ну, а я-то тутъ при чемъ?" спрашиваю я его.- "Объ этомъ у васъ тамъ за столомъ громко разсуждали." - "А если и разсуждали, такъ что-жь вы думаете, я вамъ объ этомъ стану разсказывать?"- "Не нужно, безъ тебя все знаю." - "Такъ зачѣмъ вы меня съ пѣтухами подняли?" говорю. - "Ничего, тебѣ здорово. А ты съѣзди отъ меня къ ***; говорятъ, онъ съ этимъ флотскимъ пр³ятель, скажи ему, чтобъ онъ далъ мнѣ честное слово не вмѣшиваться въ эти глупости. Офицерство, извѣстно, народъ молодой; позволь имъ только, они послѣ каждой вечеринки готовы драться; а онъ такое мѣсто занимаетъ: ему неприлично!" - "Хорошо, говорю, я ему скажу." - "Скажи," говоритъ, "а подыматься рано тебѣ здорово," прибавилъ, и смѣется. Разсердилъ-таки онъ меня сегодня порядкомъ, примолвилъ Чесминъ, зѣвая. - Выспаться не даетъ, да еще туда же насмѣшки подымаетъ.

   - Такъ ты во мнѣ съ офиц³альнымъ сообщен³емъ пр³ѣхалъ? спросилъ я.

   - Такъ что-жь съ этимъ дѣлать? приказано, такъ и исполняю.

   - А если я не дамъ требуемаго честнаго слова, что тогда? сказалъ я, подумавъ.

   - А почемъ я знаю? Полицейск³й надзоръ велитъ надъ тобой учредить, а то, пожалуй, арестовать домашнимъ арестомъ.

   - Былъ вчера Вашневъ у Шевалье? спросилъ я.

   Чесминъ улыбнул³ся.

   - Какъ ему не быть! Нашъ пострѣлъ вездѣ поспѣлъ.

   - Неужели же эти господа совѣщались тамъ публично? спросилъ я опять.

   - Ну, публично не совсѣмъ. Самая суть-то, главный герой съ наперсниками, ужинали въ отдѣльной комнатѣ. Только, ужь не знаю какъ, а подъ конецъ все это ихъ тайное совѣщан³е стало извѣстнымъ всѣмъ бывшимъ въ залѣ: и что, и какъ, и кому ѣхать къ Кемскому, и что онъ у тебя живетъ, и прочее.

   - Ну ужь, Москва-матушка!

   - За что же браниться, любезный мой? сказалъ на это Чесминъ, принимая видъ обиженной невинности. У насъ по простотѣ, по-семейному, все сообща. Къ тому-жь и языкъ не на привязи; отчего-жь ему самому не позаботиться и чужу душу не потѣшить?

   - Видно, ты недаромъ въ Крусановской школѣ побывалъ, замѣтилъ я ему,- какъ красно выражаешься!

   - Только въ насъ и есть хорошаго! отвѣчалъ майоръ съ глубокимъ вздохомъ и поднимаясь съ мѣста.- Прощай!

   - До свидан³я.

   - А что же ему-то сказать отъ тебя? припомнилъ онъ уже въ слѣдующей комнатѣ. Вѣдь онъ приказалъ мнѣ вернуться въ нему съ отвѣтомъ.

   - Не можешь-ли ты съ этимъ отвѣтомъ до вечера подождать? сказалъ я ему.

   - До вечера?... пожалуй! Только ужь намылитъ онъ мнѣ за это голову, молвилъ Чесминъ, почесывая затылокъ. - А впрочемъ, ничего! Я скажу ему, что засыпалъ днемъ за все то время, что онъ у меня утромъ отнялъ. Другой разъ не станетъ изъ-за вздора подымать спозаранка!

   - Ну, благодарствуй. Въ пять часовъ я буду къ тебѣ или пришлю записку съ моимъ отвѣтомъ; можешь ему даже ее показать.

   - Покажу. А до того времени стрѣляться не будете?

   - Нѣтъ, въ этомъ я могу тебѣ и теперь дать честное слово.

   - Ладно. Прощай.

   Онъ вышелъ въ переднюю.

   - А послушай, ***! крикнулъ онъ мнѣ оттуда.

   Я отозвался.

   Онъ вернулся въ гостиную въ шинели и каскѣ.

   - А вѣдь за нее жизнь положить лестно? объявилъ онъ неожиданно, глядя на меня вопрошающими глазами.

   - Право не знаю.

   - Лестно, любезный другъ, лестно! Я, съ своей стороны, почелъ бы за первое счаст³е....

   Онъ вздохнулъ еще разъ и затѣмъ скрылся окончательно.

  

  

   По его уходѣ я принялся было за бумаги, какъ колокольчикъ снова звякнулъ въ передней.

   "А! вотъ и посланцы отъ "нашего недруга". Сердце во мнѣ невольно сжалось. "Что-то будетъ"!

   Это точно были они, оба съ озабоченнымъ лицомъ. Но Рабенгорстъ былъ спокоенъ по-прежнему. Секваторовъ принужденно улыбался и какъ-то неестественно потиралъ себѣ поминутно руки.

   - Г. Кемск³й уѣхалъ? спросилъ графъ, усаживаясь.

   - Вы знаете, что я уполномоченъ имъ....

   - Оно и съ лучшему, графъ, смѣю васъ увѣрить, не далъ мнѣ досказать г. Секкаторовъ.- Отсутств³е г. Кемскаго предоставляетъ намъ, такъ-сказать, болѣе объема повершить наше дѣло съ обоюдному удовольств³ю....

   "Э! голубчикъ, давно-ли ты такъ мягокъ сталъ?" подумалъ я.

   - Я долженъ вамъ сообщить о весьма непр³ятномъ обстоятельствѣ, сказалъ мнѣ Рабенгорстъ:- пока мы были у васъ, съ Звѣницыну пр³ѣзжалъ полицеймейстеръ и потребовалъ отъ него подписки, что между имъ и г. Кемскимъ не произойдетъ.... встрѣчи; въ противномъ случаѣ, онъ имѣлъ приказан³е отвезти товарища моего на гауптхвахту.

   - Могу помѣняться съ вами подобнымъ же извѣст³емъ, отвѣчалъ я.- Послѣ васъ пр³ѣзжали ко мнѣ съ офиц³альнымъ требован³емъ моего честнаго слова не вмѣшиваться въ эту истор³ю.

   - И вы дали ваше честное слово? спросилъ Секкаторовъ, задумчиво взглянувъ на меня.

   - Я не могъ дать его, такъ какъ оно зависитъ отъ рѣшен³я, которое я ждалъ отъ васъ.... Это же лицо, промолвилъ я,- передало мнѣ между прочимъ, какъ вѣдомое его начальству, что послѣ вчерашняго бала, за ужиномъ у Шевалье, предметомъ общаго разговора было то объяснен³е, которое вы сегодня должны были имѣть съ Кемскимъ, по поручен³ю г. Звѣницына.

   Рабенгорстъ искоса взглянулъ на товарища.

   - Къ сожалѣн³ю, поспѣшилъ объяснить г. Секкаторовъ, пожимая плечами,- у насъ еще такъ мало людей, понимающихъ и.... и сознающихъ всю важность того, что.... что называется дѣлами чести: affaires d'honneur.... Но вмѣшательство начальства, промолвилъ онъ, тономъ ниже,- но цѣль въ этомъ случаѣ офиц³альныхъ лицъ, я.... воля ваша... не понимаю и.... и не пойму никогда!

   Онъ развелъ руками, вздохнулъ и поникъ головой.

   - Оно тѣмъ болѣе досадно, началъ Рабенгорстъ, - что въ настоящемъ случаѣ....

   Я перебилъ его.

   - Въ настоящемъ случаѣ, я долженъ, по совѣсти, сказать вамъ, господа, съ нашей стороны было бы непростительно допустить дуэль. Если г. Звѣницынъ почелъ себя обиженнымъ словами моего пр³ятеля, чистосердечное, въ присутств³и свидѣтелей, сознан³е Кемскимъ своей вины должно вполнѣ удовлетворить его. Самый строг³й Ehrengericht будетъ согласенъ со мной, ручаюсь вамъ въ этомъ, графъ.

   - Признаюсь вамъ откровенно, отвѣчалъ Рабенгорстъ.- я былъ совершенно одинаковаго мнѣн³я съ вами до той самой минуты, когда, вернувшись отсюда къ Звѣницыну, узналъ отъ него объ этомъ несчастномъ пр³ѣздѣ полицеймейстера и о томъ, какъ самъ онъ, вслѣдств³е этого, вынужденъ смотрѣть на дѣло...

   - C'est une exagération de sa part, пробормоталъ Секваторовъ. - voila tout!

   - Что же говоритъ г. Звѣницынъ? спросилъ я.

   - Онъ признаетъ себя поставленнымъ въ чрезвычайно щекотливое положен³е, и нельзя не согласиться, что это такъ, молвилъ офицеръ. - Теперь въ городѣ уже трубятъ объ этомъ происшеств³и. Звѣницынъ много ѣздилъ въ свѣтъ, его всѣ знаютъ, вѣроятно, у него есть и недоброжелатели... Богъ знаетъ, какъ могутъ истолковать такое внезапное вмѣшательство полиц³и.... Да довольно уже и того, что это кидаетъ на него какую-то комическую, во всякомъ случаѣ невыгодную, тѣнь...

   - И вы полагаете справедливымъ, чтобы за все это отвѣтчикомъ былъ Кемск³й? спросилъ я.

   На лицѣ добросовѣстнаго молодаго человѣка сказалось почти болѣзненное чувство.

   - Мнѣ очень прискорбно, повѣрьте. Но я вижу себя въ необходимости передать вамъ, что Звѣницынъ соглашается на полюбовное окончан³е этого дѣла только въ случаѣ, если г. Кемскому угодно будетъ извиниться предъ нимъ письменно; въ противномъ же случаѣ....

   - Въ противномъ случаѣ? машинально переспросилъ я.

   - Намъ остается сговориться касательно услов³й встрѣчи, глухо договорилъ Рабенгорстъ.

   - Какъ же вы думаете устроить эту встрѣчу и согласить ее съ подпиской, которую г. Звѣницынъ былъ вынужденъ дать отъ себя? спросилъ я.

   - Да вотъ, пойдите, устраивайте теперь! промолвилъ Секкаторовъ и даже кашлянулъ съ какою-то злостью.

   - Тамъ, говорилъ мнѣ Звѣницынъ, есть лазейка,- объяснилъ графъ:- не помню въ точности выражен³й, но понять можно такъ, что подписка обязываетъ его не драться съ г. Кемскимъ собственно только въ предѣлахъ Москвы и ея губерн³и. Поэтому Звѣницынъ полагаетъ, что встрѣтиться они могутъ въ другомъ мѣстѣ, - Росс³я велика.

   - И полиц³и въ ней не мало! промолвилъ Секкаторовъ.- Вы какъ думаете, стоглазые алгвазилы не будутъ слѣдить теперь за малѣйшимъ шагомъ каждаго изъ насъ?

   - Надо дать пройти нѣсколькимъ днямъ; нѣтъ сомнѣн³я, что надзоръ ослабнетъ за это время, и тогда...

   - Нѣтъ-съ, далеко намъ до странъ, озаренныхъ солнцемъ просвѣщен³я! такъ, неожиданно и даже со вздохомъ, выразился г. Секкаторовъ.

   - Я долженъ предварить васъ, молвилъ я на всяк³й случай, - что Кемск³й здѣсь проѣздомъ, и не знаю, насколько воленъ онъ располагать своимъ временемъ. Онъ, кажется, разсчитывалъ уѣхать изъ Москвы очень скоро.

   - Если г. Кемск³й уѣзжаетъ, сказалъ Рабенгорстъ, - это къ лучшему. Онъ можетъ остановиться гдѣ-нибудь за границей Московской губерн³и и ожидать тамъ Звѣницына, который, съ своей стороны, можетъ выѣхать отсюда другою заставой, для большей предосторожности.

   - Конечно, заговорилъ Секкаторовъ, - если мы должны прибѣгнуть въ этой крайности, величайшая осторожность представляется, такъ сказать, дѣломъ первой необходимости... Но я все надѣюсь, что достопочтеннный другъ нашъ, г. ***, склонитъ г. Кемскаго въ нѣкоторой уступкѣ. Позвольте, обратился онъ ко мнѣ, - вѣдь пр³ятель вашъ изъявилъ въ нашемъ присутств³и сожалѣн³е свое о томъ, что подалъ поводъ господину Звѣницыну почитать себя оскорбленнымъ его словами... Такъ или нѣтъ?

   - Такъ! подтвердилъ я.

   - Значитъ, онъ, такъ-сказать, въ душѣ сожалѣетъ?

   - Сожалѣетъ.

   - Такъ отчего-же, сдѣлайте милость, не написать ему на бумагѣ того, что онъ говорилъ на словахъ и въ душѣ своей чувствуетъ? Развѣ это не совершенно одно и то же?

   - Нѣтъ, сказалъ я,- не то же; извинялся онъ свободно, по доброй волѣ своей, добросовѣстно сознавая, что тонъ его рѣчи могъ оскорбить господина Звѣницына. Но съ той минуты, какъ вы ему объявили, что вашъ довѣритель не можетъ удовольствоваться однимъ этимъ искреннымъ сознан³емъ и требуетъ письменнаго документа, вопросъ измѣняется совершенно. Извинен³я требуютъ отъ него уже какъ обязанности, подъ угрозой пули! какъ же вы хотите, чтобъ онъ согласился на такое предложен³е?...

   - Не понимаю, рѣшительно не понимаю!... залепеталъ Секкаторовъ, вставая, и, покраснѣвъ какъ разъ, отошедъ въ уголъ комнаты.

   - Какъ же вы думаете относительно моего предложен³я? спросилъ меня Рабенгорстъ.

   - Я полагаю, что Кемск³й его приметъ. Я увижусь съ нимъ и узнаю, когда онъ думаетъ ѣхать отсюда. Застану я васъ дома, часовъ около пяти?

   - Я буду ждать васъ. Я живу въ гостинницѣ Дрезденъ.

   - Очень хорошо-съ.

   Мы оба замолчали.

   - Намъ остается рѣшить насчетъ услов³й... глухо промолвилъ наконецъ молодой офицеръ.

   - За вами рѣчь! сказалъ я:- предложен³я идутъ отъ обиженнаго.

   - У господина Кемскаго одинъ секундантъ или два?

   Услыхавъ этотъ вопросъ, Секкаторовъ быстро обернулся и съ замѣтнымъ нетерпѣн³емъ ожидалъ моего отвѣта.

   - Пока я одинъ, но такъ какъ, полагаю, вы оба, господа, будете секундантами у господина Звѣницына, надо будетъ пр³искать намъ еще другаго.

   - Васъ это не затруднитъ? спросилъ меня графъ.

   - Конечно, это нелегко. Кемск³й здѣсь никого не знаетъ, а кому охота изъ-за незнакомаго человѣка подвергать себя непр³ятнымъ послѣдств³ямъ?... Впрочемъ, примолвилъ я,- сколько мнѣ извѣстно, равное число секундантовъ не есть безусловная необходимость. Позвольте обратиться въ вамъ, господинъ Секкаторовъ, съ просьбой рѣшить этотъ вопросъ; вы, вѣроятно, болѣе спец³алистъ по этой части, чѣмъ графъ и я.

   - Отчего же вы такъ думаете? спросилъ онъ почти гнѣвно.

   - On reconnait le coq à ses ergots, отвѣчалъ я, кланяясь ему самымъ изящнымъ поклономъ, на какой была только способна моя неуклюжая фигура.

   Господинъ Секкаторовъ улыбнулся довольно двусмысленно, какъ бы не успѣвъ еще сообразить, поднесенъ-ли ему мною пѣтухъ въ видѣ ѳим³ама или въ видѣ колкости.

   - Два секунданта, по моему мнѣн³ю, могутъ быть или не быть; это, такъ-сказать, дѣло случая, небрежно проговорилъ онъ.- Одинъ секундантъ необходимъ, другому обыкновенно нечего дѣлать. Вотъ даже, помните, въ Героѣ нашего времени второй секундантъ Грушницкаго выходитъ у Лермонтова совершенно безцвѣтное лицо, примолвилъ онъ, доказавъ намъ этимъ такъ кстати свою начитанность.

   - Для соблюден³я формальности, я могу остаться одинъ секундантомъ у господина Звѣницына, если вы затрудняетесь пр³искан³емъ себѣ товарища. предложилъ мнѣ Рабенгорстъ.

   - Я не уступлю вамъ этой чести, графъ, сказалъ господинъ Секкаторовъ такимъ голосомъ, какимъ бы могъ сказать: "а, чтобъ васъ всѣхъ!..."

   - Такъ вы будете согласны на то, чтобъ у господина Кемскаго былъ только одинъ свидѣтель, а насъ у Звѣницына двое? спросилъ его офицеръ.

   - Какъ вамъ угодно; я на все согласенъ.- И онъ снова отошелъ глядѣть въ окно на улицу.

   Объ остальныхъ услов³яхъ встрѣчи мы уже сговаривались съ графомъ Рабенгорстомъ безъ просвѣщеннаго содѣйств³я господина Секкаторова. Мы рѣшили, что противники будутъ стрѣляться на пятнадцати шагахъ, безъ барьера. Въ случаѣ легкой раны или даже промаха съ обѣихъ сторонъ положено было не допускать возобновлен³я дуэли. Пистолеты для поединка оказались у меня старые кухенрейтеровск³е. Они лежали въ запыленномъ ящикѣ на каминѣ. Я далъ слово, что Кемск³й въ глаза ихъ не видалъ. Рабенгорстъ тотчасъ же вынулъ ихъ и пригласилъ Секкаторова осмотрѣть вмѣстѣ съ нимъ. Но господинъ Секкаторовъ объявилъ, что хотя лучш³я воспоминан³я его жизни и относятся безспорно ко времени, проведенному имъ въ военной службѣ, но что въ оруж³и онъ не знатокъ и потому полагается безусловно на рѣшен³е своего товарища. Пистолеты оказались годными, но аккуратный Нѣмецъ не преминулъ замѣтить мнѣ, что необходимо предварительно прочистить ихъ и слегка смазать маслицемъ курки.

   Переговоры казались оконченными, и Рабенгорстъ брался за каску, но господинъ Секкаторовъ остановилъ его вдругъ вопросомъ:

   - А вы, господа, кажется, о главномъ-то позабыли?

   - О чемъ же это?

   - О медицинскомъ пособ³и, въ случаѣ, чего Боже сохрани! чего-нибудь такого...

   Мы невольно переглянулись съ графомъ. Это напоминан³е, видно, было ему такъ же непр³ятно, какъ и мнѣ.

   - Я могу привезти доктора, сказалъ я.

   - Знакомаго вамъ? спросилъ меня Секкаторовъ.

   - Разумѣется.

   - И вы въ немъ увѣрены?

   - Въ какомъ отношен³и?

   - Je veux dire, êtes vous sûr de sa discrétion?

   Я не могъ не улыбнуться.

   - Будьте покойны, онъ человѣкъ дѣла, въ клубы не ѣздитъ и у Шевалье не ужинаетъ.

   Господинъ Секкаторовъ сухо поклонился мнѣ и, обратившись къ графу, предложилъ ему ѣхать.

   Рабенгорстъ подалъ мнѣ руку и крѣпко пожалъ мою. Златоустый поборникъ странъ, озаренныхъ солнцемъ просвѣщен³я, протянулъ мнѣ два пальца, которые я и стиснулъ съ приличнымъ выражен³емъ почтительной благодарности.

  

  

   Я велѣлъ заложить сани и поѣхалъ къ Кемскому. Не заставъ его дома, какъ и слѣдовало ожидать, я проѣхалъ въ свое присутств³е и вернулся съ нему уже въ исходѣ четвертаго часа.

   Я нашелъ въ передней Грызуна, занятаго пришиван³емъ новой пуговицы съ своей курткѣ. Увидѣвъ меня, онъ поспѣшно напялилъ ее въ рукава съ этою недошитою, болтавшеюся на ниткѣ, пуговицей и улыбнулся во всю ширину своего пространнаго зѣва.

   - Дома баринъ?

   Матросъ отвѣчалъ, что Кемск³й только что вернулся, заперся въ "каютѣ" и никого не велѣлъ впускать съ себѣ.

   - Ты меня знаешь?

   - Никакъ нѣтъ.

   - А сегодня же утромъ ты ко мнѣ приходилъ отыскивать своего лейтенанта.

   - Такъ точно; позабымши...

   И на этотъ разъ онъ усмѣхнулся уже такъ, какъ будто готовился проглотить меня.

   "Акулы должны такъ улыбаться въ счастливыя минуты жизни," подумалъ я.

   Грызуну, вѣроятно, пришла та же мысль въ голову, потому что онъ закрылъ свой ротъ рукавомъ и кашлянулъ, какъ бы поперхнувшись.

   - Ступай же въ своему барину и скажи, что мнѣ необходимо нужно его видѣть.

   Матросъ вытянулся въ струнку и уставилъ на меня въ упоръ свои удивленные глаза.

   - Не велѣно-съ! проговорилъ онъ испуганнымъ голосомъ.

   - Такъ я самъ пойду.

   Не знаю, допустилъ-ли бы меня Грызунъ довести до благополучнаго конца такъ дерзко задуманный мною планъ, если-бы самъ лейтенантъ его не появился въ это время на порогѣ своей комнаты.

   - Войди, сказалъ онъ.

   Я былъ пораженъ его лицомъ. Оно было зеленовато-блѣдно, какъ у больныхъ тифозною горячкой. Черты его вытянулись, глаза потускнѣли, больш³е темные круги образовались вокругъ нихъ; онъ, казалось, постарѣлъ пятью годами въ эти пять-шесть часовъ...

   - Что съ тобой? воскликнулъ я, когда дверь затворилась за нами, и взялъ его за руку.