Маркевич Болеслав Михайлович - Бездна

двала доносился гулъ какой-то борьбы, глух³е возгласы и тяжелый хрипъ ускоренныхъ дыхан³й.

   - Гляди, что-бъ онъ въ тебя... коротко, не договаривая, остерегалъ сверху полковникъ.

   - Не выпалитъ, ваше всбл... за руки держу, отвѣчалъ снизу голосъ.

   - Держи! кричалъ Фурсиковъ, быстро передавая фонарь свой и огарокъ подоспѣвшему со двора жандарму и готовясь самъ спуститься въ подземелье съ развязаннымъ кушакомъ своимъ въ зубахъ.

   - Оставь... сдаюсь! послышался изъ подвала другой голосъ.

   - Какъ отняли, такъ и сдаешься, отвѣтилъ на это добродушный солдатск³й смѣхъ. И изъ подвала поднялась до пояса по лѣстницѣ бравая фигура другаго служиваго въ жандармской формѣ, прыгнувшаго туда прямо, помимо этой лѣстницы, едва успѣлъ раздаться выстрѣлъ.

   - Ривольверъ ихн³й извольте получить, ваше... доложилъ онъ, протягивая оруж³е начальнику и принимая веревку изъ рукъ сыщика.- Связать прикажете? обрывисто и понижая голосъ спросилъ онъ чрезъ мигъ.

   - Выходите! молвилъ вмѣсто отвѣта штабъ-офицеръ, наклоняясь въ отверст³ю.

   Фигура служиваго исчезла, и вмѣсто него, медленно подымаясь по ступенькамъ, показался блѣдный какъ смерть "пропагандистъ", порывисто переводя духъ сквозь судорожно стиснутые зубы, злобно сверкая глазами, неестественно бѣгавшими по сторонамъ.

   - Обыскать... можетъ ножъ... или что... подшепнулъ какъ бы въ видѣ вопроса Фурсиковъ на ухо полковнику.

   Онъ, не ожидая разрѣшен³я, подскочилъ въ Буйносову и какъ-то очень быстро и ловко провелъ сзади руками по обѣимъ сторонамъ его туловища отъ плечъ и до сапожныхъ голенищъ, запустивъ по пути эти рук и въ карманы (оказавш³еся пустыми) его жакетки, плачевно изодранной въ пылу единоборства... и, также быстро выхвативъ переданный имъ въ руки жандарма зажженный огарокъ, кинулся съ нимъ свѣтить оставшемуся въ подвалѣ товарищу:

   - Гляди, Лазаревъ, шепталъ онъ, ложась грудью на край люка и опуская свой свѣточъ въ отверст³е на всю длину руки,- не подвинулъ-ли онъ гдѣ чего... Кирпичъ ощупай... можетъ гдѣ вынутъ...

   - Ваша фамил³я? коротко, для формы, спрашивалъ между тѣмъ арестованнаго штабъ-офицеръ.

   - Не желаю отвѣчать, рѣзко отвѣтилъ на это тотъ.

   - Ахъ, батюшки-свѣты, баринъ нашъ молодой! визгнула въ то же время какая-то женщина у двери, выходившей въ корридоръ.

   - Что за особа? вскинулся съ мѣста безмолвный до сихъ поръ исправникъ Сливниковъ, находя нужнымъ заявить и о своемъ усерд³и. Онъ кинулся было за нею...

   Но "особа" - это была старуха Мавра, выбѣжавшая стремглавъ на шумъ выстрѣла изъ комнаты старика Буйносова,- успѣла уже исчезнуть во мракѣ корридора...

   Охая и вздрагавая съ испуга, вбѣжала она теперь обратно въ "босветную", гдѣ больной, разбуженный и встревоженный тѣмъ же выстрѣломъ, лихорадочно метался въ своемъ креслѣ.

   - Qu'est ce qu'il у а?... что за шумъ... кто стрѣлялъ тутъ? забормоталъ онъ;- вы оставили меня одного... Настя гдѣ, ma fille? говорилъ онъ озираясь,- гдѣ барышня?..

   - Не знаю, батюшка, ничего не знаю, заголосила баба въ отвѣтъ,- не видала... Стало, и ихъ забрали...

   - Кого?.. кого "забрали"?.. Что ты говоришь? вскликнулъ старикъ, затрясшись весь и ухватываясь костлявыми пальцами за ручки кресла.

   - И ума не приложить, кормилецъ, что у насъ тутъ дѣется! Народу понаѣхало - страсть! Полиц³я, жандары, видать... И съ барчукомъ съ нашимъ, съ Володимеромъ Митричемъ...

   - Съ Вольдемаромъ, съ моимъ сыномъ! перебилъ ее баринъ:- жандармы, говоришь ты, привезли? Жандармы!...

   Онъ тяжело, судорожно перевелъ дыхан³е, примолкъ на мигъ, какъ бы соображая

   - Ils l'ont pris,- c'est cela!... Такъ должно было кончиться, je l'avais prévu depuis longtemps...

   Голосъ его оборвался. Онъ разсуждалъ громко съ самимъ собою, примѣшивая, по обыкновен³ю, французск³я фразы къ русской рѣчи, болѣзненно мигая отяжелѣвшими вѣками и растерянно уставившись на свою толстую собесѣдницу...

   - Доподлинно доказать этого не могу, батюшка, объясняла она ему тѣмъ временемъ:- привезли, стало, ихъ, аль сами они были тутъ попрятамшись, а только я своимъ глазамъ видѣла: они сами и есть, изъ подвала, что подъ столомъ въ буфетной, изволите знать,- гляжу, по лѣстничкѣ оттедова подымаются, Володимеръ Митричъ нашъ, значитъ... А ихъ тутъ сичасъ жандаръ, аль какой тамъ другой изъ ихнихъ,- потому дымъ и тёмно, хоша фонари у нихъ, такъ комната-то глубокая, сдали не различить,- только онъ его, голубчика моего, за рученьки, за ноженьки... вязать знать хотѣлъ... Я тутъ сичасъ и убѣгла со страху, всхлипнула въ заключен³е Мавра, жалостливо качая головой.

   Глаза стараго "кавалера посольства" мгновенно блеснули искрой:

   - И онъ, Voldemar, выстрѣлилъ въ того, кто наложилъ на него руку?

   - И, что вы, баринъ, не стрѣляли они, нѣ, чего Бога гнѣвить!... Развѣ въ подвалѣ стрѣляли... потому оттедова дымъ шелъ... а чего не видала - не могу сказать...

   - Il а voulu же tuer, le malheureux, лепеталъ про себя Дмитр³й Сергѣевичъ,- il а songé à l'honneur de son nom... Un Буйносовъ "на скамьѣ подсудимыхъ", comme ils disent а présent! Смерть лучше, да,- cela aurait mieux valu... Онъ живъ? какъ бы безсознательно спросилъ онъ вслухъ.

   - Живы, батюшка, живы, насчетъ этого не извольте безпокоиться! Говорятъ. Сама слышала: "Не хочу, молъ, говорятъ, отвѣчать"!... Громко такъ выговорили, въ голосъ... А ужь что имъ отвѣчать требуется - не могу доподлинно доложить, не дослышала...

   Голова старика изнеможенно упала на грудь:

   - Они привезли его теперь сюда pour le confronter avec sa scoeur, съ Настей... Elle а toujours partagé ses idées subversives... Они и ее возьмутъ,- ils me la prendront... Ah! c'est le dernier coup!... вырвалось у него стономъ.

   Мавра подбѣжала къ нему:

   - Не извольте убиваться, батюшка-баринъ, можетъ Богъ дастъ...

   Онъ повелительнымъ движен³емъ руки заставилъ ее замолчать и повелъ кругомъ себя долгимъ взглядомъ неестественно расширившихся вдругъ зрачковъ. Внутри его словно созрѣвало въ эту минуту какое-то важное, крупное рѣшен³е...

   - Assez souffrir! проговорилъ онъ наконецъ чуть слышно, и, обращаясь къ Маврѣ:- ты ступай, ступай опять туда! сказалъ онъ,- и оставайся пока... ну, пока они тамъ совсѣмъ... Ты мнѣ не нужна, понимаешь?

   Она недоумѣвая поглядѣла на него. Ее такъ и подмывало бѣжать опять на зрѣлище происходившаго въ буфетной, но она боялась "барышни", строго наказывавшей ей не покидать недужнаго.

   - А какъ если вамъ что потребуется, баринъ? нерѣшительно проговорила она.

   - Ничего мнѣ не требуется; ступай! Я... я спать буду...

   - Развѣ барышню отыскать пойду... Спросить ихъ...

   Онъ замахалъ опять руками и чуть не плачущимъ голосомъ:

   - Не нужно, крикнулъ онъ ей,- никого мнѣ не нужно, говорятъ тебѣ, ни тебя, ни барышни... Я, понимаешь, я покою... я спать хочу...

   Баба помялась на мѣстѣ - и вдругъ широко осклабилась:

   - Можетъ, выкушаете... на сонъ грядущ³й? не то лукаво, не то таинственно подчеркнула она.

   Глаза его внезапно такъ и запрыгали, губы судорожно затряслись:

   - А у тебя... есть? прошепталъ онъ, подмигивая.

   - На шкаликъ осталось... Съ моимъ удовольств³емъ, примолвила она, выходя за перегородку и, повозившись тамъ съ минуту, вынесла на подносѣ большую рюмку свѣтлой влаги.

   Онъ схватилъ ее дрожащими отъ жадности руками, пригубилъ, сморщившись, будто отъ какого-то гадливаго ощущен³я, и торопливо опрокинулъ затѣмъ себѣ въ горло.

   - Ну, вотъ... вотъ теперь и согрѣлся, заговорилъ онъ, гладя себя рукой по груди, съ блаженнымъ видомъ:- теперь я усну... крѣпко усну, засмѣялся онъ какимъ-то страннымъ смѣхомъ.- Прощай, Мавра, спасибо!...

   Онъ приткнулся головой въ подушкѣ и закрылъ глаза.

   Мавра постояла, постояла надъ нимъ,- онъ оставался недвижимъ.

   "Должно, започивали въ самдѣлѣ", рѣшила она, "потому ежели теперича и сына у нихъ роднаго забрали, такъ это они вполнѣ чувствовать не могутъ; потому все, почитай, какъ не въ полномъ своемъ разсудкѣ,- и какъ если имъ, значитъ, во время свою плепорц³ю отпустить..."

   Разсужден³я своего она до конца не довела и, скинувъ для большей предосторожности стоптанные башмаки свои, которые сунула тутъ же подъ ближайшее кресло, поспѣшно понеслась босикомъ въ корридоръ, пугливо прижимаясь во мракѣ къ стѣнкѣ и со страстнымъ любопытствомъ направляясь на свѣтъ, слабо выбивавш³йся изъ буфетной.

   Туда только-что вошло теперь новое лицо: невысокаго роста молодой человѣкъ, лѣтъ двадцати восьми, съ жиденькими бѣлокурыми волосиками на кругленькой головкѣ и золотымъ pince-nez на вздернутомъ къ верху пуговкой носикѣ. Это былъ товарищъ прокурора, Тарахъ-Таращанск³й (товарищи по Училищу Правовѣдѣн³я называли его "Трахъ-Тарарахъ",), заигравш³йся въ ералашъ у предсѣдателя Управы, въ городѣ, и потому нѣсколько опоздавш³й своимъ прибыт³емъ (онъ вмѣстѣ съ жандармскимъ полковникомъ состоялъ членомъ той же особой коммисс³и по политическимъ дѣламъ и извѣщенъ былъ имъ своевременно объ имѣвшемъ быть въ Юрьевѣ арестован³и).

   Онъ тѣмъ болѣе, казалось, старался придать внушительности своей наружности, чѣмъ менѣе дано ему было отъ природы. Онъ глядѣлъ надменно сквозь свои оптическ³я стекла, и все лицо его имѣло такое выражен³е, будто онъ говорилъ себѣ въ это время: "Ахъ, какъ здѣсь скверно пахнетъ"!

   Въ расположен³и духа онъ былъ сквернѣйшемъ: во-первыхъ, проигралъ у предсѣдателя пять робберовъ сряду, а, во-вторыхъ, выходя изъ тарантаса, запнулся высокимъ каблукомъ о подножку, упалъ и нѣсколько зашибъ себѣ колѣнку.

   - Тутъ у васъ самъ чортъ ногу переломитъ, говорилъ онъ фальцетомъ, фыркая и морщась, Фурсикову, выбѣжавшему на шумъ его экипажа встрѣчать его въ сѣни съ огаркомъ въ рукѣ.- Что, накрыли? коротко и какъ бы презрительно кинулъ онъ ему вопросъ.

   Агентъ передалъ ему обо всемъ происшедшемъ.

   - Такъ!... Гдѣ-жь это у васъ тамъ? Проведите! произнесъ онъ повелительнымъ и скучливымъ голосомъ.

   Онъ вошелъ, прихрамывая, въ буфетную, не протянулъ, а сунулъ, не размыкая пальцевъ, всю руку свою въ руку жандармскаго штабъ-офицера, тутъ же отдернулъ ее и проговорилъ сквозь зубы: "вы безъ меня уже все покончили, кажется", закинулъ голову въ сторону арестанта, котораго одинъ изъ жандармовъ держалъ за локоть.

   - Это что за живыя кандалы! грозно крикнулъ онъ вдругъ:- прочь руки!

   Ошеломленный служивый поспѣшно вытянулся, пристегнувъ по формѣ эти руки во шву своихъ брюкъ, и вопросительно покосился въ сторону своего начальника.

   Полковниуъ только чуть-чуть поморщился.

   - Господинъ Буйносовъ? спрашивалъ между тѣмъ арестанта, разглядывая его съ любезною, словно поощрительною улыбкой, товарищъ прокурора. И тутъ же:- Вы, впрочемъ, нисколько не обязаны отвѣчать, поспѣшилъ онъ прибавить,- дѣло слѣдств³я уяснить и опредѣлить вашу личность.

   Онъ отошелъ опять въ полковнику и проговорилъ скороговоркой:

   - Ничего не нашли при немъ?

   - Были, по всей вѣроятности, у него прокламац³и и эти ихъ книги, отвѣчалъ вполголоса тотъ досадливымъ тономъ,- но это, кажется, успѣли уничтожить... У него тутъ двѣ сестры, пребойк³я, повидимому, дѣвицы. Я просилъ господина исправника понаблюсти за ними, пока я тутъ... распоряжался. Но, кажется, поздно. Онъ сейчасъ передавалъ мнѣ: по его мнѣн³ю, онѣ все сожгли въ печкѣ предъ тѣмъ, какъ онъ вошелъ къ нимъ. Онъ слышалъ, входя туда, запахъ жженой бумаги...

   Таращанск³й разсмѣялся, словно ужасно обрадованный:

   - Само собою! Что же вы думаете, всѣ эти лица глупѣе насъ съ вами, полковникъ? проговорилъ онъ почти громко.

   Сливниковъ, вертѣвш³йся около разговаривавшихъ, поспѣшилъ заявить въ свою очередь, таинственно наклонясь къ его уху:

   - Un petit обыскъ у этихъ дѣвицъ ne serait pas à dédaigner, monsieur le substitut, подчеркнулъ онъ, считая нужнымъ дать понять, что мнѣ-молъ, видите, извѣстно даже то, какъ называется во Франц³и товарищъ прокурора: - ce sont des personnes fort délurées, et même très insolentes, промолвилъ онъ, напирая (очень ужь онъ чувствовалъ себя оскорбленнымъ этими "дѣвицами").

   - Вы же сами сейчасъ говорили полковнику, что эти "дѣвицы" успѣли уже все сжечь, пренебрежительно отвѣтилъ ему Таращанск³й, не глядя на него и вертя вокругъ пальца шнуркомъ своего pince-nez,- чего же тамъ еще искать!.. И какъ это вы всѣ, господа, любите безполезно усердствовать! проговорилъ онъ вдругъ на манеръ сентенц³и: - арестуютъ теперь эту молодежь десятками по всѣмъ угламъ Росс³и, и у всѣхъ одно и то же находятъ: тѣ же прокламац³и, та же Сказка о четырехъ братьяхъ... Возы этого добра въ Москву навезли. Лишн³й экземпляръ вамъ что-ли нуженъ?..

   Онъ пожалъ плечами, прищурился на молча внимавшее ему серьезное лицо пожилаго штабъ-офицера и пропустилъ какъ бы въ спец³альное назидан³е его:- Раздули все это юное фантазёрство въ государственный заговоръ и...

   Громк³й голосъ арестанта не далъ ему договорить:

   - Что же вы, долго меня на ногахъ держать будете? насилованно грубо говорилъ онъ:- я усталъ, спать хочу.

   - Васъ отвезутъ сейчасъ спать въ городъ, строго проговорилъ ему на это жандармск³й полковникъ.

   - Оформить, дѣйствительно, можно будетъ тамъ, завтра, одобрительно кивнулъ на это товарищъ прокурора, разчитывавш³й застать партнеровъ своихъ еще въ сборѣ у картежника-предсѣдателя.

   Шумъ спора, торопливый топотъ чьихъ-то шаговъ за раскрытыми дверями буфетной прервали его еще разъ.

   - Это онѣ, вскликнулъ Сливниковъ,- malgré ma consigne!..

   Онъ кинулся въ корридоръ.

   - Что тамъ такое? досадливо уронилъ Таращанск³й:- еще какой-нибудь избытокъ офиц³альнаго усерд³я!..

   И онъ, вздѣвъ на носъ pince-nez и вскинувъ голову вверхъ, отправился за исправникомъ.

   Онъ увидѣлъ его, раскидывающаго въ волнен³и руками, лицомъ къ лицу съ молодою особой, казавшеюся не менѣе взволнованною, чтобы не сказать раздраженною, чѣмъ онъ самъ. Мужикъ-сотск³й, все съ тѣмъ же перепуганнымъ видомъ, освѣщалъ ея блѣдное лицо, держа высоко надъ головой своей облѣпивш³й ему всѣ пальцы стеариномъ огарокъ.

   - Я не могу... я не хочу, наконецъ, говорила она внѣ себя,- оставаться тамъ далѣе подъ стражей... Я не арестантка, я у себя въ домѣ, имѣю право на полную свободу моихъ дѣйств³й... Да, я насильно вырвалась оттуда, я оттолкнула вашего сторожа... и сбѣжала сюда... Что же, вы за это меня колесовать будете? вскрикнула она въ заключен³е вызывающимъ тономъ и сверкая влажными отъ проступавшихъ на нихъ слезъ негодован³я глазами.

   - Mais permettez, mademoiselle, восклицалъ въ свою очередь исправникъ, продолжая разводить руками,- вы понимаете, ma consigne...

   - Позвольте! визгливо перебилъ его голосъ господина Тарахъ-Таращанскаго, и самъ онъ выступилъ впередъ. - Я имѣю честь видѣть одну изъ... изъ хозяекъ этого дома, не правда-ли? обратился онъ къ Настасьѣ Дмитр³евнѣ;- я здѣсь представитель прокурорской власти, сударыня, и въ этомъ качествѣ обязанъ выслушать... и удовлетворить всякое ваше... законное требован³е. Что вамъ желательно?

   - Мнѣ желательно, все такъ же пылко отвѣтила она,- свободно пройти къ больному отцу... къ себѣ въ комнату, наконецъ... А господинъ исправникъ поставилъ на верху у лѣстницы своего сотскаго и приказалъ никого не пускать оттуда...

   - Mademoiselle, je ne fais pas de l'arbitraire, горячо протестовалъ Сливниковъ,- я только исполнялъ приказан³е, данное мнѣ господиномъ пол...

   - Позвольте! не далъ ему договорить опять тотъ же фальцетъ. И низеньк³й "представитель прокурорской власти" глянулъ снизу вверхъ на длиннаго исправника, какъ будто хотѣлъ его тутъ же спалить молн³ей своего взгляда.

   Сливниковъ, дѣйствительно, какъ бы оторопѣлъ весь... Видимо довольный произведеннымъ впечатлѣн³емъ, Tapaщанск³й отнесся снова въ дѣвушкѣ:

   - Я не нахожу возможнымъ одобрить образъ дѣйств³й господина исправника въ настоящемъ случаѣ, но, великодушно примолвилъ онъ,- смѣю думать, что онъ при этомъ руководился соображен³ями гораздо болѣе гуманнаго, чѣмъ, такъ сказать, чисто полицейскаго свойства. Формальности службы заставили насъ всѣхъ съѣхаться сюда для арестован³я одной личности... Я считаю безполезнымъ называть ее... И зрѣлище этой процедуры не могло, конечно, доставить вамъ особеннаго удовольств³я...

   - И ее арестовали... эту личность? поспѣшила и едва была въ силахъ проговорить она.

   - Повидимому.

   - Что это значитъ? удивленно спросила она, глядя на него во всѣ глаза.

   Онъ чуть-чуть усмѣхнулся:

   - Арестованный назвать себя не пожелалъ.

   "Я такъ и знала", пронеслось въ головѣ Насти: "онъ не сказалъ своей фамил³и; есть, можетъ быть, надежда"...

   - Скажите, вдругъ вспомнила она,- кто стрѣлялъ здѣсь,- я слышала сверху,- онъ?

   - Само собою, небрежно промолвилъ на это представитель юстиц³и, оглянулся и, видя, что сконфуженный исправникъ ушелъ опять въ буфетную:- Это не должно безпокоить васъ, добавилъ онъ. - выстрѣлъ не имѣлъ послѣдств³й, и мы обойдемъ вѣроятно и вовсе этотъ эпизодъ въ нашемъ протоколѣ... А бумаги его вы сожгли? такъ и ошеломилъ онъ ее нежданнымъ вопросомъ.

   Она вся въ лицѣ перемѣнилась, вздрогнула...

   Онъ ухмыльнулся уже со всей высоты своего велич³я:

   - Я, надо вамъ сказать, вообще всему этому не придаю никакого серьезнаго значен³я!...

   Вышедш³й въ корридоръ въ эту минуту штабъ-офицеръ притронулся къ его локтю. Таращанск³й обернулся и отошелъ съ нимъ въ сторону.

   - Я свое кончилъ, Валер³анъ Петровичъ, сказалъ полковникъ,- и увожу сейчасъ арестанта. Если бы вы съ вашей стороны сочли нужнымъ произвести дальнѣйшее дознан³е въ этомъ домѣ...

   - Никакого! отрѣзалъ тотъ:- я бы девять десятыхъ и тѣхъ, которые у насъ сидятъ, отпустилъ на всѣ четыре стороны, а не то что-бъ увеличивать ихъ число...

   Штабъ-офицеръ мотнулъ головой, какъ бы говоря: "Это ваше дѣло"! и отправился распоряжаться своимъ...

  

  

   Кто-то въ то же время дернулъ растерянную Настасью Дмитр³евну сзади за платье.

   Она быстро обернулась и увидала Мавру... Толстая баба вся тряслась, тяжело переводя духъ...

   - Что такое?... зачѣмъ ты здѣсь?... что батюшка? пробормотала дѣвушка со внезапнымъ замиран³емъ.

   - Не знаю, барышня, что и сказать, выговорила та чрезъ силу:- тёмно у нихъ... и голосу не подаютъ...

   - Что значитъ "не подаютъ"? Онъ спитъ?

   - Не могу доподлинно сказать, матушка-барышня, потому вошла я къ нимъ сичасъ - тёмно, смотрю, а сами видѣли - лампа у нихъ горѣла... "Баринъ, говорю, а баринъ"!... а они голосу не подаютъ. Я тутъ очень спужалася и побѣгла васъ искать...

   - Онъ спалъ, да, я видѣла... и у него горѣла лампа... Погасла какъ-нибудь, вѣрно... Я говорила тебѣ не оставлять его... зачѣмъ ты ушла?... обрывались слова у Насти, пока она, не теряя времени, бѣглымъ шагомъ неслась въ темную глубину корридора, по направлен³ю къ дѣвичьей, чрезъ которую былъ ходъ въ спальню больнаго.

   - Сами они послали меня сюда, матушка, объясняла Мавра, поспѣшая за нею,- потому, какъ здѣсь выпалили, они мнѣ: "Поди сичасъ, узнай", говорятъ... И вдругорядь посылали опять, послѣ того, значитъ, когда я имъ про барчука, про Володим³ра Митрича докладывала...

   - Ты ему сказала про брата?.. Господи!.. Развѣ не могла ты понять, что не слѣдовало этого говорить ему!..

   - А почемъ мнѣ понять, барышня! Кабы вы приказывали, али что, а то, сами знаете, баба я темная, гдѣ мнѣ разсудку занять... И ничего отъ эвтаго отъ самаго, что я сказала, вреда имъ не случилося, ей-же ей, говорю... "Ступай, говорятъ, опять туда, а я спать хочу," - только всего и сказали они на этто...

   Въ глубокой темнотѣ вошли онѣ въ дѣвичью.

   - Тутъ на лежанкѣ коробка со спичками была, сказала дѣвушка,- сыщи скорѣй!.. Шандалъ у него за перегородкой на комодѣ стоитъ...

   И съ нетерпѣливою тревогой, съ нестерпимо бившимся сердцемъ вошла сама, не ожидая, въ его комнату, добралась ощупью до этого комода, судорожно ухватилась за попавш³йся какъ-то сразу подъ пальцы ей шандалъ и проговорила полугромко - не испугать-бы, если спитъ:- "Папа"!..

   Отзыва не послѣдовало.

   Она сдержала дыхан³е, судорожно насторожила ухо... "Папа"! крикнула уже она теперь...

   - Мати Пресвятая Богородица, спаси насъ! визгнула въ свою очередь на этотъ крикъ Мавра, роняя изъ рукъ коробку спичекъ, съ которою пробиралась къ барышнѣ.

   Она кинулась подымать ихъ съ полу... Но дрожавш³е пальцы только безсильно тыкались о шероховатыя половицы...

   - Давай же, давай скорѣе огня! задыхающимся голосомъ взывала въ ней межъ тѣмъ Настасья Дмитр³евна.

   Она чиркнула объ полъ попавшуюся ей наконецъ подъ руки спичку, поднялась съ нею. приложила къ свѣтильнѣ, которую протягивала ей барышня...

   Дѣвушка выбѣжала съ загорѣвшеюся свѣчей за перегородку.

   Первымъ дѣломъ кинулись ей въ глаза блеснувш³е отъ свѣта чуть не подъ самыми ногами ея осколки стекляннаго матоваго колпака лампы, какимъ-то непонятнымъ въ первую минуту образомъ свалившейся съ довольно широкой деревянной колонки, на которую она была поставлена... Колонка эта, какъ уже было упомянуто нами, стояла въ одномъ изъ переднихъ угловъ комнаты, рядомъ съ окномъ, выходившимъ въ садъ, и за самымъ кресломъ больнаго, помѣщавшимся у этого окна. Взглядъ дѣвушки устремился на уголъ спинки этого кресла, въ которомъ такъ привыкла видѣть она потонувш³й въ глубинѣ большой подушки тонк³й профиль старика-отца... Уголъ былъ пустъ теперь, подушка лежала на сидѣн³и, наполовину свѣсившаяся внизъ,- а внизу, у ножки кресла...

   - Папа! крикнула она еще разъ, бросаясь со свѣчей къ тому чему-то невообразимо страшному, что увидѣла она тутъ, упала на колѣни, низко наклоняясь лицомъ въ полу, простирая руки впередъ...

   - Мавра, ножницы... ножъ... скорѣе... разрѣзать! простонала она...

   Баба метнулась къ ней, наклонилась въ свою очередь и отпрянула въ невыразимомъ ужасѣ;

   - Царица Небесная, покончили себя!.. Матушка-барышня, чтобы намъ съ вамъ въ отвѣтъ не попасть! Полицея тутъ, жандары... Звать надо, людей звать скорѣе...

   И, полоумная отъ объявшаго ее страха, она выскочила изъ комнаты въ корридоръ, голося:

   - Кормильцы, родимые, спасите... со старымъ бариномъ несчаст³е!..

   Изъ буфетной въ эту минуту выводили арестанта. Она прямо ринулась къ нему:

   - Сердечный ты нашъ, голубчикъ сизый, ведутъ тебя въ темницу темную, за семь замковъ желѣзныихъ, хоша бы дали тебѣ, младу вьюношѣ, напослѣдяхъ съ отцомъ родныимъ проститися!..

   - Чего ты причитаешь, старая, что тамъ случилось? перебилъ ее, быстро подходя, жандармск³й полковникъ.

   - Не моя вина, батюшка, ваше с³ятельство, видитъ Царица Небесная, не моя! заголосила она въ новомъ перепугѣ,- сами они меня погнали...

   - Кто погналъ, куда? говори толкомъ!

   - Баринъ, генералъ нашъ, сюда послали, когда палить тутъ стали, значитъ...

   - Ну, и что же?

   - А пока я тутъ въ колидорѣ стояла, они, остамшись одни...

   - Ну?...

   - И сказать не смогу, ба-атюшка... страшно! истерически зарыдала она: тамъ... надъ ними.... - барышня, Настасья Дмитр³евна, убиваются...

   Арестантъ, блѣдный какъ смерть, обернулся къ штабъ-офицеру; онъ сразу понялъ все:

   - Слова ея значатъ, что отецъ мой лишилъ себя жизни, неестественно рѣзко зазвенѣлъ его голосъ:- я хочу взглянуть на него!...

   - Извольте! качнулъ головою тотъ.

   - Еще не поздно, можетъ быть, помочь можно, вскликнулъ товарищъ прокурора, двигаясь первый съ мѣста:- куда итти? ведите! обратился онъ къ Маврѣ.- Да огня давайте сюда побольше!...

   - Quel drâ-ame, monsieur le substitut! вскидывая длинныя руки свои вверхъ, трагически протянулъ, шагая за Таращанскимъ, исправникъ Сливниковъ; на немъ лица не было и губы его тряслись.

   - Лазаревъ, ступай, можешь понадобиться! отдалъ полугромко приказан³е полковникъ одному изъ жандармовъ.

   Всѣ быстро направились въ "мѣсту пронсшеств³я"...

   Настасья Дмитр³евна стояла на колѣняхъ, поддерживая приподнятую ею съ полу бездыханную голову отца. Онъ былъ еще совсѣмъ тепелъ, но надежды у нея не оставалось: жизнь - это было для нея очевидно,- безвозвратно покинула его... Съ перваго же взгляда стали ясны для всѣхъ услов³я, при которыхъ могъ онъ осуществить свое гибельное намѣрен³е. На сторонѣ окна, ближайшей въ креслу, въ которомъ онъ проводилъ ночи, вбитъ былъ въ стѣну большой гвоздь, о который обматывался толстый снурокъ подъемной сторы, никогда не спускавшейся на этомъ окнѣ (недужный, просыпавш³йся обыкновенно съ зарей, любилъ глядѣть на первую игру лучей солнца, восходившаго прямо противъ него, въ вершинахъ и прогалинахъ сада). Двойной конецъ этого снурка спускался до высоты ручки кресла и на разстоян³и вершка отъ нея. Старикъ, по всѣмъ признакамъ, притянулъ въ себѣ этотъ конецъ, сложилъ его въ петлю, всунулъ въ нее голову и рванулся всѣмъ тѣломъ со своего сидѣн³я внизъ... Отъ размаха откатившееся назадъ кресло ударилось въ стоявшую за нимъ тумбу и свалило толчкомъ стоявшую на ней ламцу, а снурокъ такъ оттянуло къ низу, что голова кочти "асалась пола... Когда, покинутая перепуганною Маврой, Настасья Дмитр³евна, съ тою сверхъестественною мускульною силой, которая является у самыхъ слабыхъ существъ въ минуты великихъ опасностей и безумнаго отчаян³я, приподнявъ на половину одною рукой рухнувшее наземь тѣло, вырвала другою изъ стѣны самый гвоздь, съ котораго спускался роковой снурокъ петли, и распустила ее, отецъ ея не подавалъ уже и признака жизни...

   - Кончено! проговорила она теперь съ какимъ-то потрясающимъ спокойств³емъ, почти безсознательно обводя взглядомъ толпу собравшихся вокругъ нея пришлыхъ, чуждыхъ ей лицъ.

   Никто изъ нихъ не нашелся отвѣтить въ первую минуту. Слишкомъ сильно было впечатлѣн³е, слишкомъ поразительна это зрѣлище...

   - Помогите... поднять, проговорила она, осиливая себя.

   Служивый жандармъ, котораго звали Лазаревымъ, выступилъ впередъ.

   - Не трогай! повелительно крикнулъ раздраженный голосъ.

   И Владим³ръ Буйносовъ, съ перекошеннымъ лицомъ, кусая губы и сверкая взглядомъ, протѣснился къ сестрѣ:

   - Держи крѣпче за затылокъ, обрывисто выговорилъ онъ, подходя къ мертвому и ухватывая самъ его подъ колѣни.

   Но бодрость измѣнила дѣвушкѣ,- она пошатнулась... Сливниковъ, забывая свои "обиды", кинулся къ ней:

   - Permettez moi de vous remplacer, mademoiselle!..

   Тѣло перенесли на диванъ.

   Глубокое безмолв³е стояло кругомъ. Никто повидимому не зналъ, что ему дѣлать далѣе...

   Товарищъ прокурора, какъ бы исполняя какую-то особую формальность, подошелъ къ трупу со свѣчей въ рукѣ, освѣщая деревенѣвш³й уже ликъ и стеклянно-мутные, страшно выкативш³еся изъ-подъ вѣкъ яблоки глазъ...

   - Глаза бы вы ему закрыли! шепнулъ словно сердито арестанту пожилой штабъ-офицеръ, морщась и оттягивая себѣ усы до боли.

   Молодой человѣкъ, машинально повинуясь, наклонился надъ этимъ страшнымъ лицомъ, протягивая къ нему дрожавшую руку... Рука сестры предупредила его: она опустила вѣки мертвеца, прикрыла ихъ ладонью и какъ бы замерла вся при этомъ.

   Она очнулась чрезъ мигъ, взглянула на брата безконечно-скорбнымъ взглядомъ и, въ неудержимомъ порывѣ, кинулась ему на грудь.

   - Володя, прошептала она съ прорвавшимся рыдан³емъ,- не забывай, на чью совѣсть должно пасть это!..

  

   На другой день послѣ переданнаго нами читателю, часу въ одиннадцатомъ утра, у Антонины Дмитр³евны въ комнатѣ ея, въ мезонинѣ, шелъ живой разговоръ со стоявшимъ предъ нею рослымъ, чуть-чуть дороднымъ, красивой наружности мущиной лѣтъ тридцати двухъ, съ небольшою русою бородкой, подстриженною щеткой, и огромными, мужицкими, руками, выпиравшими изъ его лиловаго цвѣта шведскихъ перчатокъ. Одѣтъ онъ былъ безукоризненно, въ сплошной, темно-сѣрый лѣтн³й костюмъ; син³й атласный галстукъ заколотъ былъ цѣнною черною жемчужиной величиною въ ноготь; вѣнск³я ботинки изъ желтой юфти обували его огромныя, какъ и его длани, ноги... Стоялъ онъ по привычкѣ къ вѣчному движен³ю, не дозволявшей ему и четверти часа усидѣть на мѣстѣ...

   - И, сдѣлайте милость. говорилъ онъ,- не безпокойтесь ни о чемъ. Все будетъ, можете повѣрить, сдѣлано прилично и хорошо... Если сестрицѣ вашей, Настасьѣ Дмитр³евнѣ, ужь непремѣнно этого требуется, мы можемъ счесться съ нею послѣ... А теперь ужь позвольте мнѣ все это взять на себя... Почитаю, такъ сказать, своимъ долгомъ... заранѣе, подчеркнулъ онъ со страстнымъ взглядомъ по ея адресу, и тутъ же покраснѣлъ по самые волосы.

   - Можете, протянула она въ отвѣтъ съ легкою усмѣшкой...

   Она полулежала въ креслѣ съ закинутыми за затылокъ руками и глядѣла на него въ упоръ своими прекрасными аквамариновыми глазами.- Знаете что, Провъ Ефрем... Нѣтъ, перебила она себя, смѣясь,- а никогда не привыкну къ этому вашему имени!...

   - Мудреное, дѣйствительно, усмѣхнулся и онъ, но брови его слегка повело: - на латинскомъ языкѣ значитъ хорош³й человѣкъ... Такой я и есть, могу сказать по истинѣ, промолвилъ онъ уже совсѣмъ весело,- такимъ и здѣшн³й народъ меня прозвалъ,- можетъ, сами слышали: "строгъ, говорятъ, а справедливъ"...

   - А вы бываете, и точно, "строги?" спросила она, прищурясь и пристально воззрясь въ него опять.

   - Случается... Съ вами никогда не случится! воскликнулъ онъ неожиданно, съ с³яющимъ отъ внезапнаго прилива счаст³я лицомъ.

   - Я и не позволю, медленно и холодно возразила она на это.

   Профъ Ефремовичъ Сусальцевъ въ свою очередь теперь пристально устремилъ на нее свои больш³е кар³е глаза. "Посмотрѣлъ бы я, какъ бы ты не позволила, кабы мнѣ вздумалось!" словно сверкнуло на мгновен³е въ этихъ глазахъ. Но онъ какъ бы тутъ же устыдился своей мысли и нѣсколько смущенно промолвилъ:

   - Вы, кажется, о чемъ-то начали было, Антонина Дмитр³евна?

   - Да, я хотѣла... Вы будете очень рады?

   - Чему-съ? изумился онъ.

   - Повезти меня съ собою въ городъ... Вѣдь вамъ туда нужно?...

   - Нужно, какже... насчетъ гроба и прочее... И вы со мною желаете прокатиться? Прелесть вы моя неописанная!...

   Онъ схватилъ ея руку и жадно прильнулъ въ ней губами.

   - Да, къ похоронамъ нуженъ трауръ, а у меня ничего чернаго нѣтъ... А, главное, уѣхать хоть на нѣсколько часовъ ото всего этого, примолвила она со внезапнымъ выражен³емъ отвращен³я на лицѣ: - я мертвыхъ, какъ ребенокъ, боюсь... мнѣ вездѣ слышится будто запахъ трупа...

   Она вздрогнула:- я заболѣю непремѣнно, если это должно продолжаться болѣе сутокъ...

   - Къ чему же тянуть, помилуйте; завтра, въ одиннадцатомъ часу, свеземъ на кладбище.

   - Затруднен³я могутъ быть, говорятъ: вѣдь онъ не своею смертью умеръ...

   - Будьте покойны: затруднен³я - побоку; имѣлись въ виду - и устранены. Такой случай вышелъ благопр³ятный. Ночевалъ я въ городѣ, на фабрикѣ... На самомъ выѣздѣ она у меня, какъ знаете... Встаю я всегда рано, а тутъ такъ случилось, что, за счетами, да перепиской, и вовсе не ложился. Вышелъ на зарѣ голову нѣсколько освѣжить. Иду по шоссе, гляжу, въ городъ тарантасъ ѣдетъ. Знакомый господинъ, вижу, товарищъ прокурора Тарахъ-Таращанск³й. "Откуда?" спрашиваю. Онъ мнѣ тутъ и объяснилъ про вашъ здѣшн³й... камуфлетъ... Очень я, знаете, обезпокоился за васъ, и рѣшилъ тотчасъ же сюда ѣхать; а между тѣмъ, въ предвидѣн³и непр³ятностей, выспросилъ у него все, что и какъ, относительно вотъ этого самаго обстоятельства, что "неестественною смертью", какъ вы говорите... Онъ, Тарахъ этотъ, баринъ, знаете, очень легоньк³й,- ужь такая, должно быть, у всѣхъ у нихъ порода, у этихъ судейскихъ теперешнихъ, съ добродушнымъ смѣхомъ ввернулъ говоривш³й,- за то съ нимъ, спасибо, все легко и оборудовать. Человѣкъ въ этомъ отношен³и самый, можно сказать, либеральный!.. Насчетъ исправника и говорить нечего: телячья голова, изъ кавалеристовъ, порядковъ никакихъ не понимаетъ,- ну-съ, и крючковъ тоже отъ него никакихъ ожидать нельзя. Главная загвоздка тутъ - попъ здѣшн³й, онъ же и благочинный по этой мѣстности... Только съ этимъ народомъ извѣстно какой разговоръ!.. Имѣлъ я уже съ нимъ таковой: разстались мы вполнѣ довольные другъ другомъ... На всяк³й случай надлежащее свидѣтельство можно еще будетъ попросить у доктора, у Николая Иваныча, лѣчившаго покойнаго; онъ человѣкъ хорош³й, конечно не откажетъ... Словомъ, заключилъ Сусальцевъ,- ail right, какъ говорятъ Джонъ-Були; проводимъ усопшаго до послѣдняго жилища, какъ слѣдуетъ по закону христ³анскому, съ честью и поминовен³емъ.

   Но Антонина Дмитр³евна не слушала его и преслѣдовала свое въ головѣ:

   - Я бы часу лишняго не хотѣла провести здѣсь послѣ похоронъ, сказала она:- придумайте, какъ это сдѣлать; вы человѣкъ практическ³й.

   Онъ глянулъ стремительно ей въ лицо и покраснѣлъ опять по самыя уши.

   - Очень просто, отвѣтилъ онъ дрогнувшимъ голосомъ,- переѣзжайте въ Сицкое.

   - Съ вамъ? Одна? вскликнула она, будто изумившись,- потому что сестра Настя ни за что не согласится...

   - А хотя бы однѣ!.. Церковь у меня тутъ же въ домѣ, Антонина Дмитр³евна, поспѣшилъ онъ прибавить, испугавшись вдругъ "неприлич³я", какъ подумалось ему, своего предложен³я:- когда лишь захотите назначить... не гостьей, хозяйкой станете въ этомъ самомъ Сицкомъ жить...

   Она, словно застыдившись вся, поспѣшно опустила глаза.

   - Не мнѣ, а вамъ... назначить слѣдуетъ, пролепетала она невиннымъ голосомъ пятнадцатилѣтней дѣвочки.

   Провъ Ефремовичъ нежданно всѣмъ своимъ грузнымъ тѣломъ рухнулъ ей въ ноги:

   - За это слово милл³она мало! вскликнулъ онъ въ неописуемомъ восторгѣ:- впервой рѣшились вы наконецъ подарить меня имъ. А то было у насъ все будто кончено, а рѣшительнаго, послѣдняго,- вотъ этого самаго,- недоставало... Красавица вы моя желанная, женушка названная,- онъ безумно цѣловалъ ей колѣни,- такъ отъ меня, отъ меня зависитъ?.. Извольте! Чрезъ три дня.- дольше терпѣть душа не въ силахъ!..

   - "Чрезъ три дня", повторила Антонина все тою же невинною интонац³ей,- какой вы рѣшительный!.. Я впрочемъ такихъ люблю! усмѣхнулась она, и рука новой. Далилы какъ бы невольнымъ порывомъ нѣжности пробѣжала по щетинѣ волосъ Самсоновой головы, преклоненной предъ нею. Алыя губы ея коснулись уха Сусальцева и прошептали чуть слышно:- хорошо, я согласна!..

   Онъ вскинулъ голову вверхъ, ухватилъ ее за станъ своею огромною рукой, привлекъ къ себѣ и такъ и впился губами въ ея губы.

   Она оттолкнула его, вскрикнула отъ неожиданности и гнѣва:

   - Мужикъ! вырвалось у нея... Но тотчасъ же, сдержавшись:- хоть бы позволен³я попросилъ сначала! примолвила она мягко, съ капризною ноткой въ голосѣ, давая этимъ оброненному ею жесткому слову значен³е шутки.

   Онъ между тѣмъ вскочилъ на ноги, ударилъ себя ладонью по широкой груди:

   - Эхъ вы, кисейная барышня, мужики-то получше вашихъ бояръ умѣютъ любить!..

   - Это я вижу, сказала она, и Провъ Ефремовичъ мгновенно, какъ ледъ подъ лучами весенняго полудня, растаялъ и расплылся весь предъ тою неотразимою улыбкой, съ которою она теперь взглянула на него:

   - Нѣтъ у меня противу васъ ни воли, ни разсудка, вотъ что я вамъ скажу-съ, проговорилъ онъ страстно и досадливо:- въ бичевку вы меня, чувствую, скрутить можете... а куда ужь я, кажись, на мягкую пряжу не похожъ! разсмѣялся онъ громко своему сравнен³ю:- такъ ужь вы меня, барышня, поберегите сами немножко!

   - А вотъ вы сядьте тутъ, противъ меня,- что это у васъ за привычка вѣчно на ногахъ торчать, точно башня какая-то; затылокъ заболитъ глядѣть на васъ снизу! Садитесь и поговоримъ толкомъ...

   - Сѣлъ-съ! возгласилъ онъ съ веселою покорностью, опускаясь на стулъ прямо противъ ея кресла и укладывая каждую изъ рукъ своихъ на каждое изъ своихъ колѣнъ.

   Она продолжала улыбаться ему своею очаровательною улыбкой:

   - Вы вотъ сказали: "чрезъ три дня", и я согласилась. Но развѣ это можно?

   - Почему не можно?

   - Нужны формальности...

   - Это точно, кого у кого въ карманѣ грошъ. А если деньги, такъ всю эту формальность не то въ три дни, въ три часа обдѣлать можно.

   - Положимъ... Но мнѣ, напримѣръ, посаженые отецъ и мать нужны, шаферъ...

   - Вопросъ, дѣйствительно!..

   Онъ качнулъ головой:- Вы какъ желаете, чтобы пофорсистѣе было, или попроще?

   Она невольно