Маркевич Болеслав Михайлович - Бездна

га, и вы свое получили... Что же еще дѣлать, чтобы вы не почитали вашу "descendance" вашими злодѣями?...

   Старикъ внезапно схватилъ себя за голову и залился истерическимъ плачемъ, встряхивавшимъ все его тѣло какъ въ жестокой лихорадкѣ:

   - Кольцо, l'anneau de sa mère... въ кабакъ... она его въ кабакъ отдала... для... для меня!.. Я... je suis un monstre, docteur!.. Я довелъ дѣтей моихъ... до нищеты... до такого унижен³я... Настя, ma fille, прости... отца, несчастнаго твоего отца!.. Я... я обезумѣлъ отъ старости и страдан³й, ma pauvre tête s'en va... Я оклеветалъ ее, обидѣлъ, а она... C'est mon Antigone, docteur, она тутъ, всегда, при мнѣ, день и ночь, ходитъ за мною, старается развлечь... Она мнѣ книги читаетъ... Elle m'а relu mon vieux Corneille, Shakespeare... и недавно, вотъ, комед³ю одну Островскаго... C'est horriblement vulgaire... Но у нея талантъ... не будь она Буйносова, изъ нея выйти бы могла une grande artiste... Elle а des inflexions de voix si touchantes, что я плачу... какъ ребенокъ... Какъ вотъ теперь... когда она... когда она отдала... а ее misérable Макаръ l'anneau de son infortunée mère.

   - Ну успокойтесь, ну успокойтесь, ваше превосходительство! заговорилъ Ѳирсовъ, наклоняясь опять къ нему и вглядываясь ему въ лицо.- Накапайте-ка ему капелекъ двадцать пять, обернулся онъ къ дѣвушкѣ.

   Она подошла къ отцу съ рюмкой, приставляя ее къ его губамъ. Онъ послушно выпилъ до дна, откидываясь назадъ, съ пригвожденнымъ къ ней взглядомъ, и, оторвавшись отъ стекла, прильнулъ къ ея рукѣ съ тихимъ всхлипыван³емъ:

   - Mon Antigone! прошепталъ онъ чуть слышно.

   Все лицо ея дрогнуло; она отвернулась, отводя руку изъ-подъ его губъ.

   - Что, спитъ какъ - плохо? поспѣшилъ спросить докторъ, морщась, чтобы не выдать защемившаго у него на сердцѣ чуветва безконечной жалости къ обоимъ имъ...

   - Всю ночь на пролетъ не спалъ сегодня, сказала Настасья Дмитр³евна.

   - Аппетитъ есть?

   - Никакого.

   - Мнѣ холодно, проговорилъ старикъ плачущимъ голосомъ, глядя искательнымъ взглядомъ на Ѳирсова.

   - Ну, ну, не замерзнете! усмѣхнулся тотъ:- это вамъ отъ безсонницы кажетъ...

   Онъ поднялся съ мѣста и, обращаясь опять къ дѣвушкѣ:

   - Чрезъ полчаса дайте ему ложку хлорала и затѣмъ каждые полчаса по ложкѣ, пока уснетъ. Сонъ абсолютно необходимъ вамъ, Дмитр³й Сергѣевичъ: вы и согрѣетесь отъ него, и успокоитесь... Ну-съ, а теперь прощайте! На возвратномъ пути изъ Угловъ, денька черезъ два, заѣду въ вамъ опять.

   - А вы въ Углы... Зачѣмъ? быстро спросила Настасья Дмитр³евна.

   - У Павла Григорьевича подагра разгулялась опять... Не молодъ человѣкъ, увѣченъ, серьезное можетъ разыграться. Пр³ѣхалъ за мною Григор³й Павловичъ, мы вотъ съ нимъ и отправились.

   - Григор³й Павловичъ съ вами? Гдѣ же онъ?

   - А мы тутъ у церкви встрѣтились съ вашею сестрой, отвѣчалъ Ѳирсовъ, хмурясь:- сидитъ съ ней у васъ въ саду, меня дожидаючись.

   Словно искра блеснула и тутъ же померкла въ коричневыхъ глазахъ дѣвушки. Она быстро отвела ихъ.

   - Ну-съ, сказалъ докторъ,- прощайте!.. А вы, ваше превосходительство, надѣюсь, будете умницей: ни себя волновать понапрасну, ни дочь огорчать не станете... Надо вамъ и ее пожалѣть, добавилъ онъ ему на ухо, протягивая руку на прощанье.

   Старикъ ухватился за нее обѣими своими:

   - Я знаю, докторъ, знаю, зашепталъ онъ, весь дрожа и ежась,- я ее измучилъ бѣдную, я... Mais soyez tranquille, я ничего не буду просить больше у нея, я послушенъ буду... Только теперь позвольте... мнѣ холодно... un petit verre, un tout petit verre... согрѣться... réchauffer mes veines glacées...

   Ѳирсовъ пожалъ плечомъ:

   - Птиверъ... опять! Не можете до ужина дождаться! Вѣдь этакъ мы никогда сна не добьемся. Извольте-ка хлоралу принять, а тамъ получите положенное въ свое время, промолвилъ онъ строгимъ тономъ.

   Дмитр³й Сергѣевичъ испуганно заморгалъ слезывшимися глазками и словно ушелъ весь въ глубину своего сидѣн³я.

   - Мавра, посиди съ отцомъ! приказала между тѣмъ Настасья Дмитр³евна вошедшей въ комнату приземистой и колодообразной бабѣ, повязанной платкомъ и съ передникомъ подъ мышками:- я доктора провожу...

   И она вышла съ нимъ изъ комнаты.

  

  

   Изъ ближайшей гостиной выходила дверь на балконъ съ лѣстницей въ садъ.

   - Держитесь ближе къ стѣнѣ, молвила дѣвушка Ѳирсову, спускаясь по ней:- доски посередкѣ всѣ прогнили, того гляди провалятся.

   Толстякъ испуганно прижался къ сторонкѣ, медленно переступая ногами по краю ступенекъ.

   - А вы бы поправить велѣли, пробормоталъ онъ,- не Богъ знаетъ, чего стоитъ.

   Она уже сбѣжала внизъ и глядѣла на него оттуда невеселымъ взглядомъ.

   - "Не Богъ знаетъ чего", повторила она,- а откуда его взять? Живемъ-то всѣ мы, знаете, на какой доходъ? Чудомъ какимъ-то мельница осталась у него одна, свободная отъ долговъ. Четыреста рублей платитъ. Все остальное заложено въ банкѣ и по второй закладной у Сусальцева. Землю обрабатываютъ крестьяне изполу, и дохода отъ хлѣба и другихъ статей едва хватаетъ на уплату процентовъ... Я зарабатываю переводами въ журналѣ Прогрессъ рублей тридцать въ мѣсяцъ. Ну и считайте, сколько-то всего выйдетъ. А вѣдь всѣхъ накормить, напоить и одѣть надо, и на лѣкарство ему что идетъ... да что на однѣ тряпки свои сестрица моя, Антонина Дмитр³евна, изъ общаго дохода издержитъ, добавила она со внезапнымъ раздражен³емъ въ голосѣ.

   - Мое дѣло сторона, барышня, молвилъ на это докторъ, успѣвш³й тѣмъ временемъ благополучно спуститься бочкомъ съ ненадежной лѣстницы,- а только мнѣ извѣстно, что еще въ прошломъ году Борисъ Васильевичъ Троекуровъ предлагалъ вашему батюшкѣ...

   Глаза у Настасьи Дмитр³евны такъ и запылали; она перебила его.

   - Ахъ, пожалуйста, не говорите объ этомъ!.. Милостыни мы отъ вашего большаго барина принимать не намѣрены... Онъ, дѣйствительно, присылалъ сюда прошлою зимой Григор³я Павлыча со всякими великодушными предложен³ями: уплатить Сусальцеву и перевести закладную на себя, причемъ хотѣлъ Юрьево взять въ аренду, изъ доходовъ его уплачивать проценты по всѣмъ долгамъ, а отцу моему обезпечить чистаго дохода двѣ тысячи четыреста рублей въ годъ.

   - Такъ чего же вамъ лучше! воскликнулъ Ѳирсовъ.

   - Онъ намъ подачку предлагалъ! съ сердцемъ возразила она:- я знаю. что можетъ дать Юрьево: земля выпахана, луговъ мало, скота содержать нечѣмъ,- за уплатой процентовъ онъ "аренду" выплачивалъ бы отцу изъ своего кармана... и тѣшился бы сознан³емъ, что онъ содержитъ насъ отъ щедротъ своихъ. А этому никогда не бывать!.. Господинъ благодѣтельствовать намъ вздумалъ, и въ то же время презираетъ насъ со всей высоты барства своего и денегъ...

   - Съ чего это вы взяли?

   Но она перебила опять:

   - Не притворяйтесь незнайкой, сдѣлайте милость, меня вѣдь вы не проведете! Вы лучше меня знаете, какого мнѣн³я во Всесвятскомъ о нашемъ "нигилистическомъ гнѣздѣ", какъ они тамъ говорятъ... Когда мы поселились здѣсь, онъ (она разумѣла отца,) непремѣнно требовалъ, чтобы мы туда ѣздили... Я не могу безъ отвращен³я вспомнить теперь объ этихъ поѣздкахъ! Когда мы пр³ѣзжали, весь домъ превращался въ окаменѣлость какую-то. Сама краснѣла, конфузилась и, если тутъ находилась дочь ея, спѣшила подъ разными глупыми предлогами выслать ее изъ комнаты... чтобъ она однимъ воздухомъ не дышала съ такими зачумленными, какъ мы. "Генералъ" вашъ становился учтивъ до гадости,- тою грансеньорскою учтивостью учтивъ, которая въ намѣрен³и своемъ равняется пощечинѣ и на которую пощечиной же такъ и подмываетъ тебя отвѣтить... Съ нимъ, съ несчастнымъ нашимъ, были очень любезны,- но во всѣхъ глазахъ такъ и читался трепетъ, какъ бы онъ не сдѣлалъ чего-нибудь неприличнаго... Ну и дождались! Не доглядѣла я разъ какъ-то, онъ и показалъ себя имъ во всей прелести... Съ тѣхъ поръ мы туда ни ногой, а они, разумеется, и тѣни не показали желан³я продолжать съ нами знакомство... Такъ съ какого права, съ новымъ взрывомъ гнѣва заключила Настасья Дмитр³евна,- осмѣливается господинъ Троекуровъ предлагать намъ милостыню!..

   - Ну-съ, это ваше съ нимъ дѣло, какъ знаете! молвилъ на это Ѳирсовъ, нетерпѣливо дернувъ плечомъ (онъ съ видимымъ неодобрен³емъ и неохотой слушалъ ея рѣчи),- а что касается вашего больнаго, то я скажу вамъ-съ, что онъ плохъ... и что вамъ слѣдовало бы какъ-нибудь... помягче что-ли... обращаться съ нимъ. Что-жь понапрасну-то раздражать человѣка въ такомъ положен³и!.. Да-съ, помягче, повторилъ онъ, внезапно нахмуриваясь,- и присмотромъ не оставляйте. Онъ вотъ все о смерти толкуетъ... и такое словечко у него вырвалось: "Самъ я, говоритъ, самъ"... При его мозговомъ состоян³и идейка-то эта легко въ ман³ю превратиться можетъ... а тутъ и до грѣха не далеко... Такъ вы ужь поосторожнѣе съ нимъ какъ-нибудь!...

   - Ахъ, болѣзненно вырвалось у дѣвушки въ отвѣтъ, - знаю я все это, знаю!... Сердце переворачивается у меня отъ жалости въ нему... А съ тѣмъ вмѣстѣ такое зло иногда на него беретъ!... Я справиться съ собой не могу. Сейчасъ бы, кажется, отдала всю себя за него на растерзан³е, а иной разъ сама готова, рада колоть его и мучить... Онъ добръ, да, мягокъ какъ ребенокъ, но въ сущности глубок³й эгоистъ. Онъ въ сущности всю жизнь прожилъ "бариномъ", то-есть ни о комъ не заботясь и ни о чемъ серьезно не думая.

   - Такой ужъ вѣкъ ихъ былъ, барышня, ничего съ этимъ не подѣлаешь, замѣтилъ примирительно докторъ.

   Но она, не слушая его, продолжала съ возрастающею горячностью:

   - Онъ жалуется на насъ, на брата... А какъ воспиталъ онъ насъ?... Матери мы лишились рано; онъ сдалъ насъ на руки глупой старой Француженкѣ, бывшей своей... любезной, которая весь день спала, или румянилась и ходила жаловаться ему на нашу непочтительность, а онъ при насъ. же издѣвался надъ ней и называлъ "vieille ramollie"... Учились мы, Богъ знаетъ, какъ и чему. Пока были деньги, нанимали намъ учителей всякихъ наукъ, нужныхъ и ненужныхъ, потомъ и совсѣмъ никакихъ; сами мы ужь съ сестрой, вздумали въ гимназ³ю... Съ братомъ тоже: онъ былъ очень способенъ, но не усидчивъ, пылокъ, перебывалъ во всевозможныхъ заведен³яхъ, нигдѣ не упрочился, безцѣльно ходилъ вольнослушателемъ въ университетъ. Отецъ относился въ этому съ полнымъ равнодуш³емъ... Если, какъ говоритъ онъ теперь, сынъ его "плюетъ на все то, чѣмъ жили и чему вѣровали отцы", и отдаетъ свою жизнь на... на друг³я цѣли, какъ бы черезъ силу выговорила дѣвушка, и черная тѣнь пробѣжала по ея лицу,- то кто же виноватъ въ этомъ? Что посѣешь, то и пожнешь, не даромъ сказано...

   "Дѣйствительно", молвилъ про себя Николай Ивановичъ Ѳирсовъ: "безобраз³е сѣяло, безобраз³е и взросло, только съ другаго конца, а какое лучше - ужь право не знаю"!..

   - Скажите, спросилъ онъ громко своимъ добродушно-грубоватымъ тономъ:- давно сталъ онъ зашибать?

   - Еще въ Москвѣ, отвѣтила она съ глубокимъ вздохомъ,- вотъ когда начался этотъ его разгромъ... Случилось это какъ-то вдругъ разомъ... Имѣн³я наши, домъ въ Денежномъ переулкѣ, послѣдн³й стаканъ въ этомъ домѣ,- все было продано. Мы переѣхали во флигелекъ дома тетки, сестры его, графини Лахницкой, на Остоженкѣ. Сестру Тоню она вызвала жить въ себѣ въ Петербургъ, а мы тутъ, братъ Володя и я, провели съ нимъ полтора года въ четырехъ маленькихъ комнатахъ. Вотъ тутъ онъ съ отчаян³я, полагаю, и отъ скуки... Въ Англ³йск³й клубъ онъ пересталъ ѣздить: онъ не имѣлъ духа являться "нищимъ", какъ говорилъ онъ, предъ людьми, знававшими его въ другомъ положен³и, никого не хотѣлъ видѣть, не принималъ,- и цѣлые дни не выходилъ изъ комнаты... Началось съ того, что онъ все больше и больше рому сталъ подливать въ чай свой вечеромъ... Я ему какъ-то разъ замѣтила; онъ засмѣялся и отвѣчалъ мнѣ, что "Англичане пьютъ каждый вечеръ, но что это не мѣшаетъ имъ быть владыками Океана". Но послѣ этого онъ сталъ скрывать отъ насъ, пряталъ бутылки въ печь, подъ кровать... Въ это время умерла тетка Лахницкая, дѣти ея продали домъ какому-то купцу, Антонина Дмитр³евна вернулась изъ Петербурга, никого тамъ не заполонивъ... и мы рѣшились переѣхать всѣ сюда, въ единственный уголъ, принадлежащ³й еще намъ на этомъ свѣтѣ... и то, съ горькою улыбкой договорила Настасья Дмитр³евна,- благодаря исключительной любезности господина Сусальцева.

   - Да, дѣйствительно, грузно засмѣялся толстякъ,- купчина этотъ, видно, самыхъ галантерейныхъ правилъ индивидуй: не то ужь, что подноситъ, на колесахъ подвозитъ дары свои.

   Онъ подмигнулъ съ явнымъ намѣрен³емъ лукавства:

   - Его превосходительству на пользу; а въ угожден³е чье, можете мнѣ сказать?

   - Не въ мое, конечно!

   И она какъ бы презрительно поморщилась.

   - Та-акъ-съ! комически протянулъ онъ:- сестрица Антонина Дмитр³евна на сей разъ заполонила?... Ну, что-жь, и прекрасное это дѣло! не дождавшись отвѣта, воскликнулъ онъ чрезъ мигъ, весело потирая руки: - одно развѣ, что купецъ, да по нынѣшнимъ временамъ гдѣ же богачей дворянъ взять! На батюшкину фанабер³ю сестрица ваша, само собою, вниман³я не обратитъ,- такъ я говорю, барышня?

   - А вамъ этого очень хочется? нежданно выговорила Настасья Дмитр³евна.

   - Чего это? спросилъ онъ, нѣсколько огорошенный.

   - Чтобы сестра вышла скорѣе за Сусальцева и отняла бы этимъ у васъ страхъ за Григорья Павловича Юшкова?

   Толстякъ добродушно засмѣялся опять:

   - А вѣдь вы въ точку попали, барышня, въ самую точку! Дай Богъ сестрицѣ вашей въ полное свое удовольств³е лгать, въ золотѣ купаться, а что для Григорья Павловича она особа совсѣмъ не подходящая, это точно, скажу вамъ, такъ!.. И не только не подходящая, примолвилъ онъ съ усиленнымъ выражен³емъ,- а даже опасная, можно сказать.

   Ироническая, чтобы не сказать горькая, усмѣшка скользнула по губамъ дѣвушки:

   - И, по-вашему, опасность эта для него минетъ, какъ только станетъ она женой другаго?

   Онъ поднялъ разбѣжавш³еся глаза на нее, но она уже вскинулась съ мѣста и торопливо пошла впередъ по тропинкѣ, ведшей въ глубь сада, вглядываясь прищуреннымъ взглядомъ въ каждую прогалину, открывавшуюся межъ деревьевъ.

   Ѳирсовъ, тяжело отдуваясь, засѣменилъ за нею на своихъ коротенькихъ и пухлыхъ ножкахъ.

  

  

   Антонина Дмитр³евна и Гриша (мы позволимъ себѣ для удобства называть его старымъ, знакомымъ читателю {Переломъ, части III и IV.} уменьшительнымъ его именемъ,) сидѣли на каменной скамьѣ бывшаго Храма Утѣхъ, о существован³и котораго здѣсь свидѣтельствовала дѣйствительно безобразная груда извести и камня,- обломки пьедестала давно кѣмъ-то я куда-то увезенной статуи Венеры. Разговоръ ихъ смолкъ. Въ полускучающей, полуусталой позѣ, закинувъ руку за затылокъ и прислонясь имъ къ стволу дуба, покачивавшаго надъ ними свои вырѣзные листья, дѣвушка недвижно и безцѣльно глядѣла вверхъ на проходящ³я облака, а Гриша, опустивъ слегка голову, съ ноющимъ сердцемъ и приливавшею въ головѣ кровью, пожиралъ искоса взглядомъ ея соблазнительный и надменный обликъ... Въ памяти его проносилось гдѣ-то давно читанное имъ сказан³е о таинственныхъ нимфахъ древней Эллады, обитавшихъ въ заповѣдныхъ лѣсахъ, посвященныхъ Д³анѣ; неисцѣлимымъ безум³емъ карали онѣ дерзновеннаго, рѣшавшагося проникнуть подъ ревниво хранивш³я ихъ отъ взора смертныхъ сѣни и узрѣть ихъ роковыя красы. "Любовь къ ней - гибель одна", говорилъ себѣ молодой человѣкъ, "но отчего же неотразимо такъ влечется въ ней чувство?"... И онъ вздрагивалъ подъ впечатлѣн³емъ какого-то мгновеннаго суевѣрнаго ужаса...

   - А вотъ и Менторъ вашъ идетъ за вами, а съ нимъ и ваша жертва, услышалъ онъ, какъ сквозь сонъ, ея металлическ³й, насмѣшливый и невозмутимый голосъ.

   Онъ быстро поднялъ глаза и невольно покраснѣлъ, увидя подходившую въ нему Настасью Дмитр³евну.

   - Здравствуйте, Григор³й Павловичъ, протягивая ему руку, проговорила она, насколько могла спокойнѣе, но съ такою же невольною краской на лицѣ и съ мучительнымъ сознан³емъ смущен³я своего въ душѣ.

   Онъ, молча, съ глубокимъ поклономъ пожалъ ея холодные пальцы.

   - А мы о тебѣ сейчасъ говорили, сказала ей сестра все тѣмъ же своимъ насмѣшливымъ тономъ:- Григор³й Павловичъ питаетъ къ тебѣ большую симпат³ю.

   Брови Настасьи Дмитр³евны судорожно сжались:

   - Я твоихъ шутокъ не прошу! отрѣзала она.

   - Нѣтъ, право! Спроси его самого.

   Выразительные глаза дѣвушки вскинулись на мигъ на Гришу, полные тревожнаго ожидан³я, и тутъ же опустились. пока онъ учтивымъ и нѣсколько смущеннымъ голосомъ произносилъ вынужденный отвѣтъ свой:

   - Я васъ дѣйствительно очень уважаю, Настасья Дмитр³евна...

   - Очень вамъ благодарна... Не за что!

   Она отодвинулась отъ него, но, какъ бы спохватившись, спросила тутъ же:- У васъ, говоритъ Николай Иванычъ, батюшка заболѣлъ?

   Онъ не успѣлъ отвѣтить.

   - Если бы не такой случай, мы бы конечно Григор³я Павловича у себя въ Юрьевѣ не имѣли счаст³я видѣть, протянула Антонина Дмитр³евна. И звукъ ея голоса былъ теперь почти нѣженъ и какимъ-то внезапнымъ задоромъ сверкнули остановивш³еся на немъ глаза.

   Его всего словно приподняло вдругъ; взглядъ его загорѣлся...

   - Вы никогда особенно не цѣнили это "счаст³е", mademoiselle Antonine, произнесъ онъ дрогнувшимъ голосомъ въ видѣ шутливаго со своей стороны упрека, но Настасья Дмитр³евна мгновенно поблѣднѣла отъ этихъ словъ.

   Сестра поглядѣла на нее, улыбнулась побѣдною улыбкой и тутъ же, въ довершен³е торжества:

   - Да, почти презрительно сказала она:- я цѣню только то, что можетъ быть на что-нибудь полезно...

   Губы молодаго человѣка побѣлѣли отъ досады и боли:

   - Слова ваши даже не совсѣмъ учтивы, Антонина Дмитр³евна!...

   Она захохотала:

   - Учтивость - вещь не современная; спросите у Насти: она у насъ по части прогресса сильна.

   - Оставишь-ли ты меня когда-нибудь въ покоѣ! гнѣвно воскликнула та...

   - Пора, Григор³й Павловичъ, пора! послышался голосъ нагнавшаго компан³ю доктора.

   Гриша снялъ шляпу и, какъ бы забывая въ-торопяхъ подать руку своимъ собесѣдницамъ, поклонился имъ общимъ поклономъ и тронулся было къ своему спутнику. Онъ чувствовалъ себя злымъ донельзя...

   - Мы васъ проведемъ до дороги, молвила тѣмъ временемъ, какъ ни въ чемъ не бывало, Антонина Дмитр³евна, подымаясь со скамьи.

   - Позвольте мнѣ въ такомъ случаѣ предложить вамъ руку, поспѣшилъ сказать Гриша сестрѣ ея, подвертывая локоть.

   Антонина Дмитр³евна, не удостоивая ихъ взглядомъ, прошла мимо и, продѣвъ руку свою подъ руку доктора, зашагала съ нимъ въ ногу.

   - Васъ, конечно, не скоро теперь увидишь? порывисто и полушопотомъ спросила Настасья Дмитр³евна Гришу, пройдя съ нимъ нѣсколько шаговъ.

   - Это болѣе чѣмъ вѣроятно, отвѣтилъ онъ съ напускною небрежностью тона: - отъ меня здѣсь никакой и никому пользы ждать нельзя, иронически добавилъ онъ, намекая на только-что сказанныя ему сестрой ея слова.

   Она окинула его быстрымъ взглядомъ и засмѣялась нервнымъ, глухимъ смѣхомъ:

   - А пословицу знаете: отъ мила отстать, въ умѣ не устоять?

   Онъ понялъ, поморщился и пожалъ плечами:

   - Я отвѣчу вамъ другою: и крута гора, да миновать нельзя... Желаю отъ души вашей сестрицѣ исполнен³я всѣхъ ея желан³й...

   Они молча дошли до канавы, чрезъ которую, все также ведя подъ руку красавицу Антонину, осторожно перебирался теперь толстякъ докторъ.

   - Я прощусь здѣсь съ вами, Григор³й Павловичъ, сказала Настя, останавливаясь:- мнѣ пора къ моему больному... Надолго, значитъ, прощайте? вырвалось у нея помимо воли.

   - Не знаю, Настасья Дмитр³евна, но во всякомъ случаѣ, если бы... еслибъ я на что-либо могъ пригодиться вамъ, или кому изъ вашихъ, прошу не стѣсняясь располагать мною; я готовъ во всякое время.

   - Спасибо!... Даже вѣрю, что съ вашей стороны это не одни слова... Вотъ, добавила она съ насилованнымъ смѣхомъ,- если удастся мнѣ когда-нибудь поступить на сцену, я напишу вамъ, чтобы вы непремѣнно пр³ѣхали на мой дебютъ.

   - А развѣ вы собираетесь?

   Но она, не отвѣчая, кивнула ему короткимъ кивкомъ и побѣжала стремглавъ по направлен³ю въ дому. Нервы одолѣвали ее: еще мигъ, думалось ей, и она "разревется какъ дура,- очень нужно!"...

   - А вы куда же мою романтическую сестрицу дѣвали? спросила Антонина Дмитр³евна Гришу, когда онъ очутился подлѣ нея и доктора на большой дорогѣ, гдѣ ждали ихъ лошади.

   - Достойная особа сестрица ваша! наставительно отчеканилъ вмѣсто него Ѳирсовъ, строго воззрясь въ нее сквозь очки.

   - Чего же это именно достойная? насмѣшливо подчеркнула она.

   - Извѣстно чего: всякой похвалы - и подражан³я, да-съ, подчеркнулъ онъ въ свою очередь, съ явнымъ уже намѣрен³емъ укола.

   - Ни того, ни другаго, презрительно уронила на это она,- потому что она никогда не достигаетъ того, чего ей хочется. Métier de dupe est un sot métier, говорятъ Французы.

   Ѳирсовъ досадливо передернулъ очки свои, готовясь отвѣтить ей какою-нибудь рѣзкостью, но Гриша дернулъ его за рукавъ:

   - Въ разговорахъ съ Антониной Дмитр³евной послѣднее слово всегда остается за нею: это акс³ома, проговорилъ онъ тономъ учтивой шутки:- намъ остается только преклониться и уѣхать.

   - Воистину такъ! засмѣялся толстякъ, сдернулъ фуражку съ головы, низко опустилъ ее, надѣлъ опять и полѣзъ въ подъѣхавшую къ нимъ телѣжку.

   Гриша отвѣсилъ дѣвушкѣ такой же почтительный поклонъ и прыгнулъ въ экипажъ вслѣдъ за своимъ спутникомъ.

   Антонина Дмитр³евна послала рукой поцѣлуй въ воздухъ:

   - Передайте это отъ меня Машенькѣ Троекуровой! произнесла она съ насмѣшливымъ паѳосомъ, прищуренно глядя на молодаго человѣка.

   - Пошелъ! крикнулъ онъ кучеру, надвигая на лобъ шляпу чуть не злобнымъ ударомъ по ея мягкой тульѣ.

   - Экая вѣдь язва эта особа! заговорилъ докторъ, едва тронулись они съ мѣста.

   Гриша не отвѣчалъ.

   - А хороша, говорить нечего, чертовски хороша; гетера древняя, какъ выражается дядюшка вашъ Васил³й Григорьевичъ... Поразительный даже можно сказать женск³й субъектъ, примолвилъ толстякъ, косясь на все такъ же безмолвнаго своего товарища.- А я вѣдь секретъ про нее знаю, выложилъ онъ чрезъ мигъ опять, подмигивая и хихикая съ самымъ лукавымъ видомъ.

   - И я знаю, произнесъ спокойно Гриша.

   - А ну-те-ка, ну-те, что вы знаете?

   - Замужъ она выходитъ...

   - За кого?

   - За купца за этого, за Сусальцева.

   - Въ точку! Неужто сама сказала?

   - Сама.

   - Ишь ты, шельма!...

   И онъ всѣмъ грузнымъ туловищемъ своимъ повернулся къ Юшкову:

   - Ну, а вы что-жь?

   Гриша не могъ не улыбнуться.

   - А я что? Я - ничего.

   - Ничего? протянулъ, покачивая сомнительно головой, тотъ:- смотрите вы, вамъ, можетъ, какъ вотъ раненымъ въ сражен³и, съ перваго раза и не кажетъ, а потомъ... рѣзать приходится...

   - Я давно ее отъ себя отрѣзалъ, Николай Ивановичъ, повѣрьте! не далъ говорить ему далѣе молодой человѣкъ, подымая на него свои голубые, внезапно заискривш³еся глаза;- въ ней есть что-то демоническое, неотразимое... какое-то обаян³е бездны что-ли,- я сознавалъ это въ минуты самаго безумнаго увлечен³я ею... Съ вами я буду говорить совершенно откровенно, какъ никогда не рѣшился бы, да и не имѣлъ случая говорить съ отцомъ или съ Борисомъ Васильевичемъ... Они оба ни единымъ словомъ никогда не проговорились о догадкахъ своихъ насчетъ отношен³й моихъ въ ней, хотя я въ глазахъ ихъ постоянно читалъ, что они объ этомъ думаютъ... Разъ только у Александры Павловны вырвалось: "Vous vous perdez, Гриша!" когда, въ ея присутств³и, подали мнѣ во Всесвятскомъ записку, посланную туда на мое имя Антониной Дмитр³евной и въ которой она просила меня просто о какой-то книгѣ. Я показалъ эту записку, вмѣсто отвѣта, Александрѣ Павловнѣ, но она только вздохнула, покачала головой и вышла изъ комнаты...

   - Помню, при мнѣ было, сказалъ Ѳирсовъ;- извѣстно, каждому, кто васъ любитъ, радости мало видѣть, какъ васъ въ омутъ тянетъ... Ну, а съ наставлен³ями опять, да совѣтами къ вамъ лѣзть безъ спроса тоже вѣдь не приходится, потому вы не маленьк³й: самъ-молъ, скажете, знаю, что мнѣ вредъ, а что польза!...

   - И знаю дѣйствительно, почти съ сердцемъ вскрикнулъ Гриша,- и давно знаю! Вы совершенно правы,- я не маленьк³й, мнѣ тридцать четвертый годъ,- давно пора самому умѣть отличать добро отъ зла... Я такъ и поступалъ: вы знаете, что я предъ нынѣшнимъ днемъ полтора мѣсяца сюда носу не казалъ, и не вздумалъ бы и сегодня... У насъ съ вами такъ и условлено было, что вы зайдете къ больному, а я буду васъ у церкви ждать... Я не виноватъ, что она тутъ очутилась, когда мы вышли на паперть...

   Все это было такъ,- но онъ слишкомъ горячился, слишкомъ доказывалъ, и старый практикантъ не то недовѣрчиво, не то лукаво усмѣхался кончиками губъ, внимая его пылкимъ рѣчамъ.

   - Знаю, знаю, молвилъ онъ,- собственнолично бичевочкой себя повязали, на хотѣн³е свое намордничекъ надѣли - полные баллы за это заслуживаете... А только что скажу я вамъ на это одно...

   - Что еще? вырвалось нетерпѣливо у Гриши.

   - А то, что искренно вамъ желаю я никогда болѣе не встрѣчаться съ нею.

   Молодой человѣкъ усмѣхнулся черезъ силу:

   - Она выходитъ замужъ,- гарант³я, кажется, достаточная для вашего успокоен³я.

   Толстякъ вздохнулъ даже:

   - Ну, батюшка, гарант³и этой два гроша цѣна... И даже напротивъ!

   - Что "напротивъ?"

   Тотъ обернулся на спрашивавшаго, воззрился въ его недоумѣвающее лицо - и неожиданно фыркнулъ:

   - Ахъ вы невинность, невинность!..

   Онъ не договорилъ и, пыхтя отъ натуги, полѣзъ въ карманъ своего раглана за портсигаромъ...

  

   Красавица Антонина долго и недвижно слѣдила прищуренными глазами за удалявшимся экипажемъ. Обычная ей, не то злая, не то скучающая, улыбка блуждала по ея губамъ. Она чувствовала себя въ ударѣ; она еще бы потѣшилась надъ этимъ "Телемакомъ съ его Менторомъ", исчезавшими за облакомъ пыли, поднявшейся изъ-подъ колесъ ихъ телѣжки, словно говорила эта улыбка.

   Солнце садилось. Большое крестьянское стадо, мыча и тѣснясь въ узкомъ прогонѣ межъ двухъ плетней, выбѣгало съ пароваго поля на дорогу къ селу; съ глухимъ звякан³емъ его колокольцевъ сливался въ гулкомъ воздухѣ визгливый гикъ погонявшихъ его босоногихъ мальчишекъ въ заплатанныхъ рубашкахъ, въ рваныхъ шапкахъ на затылкѣ. Лохматыя собаки неслись за ними, лѣниво полаивая, какъ бы во исполнен³е давно надоѣвшей имъ обязанности...

   Дѣвушка гадливо поморщилась: "русская идилл³я", какъ выражалась она внутренно, была ей глубоко и какъ-то особенно ненавистна,- и отвернулась отъ поднявшейся опять изъ-подъ коровьихъ копытъ пыли, которую вѣтеръ несъ ей прямо въ лицо. Глаза ея въ ту же минуту остановились на подвигавшемся довольно быстрыми шагами съ этой стороны дороги по ея направлен³ю какомъ-то прохожемъ.

   Онъ былъ одѣтъ въ дырявый и длинный монашеск³й подрясникъ, перетянутый наборчатымъ ремнемъ, {Онъ усаживается сплошнымъ рядомъ мѣдныхъ или посеребренныхъ пуговицъ.} какъ любятъ носить у насъ деревенск³е коновалы и Цыгане-барышники, съ черною суконною фуражкой фабричнаго фасона на головѣ и узловатою палкой въ рукѣ. Высок³й и тонк³й, съ рѣденькою, короткою и свѣтлою бородкой, онъ, повидимому, былъ еще очень молодъ, не смотря на далеко не юношеское выражен³е испитаго лица его, истрескавшагося отъ солнца, вѣтра и наслоившейся на немъ нечистоты въ продолжен³е очевидно дальняго пути.

   Дѣвушка глядѣла все внимательнѣе по мѣрѣ его приближен³я: изъ-подъ воспаленно-бурой коры, покрывавшей это лицо, все яснѣе для нея выступали какъ бы знакомыя ей черты. Въ глазахъ ея загорѣлось видимое любопытство...

   Онъ также, и давно, узналъ ее. Поравнявшись съ мѣстомъ, на которомъ стояла она у канавы, онъ торопливо и какъ бы тревожно окинулъ взглядомъ кругомъ и, убѣдясь, что, кромѣ ихъ двоихъ, никого нѣтъ, поспѣшно перебѣжалъ раздѣлявшую ихъ ширину дороги и очутился подлѣ нея.

   - Тоня! проговорилъ онъ глухимъ голосомъ.

   - Такъ это ты въ самомъ дѣлѣ! вскликнула она:- гляжу издали, точно Володя... Что-жь это за костюмъ? Откуда ты?

   Онъ сурово глянулъ на нее:

   - Долго разсказывать - и не здѣсь конечно!.. Говори скорѣе: могу найти я у васъ убѣжище, дня на два, на три... Потомъ уйду опять...

   - Травятъ,- а? коротко выговорила она, и пренебрежительная усмѣшка скользнула слегка по ея алымъ губамъ.

   Его передернуло.

   - Отвѣчай на то, что спрашиваютъ, отрѣзалъ онъ:- никого у васъ?

   - Никого. Былъ Юшковъ съ докторомъ; сейчасъ уѣхали.

   - А чрезъ садъ пройти - не увидятъ?

   Она пожала равнодушно плечами.

   - Не знаю, а впрочемъ кому тамъ?

   - Такъ идемъ скорѣе!

   Онъ перебрался вслѣдъ за нею чрезъ канаву въ садъ.

   - А что старикъ? спрашивалъ онъ, шагая рядомъ съ нею подъ деревьями и поминутно оглядываясь.

   - Все то же.

   - То же? какъ бы уныло протянулъ онъ.

   - Отъ хорошихъ привычекъ отставать къ чему же? отвѣтила она со злою усмѣшкой.

   - По тебѣ вижу! такою же усмѣшкой ухмыльнулся и онъ.

   - Что по мнѣ?

   - Та же ты все!

   - Какая?

   - Змѣя, извѣстно, объяснилъ онъ, вскидывая плечомъ.

   Но она не сочла нужнымъ оскорбиться:

   - По мудрости, засмѣялась она,- сравнительно съ тобою и Настей,- змѣя дѣйствительно!

   - А Настя что, здравствуетъ? оживляясь вдругъ, спросилъ онъ.

   - Твоими молитвами,- на сцену готовится, примолвила она, все такъ же смѣясь.

   - Съ нимъ все возится?

   - Какъ слѣдуетъ... Онъ вѣдь теперь совсѣмъ безъ ногъ, примолвила Тоня будто en passant,- съ того самаго дня, какъ ты исчезъ...

   Что-то словно кольнуло молодаго человѣка подъ самое сердце; брови его болѣзненно сжались.

   - Доигрался! проговорилъ онъ сквозь зубы по адресу отца, какъ бы съ намѣрен³емъ осилить занывшее въ немъ чувство. И тутъ же перемѣняя разговоръ:

   - А куда вы меня помѣстите? спросилъ онъ: - въ комнату мою, бывшую рядомъ съ нимъ, я полагаю, теперь не удобно... Да и показываться-ли мнѣ ему - не знаю, право, промолвилъ онъ, задумавшись.

   - Комнату твою теперь занимаетъ Настя... а ты, пожалуй, можешь въ ея бывшую, въ мезонинѣ, небрежно объяснила Антонина Дмитр³евна,- я тебя туда проведу и скажу Настѣ, она устроитъ какъ-нибудь...

   - У меня, сказалъ помолчавъ Володя,- давно намѣчено одно мѣсто въ домѣ. Въ буфетѣ, въ углу за шкафомъ, люкъ есть, а подъ нимъ лѣсенка въ пустой подвалъ: тамъ вина да варенье хранились, должно быть, въ пору барства... Ну, а теперь соломки охапку или сѣнца натаскать туда, и преотлично будетъ на этомъ царскомъ ложѣ послѣднему изъ Буйносовыхъ, подчеркнулъ онъ со злобною ирон³ей.- У васъ все одна Мавра слугой?

   - Въ домѣ одна... Кухарка и прачка на кухнѣ живутъ...

   - У Мавры дѣвочка дочь... Ну, эта не выдастъ - нѣмая! усмѣхнулся онъ. - Такъ я вотъ тамъ поселюсь... Въ случаѣ чего шкафъ стоитъ только на люкъ надвинуть - и ищи меня подъ землей! процѣдилъ онъ, кривя губы.

   - А искать будутъ?

   И она пытливо вскинула на брата свои красивые и холодные глаза.

   - Ну, веди, веди! нетерпѣливо возгласилъ онъ вмѣсто отвѣта, кивая на выходившее въ тотъ же садъ "черное крыльцо" дома, въ которому подходили они въ эту минуту.

   Она, не торопясь, все съ тѣмъ же пренебрежительнымъ выражен³емъ въ чертахъ, поднялась по ступенькамъ крылечка, прошла чрезъ пустую бывшую "дѣвичью" и вывела брата въ длинный и широк³й корридоръ, освѣщенный съ противоположнаго конца его стеклянною дверью, выходившею въ "танцовальную залу", уже знакомую читателю. Прилѣпленная въ одной изъ стѣнъ этого корридора, крутая и почти совершенно темная лѣстница въ два колѣна подымалась въ мезонинъ, состоявш³й изъ четырехъ весьма просторныхъ комнатъ, отдѣленныхъ одна отъ другой тонкими досчатыми перегородками (въ предположен³яхъ строителя дома, майора Фамагантова, мезонинъ этотъ долженъ былъ служить "запасною половнной", предназначавшеюся для пр³ѣзда гостей, или помѣщен³я "гувернантокъ" и "учителей"; но половина эта такъ и осталась не отдѣланною ни имъ, ни его преемниками). Одна лишь изъ этихъ комнатъ, избравшая себѣ въ жилище Антониной Дмитр³евной, имѣла нѣсколько жилой видъ. Она нашла средство оклеить голое дерево чистенькими обоями, обить полъ дешевымъ сѣрымъ сукномъ, повѣсила ситцевыя занавѣси на окна и кисейныя надъ кроватью, и велѣла перенести сюда и отчистить и исправить все, что нашла еще годнаго въ мебельной рухляди дома. На стѣнахъ у нея выглядывали изъ золотыхъ рамъ кое-как³я хорош³я гравюры, на столахъ и комодахъ разставлены были иныя цѣнныя bibelots, полученныя ею въ даръ въ пору пребыван³я ея въ Петербургѣ у тетки, графини Лахницкой, или поднесенные ей недавно "Ротшильдомъ de l'endroit", какъ выражался ея отецъ, Провомъ Ефремовичемъ Сусальцевымъ. Она теперь одна жила въ мезонинѣ - жила особнякомъ, выходя изъ своей комнаты лишь для прогулокъ и изрѣдка въ обѣду внизъ (ей "претила" грубая кухня деревенской кухарки, и она по цѣлымъ недѣлямъ иной разъ питалась шоколатомъ, конфетами и страсбургскими пирогами изъ дичи и foie gras, которые привозилъ ей вмѣстѣ съ Maccou новѣйшихъ французскихъ романовъ, буквально поглощавшихся ею за одинъ присѣстъ, все тотъ же очарованный ею Сусальцевъ). Къ отцу заходила она разъ въ день, по утрамъ, "когда", по выражен³ю ея, "онъ былъ еще возможенъ", здравствовалась съ нимъ, обмѣнивалась двумя, тремя словами (онъ самъ какъ бы смущался ея присутств³емъ, ежился и помалчивалъ,) и величественно удалялась въ свой "апартаментъ", гдѣ проводила цѣлые дни за чтен³емъ Габор³о, Зола е tutti quanti, и куда, кромѣ Сусальцева, котораго принимала она здѣсь "въ видѣ особой милости", имѣла доступъ лишь Варюшка, дочь Мавры, нѣмая, но шустрая дѣвчонка лѣтъ четырнадцати, спец³ально забранная ею себѣ въ горничныя, и которую она весьма скоро отлично умѣла выдрессировать на эту должность.

   "Непрезентабельнаго" брата, въ его "лохмотьяхъ и грязи", она, само собою, не сочла нужнымъ допустить въ это свое sanctum sanctorum, и повела его прямо въ отдаленнѣйшую отъ своей, выходившую на дворъ, бывшую Настину комнату. Мебель здѣсь состояла изъ какого-то криваго стула, двухъ стульевъ и стараго дивана съ вылѣзавшею изъ-подъ прорванной покрышки его мочалой.

   Молодой человѣкъ такъ и повалился на этотъ диванъ, раскинувъ руки и упираясь затылкомъ въ его деревянную спину.

   - Ну же и усталъ я! проговорилъ онъ, усиленно дыша и съ судорожнымъ подергиван³емъ лицевыхъ мускуловъ.

   Онъ скинулъ фуражку; длинные, бѣлокурые волосы его, влажные и спутанные, разсыпались жидкими косицами по плечамъ... Была пора, еще недавно - это былъ цвѣтущ³й красивый юноша, но цѣлый вѣкъ темныхъ дѣян³й и смертельныхъ тревогъ успѣлъ пройти для него съ той поры...

   Что-то похожее на жалость промелькнуло на ледяномъ лицѣ безмолвно взиравшей на него сестры:

   - Я тебѣ сейчасъ Настю пошлю, сказала она и вышла изъ комнаты.

   Онъ долго сидѣлъ такъ, порывисто и тяжело дыша, съ раскинутыми руками и ощущен³емъ глубокаго физическаго изнеможен³я. Онъ словно теперь только, достигнувъ "убѣжища", сознавалъ, до какой степени доходила его усталость... "Вздумайся имъ арестовать меня теперь, я бы, кажется, и пальцемъ пошевельнуть не могъ", пробѣгало у него въ головѣ.

   Но за этою мыслью пронеслась другая. Онъ привсталъ, приподнялъ свой подрясникъ и вытащилъ изъ-подъ него два, подвязанные къ пёрекрещивавшимся у него черезъ плечи бичевкамъ, довольно объемистые холщевые мѣшка съ какими-то повидимому бумагами или книгами.

   "Куда бы припрятать это покамѣстъ?" думалъ онъ, окидывая взглядомъ кругомъ себя.

   Гулъ быстро подымавшихся по лѣстницѣ ступеней донесся до его слуха... Онъ первымъ побужден³емъ готовъ былъ подвинуть мѣшки подъ диванъ, но тутъ же пр³остановился:

   - Это Настя!...

   Это была дѣйствительно она, запыхавшаяся, съ тревожнымъ волнен³емъ въ чертахъ, въ выражен³и широко раскрытыхъ глазъ...

   - Володя! чрезъ силу воскликнула она, переступая черезъ порогъ комнаты и не чувствуя себя въ силахъ произнести другаго слова.

   Она быстро направилась въ нему, протягивая на-ходу руку... Ее подмывало кинуться ему на шею, прижаться головой въ его груди... Но она знала: онъ не любилъ "нѣжничанья".

   Онъ и точно удовольствовался короткимъ, товарищескимъ пожат³емъ этой сестриной руки и спокойно проговорилъ: "Здравствуй, не ожидала?" Но по блеснувшей на мигъ искрѣ подъ его вѣками она поняла,