Маркевич Болеслав Михайлович - Бездна

сударственной пользы для дворянина-собственника съ извѣстными средствами.... и именемъ, какъ бы слегка подчеркнулъ графъ Снядецк³й-Лупандинъ и, улыбнувшись въ сторону хозяина,- чему я даже вижу такой поощрительный примѣръ здѣсь, галантерейно примолвилъ онъ.

   - Что же, отлично-съ! одобрительно проговорилъ Павелъ Григорьевичъ, чуть-чуть усмѣхаясь подъ сѣдыми усами.

   - Я полагаю что дворянству предстоитъ въ настоящую пору стремиться возвратить себѣ утерянное имъ значен³е, продолжалъ Петръ Капитоновичъ, входя постепенно "въ форсъ";- я конечно не отрицаю благодѣтельности совершенныхъ у насъ реформъ, и даже съ большимъ вниман³емъ постоянно читаю газету Призывъ, которая именно стоитъ на этой точкѣ... Я самъ даже, могу сказать, либералъ... какъ долженъ быть всяк³й образованный человѣкъ въ наше время... Но у меня есть имя, я понимаю que je ne suis pas un chacun... И потомъ вѣдь это нельзя же, въ-каждомъ государствѣ должно быть высшее сослов³е, une aristocratie, а у насъ...

   - У насъ въ Петербургѣ "интеллигенц³я"; mein Liebchen was willst du noch mehr? не удержался ввернуть опять Пужбольск³й, котораго раздражала уже одна мысль что "ce monsieur" принималъ на себя роль защитника русской аристократ³и.

   - Да-съ, возразилъ графъ,- но вѣдь все это, entre nous, сбродъ; я имѣлъ случай со многими изъ нихъ встрѣчаться... хотя ни съ кѣмъ изъ этого м³ра, разумѣется, близко не знакомъ, поспѣшилъ онъ объяснить:- у нихъ нѣтъ того чувства которое у насъ, напримѣръ, у людей de bonne maison... того что Французы такъ хорошо выражаютъ словами noblesse oblige...

   - А "интеллигенц³я" n'oblige pas!.. громко расхохотался неугомонный князь.

   - Именно, именно! довѣрчиво разсмѣялся и Петръ Капитоновичъ,- у нихъ нѣтъ того, знаете... въ одной московской газетѣ, которую я впрочемъ не люблю, очень хорошо было сказано разъ "преемство"... У нихъ "преемства" нѣтъ... А безъ этого развѣ можно?... Возьмите англ³йскую палату лордовъ, все тамъ на этомъ стоитъ. Особенно теперь это у насъ чувствуется когда...

   Онъ пр³остановился на мигъ.

   - Когда что?

   Румяненькое лицо графа приняло еще разъ выражен³е необыкновенно значительное и таинственное.

   - Когда мы идемъ къ конституц³и...

   - Да-а? загадочно протянулъ Борисъ Васильевичъ своимъ спокойнымъ тономъ.

   - Такъ и "идемъ"? хихикнулъ за нимъ Пужбольск³й.

   - Непремѣнно-съ! Огромные шансы за... въ самыхъ высшихъ сферахъ...

   - Можетъ-быть, не спорю, есть и въ самомъ персоналѣ нынѣшнихъ правительственныхъ лицъ так³е которые объ этомъ мечтали, нѣсколько раздраженнымъ голосомъ сказалъ на это Павелъ Григорьевичъ,- но теперь послѣ этого покушен³я...

   - Напротивъ! не далъ ему кончить графъ, чувствовавш³й себя въ этотъ моментъ уже на апогеѣ "форса" въ присутств³и этихъ провинц³аловъ которымъ, сознавалъ онъ съ торжествомъ, не могли быть извѣстны тѣ закулисные ходы петербургской интриги о коихъ онъ почерпалъ свѣдѣн³я у "перовъ" своихъ въ клубѣ.- Нужныя мѣры для внѣшней безопасности, само-собою, приняты: генералъ-губернаторы, безсмѣнное дежурство дворниковъ у воротъ, и прочее; но всѣ понимаютъ что это мѣры "профилактическ³я", какъ говоритъ le comte Pavanof, со своимъ всегдашнимъ краснорѣч³емъ, а не радикальныя... Одно лицо... я не хочу назвать его по фамили... Андреевск³й кавалеръ, прекрасно даже сказалъ по этому случаю что "на событ³е 2 апрѣля надо смотрѣть какъ на второе предостережен³е абсолютному режиму"!

   - "Предостережен³е" въ чемъ? и почему "второе"?

   - Первое - Каракозовъ, прошепталъ Петръ Капитоновичъ,- а "въ чемъ" (и онъ покровительственно усмѣхнулся опять) понимается само собою... У насъ объ этомъ именно былъ очень интересный разговоръ въ клубѣ. Играемъ мы: Basile Шастуновъ - въ должности шталмейстера, объяснилъ онъ въ скобкахъ,- Михаилъ Иванычъ Луповъ, генералъ-адьютантъ, статсъ-секретарь Мольск³й и я. На второмъ робберѣ подходитъ къ вамъ баронъ Фицгеймъ - Александровск³й кавалеръ - и говоритъ: "я..."

   Борисъ Васильевичъ, поглядѣвъ на часы, поднялся съ мѣста.

   - Вы докончите намъ интересный вашъ разказъ за столомъ, учтиво сказалъ онъ,- четыре часа, мы въ деревнѣ обѣдаемъ рано.

   Графъ поспѣшно поднялся въ свою очередь, галантерейно шаркнувъ и склоняя голову на-бокъ...

   Хозяинъ направился первый къ двери, указывая ему дорогу. Остальные потянулись за ними.

   Послѣднимъ шелъ Пужбольск³й, пресер³озно взбѣшенный, и ругался сквозь зубы что было мочи по адресу "de ce comte pour rire." {Непереводимый каламбуръ: comte, графъ; conte, сказка.}

   - Oh l'animal, le cuistre, le чиновникъ! Я бы на мѣстѣ Троекурова къ чорту его посылалъ, а онъ его обѣдать приглашивалъ, и онъ будетъ намъ свои писарск³я глупости отмочить!...

  

  

   Въ столовой собрался все тотъ же знакомый уже читателю кругъ домочадцевъ Всѣхсвятскаго, окружавшихъ вмѣстѣ съ хозяйкою и ея дочерью только что прибывшаго новаго гостя, человѣка лѣтъ двадцати шести, одутловатаго и отъѣвшагося какъ купчикъ изъ Зарядья, и съ совершенно купецкимъ пошибомъ наружности и пр³емовъ, хотя онъ и видимо тщился изображать собою то что Французы называютъ fine fleur d'élégance. Подстриженные à la Capoul волосы; отложные, длинными мысками спускавш³еся на бѣлый пластронъ рубашки воротнички (онъ былъ во фракѣ и бѣломъ галстукѣ), надъ которыми гораздо болѣе чѣмъ нужно выставлялась жирная бѣлая шея; улыбочки сердечкомъ и вылощенные пудрой кисти сдобныхъ рукъ, которыми онъ то и дѣло проводилъ по рыжеватой продушевной илангъ-илангомъ бородкѣ, свидѣтельствовали прежде всего о необыкновенно лестномъ мнѣн³и которое внушала ему его собственная особа, а затѣмъ и о непреклонномъ желан³и внушить о себѣ такое же мнѣн³е въ этомъ домѣ.

   Степанъ Гавриловичъ Острометовъ принадлежалъ къ породѣ тѣхъ фонъ-Визинскихъ недорослей типъ которыхъ, постепенно измѣняясь во внѣшнихъ чертахъ съ течен³емъ десятилѣт³й отдѣляющихъ васъ отъ вѣка Екатерины и прилаживаясь къ "требован³ямъ времени", остается по сущности все тѣмъ же и въ наши блаженные дни. Сынъ богатой, взбалмошной и не отличавшейся избыткомъ нравственныхъ правилъ матери, это былъ ни чему сер³озно не учивш³йся, ни гдѣ не успѣвш³й кончать курса и ни на что дѣльное не пригодный малый, съ огромными претенз³ями на "шикъ" и "эффектъ",- въ чемъ, какъ извѣстно, выражается, увы! весь духовный идеалъ современнаго человѣчества. Онъ не былъ лишенъ своего рода даровитости, владѣлъ большою памятью, пѣлъ звучно мягкимъ баритономъ разухабистый репертуаръ "Стрѣльневскихъ Цыганъ" съ надлежащими придыхан³ями, присвистами и притопыван³ями, и сыпалъ риѳмами какъ бисеромъ, уснащая ими самодѣльные куплеты на мотивы всякихъ Маленькихъ Фаустовъ, Зеленыхъ острововъ и иныхъ классическихъ произведен³й опереточной музы. Онъ вылѣпливалъ при этомъ изъ воска или глины всяк³я "пикантныя" женск³я головки, рисовалъ каррикатуры, выкрадывая мотивы ихъ изъ стараго Musée Philippon и "занимался египтолог³ей", то-есть покупалъ всяк³я трактующ³я объ Египтѣ дорог³я издан³я съ рисунками и атласами, пр³обрѣлъ "подлинную" мум³ю, и вздѣвалъ на голову по утрамъ какой-то ржавый чугунный горшокъ, который выдавалъ за пр³обрѣтенный имъ будто бы цѣною золота въ Булакскомъ музеѣ подлинный шлемъ Рамзеса II. Въ силу этихъ данныхъ Острометовъ почиталъ себя не въ шутку "артистомъ", и даже большимъ артистомъ, талантамъ котораго удивился бы несомнѣнно м³ръ еслибъ его "боярск³й родъ" дозволилъ ему явить ихъ "предъ толпою". Въ это свое боярство Острометовъ вѣрилъ такъ же искренно какъ и въ свою артистичность, хотя въ дѣйствительности выходило что изо всѣхъ его именитыхъ предковъ извѣстенъ былъ лишь одинъ его дѣдъ, безлошадный кулакъ и ростовщикъ, успѣвш³й всякими неправдами "отъ двухсотъ душъ нажить цѣлыя пять тысячъ", какъ выражались мѣстные старожилы, и пять или шесть заложенныхъ ему и просроченныхъ платежомъ домовъ въ Москвѣ, а артистичность сводилась на мелкотщеславную, увлекающуюся à froid, неустойчивую и лживую актерскую натуру... Онъ въ прошломъ году лишился матери и пр³ѣхалъ на весну въ унаслѣдованное имъ отъ вся имѣн³е, Борисово, верстахъ въ 12 отъ Всѣхсвятскаго, навезя съ собой туда цѣлую компан³ю непризнанныхъ поэтиковъ печатавшихъ произведен³я свои въ московскихъ мелкихъ листкахъ по 7 копѣекъ за стихъ, учениковъ консерватор³и съ сомнительнымъ голосомъ и провинц³альныхъ актеровъ не добившихся ангажемента. Все это пило, ѣло, скакало по полямъ на рабочихъ лошадяхъ, голосило опереточныя ар³и, било посуду, нахлеставшись ликеромъ, и состояло съ хозяиномъ въ тѣхъ "амикотовскихъ" отношен³яхъ которыя возможны между людьми только въ ваше просвѣщенное время и при той убогой долѣ воспитанности какая дается девяти десятымъ вашего теперешняго такъ-называемаго "интеллигентнаго" общества. Степанъ Гавриловичъ, или какъ называла его эта компан³я, "Степа Говориловъ", словно въ благовонномъ маслѣ купался въ этомъ морѣ гама, сиплаго смѣха, циническихъ разговоровъ и заискивающей лести подъ замаскированною грубостью выражен³й. Онъ чувствовалъ себя орломъ парящимъ надъ этимъ стадомъ "умственнаго пролетар³ата" и считалъ нужнымъ поражать его каждый день новыми доказательствами изобрѣтательности своего "художественнаго" воображен³я. Онъ выходилъ утромъ въ столовую, куда собиралась завтракать компан³я, облеченный съ ногъ до головы въ старобоярскую одежду, въ парчевомъ охобнѣ и аксамитовомъ полукафтаньѣ, въ желтыхъ кожаныхъ сапогахъ и высокой собольей шапкѣ, садился къ столу и, треснувъ пятерней по спинѣ сосѣда, говорилъ ему: "А плесни-ка мнѣ щецъ, парень"!.. А на другой день вылеталъ Испанцемъ, въ короткихъ штанахъ и цвѣтной сѣткѣ севильскаго цирюльника на головѣ, съ гитарой въ рукѣ и со свѣжеиспеченною серенадой на мотивъ Мандолинаты... Онъ, нисколько не стѣснялся являть себя во всемъ шутовствѣ этихъ переодѣван³й и по окрестнымъ селамъ и деревнямъ, на тройкѣ грохочущихъ бубенцами лошадей, или верхомъ на лошади увѣшаной яркими кистями и золочеными бляхами какого-то "марокскаго" конскаго прибора. Крестьянск³я бабы высыпали съ хохотомъ на улицу поглазѣть на невиданное зрѣлище, босоног³е мальчишки стремительно бѣжали за нимъ, визжа отъ удовольств³я и указывая на него пальцами, но Степа нисколько этимъ не возмущался. Онъ съ торжествующею улыбкой, медленно проѣзжалъ мимо курныхъ избъ печальной родины подъ своимъ испанскимъ sombrero, въ полномъ сознан³и своихъ неотъемлемыхъ правъ на общее вниман³е: каковъ молъ вы на есть и хоть бы предъ мужичьемъ, а все же шикъ!..

   Но въ одинъ недавн³й прекрасный день Степа Гавриловъ предсталъ предъ сонмъ своихъ гостей въ новомъ и нежданномъ воплощении. Онъ вышелъ къ завтраку въ безукоризненномъ утреннемъ туалетѣ нашихъ дней, застегнутый на всѣ пуговицы, нахмуренный и важный, обвелъ компан³ю строгимъ взглядомъ и въ глубокомъ безмолв³и принялся за ѣду. Никто въ первую минуту не счелъ нужнымъ обратить на это вниман³е,- во вслѣдъ за послѣднимъ блюдомъ, опрокинувъ себѣ въ горло стаканъ вина и отеревъ усы салфеткой, Стела повелительно кашлянулъ, прерывая этимъ обычные звуки смѣха и легкаго разговора раздававшихся кругомъ стола, откинулся въ спинку своего сѣдалища и началъ такъ

   - Ну, ребята, довольно погуляно, довольно повыпито и всяческой ерунды наболтано; пора и честь знать!

   Дюжины двѣ изумленно раскрывшихся глазъ разомъ устремились на него:

   - Это насчетъ чего ты?

   - Кому это ты вздумалъ нотац³ю прочесть?

   - Самъ-то ты ерунда нумеръ первый! заголосили кругомъ.

   - Оставьте, господа, сказалъ, приглашая къ молчан³ю движен³емъ руки актеръ Костяковъ, остроумный малый, напоминавш³й широкимъ лысымъ лбомъ и вьющимися кругомъ затылка длинными кудрями чуть-чутъ сѣдѣвшихъ волосъ извѣстный портретъ поэта Беранже, и спец³альностью котораго было "рѣзать" Степу при всякомъ удобномъ и неудобномъ случаѣ,- оставьте! Вы не видите развѣ что онъ вамъ импровизатора хочетъ представить? Теки словомъ, Степа, теки, да не проливай, гляди!

   Все расхохоталось.

   - Презрѣнье - мой отвѣтъ за глупыя слова, возразилъ трагическою интонац³ей Острометовъ, высокомѣрно глядя на актера,- а слово мое такое что гульбѣ моей съ вами конецъ... А потому - никого не гоню, но и никого не удерживаю! договорилъ онъ, такимъ же театральнымъ жестомъ руки указывая на дверь.

   Компан³я такъ и завыла вся:

   - Что-о?

   - Какъ?..

   - За такую дерзость можно и въ физ³ю получить, хрипѣлъ пьяный съ утра быкообразный эксъ-телеграфистъ, писавш³й обличительныя статьи въ одномъ изъ листковъ малой прессы подъ псевдонимомъ "Коломенск³й Моншеръ".

   - Какая блестящая импровизац³я! невозмутимо хохоталъ Костяковъ, одобрительно кивая головой Отелѣ.

   - Vous êtes bête, Степа! прошепелявилъ въ тоже время съ мѣста, вскидывая плечомъ, недоучивш³йся студентъ Пятковъ, лучш³й его пр³ятель.

   - Господа, па гро мо, па! примирительно воскликнулъ на это Пельцъ, декораторъ одного изъ московскихъ театровъ, бывш³й въ числѣ компан³и.

   Степа вскочилъ, принялъ подходящую, по его мнѣн³ю, къ данному случаю позу, а именно: сунулъ правую руку за бортъ своего моднаго застегнутаго сюртука, а вытянутыми пальцами лѣвой забарабанилъ по стоявшей предъ нимъ тарелкѣ.

   - Répétez! возгласилъ онъ, грозно уставясь глазами на своего обидчика.

   - Чего это?

   - Répétez! пробасилъ еще разъ Острометовъ.

   - Je vous répète que vous êtes bête, Степа, повторилъ въ риѳму все тѣмъ же своимъ шепелявымъ языкомъ Пятковъ, спокойно глядя ему въ лицо.

   Воинственность нашего героя спасовала разомъ за этими словами. Но нельзя же было такъ-таки и поджать хвостъ предо всѣми. Онъ величаво, и избѣгая упорно заправленнаго на него взгляда Пяткова, проговорилъ, щурясь на противоположную стѣну:

   - Вы понимаете, милостивый государь, что потомокъ бояръ Острометовыхъ не можетъ требовать удовлетворен³я отъ перваго встрѣчнаго.

   - А ты попробуй, я можетъ-быть и согласенъ буду, громко засмѣялся на это студентъ.

   - Ну-ка, бояринъ, ну-ка, вывернись!... Тащитъ тебѣ что ль царя Рамсая шлемъ, или суповою крышкой голову прикроешь, а то вѣдь тебя Пятковъ пополамъ расшибетъ, онъ у насъ Бова-королевичъ, надрывался отъ хохота Костяковъ.

   Степа быстро повернулся, кинулся къ двери и, полуотворивъ ее, крикнулъ съ порога:

   - Убирайтесь вы всѣ къ чорту!..

   Коляска была по его приказан³ю заблаговременно запряжена; онъ вскочилъ въ нее и уѣхалъ.

   Невообразимый гамъ и ругая поднялись въ компан³и... "Такъ на вотъ тебѣ, подлецу", крикнулъ Коломенск³й Моншеръ, ухватываясь за скатерть и скидывая ее на полъ со всею стоявшею на столѣ посудой... Костяковъ насилу удержалъ расходившихся протестантовъ отъ дальнѣйшаго разора Степинаго обиталища...

   Къ вечеру компан³я кой-какъ угомонилась и потянулась, кто какъ успѣлъ, на дрогахъ или въ деревенскихъ телѣгахъ, въ городъ, отстоявш³й отъ Борисова въ нѣсколькихъ верстахъ, и укатила съ вечернимъ поѣздомъ въ Москву.

   Причины побудивш³я Острометова такъ безцеремонно изгнать отъ себя живую коллекц³ю "талантовъ" которыхъ почиталъ онъ себя меценатомъ исходили изъ нѣкоего романическаго источника. Еще въ прошломъ году въ Москвѣ, зимой, онъ однажды въ Маломъ Театрѣ увидалъ въ ложѣ бельэтажа, рядомъ съ графинею Бородинскою, одною изъ почтеннѣйшихъ особъ московскаго большаго круга, бѣлокурую съ темными глазами и бровями, дѣвушку, всю отмѣченную тѣмъ высшимъ изяществомъ о которомъ до сихъ поръ и не снилось никогда нашему недорослю, въ томъ разнузданномъ м³рѣ въ которомъ онъ былъ рожденъ, повитъ и вскормленъ. Она была предметъ общаго вниман³я и любопытства. Изъ креселъ въ антрактахъ всѣ глаза и бинокли оборачивались то и дѣло на ложу въ которой сидѣла она. "Кто это, кто?" спрашивалъ Степа, спрашивали и кругомъ его. Но никто не могъ дать удовлетворительнаго отвѣта. Юная красавица была очевидно не Москвичка, а пр³ѣзжая, "какая-нибудь петербургская родня графини Бородинской", а изъ знакомыхъ Стелы никто, какъ и самъ онъ, не былъ вхожъ въ домъ графини... "Погодите, сейчасъ узнаемъ", объявилъ онъ, выбѣжалъ въ корридоръ бельэтажа, отыскалъ глазами единственнаго ливрейнаго лакея находившагося тамъ, и поманилъ его къ себѣ кончиками пальцевъ. Высок³й, благообразный слуга, со внушительными бакенбардами и физ³оном³ей исполненною чрезвычайной важности, только поглядѣлъ на него и не шевельнулся съ мѣста. Степа въ свою очередь изобразилъ на лицѣ своемъ важность и, подойдя къ нему близко, спросилъ его небрежнымъ тономъ:

   - Вы графини Бородинской человѣкъ?

   - Такъ точно, съ видимою неохотой пропустилъ тотъ сквозь зубы.

   - Кто это съ графиней сидитъ молодая особа, не можете мнѣ сказать?

   - Не могу знать, отрѣзалъ слуга и отвернулся.

   У Степы сжались кулаки и губы дрогнули въ безсильномъ гнѣвѣ. А дѣлать было нечего; онъ повернулъ налѣво кругомъ и удалился.

   Графиня Бородинская и ея спутница поднялись съ мѣста уѣзжать до окончан³я спектакля. Степа, не сводивш³й бинокля съ ихъ ложи, соскочилъ тотчасъ же со своего мѣста и понесся къ подъѣзду. Но дамы уже садились въ карету. "Montez, Marie!" донесся до него изъ глубины ея старческ³й голосъ. Дѣвушка лежимъ, словно птичьимъ движен³емъ порхнула въ дверцы; ручка щелкнула, лакей вскочилъ на козлы къ кучеру, лошади тронули...

   Ее зовутъ "Marie": ничего другаго не могъ узнать Степа. Напрасно искалъ онъ случая новой встрѣчи, ѣздилъ каждый день по театрамъ, добился приглашен³я за одинъ большой балъ, за который непремѣнно, по его соображен³ямъ, должна была пр³ѣхать графиня Бородинская. Графиня Бородинская была тамъ дѣйствительно, но одна, совершенно одна, и никто на тонк³е разспросы его не сумѣлъ отвѣтить, гостила ли у нея въ послѣднее время какая-нибудь ея петербургская родня. Степа впалъ даже въ нѣкоторое унын³е и каждый день, закатывая глаза подъ лобъ, присаживался къ фортеп³ано и тоскливо напѣвалъ:

  

   Я помню чудное мгновенье,

   Передо мной явилась ты

   Какъ мимолетное видѣнье...

  

   Видѣнье такъ и улетучилось, какъ говорятъ теперь, съ тѣмъ, казалось, чтобы никогда уже болѣе не представать предъ его очарованныя очи...

   И вдругъ опять, за дняхъ, среди еле зеленѣющихъ весеннихъ полей, на границѣ своихъ владѣн³й, онъ встрѣтился съ нею,- она промчалась мимо него за гнѣдомъ англ³йскомъ скакунѣ, свѣжая какъ майск³й день подъ своею мягкою шляпой, украшенною вороньимъ крыломъ,- промчалась, и тутъ же черезъ минуту сдержала лошадь, остановилась и обернулась, глядя на него издали съ выражен³емъ глубокаго изумлен³я и едва сдерживаемаго смѣха... А онъ,- онъ ѣхалъ шутомъ, въ боярской своей шапкѣ и обшитомъ галунами охобнѣ, на своей гремящей бубенцами тройкѣ,- ѣхалъ къ какому-то мелкопомѣстному сосѣду, изъ отставныхъ поручиковъ, состоявшему въ числѣ все той же его "забубенной" компан³и. Стела покраснѣлъ по самые глаза: сознан³е этого своего шутовства въ первый еще разъ оказалось у него въ мысли. "Пошелъ"! крикнулъ онъ кучеру, машинально опустивъ голову и съежась какъ бы съ тѣмъ чтобъ умалиться, стаять, исчезнуть отъ этихъ заправленныхъ за него издали дѣвичьихъ глазъ. Онъ мчался такъ съ версту, погоняя своего возницу и рискуя сто разъ сломать дроги и колеса своего экипажа на рытвинахъ и колеяхъ размытой тающими снѣговыми ручьями дороги. Когда онъ рѣшился наконецъ глянуть назадъ, наѣздница уже исчезла. "Легче"! приказалъ онъ, и вздохнулъ не то радостнымъ, не то тяжелымъ вздохомъ. Кучеръ, бойк³й молодой парень, обращавш³йся съ бариномъ съ тою фамильярностью которую современный прогрессъ внесъ въ нравы молодаго поколѣн³я русскаго простонародья (со Степой, впрочемъ, никто иначе не обращался), обернулся къ нему, широко осклабясь:

   - Лихо ѣздитъ барышня! подмигнулъ онъ съ видимымъ одобрен³емъ,- первый сортъ!

   - Не знаешь кто? быстро спросилъ Степанъ Гавриловичъ.

   - Какъ не знать! Перваго, значитъ, богача по здѣшнему мѣсту, генерала Троекурова, дочка будетъ....

   Онъ еще разъ обернулся и подмигнулъ барину:

   - Посвататься бы вотъ вамъ, Степанъ Гавриловичъ.

   - А ты помалчивай лучше, своротишь сейчасъ! крикнулъ какъ бы гнѣвно на него Острометовъ.

   Но слова парня такъ сочувственно откликались во глубинѣ его души что онъ въ то же время чуть не прыгалъ за своемъ сидѣньи... "Дочь генерала Троекурова, перваго богача по здѣшнему мѣсту, вл³ятельнѣйшаго лица по всей губерн³и, со связями, значен³емъ въ Петербургѣ, гордеца не желающаго принять никакой, ни дворянской, ни земской должности, а между тѣмъ вертящаго всѣмъ и всѣми",- объ этомъ довольно наслушался Степа отъ сосѣдей со времени пр³ѣзда своего въ деревню: да кому же и въ самой Москвѣ не извѣстно было имя этого аристократа... "Вотъ этакую кралю подхватить, да сѣсть съ всю рядомъ въ ложѣ бельэтажа, или проѣхать на тысячныхъ рысакахъ въ коляскѣ на гуляньѣ въ Паркѣ,- фу ты, шикъ какой!" стояло у него неотразимо въ головѣ... Да и чѣмъ же, въ самомъ дѣлѣ, не женихъ онъ ей? Онъ и самъ богатъ и "именитъ родомъ", и "собой картина", и "артистъ",- онъ не видитъ причины которая могла бы ему помѣшать стать претендентомъ на руку этой красавицы, дочери этого "аристократа"... Надо конечно покончить тотчасъ же съ тѣмъ безобраз³емъ, съ тою компан³ей въ которой протекала его жизнь до сихъ поръ: это сказалось какъ-то разомъ, какъ бы какою-то извнѣ налегавшею на него властью въ эту минуту. Кучеръ его поэтому былъ весьма удивленъ когда, не доѣзжая полуверсты до усадьбы сосѣда къ которому отправлялись они, баринъ велѣлъ ему свернутъ направо и править на Углы, имѣн³е предводителя Юшкова, съ которымъ Острометовъ уже былъ знакомъ какъ съ лицомъ офиц³альнымъ, являвшись къ нему по случаю ввода его во владѣн³е имѣн³емъ послѣ смерти матери.

   Но бойк³й парень удивился еще болѣе и даже вознегодовалъ нѣсколько когда, не отъѣхавъ и нѣсколькихъ саженъ по новому направлен³ю, баринъ отдалъ новое ему приказан³е повернуть назадъ.

   - Куда жъ это опять? грубовато спросилъ онъ.

   - Домой.

   Парень круто и сердито дернулъ вожжами.

   - Ну вы, баламуты!... невѣдомо по какому адресу пропустилъ онъ сквозь зубы.

   А баринъ въ это время разсуждалъ про себя, оглядывая свой боярск³й костюмъ: "Нельзя въ этомъ, нельзя; старыхъ понят³й господинъ, за ряженаго приметъ, въ сер³озъ теперь играть требуется..."

   Онъ вернулся домой, а за другой денъ, облачившись съ утра въ сер³озный туалетъ, вышелъ къ завтраку, за которымъ и произошла та сцена о которой мы только что доложили читателю и послѣ коей Степанъ Гавриловичъ, во избѣжан³е дальнѣйшихъ непр³ятностей, выскочилъ изъ столовой и укатилъ изъ Борисова во всю прыть своихъ лошадей.

   Онъ на этотъ разъ направился прямо въ Углы, засталъ Павла Григорьевича Юшкова дома и, принявъ насколько это было въ его силахъ скромный видъ, сообщилъ ему заискивающимъ тономъ что онъ, рѣшившись поселиться на постоянное жительство въ деревнѣ, желалъ бы имѣть честь познакомиться съ достойнѣйшими представителями мѣстнаго дворянскаго сослов³я, а потому и счелъ нужнымъ явиться прежде всего къ нему, Павлу Григорьевичу, а затѣмъ осмѣливается просить представить его, какъ новаго помѣщика, и "его превосходительству генералу Троекурову", о которомъ онъ такъ много слышалъ "какъ о лицѣ замѣчательномъ во всѣхъ отношен³яхъ".

   Старый морякъ, чуть-чуть нахмурившись, поглядѣлъ за него (o безсмысленномъ образѣ жизни "новаго помѣщика" въ его Борисовѣ дошли до него слухи); не нравился ему этотъ жирный, бѣлый, купеческаго склада франтъ, но отказать ему въ просьбѣ онъ не считалъ возможнымъ уже по своему зван³ю предводителя относительно дворянина его уѣзда.

   - Извольте-съ, проговорилъ онъ скороговоркой;- я сей часъ самъ собираюсь во Всѣхсвятское, такъ если вамъ угодно будетъ...

   Огоньки запрыгали отъ радости въ глазахъ Степы:

   - Съ наслажден³емъ! точно захлебываясь проговорилъ онъ.

   Но, къ немалому его огорчен³ю, тому на что такъ страстно надѣялся онъ не суждено было сбыться на этотъ разъ. Во Всѣхсвятскомъ дома была одна Александра Павловна; Троекуровъ съ дочерью уѣхали верхомъ въ городъ, гдѣ у Бориса Васильевича было какое-то дѣло по заводу, и должны были вернуться только вечеромъ. Сама хозяйка страдала мигренью, и Острометовъ понялъ что было бы съ его стороны совершенно безтактнымъ продолжить свой визитъ болѣе чѣмъ этого требовало строгое прилич³е. Онъ поднялся чрезъ полчаса совершенно безцвѣтнаго разговора и принялся прощаться. Александра Павловна протянула ему руку:

   - Борисъ Васильевичъ будетъ очень сожалѣть что вы не застали его дома. Но, надѣюсь, вы у насъ не послѣдн³й разъ... Пр³ѣзжайте попросту, по-деревенски, какъ-нибудь обѣдать, примолвила она съ обычною ей доброжелательностью и ласковостью обращен³я.

   - Съ наслажден³емъ! вскликнулъ Степа, поднося руку къ сердцу и расшаркиваясь настоящимъ театральнымъ маркизомъ.

   Боясь возвратиться въ Борисово,- гдѣ гости его могли бы остаться на зло ему, его могла ожидать "нѣкоторая трепка", какъ говорилъ онъ себѣ мысленно, онъ отправился изъ Всѣхсвятскаго къ тому сосѣду къ которому не доѣхалъ наканунѣ и остался у него ночевать, отправивъ кучера въ Борисово за вѣстями и съ приказомъ пр³ѣхать за нимъ на слѣдующ³й день на свѣжихъ лошадяхъ. Парень вернулся съ докладомъ объ отбыт³и компан³и, причемъ, молъ, перебита была ею вся фаянсовая и стеклянная посуда стоявшая на столѣ въ минуту сцены.

   - Ну ее и съ ними къ чорту! махнулъ на это молодецки рукой Степанъ Гавриловичъ и, с³яющ³й какъ п³овъ, отправился съ успокоеннымъ сердцемъ восвояси.

   И вотъ онъ теперь чистокровнымъ Европейцемъ, во фракѣ и бѣломъ галстукѣ, продушенный илангъ-илангомъ, прикатилъ въ каретѣ четверкой къ обѣду во Всѣхсвятское и, округляя руки, раскланивался направо и налѣво и жалъ руки незнакомымъ ему до этой минуты лицамъ которыхъ ему поименно называла Александра Павловна: "monsieur Blanchard", "Владим³ръ Христ³ановичъ Пецъ", "Петръ Петровичъ Молотковъ"...

   - А вотъ и мужъ мой, обернулась она ко входившему въ столовую Троекурову;- monsieur Острометовъ, Борисъ... Ахъ, скажите мнѣ пожалуста ваше имя и отчество; такъ неловко безъ этого, улыбнулась она.

   - Степанъ Гавриловичъ, низко кланяясь, проговорилъ молодой человѣкъ.

   Троекуровъ протянулъ ему руку:

   - Очень радъ...

   И обернувшись въ сторону шедшаго за нимъ лица, подвелъ его легкимъ движен³емъ руки къ женѣ:

   - Графъ Снядецк³й-Лупандинъ, ma chère... А это дочь моя, Марья Борисовна Троекурова, примолвилъ онъ съ улыбкой, указывая гостю на Машу.

   Что-то словно жаломъ кольнуло Степу Острометова въ грудь.

   Хозяйка представила его до сихъ поръ всѣмъ, кромѣ дочери. А тутъ отецъ первымъ дѣломъ знакомитъ съ нею этого какого-то графа, "навѣрно ужъ петербургскаго", и несомнѣнно, чуялъ онъ съ невыразимою тревогой, пр³ѣхавшаго сюда въ тѣхъ же цѣляхъ, съ тѣми же намѣрен³ями съ какими онъ самъ.... Но лицо его тутъ же просило:

   - Pardon, Степанъ Гавриловичъ, поспѣшно проговорила Александра Павловна,- я забыла познакомить васъ съ моею Машей.

   Дѣвушка, широко усмѣхаясь своими румяными устами, протянула ему руку и пожала его слегка задрожавш³е пальцы быстрымъ и твердымъ, какъ бы мужскимъ, движен³емъ, между тѣмъ какъ графъ, съ которымъ она только что обмѣнялась такимъ же рукожат³емъ на мужской манеръ, продолжалъ расшаркиваться, склонивъ почтительно голову нѣсколько набокъ, словно никакъ не желая уступить въ изяществѣ самому ему, Острометову.

   - Ты помнишь господина Свищова? сказалъ Троекуровъ женѣ, указывая на быстро подходившаго къ нимъ "московскаго браво".

   - Certainement.... Какъ васъ давно не видать было! Вы не живете болѣе въ нашихъ странахъ? спросила она.

   - Je suis comme les paladins, toujours par monts et par vaux, отвѣтилъ Свищовъ, молодцовато приподнимая вверхъ одинъ изъ разбойничьихъ усовъ своихъ, наклоняя галантно голову и слегка пристукивая каблукомъ.

   - Vous revenez de France, comme toujours? спросилъ его, въ свою очередь, смѣясь, M. Blanchard.

   - Un peu, mon neveu! отвѣтилъ тотъ, подмигивая, чистѣйшимъ пошибомъ парижскаго rapin. {Ученикъ или подмалевщикъ въ мастерской художника.}

   Blanchard только поглядѣлъ на него и чуть-чуть повелъ плечомъ.

   - Господа, милости просимъ, сказалъ хозяинъ, направляясь къ столу.

   Александра Павловна сѣла, пригласивъ взглядомъ петербургскаго графа занять мѣсто около себя съ дѣвой стороны (съ правой постоянно сидѣлъ подлѣ нея за столомъ Павелъ Григорьевичъ Юшковъ когда бывалъ во Всѣхсвятскомъ).

   Острометова хозяинъ посадилъ подлѣ себя. Маша заняла свое обычное мѣсто по другой бокъ отца,- и восхищенный Степа имѣлъ такимъ образомъ возможность увидать вблизи предметъ своего тайнаго обожан³я. Онъ находился, впрочемъ, въ довольно угнетенномъ состоян³и духа. Онъ еще въ первый разъ въ жизни видѣлъ себя въ настоящемъ порядочномъ обществѣ. Все, начиная отъ хозяевъ и кончая послѣднимъ изъ слугъ, носило на себѣ печать той почтенности, внутреннаго достоинства и какого-то величаваго устоя жизни о какихъ и понят³я не могъ онъ себѣ составить въ богатомъ, но безалаберномъ домѣ своей матери, съ его грубымъ гостепр³имствомъ и распущенностью, полнымъ съ утра гама, сутолоки и сброда всякихъ Богъ вѣсть откуда и какъ являвшихся и пропадавшихъ гостей, имена которыхъ часто едва помнила его хозяйка. Это были совершенно русск³е семьи и домъ въ ихъ лучшемъ, возведенномъ въ "перлъ создан³я", по выражен³ю Гоголя, образѣ, въ которыхъ жилось честно и истово, по завѣтамъ дѣдовской старины, безо всякихъ уступокъ наслѣдственной правды безпочвенной суетѣ новыхъ временъ. Степа не былъ въ состоян³и отдать себѣ ясный отчетъ въ томъ что чувствовалось имъ въ этихъ стѣнахъ, но что-то похожее за испугъ овладѣло имъ въ первыя минуты,- первый разъ въ жизни почувствовалъ онъ боязнь за свою "порядочность"... Но присущее ему самомнѣн³е тотчасъ же взяло верхъ надъ этимъ проблескомъ внутренней скромности, и онъ, поднявъ глаза, обвелъ ими смѣло широк³й кругъ своихъ сотрапезниковъ. Вниман³е его привлекалъ болѣе всего "петербургск³й графъ", въ которомъ онъ почему-то чуялъ себѣ соперника и который въ свою очередь испытывалъ, казалось, такое же чувство нѣкоторой неувѣренности въ себѣ. Онъ съ видимымъ старан³емъ тщился попасть въ настоящ³й тонъ грансен³орства какой почиталъ для себя обязательнымъ въ своемъ новомъ зван³и, отвѣчая на далеко не сложные вопросы хозяйки о томъ давно ли онъ изъ Петербурга и долго ли думаетъ оставаться въ ихъ странахъ. Острометовъ не могъ не замѣтить при этомъ что глаза этого соперника, обращаясь къ матери, то и дѣло искрились косымъ лучомъ по направлен³ю дочери и что выражен³е ихъ не оставляло за малѣйшаго сомнѣн³я въ томъ впечатлѣн³и какое производила на него юная красавица. Самъ Степа едва смѣлъ глядѣть за нее, а тѣмъ болѣе завести съ нею разговоръ. Сидѣвш³й между ними хозяинъ, учтиво обмѣнявш³йся съ нимъ нѣсколькими словами безсодержательнаго разговора и впавш³й затѣмъ въ какое-то озабоченное повидимому молчан³е, счелъ бы это вѣроятно неприличнымъ, разсуждалъ Степа... Маша видимо также не испытывала никакого особеннаго желан³я завести съ нимъ рѣчь и съ сер³ознымъ лицомъ разговаривала въ полголоса съ высокимъ Французомъ Бланшаромъ, чертившимъ кончикомъ ножа по своей тарелкѣ какой-то воображаемый планъ (планъ строившейся во Всѣхсвятскомъ новой шкоды, находившейся подъ особымъ попечен³емъ дѣвушки). Отъ времени до времени глаза ея, какъ замѣтилъ Степа, отрывались на мигъ отъ этой тарелки ея сосѣда и, чуть-чуть прищурившись, устремлялись на противоположную сторону стола, гдѣ, между сѣдовласою дамой съ англ³йскимъ типомъ облика и плотнымъ господиномъ съ огненною бородой и сердитымъ выражен³емъ лица, сидѣлъ бѣлокурый и нѣжнолицый молодой человѣкъ, который въ свою очередь задумчиво и украдкой вскидывалъ отъ времени до времени глаза на Машу, и тотчасъ же какъ бы боязливо опускалъ ихъ... "Это еще кто?" спрашивалъ себя Острометовъ покусывая озабоченно усы.

   Маша и Гриша Юшковъ поглядывади другъ на друга съ какимъ-то страннымъ чувствомъ любопытства и какъ бы нѣкоторой безсознательной тревоги. Они давно не видались, почти годъ цѣлый. Что-то совсѣмъ новое сказывалось молодому человѣку въ выражен³и, во взглядѣ, въ сдержанныхъ движен³яхъ этой дѣвушки, успѣвшей за время его отсутств³я разцвѣсти во всю полноту своей женской прелести. Онъ не имѣлъ еще случая говорить съ нею, но чувствовалъ заранѣе что въ ней не оставалось уже и тѣни тѣхъ угловатостей, тѣхъ ребяческихъ вспышекъ и выходокъ которыхъ такъ часто въ прежнее время былъ онъ у вся предметомъ и "жертвой", какъ говорилъ онъ ей тогда смѣясь. "Совсѣмъ, совсѣмъ женщина стала", думалъ онъ, и ему отъ этой мысли становилось какъ будто неловко, и онъ какъ-то невольно морщился и опускалъ глаза. Въ ушахъ его, нежданнымъ наплывомъ воспоминан³я, звенѣли слова сказанныя ему отцомъ въ одну мучительную минуту его недавняго прошлаго, въ одинъ изъ тѣхъ дней когда, послѣ свадьбы и отъѣзда Антонины Дмитр³евны Буйносовой, онъ не зналъ куда дѣваться отъ снѣдавшей его тоски. Не выдержалъ старикъ однажды, глядя на него. "Не въ томъ бѣда, сурово проговорилъ онъ, что муку терпишь, а въ томъ что счастье ты свое на вѣки погубилъ." Озадаченный Гриша поднялъ на него блѣдное лицо свое. "Коли-бъ теперь Борисъ Васильевичъ и Александра Павловна и думали о тебѣ попрежнему для Маши, объяснилъ старый морякъ, такъ я бы самъ по долгу совѣсти счелъ нужнымъ положить этому конецъ..." Хотя ни слова никогда объ этомъ до сихъ поръ не было говорено ему отцомъ, Гриша зналъ что этотъ бракъ съ Машей былъ сладостнѣйшею мечтой и пламеннымъ чаян³емъ старика и что того же ждали Троекуровы, мужъ и жена, съ самыхъ юныхъ лѣтъ Маши. Онъ звалъ что въ этой семьѣ не выдадутъ дочери иначе какъ за человѣка котораго будетъ звать вдоль и поперекъ, прошлая жизнь котораго будетъ открытою книгой для озабоченныхъ дѣйствительнымъ ея счастьемъ родителей. А онъ - его Александра Павловна называла прямо своимъ старшимъ сыномъ, въ немъ Борисъ Васильевичъ видѣлъ своего воспитанника, довѣренное лицо, которому поручалъ онъ ближайш³е свои интересы и надзоръ за управлен³емъ своими имѣн³ями во время своихъ отсутств³й изъ Росс³и. Онъ зналъ при этомъ что въ гордомъ сознан³и своей духовной и матер³альной независимости, при своемъ своеобразномъ взглядѣ на обязанности человѣка его положен³я къ землѣ, Троекуровъ менѣе всего склоненъ былъ прельщаться тѣми преимуществами которыя давало бы будущимъ претендентамъ на руку его Маши то "свѣтское положен³е" на которое ловятся девяносто девять сотыхъ папенекъ и маменекъ въ Росс³и. Ему не нужно было въ зятѣ ни титула, ни денегъ, вы шифра на эполетахъ; онъ хотѣлъ благовоспитаннаго человѣка и работника, который могъ бы быть ему преемникомъ въ той дѣйствительно земской дѣятельности которой посвятилъ онъ всего себя и къ которой, какъ бы предчувствовалъ Борисъ Васильевичъ, его прямой наслѣдникъ, сынъ, имѣлъ мало склонности. "Къ иному тянетъ Васю"! вырвалось у него однажды въ присутств³и Гриши съ какимъ-то болѣзненнымъ вздохомъ... Все это зналъ Гриша, и давно, не придавая даже этому какого нибудь особеннаго значен³я, считалъ какъ бы дѣломъ порѣшеннымъ что ему въ болѣе или менѣе отдаленномъ будущемъ предстоитъ сдѣлаться мужемъ этой подраставшей бойкой дѣвочки, съ которою онъ постоянно находился въ какихъ-то дружески бранчивыхъ отношен³яхъ, ссорясь и мирясь съ нею по десяти разъ на день... Страсть къ Антонинѣ Буйносовой вырвала какъ бы всесокрушающимъ ударомъ грома изъ души его всѣ его мирныя прежн³я помышлен³я. Читатель уже знаетъ изъ первыхъ главъ вашего разказа какое смущен³е вызвала эта страсть въ томъ тихомъ интимномъ м³рѣ среди котораго жилъ до сихъ поръ молодой человѣкъ.

   Онъ повялъ тогда изъ словъ отца что имъ разбито было цѣлое здан³е иллюз³й и надеждъ. Но въ ту пору онъ равнодушно, чуть не пренебрежительно отнесся къ этимъ словамъ... А теперь, теперь они звучали въ его воспоминан³и чѣмъ-то щемящимъ и назойливымъ и вызывали рядъ новыхъ воспоминан³й всякихъ мелкихъ, ничтожныхъ по себѣ фактиковъ, но изъ совокупности которыхъ слагалось во внутреннемъ его сознан³и убѣжден³е что отецъ былъ правъ, что въ намѣрен³яхъ родителей Ман³и относительно его, Гриши, произошло существенное измѣнен³е, что "ими потеряна въ него вѣра", что, обращаясь съ нимъ все такъ же какъ съ близкимъ, они не видѣли уже въ немъ того кто такъ долго былъ для нихъ исключительно, родственно дорогъ... И все темнѣе становилось на душѣ молодаго человѣка... Время успѣло сдѣлать свое: раздражающее, болѣзненное чувство которое внушила ему Антонина Буйносова успѣло замереть, оставивъ въ немъ лишь какой-то осадокъ желчныхъ сожалѣн³й и стыда за себя, за "позорную роль" въ которую она поставила его относительно себя. Онъ если еще и не забылъ ея, то вспоминалъ какъ сонъ, какъ тяжелый сонъ подъ впечатлѣн³емъ котораго человѣкъ долго не въ состоян³и очнуться и войти въ обычную колею жизни. Онъ почиталъ себя теперь радикально исцѣленнымъ, возвращеннымъ къ жизни, "къ здоровой, нормальной жизни", какъ выражался онъ внутренно. Онъ съ какимъ-то особенно радостнымъ чувствомъ ѣхалъ изъ Петербурга во Всѣхсвятское; онъ тамъ, на берегахъ Невы, жадно стремился "скорѣе, скорѣе опятъ въ ту родную, здоровую атмосферу, подальше отъ тамошняго безсмысл³я и безсердеч³я, отъ цинизма этого себялюб³я, тщеслав³я и мошенничества"... И вотъ онъ пр³ѣхалъ, онъ здѣсь,- но это уже не то, не то, онъ это чувствовалъ какими-то тончайшими фибрами своего существа, А она, эта недавняя "бѣдовая" дѣвочка, какъ она хороша стада съ этою ея теперь сдержанностью движен³й и спокойнымъ взглядомъ!...

   Что думала въ то же время Маша - трудно сказать. Она сама не разбиралась въ путаницѣ мыслей, мгновенно набѣгавшихъ и такъ же быстро исчезавшихъ въ ея головѣ. Это были даже не мысли, а как³е-то обрывки мыслей, как³я-то недочувствованныя, торопливыя, рѣзко противорѣчивш³я другъ другу ощущен³я. "И гораздо лучше еслибъ онъ остался себѣ тамъ, въ Петербургѣ, а то о чемъ вамъ теперь говорить съ нимъ?.. Бороду отпустилъ и красный такой... И что онъ тамъ дѣлалъ въ Петербургѣ,- опять въ какую-нибудъ влюбился... Папа говорилъ что онъ ему процессъ выигралъ въ Сенатѣ и что онъ свое дѣло, за которымъ ѣздилъ, хорошо ведетъ, что онъ становится очень дѣловымъ,- это очень хорошо... И совсѣмъ не идетъ къ нему борода, зачѣмъ онъ старитъ себя!.. Я ему разкажу, непремѣнно разкажу что я видѣла ее за границей... Онъ какой-то сердитый пр³ѣхалъ, миссъ Симпсонъ говоритъ съ нимъ, а онъ едва отвѣчаетъ; это даже не учтиво... И какъ долго я его не видѣла, цѣлую вѣчность!.. Какъ будетъ съ нимъ maman теперь, любопытно. А то она въ послѣднее время будто избѣгала совсѣмъ говорить о немъ... Да и папа тоже..."

   - Вы не давно изъ-за границы вернулись, Борисъ Васильевичъ? спрашивалъ между тѣмъ Острометовъ, тяготясь молчан³емъ которое считалъ нужнымъ хранить до этой минуты.

   - Да, отвѣтилъ Троекуровъ, словно съ просонковъ,- я былъ за границей.

   - Avec mademoiselle? продолжалъ тотъ, взглядывая на Машу съ видимымъ желан³емъ вызвать ее на отвѣтъ.

   - Да и я была тоже, сказала она.

   - Въ первый разъ?

   - Въ первый, да...

   Степа выразилъ на лицѣ своемъ необыкновенное удовольств³е:

   - Я воображаю ваше восхищен³е!

   - Чему?

   - Ah mon Dieu, всѣмъ... Помилуйте, Европа... Послѣ нашего-то...

   Маша подняла на него весело загорѣвш³еся глаза:

   - Я ваше предпочитаю... Да и вы тоже, кажется?

   - Я? Почему вы такъ думаете?

   - Я васъ встрѣтила на дняхъ...- вѣдь это были вы? въ такой большой шапкѣ, наряженные въ допетровск³й костюмъ... Я такъ и разсудила что вы непремѣнно должны быть славянофилъ.

   Подъ усами Бориса Васильевича скользнула невольная улыбка; онъ повелъ чуть-чуть взглядомъ въ сторону Стелы я затѣмъ осторожно покачалъ годовой по адресу дочери.

   Степа покраснѣлъ до самыхъ ушей, но нашелся:

   - Это у меня фамильный