Маркевич Болеслав Михайлович - Бездна

  Но никакой "стычки" не послѣдовало. Молодой человѣкъ какъ бы и вовсе не слыхалъ "вражьей отповѣди". Онъ невозмутимо продолжалъ глядѣть со своего мѣста куда-то въ даль, весьма эффектно облитый золотымъ с³ян³емъ полнаго мѣсяца глядѣвшаго на балконъ со своей недосягаемой высоты.

   Каподимонте поднялся не спѣша съ кресла, взялъ шляпу и протянулъ руку хозяйкѣ:

   - А demain, comtesse!.. Monsieur, j'ai bien l'honneur de vous saluer, примолвилъ онъ съ холодною учтивостью, кивая головой въ сторону Поспѣлова и, не ожидая возвратнаго поклона того,- мнѣ его не нужно, молъ,- направился изъ гостиной по пути къ сѣнямъ.

   - Au revoir, cher marquis! крикнула ему въ слѣдъ графиня, и обернувшись на эмигранта:- Проводите его по крайней мѣрѣ! сорвалось у вся досадливо.

   - На то у васъ лакеи есть, отрѣзалъ онъ какъ ножомъ и, словно сорвавшись съ привязи, быстро зашагалъ по комнатѣ къ дверямъ противоположнымъ тѣмъ откуда вышедъ гость.

   - Погодите, куда же вы!.. не то испуганно, не то жалобно вскликнула она.

   Онъ остановился на порогѣ сосѣдней зады.

   - За что вы разсердились.... Васил³й Иванычъ? пролепетала она.

   - Не разсердился... А только я у васъ не... мажордомъ... или какъ это у васъ тамъ называется, раздраженно отвѣтилъ онъ.

   Прищуренные глаза ея побѣжали за нимъ чрезъ все разстоян³е покоя:

   - Подите сюда!.. Сядьте... вотъ тутъ, противъ меня...

   И такъ повелительно и въ то же время ласкательно звучалъ въ эту минуту ея голосъ что Поспѣловъ, внезапно затихнувъ, молча и послушно двинулся къ ней и опустился, потупивъ вѣки, на указанное ею мѣсто.

   - Мажордомъ... какъ вамъ не стыдно! Развѣ я васъ когда-нибудь... развѣ кому-нибудъ можетъ придти въ голову de vous traiter en subalterne?.. Я обратилась къ вамъ какъ къ близкому... другу дома, прося васъ оказать любезность человѣку... моему гостю... съ которымъ, passezmoi le terme, вы были просто неучтивы...

   Онъ слегка покраснѣлъ.

   - Чѣмъ это? Я не вашъ свѣтск³й, тонкостей вашихъ не понимаю.

   - Неправда! перебила она:- я вамъ еще утромъ сказала что я думаю о вашемъ семинарствѣ. Вы очень хорошо все понимаете и только нарочно... Вы наконецъ и за меня за что-то вознегодовали: я старалась всячески втянуть васъ въ разговоръ; вы упорно молчали, или когда удостоивали насъ съ маркизомъ отвѣтомъ, то такъ что онъ ни на минуту не могъ усомниться что онъ вамъ противенъ...

   - За то онъ вамъ необыкновенно пр³ятенъ! съ какою-то безудержною вдругъ запальчивостью такъ и вылетѣло у Поспѣлова.

   "Ревностъ"!... У молодой вдовы забилось сердце...

   - Ужасно! насмѣшливо протянула она;- оттого мнѣ такъ и досадно что вы дѣлаете все чтобы внушить ему о васъ дурное мнѣн³е.

   - Очень мнѣ его мнѣн³е нуж... Да что вы это дразнить меня вздумали? перебилъ онъ себя на полусловѣ и весь насупился опять.

   - А немножко подразнить нельзя развѣ? спросила она нежданно, полушепотомъ, наклоняясь къ нему и снизу вверхъ словно впиваясь смѣющимися глазами въ его глаза. По лицу его пробѣжало благоуханною струйкой ея свѣжее дыхан³е...

   У него задвоилось въ глазахъ и ссохлось какъ-то разомъ во рту будто отъ приступа жестокой лихорадки... Но онъ не хотѣлъ поддаться... Нѣтъ, не такъ, не этимъ путемъ, "какъ бы тамъ ни злосовѣтовалъ Волкъ", разчитывалъ онъ, "человѣкъ убѣжден³я", достичь власти надъ нею...

   Онъ откинулъ голову назадъ, провелъ себѣ по лбу слегка дрожавшею рукой...

   - Вамъ все смѣшки, Елена Александровна (онъ, въ силу все тѣхъ же своихъ "убѣжден³й", избѣгалъ постоянно называть ее ея титуломъ), смѣшки да потѣхи, все тотъ же вашъ свѣтск³й обычай, хоть и увѣряли вы меня сегодня же, предъ появлен³емъ этого вашего фата-Итал³явца, что надоѣло все это вамъ давно до смерти... Не даромъ, видно, говорится что горбатаго одна могилка исправитъ, промолвилъ онъ съ видимо намѣренною грубоватостью.

   Но пресыщенную свѣтомъ петербургскую барыню чаровала въ немъ именно эта непривычная ея слуху грубоватость. Какая-то высшая сила мнилась ей въ этомъ... Она съ принявшимъ мгновенно выражен³е виноватости лицомъ, безмолвно, чуть не благоговѣйно внимая глядѣла на него теперь...

   - Вы меня поймали сегодня на эту вашу удочку, продолжалъ онъ все такъ же,- я вамъ открылъ, и самъ не знаю какъ, многое чего вамъ знать вовсе не нужно... что, какъ вижу я теперь, можетъ лишь развѣ на часъ какой-нибудь занять, faute de mieux, ваше праздное любопытство...

   Ona yjke чуть не ллакала.

   - Нѣтъ, ради Бога, не говорите такъ, молила она.- Vous me faites mal!... То что я вамъ сказала утромъ, я вамъ повторю теперь: вы для меня toute une révélation, я поняла что вы... и так³е же, какъ вы, благородные молодые люди.... toute une jeunesse généreuse... что вы поклялись всѣ спасти Росс³ю отъ этихъ ея взяточниковъ и чиновниковъ, et rendre tout le monde heureux, и что васъ за это гонятъ, сажаютъ въ тюрьмы и посылаютъ Богъ знаетъ куда... Я это, клянусь вамъ, Васил³й Иванычъ,- и ея бѣлоснѣжныя, сквозивш³я до плечъ сквозь легкую ткань платья, руки сложились крестомъ на груди,- такъ уважаю... И что это вамъ вздумалось про меня?.. Такъ уважаю, je sens en moi tant d'échos à ces nobles aspirations что я Богъ знаетъ, кажется, что дала бы чтобы помочь вамъ всѣмъ чтобы добиться того къ чему вы стремитесь!..

   У нашего революц³онера судорожно заморгали вѣки. "Неужели такъ, просто, безъ труда и работы съ его стороны, сами козыри просятся въ руки?", проносилось у него въ мозгу.

   - Вы, говорите, готовы были бы... помочь? глухо произнесъ онъ, будто не разслышавъ...

   - О, да, всѣмъ чѣмъ могу! восторженно подтвердила молодая женщина.

   - И могли бы многимъ!.. съ какою-то внезапною, нервною торопливостью выговорилъ Поспѣловъ.

   - Чѣмъ, чѣмъ, говорите, я готова...

   Онъ задвигался въ своемъ креслѣ, собираясь зачать... И вдругъ, словно какою-то иголкой, кольнуло его внутренно. Слова Волка предъ разставаньемъ съ нимъ въ Венец³и звенѣли въ его ухѣ: "Ты тамъ съ всю свои барск³е выкрутасы сумѣешь продѣлать!" И въ то же время почувствовалось ему что "это самое, столь справедливо презираемое въ парт³и барство", переданное ему въ кровь отъ рожден³я, "будто какая-то наслѣдственная язва", стоитъ теперь "бревномъ" между имъ и тѣмъ что поручено ему исполнить, что "языкъ у него вдругъ какой-то суконный сталъ" и не поворачивается, не въ силахъ "просить денегъ у женщины... и еще у этой женщины которую онъ"... А между тѣмъ онѣ необходимы имъ тамъ, деньги, онъ это знаетъ. Не далѣе какъ два дня назадъ получено имъ было отъ Волка письмо изъ Лемберга, писанное шифромъ, въ которомъ, разобравъ его посредствомъ условленнаго ключа, прочелъ онъ слѣдующ³я, обрывистыя какъ телеграммы, но многознаменательныя строки: "Застрялъ здѣсь по пути; за грошами дѣло. Пришли что можешь скорѣе, ждутъ меня тамъ. Предпр³ят³я задуманы великолѣпныя. Средства Лорда (это былъ псевдонимъ молодаго, богатаго энтуз³аста принадлежавшаго къ парт³и) всѣ туда пойдутъ. На твой источникъ полныя надежды всѣхъ; не ударь лицомъ въ грязь. Говорилъ, большой авторитетъ пр³обрѣсти можешь, отъ тебя зависитъ".... Поспѣловъ поторопился тотчасъ по означенному въ письмѣ подробному адресу выслать товарищу четыреста франковъ изъ шести сотъ, которые по счастливой случайности принесены ему были въ то же утро "въ счетъ жалованья" курьеромъ графини, Дж³акомино, исправлявшимъ у нея должность приходо-расходчика... Но дальше, на задуманныя "великолѣпныя предпр³ят³я" о которыхъ говорилъ Волкъ, на нихъ не сотни, а тысячи нужны, и ихъ необходимо достать: на его "источникъ", прямо сказано, "разчитываютъ всѣ", и будущее положен³е его въ революц³онной ³ерарх³и зависитъ безусловно отъ той великой услуги которую онъ въ настоящемъ случаѣ можетъ оказать парт³и... И самый благопр³ятный моментъ для этого насталъ: она сама чуть прямо не предлагаетъ, говоритъ что "готова всѣмъ чѣмъ можетъ" и жадно ждетъ отъ него указан³я... Но все же проситъ у нея денегъ, денегъ... Когда ей можетъ придти въ голову что тутъ не парт³я, а онъ, онъ самъ для себя... вымогаетъ...

   Онъ заговорилъ спѣша, съ насилованною горячностью", "взвинчивая себя", какъ говорится, шумихою собственныхъ словъ, въ надеждѣ какъ-нибудь съ разлета, какъ скакуны на охотѣ переносятся черезъ ровъ и ограды, оставить за собою то чувство неодолимой, "барской" брезгливости, что сковывало ему языкъ, не дозволяло ему съ первой же минуты прямо, открыто, "какъ требовалъ его революц³онный долгъ", приступитъ къ дѣлу.

   - Чѣмъ вы можете помочь, спрашиваете? говорилъ онъ:- всѣмъ! Апостолатомъ, мисс³онерствомъ, распространен³емъ въ вашемъ кругу тѣхъ честныхъ убѣжден³й которыми руководится революц³онная молодежь и лучш³е люди вашей интеллигенц³и, тѣхъ "nobles aspirations", какъ вы выражаетесь, которымъ, какъ говорите, вы вполнѣ сочувствуете...

   - О да, да! закивала она и головой и руками,- я всегда была d'opinions libérales и объявляла это громко, sans me gêner, всѣмъ... Au prince Jean сколько разъ, et il était même toujours de mon avis... Миташевъ, когда онъ былъ министромъ, называлъ даже меня за это un écureuil révolutionnaire", écureuil, потому что бѣлки рыжи какъ я,- ее qui au fond n'était pas très aimable pour moi, и что эту бѣлку непремѣнно когда-нибудь повѣсятъ въ клѣткѣ на окно III Отдѣлен³я... Je m'en moquais comme de raison и продолжала, и буду теперь "распространятъ" plus que jamais!...

   - Вашъ либерализмъ до сихъ поръ былъ ни на что не нужное свѣтское фрондерство pour passer le temps, перефразировалъ въ болѣе мягкихъ выражен³яхъ эмигрантъ грубый приговоръ по этому предмету, высказанный ему Волкомъ,- отъ этого ни на шагъ не можетъ двинуться впередъ дѣло революц³и. Если вы дѣйствительно желаете служить этому дѣлу, идти вмѣстѣ съ нами къ тѣмъ же освободительнымъ цѣлямъ, вы не должны, не имѣете болѣе права довольствоваться этимъ либеральнымъ дилеттантствомъ. Вы обязаны проникнуться искреннею, святою ненавистью къ нашему аз³ятскому правительству, къ соц³альному строю держащемуся имъ и для него, къ тѣмъ преступнымъ порядкамъ подъ гнетомъ которыхъ изнываютъ милл³оны живыхъ человѣческихъ организмовъ... Вы обязаны постоянно помнить что по всему лицу Росс³и ежедневно, ежечасно, стонутъ разбитыя груди бѣдняковъ, текутъ слезы по изнеможеннымъ лицамъ страдальцевъ...

   Бойк³я слова и готовыя формулы изъ революц³оннаго катихизиса кипучимъ и обильнымъ ключемъ полились изъ его устъ; онъ заговорилъ о "неисходной страдѣ народной" о "голодныхъ желудкахъ массъ" и o "разжирѣвшихъ на потѣ ихъ и крови кулакахъ и хищникахъ на всѣхъ ступеняхъ общественной лѣстницы", о "бездарности", о "тупости правителей" и о "доводимыхъ до полнаго отупѣн³я, до лишен³я всякаго человѣческаго образа населен³яхъ"...

   - Oh, c'est affreux! вскрикивала отъ времени до времени внимавшая ему свѣтская барыня. Вся трепетная, блѣдная отъ волнен³я, глядѣла она не отрываясь на этого краснорѣчиваго и прекраснаго "tribun populaire"... "Mirabeau, Mirabeau!" проносилось у вся въ головѣ, "какъ онъ хорошъ былъ бы à la chambre des députés, на возвышен³и, съ этимъ выразительнымъ лицомъ и чудесными глазами, et que la Russie serait heureuse!..."

   - Но часъ избавлен³я близокъ, продолжалъ онъ съ улыбкой чаемаго торжества за устахъ:- съ каждымъ днемъ пр³обрѣтаемъ мы все болѣе и болѣе приверженцевъ въ интеллигентной средѣ русскаго общества, въ печати и вл³ятельныхъ кругахъ, и съ каждымъ часомъ все очевиднѣе начинаетъ пасовать правительство предъ силой общественнаго сознан³я примыкающаго къ революц³и...

   - И вы побѣдите, весь народъ пойдетъ за вами! произнесла въ энтуз³азмѣ своемъ она, всплескивая ладонями.

   - Народъ, повторилъ машинально эмигрантъ и словно поперхнулся на этомъ словѣ... Въ памяти его, во всемъ ея безобраз³и возставала сцена въ кабакѣ, въ эпоху "хожден³я въ народъ", три дня его революц³онной проповѣди...- Народныя массы, заговорилъ онъ оправясь,- опять доведены вѣковою тиранн³ей до полускотскаго состоян³я, относительно этого нечего себя обманывать. У насъ была своя пора розовыхъ иллюз³й, страстной вѣры въ народъ, когда намъ казалось легко мирною пропагандой соц³альныхъ идей уяснить ему его экономическ³я услов³я и гражданск³я права, пробудить въ немъ сознан³е своей силы, и тѣмъ вызвать его самого на борьбу съ автократ³ей, но мы должны были убѣдиться что на это потребовались бы годы, а насъ по пятамъ преслѣдовало правительство... Мы по-прежнему теперь служимъ народу, какъ бы въ чемъ-то извиняясь, добавилъ эмигрантъ,- но уже не разчитываемъ на его иниц³ативу. Побѣда революц³и безо всякаго спроса его дастъ ему свободу и счаст³е...

   Графиня не спрашивала въ чемъ же именно должно было состоять то "счаст³е" на которое не требовалось никакого предварительнаго "спроса" у тѣхъ кому предполагалось дать оное, и хорошо дѣлала, ей не сумѣлъ бы отвѣтить ея бѣлокурый Мирабо. Для него, какъ и для всей парт³и, это всегда составляло "вопросъ второстепенный", подробность, которую предоставлялось разрѣшить "самой жизни". Ему достаточно было какъ-то огульно вѣрить что стоило только "революц³и" побѣдить "автократ³ю" - и потекутъ отовсюду млеко и медъ по селамъ и весямъ пространной Росс³и, и неизъяснимымъ блаженствомъ исполнятся немедля тѣ "разбитыя груди", зас³яютъ тѣ "изнеможеныя лица бѣдняковъ" о которыхъ говорилъ онъ своей слушательницѣ... И никогда еще такъ искренно, такъ всецѣло не вѣрилось ему въ это близкое "наступающее" счаст³е всѣхъ какъ въ эту минуту, въ этомъ высокомъ слабо освѣщенномъ одною лампой покоѣ, съ его обтянутыми старинною шелковою тканью стѣнами, расписнымъ плафономъ и широко открытыми на балконъ дверями, сквозь которыя вмѣстѣ съ запахомъ цвѣтовъ словно врывалась къ нимъ вся млѣющая нѣга итал³янской ночи...

   Въ голосѣ его нежданно зазвучала какая-то умиленная нота:

   - Недаромъ по крайней мѣрѣ, скажемъ мы себѣ тогда, потребовала отъ насъ эта борьба съ деспотизмомъ столько силъ, столько жертвъ... А еслибы вы знали сколько лучшихъ изъ нашихъ братьевъ, пока еще не пришелъ нашъ часъ, томится теперь въ изгнан³и, голодаетъ, зябнетъ, изнываетъ въ казематахъ, въ центральныхъ тюрьмахъ!..

   - C'est affreux? affreux! даже всхлипнула на этотъ разъ глубоко растроганная молодая женщина:- такая преданность à une noble idée и такая награда за это!.. Но, скажите, неужели нельзя сдѣлать такъ чтобъ эти несчастные ссыльные имѣли по крайней мѣрѣ чѣмъ топить у себя, и что ѣсть?..

   - Какъ сдѣлать! Насъ много, а ограниченныхъ денежныхъ средствъ которыми можетъ располагать парт³я едва достаетъ на самое дѣло революц³и. Теперь же болѣе чѣмъ когда-нибудь, въ виду задуманныхъ предпр³ят³й, таинственно подчеркнулъ онъ,- нужны ей средства, больш³я средства... и ихъ могло бы доставитъ ей лишь какое-нибудъ очень состоятельное лицо сочувствующее нашимъ цѣлямъ, внезапно "съ разлета", какъ онъ и чаялъ, сорвалось у него само собою съ языка.

   - Что же, не дала ему передохнуть графиня,- я первая буду ужасно рада дать что могу... что нужно...

   - А рады, такъ чего же лучше!..

   Рубиконъ былъ перейденъ, и такъ легко, такъ просто! Словно птицы запѣли на душѣ Поспѣлова.

   - Я ничего не вымогаю у васъ, Елена Александровна, замѣтьте, вы сами предлагаете, какъ бы для очистки совѣсти, вымолвилъ онъ съ веселою улыбкой и въ первый разъ съ начала разговора обнимая ее всю широко-раскрывшимся горячимъ взглядомъ.

   Она чуть-чуть прижмурила глаза, какъ бы отъ внезапнаго свѣта...

   - Я бы хотѣла чтобъ! мнѣ это стоило хоть какой-нибудь жертвы, но у меня больше денегъ чѣмъ надо... Я не проживала здѣсь и половины моихъ доходовъ, и мой управляющ³й пишетъ что за прошлое полугод³е у него оказалось невысланныхъ мнѣ двадцать восемь тысячъ которыя онъ положилъ въ банкъ на текущ³й счетъ... Disposezen по мѣрѣ того какъ нужно будетъ, я вамъ дамъ чекъ...

   - Нѣтъ, нѣтъ, живо возразилъ онъ,- я отстраняюсь. Этимъ распорядиться могутъ только на мѣстѣ. Я напишу, если позволите, кому слѣдуетъ... со всѣми предосторожностями, разумѣется, чтобы вашего имени никогда не было... а тамъ можно будетъ выслать вашъ чекъ тому лицу которое будетъ уполномочено парт³ей.

   - Дѣлайте какъ найдете лучшимъ, небрежно уронила графиня и поднялась съ мѣста, какъ бы съ тѣмъ чтобы прекратить дѣловой разговоръ.- А ночь какая, посмотрите, и видъ отсюда при этомъ освѣщен³и! молвила она чрезъ мигъ, выходя на бѣломраморныя плиты устилавш³я балконъ.

   Молодой человѣкъ послѣдовалъ за нею....

   Вся потонувшая въ морѣ луннаго свѣта, у ногъ ихъ лежала вѣчно юная, убранная во всѣ сокровища своей художественной красоты Флоренц³я и, разсѣкая ее пополамъ, желтый Арно катилъ по узкой ея долинѣ свои рябивш³я золотомъ воды. Узорчатая цѣпь обнимающихъ ее горъ бѣжала темно-синею грядой по всей лин³и горизонта. "Какъ мужъ на стражѣ въ тишинѣ", выступалъ вѣнчанный хвоями Monte Senario съ пр³ютившимся на его склонѣ мирнымъ Ф³езоле, родиною Fra Angelico. На противоположной окраинѣ, справа надъ холмомъ, гдѣ нѣкогда, спасаясь отъ ужасовъ чумы, внималъ Бокачч³о изъ устъ очаровательныхъ синьйоръ и лукавыхъ кавалеровъ соблазнительнымъ разказамъ своего Декамерона, неслись блѣдно-лиловою дымкой пары вечерняго осенняго тумана... А прямо, прямо насупротивъ, поверхъ десятковъ тысячъ крышъ, памятниковъ, башенъ, изъ самаго сердца города, какъ лучшая его жемчужина, какъ бы синтезъ всей изшедшей отъ него творческой силы искусства, несся къ серебрянымъ звѣздамъ волшебный Campanile (колокольня) Джотто, съ надвигавшимся на него сзади осьмиугольнымъ куполомъ Santa Maria del fiore... А надо всѣмъ этимъ небо, темно-лазурное, словно окаменѣвшее, итал³янское небо, и тишь, блаженная тишь какъ въ могилѣ.... какъ въ раю.... Тамъ, внизу, будто гдѣ-то неизмѣримо далеко отъ нихъ, горятъ огни, снуютъ кучками люди. А здѣсь, кругомъ ни звука человѣческаго, ни струи въ воздухѣ, ни шелеста въ листкахъ розъ цѣпляющихся по пиластрамъ террасы и доносящихъ до нихъ свой упоительный запахъ...

   Графиня уронила руки на перила и налегла на нихъ своею пышною грудью.

   - Ахъ, какъ хорошо! вылетѣло у вся глубокимъ, счастливымъ вздохомъ.

   - Да... хорошо! вырвалось за ней у эмигранта.

   Она, не измѣняя положен³я, быстро повернула къ нему шею.

   - А! наконецъ-то нашелся такой моментъ когда и васъ зацѣпило, monsieur l'indifférent au beau!..

   - Попался, нечего дѣлать! засмѣялся онъ въ отвѣтъ весело звенѣвшимъ смѣхомъ.

   Такого "момента", такого свѣтозарнаго луча, дѣйствительно, еще не бывало, не сверкало еще никогда на мрачномъ фонѣ его жизни... Онъ еще не вполнѣ могъ разобраться въ своихъ ощущен³яхъ, но его уже охватывало чувство какого-то никогда еще не испытаннаго имъ удовлетворен³я. Онъ исполнилъ все что отъ него ожидалось, болѣе чѣмъ могли ожидать отъ него: парт³и теперь открывался кредитъ на такую крупную сумму что успѣху "предпр³ят³й" ничто уже не могло помѣшать... И достигнуто это прямо, "честно", побѣднымъ словомъ "гражданскаго убѣжден³я", а не тѣмъ претившимъ его "барству" циничнымъ путемъ на который злорадно указывалъ ему Волкъ... Да, онъ совершилъ все что предписывалъ ему его "революц³онный долгъ" - и въ правѣ теперь дать наконецъ волю своему "субъективному чувству", пойти, широко раскрывъ жадныя объят³я, на соблазнъ этой ночи этой женщины...

   - Попались, повторила она трепетнымъ голосомъ какъ бы вся млѣя и ожидая въ свою очередь...

   Онъ безъ словъ подошелъ къ самымъ периламъ, полусклонившись надъ ней, со страстнымъ, едва сдерживаемымъ желан³емъ прильнуть тутъ же поцѣлуемъ къ отдѣлявшейся отъ ворота платья нѣжной кожѣ ея затылка, à la naissance des cheveux, какъ говорятъ Французы, къ той черточкѣ на которой безчисленными колечками вились ея роскошные пахуч³е волосы.

   - Одна Tony никогда не пойметъ этой прелести, говорила она тѣмъ временемъ какъ бы задумавшись на мигъ. И вдругъ, со мгновенно засверкавшимъ взглядомъ, обернулась къ нему всѣмъ тѣломъ, очутясь при этомъ въ такомъ близкомъ разстоян³и отъ него что онъ невольно подался шагъ назадъ:- скажите, вы ее очень любили?

   - Tony?

   И онъ повелъ съ усмѣшкою плечомъ: - Tony мнѣ сестра, и мы терпѣть не могли другъ друга съ самаго дѣтства. Она всплеснула руками въ невыразимомъ изумлен³и:

   - Ваша сестра?...

   - Да... Настоящее имя мое: Владим³ръ Буйносовъ.

   - Такъ вы... вы тотъ ея братъ о которомъ она мнѣ какъ-то разъ сказала en passant что онъ давно пропалъ безъ вѣсти... Vous êtes mon cousin?...

   - Если хотите...

   - Что?

   - Давать мнѣ это назван³е.

   - А вы?

   И лихорадочно раскрывш³еся глаза ея съ поблѣднѣвшимъ внезапно лицомъ такъ и вонзились въ его глаза...

   - Я... мнѣ этого мало, едва былъ онъ въ силахъ выговорить отъ подымавшагося ему къ горлу внутренняго трепета.

   Она вскинулась вся, вздрогнула...

   - О, я это знала, я предчувствовала! вырвалось у нея какимъ-то кликомъ торжества.

   - Что... что предчувствовали?...

   - Что?... Что ты будешь мой - вотъ что! пролепетала она, нежданнымъ движен³емъ закидывая ему руку за голову и притягивая ее къ своимъ пылавшимъ губамъ...

  

   Вѣяло весной, жаворонки уже звенѣли въ разрѣженномъ воздухѣ. Стаявш³й снѣгъ журчалъ и прядалъ ручьями по канавамъ и оврагамъ. Теплый вѣтеръ несся въ лицо и кое-гдѣ на взлобкахъ паровыхъ полей ложилась уже маслянистыми пластами взрѣзанная земля подъ сохой прилежнаго крестьянина...

   Но въ кабинетѣ Бориса Васильевича Троекурова во Всѣхсвятскомъ ,еще трещалъ каминъ,

  

             ...отливами огня

   Минувш³й тѣсный м³ръ зимы напоминая,*

   {* Гр. А. Толстой.}

  

   и у этого камина не то въ усталомъ, не то въ угрюмомъ безмолв³и сидѣли самъ хозяинъ и два пр³ятеля его, Павелъ Григорьевичъ Юшковъ и князь Пужбольск³й, вернувш³йся изъ Итал³и позднею осенью съ Борисомъ Васильевичемъ и его дочерью и прогостивш³й всю зиму во Всѣхсвятскомъ. Они только-что вернулись всѣ трое пѣшкомъ изъ церкви гдѣ, въ присутств³и почти трехтысячнаго населен³я крестьянъ окрестныхъ деревень и рабочихъ Троекуровскаго сахарнаго завода, отслуженъ былъ благодарственный молебенъ за "чудодѣйственное спасен³е Освободителя-Царя отъ руки злодѣя"...

   Всѣ трое равно казались поглощенными тѣми глубоко захватывавшими ощущен³ями которыя вынесли они изъ храма, и менѣе всего, видимо, хотѣлось каждому говорить о томъ чѣмъ были вызваны они у него на душѣ,- а на языкъ не шло ничто другое.

   Троекуровъ прервалъ молчан³е первый. Онъ прищурился на стоявш³е на каминѣ старинные Нортоновск³е часы:

   - Второй часъ, сказалъ онъ,- а Гриши все нѣтъ.

   - На Савельевской греблѣ застрялъ, пари держу, быстро возразилъ на это Павелъ Григорьевичъ:- тамъ теперь проѣхать - адъ!

   - Я все ждалъ, признаюсь, что онъ къ молебну подъѣдетъ... началъ было опять и тутъ же замолкъ Борисъ Васильевичъ.

   На мигъ настало опять молчан³е.

   - Да, прислали бъ ихъ сюда посмотрѣть какъ этотъ народъ молился.... неопредѣленно, понуривъ голову и какъ бы про себя, проговорилъ старый морякъ.

   Пужбольск³й понялъ, и такъ и подскочилъ на своемъ креслѣ.

   - И отдали бъ ихъ на его, на его судъ! воскликнулъ онъ:- онъ бы имъ показывалъ настоящ³й jugement de Dieu, какъ dans le moyen âge!

   Онъ пропустилъ пальцы въ свою огненную бороду и дернулъ ее свирѣпо внизъ, словно желая испытать на самомъ себѣ предвкушен³е того что могло ожидать ихъ при такомъ "средневѣковомъ" судѣ народномъ.

   Дверь изъ гостиной въ эту минуту шумно отворилась. На порогѣ ея, вся с³яющая, показалась красавица Маша, крикнула "Пр³ѣхалъ!" и стремительно понеслась назадъ.

   Сидѣвш³е поднялись съ мѣста и пошли на встрѣчу пр³ѣзжему.

   Онъ стоялъ посреди гостиной, наклонясь надъ протянувшеюся къ нему рукой Александры Павловны и цѣлуя ее, въ помятомъ дорожномъ пальто, успѣвш³й уже загорѣть докрасна отъ вѣтра и весеннихъ лучей въ продолжен³е двадцативерстнаго переѣзда въ коляскѣ изъ города, гдѣ онъ вышелъ изъ вагона Московско-Курской желѣзной дороги.

   - Наконецъ-то, Гриша, наконецъ! лепетала радостно Александра Павловна, цѣлуя его въ свою очередь въ лобъ.

   Маша стояла подлѣ, широко раскрывъ свои вишневые глаза, и глядѣла на него съ какимъ-то недоумѣлымъ выражен³емъ, точно спрашивая себя: все тотъ ли онъ, не подмѣнили-ли ли ей его?.. Она съ нимъ около году не видалась. По возвращен³и своемъ съ отцомъ изъ-за границы она не застала Гриши въ ихъ странахъ: онъ уѣхалъ въ ноябрѣ въ Петербургъ по тяжебному дѣлу въ одномъ изъ департаментовъ стараго Сената о какой-то лѣсной пустоши доставшейся ему по наслѣдству отъ матери, и только теперь возвращался съ береговъ Невы въ родные края.

   "Красный такой... и бороду отпустилъ... и совсѣмъ не идетъ къ нему", проносилось у нея короткими абзацами въ головѣ, "и начнутъ они теперь всѣ обнимать его и разспрашивать... и до самаго вечера не успѣешь съ нимъ поговорить"...

   Его дѣйствительно всѣ спѣшили обнять теперь: и отецъ, и Борисъ Васильевичъ, и достигш³й за два послѣдн³е года размѣровъ пивной бочки докторъ Ѳирсовъ, и большой пр³ятель его, Mr. Blanchard, едва переводивш³й дыхан³е отъ спѣха съ которымъ прибѣжалъ съ завода на звонъ бубенцовъ его ямщицкой тройки. Гриша едва успѣвалъ отвѣчать и улыбался съ тѣмъ растеряннымъ, словно опьянѣвшимъ видомъ какой имѣется всегда у человѣка въ этихъ случаяхъ, на возгласы, спросы, предложен³я сыпавш³яся на него со всѣхъ сторонъ:

   - Цѣлъ вернулся, здоровъ?

   - Слава Богу, какъ видите!.. Телеграмму мою когда получили?

   - Третьяго дня вечеромъ... Что такъ долго изъ города ѣхали?

   - Дорога ужасная...

   - На Савельевской греблѣ, воображаю...

   - Два часа бились, едва вывезли лошади...

   - Проголодался? Завтракъ тебѣ готовъ.

   - Нѣтъ, благодарю, позавтракалъ на станц³и желѣзной дороги, ѣсть не хочется. А чаю выпилъ бы съ удовольств³емъ.

   - Сейчасъ, сейчасъ!..

   И Анфиса Дмитр³евна Ѳирсова, бывшая тутъ же, кинулась распорядиться.

   - Мы васъ поджидали къ молебну, говорила Александра Павловна.

   - Къ молебну? вопросительно повторилъ Гриша, и тутъ же, вспомнивъ, слегка вздрогнулъ, потеръ себя рукой по лицу.- Да, ужасно!..

   - Ужасно!.. На такомъ близкомъ разстоян³и... пять пуль - и ни царапины...

   - Одна впрочемъ, какъ говорятъ, нашлась въ подкладкѣ пальто.

   Александра Павловна крестилась:

   - Чудо Бож³е, чудо!.. Какъ зато и молились за него у васъ сегодня, Гриша! Старики, молодые, дѣти, все плакало...

   - Vous l'avez vu? съ жаднымъ любопытствомъ въ глазахъ и голосѣ допытывался Blanchard.

   - Qui?

   - L'assassin... Le prestoupnik? счелъ онъ нужнымъ перевести по-русски.

   - Потомъ, потомъ! прервалъ хозяинъ дома,- дайте ему прежде всего привести себя въ порядокъ и напойте чаемъ, а тамъ милости просимъ ко мнѣ.

   Чрезъ полчаса пр³ѣзж³й, умытый и переодѣтый, сидѣлъ на диванѣ подлѣ хозяйки въ кабинетѣ ея мужа, куда собрались всѣ обитатели дома внимать вѣстямъ о страшномъ событ³и привезеннымъ имъ изъ Петербурга. Онъ передавалъ ихъ взволнованнымъ голосомъ, еще весь подъ впечатлѣн³емъ видѣннаго имъ тамъ и слышаннаго. Напряженно, не отрывая отъ него глазъ, съ лихорадочнымъ волнен³емъ на лицахъ, слушали его всѣ. Одинъ Борисъ Васильевичъ, сидя къ нему въ полоборота, какъ бы разсѣянно слѣдилъ, прищуривъ вѣки, за колечками табачнаго дыма срывавшимися съ его губъ и уносимыми течен³емъ воздуха въ пылавш³й предъ нимъ каминъ. Чѣмъ озабоченнѣе бывалъ онъ внутренно, тѣмъ по обыкновен³ю невозмутимѣе казался его наружный видъ... Молодая дочь его, въ свою очередь, видимо не намѣрена была выдавать то впечатлѣн³е которое производили на нее слова говорившаго: она сидѣла поодаль ото всѣхъ, у окна, и наклонивъ голову, складывала быстро двигавшимися пальцами пѣтушокъ изъ какого-то листочка печатной бумаги, поднятой ею съ пода.

   Я былъ на Дворцовой площади, разказывалъ Гриша, когда Государь, часа уже три послѣ происшеств³я, выѣзжалъ изъ Зимняго Дворца; онъ ѣздилъ къ часовнѣ у Лѣтняго сада въ память 4 апрѣля, оттуда въ Казанск³й соборъ и затѣмъ вернулся. Я стоялъ у самаго Салтыковскаго подъѣзда и видѣлъ его близко, когда коляска его съѣзжала и въѣзжала потомъ опять подъ крыльцо. Онъ былъ совершенно спокоенъ... нѣсколько блѣденъ,- онъ страдаетъ астмой и, говорятъ, иногда совсѣмъ задыхается,- въ шинели и бѣдой конногвардейской фуражкѣ. Площадь съ утра кипѣла народомъ: часть толпы успѣла уже разойтись, но еще много оставалось, тысячи двѣ, я думаю, а когда онъ возвращался изъ Казанскаго, все что было на Невскомъ Проспектѣ ринулось бѣгомъ за его экипажемъ... И все это стономъ стонало ура, пополамъ со слезами... которыя всѣхъ насъ, признаюсь, равно душили и никто удержать не могъ. Подлѣ меня у самыхъ перилъ стоялъ старикъ съ длинною бѣдою бородой, какой-то лабазникъ или мелк³й торговецъ, по одеждѣ судя. Онъ обѣими руками такъ и уцѣпился за эти перила чтобы не сбили его напиравш³е сзади и захлебывался громкимъ рыдан³емъ: "Батюшка, Бож³й Помазанникъ, храни тебя Отецъ Небесный"!.. Поразилъ ли Государя этотъ старческ³й голосъ среди общаго клика, только онъ вдругъ обернулся, кивнулъ въ нашу сторону съ высоты коляски и чуть-чуть усмѣхнулся... Я этой усмѣшки забыть не могу: такая безконечная доброта и глубокая, глубокая печаль... А старикъ какъ стоялъ, такъ и рухнулъ на колѣни... Государь тутъ же вошелъ во дворецъ, сказавъ нѣсколько словъ полицейскому офицеру, стоявшему на подъѣздѣ. Тотъ подошелъ къ намъ: "Его величество, говоритъ, изволилъ приказать всѣхъ благодарить, но проситъ разойтись, такъ какъ императрица нездорова и можетъ быть потревожена шумомъ". Все смолкло въ одну минуту и стало расходиться. Я помогъ моему старику подняться на ноги,- но онъ до того былъ взволнованъ, что шатался отъ слабости, и мы его съ какимъ-то парнемъ изъ рабочихъ насилу доведи до Адмиралтейскаго бульвара, гдѣ и усадили чуть живаго на скамейку. Парень побѣжалъ къ Невѣ за водой, принесъ ему. Онъ выпилъ, отдышался и опять свое началъ: "Грѣхъ то, грѣхъ на всю Росс³ю какой, въ Помазанника Бож³я палятъ... Убивцы, измѣнники"! И до сихъ поръ такъ и звенятъ у меня въ ухѣ его голосъ и эти слова "измѣнники", примолвилъ Гриша, нервно передернувъ плечами.

   - И это, воскликнулъ Пужбольск³й,- dans sa propre capitale, въ трехъ шагахъ отъ своего дворца, Русск³й царь... И все это возможно, все это будто такъ должно быть у нихъ!..

   - Именно такъ, продолжалъ молодой Юшковъ;- я въ тотъ же вечеръ встрѣтился въ одномъ домѣ съ однимъ чиновнымъ лицомъ, тайный совѣтникъ какой-то... Разговоръ, разумѣется, шелъ о томъ что произошло утромъ. Каждый сообщалъ что ему пришлось узнать, услышать въ течен³е дня, всяк³я подробности, слухи. Господинъ этотъ сидѣлъ развалясь въ своемъ креслѣ, молча и позевывая какъ человѣкъ которому все это ужасно надоѣло. И вдругъ слышу: "Ну да", говоритъ онъ самымъ равнодушнымъ тономъ, "духъ вѣка, повѣтр³е на царствующихъ лицъ: прошлою осенью стрѣляли въ Итал³янскаго короля; мѣсяцъ спустя въ Испанскаго... у васъ сегодня этотъ Соловьевъ"... И посмотрѣли бы вы съ какимъ пренебрежен³емъ взглянулъ онъ при этомъ на всѣхъ и плечами пожалъ: "стоитъ ли, молъ, толковать о такомъ вздорѣ"!..

   - Что же, сказали вы ему что онъ... вся запылавшая крикнула съ мѣста Маша, и не досказавъ, поспѣшно отвернулась къ окну, учащенно дыша высоко подымавшеюся грудью.

   - Не успѣлъ бы еслибъ и вздумалъ, отвѣтилъ Гриша:- ему въ это время сунулъ въ руки карту хозяинъ дома, и они преспокойно отправились къ ломберному столу. И какая польза говоритъ, мало ли ихъ такихъ въ этомъ миломъ городѣ Петербургѣ!...

   - Да, раздраженно промолвилъ Павелъ Григорьевичъ,- вѣдь то что выросло и выплодилосъ на этомъ болотѣ мы ни въ какомъ другомъ углу вселенной не увидимъ. Ни одного вѣдь живаго мѣста въ этой ходячей мертвечинѣ, что зовутъ петербургскимъ человѣкомъ не осталось. Для чего, на какую потребу живетъ такой человѣкъ и какъ самому ему не придетъ въ голову никогда что онъ зловредный паразитъ на русскомъ организмѣ - я никогда не понималъ.

   - Скажите: гангрена, Павелъ Григорьевичъ, замѣтилъ докторъ,- съ каждымъ днемъ все сильнѣе заражающая организмъ этотъ своимъ гн³ен³емъ.

   Троекуровъ, все также не оборачиваясь и задумчиво глядя въ пламя камина, усмѣхнулся унылою улыбкой:

   - Въ Петербургѣ люди изъ породы вашего тайнаго совѣтника обросли словами; будто мхомъ какимъ-то непроницаемымъ, и ихъ тараномъ не прошибешь. Способность къ самостоятельному сужден³ю въ нихъ такъ слаба что они ни минуты не могутъ продержатъ никакой идеи въ головѣ и тотчасъ же роняютъ ее на полъ... Не всѣ же они отъ природы дураки и негодяи, и у многихъ изъ нихъ, я полагаю, должно было не разъ являться мучительное сознан³е своей несостоятельности ко всемъ къ чему только прилагаютъ они руки. Но уяснить себѣ ея причины никто изъ нихъ не въ состоян³и, какъ не въ состоян³и разгрызть орѣха беззубый старческ³й ротъ. Возникла въ мозгу мысль - и тутъ же и вылетѣла вонъ, по непривычкѣ, по неспособности къ самому простому собственному логическому построен³ю. Рука злодѣя подымается на русскаго вѣнценосца. Въ здравомъ, ничѣмъ постороннимъ не исковерканномъ сужден³и какого-нибудь лабазника тотчасъ же совершенно правильно и притомъ исторически вѣрно складывается понят³е что покушен³е на его царя, "на помазанника Бож³я", есть "грѣхъ на всю Росс³ю" и что въ какой бы мѣрѣ ни былъ къ этому грѣху причастенъ русск³й подданный, дѣломъ ли, словомъ или хотя бы помышлен³емъ однимъ, онъ все равно измѣнникъ предъ своею страной, своимъ народомъ... У петербургскаго чина изъ того же даннаго факта слагается въ мозгу нѣчто невыразимо корявое. "Въ Европѣ, разсуждаетъ онъ, носятъ высок³е цилиндры и длиннополыя пальто - и мы носимъ пальто и так³е же цилиндры; ergo, если въ Европѣ стрѣляли и въ Итал³янскаго, и въ Испанскаго короля, то почему же не стрѣлять и у насъ?" И онъ этимъ выводомъ своимъ совершенно удовлетворенъ и успокоенъ. Онъ доказалъ себѣ лишн³й разъ что онъ настоящ³й "Европеецъ" и "современный" человѣкъ, и ничего ему больше не нужно, и онъ благодушно отправляется затѣмъ играть въ карты, такъ какъ, въ убѣжден³и его, онъ безаппелляц³онно все рѣшилъ и спорить съ нимъ можетъ придти въ голову лишь какому-нибудь "московскому ретроградству"!

   - Et remarquez, заораторствовалъ опять Пужбольск³й на своемъ миѳическомъ русскомъ языкѣ,- что этотъ петербургск³й Européen меньше всего Européen dans le sens высшей культуры, что онъ ничему никогда сер³озно не учивается, никогда ничего durch und durch не знаетъ, а помнитъ опять-таки только одни "слова" которыми онъ "поросъ", comme vous dites très bien, mon cher, какъ мухоморъ какой-нибудь, не разумѣвая что они настоящее (то-есть настоящимъ образомъ) значутъ, изъ чего вышли и къ чему дѣйствительно могутъ примѣниваться...

   - Имъ оттого и царь ни по чемъ что его у нихъ въ головахъ нѣтъ, хихикнулъ какимъ-то глухимъ смѣхомъ докторъ Ѳирсовъ.

   Пужбольск³й схватился обѣими руками за голову:

   - Oh mon Dieu, mon Dieu, что за путаница, и какою все это скверною штукой un jour ou l'autre разыграться будетъ!..

   Гриша утвердительно кивнулъ:

   - Симптомы скверные, дѣйствительно. Наканунѣ отъѣзда моего, утромъ, проѣзжаю я по набережной Мойки на Пѣвческ³й мостъ; вижу,- на тротуарѣ у здан³я Гвардейскаго Штаба стоитъ толпа, человѣкъ пятьдесятъ, уткнувшись глазами въ стѣну. Я соскочилъ съ извощика,- туда. На этомъ самомъ мѣстѣ, какъ вамъ извѣстно изъ газетъ, произошло покушен³е... Въ стѣнѣ, вдавленныя въ известь штукатурки, три углублен³я: первое въ три четверти человѣческаго роста и въ одинъ почти дюймъ глубины; друг³я, перпендикулярно надъ нимъ, одно другаго выше и слабѣе. Это слѣды удара и рикошетовъ одной изъ пуль... И съ ранняго утра до поздней ночи, какъ говорилъ мнѣ стоявш³й тутъ за мосту городовой, трет³й ужь день стоятъ предъ этимъ и глядятъ, одна смѣняя другую, толпы кафтановъ и чуекъ,- народъ... Подошелъ я, слышу громк³й разговоръ, не стѣсняясь... Не молодой какой-то, видимо рабоч³й, скуластый и сухой, въ фуражкѣ и синей поддевкѣ, руки въ карманъ запущены, голосъ хриплый, но не пьяный,- ни одного тутъ пьянаго не было,- и глаза моргаютъ съ какимъ-то очень злымъ и рѣшительнымъ выражен³емъ,- прямо около меня стоитъ. Стоитъ и возглашаетъ: "Не долга расправа - въ Неву всѣхъ"!.. Я привыкъ къ рѣчи рабочаго нашего, крестьянина; только тутъ тонъ какой-то совсѣмъ особый - нахальный... Заинтересовало это меня. "Кого это, говорю, собираетесь топить, ребята"? спрашиваю и улыбаюсь нарочно... Посмотрѣли бы вы какъ онъ на меня обернулся, какъ взглянулъ,- точно раздавить меня этимъ взглядомъ хотѣлъ. "А это чьихъ рукъ дѣло"? спрашиваетъ, тыча пальцемъ на стѣну. Я не успѣлъ отвѣтить какъ загалдѣла уже чуть не вся толпа. Съ другой моей стороны очутился какой-то, судя по закоптѣлому лицу и рукамъ, слесарь,- такой же на языкъ бойк³й. И пошли вдвоемъ,- а остальные поддакиваютъ и словечки свои ввертываютъ... Ну, и наслушался я!.. "Кто, говорятъ, постоянно бунты затѣваетъ? А на Казанскомъ мосту въ позапрошломъ году что было?.. А нонече зимой какъ даже черезъ мостъ ихъ не пускали, медицинскихъ этихъ самыхъ, что вздумали они, очумѣлые, къ самому Наслѣднику Цесаревичу продрать?.. А какъ эту поганку что въ генерала Трепова стрѣлила судъ отпустилъ, что было? кто въ жандаровъ камнями пущалъ"?... "Извѣстно, господа, студенты! Царь-Батюшка народъ отъ крѣпости избавилъ, такъ этто они со злости на него убивцу послали", подкрикивали уже со всѣхъ сторонъ, и все громче... Даже городовой подошелъ и сталъ увѣщевать "потише, что галдите!" во съ видимою робостью и pro forma,- полиц³я въ Петербургѣ теперь "въ полномъ конфузѣ", какъ говорятъ... Попробовалъ я однако возразить: "здодѣй, говорю, показывая на стѣну,- и не господинъ, и не студентъ"... "Все одно", кричатъ, "изъ ихняго сослов³я, одного гнѣзда воронье. Всѣхъ бы на одну осину"!..

   - На чистоту, значитъ! ввернулъ еще разъ докторъ.

   - Такъ я и отошелъ не добившись возможности быть выслушаннымъ. А городовой стоитъ тутъ, глядитъ на меня и только плечами пожимаетъ: ничего, молъ, баринъ, съ ними не подѣлать!

   - На этомъ весь разчетъ основанъ, сказалъ Борисъ Васильевичъ:- люди держащ³е нити того что у васъ происходитъ теперь - люди не глупые и оппортунисты не хуже самого monsieur Gambetta. Попробовали они произвести смуту пропагандой въ народѣ. Ничего изъ этого не вышло, но изъ получившагося отъ этихъ попытокъ опыта вынесли они себѣ въ будущее руководство два равно и совершенно вѣрныя положен³я: народъ крѣпокъ, но правительство слабо. Ergo: народъ надо оставить въ сторонѣ, а всѣ усил³я направить къ тому чтобъ это правительство "сдѣлать окончательно невозможнымъ". Пошли уб³йства правительственныхъ лицъ, "терроръ", въ Харьковѣ, К³евѣ.