Бласко-Ибаньес Висенте - Мертвые повелевают

салъ Тони Клапесъ. Онъ желалъ счастья Хаиме на новомъ мѣстѣ. Въ Пальмѣ все по старому. Пабло Вальсъ не писалъ, потому что сердился на него. Уѣхать безъ предупрежден³я!.. Но онъ добрый другъ и распутывалъ его дѣла. На это онъ дьявольски ловокъ. Въ концѣ концовъ, - ч_у_е_т_а!.. Напишетъ потомъ болѣе подробно.

   Потомъ прошло три мѣсяца и другого письма не было. Что ему въ извѣст³яхъ о м³рѣ, куда онъ не собирался вернуться? Онъ не зналъ навѣрно, какую долю ему готовила судьба, и даже не хотѣлъ думать о ней. Сюда онъ прибылъ и здѣсь остается, довольствуясь охотой и рыбной ловлей, испытывая одно животное наслажден³е жить мыслями и желан³ями первобытнаго человѣка.

   Онъ держался въ сторонѣ отъ жизни ибиссенцевъ, съ ея нравами. Онъ былъ сеньоромъ, чужеземцемъ среди крестьянъ. Они относились къ нему почтительно, но холодно.

   Традиц³онное существован³е этихъ людей, грубое, нѣсколько жестокое, привлекало его, какъ все необычайное и сильное. Предоставленный самому себѣ островъ вѣками имѣлъ дѣло съ норманскими пиратами, арабами мореплавателями, кастильскими галерами, кораблями итальянскихъ республикъ, турецкими, тунисскими, алжирскими судами и, въ болѣе новое время, съ англ³йскими корсарами. Необитаемая въ течен³е столѣт³й Форментера была сначала римской житницей, а затѣмъ служила предательскимъ пристанищемъ непр³ятельскимъ флотамъ. Деревенск³я церкви представляли собой настоящ³я крѣпости съ крѣпкими башнями, куда спасались земледѣльцы, увидавъ по огнямъ, что высаживаются враги. Эта тревожная жизнь, полная постоянныхъ опасностей и безконечной борьбы, создала населен³е, привыкшее проливать кровь, защищать свои права съ оруж³емъ въ рукахъ: нынѣшн³е земледѣлыды и рыбаки, заключенные на островѣ, сохраняли еще м³ровозрѣн³е и обычаи своихъ предковъ. Деревень не существовало. Были хутора, разбросанные на пространствѣ многихъ километровъ, связанные между собой церковью и домами священника и а³ькальда. Единственнымъ густо населеннымъ мѣстомъ былъ главный городъ, называемый въ старинныхъ документахъ Реаль Фуерса де Ибиса, съ сосѣднимъ морскимъ кварталомъ.

   Когда а_т_л_о_т_ъ достигалъ юношескаго возраста, отецъ призывалъ его въ кухню хутора передъ лицо всей семьи.

   - Ты - мужчина, - произносилъ онъ торжественно.

   И вручалъ ему ножъ съ крѣпкимъ клинкомъ. А_т_л_о_т_ъ, посвященный въ рыцари, выходилъ изъ-подъ отцовской опеки. Впредь онъ будетъ защищаться самъ, не прибѣгая къ покровительчггву семьи. Потомъ, собравши немного денегъ, онъ пополнялъ свои рыцарск³е доспѣхи, покупалъ пистолетъ, съ серебрянными украшен³ями, у мѣстныхъ кузнецовъ, державшихъ кузницу въ лѣсу.

   Почувствовавъ себя сильнымъ при этихъ аттрибутахъ гражданства, которые не оставятъ его всю жизнь,онъ соединялся съ другими а_т_л_о_т_а_м_и, въ свою очередь вооруженными, и для него начиналась жизнь юности и любви: серенады, сопровождаемыя взвизгиван³ями, танцы, экскурс³и въ приходы на праздники мѣстныхъ патроновъ, - тдѣ развлекались, стрѣляя въ пѣтуха камнями, - и особенно festeigs, традиц³онное кортехо, сватовство, ухаживан³е за невѣстой, наиболѣе уважаемый обычай, ведущ³й къ ссорамъ и уб³йствамъ.

   На островѣ не было воровъ. Часто въ домахъ, разбросанныхъ среди полей, хозяева, уходя, оставляли не вынутыми дверные ключи. Люди не убивали другъ друга изъ-за матер³альныхъ интересовъ. Земля была хорошо распредѣлена; мягкость климата и умѣренность жителей дѣлали послѣднихъ благородными и мало привязанными къ матер³альнымъ благамъ. Любовь, только любовь побуждала мужчинъ убивать другъ друга. Деревенск³е рыцари были страстны въ своихъ симпат³яхъ и ужасны въ своей ревности, какъ герои романа. Изъ-за а_т_л_о_т_ы съ черными очами и смуглыми руками они разыскивали и криками вызывали другъ друга среди ночной тьмы; а_у_к_а_л_и издали, прежде чѣмъ вступить въ единоборство. Современное оруж³е, выбрасывающее одну пулю, имъ казалось недостаточнымъ и къ картечи они прибавляли горсть пороху и горсть пуль, все это крѣпко забивая. Если оруж³я не разрывало въ рукахъ нападающаго, оно несомнѣнно поражало противника.

   Ухаживанья продолжались мѣсяцы и года. Крестьянину, имѣвшему а_т_л_о_т_у въ возрастѣ невѣсты, представлялись юноши изъ его и другихъ округовъ острова: всѣ ибисенцы пользовались одинаковымъ правомъ искать ея руки. Отецъ освѣдомлялся о числѣ претендентовъ. Десять, пятнадцать, двадцать; иногда до тридцати. Потомъ высчитывалъ время, которымъ располагалъ для вечеринки, пока не одолѣетъ его сонъ, и, въ соотвѣтств³и съ числомъ соискателей, дѣлилъ его по стольку-то минутъ на каждаго.

   Къ ночи разными дорогами стекались участники сватовства, одни группами, распѣвая, подъ аккомпаниментъ взвизгиван³й и клохтанья, друг³е въ одиночку, наигрывая губами на б_и_м_б_а_у, инструментѣ изъ двухъ желѣзныхъ пластинокъ, который гудѣлъ, какъ шмѣль и заставлялъ ихъ забывать усталость пути. Приходили издалека, иные ходили по три часа впередъ и по три - назадъ, съ одного конца острова на другой, каждый четвергъ и субботу - дни кортехо, - поговорить три минуты съ а_т_л_о_т_о_й.

   Лѣтомъ садились въ п_ò_р_ч_у, - своего рода подъѣздъ хутора, а зимой входили въ кухню. Неподвижно на каменной скамьѣ сидѣла дѣвушка. Она снимала съ себя соломенную шляпку съ широкими лентами, придававшими ей видъ опереточной пастушки въ солнечные часы; надѣвала праздничный костюмъ - зеленую или синюю юбку съ массой оборокъ, (остальные дни недѣли юбку вѣшала она между веревками на потолокъ, чтобы не смялись оборки). Подъ этой юбкой были надѣты друг³я, восемь, десять или двѣнадцать, весь гардеробъ женскаго бѣлья, основательная воронка полотна и байки, стиравшая слѣды пола; и подъ этой грудой тканей трудно было представить себѣ наличность тѣла. Ряды филигранныхъ пуговицъ блестѣли на накладныхъ рукавахъ кофты, на груди, придавленной монашескимъ, словно стальнымъ корсетомъ, сверкала тройная золотая цѣпь съ громадными кольцами. Изъ-подъ головного платка свѣшивались толстыя косы, перевязанныя лентами. На скамьѣ, служа подстилкой круглымъ формамъ, громаднымъ, какъ шаръ благодаря юбкамъ, лежалъ а_б_р_и_г_а_и_с_ъ, зимняя одежда женщинъ.

   Ухаживатели вырѣшали порядокъ кортехо и одинъ за другимъ садились рядомъ съ а_т_л_о_т_о_й, поговорить съ ней установленное число минутъ. Если кто-нибудь, увлекшись разговоромъ, забывалъ о своихъ товарищахъ и срокѣ, послѣдн³е предупреждали его кашлемъ, яростными взглядами, угрозами. Если онъ продолжалъ сидѣть, самый сильный изъ компан³и схватывалъ его за руку и оттаскивалъ на прежнее мѣсто. Иной разъ, когда претендентовъ было много и приходилось спѣшить, атлота разговаривала одновременно съ двумя, ухитряясь не оказывать ни тому, ни другому предпочтен³я... Такъ продолжались кортехо, пока она не выбирала а_т_л_о_т_а не считаясь съ волей родителей. Въ эту короткую весну своей жизни, женщина была царицей. Потомъ, выйдя замужъ, она обрабатывала землю, заодно съ мужемъ и была немногимъ выше рабочей скотины.

   Отвергнутые атлоты удалялись, если не особенно интересовались дѣвушкой, и отправлялись за нѣсколько миль дальше ухаживать за другой. Но если они были влюблены по настоящему, они оставались сторожить домъ, и избраннику приходилось имѣть дѣло съ своими прежними соперниками, и чудомъ подходить къ вѣнцу среди ножей и пистолетовъ.

   Пистолетъ былъ какъ бы вторымъ языкомъ ибисенца. На воскресныхъ балахъ ибисенецъ стрѣлялъ, чтобы доказать пылкость своей любви. Выходя изъ хутора невѣсты, желая почтить ее и ея семью, онъ дѣлалъ выстрѣлъ на порогѣ и кричалъ: "Доброй ночи!" Если, напротивъ, онъ уходилъ обиженный и хотѣлъ семьѣ нанести тяжкое оскорблен³е, онъ измѣнялъ порядокъ дѣйств³й: сначала кричалъ "доброй ночи", ауже потомъ стрѣлялъ изъ пистолета. Но при этомъ онъ долженъ былъ бѣжать во весь духъ: обитатели дома отвѣчали на объявлен³е войны въ свою очередь выстрѣлами, палками, камнями. Хаиме жилъ на границѣ этого грубаго и традиц³оннаго существован³я, издали наблюдая нравы шатра, еще сохранявш³еся на одинокомъ островѣ, Испан³я, флагъ которой развевался каждое воскресенье надъ убогими домиками каждаго прихода, едва помнила объ этомъ клочкѣ своей территор³и, затерянномъ въ морѣ. Мног³я земли далекой Океан³и находились въ болѣе частыхъ сношен³яхъ съ великими человѣческими скопищами, чѣмъ Ибиса, нѣкогда опустошаемая войной и грабежомъ и нынѣ несчастная вдали отъ путей большихъ судовъ, замкнутая поясомъ островковъ, скалъ, мелей между проливами и каналами, гдѣ просвѣчивало морское дно.

   Въ своей новой жизни Фебреръ испытывалъ наслажден³е человѣка, съ удобнаго мѣста смотрящаго на интересное зрѣлище. Эти крестьяне и рыбаки, воинственные потомки корсаровъ были для него пр³ятными попутчиками жизненнаго пути. Онъ старался наблюдать ихъ издали, какъ любопытный зритель, но мало-по-малу ихъ обычаи произвели на него впечатлѣн³е, заставили воспринимать своеобразныя привычки. У него не было враговъ, и, однако, прогуливаясь по острову, когда у него не было на плечѣ ружья, онъ пряталъ за поясъ револьверъ... на всяк³й случай.

   Въ первые дни пребыван³я въ башнѣ онъ сохранялъ свой прежн³й костюмъ, такъ какъ, устраиваясь иа новомъ мѣстѣ, онъ часто путешествовалъ въ городъ. Но мало-по-малу онъ разстался съ галстукомъ, съ воротникомъ, съ ботинками. Охота заставила его предпочесть блузу и плисовые крестьянск³е штаны. Рыбная ловля пр³учила его ходить въ пеньковыхъ сапогахъ по берегамъ и камнямъ. Голову покрыла шляпа, какую носили всѣ а_т_л_о_т_ы прихода Санъ Хосе.

   Дочь Пепа, знатокъ островныхъ обычаевъ, съ чувствомъ признательности восхищалась шляпой сеньора. Жители разныхъ к_в_а_р_т_о_н_о_в_ъ (артелей) на которые въ старину раздѣлялась Ибиса, отличались другъ отъ друга манерой носить шляпу и формой ея полей, почти неуловимыми для человѣка чужого. Шляпа дона Хаиме походила на шляпы всѣхъ а_т_л_о_т_о_в_ъ Санъ Хосе и отличалась отъ шляпъ обитателей другихъ деревень, называемыхъ также именами святыхъ. Честь для прихода, къ которому принадлежала дѣвушка!

   О, наивная, очаровательная Маргалида! Фебреру нравилось говорить съ ней, нравилось удивлен³е, которое пробуждали въ ея простой душѣ его разсказы о разныхъ странахъ, его шутки, произносимыя серьезнымъ тономъ.

   Съ минуту на минуту она должна принести ему обѣдъ. Уже полчаса, какъ тонк³й столбъ дыму взвивался надъ трубой К_а_н_а М_а_й_о_р_к_и. Онъ представлялъ себѣ дочь Пепа хлопочущей у очага подъ взглядами матери, несчастной, молчаливой, неотесанной крестьянки, не рѣшавшейся вмѣшиваться въ хозяйство сеньора.

   Съ минуту на минуту онъ увидитъ ее подъ навѣсомъ п_о_р_ч_у, ведущаго въ домъ, въ рукахъ съ корзинкой, гдѣ его обѣдъ, въ соломенной шляпѣ съ широкими лентами, защищающей ея чудное бѣлое лицо, которое солнце чуть-чуть позолотило легкой окисью стариннаго мрамора.

   Кто-то показался подъ навѣсомъ, направляя свои шаги къ башнѣ. Это Маргалида!.. Нѣтъ, не она. Въ штанахъ. Ея братъ Пепетъ... Пепетъ, мѣсяцъ тому назадъ живш³й въ Ибисѣ, готовивш³йся въ семинар³ю: потому ему дали прозвище К_а_п_е_л_ь_я_н_е_т_а.

  

  

   - Bon dia tendui!..

   Пепетъ постлалъ салфетку на одной сторонѣ стола и поставилъ двѣ закрытыхъ тарелки и бутылку винограднаго вина, краснаго и прозрачнаго, какъ рубинъ. Потомъ сѣлъ на полъ, обхвативъ колѣни руками и сохранялъ неподвижную позу. Блестящ³й мраморъ его зубовъ горѣлъ улыбкой на смугломъ лицѣ. Хитрые глаза его впились въ сеньора съ выражен³емъ веселаго, вѣрнаго пса.

   - Развѣ ты не былъ въ Ибисѣ и не готовился въ священники? - спросилъ Хаиме, приступая къ обѣду.

   Юноша кивнулъ головой. Да, сеньоръ, былъ Отецъ отдалъ его профессору семинар³и. Донъ Хаиме знаетъ, гдѣ находится семинар³я?..

   Маленьк³й крестьянинъ говорилъ о семинар³и, какъ объ отдаленномъ мѣстѣ пытокъ. Ни деревьевъ, ни свободы; почти воздуха нѣтъ: въ этой темницѣ жить невозможно.

   Слушая его, Фебреръ вспоминалъ о своемъ посѣщен³и славнаго города Реаль Фуэрса де Ибиса, мертваго, отдѣленнаго отъ морского квартала большой стѣной временъ Филиппа II, въ промежуткахъ задѣланной песчанникомъ, поросшемъ зелеными волнующимися каперцами. Римск³я статуи безъ головъ украшали три полукруглыя ниши надъ воротами, соединявшими городъ съ предмѣстьемъ. Далѣе, извивались кривыя улицы вплоть до холма, занятаго соборомъ и крѣпостью. Мостовыя изъ синяго камня; посреди ихъ текли нечистоты; на блестяще-бѣлыхъ фасадахъ подъ штукатуркой виднѣлись слѣды дворянскихъ гербовъ и украшен³й старинныхъ оконъ; кладбищенское молчан³е на берегу моря нарушалось лишь отдаленнымъ ропотомъ прибоя и жужжаньемъ мухъ надъ ручьемъ. Изрѣдка, слышались шаги по мостовой мавританскихъ улицъ и полуоткрывались окна въ жадномъ ожидан³и необычайнаго событ³я: медленно подымаются по высокимъ склонамъ солдаты крѣпости; господа священнослужители спускаются съ клиросовъ въ сутанѣ, лоснящейся на груди отъ жира, и въ мант³и цвѣта мушинаго крыла, - жалк³е служители забытаго собора, бѣднаго, не имѣющаго епископа.

   Въ одной изъ этихъ улицъ Фебреръ видѣлъ семинар³ю, длинный домъ, съ бѣлыми стѣнами, съ окнами въ рѣшеткахъ, словно какъ у тюрьмы. Капельянетъ, вспоминая ее, становился серьезнымъ, и на шоколадномъ лицѣ его пропадалъ бѣлый мраморъ улыбки. Что за мѣсяцъ провелъ онъ тамъ! На досугѣ лѣтнихъ вакац³й учитель занимался съ маленькимъ крестьяниномъ, стараясь посвятить его въ красоты латинской грамоты при помощи своего краснорѣч³я и ремня. Онъ хотѣлъ сдѣлать изъ него чудо знан³я къ началу классовъ, и удары учащались. Помимо того, эти рѣшетки, за которыми видно лишь противоположную стѣну; безплод³е города, - ни единаго зеленаго листка; скучныя прогулки со священникомъ по гавани стоячихъ водъ, пахнувшей разлагающицися раковинами, гдѣ виднѣлись одни только парусныя суда, грузивш³я соль!.. Наканунѣ черезчуръ сильные ременные удары переполнили чашу терпѣн³я. Бить его! He будь онъ священникомъ!... Онъ убѣжалъ, пѣшкомъ направился въ К_а_н_ъ М_а_й_о_р_к_и. Но прежде въ видѣ мести, онъ разорвалъ книги, пользовавш³яся особымъ почетомъ у священника, опрокинулъ чернильницу на столъ, исчертилъ стѣны зазорными надписями и надѣлалъ еще другихъ проказъ, словно вырвавшимся на свободу обязьяна.

   Ночью поднялась буря въ К_а_н_ѣ М_а_й_о_р_к_и. Пепъ поколотилъ палкой сына: обезумѣвъ отъ гнѣва, хотѣлъ его убить; но между ними бросились Маргалида и мать.

   Снова появилась улыбкл а_т_л_о_т_а. Онъ съ гордостью говорилъ о полученныхъ ударахъ; вынесъ ихъ безъ крика. Билъ отецъ, а отецъ можетъ бить, потому что любитъ своихъ дѣтей. Но пусть кто-нибудь другой попробуетъ поколотить: будетъ осужденъ на смерть. И при этихъ словахъ онъ выпрямлялся съ воинственнымъ задоромъ расы, привыкшей видѣть кровь и творить расправу собственной рукой. Пепъ заявилъ, что снова отвезетъ сына въ семинар³ю, но юноша не вѣрилъ въ угрозу. Онъ не поѣдетъ, хотя бы отецъ и выполнилъ свое обѣщан³е отвезти его, какъ мѣшокъ, привязанный къ крупу осла: онъ скорѣе убѣжитъ на гору, или островокъ Ведрá и будетъ жить съ дикими козами.

   Хозяинъ К_а_н_а М_а_й_о_р_к_и распоряжался будущностью своихъ дѣтей грубо, съ энерг³ей крестьянина, не останавливающагося передъ опасностями, когда думаетъ, что поступаетъ хорошо. Маргалида, должна выдти замужъ за мужика и ей достанутся земли и домъ. Пепетъ долженъ сдѣлаться священникомъ, что знаменовало собой соц³альное возвышен³е семьи, честь и богатство для всѣхъ.

   Хаиме улыбался, слушая протесты а_т_л_о_т_а противъ своего жреб³я. На всемъ островѣ не было другого образовательнаго центра, кромѣ семинар³и: крестьяне и судовладѣлыды, желавш³е для своихъ дѣтей лучшей доли, привозили ихъ туда. Ибисск³е священники!.. Мног³е изъ нихъ, продолжая учиться, принимали участ³е въ кортехо, пускали въ ходъ ножъ и пистолетъ. Потомки корсаровъ и воиновъ, надѣвая сутану, сохраняли задоръ и грубое мужество своихъ предковъ. Они не были безбожниками - простота ихъ м³росозерцан³я, не допускала подобной роскоши - но вмѣстѣ съ тѣмъ не отличались набожностью и строгостью: любили жизнь со всѣми ея утѣхами и испытывали влечен³е къ опасностямъ, вдохновляемые стариннымъ пыломъ. Островъ былъ фабрикой храбрыхъ, любящихъ приключен³я, священниковъ. Остававш³еся въ Испан³и, кончали тѣмъ, что дѣлались полковыми капелланами. Друг³е, болѣе смѣлые, едва научившись служить обѣдню, ѣхали въ Америку, гдѣ нѣкоторыя республики аристократическаго католицизма являлись Эльдорадо для испанскихъ священниковъ, не боящихся моря. Оттуда они присылали много денегъ своимъ семьямъ и покупали дома и земли, во славу Господа Бога, болѣе милостиваго къ своимъ служителямъ въ Новомъ свѣтѣ, чѣмъ въ Старомъ. Въ Чили и Перу иныя добрыя сеньоры за обѣдню давали сотни песо {Песо - серебряиая монета (= 8 реаловъ).} милостыни. Широко открывались отъ изумлен³я рты у родителей, зимними вечерами собиравшихся въ кухняхъ. Несмотря на столь велик³я блага, священники стремились вернуться на дорогой островъ и черезъ нѣсколько лѣтъ пр³ѣзжали съ намѣрен³емъ заняться земледѣл³емъ. Но демонъ новой жизни отравилъ имъ сердце. Имъ прискучивало монотонное существован³е островитянъ, традиц³онное, ограниченное; они грезили объ юныхъ городахъ далекаго материка и въ концѣ концовъ, продавали свое имущество или дарили его семьѣ и уѣзжали, чтобы больше не возвращаться.

   Пепъ негодовалъ на сына, упорно желавшаго остаться крестьяниномъ. Грозилъ убить его, какъ будто тотъ стоялъ на пути гибели. Перечислялъ всѣхъ своихъ пр³ятелей, у кого сыновья отправились въ новый свѣтъ въ сутанѣ. Сынъ Треуфоча прислалъ изъ Америки до шести тысячъ дуро. Другой, живш³й внутри материка, у индѣйцевъ, среди высочайшихъ горъ, называемыхъ Андами, купилъ помѣстье на Ибисѣ, которое теперь воздѣлываетъ его отецъ. А бездѣльникъ Пепетъ, болѣе другихъ способный къ грамотѣ, не желаетъ послѣдовать столь прекраснымъ примѣрамъ!.. Стоитъ убить его.

   Вчера ночью, въ моментъ затишья, когда Пепъ отдыхалъ въ кухнѣ, натрудивши руки, съ печальной миной отца, только что расправившагося съ сыномъ, а_т_л_о_т_ъ, почесываясь отъ побоевъ, предложилъ сдѣлку. Онъ будетъ священникомъ, покорится с_и_н_ь_ò Пепу, но прежде онъ желаетъ быть мужчиной, ходить съ юношами въ приходъ и устраивать музыку, танцовать по воскресеньямъ, принимать участ³е въ кортехо, имѣть невѣсту, носить ножъ за поясомъ. Ножа онъ всего сильнѣе желалъ. Если отецъ подаритъ ему дѣдушкинъ ножъ, онъ готовъ на все.

   - Кинжалъ дѣдушки, отецъ! - умолялъ юноша. - Кинжалъ дѣдушки!

   За дѣдушкинъ ножъ онъ сдѣлается священникомъ; согласенъ даже жить отшельникомъ, на подаян³е, какъ пустынники, живш³е на морскомъ берегу въ святилищѣ Кубельсъ. При воп³оминан³и о славномъ оруж³и его глаза загорались блескомъ удивлен³я, и онъ описывалъ его Фебреру. Драгоцѣнность! Старинная стальная пилка, острая, отполированная. Можно пробить ею монету. И въ рукахъ дѣдушки! Дѣдушка былъ знаменитымъ человѣкомъ. Внукъ его не зналъ, но говорилъ о немъ съ восхищен³емъ, ставя образъ его выше благодушнаго отца, къ которому питалъ посредственное уважен³е.

   Затѣмъ, повинуясь голосу своего желан³я, онъ рѣшился умолять о протекц³и дона Хаиме. Если бы помогъ ему!... Достаточно съ его стороны заикнуться насчетъ знаменитаго ножа - отецъ моментально отдастъ.

   Фебреръ выслушалъ просьбу съ добродушной улыбкой.

   - Ножъ будетъ у тебя, мальчикъ. А если твой отецъ не согласится передать тебѣ, я куплю тебѣ новый, когда пойду въ городъ.

   Почувствовавъ почву подъ ногами, Капельянетъ возликовалъ. Ему необходимо вооружиться, чтобы попасть въ кругъ мужчинъ. Скоро домъ его будутъ посѣщать храбрѣйш³е на островѣ а_т_л_о_т_ы. Маргалида уже взрослая, и начнется ухаживанье за невѣстой - ея ф_е_с_т_е_й_г_ъ. С_и_н_ь_ò Пепа атлоты просили назначить день и часъ для пр³ема ухаживателей.

   - Ахъ, Маргалида! - произнесъ удивленно Фебреръ. - У Маргалиды женихи!..

   To, что онъ видѣлъ во многихъ домахъ острова, казалось ему нелѣпымъ зрѣлищемъ въ К_а_н_ѣ М_а_й_о_р_к_и. Онъ забылъ, что дочь Пепа была взрослой женщиной. Но, дѣйствительно, эта дѣвушка, эта ласковая, миловидная куколка можетъ нравигься мужчинамъ?.. Онъ испытывалѣ изумлен³е отца, который нѣкогда влюбленъ былъ во многихъ женщинъ, но теперь, судя на основан³и собственнаго безстраст³я, не можетъ понять, чтобы его дочь нравилась мужчинамъ.

   Черезъ нѣсколько минутъ онъ не смотрѣлъ на нее уже такъ. Маргалида предстала передъ нимъ другой: она женщина. При этомъ превращен³и онъ почувствовалъ боль, какъ будто что-то потерялъ, но покорился дѣйствительности.

   - А сколько ихъ? - спросилъ онъ, нѣсколько глухимъ голосомъ. Пепетъ повелъ рукой и поднялъ глаза къ своду башни. Сколько?.. Онъ еще точно не зналъ. По меньшей мѣрѣ, тридцать. Это будетъ ф_е_с_т_е_й_г_ъ, о которомъ заговоритъ весь островъ. Притомъ, мног³е хотя и пожираютъ глазами Маргалиду, не дерзнутъ участвовать въ кортехо, считая себя заранѣе побѣжденными. Такихъ, какъ его сестра мало на островѣ: красавица, весела и съ хорошимъ кускомъ хлѣба, - синьо Пепъ всюду говорилъ, что оставитъ ей Канъ Майорки, когда помретъ. А сынъ, пускай, съ сутаной на плечахъ погибаетъ за моремъ, гдѣ однѣ только аттоты-индѣянки. Тьфу!.. Но гнѣвъ его былъ не продолжителенъ. Онь оживился, вспомнивъ о парняхъ, которые станутъ два раза въ недѣлю приходить къ нимъ, ухаживая за Маргалидой. Станутъ приходить даже изъ Санъ Хуана, съ другого конца острова, изъ деревни, гдѣ живутъ храбрецы, гдѣ, чуть стемнѣетъ, остерегаются выходить изъ дома, зная что за каждымъ холмомъ можетъ скрываться пистолетъ, а за каждымъ деревомъ ружье, гдѣ всяк³й терпѣливо ждетъ случая отомстить за обиду, нанесенную года четыре тому назадъ: изъ родины грозныхъ "звѣрей Санъ Хуана". Вмѣстѣ съ ними будутъ являться изъ прочихъ к_в_а_р_т_о_н_о_в_ъ, и многимъ изъ нихъ придется мѣрять немало миль, чтобы добраться до К_а_н_а М_а_й_о_р_к_и.

   Капельянета восхищала перепектива знакомства съ юношами. Всѣ будутъ относится къ нему, какъ къ товарищу - онъ братъ невѣсты. Но особенно заманчивой рисовалась ему дружба Пере, прозваннаго К_у_з_н_е_ц_о_м_ъ за его ремесло, человѣка лѣтъ подъ тридцать, о которомъ много говорили въ приходѣ Санъ Хосе.

   Юноша восхищался имъ, какъ великимъ артистомъ: когда тотъ надумывалъ работать' онъ дѣлалъ самые красивые въ ибисскихъ поляхъ пистолеты. Пепетъ описывалъ его работу. Ему присылали съ полуострова старые стволы (старина внушала уважен³е а_т_л_о_т_у) и онъ передѣлывалъ ихъ по своему, вырѣзая приклады, съ варварской фантаз³ей, покрывая ихъ чудесными серебряными украшен³ями. Вышедшее изъ его рукъ оруж³е можно было заряжать до конца дула, не боясь, что оно раззорвется.

   Другое, болѣе важное обстоятельство усиливало его восхищен³е передъ Кузнецомъ. Тихо, таинственнымъ почтительнымъ тономъ онъ объявилъ:

   - Кузнецъ - в_е_р_р_о.

   Верро!.. Хаиме нѣсколько минутъ думалъ, перебирая свои познан³я по части мѣстныхъ обычаевъ. Выразительный жестъ Капельянета помогъ ему припомнить. В_е_р_р_о - человѣкъ, чья храбрость не требуетъ доказательствъ; тотъ, кто одинъ или нѣсколько разъ показалъ твердость своей руки или вѣрность своего прицѣла, отправивъ кого ему нужно гноить землю.

   He желая уронить своихъ передъ Кузнецомъ, Пепетъ снова вернулся къ дѣдушкѣ. Тоже былъ в_е_р_р_о, но въ старину умѣли лучше обдѣлывать свои дѣла. Въ Санъ Хосе еще до сихъ поръ вспоминали, какъ ловко дѣдушка оборачивался. Ударъ знаменитымъ ножемъ съ искусными мѣрами предосторожности. Всегда находились люди, готовые свидѣтельствовать, что видѣли его на другомъ концѣ острова въ тотъ самый часъ, когда его недругъ лежалъ въ агон³и.

   Кузнецъ былъ менѣе счастливый в_е_р_р_о. Онъ пр³ѣхалъ полгода тому назадъ, пробывъ восемь лѣтъ въ тюрьмѣ на полуостровѣ. Его приговорили къ четырнадцати годамъ, но наказан³е потомъ было смягчено. Произошла торжественная встрѣча. Сынъ Санъ Хосе возвращался изъ героическаго изгнан³я! Чѣмъ они хуже другихъ приходовъ, встрѣчавшихъ своихъ в_е_р_р_о съ демонстративнымъ блескомъ? И въ день прибыт³я парохода въ ибиссную гавань явились отдаленные родственники Кузнеца, - полдеревни, a друг³я полдеревни - изъ простого патр³отизма. Даже ѣздилъ алькальдъ въ сопровожден³и секретаря, чтобы сохранить симпат³и своего округа. Городск³е сеньоры съ негодован³емъ протестовали противъ варварскихъ, безнравственныхъ обычаевъ крестьянскаго м³ра, но мужчины, женщины и дѣти прыгали на пароходъ: каждому хотѣлось первымъ пожать руку героя.

   Пепетъ припомнилъ возвращен³е в_е_р_р_о въ Санъ Хосе. Онъ также присутствовалъ въ свитѣ героя - длинной лин³и повозокъ, лошадей, ословъ, пѣшеходовъ: словно переселялась вся деревня. По пути, во всѣхъ тавернахъ и шинкахъ поѣздъ останавливался и великаго человѣка угощали кружками вина, кусками жареной колбасы и чарками ф_и_г_о_л_ы, настойки изъ мѣстныхъ травъ. Любовались его новымъ костюмомъ сеньора, заказаннымъ по выходѣ изъ тюрьмы. Молча изумлялись развязности его манеръ, видомъ добраго принца, съ которымъ онъ встрѣчалъ своихъ старыхъ пр³ятелей, покровительствуя имъ жестами и взглядами. Мног³е ему завидовали. Чему только не научится человѣкъ за предѣлами острова! Ничего нѣтъ лучшаго, какъ странствовать по свѣту! Бывш³й кузнецъ всѣхъ подавлялъ своими разсказами во время пути въ Санъ Хосе. Затѣмъ, въ течен³е нѣсколькихъ недѣль, когда вечерѣло, начиналась интереснѣйшая бесѣда въ деревенскомъ кабакѣ. Слова в_е_р_р_о передавались отъ очага къ очагу по всѣмъ разбросаннымъ домамъ квартона; каждый крестьянинъ находилъ нѣчто почетное для своего прихода въ приключен³яхъ земляка.

   Онъ не жилъ, какъ нѣкоторые несчастные, въ уголовной тюрьмѣ Манчскихъ равнинъ, гдѣ вода подходитъ къ чресламъ человѣка, гдѣ приходится выносить пытки арктическаго холода. He былъ онъ также въ тюрьмахъ старой Кастил³и, гдѣ отъ снѣга бѣлѣютъ дворы и отверст³я рѣшетокъ. Онъ пр³ѣхалъ изъ Валенс³и, изъ уголовной тюрьмы Санъ Мигеля де лосъ Рейесъ, Н_и_ц_ц_ы, какъ прозвали ее фигурально постоянные обитатели мѣстъ заключен³я. Онъ съ гордостью говорилъ объ этомъ домѣ: такъ богатый студентъ вспоминаетъ года, проведенные въ англ³йскомъ или нѣмецкомъ университетѣ. Высок³я пальмы осѣняли дворы, качали перистыми вершинами надъ крышами. Изъ-за рѣшетокъ виднѣлся обширный садъ, съ треугольными бѣлыми фронтонами домиковъ, а дальше - Средиземное море, син³й поясъ, безконечный, за гранью котораго скрывалась родная скала, дорогой островъ. Можетъ быть по нему пролеталъ вѣтеръ, дышащ³й солеными испарен³ями и ароматами растен³й: онъ какъ бы несъ благословен³е въ вонюч³я камеры тюрьмы. Чего еще желать человѣку!.. Жизнь тамъ была отрадна: ѣли въ опредѣленные часы, всегда горячее; былъ заведенъ порядокъ, и приходилось только повиноваться, предоставить руководить собою. Заводили себѣ хорошихъ пр³ятелей, знакомились съ видными людьми; на островѣ съ такими людьми никогда не познакомишься. И Кузнецъ съ гордостью говорилъ друзьямъ: нѣкоторые имѣли милл³оны и въ роскошныхъ каретахъ разъѣзжали по Мадриду, почти фантастическому городу, имя котораго для ушей островитянъ было тѣмъ же, что имя Багдада для бѣднаго араба пустыни, слушающаго расказы "Тысяча и одной ночи". Друг³е объѣздили полсвѣта, пока несчастный случай не заперъ ихъ въ тюрьмѣ, и повѣствовали обвороженнымъ слушателямъ освоихъ приключен³яхъ въ земляхъ негровъ или въ странахъ, гдѣ обитаютъ желтые или зеленые люди и носятъ длинныя женск³я косы. Въ этомъ бывшемъ монастырѣ, громадномъ, какъ деревня, жилъ цвѣтъ человѣчества. Иные носили шпагу и командовали людьми, друг³е завѣдовали казенными бумаги и истолковывали законы. Въ камерѣ Кузнеца оказался товарищемъ даже одинъ священникъ!..

   Поклонники Кузнеца внимали ему, съ широко открытыми глазами и дрожавшими отъ волнен³я ноздрями. Какое счастье! Быть в_е_р_р_о, пр³обрѣсти извѣстность и уважен³е, убить врага во мракѣ ночи, и, за это восемь лѣтъ просидѣть въ Н_и_ц_ц_ѣ, восхитительномъ, почетномъ мѣстѣ. He выпадетъ имъ такого жреб³я!

   Капельянетъ, слышавш³й эти повѣствоваи³я, испытывалъ къ в_е_р_р_о чувство, восторженнаго уважен³я. Онъ описывалъ особенности его личности пбдробно, какъ человѣкъ, влюбленный въ героя.

   Кузнецъ не былъ. высокъ и силенъ, какъ сеньоръ: доходилъ дону Хаиме едва до ушей. Но былъ подвиженъ; никто не превзойдетъ его на балу; можетъ танцевать цѣлыми часами и покорить сердца всѣхъ дѣвушекъ прихода. За свое долговременное пребыван³е въ Н_и_ц_ц_ѣ пр³обрѣлъ блѣдный, лоснящ³йся цвѣтъ лица, какъ у затворницы-монахини. Но теперь уже смуглъ, какъ проч³е: мѣдное лицо, загорѣвшее отъ морского воздуха и африканскаго солнца. Жилъ на горѣ, въ маленькой лачугѣ у сосновой рощи, по сосѣдству съ угольщиками, которые доставляли топливо для его кузницы. Въ послѣдней ежедневно горѣлъ огонь. Кузнецъ, со своими претенз³ями на артиста, работалъ лишь тогда, когда могъ починить ружье, передѣлать старинный мушкетъ въ пистонное оруж³е, дѣлать пистолеты съ серебряными украшен³ями, восхищавш³е Капельянета.

   Капельянетъ желалъ, чтобы сестра избрала его: пусть в_е_р_р_о войдетъ въ ихъ семью со своими изумительными способностями. Можетъ быть, въ качествѣ близкаго родственника, онъ рѣшитъ подарить ему одну изъ этихъ драгоцѣнностей.

   - Можетъ статься, Маргалида полюбитъ его, и Кузнецъ дастъ мнѣ одинъ пистолетъ. Какъ вы думаете, донъ Хаиме?..

   Онъ вступался за кузнеца, словно тотъ былъ уже его родственникомъ. Бѣдняга такъ скверно жилъ! - въ кузницѣ, съ одной только старухой-родственницей, постоянно одѣтой въ черное - старинный трауръ; - со слезящимся глазомъ; другой глазъ закрытъ. Она надуваетъ мѣхи, когда ея племянникъ бьетъ по красному желѣзу. Отъ близости горна все больше и больше сохла ея костлявая худоба. На морщинистомъ лицѣ ея, похожемъ на старое яблоко, какъ бы таяли глазныя впадины.

   Ихъ пещера, сѣрая и мрачная, среди сосновой роши, украсилась бы присутств³емъ Маргалиды. Единственнымъ украшен³емъ теперь служили ей цвѣтныя камышевыя корзиночки, въ видѣ шахматныхъ досокъ, съ шелковыми пуговицами - пр³ятельск³й подарокъ невѣдомыхъ артистовъ, коротавшихъ время въ уединен³и Н_и_ц_ц_ы. Поселись его сестра въ кузницѣ, Пепетъ навѣщалъ бы ее и могъ бы расчитывать на щедрость своего шурина - могъ бы получить, во время этихъ посѣщен³й, ножъ, столь же знаменитый, какъ дѣдушкинъ, - разъ сеньоръ Пепъ станетъ несправедливо упорствовать - не отдастъ ему славнаго наслѣдства.

   Воспоминан³е объ отцѣ, видимо, омрачило надежды юноши. Врядъ ли согласится хозяинъ К_а_н_а М_а_й_о_р_к_и признать своимъ зятемъ Пере Кузнеца. Ничего дурного сказать про него старикъ не могъ: считалъ славу его честью для деревни. На островѣ храбрецами являлись не одни только "звѣри Санъ Хуана": и Санъ Хосе могъ гордиться молодцами, выдержавшими суровыя испытан³я. Но Кузнецъ - ремесленникъ, мало понимающ³й толку въ земледѣльческихъ вопросахъ. Правда, всѣ ибисенцы въ равной мѣрѣ обнаруживали готовность обрабатывать землю, закидывать сѣти въ море, переправлять контрабанду, заняться какимъ-нибудь другимъ мелкимъ промысломъ и легко переходили отъ одной професс³и къ другой, но Пепъ желалъ для своей дочери настоящаго земледѣльца, всю жизнь проведшаго въ полѣ. Рѣшен³е его было непоколебимо. Разъ въ его убогомъ и грубомъ мозгу рождалась мысль, она пускала так³е глубок³е корни, что ни ураганъ, ни потопъ не могли ее вырвать. Пепетъ сдѣлается священникомъ и отправится странствовать по свѣту. Маргалиду онъ прочилъ за земледѣльца, который бы пр³умножилъ земли К_а_н_а М_а_й_о_р_к_и, получивъ ихъ по наслѣдству.

   Капельянета тревожила мысль: кто окажется избранникомъ Маргалиды. Имѣть дѣло съ человѣкомъ вродѣ Кузнеца - для всѣхъ вещь серьезная. Пусть даже сестра предпочтетъ другого: счастливцу придется посчитаться съ Пере, знаменитымъ храбрецомъ; тотъ уберетъ его прочь съ дороги. Разыграются велик³я событ³я. О кортехо Маргалиды говорили уже во всѣхъ домахъ к_в_a_p_т_о_н_ы: слава ея распространится по всему острову. Пепетъ улыбался съ жестокимъ наслажден³емъ, какъ маленьк³й дикарь, предвидящ³й уб³йство.

   Онъ восхищался Маргалидой, признавая за ней больш³й авторитетъ, чѣмъ за отцомъ: не струсила передъ ударами. Она всѣмъ завѣдывала въ домѣ: всѣ повиновались ей. Мать ходила за ней какъ служанка, не осмѣливаясь ничего дѣлать безъ ея совѣта. С_и_н_ь_о Пепъ, столь непреклонный въ своихъ планахъ, прежде чѣмъ принять рѣшен³е, останавливался, теръ себѣ лобъ съ колеблющимся видомъ и бормоталъ: - Тутъ надо посовѣтоваться съ а_т_л_о_т_о_й... - Самъ Капельянетъ, унаслѣдовавш³й отцовское упрямство, быстро отказывался отъ своихъ протестующихъ намѣрен³й при одномъ словѣ сестры, при мягкой улыбкѣ ея губъ, интонац³и ея нѣжнаго голоса.

   - Что она только знаетъ, донъ Хаиме! - восхищенно говорилъ мальчикъ. - He знаю, мила ли она. Тутъ говорятъ: да: не въ моемъ вкусѣ. Мнѣ нравятся дѣвушки моихъ лѣтъ. Жалко, не пришелъ ихъ ф_е_с_т_е_й_г_ъ!..

   И вернувшись къ сестрѣ, онъ сталъ перечислять ея таланты, подчеркивая съ уважен³емъ ея умѣнье пѣть.

   Знаетъ донъ Хаиме П_ѣ_в_ц_а, больного грудью а_т_л_о_т_а, который не работаетъ и цѣлыми днями лежитъ въ тѣни деревьевъ, ударяя въ тамбуринъ и сочиняя стихи?.. Это - бѣлый ягненокъ, курица съ женскими глазами и кожей, не способный ни на кого напасть. И онъ домогается руки Маргалиды, но Капельянетъ клянется, что скорѣе разобьетъ тамбуринъ о голову, чѣмъ признаетъ своимъ шуриномъ. Онъ можетъ породниться только съ какимъ-нибудь героемъ... Но въ искусствѣ выдумывать пѣсни и распѣвать ихъ подъ аккомпаниментъ павлиньихъ криковъ, никто съ Пѣвцомъ не сравнится. Надо быть справедливымъ, Пепетъ признавалъ его заслуги. Слава его для к_в_а_р_т_о_н_а почти равнялась славѣ храбраго Кузнеца. Отлично. Съ этимъ пѣвцомъ споритъ Маргалида: на зимнихъ бесѣдахъ въ п_о_р_ч_у хуторовъ или на воскресныхъ танцахъ, раскраснѣвшись, подталкиваемая товарками, она рѣшалась садиться посрединѣ и, съ тамбуриномъ на колѣняхъ, закрывъ глаза платкомъ, длиннымъ романсомъ собственной выдумки отвѣчала поэту.

   Если въ воскресенье пѣвецъ разражался безконечной филиппикой о лживости женщинъ и о томъ, какъ дорого стоятъ онѣ мужчинѣ изъ-за ихъ пристраст³я къ тряпкамъ, на слѣдующее воскресенье Маргалида отвѣчала ему вдвое болѣе длинномъ романсомъ, критикуя мужское тщеслав³е и эгоизмъ, и толпа а_т_л_о_т_ъ вторила ея стихамъ, взвизгивая отъ восторга, прославляя, какъ побѣдительницу, дѣвушку изъ К_а_н_а М_а_й_о_р_к_и.

   - Пепетъ!.. Атлотъ!..

   Раздался вдали женск³й голосъ, звонк³й какъ стекло, прорѣзывая глубокое молчан³е первыхъ часовъ вечера, полное трепета жары и свѣта. Повторяясь, онъ звучалъ сильнѣе и сильнѣе, какъ бы приближаясь къ башнѣ.

   Пепетъ мгновенно измѣнилъ свою позу отдыхающаго звѣрка, освободилъ ноги, стянутыя кольцомъ рукъ, прыгнулъ и сталъ на ноги. Его звала Маргалида. Навѣрно, требовалъ отецъ для какой-нибудь работы, недовольный его медлительностью.

   Сеньоръ удержалъ его за руку.

   - Пусть придетъ, - сказалъ онъ съ улыбкой. - Притворись глухимъ, пусть покричитъ.

   Капельянетъ сверкнулъ бѣлыми зубами на темеомъ фонѣ бронзоваго лица. Хитрецъ улыбнулся, радуясь этому невинному заговору, рѣшилъ воспользоваться имъ и обратился къ сеньору со смѣлой довѣрчивостью.

   Ha самомъ дѣлѣ, сеньоръ попроситъ для него у синьо Пепа дѣдушкинъ ножъ? Охъ, дѣдушкинъ кинжалъ! Все время онъ у него въ мысляхъ.

   - Да, получишь, - отвѣчалъ Хаиме. - А если твой отецъ не отдастъ, я куплю тебѣ самый лучш³й, какой найду въ Ибисѣ.

   Мальчикъ потеръ руки; глаза его загорѣлись дикимъ блескомъ.

   - Это для того только, чтобы ты сдѣлался мужчиной, - продолжалъ Фебреръ; - но не пускать его въ дѣло! Простое украшен³е - и только.

   Желая, чтобы какъ можно скорѣе сбылась его мечта, Пепетъ отвѣтилъ энергичными кивками головы. Да, только украшен³емъ. Но глаза его затуманило жестокое сомнѣн³е... Украшен³е! a если кто-нибудь оскорбитъ его при такомъ товарищѣ, что можетъ сдѣлать мужчина?...

   - Пепетъ!... Атлотъ!

   Звонк³й, какъ стекло голосъ снова нѣсколько разъ прозвучалъ у поднож³я башни. Фебреръ надѣялся услыхать его ближе, увидать голову Маргалиды, а затѣмъ и всю ея фигуру въ отверст³е входа. Но тщетно онъ долго ждалъ: голосъ становился все настойчивѣе и настойчивѣе, въ немъ дрожали грац³озныя нотки нетерпѣн³я.

   Фебреръ высунулся изъ двери и увидалъ дѣвушку внизу лѣстницы, казавшуюся маленькой, въ раздувшейся синей юбкѣ, въ соломенной шляпѣ, съ которой свѣшивались цвѣтныя ленты. Въ глубинѣ широкихъ полей шляпы, похожихъ на ореолъ, вырисовывалась ея лицо, блѣдно-розовое. На немъ какъ бы дрожали черныя капли глазъ.

   - Здравствуй, Цвѣтокъ миндальнаго дерева! - произнесъ Фебреръ, улыбаясь, но нѣсколько неувѣреннымъ тономъ.

   Цвѣтокъ миндальнаго дерева!.. Услышала дѣвушка свое имя изъ устъ сеньора - и карминъ густой крови мгновенно залилъ нѣжную бѣлизну ея лица...

   Донъ Хаиме уже знаетъ это имя?.. И вдругъ такой сеньоръ интересуется подобными глупостями?..

   Фебреръ видѣлъ уже только верхушку и крылья марголидиной шляпы. Она опустила голову и въ замѣшательствѣ играла кончикомъ передника, застыдившись, какъ дѣвочка, вдругъ понявшая значен³е своего пола и услышавшая первое нѣжное слово.

  

  

   Въ слѣдующее воскресенье Фебреръ пошелъ утромъ къ деревнѣ. Дядя Вентолера не могъ сопутствовать ему въ морѣ: онъ находилъ необходимымъ присутствовать на обѣднѣ и крикливымъ голосомъ отвѣчать на слова священника.

   He будучи занятъ, Хаиме направился въ деревню по дорожкамъ красной земли, маравшей бѣлизну его альпаргатъ. Стоялъ одинъ изъ послѣднихъ лѣтнихъ дней. Блестящ³я бѣлыя хижины отражали, словна зеркала, пламя африканскаго солнца. Кругомъ жужжали рои насѣкомыхъ. Въ зеленой тѣни широкихъ, низкихъ, круглыхъ фиговыхъ деревьевъ, окруженныхъ подпорками на подоб³е бесѣдокъ, падали, раскрывш³яся отъ жары фиги и лопались на землѣ, словно громадныя капли пурпурнаго сахара. Индѣйск³я фиговыя деревья подымали свои стѣны колючихъ лопатъ по обѣимъ сторонамъ дороги. А между ихъ пыльныхъ корней, пугливыя, опьяненныя солнцемъ проносились маленьк³я извивающ³яся животныя съ длинными хвостами и зелеными смарагдами.

   Изъ-за черной, искривленной колоннады оливковыхъ и миндальныхъ деревьевъ вдали виднѣлись на другихъ дорожкахъ группы крестьянъ также направлявшихся къ деревнѣ. Впереди шли а_т_л_о_т_ы въ праздничныхъ костюмахъ, въ красныхъ или бѣлыхъ платкахъ, зеленыхъ юбкахъ, сверкая на солнцѣ большими золотыми цѣпями. Рядомъ съ ними выступали ухаживатели, настойчивый, враждебно настроенный экскортъ, оспаривавш³й взглядъ или слово предпочтен³я, атаковавш³й одновременно одну дѣвушку. Шеств³е замыкали родители дѣвушекъ, преждевременно состарѣвш³еся подъ бременемъ усталости и воздержан³й полевой жизни, бѣдный рабоч³й скотъ, покорный, самоотрекш³йся, съ черной кожей, съ сухими какъ виноградная вѣтвь членами, сохранивш³й въ своемъ уснувшемъ умѣ память о смутной, далекой веснѣ - о годахъ ф_е_й_с_т_е_й_г_а.

   Придя въ деревню, Фебреръ отправился прямо въ церковь. Деревню составляли шесть-восемь домовъ съ алькальд³ей, школой, трактиромъ, сгрупированные вокругъ храма. Послѣдн³й возвышался гордый и могуч³й, - связующее звено всѣхъ хуторовъ, разбросанныхъ по долинамъ и горамъ на нѣсколько километровъ въ окружности.

   Снявъ шляпу, чтобы вытереть на лбу потъ, Хаиме укрылся подъ арками маленькаго притвора, ведущаго въ церковь. Тамъ онъ ощутилъ сладостное чувство араба, добирающагося до оазиса послѣ перехода по песчаной пустынѣ, раскаленной, какъ горнъ.

   Бѣлизна церкви, оштукатуренной известью, съ ея блестящими арками, съ ея холмиками изъ дикаго камня, увѣнчанными инд³йскими фиговыми пальмами, напоминала африканскую мечеть. Это была скорѣе крѣпость, чѣмъ храмъ. Ея крыши скрывались за выступами стѣнъ, своего рода редутомъ, изъ за котораго часто высовывались ружья и мушкеты. Колокольня была военной башней, еще сохранившей зубцы. Ея старый колоколъ нѣкогда раскачивался съ лихорадочной быстротой набата.

   Эта церковь, куда крестьяне квартона являлись на зарѣ жизни для крещен³я и оттуда выходили съ заупокойной обѣдней, вѣками служила убѣжищемъ въ ихъ тревогахъ, крѣпостью въ ихъ борьбѣ. Когда береговая стража дымомъ или огнями извѣщала о появлен³и мавританскаго судна, изо всѣхъ прмходскихъ хуторовъ семьи бѣжали къ храму: мужчины съ ружьями, женщины и дѣти гнали козъ и ословъ или тащили на плечахъ домашнюю птицу со связанными въ пучокъ ногами. Домъ Бога обращался въ стойло, хранившее имущество его паствы. Въ углу священникъ молился съ женщинами; молитвы прерывались криками тревоги и плачемъ дѣтей; на крышахъ и на башнѣ вооруженные слѣдили за горизонтомъ, пока не приходило извѣст³е, что хищныя морск³я птицы удалились. Тогда возобновлялась нормальная жизнь; каждая семья возвращалась въ свое уединенное мѣсто съ тѣмъ, чтобы черезъ нѣсколько дней повторить тревожное путешеств³е.

   Фебреръ стоялъ подъ сводами и смотрѣлъ, какъ торопливо прибывали группы крестьянъ на послѣдн³й ударъ маленькаго колокола, раскачивавшагося на верху башни. Внутренность церкви почти заполнилась. Черезъ полуоткрытую дверь до Хаиме доносилась густая волна разгоряченнаго дыхан³я, запахъ пота и грубыхъ одеждъ. Онъ чувствовалъ симпат³ю къ этимъ людямъ, когда сталкивался съ ними по одиночкѣ, но толпа внушала ему отвращен³е, и онъ держался отъ нея вдали.

   Каждое воскресенье онъ спускался къ деревнѣ и оставался на паперти храма, не входя въ него. Одинокая жизнь въ башнѣ на берегу рождала въ немъ потребность видѣть людей. Кромѣ того, для него, человѣка безъ занят³й, воскресный день тянулся монотонно, скучно, безконечно. Чужой отдыхъ былъ для него мукой. Онъ не могъ отправиться въ море, за отсутств³емъ лодочника, а пустын