Сервантес Мигель Де - Славный рыцарь Дон-Кихот Ламанчский. Часть вторая

одцевъ былъ объявленъ корыстолюбцемъ и, кромѣ того, нечистоплотнымъ какъ въ отношен³и своей одежды, такъ и въ отношен³й своихъ привычекъ; про Александра, который своими дѣян³ями стяжалъ себѣ прозван³е великаго, говорятъ, что онъ имѣлъ задатки сдѣлаться пьяницею; Геркулесу, совершившему столько неслыханныхъ подвиговъ, приписываютъ сластолюб³е и изнѣженность. Про Донъ-Галаора разсказываютъ, что тотъ былъ задира, а его брата Амадиса Галльскаго называютъ плаксой. Итакъ, мой добрый Санчо, если клевета не пощадила столько великихъ людей, то пусть поносятъ и меня вмѣстѣ съ ними, если дѣло не идетъ дальше того, что ты мнѣ сейчасъ сказалъ. - Въ томъ то и закорючка, что идетъ дальше,- сказалъ Санчо. - Что же такое? - Лучшее еще впереди,- сказалъ Санчо;- до сихъ поръ было только пирожное да марципанъ; но если ваша милость желаетъ знать все досконально, что говорятъ про васъ, то я приведу къ вамъ въ одинъ мигъ человѣка, который можетъ вамъ все разсказать до ниточки. Вчера вечеромъ пр³ѣхалъ домой сынъ Бартоломея Карраско, который учился въ Саламанкѣ и кончилъ баккалавромъ, и, когда я пришелъ къ нему, чтобы поздравить его съ пр³ѣздомъ, онъ сказалъ мнѣ, что уже отпечатана въ книгахъ истор³я про вашу милость, подъ назван³емъ: "Славный Донъ-Кихотъ Ламанчск³й"; онъ говоритъ еще, что и про меня тамъ идетъ рѣчь, и я тамъ прописанъ подъ моимъ настоящимъ именемъ, и про нашу даму Дульцинею Тобозскую; онъ разсказываетъ еще и про друг³я вещи, которыя случились съ нами наединѣ, такъ что я просто остолбенѣлъ отъ удивлен³я, какъ это печатники могли обо всемъ провѣдать. - Будь увѣренъ, Санчо,- сказалъ Донъ-Кихотъ,- какой-нибудь мудрый волшебникъ - составитель нашей истор³и; ибо для такихъ людей ничего не остается скрытымъ изъ того, что они хотятъ описать. - Эхъ, что вы говорите,- сказалъ Санчо:- мудрый и волшебникъ! Какъ мнѣ сказалъ Самсонъ Карраско - это тотъ, про котораго я говорилъ вамъ,- имя составителя истор³и - Сидъ Гаманъ Беренгена. - Это имя мавританское,- сказалъ Донъ-Кихотъ. - Очень возможно,- отвѣтилъ Санчо,- ибо я слышалъ, мавры больш³е охотники до бадиджанъ. {Санчо перепуталъ имя Бенъ-Энгели съ испанскимъ назван³емъ огороднаго растен³я бадиджанъ - berangena, доставляющаго плодъ, похож³й на огурецъ и введеннаго въ употреблен³е въ Валенс³и маврами.} - По всей вѣроятности, Санчо,- сказалъ Донъ-Кихотъ,- ты перевираешь прозвище этого Сида, что на арабскомъ языкѣ означаетъ господинъ. - Очень можетъ быть,- отвѣтилъ Санчо;- и если вамъ угодно, то я могу позвать самого баккалавра; я мигомъ добѣгу. - Этимъ ты сдѣлаешь мнѣ величайшее одолжен³е,- сказалъ Донъ-Кихотъ;- ибо то, что ты разсказалъ мнѣ, возбудило во мнѣ живѣйшее любопытство, и я не успокоюсь прежде, пока не разузнаю въ точности обо всемъ. - Тогда я позову его", сказалъ Санчо и побѣжалъ разыскивать баккалавра, съ которымъ черезъ нѣсколько минутъ и вернулся, послѣ чего между тремя собесѣдниками произошелъ весьма забавный разговоръ.

  

   Погруженный въ глубокую задумчивость, ожидалъ Донъ-Кихотъ баккалавра Самсона Карраско, долженствовавшаго привести ему извѣст³я о его собственной особѣ, которыя, какъ говорилъ Санчо, уже красовались отпечатанными въ книгѣ. Онъ никакъ не могъ убѣдить себя, что уже существуетъ подобная истор³я, ибо еще не высохла кровь убитыхъ имъ враговъ на лезвеѣ его меча, а слава о его рыцарскихъ подвигахъ уже распространилась при помощи печатнаго ставка по всему свѣту. Не смотря на это, онъ вообразилъ, что какой-нибудь волшебникъ - другъ его или врагъ - помощ³ю своего искусства предалъ тиснен³ю сказан³е о его подвигахъ. Если это былъ другъ,- то для того, чтобы прославить ихъ и возвеличить передъ величайшими дѣян³ями всѣхъ странствующихъ рыцарей; если врагъ,- съ тѣмъ умысломъ, чтобы уменьшить имъ цѣну и поставить ихъ ниже самыхъ обыкновенныхъ дѣлъ простыхъ оруженосцевъ, которые когда бы то ни было были описаны. При этомъ однако ему опять пришло на умъ, что подвиги оруженосцевъ никогда не описывались, и если правда, что подобная истор³я дѣйствительно существовала, то она, какъ истор³я странствующаго рыцаря, должна быть написана безукоризненно высокимъ слогомъ, должна быть возвышенна, великолѣпна, чудесна и правдоподобна. Это соображен³е успокоило его до нѣкоторой степени; однако ему была непр³ятна мысль, что составитель книги, судя по его имени Сидъ, былъ мавръ, а, по его мнѣн³ю, отъ мавра нельзя было ожидать правды, такъ какъ всѣ они лжецы, хвастуны и обманщики. Поэтому онъ опасался найти истор³ю своей любви разсказанною съ нѣкоторою неблагопристойностью, которая могла бы повредить чести его повелительницы, Дульцинеи Тобозской. Его желан³емъ было то, чтобы вѣрность и почтительность, которыя онъ всегда соблюдалъ по отношен³ю къ ней и которыя заставляли его отвергать любовь королевъ, императрицъ и дѣвицъ всякаго зван³я и налагать узду на природное влечен³е, были представлены съ выдающеюся наглядностью. Когда онъ былъ погруженъ въ так³я мысли, на порогѣ появились Санчо и баккалавръ Карраско, котораго Донъ-Кихотъ принялъ съ большою предупредительност³ю.

   Баккалавръ, хотя носилъ имя Самсона, былъ маленькимъ человѣчкомъ, но за то большимъ шутникомъ; съ блѣднымъ цвѣтомъ лица, но съ яркимъ умомъ. Ему было по виду около двадцати четырехъ лѣтъ; y него были: широкое лицо, плоск³й носъ и большой ротъ - вѣрные признаки злобнаго характера и того, что онъ быль большимъ любителемъ шутокъ и насмѣшекъ, какъ это онъ тотчасъ-же и доказалъ на дѣлѣ, лишь только замѣтилъ Донъ-Кихота. Онъ опустился передъ нимъ на колѣни и сказалъ: "Дайте мнѣ, ваше высочество, господинъ Донъ-Кихотъ Ламанчск³й, вашу руку; ибо - клянусь одѣян³емъ святого Петра, которое я ношу, хотя я и принялъ только четыре первыя посвящен³я,- ваша милость - одинъ изъ знаменитѣйшихъ странствующихъ рыцарей, которые когда-либо существовали или будутъ существовать на землѣ. Да прославится имя Сила Гамеда Бенъ-Энгели, написавшаго истор³ю вашихъ великихъ подвиговъ, и трижды да будетъ прославлено имя ученаго, взявшаго на себя трудъ перевести ее на усладу всего человѣчества съ арабскаго языка на нашъ испанск³й!"

   Донъ-Кихотъ просилъ его встать и сказалъ: "Такъ это правда, что обо мнѣ написана истор³я, и что ее составилъ ученый мавръ? - Это настолько правда, господинъ мой,- отвѣтилъ Самсонъ,- что я за вѣрное знаю, что до сего дня отпечатано уже болѣе двѣнадцати тысячъ экземпляровъ этой истор³и. Спросите только, гдѣ она ни печаталась: и въ Португал³и, и въ Барселонѣ, и въ Валенс³и; говорятъ даже, будто ее перепечатываютъ также и въ Антверпенѣ, и я уже предвижу день, когда не будетъ существовать того народа и того языка, которые не обладали бы переводомъ этой книги. - Для человѣка съ выдающимися заслугами,- возразилъ Донъ-Кихотъ,- во всякомъ случаѣ очень отрадно видѣть, какъ уже при его жизни въ чужихъ краяхъ и на чужихъ языкахъ, въ печатномъ произведен³и, повторяется его доброе имя. Я говорю "доброе", потому что противоположное этому злѣе самой постыдной смерти. - Что касается добраго имени,- сказалъ баккалавръ,- то ваша милость имѣетъ преимущество передъ всѣми странствующими рыцарями, такъ какъ мавръ на своемъ языкѣ и христ³анинъ на своемъ съ одинаковымъ правдоподоб³емъ стремились изобразить намъ ваше непоколебимое мужество, вашу неустрашимость въ опасностяхъ, ваше терпѣн³е въ неудачахъ, ваше презрѣн³е къ несчастнымъ случайностямъ и ранамъ, а также цѣломудр³е и скромность вашей платонической любви къ вашей дамѣ, доннѣ Дульцинеѣ Тобозской. - Никогда еще,- сказалъ Санчо Панса,- не приводилось мнѣ слышать, чтобы даму Дульцинею называли донна, а все только - просто дама Дульцинея Тобозская; тутъ уже начинаются враки въ истор³и. - Это простая неточность, не имѣющая значен³я,- возразилъ Карраско. - Конечно, такъ,- сказалъ Донъ-Кихотъ.- Но скажите мнѣ, пожалуйста, господинъ баккалавръ, какимъ изъ моихъ подвиговъ придается въ этой истор³и наибольшее значен³е? - На этотъ счетъ мнѣн³я расходятся,- отвѣтилъ баккалавръ,- точно также, какъ и вкусы бываютъ различны. Одни превозносятъ приключен³е съ вѣтряными мельницами, которыхъ ваша милость приняли за Бр³арея и великановъ; друг³е предпочитаютъ приключен³е съ валяльными мельницами; третьи въ восторгѣ отъ описан³я двухъ арм³й, которыя потомъ оказались двумя стадами барановъ; четвертыхъ особенно восхищаетъ истор³я съ трупомъ, который несли для погребен³я въ Сегов³ю; пятые говорятъ, что освобожден³е каторжниковъ превосходитъ все остальное; шестые,- что ничто не можетъ быть сравнимо съ приключен³емъ съ двумя бенедиктинцами-великанами и битвой съ храбрымъ бискайцемъ. - Скажите, пожалуйста, господинъ баккалавръ,- прервалъ его Санчо,- попадается ли тамъ также описан³е приключен³й съ янгуэзцами, когда вашему доброму Россинанту взбрело на умъ собирать виноградъ съ терновника. - Мудрый историкъ,- отвѣтилъ Самсонъ,- ничего не оставилъ въ чернильницѣ. Онъ говоритъ обо всемъ, разсказываетъ все, до самыхъ полетовъ включительно, которые добрый Санчо совершалъ на простынѣ. - Не въ простынѣ я совершалъ полеты, а въ воздухѣ, и притомъ больше, чѣмъ мнѣ этого хотѣлось. - Я полагаю,- сказалъ Донъ-Кихотъ,- на свѣтѣ не существуетъ ни одной истор³и, въ которой счастье не смѣнялось бы несчаст³емъ и наоборотъ, въ особенности, когда описываются судьбы рыцарства, гдѣ ни въ какомъ случаѣ нельзя ожидать однихъ только счастливыхъ событ³й.

   - При всемъ томъ,- возразилъ баккалавръ,- нѣкоторые читатели говорятъ, что для нихъ было бы пр³ятнѣе, если бы авторы позабыли про нѣкоторые изъ безчисленныхъ побоевъ, которые при различныхъ случаяхъ достались на долю господина Донъ-Кихота. - Этого требовала достовѣрность истор³и,- сказалъ Санчо. - Но, по правдѣ сказать, они могли-бы пройти молчан³емъ это,- сказалъ Донъ-Кихотъ,- ибо тѣ событ³я, которыя ничего не прибавляютъ въ ходѣ истор³и, не слѣдуетъ упоминать, если они даютъ поводъ къ унижен³ю героя истор³и. Въ дѣйствительности Эней не былъ такъ набоженъ, какъ описываетъ его Вергил³й, и Улиссъ - такъ мудръ, какъ изображаетъ его Гомеръ.

   - Совершенно вѣрно,- возразилъ Самсонъ;- но это двѣ вещи разныя - писать какъ поэту и какъ историку. Поэтъ можетъ разсказывалъ или пѣть вещи не такъ, какъ онѣ были, но какъ онѣ должны были быть, историкъ же долженъ ихъ описывать не такъ, какъ онѣ должны были быть, ни какъ онѣ дѣйствительно были, не отнимая ни малѣйшей черты отъ истины и ничего не прибавляя къ ней. - Если этотъ господинъ мавръ напираетъ на то, чтобы говорить истину,- сказалъ Санчо,- то я увѣренъ, что между побоями моего господина попадаются и мои собственные; такъ какъ ни одного раза не снимали мѣрки со спины его милости, безъ того, чтобы не вымѣрить всего моего тѣла. Но этому нечего удивляться, ибо, какъ говорить мои господинъ, боль, которую терпитъ голова, должны раздѣлять и члены. - Ты плутъ, Санчо,- сказалъ Донъ-Кихотъ;- по истинѣ, у тебя нѣтъ недостатка въ памяти, когда ты хочешь что-либо запомнить. - Если бы я также захотѣлъ забыть свои побои,- сказалъ Санчо,- то этого не позволили бы рубцы, которые еще совершенно явственно видны у меня на спинѣ. - Молчи, Санчо,- сказалъ Донъ-Кихотъ,- и не перебивай господина баккалавра, котораго я убѣдительно прошу разсказать мнѣ что еще дальше говорится обо мнѣ въ этой истор³и. - И что обо мнѣ,- прибавилъ Санчо;- такъ какъ, говорятъ, я тамъ одинъ изъ интереснѣйшихъ карактеровъ. - Характеровъ, а не карактеровъ, другъ Санчо,- сказалъ Самсонъ. - Вы тоже принадлежите къ буквоѣдамъ; если вы будете заниматься этимъ, то мы во всю жизнь не дойдемъ до конца. - Накажи меня Богъ,- отвѣтилъ баккалавръ,- если ты не второй характеръ въ истор³и и если не найдется такого человѣка, который бы скорѣе согласился слушать твою болтовню, чѣмъ умнѣйшаго во всей книгѣ. Конечно, находятся и так³е люди, которые говорятъ, что ты черезчуръ много выказываешь легковѣр³я, надѣясь на губернаторство на островѣ, которое обѣщалъ тебѣ Донъ-Кихотъ. - Не все еще потеряно,- сказалъ Донъ-Кихотъ;- и когда Санчо болѣе войдетъ въ лѣта, то вмѣстѣ съ опытностью, которая пр³обрѣтается съ годами, онъ сдѣлается также болѣе искуснымъ и опытнымъ для должности губернатора, чѣмъ теперь. - Клянусь душою, ваша милость, - возразилъ Санчо,- если я не могу управлять островомъ въ теперешнихъ моихъ лѣтахъ, то я не научусь управлять имъ и тогда, когда сдѣлаюсь такъ-же старъ, какъ Маѳусаилъ. Жаль только, что неизвѣстно, куда запропастился этотъ островъ, а вовсе не затѣмъ дѣло стало, что у меня нѣтъ головы на плечахъ управлять имъ. - Поручи это волѣ Бож³ей,- сказалъ Донъ-Кихотъ.- Онъ все устроитъ къ лучшему, и даже лучше, чѣмъ ты думаешь; ибо безъ Его воли не упадетъ мы единый листъ на деревѣ. - Совершенно вѣрно,- отвѣтилъ Самсонъ,- если Богъ захочетъ, у Санчо не будетъ недостатки въ тысячѣ острововъ, не говоря уже объ одномъ, которымъ онъ будетъ управлять. - Мнѣ случалось уже видѣть губернаторовъ,- сказалъ Санчо;- они, на мой взглядъ, недостойны развязать ремней у моихъ башмаковъ, а между тѣмъ называются превосходительствами и ѣдятъ на серебрѣ. - Это были губернаторы не острововъ,- возразилъ Самсонъ,- а другихъ мѣстъ, гдѣ поспокойнѣе; тѣ же, которые управляютъ островами, должны, по крайней мѣрѣ, хорошо быть знакомы съ грамматикою своего языка. - Что касается моего языка,- сказалъ Санчо,- то я не ударю въ грязь лицомъ въ какомъ угодно разговорѣ, а кто такая грамматика, я не знаю, да и связываться съ ней не хочу. Но предадимъ это губернаторство волѣ Господа, Который пошлетъ меня туда, гдѣ Онъ можетъ съ большею пользою употребить меня. Впрочемъ, мнѣ чрезвычайно пр³ятно, господинъ баккалавръ Самсонъ Карраско, что составитель истор³и такимъ манеромъ говоритъ обо мнѣ, что не наводить на людей скуки вещами, которыя онъ обо мнѣ разсказываетъ; такъ какъ - и это такъ-же вѣрно, какъ то, что я честный оруженосецъ,- если бы онъ выдумалъ про меня вещи, которыя не къ лицу христ³анину древняго рода, каковъ я, о, слѣпой увидѣлъ бы, что бы изъ этого вышло!

   - Это значитъ, случилось бы чудо,- сказалъ Самсонъ. - Чудо или не чудо,- возразилъ Санчо,- а всяк³й долженъ думать о томъ, что онъ говоритъ о людяхъ или пишетъ, и не долженъ писать все безъ разбора, что только ни понравится. - Одинъ изъ недостатковъ, которые находятъ въ этой истор³и,- сказалъ баккалавръ,- заключается въ томъ, что составитель присоединилъ къ ней разсказъ подъ заглав³емъ: Безразсудно-любопытный - и не потому, чтобы онъ былъ плохъ или дурно написанъ, но потому, что онъ тамъ не на мѣстѣ и не имѣетъ ни малѣйшаго отношен³я къ истор³и его милости господина Донъ-Кихота.

   - Побьюсь объ закладъ,- сказалъ Санчо,- что дурень и солому и навозъ - всѣ свалилъ въ одну кучу. - И я утверждаю теперь,- сказалъ Донъ-Кихотъ,- что авторъ моей истор³и былъ не мудрецъ, а невѣжественный болтунъ, который пустился писать на авось и безъ плана, не заботясь о томъ, что изъ того выйдетъ - точно такъ-же, какъ дѣлалъ Орбанейя, живописецъ Убеды, который на вопросъ, что онъ пишетъ, отвѣтилъ: а, что выйдетъ. Однажды онъ нарисовалъ пѣтуха, который вышелъ настолько непохожимъ, что онъ долженъ былъ написать подъ нимъ готическими буквами: это пѣтухъ. Точно тоже случилось, очевидно, и съ моей истор³ей, для пониман³я которой необходимъ комментар³й. - Нисколько,- отвѣтилъ Самсонъ,- она такъ понятна, что не представляетъ ни малѣйшей трудности при чтен³и. Дѣти перелистываютъ ее, юноши читаютъ ее, зрѣлые мужи понимаютъ ее и старцы восхищаются ею. Короче сказать, она такъ часто перелистывается, читается и разсказывается людьми всякаго рода, что едва покажется на улицѣ тощая кляча, какъ уже раздаются крики: вотъ идетъ Россинантъ! Но охотнѣе всѣхъ читаютъ ее оруженосцы. Не найдется ни одной передней знатнаго барина, въ которой не лежалъ бы "Донъ-Кихотъ" и не переходилъ бы изъ рукъ въ руки; и всѣ ссорятся изъ за того, кому онъ долженъ прежде всѣхъ достаться. Однимъ словомъ это самое веселое и невинное препровожден³е времени изъ всѣхъ, как³я только существовали по с³е время, такъ какъ во всей книгѣ не найдется ни одного сколько-нибудь неприличнаго выражен³я, ни одной грѣшащей противъ религ³я мысли. - Писать иначе,- сказалъ Донъ-Кихотъ, - значило бы писать не истину, но ложь, и историки, которые занимаются распространен³емъ лжи, заслуживали бы по настоящему сожжен³я на кострѣ наравнѣ съ фальшивыми монетчиками. Я не понимаю только одного, зачѣмъ автору понадобилось заниматься разсказами и новеллами, когда было такъ много всего поразсказать обо мнѣ! Кажется онъ руководился пословицею: наполни брюхо сѣчкой или сѣномъ - для него все равно. Но, увѣряю васъ, если бы онъ удовольствовался только тѣмъ, что описалъ бы мои мысли, мои вздохи и слезы, мои добрыя намѣрен³я и мои подвиги, то онъ могъ бы составить изъ этого такой же толстый томъ, или даже еще толще, чѣмъ всѣ сочинен³я Тостало {Донъ Алонзо де Мадригаль, епископъ Авильск³й, по прозван³ю el Tostado (обожженный), умерш³й 40 лѣтъ (въ 1450 г.), оставилъ послѣ себя 48 фол³антовъ. Онъ игралъ на соборѣ въ Базелѣ выдающуюся роль.}, соединенныя вмѣстѣ. Насколько я понимаю, господинъ баккалавръ, нужны большой умъ и зрѣлое размышлен³е для того, чтобы писать истор³и; для того же, чтобы разсказывать занимательно и писать остроумно, нуженъ ген³й. Самая отвѣтственная роль въ комед³и - роль дурака; такъ какъ тотъ, который хочетъ казаться глупымъ, не долженъ быть такимъ на самомъ дѣлѣ. Истор³я есть въ нѣкоторомъ родѣ святилище, ибо она должна быть убѣжищемъ истины, а гдѣ есть истина, тамъ и Богъ. Но несмотря на это находятся люди, которые пекутъ книги, какъ будто бы они пекли блины. - Однако не найдется ни одной плохой книги, въ которой нельзя было бы найти чего-либо хорошаго,- сказалъ баккалавръ. - Въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣн³я,- возразилъ Донъ-Кихотъ;- но часто случается также, что люди, стяжавш³е своею ученостью большую и заслуженную извѣстность, сразу лишаются своей славы, лишь только они успѣютъ предать тиснен³ю свои произведен³я. - Это происходитъ оттого,- сказалъ Самсонъ,- что печатныя произведен³я можно читать на досугѣ, когда ошибки легче бросаются въ глаза; и тѣмъ строже подвергаются они критикѣ, чѣмъ знаменитѣе имя ихъ авторовъ. Славные своимъ ген³емъ мужи, велик³е поэты и знаменитые историки всегда или, по крайней мѣрѣ, большею част³ю подвергаются зависти тѣхъ, которые находятъ особенное удовольств³е въ томъ, чтобы судить произведен³я другихъ, ни разу не подаривъ м³ру своего. - Этому не должно удивляться,- сказалъ Донъ-Кихотъ; - напримѣръ, есть много теологовъ, которые не годились бы для каѳедры, но которые, тѣмъ не менѣе, превосходно могутъ указывать на ошибки и недостатки проповѣдниковъ. - Все это совершенно справедливо, господинъ Донъ-Кихотъ,- сказалъ Карраско;- я желалъ бы только, чтобы подобные критики были нѣсколько снисходительнѣе, менѣе мелочны и не такъ ревностно отыскивали пятна на солнцѣ; потому что si aliquando bonus dormitat Homerus, то все же они должны додумать о томъ, какъ долго онъ бодрствовалъ, стараясь, на сколько возможно, отнять отъ своего произведен³я больше пятенъ и увеличить его блескъ. Часто случается, что то, что они принимаютъ за уродливое пятно, есть только маленькая родинка, которая часто только еще болѣе увеличиваетъ красоту лица. Поэтому я утверждаю, что тотъ подвергается большому риску, кто печатаетъ книгу; потому что изъ всѣхъ невозможностей, самое невозможное - написать ее такъ, чтобы она понравилась всѣмъ, кто будетъ читать ее, и всѣхъ удовлетворяла. - Книга, которая написана обо мнѣ, конечно, немногихъ удовлетворитъ,- сказалъ Донъ-Кихотъ. - Совсѣмъ наоборотъ,- возразилъ Самсонъ,- такъ какъ stultorum infinitus esi numerus, и поэтому такъ-же безконечно число тѣхъ, которымъ эта истор³я пришлась по вкусу. Однако нѣкоторые ставятъ въ вину автору плохую память, потому что онъ позабылъ сказать, кто былъ воръ, укравш³й у Санчо Сѣраго. Сначала, говорятъ они, по ходу событ³й, должно догадываться, что онъ у него украденъ, а вскорѣ затѣмъ читатель встрѣчаетъ его снова ѣдущимъ на томъ-же самомъ ослѣ и никакъ не можетъ взять въ толкъ, откуда онъ взялся. Они говорятъ также, что онъ позабылъ сообщить, что сдѣлалъ Санчо съ тою сотней золотыхъ, которыя онъ нашелъ въ чемоданѣ въ горахъ С³ерра Морены и о которыхъ затѣмъ больше уже ничего не упоминается. Но такъ какъ мног³е желали бы знать, какъ онъ ихъ употребилъ или на что израходовалъ, то это является большимъ недостаткомъ въ книгѣ. - Господинъ Самсонъ,- отвѣтилъ Санчо,- минѣ недосугъ теперь сводить счеты и давать отчеты; я чувствую такое урчанье въ животѣ, что долженъ пропустить туда малую толику стараго вина, чтобы не очутиться какъ раку на мели. Дома у меня найдется что выпить, да и старуха моя заждалась меня. Какъ только я закушу, я опять вернусь и тогда дамъ отвѣтъ вамъ и всему свѣту во всемъ, что вы у меня вы спросите, и какъ пропалъ оселъ, и куда пошли сто золотыхъ."

   Сказавъ это, не дожидаясь отвѣта и не прибавивъ больше ни слова, Санчо пошелъ домой. Донъ-Кихотъ радушно просилъ баккалавра остаться и отобѣдать съ нимъ. Баккалавръ принялъ приглашен³е и остался. Къ обыкновеннымъ кушаньямъ было прибавлено еще нѣсколько голубей; за столомъ разговоръ шелъ о рыцарствѣ, при чемъ Карраско старался попасть въ тонъ хозяину. Когда обѣдъ кончился, они немного отдохнули, а затѣмъ вернулся Санчо, и прерванный разговоръ продолжался.

  

   Санчо вернулся въ домъ Донъ-Кихота и тотчасъ-же возобновилъ разговоръ на прежнюю тему, сказавъ: "Что касается желан³я господина Самсона знать, кѣмъ и когда украденъ мой оселъ, то я отвѣчу нижеслѣдующее. Въ ту самую ночь, когда мы послѣ несчастнаго приключен³я съ каторжниками и трупомъ, который везли въ Сегов³ю, бѣжали отъ страха передъ святымъ братствомъ по направлен³ю къ С³ерра Моренѣ, мой господинъ и я укрылись въ густомъ лѣсу; тамъ мой господинъ, опершись на свое копье, а я, сидя на своемъ Сѣромъ, оба усталые и изнуренные недавними передрягами, погрузились въ такой крѣпк³й сонъ, какъ будто-бы мы покоились на перинѣ. Въ особенности я спалъ такъ крѣпко, что кто-то - все равно, кто-бы онъ тамъ ни былъ - ухитрился подкрасться и подставить четыре подпорки подъ четыре угла моего сѣдла такимъ образомъ, что я остался сидѣть на немъ, а онъ укралъ у меня Сѣраго изъ-подъ меня-же, не давъ мнѣ этого замѣтить. - Это не хитро и не ново,- сказалъ Донъ-Кихотъ,- потому что то же самое случилось съ Сакрипантомъ, у котораго при осадѣ Альбраки извѣстный воръ Брунелло посредствомъ той-же хитрости укралъ лошадь между ногъ. - Наступило утро,- продолжалъ Санчо,- я лишь только я немного потянулся, какъ подпорки подо мною подломились, и я полетѣлъ на землю. Я сталъ искать глазами моего Сѣраго и не нашелъ его. Слезы брызнули у меня изъ глазъ, и я поднялъ такой вопль, что составитель вашей истор³и, если онъ не описалъ этой сцены, можетъ быть увѣренъ, что выпустилъ самое замѣчательное мѣсто. По прошеств³и, не знаю, сколькихъ дней, когда мы ѣхали съ Микомиковской принцессой, я встрѣтилъ моего осла, и тотъ, кто на немъ ѣхалъ переодѣтый цыганомъ, былъ Гинесъ Пассамонтъ - тотъ самый негодяй и разбойникъ, котораго мой господинъ и я освободили отъ оковъ. - Не въ этомъ состоятъ погрѣшность автора,- возразилъ Самсонъ,- а въ томъ, что, прежде чѣмъ оселъ нашелся, авторъ разсказываетъ, какъ Санчо, ѣхалъ на этомъ-же самомъ ослѣ. - Если такъ,- сказалъ Санчо,- то я больше ничего не умѣю сказать, кромѣ того, что тутъ или составитель ошибся или печатникъ не такъ напечаталъ. - Безъ сомнѣн³я, это такъ и есть на самомъ дѣлѣ,- сказалъ Самсонъ.- Но что же ты сдѣлалъ съ сотнею золотыхъ? - Издержалъ,- отвѣтилъ Санчо.- Я израсходовалъ ихъ ни себя, на жену и на дѣтей; поэтому-то моя жена и отнеслась снисходительно къ бродяжнической жизни, которой я долженъ былъ предаваться на службѣ у моего господина, Донъ-Кихота, такъ какъ еслибы я послѣ столъ продолжительнаго отсутств³я вернулся домой безъ осла и безъ звона червонцевъ въ карманѣ, то-то зазвенѣла бы у меня голова. Если вы хотите отъ меня знать еще больше, то вотъ я здѣсь на лицо, и разскажу вамъ все какъ передъ Богомъ. А впрочемъ, никого это больше не касается, нашелъ-ли я что или не нашелъ, издержалъ или не издержалъ; такъ какъ еслибы за всѣ побои, которые я получилъ въ этомъ путешеств³я, заплатили мнѣ деньгами, считая каждый ударъ по четыре мараведиса, то мнѣ пришлось-бы получить еще сотню золотыхъ, да и тогда было-бы выплачено мнѣ меньше половины. Каждый сверчокъ знай свой шестокъ и не суйся туда, куда его не спрашиваютъ; ибо каждый таковъ, какимъ его создалъ Богъ, а часто и гораздо хуже. - Я не премину,- сказалъ Карраско,- напомнить автору истор³я, при ея новомъ издан³и, чтобы онъ принялъ во вниман³е то, что только что сказалъ добрый Санчо, такъ какъ отъ этого его произведен³е много можетъ выиграть. - Нѣтъ-ли еще чего-нибудь въ этой книгѣ, что нужно было-бы исправить, господинъ баккалавръ? - спросилъ Донъ-Кихотъ. - Безъ сомнѣн³я - да,- отвѣтилъ Самсонъ; но это не представляетъ такой важности, какъ только что приведенныя мною погрѣшности. - А, можетъ быть,- сказалъ Донъ-Кихотъ,- авторъ обѣщаетъ вторую часть? - Всенепремѣнно,- сказалъ Самсонъ; но онъ говоритъ, что не нашелъ еще матер³аловъ для нея и не знаетъ, гдѣ можетъ отыскать ихъ; поэтому неизвѣстно, выйдетъ-ли вторая часть въ свѣтъ или нѣтъ, и это тѣмъ болѣе подлежитъ сомнѣн³ю, что нѣкоторые утверждаютъ, будто-бы вторыя части сочинен³й рѣдко когда удаются. Есть так³е, которые полагаютъ также, что о дѣян³яхъ Донъ-Кихота написано довольно; друг³е же, люди скорѣе веселаго чѣмъ скучнаго характера, напротивъ, говорятъ: подавайте намъ больше этихъ Донъ-Кихотскихъ выходокъ, пусть Донъ-Кихотъ дѣйствуетъ, а Санчо болтаетъ, сколько имъ обоимъ будетъ угодно: для васъ это было-бы очень пр³ятно. - Что-же думаетъ дѣлать авторъ? - спросилъ Донъ-Кихотъ. - Что? - отвѣтилъ Самсонъ,- со всѣмъ усерд³емъ разыскиваетъ онъ матер³алы для второй части и, какъ скоро найдетъ, отдастъ ихъ въ печать, побуждаемый къ тому болѣе выгодою, которую онъ изъ этого можетъ извлечь, чѣмъ желан³емъ прославиться. - Какъ! - воскликнулъ Санчо,- ради денегъ и изъ-за выгоды пишетъ составитель истор³и? Въ такомъ случаѣ было бы чудомъ, если бы изъ этого вышло что-либо путное; такъ какъ онъ только и будетъ звать, что поскорѣй да поскорѣй, какъ это водится у портныхъ наканунѣ Свѣтлаго Воскресенья; а что дѣлается съ такою поспѣшностью, то никогда не можетъ быть сдѣлано тамъ, какъ слѣдуетъ. Пусть господинъ мавръ, или кто бы онъ тамъ ни былъ, побольше только слѣдитъ за тщательностью работы. и тогда мы, и и мой господинъ, своими приключен³ями и другими происшеств³ями доставимъ ему столько дѣла, что онъ будетъ въ состоян³и написать не только вторую часть истор³и, но даже сотую. Добрый человѣкъ, навѣрно, думаетъ, что мы здѣсь лежимъ на печи да спимъ; анъ нѣтъ, мы уже навастриваемъ подковы, и скоро увидитъ, разучились-ли мы танцовать. По крайней мѣрѣ, я могу сказать, что если бы мой господинъ послѣдовалъ моему совѣту, мы уже снова были бы въ отрытомъ полѣ для того, чтобы наказывать порокъ и неправое дѣлать правымъ, какъ это было въ ходу и обычаѣ у храбрыхъ странствующихъ рыцарей."

   Лишь только Санчо произнесъ послѣдн³я слова, какъ они услышали на дворѣ ржанье Россинанта. Донъ-Кихотъ принялъ это за счастливое предзнаменован³е и рѣшилъ черезъ три или четыре дня предпринять новую поѣздку. Онъ сообщилъ свое намѣрен³е баккалавру и просилъ у него совѣта, въ какую сторону направить ему свой путь. Тотъ отвѣтилъ, что, по его мнѣн³ю, ему нужно ѣхать въ Аррагон³ю, а именно въ городъ Сарагоссу, гдѣ черезъ нѣсколько времени, въ праздинкъ святого Георг³я, готовится торжественный турниръ, въ которомъ онъ можетъ побѣдить всѣхъ аррагонскихъ рыцарей, что будетъ равносильно тому, если бы онъ сдѣлался первымъ рыцаремъ въ свѣтѣ. Онъ восхвалялъ его рѣшимость, называя ее прекраснѣйшею и великодушнѣйшею, но притомъ совѣтовалъ при встрѣчѣ съ опасностями быть болѣе осторожнымъ, такъ какъ жизнь его принадлежитъ не ему одному, но всѣмъ тѣмъ, которые нуждаются въ его помощи и защитѣ въ своемъ несчаст³и. - Это самое меня и огорчаетъ больше всего,- господинъ Самсонъ,- воскликнулъ Санчо, потому что мой господинъ бросается на сто вооруженныхъ парней, какъ лакомый мальчишка на свертокъ съ коринкой. Но чортъ меня возьми, господинъ баккалавръ! бываетъ время, когда надо нападать, и бываетъ время, когда надо отступать, и не всегда нужно кричать: "Сантьяго и Испан³я, впередъ!" тѣмъ болѣе, что я слышалъ, и даже, если не ошибаюсь, отъ самого моего господина, что истинная храбрость лежитъ посерединѣ между трусостью и безумною отвагой. Если это такъ, то не слѣдуетъ бѣжать, когда къ тому нѣтъ необходимости, и не должно бросаться на врага, когда превосходство его препятствуетъ этому. Но прежде всего да будетъ извѣстно моему господину, что я поѣду съ нимъ опять только подъ такимъ услов³емъ, чтобы онъ принялъ на себя одного всѣ стычки, и чтобы я не имѣлъ никакихъ другихъ обязанностей кромѣ заботы о его столѣ и удобствахъ въ дорогѣ, въ этомъ я всегда буду готовъ служить ему. Но чтобы я обнажилъ когда-нибудь свой палашъ, если бы это понадобилось даже только для бродягъ и оборванцевъ въ курткахъ и деревянныхъ башмакахъ, то пусть онъ не разсчитываетъ на это. Я не требую, господинъ Самсонъ, чтобы меня считали героемъ; а хочу прослыть только лучшимъ и вѣрнѣйшимъ оруженосцемъ, который когда либо служилъ странствующему рыцарю; и если мой господинъ, Донъ-Кихотъ, въ награду за мног³я и велик³я мои услуги подарить мнѣ когда-либо одинъ изъ тѣхъ многочисленныхъ острововъ, которые, какъ онъ говоритъ, предстоитъ завоевать намъ, то я приму этотъ подарокъ съ превеликою благодарностью; а не случится этого, я только подумаю: чѣмъ я былъ, тѣмъ я и остался, и - человѣкъ живетъ не милост³ю людей, а милост³ю Бож³ей. Къ тому-же, можетъ быть, кусокъ хлѣба, который я ѣмъ въ моемъ теперешнемъ положен³и точно также вкусенъ и даже вкуснѣе губернаторскаго. При томъ развѣ я знаю навѣрно, что этимъ самымъ губернаторствомъ чортъ не подставитъ мнѣ ножки, для того чтобы я упалъ и сломалъ себѣ шею? Санчо я родился, Санчо хочу и умереть; но если небу угодно будетъ при случаѣ, безъ большого для меня труда и риска,ниспослать мнѣ какой-нибудь этак³й острововъ или что-нибудь въ этомъ родѣ, то я не буду дуракомъ и не откажусь отъ этого, ибо говорится; если тебѣ подарили корову, то привяжи ее къ стойлу, или: если счастье стучится къ тебѣ въ двери, то не отгоняй его прочь. - Другъ Санчо,- сказалъ Карраско,- ты говоришь какъ оракулъ; при всемъ томъ положись на Бога и на господина Донъ-Кихота, который подаритъ тебѣ съ такою же охотою королевство, какъ и островъ. - Немногимъ больше, немногимъ меньше - это не расчетъ,- отвѣтилъ Санчо.- Но я долженъ сказать господину Карраско, что мой господинъ не собакамъ броситъ королевство; потому что я самъ щупалъ себѣ пульсъ я нахожу себя достаточно здоровымъ для управлен³я государствами и владычества надъ островами. Я уже не разъ говорилъ-тоже самое и моему господину. - Подумай о томъ, Санчо,- сказалъ Самсонъ,- что положен³е мѣняетъ образъ мыслей, и возможно, что, сдѣлавшись губернаторомъ, ты не узнаешь своей родной матери. - Это можетъ случиться,- отвѣтилъ Санчо,- съ людьми, которые выросли подъ заборовъ, а не съ тѣмъ, у котораго, какъ у меня, душа покрыта на четыре пальца толщины жировъ древняго христ³анства. Да, что! посмотрите только на меня и скажите, воп³етъ ли моя природа быть неблагодарной противъ кого-нибудь. - Подай Богъ,- сказалъ Донъ-Кихотъ.- Мы это увидимъ, когда тебѣ придетъ время управлять островомъ, который, мнѣ кажется, я уже вижу близко передъ своими глазами."

   Съ послѣднимъ словомъ Донъ-Кихотъ просилъ баккалавра, чтобы онъ, если тотъ поэтъ, написалъ ему стихи на разлуку съ Дульцинеей Тобозской; и написалъ ихъ такимъ манеромъ, чтобы каждый стихъ начиналса буквою ея имени, такъ чтобы, когда будешь читать начальныя буквы строкъ, выходило: Дулцинея Тобозская. Самсонъ отвѣтилъ, что, хотя онъ не принадлежитъ къ славнѣйшимъ изъ современныхъ поэтовъ Испан³и, которыхъ, какъ говорятъ, только три съ половиною, однако онъ попытается написать стихи, несмотря на всю трудность, представляющуюся при ихъ сочинен³и, такъ какъ имя состоитъ изъ семнадцати буквъ. Еслибы онъ такимъ образомъ попытался сдѣлать четыре кастильск³я строфы по четыре стиха въ каждой, то одна буква оказалась бы лишнею; если же онъ выберетъ строфы по пяти стиховъ, которыя называются децимы или редондиллы, то не хватитъ трехъ буквъ; но онъ попробуетъ, если это возможно, опустить одну букву, такъ чтобы имя Дулцинея Тобозская выходило въ четырехъ кастильскихъ строфахъ.

   "Это необходимо сдѣлать на всяк³й случай,- сказалъ Донъ-Кихотъ,- такъ какъ если имя выражено неясно и непонятно, то никакая женщина не повѣритъ, что стихи написаны для нея."

   На этомъ и порѣшили; точно также было рѣшено, что отъѣздъ состоится черезъ недѣлю. Донъ-Кихотъ просилъ баккалавра держатъ все въ тайнѣ, въ особенности отъ священника, цирюльника, племянницы Донъ-Кихота и экономки, чтобы они не могли воспрепятствовать его достохвальному и мужественному рѣшен³ю. Карраско обѣщалъ все исполнить; потомъ онъ простился съ Донъ-Кихотомъ, прося его, когда представится случай, давать ему извѣст³е о всѣхъ своихъ удачныхъ и неудачныхъ приключен³яхъ. Такъ они разстались, и Санчо вошелъ сдѣлать необходимыя приготовлен³я къ отъѣзду.

  

   Начиная эту пятую главу, переводчикъ Донъ-Кихота замѣчаетъ, что онъ считаетъ ее подложной; потому что Санчо Панса говоритъ въ ней совершенно другимъ языкомъ, чѣмъ можно ожидать отъ его ограниченнаго ума, и ведетъ рѣчь объ такихъ тонкихъ матер³яхъ, которыя никоимъ образомъ не могли входить въ кругъ его пониман³я. Однако, чтобы вполнѣ добросовѣстно исполнить свою обязанность переводчика, онъ не пропускаетъ этого мѣста и продолжаетъ такихъ образомъ:

   Санчо возвращался домой такимъ веселымъ и довольнымъ, что жена его еще за версту могла прочитать выражен³е радости на его лицѣ. "Что новенькаго, милый Санчо,- закричала она ему навстрѣчу: - почему ты такой веселый? - Ахъ, жена! - отвѣтилъ Санчо:- если бы Богу было угодно, чтобы я не былъ такъ веселъ, я очень былъ бы доволенъ этимъ. - Я не понимаю тебя, мужъ,- возразила Тереза,- и не знаю, что ты хочешь сказать словами: если бы Богу угодно было, чтобы я не былъ такъ веселъ, я очень былъ бы доволенъ этимъ. На сколько я ни глупа, я хорошо понимаю, что не найдется такого человѣка, который радовался бы тому, что онъ не веселъ. - Вотъ видишь ли, Тереза,- сказалъ Санчо,- я веселъ потому, что рѣшился опять поступить на службу къ своему господину Донъ-Кихоту, который въ настоящее время въ трет³й разъ намѣренъ пуститься въ путешеств³е за поисками приключен³й. Я отправляюсь съ нимъ, во-первыхъ, потому, что къ этому принуждаетъ моя бѣдность и, во-вторыхъ, потому, что мнѣ улыбается надежда найти еще разъ мѣшочекъ съ сотнею золотыхъ, точно такихъ же, как³е мы только что израсходовали. Но при этомъ меня печалитъ то, что я долженъ оставить тебя и дѣтей; а если бы такова была милость Бож³я дать мнѣ здѣсь, въ моей хижинѣ, хлѣбъ насущный, не заставляя меня таскаться по горамъ и буеракамъ - что для него не стоятъ никакого труда, такъ какъ Онъ можетъ сдѣлать это одною Своею волею,- то ясно, что тогда я съ большимъ основан³емъ и увѣренностью могъ бы быть веселымъ; наоборотъ, моя теперешняя веселость смѣшана съ печалью о разлукѣ съ вами, - такъ, что я, по всей справедливости, могу сказать, что я очень бы былъ доволенъ, если бы Богу угодно было, чтобы я не былъ такимъ веселымъ. - Послушай, Санчо,- сказала Тереза,- съ тѣхъ поръ какъ ты сдѣлался въ нѣкоторомъ родѣ странствующимъ рыцаремъ, ты говоришь такъ темно, что ни одинъ человѣкъ тебя не пойметъ. - Довольно того, если меня понимаетъ Богъ, жена,- отвѣтилъ Санчо,- ибо онъ понимаетъ всяческое, тѣмъ и дѣлу конецъ! Но послушай, голубка! въ эти три дня позаботься-ка хорошенько о Сѣромъ, чтобы онъ былъ въ силахъ носить вооружен³е, давай ему двойную препорц³ю корма, положи заплаты на сѣдло и исправь остальные доспѣхи; такъ какъ мы не на свадьбу ѣдемъ, а пускаемся въ путешеств³е по цѣлому свѣту, гдѣ приведется драться съ великанами, драконами и привидѣн³ями и гдѣ случится слышать и визгъ, и пискъ, и мычанье, и рычанье; и однако все это было бы сущими пустяками, если бы не приходилось имѣть дѣла съ янгуэзцами и очарованными маврами. - Я думаю, муженекъ,- возразила Тереза,- что странствующ³е оруженосцы не даромъ ѣдятъ хлѣбъ; поэтому я буду усердно молить Господа Бога, чтобы онъ поскорѣе избавилъ тебя отъ твоей горькой доли. - Увѣряю тебя, жена,- отвѣтилъ Санчо,- что если бы я не былъ увѣренъ въ короткое время сдѣлаться губернаторомъ острова, то желалъ бы лучше умереть на этомъ мѣстѣ. - Ахъ, нѣтъ, муженекъ,- сказала Тереза,- пусть курочка живетъ, если и типунъ у нея. Безъ губернаторства явился ты на свѣтъ Бож³й изъ чрева матери, безъ губернаторства прожилъ свой вѣкъ, безъ губернаторства сойдешь и въ могилу, лии будешь отнесенъ до нея, если такова будетъ воля Бож³я. Развѣ на свѣтѣ нѣтъ людей, которые жили бы безъ всякихъ губернаторствъ? Вѣдь есть же они, да и считаются-то за честныхъ. Самая лучшая приправа въ м³рѣ - это голодъ; и такъ какъ въ немъ нѣтъ недостатка у бѣдняковъ, то ѣда всегда доставляетъ имъ удовольств³е. И берегись, Санчо, если когда-нибудь губернаторство дѣйствительно выпадетъ на твою долю, позабыть меня и твоихъ дѣтей! подумай о томъ, что Санчино исполнилось ужи пятнадцать лѣтъ, и пора посылать его въ школу, если его дядя, аббатъ, предназначаетъ его для духовнаго зван³я. Подумай также и о томъ, что Мар³я Санча, дочь твоя, не пропадетъ съ тоски, если мы выдадимъ ее замужъ; такъ какъ, думается мнѣ, она съ такою же охотою пр³обрѣла бы себѣ мужа, какъ ты - губернаторство. Да, въ концѣ концовъ, лучше плохо сосватать дочь, чѣмъ хорошо довести ее до паден³я. - По правдѣ скажу,- возразилъ Санчо,- если Господь пошлетъ мнѣ что-нибудь этакое въ родѣ губернаторства, то я выдамъ тебѣ Мар³ю Санча за такого знатнаго барина замужъ, что никто не посмѣетъ приблизиться къ ней, не назвавъ ее с³ятельствомъ. - Нѣтъ, Санчо,- отвѣтила Тереза,- выдай ее за равнаго ей, это будетъ самое лучшее. Если она изъ деревянныхъ башмаковъ очутится прямо на высокихъ каблукахъ и вмѣсто сѣраго, байковаго платья надѣнетъ фижмы и шелковые наряды, изъ Марики и ты превратится въ донну такую-то и ваше с³ятельство, то дѣвушка совсѣмъ смѣшается и въ одинъ мигъ надѣлаетъ столько глупостей, что всѣ тотчасъ-же увидятъ въ ней деревенщину. - Молчи, дура,- сказалъ Санчо;- все явится само собою черезъ два-три года упражнен³й, и у нея будетъ такое обхожден³е и так³я тонк³я манеры, какъ будто бы она родилась съ ними; а не случится этого, что за нужда въ томъ? Разъ она с³ятельство, пусть тамъ говорятъ, что хотятъ,- она такъ и останется с³ятельствомъ. - Оставайся-ка, Санчо, при своемъ зван³и,- возразила Тереза,- и не ищи высшихъ степеней. Вспомни только пословицу: "утри сыну твоего сосѣда носъ и возьми его въ твой домъ". То-то было бы хорошо, если бы мы вашу Мар³ю отдали за какого-нибудь олуха-графа или дубину-рыцаря! Во всякое время, когда бы ему ни вздумалось, онъ могъ бы ругать ее деревенской бабой и дѣлать намеки на то, что ея отецъ мужикъ, а мать - кухарка. Нѣтъ, муженекъ, нѣтъ! не для того взростила я свою дочь. Добывай только денегъ, а o замужествѣ ее я уже сама позабочусь. Есть тутъ у васъ Лопе Тохо, сынъ Хуала Тохо, здоровый, красивый парень (ты знаешь его); онъ до прочь жениться на дѣвушкѣ. За него отдать было бы хорошее дѣло, такъ какъ онъ намъ ровня, и мы всегда имѣли-бы ихъ на глазахъ и жили бы вмѣстѣ, отцы, дѣти и внуки, и миръ и Бож³е благословен³е было бы съ нами. Вотъ это было бы лучше, чѣмъ посылать ее съ мужемъ въ твои столицы и больш³е дворцы, гдѣ друг³е ея не поймутъ, а она другихъ не пойметъ. - Слушай же, животное и жена Баррабы,- вскричалъ Санчо,- что это тебѣ вздумалось во что бы ни стало препятствовать тому, чтобы моя дочь вышла за человѣка, произведущаго мнѣ внуковъ, которыхъ будутъ величать с³ятельствами? Смотри, Тереза, часто приходилось мнѣ слышать отъ умныхъ людей, что тотъ, кто не умѣетъ пользоваться счастьемъ, когда оно приходятъ, не долженъ и жаловаться, когда оно уходитъ. Поэтому было бы глупо теперь, когда оно стучится къ намъ въ двери, запирать ему ихъ передъ носомъ; нѣтъ, отдадимся этому блапопр³ятному вѣтру, который дуетъ въ нашъ парусъ."

   (Изъ подобнаго рода выражен³й и изъ того, что Санчо говоритъ ниже, переводчикъ этой истор³и заключаетъ, что настоящая глава - подложная).

   "Развѣ плохо было бы, глупое созданье,- продолжалъ Санчо,- если бы я своей собственной особой попалъ на выгодное губернаторство, которое вытащило бы намъ ноги изъ грязи и потомъ дало бы возможность выдать Мар³ю Санча замужъ по моему желан³ю? Ты увидишь тогда; какъ тебя будутъ величать донной Терезой Панса, и ты будешь сидѣть въ церкви на коврахъ и подушкахъ на зло и досаду всѣмъ нашимъ дворянкамъ. Но нѣтъ, ты хочешь лучше быть и оставаться тѣмъ, что ты есть, и не хочешь сдѣлаться ни больше ни меньше, точно фигуры на стѣнѣ. Не говори мнѣ больше ничего; сказано, Санчика будетъ графиней, и она будетъ ею во что бы то ни стало, что бы ты тамъ ни болтала. - Подумай, что ты говоришь,- возразила Тереза:- чуетъ мое сердце, не принесетъ счастья моей дочери это графское достоинство. Но дѣлай, что хочешь; сдѣлай ее хоть герцогиней или принцессой; одно тебѣ скажу, никогда не будетъ на то моей воли и соглас³я. Всегда старалась я держаться равныхъ себѣ, муженекъ, и не могу терпѣть, когда люди надуваются безъ всякой причины. Терезой назвали меня при крещен³и, и это - простое и честное имя, безъ всякой мишуры и погремушекъ изъ доновъ и доннъ. Каска³о назывался мой отецъ, а меня зовутъ Терезой Панса, потому что я твоя жена, хотя, собственно говоря, меня должно было бы звать Терезой Каска³о, если бы право не уступало силѣ; и я довольна этимъ именемъ и безъ примѣшиван³я къ нему донны, что было бы для меня слишкомъ тяжело носить. Я не хочу также дать повода для разговоровъ тѣмъ, я-то увидалъ бы меня одѣтой на манеръ графини и губернаторши; потому что тогда стали бы говорить: "посмотрите, какъ форсить жена свинопаса; вчера еще она сидѣла и пряла пеньку и вмѣсто вуали покрывала свою голову полою, когда шла къ обѣднѣ; а сегодня она уже идетъ въ платьѣ съ фижмами и обвѣсилась побрякушками и задираетъ носъ, какъ будто не знаютъ, кто она такая!.. Нѣтъ, если Господь сохранитъ мнѣ мои семь или пять, или, сколько тамъ у меня есть, чувствъ, я буду остерегаться доказываться на глаза людей въ такомъ нарядѣ. Ступай же, муженекъ, и дѣлайся губернаторомъ или островитяниномъ и важничай сколько хочешь; я и моя дочь, клянусь тебѣ вѣчнымъ блаженствомъ моей матери, мы не сдѣлаемъ шага изъ вашей деревни. Хорошая жена сидитъ себѣ тихо дома; а если дѣвушка хочетъ остаться честной, то она должна работать. Иди же искать приключен³й съ твоимъ Донъ-Кихотомъ, а мы останемся здѣсь съ нашей бѣдностью. Господь поможетъ намъ, если мы будемъ честны. Я не знаю также, по правдѣ сказать, кто прибавилъ твоему господину донъ, ибо ни у его родителей, ни у его предковъ не было этого. - По истинѣ, жена,- воскликнулъ Санчо,- ты одержима бѣсомъ. Боже милостивый! Сколько чепухи нагородила ты! Что имѣетъ общаго Каска³о, побрякушки, поговорки, важничанье съ тѣмъ, что я сказалъ? Слушай же, безмозглая дура,- ибо такъ я могу тебя называть, потому что ты не понимаешь моихъ словъ и бѣжишь отъ своего счастья,- если бы я сказалъ, чтобы моя дочь бросилась съ башни или странствовала до свѣту подобно инфантѣ Урракѣ, то ты имѣла бы право со иной не соглашаться; но когда я въ одно мгновен³е ока, не успѣешь оглянуться, награждаю ее донной и с³ятельствомъ, когда я возношу ее съ соломеннаго тюфяка на бархатное ложе подъ золотымъ балдахиномъ или на такое же множество оттоманокъ въ ея комнатахъ, сколько когда-либо считалось жителей въ оттоманской импер³и; почему тогда ты не хочешь дать своего соглас³я и допустить то, что я допускаю? - Ты хочешь знать, почему? - отвѣтила Тереза,- потому что пословица говоритъ: протягивай ножки по одежкѣ. Бѣднаго никто не замѣчаетъ, а на богатаго всегда пялятъ глаза; и если этотъ богатый былъ прежде бѣденъ, то сейчасъ начинаются брань, суды и пересуды безъ конца; а въ вашей деревнѣ злыхъ языковъ столько же, сколько пчелъ въ ульѣ. - Слушай, Тереза,- возразилъ Санчо, и замѣть, что я тебѣ теперь скажу, потому что ты, безъ сомнѣн³я, не слыхала этого никогда въ жизни; и вѣдь это я выду