Главная » Книги

Сервантес Мигель Де - Славный рыцарь Дон-Кихот Ламанчский. Часть вторая, Страница 23

Сервантес Мигель Де - Славный рыцарь Дон-Кихот Ламанчский. Часть вторая


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28

div>
   Разговаривая такимъ образомъ, они въѣхали въ лѣсъ, стоящ³й въ сторонѣ отъ дороги, и Донъ-Кихотъ вдругъ, совершенно неожиданно, очутился въ зеленыхъ шелковыхъ сѣтяхъ, протянутыхъ между двумя деревьями. Не понимая, что это означаетъ, онъ сказалъ Санчо: "Мнѣ кажется, Санчо, что то, что мы встрѣтили эти сѣти, означаетъ, что съ нами случилось одно изъ удивительнѣйшихъ приключен³й, как³я можно вообразить. Будь я повѣшенъ, если преслѣдующ³е меня чародѣи не хотятъ задержать меня ими, чтобы не дать мнѣ уѣхать въ наказан³е за суровость, выказанную мною прекрасной Альтисидорѣ. Ну, а я говорю имъ, что, будь эти сѣти, не то что изъ зеленаго шелка, а хоть бы такъ же крѣпки:, какъ алмазъ, или даже крѣпче тѣхъ, которыя ревнивый Вулканъ запуталъ Венеру и Марса, я бы и тогда разорвалъ ихъ, какъ камышъ или простыя нитки." Сказавъ это, онъ хотѣлъ разорвать всѣ петли и вырваться изъ сѣтей когда взорамъ его вдругъ представились двѣ прекрасныя пастушки, выходивш³я изъ чащи лѣса, или, по крайней мѣрѣ двѣ женщины, одѣтыя пастушками, только не въ кожаныхъ, а въ парчевыхъ корсажахъ, и въ юбкахъ изъ дорогой золотой тафты. Волосы ихъ ниспадали локонами на плечи и были такого золотистаго цвѣта, что ихъ можно было сравнить съ солнцемъ. Головы ихъ были украшены гирляндами, въ которыхъ зеленый лавръ переплетался съ краснымъ амарантомъ. По наружности имъ можно было дать больше пятнадцати, но меньше восемнадцати лѣтъ. Ихъ появлен³е удивило Санчо, сразило Донъ-Кихота и остановило солнце въ его течен³и. Всѣ четверо стояли, храня полнѣйшее молчан³е, нарушенное, наконецъ, одною изъ пастушекъ, которая сказала Донъ-Кихоту: "Удержите коня, господинъ всадникъ, и не рвите этихъ сѣтей, которыя протянуты здѣсь не вамъ во вредъ, а намъ на удовольств³е. А такъ какъ я знаю, что вы спросите у насъ, зачѣмъ онѣ протянуты и кто мы так³я, то я скажу вамъ все въ немногихъ словахъ. Въ одной деревнѣ, въ двухъ миляхъ отсюда, гдѣ живутъ нѣсколько знатныхъ господъ и богатыхъ гидальго, нѣсколько друзей и родственниковъ сговорились со своими женами, сыновьями и дочерьми, друзьями и родными пр³ѣхать повеселиться въ это мѣсто, одно изъ красивѣйшихъ во всемъ округѣ. Мы всѣ вмѣстѣ составили новую пастушескую Аркад³ю; дѣвушки одѣлись пастушками, а юноши пастухами. Мы выучили наизусть два пастушескихъ стихотворен³я - одно знаменитаго Гарсилазо де да Вега, а другое превосходнаго Камоэнса, на его родномъ португальскомъ языкѣ. Мы еще не изображали ихъ, потому что только вчера пр³ѣхали. Мы разставили нѣсколько палатокъ, въ этой листвѣ и на берегахъ ручья, оплодотворяющаго всѣ эти луга. Прошлой ночью мы растянули между деревьями эти сѣти, чтобы обмануть птицъ, которыя, разогнанныя нашимъ шумомъ должны довѣрчиво броситься въ нихъ. Если вамъ угодно, сударь, быть нашимъ гостемъ, васъ примутъ съ учтивостью и щедростью. потому что мы въ этихъ окрестностяхъ не оставляемъ мѣста для горя и печали."
   Пастушка замолкла, а Донъ-Кихотъ отвѣтилъ: "Право, прекрасная, благородная дама, Актеонъ не могъ болѣе удивиться и восхититься, встрѣтивъ купающуюся Д³ану, чѣмъ я при видѣ вашей красоты. Хвалю предметъ вашихъ забавъ и очень благодаренъ вамъ за ваше любезное предложен³е. Если я, въ свою, очередь, могу чѣмъ-нибудь служить вамъ, приказывайте и будьте увѣрены въ моемъ повиновен³и, ибо, мое призван³е въ томъ и состоитъ, чтобъ обнаруживать благодарность и услуживать относительно всякаго рода людей, особенно людей знатныхъ, къ которымъ, очевидно, принадлежите вы. Если бъ эти сѣти, которымъ подобаетъ занимать небольшое пространство, заняли всю земную поверхность, я бы и тогда отправился искать новыхъ м³ровъ, чтобы только не разорвать ихъ; а чтобъ вы повѣрили этой гиперболѣ, знайте, что тотъ, кто вамъ даетъ такое обѣщан³е, никто иной; какъ Донъ-Кихотъ Ламанчск³й, если, впрочемъ, это имя дошло до вашего слуха.- Ахъ, милый другъ души моей! - вскричала вдругъ другая пастушка.- Какое счастье выпало намъ на долю! Ты видишь этого господина, говорящаго съ нами? Ну, такъ знай, что это доблестнѣйш³й, влюбленнѣйш³й и учтивѣйш³й рыцарь, какого можно найти на свѣтѣ, если только отпечатанная и разошедшаяся истор³я его подвиговъ, которую и я читала, не лжетъ и не обманываетъ насъ. Пари держу, что этотъ славный человѣкъ, котораго онъ возитъ съ собой, есть нѣк³й Санчо Панса, его оруженосецъ, съ которымъ никто не сравнится въ пр³ятности ,и остроум³и.- Это правда,- вмѣшался Санчо:- я тотъ самый шутникъ и оруженосецъ, о которомъ вы говорите, а этотъ баринъ мой господинъ: и тотъ самый Донъ-Кихотъ Ламанчск³й, который пропечатанъ и разсказанъ въ истор³и.- Ахъ, милая подруга! - вскричала первая пастушка,- будемъ умолять его остаться: наши родители и братья будутъ безконечно рады этому. И я слышала о его доблести и заслугахъ то же самое, что ты сейчасъ говоримъ. Разсказываютъ еще, что онъ постояннѣйш³й и вѣрнѣйш³й изъ влюбленныхъ; какихъ можно только встрѣтить, и что его дама нѣкая Дульцинея Тобозская, которой вся Испан³я отдаетъ пальму первенства въ дѣлѣ красоты. - И отдаетъ по справедливости,- вмѣшался Донъ-Кихотъ,- если, впрочемъ, ваша безподобная красота не заставить усомниться въ томъ. Но не теряйте напрасно времени, сударыни, желая задержать меня, ибо настоятельныя нужды моего призван³я не даютъ мнѣ нигдѣ останавливаться."
   Тѣмъ временемъ къ четыремъ собесѣдникамъ присоединился братъ одной изъ пастушекъ, одѣтый съ изяществомъ и роскошью, гармонировавшими съ ихъ нарядами. Онѣ сообщили ему, что тотъ, кто съ ними разговариваетъ, есть доблестный Донъ-Кихотъ Ламанчск³й, а другой - его оруженосецъ Санчо, которыхъ молодой человѣкъ уже зналъ, потому что читалъ ихъ истор³ю. Галантный пастухъ тотчасъ же предложилъ рыцарю свои услуги и такъ настоятельно сталъ просить его пойти съ ними къ ихъ палаткамъ, что Донъ-Кихоту пришлось уступить и пойти за ними. Въ это время происходила охота съ гиканьемъ, и сѣти наполнились множествомъ птицъ, которыя, обманутыя цвѣтемъ петель, бросались въ опасность, отъ которой улетали. Болѣе тридцати человѣкъ собралось въ этомъ мѣстѣ, всѣ изящно одѣтые пастухами и пастушками. Имъ сейчасъ же сообщили, что это Донъ-Кихотъ и его оруженосецъ, что привело всѣхъ въ восторгъ, такъ какъ они уже знали ихъ по ихъ истор³и. Всѣ вернулись въ палатки, гдѣ уже накрыты были столы, сервированные богато, чисто и обильно. Донъ-Кихота посадили на самое почетное мѣсто. Всѣ глядѣли на него и удивлялись. Наконецъ, когда убрали со столовъ, Донъ-Кихотъ заговорилъ. "Среди величайшихъ грѣховъ, совершаемыхъ людьми,- сказалъ онъ,- несмотря на то, что друг³е говорятъ, будто первое мѣсто занимаетъ гордость, я считаю главнымъ неблагодарность, ссылаясь на то, что обыкновенно говорятъ, что адъ наполненъ неблагодарными. Я старался избѣгать, какъ могъ, этого грѣха, съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ сталъ владѣть своимъ разумомъ. Если я не могу отплачивать за дѣлаемое мнѣ добро такимъ же добромъ, то, по крайней мѣрѣ, желаю это дѣлать, а если этого бываетъ недостаточно, такъ я разглашаю всѣмъ о дѣлаемомъ мнѣ добрѣ, ибо тотъ, кто разсказываетъ и разглашаетъ о получаемыхъ имъ благодѣян³яхъ, отплатитъ за нихъ, когда сможетъ, другими благодѣян³ями. Дѣйствительно, большинство получающихъ стоятъ ниже дающихъ. Такъ Богъ выше всѣхъ, ибо онъ всеобщ³й благодѣтель, и дары человѣческ³е не могутъ сравняться съ дарами Божьими по причинѣ раздѣляющаго ихъ безконечнаго пространства. Но это безсил³е, эту нужду пополняетъ отчасти признательность. И такъ, я, признательный, за оказанную мнѣ здѣсь милость, но не въ состоян³и отвѣтить не нее тѣмъ же, предлагаю, заключаясь въ тѣсные рамки моихъ силъ, то, что могу и что подсказываетъ мнѣ мой умъ. И такъ, я говорю, что буду въ продолжен³е цѣлыхъ двухъ дней доказывать среди этой большой дороги, ведущей въ Сарагоссу, что эти дамы, переодѣтыя пастушками, прекраснѣе и обходительнѣе всѣхъ на свѣтѣ, за исключен³емъ, впрочемъ, безподобной Дульцинеи Тобозской, единственной властительницы моихъ помысловъ, не въ обиду будь сказано тѣмъ, кто меня слушаетъ."
   Санчо, весьма внимательно слушавш³й все, что говорилъ Донъ-Кихотъ, не могъ удержаться, чтобы не воскликнуть: "Возможно ли, чтобъ на свѣтѣ нашлись люди до того смѣлые, чтобы смѣть говорить и клясться, будто вотъ этотъ самый мой господинъ сумасшедш³й!.. Скажите сами, господа пастухи, есть ли на свѣтѣ деревенск³й священникъ, какой-бы онъ ни былъ ученый и краснобай, который съумѣлъ бы наговорить то, что наговорилъ мой господинъ? Есть ли на свѣтѣ странствующ³й рыцарь, какъ бы бы онъ ни славился храбростью, который съумѣлъ бы предложить то, что предложилъ мой господинъ?" Донъ-Кихоть порывисто обернулся къ Санчо и сказалъ ему, пылая гнѣвомъ: "Возможно ль, о, Санчо, чтобъ во всемъ свѣтѣ былъ хоть одинъ человѣкъ, который бы сказалъ, что ты не дуракъ на дураковской подкладкѣ и съ отдѣлкой изъ плутовства и лукавства? Зачѣмъ ты мѣшаешься въ мои дѣла, и кто тебя простъ провѣрять, разсудительный ли я человѣкъ или безумный? Молчи, не возражай и ступай, осѣдлай Россинанта, если онъ разсѣдланъ; а затѣмъ отправимся исполнять мое предложен³е, потому что право на моей сторонѣ, и ты можешь заранѣе считать побѣжденными тѣхъ, кто вздумаетъ мнѣ противорѣчить." Сказавъ это онъ всталъ со стула, гнѣвно жестикулируя и удививъ всѣхъ присутствовавшихъ, которые не знали, считать ли его за человѣка со здравымъ разсудкомъ или за сумасшедшаго.
   Напрасно старались они отклонить его отъ его рыцарскаго предпр³ят³я, говоря, что они считаютъ достаточно доказанными его чувства признательности и что нѣтъ надобности въ новыхъ доказательствахъ, чтобъ свѣтъ узналъ объ его храбрости, ибо достаточно и тѣхъ, о которыхъ повѣствуетъ его истор³я. Донъ-Кихотъ продолжалъ настаивать на своемъ рѣшен³и. Онъ сѣлъ на Россинанта, взялъ въ руки копье, вооружился щитомъ и направился къ самой серединѣ большой дороги, проходившей около зеленой лужайки. Санчо на своемъ ослѣ и вся пастушеская компан³я послѣдовала за нимъ, желая посмотрѣть, чѣмъ кончится его смѣлое и безразсудное предложен³е.
   Остановившись, какъ сказано, среди дороги, Донъ-Кихотъ изрекъ слѣдующ³я слова: "О, вы, прохож³я и путешественники, оруженосцы, пѣшеходы и всадники, которые проходите или пройдете по этой дорогѣ въ продолжен³е слѣдующихъ двухъ дней! Знайте, что Донъ-Кихотъ Ламанчск³й, странствующ³й рыцарь, всталъ здѣсь для того, чтобы утверждать, что красота и обходительность нимфъ, живущихъ въ этихъ лѣсахъ и лугахъ, выше красоты и обходительности всѣхъ женщинъ въ м³рѣ, за исключен³емъ, разумѣется, царицы души моей Дульцинеи Тобозской; поэтому пусть явится сюда всяк³й, кто иного мнѣн³я: я жду его". Два раза повторилъ онъ слово въ слово это воззван³е, и оба раза ни одинъ странствующ³й рыцарь не услыхалъ его. Но судьбѣ, устраивавшей его дѣла все лучше и лучше, угодно было, чтобъ нѣсколько времени спустя на дорогѣ показалась толпа всадниковъ, по большей части съ копьями въ рукахъ, ѣхавшихъ вразсыпную и чрезвычайно поспѣшно. Едва замѣтивъ ихъ, всѣ сопровождавш³е Донъ-Кихота повернули вспять и отошли подальше отъ большой дороги, зная, что, дождавшись столкновен³я, они подвергнутъ себя большой опасности. Одинъ Донъ-Кихотъ твердо, съ безстрашнымъ сердцемъ, оставался на мѣстѣ, а Санчо Панса сдѣлалъ себѣ щитъ изъ боковъ Россинанта. Между тѣмъ, нестройная толпа копьеносцевъ приближалась, и одинъ изъ нихъ, ѣхавш³й впереди, изо всѣхъ силъ закричалъ Донъ-Кихоту: "Прочь, дьяволъ, прочь съ дороги! Эти быки растерзаютъ тебя. - Полно, сволочь,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ:- для меня не существуетъ быковъ, которые стоили бы вниман³я, хотя бы это были страшнѣйш³е изъ тѣхъ, которыхъ питалъ на своихъ берегахъ Харама. Признайте, мошенники, признайте оптомъ и гуртомъ справедливость того, что я сейчасъ возвѣстилъ, или я выступлю въ бой съ вами."
   Коровникъ не успѣлъ отвѣтить, а Донъ-Кихотъ отстраниться, если бы даже и хотѣлъ этого, какъ стадо боевыхъ быковъ съ мирными волами {Сторожа быковъ, предназначенныхъ для бѣговъ, сторожатъ ихъ верхомъ и вмѣсто кнутовъ употребляютъ копья. Быковъ, которыхъ приводятъ съ пастбищъ въ циркъ наканунѣ боевъ, ведутъ волы, спец³ально пр³ученные къ тому и называемые cabestros.}, ведшими ихъ, и толпой коровниковъ и всякаго рода людей, отводившихъ ихъ въ городъ, гдѣ на другой день должны были происходить бѣга, налетѣли на Донъ-Кихота, Санчо, Россинанта и осла, опрокинули ихъ на землю и затоптали ногами. Отъ этого приключен³я Санчо оказался помятымъ, Донъ-Кихотъ ошеломленнымъ, оселъ ушибленнымъ и Россинантъ далеко не невредимымъ. Тѣмъ не менѣе, всѣ они все-таки поднялись, и Донъ-Кихотъ, спотыкаясь и падая, пустился въ догонку за арм³ей рогатаго скота, крича во весь голосъ: "Стойте, стойте, подлые мошенники! Васъ ждетъ единый рыцарь, который не раздѣляетъ ни настроен³я, ни мнѣн³я тѣхъ, кто говоритъ: "Бѣгущему врагу скатерт³ю дорога".. Но торопивш³еся бѣглецы не замедляли шагу и обращали на эти угрозы столько же вниман³я, сколько на прошлогодн³я тучи. Усталость остановила, наконецъ, Донъ-Кихота, который, болѣе пылая гнѣвомъ, чѣмъ пресыщенный местью, усѣлся на краю дороги въ ожидан³и приближавшихся къ нему Санчо, Росснанта и осла. Они, наконецъ, подошли, господинъ и слуга сѣли на своихъ животныхъ, и, не простившись съ мнимой Аркад³ей, снова пустились въ путь, скорѣе со стыдомъ, чѣмъ съ радостью.

0x01 graphic

  

ГЛАВА LIX.

Въ которой разсказывается необычайное событ³е, могущее сойти за приключен³е, которое случилось съ Донъ-Кихотомъ.

   Донъ-Кихотъ и Санчо нашли лѣкарство противъ пыли и усталости, оставленныхъ имъ неучтивостью быковъ, въ свѣтломъ, прозрачномъ ручейкѣ, который протекалъ среди самой чащи деревьевъ. Давъ Россинанту и ослу свободно пастись безъ сбруи и узды, оба искателя приключен³й, господинъ и слуга, усѣлись на берегу ручья. Донъ-Кихотъ выполоскалъ ротъ, вымылъ лицо и этимъ омовен³емъ возвратилъ нѣкоторую энерг³ю своимъ подавленнымъ чувствамъ. Санчо прибѣгъ къ кладовой своей котомки и вынулъ оттуда то, что обыкновенно называлъ своими съѣстными припасами. Донъ-Кихотъ не ѣлъ единственно изъ печали, а Санчо не осмѣливался дотрогиваться до блюдъ, которыя передъ винъ стояли, единственно изъ вѣжливости: онъ ждалъ, чтобъ его господинъ попробовалъ ихъ. Но видя, что тотъ, погруженный въ свои мечты, и не вспоминаетъ подносить хлѣбъ ко рту, онъ, не открывая своего рта, чтобъ заговорить, и, презрѣвъ всякую благопристойность, принялся запрятывать въ свой желудокъ хлѣбъ и сыръ, попадавш³еся ему подъ руку. "Ѣшь, другъ Санчо,- сказалъ ему Донъ-Кихотъ,- питай свою жизнь; тебѣ это нужнѣе, чѣмъ мнѣ, а мнѣ дай умереть подъ тяжестью моихъ мыслей и ударами моихъ бѣдъ. Я родился, Санчо, чтобы жить, умирая, а ты - чтобы жить, кушая. Чтобы ты видѣлъ, насколько я правъ, говоря такимъ образомъ, посмотри на меня, прошу тебя, какъ обо мнѣ печатаютъ историческ³я книги, на меня, знаменитаго въ дѣлахъ оруж³я, ласковаго и вѣжливаго въ моихъ поступкахъ, уважаемаго великими вельможами, умоляемаго о помощи молодыми дѣвушками; и вотъ когда я, наконецъ, ждалъ пальмъ и вѣнковъ, заслуженныхъ при помощи моихъ доблестныхъ подвиговъ, я сегодня утромъ былъ затоптанъ, опрокинутъ и смятъ подъ ногами грязныхъ животныхъ. Эта мысль притупляетъ мой зубы, парализуетъ руки и до того лишаетъ меня охоты къ ѣдѣ, что я даже хочу уморить себя голодомъ, ужаснѣйшей въ м³рѣ смертью. - Стало быть,- отвѣтилъ Санчо, не переставая торопливо жевать,- ваша милость не раздѣляете мнѣн³я поговорки: "Умри, Титъ, но умри сытъ?" А я такъ вовсе не хочу самъ себя уморить. Напротивъ, я хочу поступать, какъ чеботарь, который до тѣхъ поръ тянетъ зубаки кожу, пока не дотянетъ, куда ему нужно. А я буду ѣдой до того тянуть свою жизнь, пока не дотяну ее до назначеннаго ей небомъ конца. Вы должны знать, господинъ, что нѣтъ худшаго безразсудства, какъ позволять себѣ, какъ ваша милость, отчаяваться. Послушайтесь меня: покушайте хорошенько, потомъ растянитесь на зеленомъ коврѣ этого луга и выспитесь немножко, и вы увидите, когда проснетесь, какъ это васъ облегчитъ."
   Донъ-Кихотъ послушался совѣта Санчо, находя, что онъ говоритъ скорѣе какъ философъ, чѣмъ какъ дуракъ. "Если бъ ты хотѣлъ, о, Санчо, сдѣлать для меня то, что я тебѣ скажу, тогда мое облегчен³е было бы больше, а горе меньше: пока я буду спать, чтобъ тебѣ угодить, ты удались немного отсюда, и, обнаруживъ свое тѣло, дай себѣ поводьями Россинанта сотни три-четыре ударовъ въ счетъ трехъ тысячъ съ чѣмъ-то, которые ты долженъ дать себѣ для снят³я чаръ съ бѣдной Дульцинеи, потому что это, право, стыдно, что эта бѣдная дама остается очарованной по твоей небрежности и нерадивости. - Ну, это еще терпитъ отлагательства,- отвѣтилъ Санчо.- Поспимъ сейчасъ оба, а тамъ что Богъ дастъ. Знайте, сударь, что такъ, зря, сѣчь себя дѣло очень тяжелое, особенно когда удары должны сыпаться на плохо вскормленное и еще хуже вспоенное тѣло. Пусть госпожа Дульцинея потерпитъ: въ одинъ прекрасный день, совершенно неожиданно, она увидитъ мое тѣло проколотымъ ударами, точно рѣшето, а до смерти все жизнь; я хочу сказать, что я еще пока живъ, и у меня еще не прошла охота исполнить то, что я обѣщалъ."
   Поблагодаривъ его за доброе намѣрен³е, Донъ-Кихотъ поѣлъ немного, а Санчо много, потомъ оба легли и уснули, предоставивъ обоимъ закадычнымъ друзьямъ, Россинанту и Сѣрому, пастись въ волю на этихъ обильныхъ травою лугахъ. Проснулись они довольно поздно, сѣли верхомъ и продолжали путь, торопясь доѣхать до постоялаго двора, виднѣвшагося на разстоян³и одной мили отъ нихъ. Я говорю: постоялый дворъ, потому что Донъ-Кихотъ такъ назвалъ его противъ своего обыкновен³я называть всѣ постоялые дворы замками. Пр³ѣхавъ туда, они спросили у хозяина, есть ли у него гдѣ переночевать. Тотъ отвѣтилъ, что есть и что они найдутъ у него всѣ удобства и все довольство, как³я можно найти въ Сарагоссѣ. Они оба сошли съ сѣделъ, и Санчо снесъ свой багажъ въ комнату, отъ которой хозяинъ далъ ему ключъ. Потомъ онъ отвелъ животныхъ въ конюшню, задалъ имъ корму и, вознося къ небу благодарность за то, что его господинъ не принялъ этого постоялаго двора за замокъ, вернулся за приказан³ями къ Донъ-Кихоту, который усѣлся на скамейкѣ.
   Когда приблизился часъ ужина, они вошли въ домъ, и Санчо спросилъ у хозяина, чѣмъ онъ можетъ ихъ угостить. "Всѣмъ, что душѣ вашей будетъ угодно,- отвѣтилъ хозяинъ. Спрашивайте, чего хотите, потому что этотъ постоялый дворъ обильно снабженъ по части птицъ небесныхъ, звѣрей земныхъ и рыбъ морскихъ. Столькихъ вещей намъ и не нужно,- возразилъ Санчо:- съ насъ довольно будетъ и пары жареныхъ цыплятъ, потому мой господинъ очень нѣжный и ѣсть мало, да и я небольшой обжора." Хозяинъ отвѣтилъ, что циплятъ у него нѣтъ, потому что коршуны опустошаютъ всю мѣстность. - Ну,- отвѣтилъ Санчо,- такъ пусть господинъ хозяинъ прикажетъ зажарить молоденькую курицу. - Курицу? Пресвятая Богородица! вскричалъ хозяинъ.- Право же, я вчера послалъ въ городъ продать ихъ больше пятидесяти штукъ; но, кромѣ куръ, ваша милость можете спрашивать все, что угодно.- Такъ стало быть,- спросилъ Санчо,- у васъ найдется и телятина, и козлятина? - сейчасъ,- отвѣтилъ хозяинъ,- нѣтъ, потому что вся провиз³я у насъ кончилась; но на будущей недѣлѣ будетъ много. - Хорошо же мы попались! - вскричалъ Санчо.- Но зато, я увѣренъ, у васъ есть вволю сала и яицъ? - Ей-Богу, у моего гостя славная память! - отвѣтилъ хозяинъ.- Я сейчасъ сказалъ ему, что у меня нѣтъ ни куръ, ни цыплятъ, а онъ воображаетъ, что у меня найдутся яйца! Пусть онъ выдумаетъ друг³я прелести и пусть перестанетъ спрашивать куръ. - Да къ дѣлу, ради Христа! вскричалъ Санчо.- Скажите лучше сами, что у васъ есть, и будетъ вздоръ молоть.- Господинъ гость,- отвѣтилъ хозяинъ,- на самомъ дѣлѣ у меня есть двѣ бычачьи ноги, похож³я на телячьи, или двѣ телячьи ноги, похож³я на бычачьи. Они приготовлены со своей приправой изъ гороху, луку и сала и, кипя на огнѣ, говорятъ въ настоящую минуту: "Съѣшь меня, съѣшь меня!" - Ну, я тутъ же оставляю ихъ за собой,- вскричалъ Санчо,- и пусть никто ихъ не трогаетъ. Я заплачу за нихъ лучше чѣмъ всяк³й другой, потому ничто не можетъ быть мнѣ больше по вкусу. Мнѣ все равно, бычачьи онѣ или телячьи, лишь-бы это были ноги.- Никто ихъ не тронетъ,- отвѣтилъ хозяинъ; - потому что друг³е гости, находящ³еся въ домѣ, так³е знатные, что возятъ съ собой повара, оффиц³анта и всякую провиз³ю. - Что до знатности,- сказалъ Санчо,- такъ съ моимъ господиномъ никто не поспоритъ; но его занят³е не допускаетъ ни сундуковъ съ провиз³ей, ни корзинъ съ бутылками. Мы садимся себѣ посреди луга и наѣдаемся досыта желудями и кизилемъ." Таковъ-былъ разговоръ, который Санчо велъ съ хозяиномъ постоялаго двора и который онъ прекратилъ на этомъ, не желая отвѣтить, когда тотъ спросилъ, что за занят³е или служба у его господина. Наступилъ часъ ужина, Донъ-Кихотъ пошелъ въ свою комнату, хозяинъ принесъ кушанье, и рыцарь сѣлъ за столъ.
   Вскорѣ послѣ того Донъ-Кихотъ услыхалъ, какъ въ сосѣдней комнатѣ, отдѣлявшейся отъ его комнаты только тонкой перегородкой, кто-то сказалъ: "Ради жизни вашей милости, господинъ Донъ-Геронимо, прочитаемъ въ ожидан³и ужина еще одну главу изъ второй части Донъ-Кихота Ламанчскаго." Услышавъ свое имя, Донъ-Кихотъ вскочилъ на ноги, навострилъ уши и сталъ внимательно прислушиваться къ тому, что о немъ говорили. Онъ слышалъ, какъ Донъ-Геронимо отвѣтилъ: "На что намъ, господинъ Донъ-Хуанъ, читать эти глупости? Кто читалъ первую часть Донъ-Кихота Ламанчскаго, тому неинтересно читать эту вторую часть.- Все-таки,- возразилъ Донъ-Хуанъ,- мы хорошо сдѣлаемъ, если прочитаемъ ее, потому что нѣтъ такой плохой книги, въ которой не нашлось бы чего-нибудь хорошаго. Всего болѣе мнѣ не нравится въ этой книгѣ то, что въ ней изображаютъ Донъ-Кихота излѣчившимся отъ любви къ Дульцинеѣ Тобозской {Сервантесь говоритъ здѣсь о нагломъ продолжен³и Донъ-Кихота, написанномъ какихъ-то аррагонскимъ писателемъ, скрывшемся подъ псевдонимомъ, Алонсо Фернандеса де-Авельянеда, продолжен³и, появившемся въ то время, когда самъ онъ еще писалъ вторую часть. Этотъ Авельянеда дѣйствительно изображаетъ Донъ-Кихота, въ глав. IV, VI, VIII, XII и XIII, какъ бы излѣчившимся отъ его любви. Въ третьей главѣ онъ говоритъ: "Донъ-Кихотъ закончилъ свой разговоръ съ Санчо, говоря, что хочетъ ѣхать въ Сарагоссу на состязан³е и намѣревается забыть неблагодарную инфанту Дульцинею Тобозскую и поискать себѣ другую даму."}." Услыхавъ это, Донъ-Кихотъ, полный злобы и гнѣва, возвысилъ голосъ и закричалъ: "Тому, кто осмѣлится сказать, что Донъ-Кихотъ Ламанчск³й забылъ или можетъ забыть Дульцинею Тобозскую, я докажу съ оруж³емъ въ рукахъ, что онъ очень далекъ отъ истины, ибо ни Дульцинея Тобозская не можетъ быть забыта, ни забвен³е не можетъ поселиться въ Донъ-Кихотѣ. Его девизъ постоянство и его обѣтъ - оставаться вѣрнымъ, безъ насил³я надъ собой, по выбору и изъ удовольств³я.- Кто намъ отвѣчаетъ? - спросили изъ другой комнаты.- Кто же другой можетъ это быть,- отвѣтилъ Санчо,- какъ не самъ Донъ-Кихотъ Ламанчск³й, который докажетъ все, что сказалъ, и даже все, что еще скажетъ, потому долгъ платежомъ красенъ."
   Едва Санчо договорилъ эти слова. какъ два дворянина (по крайней мѣрѣ, такова была ихъ наружность) отворили дверь, и одинъ изъ нихъ, обвивъ руками шею Донъ-Кихота, сказалъ ему съ увлечен³емъ: "Ни ваша наружность не противорѣчитъ вашему имени, ни ваше имя не противорѣчитъ вашей наружности. Вы, сударь, безо всякаго сомнѣн³я, настоящ³й Донъ-Кихотъ Ламанчск³й, полярная звѣзда странствующаго рыцарства, вопреки тому, кто вздумалъ украсть ваше имя и уничтожить ваши геройск³е подвиги, на подоб³е этого писателя, котораго я и передаю въ ваши руки." И съ этими словами онъ вручилъ ему книгу, которую держалъ его товарищъ. Донъ-Кихотъ взялъ книгу и сталъ перелистывать, не отвѣчая ни слова, затѣмъ, черезъ нѣсколько минутъ, возвратилъ ее и сказалъ: "Изъ того немногаго, что я видѣлъ, я замѣтилъ у этого писателя три вещи, достойныя осужден³я: первая - это нѣсколько словъ, которыя я прочиталъ въ прологѣ {Это грубая ругань, обращенная прямо къ Сервантесу.}, вторая - это аррагонское нарѣч³е, потому что авторъ часто пропускаетъ членъ; наконецъ, третья, окончательно доказывающая, что онъ неучъ, это - что ошибается и удаляется отъ истины въ главной части истор³и. Въ самомъ дѣлѣ, онъ говоритъ, что жену моего оруженосца Санчо Панса зовутъ Мар³ей Гутьерресъ {Сервантесъ забываетъ, что самъ даетъ ей это имя въ первой части и называетъ ее Хуаной Гутьерресъ въ VII главѣ второй части.}, тогда какъ ее зовутъ Терезой Панса; а тотъ, кто ошибается въ одномъ капитальномъ фактѣ, заставляетъ опасаться, что онъ ошибается и во всемъ остальномъ. - Вотъ, ей-Богу, славная вещь для историка! - вскричалъ Санчо,- Хорошо-же онъ знаетъ наши дѣла, если называетъ мою жену Терезу Панса Мар³ей Гутьерресъ! Возьмите-ка опять книгу, сударь, и посмотрите, нѣтъ ли тамъ меня и не исковеркано ли мое имя.- Судя по тому, что вы сказали, мой другъ,- сказалъ Донъ-Геронимо,- вы должны быть Санчо Панса, оруженосецъ господина Донъ-Кихота? - Да, я самый,- отвѣтилъ Санчо,- и я горжусь этимъ.- Такъ право же,- продолжалъ дворянинъ,- этотъ новый писатель говоритъ о васъ вовсе не съ тою благопристойностью, которая подобаетъ вамъ. Онъ изображаетъ васъ обжорой и глупцомъ и ничуть не забавнымъ,- словомъ, совсѣмъ не тѣмъ Санчо, котораго мы видимъ въ первой части истор³и вашего господина. - Да простить его Богъ! - отвѣтилъ Санчо.- Ужъ лучше-бы онъ оставилъ меня въ моемъ углу, не вспоминая обо мнѣ, потому бѣда, колъ пироги начнетъ печи сапожникъ, а сапоги тачать пирожникъ, и всякъ сверчокъ знай свой шестокъ."
   Оба дворянина пригласили Донъ-Кихота въ свою комнату, чтобы вмѣстѣ поужинать, зная хорошо, сказали они, что для него ничего нѣтъ подходящаго на этомъ постояломъ дворѣ. Донъ-Кихотъ, всегда любезный и учтивый, сдался на ихъ просьбы и поужиналъ съ ними. Санчо остался полновластнымъ хозяиномъ кастрюли; онъ сѣлъ на главномъ краю стола, а хозяинъ постоялаго двора усѣлся противъ него, такъ какъ не менѣе его былъ влюбленъ въ свои бычачья ноги.
   За ужиномъ Донъ-Хуанъ спросилъ у Донъ-Кихота, как³я у него извѣст³я о госпожѣ Дульцинеѣ Тобозской: не вышла ли она замужъ, не родила ли или не забеременѣла ли, или же, храня обѣтъ цѣломудр³я, она помнитъ любовныя мечты господина Донъ-Кихота. "Дульцинея,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ,- еще чиста и невинна, а мое сердце постояннѣе, нежели всегда; переписки мы по обыкновен³ю не ведемъ, а ея красота обратилась въ безобраз³е отвратительной крестьянки." Затѣмъ онъ разсказалъ имъ во всѣхъ подробностяхъ объ очарован³и Дульцинеи, о своихъ приключен³яхъ въ пещерѣ Монтезиноса и о рецептѣ, данномъ ему мудрымъ Мерлиномъ для снят³я чаръ съ его дамы, именно о бичеван³и Санчо. Оба дворянина съ величайшимъ удовольств³емъ слушали изъ устъ самого Донъ-Кихота разсказъ о странныхъ событ³яхъ его истор³и. Они были столь же поражены его сумасбродствами, сколько его изящной манерой разсказывать. Они то считали его умнымъ и разсудительнымъ, то видѣли, какъ онъ скользитъ и впадаетъ въ чепуху, и въ концѣ концовъ не знали, какое мѣсто отвести ему между мудростью и безум³емъ.
   Санчо кончилъ ужинъ и, оставивъ хозяина одного, вошелъ въ комнату своего господина и при входѣ сказалъ: "Пусть меня повѣсятъ, господа, если авторъ этой книги, которая у вашихъ милостей, хочетъ, чтобъ мы оставались друзьями! Ужъ если онъ, какъ вы говорите, называетъ меня обжорой, такъ я бы хотѣлъ, чтобъ онъ хоть не называлъ меня пьяницей. - А онъ именно такъ и называетъ васъ,- отвѣтилъ Донъ-Геронимо. - Не припомню, какъ онъ это дѣлаетъ, но знаю, что слова, которыя онъ вамъ приписываетъ, непристойны и, кромѣ того, лживы, сколько я вижу теперь по лицу добраго Санчо. - Ваши милости можете мнѣ повѣрить въ этомъ,- возразилъ Санчо:- Санчо и Донъ-Кихотъ этой истор³и совсѣмъ не тѣ, которые встрѣчаются въ истор³и, написанной Сидомъ Гамедомъ Бенъ-Энгели. Тутъ дѣйствительно мы: мой господинъ, храбрый, скромный и влюбленный, и я, простой, забавный и не обжора и не пьяница. - Такъ и я думаю,- подтвердилъ Донъ-Хуанъ.- И если бы было возможно, слѣдовало бы отдать приказъ, чтобъ никто не смѣлъ писать о приключен³яхъ великаго Донъ-Кихота, кромѣ Сида Гамеда, его первоначальнаго автора, точно такъ, какъ Александръ отдалъ приказъ, чтобъ никто не смѣлъ писать его портрета, кромѣ Апеллеса. - Мой портретъ пусть пишетъ, кто хочетъ,- возразилъ Донъ-Кихотъ;- но пусть меня не оскорбляютъ, потому что отъ множества оскорблен³й терпѣн³е не можетъ не лопнуть. - Какое же оскорблен³е можно нанести господину Донъ-Кихоту,- спросилъ Донъ-Хуанъ,- за которое онъ не могъ бы легко отомстить, если только не захочетъ отразить его щитомъ своего терпѣн³я, которое, я полагаю, обширно и сильно?"
   Въ такихъ и подобныхъ имъ разговорахъ прошла большая часть ночи, и хотя Донъ-Хуанъ и его другъ упрашивали Донъ-Кихота получше просмотрѣть книгу, чтобъ узнать, какова она, но склонить его къ этому имъ не удалось. Онъ отвѣтилъ, что считаетъ книгу какъ-бы прочтенною цѣликомъ, что признаетъ ее, съ начала до конца, нахальной и не хочетъ доставить автору ея радость,- если онъ когда-нибудь узнаетъ, что книга его была у него въ рукахъ,- думать, что онъ ее прочиталъ. "Къ тому же,- прибавилъ онъ,- отъ непристойныхъ и смѣшныхъ вещей отвращается даже мысль, а тѣмъ болѣе глаза {Эти непристойныя и смѣшныя подробности встрѣчаются особенно въ главахъ XV, XVI, XVII, XVIII и XIX.}." У него спросили, куда онъ думаетъ направить свой путъ. Онъ отвѣтилъ, что ѣдетъ въ Сарагоссу, чтобы присутствовать на празднествахъ, называемыхъ состязан³ями упряжи и празднуемыхъ въ этомъ городѣ каждый годъ. Тогда Донъ-Хуанъ сказалъ ему, что въ этой новой истор³и разсказывается, какъ Донъ-Кихотъ или тотъ, кого авторъ такъ называетъ, присутствовалъ въ этомъ же городѣ на празднествахъ, и какъ разсказъ этотъ лишенъ изобрѣтательности, бѣденъ изложен³емъ и вообще плохо написанъ, но зато богатъ глупостями {Это описан³е находится въ XI главѣ.}. "Въ такомъ случаѣ,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ,- ноги моей не будетъ въ Сарагоссѣ, и я такимъ образомъ докажу въ виду всего свѣта лживость этого новаго историка, и всѣ тогда убѣдится, что я не тотъ Донъ-Кихотъ, о которомъ онъ говоритъ.- Это будетъ очень хорошо,- замѣтилъ Донъ-Геронимо;- съ тому же есть еще состязан³я въ Барцелонѣ, гдѣ господинъ Донъ-Кихотъ можетъ показать свою ловкость и доблесть. - Такъ я и думаю сдѣлать,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ;- но да соблаговолятъ ваши милости позволить мнѣ пойти спать, потому что уже пора, и да считаютъ меня отнынѣ въ числѣ своихъ лучшихъ друзей и слугъ. - И меня также,- прибавилъ Санчо.- Можетъ быть, я на что-нибудь да пригожусь."
   Послѣ этого Донъ-Кихотъ и Санчо, простившись со своими сосѣдями, вернулись въ свою комнату, оставивъ Донъ-Хуана и Донъ-Геронимо пораженными смѣсью скромности и безум³я, обнаруженной рыцаремъ. Впрочемъ, они были вполнѣ увѣрены, что это были настоящ³е Донъ-Кихотъ и Санчо, а не тѣ, которыхъ описалъ ихъ аррагонск³й историкъ.
   Донъ-Кихотъ всталъ очень рано и, постучавшись въ перегородку сосѣдней комнаты, простился съ ея жильцами. Санчо щедро расплатился съ хозяиномъ, но посовѣтовалъ ему впередъ меньше хвастать обил³емъ своего постоялаго двора или лучше снабжать его провиз³ей.

0x01 graphic

  

ГЛАВА LX

Что случилось съ Донъ-Кихотомъ на дорогѣ въ Барцелону.

   Утро было свѣжее и сулило такой же свѣж³й день, когда Донъ-Кихотъ оставилъ постоялый дворъ, хорошенько разспросивъ о дорогѣ, ведшей прямо въ Барцелону, минуя Сарагоссу, такъ какъ ему непремѣнно хотѣлось заставить солгать этого новаго историка, который, какъ говорили, такъ оскорбительно отзывался о немъ. Случилось такъ, что въ течен³е шести дней съ нимъ не приключилось ничего такого, что заслуживало бы быть записаннымъ. По истечен³и этихъ шести дней, когда онъ уклонился отъ большой дороги, ночь застигла его въ густой дубовой или пробковой рощѣ: на этотъ счетъ Сидъ Гамедъ не даетъ точныхъ указан³й Господинъ и слуга сошли со своихъ животныхъ, и Санчо, поѣвш³й въ этотъ денъ четыре раза, пристроился къ стволу дерева и сразу вступилъ въ дверь сна. Донъ-Кихотъ же, который терзался не столько отъ голода, сколько отъ своихъ мыслей, не могъ сомкнуть глазъ. Его воображен³е носило его по тысячѣ разныхъ мѣстъ: то ему казалось, что онъ опять находится въ пещерѣ Монтезиноса; то онъ видѣлъ, какъ превращенная въ крестьянку Дульцинея прыгаетъ и скачетъ на своей ослицѣ; то въ ушахъ его раздавались слова мудраго Мерлина, напоминавш³я ему услов³я, которыя онъ долженъ выполнить и усил³я, которыя нужно сдѣлать, чтобы снять чары съ Дульцинеи. Онъ приходилъ въ отчаян³е отъ нерадивости и недостатка милосерд³я оруженосца своего Санчо, который, какъ онъ полагалъ, далъ себѣ до сихъ поръ не болѣе пяти ударовъ плетью - очень малое и ничтожное число въ сравнен³и съ тѣмъ множествомъ ударовъ, которые ему оставалось дать себѣ. Эти размышлен³я причинили ему столько горя и досады, что онъ сказалъ самъ себѣ: "Если Александръ Велик³й разсѣкъ горд³евъ узелъ, сказавъ: Лучше разрубить, чѣмъ развязать, и если онъ отъ этого не пересталъ быть властителемъ всей Аз³и, то тоже самое, не больше и не меньше, будетъ теперь со снят³емъ чаръ съ Дульцинеи, если я самъ буду сѣчь Санчо противъ его желан³я. И въ самомъ дѣлѣ, если средство состоитъ въ томъ, чтобъ Санчо получилъ три тысячи съ чѣмъ то ударовъ бичомъ, то не все ли равно, самъ ли онъ себѣ ихъ дастъ или другой ему ихъ дастъ? Все дѣло въ томъ, чтобъ онъ ихъ получилъ, все равно, отъ кого бы они ни шли."
   Съ этою мыслью онъ подошелъ къ Санчо, предварительно взявъ въ руки поводья Россинанта, и, скрутивъ ихъ на подоб³е кнута, сталъ распускать единственную его шнуровку, ибо, по общему мнѣн³ю, Санчо носилъ только одну переднюю для поддержан³я своихъ брюкъ. Но едва онъ принялся за это дѣло, какъ Санчо проснулся, широко раскрылъ глаза я рѣзко произнесъ: "Это что? Кто это меня трогаетъ и раздѣваетъ? - Это я,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ,- хочу исправить твою нерадивость и помочь моему горю. Я хочу тебя сѣчь, Санчо, и хоть отчаст³и уплатить долгъ, который лежитъ на тебѣ. Дульцинея погибаетъ; ты живешь, ни о чемъ не заботясь; я умираю съ отчаян³я: поэтому спусти штаны по доброй волѣ, ибо моя воля состоитъ въ томъ, чтобъ дать тебѣ въ этомъ уединенномъ мѣстѣ, по крайней мѣрѣ, двѣ тысячи ударовъ плетью.- Ну, ужъ нѣтъ! - вскричалъ Санчо.- Оставьте меня, ваша милость, а не то я подыму такой шумъ, что даже глух³е услышать насъ. Удары бичомъ, которые я обязался дать себѣ, должны быть даны добровольно, а не силой. Теперь у меня нѣтъ охоты сѣчь себя; довольно, если я дамъ вашей милости слово стегать себя и сгонять съ себя мухъ, когда мнѣ придетъ охота.- Я не могу положиться на твое великодуш³е,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ,- потому что ты жестокосердъ, и хотя принадлежишь къ черни, но изнѣженъ." Говоря такимъ образомъ, онъ все старался распустить его шнуровку. Видя это, Санчо вскочилъ на ноги, бросился на своего господина, схватилъ его въ охапку и, подтолкнувъ ногой, опрокинулъ его на землю, за тѣмъ поставилъ ему правое колѣно на грудь и сжалъ его руки въ своихъ, такъ что онъ не могъ ни пошевельнуться, ни вскрикнуть. Донъ-Кихотъ сказалъ ему глухимъ голосомъ: "Какъ, подлецъ, ты возстаешь противъ твоего господина и хозяина! Ты нападаешь на того, чей хлѣбъ ты ѣшь! - Я не дѣлаю и не раздѣлываю королей, {Эти слова, по предан³ю, сказалъ коннетабль Дю-Гекленъ, когда онъ во время борьбы Петра-Жестокаго съ его братомъ Генрихомъ Транстамарскимъ на Монт³ельской равнинѣ помогъ послѣднему влѣзть на тѣло Петра, котораго Генрихъ закололъ своимъ кинжаломъ.} - отвѣтилъ Санчо,- а помогаю себѣ самому, т. е. своему настоящему господину. Если ваша милость дадите мнѣ слово оставить меня въ покоѣ и не стараться стегать меня теперь, такъ я васъ отпущу и дамъ уйти, а не то ты умрешь здѣсь, измѣнникъ, врагъ доньи Санчи {Санчо примѣняетъ къ своему господину два послѣднихъ стиха стараго романса, написаннаго на предан³е о семи инфантахъ Лары (Cane, de Amberes, стр. 172). Гонсало Густосъ де Лара женился на доньѣ Санчѣ, сестрѣ Руи-Веласкеса. Этотъ послѣдн³й, въ отмщен³е за оскорбленье, предалъ мавританскому королю Кордовы своего шурина и своихъ семерыхъ племянниковъ. Отцу подали къ столу головы семерыхъ сыновей его и затѣмъ бросили его въ тюрьму. Однако, любовь одной арабской женщины, дочери короля, вывела его изъ тюрьмы, а сынъ, котораго онъ прижилъ съ нею, по имени Мударра Гонсало, отомстилъ за кровь своихъ братьевъ кровью Руи-Веласкеса. Встрѣтивъ его однажды на охотѣ, онъ бросился на него, и хотя тотъ просилъ его дать ему время сходить на оруж³емъ, убилъ его, отвѣтивъ ему стихами, которые цитируетъ Санчо:
   Esperesme, don Gonzalo,
   Iré à tomar las mis armas,-
   - El espera que tu diste
   А los infantes de Lara:
   Aqui moriras, traidor,
   Enemigj de dona Sancha.}."
   Донъ-Кихотъ обѣщалъ то, что онъ требовалъ: онъ поклялся жизнью своихъ мыслей, что не тронетъ на немъ ни одной ниточки его кафтана и отнынѣ предоставитъ на его волю и милость заботу о самобичеван³и въ какое ему будетъ угодно время. Санчо поднялся и поскорѣе отошелъ на нѣкоторое разстоян³е; но, опершись о другое дерево, онъ почувствовалъ, что что-то дотронулось до его головы. Онъ поднялъ руки и нащупалъ двѣ мужскихъ ноги въ башмакахъ. Дрожа отъ страха, онъ побѣжалъ спрятаться подъ другимъ деревомъ, но и тамъ было то же самое. Тогда онъ закричалъ о помощи, призывая Донъ-Кихота. Донъ-Кихотъ подбѣжалъ и спросилъ, что съ нимъ случилось и чего онъ испугался. Санчо отвѣтилъ, что всѣ эти деревья полны человѣческихъ ногъ. Донъ-Кихотъ ощупалъ ихъ и сразу повялъ, въ чемъ дѣло. "Нечего тебѣ пугаться, Санчо,- сказалъ одъ:- эти ноги, которыя ты нащупалъ и которыхъ не можешь видѣть, принадлежатъ, навѣрное, ворамъ и разбойникамъ, повѣшеннымъ на этихъ деревьяхъ, потому что правосуд³е, ловя ихъ, имѣетъ обыкновен³и вѣшать ихъ здѣсь по двадцати - тридцати человѣкъ разомъ. Я вижу изъ этого, что мы должны быть уже недалеко отъ Барцелоны." И его предположен³е было дѣйствительно вѣрно. На зарѣ они подняли глаза и увидали, как³я гроздья висѣли на этихъ деревьяхъ: это были тѣла бандитовъ.
   Между тѣмъ разсвѣло, и они, напуганные мертвецами, еще болѣе испугались при видѣ человѣкъ сорока живыхъ бандитовъ, которые неожиданно окружили ихъ, приказывая имъ на каталонскомъ нарѣч³и оставаться на своихъ мѣстахъ до прибыт³я ихъ атамана. Донъ-Кихотъ стоялъ на ногахъ, лошадь его была разсѣдлана, копье было прислонено къ дереву - словомъ, онъ былъ беззащитенъ. Ему пришлось скрестить руки и опустить голову, сохраняя силы до болѣе удобнаго случая. Бандиты посѣтили Сѣраго и не оставили на немъ ни крошки изъ того, что находилось въ котомкѣ и въ чемоданѣ. Хорошо еще, что Санчо спряталъ въ кожаный поясъ, который носилъ на животѣ, золотые, данные ему герцогомъ и привезенные имъ изъ дому. Впрочемъ, эти добрые люди навѣрное тщательно обыскали бы его и нашли бы то, что у него было спрятано между поясомъ и тѣломъ, если бъ въ эту минуту не появился ихъ атаманъ. Это былъ человѣкъ лѣтъ тридцати четырехъ, крѣпк³й, высок³й, съ смуглымъ лицомъ и серьезнымъ, увѣреннымъ взглядомъ. Онъ сидѣлъ на могучемъ конѣ, и на кольчугѣ его было четыре пистолета, изъ тѣхъ, которые называются въ этихъ мѣстахъ pedrenales {Это были маленьк³е мушкетоны, названные pedrenales оттого, что они приводились въ дѣйств³е при помощи не трута, какъ аркебувы, а кремня (pedernal).}. Онъ увидалъ, что его оруженосцы (такъ называли себя люди этой професс³и) собираются грабить Санчо Панса, и запретилъ имъ это. Они тотчасъ же повиновались, и поясъ былъ спасенъ. Онъ удивился при видѣ копья у дерева, щита на землѣ и Донъ-Кихота въ вооружен³и, съ мрачнѣйшимъ и жалчайшимъ лицомъ, олицетворен³емъ скорби. Онъ подошелъ къ нему и сказалъ: "Не печальтесь такъ, любезнѣйш³й: вы попали въ руки не какого-нибудь варвара Озириса, а Роке Гинарта, болѣе сострадательнаго, нежели жестокаго {Во времена Сервантеса, Каталон³я страдала болѣе всякой другой испанской провинц³и отъ семейныхъ распрей, часто толкавшихъ въ общество бандитовъ знатныхъ молодыхъ людей, провинившихся въ уб³йствѣ изъ мести. Н³арросы и Каделлы раздѣляли въ то время Барцелону, какъ Капулетти и Монтекки раздѣляли Равенну. Одинъ приверженецъ Н³арросовъ, принужденный бѣжать, сдѣлался атаманомъ воровъ. Его звали Роке Гинартъ или Гиньяртъ, но настоящее его имя было Педро Рочи Гимарда. Это былъ славный, великодушный молодой человѣкъ, какимъ изображаетъ его Сервантесъ, и онъ въ свое время пользовался въ Каталон³и такой же репутац³ей, какъ въ ваши времена знаменитый Хозе Мар³я въ Андалуз³и. О немъ упоминается въ запискахъ Комминеса.}. - Моя печаль,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ,- происходитъ не оттого, что я попалъ въ твои руки, о, храбрый Роке, слава котораго не имѣетъ предѣла на землѣ: она происходитъ оттого, что моя небрежность допустила твоихъ солдатъ захватить меня не на сѣдлѣ, тогда какъ, по правиламъ странствующаго рыцарства, въ которому я принадлежу, я обязанъ жить всегда подъ ружьемъ и во всякую минуту быть насторожѣ. Я долженъ сказать тебѣ, о, велик³й Гинартъ, что, если бъ они застали меня на конѣ, съ копьемъ и щитомъ, имъ бы не удалось такъ легко овладѣть мною, ибо я Донъ-Кихотъ Ламанчск³й, тотъ самый, который наполнилъ вселенную славой своихъ подвиговъ."
   Роке Гинартъ сразу понялъ, что болѣзнь Донъ-Кихота состоитъ скорѣе въ безум³и, чѣмъ въ храбрости, и хотя онъ нѣсколько разъ слыхалъ о немъ, но никогда не вѣрилъ въ его истор³ю и не могъ допустить, чтобъ такая фантаз³я могла овладѣть человѣкомъ. Поэтому онъ очень обрадовался, встрѣтивъ его, такъ какъ желалъ на дѣлѣ убѣдиться въ томъ, что слышалъ о немъ. "Доблестный рыцарь,- сказалъ онъ ему,- не отчаявайтесь и не считайте, что злая судьба привела васъ сюда. Напротивъ, можетъ случиться, что эти непр³ятныя встрѣчи направятъ на настоящую дорогу вашу сбившуюся съ пути судьбу, ибо небо обыкновенно поднимаетъ угнетенныхъ и обогащаетъ бѣдныхъ странными путями и неслыханными способами, недоступными человѣческому разуму."
   Донъ-Кихотъ хотѣлъ поблагодарить, когда они вдругъ услыхали позади себя большой шумъ какъ бы отъ табуна лошадей. А, между тѣмъ, это была всего одна лошадь, на которой ѣхалъ, опустивъ удила, молодой человѣкъ лѣтъ двадцати въ зеленомъ камковомъ обшитомъ золотомъ кафтанѣ, валлонской шляпѣ съ загнутыми полями, узкихъ вычищенныхъ ваксой сапогахъ, со шпагой, кинжаломъ и золотыми шпорами, съ маленькимъ ружьемъ въ рукѣ и двумя пистолетами за поясомъ. Роке обернулся на шумъ и увидалъ молодого человѣка, который, приблизившись, сказалъ ему: "Я ищу тебя, о, храбрый Рокъ, чтобъ найти въ тебѣ если же средство, то, по крайней мѣрѣ, облегчен³е моимъ несчастнымъ. А чтобъ не держать тебя долго въ недоумѣн³и, потому что я вижу, что ты меня не узнаешь, скажу тебѣ, кто я. Я - Клавд³я Геронима, дочь Симона Форте, твоего лучшаго друга и заклятаго врага Клаукеля Торрельяса, также и твоего врага, такъ какъ онъ принадлежитъ къ противной сторонѣ. Ты знаешь, что у этого Торрельяса есть сынъ, котораго зовутъ Донъ-Висенте Торрельясъ или, по крайней мѣрѣ, звали такъ часа два назадъ. Скажу тебѣ въ немногихъ словахъ, чтобъ сократить разсказъ о моихъ несчастьяхъ, какое несчастье онъ мнѣ причинилъ. Онъ увидѣлъ меня, сталъ ухаживать, я слушала его и тайкомъ отъ отца платила ему взаимностью, потому что нѣтъ на свѣтѣ женщины, какъ бы замкнуто и благоразумно она ни жила, у которой не нашлось бы времени для удовлетворен³я своихъ желан³й, если она этого захочетъ. Словомъ, онъ обѣщалъ мнѣ жениться на мнѣ, а я дала ему слово принадлежать ему, но за нашими клятвами исполнен³я не послѣдовало. Вчера я узнала, что онъ, забывъ своя долгъ относительно меня, женится на другой, и что сегодня утромъ назначено ихъ вѣнчан³е. Эта вѣсть встревожила мой умъ и вывела меня изъ терпѣн³я. Такъ какъ отца моего не было дома, то мнѣ легко было переодѣться такимъ образомъ и, пустившись вскачь на этомъ конѣ, доѣхать до Донъ-Висенте, въ одной милѣ отсюда. Тамъ, не теряя времени на жалобы и на выслушиван³е его оправдан³й, я выстрѣлила

Другие авторы
  • Филиппов Михаил Михайлович
  • Джонсон Сэмюэл
  • Пименова Эмилия Кирилловна
  • Олешев Михаил
  • Ушинский Константин Дмитриевич
  • Лагарп Фредерик Сезар
  • Кайсаров Андрей Сергеевич
  • Слезкин Юрий Львович
  • Брилиант Семен Моисеевич
  • Привалов Иван Ефимович
  • Другие произведения
  • Салов Илья Александрович - Николай Суетной
  • Мамин-Сибиряк Д. Н. - Сказка про славного царя Гороха и его прекрасных дочерей царевну Кутафью и царевну Горошинку
  • Милюков Павел Николаевич - Речь П. Н. Милюкова на заседании Государственной думы
  • Аверченко Аркадий Тимофеевич - Веселые устрицы
  • Гиппиус Зинаида Николаевна - На острие
  • Арцыбашев Николай Сергеевич - Премудрый может ли без цели...
  • Гербель Николай Васильевич - Предисловие к "Гамлету" в переводе А. Кронеберга (Издание Н. В. Гербеля)
  • Житков Борис Степанович - Мангуста
  • Соловьев-Андреевич Евгений Андреевич - Карамзин. Его жизнь и литературная деятельность
  • Федоров Николай Федорович - Родоначальник славянофилов
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (20.11.2012)
    Просмотров: 386 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа