Сервантес Мигель Де - Славный рыцарь Дон-Кихот Ламанчский. Часть вторая, Страница 17 - Книги

оромъ. Что за велич³е, въ самомъ дѣлѣ, въ управлен³и горчичнымъ зерномъ? Что за заслуга, что за власть въ управлен³и полудюжиной людей величиной съ орѣхъ? Больше я не насчиталъ тогда на землѣ. Если бы ваша барская милость соблаговолили подарить мнѣ клочочекъ неба, хотя бы съ полмили, то я принялъ бы его гораздо охотнѣе, чѣмъ величайш³й въ м³рѣ островъ. - Замѣтьте, Санчо,- отвѣтилъ герцогъ,- что я никому не могу дать ни клочка неба, хотя бы даже величиной съ ноготокъ, потому что такого рода милости и дары свойственны одному Богу. А я дарю вамъ, что могу: готовый, законченный, круглый, хорошо устроенный островъ, очень плодородный и богатый, въ которомъ вы, если хорошо приметесь за дѣло, сумѣете пр³обрѣсти, вмѣстѣ съ земными богатствами, также и небесныя.- Ну, хорошо,- согласился Санчо.- Пусть будетъ островъ, и я буду такимъ губернаторомъ, что наперекоръ злымъ людямъ попаду прямо на небо. И не то чтобъ мнѣ хотѣлось изъ гордости подняться изъ моей хижины и скрыться въ вышинѣ; а мнѣ хочется попробовать, какой вкусъ у губернаторства. - Если вы его попробуете, Санчо,- сказалъ герцогъ,- вы поѣдите свои пальцы, потому что приказывать и видѣть, какъ повинуются твоимъ приказан³ямъ, очень пр³ятно. Когда вашъ господинъ сдѣлается императоромъ (а онъ безъ сомнѣн³я сдѣлается имъ, судя по обороту, который принимаютъ его дѣла), онъ навѣрное не легко откажется отъ этого поста, и вы увидите, что онъ въ глубинѣ души пожалѣетъ о томъ времени, когда еще не былъ императоромъ. - Сударь,- отвѣтилъ Санчо,- я полагаю, что повелѣвать хорошо даже стадомъ барановъ. - Пусть меня погребутъ вмѣстѣ съ вами, Санчо,- вскричалъ герцогъ,- если вы не свѣдущи во всемъ рѣшительно, и я надѣюсь, что изъ васъ выйдетъ хорош³й губернаторъ, какъ и можно ожидать отъ вашего здраваго смысла. Но оставимъ это, и замѣтьте, что вы должны завтра же утромъ отправиться на островъ губернаторствовать. Сегодня вечеромъ васъ снабдятъ подходящимъ платьемъ, которое вы должны будете носить, и всѣмъ необходимымъ для отъѣзда. - Пусть одѣнутъ меня какъ угодно,- сказалъ Санчо:- какъ бы я ни былъ одѣтъ, я останусь все тѣмъ же Санчо Панса. - Это правда,- согласился герцогъ, но нужно, чтобъ нарядъ соотвѣтствовалъ положен³ю, въ которомъ человѣкъ находится, или зван³ю, которое онъ носитъ. Нехорошо было бы, еслибъ юрисконсультъ былъ одѣтъ по военному, а военный по духовному. Вы же, Санчо, будете одѣты наполовину ученымъ, наполовину капитаномъ; потому что на томъ островѣ, который я вамъ даю, ученость также нужна, какъ оруж³е. - Ученость? - переспросилъ Санчо.- У меня ея совсѣмъ нѣтъ: я даже грамоты не знаю; но мнѣ достаточно знать наизусть молитвы, чтобы быть отличнымъ губернаторомъ. Что же до оруж³я, такъ я до тѣхъ поръ буду дѣйствовать тѣмъ, которое мнѣ дадутъ, пока не упаду, а въ остальномъ воля Божья. - Съ такой хорошей памятью,- сказалъ герцогъ,- Санчо ни въ чемъ не можетъ ошибиться."

Въ это время къ нимъ подошелъ Донъ-Кихотъ. Узнавъ, въ чемъ дѣло, и услыхавъ, что Санчо такъ скоро долженъ отправиться управлять островомъ, онъ съ позволен³я герцога взялъ его за руку и отвелъ въ свою комнату съ намѣрен³емъ надавать ему совѣтовъ, какъ ему исполнять свои новыя обязанности. Придя въ свою комнату, онъ заперъ дверь, почти насильно усадилъ Санчо рядомъ съ собой и сказалъ ему голосомъ медленнымъ и твердымъ:

"Я безконечно благодарю небо, другъ Санчо, что фортуна пошла къ тебѣ навстрѣчу и взяла тебя за руку, прежде чѣмъ самъ я встрѣтилъ удачу. Я, думавш³й, что найду въ дарованныхъ мнѣ судьбою милостяхъ, чѣмъ заплатить за твои услуги, еще нахожусь въ началѣ своего странствован³я, ты же, раньше времени и въ противность всѣмъ законамъ разумнаго расчета, видишь желан³я свои исполненными. Одни расточаютъ подарки и щедроты, хлопочутъ, надоѣдаютъ, молятся по утрамъ, когда встаютъ, умоляютъ, настаиваютъ, и не получаютъ того, о чемъ просятъ. Иной же является и, самъ не зная какъ и почему, вдругъ получаетъ мѣсто, котораго домогалась цѣлая толпа просителей. Можно сказать, что въ искан³и мѣстъ все зависитъ отъ удачи или неудачи. Ты, который, на мой взглядъ, не болѣе какъ толстое животное, вдругъ безъ усил³й, безъ раннихъ вставан³й и безсонныхъ ночей, единственно потому, что странствующее рыцарство коснулось тебя своимъ дыхан³емъ, сдѣлался ни болѣе, ни менѣе, какъ губернаторомъ острова. Я говорю тебѣ это, Санчо, для того, чтобъ ты не приписывалъ своимъ заслугамъ оказываемой тебѣ милости, а благодарилъ бы прежде всего небо, которое благосклонно устроило все, а затѣмъ велич³е, заключающееся въ покровительствѣ странствующаго рыцаря. Теперь, когда твое сердце расположено вѣрить тому, что я тебѣ сказалъ, будь, о сынъ мой, внимателенъ къ словамъ этого новаго Катона {Сервантесъ говоритъ здѣсь или о цензорѣ Катонѣ, или о Д³онис³и Катонѣ, авторѣ Disticha de moribm ad filium, книги, въ то время считавшейся въ испанскихъ университетахъ классической. Объ этомъ Д³онис³и Катонѣ ничего неизвѣстно, кромѣ того, что онъ жилъ послѣ Лукана, такъ какъ упоминаетъ о послѣднемъ въ своихъ Distieha.}, который хочетъ давать тебѣ совѣты, хочетъ быть твоимъ компасомъ и путеводителемъ, чтобы довести тебя до спасительной гавани на томъ бурномъ морѣ, въ которое ты собираешься пуститься, такъ какъ высш³я должности ничто иное, какъ глубокая пучина, объятая мракомъ и усѣянная подводными камнями.

"Во-первыхъ, о сынъ мой, сохраняй страхъ Бож³й, потому что страхъ этотъ есть мудрость, и если ты будешь мудръ, ты никогда не будешь впадать въ заблужден³е.

"Во-вторыхъ, никогда не забывай, кто ты, и употребляй всѣ усил³я, чтобы познать самого себя: это познан³е дается всего труднѣе. Познавъ самого себя, ты не станешь раздуваться, какъ лягушка, которая желаетъ сравняться съ воломъ. Въ томъ случаѣ, когда твое тщеслав³е распуститъ хвостъ, одно соображен³е замѣнитъ тебѣ уродство ногъ {Намекъ на павлина, который, говорятъ, распускаетъ хвостъ, когда видитъ свои ноги. Фраи Луисъ де-Гревала еще раньше сказалъ, употребивъ ту же метафору: "Взгляни на самое уродливое, что есть въ тебѣ, и распускай тогда хвостъ своего тщеслав³я."}: воспоминан³е о томъ, что ты въ своей деревнѣ пасъ свиней. - Этого я не могу отрицать,- отвѣтилъ Санчо;- но тогда я былъ еще маленькимъ мальчикомъ. А потомъ, когда я сталъ маленькимъ мужчиной, я сталъ уже пасти не свиней, а гусей. Но мнѣ кажется, что это вовсе не относится къ дѣлу, потому что не всѣ правители происходятъ отъ царей. - Это правда,- согласился Донъ-Кихотъ,- и потому тѣ, которые не благороднаго происхожден³я, должны соединять съ важностью занимаемаго ими поста ласковую кротость, которая, при разумномъ направлен³и, предохраняетъ ихъ отъ уколовъ злослов³я, отъ которыхъ не спасаетъ никакое положен³е въ свѣтѣ.

"Гордись, Санчо, своимъ низкимъ происхожден³емъ и не стыдись сознаваться, что ты происходишь отъ крестьянской семьи. Видя, что ты самъ не краснѣешь отъ этого, никто никогда и не заставитъ тебя краснѣть оттого. Старайся быть лучше смиреннымъ праведникомъ, чѣмъ высокомѣрнымъ грѣшникомъ. Много есть людей, которые, родившись въ низкомъ состоян³и, дошли до высокаго положен³я т³ары или короны, и я могъ бы привести тебѣ безчисленное множество такихъ примѣровъ.

"Замѣть, Санчо, что если ты примешь за руководство добродѣтель, если будешь стараться совершать добродѣтельныя дѣян³я, то тебѣ не нужно будетъ завидовать тѣмъ, у кого предками были принцы и вельможи, потому что кровь наслѣдуется, а добродѣтель пр³обрѣтается, и добродѣтель сама по себѣ имѣетъ такую цѣнность, какой кровь имѣть не можетъ.

"И такъ, если къ тебѣ пр³ѣдетъ, когда ты будешь жить на своемъ островѣ, кто-нибудь изъ твоихъ родныхъ, не усылай его и не оскорбляй: напротивъ, ты долженъ принять его, обласкать и угостить. Такимъ образомъ, ты исполнишь свой долгъ относительно неба, которое не любитъ, чтобъ человѣкъ презиралъ то, что оно создало, и свой долгъ относительно природы.

"Если ты вызовешь къ себѣ жену (а тѣмъ, кто управляетъ, нехорошо долго оставаться безъ жены), позаботься наставить ее, какъ подобаетъ, отполировать ее, сгладить ея врожденную грубость, потому что все, что бы ни пр³обрѣлъ сдержанный губернаторъ, теряется и растрачивается глупой и грубой женщиной.

"Если бы случилось такъ, что ты бы овдовѣлъ, что очень можетъ случиться, и если бы твой постъ далъ тебѣ возможность жениться на другой, болѣе знатной, не бери такой, которая служила бы тебѣ приманкой и удочкой и капюшономъ, чтобы говорить: "Я не хочу" {Намекъ на пословицу: "Нѣтъ, нѣтъ, я этого не хочу, а положи мнѣ это въ капюшонъ". Судьи носили тогда мант³и съ капюшонами (capas con capilla).}. Истинно говорю тебѣ: за все, что получитъ жена судьи, отвѣтитъ мужъ ея на страшномъ судѣ, и онъ вчетверо заплатитъ послѣ смерти по тѣмъ статьямъ счета, о которыхъ не позаботился при жизни.

"Никогда не руководись закономъ произвола {La оey deо encaje называлось произвольное толкован³е, которое судьи давали законамъ.}, который въ такой милости у невѣждъ, воображающихъ себя очень умными и проницательными.

"Пусть слезы бѣдняковъ встрѣчаютъ въ тебѣ болѣе сострадан³я, но не болѣе справедливости, чѣмъ просьбы богачей.

"Старайся разузнавать истину среди подарковъ и обѣщан³й богача, такъ же какъ среди рыдан³й и надоѣдан³й бѣдняка.

"Когда ты сможешь и долженъ будешь совершать правосуд³е, не сваливай на голову виновнаго всей тяжести закона, ибо репутац³я неумолимаго судьи, конечно, не лучше репутац³и судьи сострадательнаго.

"Если тебѣ случится отложить въ сторону лозу правосуд³я, то пусть это совершится не изъ-за подарковъ, а изъ милосерд³я.

"Если тебѣ случится рѣшать дѣло, въ которомъ замѣшавъ будетъ твой врагъ, брось воспоминан³е объ обидѣ и сосредоточь свою мысль на истинѣ дѣла.

"Пусть личныя страсти никогда не ослѣпляютъ тебя въ чужомъ дѣлѣ; въ противномъ случаѣ, большая часть ошибокъ, которыя ты сдѣлаешь, будутъ непоправимы, а если бы ихъ и можно было иной разъ поправить, такъ лишь въ ущербъ твоему кредиту и даже твоему кошельку.

"Если хорошенькая женщина явится просить у тебя правосуд³я, отврати глаза отъ ея слезъ и не слушай ея стоновъ, а обдумай спокойно и медленно сущность того, о чемъ она проситъ, если не желаешь, чтобъ разсудокъ твой утонулъ въ ея слезахъ, а добродѣтель твоя задохлась бы отъ ея вздоховъ.

"Кого ты долженъ карать дѣломъ, не унижай словами: для несчастныхъ достаточно одной пытки, и незачѣмъ словами усиливать ихъ страдан³й.

"На виновнаго, который попадетъ къ тебѣ подъ судъ, смотри какъ на человѣка слабаго и несчастнаго, подверженнаго слабостямъ нашей развращенной натуры. Во всемъ, что отъ тебя будетъ зависѣть, обнаруживай по отношен³ю къ нему жалость и милосерд³е, не будучи въ то же время несправедливъ и къ противной сторонѣ, ибо, хотя всѣ свойства Божьи равны, но милосерд³е с³яетъ и свѣтитъ намъ въ глаза еще съ большимъ блескомъ, чѣмъ правосуд³е.

"Если ты будешь, о Санчо, слѣдовать этимъ правиламъ и принципамъ, ты будешь имѣть долгую жизнь, слава твоя будетъ вѣчна, желан³я будутъ исполняться, и счастье будетъ невыразимо. Ты поженишь по своему усмотрѣн³ю дѣтей своихъ; они получатъ дворянск³е титулы - и они, и твои внуки; ты будешь жить въ мирѣ, благословляемыя людьми; когда жизнь твоя придетъ къ концу, смерть застанетъ тебя среди тихой, зрѣлой старости, и глаза твои будутъ закрыты нѣжными, слабыми ручками твоихъ правнуковъ. Все, что я сказалъ тебѣ до сихъ поръ, способно украсить твою душу, а теперь слушай совѣты, которые послужатъ на украшен³е твоего тѣла."

ГЛАВА LXIII.

О другихъ совѣтахъ, данныхъ Донъ-Кихотомъ Санчо Панса.

Слыша предыдущ³е совѣты Донъ-Кихота, кто бы не счелъ его за очень умнаго и благонамѣреннаго человѣка? Но, какъ уже много разъ говорено было въ течен³е этой длинной истор³и, онъ терялъ голову лишь тогда, когда затрогивали рыцарство, обнаруживая во всѣхъ другихъ вопросахъ ясный и быстрый умъ, такъ что его поступки на каждомъ шагу дискредитировали его сужден³я, а сужден³я опровергали поступки. Но въ другихъ совѣтахъ, данныхъ имъ Санчо, онъ выказалъ себя въ совершенствѣ и довелъ до высшей степени и свой умъ и свое безум³е.

Санчо слушалъ его съ величайшимъ вниман³емъ и дѣлалъ всевозможныя усил³я, чтобъ сохранить въ памяти его совѣты, твердо рѣшившись слѣдовать имъ и довести при ихъ помощи до благополучнаго конца произведен³е на свѣтъ своего губернаторства. Донъ-Кихотъ, между тѣмъ, продолжалъ такъ:

"Что касается того, какъ ты долженъ управлять собой и своимъ домомъ, Санчо, первое, что я тебѣ посовѣтую, кто - быть чистымъ и стричь себѣ ногти, не отращивая ихъ, какъ нѣкоторые люди, воображающ³е въ своемъ невѣжествѣ, будто длинные ногти украшаютъ руки; точно надставки, которыя они остерегаются стричь, могутъ назваться ногтями, тогда какъ это ястребиные когти,- грязное и возмутительное злоупотреблен³е.

"Никогда не показывайся, Санчо, въ изорванномъ и безпорядочномъ платьи: это признакъ распущенности и лѣни, если только эта небрежность въ одеждѣ не скрываетъ подъ собой разсчитаннаго плутовства, какъ разсказываютъ о Юл³и Цезарѣ. {Светон³й дѣйствительно разсказываетъ (гл. XLV), что Цезарь одѣвался небрежно и не застегивалъ пояса у своей тоги. Съ его стороны это была аффектац³я, чтобъ его принимали за человѣка изнѣженнаго и не открыли въ немъ сразу мужества и ума. Такъ, когда кто-то спросилъ у Цицерона, почему онъ принялъ сторону Помпея, а не Цезаря, онъ отвѣтилъ: "Цезарь обманулъ меня своей манерой подпоясывать тогу".}

"Пощупай тихонько пульсъ у своей должности, чтобъ узнать, что она можетъ дать, и если она позволитъ тебѣ надѣлить ливреями твоихъ слугъ, дай имъ подходящ³я и удобныя, а не бросающ³яся въ глаза и блестящ³я. Главное, подѣли ливреи между лакеями и бѣдняками, т. е., если тебѣ нужно одѣть шесть пажей, одѣнь троихъ лакеевъ и троихъ бѣдняковъ. Такимъ образомъ у тебя будутъ пажи и для земли, и для неба: это новый способъ давать ливреи, незнакомый высшимъ м³ра сего.

"Не ѣшь ни чесноку, ни луку, что бы по запаху нельзя было узнать о твоемъ мужицкомъ происхожден³и. Ходи чинно, говори медленно, но не такъ, какъ будто ты самъ себя слушаешь, потому что всякая аффектац³я порокъ.

"Обѣдай мало и еще менѣе ужинай: здоровье всего тѣла зависитъ отъ желудка.

"Будь умѣренъ въ питьѣ, памятуя, что лишнее вино не умѣетъ ни хранить тайнъ, ни держать слова.

"Берегись, Санчо, чтобъ не ѣсть за обѣ щеки и не эруктировать при другихъ. - А что это такое эруктировать? - спросилъ Санчо. - Это, Санчо,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ,- все равно, что рыгать, а такъ какъ послѣднее можно назвать однимъ изъ отвратительнѣйшихъ словъ въ вашемъ языкѣ, хотя оно и очень выразительно, то люди утонченные придумали употреблять латинское слово. Хотя не всѣ понимаютъ это выражен³е, но это не бѣда: со временемъ, оно войдетъ во всеобщее употреблен³е и всѣ станутъ понимать его. Это обогащаетъ языкъ, на который чернь и обычай имѣютъ одинаковое вл³ян³е. - Право, господинъ,- сказалъ Санчо,- совѣтъ не рыгать я, кажется, всего лучше запомню, потому я, честное слово, на каждомъ шагу рыгаю. - Не рыгаешь, а эруктируешь, Санчо! - вскричалъ Донъ-Кихотъ. - Эруктировать я буду говорить послѣ,- возразилъ Санчо,- надѣюсь, что не забуду.

- Еще ты не долженъ, Санчо, пересыпать свою рѣчь такимъ множествомъ пословицъ, какое ты всегда примѣшиваешь къ разговору. Пословицы, правда, коротк³я изречен³я; но ты ихъ обыкновенно такъ дергаешь за волосы, что онѣ становятся болѣе похожи на чушь, чѣмъ на изречен³я. - О! - вскричалъ Санчо.- Этому можетъ помочь одинъ только Богъ, потому что я знаю больше пословицъ, чѣмъ любая книга, и когда я говорю, у меня просится на языкъ такое множество ихъ заразъ, что между ними начинается драка изъ-за того, кому выйти первой. Тогда мой языкъ хватаетъ первыя попавш³яся, хотя бы онѣ были и совсѣмъ не у мѣста. Но теперь буду стараться говорить только так³я, которыя будутъ приличны моему важному положен³ю; потому что въ хорошемъ домѣ что въ печи, то на столъ мечи, и на Бога надѣйся, а самъ не плошай, и брать иль давать, да не прогадать. - Такъ, такъ, Санчо! - вскричалъ Донъ-Кихотъ.- Сыпь, сыпь поговорками, пока некому тебя остановить. Мать меня наказываетъ, а я стегаю волчокъ. Я только-что говорю тебѣ, чтобъ ты отучился отъ пословицъ, а ты въ одну минуту изрыгаешь ихъ цѣлую кучу, да такъ кстати, что выходитъ, какъ говорятся, ни къ селу, ни къ городу. Замѣть, Санчо, я не говорю, чтобы пословица производила непр³ятное впечатлѣн³е, когда приведена кстати; но сыпать и нагромождать пословицы вкривь и вкось значитъ дѣлать рѣчь тяжелой и трив³альной.

"Когда садишься на лошадь, не откидывайся назадъ на арчакѣ и не выдвигай впередъ прямо и неуклюже ногъ своихъ, отдаляя ихъ отъ живота лошади; но въ то же время не сиди и такъ небрежно, точно ты на спинѣ у своего Сѣраго. Иные сидятъ верхомъ, какъ истинные наѣздники, а друг³е кажутся болѣе подходящими для сидѣн³я на нихъ самихъ.

"Сонъ твой долженъ быть умѣренъ, потому что кто не встаетъ рано, тотъ не наслаждается днемъ. Помни, Санчо, что прилежан³е есть мать благородства, а его врагъ - лѣность еще никогда не достигала исполнен³я какого-нибудь справедливаго желан³я.

"Еще одинъ послѣдн³й совѣтъ. Хотя онъ и не сможетъ служить тебѣ для украшен³я тѣла, но я хотѣлъ бы, чтобъ ты всегда держалъ его въ памяти, потому что полагаю, что онъ будетъ тебѣ не менѣе полезенъ, чѣмъ тѣ, которые я тебѣ раньше далъ. Вотъ онъ: не спорь никогда о знатности фамил³й, по крайней мѣрѣ, по сравнен³ю одной съ другою. Между сравниваемыми непремѣнно должно быть отдано преимущество одной, а другая, которую ты унизишь, тебя возненавидитъ, тогда какъ возвеличенная тобою ничѣмъ не вознаградитъ тебя.

"Ты долженъ одѣваться въ штаны, въ длинный камзолъ и плащъ немного подлиннѣе камзола. Портковъ не носи никогда: они неприличны какъ для дворянъ, такъ и для губернаторовъ. Вотъ, Санчо, совѣты, которые я могъ сейчасъ припомнить. Съ течен³емъ времени я постараюсь посылать тебѣ совѣты, по мѣрѣ того, какъ ты будешь извѣщать меня о положен³й твоихъ дѣлъ.

- Господинъ,- отвѣтилъ Санчо,- я вижу, что все, что ваша милость мнѣ сказали, хорошо, свято и полезно. Но на что мнѣ все это, если я не буду помнить ничего? Конечно, насчетъ отращиван³я себѣ ногтей и женитьбы, если представится случай, я не позабуду. Ну, а всѣ проч³я мелочи, глупости и белиберды я помню и буду помнить, какъ прошлогодн³й снѣгъ. Такъ ужъ лучше бы записать ихъ, потому я хоть и не умѣю ни читать, ни писать, но велю моему духовнику повторять ихъ мнѣ, когда нужно, и хорошенько вколотить ихъ мнѣ въ голову.- Ахъ, грѣхи мои тяжк³е! - вскричалъ Донъ-Кихотъ.- Какъ это нехорошо, чтобъ губернаторъ не умѣлъ ни читать, ни писать! Знай, Санчо, что если человѣкъ не умѣетъ читать и если онъ лѣвша, такъ это доказываетъ одно изъ двухъ: или что онъ происходитъ отъ очень низменныхъ родителей, или что онъ такой негодяй, что его невозможно было пр³учить къ добрымъ обычаямъ и правиламъ. Это у тебя громадный недостатокъ, и я хотѣлъ бы, чтобъ ты научился хоть подписываться.- Я умѣю подписывать свое имя,- отвѣтилъ Санчо. - Когда я былъ у себя въ деревнѣ церковнымъ сторожемъ, я научился выдѣлывать так³я больш³я буквы, какъ на мѣткахъ, на тюкахъ, и говорили, что это мое имя. Впрочемъ, я могу притвориться, что у меня правая рука разбита параличомъ, и подписываться за меня будетъ другой. Противъ всего можно найти средство, только не противъ смерти, а такъ какъ у меня будетъ власть и палка, то я буду дѣлать все, что захочу. Темъ болѣе, что у кого отецъ алькадъ... а я буду губернаторомъ, что гораздо важнѣе, чѣмъ алькадъ; тогда подходите, милости просимъ. А не то пусть меня презираютъ и перекрестятъ; кто пойдетъ за шерстью, тотъ вернется стриженый, потому къ кому Богъ расположенъ, того онъ посѣщаетъ, и всякая глупость богача сходитъ за мудрое изречен³е, а когда я буду богатъ, потому что буду губернаторомъ, и буду еще тароватъ - а тароватымъ я хочу быть,- кто же станетъ искать во мнѣ недостатковъ? Въ концѣ концовъ, если вы сдѣлаетесь медомъ, мухи съѣдятъ васъ; не красна изба углами, а красна пирогами, говаривала моя бабушка, и кто богатъ, тотъ тебѣ и сватъ. - О, будь ты проклятъ Богомъ, проклятый Санчо! - вскричалъ Донъ-Кихотъ. - Чтобъ шестьдесятъ тысячъ чертей унесли тебя и твои пословицы! Уже цѣлый часъ ты ихъ нагромождаешь и мучишь меня, какъ на пыткѣ, при каждой изъ нихъ. Предсказываю тебѣ, что эти пословицы когда-нибудь доведутъ тебя до висѣлицы; онѣ вынудятъ твоихъ вассаловъ отнять у тебя губернаторство и посѣютъ среди нихъ соблазнъ и смуты. Скажи мнѣ, неучъ, гдѣ ты ихъ набираешь? и какъ ты примѣняешь ихъ, дуракъ? Я, чтобъ сказать и хорошо примѣнить хоть одну, тружусь и потѣю, точно землю копаю. - Клянусь Богомъ, господинъ мой хозяинъ,- отвѣтилъ Санчо,- ваша милость придираетесь къ пустякамъ. Кто можетъ, чортъ возьми, находить дурнымъ, что я пользуюсь своимъ добромъ, когда у меня нѣтъ ничего другого: ни денегъ, ни земель, а есть только пословицы и однѣ пословицы? Вотъ теперь мнѣ пришли на память цѣлыхъ четыре, и всѣ такъ кстати, какъ мартъ мѣсяцъ для поста. Но я ихъ не скажу, потому что никто такъ не годится для молчан³я, какъ Санчо {Санчо примѣняетъ къ себѣ старую поговорку: Al buen callar llaman Sancho.}. - Этотъ Санчо не ты,- возразилъ Донъ-Кихотъ.- Если ты на что и годишься, такъ не для молчан³z, а для того, чтобъ говорить глупости и упрямиться. А все-таки я хотѣлъ бы услышать тѣ четыре пословицы, которыя теперь такъ кстати пришли тебѣ на память. Я вотъ напрасно ищу ихъ въ своей памяти, которая тоже не изъ послѣднихъ, и не нахожу ни одной. - Как³я же пословицы,- отвѣтилъ Санчо,- могутъ быть лучше этихъ: "другому пальца въ ротъ не клади", "на ступай вонъ и отстань отъ моей жены отвѣчать нечего" и "повадился кувшинъ по воду ходить, тамъ ему и голову сломить". Всѣ онѣ очень кстати и означаютъ: пусть никто не ссорится со своимъ губернаторомъ или начальникомъ, или ему придется раскаяться въ томъ, какъ человѣку, который положитъ другому палецъ въ ротъ и попадетъ между его зубами. То же самое на слова губернатора нечего отвѣчать, такъ же какъ на ступай вонъ и отстань отъ моей жены. А что до кувшина, который повадился по воду ходить, такъ это и слѣпой пойметъ. Поэтому нужно, чтобы тотъ, кто видитъ сучокъ въ чужомъ глазу, видѣлъ бревно въ своемъ, а то о немъ станутъ говорить, что смерть боятся казненнаго, а ваша милость хорошо знаете, что дуракъ въ своемъ домѣ больше знаетъ, чѣмъ умникъ въ чужомъ. - Ну, нѣтъ, Санчо,- возразилъ Донъ-Кихотъ:- ни въ своемъ, ни въ чужомъ домѣ дуракъ ничего не знаетъ, потому что на фундаментѣ глупости невозможно возвести здан³я ума и разсудка. Но оставимъ это, Санчо. Если ты будешь плохо управлять, такъ твоя будетъ вина, а стыдъ падетъ на меня. Меня утѣшаетъ только то, что я сдѣлалъ все, что могъ, надававъ тебѣ совѣтовъ со всѣмъ рвен³емъ и усерд³емъ, какое было мнѣ доступно. Сдѣлавъ это, я исполнилъ свой долгъ и обѣщан³е. Да будетъ Господь твоимъ руководителемъ, Санчо, и да направляетъ онъ тебя въ твоемъ губернаторствѣ. Избави и меня Богъ отъ терзающаго меня сомнѣн³я: я боюсь, право, чтобъ ты не перевернулъ всего острова вверхъ дномъ, что я могъ бы предотвратить, открывъ герцогу, кто ты такой, объяснивъ ему, что вся твоя тучность, вся твоя толстая фигура ничто иное, какъ мѣшокъ, наполненный пословицами и плутнями. - Господинъ,- отвѣтилъ Санчо,- если вамъ кажется, что я не гожусь для этого губернаторства, такъ я сейчасъ брошу его, потому что я больше дорожу кончикомъ ногтей моей души, чѣмъ всѣмъ моимъ тѣломъ, и мнѣ такъ же будетъ хорошо, если я буду просто Санчо и буду ѣсть хлѣбъ съ лукомъ, какъ если я буду губернаторомъ Санчо и буду лакомиться каплунами и куропатками. Притомъ во время сна всѣ равны, больш³е и малые, богатые и бѣдные. Если ваша милость хорошенько пораздумаете объ этомъ, вы увидите, что сами вбили мнѣ въ башку губернаторство, потому я столько же понимаю въ управлен³и островами, сколько гусенокъ. А если вы думаете, что за то, что я былъ губернаторомъ, меня чортъ возьметъ, такъ я хочу лучше отправиться простымъ Санчо на небо, чѣмъ губернаторомъ въ адъ. - Клянусь Богомъ, Санчо! - вскричалъ Донъ-Кихотъ,- за одни твои послѣдн³я слова я полагаю, что ты заслуживаешь быть губернаторомъ цѣлой сотни острововъ. У тебя доброе сердце, а безъ этого ни одна наука ничего не стоитъ. Отдай себя на волю Божью и старайся только не грѣшить первымъ побужден³емъ, т. е. имѣй всегда въ виду и твердо стремись въ отыскан³ю истины и справедливости во всякомъ дѣлѣ, какое тебѣ представится: небо всегда благословляетъ чистыя намѣрен³я. А теперь пойдемъ обѣдать, потому что ихъ свѣтлости уже, навѣрное, ждутъ насъ."

ГЛАВА XLIV.

Какъ Санчо Панса былъ отвезенъ въ свое губернаторство, и о странномъ приключен³и, случившемся съ Донъ-Кихотомъ въ замкѣ.

Говорятъ, что Сидъ Гамедъ предпослалъ этой главѣ вступлен³е, которое переводчикъ передалъ не такъ, какъ оно было написано. Это нѣчто вродѣ жалобы, съ которой мавръ обращается къ самому себѣ по поводу того, что предпринялъ написать такую сухую и ограниченную истор³ю, въ которой онъ принужденъ говорить постоянно о Донъ-Кихотѣ и Санчо, не осмѣливаясь дѣлать никакихъ отступлен³и и примѣшивать болѣе интересные и серьезные эпизоды. Онъ прибавляетъ, что постоянно занимать свой умъ, руку и перописан³емъ объ одной личности и говорить устами немногихъ людей - несносная работа, и результаты ея не соотвѣтствуютъ трудамъ автора; что, во избѣжан³е этого неудобства, онъ въ первой части употребилъ уловку, введя нѣсколько повѣстей, какъ о Безразсудномъ Любопытномъ и о Плѣнномъ Капитанѣ - не относящихся къ этой истор³и, тогда какъ друг³я, разсказанныя въ ней, всѣ составляютъ событ³я, въ которыхъ фигурируетъ самъ Донъ-Кихотъ и которыхъ потому нельзя было пройти молчан³емъ. Съ другой стороны, онъ полагалъ, какъ прямо говоритъ, что мног³е люди вниман³е которыхъ всецѣло поглощено будетъ главными подвигами Донъ-Кихота, не обратятъ должнаго вниман³я на эти повѣсти и прочитаютъ ихъ или вскользь, или съ неудовольств³емъ, не замѣтивъ обнаруживаемыхъ въ нихъ изобрѣтательности и прелести, качествъ, которыя прямо бросятся въ глаза, когда эти повѣсти появятся на свѣтъ, предоставленныя самимъ себѣ, а не опирающ³яся на безразсудство Донъ-Кихота и грубости Санчо Панса {Сервантесъ хочетъ этимъ сказать, что ему бы слѣдовало изъять изъ Донъ-Кихота эти двѣ повѣсти и помѣстить ихъ въ своемъ сборникѣ Примѣрныя повѣсти, что и сдѣлали впослѣдств³и нѣкоторые изъ его издателей.}. Поэтому-то онъ во второй части и не захотѣлъ вставлять или вшивать отдѣльныхъ повѣстей, ограничившись лишь нѣсколькими эпизодами, проистекающими изъ самыхъ событ³й, основанныхъ на истинѣ, и то сжато и настолько кратко, насколько только возможно. И такъ, въ виду того, что держится и заключается въ тѣсныхъ рамкахъ разсказа, обладая достаточнымъ умомъ, искусствомъ и умѣн³емъ, чтобъ говорить о дѣлахъ всей вселенной, онъ и проситъ соблаговолить не пренебречь его трудомъ и надѣлить его похвалами не за то, что онъ пишетъ, а за то, отъ чего воздерживается. Послѣ этого онъ такими словами продолжаетъ истор³ю:

По выходѣ изъ-за стола въ тотъ день, когда Донъ-Кихотъ надавалъ Санчо совѣтовъ, онъ вечеромъ изложилъ ихъ письменно, что бы Санчо заставлялъ кого-нибудь читать ихъ себѣ. Но едва онъ отдалъ ихъ по принадлежности, какъ они исчезли, попавъ въ руки герцога, который показалъ ихъ герцогинѣ, причемъ оба снова удивлялись смѣси безум³я и здраваго смысла въ Донъ-Кихотѣ. Желая продлить начатыя шутки, они въ тотъ же вечеръ отправили Санчо подъ большимъ конвоемъ въ мѣстечко, которое должно было сойти у него за островъ. Случилось такъ, что проводникъ, которому его поручили, былъ герцогск³й мажордомъ, умный и остроумной - да безъ ума и невозможно быть остроумнымъ,- тотъ самый, который такъ ловко разыгралъ графиню Трифальди. Благодаря своему таланту и инструкц³ямъ, даннымъ ему господами относительно образа дѣйств³й съ Санчо, онъ прекрасно выполнилъ свою задачу.

Случилось также, что Санчо, когда увидалъ этого мажордома, сразу узналъ въ его лицѣ Трифальди. "Господинъ,- сказалъ онъ, обернувшись къ Донъ-Кихоту:- или чорть меня побери отсюда, какъ есть, вѣрующимъ и праведнымъ, или ваша милость должны сознаться, что вотъ у этого герцогскаго мажордома лицо Долориды, а Донъ-Кихотъ внимательно взглянулъ въ лицо мажордома и, разсмотрѣвъ его, сказалъ: "Не понимаю, Санчо, зачѣмъ тебѣ отдаваться чорту вѣрующимъ или невѣрующимъ, да я и не пойму, что ты хочешь этимъ сказать {Эти слова означаютъ, по словамъ Коварруб³аса (Tesoro de la lengua castellana),- вдругъ, сразу.}. Изъ того что лицо Долориды то же, что лицо мажордома, еще не слѣдуетъ, чтобъ мажордомъ былъ Долоридой, иначе вышло бы страшное противорѣч³е. Но теперь не время производить разслѣдован³я, потому что это завело бы насъ въ безысходный лабиринтъ. Повѣрь мнѣ, другъ: оба мы должны отъ всего сердца возблагодарить Господа, что онъ избавилъ насъ отъ злыхъ волшебниковъ и чародѣевъ. - Это не шутка, господинъ,- возразилъ Санчо.- Я слышалъ сейчасъ, какъ онъ говорилъ и хохоталъ, и мнѣ казалось, что уши мои рѣжетъ голосъ Трифальди. Ладно, я буду молчать, но буду впередъ смотрѣть въ оба, что бы выслѣдить какой-нибудь знакъ, который бы подтвердилъ или опровергъ мои подозрѣн³я.- Вотъ что ты долженъ дѣлать, Санчо,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ;- извѣщай меня обо всемъ, что узнаешь на этотъ счетъ, и обо всемъ, что съ тобой случится во время твоего губернаторства."

Наконецъ, Санчо уѣхалъ, въ сопровожден³и множества народу. Онъ одѣтъ былъ судьей, въ рыжемъ камлотовомъ плащѣ поверхъ платья и въ такой же шляпѣ на головѣ. Онъ ѣхалъ верхомъ на мулѣ, а позади его шелъ, по распоряжен³ю герцога, его оселъ въ шелковой и сверкавшей новизною сбруѣ. Время отъ времени Санчо поворачивалъ голову, чтобы взглянуть на своего осла, и его такъ радовало присутств³е его, что онъ не помѣнялся бы судьбой даже съ германскимъ императоромъ. Прощаясь съ герцогомъ и герцогиней, онъ поцѣловалъ у нихъ руки, затѣмъ пошелъ просить благословен³я у своего господина, который благословилъ его со слезами на глазахъ, причемъ Санчо всхлипывалъ, какъ плачущ³й ребенокъ.

Теперь, любезный читатель, пусть добрый Санчо мирно и счастливо ѣдетъ, а ты терпѣливо подожди, пока у тебя прибавится цѣлыхъ два стакана крови, когда ты узнаешь, какъ онъ держался во время своего правлен³я. Въ ожидан³и же удовольствуйся тѣмъ, что услышишь о происшедшемъ въ эту ночь съ его господиномъ. Если ты и не будешь хохотать надъ этимъ во все горло, такъ, по крайней мѣрѣ, скорчишь, какъ говорится, обезьянью гримасу, ибо всѣ похожден³я Донъ-Кихота возбуждаютъ или удивлен³е, или веселость.

Разсказываютъ, что едва Санчо уѣхалъ, какъ Донъ-Кихоть почувствовалъ такое сожалѣн³е о его отъѣздѣ и такое одиночество, что если бы только могъ, вернулъ бы своего оруженосца и отнялъ бы у него губернаторство. Герцогиня замѣтила его печаль и спросила у него о причинѣ. "Если ваша печаль вызвана отсутств³емъ Санчо,- сказала она,- такъ у меня въ домѣ найдется множество оруженосцевъ, дуэн³й и молодыхъ дѣвушекъ, которыя готовы будутъ исполнять всѣ ваши прихоти.- Конечно, сударыня, - отвѣтилъ Донъ-Кихотъ,- и жалѣю объ отсутств³и Санчо; но не это главная причина печади, написанной на моемъ лицѣ. Изо всѣхъ учтивостей и многочисленныхъ предложен³й, которыми ваша милость осыпаете маня, я принимаю только одно: подсказывающее ихъ доброе желан³е. Кромѣ того, я попрошу у вашей милости разрѣшен³я служить себѣ самому въ моей комнатѣ.- О, нѣтъ, господинъ Донъ-Кихотъ! - возразила герцогиня. Этого я не допущу: я хочу, чтобы вамъ служили четыре молодыхъ дѣвушки, прекрасныхъ, какъ цвѣтки, которыхъ я выбрала _:изъ своихъ горничныхъ.- Для меня,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ,- онѣ будутъ не цвѣтками, а шипами, которые будутъ пронзать мою душу. Поэтому онѣ, или какое-нибудь подоб³е ихъ, такъ и не войдутъ въ мою комнату, какъ у меня не выростутъ крылья для летан³я. Если вашему велич³ю угодно, продолжать осыпать меня милостями, которыхъ я не стою, такъ позвольте мнѣ поступать, какъ мнѣ самому будетъ пр³ятнѣе, и дѣлать все при закрытыхъ дверяхъ. Я долженъ ставить преграду между моими желан³ями и моимъ цѣломудр³емъ и не хочу отказаться отъ этой хорошей привычки, чтобы принять щедрость, которую вашему высочеству угодно оказывать мнѣ. Словомъ, я лучше буду спать одѣтый, чѣмъ позволю кому бы то ни было раздѣвать меня. - Довольно, довольно, господинъ Донъ-Кихотъ,- остановила его герцогиня.- Я съ своей стороны, отдамъ приказан³е, чтобы въ вашу комнату не впускали никого; не только дѣвушки, но даже мухи. О, я неспособна допустить посягательства на стыдливость господина Донъ-Кихота: сколько я могла замѣтить, изо всѣхъ его многочисленныхъ добродѣтелей наиболѣе с³яетъ цѣломудр³е. Итакъ, ваша милость можетъ тайкомъ и по своему одѣваться и раздѣваться, когда и какъ вамъ будетъ угодно: никто не будетъ критиковать васъ, и вы найдете у себя въ комнатѣ всѣ сосуды, необходимые для человѣка, спящаго при запертыхъ дверяхъ, чтобъ никакая естественная надобность не заставила васъ отпереть двери. Да здравствуетъ тысячу вѣковъ великая Дульцинея Тобозская и да прогремитъ ея имя по всей земной поверхности, если она сумѣла заслужить любовь такого доблестнаго и цѣломудреннаго рыцаря! Да вселятъ сострадательныя небеса въ душу Санчо Панса, нашего губернатора, пылкое желан³е поскорѣе окончить свое искуплен³е, дабы свѣтъ снова могъ пользоваться счастьемъ наслаждаться прелестями такой великой дамы!"

На это Донъ-Кихотъ отвѣтилъ: "Ваше велич³е говорили, какъ подобаетъ такимъ дамамъ, ибо изъ устъ высокородныхъ дамъ не можетъ вырваться ни одно низменное или лукавое слово. Отъ похвалъ вашей милости Дульцинея станетъ счастливѣе и извѣстнѣе въ свѣтѣ, чѣмъ отъ всѣхъ восхвален³й, как³я могли бы ей расточать краснорѣчивѣйш³е ораторы вселенной.- Довольно комплиментовъ, господинъ Донъ-Кихотъ,- остановила его герцогиня;- уже наступилъ часъ ужина, и герцогъ, вѣроятно, ждетъ насъ. Пусть ваша милость поведетъ меня къ столу, а потомъ вы пораньше пойдете спать, потому что ваше вчерашнее путешеств³е въ Канда³ю были не настолько кратко, чтобъ не утомить васъ. - Я ничуть не утомленъ, сударыня,- возразилъ Донъ-Кихотъ,- потому что, могу поклясться вашей свѣтлости, во всю свою жизнь не ѣздилъ на конѣ съ болѣе плавной поступью, чѣмъ у Клавиленьо. Не понимаю, право, что заставило Маламбруно отдѣлаться отъ такого пр³ятнаго и легкаго коня и безъ околичностей сжечь его.- Можно предположить,- отвѣтила герцогиня,- что онъ, раскаявшись въ томъ злѣ, которое причинилъ Трифальди и ея товаркамъ, а также и другимъ лицамъ, и въ злодѣян³яхъ, которыя, вѣроятно, совершилъ въ качествѣ колдуна и чародѣя, захотѣлъ уничтожить всѣ оруд³я своей дѣятельности и сжегъ Клавиленьо, какъ одно изъ главныхъ, наиболѣе безпокоившее и волновавшее его перенесен³емъ его изъ страны въ страну. Поэтому пепелъ отъ этой машины и трофей въ видѣ надписи будутъ вѣчными свидѣтелями доблести великаго Донъ-Кихота Ламанчскаго."

Донъ-Кихотъ опять сталъ благодарить герцогиню и затѣмъ, отужинавъ, отправился одинъ въ свою комнату, никому не позволяя входить туда помочь ему, изъ опасен³я наткнуться на случай, который заставилъ бы или побудилъ бы его измѣнить его дамѣ Дульцинеѣ, ибо у него вѣчно была предъ глазами добродѣтельность Амадиса, этого цвѣта и зеркала странствующихъ рыцарей. Онъ заперъ за собою дверь и началъ при свѣтѣ двухъ свѣчей раздѣваться. Но разуваясь онъ (о, незаслуженное несчастье!) надорвалъ - не свое сердце вздохами или другими проявлен³ями измѣны своей чистотѣ и самообладан³ю, а дюжины двѣ петель въ одномъ изъ чулоквъ, который сталъ вдругъ прозраченъ, какъ жалузи. Это происшеств³е весьма опечалило добраго рыцаря, и онъ съ радостью отдалъ-бы цѣлую унц³ю серебра за полдрахмы зеленаго шелка: я говорю зеленаго, потому что чулки его были зеленые.

Тутъ Бенъ-Энгели, продолжая писать, восклицаетъ: "О, бѣдность, бѣдность! Не знаю, какая причина могла побудить великаго кордовскаго поэта назвать тебя "святымъ даромъ, неблагодарно полученнымъ" {Этотъ поэтъ Хуанъ де-Мена, умерш³й въ 1456 г. Онъ говоритъ въ 227 строфѣ Лабиринта или поэмы Trescientas copias:

!O vida segura la manza pobreza!

!O dadiva santa, desagradecida!

Гез³одъ въ своей поэмѣ Часы и Дни также назвалъ бѣдность даромъ боговъ безсмертныхъ.}. Что до меня, то я хотя и мавръ, но прекрасно знаю по наслышкѣ отъ христ³анъ, что святость заключается въ милосерд³и, смирен³и, вѣрѣ, повиновен³и и бѣдности. Во всякомъ случаѣ, я говорю, что тотъ долженъ считая себя осыпаннымъ милостями Божьими, кто радуется своей бѣдности, если только это не та бѣдность, о которой одинъ изъ величайшихъ святыхъ сказалъ: "Имѣйте все, какъ если бъ вы ничего не имѣли" {Апост. Павелъ.}. Это называется бѣдностью ума. Ты же, другая бѣдность, та, о которой я говорю, зачѣмъ ты вѣчно преслѣдуешь только гидальго и знатныхъ людей, а не кого-нибудь другого {Сервантесъ говоритъ также въ своей комед³и La gran sultana dona Catalina de Oviedo: "...Гидальго, но не богатый; это проклят³е нашего вѣка, въ который бѣдность стала, повидимому, принадлежностью знатности."}. Зачѣмъ ты заставляешь ихъ класть заплаты на башмаки и носить куртки, на которыхъ одна пуговица шелковая, другая волосяная, третья стеклянная? Почему воротники ихъ почти всегда измяты какъ цикорные листья и не имѣютъ должной формы (что доказываетъ древность обычая носить открытые воротники и крахмалить ихъ)?" Далѣе онъ прибавляетъ: "Несчастливъ тотъ гидальго, благороднаго происхожден³я, который охраняетъ свою честь, питаясь плохо и при закрытыхъ дверяхъ, а потомъ лицемѣрно ковыряетъ въ зубахъ зубочисткой, когда выходитъ изъ своей квартиры, тогда какъ онъ ничего не ѣлъ, чтобъ ему нужно было чистить зубы. Несчастливъ тотъ, говорю я, честь котораго черезчуръ щепетильна и который воображаетъ, что всѣ замѣчаютъ издали заплаты на его башмакахъ, жирныя пятна на шляпѣ, нитки на его плащѣ и голодъ въ его желудкѣ."

Всѣ эти мысли пришли въ голову Донъ-Кихоту по поводу разорвавшагося чулка его; но онъ успокоился, увидавъ, что Санчо оставилъ ему дорожные сапоги, которые онъ и намѣревался надѣть на другой день. Наконецъ, онъ легъ, задумчивый и опечаленный какъ пустотой, оставленной отъѣздомъ Санчо, такъ и несчастьемъ съ чулками, распустивш³еся петли которыхъ онъ бы охотно починилъ хотя бы шелкомъ другого цвѣта, что составляетъ одно изъ лучшихъ доказательствъ бѣдности, какое можетъ дать гидальго за все время своей вѣчной нищеты. Онъ погасилъ свѣчи, но было такъ жарко, что онъ не могъ уснуть. Онъ всталъ и пошелъ открыть рѣшетчатое окно, выходившее въ прекрасный садъ; въ это время онъ услыхалъ, что подъ этимъ окномъ ходятъ и разговариваютъ. Онъ сталъ прислушиваться. Гулявш³е говорили настолько громко, что онъ могъ разслышать ихъ разговоръ: "Не требуй, о Эмеренс³я, не требуй, чтобъ я пѣла, потому что ты знаешь, что съ тѣхъ поръ какъ этотъ чужестранецъ вступилъ въ этотъ замокъ, съ тѣхъ поръ какъ глаза мои его увидали, я не могу уже пѣть, а могу только плакать. Притомъ, у герцогини сонъ очень чутк³й, а я ни за что на свѣтѣ не хотѣла бы, чтобъ она застигла насъ здѣсь. Да хоть бы она и спала и не просыпалась, къ чему послужило бы мое пѣн³е, когда онъ спитъ и не просыпается, чтобъ меня слушать, онъ, этотъ новый Энэй, явивш³йся въ наши края, чтобъ сдѣлать меня игрушкой своего пренебрежен³я? - Не стѣсняйся, милая Альтисидора,- отвѣтилъ другой голосъ.- Герцогиня и всѣ живущ³е въ этомъ замкѣ, навѣрное, всѣ погружены въ совъ, кромѣ того, кто пробудилъ твою душу и царитъ въ твоемъ сердцѣ. Я слышала, какъ открылось въ его комнатѣ рѣшетчатое окно,- значитъ, онъ не спитъ. Пой, раненая бѣдняжка, пой тихонько на нѣжный, сладостный мотивъ подъ звуки арфы. Если герцогиня насъ услышитъ, мы извинимся жарой, которая стоитъ. - Не это меня удерживаетъ, о Эяеренс³я,- отвѣчала Альтисидора,- но я не хотѣла бы, чтобы мое пѣн³е раскрыло состоян³е моего сердца и чтобы тѣ, кто не знаетъ непреодолимой силы любви, не приняли бы меня за дѣвушку своенравную и безъ стыда. Но я отдамся, что бы ни произошло, потому что лучше краска стыда на лицѣ, нежели пятно на сердцѣ." Тутъ она ваялась за свою арфу и извлекла изъ нея нѣжные переливы.

Услышавъ эти слова и эту музыку, Донъ-Кихотъ пришелъ въ изумлен³е, потому что въ ту же минуту на память ему пришли безконечныя приключен³я въ томъ же вкусѣ, съ рѣшетчатыми окнами, садами, серенадами, ухаживан³ями и обмороками, о которыхъ онъ читалъ въ своихъ глупыхъ книгахъ о странствующемъ рыцарствѣ. Онъ тотчасъ вообразилъ, что какая-либо изъ камеристокъ герцогини влюбилась въ него и что скромность вынуждала ее хранить свою страсть въ тайнѣ. Онъ устрашился, какъ бы ей не удалось тронуть его, и въ сердцѣ своемъ онъ твердо рѣшилъ не дать себя побѣдить. Поручивъ себя съ пыломъ и преданностью дамѣ своей Дульцинеѣ Тобозской, онъ однако рѣшилъ выслушать музыку, а чтобы дать знать, что онъ здѣсь, онъ сдѣлалъ видъ, что чихаетъ, что очень обрадовало обѣихъ дѣвицъ, которыя ничего болѣе не желали, какъ быть услышанными Донъ-Кихотомъ. Настроивъ арфу и проигравъ вступлен³е, Альтисидора спѣла слѣдующ³й романсъ:

"О, лежащ³й на кровати,

Въ простыняхъ голландскихъ тонкихъ,

Спящ³й, ноги протянувши,

Отъ заката до разсвѣта;

"Рыцарь болѣе отважный,

Чѣмъ всѣ рыцари Ламанчи;

Благороднѣй кто и чище

Золотыхъ песковъ Аравьи!

"Слушай голосъ дѣвы скорбной,

Безъ взаимности влюбленной;

Отъ твоихъ двухъ солнцъ въ которой

Сердце пламенемъ объято.