Главная » Книги

Сервантес Мигель Де - Славный рыцарь Дон-Кихот Ламанчский. Часть вторая, Страница 11

Сервантес Мигель Де - Славный рыцарь Дон-Кихот Ламанчский. Часть вторая


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28

Санчо окаменѣлъ, кузенъ былъ пораженъ изумлен³емъ, а пажъ ужасомъ, хозяинъ застылъ въ одной позѣ, а человѣкъ изъ ревущей деревни разинулъ ротъ, и у всѣхъ, кто слышалъ эти слова мар³онеточнаго актера, волосы встали дыбомъ на головахъ. Онъ же продолжалъ, не смущаясь: "А ты, о добрый Санчо Панса, лучш³й изъ оруженосцевъ лучшаго изъ рыцарей всего м³ра! радуйся: твоя жена Тереза здорова и въ настоящую минуту занимается тѣмъ, что расчесываетъ фунтъ конопли, а подъ бокомъ у нея стоитъ щербатый горшокъ съ доброй пинтой вина, и она попиваетъ изъ него, чтобы скрасить себѣ работу.- О, этому я вѣрю! - вскричалъ Санчо,- потому она бабенка блаженная, и не будь она немножко ревнива, я бы ее не промѣнялъ даже на великаншу Андандону, которая была, говоритъ мой господинъ, умная женщина и хорошая хозяйка; а моя Тереза изъ такихъ бабъ, что себѣ ни въ чемъ не отказываютъ, хотя бы пришлось урывать у своихъ наслѣдниковъ. - Повторяю опять,- сказалъ Донъ-Кихотъ,- что тотъ, кто путешествуетъ и много читаетъ, узнаетъ и видятъ многое. Какимъ образомъ, спрашивается, кто-нибудь убѣдилъ-бы меня, что на свѣтѣ существуютъ обезьяны, которыя угадываютъ все, еслибы я самъ не видалъ этого своими глазами? Вѣдь я дѣйствительно тотъ самый Донъ-Кихотъ Ламанчск³й, котораго назвалъ этотъ добрый звѣрекъ; только онъ, конечно, ужъ черезчуръ разсыпался въ похвалахъ. Но каковъ бы я ни былъ, я благодарю небо за то, что оно одарило меня кроткимъ и участливымъ характеромъ, всегда готовымъ сдѣлать добро всякому и неспособнымъ причинить кому-либо зло. - Если бъ у меня были деньги,- замѣтилъ пажъ,- я спросилъ бы у госпожи обезьяны, что сбудется со мной въ моемъ предстоящемъ путешеств³и. - Я уже сказалъ,- отвѣтилъ дядя Петръ, который тѣмъ временемъ уже выпустилъ ноги Донъ-Кихота и поднялся съ колѣнъ,- что этотъ звѣрекъ не отвѣчаетъ на вопросы о будущемъ. А если бъ онъ отвѣчалъ, такъ это бы не бѣда, что у васъ нѣтъ денегъ, потому что ради присутствующаго здѣсь господина Донъ-Кихота я готовъ забыть всяк³й денежный расчетъ. А теперь, чтобъ отблагодарить его и доставить ему удовольств³е, я дамъ представлен³е и даромъ позабавлю всѣхъ находящихся сейчасъ въ корчмѣ." При этихъ словахъ хозяинъ корчмы, не помня себя отъ радости, указалъ мѣсто, гдѣ удобнѣе расположить театръ, и все было готово въ одну минуту.
   Донъ-Кихотъ не особенно былъ удовлетворенъ отгадками обезьяны, потому что ему казалось такъ же невѣроятнымъ, чтобъ обезьяна угадывала прошедшее, какъ и будущее. Поэтому, пока дядя Петръ устанавливалъ принадлежности своего театра, онъ отвелъ Санчо въ уголъ конюшни, гдѣ никто не могъ ихъ слышать, и сказалъ: "Послушай, Санчо, я обдумалъ странный талантъ этой обезьяны и рѣшилъ, что этотъ дядя Петръ, ея хозяинъ, навѣрно, заключилъ съ дьяволомъ явный или тайный договоръ. - Какой еще тутъ оговоръ? - отвѣтилъ Санчо.- Я такъ полагаю, что у дьявола и такъ все нечисто: какая же выгода дядѣ Петру оговаривать его?- Ты меня не понялъ, Санчо,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ. - Я хотѣлъ сказать, что дядя Петръ, видно, сговорился съ чортомъ, чтобы тотъ вложилъ этотъ талантъ въ обезьяну, чтобъ ему было чѣмъ зарабатывать себѣ хлѣбъ; а когда онъ разбогатѣетъ, онъ въ обмѣнъ отдастъ свою душу чорту, чего всегда добивается этотъ врагъ всего человѣчества. Особенно меня наводитъ на эту мысль то, что обезьяна отвѣчаетъ только на вопросы о прошедшемъ и настоящемъ, а власть чорта тоже не распространяется далѣе этого. Будущаго онъ не знаетъ, развѣ только по догадкѣ, и то очень рѣдко: одному Богу извѣстны всѣ времена; для него не существуетъ ни прошедшаго, ни будущаго, а все настоящее. Поэтому военно, что эта обезьяна говоритъ при помощи дьявола, и я удивляюсь, какъ ея не првилекли къ духовному суду, чтобъ изслѣдовать ее и разъяснить, въ силу чего она отгадываетъ все. Я увѣренъ, что эта обезьяна не астрологъ, и что ни она, ни ея хозяинъ не знаютъ, какъ располагать туманныя фигуры {Alzar или levantar figuras judiciarias означало у астрологовъ, по словамъ Коварруб³аса, способъ опредѣлять положен³е двѣнадцати фигуръ зод³ака, планетъ и неподвижныхъ звѣздъ, въ данную минуту, для составлен³я гороскопа.}, что теперь до того вошло въ моду въ Испан³и, что нѣтъ ни одной бабенки, ни одного маленькаго пажа, ни одного рабочаго, которые не хвастали бы, что имъ такъ же легко расположить фигуры, какъ поднятъ съ пола упавшую карту; они такимъ образомъ своимъ невѣжествомъ и враньемъ унижаютъ чудесную истину науки. Я знаю одну даму, которая спросила у одного изъ такихъ составителей гороскоповъ, будутъ ли щенята у ея маленькой собаченки, и если будутъ, то сколько и какихъ, цвѣтовъ они будутъ. Господинъ астрологъ составилъ гороскопъ и отвѣтилъ, что собаченка затяжелѣетъ и ощенится тремя щенятами; зеленымъ, краснымъ и пестрымъ, если только зачат³е произойдетъ между одиннадцатью и двѣнадцатью часами ночи и притомъ въ понедѣльникъ или субботу. А кончилось тѣмъ, что собака черенъ два дня околѣла отъ несварен³я желудка, господинъ же астрологъ сохранилъ свой авторитетъ мѣстнаго астролога, какъ почти всѣ люди этого сорта.- А знаете что? - сказалъ Санчо.- Я хотѣлъ бы, чтобъ ваша милость попросили дядю Петра спросить у обезьяны, правда ли то, что случилось съ валя въ Монтезинской пещерѣ; потому, я думаю, не въ обиду вамъ будь сказано, что все это чистѣйшая ложь и вранье, или попросту вамъ пригрезилось. - Всѣ можетъ быть,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ;- но я все таки сдѣлаю, какъ ты совѣтуешь, хотя совѣсть будитъ мучить меня за то."
   Тутъ къ Донъ-Кихоту подошелъ дядя Петръ, чтобъ сказать ему, что театръ уже готовъ, и попросить его милость пойти посмотрѣть, потому что это стоитъ вниман³я. Донъ-Кихотъ сообщилъ ему свое мнѣн³е и попросилъ его сейчасъ же спросить у обезьяны, пригрезилось ли ему или дѣйствительно случилось то, что произошло съ нимъ въ Монтезинской пещерѣ, такъ какъ ему сдается, что это столько-же похоже на сонъ, сколько и на дѣйствительность. Дядя Петръ, не говоря ни слова, пошелъ за обезьяной, я, ставъ передъ Донъ-Кихотомъ и Санчо, сказалъ: "Слушай хорошенько, обезьянушка! Этотъ господинъ желаетъ знать, истинно ли или ложно то, что произошло съ нимъ въ пещерѣ, называемой Монтезинскою." Затѣмъ онъ далъ обезьянѣ обычный сигналъ; та вскочила къ нему на лѣвое плечо и сдѣлала видъ, что шепчетъ ему что-то на ухо, послѣ чего дядя Петръ сказалъ: "Обезьяна говоритъ, что то, что ваша милость видѣли или дѣлали въ пещерѣ, частью ложно, частью неправдоподобно. Вотъ всѣ, что она знаетъ, а больше она ничего не можетъ сказать по поводу этого вопроса. Если же ваша милость хотите узнать объ этомъ подробнѣе, то въ будущую пятницу она отвѣтитъ на все, что у вся опросить. Въ настоящее время она лишилась своего дара отгадыван³я, который возвратится къ ней только въ будущую пятницу. - Ну, что я говорилъ! - вскричалъ Санчо.- Я не могъ повѣрить, чтобы то, что ваша милость, господинъ мой, разсказывали о приключен³яхъ въ пещерѣ, была правда хотя бы даже на половину. - Это покажетъ будущее, Санчо,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ;- потому что время разъяснитель всего, всякое дѣло выводитъ на свѣтъ Бож³й, хотя бы оно было скрыто въ нѣдрахъ земли. Но довольно. Пойдемъ посмотримъ театръ добраго дяди Петра; я думаю, что онъ заключаетъ въ себѣ нѣчто любопытное. - Какъ нѣчто любопытное! - возразилъ дядя Петръ.- Этотъ самый театръ заключаетъ въ себѣ болѣе шестидесяти тысячъ любопытныхъ вещей. Говорю вашей милости, господинъ Донъ-Кихотъ, что это одна изъ достойнѣйшихъ вникан³я вещей, какую только можено встрѣтить въ настоящее время, и operibus credite, non verins (вѣрьте фактамъ, а не словамъ). Пойдемте, приступимъ къ дѣлу! Становится поздно, а намъ еще многое надо сдѣлать, многое сказать и многое показать. "
   Донъ-Кихотъ и Санчо, слѣдуя приглашен³ю, отправились къ мѣсту, гдѣ уже былъ разставленъ и открытъ театръ мар³онетокъ, снабженный безчисленнымъ множествомъ зажженныхъ восковыхъ свѣчекъ, которыя придавали ему роскошный и блестящ³й видъ. Подойдя къ балагану, дядя Петръ спрятался позади его, потому что онъ самъ управлялъ механическими фигурвами, а мальчикъ, слуга дяди Петра, всталъ на виду у публики, чтобы служить толкователемъ и объяснять тайны представлен³я. Мальчикъ держалъ въ рукѣ палочку, которою указывалъ появлявш³яся на сценѣ мар³онетки. Когда всѣ находивш³еся въ корчмѣ размѣстились передъ театромъ, большинство стоя, и когда Донъ-Кихотъ, Санчо, пажъ и кузенъ усѣлись на лучшихъ мѣстахъ, толкователь началъ говорить то, что услышитъ или прочитаетъ тотъ, кто захочетъ прослушать или прочитать слѣдующую главу.
  

ГЛАВА XXVI.

Въ которой продолжается хорошенькое приключен³е съ мар³онеточнымъ актеромъ вмѣстѣ съ другими поистинѣ очень хорошими похожден³ями.

   Замолкли всѣ троянцы и тиряне {Шуточное подражан³е первому стиху второй книги Энеиды: Conticuere omnes и т. д.}, я хочу сказать, что всѣ люди, глава которыхъ были устремлены на театръ, какъ говорится, впились въ ротъ толкователя этихъ чудесъ, когда за сценой вдругъ зазвенѣли литавры, затрубили трубы и заиграли рожки. Когда музыка умолкла, мальчикъ громко и пронзительно заговорилъ: "Эта правдивая истор³я, которую здѣсь изображаютъ передъ вашими милостями, заимствована слово въ слово изъ французскихъ хроникъ и испанскихъ романсовъ, переходящихъ изъ устъ въ уста и повторяемыхъ ребятами среди улицъ. Она трактуетъ о свободѣ, которую возвратилъ господинъ Донъ-Ганферосъ своей супругѣ Мелизендрѣ, находившейся въ плѣну въ Испан³и, у мавровъ, въ городѣ Санеуэньѣ: такъ звали въ тѣ времена городъ, который теперь называется Сарагоссой. Посмотрите, какъ Донъ-Ганферосъ играетъ въ триктракъ, какъ говорится въ пѣсенкѣ:
  
   "Ганферосъ сидитъ, въ триктракъ играя;
   О Мелизендрѣ онъ и позабылъ ужъ." *)
   *) Эти стихи и всѣ встрѣчающ³еся ниже заимствованы изъ романсовъ Cancionero и Silva de romances, въ которыхъ разсказывается истор³я Ганфероса и Мелизендры.
  
   Актеръ, которыя является тамъ съ короной на головѣ и скипетромъ въ рукѣ, это императоръ Карлъ Велик³й, мнимый отецъ этой Мелизендры, который, раздраженный пренебрежен³емъ и бездѣйств³емъ своего зятя, принимается упрекать его. Замѣтьте, какъ запальчиво и раздражительно онъ его бранитъ; можно подумать, что онъ хочетъ дать ему хорошую встрепку своимъ скипетромъ; есть даже писатели, которые увѣряютъ, будто онъ и въ самомъ дѣлѣ исколотилъ его. Наговоривъ ему разныхъ разностей по поводу опасностей, которымъ подвергнется честь Ганфероса, если онъ не постарается освободить свою супругу,онъ, говорятъ, прибавилъ:
  
   "Сказалъ довольно я; такъ берегись-же."*)
   *) Этотъ стихъ повторяется въ комическомъ романѣ, сочиненномъ по поводу похожден³й Ганфероса Мигелемъ Санчесъ, поэтомъ XVII столѣт³я.
   Melisendra esta en Sansuena,
   Vos en Paris descuidado;
   Vos ausente, ella muger;
   Harto os be dicho, miradlo.
  
   Теперь смотрите, какъ императоръ отворачивается и оставляетъ Донъ-Ганфероса раздосадованнымъ, и какъ этотъ послѣдн³й, кипя гнѣвомъ, опрокидываетъ столъ съ триктракомъ, требуетъ, чтобъ ему скорѣе подали оруж³е, и проситъ своего кузена Донъ-Роланда одолжить ему прекрасный мечъ Дюрандаль. Роландъ не хочетъ одолжить его ему, а предлагаетъ взамѣнъ раздѣлить съ нимъ предстоящ³й походъ, но отважный и раздраженный Ганферосъ не хочетъ принять его предложен³я; онъ говорить, что одинъ способенъ освободить свою жену, хотя бы она была зарыта въ глубочайшихъ нѣдрахъ земли; послѣ этого онъ вооружается, чтобъ сейчасъ же пуститься въ путь.
   "Теперь, ваши милости, обратите вниман³е на появляющуюся вонъ тамъ башню. Есть предположен³е, что это одна изъ башенъ Сарагосскаго альказара, называемаго нынѣ Альхафер³а. Появляющаяся на балконѣ дама въ мавританскомъ костюмѣ есть безподобная Мелизендра, которая много-много разъ находила на балконъ глядѣть на дорогу, ведущую во Франц³ю, и, переносясь воображен³емъ къ Парижу и къ своему супругу, утѣшала себя такимъ образомъ въ рабствѣ. Теперь вы увидите новое приключен³е, какого, быть можетъ, никогда не видывали. Видите этого мавра, который волчьимъ шагомъ приближается къ Мелизендрѣ, не произнося ни слова и приложивъ палецъ къ губамъ? Ну, такъ смотрите, какъ онъ ее цѣлуетъ въ губы, и какъ она отплевывается и вытираетъ ротъ рукавомъ своей бѣлой рубашки, какъ она горюетъ и съ отчаян³я рветъ свои прекрасные волосы, точно они виноваты въ ея несчастьи. Смотрите еще на этого важнаго человѣка въ тюрбанѣ, который прохаживается по коридорамъ: это Сансуэньск³й король Марсил³о {Король Марсил³о, столь знаменитый въ пѣснѣ о Роландѣ подъ именемъ короля Марсиля, былъ Абдаль-Малекъ-бенъ-Омаръ, Сарагосск³й валя. Онъ защищалъ Сарагоссу отъ нападен³я Карла Великаго. Въ современныхъ хроникахъ, написанныхъ плохимъ латинскимъ языкомъ, онъ называется Omaris filius, изъ чего образовалось исковерканное имя Марфил³усъ или Марсил³усъ. (Истор³я арабовъ и испанскихъ мавровъ, томъ I, гл. III).}, который видѣлъ наглость мавра. Онъ тотчасъ же приказываетъ, несмотря на то, что этотъ мавръ его родственникъ и большой любимецъ, арестовать его и дать ему двѣсти ударовъ кнутомъ, гоняя его по улицамъ города съ глашатаемъ впереди и алгвазилами позади. Посмотрите, какъ идутъ исполнять приговоръ, хотя проступокъ едва совершенъ; дѣло въ томъ, что у мавровъ нѣтъ очной ставки между заинтересованными сторонами, нѣтъ свидѣтельскихъ показан³й и аппеляц³й, какъ у насъ. - Дитя, дитя! - вскричалъ тутъ Донъ-Кихотъ,- разсказывайте прямо свою истор³ю и не уклоняйтесь въ сторону; для разъяснен³я какой-нибудь истины нужны доказательства и опровержен³я". Тутъ и дядя Петръ прибавилъ изъ балагана: "Мальчикъ, не суйся въ то, что тебя и касается, а дѣлай то, что тебѣ приказываетъ этотъ добрый господинъ: это будетъ гораздо благоразумнѣе. И продолжая разсказывать прямо безъ обиняковъ, потому что гдѣ тонко, тѣмъ и рвется.- Хорошо, я такъ и сдѣлаю,- отвѣтилъ мальчикъ и продолжалъ такимъ образомъ: "Эта фигура, появляющаяся съ той стороны на конѣ, въ большомъ гасконскомъ плащѣ, есть самъ Донъ-Ганферосъ, ожидаемый своей супругой, которая, отомщенная за дерзость влюбленнаго мавра, съ болѣе веселымъ видомъ вышла на балконъ башни. Она заговариваетъ со своимъ супругомъ, котораго принимаетъ за незнакомаго путника, и говоритъ ему все, что заключается въ тонъ романсѣ, который гласить:
  
   "Рыцари, если вы ѣдете во Франц³ю,
   такъ освѣдомьтесь о Ганферосѣ."
  
   Больше я не cтану повторять, потому что излишн³я подробности порождаютъ скуку. Достаточно вамъ будетъ увидѣть, какъ Донъ-Ганферосъ открываетъ лицо, а по радости, которую обнаруживаетъ Мелизандра, мы можемъ заключить, что она его узнала, особенно теперь, когда мы видимъ, какъ она спускается съ балкона, чтобы сѣсть позади своего супруга на его коня. Но, о несчастная! ея пола юбки зацѣпляется за перила балкона и она повисаетъ въ воздухѣ, не имѣя возможности достигнуть земли. Но смотрите, какъ милосердое небо всегда посылаетъ намъ помощь въ самыя критическ³я минуты. Донъ-Ганферось подъѣзжаетъ и, не обращая вниман³я на то, что можетъ изорвать дорогую юбку, схватываетъ жену, дергаетъ и силой стаскиваетъ на землю; затѣмъ однимъ движен³емъ руки подсаживаетъ ее на крупъ коня, верхомъ какъ, мужчину, и совѣтуетъ ей, чтобы не упасть, крѣпко держаться за него, обхвативъ его сзади руками такъ, чтобъ онѣ скрещивались у него на груди, потому что госпожа Мелизендра, не очень-то привычна къ такого рода верховой ѣздѣ. Смотрите, какъ конь выражаетъ ржан³емъ свой восторгъ по поводу того, что чувствуетъ на своей спинѣ и храбрую и прекрасную ношу въ лицѣ своего господина и своей госпожи. Смотрите, какъ они сворачиваютъ, чтобъ выѣхать изъ города, и какъ радостно направляются по пути къ Парижу. Поѣзжайте съ миромъ, о, безподобная чета истинныхъ любовниковъ!- прибудьте здравы и невредимы въ свое возлюбленное отечество, и пусть судьба не ставитъ вашему счастливому пути никакихъ препятств³й! Пусть глаза вашихъ родныхъ и друзей увидятъ, какъ вы мирно и счастливо наслаждаетесь жизнью во всѣ остальные ваши дни, столь же многочисленные, какъ и дни Нестора." Въ этомъ мѣстѣ дядя Петръ снова возвысилъ голосъ и сказалъ: "Полегче, полегче, мальчикъ! Не заносись за облака: всякая неестественность есть порокъ." Толкователь продолжалъ, не отвѣчая: "Не было недостатка, въ праздныхъ людяхъ, которые видѣли (они всегда все видятъ), какъ Мелизендра спустилась съ балкона и сѣла на коня. Они сейчасъ же донесли объ этомъ королю Марсил³о, который приказалъ немедленно ударить въ набатъ. Посмотрите, съ какою поспѣшностью исполняется его приказан³е и какъ весь городъ сбѣгается на звукъ колоколовъ, которые звонятъ на башняхъ всѣхъ мечетей.- Ну, ужь это неправда!- вскричалъ Донъ-Кихотъ.- Относительно колоколовъ дядя Петръ жестоко ошибается, потому что у мавровъ употребляются не колокола, а литавры, родъ дульзаинъ, очень похожихъ на наши рожки {Dutzaïna, которая и сейчасъ еще употребляется въ Валенс³и,- это загнутый инструментъ съ очень рѣзкимъ звукомъ, а chirimia, переведенная здѣсь словомъ рожокъ,- есть инструментъ арабскаго происхожден³я, въ родѣ длиннаго гобоя, съ двѣнадцатью отверст³ями и съ сильнымъ густымъ звукомъ.}. Звонить въ колокола въ Сансуэньѣ - большое безразсудство." На это дядя Петръ, прекративъ звонъ, отвѣтилъ: "Ваша милость, господинъ Донъ-Кихотъ, не должны обращать вниман³я на так³е пустяки. Нѣтъ надобности такъ вести дѣло, чтобъ всѣ концы схоронены были въ воду. Развѣ здѣсь не представляются тысячи комед³й съ безчисленнымъ множествомъ глупостей и несообразностей, что не мѣшаетъ имъ имѣть большой успѣхъ и слушаться среди восторговъ, одобрен³й и аплодисментовъ? Продолжай, мальчикъ, говори; мнѣ бы только наполнять свои карманы, а тамъ пусть въ моемъ представлен³и будетъ хоть больше глупостей, чѣмъ въ ослицѣ есть атомовъ.- Это, пожалуй, правда," замѣтилъ Донъ-Кихотъ, а мальчикъ продолжалъ: "Теперь смотрите, какое множество блестящихъ всадниковъ выѣзжаетъ изъ города въ погоню за обоими влюбленными католиками. - Смотрите, сколько трубъ затрубило, сколько дульзаинъ огласило воздухъ, сколько литавровъ и барабановъ зазвучало. Боюсь, какъ бы ихъ не нагнали и не возвратили въ городъ привязанными къ хвосту ихъ собственной лошади, что было бы ужаснымъ зрѣлищемъ."
   Когда Донъ-Кихотъ увидалъ такую толпу мавровъ и услыхалъ такой шумъ отъ трубныхъ звуковъ, ему показалось, что слѣдуетъ оказать помощь бѣглецамъ. Онъ всталъ на ноги и громовымъ голосомъ закричалъ: "Я ни за что не позволю, пока я живъ, чтобы въ моемъ присутств³и причинили какое-нибудь зло такому славному рыцарю, такому храброму любовнику, какъ Донъ-Ганферосъ. Стойте, вы сволочь, ничтожные люди! Не преслѣдуйте его, не догоняйте, или вы будете имѣть дѣло со мной!" Съ этими словами онъ обнажилъ мечъ, однимъ прыжкомъ очутился около театра и съ неслыханною яростью началъ сыпать безъ разбора ударами на мар³онеточную мавританскую арм³ю, однихъ опрокидывая, другихъ разсѣкая, у того снося голову, у другого ногу. Между прочимъ, одинъ ударъ былъ нанесенъ съ такою силой, что, если бы дядя Петръ не нагнулся, не бросился на земь и не спрятался подъ свои подмостки, онъ разсѣкъ бы ему голову пополамъ, словно она была марципановая. Дядя Петръ сталъ во весь голосъ кричать: "Остановитесь, господинъ Донъ-Кихотъ, остановитесь! Подумайте: вѣдь тѣ, которыхъ вы опрокидываете, убиваете и калѣчите, не настоящ³е мавры, а картонныя куклы! Подумайте, накажи меня Богъ! - что вы уничтожаете и разрушаете все мое добро." Но Донъ-Кихотъ не переставалъ сыпать градомъ ударовъ по всѣмъ направлен³ямъ и въ минуту опрокинулъ театръ, изорвавъ въ клочья всѣ декорац³и и фигурки, серьезно ранивъ короля Марсил³о и разсѣкши пополамъ голову и корону Карла Великаго. При этомъ зрѣлищѣ сенатъ зрителей переполошился, обезьяна удрала на крышу корчмы, кузенъ испугался, пажъ убоялся, и даже Санчо Панса почувствовалъ страшный ужасъ, потому что, какъ онъ поклялся по окончан³и бури, онъ еще никогда не видывалъ своего господина въ такомъ припадкѣ гнѣва.
   Докончивъ полное опустошен³е театра, Донъ-Кихотъ немного успокоился. "Хотѣлъ бы я теперь видѣть всѣхъ тѣхъ,- сказалъ онъ,- которые не вѣрятъ и не хотятъ вѣрить, что странствующ³е рыцари полезны свѣту. Судите сами: если бы я не оказался случайно здѣсь, что сталось бы съ храбрымъ Донъ-Ганферосомъ и прекрасной Мелизандрой? Навѣрное, въ настоящую минуту эти собаки уже нагнали бы ихъ и сыграли бы съ ними плохую шутку. Итакъ, да здравствуетъ странствующее рыцарство превыше всего существующаго на землѣ! - Пустъ здравствуетъ въ добрый часъ,- отвѣтилъ плачевнымъ голосомъ дядя Петръ,- пусть здравствуетъ, а я пусть умру, потому что я теперь до того несчастливъ, что могу сказать, какъ король Донъ Родриго:
  
   "Былъ вчера король Испанск³й,
   А сегодня стѣну даже
   Не могу назвать своею." *)
   *) Стихи изъ древняго романса Сото perdió à Espana el rey Don Rodrigo. (Cancionero general).
  
   Еще полчаса, пять минутъ назадъ я сознавалъ себя господиномъ королей и императоровъ, конюшни мои были наполнены безчисленными лошадьми, а сундуки полны множества нарядовъ. А теперь я въ отчаян³и и унын³и, я бѣденъ, я нищ³й; а главное, я лишенъ своей обезьяны, потому что мнѣ придется гоняться за ней до кроваваго пота. И все это изъ-за безразсудной ярости этого господина рыцаря, о которомъ разсказываютъ, что онъ помогаетъ неимущимъ, исправляетъ всякое зло и дѣлаетъ друг³я добрыя дѣла. Только для меня одного у него не хватило великодуш³я. Да будутъ благословенны и славны небеса до превышнихъ областей своихъ! Это рыцарь Печальнаго Образа обезобразилъ мои образы."
   Санчо разжалобили рѣчи дяди Петра, и онъ сказалъ: "Не плачь, дядя Петръ, не горюй:- ты мнѣ надрываешь сердце. И знай, что мой господинъ Донъ-Кихотъ такой добрый католикъ и такой вѣрный христ³анинъ, что стоитъ ему только замѣтить, что онъ сдѣлалъ тебѣ зло, какъ онъ сумѣетъ и пожелаетъ заплатить тебѣ за это вдвое. - Пусть господинъ Донъ-Кихотъ заплатитъ мнѣ хоть на часть фигурокъ, которыя онъ обезобразилъ, и я уже буду доволенъ, а его милость сможетъ успокоить свою совѣсть; потому что кто отнялъ у другого противъ его воли его добро и не хочетъ возвратить его, тому оно впрокъ не пойдетъ. - Это правда,- согласился Донъ-Кихотъ;- но до сихъ поръ у меня, кажется, нѣтъ ничего вашего.- Какъ нѣтъ!- вскричалъ дядя Петръ.- А кто разбросалъ и изувѣчилъ эти остатки и развалины, которые покоятся здѣсь на жесткой и безплодной почвѣ, какъ не неотразимая сила этой страшной руки? А кому принадлежали ихъ тѣла, какъ не мнѣ? Чѣмъ я заработывалъ свой хлѣбъ, какъ не ими?- Теперь я окончательно убѣждаюсь въ томъ,- сказалъ Донъ-Кихотъ,- что уже много разъ думалъ: что преслѣдующ³е меня чародѣи только и дѣлаютъ, что показываютъ мнѣ образы въ настоящемъ ихъ видѣ съ тѣмъ, чтобы мѣнять и превращать ихъ потомъ во что имъ вздумается. Увѣряю васъ всѣхъ, господа, которые слышите меня, что мнѣ дѣйствительно и поистинѣ показалось что все происходившее тамъ происходило на самомъ дѣлѣ, что Мелизендра была Мелизендрой, Донъ-Ганферосъ - Донъ-Ганферосомъ, Марсил³о - Марсил³о и Карлъ Велик³й - Карломъ Великимъ. Потому-то гнѣвъ и ударилъ меня въ голову, и я захотѣлъ оказать помощь и покровительство бѣглецамъ, чтобы выполнить свой долгъ странствующаго рыцаря. Съ этимъ-то добрымъ намѣрен³емъ и я надѣлалъ все, что вы видѣли. Если все вышло навыворотъ, такъ это вина не моя, а тѣхъ злодѣевъ, которые меня преслѣдуютъ. Но какъ бы то ни было, и, хотя я причинилъ убытокъ безъ злого умысла, я самъ взыскиваю съ себя издержки. Пусть дядя Петръ рѣшитъ, сколько ему слѣдуетъ за уничтоженныя фигурки, и я заплачу ему за нихъ наличной кастильской монетой."
   Дядя Петръ низко поклонился и сказалъ: "Я этого и ожидалъ отъ неслыханнаго христ³анскаго милосерд³я славнаго Донъ-Кихота Ламанчскаго, истиннаго защитника и опоры всѣхъ странствующихъ бѣдняковъ. Пустъ господинъ хозяинъ и велик³й Санчо будутъ посредниками и ходатаями между вашей милостью и мною и пусть судятъ, чего стоятъ или могли стоить уничтоженныя фигурки." Хозяинъ и Санчо объявили, что согласны. Тогда дяди Петръ поднялъ съ пола обезглавленнаго короля Марсил³о и сказалъ: "Вы видите, что этому королю невозможно вернуть его первоначальный видъ. Поэтому, мнѣ кажется - если только судья не много мнѣн³я,- что мнѣ слѣдуетъ получить въ вознагражден³е за его смерть, упокоен³е и кончину четыре съ половиной реала.- Согласенъ,- отвѣтилъ Донъ-Кихотъ.- Продолжайте. - За это отверст³е сверху до низу,- продолжалъ дядя Петръ,- взявъ въ руки обѣ половинки императора Карла Великаго, не будетъ дорого запросить пять съ четвертью реала. - Не мало, - замѣтилъ Санчо.- И не много,- возразилъ хозяинъ; - но возьмемъ среднее и назначимъ ему пять реаловъ. - Пусть получитъ пять съ четвертью реаловъ,- вскричалъ Донъ-Кихотъ.- Въ общей суммѣ этого громаднаго убытка не имѣетъ значен³я четверть реала больше или меньше. Но пусть дядя Пеѵръ поторопится, потому что насталъ часъ ужина, а я уже чувствую дрожь отъ голода.- За эту фигурку,- снова началъ дядя Петръ,- безъ носа и съ выбитымъ глазомъ, самую прекрасную Мелизендру, я требую, не дорожась, два реала и двѣнадцать мараведисовъ.- Какъ бы не такъ!- вскричалъ Донъ-Кихотъ. - Было бы удивительно, если бы Мелизендра въ настоящую минуту не находилась вмѣстѣ со своимъ супругомъ по меньшей мѣрѣ на границѣ Франц³и, потому что, по моему, лошадь, на которой они сидѣли, не бѣжала, а летѣла. Значить нечего выдавать мнѣ кошку за зайца, показывая мнѣ здѣсь какую-то кривую и безносую Мелизендру, тогда какъ настоящая теперь вмѣстѣ съ мужемъ наслаждается во Франц³и. Пусть Богъ даетъ каждому свое, дядя Петръ, и будемъ идти впередъ твердымъ шагомъ и съ добрыми намѣрен³ями. Можете продолжать." Дядя Петръ видя, что Донъ-Кихотъ заговаривается и опять принимается за свое, не хотѣлъ выпустить его изъ рукъ и сказалъ: Въ самомъ дѣлѣ, это фигурка, должно быть, не Мелизендра, а одна изъ ея служанокъ. Поэтому я буду доволенъ, если мнѣ дадутъ на нее хоть шестьдесятъ мараведисовъ" {Въ реалѣ тридцать четыре мараведиса.}. Такъ онъ продолжалъ назначать за каждую изъ искалѣченныхъ фигурокъ цѣны, которыя затѣмъ, къ общему удовольств³ю сторонъ, сбавлялись третейскими судьями, и въ общей суммѣ составили сорокъ и три четверти реаловъ. Санчо тотчасъ же выложилъ деньги, а дядя Петръ потребовалъ еще два реала за трудъ по поимкѣ обезьяны.- Дай ихъ ему, Санчо,- сказалъ Донъ-Кихотъ,- не за поимку обезьяны, а просто на выпивку. Я бы охотно далъ даже двѣсти реаловъ награды тому, кто съ увѣренностью сказалъ бы мнѣ, что прекрасная дона Meлизендра и господинъ Донъ-Ганферосъ благополучно доѣхали до Франц³и къ своимъ роднымъ.- Никто не сумѣетъ лучше моей обезьяны сказать вамъ объ этомъ,- отвѣтилъ дядя Петръ.- Но какой чортъ ее теперь поймаетъ? Впрочемъ, я полагаю, что ея привязанность ко мнѣ и голодъ заставятъ ее вернуться ко мнѣ ночью. Господь дастъ день, и мы увидимся."
   Буря наконецъ прошла, и всѣ отужинали въ мирѣ и добромъ соглас³и на счетъ Донъ-Кихота, который былъ щедръ до послѣдней крайности. Человѣкъ съ копьями и алебардами удалился до разсвѣта, а когда день наступилъ, кузенъ и пажъ явились проститься съ Донъ-Кихотомъ, одинъ - чтобы возвратиться восвояси, другой - чтобы слѣдовать далѣе по своему пути; послѣднему Донъ-Кихотъ далъ на дорожныя издержки около дюжины реаловъ. Что касается дяди Петра, то онъ не хотѣлъ болѣе ссориться съ Домъ-Кихотомъ, котораго зналъ въ совершенствѣ. Онъ поднялся до восхода солнца, собралъ обломки своего театра, взялъ свою обезьяну и отправился искать новыхъ приключен³й. Хозяинъ гостиницы, совсѣмъ не знавш³й Донъ-Кихота, былъ не менѣе пораженъ его безумствами, нежели это щедростью. Санчо щедро заплатилъ ему, по приказан³ю своего господина, и оба они, простившись съ хозяиномъ около восьми часовъ утра, вышли изъ гостиницы и отправились въ путь, на которомъ мы ихъ и оставилъ, ибо это необходимо, для того, чтобы разсказать о другихъ вещахъ, нужныхъ для уразумѣн³я этой славной истор³и.
  

ГЛАВА XXVII.

Гдѣ разсказано, кто так³е были дядя Петръ и его обезьяна, равно какъ и о неудачѣ Донъ-Кихота въ приключен³и съ ослинымъ ревомъ, которое окончилось совсѣмъ не такъ, какъ онъ желалъ и какъ онъ думалъ.

   Сидъ-Гамедъ Бенъ-Энгели, хроникеръ этой великой истор³и, начинаетъ настоящую главу такими словами: "Клянусь какъ христ³анинъ-католикъ"... По этому поводу его переводчикъ говоритъ, что, клянясь какъ христ³анинъ-католикъ, будучи однако мавромъ (чѣмъ онъ и былъ въ дѣйствительности), онъ хотѣлъ сказать только то, что какъ христ³анинъ-католикъ, когда клянется, то клянется, что скажетъ истину, и говорятъ ее въ дѣйствительности, то и онъ такъ же обѣщаетъ сказать ее, какъ клялся бы, если бы былъ христ³аниномъ-католикомъ, по поводу того, что будетъ писать о Донъ-Кихотѣ, а сперва относительно того, кто были дядя Петръ и его обезьяна-прозорливца, приводящая всю страну въ изумлен³е своими отгадыван³ями. Итакъ онъ говоритъ, что кто читалъ первую часть этой истор³и, тотъ вспомнитъ о Хинесѣ де-Пассамонтѣ, которому, между другими каторжниками, Донъ-Кихотъ возвратилъ свободу,- благодѣян³е, дурно принятое и еще хуже оцѣненное этими людьми дурной наружности и дурныхъ наклонностей. Этотъ-то Хинесъ де-Пассамонтъ, котораго Донъ-Кихотъ называлъ Хинесиломъ де-Парапилья, и былъ похитителемъ осла Санчо Панса, а такъ какъ въ первой части, по ошибкѣ наборщиковъ, опущено было сообщен³е о томъ, когда и какъ это совершилось, то это причинило непр³ятность многимъ людямъ, приписавшимъ типографскую ошибку недостатку памяти у автора. Словомъ, Хинесъ укралъ осла тогда, когда Санчо спалъ на спинѣ его; онъ воспользовался уловкой, которая послужила Брунело, когда, при осадѣ Альбраки, онъ укралъ лошадь у Сакраманта изъ-подъ его ногъ. Послѣ Санчо его накрылъ, какъ уже было разсказано. Этотъ Хинесъ, боясь попасть въ руки правосуд³я, которое разыскивало его, чтобы наказать за безчисленныя его мошенничества (онъ совершилъ ихъ столько и такихъ интересныхъ, что самъ составилъ толстую книгу изъ разсказовъ о нихъ), рѣшилъ перейти въ королевство Аррагонское, закрывъ себѣ лѣвый глазъ и занявшись игрой въ мар³онетки, которую онъ зналъ замѣчательно, такъ же какъ и фокусничествомъ. Случилось ему купить обезьяну у освобожденныхъ христ³анъ, прибывшихъ изъ Бербер³и, и онъ научилъ ее прыгать ему на плечо при извѣстномъ сигналѣ и дѣлать видъ, что она шепчетъ ему что-то на ухо. Достигнувъ этого, онъ, предъ появлен³емъ въ какой-либо деревнѣ, освѣдомлялся въ окрестностяхъ и у того, кто могъ ему дать наилучш³я свѣдѣн³я, объ особенныхъ событ³яхъ, случившихся въ этой мѣстности, и о лицахъ, съ которыми это произошло. Хорошенько запечатлѣвъ ихъ въ своей памяти, онъ прежде всего составлялъ свой театръ, гдѣ и разыгрывалъ то ту, то другую истор³ю, но всегда забавную и извѣстную. По окончан³и представлен³я онъ предлагалъ провѣрить таланты его обезьяны, причемъ говорилъ публикѣ, что она отгадываетъ прошедшее и настоящее, будущаго же касаться не любитъ. За отвѣть на каждый вопросъ онъ бралъ два реала, но нѣкоторые онъ отдавалъ и во болѣе дешевой цѣнѣ, смотря по результату ощупыван³я вопрошателей. А иногда онъ входилъ даже въ дома, гдѣ жили люди, истор³ю которыхъ онъ зналъ, и хотя его ни о чемъ не спрашивали, чтобы не имѣть надобности платить, онъ давалъ знакъ обезьянѣ и говорилъ затѣмъ, что она ему раскрыла то-то и то-то, касавшееся приключен³й съ присутствующими. Такимъ образомъ онъ пр³обрѣлъ необычайное вл³ян³е, и всѣ бѣгали за нимъ. Будучи очень умнымъ, онъ иногда отвѣчалъ такъ, что отвѣты его удачно совпадали съ истиной, а такъ какъ никто не настаивалъ на томъ, чтобы узнать, какъ прорицала обезьяна, то онъ и водилъ всѣхъ за носъ и наполнялъ свою мошну. Войдя въ гостиницу, онъ тотчасъ узналъ Донъ-Кихота и Санчо, а послѣ того ему уже не трудно было повергнуть въ удивлен³е Донъ-Кихота, Санчо Панса и всѣхъ, кто находился тутъ же. Но ему это дорого бы обошлось, если бы Донъ-Кихотъ немного болѣе опустилъ руку, когда отсѣкъ голову королю Марсил³о и уничтожилъ всю его кавалер³ю, какъ было разсказано въ предшествовавшей главѣ. Вотъ все, что можно было оказать о дядѣ Петрѣ и его обезьянѣ.
   Возвращаясь къ Донъ-Кихоту Ламанчскому, истор³я гласитъ, что, по выходѣ изъ гостиницы, онъ рѣшилъ посѣтить берега Эбро со всѣми окрестностями, такъ какъ, прежде нежели отправиться въ Сарагоссу, къ назначенному состязан³ю у него было на все это достаточно времени. Съ этимъ намѣрен³емъ онъ направилъ своя путь и ѣхалъ цѣлыхъ два дня, не встрѣтивъ ничего такого, что заслуживало бы быть записаннымъ. Но на трет³й день, въѣзжая на холмъ, онъ услышалъ сильный шумъ барабановъ, трубъ и пищалей. Онъ сперва подумалъ, не проходитъ ли стороною полкъ солдатъ и, чтобы увидать ихъ, пришпорилъ Россинанта и въѣхалъ на холмъ. Достигнувъ вершины, онъ увидалъ у поднож³я ската отрядъ, по меньше мѣрѣ, во сто человѣкъ, вооруженныхъ всякаго рода оруж³емъ, арбалетами, бердышами, пиками, алебардами, нѣсколькими пищалями и большимъ числомъ щитовъ. Онъ сошелъ по косогору и на столько близко подошелъ къ батальону, что ясно могъ различить знамена, видѣть ихъ цвѣта и читалъ на имъ девизы. Онъ обратилъ особенное вниман³е на одинъ девизъ, рисовавш³йся на знамени или ротномъ знакѣ изъ бѣлаго атласа. На немъ весьма натурально былъ изображенъ оселъ въ мин³атюрѣ съ поднятой головой, открытымъ ртомъ и высунутымъ языкомъ, въ позѣ осла, который реветъ. Вокругъ большими буквами было написано двустиш³е:
  
   "Не попусту ревутъ
   Алькадовъ двое тутъ" *).
   *) No rebuznaron en valde
   El uno у el otro alcalde.
  
   При видѣ этого знака, Донъ-Кихотъ разсудилъ, что эти вооруженные люди должны принадлежать къ деревнѣ съ ревомъ и высказалъ это и Санчо, объяснивъ ему то, что было написано на знамени. Онъ присовокупилъ, что человѣкъ, сообщивш³й ему эту истор³ю, ошибся, когда сказалъ, что ревѣли два регидора, такъ какъ, судя по надписи на знамени, это были два алькада. "Господинъ,- отвѣчалъ Санчо,- этого не должно понимать такъ буквально, потому что возможно, что регидоры, ревѣвш³е тогда, стали современными алькадами въ своей деревнѣ {Алькады, дѣйствительно избираются изъ регидоровъ.}, и поэтому имъ можно давать два титула. Впрочемъ, для исторической истины не все ли равно, были ли ревунами алькады или регидоры, если только дѣйствительно они ревѣли. Алькадъ также годится для рева, какъ и регидоръ {Въ романѣ Персилесъ и Сигнемонда (кн. III, гл. X) Сервантесъ разсказываетъ, что одинъ алькадъ послали двухъ глашатаевъ (pregotiero) отыскать двухъ ословъ, на которыхъ могли бы быть провезены по улицамъ двое бродягъ, присужденныхъ и сѣчен³ю. "Господинъ алькадъ,- сказалъ возвратившись одинъ изъ глашатаевъ,- я не нашелъ на указанномъ мѣстѣ ословъ, кромѣ регидоровъ Берруэко и Креспо, прогуливающихся тамъ. - Я послалъ тебя за ослами, дуракъ, отвѣчалъ алькадъ, а не за регидорами. Но возвратись и приведи ихъ ко мнѣ: пусть они присутствуютъ при произнесен³и приговора. Нельзя будетъ сказать, что приговоръ не могъ быть приведенъ въ исполнен³е на недостаткомъ ословъ, потому что, благодарен³е небу, въ нихъ нѣтъ у насъ недостатка".}.
   Въ концѣ концовъ они узнали и услышали, что жители осмѣянной деревни отправлялись въ походъ противъ другой деревни, которая осмѣивала ихъ болѣе, нежели требуетъ справедливость и доброе сосѣдство. Донъ-Кихотъ подошелъ къ нимъ, къ большому неудовольств³ю Санчо, который никогда не питалъ слабости къ подобнымъ столкновен³ямъ. Батальонъ принялъ его въ свою среду, полагая что это какой-либо изъ воиновъ ихъ парт³я. Донъ-Кихотъ, поднявъ съ видомъ благороднымъ и непринужденнымъ свое забрало, подъѣхалъ къ ослиному знамени, и главнѣйш³е вожди арм³и окружили его и стали осматривать съ тѣмъ изумлен³емъ, которое охватывало всякаго, кто видѣлъ его въ первый разъ. Донъ-Кихотъ, увидѣвъ, съ какимъ вниман³емъ они на него смотрятъ, ничего не говоря и ничего не спрашивая, пожелалъ воспользоваться молчан³емъ и, прерывая собственное свое молчан³е и возвысивъ голосъ, воскликнулъ: "Храбрые господа, умоляю васъ, насколько возможно настоятельнѣе, не прерывать разсужден³я, съ которымъ я къ вамъ обращусь, пока оно вамъ не прискучитъ или не вызоветъ неудовольств³я. Если это случится, при малѣйшемъ знакѣ съ нашей стороны я наложу печать на свои уста и замокъ на свой языкъ." Всѣ отвѣчали, что онъ можетъ говорить, и что они отъ всего сердца будутъ его слушать. Послѣ этого разрѣшен³я Донъ-Кихотъ заговорилъ слѣдующимъ образомъ: "Я, добрые мой господа, странствующ³й рыцарь. Мое ремесло - оруж³е, моя професс³я - покровительствовать тѣмъ, кто нуждается въ покровительствѣ, и помогать нуждающимся. Нѣсколько дней тому назадъ я узналъ о вашемъ несчаст³и и о причинѣ, принуждающей васъ всякую минуту браться за оруж³е, чтобы отомстить своимъ врагамъ. Я въ своемъ умѣ не разъ и не два обдумалъ ваше дѣло и нахожу, что, по законамъ поединковъ, вы очень ошибаетесь, считая себя обиженными. Дѣйствительно, ни одинъ человѣкъ не можетъ обидѣть цѣлую общину, если только онъ не признаетъ ее всю виновною въ измѣнѣ, потому что онъ не знаетъ въ точности, кто совершилъ измѣну, въ которой онъ обвиняетъ всю общину. Мы находимъ подобный примѣръ у Д³его Ордоньеца де-Лара, который обвинилъ весь городъ Замору, потому что не зналъ, что одинъ только Веллидо Дольфосъ измѣннически убилъ своего короля. Онъ и обвинилъ ихъ всѣхъ, и всѣмъ имъ надлежало отвѣчать и мстить. Въ сущности, господинъ Д³его немножко забылся и черезчуръ далеко перешелъ границы вызова, потому что къ чему вызывать на бой мертвыхъ, воду, хлѣбъ, дѣтей еще не родившихся и друг³е пустяки, разсказанные въ его истор³и. Но когда гнѣвъ подымается и выходитъ изъ своего русла, языкъ не имѣетъ береговъ, которые его удержали бы, ни узды, которая бы его остановила {Вотъ вызовъ Дона-Д³его Ордоньеца, какъ его передаетъ древняя пѣсня, заимствованная изъ хроникъ Сида (Cancionero general): "Д³его Ордоньецъ, у выхода изъ лагеря, ѣдетъ верхомъ въ двойномъ вооружен³и на карой лошади. Онъ вызываетъ жителей Заморы на бой за смерть своего двоюроднаго брата (Санчо сильнаго), котораго убилъ Веллидо Дольфосъ, сынъ Дольфоса Веллидо. Я васъ вызываю, заморск³е жители, какъ измѣнниковъ и вѣроломныхъ. Я вызываю всѣхъ мертвыхъ, а съ ними всѣхъ живыхъ. Я вызываю мужчинъ и женщинъ, тѣхъ, которые родились и которые должны родиться. Я вызываю взрослыхъ и дѣтей, говядину и рыбу, рѣчныя воды" и т. д. и т. д.}. "Если это такъ, если одинъ человѣкъ не можетъ оскорбить цѣлое королевство, провинц³ю, республику, городъ, цѣлую общину, ясно, что нечего выступать въ походъ для отмщен³я за обиду, которая не существуетъ. Красиво было бы въ самомъ дѣлѣ, если-бы Казалльеро {Жители Вальядолиды. Намекъ на Августина Казальскаго, погибнувшаго на эшафотѣ.}, трактирщики {Жители Тохедо. }, китоловы {Жители Мадрида.} и мыловары {Жители Гетафы, какъ думаютъ.}, на всякомъ шагу до смерти бились съ тѣми, кто ихъ такъ называетъ, или такъ поступали бы всѣ тѣ, которымъ дѣти даютъ назван³я и прозвища. Красиво было бы, если бы всѣ эти славные города всегда находились въ раздорѣ и враждѣ и пользовались мечами какъ оруд³емъ при малѣйшей ссорѣ? Нѣтъ, нѣтъ, Богъ не захочетъ и не допуститъ этого! Есть только четыре вещи, за которыя хорошо управляемыя государства и благоразумные люди должны браться за оруж³е и обнажать мечъ, подвергая опасности свое имущество и самихъ себя. Первая изъ нихъ защита католической вѣры, вторая - защита своей жизни,- право естественное и божественное; третья - защита своей чести, своей семьи и своего состоян³я; четвертая - служба королю въ справедливой войнѣ. А если мы захотимъ прибавить и пятую, которую можно помѣстить на второмъ мѣстѣ, то еще защита своего отечества. Къ этимъ пяти основнымъ пунктамъ можно бы прибавить еще нѣсколько другихъ, которые и справедливы и разумны и дѣйствительно могутъ заставить приняться за оруж³е. Но браться за него изъ-за ребячества, изъ-за того, что скорѣе можетъ вызвать смѣтъ и послужить предметомъ забавы, нежели кого-либо оскорбить, это значило бы въ самомъ дѣлѣ дѣйствовать безо всякаго разсудка, притомъ несправедливая месть (а справедливою не можно быть ни одна изъ нихъ) есть прямое преступлен³е противъ святого закона, который мы исповѣдуемъ и который повелѣваетъ намъ дѣлать добро нашимъ врагамъ и любить ненавидящихъ насъ. Это повелѣн³е кажется нѣсколько труднымъ для исполнен³я, но оно трудно только для тѣхъ, кто менѣе принадлежить Богу, нежели этому м³ру, и въ которымъ больше тѣла, нежели духа. ²исусъ Христосъ, Господь и истинный человѣкъ, никогда не лгавш³й и не могш³й лгать, сказалъ же, что иго его благо и бремя его легко. Онъ не могъ, слѣдовательно, предписать вамъ то, что невозможно выполнить. Итакъ, добрые мои господа, ваши милости обязаны, по законамъ божескимъ и человѣческимъ, успокоиться и сложить оруж³е.- Чортъ меня возьми,- сказалъ тутъ про себя Санчо,- если этотъ мой господинъ не богословъ; а если онъ не богословъ, такъ похожъ на него, какъ одно яйцо на другое." Донъ-Кихотъ остановился на мгновен³е, чтобы перевести дыхан³е, и, видя, что ему все еще оказываютъ молчаливое вниман³е, онъ хотѣлъ продолжать свою рѣчь, и сдѣлалъ бы это, если бы Санчо не разбилъ его намѣрен³я тонкостью своего ума. Видя, что господинъ его пр³остановился, онъ перебилъ его и сказалъ: "Мой господинъ Донъ-Кихотъ Ламанчск³й, называвш³йся одно время рыцаремъ Печальнаго Образа, а теперь рыцаремъ львовъ, гидальго большого ума; онъ знаетъ по-латыни и по-испански, какъ баккалавръ. Во всемъ, о чемъ онъ говоритъ, во всемъ, что онъ совѣтуетъ, онъ поступаетъ какъ хорош³й солдатъ: онъ знаетъ до кончика ногтей всѣ законы и предписан³я о томъ, что называется поединкомъ. Поэтому ничего лучшаго не остается, какъ послѣдовать тому, что онъ скажетъ, и дѣлайте со мной, что хотите, если вы въ этомъ ошибетесь. Впрочемъ, ясно само собою, что великая глупость приходитъ въ гнѣвъ при одномъ ослиномъ ревѣ. Честное слово, я вспоминаю, что когда былъ ребенкомъ, я ревѣлъ всяк³й разъ, какъ вздумается, и никто не находилъ въ этомъ ничего предосудительнаго, а дѣлалъ я это такъ хорошо, такъ естественно, что всяк³й разъ, какъ я ревѣлъ, всѣ ослы въ окрестности принимались ревѣть со мной вмѣстѣ. А я все таки оставался сыномъ отца съ матерью, которые были очень почтенными людьми. Этотъ талантъ вызывалъ зависть не въ одномъ богачѣ изъ окрестностей, но я на это обращалъ столько же вниман³я, сколько на одинъ оболъ. А чтобы вы увидали, что я говорю правду, внимайте и слушайте. Эта наука тоже, что плаван³е: разъ научившись, никогда ужъ не забудешь."
   И, зажавъ себѣ носъ рукой, Санчо принялся ревѣть съ такой силой, что звуки разнеслись по всѣмъ окрестнымъ долинамъ. Но одинъ изъ стоявшихъ около него, вообразивъ, что онъ насмѣхается надъ ними, поднялъ большую дубину, которую держалъ въ рукахъ, и такъ ею замахнулся на Санчо, что бѣдный ничего другого не могъ сдѣлать, какъ растянуться на землѣ во весь свой ростъ. Донъ-Кихотъ, увидавъ Санчо въ такомъ скверномъ положен³и, бросился съ копьемъ впередъ на того, кто его ударилъ; но между ними кинулось столько народу, что ему было невозможно совершить отмщен³е. Напротивъ, увидавъ, что на его плечи сыплется цѣлый градъ камней и что ему грозитъ безчисленное множество натянутыхъ арбалетовъ и направленныхъ пищалей, онъ повернулъ за узду своего Россинанта, и во весь опоръ, на который способна была лошадь, онъ спасался отъ своихъ враговъ, въ глубинѣ сердца моля Бога о томъ, чтобы Онъ избавилъ его отъ этой опасности, и опасаясь на каждомъ шагу, чтобы какой-либо снарядъ не попалъ ему въ спину и не прошелъ въ грудь. Каждое мгновен³е онъ переводилъ дыхан³е, чтобы убѣдиться, что духъ не выходитъ изъ него; но батальонъ удовольствовался тѣмъ, что увидѣлъ его удирающимъ, и не сдѣлалъ ни одного выстрѣла.
   Что касается Санчо, то они посадили его на осла, прежде нежели онъ пришелъ въ себя и предоставили ему догонять своего господива. Бѣдный оруженосецъ не въ силахъ былъ правитъ своимъ животнымъ, но оселъ самъ шелъ по слѣдамъ Россинанта, отъ котораго не могъ отстать ни на шагъ. Когда Донъ-Кихо

Другие авторы
  • Петрищев Афанасий Борисович
  • Кутлубицкий Николай Осипович
  • Трофимов Владимир Васильевич
  • Ватсон Мария Валентиновна
  • Тургенев Андрей Иванович
  • Абу Эдмон
  • Ирецкий Виктор Яковлевич
  • Языков Николай Михайлович
  • Снегирев Иван Михайлович
  • Вышеславцев Михаил Михайлович
  • Другие произведения
  • Минский Николай Максимович - Генрик Ибсен. Его жизнь и литературная деятельность
  • Омулевский Иннокентий Васильевич - Омулевский И.В.: Биобиблиографическая справка
  • Корнилов Борис Петрович - Воронова О. П. Корнилов Б. П.
  • Шевырев Степан Петрович - Шевырев С. П.: Биобиблиографическая справка
  • Вельтман Александр Фомич - Памятный ежедневник
  • Волконский Михаил Николаевич - Брат герцога
  • Мамин-Сибиряк Д. Н. - Емеля-охотник
  • Шекспир Вильям - Жизнь и смерть короля Ричарда Ii
  • Аксаков Иван Сергеевич - По поводу книги "Против течения" Варфоломея Кочнева
  • Чарская Лидия Алексеевна - Живая перчатка
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (20.11.2012)
    Просмотров: 362 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа