Коста-Де-Борегар Шарль-Альбер - Роман роялиста времен революции

  

   Маркизъ Коста де-Борегаръ, авторъ имѣвшаго успѣхъ сочинен³я "Un homme d'autrefois", которое выдержало въ короткое время пять издан³й, что для историческихъ работъ считается большой рѣдкостью даже во Франц³и, напечаталъ недавно новое сочинен³е подъ вышеприведеннымъ заглав³емъ "Le Roman d'un royaliste sous la révolution". Тутъ литературно переработанъ интересный историческ³й матер³алъ - воспоминан³я графа де-Вирье и сохранивш³еся отрывки изъ мемуаровъ его дочери. И получилосъ сочинен³е историческое - по дѣйствительности фактовъ, вошедшихъ въ него, и романическое - по формѣ, въ какой изложены они. А факты эти такого рода, что ими проливается ярк³й свѣтъ на французскую революц³ю, ея зарожден³е, ея эпопеи и героевъ. Попадаются даже неожиданныя разоблачен³я насчетъ пагубнаго вл³ян³я Кал³остро, насчетъ вредной дѣятельности массонскихъ ложъ при Людовикѣ XVI, наконецъ, насчетъ знаменитаго процесса объ ожерельѣ, въ который впутано было имя несчастной Мар³и-Антуанетты. Попутно охарактеризовано общество того времени и его безумное стремлен³е къ катастрофамъ, приведшимъ его къ гибели.

   Но истиннымъ историческимъ перломъ "Le Roman d'un royaliste" является послѣдняя часть его, посвященная осадѣ Л³она 1793 года. Этотъ революц³онный эпизодъ до сихъ поръ остается наименѣе извѣстнымъ, ибо подлинныя свидѣтельства о немъ встрѣчаются рѣдко. Эрнестъ Додэ, авторъ превосходныхъ изслѣдован³й объ эмиграц³и французскихъ роялистовъ, по его заявлен³ю, не разъ самъ пытался изложить этотъ эпизодъ и всегда встрѣчалъ себѣ помѣху въ бѣдности французскихъ архивовъ въ этомъ отношен³и и въ отсутств³и показан³й современниковъ. За исключен³емъ мемуаровъ г-жи des Echerolles, о л³онскомъ возстан³и почти нѣтъ никакихъ данныхъ въ этомъ родѣ. И вотъ въ бумагахъ графа де-Вирье, героя "Le Roman d'un royaliste", оказались любопытныя записи, которыя и послужили маркизу Боста основой для его занимательнаго повѣствован³я о л³онцахъ.

   Но и помимо этихъ историческихъ рѣдкостей, "Le Roman d'un royaliste" вполнѣ достоинъ вниман³я читателей "Вѣстника". Самъ графъ де-Вирье - интересная личность. Потомокъ именитой фамил³и изъ Дофинэ, онъ былъ свидѣтелемъ переворотовъ, произведенныхъ революц³ей, низвержен³я Бурбоновъ, пробужден³я философскаго духа и того, какъ цѣлый рядъ трагическихъ событ³й на мѣсто общества образованнаго и элегантнаго выдвинулъ низш³е слои народа. Вирье обладаетъ нѣжной душой, пылкимъ воображен³емъ, впечатлительной натурой, непреклонной волей и, несмотря на свое воспитан³е, стремится отрѣшиться отъ предразсудковъ той среды, въ которой выросъ. Онъ отзывчивъ на всяк³я великодушныя и гуманныя идеи той эпохи. Въ салонахъ герцогини де-Роганъ, сдѣлавшейся для него пр³емной матерью, онъ чувствовалъ себя какъ дома и имѣлъ возможность наблюдать тамъ всѣхъ знаменитыхъ современниковъ - послѣднихъ могиканъ стараго общества и п³онеровъ надвигавшейся революц³и. Онъ видѣлъ политическое соперничество и интригантство, подготовлявшее гибель королевства. Оставаясь въ милости въ Тюльери, онъ примкнулъ къ массонскимъ ложамъ, дружилъ съ Кал³остро, зналъ о заговорѣ противъ чести Мар³и-Антуанетты, потомъ былъ вырванъ изъ своего семейнаго счастья вихремъ революц³онныхъ событ³й, состоялъ депутатомъ въ Etats généraux 1789 г., принималъ участ³е въ законодательномъ собран³и, былъ свидѣтелемъ всѣхъ крупныхъ эпизодовъ революц³и. И этотъ-то энтуз³астъ мало-по-малу отрекся отъ своихъ великодушныхъ иллюз³й при видѣ кровавыхъ бунтовъ и мотивовъ, порождавшихъ ихъ, особенно при видѣ мученичества королевской фамил³и, ошибокъ своихъ друзей и злоумышленности своихъ враговъ, и превратился въ горячаго защитника низверженнаго трона.

   Съ такой истор³ей по занимательности могутъ сравняться развѣ весьма немног³е романы. Предлагая читателямъ "Вѣстника" переводъ "Le Roman d'un royaliste", мы опускаемъ въ немъ подробности и частности, которыя имѣютъ спец³альный интересъ для французовъ и лишены значен³я для русскихъ.

  

  

   Прежде, какъ и теперь, мемуары не имѣли претенз³и быть назидательными книгами. Попадется ли имъ на пути доброе или злое, въ нихъ или насмѣхаются, или злословятъ. Возьмемъ хоть мемуары д'Аржансона. Развѣ возможно болѣе жестоко казнить Людовика XV, въ немногихъ словахъ болѣе осмѣять маленьк³й дворъ Дофина? "Тамъ служатъ вечерни... говорятъ о катафалкахъ..."

   Портретъ принца окруженъ силуэтами или каррикатурами все какихъ-то "меланхоликовъ". Странная галлерея, въ которую не попали только профили двухъ дѣтей. Приходится это простить д'Аржансону, такъ какъ графъ и графиня Рене де-Вирье только промелькнули мимо его насмѣшливыхъ глазъ. Въ нѣсколько лѣтъ они исчерпали всѣ радости долгой жизни.

   Плѣнительной наружности, выдающагося ума и еще болѣе рѣдкаго сердца, одинаково доблестный въ служен³и какъ Богу, такъ и королю, Рене де-Вирье двадцати пяти лѣтъ командовалъ гренадерами Франц³и. Его полковнич³й чинъ соотвѣтствовалъ въ то время, говорятъ, одной изъ крупныхъ обязанностей при дворѣ.

   Его женитьба въ 1752 году на Армандъ-Урсюль де-Суршъ довершила его блестящую будущность. Графиня де-Вирье была одною изъ тѣхъ прелестныхъ женщинъ, про которыхъ можно сказать, что онѣ носились въ прошломъ столѣт³и надъ нечистыми водами, подобно голубкѣ потопа.

   Безъ матери, съ самаго ранняго дѣтства {Шарлотта-Антуанетта де-Гонто-Биронъ, первая жена Луи дю-Буше де-Суршъ, графа де-Турзель, отца г-жи Вирье, умерла въ 1740 году.}, мадемуазель де-Суршъ была какъ потерянная въ этой изысканной средѣ, въ которой дѣдъ ея по матери, маршалъ де-Биронъ, считался способнымъ еще 86-ти лѣтъ выиграть любое сражед³е, а отецъ ея, Луи дю-Буше де-Суршъ, графъ де-Турзель, занималъ должность старшаго судьи Франц³и и перваго альта въ оркестрѣ г-жи де-Помпадуръ.

   И потому велико было удивлен³е въ Версалѣ, когда на другой день свадьбы Рене и его молодая жена, точно желая спастись отъ любенностей фаворитки, вздумали искать пр³юта у Дофина и его сестеръ. Раздались восклицан³я, которыя затѣмъ смѣнились улыбками; а тамъ преспокойно были позабыты эти люди столь строгой добродѣтели.

   Что сталось съ ними? Да то же, что и со всѣми, которыхъ соединяло одно общее мучительное, христ³анское чувство противъ слабостей короля.

   Это раздѣленное чувство уничтожало разстоян³я и въ концѣ концовъ между Дофиномъ и его друзьями, а также между его сестрами и дамами, дѣлившими ихъ горькую участь, создало солидарность, которая мало-по-малу превратилась въ своего рода службу между принцессой Виктор³ей и графинею де-Вирье.

   M-me де-Вирье также любила музыку, живопись и философ³ю, какъ и принцесса Виктор³я, также интересовалась греческимъ языкомъ, которому онѣ учились вмѣстѣ подъ руководствомъ одного и того же преподавателя. И потому, когда весною 1754 года ея пр³ятельница собралась въ далек³й отъѣздъ, для принцессы была настоящимъ горемъ предстоявшая съ ней разлука, хотя отъѣздъ этотъ не былъ неожиданностью: молодой женщинѣ предстояли роды, и она хотѣла ихъ справить въ Дофинэ.

   Фамил³и, которыя глубокими корнями, десятивѣковыми, держатся родной земли своей провинц³и, могутъ раскинуть далеко свои вѣтви, но имъ нуженъ живительный сокъ родной почвы. Версаль не могъ заглушить въ Рене воспоминан³й, жившихъ для него у поднож³я Альпъ. Ему предстояло увидѣть дорог³я мѣста, гдѣ онъ провелъ дѣтство. Въ его семьѣ роли были распредѣлены не совсѣмъ правильно. Его отецъ, маркизъ де-Вирье, былъ человѣкъ добрый, мягк³й, снисходительный, тогда какъ мать его, женщина надменная, рѣзкая, обнаруживала склонность третировать самыхъ именитыхъ по происхожден³ю людей Франц³и, только потому, что она изъ фамил³и Ла-Туръ дю-Пень.

   Всѣ де-Вирье, со всего свѣта, собрались для встрѣчи пр³ѣзжихъ. Тутъ были и предки въ ихъ рамахъ, чтобы слѣдовать за своими правнуками, какъ только они переступятъ черезъ порогъ,

   Какая великолѣпная генеалог³я была развѣшана по стѣнамъ! Начиная съ парика временъ Людовика XIV до самыхъ доспѣховъ старыхъ дофинцевъ. Сохранилось предан³е, что Аймонъ де-Вирье присутствовалъ при передачѣ его страны Франц³и, когда послѣдн³й Дофинъ выбросилъ своего наслѣдника въ окно и пошелъ въ монахи... {Гюналлардъ, томъ I, стр. 364, статья Дофинъ.}

   Но легенда - не истор³я. А для всѣхъ, для господъ и для слугъ, истор³ю дома предстояло продолжать. Въ тѣ времена ее писали вмѣстѣ тѣ и друг³е и очень часто своею кровью. Въ Испан³и, напримѣръ, Перренъ, сдѣлавшись управляющимъ маркиза де-Вирье, былъ раненъ подлѣ него. Говорили даже, что ему былъ нанесенъ ударъ шпагою вмѣсто де-Вирье. Можно поручиться, что Перренъ пожертвовалъ бы своимъ собственнымъ внукомъ, если бы потребовалось спасти этого другого внука, который, наконецъ, народился 5-го апрѣля 1754 года.

   Его назвали Франсуа-Анри въ честь его дѣда. Господа и слуги говорили про него не иначе какъ "наше дитя"...

   Кто же, какъ не аллегор³я жизни, эта злая фея, постоянно усаживается у нашихъ колыбелей въ нашемъ раннемъ дѣтствѣ? Развѣ не жизнь рано или поздно завладѣетъ всѣми нашими шансами на счастье, которое мы принесли съ собой при рожден³и?

   А еще въ часъ рожден³я Анри де-Вирье на алтарѣ былъ Богъ, на тронѣ - король.

   Никто не предвидѣлъ, что радостные огни, зажженные вокругъ Пюпетьера, этого стариннаго родоваго жилища, будутъ началомъ грозныхъ пожаровъ, и что поселяне, собравш³еся ради веселья, вернутся напѣвая: "èa ira"...

   Смерть избавила графа Рене де-Вирье отъ этого ужаснаго конца столѣт³я, ему не пришлось увидать своего сына, окровавленнаго, обманутаго въ своихъ лучшихъ надеждахъ, у ногъ этой обольстительницы, какою явилась для дего революц³я.

   Когда 25-го апрѣля 1758 года Рене де-Вирье умиралъ въ Версали отъ оспы, можно сказать, что смерть его была спокойная. Онъ могъ завѣщать жену и сына преданнымъ, вѣрнымъ друзьямъ. Принцесса Виктор³я, герцогиня Дюрасъ, графиня Дюрфоръ и графиня де-Турзель, это олицетворен³е ангела сострадан³я, окружили своею нѣжностью бѣдную вдову.

   Подъ материнскимъ крылышкомъ m-me Дюрасъ и m-me Дюрфоръ, m-me де-Вирье находилась со времени своего представлен³я ко двору. Что касается m-me де-Турзель, то она лишь незадолго до этого появилась на придворной сценѣ. Луизѣ-Елизаветѣ де-Кроа д'Авре, графинѣ де-Турзель, тогда было едва 20 лѣтъ. Она только что вышла замужъ за брата m-me де-Вирье, и ей прямо пришлось начать проходить около своей невѣстки школу того безконечнаго горя, въ которомъ она позже явилась утѣшительницею.

   Между m-me де-Вирье и m-me де-Турзель было поразительно много общаго въ чувствахъ, въ впечатлѣн³яхъ, безъ чего два сердца, какъ бы онѣ ни были близки, никогда не могутъ слиться въ одно. Но для m-me де-Вирье, въ ея положен³и неопытной вдовы, нужна была еще опора менѣе гибкая, чѣмъ молодость ея невѣстки.

   И вотъ, благодаря судьбѣ, не выходя изъ своего тѣснаго вружка, она нашла эту опору въ одной изъ тѣхъ женщинъ, которымъ поклоняются при встрѣчѣ, подъ вл³ян³емъ чего-то въ нихъ дѣйствительно высокаго. Когда онѣ говорятъ, имъ вѣрятъ. Желаютъ ли онѣ чего, имъ повинуются. И все это въ силу того, что онѣ созданы повелѣвать.

   Шарлотта-Эмил³я де-Крюссоль, герцогиня де-Роганъ {Шарлотта-Эмил³я де-Крюссоль была дочерью Касла-Эммануила-де-Крюссоль, герцога д'Юзесъ, перваго пэра Франц³и, и Эмил³и ле-Ларошфуко. Родилась 16 октября 1732 года, вышла замужъ за герцога де-Роганъ 23 мая 1758 года, умерла въ Ниццѣ 19 августа 1791 года.}, была одною изъ тѣхъ женщинъ, неотразимое вл³ян³е которыхъ можетъ быть только благотворнымъ. Графиня была женщиною широкаго ума, точнаго, мѣткаго, глубокаго, она обладала чрезвычайно вѣрнымъ взглядомъ на вещи, большимъ знан³емъ свѣта, которое могло сравниться развѣ съ ея преданностью друзьямъ. Ничто не могло поколебать ее или обезкуражить въ ея великодуш³и, въ привязанностяхъ. Если порою нѣкоторая доля надменности или ирон³и немного и затмѣвала собою прелесть ея совѣтовъ, если руководящая рука ея порою и бывала немного тяжела, тѣмъ не менѣе въ основан³и ея характера лежала доброта, хотя она и казалась строгой съ виду.

   Она вышла замужъ за герцога де-Роганъ, вдовца, бывшаго женатымъ по первому браку на m-elle де-Шатильонъ. Герцогъ, гораздо старше жены, не показывался при дворѣ, который онъ покинулъ одновременно съ арм³ею за то, что его обошли по службѣ. Онъ сталъ съ тѣхъ поръ отчасти скептикомъ, и онъ перенесъ весь остатокъ своего сердечнаго пыла на людей, нуждающихся въ сострадан³и. И вотъ такимъ-то образомъ, отзывчивый ко всякому горю не менѣе жены, когда у m-me де-Вирье умеръ мужъ, онъ переживалъ съ нею ея утрату, а теперь вмѣстѣ съ нею горевалъ, что ей приходилось жить вдали отъ сына. Въ тѣ времена тотъ, кто состоялъ при принцѣ или принцессѣ, такъ мало принадлежалъ себѣ, что молодая женщина только черезъ больш³е промежутки времени могла оставлять принцессу Виктор³ю и посѣщать Пюпетьеръ, гдѣ росъ ея маленьк³й Анри.

   Онъ росъ вдалекѣ отъ нея не потому, что Руссо желалъ, чтобы Эмиль воспитывался въ деревнѣ, но потому, что въ то время дитя, наслѣдникъ славнаго имени, дѣлался, такъ сказать, ручательствомъ, которое передавалось старшими въ семьѣ изъ рукъ въ руки до совершеннолѣт³я. Послѣ смерти стараго маркиза де-Вирье, который пережилъ на 3-4 года своего сына Рене, маленьк³й Анри попалъ подъ опеку бабушки, и эта ужасная женщина не пожелала ничего уступить изъ своихъ правъ. При каждомъ посѣщен³и ея невѣсткой Пюпетьера, она ихъ упорно подтверждала, и въ послѣдн³й разъ даже такъ грубо, что молодой женщинѣ пришлось отказаться навсегда отъ своихъ правъ.

   Она покорилась быть матерью только издалека, утѣшая себя тѣмъ, что, благодаря ея положен³ю у принцессъ, ей удастся подготовить счастливую молодость тому, чье дѣтство было у нея отнято.

   Если подобная роль была, все-таки, сносна для ея сердца, то единственно потому, что она знала, что Анри тамъ въ хорошихъ рукахъ подъ надзоромъ своихъ дядей - кавалера де-Вирье и другого - аббата {У графа Вирье было два брата, переживш³е его, и одна сестра:

   1) Луи-Морнанжъ, де-Вирье, подполковникъ Прованскаго полка.

   2) Клодъ-Франсуа-Матья, каноникъ капитула св. Петра въ В³еннѣ, аббатъ Фонтена въ Сансской епарх³и.

   3) Люкрец³я-Николь была замужемъ за барономъ де-Бюне, состоявшемъ при королѣ Сардин³и.}. Одинъ снаряжалъ его въ походъ, другой наставлялъ его, тогда какъ сестра ихъ, добрая Николь, прятала его подъ свое крылышко, когда бабушка слишкомъ бранила.

   По словамъ Николь, не было ребенка на свѣтѣ умнѣе, милѣе, прелестнѣе маленькаго Анри.

   Десять лѣтъ провелъ Анри безвыѣздно въ Пюпетьерѣ. Въ то время старое жилище не предвидѣло еще теперешняго блеска. Гостей тамъ бывало мало. Домъ былъ маленьк³й и неудобный. Но онъ стоялъ совсѣмъ въ лѣсу, у подошвы красивыхъ горъ Дофинэ, трехэтажныхъ, которыя точно поддерживали небо. Начиная съ ихъ снѣжныхъ вершинъ до самой долины можно было видѣть всю наличную зелень.

   Съ облаками сливалась печальная зелень лиственницы, затѣмъ шли темныя иглы сосенъ. Кленъ съ своимъ мѣднымъ оттѣнкомъ являлся имъ контрастомъ. Затѣмъ дубы, тамъ дальше, въ полянѣ, каштановыя деревья съ своими зубчатыми листьями, мѣшаясь съ веселою зеленью яблонь въ цвѣту, склоняли свои вершины надъ крышами хижинъ.

   Какъ всѣ, которымъ Богомъ уготовано было родиться на этой благодатной землѣ, какъ всѣ предки его рода, какъ всѣ его потомки, Анри де-Вирье страстно любилъ свой домъ. Ему и въ голову не приходила возможность его когда нибудь покинуть, онъ не допускалъ мысли о существован³и другого жилища, другихъ друэей, чего нибудь иного, кромѣ того, что онъ всегда зналъ.

   Его тетка Николь была для него олицетворен³емъ доброты, бабушка - страха, дядя аббатъ - религ³и, а другой дядя - славы, Перренъ олицетворялъ собою почтительность, Риттеръ, его маленьк³й товарищъ,- веселье, а священникъ Тивольи - рай или адъ, смотря потому, о чемъ онъ проповѣдывалъ. Что касается его матери, онъ любилъ ее какъ Бога, котораго вѣдь онъ тоже никогда не видалъ.

   За исключен³емъ этихъ людей, для его сердца ничего не существовало, какъ не существовало для его глазъ ничего, кромѣ церкви въ Шабонѣ, его прихода и унылаго жилья сосѣда де-Лангонъ.

   Набрасывая портретъ этого счастливаго ребенка, получаешь картину какого-то немного рая, но, увы! земной рай существуетъ только для того, чтобы быть изгнаннымъ изъ него.

   Внезапно графняя де-Вирье очутилась при смерти въ Парижѣ. Горе подкосило, наконецъ, ея печальное существован³е. Одинъ Анри могъ привязать къ жизни свою мать. Но графинѣ де-Вирье было не дано разсѣять въ Пюпетьерѣ всѣ несоглас³я, как³я породила ея близость съ принцессами. Послѣ тѣни m-me Помпадуръ, тѣнь m-me дю-Барри стала между Версалемъ и строгой провинц³ей. Въ тѣ времена, какъ это бываетъ, впрочемъ, не рѣдко и теперь, строгость и ревность сливались въ одно въ своихъ суровыхъ сужден³яхъ.

   Въ этомъ мучительномъ разладѣ была одна хорошая сторона: онъ привелъ къ тѣсной дружбѣ графини де-Вирье съ герцогинею де-Роганъ. Анри, котораго никогда не видали, былъ дитею ихъ обѣихъ.

   Говорятъ, что люди, любящ³е другъ друга, должны бы умирать вмѣстѣ. Нѣтъ, это было бы эгоизмомъ. Величайшимъ утѣшен³емъ для графини де-Вирье оставалась мысль, что ея другъ переживаетъ ее, чтобы любить ея сына. Чувствуя приближен³е смерти, она пожелала услыхать отъ герцогини, что она будетъ матерью ея Анри. И, заручившись этимъ обѣщан³емъ, съ облегченнымъ сердцемъ, настоящая мать скончалась.

   Не останавливаясь передъ неудовольств³ями, как³я должно было породить исполнен³е ея просьбы, m-me де-Роганъ, закрывъ глаза своей подругѣ, потребовала, чтобы Анри былъ присланъ въ Парижъ. Долго шли переговоры, но, наконецъ, быть можетъ, въ первый разъ въ жизни, маркиза де-Вирье сдалась и согласилась сдѣлать для чужой то, въ чемъ она отказывала своей невѣсткѣ. Анри отправился въ Парижъ. Черезъ двадцать лѣтъ, вспоминая объ этой рѣшительной минутѣ въ его жизни, вотъ что онъ написалъ:

   "Среди моего смущен³я при извѣст³и о моемъ отъѣздѣ въ Парижъ, гдѣ меня ожидала чужая мнѣ личность, мнѣ казалось, точно что-то порвалось въ моей жизни, и я вступаю на совсѣмъ иной путь, чѣмъ тотъ, для котораго я былъ созданъ"...

   Странное предвидѣн³е! Но у дѣтей бываютъ такого рода предчувств³я. Жизнь Анри, конечно, была бы счастливѣе въ тѣни этихъ маленькихъ башенокъ, чѣмъ въ с³ян³и дня, куда должны были скоро призвать его событ³я. Но онъ принадлежалъ къ поколѣн³ю, предназначенному для жестокой доли въ истор³и.

   Если Анри и было не легко разстаться съ Пюпетьеромъ, зато новизна путешеств³я, прибыт³е въ этотъ большой Парижъ, не дали ему возможности скучать по матери или оцѣнить на первыхъ порахъ всѣ тѣ ласки, которыя должны были замѣнить ему навсегда утраченныя.

   Маленьк³й провинц³алъ смущенно посматривалъ на Перрена, своего единственнаго друга въ Парижѣ, покуда они проходили подъ удивленными взглядами ливрейныхъ лакеевъ черезъ три, четыре первыя комнаты отеля Роганъ. Но еще больше было его удивлен³е, когда въ концѣ анфилады онъ очутился передъ герцогинею. Онъ пробормоталъ что-то и разрыдался.

   Всѣ эти подробности заимствованы отъ самого графа де-Вирье, онъ не разъ разсказывалъ объ этой первой встрѣчѣ, стараясь воскресить въ себѣ тѣ впечатлѣн³я и проанализировать ихъ. Онъ удивлялся порыву, въ силу котораго онъ съ первой же минуты бросился герцогинѣ на шею. И дѣйствительно, судя по ея портрету, который хранится въ Пюпетьерѣ, какъ святыня, это удивлен³е понятно. Всѣ черты лица выражаютъ характеръ властный. Что означаютъ эти брови, слегка сдвинутыя? Улыбка ли состраданья, или снисхожден³я, раскрыла слегка эти узк³я губы?.. Несомнѣнно одно, что взглядъ этихъ большихъ карихъ глазъ должентъ былъ проникать въ самую душу. Словомъ, такая, какою она изображена, въ газовомъ чепцѣ, съ большими бантами, въ сѣромъ платьѣ безъ всякихъ украшен³й, m-me де-Роганъ производитъ впечатлѣн³е женщины, которую должны были чрезвычайно уважать, быть можетъ, очень любить, но, безъ сомнѣн³я, немного бояться.

   Съ первой же минуты, отнесшись серьезно къ своей роли матери, m-me де-Роганъ принялась изучать во всѣхъ отношен³яхъ характеръ своего воспитанника.

   Въ немъ оказалось не мало достоинствъ, но онѣ были точно покрыты ржавчиною, вслѣдств³е одинокой жизни ребенка въ провинц³и.

   Герцогиня замѣчала въ немъ уже предразсудки, невѣрные взгляды и склонность, весьма естественную, когда привыкаешь считать себя первымъ въ своей провинц³и,- удивляться, отчего не вездѣ первый? Надо было непремѣнно имѣть въ виду эту склонность, которая прорывалась у Анри даже среди окружающаго его великолѣп³я отеля Роганъ. Вотъ отчего черезъ два, три мѣсяца по пр³ѣздѣ въ Парижъ, мальчикъ былъ помѣщенъ въ коллежъ Гаркуръ. Герцогиня надѣялась, что съ ея воспитанника посбавится спѣси въ обществѣ дѣтей высшей французской аристократ³и, которыхъ въ то время тамъ воспитывали {Коллежъ Гаркура находился на улицѣ de la Harpe. Ни въ одномъ изъ заведен³й прежняго университета не было столько учениковъ изъ лучшихъ семействъ аристократ³и.}. Но Анри не очень-то внималъ урокамъ, которые ему внушались. Маленьк³й, двѣнадцатилѣтн³й провинц³алъ задался во всемъ превзойти своихъ товарищей, маленькихъ царедворцевъ. Для богато одареннаго Анри это было не трудно, тѣмъ болѣе, что его пр³ободряла къ труду радость, что мыслишки о равенствѣ и фрондирован³и правительству были уже въ почетѣ въ Аѳинахъ и въ Римѣ.

   Тѣмъ не менѣе, эти идеи о равенствѣ не помѣшали ему принять зван³е сѣраго мушкетера, которое ему предложили черезъ два года по протекц³и m-me де-Роганъ. Одинъ изъ его дядей, графъ де-Воге, который командывалъ въ Страсбургѣ, взялъ его къ себѣ сейчасъ же въ адьютанты. Но 14-лѣтнему адьютанту нуженъ былъ еще воспитатель.

   На эту должность былъ выбранъ аббатъ Пулле, старый другъ дома. Семейная традиц³я гласила, что аббатъ былъ столь же скученъ, сколь и уважаемъ. Скученъ онъ былъ тѣмъ, что ежеминутно, неотлучно состоялъ при своемъ воспитанникѣ. Въ Страсбургѣ можно было видѣть зачастую забавное зрѣлище, какъ аббатъ-воспитатель, въ высокихъ сапогахъ со шпорами, взгромоздясь на лошадь, сопровождалъ своего воспитанника въ штабъ графа де-Воге. Маленьк³й Вирье вмѣстѣ съ другими сперва смѣялся надъ своимъ гувернеромъ, затѣмъ стыдился его, а въ концѣ концовъ рѣшилъ во что бы то ни стало избавиться отъ такой опеки.

   Риттеръ, его маленьк³й лакей, раздобылъ почтовую карету, и однажды, ночью, около 12 часовъ, карета, запряженная четверкою лошадей, съ кое-какимъ багажемъ обоихъ дѣтей, должна была уже выѣхать, какъ вдругъ аббатъ, разбуженный колокольчиками, появился на порогѣ. Пришлось сдаться на капитуляц³ю, съ той и другой стороны были поставлены услов³я. Позднѣе Анри называлъ эту незабвенную ночь "ночью шпоръ", потому, что въ эту ночь аббату пришлось навсегда отказаться отъ шпоръ.

   Истор³я умалчиваетъ о томъ, какъ относился графъ де-Воге къ продѣлкамъ своего адьютанта. Должно полагать - не особенно сочувственно, потому что вскорѣ мы видимъ воспитателя съ его воспитанникомъ въ Дофинэ, у воротъ арх³епископскаго подворья.

   Въ то время, какъ Анри расхаживалъ взадъ и впередъ на часахъ, цѣлая компан³я молодыхъ женщинъ, изъ лучшаго общества, вздумали посмѣяться надъ его маленькимъ ростомъ. Онъ, задѣтый за живое, сдѣлалъ видъ, что не узнаетъ ихъ, и призвалъ къ оруж³ю весь гарнизонъ епарх³и. Всѣхъ ихъ, бѣдненькихъ, схватили и повели на гауптвахту. Если бы не аббатъ Пулле, который вмѣшался во избѣжан³е скандала, онѣ бы отсидѣли подъ арестомъ цѣлую ночь.

   Да, маленьк³й графъ де-Вирье шутить не любилъ.

  

   Девятнадцати лѣтъ, въ лучшую пору жизни, Анри мечталъ объ отречен³и отъ свѣта. Онъ готовъ былъ бѣжать отъ двора, почестей, отъ богатства, чтобы быть, по теор³и Руссо, человѣкомъ природы. И онъ перечислялъ всѣ свои доводы m-me де-Роганъ тономъ тѣхъ глубокомысленныхъ и серьезныхъ безумцевъ, которые резонируютъ убѣжденно.

   "Вы знаете, какъ я ненавижу Парижъ, если кто нибудь при мнѣ его хвалитъ, я прихожу уже въ волнен³е, которое сильнѣе всякой злобы... Я ненавижу шумъ...

   "Гдѣ же мнѣ можетъ быть лучше, чѣмъ въ деревнѣ?..

   "Вамъ слишкомъ хорошо извѣстны мои взгляды, чтобы знать, какъ я отношусь къ честолюб³ю...

   "По моему, честолюб³е - бичъ жизни...

   "Нѣтъ, могу васъ увѣрить, что я никогда не рѣшусь ни на какой патентъ въ связи съ рабствомъ и унижен³емъ...

   "Что мнѣ дѣлать у принцевъ, мнѣ, съ моимъ прямымъ характеромъ, не выносящимъ низкихъ людей и ихъ извилистыхъ путей?"...

   Столь благонравные порывы провинц³ализма, вѣроятно, только смѣшили бы m-me Роганъ, если бы ея привязанность къ нему не подсказала ей, что тутъ кроется еще нѣчто. И дѣйствительно, у него было намѣрен³е жениться на одной барышнѣ изъ мелкаго дворянства, ютившагося по сосѣдству. Не зная ея, онъ находилъ ее прелестною уже потому, что она любила Дофинэ и намѣревалась не покидать его никогда.

   Герцогиня попробовала отклонить его отъ такого намѣрен³я.

   "Вы любите, дитя мое, частную жизнь,- поспѣшила она ему написать,- вы мечтаете, такъ сказать, быть полезнымъ человѣкомъ въ деревнѣ. Но повѣрьте, что для того, чтобы оцѣнить всю прелесть деревни, надо сперва пройти черезъ всѣ неудобства свѣта и Парижа. Въ девятнадцать лѣтъ, чтобы вы ни говорили, у васъ нѣтъ опыта. Вы проклинаете Парижъ, мое дорогое дитя, и ваша впечатлительная душа увѣряетъ васъ, что вы ищете въ провинц³альной жизни одну добродѣтель. Не обманывайте себя. Въ этой склонности къ уединен³ю столько же чувства, сколько и самолюб³я. Самолюб³е облачается во всевозможныя формы. Вы предпочитаете ограничиться маленькимъ кружкомъ, въ которомъ вы разсчитываете пр³обрѣсти себѣ уважен³е, вмѣсто того, чтобы постараться заслужить это уважен³е отъ людей болѣе достойныхъ. Вотъ отчего вы предпочитаете вашу провинц³ю Парижу, и молодую дѣвушку, которую вамъ предлагаютъ, парт³и болѣе блестящей"...

   Возможна-ли болѣе тонкая оцѣнка провинц³ала, считающаго себя свѣтиломъ оттого только, что онъ скрывается отъ людей?

   Затѣмъ герцогиня продолжаетъ уже въ менѣе насмѣшливомъ тонѣ.

   "Повѣрьте мнѣ, дитя мое, что ваши теор³и объ уединен³и по случаю брака - плоды вашего воображен³я... и главнымъ образомъ вашей неопытности. Всякая пружина слабѣетъ въ слишкомъ узкомъ пространствѣ. Въ провинц³и вы будете центромъ маленькаго царства, но вы не найдете себѣ тамъ среды, въ которой вы бы могли черпать тѣ силы, как³я вамъ нужны. Вамъ нѣтъ еще двадцати лѣтъ... Съ вашей впечатлительностью и пытливымъ умомъ, въ двадцать пять лѣтъ вы почувствуете вокругъ себя страшную пустоту"...

   Но Анри принадлежалъ къ разряду людей, которые примѣшиваютъ судьбу къ глупостямъ, как³я творятся ими. Гренобль не хуже Парижа. "Въ немъ,- пишетъ онъ,- не одинъ кружокъ, и я могу себѣ его выбрать изъ нѣсколькихъ. Въ немъ болѣе ста двадцати домовъ людей съ положен³емъ... Однимъ словомъ, если у моихъ друзей здѣсь слишкомъ узки взгляды, то у моихъ парижскихъ родственниковъ они, пожалуй, уже черезчуръ честолюбивы".

   Прозорливость герцогини не смутилась передъ подобной дерзостью.

   Во что бы то ни стало надо было спасти Анри отъ этой роли вороны Лафонтена, которую, повидимому, ему такъ пр³ятно было разыгрывать.

   "Итакъ, мое дорогое дитя,- отвѣтила ему сейчасъ же m-me де-Роганъ,- вы довѣряете только своимъ личнымъ, небольшинъ свѣдѣн³ямъ и свѣдѣн³ямъ вашихъ друзей, на которыхъ вамъ указало ваше доброе сердце, быть можетъ, довольно опрометчиво. Поразберите, по крайней мѣрѣ, заинтересованы-ли они въ вашемъ выборѣ? Во всякомъ случаѣ здѣсь въ немъ заинтересованы меньше, чѣмъ тамъ".

   "Наконецъ, принцесса Виктор³я, которая такъ любила вашу мать, продолжала бы интересоваться вами. Я лично, въ данное время, не могу вамъ обѣщать многого, но, быть можетъ, современемъ въ министерствѣ все измѣнится, и я буду имѣть возможность вамъ пригодиться. До тѣхъ поръ вы будете для меня всегда роднымъ сыномъ, и я съ нѣжностью буду заботиться о развит³и вашего ума, неутомляя васъ нравоучен³ями. Буду высказывать вамъ откровенно мои взгляды, какъ другъ, не возводя ихъ въ законъ".

   Женщины часто прибѣгаютъ къ дѣланному смирен³ю, чтобы смягчить свои требован³я. Но всякое притворство въ герцогинѣ было немыслимо, оно настолько не шло къ ея натурѣ, что эти послѣдн³я строки въ ея письмѣ показались Анри смиреннымъ признан³емъ въ поражен³и. Сознавая себя побѣдителемъ, онъ готовъ былъ сдаться на капитуляц³ю. Эти постоянные споры съ m-me де-Роганъ подѣйствовали на него. Внезапно онъ очутился въ томъ фазисѣ молодости, черезъ который мы всѣ прошли, когда все существо находится подъ мучительнымъ гнетомъ цѣлаго сумбура идей и чувствъ - удивительный моментъ, когда душа точно ищетъ себѣ исхода, рвется въ заоблачный м³ръ, который для нея вдругъ точно становится понятнымъ.

   Анри чувствовалъ себя чувствительнымъ, благодѣтельнымъ философомъ, вѣрнымъ ученикомъ Руссо, и вотъ онъ, въ маленькой книжкѣ, посвященной m-me де-Роганъ, заявляетъ: "что нѣтъ блаженства безъ добродѣтели, а чтобы познать ее, стоитъ только сблизиться съ природою".

   Это было время умилен³я природою, всеобщаго стремлен³я къ счастью, время, въ которое было воздвигнуто столько великолѣпныхъ здан³й для пр³юта человѣческихъ бѣдств³й. Всѣ эти здан³я сокрушены, и сколько трагизма въ сближен³и нашихъ разочарован³й настоящаго и обѣщан³й того времени.

   Но странное дѣло, въ концѣ прошлаго столѣт³я, такъ же какъ и въ концѣ нынѣшняго, встрѣчалось не мало такихъ людей, которые были и апостолами самой равноправной филантроп³и, и самаго восторженнаго католицизма! Анри оказался однимъ изъ нихъ и съ этой стороны личность его представляетъ серьезный интересъ. Полный мистицизма, точно духовное лицо, онъ былъ гуманистомъ, какъ настоящ³й философъ. Но шло ли дѣло о соц³альномъ вопросѣ или о религ³озномъ у него на первомъ планѣ являлось чувство. У Вирье убѣжден³я сердца всегда опережали убѣжден³я ума; и такимъ образомъ изъ своей жизни онъ создалъ родъ поэмы,- то это была драма, то эклога, которой суждено было окончиться героической пѣсней.

   "Я люблю прочувствованную набожность,- пишетъ онъ,- душа моя возвышается, возносится, когда Богъ даетъ мнѣ познать что нибудь изъ тѣхъ чудесъ, которыя меня окружаютъ. Тогда по истинѣ я чувствую, что я проникаю въ святилище, я падаю ницъ и молюсь".

   И подъ вл³ян³емъ какой-то религ³озной галлюцинац³и Анри стучался въ дверь массонскихъ ложъ. Епископъ, который привѣтствовалъ его тутъ на порогѣ, развѣ не ручательство ихъ правовѣр³я? Важная дама, предложившая ему руку, чтобы ввести его въ свѣтъ, развѣ не прелестное олицетворен³е ангела, который во времена оны возвѣщалъ миръ людямъ доброй воли? {Это было то время, когда королева Мар³я Антуанетта писала m-me де-Ламбаль: "Я съ большимъ интересомъ прочла о томъ, что дѣлалось въ франкмассонскитъ ложахъ, гдѣ вы предсѣдательствовали въ началѣ года и которыми вы меня такъ забавляли. Я вижу, что въ нихъ занимаются не однѣми хорошенькими пѣснями, но и добрыми дѣлами. Ваши ложи слѣдовали вашему примѣру, освобождали заключенныхъ и выдавали дѣвушекъ замужъ. Это не помѣшаетъ намъ дать приданое за вашими"...}

   Но смутность или скорѣе ребячество учен³я, съ какимъ столкнулся Анри на первыхъ ступеняхъ масонства, не могло долго удовлетворять его безпокойнаго и питливаго ума. Онъ страшно усталъ отъ всего этого аллегорическаго кривлян³я и рѣшилъ, чтобы вникнуть въ смыслъ его, добраться до его исходной точи. Съ этою цѣлью онъ отправился въ Герман³ю. Онъ попалъ туда какъ нельзя болѣе кстати. Вейсгауптъ какъ разъ заканчивалъ объединен³е дѣятельности всѣхъ тайныхъ нѣмецкихъ обществъ, вводя въ нихъ всемогущую организац³ю ³езуитовъ.

   Онъ зналъ по себѣ, будучи ихъ ученикомъ, что значитъ сила единичной воли, передающая ³ерархически приказан³я, которыя вездѣ принимаются съ слѣпымъ повиновен³емъ. Словомъ, примѣнен³е массонскихъ правилъ Игнат³я Лойоллы было столь плодотворно, что Анри засталъ Саксон³ю, Бавар³ю, Прусс³ю, всю тогдашнюю Герман³ю, въ рукахъ Вейсгаупта, темнаго профессора Ингольштадта. Не только обездоленные и горемычные, но самые именитые, самые вл³ятельные люди соперничали между собою въ подчинен³и ему. Тутъ были и герцогъ Брауншвейгск³й, и принцъ Гессенск³й, и Фридрихъ-Вильгельмъ, наслѣдный принцъ Прусс³и, и его будущ³й министръ - Бишофсвердеръ, всѣ мудрецы или всѣ безумцы, для которыхъ будущее готовило роли въ этомъ ужасномъ концѣ столѣт³я.

   Анри чувствовалъ себя среди этихъ мечтателей совершенно на своемъ мѣстѣ. Ихъ идеи казались ему свѣтлою зарею. Ему нравился этотъ разсвѣтъ, какъ обѣщан³е для угнетенныхъ м³ра для тѣхъ, у кого нѣтъ надеждъ, кого несчаст³е караулить, кого голодъ преслѣдуетъ, для тѣхъ, про которыхъ сказано: "каждый новый день для нихъ повторен³е того же ада"...

   Онъ сталъ проникаться доктринами, которыя приводили его въ восторгъ, и такъ серьезно, что черезъ нѣсколько лѣтъ Вейсгауптъ не пожелалъ никого, кромѣ Анри, для представительства французскаго массонства на конгрессѣ въ Вильгельмсбадѣ.

   Покуда Вирье такъ увлекался илюминатствомъ въ Герман³и, Людовикъ XV умиралъ въ Версали. Атмосфера тамъ была до такой степени полна испарен³й, что отъ первыхъ же лучей солнца образовалась радуга. При видѣ ея, каждый думалъ, что спасся отъ потопа, столь эгоистично предсказаннаго Людовикомъ XV ("Послѣ насъ хоть потопъ!"), и старался воспользоваться перемѣною погоды.

   Принцессы Аделаида и Виктор³я были здѣсь не изъ послѣднихъ. Въ то время это были двѣ старыя принцессы, изысканныя и ворчливыя, въ ихъ кружкѣ группировались не только прежн³я, добродѣтельныя оппозиц³и, но всѣ самолюб³я озлобленныхъ обманутыми надеждами людей. Дѣйствительно, въ политикѣ не везло принцессамъ. Когда умерла m-me де-Помпадуръ, онѣ мечтали о женитьбѣ ихъ отца на m-me де-Ламбаль. Но ихъ мечта не осуществилась, и m-me дю-Барри смѣнила m-me де-Помпадуръ.

   Наконецъ, насталъ часъ, когда принцессы могли дать исходъ своимъ добродѣтелямъ, подавлявшимся такъ долго. Сдѣлавшись королемъ, тотъ, отца котораго онѣ такъ нѣжно любили, не могъ ни въ чемъ отказать имъ въ память праха, который онѣ тревожили. И такимъ образомъ онѣ навязывали Людовику ХѴ² людей близкихъ себѣ...

   Такимъ манеромъ графъ де-Морепа сдѣлался первымъ министромъ. Морепа былъ нѣчто въ родѣ политическаго Анакреона, хитрый, умный, но затхлый, сохранивш³й въ дѣлахъ только рутину. Король относился къ нему совершенно безразлично, и въ ту минуту, когда онъ сдался на просьбу своихъ тетокъ, бумага о назначен³и графа де-Машо уже лежала у него на столѣ. Говорятъ, Людовикъ XVI только перемѣшлъ конвертъ, но не безъ вздоха, эхо котораго явилось крикомъ тр³умфа въ Бельвю.

   Дѣйствительно, "mesdames" этимъ парт³йнымъ маневромъ взломали двери королевскаго совѣта; и всѣ непризнававш³яся благ³я намѣрен³я, всѣ добродѣтели, доведенныя до отчаян³я, въ сопровожден³и всѣхъ лицемѣрныхъ честолюб³й вторглись туда за ними. Замокъ Бельвю, который былъ пожалованъ имъ королемъ въ даръ, сдѣлался преддвер³емъ всѣхъ милостей.

   Дворъ и городъ постоянно стекались туда. Въ немъ перебывали и герцогъ д'Эгиньонъ, и принцъ Конде, и графъ де-Мюи; были въ немъ и Вержень, канцлеръ Мопу, Террэ, Тюрго, чтобы попасть въ министры. Между тѣми, кто искалъ себѣ протекц³ю въ Бельвю, не обрѣталось никого, кто бы дѣлилъ позоръ прежняго двора. Каждый разсуждалъ о нравственности, проповѣдывалъ догматы, восхищался своею добродѣтелью и старался устроить себя или кого-нибудь изъ близкихъ. Однимъ словомъ, то было время, когда Людовикъ XVI, по словамъ Крейцера, датскаго посланника, "устроилъ себѣ баррикаду изъ честныхъ людей".

   Интересуясь происшедшей перемѣной событ³й, Анри поспѣшилъ вернуться изъ Герман³и. Онъ засталъ всѣхъ своихъ друэей въ милости, и самъ, благодаря всемогущей протекц³и принцессы Виктор³и, былъ сейчасъ же назначенъ полковникомъ въ полкъ старшаго брата короля.

   Ему тогда едва минуло 25 лѣтъ.

   Нѣсколько мѣсяцевъ раньше чинъ полковника вполнѣ удовлетворилъ бы всѣ честолюбивые замыслы де-Вирье, но послѣ поѣздки въ Герман³ю они нѣсколько измѣнились подъ вл³ян³емъ неопредѣленныхъ, туманныхъ теор³й, как³я ему пришлось тамъ усвоить. Анри, точно какимъ-то психологическимъ чудомъ, вернулся къ себѣ на родину съ прежними чувствами, очищенными отъ всего условнаго, что на нихъ было навѣяно двадцатью годами жизни среди людей. Въ немъ воскресъ поэтъ первыхъ его лѣтъ, съ прежнею безпечностью, мечтательностью, и восторгами, а также и со всѣми отчаян³ями и слабостями натуры, сотканной изъ контрастовъ, и потому чрезвычайно привлекательной для всѣхъ женщинъ.

   Женщина съ нѣжною душою любитъ поэта за сходство съ собою. Женщина сильная любитъ его изъ чувства сознан³я своего превосходства. Вотъ отчего на жизнь Анри имѣла одннаковое вл³ян³е привязанность двухъ женщинъ совершенно противоположныхъ по ихъ душевнымъ свойствамъ. Одна изъ нихъ, герцогиня де-Роганъ, любила его потому, что она властвовала надъ нимъ; другая, о которой сейчасъ будетъ рѣчь, любила его не менѣе нѣжно за то, что Анри былъ для нея олицетворен³емъ, отражен³емъ ея собственной души.

   Итакъ, онъ снова вернулся къ теор³ямъ своей первой молодости. Менѣе чѣмъ когда нибудь являлось ему семейное счастье въ образѣ дѣвушекъ аристократической среды, которыхъ онъ встрѣчалъ въ салонахъ герцогини.

   Однѣ изъ нихъ казались ему честолюбивыми, друг³я пустыми, и всѣ онѣ одинаково требовали отъ жизни того блеска, котораго для него не существовало.

   Развѣ это не было то время, когда женились обыкновенжо ради прилич³я, часто изъ честолюб³я, иногда изъ бѣдности, и никогда по любви?

   Но вотъ однажды Анри встрѣтилъ въ домѣ графа д'Альберъ де-Р³онсъ, начальника эскадры королевскаго флота, сироту изъ хорошаго семейства, но безъ всякаго положен³я въ Парижѣ.

   Все въ прошломъ этой молодой дѣвушки являлось какъ бы рамкою къ взглядамъ Анри на бракъ. M-lle Элина де-Дижонъ не знала почти свѣта, слѣдовательно, она не могла въ немъ ничего особенно ни любить, ни желать, ни о чемъ нибудь сожалѣть.

   Отецъ ея, графъ Жакъ де-Дижонъ, умеръ молодымъ. На другой же день послѣ его смерти, съ которой такъ преждевременно кончилась ея счастливая жизнь, вдова его, Сусанна де-Нарбонъ Пеле, переселилась въ старый замокъ Пуденасъ, недалеко отъ Бордо, и тамъ, въ совершенномъ уединен³и, всецѣло отдалась заботамъ о своихъ дѣтяхъ, сынѣ и трехъ дочеряхъ.

   Хотя Елизавета и не была старшею, но она забрала въ свои руки всѣ обязанности, и никто изъ окружающихъ не былъ на нее за это въ претенз³и. Ея умъ, доброе сердце, привѣтливость сдѣлали изъ маленькой дѣвочки любимую повелительницу дома. Надо сказать правду, что она не жалѣла себя, чтобы поддержать свою власть.

   - Послушайте, Жанно,- объявила она однажды въ Пуденасъ старому садовнику, вѣчно пьяному: - вы очень безобразны, но если бы вы перестали пить, я бы васъ поцѣловала.

   Удивленный Жанно далъ слово перестать пить и такъ честно сдержалъ его, что черевъ два мѣсяца могъ подставить свою старую, морщинистую щеку подъ поцѣлуй ребенка. Милая дѣвочка съ такимъ добродуш³емъ приложилась къ ней своими розовыми губками, что Жанно возобновилъ свою клятву и ужь не измѣнялъ ей до своихъ послѣднихъ дней.

   Тутъ уже чувствуется то всесильное вл³ян³е, подъ которое долженъ былъ такъ незамѣтно подпасть Анри. Уже ребенкомъ она р&