Коста-Де-Борегар Шарль-Альбер - Роман роялиста времен революции

#1123;шила, что непремѣнно выйдетъ замужъ за героя. Сдѣлавшись женщиной, увы! она познала, что значитъ связать свою судьбу съ существомъ, отмѣченнымъ печатью героизма.

   M-lle де-Дижонъ унаслѣдовала отъ матери вмѣстѣ съ благородствомъ, съ велич³емъ души и то обаян³е, какое на первыхъ же порахъ очаровало Анри. Но графиня де-Дижонъ умерла, когда дочери ея было около двадцати лѣтъ. Эта двадцатилѣтняя дѣвушка являлась обузою для дальнихъ родственниковъ, которые и поспѣшили ее сдать на руки, подъ предлогомъ окончан³я воспитан³я, m-lle Леметръ, воспитательницѣ, бывшей въ то время въ большой модѣ въ Парижѣ. Занималась ли m-lle Леметръ устраиван³емъ браковъ, случайно ли встрѣтилъ де-Вирье m-lle Дижонъ у графа де-Р³омса? Объ этомъ истор³я умалчиваетъ. Извѣстно только то, что Анри и m-lle Дижонъ, познавъ другъ друга по душевнымъ признакамъ, наткнулись вдругъ на своемъ пути на напреодолимое препятств³е.

   M-lle де-Дижонъ была протестанткою. Не правда ли, своеобразный масонъ этотъ молодой человѣкъ, готовый пожертвовать своею первою любовью ради религ³озныхъ убѣжден³й?..

   Анри не сдѣлалъ предложен³я, онъ рѣшилъ ждать. Чего?- онъ и самъ не зналъ хорошенько.

   Между тѣмъ вотъ что произошло: однажды, вечеромъ, судья де-Ла-Туръ дю-Пэнь, состоявш³й отчасти въ родствѣ съ его бабушкою, ужиналъ въ отелѣ де-Роганъ.

   Полушутя, полусерьезно, онъ сталъ разсказывать, что наканунѣ онъ случайно познакомился съ одной прелестной, молодой дѣвушкой. Вѣроятно, благодаря его Мальт³йскому кресту, она приняла его за какое нибудь важное духовное лицо, и обратилась къ нему съ просьбою, разъяснить ей одно дѣло совѣсти и указать ей на какое дибудь сочинен³е о толкован³и догматовъ католической вѣры.

   Не трудно догадаться, что это была m-lle де-Дижонъ. Онъ сейчасъ же указалъ своей прелестной покаянницѣ на катехизисъ Монпеллье, благословляя при этомъ одну изъ своихъ пр³ятельницъ, женщину высокаго ума и истинной набожности, которая такъ кстати просвѣтила его въ богослов³и.

   Только черезъ долгое время послѣ своего замужества графиня де-Вирье уэнала, какъ счастливо повл³ялъ судья де-Ла-Туръ дю-Пень на ходъ событ³й. Какъ бы то ни было всѣ сомнѣн³я Анри разлетѣлись. Онъ поручилъ герцогинѣ де-Роганъ переговорить съ молодой дѣвушкой, и женитьба его была рѣшена одновременно съ отречен³емъ m-lle де-Дижонъ отъ ея религ³и.

   Разсказываютъ, что m-me деТессэ говорила про свою племянницу m-me де-Ла-Файетгъ, что "ея набожность - смѣсь катехизиса и декларац³и человѣческихъ правъ".

   Быть можетъ, такая смѣсь пришлась бы Анри де-Вирье по вкусу. Но набожность его жены была нѣсколько проще. Она отлично выражена собственннми словами m-lle де-Дижонъ, сказанными ею еще въ раннемъ дѣтствѣ одной маленькой подругѣ католичкѣ, когда та молилась Богу: "Счастливая ты, твой Богъ на землѣ, а у меня его нѣтъ". Ея нѣжной душѣ нужна была вѣра живая и любящая.

   M-lle де-Дижонъ получила самыя прекрасныя основы религ³ознаго учен³я въ аббатствѣ Бельшассъ, куда она обратилась за нимъ. Она провела тамъ нѣсколько мѣсяцевъ до своего замужества и прониклась истинною религ³озностью и вмѣстѣ съ тѣмъ, въ силу удивительнаго контраста, всѣми тонкостями м³рской жизни. Случай послалъ ей въ сосѣдство очень мало подходящую къ монастырской жизни m-me де-Жанлисъ и дѣтей герцога Орлеанскаго.

   Одна старинная мин³атюра переноситъ насъ въ эту странную обстановку. Изображенъ монастырь съ закрытыми дверями; толпа сорванцовъ-мальчишекъ врываются въ окна: одни хватаютъ монахинь за косынки, друг³е тушатъ у нихъ свѣчи, или дерзко переворачиваютъ имъ страницы молитвенниковъ.

   Болѣе сосредоточенная, чѣмъ эти монахини на мин³атюрѣ, m-lle де-Дижонъ не допустила увлечь себя любезностями своей блестящей сосѣдки, чего однако m-me де-Жанлисъ никогда не могла ей простить.

   Наконецъ, въ несчастный день 21-го января 1781 года контрактъ графа де-Вирье и m-lle де-Дижонъ былъ подписанъ королемъ, и 24-го ³юля 1785 года въ домѣ герцогини де-Роганъ, которая не пожелала разстаться со своими пр³емными дѣтьми, родилась Марнотефани де-Вирье {Стефани де-Вирье, родившаяся 24-го ³юля 1785 г., а скончавшаяся 9-го мая 1873 года, была одною изъ замѣчательныхъ женщинъ своего времени. Она была дружна съ m-me Свѣчиной, съ Ламартиномъ, который называеть ее въ своихъ письмахъ "Римлянка Фанни". Уже въ дѣтствѣ у нея обнаружились замѣчательныя способности къ искусствамъ. Одинаково способная къ наукамъ и къ самому отвлеченному мышлен³ю, она дошла до учености, рѣдкой для женщины. Въ ея замѣткахъ, къ сожалѣн³ю, отрывочныхъ, находится большинство фактовъ, внесенныхъ въ это повѣствован³е.}, воспоминан³я которой и послужили источникомъ этого повѣствован³я.

  

   Отель де-Роганъ, въ которомъ Анри и жена его должны были провести свои первые счастливые дни или скорѣе свои единственно счастливые дни, находился въ началѣ улицы Вареннъ, направо отъ отеля Биронъ и почти напротивъ отеля де-Кастри, разграблен³емъ котораго отмѣчены первые шаги революц³и.

   Въ старомъ здан³и все было строго, величественно, великолѣпно. Все какъ нельзя болѣе соотвѣтствовало услов³ямъ, нравамъ, наружному виду его обитателей. Но, къ счастью для Анри, а въ особенности къ счастью для его застѣнчивой жены, въ отелѣ де-Роганъ, какъ въ Версали, имѣлись и не парадныя комнаты. Въ нихъ m-me Роганъ, освободившись отъ своихъ важныхъ туалетовъ и отъ своего важнаго вида, въ прелестномъ дезабилье, появлялась среди своихъ пр³емныхъ дѣтей. Герцогиня не только устроила имъ подлѣ себя прелестное гнѣздышко, но каждое утро сама приходила въ коинату молодой женщины узнавать, какъ самая нѣжная мать, о мельчайшихъ подробностяхъ ея здоровья и ея туалета. Она окружала это зарождающееся счастье всевозможнымъ вниман³емъ, надѣляла ихъ всевозможными подарками.

   Однажды, напримѣръ, герцогиня принесла цѣлую массу кружевъ на кровать m-me де-Вирье. Куски самыхъ рѣдкихъ кружевъ такъ и посыпались. Представьте себѣ тѣ самыя кружева, которыя герцогиня Бургундская носила обыкновенно по принят³и молитвы послѣ родовъ... {Герцогиня Бургундская сама дала эти кружева герцогинѣ д'Юзесъ, рожденной Ла-Рошфуко. Они хранятся въ Пюпетьерѣ, какъ святыня. Это венец³анское кружево единственное по своей тонкости, рисунокъ изображаетъ цѣлыя вѣтки лил³й, перевязанныя между собой бантами рѣдкой работы.}. Такого нѣжнаго отношен³я не могло быть ни въ память умершаго друга, ни изъ уважен³я къ данному слову. Оно являлось скорѣе слѣдств³емъ того скрытаго, прирожденнаго материнскаго чувства, которое дано Богомъ каждой женщинѣ, даже не матери. Это самое чувство по отношен³ю къ Анри выражалось снисхожден³емъ, какого до тѣхъ поръ герцогиня не знала. Она сама становилась гораздо довѣрчивѣе по мѣрѣ того, какъ въ лучахъ молодой женщины стали сглаживаться шероховатости характера Анри, въ какихъ она его прежде всегда упрекала.

   Но развѣ для чувства есть границы?

   Если есть объят³я любви, которыя разслабляютъ, то есть и так³я, которыя заставляютъ страдать. Любовь герцогини къ ея пр³емнымъ дѣтямъ, которымъ она слишкомъ сильно желала счастья, была подчасъ мучительна.

   Герцогъ де-Роганъ, который не менѣе ея желалъ имъ счаст³я, не имѣлъ претенз³и играть въ немъ такой дѣятельной роли. Онъ только очень любилъ ихъ и отчасти жалѣлъ Анри и его жену, зная слишкомъ широк³е взмахи крыльевъ герцогини.

   Сѣдовласый герцогъ олицетворялъ собою типъ вѣчно молодого старика благодаря тому, что относился съ любовью къ окружающимъ. Онъ былъ благодаренъ Анри и его женѣ за то, что они внесли молодость въ ихъ домъ.

   Благодарность развѣ не есть чувство благодѣтелей? А когда явились на свѣтъ дѣти, не было конца признательности герцога. Ихъ радостные крики, ихъ ласки, воскресили для него ласки другихъ дѣтей, вмѣстѣ въ одинъ годъ, уже далек³й, похищенныхъ смертью.

   Но не даромъ говорятъ, что въ этой грустной школѣ, которая называется человѣческою жизнью, нѣтъ праздниковъ!

   Въ первый же годъ своего рожден³я первенецъ молодыхъ супруговъ заболѣлъ и умеръ.

   Во что бы то ни стало надо было оторвать несчастную мать отъ горя, въ которомъ каждый считалъ себя въ правѣ ее утѣшать.

   Анри хотѣлось увеэти жену въ Пюпетьеръ, котораго она еще не знала. Тамъ ожили бы всѣ мечты одиночества, столь дорог³я нѣкогда. Но это было бы неблагодарностью. По отношен³ю къ герцогинѣ ни что не могло бы оправдать подобнаго бѣгства въ такую минуту.

   Къ счастью, въ это время Анри получилъ приказан³е прибыть въ свой полкъ въ Шалонъ. Его солдаты были назначены на саперныя работы въ Бургоньѣ. Везти жену съ собой въ гарнизонъ значило въ то время нарушить не только всѣ предразсудки моды, но просто законы прилич³я.

   Тѣмъ не менѣе Анри рискнулъ, и прекрасно сдѣлалъ. Сколько было прелести въ этомъ ихъ первомъ tête-à-tête трехлѣтней супружеской жизни! Наконецъ-то они принадлежали другъ другу въ этомъ отдаленномъ гарнизонѣ.

   Они оба узнали, что не вѣдаютъ своей собственной истор³и. Они старались уразумѣть, какъ случилось, что ихъ души слились въ одну вѣру, въ одну любовь. Эта любовь, которая дала имъ ребенка, котораго они утратили,- эта вѣра, благодаря которой они представляли его себѣ среди ангеловъ, ихъ постоянно отвлекала то впередъ, то назадъ отъ настоящаго. О, за будущее они были спокойны! Но въ прошломъ между ихъ родственниками, казалось, было что-то такое, что отнимало надежду на возможность и ихъ общаго счастья.

   "О Богъ моихъ праотцевъ, Ты, Который благословилъ ихъ въ ихъ дѣтяхъ, простри и на насъ Твою милосердую десницу",- молилъ Анри. Этотъ чудесный отрывокъ былъ найденъ въ его молитвенникѣ...- "Праотцы мои ходатайствуютъ предъ Тобою за меня, но внемли также молитвамъ предковъ Елизаветы, которую Ты мнѣ даровалъ въ жены. Развѣ она не награда за ихъ добродѣтель. Если они не вѣдали истины, не сочти имъ въ преступлен³е ихъ невѣдѣн³е. Какъ Ты соединилъ насъ съ Елизаветою въ любви твоей, соедини и родителей нашихъ по Твоей великой милости..." . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Но хотя миръ и обѣщанъ людямъ уже болѣе 1800 лѣтъ, тѣмъ не менѣе его еще нѣтъ на землѣ для людей доброй воли, чистаго сердца.

   Въ то время, какъ Анри обращался съ мольбою къ небу, въ то время, какъ онъ думалъ, что нашелъ наконецъ счастье, онъ получилъ приказан³е явиться въ Вильгельмсбадъ, гдѣ назначенъ былъ съѣздъ иллюминатовъ.

   Это значило свалиться съ неба прямо въ хаосъ м³ра, близкаго въ крушенью.

   Для Вирье разочарован³е превратилось въ силу. Оно сдѣлало изъ него разомъ героя и мученика.

   Можно по истинѣ сказать, что онъ оставилъ по себѣ кровавый слѣдъ отъ Вильгельмсбада до самой бреши Л³она. Ни одно собран³е масоновъ, ни прежде, ни послѣ не можетъ сравниться по своему значен³ю съ конгрессомъ, собраннымъ Вейсгауптомъ въ 1782 году. Это былъ тотъ валъ, который долженъ былъ потопить старый свѣтъ. Подготовлялось разрушен³е, а не благоденств³е. Анри было сообщено объ этомъ. Подъ химерою человѣколюб³я ему предсталъ въ Вильгельмсбадѣ заговоръ противорелиг³озный, противомонархическ³й.... Истор³и этого ужаснаго конгресса не существуетъ.

   Вирье, въ силу данной имъ клятвы, не сохранилъ о немъ ничего въ своихъ замѣткахъ, что могло бы служить матер³аломъ для нея. Но съ тѣхъ поръ онъ не могъ слышать безъ ужаса о масонствѣ.

   Когда онъ вернулся въ Парижъ, нѣкто, кто позднѣе вмѣстѣ съ нимъ такъ глубоко былъ преданъ королевской семьѣ и кто въ то время не имѣлъ ни малѣйшаго предчувств³я о томъ, что ему предстояло, баронъ де-Гилье спросилъ его, смѣясь, как³я так³я трагическ³я тайны онъ вывезъ изъ Вильгельмсбада?

   - Я не открою вамъ ихъ,- отвѣтилъ Анри такимъ грустнымъ тономъ, что де-Гилье совсѣмъ оторопѣлъ:- одно скажу вамъ, что все это иначе важно, чѣмъ вы предполагаете. Заговоръ, который тамъ ведется, такъ хорошо обставленъ, что монарх³и и церкви невозможно спастить отъ него.

   Знаменитое дѣло объ ожерельѣ Мар³и-Антуанетты въ скоромъ времени подтвердило это. Эта постыдная комед³я была поднят³емъ занавѣса передъ трагед³ею. Скандалъ, предсказанный Анри, коснулся и церкви, и монарх³и.

   Вся постановка этой комед³и извѣстна. Въ день Успенья, въ 1785 году, кардиналъ де-Роганъ, главный исповѣдникъ Франц³и, былъ схваченъ при входѣ въ капеллу въ Версали и заключенъ въ Бастил³ю; ему даже не дали времени снять арх³ерейскаго облачен³я...

   Это событ³е произвело потрясающее впечатлѣн³е въ отелѣ де-Роганъ. Уже давно не существовало близкихъ отношен³й между нимъ и домомъ главнаго исповѣдника. Но въ благородныхъ французскихъ семьяхъ немилость сближала. По отношен³ю въ двору и горожанамъ, которые нахлынули къ нимъ, герцогъ и герцогиня де-Роганъ были непроницаемы. Тѣмъ не менѣе было легко замѣтить, что за ихъ видимымъ спокойств³емъ скрывалась тревога, хотя разгадка ея оставалась имъ еще неизвѣстной. Одинъ Анри зналъ о ней въ отелѣ улицы де-Вареннъ.

   Съ пр³ѣзда Кал³остро въ Парижъ, онъ былъ въ страхѣ, что насталъ часъ, когда рѣшен³я, принятыя въ Вильгельмсбадѣ, превратятся въ ужасающую дѣйствительность.

   Кал³остро для Анри былъ старымъ знакомымъ. Ложа, въ которой онъ принадлежалъ, въ Л³онѣ, была первою во Франц³и ложею шарлатанства, творящаго чудеса.

   Въ Л³онѣ Кал³остро, вывезш³й изъ Варшавы на 25 тысячъ дукатовъ драгоцѣнныхъ камней, ввелъ египетск³е обряды и ложу торжествующей мудрости.

   Самые солидные изъ л³онскихъ братьевъ поддались вызыван³ю духовъ и разсказамъ "великаго копта"...

   По его велѣн³ю, старый судья, Простъ де-Роне, умерш³й за двѣ недѣли передъ тѣмъ, воскресъ, чтобы убѣдить адептовъ. Шепотомъ передавали, что, войдя въ церковь и указавъ на распят³е, Кал³остро воскликнулъ:

   - Я говорилъ Ему, что Онъ умретъ на висѣлицѣ... Считайте это изображен³е за похожее...- прибавилъ Кал³остро...- Это совершенно Его черты, черты ²исуса,

   Анри зналъ, что можно было всего ожидать въ смыслѣ продерзости отъ человѣка, способнаго на подобный обманъ,- всего ожидать, въ смыслѣ совращенности съ пути, отъ общества, способнаго въ него вѣрить. Самыя безумныя вѣрован³я примѣшивались къ отрицан³ю Бога.

   Для этого кончающагося столѣт³я сильныя ощущен³я замѣняли собою всякое учен³е.

   Каждый день могъ стать днемъ треволнен³я, и съ каждымъ днемъ это треволнен³е становилось острѣе, безразсуднѣе. Руссо подготовилъ этотъ послѣдн³й фазисъ того, что можно бы назвать нервозомъ, если бы слово это не было анахронизмомъ, подготовилъ это поколѣн³е впечатлительныхъ мужчинъ и женщинъ, которое отдалось въ распоряжен³е Кал³остро...

   Изъ всего этого люда, которымъ "велик³й коптъ" пользовался для своихъ постыдныхъ цѣлей, никто не сравнится по безвѣр³ю, по распутству, по легковѣр³ю съ Луи-Рене-Эдуардомъ, княземъ де-Роганъ, страсбургскимъ епископомъ, главнымъ исповедникомъ Франц³и.

   Кал³остро овладѣлъ его мошною и жилъ на его счетъ, овладѣлъ его душою и эксплоатировалъ его пороки, злобы, честолюб³е, тщеслав³е, слабости. Вотъ что писалъ кардиналъ съ m-me де-ла-Моттъ о Кал³остро: "Это одинъ изъ самыхъ великихъ людей... Кал³остро самъ Богъ..."

   И въ то время, какъ этотъ вымышленный богъ вызывалъ "за ширмою" образъ королевы Франц³и, этотъ "вѣроломный священникъ" лобызалъ руки своего обольстителя... ползалъ у его ногъ... Священникъ вышелъ сухъ изъ воды. Остальное извѣстно.

   Плутни кардинала, мошенничество m-me де-ла-Моттъ, невинность королевы были очевидны. Но надо было, чтобы осталось хоть что нибудь отъ клеветы. Это было нужно для враговъ церкви, для враговъ престола.

   Вирье обратился къ министру Бретель: "Если даже мнѣ угрожаетъ Бастил³я, скажите мнѣ, извѣстно ли вамъ, что дѣлается въ масонскихъ ложахъ, и приняты ли вами мѣры къ огражден³ю отъ возможной опасности?"

   Но онъ напалъ на человѣка, для котораго было безразлично, что бы ни творилось. Бретель, несмотря на свою ненависть къ кардиналу, по легкомысл³ю далъ ему время сжечь свои бумаги и опять-таки по недальновидности далъ время сектантамъ интриговать и дѣйствовать.

   - Будьте спокойны,- отвѣтилъ онъ:- въ Бастил³ю вы не попадете, а масоны не потревожатъ государства... {По предан³ю, сохранившемуся въ семействѣ де-Вирье, фактъ этотъ приведенный Баррюе³емъ въ его "Истор³и якобинства", т. II, стр. 460, былъ сообщенъ ему самимъ Анри.}.

   Пока министръ такъ увѣренно успокоивалъ Вирье, кардиналъ, несмотря на протесты изъ Рима, былъ отнятъ у своихъ естественныхъ судей. Его процессъ разбирался въ парламентѣ, который былъ подкупленъ ненавистью и развратомъ {Почти весь парламентъ былъ подкупленъ, и m-me Кампанъ передаетъ, что товарищъ генеральнаго прокурора де-Лорансель доставилъ королевѣ списокъ членовъ палаты съ указан³емъ способовъ, как³е были употреблены кардиналомъ, чтобы въ свою пользу заполучить ихъ голоса. Женщины играли тутъ роль, обидную для нравовъ. Черезъ нихъ и посредствомъ значительныхъ суммъ были подкуплены самые старые и уважаемые люди. (Процессъ Ожерелья, кардинала Эмиля Кампардона, стр. 144).}. Послѣдовало постыдное оправдан³е кардинала.

   Взгляните на этихъ вѣроломныхъ судей: это - инсургенты завтрашняго дня. Взгляните на этотъ народъ, который рукоплещетъ унижен³ю королевскаго достоинства: завтра онъ будетъ рукоплескать казни короля.

   А теперь взгляните на того, кто затѣялъ весь этотъ ужасный прологъ революц³и.

   Вотъ онъ у окна, въ улицѣ St.-Claude au Marais. Онъ точно въ рамѣ изъ свѣчей, съ рукой на сердцѣ, онъ улыбается толпѣ, которая радостно привѣтствуетъ его. Это - Кал³остро. Онъ раздѣляетъ популярность кардинала. Когда ихъ везли изъ Бастил³и, народъ распрягалъ лошадей изъ экипажа! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Кал³остро имѣлъ основан³е гордиться. Масонство одержало первую побѣду, и такую рѣшительную, что отнынѣ секта могла сбросить съ себя маску.

   Укрываясь въ Лондонѣ, Кал³остро вскорѣ напечаталъ свое знаменитое письмо, въ которомъ онъ возвѣщалъ о разрушен³и Бастил³и и монарх³и, предсказывалъ восшеств³е на престолъ правителя, который уничтожитъ lettres de cachet, созоветъ états-généraux и учредитъ Культъ Разума...

   Процессъ Ожерелья порядочно встряхнулъ такъ называемое "древо идей". Но никто еще не предполагалъ, чтобы упавш³е съ него плоды были отравленными. Самыя поразительныя событ³я не принимались ни за какое указан³е.

   Въ то время при m-me де-Роганъ находилась одна совсѣмъ молоденькая женщина, рожденная Шабо, воспитанная ею и выданная замужъ за дворянина изъ якобинцевъ - виконта де-Валь. Для герцогини m-me де-Валь и m-me де-Вирье были какъ двѣ дочери. Онѣ любили другъ друга, какъ сестры, и въ отсутств³е мужей вели совершенно общую жизнь.

   Однажды, когда Валь былъ въ отсутств³и въ St.-Mandé, пришло письмо на его имя. Письмо было странное по формѣ, все въ иностранныхъ маркахъ и въ какихъ-то удивительныхъ печатяхъ.

   Точно предчувствуя что-то недоброе, m-me де-Вирье, по словамъ ея дочери, не могла оторвать глазъ отъ этого письма, воткнутаго за зеркало ея пр³ятельницы.

   Когда Валь вернулся, ему передали письмо. Повидимому, оно взволновало его. Но сейчасъ же, овладѣвъ собою, онъ сказалъ женѣ, что ему предстоитъ одно важное свидан³е въ Фонтенебло.

   Тамъ его ожидало нѣсколько неизвѣстныхъ лицъ. Хотя они говорили поперемѣнно то по французски, то по англ³йски, тѣмъ не менѣе не могло быть сомнѣн³я на счетъ ихъ нац³ональности: это были нѣмцы. По пр³ѣздѣ виконта де-Валь всѣ сѣли за столъ. Обѣдъ былъ шумный, поднялся горяч³й споръ, затѣмъ всѣ отправились въ лѣсъ, откуда никто не вернулся.

   Черезъ четыре дня кучеръ де-Валь, которому надоѣло ждать своего барина, вернулся въ St.-Mandé съ единственнымъ указан³емъ - томомъ Руссо, найденнымъ подъ подушкою кареты, и въ немъ была отмѣчена глава о самоуб³йствѣ... Никто не видалъ болѣе таинственныхъ посѣтителей.

   Но вотъ черезъ три недѣли собаки сторожа дорылись въ сухихъ листьяхъ до трупа, котораго такъ напрасно искали вездѣ. Онъ держалъ пистолетъ и былъ завернутъ въ шинель. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Волнен³е несчастнаго Валя при получен³и злополучнаго письма, его ссора съ этими неизвѣстными пр³ѣзжими, зарыт³е трупа отклоняли всякую мысль о возможности самоуб³йства. Тутъ было несомнѣнное преступлен³е. У всѣхъ сложилось убѣжден³е, что оно было совершено тайнымъ нѣмецкимъ обществомъ, вѣроятно, оно являлось искуплен³емъ за измѣну.

   Съ тѣхъ поръ окружающ³е Анри стали страшиться для него участи несчастнаго Валя. Онъ тоже со времени своего возвращен³я изъ Вильгельмсбада бывалъ часто задумчивъ и печаленъ безъ всякой видимой причины. Его разговоры съ Бретель, съ Гилье, вызывали не мало толковъ. Быть-можетъ, эхо ихъ донеслось и до Герман³и - почемъ знать? Это "быть можетъ" тяготѣло надъ его женою. Ее не покидала мысль о несчаст³и, пережитомъ ея пр³ятельницею. Она не знала, къ кому обратиться, кто бы разсѣялъ ея опасен³я. Анри назвалъ бы это ребячествомъ, она какъ-то разъ попробовала было заговорить о томъ, что ее тревожило, m-me де-Роганъ сдѣлала видъ, что не слышитъ.

   Жизнь отлетала отъ нея понемножку. Ея нѣжность стала для нея пыткою, и съ тѣхъ поръ молодая женщина была мрачна какъ само предчувств³е.

  

   Пронесш³йся шквалъ унесъ съ собою въ страшномъ безпорядкѣ и трагическ³я, а также и свѣтлыя, праздничныя воспоминан³я. Кое-как³е запоздалые стишки еще носились надъ событ³емъ, которое наканунѣ еще всѣхъ увлекало. Кардинала, сосланнаго въ Chaise-Dieu, пѣвецъ превратилъ въ "отца пустыни", m-me де-ла-Моттъ - въ дочь Франц³и изъ-за лил³и, которою ее отмѣтили {Кто могъ бы усомниться,

   Что ла-Моттъ изъ рода Валуа,

   По приговору ока носитъ

   Гербъ рода своего.}. Этимъ все и ограничилось.

   Двери салона m-me де-Роганъ, закрытыя со смерти де-Валь, можетъ быть, помимо ея желан³я, раскрылись вновь. Оправдан³е кардинала служило поводомъ для посѣщен³й стараго отеля въ силу духа моды. Принцы и принцессы изъ дома Конде {Принцъ Конде женился на Шарлоттѣ де-Роганъ, отъ которой родился герцогъ Бурбонск³й въ 1756 г.}, изъ дома Субизъ, Гемене, прибывали въ улицу Вареннъ, а съ ними все, что было связано съ ними узами дружбы или крови.

   Если они вчера и стояли въ длинныхъ траурныхъ одѣян³яхъ въ рядахъ просителей передъ членами парламента, сегодня они мстили за это, празднуя оправдательный вердиктъ въ безумномъ весельѣ, къ которому пр³емная мать Анри готова была присоединиться.

   Уже давно герцогиня де-Роганъ отказалась оверсалиться, по выражен³ю маркиза де-Мирабо; теперь она обвиняла королеву въ паден³и монарх³и. Королева вводила так³е странные порядки въ Версали! Такого же мнѣн³я были и пmesdames", которыя, несмотря на свое вл³ян³е и милости, какими онѣ пользовались, во всемъ винили Мар³ю-Антуанетту съ самаго восшеств³я ея на престомъ. Тѣ самые люди, которые такъ долго нападали на фаворитовъ, накинулись съ чувствомъ такого же оскорбленнаго цѣломудр³я на легкомысленные поступки королевы.

   Увы! То было время, когда скандальность облачалась въ добродѣтелъ. Все было нравственно въ этихъ салонахъ, гдѣ смѣялись смѣхомъ Вольтера, гдѣ проповѣдывалась мораль Руссо. Подобно наядамъ, которыхъ миѳолог³я селила въ нѣдра глубокихъ водъ, подобно нимфамъ лѣсовъ и полей, добродѣтель, въ концѣ того столѣт³я, была душою изысканнаго слога, проклят³й, утоп³й, увлекала людей, которые, казалось, были бы менѣе всего склонны увлекаться этою новою религ³ею.

   Какъ предшественница ея, миѳолог³я, она увлекала тѣмъ, что олицетворяла всѣ человѣческ³я страсти въ образѣ божества. Каждый могъ такимъ образомъ поклоняться своимъ излюбленнымъ чувствамъ. Совершенно также для Анри, его мечты все болѣе и болѣе воплощались въ эти велик³я слова человѣчества и филантроп³и, обоготворенныя обществомъ атеистовъ.

   Эти велик³я слова заслоняли собою тѣ ужасные призраки Вильгельмсбада,- не то, чтобы масоны казались ему теперь менѣе преступными въ своихъ замыслахъ, но они представлялисъ ему менѣе опасными съ тѣхъ поръ, какъ къ нимъ присоединилосъ столько честныхъ людей.

   Нечего и говорить, что общество тогда значительно измѣнилось. Не утрачивая своего легкомысл³я и прелести, направлен³е общества приняло другой оборотъ.

   Философ³я стала шутливою и остроумною, геометр³я походила на мадригалъ, политика облачилась въ гуманность, и все это было проникнуто строгими правилами и давними традиц³ями.

   Вмѣстѣ съ m-me де-Роганъ, Анри явился теперь противникомъ "хитростей" Двора, вмѣстѣ съ нею онъ отрѣшился отъ прошлаго, чтобъ увлекаться будущимъ, которое являлось такимъ радостнымъ въ изложен³и политической эконом³и.

   Это все были точки соприкосновен³я Вирье съ его благодѣтельницею. Ихъ сердечная близость превратилась въ духовную, пытливымъ умомъ изучали они все, что вносилось новаго изъ безчисленныхъ томовъ "Энциклопед³и" въ нравы и французск³й языкъ.

   Хим³я, чтобы не сказать - алхим³я, проникла въ отель де-Роганъ и находилась подъ покровительствомъ де-Вирье.

   Въ то время, какъ въ салонѣ занимались добыван³емъ брил³антовъ, въ саду занимались аэронавтикою,- философ³я пользовалась верховной властью среди гостей герцогини. Одни, по словамъ m-elle де-Вирье, были за д'Аламбера, друг³е за Руссо; у Фенелона, Малебранша, Бондильяка и даже Конфуц³я тутъ были адепты. На столахъ въ безпорядкѣ валялись правила святыхъ вмѣстѣ съ трактатами китайской морали, "и не рѣдко бывало,- прибавляетъ m-elle де-Вирье,- что мудрость крайняго Востока становилась выше нашей"...

   По странному совпаден³ю эта древняя мудрость входила снова въ моду въ то самое время, когда въ Европу проникли либеральныя теор³и Новаго Свѣта, и при появлен³и молодой свободы, обворожительной, страстной, подъ руку со старикомъ Франклиномъ, раскрывались всѣ двери, смолкали всѣ лозунги съ тою беззаботною французскою любезностью, которая передъ женщиною способна забыть свои самые дорог³е предразсудки.

   Самъ король, первый, былъ примѣромъ, за нимъ всяк³й стремился поухаживать за прекрасною чужестранною,

   Король и подданные, точно тотъ человѣкъ, который, какъ говоритъ Сепоръ, "сочинялъ пѣсенку о счастьѣ быть обманутымъ женою...", старались прибавить къ ней лишн³й куплетъ. Франц³я, такъ долго бывшая прелестною страною маленькихъ скандаловъ, подготовлялась къ превращен³ю въ отвратительную страну крупныхъ событ³й...

   Эта переходная пора интересовала всю Европу. Одни изъ государей, какъ императрица Росс³йская, маркграфъ Байрейтск³й, король Прусск³й, оповѣщались о томъ, что дѣлалось въ Парижѣ, ²осифъ же II и король шведск³й прибыли туда сами. M-lle де-Вирье разсказываетъ, что графъ де-Хага былъ однимъ изъ самыхъ ревностныхъ сторонниковъ равенства въ числѣ гостей герцогини де-Роганъ.

   Вмѣсто того, чтобы помѣститься въ Версали въ отведенномъ для него помѣщен³и, онъ поселился у Туше, купальщика. Между Парижемъ и Версалемъ онъ не ѣздилъ иначе, какъ въ каретѣ-купэ. При немъ состоялъ всего одинъ лакей. Даже его пр³емъ, желалъ-ли онъ того, или нѣтъ, явился насмѣшкою надъ торжественностью и велич³емъ Версаля.

   Его никто не ожидалъ, и въ день его пр³ѣзда король охотился въ Рамбулье. Когда королева предупредила Людовика XVI о пр³ѣздѣ графа де-Хага, онъ вернулся съ такой поспѣшностью, что пришлось послать за слесаремъ, чтобы открыть гардеробные шкафы, и довѣриться комнатному гарсону для совершен³я туалета его величества. Бошомонъ разсказываетъ, что едва удерживались отъ смѣха при появлен³и короля въ разныхъ башмакахъ: одинъ былъ съ краснымъ каблукомъ, другой съ чернымъ, одинъ съ золотой пряжкой, другой съ серебряной. Королева спросила его, не костюмированный-ли у нихъ сегодня балъ, и не открылъ-ли король его...

   Она, сама того не подозрѣвая, сказала удивительно мѣткую вещъ: дѣйствительно, развѣ это былъ не настоящ³й маскарадъ, этотъ графъ Хага, переодѣтый въ либерала, пропитанный всѣми теор³ями дня, заразивш³йся всѣми модными идеями, путешествующ³й изъ Эрменонвилль въ Монморанси и кончающ³й вечера въ улицѣ Вареннъ. И когда онъ появлялся, весь проникнутый равенствомъ между нимъ и людьми, которыхъ онъ тамъ встрѣчалъ, падали всѣ преграды. Правда, что это не представлялось большой трудностью для графа де-Хага, ибо и герцогиня Бурбонская, эта странная женщина, которая соединяла въ себѣ всѣ качества сердца и всѣ заблужден³я разума, отреклась отъ всѣхъ своихъ прежнихъ взглядовъ въ отелѣ де-Роганъ, съ которымъ она была въ родствѣ. Нерѣдко она появлялась тамъ въ сопровожден³и своего ѳеозофа St.-Martin. Въ то время имѣли своихъ ѳеозофовъ, какъ прежде были свои геометры, свои философы. Saint-Martin, какъ и вездѣ, гдѣ онъ бывалъ, присвоилъ себѣ престранныя права въ отелѣ де-Роганъ. Почти черезъ пятьдесятъ лѣтъ, m-lle де-Вирье все еще видитъ его передъ собою, педанта, мрачнаго съ виду, увѣряющаго молодыхъ женщинъ, что ихъ разговоръ для него "отдыхъ для ума", ихъ добрыя дѣла "отдыхъ для сердца".

   Какое любопытное явлен³е, столько умныхъ мужчинъ и женщинъ во власти этого пошлаго, пустого профессора иллюминатства!

   Что могло быть общаго между нимъ и милымъ chevalier де-Буфлерсъ, вся истор³я котораго была разсказана въ слѣдующихъ стихахъ Вольтера:

  

   ..."Его похитилъ Марсъ изъ семинар³и,

   "Тебѣ онъ служилъ, нѣжная Венера.

   "Съ Вольтеромъ пишетъ онъ,

   "И съ Губертомъ рисуетъ.

   "И все, что хочетъ, онъ умѣетъ:

   "Искусства всѣ въ его рукахъ.

   "Скажи, мнѣ милая, лишь только,

   "Съ тобою чѣмъ бываетъ занятъ онъ"...

  

   Эти стихи относились къ одной прелестной жительницѣ Женевы, и было бы гораздо легче сказать, чѣмъ Буфлерсъ былъ занятъ съ нею, нежели сказать, что могло быть общаго у него съ St.-Martin.

   А между тѣмъ оказывается, что съ St.-Martin онъ оплакивалъ участь негровъ.

   Буфлерсъ только что прибылъ изъ Сенегала и примкнулъ къ обществу негрофиловъ, у которыхъ былъ свой клубъ въ отелѣ Масс³акъ.

   Тамъ бывалъ часто и нѣк³й chevalier де-Модюи, большой другъ маленькой Стефани де-Вирье, которая постоянно слышала, какъ онъ проповѣдывалъ о чернокожихъ въ салонѣ m-me де-Роганъ.

   Знаютъ-ли, что сталось съ этимъ Модюи?.. Онъ былъ зарѣзанъ въ Санъ-Доминго своими друзьями-неграми. Так³я дружеск³я отношен³я служатъ вѣчнымъ подтвержден³емъ словъ Фридриха Великаго, сказанныхъ имъ Лафайетту по его возвращен³и изъ Америки:

   - Я зналъ одного молодого человѣка,- сказалъ онъ,- который, возвратясь изъ странъ, гдѣ царили свобода и равенство, вбилъ себѣ въ голову ввести эти прекрасные порядки и въ своей странѣ. И что же? Знаете, чѣмъ это все кончилось?

   - Нѣтъ, ваше высочество,- замѣтилъ Лафайеттъ.

   - Онъ былъ повѣшенъ...

   Вѣроятно, и по отношен³ю къ Вирье Фридрихъ Велик³й съ своими предсказан³ями потерялъ бы также напрасно время, какъ и съ Лафайеттомъ. Чтобы убѣдить Анри, пришлось бы замѣнить въ немъ то самоотречен³е, которое идеализировало всѣ предстоящ³я жертвы, эгоизмомъ, который бы привязывалъ его ко всѣмъ выгодамъ прошлаго. Для Анри надежда была все, сожалѣн³й не существовало. Его провинц³альное воспитан³е познакомило его съ тѣми страдан³ями, для которыхъ въ салонахъ, имъ посѣщаемыхъ, знали только поэтическую теор³ю.

   Въ его сострадан³и не было ничего условнаго. Для исцѣлен³я дѣйствительнаго страдан³я, онъ желалъ дѣйствительныхъ средствъ и предоставлялъ другимъ сострадан³е какъ забаву.

   Сострадан³ю изъ пустыхъ, благозвучныхъ фразъ онъ противоставлялъ искренность, доходящую до суровости.

   И таковъ онъ былъ во всемъ. Касалось-ли дѣло филантроп³и, политики или искусства, искренность являлась характеристиною всѣхъ его предпочтен³й.

   Въ силу той же искренности онъ такъ страстно отстаивалъ то, что ему казалось истиною въ живописи во время споровъ по поводу первыхъ картинъ Давида.

   Съ тѣмъ же увлечен³емъ, съ какимъ онъ относился къ низвержен³ю злоупотреблен³й старыхъ порядковъ, онъ преслѣдовалъ и кудлатыхъ амуровъ, которыхъ Ланвре, Ватто, Буше сдѣлали модными богами будуаровъ и сумасшедшихъ домовъ.

   Путемъ возврата къ античности, возврата къ природѣ, апостоломъ которой Давидъ являлся въ отелѣ де-Роганъ, Анри надѣялся привести искусство къ его настоящимъ традиц³ямъ.

   Въ мастерской, въ салонѣ, на улицѣ, вездѣ было все тоже.

   Во имя возврата въ природѣ Давидъ свершалъ переворотъ въ искусствѣ, во имя возврата къ природѣ нац³я въ бреду уничтожала на аутодафе все изящное, пр³обрѣтенное вѣками. Воспоминан³я, обычаи, традиц³и - все уничтожалось по очереди. Съ ними должны были исчезнуть и столько прелестныхъ типовъ - аббаты, канониссы, придворные люди, о которыхъ воспоминан³е изглаживается съ каждымъ днемъ.

   Вотъ, напримѣръ, аббатъ, пользующ³йся коммендою, Это - дядя Анри, съ которымъ мы уже познакомились въ Пюпетьерѣ. Онъ постоянный гость салона въ улицѣ Вареннъ. Аббатъ очень малъ ростомъ, до того малъ, что его прозвали "Bébé", въ родѣ того, какъ аббатъ Bernis былъ прозванъ "Бабетъ - цвѣточивца", что не помѣшало, однако, "Бабетѣ" сдѣлаться кардиналомъ и посланникомъ. Но Бебе менѣе честолюбивъ. Добрый человѣкъ, въ полномъ смыслѣ этого слова, при всякой возможности сдѣлать доброе дѣло, онъ сбрасывалъ съ себя свое прозвище, свой маленьк³й воротникъ облагалъ въ рясу, и возвращался къ своему имени Мат³аса. И тогда онъ готовъ былъ исколесить весь Парижъ, не жалѣя ни своихъ короткихъ ножееъ, ни своихъ доходовъ съ аббатства Saint Jean des Fontanes.

   Или вотъ этотъ другой добродѣтельный дядюшка, аббатъ де-Вирье, котораго m-me де-Севинье называетъ "lе bien bon", у котораго не много своего личнаго дѣла, и всю-то свою жизнь онъ отдаетъ на служен³е другимъ своимъ родственникамъ: у однихъ онъ менторомъ дѣтей, у другихъ онъ собесѣдникъ или повѣренный по дѣламъ. Призадумаешься, съ кѣмъ сравнить теперь этихъ аббатовъ прежнихъ дней, которые были тогда такою же принадлежностью семействъ, или ихъ братьевъ, кавалеровъ Мальт³йскаго ордена, или ихъ сестеръ-канониссъ, которыя точно существовали только въ помощь тѣмъ, на которыхъ лежала отвѣтственность за семью.

   Когда настанутъ тяжелые дни, мы снова встрѣтимся съ этимъ маленькимъ аббатомъ, надъ которымъ въ отелѣ де-Роганъ всѣ подсмѣивались, уже значительно выросшимъ, благодаря своей храбрости.

   Какъ бы то ни было, въ то время онъ съ такою преданностью занимался пятью дѣтьми своего кузена, виконта де-Вирье Бовуаръ, который, надо сказать правду, ужь слишкомъ приносилъ въ жертву собственное потомство служенью воспитаннику королевской крови, при которомъ состоялъ {Виконтъ Вирье Бовуаръ, изъ вѣтви рода Вирье, отдѣлившейся за много лѣтъ отъ лин³и Вирье-Пюпетьеръ, эмигрировалъ, окончивъ воспитан³е герцога Эвьенскаго. Онъ былъ производенъ въ полковники конногренадеровъ въ Кобленцѣ и умеръ въ концѣ эммиграц³и. Это былъ одинъ изъ замѣчательныхъ красавцевъ своего времени.}.

   Герцогъ Бурбонск³й назначилъ его воспитателемъ къ герцогу Энгьенскому. Онъ вполнѣ былъ достоинъ этой чести. Его благородная осанка, умѣнье держать себя съ достоинствомъ поражали даже изысканную среду отеля де-Роганъ. Не отличаясь особымъ умомъ, онъ считался и въ Парижѣ и въ Версалѣ, а позже и въ Кобленцѣ, за типъ человѣка чести и благородства. Онъ вмѣстѣ съ герцогиней де-Роганъ содѣйствовалъ первымъ шагамъ Анри при вступлен³и въ свѣтъ.

   Но въ то время, какъ видно, повсюду царила революц³я. Этому безупречному барину, этому цвѣту благородства, какимъ былъ виконтъ де-Вирье, герцогиня и ея гости предпочитали личность, одѣтую чортъ знаетъ какъ, которая самымъ нахальнымъ образомъ появлялась въ костюмѣ изъ дроге, съ ненапудревной головой, съ подкованными сапогами, подъ величественными украшен³ями улицы Вареннъ. Это былъ графъ де-Дижонъ, капитанъ полка королевскаго Пьемонта, братъ графини де-Вирье.

   Дижонъ вносилъ въ отель де-Роганъ тотъ же отважный умъ, ту же шумную веселость, то же хорошее настроен³е, которыми онъ славился на большихъ дорогахъ своей Гасконьи. Трудно себѣ представить человѣка болѣе популярнаго. Себѣ патрономъ онъ избралъ своего добраго короля Генриха IV, и не разъ приключен³я Дижона напоминали приключен³я этого короля.

   Однажды, напримѣръ, Дижонъ отправился въ Мармандъ, гдѣ у него была ферма, съ палкой въ одной рукѣ и съ узелкомъ въ другой.

   Объѣздъ задержалъ его. У Дижона, конечно, не было при себѣ бумагъ, и вотъ его арестуютъ. Но дождь идетъ, и его отводятъ въ сосѣдн³й домъ. Какъ разъ это и была его ферма, куда онъ направлялся. Входятъ. Оказывается, что тутъ цѣлый пиръ, фермеръ выдаетъ замужъ дочку. Печальный видъ арестованнаго тронулъ невѣсту, и она пожелала дать ему даже мѣстечко въ концѣ стола.

   Поѣли, попили. Настало время подписывать брачный договоръ.

   - А вы,- обратилась невѣста къ Дижону,- сумѣете ли подписать?

   Всѣ возстали противъ того, чтобы заставлять подписывать какого-то бродягу.

   Но молодая дѣвушка настаивала на своемъ и протянула Дижону перо; онъ написалъ: "я даю Марселинѣ, хорошенькой дочкѣ моего фермера, 10 тысячъ ливровъ въ награду за ея доброе сердце".

   Надо сказать, что ни Марселина, ни ея отецъ, которые только что поступили на мѣсто къ графу Дижону, не видали въ глаза своего барина, который явился на свадьбу "незваннымъ гостемъ".

   Дижонъ, вслѣдств³е своихъ взглядовъ, которыхъ всѣ страшились, не двигался по службѣ, но ему было безразлично - служить ли своему королю капитаномъ, или маршаломъ Франц³и.

   Если бы король Генрихъ вдругъ воскресъ! Онъ узналъ бы дѣда, своего вѣрнаго компаньона, въ этомъ внукѣ, который любилъ поврать, поразсказать как³я нибудь любовныя похожден³я и только изъ сострадан³я къ своей сестрѣ отправлялся доканчивать ихъ куда нибудь въ сторонку.

   Рѣдко можно было встрѣтить два существа, менѣе похож³я, которыя любили бы другъ друга такъ нѣжно, какъ Дижонъ и m-me Вирье. Онъ приземистый, коренастый, съ рѣзкими чертами, съ короткими волосами безъ пудры, походилъ скорѣе на строгаго гугенота,- онъ сохранилъ даже ихъ взгляды,- чѣмъ на современнаго вельможу, пропитаннаго амброю.

   Она-же, напротивъ, по словамъ поэта, олицетворяла собою только душу, сотканную изъ кротости и грац³и, въ слабомъ, нѣжномъ тѣлѣ. Изобразить это прелестное лицо могла только m-me Лебренъ своею кистью. Только она съумѣла передать эту простоту, которая къ ней такъ шла, и въ то же время сохранить въ ней видъ важной дамы, подъ этой простой соломенной шляпой съ полевыми цвѣтами. Боспина изъ прозрачнаго газа небрежно повязана на груди; во всемъ столько непринужденности, которая идетъ такъ въ разр&