Коста-Де-Борегар Шарль-Альбер - Роман роялиста времен революции, Страница 5 - Книги

Въ этотъ день у Силлери завтракало нѣсколько друзей, а также и Вирье.

Въ разговорѣ, Силлери вздумалъ приняться за перечислен³е всѣхъ выгодъ отъ перемѣны династ³и. И, наклонясь къ Вирье, сказалъ ему:

- Вы понимаете, въ чемъ дѣло... Да здравствуетъ герцогъ Орлеанск³й!..

Это, безъ сомнѣн³я, было словомъ сближен³я, такъ какъ никто не моргнулъ даже. Но Анри, задыхаясь отъ подобнаго откровен³я, внѣ себя отъ гнѣва, воскликнулъ:

- Знайте, милостивый государь, что если бы кто нибудь здѣсь осмѣлился избрать на тронъ герцога Орлеанскаго въ ущербъ королю, я въ того собственноручно вонжу кинжалъ...

Эта была не фраза. Оставаться солдатомъ Революц³и, которая представляласъ ему великою и благородною идеею, Вирье готовъ былъ, но сообщникомъ ея покушен³й - никогда!..

Неизвѣстно, какой эффектъ произвела эта выходка Вирье на гостей Bellechasse, такъ какъ m-lle Вирье, у которой заимствованъ этотъ эпизодъ, не сообщаетъ ничего на этотъ счетъ. Но, очевидно, эта выходка образовала пропасть между Анри и парт³ей его хозяевъ.

Онъ сталъ подозрительнымъ въ глазахъ орлеанистовъ, и, вопреки ихъ голосован³ю, былъ назначенъ 6 ³юля членомъ коммисс³и по вырабокѣ конституц³и.

Назначен³е это Анри принялъ съ восторгомъ, убѣжденный, что ему удастся спасти монарх³ю и возродить Франц³ю.

Ахъ! какъ жестоко поплатился онъ за такую надежду!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.

Волнен³е въ Собран³и. - Курьезный вопросъ одного депутата-труса. - Аналог³я между Неккеромъ и ампулой св. Януар³я.- Разнообраз³е аристократовъ. - Нянька m-lles Вирье. - Анри въ ночь съ 12 на 13 ³юля. - Бурное засѣдан³е въ Собран³и.- Лалли взываетъ къ добродѣтельнымъ слезамъ своихъ коллегъ.- Первая рѣчь Вирье.- Событ³я въ Парижѣ.- Собран³е требуетъ отъ короля удален³я войскъ. - Выходка графа д'Артуа относительно Неккера,- Разрывъ m-me де-Роганъ съ Анри. - 14 ³юля въ Версали. - Новая встрѣча Анри съ Барнавой.

Черезъ нѣсколько дней, т. е. 8 ³юля, Анри, возвратясь въ Версаль, засталъ "Salle des Menus" въ страшномъ волнен³и. Говорили, что король снова отрекся отъ престола въ пользу герцога д'Артуа и королевы. Неккеръ былъ смѣщенъ, что предвѣщало реакц³ю, которую подтверждалъ приказъ маршалу де-Брольи собрать 30 полковъ между Версалемъ и Парижемъ.

Мирабо сейчасъ же явился на трибунѣ выразителемъ всеобщаго негодован³я: "Святая Святыхъ свободы будетъ осквернена аппаратомъ деспотизма!..", воскликнулъ онъ.

Но, несмотря на так³я громк³я слова, депутаты, которые еще недавно задорно клялись не выйти изъ залы засѣдан³я иначе, какъ на штыкахъ, казались встревоженными.

Эти штыки, эти пушки, которыми безобидный Людовикъ XVI вдругъ вздумалъ себя окружить, теперь превращали въ безумный страхъ всѣ вчерашн³я горделивыя бравады.

Въ то время, какъ Анри пробирался къ своему мѣсту, одинъ изъ его коллегъ схватилъ его за руку.

- Противъ насъ выставлены пушки, Собран³е будетъ взорвано... Развѣ вы не слышите запаха пороха?- говорилъ несчастный, блѣдный отъ ужаса.

- Когда взорвутъ, тогда объ этомъ и потолкуемъ,- замѣтилъ Анри, спокойно усаживаясь на свое мѣсто.

Тѣмъ не менѣе, подсмѣиваясь надъ страхами своего коллеги, Анри сознавалъ всю важность кризиса, вызывавшагося отставкой Неккера.

По его мнѣн³ю, для Людовика XVI было такъ же опасно удалить женевца, какъ, по словамъ Ривароля, "для Неаполитанскаго короля бросить въ море ампулу св. Януар³я".

Навѣрно лацарони такъ же искренно вопили о святотатствѣ, какъ тѣ разбойники, которые какъ разъ въ то время возили по Парижу бюсты Неккера и герцога Орлеанскаго.

День былъ воскресный. Такъ какъ Собран³е не засѣдало, то Анри воспользовался этимъ, чтобы съѣздить въ Парижъ. Онъ нашелъ герцогиню де-Роганъ совершенно спокойною, несмотря на извѣст³я, как³я ежечасно получались въ улицѣ Вареннъ. Аристократы,- это слово становилось въ модѣ,- посѣщавш³е ея салонъ, объясняли ихъ каждый по оттѣнкамъ своего ума. Въ то время еще не шли дальше остротъ и оттѣнки эти выражались въ прозвищахъ, как³я давали другъ другу тѣ немног³е друзья герцогини, которые оставались ей вѣрны.

Такъ, ея кузенъ, уѣздный судья въ Круссолѣ, который не могъ разсуждать спокойно о событ³яхъ дня, назывался "Аг³stocrache", Эпремениль за свою храбрость - "Aristocritne". За свои мнѣн³я, то черныя, то бѣлыя, д'Антрэгъ былъ прозванъ "Aristopie".

Что касается Анри, то онъ былъ просто аристократъ, но во вкусѣ того страннаго аристократа, о которомъ ходила слѣдующая истор³я:

Разсказывали, что дофинъ очень любилъ одного кролика, который, однажды, играя съ нимъ, жестоко его царапнулъ.

- Если ты вздумалъ разъигрывать изъ себя аристократа,- воскликнулъ маленьк³й принцъ,- то, знай же, ты будешь запертъ.

Анри совершенно такъ же безсознательно царапалъ монарх³ю, играя съ ней въ конституц³ю. И много ихъ было, игравшихъ въ эту игру, или скорѣе думавшихъ, какъ Вирье, что конституц³я въ состоян³и спасти Франц³ю и престолъ!..

Стоитъ взглянуть на Тарже, Мунье, Малуэ и столькихъ другихъ, готовившихся превратиться въ жертвы своихъ утоп³й, чтобы убѣдиться, что за фальшивыя идеи, какъ и за истины, бываютъ мученики. Всѣ эти люди не могли бы болѣе великодушно пожертвовать собою ради благополуч³я престола, чѣмъ то сдѣлали они ради его погибели.

Анри предстояло покинуть Парижъ, объятый пламенемъ, беременную жену, дѣтей, предоставленныхъ на произволъ всевозможныхъ опасностей, чтобы заняться въ Версали благополуч³емъ людей, которые нѣсколько часовъ позже разгуливали по городу съ первыми отрубленннми головами.

"Мои самыя отдаленныя воспоминан³я,- пишетъ m-elle Вирье,- это тѣ ужасы, на которые каждый бѣжалъ взглянуть въ ³юлѣ 1789 г. Между прочимъ, вспоминаю фантаз³ю молодой дѣвушки, которая состояла при мнѣ въ нянькахъ. Во время взят³я Бастильи, ей сказали, что на пикахъ носятъ головы. Она побѣжала посмотрѣть и хотѣла взять меня съ собой..."

"Вполнѣ справедливо,- утверждала она нѣсколько дней позже,- что Фулону отрубили голову, этотъ злой человѣкъ хотѣлъ, чтобы народъ ѣлъ сѣно".

"Честная дѣвушка вѣрила всякому вздору, и нисколько не возмущалась всѣми ужасными сценами".

Почемъ знать, можетъ быть, она про себя повторяла и пресловутыя причитанья о фонарѣ?..

"Будь благословенъ, между всѣми фонарями, Парижск³й фонарь..."

"Мстительность нац³и, отмсти за насъ".

"Страхъ аристократовъ, внемли намъ".

По счастью въ отелѣ де-Роганъ не всѣ были такъ наивны, какъ нянька дѣтей. Анри былъ предупрежденъ о томъ, что готовилось, своимъ камердинеромъ Дюпюи, которому стекольщикъ отеля де-Роганъ, по имени Тильеръ, сообщилъ утромъ 12 ³юля, что онъ и 49 его друзей получили по луидору за то, что они двинутся въ предмѣстья.

Дюпюи былъ дофинецъ, 6 футовъ росту, силенъ какъ Геркулесъ, преданность его равнялась его храбрости.

Нельзя было не отнестись серьезно къ предупрежден³ю такого человѣка.

Очевидно готовилось нѣчто ужасное.

Относилось-ли это до Собран³я, которому грозила опасность, или до изгнаннаго министра - вотъ чего Дюпюи не умѣлъ объяснить. Во всякомъ случаѣ собиралась цѣлая народная арм³я противъ двора.

II.

Вирье не ложился въ эту зловѣщую ночь, когда пылавш³я заставы служили маяками для сновавшаго всюду люда предмѣст³й. Съ разсвѣтомъ онъ пробрался черезъ всѣ эти шайки, которыя расхаживали по Парижу съ ревомъ и крикомъ, Нѣсколько голосовъ кричали: "Въ Версаль!.." всѣ требовали оруж³я.

Добравшись до своей депутатской скамьи, Анри избавился отъ ожесточеннаго народа только для того, чтобы очутиться среди еще болѣе ожесточеннаго Собран³я. Мирабо и его друзья обходили группы, то отдавая приказан³я, то ободряя, то шепотомъ сообщая какую-нибудь ужасную вѣсть.

Для Мирабо этотъ "grippesou genevois". какъ онъ обыкновенно называлъ Неккера, вдругъ превратился въ фетиша. "Съ ужасомъ приходится думать о той безднѣ, въ какую низвергнуто отечество съ удален³емъ этого великаго человѣка", говорилъ онъ.

Этотъ день въ Собран³и, какъ и на улицѣ, могъ быть только днемъ битвы.

Мунье, Тарже, Лалли тотчасъ же возвѣщаютъ о посягательствѣ:

- Ахъ! - восклицаетъ Лалли своимъ слезливымъ тономъ,- скажите вы, члены общины, когда вы проливали надъ нимъ (Неккеромъ) ваши чистыя слезы, скажите, развѣ онъ имѣлъ видъ заговорщика...

Нечего сказать, нашелъ время для трогательныхъ словъ! Передъ слезливостью "самаго толстаго изъ чувствительныхъ людей" Анри не смотъ удержаться. Онъ вскочилъ на трибуну. Въ нѣсколькихъ словахъ онъ разсказалъ, въ какомъ лихорадочномъ состоян³и онъ оставилъ Парижъ:

- Кровь лилась въ эту ночь,- воскликнулъ онъ;- мы идемъ между двумя подводными камнями, одинаково опасными - неистовство народа и предпр³ят³я враговъ общественнаго благополуч³я... Аппаратъ насил³я, которымъ насъ окружаютъ, не можетъ насъ поколебать. Но также и возбужден³е народа не должно увлекать насъ...

"Мы не можемъ не признать за королемъ права выбора его министровъ. Как³я бы соображен³я ни побуждали насъ сожалѣть о тѣхъ, которые уходятъ... мы не должны стѣснять заявлен³й королевской власти... Какъ! неужели мы посягнемъ наложить руки на скипетръ?..

Это была благородная рѣчь. Вооружившись своей конституц³онной фикц³ей, Анри надѣялся смирить всѣ смуты, успокоить всяк³я злобы. Но если, съ одной стороны, раздались апплодисменты, съ другой послышался ропотъ. Крики, запросы такъ и перекрещивались. Анри никого не успокоилъ. Напротивъ, онъ разнуздалъ страсти этого собран³я, которое хорошенько не знало, ни чего оно хочетъ, ни къ чему стремится. Да зналъ-ли онъ это и самъ, когда закончилъ свою рѣчь слѣдующими революц³онерными словами:

- Призванные королемъ, котораго мы любимъ, чтобы возродить государство, сблизимъ тѣснѣе узы, связующ³я насъ, оставшись неизмѣнно вѣрными резолюц³и 20-го ³юня, которая призываетъ насъ всѣхъ къ общимъ обязанностямъ...

- Да, поклянемся... поклянемся мы, всѣ сослов³я вмѣстѣ, быть вѣрными этимъ постановлен³ямъ, которыя только однѣ въ настоящее время могутъ спасти королевство. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вирье предлагалъ въ новомъ издан³и тотъ же Jeu de paume. Въ то время какъ де-ла-Рошфуко бросился ему въ объят³я, а Клермонтъ-Тоннеръ восклицалъ: "Или конституц³я, или насъ не будетъ..."; въ то время, какъ духовенство и дворянство роптало, а третье сослов³е безумно апплодировало, вошелъ курьеръ съ письмомъ, которое разомъ положило конецъ всѣмъ спорамъ:

"...Въ Пале-Роялѣ толпа громадная... 10 тысячъ человѣкъ вооруженныхъ... Они заявляютъ, что идутъ въ Версаль... Всѣ заставы разрушены... застава Трона горитъ... у всѣхъ зеленыя коварды... говорятъ, всѣ тюрьмы будутъ раскрыты".

Можно-ли себѣ представить, что для того, чтобы предотвратитъ эту страшную опасность, депутаты не придумали ничего лучшаго, какъ послать 40 человѣкъ изъ своихъ къ королю, чтобы умолить его отозвать войско... "присутств³е котораго раздражаетъ отчаян³е народа?"...

Если король уступитъ, вторая депутац³я немедленно отправится возвѣстить мятежникамъ "утѣшительную вѣсть"... Такъ это и значится въ "Moniteur".

У Анри, который не входилъ въ составъ депутац³и, было нѣсколько свободныхъ часовъ. И вотъ онъ летитъ въ Парижъ въ страхѣ за жену и дѣтей. Но каково его удивлен³е - онъ застаетъ всѣхъ въ улицѣ Вареннъ въ отличномъ настроен³и!

Только одна герцогиня повидимому не была въ восторгѣ отъ обращен³я графа д'Артуа съ Неккеромъ:

- Ты куда лезешь, предатель-чужестранецъ? Развѣ твое мѣсто въ совѣтѣ, с...? Убирайся въ твой городишко или ты погибнешь отъ моей руки...- кричалъ графъ, стараясь заслонить рукою женевцу дверь кабинета короля.

Выходка графа д'Артуа свидѣтельствовала, до какого д³апазона дошли враги Неккера. Его смѣщен³е было для нихъ сигналомъ всевозможныхъ реакц³й. Однимъ махомъ будутъ стерты съ лица земли и Собран³е и парижская сволочь, будетъ возстановлена самодержавная власть, будетъ пополненъ дефицитъ. Епископъ де-Памье придумалъ уже как³я-то кредитныя деньги, чтобы совершить это чудо.

И вдругъ король, своимъ отношен³емъ къ дѣлу, точно подтвердилъ эти химеры. Депутац³я Собран³я, принятая послѣ долгаго ожидан³я, была встрѣчена сухо. Не только она не добилась того, чтобъ войска были отозваны, но Людовикъ XVI приказалъ депутатамъ остаться въ Версали, гдѣ присутств³е ихъ могло быть необходимо для важныхъ дѣлъ, "послѣдств³я которыхъ,- прибавилъ иронически король - я прошу васъ имѣть въ виду"... Анри не зналъ этого отвѣта,- но онъ зналъ, что, каковъ бы ни былъ отвѣтъ Людовика XVI, онъ не удовлетворитъ ни Собран³е, ни улицу.

"Революц³я,- писалъ онъ,- настала для нац³и, и m-me Роганъ должна знать, что даже если бы реакц³я взяла верхъ на время, то господствовало такое отвращен³е къ возврату прошлаго, что новыя междоусоб³я неминуемы".

Но что могло быть общаго между этимъ ораторомъ, и его безнадежнымъ ослѣпленьемъ вѣрностью и преданностью?..

Анри говорилъ, говорилъ долго. "Какъ видно, никто не слыхалъ меня",- замѣтилъ онъ... Никто не соблаговолилъ ему даже отвѣтить. Это уже былъ не прежн³й гнѣвъ... "въ глазахъ m-me де-Роганъ искрилось презрѣн³е"...

Между герцогинею и Анри въ мгновен³е ока оказалось "то безнадежное разстоян³е, которое дѣлало ихъ совершенно чужими другъ другу". Она отдалась прошлому, онъ ринулся въ будущее. Его благодѣтельница напоминала собою статую, которая вдругъ обернулась бы сразу вся. Анри понялъ, что отнынѣ между нимъ и этимъ мраморомъ все кончено. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Его дочь продолжаетъ это печальное повѣствован³е:

"... Мой отецъ едва ли зналъ, что дѣлалъ, отправляясь въ Версаль... Въ свою очередь, не внимая мольбамъ моей матери, онъ уѣхалъ.

"Онъ уѣхалъ, почти не отвѣчая ей, она тоже сознавала, что прошлое рушилось и хотѣла бѣжать съ отцомъ. Но онъ былъ неумолимъ.

"Не имѣя возможности разсчитаться за долгъ счастливаго прошлаго, она хотѣла, чтобы мы расквитались за него. Заботы моей матери были необходимы для m-me де-Роганъ... Увезти ее было бы со стороны моего отца местью недостойного его благороднаго сердца . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

И съ этихъ поръ въ отелѣ де-Роганъ Вирье сталъ невиденъ, онъ появлялся точно тайкомъ. Тотъ, кто былъ въ домѣ какъ сынъ, появлялся мелькомъ, чтобы поцѣловать жену, дѣтей... Ему суждено было еще разъ встрѣтиться съ герцогиней... на этотъ разъ въ послѣдней сценѣ агон³и.

III.

Вернувшись ночью въ Версаль, Анри засталъ въ Собран³и настоящее возмущен³е. Для того, чтобы подчеркнуть свою дерзостъ по отношен³ю къ королю, оно избрало Лафайетта своимъ вице-президентомъ. Человѣкъ, которому нѣсколько дней позже предстояло сказать Фрошо: "Я побѣдилъ короля Англ³и въ его могуществѣ, а короля Франц³и въ его власти", могъ достойно предсѣдательствовать въ собран³и мятежниковъ. Послѣдн³е объявили, что они не разойдутся и подъ предлогомъ обсужден³й дѣлъ, просидѣли ночь съ 13 на 14 ³юля.

Въ дѣйствительности же они не расходились для того, чтобы спастись отъ государственнаго переворота, на который такъ сильно разсчитывали m-me де-Роганъ и ея друзья.

Но они ожидали слишкомъ многаго отъ Людовика XVI. Нерѣшительный, какъ всегда, онъ отложилъ всякое дѣйств³е на завтра, какъ будто во время Революц³и король можетъ разсчитывать на завтрашн³й день. Вирье, вернувшись въ Версаль, долженъ былъ пройти только черезъ залъ для того, чтобы попасть въ свой piedаterre въ улицѣ Petites Écuries. Но эта квартира была слишкомъ близка къ дорогѣ въ Парижъ, чтобы онъ могъ въ ней оставаться чуждымъ тому, что творилось.

Съ разсвѣтомъ около Собран³я началось движен³е. Со всѣхъ сторонъ сновали любопытные, напуганные люди, къ которымъ присоединялись депутаты, чтобы объяснять малѣйш³й шумъ, чтобы прислушиваться ко всякому слуху.

Одни увѣряли, что слышатъ пушечную пальбу, друг³е, что увѣрены въ этомъ, нѣкоторые даже ложились на землю и прислушивались, приложивъ ухо къ землѣ...

Болѣе, чѣмъ когда либо, какъ это видно изъ замѣтокъ Анри, ему были отвратительны всѣ эти страхи. Но есть жесток³й способъ быть выше событ³й - это обозрѣвать ихъ съ высоты безграничной печали. Для Анри драма происходила не въ Парижѣ, не въ Версали, но въ его сердцѣ; онъ самъ сознается, что совсѣмъ иначе думалъ о своемъ личномъ несчаст³и, "чѣмъ объ опасностяхъ, которымъ подвергалось общественное дѣло". Впрочемъ и всѣ вокругъ него противорѣчили другъ другу. Одни говорили "о 300.000 вооруженныхъ гражданъ въ Парижѣ, которые рѣшили погибнуть подъ развалинами города...", друг³е - "о Варѳоломеевской ночи патр³отовъ"...

Въ такихъ волнен³яхъ прошелъ весь день. Подъ вечеръ прибылъ наконецъ виконтъ де-Нойаль, весь въ пыли.

Онъ слѣзъ съ лошади у дверей Menus. Толпа старалась пробраться за нимъ въ зало. Его обступаютъ со всѣхъ сторонъ, тѣснятъ, засыпаютъ вопросами. Нойаль сообщаетъ, что "народъ подъ командой французской гвард³и завладѣлъ отелемъ des Invalides, Бастил³ей, что губернаторъ Лонэ убитъ, и что въ настоящую минуту голову его, вздернутую на пику, носятъ по Парижу"...

Одно, единственное слово прозвучало для Анри среди всѣхъ этихъ ужасовъ. Чернь разграбила Hôtel des Invalides! Отъ Дома Инвалидовъ до отеля де-Роганъ всего одинъ шагъ. Какая соблазнительная добыча для мятежниковъ!..

Но нѣтъ, имъ еще не до грабежа. Вытащивъ пушки, размахивая шпагами и ружьями, которыми они завладѣли, они прошли мимо... Слѣдомъ за ними Дюпюи, отправленный въ Версаль, находитъ путь свободнымъ.

Ему приказано разъискать гдѣ бы то ни было Вирье, успокоить его на счетъ жены и дѣтей, и вернуться, чтобы успокоить ихъ на его счетъ.

Бѣгая изъ одной двери въ другую, изъ Собран³я въ Petites Ècuries, Дюпюи наконецъ нашелъ Вирье у арх³епископа Вьенскаго

Послѣ засѣдан³я, длившагося шестьдесятъ часовъ, Собран³е разбилось на маленьк³я группы, въ которыхъ обсуждались ужасныя событ³я дня. Въ салонѣ арх³епископа царило оцѣпенен³е.

Изъ дофинскихъ депутатовъ только одинъ Барнавъ с³ялъ; его улыбка была какимъ-то вызовомъ, оскорблен³емъ для всеобщаго безпокойства.

Менѣе терпѣливый, чѣмъ его коллеги, Анри, какъ разсказывала потомъ его жена, видѣлъ въ этомъ трагическ³я надежды Bellechasse.

"Да, милостивый государь,- воскликнулъ онъ, внезапно подойдя къ нему,- всѣ эти безобраз³я - слѣдств³е заговора, цѣль котораго низвержен³е короля съ престола. Вы достигли цѣли. Опровергните, если смѣете, мои слова".

M-me Вирье прибавляетъ, что Барнавъ удалился, не сказавъ ни слова, но закрылъ лицо руками.

"И всѣ могли замѣтить сквозь его раздвинутые пальцы краску стыда, которая разлилась у него по лицу". Было ли это признан³е? или раскаян³е? Нѣтъ, она явилась выражен³емъ сожалѣн³я.

На этотъ разъ дѣло не выгорѣло. Приходилось подумать объ отступлен³и. Силлери занялся этимъ, онъ на слѣдующ³й же день явился съ проектомъ адреса, преисполненнаго страстной любви въ королю:

"Государь! французы, говорилось въ этомъ адресѣ, обожаютъ своихъ королей, но не хотятъ никогда страшиться ихъ. Появитесь среди Нац³ональнаго Собран³я... Самою достославною минутою въ вашей жизни будетъ та минута, когда ваше величество встрѣтитъ тамъ доказательства любви и уважен³я, которыми оно проникнуто къ вашей священной особѣ"..

Пожалуй, было бы неблагоразумно повѣрить этимъ словамъ. Но еще болѣе неблагоразумно было отвѣтить на нихъ тою суровостью, съ какою Людовикъ XVI принялъ въ тотъ же день герцога Орлеанскаго, явившагося къ нему въ Версаль предлагать свои услуги: "Вы мнѣ не нужны, милостивый государь... можете отправляться, откуда пришли...".

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.

Капитуляц³я короля.- Скипетръ и десннца правосуд³я въ потокѣ Парижа.- Вирье участвуетъ въ депутац³и, сопровождающей Людовика XVI въ Парижъ 17 ³юля.- Наивное довѣр³е Анри къ народу.- Его бесѣды съ честными гражданами буржуазной милиц³и.- Видѣн³е Мунье.- Уб³йство Фулона и Бертье.- Лал³и и Вирье 22 ³юля.- Негодующая рѣчь Вирье объ исключительныхъ судахъ.- Онъ опредѣляетъ настоящ³й смыслъ Революц³и.- Безум³е Собран³я 4 автуста.- Набатъ провинц³й. - Разграблен³е Пюпетьера.- M-me де Роганъ рѣшается покинуть Франц³ю.- Она желаетъ, чтобы и дѣти слѣдовали за ней. - Сцены насил³й. - Удален³е герцогини въ эмиграц³ю.

Какъ всѣ слабые люди, Людовикъ XVI былъ такъ же не настойчивъ въ своихъ ошибкахъ, какъ и во всякомъ хорошемъ дѣйств³и. Вирье и его друзья не повѣрили грозному настроен³ю короля. Они предвидѣли, что послѣ выходки съ герцогомъ Орлеанскимъ, неминуемо послѣдуетъ примирен³е съ орлеанской парт³ей, если не съ самимъ герцогомъ.

Дѣйствительно, уже на другой день, безъ свиты, пѣшкомъ, со шляпою въ рукѣ, Людовикъ XVI пришедъ съ повинною въ Salle des Menus. Съ непокрытою головою, стоя, онъ обратился къ депутатамъ смущеннымъ голосомъ:

- Помогите,- говорилъ онъ имъ,- помогите мнѣ обезпечить благополуч³е государства... Я разсчитываю на содѣйств³е Нац³ональнаго Собран³я... разсчитывая на вѣрность моихъ подданныхъ, я отдалъ приказъ войскамъ разойтись... Приглашаю васъ сообщить столицѣ о моихъ распоряжен³яхъ.

Въ то самое время, какъ онъ такимъ образомъ опускалъ руку правосуд³я, онъ, король, ронялъ изъ рукъ своихъ скипетръ. Изъ Собран³я въ Версали скипетръ и рука правосуд³я попали въ потокъ Парижа.

Дѣйствительно, отъ всѣхъ принятыхъ рѣшен³й наканунѣ не осталось ничего. Новые министры были смѣнены, Неккеръ и его партизаны призваны снова. Маршалу де-Брольи пришлось распустить полки, а самъ Людовикъ XVI шествовалъ 17 ³юля въ Hôtel de Ville на призывъ мятежа.

Передъ унижен³емъ королевскаго достоинства радость Собран³я доходила до изступлен³я. Собран³е требовало, чтобы 300 его членовъ отправились въ Парижъ въ качествѣ свидѣтелей его торжества. Вирье, котораго выдвинула на видъ его недавняя рѣчь, былъ выбранъ однимъ изъ первыхъ въ составъ этой депутац³и.

Сколько было пережито за одинъ мѣсяцъ!

Безумныя утоп³й однихъ, помогая злобѣ другихъ, доканали старую монарх³ю. Отъ нея не осталось ничего, кромѣ злополучнаго короля, въѣзжавшаго въ Парижъ.

И это путешеств³е являлось прелюд³ей къ 6 октября. Королевск³й экипажъ двигался среди новой буржуазной милиц³и Версаля. По виду ей болѣе подходило совершать грабежи, чѣмъ сопровождать короля Франц³и. Графъ д'Эстэнь командовалъ этимъ сбродомъ. Въ виду его популярности, ему было поручено ѣхать верхомъ подлѣ короля. Какъ ему было не сдѣлаться популярнымъ? Онъ, говорятъ, обѣдалъ у своего мясника. И тѣмъ не менѣе, несмотря на всю свою популярность, ему было не мало хлопотъ съ этою толпою въ 150.000 человѣкъ, среди которыхъ, такъ сказать, плыла королевская карета.

Послѣ двухъ- или трехъ-часовой ѣзды съ постоянными остановками, шеств³е наконецъ добралось до Парижской заставы. Тутъ декорац³я вполнѣ соотвѣтствовала пьесѣ, которая должна была разъиграться. Это поистинѣ было Вербное воскрен³е монарх³и.

Въ духовной сторонѣ событ³й бываютъ так³я сильныя вибрац³и, которыя подчиняютъ себѣ духовную сторону человѣка.

Такъ было и съ Анри - революц³онерныя вибрац³и большого города заглушали собою то безпредѣльное сострадан³е, отъ котораго содрогнулось бы его монархическое сердце, при всякихъ иныхъ услов³яхъ. Эти страшные народные потоки пробуждали въ немъ весь его либерализмъ. Его демократическ³е инстинкты чувствовали себя прекрасно среди этой странной обстановки, гдѣ пестрота толпы гармонировала съ пестротою стѣнъ.

Тысячи объявлен³й, въ перемѣжку съ вывѣсками, вдругъ сдѣлавшимися политическими, присоединяли свои аллегор³и къ восторгамъ народа... "Великому Неккеру..." "Нац³ональному Собран³ю..." "Патр³отизму.." "Человѣчеству..." Среди всеобщаго помрачен³я, Анри не замѣчалъ смѣшной стороны изступлен³я этихъ людей, "которые цѣловались со слезами на глазахъ" и у которыхъ доходило до безум³я то, что Мунье называлъ "опьянен³емъ чувства".

Въ то время какъ Бальи восторгался, что "невинные голоса дѣтей воспитательнаго дома вносили въ эту картину что-то небесное", въ то время, какъ онъ излагалъ королю свой легендарный вздоръ: "Государь, Генрихъ IV обрелъ свой народъ, народъ сегодня обрелъ своего короля...", Вирье отправился на площадь Людовика XV встрѣчать шеств³е {Весь этотъ разсказъ находится въ показан³и графа Вирье при слѣдств³и о 5 и 6 октября ("Procédure criminelle instruite au Châtelet de Paris sur les faits arrivés à Versailles dans les journées des 5 et 6 Octobre. V, 2, p. 213). "...Убѣжденный, говоритъ графъ Вирье, что событ³и 5 окт. ³мѣютъ непосредственное отношен³е къ предъидущимъ событ³ямъ, которыя я пережилъ, считаю своею обязанностью для возстановлен³я истины, въ силу данной мною клятвы, начатъ свой разсказъ о томъ, что мнѣ по этому поводу извѣстно, съ самаго начала. 17 ³юля и т. д."}.

Тамъ, всецѣло отдавшись "пр³ятному ощущен³ю улыбки толпы", какъ говорилъ Лафайеттъ, онъ волновался съ однимъ, соболѣзновалъ съ другимъ и настолько сближался со всѣми, что находилъ утѣшительный смыслъ въ самыхъ странныхъ открыт³яхъ.

Вотъ, напримѣръ,- это разсказываетъ самъ Анри,- одинъ изъ буржуазной милиц³и до такой степени тронулъ его "своею честностью, своею простотою и скромностью", что онъ вступилъ съ нимъ въ разговоръ.

На основан³и "взаимнаго довѣр³я" этотъ объявилъ Вирье, "что онъ готовъ низвергнуть короля и провозгласить покровителемъ герцога Орлеанскаго, и только изъ любви въ Собран³ю".

Можно ли негодовать на этого скромнаго простака?

Затѣмъ, Анри натыкается на бывшаго солдата королевскаго Лимузенскаго полка, преобразившагося въ капитана нац³ональной гвард³и. Капитанъ въ претенз³и на графа д'Артуа... Ему поручено даже арестовать его и онъ ничего не имѣетъ противъ.

Анри, въ полномъ восторгѣ отъ искренности и добрыхъ намѣрен³й народа, объясняетъ своимъ собесѣдникамъ, которые ничего въ этомъ не понимаютъ, всю теор³ю министерской отвѣтственности. Этого слова еще не существовало. Но нельзя иначе резюмировать ту длинную рѣчь, которую Анри сказалъ по этому поводу {"Я напомнилъ о вѣрности королю, который, несмотря на ошибки министровъ, остается нашимъ единственнымъ, законнымъ монархомъ. Это повидимому тронуло офицера, но въ особенности тронуло его то, что король уступилъ общему желан³ю, бросившись въ объят³я нац³и". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .}.

Если его не поняли, то, по крайней мѣрѣ, его выслушали съ снисхожден³емъ, которое успокоило его вполнѣ на счетъ участи монарх³и. И онъ продолжалъ свой путь, всецѣло отдавшись плѣнительному видѣн³ю, которое въ тотъ день являлось Мунье:.. "Статуя Людовика XVI возвышалась среди тлѣющихъ развалинъ Бастил³и и прославляла короля, возстановителя евободы Франц³и...".

Однако, какая галлюцинац³я! Развѣ цареуб³йство не витало уже надъ этими улицами, надъ этими площадями, надъ этими перекрестками, по которымъ двигалось это шеств³е? Отчего же эта толпа, которая душила депутатовъ своими нѣжностяки, отчего была она вооружена? Начиная съ шщали, до желѣзной палви, все пригодилось этимъ мужчинамъ, женщинамъ, монахамъ, которые ревѣли: "Да здравствуетъ нац³я"!.. Вдругъ раздался ружейный выстрѣлъ по ту сторону Сены. Пуля попала въ женщину, шедшую около дверцы кареты короля, ѣхавшей по площади Людовика XV. Наконецъ, добралисъ до Ратуши. Боролю пришлось подниматься по ступенькамъ, мѣстами краснымъ отъ крови, подъ стальной сводъ торжествующаго массонства.

Вся эта толпа и депутаты направилась въ Notre Dame чествовать эту побѣду, а несчастный Людовикъ XVI, измученный своею ролью "Ессе homo" ("Ce человѣкъ"), сътрехцвѣтною кокардою на груди, подъѣзжалъ къ Версалю.

II.

Прокатилась первая волна... Казалось, обрѣтенъ былъ миръ. Но на завтра волна принесла тѣла Фулона и Бертье. При своемъ отливѣ, она унесла съ собой, для нѣкоторыхъ, первую иллюз³ю.

22 ³юля оставило неизгладимый слѣдъ въ жизни Анри. Онъ разговаривалъ съ Лалли, своимъ старымъ товарищемъ по училищу Harcourt, когда въ Версаль прилетѣлъ сынъ несчастнаго Бертье, умоляя собран³е спасти его отца отъ смерти, уже плѣнника народа. "Запыхавшись, растерянный, несчастный обнималъ колѣни Лалли, восклицая:- вы, по крайней мѣрѣ, сжальтесь надо мною, вы, который знаете, что значитъ видѣть уб³йство своего отца"...

Почти одновременно пришло извѣст³е о совершившемся уже уб³йствѣ, со всѣми ужасными его подробностями... отрубленная голова... вырванное сердце... на куски изорванное мясо...

Мирабо былъ циниченъ. Эти преступлен³я были для него лишь "гнойными прыщами свободы"... Барнавъ же только анализировалъ пролитую кровь. Вирье былъ возмущенъ и съ негодован³емъ протестовалъ.

"У Франц³и есть законы,- восклицалъ онъ нѣсколько дней позже, когда Собран³е требовало введен³я исключительнаго суда, весьма выгоднаго для палачей и въ ущербъ жертвамъ.- У Франц³и есть законы, судьи, исполнительная сила... Соединить все это въ однихъ рукахъ, значитъ, возстановить деспотизмъ... Первая обязанность, которую на меня возложили мои довѣрители, это - упрочен³е свободы... Деспотизмъ толпы - самый пагубный изъ всѣхъ деспотизмовъ..." {Засѣдан³я 23 и 28 ³юля 1789 г.}.

Анри вдругъ, разомъ, точно понялъ, что такое будетъ революц³я. Его прямота овладѣла имъ. Вчерашн³й простякъ превратился въ пророка будущаго. Онъ резюмировалъ его однимъ словомъ.

Но и для него, какъ для многихъ честныхъ людей этого Собран³я, которые считали тотъ день потеряннымъ, когда не было разрушено что нибудь, свѣтъ могъ быть только перемежающимся. Извѣстно безумное засѣдан³е 4-го августа, которое самъ Мирабо называлъ "орг³ею". Вездѣ подобало быть орг³и: на улицахъ орг³я грубаго тупоум³я, въ другихъ мѣстахъ орг³я рыцарскаго тупоум³я.

III.

Этотъ печальный звонъ старыхъ порядковъ нигдѣ не раздавался такимъ усиленнымъ перезвономъ, какъ у подошвы Альпъ. Въ Дофине горѣло семдесятъ замковъ. Мѣстные крестьяне воображали, что этимъ они выражаютъ свое сочувств³е всѣмъ рыцарскимъ безразсудствамъ, совершеннымъ въ ихъ пользу 4 августа.

Ради этого Пюпетьеру пришлось поплатиться за всѣ жертвы, которыя владѣлецъ его принесъ отъ добраго сердца своимъ вассаламъ. Для защиты отъ шаекъ поджигателей и грабителей Анри оставилъ въ своемъ замкѣ только управлдющаго Журне съ женою. Журне замѣстилъ собою Перрэня и, подобно ему, далъ бы себя разрубить на части, защищая входъ къ его господамъ.

Однажды, вечеромъ, въ окрестностяхъ Пюпетьера появилась одна изъ такихъ гнусныхъ шаекъ, и скоро эта обезумѣвшая толпа "Тысячеголовый Робеспьеръ", какъ называлъ ее Бальзакъ, направилась къ замку по узкому и каменистому ложу ручья.

"Среди гвалта и крика слышались,- разсказываетъ m-lle Вирье,- жалобы и стоны одного несчастнаго священника, стараго друга семейства Вирье, котораго тащили на штурмъ замка. Казалось весьма заманчивымъ, чтобы во время нападен³я на замокъ священникъ сказалъ рѣчь о правахъ народа".

И вотъ толпа достигла уже стѣнъ ограды. Эта стѣна не представляла собой иной защиты, кромѣ головъ съ раскрытыми пастями старыхъ водосточныхъ трубъ, которыя вѣками изрыгали грязную воду, скопившуюся за стѣной. Что касается оруж³я, то все оно заключалось въ нѣсколькихъ средневѣковыхъ мечахъ, которые валялись въ башнѣ подъ кучей заржавленныхъ наручей. Правда, у Журне было еще ружье и охотнич³й ножъ. Почемъ знать, можетъ быть онъ съ удовольств³емъ бы употребилъ ихъ въ дѣло! Но несчастный, потрясенный послѣдними событ³ями, лежалъ въ параличѣ.

Жена его, такая же храбрая, какъ и онъ, прибѣжала на первый шумъ. Она прошла черезъ маленьк³й дворъ, отдѣлявш³й замокъ отъ стѣны воротами. Черезъ рѣшетчатую калитву она спросила, что нужно. Въ ту же минуту къ лицу священника приставили заряженный пистолетъ... "Говори, чтобы открыли или я тебя убью!", крикнулъ одинъ изъ злодѣевъ. Несчастный священникъ упалъ безъ чувствъ. Не отвѣчая на вопросъ осаждаемыхъ, вся толпа навалилась на дверь. Дерево выдерживаетъ. Но вотъ изъ деревни силою тащутъ кузнеца. Ему велятъ открыть замокъ. Онъ его открываетъ. Но едва отворилась дверь, какъ толпа очутилась лицомъ съ лицу съ г-жей Журне. Отважная женщина заграждаетъ входъ. На нее сыпятся удары, ругань. Ее собираются столкнуть въ ровъ съ водою. "Ахъ! я лучше сама въ него брошусь,- говоритъ героиня-сторожиха,- если я не въ силахъ спасти замка!"

"И вотъ она,- говоритъ m-lle Вирье,- взлѣзаетъ на стѣну оранжереи и собирается броситься въ воду, увидѣвъ, что весь этотъ народъ вторгается къ намъ". По счастью ее удерживаетъ священникъ, пришедш³й въ себя.

Но во время этой сцены дворъ взятъ, часовня осквернена, Распят³е сорвано {Укравш³й это Распят³е, по словамъ m-lle Вирье, мучился угрызен³емъ совѣсти. Послѣ Революц³и онъ имѣлъ намѣрен³е возвратить его. Но оказалось столько украденнихъ Распят³й, что онъ не могъ узнать, которое было изъ Пюпетьера и отослалъ m-me Вирье другое, несравненно болѣе красивое. "Ахъ, сударыня,- воскликнулъ при видѣ его старый Риттеръ, который вернулся къ своимъ прежнимъ господамъ, чтобы умереть у нихъ,- если мы и въ проигрышѣ съ людьми, надо сознаться, что мы выиграли на Господѣ Богѣ".}, двери въ архивы сломаны, въ погреба тоже.

И началось пьянство, кто кого перепъетъ,- было выпито и съѣдено все, что только можно было выпить и съѣсть. Затѣмъ все было свалено въ кучу: картины, книги, пергаменты, документы, граматы, разныя семейныя бумаги. Изъ всего этого былъ разведенъ костеръ, вокругъ котораго разбойники плясали до тѣхъ поръ, покуда, мертвецки пьяные, не свалились въ пепелъ, изрыгая въ послѣдн³й разъ: "Да здравствуетъ свобода!". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Благодаря этой вакханал³и, замокъ не подвергся огню. Но на другой день несчастный священникъ умеръ, а кузнецъ сошелъ съума. Въ припадкѣ безум³я, ему все казалось, что онъ у воротъ Пюпетьера и онъ всячески отбивался отъ тѣхъ, кто его туда притащилъ!.. "Нѣтъ,- кричалъ онъ,- это не я... это они... вотъ они..." и онъ бросался на колѣни, прося прощен³я у своихъ господъ, упреки которыхъ въ неблагодарности ему слышались до послѣдняго вздоха.

Вирье былъ правъ. Самый отвратительный деспотизмъ - это деспотизмъ толпы.

IV.

Съ тѣхъ поръ какъ совершилось сл³ян³е сослов³й, m-me де-Роганъ съ возраставшимъ негодован³емъ слѣдила за вторжен³емъ этого новаго деспотизма. Съ удовольств³емъ сказала бы она, какъ сказала одна важная дама депутату изъ дворянъ avant la lettre {Такъ называли депутатовъ, которые присоединились къ третьему сослов³ю до письма короля.}: "Послѣ перехода въ третье сослов³е я уже не браню свою прислугу".

Послѣ страшнаго разочарован³я 14 ³юля стало еще хуже. Ей не только была отвратительна эта торжествующая чернь, но она съ удовольств³емъ бы завѣсила окно своей кареты, чтобы ее даже вовсе не видѣть. Дома, гдѣ все обращено было къ солнцу, кажутся негодными для жилья, когда подуетъ вѣтеръ. Франц³я въ настоящее время была для m-me де-Роганъ такимъ домомъ. Ея единственною мыслью было его покинуть.

Уже мног³е друг³е, близко стоявш³е къ престолу, выѣхали въ Бельг³ю и Герман³ю. Принцъ Конде, графъ д'Артуа, m-me де-Полиньякъ подали примѣръ къ бѣгству, которое должно было оказаться столь гибельнымъ. На взглядъ герцогини де-Роганъ они одни были правы. Франц³ю слѣдовало наказать, а слабость короля, безобраз³я въ провинц³яхъ, повсемѣстныя возмущен³я настоятельно требовали иностраннаго вмѣшательства. Единственнымъ вѣрнымъ средствомъ для спасен³я монарх³и считалась необходимость вызвать это вмѣшательство.

Однажды, утромъ, въ августѣ, герцогиня де-Роганъ явилась къ m-me Вирье и объявила тономъ, въ которомъ слышалась и прежняя нѣжность, и суровость настоящаго:

- Надо уѣзжать, моя милая... Положимъ, не надолго... Все это не можетъ долго длиться... Ахъ! если бы г. Вирье (такъ она звала теперь Анри) понималъ свой долгъ!..

M-me де-Роганъ попадала подъ вл³ян³е своихъ идей, какъ и своихъ страстей. Анри долженъ былъ понимать свой долгъ съ ея точки зрѣн³я. Анри долженъ былъ думать какъ она, что честь перебралась по ту сторону границы и что всяк³й порядочный человѣкъ долженъ былъ послѣдовать за ней туда.

Но герцогиня разсчитывала, что старое слово сохранило свое первоначальное значен³е, тогда какъ во время Революц³и слова мѣняютъ свое значен³е. Для людей, сгрупировавшихся около короля, честь была въ Версали, для революц³онеровъ Парижа она была въ Ратушѣ, а эмигранты въ свою очередь считали ее своимъ исключительнымъ достоян³емъ.

Для Анри, между тѣмъ, не существовало сомнѣн³й. Честь была на томъ посту, куда ее забросили конвульс³и его отечества, а не въ рыцарскомъ приключен³и, которое рекомендовали король и его братья. Отсюда его геройская твердость для сопротвилен³я, дѣйствительно геройская, потрму что она закалилась на безконечной печали его жизни.

M-me де-Роганъ обѣщала забыть прошлое, если дѣти ея послѣдуютъ за нею въ изгнан³е. Тогда m-me Вирье пришлось открыть герцогинѣ рѣшен³е, принятое Анри. Съ обагреннымъ сердцемъ кровью, со слезами на глазахъ она объявила своей благодѣтельницѣ, что Анри предпочитаетъ "ужасы самой отчаяяной борьбы и ея фатальную развязку тому, что онъ считаетъ бѣгствомъ".

По самой сущности своей сила не знаетъ оттѣнковъ, для нея не существуетъ утонченныхъ, нѣжныхъ, деликатныхъ чувствъ, въ которыхъ могли бы слиться долгъ и привязанность. M-me Роганъ увидала въ откровенности молодой женщины только новое сопротивлен³е.

"Въ этотъ день,- говоритъ Анри,- я имѣлъ несчастье убѣдиться, что пр³емная дочь, которую я уступилъ моей благодѣтельницѣ въ ущербъ моему личному счастью, была у нея на такомъ дурномъ счету, какъ и я"...

Ни одной жалобы не вырвалось у этой удивительной женщины. Въ этой борьбѣ двухъ душъ, чѣмъ болѣе одна ожесточалась, тѣмъ болѣе другая смягчалась... Но m-me Роганъ ни въ чемъ не могла найти спокойств³я необходимаго, чтобы здраво отнестись къ своимъ дѣтямъ. Однимъ почеркомъ пера она измѣнила свое завѣщан³е относительно Анри и его жены. И въ этомъ завѣщан³и она прибавила:

"...Я наканунѣ далекаго путешеств³я. Предпринимаю его, какъ мнѣ кажется, по волѣ Божьей... Если мнѣ суждено умереть, отдаю душу мою въ руци Бож³и". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Сдѣлавъ это, m-me Роганъ нѣсколько успокоилась, но, по словамъ m-me Вирье, душа ея еще какъ будто болѣе ожесточилась.

Анри, между тѣмъ, ожидалъ реакц³и. Онъ надѣялся на послѣднее прощан³е. Онъ разсчитывалъ, что все, что осталось отъ любви въ этомъ рѣдкомъ женскомъ сердцѣ, испытавшемъ материнскую любовь только къ нему, все разомъ проснется... Онъ съ отчаян³емъ будетъ стучаться въ это сердце. Если бы даже ему пришлось валяться у ногъ герцогини... если бы даже ему пришлось заставить ее наступить на него - онъ не да