Коста-Де-Борегар Шарль-Альбер - Роман роялиста времен революции

въ Croix-Housse - трудно сказать. Но съ этихъ поръ онъ не разстается съ нимъ и благодаря ему можно воспроизвести здѣсь портретъ Вирье какъ живого:

   "Во всякое время дня или ночи, едва раздавался пушечный выстрѣлъ, мы отправлялись на него, Вирье впереди, я за нимъ. Казалось, его притягивалъ къ огню какой-то неотразимый магнитъ. Могу сказатъ, чтоопасность придавала ему силы, лицо его с³яло во время сраженья. Я никогда не видалъ его ни при какихъ другихъ услов³яхъ такимъ красивымъ, такимъ спокойншсъ. Среди стычки онъ не терялъ изъ виду самыхъ мельчайшихъ подробностей. Онъ бывалъ также спокоенъ, какъ въ то время, когда чертилъ планъ сражен³я въ нашемъ маленькомъ домикѣ...

   "На это Вирье употреблялъ тѣ немног³я минуты отдыха, которыя намъ оставляли патр³оты. Онъ постоянно утверждалъ, что для насъ успѣхъ возможенъ только въ открытомъ полѣ. Лучше умереть отъ пули подъ открытымъ небомъ, чѣмъ съ голоду и лишен³й за стѣной... Отчего не хотѣли ему вѣрить?.."

   Въ этомъ послѣднемъ размышлен³и есть точно упрекъ Преси. Въ немъ чувствуется то искреннее сожалѣн³е, давно ставшее острымъ у Вирье, объ упорствѣ генерала не покидать стѣнъ.

   Увѣренность въ томъ, что его взглядъ въ настоящее время раздѣляла вся арм³я, вѣроятно, побудила Анри согласиться взять на себя командован³е, которое ему завѣщалъ Гранналь и въ которомъ Преси поспѣшилъ его утвердить.

   Быть можетъ, Вирье надѣялся, какъ генералъ, повл³ять на рѣшен³я, которыя теперь надлежало принять. Быть можетъ, онъ думалъ, что насталъ моментъ развернуть его знамя.

   Роялистское направлен³е проявлялось въ Л³онѣ такъ энергично, что Преси могъ публично принимать въ городской ратушѣ посланнаго графа д'Артуа.

   По этому поводу у Анри вышла съ его генераломъ ссора, изъ-за которой несоглас³е превратилось въ печальное недоразумѣн³е.

   Преси пригласилъ посланнаго графа д'Артуа на одно военное совѣщан³е, въ которомъ должны были обсуждаться разные планы сражен³я.

   Ознакомившись съ положен³емъ вещей, этотъ посланный высказался за атаку, которая вынудила бы всѣхъ мятежниковъ оставить Л³онъ.

   Чувствуя себя счастливымъ, что такимъ образомъ формулировался его собственный взглядъ, Анри сильно стоялъ за офицера-эмигранта {Его звали Терассъ де-Тессоне.} и указалъ на горы Форезъ, какъ на самую желанную цѣль стремлен³й. Онъ мечталъ создать тамъ новую Вандею. У него это даже сорвалось съ языка.

   На это Преси замѣтилъ съ презрѣн³емъ, что Л³онъ ни въ чемъ не похожъ на Вандею, и что отнюдь не слѣдуетъ предоставлять несчастнаго города въ руки республиканской мести разъ, что онъ даже не подъ защитою обыкновенныхъ военныхъ законовъ.

   "Не все ли это равно? - воскликнулъ внѣ себя Анри.- У меня самого въ немъ все, что у меня есть самаго дорогого, тѣмъ не менѣе, я считаю дѣло, которое мы отстаиваемъ, выше всѣхъ другихъ личныхъ интересовъ"...

   И Вирье защищалъ свое мнѣн³е съ такимъ жаромъ, что генералъ заставилъ его замолчать.

   Анри замолкъ. Но, возвращаясь въ Croix-Rousse no этимъ опустошеннымъ улицамъ, при видѣ этихъ разрушенныхъ домовъ, этого населен³я въ безъисходномъ положен³и, въ постоянныхъ поискахъ себѣ пр³юта, онъ проклиналъ упрямство того, который, изъ-за неумѣстнаго сострадан³я, заставлялъ свою арм³ю крошиться за заставами и вынуждалъ геройск³й народъ погибать подъ развалинами.

   Быть можетъ, онъ имѣлъ въ виду своихъ дѣтей, которыхъ не зналъ гдѣ искать, такъ какъ подъ дождемъ пуль, который разразился надъ Л³ономъ, на долго не было ни одного безопаснаго жилища.

   "Мы перемѣнили семь или восемь разъ квартиру, вѣчно гонимые пулями, вѣчно гонимые бомбами,- разсказывала m-elle де-Вирье.

   "Одна изъ нашихъ послѣднихъ квартиръ была въ четвертомъ этажѣ одного дома, довольно непрочно построеннаго, въ концѣ Chemin-Neuf. Въ нашей комнатѣ было набито всякаго народа, между прочимъ, была одна дѣвочка нашего возраста, съ которой мы отправлялись вмѣстѣ на прогулки, не заботясь о гранатахъ".

   Развѣ могли дѣти бояться гранатъ, если ихъ посылали даже въ самый огонь подбирать пули, годныя еще въ употреблен³ю.

   M-me Вирье не разъ говорила, что, зайдя навѣстить дочерей, она узнавала, что ихъ употребляли на такое дѣло.

   "Хозяйкѣ нашей, однако, такъ надоѣла наша возня,- продолжаетъ m-lle Вирье,- что, однажды вечеромъ, въ 9 часовъ, она насъ выгнала отъ себя. Приставленная къ намъ бѣдная Шинаръ не знала просто, куда насъ дѣть.

   "Мы стучались во мног³я двери. Намъ иногда отворяли, но не соглашались насъ пр³ютить.

   "Наконецъ насъ приняли въ одномъ домѣ, въ "Maison Savy" у подошвы холма Фурвьеръ. Можно сказать, что наше несчастье спасло намъ жизнь. Въ эту самую ночь бомба попала въ домъ, который мы только что покинули, и разрушила всѣ этажи.

   "Не знаю, что сталось съ нашею строгою хозяйкою. Что касается нашей матери, то мы ее видали весьма рѣдко.

   "Она тоже переѣзжала каждый день, спасаясь отъ бомбъ и пуkь"...

   Ту же участь несли 25 или 30.000 л³онцевъ.

   Еще не всѣ были такъ счастливы, какъ маленьк³е Вирье.

   "Черезъ два дня послѣ приключен³я въ Chemin-Neof насъ перевели на набережную Saint-Vincent къ двумъ старымъ дѣвамъ, m-elles Фейлье и Пюбл³е,- почтенныя особы, довольно болтливыя, но онѣ спасли много несчастныхъ.

   "Мы съ сестрой проводили большую часть времени у окна, гдѣ старая Шинаръ закрывала рѣшетчатые ставни, чтобы спастись отъ осколковъ бомбъ, которые разрывало и которые разлетались по всѣмъ направлен³ямъ.

   "Черезъ рѣшетки мы видѣли печальныя картины, то раненыхъ, то женщинъ, спасавшихся отъ летѣвшихъ бомбъ, о которыхъ ихъ предупреждали прохож³е криками: "Берегись - бомба!" Однажды, мы увидали великолѣпную лошадь со сломанной въ сражен³и ногой. Ее убили почти подъ нашими окнами. Въ одну минуту ее ободрали до костей. Это произвело на насъ страшное впечатлѣн³е, что, однако, не помѣшало намъ съѣсть съ большимъ удовольств³емъ кусокъ, который удалось заполучить нашимъ хозяевамъ"...

   Ко всѣмъ ужасамъ бомбардирован³я присоединился голодъ, усиливш³йся съ возвращен³емъ въ Л³онъ вѣрныхъ отрядовъ изъ Фореза, которые, послѣ нѣсколькихъ неудачныхъ сражен³й, прибывали въ городъ.

   Это подкрѣплен³е явилось поздно. На него тратились послѣдн³я средства, а настоящей помощи отъ него не было съ военной точки зрѣн³я, такъ какъ каждый день, или вѣрнѣе каждую ночь, были сражен³я.

   Между аванпостами л³онцевъ и крансейцевъ было одно общее кладбище, на которомъ трупи подъ лучами сентябрьскаго солнца угрожали присоединить чуму къ пожарамъ.

   По временамъ, точно для полноты безобраз³я трагед³и, мюскадинцы и крансеянцы, между двумя побоищами, вмѣсгѣ пили и чокались, какъ объ этожъ мечталъ Гейне: "За смерть""

   О, тутъ не было недостатка ни въ чемъ, ни даже въ шуткахъ надъ смертью!

   Однажды, вечеромъ часовъ около одиннадцати, солдаты Крансе аттаковали редуты Бротто. Вдругъ, въ дыму, при свѣтѣ ружейныхъ выстрѣловъ передъ ними выростаетъ скелетъ съ огненнымъ мечемъ. Затѣмъ появляются мертвецы въ саванахъ, съ желѣзными и золотыми вѣнками на головахъ. Въ рукахъ у нихъ ружья. На ружьяхъ штыки. И вотъ эта компан³я съ того свѣта, со скелетомъ въ главѣ, со страшнымъ воемъ бросается вонъ изъ редута {Истор³я л³онскаго народа, Балейдье.}. Вообразивъ, что имъ приходится имѣть дѣло съ адомъ, республиканцы, растерянные, бѣгутъ, но затѣмъ возвращаются снова... Они должны справиться съ этими духами такъ-же, какъ революц³я справилась съ иллюз³ями Вирье...

   Какая встрѣча, какой для него урокъ!

   Въ этомъ самомъ домѣ, изъ котораго появились всѣ эти ряженные, онъ былъ посвященъ въ тайны массонства.

   Дѣйствительно, здѣсь была ложа Благотворительности. Быть можетъ, этотъ скелетъ, этотъ мечъ, вся эта мишура была въ употреблен³и при пр³емѣ Вирье?

   И всѣ его надежды прежнихъ дней заканчивались этой осадой, этимъ побоищемъ...

   Увы! его надежды убѣгали подъ этими лохмотьями въ крови... Танецъ Смерти, который осмѣивалъ горькимъ смѣхомъ остатокъ его жизни и бросалъ послѣдн³й камень въ его прошлое. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Какое значен³е имѣетъ теперь разсказъ о битвахъ, которыя слѣдовали одна за другой?

   Всяк³й пилъ изъ жилъ Л³она его лучшую кровь, а съ нею отлетала и жизнь всѣхъ. На валахъ одинъ уцѣлѣвш³й замѣнялъ собой двухъ или трехъ убитыхъ.

   Случалось людямъ бывать на посту безсмѣнно по три недѣли.

   Усталый, измученный заботами, Анри не покидалъ высотъ Croix-Rousse, гдѣ каждую минуту его присутств³е могло быть нужно. Такъ же какъ Преси, какъ всѣ начальники, онъ отдавалъ людямъ свой хлѣбъ изъ овса и рубленой соломы. Онъ питался только вареными травами съ жиромъ, вытопленнымъ изъ парикмахерскихъ помадъ.

   Но всѣ лишен³я, опасности, страдан³я были ничто сравнительно съ тѣмъ безпокойствомъ, которое онъ испытывалъ изъ-за жены и дѣтей.

   Цѣлыми днями не удавалось Кара, вѣрному слугѣ Анри, передать коротенькую записку графинѣ Вирье отъ ея мужа.

   "Мой отецъ нашелъ такимъ образомъ единственное средство поддерживать бодрость духа моей матери,- пишетъ m-lle Вирье, говоря объ этихъ отрывкахъ писемъ, изъ которыхъ нѣкоторые сохранились,- конечно, не поддерживая въ ней надеждъ, которыхъ онъ самъ давно не имѣлъ... но внушая ей великое христ³анское смирен³е...

   "Зачѣмъ отчаяваться въ жизни, въ томъ, что для тебя всего дороже? - говорилось въ одномъ изъ такихъ писемъ...- Если Богъ велитъ, придетъ время, когда надо будетъ подумать, какъ пережить горе... Уповай на Того, для Кого смерть - пробужден³е... передъ Кѣмъ умерш³е живѣе живущихъ... но молись... всегда молись...

   "Анна, когда была не въ силахъ болѣе говорить, молилась только движен³емъ губъ. Она запиралась въ храмѣ... Ея молитва была услышана". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Какими друзьями становятся для насъ вещи, которыя принадлежали дорогимъ намъ людямъ! Все теперь, когда графиня Вирье теряла почти надежду увидѣть мужа, превратилось для нея въ святыню. Записка, написанная имъ, кольцо, которое онъ носилъ, воскрешали мучительно живо часы счастливаго прошлаго. Да, любовь своими чарами превращаетъ всѣ предметы въ сокровища, на которыхъ радости и слезы навсегда сохранены.

   Для графини Вирье это чувство обострялось до смертельной боли по мѣрѣ того, какъ записки Анри носили въ себѣ все болѣе и болѣе оттѣнокъ мистицизма. Горячность, съ какою Анри старался замѣнить видѣн³ями неба то счастье, которое до сихъ поръ она сама ему давала, говорила объ отрѣшен³и, связанномъ со смерт³ю.

   "Не поддерживай въ себѣ твоей печали, окружая сеея всѣми этими реликв³ями, кольцами, волосами; немощный духъ любитъ окружать себя всѣмъ тѣмъ, что поддерживаетъ его печаль и усиливаетъ его мучен³е... Но повѣрь мнѣ, ставъ выше всего этого, перестаешь терзать свое сердце...

   "Какъ можно придавать жизни такую цѣну, чтобы погибать изъ-за страха возможности смерти для своихъ близкихъ?

   "Что значитъ буря, когда съ кораблекрушен³емъ связана тихая пристань?..

   "Развѣ мы на землѣ не жертвы, постоянно осужденныя на заклан³е? Неужели же мы, въ минуту жертвоприношен³я, испугаемся, мы, столько разъ приносящ³е ее?

   "²исусъ Христосъ не такъ поступалъ... Пусть крещен³е крови уничтожитъ собою все... все... все..."

   И чтобы подкрѣпить это отрѣшен³е въ той, которую онъ любилъ, онъ заканчиваетъ словами: - "Нѣтъ, не буду говорить тебѣ болѣе о моемъ чувствѣ къ тебѣ..."

   Съ тѣхъ поръ онъ не писалъ до дня послѣдняго сражен³я, когда онъ попросилъ жену прислать ему священника, который бы помогъ ему умереть...

   Между тѣмъ республиканск³я войска, все болѣе и болѣе многочисленныя, прибывали къ стѣнамъ Л³она. Скоро ихъ численность дошла до 80.000 человѣкъ.

   17 сентября городъ былъ окончательно блокированъ. Теперь не оставалось никакихъ иллюз³й. Слишкомъ поздно понялъ Преси свою ошибку.

   Онъ думалъ разорвать кругъ, въ который попалъ, овладѣвъ позиц³ями Монтесюи, впереди Croix-Rousse. Но изъ-за измѣны одного офицера Рё, подкупленнаго Крансе, этотъ планъ потерпѣлъ неудачу.

   Другое событ³е печальное, но геройское, приключилось въ Дюшеръ {Дюшеръ былъ редутъ на правомъ берегу Соны, на сѣверо-западной сторонѣ Croix-Rousse.} 19 сентября. Пятьдесятъ мюскадинцевъ помѣшали дѣйств³ямъ тысячи крансейцевъ, Когда, наконецъ, въ редутѣ рисковали остаться безъ пров³анта, огонь прекратился. Каждый изъ оставшихся въ живыхъ зарядилъ ружье послѣднимъ патрономъ, сѣлъ въ засаду за обваливш³яся стѣны и, когда передъ каждымъ выросла непр³ятельская грудь, эти 10 оставшихся человѣкъ, выпалили. Затѣмъ, скрестивъ руки, они стали ожидать себѣ смерти взамѣнъ той, которую они причинили. Но сколько бы ни было героизма въ этомъ поражен³и, оно открывало непр³ятелю доступъ въ Л³онъ. Онъ могъ взять теперь съ фланга всѣ укрѣплен³я Croix-Rousse и лишить ихъ всякой возможности обороны.

   По настоян³ю Вирье, Преси, наконецъ, рѣшился на вылазку для того, чтобы разрушить всѣ подготовлен³я непр³ятеля для нападен³я, сдѣланныя имъ до самой Соны. Все было уже окончательно рѣшено, Анри долженъ былъ вести колонну, какъ вдругъ, безъ всякой видимой причины, главнокомандующ³й генералъ внезапно отмѣнилъ приказан³е.

   На этотъ разъ Вирье вышелъ окончательно изъ себя, онъ былъ взбѣшенъ словами генерала болѣе подходящими для филантропа, чѣмъ для военнаго человѣка.

   "Я отступаю передъ вопросомъ пролит³я крови... Кровь нашихъ солдатъ слишкомъ драгоцѣнна... Я обязанъ ее беречь"...

   Если до сихъ поръ со стороны Преси было ошибкою щадить жизнь его людей, то теперь онъ былъ правъ, ихъ смерть являлась безполезною.

   Фатальный исходъ былъ не только несомнѣненъ, но даже близокъ. Вирье видѣлъ, какъ непр³ятель занялъ всѣ позиц³и обороны. Весь городской окрутъ былъ въ его рукахъ. Въ нѣсколькихъ лье отъ Croix-Rousse, деревня де-Фонтень, куда Лане отвезъ маленькаго Аймона Вирье, была, какъ это зналъ Вирье, главною квартирою одного республиканскаго главнокомандующаго. Что же сталось съ ребенкомъ? Былъ-ли онъ узнанъ? Служилъ-ли онъ залогомъ? Былъ-ли онъ убитъ?

   Изъ всѣхъ печалей, это невѣдѣнье, въ какомъ Анри и его жена жили со времени осады Л³она, была, конечно, не самая меньшая. Анри суждено было умереть въ этомъ невѣдѣн³и. Быть можетъ, это и была та послѣдняя жертва, которою онъ искупилъ своего сына.

   Неизвѣстно кѣмъ извѣщенная, что маленьк³й Аймонъ въ Фонтенѣ, m-me Турне, вѣрная охранительница Пюпетьера, прибыла, чтобы взять ребенка, какъ разъ въ то время, когда его покинулъ человѣкъ, которому онъ былъ порученъ.

   Доставить мальчика въ матери не было никакой возможности. M-me Турне повезла его въ Гренобль. Но вскорѣ она сама была арестована. Тогда она поручила ребенка одной своей пр³ятельницѣ, бѣдной работницѣ, которую бѣдность не могла долго оберегать. Когда и она была арестована, старый лакей графа дю-Бушажъ, по имени Эспри, взялъ на себя попечен³е о сынѣ Анри. Затѣмъ онъ, въ свою очередь, передалъ его подъ прозван³емъ "маленькаго Симона" его седьмому покровителю, торговцу сукномъ въ Греноблѣ, Рюбишону. Неслыханная вещь, ребенокъ не выдалъ себя и никто, кромѣ m-me Турне, не зналъ его настоящаго имени!..

   Бомбардирован³е, между тѣмъ, продолжалось особенно усиленно въ ночь съ 23-го на 24- е сентября. Это республиканцы справляли прибыт³е въ Л³онъ новаго своего главнокомандующаго. Его зваля Доппе.

   "Эти м... мюскадинцы,- говорилъ Доппе, вступая въ свою должность,- повидимому заключили союзъ съ сатаною, иначе они не могли бы такъ долго противостоять дождю свинца и желѣза, которымъ кропятъ городъ...

   Въ ночь съ 28-го на 29е сентября, одинъ предатель продалъ новому главнокомандующему слово пропуска. Редуты, которые защищали деревню Сентъ-Фуа, на юго-западѣ Л³она, были такимъ образомъ взяты безъ боя. Преси въ это самое время отражалъ нападен³е по направлен³ю въ Бротто, разсчитывая, что у него защищенъ тылъ съ юга и запада и вдругъ очутился между двухъ огней. Но скоро его и безъ того критическое положен³е, осложнилось еще новою измѣною.

   Черезъ мостъ де-ла-Мюлатьеръ, несмотря на данное приказан³е его взорвать, былъ пропущенъ республиканск³й генералъ Валеттъ.

   По счастью, нѣсколько молодыхъ людей замѣтили опасность. Съ трудомъ имъ удалось выдвинуть въ батарею двѣ пушки и непрерывные залпы изъ нихъ смутили крансейцевъ и оповѣстили Преси.

   Генералъ немедленно прибылъ въ сопровожден³и нѣсколькихъ человѣкъ. При видѣ непр³ятеля дано было приказан³е палить. И, взявъ поводъ въ зубы, съ саблею въ рукахъ, его 150-200 человѣкъ бросились на отрядъ де-Валетта.

   Тѣмъ временемъ подоспѣваетъ нѣсколько ротъ пѣхоты, онѣ вступаютъ въ рукопашный бой съ санкюлотами. Дерутся прикладами ружей, саблями. Подъ Преси было убито три лошади.

   Идуть по трупамъ. Два, три раза л³онцы были отбиты; они снова наступаютъ на врага, одолѣваютъ его и загоняютъ въ рѣку.

   Никогда не было болѣе кровавой стычки. Два всадника изъ отряда Преси рѣшаютъ состязаться, кто дальше проникнетъ въ ряды республиканцевъ. Тотъ, который, повидимому долженъ былъ выиграть, падаетъ замертво отъ трехъ ударовъ саблею; это оказывается женщина...

   Таковъ былъ послѣдн³й блескъ л³онскаго оруж³я. Въ Братто, въ Сенъ-Жюстъ, въ Перрашъ, вездѣ непр³ятель бѣжалъ.

   Тѣмъ не менѣе послѣдующ³й день этой побѣды былъ такъ-же мраченъ для Л³она. Всяк³й понималъ, что подобное усил³е не могло болѣе повториться. У всякаго было сознан³е своего безсил³я и измѣны, которая носилась въ воздухѣ.

   Кутонъ, креатура Робеспьерра, долженъ былъ довершить дѣло, предпринятое Дюбуа Крансе.

   Съ нимъ паден³е въ бездну ужаса становилось еще болѣе глубокимъ.

   Съ нимъ всѣ плѣнные дѣлались достоян³емъ палачей, а городъ - достоян³емъ разрушителей. Полное истреблен³е всего, не уцѣлѣютъ даже имена жертвъ.

   "Не украшай ничѣмъ могилы тѣхъ, кто погибъ напрасно за отчизну".

  

   Вотъ послѣдняя записка, которую графиня де-Вирье получила отъ мужа.

   Послѣ просьбы къ женѣ прислать ему священника, которому онъ довѣрялъ, онъ прибавляетъ:

   "...Конечно, я страдаю, но душа моя переживаетъ особое наслажден³е... Непр³ятель можетъ излить всю свою ненависть на мой трупъ, но духъ мой, мыслящ³й, любящ³й тебя, я чувствую, вступаетъ побѣдителемъ въ жизнь вѣчную...

   "Прости, что увлекаю тебя на такую высь. Но вся скорбь твоего отчаян³я нуждается въ этомъ отвлеченномъ утѣшен³и. Чѣмъ болѣе у человѣка отнято, тѣмъ болѣе ему посылается утѣшен³я. Отчего-бы тебѣ тоже не отдаться этимъ мыслямъ. не забыться въ нихъ?.. Зачѣмъ бояться, зачѣмъ смущаться передъ призывомъ твоего Отца Небеснаго и не отвѣтить Ему: "Я здѣсь..?"

   Но развѣ могла она, подъ бременемъ своей нѣжности, унестись такъ высоко?.. Однако Анри желалъ дѣлить съ ней свое сердце даже въ тѣхъ свѣтлыхъ обителяхъ, которыя рисовались ему. Чтобы увлечь ее, въ его любви звучали нотки, присущ³я первымъ мученикамъ.

   "О, вѣчное блаженство, неужели оно будетъ извѣдано ею такъ-же, какъ мною?". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Въ звѣздную ночъ, на вершинахъ Croix-Rousse, пропитанныхъ кровью, подъ звуки "Ça ira" на разстоян³и пистолетнаго выстрѣла, Анри писалъ эти строки. Передъ его внутренними очами промелькнула вся его жизнь. Какъ то поле битвы передъ нимъ, усѣянное трупами, такъ она была полна печали. Его душа покидала эти развалины. Она возносилась въ небесныя высоты и въ мечтахъ своихъ Анри слѣдилъ за ея полетомъ къ престолу Всевышняго, куда ее влекли ангелы и его добрыя намѣрен³я. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Но съ первыми лучами зари что оставалось отъ этихъ призраковъ?

   Было утро 7 октября; огни осаждающихъ усиливались. Все предвѣщало конецъ ужасной драмы.

   Соломы и овса, изъ которыхъ дѣлался хлѣбъ, уже не было болѣе. Въ городѣ ничего не уцѣлѣло, кромѣ храбрости.

   "Вчера,- писалъ одинъ солдатъ изъ отряда Крансе,- бомба попала въ редутъ, въ которомъ было около 500 мерзавцевъ съ ихъ шайкою... Подѣломъ вамъ, мюскадинцы!"...

   Даже въ погребахъ было не безопасно. Случалось-ли какому нибудь несчастному умереть въ нихъ, его оставляли тамъ до перерыва огненнаго дождя, чтобы вернуться за нимъ и похоронить его. Можно было, какъ жирондисты, когда они провели послѣднюю ночъ въ заперти съ трупомъ Валазе, пожавъ руки мертвецамъ, сказать: "До завтра!.."

   "Что касается насъ,- пишетъ m-elle де-Вирье,- мы покинули домъ Фейлье и Пюбл³е, когда онъ былъ разрушенъ бомбами, и вернулись въ домъ Сави или скорѣе въ его погребъ, гдѣ уже собралась порядочная компан³я бѣглецовъ. Этотъ погребъ казался прочнымъ. Думали, что онъ не подвергается дождю бомбъ. Но насъ не пощадилъ голодъ. Намъ выдали тамъ по гарнцу овса на человѣка. Какой-то голодный котъ скралъ у насъ нашъ послѣдн³й картофель. Въ продолжен³е двухъ дней мы питались развареннымъ въ водѣ овсомъ - и мы еще были изъ счастливыхъ".

   Она была права. Если нищета и голодъ были такъ же не милосердны, какъ санкюлоты, по крайней мѣрѣ, дѣти не испытывали тѣхъ мучен³й, которыя приходилось выносить изъ-за измѣны, теперь примѣшивавшейся во всѣмъ бѣдств³ямъ.

   На всѣхъ стѣнахъ были вывѣшены заявлен³я противъ генерала Преси, противъ Вирье, противъ всѣхъ, кто руководилъ обороною.

   Напрасно Преси приглашалъ прокламац³ею... "добрыхъ гражданъ выдать мерзавцевъ, которые прячутся"... Они скоро перестали прятаться. Въ городѣ стали появляться все смѣлѣе якобинцы, у которыхъ, изъ сострадан³я, не была отнята жизнь. За ними сперва шли только предатели, но вскорѣ къ нимъ присоединились всѣ негодяи, а наконецъ и всѣ потерявш³е надежду.

   Нѣсколько постовъ было оставлено. Мѣстами вспыхивали пожары и не отъ бомбъ Кутона. Начинался мятежъ, чтобы побѣдить послѣднее сопротивлен³е.

   Надежды больше не было, но таковъ былъ импульсъ, такъ сильна была пр³обрѣтенная сила скорости, что никто не рѣшался произнести вслухъ слова "капитуляц³я", которое подавило бы всякую волю, всякую храбрость, всякое сожалѣн³е.

   Преси созвалъ всѣ части, и прежде чѣмъ было изложено положен³е вещей, совѣщан³е началось съ соревнован³я въ жертвахъ.

   Одинъ юрисконсультъ Л³она, Беро, предложилъ принести себя въ жертву Кутону, чтобы спасти городъ. Преси шелъ на то-же. Затѣмъ обсуждалась отчаянная борьба, и было рѣшено взрывать дома, которые нельзя было бы защитить.

   Это геройское рѣшен³е, вѣроятно, было бы принято, но тутъ оказались женщины, дѣти, раненые, о судьбѣ которыхъ слѣдовало позаботиться.

   Остановились на крайней мѣрѣ: послать Кутону 32 коммиссара представителями 32 частей, съ предложен³емъ капитуляц³и, но съ услов³емъ, чтобы ни одинъ начальникъ не былъ преданъ Конвенту.

   Было 10 часовъ вечера, когда коммиссары предстали предъ Кутономъ въ главной квартирѣ Сенъ-Фуа. Негодяй взбѣсился и отвѣтилъ имъ, "что нечего разговаривать объ услов³яхъ и что Л³онцы подпадутъ подъ тѣ услов³я, которыя республикѣ будетъ угодно даровать мятежникамъ, недостойнымъ умереть отъ гилъотины".

   Коммиссары удалились, прекративъ всяк³е переговоры. Но ихъ ожидало новое горе.

   Въ то время, какъ велись переговоры, одинъ измѣнникъ открылъ солдатамъ Кутона ворота Сенъ-Клеръ, у поднож³я Croix-Rousse.

   Ночью произошла одна изъ самыхъ ужасныхъ стычекъ со времени начала осады.

   Мюскадинцы и санкюлотты въ общей свалкѣ падали въ Рону.

   Съ открыт³емъ воротъ Сенъ-Клеръ, Л³онъ былъ всецѣло преданъ, у него была отнята всякая возможность устоять хоть бы одинъ день противъ войска Конвента. Если оно не перешло Рону въ эту ночь, то было несомнѣнно, что съ первою зарею городъ будетъ за нимъ.

   Преси созвалъ послѣдн³й военный совѣтъ. Всѣ обстоятельства были быстро взвѣшены... Послѣ лихорадочныхъ прен³й, было рѣшено, что единственная мѣра, представляющая нѣкоторые шансы благополучнаго исхода, это открыть себѣ выходъ съ оруж³емъ въ рукахъ.

   Но и на этотъ разъ Анри не одобрилъ распоряжен³й генерала. Онъ стоялъ за нападен³е на непр³ятеля силошною массою, вмѣсто попытки разорвать отдѣльными колоннами вругъ, въ который былъ заключенъ Л³онъ.

   Споръ, какъ всегда, все усиливался между двумя генералами. Преси, который сознавалъ, что Вирье былъ правъ въ своихъ взглядахъ - къ сожалѣн³ю, все случившееся подтверждало это - вышелъ изъ себя и прекратилъ споръ словами, равносильными приговору смерти для Анри:

   "Военный повинуется, а не разсуждаетъ"... На что отецъ мой отвѣтилъ, что "онъ проситъ разрѣшить ему командовать арьергардомъ, который онъ считалъ неминуемо пожертвованнымъ ...

   Эти строки принадлежатъ m-lle де-Вирье.

   Возвращаясь въ Croix-Rousse, Вирье зашелъ въ женѣ, чтобы предупредить ее о сдѣланныхъ распоряжен³яхъ и вмѣстѣ съ тѣмъ, не говоря того, чтобы проститься съ нею.

   Что было между ними? Слова безсильны то передать. Какъ выразить то, что невыразимо? Иногда слова не соотвѣтствуютъ впечатлѣн³ямъ. Тогда умолкаютъ, какъ закрываютъ лицо, закрываютъ глаза, какъ перестаетъ биться сердце передъ нѣкоторыми слишкомъ сильными волнен³ями.

   Объ этомъ послѣднемъ свидан³и Анри съ женою извѣстно только одно, что графиня Вирье приняла геройское рѣшен³е не слѣдовать за мужемъ.

   "Отецъ и мать понимали, что, подвергаясь оба той же опасности, они рисковали оставить насъ безъ всякой опоры на землѣ и, что изъ любви къ намъ, надо было, чтобы одинъ изъ нихъ согласился пережить другого".

   Анри напрасно прождалъ священника, за которымъ послала жена. Послѣдн³я приказан³я, которыя ему предстояло дать, заставили его поспѣшить въ Croix-Rousse. Онъ ушелъ, поручивъ передать аббату Форестье, что онъ ждетъ его въ главной квартирѣ.

   Аббатъ Форестье, впослѣдств³и епископъ въ Троа, записалъ эти послѣдн³я минуты Анри, которыя дочь его сохранила, какъ драгоцѣннѣйшее наслѣдство.

   "Отдавъ свои послѣдн³я приказан³я, время до самаго часа выступлен³я онъ провелъ со своимъ духовникомъ. Затѣмъ онъ открылъ дверь и увидалъ въ комнатѣ, въ которую она вела, нѣсколькихъ офицеровъ, ожидавшихъ его.

   "Господа,- обратился онъ къ нимъ,- пусть всѣ тѣ изъ васъ, которыхъ привязываютъ въ жизни слишкомъ дорог³е интересы, не слѣдуютъ за арм³ею. Быть можетъ, имъ удастся бѣжать въ первую минуту безпорядка. Что касается тѣхъ, которые рѣшили слѣдовать за мною, они не должны отъ себя скрывать, что только немног³е изъ нихъ избѣгнутъ смерти. Я совѣтую имъ сдѣлать тоже, что я сейчасъ сдѣлалъ. Вѣра христ³анина не повредитъ храбрости солдата".

   Вотъ конецъ этой восхитительной сцены. Священникъ-воинъ устроилъ импровизованный аналой изъ барабановъ, снялъ свой военный мундиръ, чтобы отслужить обѣдню. Это была настоящая панихида! Моментъ возвышен³я Даровъ былъ чрезвычайно торжественъ. Когда Анри всталъ съ колѣнъ, послѣ принят³я Св. Даровъ, лицо его с³яло. . . . . . . . . . . Затѣмъ каждый вернулся съ своему посту.

   Преси разсчитывалъ подняться по Сонѣ до Треву, перейти тамъ рѣку, затѣмъ двинуться на востокъ, чтобы добраться до горъ Юры.

   Планъ былъ смѣлый, тѣмъ болѣе смѣлый, что войско, употребленное на блокаду, получило только что подкрѣплен³е.

   Между тѣмъ рекогносцировки, сдѣланныя подъ наблюден³емъ самого генерала на сѣверо-западѣ Л³она, заставляли его предполагать, что тамъ былъ именно слабый пунктъ непр³ятеля. По всему направлен³ю этой мѣстности дорога была невредима. Принявъ все это въ соображен³е, Преси сдѣлалъ соотвѣтствующ³я распоряжен³я.

   Первой колоннѣ было дано приказан³е подняться на правый берегъ Соны до встрѣчи съ аванпостами Кутона. Тамъ, не атакуя, она должна была ожидать прибыт³я двухъ другихъ колоннъ, которыя образовали бы центръ и ар³ергардъ маленькой Л³онской арм³и; затѣмъ, соединившись, имъ предстояло попробовать прорвать лин³ю обороны между деревнями Сенъ-Сиръ и Сенъ-Рамберъ.

   Преси указалъ своему войску на предмѣстье Везъ, какъ на сборный пунктъ.

   Къ несчастью, не захотѣли воспользоваться ночью для выступлен³я, какъ того требовалъ Анри. Было около шести часозъ утра, когда первыя двѣ колонны были готовы въ выступлен³ю. Авангардъ, состоявш³й изъ 50 егерей и около 120 конныхъ, подъ командою генерала Римберга, долженъ былъ подняться по Сонѣ. Вторая колонна, которою командовалъ самъ Преси, состояла всего изъ 300 человѣкъ. Это были дюж³е солдаты, съ которыми, какъ было сказано въ отчетѣ генерала, онъ бы прорвался, еслибы ходъ у него не былъ замедленъ нушками, а главное, еслибы въ рѣшающ³й моментъ подоспѣлъ ар³ергардъ, находивш³йся подъ командою Вирье.

   Но съ первой же минуты злой рокъ сталъ преслѣдовать Анри. На его отрядѣ лежала забота о денежномъ ящикѣ, а также возня съ женщинами, дѣтьми, больными, которые примыкали къ его отряду при всякомъ поворотѣ улицы. Вслѣдств³е этого, Анри явился на сборный пунктъ только въ 8 часовъ утра. Какъ бы то ни было, въ своемъ рапортѣ Преси ставитъ ему въ большую заслугу этотъ трудный переходъ изъ Croix-Rousse въ Везъ.

   Наконецъ, когда пробило 9 часовъ, генералъ далъ приказан³е выступать {9 октября 1793.}. Авангардъ Римберга выступилъ церемон³альнымъ маршемъ. За ними слѣдовали главныя силы и ар³ергардъ тѣмъ же маршемъ въ условленномъ направлен³и.

   Но едва Преси, за которымъ слѣдовалъ Вирье, миновалъ послѣдн³е дома въ Везъ, онъ попадаетъ подъ огонь пяти батарей, разставленныхъ слѣва отъ него на высотахъ Совгардъ и Дюшеръ.

   Л³онцы не останавливаются, они овладѣваютъ всѣми постами, которые заграждаютъ имъ путь.

   На минуту войска Преси въ нерѣшимости. Дорога, по которой они слѣдуютъ, насыпная. Полурота санкюлотовъ размѣщена на отвосѣ и такъ и палитъ навѣсными выстрѣлами. Но вотъ съ ружьемъ въ рукѣ, въ сопровожден³и нѣсколькихъ людей, генералъ внезапно появляется на противоположномъ откосѣ, онъ отбиваетъ удары въ упоръ и ему удается освободить такимъ образомъ свою колонну. Еще нѣсколько минутъ, и дѣло было бы непоправимо, такъ какъ со всѣхъ сторонъ набѣжали патр³оты на выручку.

   Также, какъ и двѣ передн³я колонны, колонна, которую велъ Анри, шла въ полномъ порядкѣ.

   Все это населен³е, которое спасалось подъ его крыломъ, храбро выносило пушечную пальбу, какъ вдругъ взрывъ порохового ящика произвелъ въ рядахъ такой безпорядокъ, что прошло нѣсколько минутъ прежде, чѣмъ Вирье могъ заставить свой отрядъ идти дальше.

   Этихъ нѣсколькихъ минутъ было достаточно для того, чтобы пробоина, сдѣланная Преси, снова закрылась. Анри пришлось имѣть дѣло съ настоящей стѣной изъ желѣза и огня. Его положен³е казалось ему безнадежнымъ. Его люди и онъ, быть можетъ, и прошли бы, но какъ отдать на штыки все это стадо женщинъ, которыя вертятся около его солдатъ, обезумѣвъ отъ ужаса? Туманъ, окружавш³й до сихъ поръ колонну, разсѣялся. Веселое солнце вдругъ освѣтило невообразимый безпорядокъ, среди котораго выдѣляется образъ равнодушнаго человѣка. Къ нему-то и тянутся эти руки умоляющихъ женщинъ и обращаются взоры этихъ солдатъ, молящихъ о послѣднемъ приказан³и.

   Какое приказан³е можетъ онъ дать? Судьба сильнѣе его воли, его храбрости. Стоя на стременахъ, Анри движен³емъ руки указываетъ на санкюлотовъ, затѣмъ нагибается, пришпориваетъ лошадь и, въ порывѣ безумной отваги, исчезаетъ въ рядахъ непр³ятеля.

   Въ то время, какъ происходили эти ужасныя событ³я между Везъ и Сенъ-Рамберъ, Л³онъ былъ въ положен³и большого города послѣ землетрясен³я.

   Среди развалинъ бродили несчастные, вылѣзш³е изъ подваловъ. Ослѣпленные свѣтомъ, они едва узнавали другъ друга.

   У воротъ города трещатъ республиканск³е барабаны... Мног³е готовы бѣжать. Куда? Сами не знаютъ. Они бѣгутъ, снуютъ по улицамъ... Нѣсколько измѣнниковъ выдѣляются изъ этой запыхавшейся толпы. Они бросаются на встрѣчу республиканской арм³и, которая, по ихъ мнѣн³ю, слишкомъ медлигъ. Да, дѣйствительно, она медлила, она, точно полная уважен³я къ оборонѣ, не рѣшалась переступить за ворота Л³она.

   Какъ Анри и предвидѣлъ, эта нерѣшительность должна была спасти многихъ несчастныхъ, а съ ними и его жену, и его дѣтей.

   "Начинало свѣтать,- пишетъ m-lle де-Вирье,- со всѣхъ сторонъ раздавалась пушечная пальба, и мы съ сестрой раздѣляли всеобщ³й ужасъ. Въ это время къ вамъ явилась Софи, горничная нашей матери; Софи велѣла вамъ надѣть по двѣ пары чулокъ, по двѣ рубашки, по два платья одно на другое. На головы она намъ надѣла ситцевые чепчики и мы вышли безъ всякаго другого багажа. Всяк³й узелокъ обратилъ бы на себя вниман³е. Въ такомъ видѣ мы отправились къ нашей матери, въ Сенъ-Жюстъ, гдѣ, по словамъ Софи, она нашла себѣ пристанище въ крестьянскомъ домѣ.

   "Поднимаясь по новой дорогѣ, мы шли вмѣстѣ съ отрядами революц³онернаго войска, которые входили.

   "Мы не видѣли регулярнаго войска, но просто толпу вооруженной черни, одѣтой не по военному, которая позволяла себѣ всяк³я неблаговидныя шутки съ прохожими, стремившимися, подобно намъ, бѣжать изъ города. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   "Если я буду жить сто лѣтъ, то и тогда не забуду выражен³я глазъ матери при встрѣчѣ насъ. Въ этомъ выражен³и было столько скорби, что мы обѣ онѣмѣли и замерли, мы, которыя такъ радовались ее увидѣть. Она наканунѣ разсталась съ отцомъ. Ужасное предчувств³е заставляло ее сознавать, что она не увидитъ его болѣе.

   "Въ ужасномъ безпорядкѣ, который царилъ повсюду, мы рѣшительно не знали, куда намъ дѣться. Сама мать наша не знала, на что рѣшиться, когда мы увидали служанку нашего доктора Эгони.

   "Она направлялась въ Форезъ, въ свою семью, и пришла, чтобы помочь бѣжать вамъ съ нею.

   "Эта пожилая дѣвушка наводила ужасъ своимъ безобраз³емъ. Черная, какъ сажа, и блѣдная, какъ смерть, вся изрытая оспою, съ рѣзко выдѣляющимися бѣлками, она была страшна когда сердилась, и въ состоян³и была навести страхъ на самихъ членовъ Конвента - и вотъ ей-то суждено было быть нашею избавительницею.

   "Мать надѣла на себя, какъ могла, платъе этой служанки и взяла съ собой только то, что могла надѣть на себя.

   "Мы отправились всѣ пѣшкомъ: мать, Софи, Туанонъ, сестра и я.

   "Ни у кого изъ насъ не было никакого пакета, чтобы не имѣть вида бѣгляновъ. Мать моя была такъ слаба, что мы не могли идти далеко и такъ печальна, что мы всѣ были подавлены ея грустью и смотрѣли на нее, ничего не рѣшадсь ей сказать. Тѣмъ не менѣе, мы были такъ довольны, что выбрались изъ подвала на свѣж³й воздухъ, на солнышко, что, вѣроятно, разрывали сердце матери нашею радостью. Мы не видѣли ни одного солдата, но толпу мужиковъ въ большихъ шляпахъ, которые имѣли видъ людей, идущихъ на ярмарку".

   Вѣроятно, это были тѣ самые мужики "auvergnats", o которыхъ упоминаетъ m-lle де-Эшеролъ, спѣшивш³е въ Л³онъ верхомъ безъ сѣдла, съ огромными пустыми мѣшками черезъ плечо, на обѣщанный грабежъ, забавный авангардъ мрачныхъ побѣдителей!

   "Первую ночь,- я продолжаю разсказъ m-lle де-Вирье,- мы провели у одного крестьянина. У него была всего одна маленькая комната и сѣнной сарай, гдѣ мы и размѣстились.

   "Мать не могла уснуть отъ безпокойства; она сѣла во дворѣ и читала библ³ю при свѣтѣ луны.

   "Это обстоятельство чуть было не погубило насъ. Одинъ сосѣдъ замѣтилъ, что мать читаетъ и рѣшилъ, что разъ она умѣетъ читать, она, безъ сомнѣн³я, аристократка. По счастью, нашъ хозяинъ успокоилъ его, что мать истая гражданка. Я думаю, что изъ милосерд³я одинъ солгалъ, а другой повѣрилъ, потому что мать не могла скрыть присущаго ей изящнаго вида, по которому было легко догадаться, что она была путешественница иного сорта, чѣмъ Туанонъ Трико.

   "На слѣдующ³й день, несмотря на страшную усталость, пришлось идти дальше. На наше счастье, днемъ намъ повстрѣчался мужичекъ съ осломъ. Туанонъ подрядила его для моей сестры, которая, болѣе слабая чѣмъ я, очень изнурилась за время осады и едва тащила ноги. До этихъ поръ всѣ больш³е несли ее по очереди на рукахъ, но она была слишкомъ тяжела для бѣдныхъ, измученныхъ женщинъ... Ее посадили на осла, а на другой вьюкъ положили кой-как³е пожитки, которые мы спасли и которые были для насъ настоящею обузою.

   "Мы прибыли въ Дюэръ {Мѣстечко по дорогѣ изъ Л³она въ Монбразонъ.}, тамъ мы остановились въ трактирѣ, хозяинъ котораго велѣлъ намъ отправиться къ мэру.

   "Мэръ этотъ получилъ строгое предписан³е относительно л³онскихъ бѣглыхъ и, чтобы не подпасть самому подъ подозрѣн³е, исполнялъ это предписан³е съ трескомъ и шумомъ. А потому онъ повелительнымъ тономъ потребовалъ отъ матери ея паспортъ, угрожая ее арестовать. Туанонъ, замѣтя ея смущен³е, не дала ей времени отвѣчать и, принявъ на себя роль представительницы всей честной компан³и, отрапортовала, что она дѣйствительно изъ Л³она, отправляется же съ своими кузинами въ Сенъ-Жерменъ-Лаваль въ Форезѣ и что никто не имѣетъ права ее задерживать. Вотъ такимъ-то образомъ мы узнали, куда лежалъ нашъ путь...". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Всѣ эти препирательства Туанонъ казались безконечными бѣглянкамъ. Но, покуда она вела переговоры съ мэромъ, жена этого гражданина, казавшагося столь грозн