Уоллес Эдгар - Лицо во мраке

gn="justify">   - Тут есть кое-кто, кого вы знаете, - сказал он и, открыв дверь, вывел ее в комнату, в которой находились Дора Элтон и ее муж.

   Одри посмотрела на них. Она сжала пальцы так, что ногти вонзились в тело, но сохранила спокойствие.

   - Вы знаете эту девушку? - спросил Шеннон. Дора отрицательно покачала головой.

   - Нет, я ее никогда не видела, - спокойно ответила она, - Ты знаешь ее, Мартин?

   В бледном лице Мартина было что-то зловещее.

   - Никогда в жизни я ее не видел, - сказал он.

   - Я думал, что это ваша сестра.

   Дора улыбнулась:

   - Какая чепуха. Моя единственная сестра в Австралии.

   - Разве вы не знали, что ваша мать и сестра жили в Фонтвиле?

   - Моя мать никогда не жила в Фонтвиле, - сказала Дора так спокойно, что Одри вздрогнула, несмотря на самообладание. - В Фонтвиле жили люди, - она пожала плечами, - которым я несколько раз оказывала денежную помощь. Если это даже дочь той женщины, я ее совершенно не знаю.

   Все время, что она говорила, она не спускала глаза с Одри, и девушке казалось, что в ее взгляде была немая мольба. Одри мгновенно сообразила, что все сказанное Дорой могло показаться правдоподобным.

   Дора вышла замуж под своей сценической фамилией, и, вероятнее всего, никто из соседей и не знал о ее родстве с миссис Бефорд, очень необщительной особой, никого не посвящавшей в свои дела.

   - Миссис Элтон говорит правду, - спокойно заявила Одри, - я не знаю ее, и она не знает меня.

   Дик Шеннон открыл дверь, и девушка вышла в сопровождении ожидавшей ее надзирательницы. Когда она ушла, он обернулся к Элтонам.

   - Я не знаю, как долго она будет держаться этих показаний, - сказал он. - Если она не скажет правды, Элтон, она будет сидеть в тюрьме. - И он с ударением продолжал: - Я предупреждаю вас: если эта девушка попадет в тюрьму, и вы допустите, чтобы она пожертвовала собой ради вас, я буду работать день и ночь, не покладая рук, пока не отправлю вас обоих на каторгу.

   - Вы, кажется, забываете, с кем вы разговариваете, - сказала Дора с гневным огоньком в глазах.

   - Я знаю, что разговариваю с самыми бессовестными, бессердечными и гнусными преступниками, - сказал Дик.

   Лэси Маршалт сидел в своей столовой. Перед ним лежала газета. Лицо его было мрачно. Он снова взглянул на фотографию, помещенную в газете ловким журналистом. Это был портрет молодой девушки, выходившей из машины. Позади толпилась кучка любопытных. С одной стороны девушки стоял полисмен, а с другой - широкоплечая тюремная надзирательница. Это была одна из тех фотографий, которые известны всякому, кто читает газеты. На моментальном фото была изображена преступница, отправляющаяся на суд. Маршалту не нужно было сравнивать фотографию в газете с фотографией, лежавшей у него в кармане. Имя арестованной говорило все, даже если бы и не было портрета.

   В комнату неслышно вошел Тонгер.

   - Вы звонили, Лэси? - спросил он.

   - Я звонил десять минут тому назад. И я повторяю вам в последний раз, чтобы вы не называли меня Лэси. Есть предел моему терпению, друг мой!

   Маленький человек весело потирал руки.

   - Я получил сегодня известие от дочери, - сказал он. - Она в Америке, и ей хорошо живется. Она умница и умеет устраиваться, Лэси.

   - Да.

   Лэси снова углубился в свою газету.

   - У нее есть деньги. Она живет в лучших гостиницах. Я никогда не думал, что ей так повезет.

   Лэси сложил газету и бросил ее на пол.

   - Через пять минут здесь будет миссис Элтон. Она пройдет по черному ходу. Подождите ее у дверей и проводите через зимний сад в библиотеку. Когда я позвоню, вы проводите ее обратно той же дорогой.

   Тонгер ухмыльнулся.

   - Как вас любят женщины! - с восхищением сказал он.

   Лэси указал ему на дверь. Не прошло и пяти минут, как Дора Элтон открыла тяжелую калитку и, пройдя через двор, поднялась по железным ступенькам в зимний сад - длинное застекленное помещение, пристроенное позади дома над кухней и подвалом здания. Она была вся в черном и под густой вуалью. Тонгер, открывая дверь зимнего сада, заметил, что она нервничает.

   - Вы пришли к завтраку? - дружелюбно спросил он. Она слишком привыкла к его фамильярности, чтобы рассердиться.

   - Где мистер Маршалт?

   - В библиотеке. Читает книгу духовного содержания, - насмешливо ответил он.

   Лэси ничего не читал, а просто смотрел на огонь, когда она вошла.

   - Сегодня мне было ужасно трудно вырваться к тебе. Пришлось без конца лгать Мартину. Ты даже не поцелуешь меня?

   Он нагнулся и слегка дотронулся до ее щеки.

   - Что это за поцелуй! - надулась она. - В чем дело?

   - Что ты скажешь по поводу кражи бриллиантов? - медленно сказал он. - В ней замешана девушка, и я понял из газет, что полиция считает ее твоей сестрой.

   Она промолчала.

   - Я знаю, что ты, конечно, замешана в этом деле, - спокойно продолжал он. - Стэнфорд - мой старый приятель, я знал его еще в Южной Африке, и он один из вашей шайки. А эта девушка тоже соучастница?

   - Ты прекрасно знаешь, что она ни при чем, - недовольно сказала Дора.

   Она пришла на Портмен-сквер не за тем, чтобы говорить об Одри. Она так рисковала, идя сюда.

   - Когда я шла по переулку, то видела, что какой-то человек наблюдает за твоим домом. Он стоял у черного хода, но, заметив меня, быстро удалился.

   - Он наблюдал за моим домом? - недоверчиво спросил Лэси. - Что же это был за человек?

   - Похож на настоящего джентльмена. Я видела его лицо - очень худое и интеллигентное. Он хромал...

   Лэси шагнул к Доре и схватил ее за плечи. Его лицо стало совсем серым, губы дрожали. Минуту он совершенно не мог говорить, а придя в себя, закричал:

   - Ты лжешь! Ты хочешь испугать меня! - она, смертельно напуганная, старалась высвободиться.

   - Лэси, что случилось с тобой?

   Он успокоил ее:

   - У меня расстроены нервы, а ты напугала меня... Что ты хотела сказать? Эта девушка твоя сестра? Я хочу знать!

   - Моя сводная сестра, - тихо сказала Дора. Лэси остановился перед ней:

   - Ты хочешь сказать, что у вас разные отцы?

   Она кивнула головой.

   Он так долго молчал, что она начала волноваться.

   - Ей грозит тюрьма, а она выгораживает тебя? - рассмеялся Лэси, но смех его не был веселым. - Это к лучшему... я могу подождать.

   Через месяц, в прекрасное мартовское утро, перед судом предстали бледная девушка и широкоплечий бельгиец, которого судили первым.

   Выйдя из суда к концу разбора дела, устав и телом и душой от машины правосудия, Шеннон увидел знакомое лицо. Человек, обративший на себя его внимание, сидел на одной из широких скамей, предназначенных для ожидавших свидетелей.

   - А, Слик! Вы были на суде?

   - Был, - медленно сказал тот. - Но я ушел оттуда, потому что меня возмутило жестокосердие людей. Стэнфорд был среди публики.

   Шеннон сел около него.

   - Что вы думаете об этом деле?

   - О деле? Маленькая мисс ответит за других и попадет в тюрьму.

   - Боюсь, что это так, - помолчав, сказал Шеннон и вздохнул.

   - Да, она попалась, - задумчиво произнес Слик, - но она выйдет из тюрьмы такой же прекрасной. Такого рода женщины никогда не меняются. Скажите, Шеннон, вы не слышали о человеке по имени Малпас?

   Дик, думавший о чем-то своем, вздрогнул.

   - Да, это странный старик, живущий на Портмен-сквер. Почему вы спрашиваете?

   Слик Смит странно улыбнулся:

   - Он каким-то образом замешан в этом деле.

   В это время полисмен позвал Шеннона, и тот поспешил в зал, выслушать приговор.

   - Сколько вам лет? - спросил судья, держа в руках перо и глядя на девушку поверх очков.

   - Девятнадцать, милорд, - ответил за нее Шеннон. - Я хотел сказать, что, несмотря на улики, полиция уверена, что девушка - жертва, страдающая за других непойманных преступников.

   Судья покачал головой.

   - Но улики противоречат этому. Очень жаль девушку, но я не могу противиться моему долгу перед обществом и обязан строго покарать опасную преступницу. Одри Бедфорд, вы приговорены к заключению в каторжной тюрьме на двенадцать месяцев.

  

   В пасмурное декабрьское утро тяжелые двери Холлоуэйской тюрьмы открылись, выпустив худенькую, стройную девушку в старом коричневом бархатном пальто. Не глядя по сторонам, она прошла сквозь толпу людей, ожидавших во дворе освобожденных в этот день, и быстро пошла по Холлоуэйской дороге по направлению к Кэмдену. Перейдя дорогу, она села в трамвай и не увидела быстро проехавшего автомобиля Дика Шеннона. Он опоздал всего на три минуты. У девушки в кармане было несколько шиллингов, скопленных в тюрьме за целый год работы. Она вышла на последней остановке трамвая и пошла по широкой улице, пока не увидела маленький ресторанчик. Она заказала себе порцию жареных почек и яйца.

   Лицо девушки осунулось, глаза были печальны, но все же это была прежняя Одри. Девять месяцев однообразной тюремной работы в обществе отверженных преступников опустошили ее душу. Но Одри не опустилась до их уровня, но и не испытывала и чувства неизмеримого превосходства над ними. В долгие тоскливые ночи воспоминания о предательстве, жертвой которого она стала, обуревали ее, она закрывала глаза, пытаясь забыть весь этот кошмар. Это были ночи мучений, когда Одри была близка к безумию и сознавала, что жизнь ее разбита. Она не удивлялась, что Дора поступила таким образом. Это так походило на Дору, так соответствовало тому, что она слышала и затем узнала о ней. Хуже всего для Одри было то, - и это больше всего огорчало ее, - что все эти качества сестры были особым достоинством в глазах их матери.

   Девушка поднялась со вздохом и, взяв счет, направилась к кассе. Куда ей теперь идти? К Доре, решила она. Одри должна была убедиться, что не напрасно осуждала ее. Но днем она не могла пойти к ней, это было бы нечестно. Утро она провела в поисках комнаты, которую нашла в доме на Грейен-роуд - темное маленькое помещение. Здесь она отдохнула до вечера, набираясь сил для предстоящей встречи. Когда стемнело, Одри отправилась на Керзон-стрит. Горничная, открывшая ей, была та же, что и при первом ее посещении.

   - Что вам нужно? - сухо спросила она.

   - Мне нужно видеть миссис Элтон, - ответила Одри.

   - Это невозможно, - сказала девушка и попыталась закрыть дверь.

   Тяжелая работа в течение девяти месяцев не прошла даром для Одри. Без особого усилия она распахнула дверь и вошла в дом.

   - Пойдите и скажите вашей госпоже, что я здесь, - сказала она.

   Горничная побежала наверх, а Одри не задумываясь последовала за ней. Войдя за горничной в гостиную, она услышала, как Дора сказала:

   - Как она смела явиться сюда?

   Дора была в бальном платье и казалась еще красивее. Ее светлые волосы отливали золотом. Она посмотрела на Одри, как на привидение, и зрачки ее сузились.

   - Как ты смеешь врываться в мой дом? - сердито спросила она.

   - Отошли прислугу, - спокойно сказала Одри, и когда горничная удалилась, подошла к двери убедиться, что та не подслушивает. Затем Одри направилась к Доре, заложив руки за спину.

   - Я хочу, чтобы ты поблагодарила меня, - просто сказала она. - Я поступила глупо, но я чувствовала, что должна была сделать это ради нашей матери.

   - Я не понимаю, о чем ты говоришь, - вспыхнув, сказала Дора.

   - Как у вас хватило смелости прийти сюда? - спросил неслышно появившийся Мартин. - Вы хотите сделать нас сообщниками вашего преступления и спокойно являетесь в наш дом, чтобы навести на нас подозрение!

   - Если тебе нужны деньги, напиши, - сказала Дора, распахнув дверь. - Но если ты еще раз явишься сюда, я позову полисмена.

   - Пошли за ним сейчас, - хладнокровно предложила Одри. - Я так хорошо знаю полицию и тюрьму, что ты не испугаешь меня, дорогая сестра!

   Дора быстро прикрыла дверь.

   - Мы не сестры, если хочешь знать. Ты даже не англичанка, - тихим насмешливым голосом сказала она. - Твой отец был вторым мужем нашей матери - он американец, осужден пожизненно и находится на каторге в Южной Африке.

   Одри схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.

   - Это ложь! - крикнула она.

   - Это правда, правда! - резким шепотом проговорила Дора. - Наша мать все рассказала мне, и мистер Стэнфорд знает об этом. Твой отец скупал алмазы и застрелил человека, который выдал его. В Южной Африке скупка алмазов считается преступлением. Он опозорил нашу мать. Она изменила фамилию и уехала в Англию через день после его ареста. Ты даже не имеешь права носить фамилию Бедфорд. Мама ненавидела твоего отца и всеми силами старалась забыть его.

   Одри кивнула головой.

   - Конечно, наша мать оставила его, - она говорила словно сама с собой. - Она не осталась около него, чтобы поддержать и утешить, как это должна сделать всякая жена ради своего отверженного, опозоренного мужа. Она просто покинула его. Это так на нее похоже.

   В голосе Одри не было ни гнева, ни печали. Она всегда трезво смотрела на вещи. Медленно подняв глаза, девушка взглянула на Дору:

   - Напрасно я сидела в тюрьме. Ты не стоишь этого, так же, как и наша мать, - сказала она.

   - Как ты смеешь говорить так о моей матери! - яростно закричала Дора.

   - Она была и моей матерью!.. Теперь она не нуждается ни в моем осуждении, ни в твоей защите. Благодарю тебя. Скажи мне мое настоящее имя!

   - Узнавай его сама, - ответила Дора.

   - Я спрошу у мистера Шеннона, - сказала Одри.

   Это была единственная колкость, которую она позволила себе во время разговора. Но она не ожидала, что ее угроза произведет такое впечатление на обоих супругов.

  

   У Дика Шеннона была квартира в доме на Хеймаркете, удобное помещение, служившее ему и жилищем и конторой. Комнаты выходили окнами на одну из оживленнейших улиц Лондона, и здесь он работал больше, чем в своей конторе на набережной Темзы. Стил, его помощник, называл эту квартиру "Новым Скотленд-Ярдом", и не без основания, так как здесь часто заседал Большой Совет Пяти, возглавлявший Скотленд-Ярд. В тот день, когда Одри вышла из тюрьмы, в квартире Шеннона проходило нечто вроде негласного заседания. Сержант Стил, специалист по громким процессам в среде высшего света - в Скотленд-Ярде говорили, что он одевается лучше всех в Лондоне - и инспектор Лейн принимали участие в этом заседании.

   - Вы не видели ее? - спросил инспектор.

   Дик Шеннон покачал головой.

   - Пока я повидался с начальником тюрьмы и узнал, что она освобождена, уже было поздно ее искать. Но я отдал приказание найти ее тотчас же и дать мне знать об этом. - Он подавил вздох. - Это была ошибка правосудия. Но, с другой стороны, я не знаю, мог ли суд вынести в данном случае другой приговор.

   - Но если она невиновна, - заметил удивленный Стил, - то почему же она не сказала правду? Укрывать виновных - тоже преступление.

   - Лучше прекратим обсуждение этого вопроса, - неохотно заметил Дик. - Что слышно о мистере Малпасе?

   - Он - воплощение таинственности, - сказал Лейн. - А его дом - тем более. Насколько мне удалось выяснить, он владеет домом No 551 на Портмен-сквер с января 1917 года и проводит там большую часть времени. Никто не видел его. Нам подал на него жалобу мистер Лэси Маршалт, живущий в соседнем доме. Ему мешают ночью странные стуки и шум, но мы лишь могли посоветовать ему обратиться к самому мистеру Малпасу. Малпас аккуратно оплачивает свои счета и, когда въехал в дом (который, между прочим, теперь принадлежит ему), истратил большие деньги на ремонт. Крупная итальянская фирма из Турина провела в доме электрическое освещение, сигнальные звонки и всякие тому подобные приспособления. Но никто не знает, как и когда в дом доставили обстановку.

   - У него есть слуги?

   - Ни одного, и это самая странная вещь. В дом не доставляют провизии, откуда следует, что он вынужден есть в ресторане или же умирать с голоду. Я поставил людей наблюдать за домом у главного и черного ходов, но они не смогли проследить за Малпасом, ибо он всякий раз ускользал от них. Впрочем, они все же видели кое-что интересное.

   - Быть отшельником - не преступление, - сказал Шеннон, - но преступление - участвовать в заговоре. Приведите женщину, Стил.

   Стил вышел и вернулся с сильно напудренной особой. Она холодно поклонилась присутствующим и уселась на стул, который ей с недовольным видом придвинул Стил.

   - Вы - мисс Нельсон, танцовщица, находящаяся без работы?

   - Да, это я, - лаконично ответила она.

   - Расскажите о вашем посещении дома No 551 на Портмен-сквер.

   Женщина с видимой неохотой ответила:

   - Если бы я знала, что разговаривала прошлой ночью с сыщиком, нипочем не рассказала бы ему столько, - откровенно начала она. - Вы не имеете права допрашивать меня.

   - Но вы обвинили джентльмена, занимающего определенное положение в обществе, в том, что он хотел нанять вас для участия в заговоре, - сказал Дик. - Это очень серьезное обвинение.

   - Я не говорила, что это был заговор, - быстро возразила она. - Все, о чем просил меня старый джентльмен, которого я видела первый раз в жизни, это устроить скандал у мистера Маршалта, его соседа. Он хотел, чтобы я в ближайший вечер отправилась к мистеру Маршалту, стала кричать, что он негодяй, и разбила бы у него окна, после чего меня бы арестовали.

   - Он сказал вам, для чего это ему нужно?

   Она отрицательно покачала головой.

   - Это меня не касается. Но я рада была убежать от него: этот человек напугал меня. - Она вздрогнула. - Вы видели уродливых людей? Вы не можете представить себе такого уродства! А как он боится людей! Я должна была сидеть у стола в одном конце огромной комнаты, а он сидел в другом. Там было почти совсем темно, и только над его столом горела маленькая лампа. Это дом привидений - так показалось мне. Двери открываются сами собой, неизвестно откуда раздаются голоса. Когда я выбралась на улицу, то готова была упасть на колени и молиться от радости, что вышла невредимой.

   - Если вы совершенно не знали его, то каким же образом он знал вас? - подозрительно спросил Дик.

   - Он узнал мое имя из театральной газеты, где я поместила объявление, что ищу ангажемента.

   Объяснение звучало убедительно.

   Лейн досконально допросил женщину, но она повторяла одно и то же, и, в конце концов, ее отпустили.

   - Странно, - задумчиво сказал Дик Шеннон. - Я хотел бы посмотреть на мистера Малпаса. Жалоб на него больше нет?

   Лейн медлил с ответом.

   - Это даже нельзя назвать жалобой: инспектор по подоходному налогу говорил, что ему не удалось увидеть этого человека. Малпас показал как будто слишком малый доход и был вызван к инспектору. Так вот, он не явился, а вместо этого прислал разрешение проверить его текущий счет в банке. Я узнал об этом и воспользовался случаем участвовать в проверке. Счет самый простой из тех, что мне когда-либо приходилось видеть: тысяча пятьсот фунтов вносятся ежегодно на текущий счет, и тысяча пятьсот фунтов снимаются с него ежегодно наличными деньгами. Никаких чеков, никаких бумаг. Только суммы на уплату налогов, земельной ренты и для покрытия текущих расходов.

   - Вы говорите, что у него бывают странные посетители? - спросил Дик.

   - Как раз об этом я хотел вам рассказать. Через определенные промежутки времени, не реже чем раз в две недели, к Малпасу является какой-нибудь посетитель, иногда два - в течение одного дня. Обыкновенно это происходит по субботам. Гость никогда не приходит раньше вечера и никогда не остается более получаса. Мы заметили, что никто не приходил к нему дважды. Узнали мы все это случайно: один из наших людей увидел посетителя, который вошел в дом и скоро вышел оттуда. В следующую субботу, в то же самое время, наблюдавший увидел другого входившего посетителя, также вскоре вышедшего из дома. Это повторилось через две недели, на этот раз посетителем был негр. За ним проследили, но ничего не смогли узнать о нем.

   - Надо установить более строгий надзор за этим Малпасом, - сказал Дик, и инспектор сделал заметку в своей записной книжке. - Сыщите под тем или иным предлогом одного из этих посетителей, посмотрим, что вы найдете у него. Может быть, окажется, что старик втайне занимается благотворительностью, а может быть, выяснится что-нибудь иное.

   Этим окончился разговор о таинственном мистере Малпасе, и участники совещания перешли к обсуждению подозрительного пожара, который вовремя спас одного разорившегося дельца от банкротства.

   Они, может быть, вовсе не обратили бы внимания на мистера Малпаса, если бы не случай с танцовщицей, рассказавшей свою странную историю одному из следивших за домом сыщиков.

   Дику Шеннону и в голову не могло прийти, что этот зловещий незнакомец имеет какое-то отношение к назревающим событиям, и что "принцесса в лохмотьях", которую Дик не мог забыть все эти месяцы, попадет в мрачное жилище старика, идя навстречу своей судьбе. Мистер Малпас был для Шеннона лишь интересным объектом для наблюдения, загадку которого следовало разгадать. Но эта таинственная личность вскоре всецело поглотила внимание капитана Шеннона.

   Одри Бедфорд сделала интересное открытие: в жизни важную роль играет нечто, о чем она до сих пор не имела ни малейшего представления, это странное нечто называлось "рекомендацией". Без нее совершенно невозможно было получить службу. Находились, правда, люди, которые с жадным блеском в глазах говорили: "Это неважно, милая девушка, мы обойдемся без нее". Другие так не говорили, но были возмущены, когда узнавали от нее, что она недавно вышла из тюрьмы, и вместо службы предлагали ей отобедать у них. Но были и такие, которые говорили ей коротко: "У нас нет места для вас".

   Деньги таяли. Наступило Рождество. В этот день Одри, проснувшаяся, как обычно, с чувством голода, смогла подкрепиться лишь водой и сухариком, сохранившимся у нее со вчерашнего дня. Этот завтрак мог оказаться для нее и обедом и ужином, если бы ей не повезло. Вечером, проходя по маленькой улочке, неподалеку от Грейен-роуд, Одри стала свидетельницей драки между двумя женщинами, и одна из них впопыхах сунула девушке в руку маленький промасленный пакетик, чтобы он не мешал ей расправиться со своей противницей. На месте драки немедленно появилась полиция, произошла свалка, дерущихся женщин отвели в ближайший полицейский участок, а Одри, принеся домой маленький пакет, по-царски поужинала оказавшимися в нем жареной рыбой и холодной картошкой. Это было восхитительно.

   Во вторник утром Одри услышала на лестнице тяжелые шаги своей квартирной хозяйки.

   - Доброе утро, мисс! Вам письмо.

   Одри удивленно посмотрела на нее. Никому она не давала своего адреса, никто даже не спрашивал его при ее неудачных попытках найти службу.

   - Я надеюсь, что это хорошие вести, - многозначительно произнесла хозяйка. - У меня комнаты недорогие, но я требую аккуратной платы. Мы все должны так или иначе жить, и меня как раз сегодня спрашивали, не освободится ли ваша комната... Нет, я не выселю вас: в крайнем случае я постелю вам постель на диване.

   Но Одри не слушала. Она повертела письмо в руках и распечатала его. В письме были чей-то адрес и несколько слов, написанных карандашом. С удивлением прочла она послание: "Приходите сегодня в 5 часов вечера. У меня есть для вас работа".

   Внизу была подпись: "Малпас".

   Одри нахмурила брови. Кто этот Малпас, и как он узнал, где она находится?

  

   Одри Бедфорд поднесла промокший лист бумаги ближе к глазам, чтобы разобрать адрес. Написанные карандашом буквы были совершенно неразборчивы. При сером свете угасавшего дня их трудно было прочесть, тем более, что мешали ветер и дождь. Старое пальто Одри насквозь промокло, с краев ее бархатной шляпы капала вода. Она спрятала записку в карман и неуверенно посмотрела на двери дома No 551 на Портмен-сквер. Этот неуютный дом с мрачным каменным фасадом и темными окнами вполне мог скрывать комфорт и роскошь. Хотя это было маловероятно. "Чем окончится эта попытка? - подумала Одри со спокойствием, показавшимся странным ей самой. - Будет ли она походить на прежние, и кончится ли она неудачей или, еще хуже, предложениями, не высказываемыми прямо, но все же такими ясными...". На Портмен-сквер не было прохожих. По противоположной стороне проезжали время от времени огромные красные автобусы и автомобили.

   Глубоко вздохнув, Одри поднялась по двум ступенькам и поискала звонок. Его не оказалось. На дверях не было ни малейшего следа ручки. Она тихонько постучала рукой.

   - Кто там?

   Голос, казалось, исходил из каменного косяка двери.

   - Мисс Бедфорд, - сказала она. - Мистер Малпас назначил мне здесь встречу.

   Наступило короткое молчание, и дверь медленно открылась перед ней.

   - Идите наверх, в комнату на первой площадке, - произнес голос, который теперь раздавался за стеной.

   Вестибюль был пуст. Одна желтая лампочка составляла все освещение. Пока Одри оглядывалась кругом, дверь бесшумно закрылась за ней сама собой. На минуту девушку охватил невольный страх. Она начала искать ручку двери, но не нашла ее. Тяжелая черная дверь была плотно закрыта. Руки Одри дрожали, холод и страх лишили ее мужества. Холод, страх и голод, потому что в этот день она ничего не ела, кроме куска хлеба и оставшегося с вечера кофе. Она осмотрела вестибюль, в котором не было никакой мебели, кроме старого стула, стоявшего у стены. Мраморный пол был покрыт пылью, на бесцветных стенах не висело ни одной картины и ни одного украшения. Одри с усилием подавила дрожь в теле и поднялась по каменной лестнице. На первой площадке находилась полированная дверь из розового дерева, единственная дверь, которую она заметила во всем доме, кроме входной. Остановившись на мгновение, чтобы собраться с духом, она наконец постучала.

   - Это мисс Бедфорд?

   В этот раз голос раздался над ее головой. Посмотрев наверх, она увидела такую же маленькую решеточку, как и в косяке входных дверей. Решеточка находилась на такой высоте от пола, что всякий, стоявший перед дверью, был виден в нее.

   - Да, - ответила Одри, стараясь преодолеть свой страх.

   В тот же миг дверь из розового дерева распахнулась, и она вошла в большую, хорошо освещенную комнату. Напротив входа была другая приоткрытая дверь.

   - Войдите, пожалуйста, - голос доносился из второй комнаты, но менее ясно.

   С сильно бьющимся сердцем Одри медленно пошла вперед. В следующей комнате было почти совсем темно, мерцал один только маленький неясный огонек. Толкнув дверь, Одри вошла.

   Комната была огромной, шириною приблизительно тридцать футов, а длиною почти вдвое больше. Стены были так задрапированы тяжелыми бархатными портьерами, что невозможно было определить, где находились спрятанные за ними окна. Вошедший не мог различить, где кончались черные стены и начинался черный потолок. На полу лежал роскошный мягкий ковер, в котором утопала нога. Одри сделала три шага и остановилась с широко раскрытыми глазами.

   В дальнем углу комнаты у письменного стола, на котором стояла лампа под зеленым абажуром, составлявшая единственное освещение погруженной во мрак комнаты, сидел человек. Это было странное, отталкивающее существо. У него была узкая лысая голова. Его желтое безбородое лицо было покрыто сетью морщин и рубцов. Нос был толстый и длинный. Острый выступающий подбородок беспрестанно двигался, словно его обладатель все время разговаривал сам с собой.

   - Садитесь вон на тот стул, - глухо сказал он.

   Одри заметила стул лишь тогда, когда ее глаза привыкли к темноте, - он стоял перед маленьким столиком. Она медленно, с трудом опустилась на него.

   - Я позвал вас, чтобы навсегда обеспечить вас, - невнятным голосом начал человек. - Много людей, сидевших на этом стуле, уходили отсюда богатыми.

   В зеленом свете, падавшем сбоку на его лицо, говоривший походил на чудовищное изображение, нарисованное каким-нибудь китайским художником. Девушка дрожала и старалась смотреть мимо него.

   - Взгляните на столик, - приказал он.

   Вероятно, он нажал какую-то тайную кнопку на своем столе. Одри мгновенно оказалась залитой ослепительным желтым светом, который падал сверху из лампы в форме колокола, образуя на полу широкий светлый круг. Она увидела, что на столике лежит тонкая пачка денег.

   - Возьмите их, - сказал хозяин дома.

   После минутного раздумья Одри протянула руку и взяла деньги, дрожа всем телом. Свет наверху постепенно погас, и она снова сидела в полной темноте, бессознательно сжав руками неожиданно доставшееся ей богатство.

   Разъяснение всего этого она получила гораздо позже.

   Человек снова заговорил:

   - Ваше имя Одри Бедфорд?

   Она не ответила.

   - Три недели тому назад вас освободили из тюрьмы, куда вы были заключены на год или, вернее, на девять месяцев за соучастие в краже.

   - Да, - просто ответила девушка. - Я и сама рассказала бы вам все. Я всегда сообщала все это, когда искала работу.

   - И вы невиновны, конечно? - спросил он.

   На его лице, лишенном всякого выражения, не было улыбки, и она не могла понять, говорил ли он с иронией или серьезно. Одри склонилась к первому предположению.

   - Да, я была невиновна, - спокойно сказала она.

   - Напрасное, ни на чем не основанное обвинение, да? Все это подстроил вам Элтон. Так вы ничего не знали об этом грабеже? Вы - ни в чем не повинная соучастница?

   Он ждал ответа.

   - Я ничего не знала о грабеже, - спокойно сказала Одри.

   - Вы это заявили и на суде?

   Она ничего не ответила. Человек сидел так тихо, что его можно было принять за восковую фигуру, слепленную каким-то безумным ваятелем.

   - Вы плохо одеты... Это мне не нравится. Теперь у вас есть деньги. Купите себе все самое лучшее. Приходите через неделю в такое же время. На столе лежит ключ, которым открываются все двери, когда выключен ток.

   Одри наконец осмелела:

   - Я должна знать, какие мне вменяются обязанности, - сказала она, и ее голос прозвучал безжизненно в этой затянутой драпировками комнате. - Вы очень добры, что доверяете мне столько денег, но вы должны понять, что я не могу принять их, не зная, чего вы ожидаете от меня взамен.

   Нужно было огромное усилие воли с ее стороны, чтобы говорить таким образом, будучи такой истощенной, зная, что впереди предстоит долгая ночь без еды, вспоминая свою маленькую бедную комнатку и упреки хозяйки. Голод деморализует лучших людей, а она от голода была близка к обмороку.

   Хозяин дома медленно заговорил:

   - Ваша задача - разбить человеческое сердце.

   Одри невольно рассмеялась:

   - Это звучит... довольно страшно. Вы шутите?

   Он не ответил. Она почувствовала за собой легкое дуновение воздуха и испугалась, когда, обернувшись, увидела медленно открывавшуюся дверь.

   - Будьте здоровы!

   Странная фигура в конце комнаты сделала рукой жест в сторону двери. Свидание было окончено. Как только Одри начала спускаться по лестнице, дверь закрылась опять. Одри сошла вниз. Ее чувства были в полном смятении. Входная дверь была заперта: очевидно, хозяин дома полагал, что она воспользуется ключом.

   Дрожащими руками девушка попыталась попасть в крошечную замочную скважину, которую ей удалось найти с большим трудом. От волнения она выронила ключ, ион отлетел в угол. Одри долго шарила рукой по полу, но вместо ключа нащупала маленький камешек величиной с орех. К камешку был прилеплен комочек красного сургуча с отчетливым оттиском маленькой печати. Находка была так неожиданна, что Одри на мгновение забыла о своем стремлении выбраться из дома. Всякая тайна имеет для молодых притягательную силу, и этот старательно запечатанный камешек возбудил любопытство девушки. Одри взглянула наверх в надежде увидеть старика и спросить его об интересной находке. Но вспомнив, что увидит его только через неделю, спрятала камешек в свою сумочку. При этом она заметила, что крепко держит в руке пачку кредитных билетов. Шестьсот фунтов! В пачке было три билета по сто фунтов, четыре - по пятьдесят и двадцать - по пять. Одри глубоко вдохнула воздух. Она спрятала деньги и, найдя ключ, открыла дверь. Еще миг, и она снова очутилась под дождем и ветром. Мимо нее медленно проехало такси. Она не сразу осознала, что теперь богата, и с сильно бьющимся сердцем махнула рукой, направляясь к подъехавшей машине.

   - Отвезите меня...

   Куда?.. Прежде всего, поесть! Потом после подкрепляющей пищи она спокойнее подумает об остальном.

   - Видно, хлебнула лишнее, - усмехнулся шофер.

   Одри не поняла и решила вначале, что он говорит о ней, но, проследив направление его взгляда, увидела картину, заставившую ее содрогнуться от жалости. У подъезда соседнего дома, цепляясь за перила, стояла женщина. Она держалась одной рукой и, раскачиваясь из стороны в сторону, другой рукой искала дверной звонок. Ее убогая одежда, кричащее перо на шляпе, промокшее поношенное меховое пальто старомодного покроя - все это производило угнетающее впечатление. Одри ненавидела пьянство и особенно понимала весь его ужас, когда видела охмелевшую женщину. Даже "ведьмы", дравшиеся на Грейен-роуд, казались гораздо менее отталкивающими, чем эта несчастная с красным распухшим лицом, бормотавшая неясные слова. Одри уже собиралась сойти с подножки такси и помочь женщине, как вдруг дверь дома раскрылась, и худой пожилой человек появился на пороге.

   - В чем дело, что тут за шум? Что вы безобразничаете перед домом? Убирайтесь, или я позову полисмена.

   Ветер доносил до Одри резкий голос Тонгера.

   - Я желаю войти, - кричала женщина, направляясь к открытой двери.

   Одри видела, как старик хотел удержать женщину, но она закачалась и навалилась на него:

   - Эй, не падайте!

   Произошла короткая борьба, и вдруг Тонгер толкнул женщину в дом и захлопнул дверь.

   - Это дом мистера Маршалта, - сказал шофер. - Он африканский миллионер... Куда вы велели ехать, мисс?

   Она вспомнила адрес небольшого магазина готового платья на Шафтсбэри-авеню, перед витриной которого она часто стояла в те дни, когда проходила мимо в поисках работы. Она не хотела задумываться над тем, имела ли она право тратить деньги старика. Сейчас у нее не было достаточно силы воли, чтобы рассуждать об этом. Напротив магазина платьев был обувной магазин, а невдалеке скромная гостиница.

   - Я еще проснусь от этого волшебного сна, - сказала она себе, когда проезжала мимо освещенных окон магазинов, - но у меня, по крайней мере, будет сухая одежда и теплая постель, а это замечательно!

  

   Человеку иногда трудно определить решающий момент в его жизни и сказать: "Вот когда началась моя карьера".

   Мартин Элтон стал преступником вследствие стечения обстоятельств, неразрывно связанных друг с другом и основанных на желании, свойственном большинству людей: жить, совсем не работая. Получив прекрасное образование, он оказался еще в очень молодые годы без всяких средств к жизни, обладая лишь красивой внешностью, приятными манерами и умением обращаться с людьми. Это помогло ему приобрести много друзей, из которых он умел извлекать пользу.

   Элтон избрал тот путь, на котором его ожидали наибольшие выгоды. Не будучи обременен ни излишней совестливостью, ни слишком узкими понятиями о чести, он попал в общество тех мужчин и женщин, которые живут за счет своей изобретательности. Он начал посещать игорные притоны, - в одном из них он впервые встретил Дору и нашел в ней достойную подругу, свободную от всяких "глупых предрассудков", - затем принимал участие в кражах, походивших скорее на вымогательства, и в темных сделках на скачках, оказавшихся для него выгодными и доходными.

   Во время перерыва между вторым и третьим актами в театре, куда он отправился вместе с Дорой, Мартин вышел в фойе. Там он встретил знакомых, которые раскланивались с ним, но только один из них подошел к нему, так как Мартин не отличался приветливостью. Обычно он избегал общества, предпочитая оставаться наедине со своими мыслями.

   - Эй, Элтон!

   Мартин машинально улыбнулся и хотел пройти дальше, но человек, заступивший ему дорогу, не хотел считаться с его очевидным стремлением к одиночеству.

   - Я слышал, что Стэнфорд уехал в Италию. Этот человек умеет быть сразу в двух местах. Вы заняты теперь чем-нибудь?

   - Нет, - ответил Мартин. - В Лондоне нечего делать с тех пор, как воры забрались в квартиру Мелиллы Сноуден и похитили ее жемчуг.

   Слик Смит тихонько рассмеялся.

   - Я тут ни при чем, - сказал он, - во всяком случае, грабеж был ловкий, и шум в газетах подняли большой. Если я могу помочь вам чем-нибудь, дайте мне знать, но только дело должно быть честным.

   - Зайдите ко мне как-нибудь и почините кухонную плиту, - прорычал Мартин, которому было совсем не до шуток.

   - Плиты - это как раз моя специальность, - невозмутимо отпарировал Слик. - Хотите хорошую сигару?

   - Нет!

   - Возможно, вы и правы, - согласился Слик. - Это рождественский подарок, и я не позволил бы никому просто так их мусолить. Было бы бестактно заставить меня на это пойти. Видели Шеннона?

   Мартин тяжело вздохнул.

   - Мой милый, я не видел Шеннона и не хочу видеть Шеннона. И более того, я совсем не настроен с вами беседовать.

   - Очень жаль, - сказал Слик с сожалением. - Мне скучно и хочется с кем-нибудь поболтать. Лэси Маршалт не похож на вас.

   Он зажег одну из своих сомнительных сигар.

   - Я почти не знаю Лэси Маршалта, - коротко заметил Мартин.

   - Это мне известно, но я немного знаю его. Он тоже вор. Вы славный малый, Элтон.

   Неожиданное заявление удивило его собеседника.

   - Лучше не продолжайте, - спокойно сказал Мартин Элтон. - Вы стараетесь быть любезным.

   - Я не стараюсь, а действительно всегда любезен.

   Лицо Слика Смита расплылось в широкой обезоруживающей улыбке.

   - Вот и звонок: сейчас узнаем, выйдет ли героиня замуж за герцога и откажет ли своему деревенскому возлюбленному. Я думаю, что не откажет: в пьесах всегда так поступают.

   &