Клычков Сергей Антонович - Чертухинский балакирь, Страница 12 - Книги

закрыл.

Через минуту к нему вошёл Спиридон и выглядел как ни в чём не бывало, спокойный, будто ничего не случилось, сел на мешки и о чём-то глубоко задумался, не глядя на Петра Кирилыча.

У Петра Кирилыча дух захватило, и страшился он Спиридона, и было ему отчего-то в эту минуту так его жалко.

Долго так Спиридон просидел, упёршись в носок своего сапога. Потом с другого берега вдруг раздался смех. Спиридон подскочил к воротам, глянул туда и только равнодушно процедил себе в бороду:

- А я-то подумал, утопла!

На том берегу стояла Ульяна и обжимала воду с колен.

- Пойдём, сынок, - говорит устало Спиридон, - запирай покрепче ворота, пойдём... помолимся богу!

- Слушаю, батюшка, - радостно ответил Пётр Кирилыч. Привык он за этот недолгий срок к молитве, к тому же в молельне лежала Маша, а с ней ему было лучше, потому что хоть и лежала Маша в гробу, но духу тленного от неё не было слышно.

* * * * *

Никогда ещё с таким рвением не молились Пётр Кирилыч со Спиридоном: ни одна дырка на пенушках не осталась пустой, каждую лампадку оправили и подлили свежего масла. Спиридон звонил и будто чуял, что звонит последний раз, и потому словно этим звоном хотел оттянуть каждую минуту перед неминучей погибелью.

Пётр же Кирилыч ничего не предвидел.

Что Ульяну Спиридон Емельяныч прогнал, так в этом он ничего худого не видел, а только для себя одно хорошее, а предположить с её стороны какую-нибудь шкоду в месть Спиридону ему и в голову тогда не пришло.

Молился Пётр Кирилыч, не чувствуя никакой усталости, слушал псалмы и молитвы, которые вычитывал Спиридон Емельяныч, и показалось ему, что Маша время от времени в гробу открывает глаза, посмотрит так на него со Спиридоном, улыбнётся и снова лежит неподвижно, и крепко, если наклониться, у неё сдвинуты веки. Так Пётр Кирилыч был занят этой игрой лампадного света на Машином лице, что всякое время потерял.

Только когда у образа Неопалимой Купины сбоку от Спиридона сильно зачадила лампада, он отряхнулся от своего оцепенения, шагнул было к иконе и обомлел: в первый раз так ярко бросились ему в глаза вычерченные золотом суровые слова по закругу, из которого смотрела скорбная мати:

"Огонь палящ творяй духи и слуги своя!"

С боков раскрыли на него страшные пасти два невиданных зверя, и, кажется, прямо на Петра Кирилыча из живого пламени летит с раскрытым клювом большая хищная птица - по правой стороне лестница, по левой врата, и на вратах тоже золотом надпись. "Иде же никто пройдёт, токмо бог!"

Не раз видел Пётр Кирилыч эту икону, но никогда ещё не видел её в такой яркости... Вот-вот языки пламени близко касаются Спиридоновой ризы, и из-под ризы у него уже сыплются искры и юлит струйкой дымок...

* * * * *

Как тот грех стрясся, Пётр Кирилыч сам не мог объяснить хорошенько. Мог и Спиридон обронить уголёк из кадила, могла и Ульяна их подпалить, а то-то и другое могло вместе случиться, но Пётр Кирилыч сам-то думал, что мельница сгорела со Спиридоном от пламени с образа Купины.

Сразу запахло сильно во всей молельне гарью, как из преисподней, и не успел Пётр Кирилыч подбежать к Спиридону и тронуть его за плечо, как по всем углам побежали золотые огоньки, словно языки высунулись из всех щелей, из алтаря повалил большим клубом дым, напирая Петру Кирилычу в нос и всё застилая перед глазами. Всё сразу пропало: Маша, Спиридон, иконы - будто сошли с них святые и по чудесной лестнице ушли из молельни. Только в самую последнюю минуту, когда Пётр Кирилыч бросился к выходу, он обернулся и услыхал слабый стон Спиридона:

- Беги, сынок, беги... Оставь меня, окаянного!

В это время выхлынул большой овчиной из яслей перед Спиридоном огонь и золотой цепью обвил Спиридоновы ноги.

* * * * *

Едва выкатился Пётр Кирилыч.

Мельничий дом дымился со всех сторон, и по крыше кой-где уже пробегали золотыми мышками в темноте огоньки.

Чуднее всего было то, что и сарай, и пристройки были тоже по крышам в дыму и изнутри мельницы исходил свет и неторопливо потрескивало, но сообразить и во всём разобраться не было сил у Петра Кирилыча: он как бы в эту минуту немного срахнулся - вместо того чтобы бежать через мост в Чертухино сбузыкать народ, он опрометью бросился от мельницы вправо, через луговину, за которой в то время стоял дремучий, нехоженый лес.

* * * * *

Тут... братцы, приходит конец и нашей рассказке про любовь Петра Кирилыча и про Спиридонову веру.

Как подумать теперь да вспомнить про всё - давно это было! Пробегали за годами года, как кони с ночнины большим табуном, спираясь в сельских воротах, вздымая под окнами пыль: ничего, ничего впереди за ними не видно, а если оглянуться назад, так не отличить были от небылицы, правды от выдумки!

Ин и так всё равно не повадно: темно у меня в избе, и в глазах у меня потемнело!

Вижу я только одно: приходит и нашей стариковской жизни конец, а конец есть увенчание жизни и делу!

Только жаль вот, что если про эту жизнь рассказать, так теперь уж никакой небылице не удивится никто, а... правде никто не поверит...

1926 __________________________________NOTICE____________________________________

Текст подготовлен по изданию: Клычков С.А. Чертухинский балакирь: Романы.- М.: Советский писатель, 1988.- С.227-418; примеч., с.672-676.

Роман публиковался в NoNo 1, 3-9 журнала "Новый мир" за 1926 год. Книжное издание романа осуществлено Госиздатом в 1926 году. В 1928 году в издательстве "Федерация" его издаёт артель писателей "Круг". Вторая глава "Дубравна" и часть третьей главы - "Два брата" вошли в состав сборника "Серый барин", изданного харьковским издательством "Пролетарий" в 1926 году.

Печатается по изданию 1926 года.

Художественные достоинства романа были оценены А.М.Горьким. В библиотеке Горького хранился экземпляр "Чертухинского балакиря" с дарственной надписью автора: "Дорогому Алексею Максимовичу Горькому на память. С.Клычков. 6-го окт. 1926 г. Москва." - и пометами самого Горького.

13 ноября А.М.Горький пишет находившемуся в эмиграции Лутохину: "Посылаю Вам две книги. Очень обращаю внимание на роман Клычкова". (Архив А.М.Горького, т.14, с.418.) Речь шла о "Чертухинском балакире". 30 октября 1926 года, оценивая новый роман Клычкова, Горький замечает в письме к Ф.Гладкову: "Клычков написал книгу хорошую..." В письме содержалась общая оценка творчества С.А.Клычкова: "Клычков от "миллионных масс крестьянства", а мои симпатии навсегда с "ничтожной кучкой" городского пролетариата и с интеллигенцией. Клычковская поэзия тоже "провинциализм", но, разумеется, более оправданный именно тем, что это поэзия отмирающей миллионной России" (Горький А.М. Собрание сочинений, т.29, с.482). Однако на листе из блокнота он делает пометку следующего содержания: "С.Подъячев, Вольный боле кр(естьянские) писатели, чем Клычков, Клюев, Есенин и т.д. этого ряда" (Архив А.М. Горького, т.12, с.249). __________________________________COMMENT___________________________________

{{Да ну тебя - офеня!.. Офеня и есть!..}} - Офенями назывались разносчики с извозом, коробейники, щепетильники. Торговали всякой всячиной: иглами, шелком, книгами, бумагой, сыром и прочим добром. Искони офени пользовались своим, непонятным другим, офенским языком. Отчасти это были переиначенные русские слова: масья - мать, мастырить - делать; или им придавалось новое значение типа: костёр - город; или это были новые слова, составленные по законам русского языка: скрыпы - двери, пащенок - дитя. Это могли быть произвольно вымышленные слова: юсы - деньги, воксари - дрова. Образчик офенской беседы приведён в словаре Вл. Даля: "Ропа кимать, полумеркоть; рыхло закурещат, ворыханы", что означает: "Пора спать, полночь; скоро запоют петухи". Родина офень - Алексинская волость Ковровского уезда (Владимирская губерния), откуда уже в 1700 году они разошлись по всей Руси.

{{Аким, чтой-то седни навной, что ли, Мавру укусил?}} - Имеется в виду навной бес, который, согласно народным поверьям, кусал по ночам женщин. Это считалось дурным признаком. Возможно, имеет отношение к созвучному _навье_, то есть мертвец. Здесь отразилась древняя связь демонов с тенями умерших. Как считали в старину, болезнь на людей могли напускать и бесы, и мертвецы. В связи с этим интересен факт из "Повести временных лет": эпидемия в Полоцке приписывалась мертвецам, скачущим на невидимых конях по улицам, - "навье бьют полочаны".

{{благо красная горка - надо этой весною жениться...}} - Красная горка была традиционным временем свадеб, что велось от языческих времён. И. Забелин, ссылаясь на летописца, писал: "...браков у язычников не было, но были игрища между сёл. Сходились на игрища, на плясанье и на всякие бесовские игрища и тут умыкали себе жён, с которою кто совещался..." ("История русской жизни с древнейших времён". Издание М.И.Забелиной. М., 1912, с. 301.) В старину в этот день девушки и молодые женщины собирались на излюбленном месте и пели песни-веснянки, "закликали", "заигрывали" весну, водили хороводы, устраивали игры и пляски. В этот день происходили свадьбы, шло усиленное сватовство. Считалось дурной приметой, если какой-нибудь парень или девушка просидят на красную горку дома: они могут остаться без невесты или жениха. И.Забелин объяснял происхождение праздника красной горки следующим образом: "Надо заметить, что в языческое время _родители_ хоронились обыкновенно на высоких горных местах, или _на горах_; относительно живущего поселения в Шенкурском и Вольском округах выражение _идти на горы_ значит идти на кладбище; на такие же горы язычник выходил и закликал весну; на горах он встречал играющее солнце; на горах и на могильных холмах или курганах, какие язычник ссыпал над умершими, после таяния снегов показывалась первая проталина и затем первая травка. Время появления этой первой зелени и получило наименование Красной, т.е. прекрасной, Горки, как известной высоты весеннего тепла" (там же).

{{и сама обернётся в кого ни вздумает}} - По свидетельству С.Максимова, вера народа в оборотней к концу девятнадцатого века значительно ослабла: "Даже в северных лесных трущобах, считающихся колыбелью всяких суеверий, миф об оборотнях не вылился в законченную форму. Оборотни здесь - существа временные, являющиеся таковыми лишь на ту пору, когда требуют различные обстоятельства, например, желание отомстить или подшутить и т.п. В таких случаях оборотнями "скидываются на время" (Нечистая, неведомая и крёстная сила. С.Е.Максимов. С.-Петербург, 1903, с.108). Именно в таком образе народных представлений подан Клычковым его литературный персонаж. В старину оборотней обычно называли вовкулаками, так как чаще всего они оборачивались волками.

{{Я хочу тебе посватать... дубенскую девку!..

- Что ты?.. Да она ведь утопит!..

- Не утопит у нас... я скажу, так не утопит!..}} - Как наследство от языческих предков славян миф о русалках значительно изменился в Великороссии. Из весёлых созданий западных славян и малороссов русалки в стране дремучих северных лесов превратились в злых и мстительных существ. Мавки и майки - это древние первобытные верования. Русалок, поющих восхитительными голосами весёлые песни, заменили угрюмые существа, всегда готовые защекотать до смерти и утопить. Именно такое представление отразилось в словах персонажа. В некоторых местностях, например во Владимирской губернии, помнили древние образы русалок.

{{потому много позднее прогнал Антютик по этой тропе всех больших зверей из нашего леса - куда, неизвестно!}} - Согласно народным мифам, всякий лесной зверь и всякая лесная птица находились в зависимости и под покровительством леших. Особенно жаловал он медведей и зайцев. По временам леший перегонял зверьё с места на место. Сохранились легенды о том, как лешие целой артелью вели азартную игру и побеждённая сторона гнала проигрыш - лесную живность во владения счастливого соперника.

{{большой книгочей и волховник}} - В сборнике "Серый барин" писатель подтверждает характеристику Бачурина как чернокнижника: "Кто говорит, что барин был большой чернокнижник, каких теперь совсем не осталось, а кто просто - мазурик... Будто знал барин запретное слово, с этим самым словом во рту мог всё по-своему повернуть и любого во всяком деле обойти и обакулить, так что тот ещё и в голове почесать не успеет, как уже сидит в дураках... Была у барина книга... выменял он её у мельника Спиридон Емельяныча... ...Сам Спиридон всего толку по темноте своей и малограмоте в этой книге раскумекать не мог, а будто по этой книге всё так выходило: если в ней читать всё по толковости да по порядку, да если сильно того самому захотеть, так можно по этой книге стать любому человеку святым... если же к святости большой охоты не будет, так в книге всё прописано наоборот, только надо читать её не по белой, а по чёрной странице, тогда вместо святости такой читарь получает богатство...

Выходит всё так: святость вся в человеке созиждется на его кошельке; ему нечистый через эту самую книгу будет лопатой за пазуху золото класть, а он должен его копить в большой окоренке и на Пасху, когда зазвонят в церкви на веселый заутренний звон, хоронить это чёртово золото где-нибудь в самом тёмном углу на болоте, чтоб никому на него не соблазниться и других на грех не навесть!.." (с.107-108). В старину чернокнижников нарекали по-разному: кудесники, чародеи, ведуны, колдуны, волхвы, ворожеи, доки. Народ не любил волхвов. На свадьбах они портили жениха, невесту, гостей. Не приглашённые на свадьбу волхвы бросали порчу на дорогу, по которой должен проехать свадебный поезд, - и свадьба сбивалась с толку. Кудесник, как правило, "обморочивал" простого человека, обманывал его.

{{Гуляла как-то у нас Феклуша в Троицын день в Чертухине и вместе с другими вела хоровод}} - Троица - июньский праздник, в котором отразилась языческая культура предков. Летние хороводы продолжались от Троицы до спожинок - до конца жатвы.

{{выбрал себе толстую и длинную, а Авдотье лестовку, какую поменьше...}} - Лестовками называли кожаные чётки раскольников, староверов. По свидетельству А.А.Сечинского, брата писателя, лестовки в Дубровках представляли собой узкий ремешок с выпуклыми делениями. Делений было пятьдесят или сто (Отдел рукописей ИМЛИ, ф.67, оп.3, с.39). О лестовках существовали поговорки, например: "Робкий муж и лестовок боится".

{{Вот что теперь, дочка: поди сейчас и окунись на том вон склону в лунную воду}} - Здесь отразились мифические преставления народа о влиянии луны на благополучие человека и его хозяйства. А.Н.Афанасьев приводит поверье, согласно которому рост хлеба был поставлен в прямое соотношение с возрастанием луны, а полнота зерна - с полнотою её круга (Древо жизни. "Современник", М., 1982). В полнолуние сеяли лён как гарантию хорошего урожая. В новолуние складывали печи - так обеспечивалось тепло дому и защита его от гниения.

{{Она, Пётр Кирилыч, царица!..}} - Представление о русалке как о царице довольно традиционно в русском фольклоре. Например, известна следующая "русальская" песня:

Русалка - царица,

Красная девица!

Не загуби душки,

Не дай удавиться,

А мы тебе кланяемся!

{{десятские}} - Десятским являлось выборное должностное лицо из крестьян в дореволюционной России, исполнявшее полицейские обязанности и различные общественные функции. Обычно десятский избирался на десять дворов.

{{в монастырь-то пришли с болотной стороны, где живёт вся нечистая сила}} - Писатель точно передаёт мифологические мотивы устного народного творчества, согласно которым сонмы злых духов охотнее всего селились на болотах. Отсюда народные поговорки: "Было бы болото, а черти найдутся", "В тихом болоте черти водятся", "Не ходи при болоте, чёрт уши обколотит", "Навели на беса, как бес на болото", "Ходит чёрт по мхам, по борам, по болотам", "Всякий чёрт своё болото хвалит", "Вольно чёрту на своём болоте орать" и пр.

{{то ли из-за леса едет большой богатырь на белом коне}} - Видение героине всадника на белом коне - сюжетная деталь устного народного творчества, прежде всего - сказок. Василиса Прекрасная, посланная в дремучий лес злыми сёстрами, неожиданно видит впереди белого витязя, медленно выезжающего на белом коне из-за леса. Одна из иллюстраций И.Билибина так и называлась - "Василиса Прекрасная и белый всадник".

{{Надо Маше сказать... не снимет ли вода с неё худобу!}} - Вода, как и огонь, считалась в старину светлой стихией: она смывала различные напасти злых духов, в том числе болезни. Наряду с окуриванием больного, перенесением его через костёр, высеканием искр над ранами и болячками народная медицина употребляла обливание водой, омовение, сопровождая это заклятиями. По преимуществу лечебные свойства приписывались ключевой воде. Сохранились приговоры типа: "С гуся вода, с лебедя вода - с тебя худоба!".

{{и когда тебе придёт карачун}} - то есть гибель, смерть. Карачун - такое же мифическое существо, как леший, кикимора, русалка и пр. Это злой дух, несущий смерть, сокращающий жизнь. Также карачуном в славянской мифологии обозначался праздник зимнего солнцеворота. Этимология слова неясна. Предполагается заимствование из латинского со значением "большой, четвёртый пост". Возможно образование от глагола со значением "шагать" (сербохорватское "ркачати") или заимствование из албанского со значением "пень", "обрубок дерева" - рождественское полено.

{{большие зайцы, пушистые, и в лапке у них у каждого светится месячный луч, как рублёвая свечка}} - Здесь нашло отражение образное поэтическое представление предков, связавших в единое целое лесное животное и свет. Как замечает в "Древе жизни" А.Н.Афанасьев, в Курской губернии зайчиками назывались синие огоньки, перебегающие по горячим углям. Индийский миф отождествлял это существо с лунным светом. В народном сознании сравнивался с мелькающим светом. Отсюда колеблющееся на поверхности отражение лучей называлось игрою зайчика.

{{Куда ни взглянешь, спереди и с боков играют огоньки, словно в гулючки}} - Гулючки или кулючки - древняя народная игра. Её описание приводится в "Сказаниях русского народа, собранных И.П.Сахаровым": "Один из игроков садится в угол - кулюкать; другие закрывают ему лицо, глаза, всего самого - платками, разными платьями, а он скороговоркою причитывает:

Кулю, кулю - баба!

Не выколи глаза,

Сын под окошком,

Свинья под лукошком.

Пора, что-ли?

В это время все другие игроки скрывают себя во всевозможные незаметные места. Когда же услышат: "Пора, что-ли?", отвечают ему только: "Нет!" Снова начинается гулюкание, снова вопрос: "Пора, что-ли?" Снова ответ: "Нет!" Это продолжается до трёх раз, а иногда и более, пока все игроки успеют скрыться. Не получая ответа на своё: "Пора, что-ли?", он отправляется в поиск. Первый, отысканный им, должен сменять его" (с.185).

{{свадьба выдалась на Марфу-Навозницу}} - к дню Марфы был приурочен вывоз крестьянами навоза на поля.

{{Пропала в нашем чертухинском лесу сонная травка}} - Поверья, связанные с сон-травой, изложены в "Сказаниях русского народа, собранных И.П.Сахаровым" (с.92). Там же сообщается, что собиралась она "в мае месяце, при жёлто-голубом цветении, с разными заговорами и обрядами". В "Истории русской жизни с древнейших времён" И.Забелин также свидетельствует: "...собирать цветы и копать корень следовало не просто, а с известным обрядом, с известным приговором или заговором и с употреблением различных вещей и предметов, необходимых, так сказать, для почести той или другой травы" (с.263). Секрета травы "и тогда простые люди не знали, а если знали колдуны и колдуньи, так передавали они его только в смертный час вместе с жизнью" (там же). В поклонении травам и цветам сохранилось общее языческое поклонение природе. Информация о собирании трав почерпнута из сказаний древних чародеев.

{{а Мавра принесла из кухни большой совок с белой мукой и посыпала к ногам Петра Кирилыча тонкую бровку}}, {{Возле чулана девки осыпали молодых хмелем}} - Обряд должен был обеспечить молодым всяческое изобилие. Этот сюжет был обязательным не только на свадьбе простолюдина. Из повествования о бракосочетании Великого князя Московского Василия Ивановича с Еленой Глинской известно, что свадьбу "уряжали" "по старинному обычаю", "как исстари уложено". Так, жена тысяцкого, надев на себя две шубы, из которых одна была выворочена мехом вверх, осыпала молодым хмелем. _________________________________COPYRIGHT__________________________________

(f) Novice (myscan@yandex.ru), OCR, 2006/07/30