Григорович Дмитрий Васильевич - Два генерала

безъ того, чтобы закоренѣлыя старческ³я убѣжден³я "верзилы" не встрѣчали краснорѣчиваго подтвержден³я; въ стѣнахъ его то и дѣло раздавался голосъ Сергѣя Львовича: "эй, Софронъ, починить въ домѣ балконъ!" "Никаноръ, законопатить уголъ къ саду!" "Зензевѣй! обмазать глиной фундаментъ!" и т. д. Послѣ каждаго изъ этихъ приказан³й, исполнявшихся безъ прекослов³я, "верзила", казалось, только прищуривался и говорилъ про себя: "не выдавай, пожалуй, на меня денегъ,- мнѣ не хуже отъ этого; меня все-таки и чинятъ, и конопатятъ!"

   Такъ продолжалось до той поры, когда разъ тѣ же стѣны "верзилы" потряслись извѣст³емъ, что Софронъ, Зензевѣй и Никаноръ ни за что уже не станутъ подновлять его, довольствуясь одними приказан³ями Сергѣя Львовича, но потребуютъ еще въ придачу денежныхъ жертвъ со стороны владѣльца. Дѣло, очевидно, стало изъ рукъ вонъ плохо. Съ перваго же лѣта, "верзила", неподкрашенный и неподтыканный, пересталъ улыбаться; щеки его покрылись трещинами и морщинами, какъ у старой барыни, которая вдругъ перестала бѣлиться и румяниться. Единственнымъ утѣшен³емъ "верзилы" осталась многочисленная дворня, храпѣвшая во всѣхъ его углахъ и закоулкахъ, или сновавшая по всѣмъ направлен³ямъ обширнаго двора; въ этомъ грезилось ему напоминан³е минувшихъ дней золотого вѣка,- вѣка его невозвратно протекшей юности. Но когда отняли у него и эту послѣднюю радость, когда, въ одно прекрасное утро, изъ сорока семи дворовыхъ людей, остались только подслѣповатый кучеръ Власъ, старая нянька Ульяна, да лакей Петръ Кондратьевичъ съ женою; когда, три дня сряду, кухня не огласилась звукомъ ножа, потому что бывш³й поваръ заломилъ вдругъ такую цѣну, что Сергѣй Львовичъ приказалъ въ тотъ же мигъ вытолкать его взашей; когда на опустѣвшемъ барскомъ дворѣ изрѣдка стали показываться чуж³е наемные люди, Петръ, Прохоръ и горничная Аннушка,- тогда "верзила" окончательно уже опустился, пр³унылъ и насупился.

   Вмѣстѣ съ нимъ насупился и даже какъ будто похирѣлъ самъ Сергѣй Львовичъ. Хотя это произошло, какъ мы видѣли, не настолько, чтобы нельзя было заключить сразу о томъ, что въ молодости онъ былъ очень ловокъ и славно танцовалъ мазурку,- ближн³е его знакомые находили, однакожъ, что онъ "шибко опустился". Человѣкъ самаго веселаго нрава, безпечный и въ высшей степени снисходительный и добрый, онъ вдругъ началъ выказывать тѣ же симптомы раздражительности, какъ было послѣ измѣннической забаллотировки. Раздражительность возбуждалась теперь только другими причинами; тогда избѣгали говорить съ нимъ о дворянахъ; теперь не слѣдовало прикасаться къ крестьянамъ, "этимъ добрымъ дудиловскимъ мужичкамъ", какъ называлъ онъ ихъ прежде, и "этимъ неблагодарнымъ скотамъ", какъ сталъ онъ называть ихъ въ послѣднее время.

   Но объ этомъ послѣ; намъ необходимо скорѣе присоединиться къ Сергѣю Львовичу, который старается догнать жену; прежде, чѣмъ она войдетъ въ домъ.

  

  

   Сергѣй Львовичъ настигнулъ жену уже въ прихожей; онъ вошелъ въ ту минуту, какъ она цѣловалась съ нянькой Ульяной, старушкой лѣтъ семидесяти, выняньчившей Сергѣя Львовича, потомъ поочередно всѣхъ его дѣтей. Шепнувъ что-то Зинаидѣ Львовнѣ, все еще державшей подъ руку свою подругу, Люлюковъ, къ которому успѣла возвратиться веселость, пригласилъ всѣхъ итти въ залу.

   Тамъ былъ уже накрытъ столъ. Не считая двухъ пузатыхъ графиновъ съ квасомъ, на столѣ красовались: початая бутылка хересу противъ стула Сергѣя Львовича и большой букетъ цвѣтовъ противъ тарелки Софьи Алексѣевны. Голоса Кати, Сони, Маши и только что пр³ѣхавшей Вѣрочки звонко долетали изъ саду въ растворенныя окна.

   Какъ бы случайно проведя жену мимо букета, Сергѣй Львовичъ пр³остановился и кашлянулъ два раза. Невниман³е жены, которая такъ была поглощена Зинаидой Львовной, что не повела даже глазомъ, нѣсколько обидѣло супруга; но это продолжалось всего секунду; веселость и оживлен³е въ тотъ же мигъ отразились на его щекахъ; въ немъ видимо играла какая-то мысль, подстрекавшая въ высшей степени его нетерпѣн³е и не дававшая ему угомону. Мигая украдкой Зинаидѣ Львовнѣ, онъ взялъ жену подъ другую руку, и суетливо повелъ ихъ обѣихъ изъ залы въ коридоръ, оттуда вверхъ по лѣстницѣ во второй этажъ, гдѣ находились собственно жилыя комнаты; тутъ, между прочимъ, была и спальня Люлюковой.

   Войдя въ нее и окинувъ глазами стѣны, только что оклеенныя новыми обоями и даже издававш³я кислый запахъ клея, Софья Алексѣевна ограничилась тѣмъ лишь, что обмѣнялась съ подругой выразительнымъ пожат³емъ руки. Сергѣй Львовичъ не замѣтилъ этого движен³я.

   - Я, Serge, очень тебѣ благодарна... но зачѣмъ все это?.. зачѣмъ?.. проговорила Софья Алексѣевна, обративъ къ мужу увлаженный взглядъ.

   - Душа моя, ты давно этого желала! воскликнулъ нѣсколько умиленный супругъ,- я это зналъ! давно зналъ!..

   Софья Алексѣевна отрицательно покачала головой.

   - Пожалуйста не скрывай! не думай, главное, чтобы кто-нибудь высказалъ мнѣ твою мысль, убѣдительнымъ тономъ подхватилъ Сергѣй Львовичъ,- ни дѣти, ни Зиночка, никто не сказалъ ни слова!.. (Выразительное пожат³е руки было на этотъ разъ со стороны Зинаиды Львовны). Я нарочно ждалъ твоего отъѣзда, чтобы сдѣлать тебѣ этотъ маленьк³й сюрпризъ... Сущая бездѣлица: всего нѣсколько кусковъ обоевъ... конечно такъ; но посмотри, между тѣмъ, какую веселость эта бездѣлица придала твоей комнатѣ!.. добавилъ онъ, весело размахивая во всѣ стороны руками и стараясь этою оживленною пантомимой навести глаза жены на мебель и ширмы, обитыя новымъ ситцемъ.

   Сергѣй Львовичъ, казалось, только и ждалъ этой минуты; восторгъ и радость неистово забушевали въ его моргающихъ глазахъ. Не давъ женѣ произнести слова, не давъ ей даже хорошенько осмотрѣться, онъ съ необычайнымъ проворствомъ схватилъ ее за тал³ю, опустилъ въ ближайшее кресло, качнулъ ее раза два сверху внизъ, чтобы дать почувствовать эластичность новыхъ пружинъ, въ тотъ же мигъ приподнялъ ее опять на ноги, тутъ же погрузилъ на сосѣдн³й диванъ, и снова подвергнулъ испытан³ю новыя пружины. Склонный увлекаться и развеселяться такъ же скоро, какъ и падать духомъ, Сергѣй Львовичъ не остановился на этомъ. Бросивъ Зинаидѣ Львовнѣ взглядъ, который ясно говорилъ: "озадачивать, такъ озадачивать!" - и вовсе не замѣчая, что глаза послѣдней магнетически устремлялись на Софью Алексѣевну, съ очевидною цѣл³ю поддержать въ ней нравственныя и физическ³я силы, онъ снова приподнялъ жену и повелъ ее за ширмы, но такъ, однакожъ, чтобы глазамъ ея представилась сначала одна к³ота съ образами; послѣ этого онъ вдругъ повернулъ ее лицомъ къ постели, завѣшенной новымъ кисейнымъ пологомъ, прикрѣпленнымъ къ потолку розовымъ бантомъ.

   - Это тебѣ отъ мухъ!.. отъ мухъ!.. воскликнулъ Сергѣй Львовичъ, приходя неожиданно въ умильное состоян³е.

   Тутъ онъ обнялъ жену, стараясь отвернуть голову, част³ю чтобы свободно моргать увлаженными глазами, част³ю потому, что ребро лифа какъ разъ пришлось ему поперекъ носа.

   Разсудивъ въ простотѣ своей безхитростной души, что все это можетъ черезчуръ уже потрясти и безъ того разстроенные нервы супруги, Сергѣй Львовичъ объявилъ наотрѣзъ, что сюрпризы кончены; во что бы ни стало, слѣдовало ему теперь какъ можно скорѣе развлечь, разсѣять и даже укрѣпить Софью Алексѣевну. На этомъ основан³и, онъ поспѣшилъ принять веселый, улыбающ³йся видъ,- на что, впрочемъ, не потребовалось съ его стороны слишкомъ большихъ усил³й.

   - Ты устала, я знаю, заговорилъ онъ,- но сдѣлай надъ собой еще крошечное усил³е: не отдыхай до поры до времени! Во-первыхъ, ты испортишь себѣ ночь, во-вторыхъ, сейчасъ обѣдать, въ-третьихъ... но въ-третьихъ, я попросту самъ не допущу тебя до этого...

   - Но, Сергѣй Львовичъ... начала было супруга.

   - И не говори: - не допущу, не допущу! кричалъ Сергѣй Львовичъ, размахивая руками.

   - Но, Сергѣй Львовичъ... вмѣшалась Зинаида Львовна.

   - Ничего не хочу слушать! - ничего, рѣ³иительно! продолжалъ Люлюковъ. - Что же это такое, въ самомъ дѣлѣ: ждали цѣлый мѣсяцъ, сегодня пр³ѣхала и вдругѣ не увидишь тебя цѣлый день! Нѣтъ, ты просто и не имѣешь права лишить всѣхъ насъ удовольств³я побыть съ тобою.

   - Я вовсе не о томъ, Serge... сказала Люлюкова разслабленнымъ голосомъ.

   - Она не о томъ вовсе, вмѣшалась опять Зинаида Львовна, начинавшая терять терпѣн³е.

   . - Что-жъ такое? Въ чемъ же дѣло? спросилъ все болѣе и болѣе оживлявш³йся Сергѣй Львовичъ.

   - Мнѣ бы хотѣлось сегодня отслужить молебенъ... проговорила какъ бы черезъ силу Софья Алексѣевна.

   - А, ну, это другое дѣло! Ты бы давно такъ сказала! Изволь, душа моя! сейчасъ же распоряжусь, чтобы священникъ былъ здѣсь часамъ къ пяти... проговорилъ Сергѣй Львовичъ, переходя къ снисходительному, отчасти даже серьезному тому, какъ и требовалъ предметъ разговора. - Да будетъ однакожъ извѣстно вамъ обѣимъ, промолвилъ онъ,- вамъ дается всего нѣсколько минутъ времени,- ровно столько, чтобъ освѣжить себѣ лицо водою и поправить кринолины, которые, вѣроятно, шибко измялись въ дорогѣ... Чтобы вы не тратили попусту времени, велю между тѣмъ подавать супъ! Помните же, господа: всего нѣсколько минутъ!..

   Сдѣлавъ такое заключен³е уже въ шутливомъ тонѣ, Сергѣй Львовичъ поспѣшно вышелъ изъ комнаты и застучалъ сапогами по лѣстницѣ.

   Оставшись вдвоемъ, дамы сдѣлали такое движен³е, какъ актрисы въ живыхъ картинахъ, когда упавшая занавѣсь позволяетъ имъ перемѣнить трудную позу.

   - Господи! простонала Софья Алексѣевна.

   - Господи! повторила за нею Зинаида Львовна. Послѣ этого неожиданно простерли руки одна къ другой; простоявъ такимъ образомъ нѣсколько секундъ, и не то любуясь одна другою, не то прислушиваясь къ удалявшимся шагамъ Люлюкова, обѣ вдругъ ринулись впередъ и заключили другъ друга въ объятья.

   - Зинаида! проговорила Софья Алексѣевна, опуская лицо на шею подруги.

   - Sophie! подхватила Зинаида Львовна, томно закидывая голову и вперяя мокрые глаза въ потолокъ.

   Надо сказать, однакожъ, что въ этой короткой, но выразительной сценѣ, Люлюкова показала себя несравненно холоднѣе своей подруги; у нея замѣтно не было столько огня, столько воодушевлен³я и экзальтац³и, какъ у послѣдней. Отчасти это понятно: Софьѣ Алексѣевнѣ было уже подъ сорокъ, тогда какъ Зинаида Львовна была моложе ея цѣлыми двумя годами!

   Освободившись изъ объят³й подруги, Софья Алексѣевна опустилась на диванъ, и снова вздохнула.

   Зинаида Львовна съ живостью схватила ея руку.

   - Понимаю тебя! понимаю! произнесла она съ чувствомъ,- между нами не нужно словъ; мы могли бы, кажется, быть нѣмыми и все-таки понимали бы другъ друга такъ же хорошо, какъ теперь понимаемъ!.. Но что же дѣлать? не всѣ созданы одинаково, и есть люди, которые... словомъ, я вполнѣ тебѣ сочувствую, вполнѣ тебя понимаю...

   Зинаида Львовна не ошибалась. Проникая въ сокровеннѣйш³е изгибы души нодруги дѣтства, она очень хорошо знала, чего хотѣлось въ настоящую минуту Софьѣ Алексѣевнѣ и о чемъ она такъ глубоко вздыхала; Зинаида Львовна какъ нельзя болѣе сочувствовала желан³ю подруги, состоявшему въ томъ, чтобы остаться въ комнатѣ, провести нѣсколько благоговѣйныхъ минутъ передъ образами, потомъ скорѣе лечь въ ностель, накушаться чаю и предаться возстановительному отдыху, столь необходимому послѣ долгаго путешеств³я. Но что же дѣлать! какъ быть! Не въ томъ ли именно и заключается высокая роль женщины, чтобы всегда и во всемъ умѣть подавлять въ себѣ желан³я и стремлен³я? Не въ томъ ли состоить ея назначен³е, чтобы, подобно сказочному пеликану, приносить всегда свои чувства, и, въ случаѣ надобности, даже печенки, въ жертву тому, что люди приняли называть долгомъ? Именно такъ! Ангельская покорность, выражавшаяся на лицѣ Софьи Алексѣевны въ то время, какъ она подымалась съ дивана (Богъ свидѣтель, однакожъ, какъ тяжело было ей это сдѣлать), не оставляла сомнѣн³я, что сознан³е долга и высокое свойство самоотвержен³я управляли въ ея душѣ всѣми остальными чувствами. Зинаида Львовна, не перестававшая поддерживать энерг³ю подруги, доказывала съ своей стороны, что чувства эти были ей также хорошо знакомы.- "Онъ этого хочетъ! Онъ этого желаетъ! что жъ дѣлать! надо покориться его требован³ю!" повторяла она, стараясь вмѣстѣ съ тѣмъ внушить, какъ имъ необходимо торопиться, чтобы поспѣть къ приходу Сергѣя Львовича.

   Легко также могло статься, что Зинаида Львовна имѣла при этомъ свою собственную, затаенную цѣль. Дѣйствительно, такъ оно и было. Затаенная цѣль Зинаиды Львовны не замедлила выступить во всемъ блескѣ своей невинности при первомъ взглядѣ Люлюковой на кусокъ розоваго мыла, купленный на собственныя деньги Зинаиды Львовны. Мыло лежало на холстяномъ квадратѣ, вышитомъ по краямъ краснымъ гарусомъ: поспѣшность, съ какою Зинаида Львовна принялась лить воду на руки подруги, не оставляла сомнѣн³я, что она не придаетъ никакой цѣны этимъ маленькимъ знакамъ дружбы. Когда Софья Алексѣевна обратилась къ ней съ мокрымъ лицомъ и встрѣтила незнакомое полотенце съ шитыми концами (новый подарокъ), Зинаида Львовна и тутъ не дала ей выговорить слова; даже послѣ, когда вокругъ шеи Люлюковой обвился новый воротничокъ, а на рукахъ очутились новые рукавчики, Зинаида Львовна ограничилась тѣмъ только, что съ чувствомъ обняла ее, сказавъ: "что такъ какъ подарки эти не заключаютъ въ себѣ ничего внѣшняго, тщеславнаго (при этомъ она невольно обвела глазами новые обои стѣнъ, обивку мебели, кисейный пологъ и розовый бантъ), то деликатныя чувства Софьи Алексѣевны не только не могутъ оскорбиться ими, но она должна принять ихъ къ сердцу, такъ какъ сами они внушены чистѣйшими побужден³ями нѣжнаго, любящаго сердца!"

   Все это, весьма натурально, сильно тронуло Люлюкову и окончательно распустило ея нервы; такъ что, когда шаги Сергѣя Львовича послышались на лѣстницѣ, она не въ силахъ уже была владѣть своими чувствами: она тяжело опустилась на диванъ и произнесла изнемогающимъ голосомъ:

   - Если бы ты знала только, Зиночка, какъ я устала!..

   - Святая женщина! возразила на это Зинаида Львовна, съ какимъ-то дикимъ энтуз³азмомъ въ глазахъ,- но что же дѣлать! Жизнь женщины - испытан³е! Нашъ удѣлъ: терпѣть, страдать и приносить себя въ жертву!..

   - Можно войти? весело крикнулъ Сергѣй Львовичъ, постукивая въ дверь.

   - Можно! отвѣтили обѣ женщины голосомъ, который доказывалъ, что секунды этой было имъ довольно, чтобы вполнѣ овладѣть собою и быть готовыми самоотверженно забыть себя въ пользу кого бы то ни было.

   - Ну, душа моя, за священникомъ послано! Онъ будетъ въ пять часовъ, заговорилъ Сергѣй Львовичъ, щедро угощая себя табакомъ. - Ну что, какъ ты себя теперь чувствуешь? Ободрилась, а? Не правда ли, удивительно всегда дѣйствуетъ, когда умоешься послѣ дороги?.. Ну, и прекрасно! Пойдемте внизъ; обѣдъ давно готовъ и супъ на столѣ...

   Дѣти, не исключая, конечно, и маленькаго Коко, давно ожидали въ залѣ своихъ родителей; недоставало только Ольги Ивановны: она, по обыкновен³ю, явилась въ ту минуту, какъ усаживались за столъ. Проходя мимо Коко, лицо котораго было еще красно отъ недавно пролитыхъ слезъ, Сергѣй Львовичъ принялъ вдругъ строгую осанку и показалъ видъ, что не замѣчаетъ сына; собственно, Сергѣй Львовичъ былъ очень веселъ. Подтвержден³емъ этого могло служить слѣдующее обстоятельство: усадивъ жену на стулъ, онъ ловко юркнулъ къ двери прихожей, полурастворилъ ее и комически подмигнулъ стоявшему тамъ старому, лысому лакею, который держалъ блюдо съ пирожками для супа. Послѣ этого, онъ такъ же проворно вернулся къ столу и занялъ свое мѣсто.

   - Знаешь ли, какая новость, Сонечка, очень прискорбная новость, мой другъ, началъ Сергѣй Львовичъ, когда всѣ усѣлись (Софья Алексѣевна сидѣла спиною къ двери, скрывавшей таинственную лысую личностъ),- ты не пугайся, однакожъ, мой другъ; новость, конечно, весьма непр³ятная, и она жестоко тебя озадачитъ; но все-таки, она не такого рода, чтобы была неисправима; впрочемъ, если взять въ соображен³е то, что теперь совершается на бѣломъ свѣтѣ... или по крайней мѣрѣ въ нашемъ отечествѣ, надобно быть ко всему готовымъ...

   Зинаида Львовна взглянула на Сергѣя Львовича, повела глазами по направлен³ю къ Софьѣ Алексѣевнѣ и съ укоризной покачала головой.

   - Я уже предупредилъ Сонечку, чтобъ она не пугалась, сказалъ Сергѣй Львовичъ, выразительно кашлянувъ два раза.

   При этомъ, изъ двери тихонько выплылъ таинственный незнакомецъ, представлявш³й изъ себя пожилого двороваго человѣка съ широкимъ глянцевымъ лицомъ, приплюснутымъ кверху носомъ, толстымъ подбородромъ и маленькими свиными глазками, заплывшими отъ жира; лицо его отъ одного уха до другого, отъ подбородка до лысины, которая обнимала вокругъ голову, превращено было, казалось, въ одну умилительную улыбку. Ставъ за стуломъ барыни, онъ вопросительно взглянулъ на Сергѣя Львовича. Дѣти, заранѣе предупрежденныя отцомъ, поспѣшили уткнуть носъ въ тарелки, чтобы удержаться отъ смѣха.

   - Представь себѣ, душа моя, кого мы лишились! продолжалъ между тѣмъ Сергѣй Львовичъ,- лишились мы, можно сказать, послѣдняго изъ нашихъ Могикановъ! Да, насъ оставилъ нашъ послѣдн³й вѣрный слуга: Петръ Кондратьевичъ!..

   Софья Алексѣевна едва пошевелила красными пятнами, замѣнявшими ей брови. Очевидно, не стоило готовить ей сюрпризовъ; Сергѣй Львовичъ всяк³й разъ сознавался въ этомъ; но всяк³й разъ, увлекаясь какою-нибудь новою игривою мыслью, не могъ утерпѣть, чтобы не привести ее въ исполнен³е. Такъ точно было и теперь.

   - Гм! гм! кашлянулъ онъ снова.

   Петръ Кондратьевичъ выдвинулъ впередъ блюдо съ пирожками и умильно наклонился къ барынѣ.

   - Sophie, взгляни! взгляни же! крикнулъ Сергѣй Львовичъ, заставляя ее поднять глаза.

   - Петръ Кондратьевичъ! проговорила Люлюкова съ тѣмъ уб³йственнымъ равнодуш³емъ, какое прикладывалось ею ко всѣмъ событ³ямъ жизни.

   Но уже и этого было довольно. Сергѣй Львовичъ, а за нимъ дѣти, огласили залъ такимъ хохотомъ, что окна зазвенѣли. Сергѣй Львовичъ и Коко смѣялись, впрочемъ, громче другихъ.

   Подъ конецъ улыбнулась даже сама Софья Алексѣевна.

  

  

   Въ этомъ единодушномъ взрывѣ хохота, отъ котораго окна "верзилы" дрогнули, какъ отъ землетрясен³я, одна Ольга Ивановна не приняла никакого участ³я. Мало того: когда дѣтск³й крикъ и визгъ достигли крайняго своего предѣла, она вдругъ строго выпрямилась, нахмурила брови и обвела присутствующихъ олимп³йскимъ, величественнымъ взглядомъ.

   Изъ этого, само собою разумѣется, слѣдовало заключить, что Ольга Ивановна находится въ чрезвычайно раздраженномъ состоян³и духа. Мы не ошибемся, кажется, если скажемъ, что виною всему было послѣднее ея объяснен³е съ Сергѣемъ Львовичемъ.

   Собственно говоря, объяснен³е это не открыло ей ничего новаго; еще менѣе могло оно подѣйствовать во вредъ или въ пользу мнѣн³я Ольги Ивановны относительно Люлюкова и вообще членовъ его семейства. Мнѣн³я ея были слишкомъ основательны и тверды, чтобы могли колебаться отъ такихъ ничтожныхъ случайностей. Мнѣн³е было составлено чуть ли еще не въ первый день поступлен³я ея въ домъ (она, между тѣмъ, жила уже здѣсь безъ малаго три мѣсяца). Ольгѣ Ивановнѣ довольно было, конечно, обмѣняться нѣсколькими словами съ Люлюковыми, чтобы понять ихъ въ совершенствѣ и горько убѣдиться (съ обще человѣческой точки зрѣн³я, разумѣется), до какой степени могутъ иногда простираться человѣческая отсталость и тупоум³е. Она, можно сказать, съ перваго взгляда раскусила ихъ и съ перваго взгляда не ошиблась, назвавъ Софью Алексѣевну "безсмысленною лепешкой", Зинаиду Львовну "уксусною кислотой", а Сергѣя Львовича "дикимъ плантаторомъ и, сверхъ того, пошлымъ ретроградомъ". Но это собственно ничего не значило; она тутъ же сказала себѣ, что готова примириться съ кретинизмомъ, лишь бы кретинизмъ, съ своей стороны, держалъ себя въ отношен³и къ ней или къ просвѣщен³ю, что въ сущности было одно и то же, скромно, смиренно и почтительно.

   Но бѣда въ томъ именно и заключалась, что она никакъ не могла достигнуть такой цѣли; лучшимъ подтвержден³емъ ея неуспѣха служило послѣднее столкновен³е съ Сергѣемъ Львовичемъ. Рѣзк³й и явно неуважительный тонъ Люлюкова яснѣе дня доказывалъ, что Ольгѣ Ивановнѣ давали здѣсь не больше значен³я, какъ простой гувернанткѣ. При этомъ вся кровь бросилась ей въ голову, и въ сердцѣ невольно начинали шевелиться враждебныя чувствован³я. Гувернантка! - одно это назван³е напоминало что-то до такой степени подчиненное, рабское и, вмѣстѣ съ тѣмъ, обветшалое и отсталое, что, очевидно ни въ какомъ случаѣ не могло быть примѣнимо къ Ольгѣ Ивановнѣ; она и по принципу, и по тенденц³ямъ своимъ была существомъ слишкомъ свободнымъ, передовымъ и современнымъ. Не даромъ, съ перваго дня поступлен³я ея къ Люлюковымъ, одна изъ главныхъ заботъ ея состояла въ строгомъ наблюден³и за собой, чтобы какъ-нибудь нечаянно не коснуться роли гувернантки, столь несовмѣстной съ ея достоинствомъ. Ольга Ивановна ни разу не вошла въ спальню дѣтей, не присутствовала, когда дѣвочки ложились спать, вставали, одѣвались, умывались и причесывались; она не останавливала дѣтей, когда они шалили, не вмѣшивалась въ ихъ игры, не говорила имъ, за столомъ въ особенности: "держитесь прямѣе; опустите ваши плечи; не кладите пальца въ ротъ", и т. д.; все это, очень естественно, было до такой степени пошло и рутинно, что она положительно сочла бы себя компрометированною въ собственныхъ глазахъ, если бы когда-нибудь поступила такимъ образомъ. Она предоставляла заниматься такими мелочами кому угодно: отцу, матери, Зинаидѣ Львовнѣ; могли наконедъ для этого спец³ально нанять какую-нибудь "блаженную тупицу", какъ обыкновенно выражалась Ольга Ивановна, говоря вообще о гувернанткахъ.

   Дѣло, кажется, было ясно; роль Ольги Ивановны сама собою обрисовывалась; но, повидимому, и этого еще не довольно было для полнаго вразумлен³я Люлюковыхъ. Обращаясь къ ней то и дѣло съ глупѣйшими требован³ями, какъ къ простой гувернанткѣ, они ясно доказывали, что не понимаютъ прямой, настоящей обязанности Ольги Ивановны. Оставалось только, какъ говорится, разжевать да въ ротъ положить. Ольга Ивановна такъ и сдѣлала. Воспользовавшись первымъ удобнымъ случаемъ, она напрямикъ объявила, что дѣло ея собственно - "святое дѣло" - такъ она выразилась - "состоитъ исключительно въ томъ, чтобы пробуждать къ сознан³ю умъ дѣтей, умъ страшно запущенный отъ недостатка культуры; подвергнуть, потомъ, этотъ умъ постепенному развит³ю и, подготовивъ его такимъ образомъ, направить интеллигенц³ю къ уразумѣн³ю современной мысли!" Кажется, было ясно; но и тутъ-таки Ольга Ивановна положительно не уяснилась ни на волосъ въ глазахъ Люлюковыхъ.

   Софья Алексѣевна и Зинаида Львовна слова не промолвили, ограничиваясь тупымъ, вопросителышмъ взглядомъ; Сергѣй Львовичъ, въ знакъ удивлен³я, необдуманно засадилъ себѣ въ носъ такую порц³ю табаку, что черепъ его рисковалъ бьггь взорваннымъ на воздухъ какъ пороховой погребъ. Онъ, съ своей стороны, также не нашелъ что отвѣтить; только развелъ руками и минуты двѣ стоялъ вытаращивъ глаза, какъ баранъ на гумно.

   А между тѣмъ, говоря по справедливости, Ольга Ивановна выражалась о своихъ намѣрен³яхъ не только ясно, но даже скромно. Такое свойство составляетъ, впрочемъ, какъ извѣстно, отличительную черту того поколѣн³я и того круга молодыхъ учепыхъ, къ которому она принадлежала. Она готовила себя для поприща несравненно болѣе обширнаго, чѣмъ то, о которомъ говорила; прямымъ назгачен³емъ ея было проводить свѣж³я борозды въ новыхъ, непочатыхъ еще дѣвственныхъ почвахъ, и сѣять въ нихъ сѣмена новыхъ взглядовъ, новаго м³росозерцан³я. Въ этомъ краснорѣчиво убѣждалъ ее, точно такъ же какъ и ея подругъ, учитель словесности ²ерусалимск³й, человѣкъ еще молодой, но уже столь самоотверженный и до того преданный дѣлу посѣва новаго слова и новой мысли, что нарочно съ этою цѣлью взялъ скромную должность учителя, тогда какъ, изъ его же словъ было видно, стоило ему захотѣть, чтобъ играть громкую роль въ истор³и отечества, или, какъ онь часто самъ говаривалъ: "стать во главѣ м³рового событ³я!" Каждое слово самоотверженнаго ²ерусалимскаго тѣмъ сильнѣе врѣзывалось въ сердца слушательницъ и превращалось тамъ въ несокрушимое убѣжден³е, что самыя эти сердца были умягчены до степени ваты пламенною любовью къ наставнику.

   Послѣ всего сказаннаго, никто, конечно, не станетъ спорить, что Олма Ивановна, поступивъ въ семейство Люлюковыхъ, была положительно не на своемъ мѣстѣ. Сомнѣн³е окончательно исчезнетъ, если мы скажемъ, что здѣсь, благодаря тупоум³ю и жалкой отсталости, не только не понимали Ольгу Ивановну, но даже во всемъ постоянно ей противорѣчили. Такъ, напримѣръ, на второй или на трет³й день ея поступлен³я, дѣти, явившись по обыкновен³ю утромъ здороваться съ Сергѣемъ Львовичемъ, остановились передъ нимъ и, неожиданно протянувъ ему правую руку, сказали: "здравствуй, отецъ!" Въ этомъ, каждый согласится, было, конечно, больше достоинства и естественности, чѣмъ броситься къ отцу на шею, обвить его руками и назвать его папашей, папенькой или папашенькой, какъ дѣлывали они въ прежнее время. Между тѣмъ, вотъ что вышло:

   - Это что значитъ? зарычалъ вдругъ Сергѣй Львовичъ дикимъ, совершенно звѣрскимъ какимъ-то голосомъ.

   - Ольга Ивановна такъ приказала!.. отвѣтили въ одинъ голосъ оторопѣвш³я дѣти.

   - Ольга Ивановна! возразилъ Люлюковъ, страшно моргая глазами,- ну пусть она себѣ тамъ какъ хочетъ, но только я вамъ приказываю здороваться со мною всегда такъ, какъ вы прежде это дѣлали!

   Другой примѣръ.

   Около того же времени, отецъ Леонидъ явился какъ-то въ домъ; дѣти, имѣвш³я обыкновен³е бѣжать къ нему подъ благословен³е, на этотъ разъ остановились въ почтительномъ разстоян³и и только присѣли.

   - Это что значитъ? завопилъ опять Сергѣй Львовичъ, воспламеняясь такимъ негодован³емъ, что даже отца Леонида бросило въ жаръ.

   - Ольга Ивановна такъ приказала! возразили перепуганныя дѣти.

   - А я вамъ приказываю дѣлать такъ, какъ всегда дѣлали! крикнулъ Сергѣй Львовичъ, не обративъ даже вниман³я на то, что сама Ольга Ивановна тутъ присутствовала.

   Такъ вотъ как³я лица окружали Ольгу Ивановну и какъ ее здѣсь понимали!

   Энерг³я ея, конечно, не ослабла отъ этого, и убѣжден³е не подалось ни на волосъ; но не естественно ли было ей потерять охоту дѣйствовать съ прежнею готовностью на развит³е дѣтей такихъ тупоумныхъ родителей? Это тѣмъ болѣе натурально, что сами дѣти, сама почва, доставшаяся Ольгѣ Ивановнѣ для перваго опыта (Люлюковы были первое семейство, открывшее поирище ея дѣятельности), сама почва туго какъ-то, неохотно поддавалась воздѣлыван³ю.

   Ольга Ивавовна приписывала такое обстоятельство чисто вл³ян³ю запущенности; но мы скорѣе готовы видѣть въ этомъ вл³ян³е подмѣси въ славянскую люлюковскую почву татарскаго элемента, что, очевидно, должно было значительно ослабить первую и сдѣлать ее менѣе способною для принят³й "заложен³й".

   Познакомясь, такимъ образомъ, съ ходомъ дѣла, каждый человѣкъ, обладающ³й самолюб³емъ и сколько-нибудь знакомый съ чувствомъ достоинства, легко согласится, что Ольга Ивановна, сверхъ своихъ качествъ, должна еще была владѣть значительною долей терпѣн³я, чтобы, послѣ объяснен³я съ Люлюковымъ, ограничиваться молчан³емъ и кусан³емъ собственныхъ ногтей. Даже послѣ, за вторымъ или третьимъ блюдомъ, когда Софья Алексѣевна обратилась къ ней съ вопросомъ: довольна ли она дѣтьми и чѣмъ занимались они въ ея отсутств³е, Ольга Ивановна умѣла настолько владѣть собою, чтобъ отвѣтить ей спокойно и безъ явнаго раздражен³я:

   - Да... я ими довольна... они подвинулись впередъ... Мы прочли изъ журнала нѣсколько очерковъ римскихъ женщинъ по Тациту... Къ сожалѣн³ю, я должна сказать: у нихъ вообще мало любознательности къ серьезнымъ предметамъ...

   Не къ чему, кажется, тутъ было придраться. Каждый отецъ, безъ сомнѣн³я, пришелъ бы въ неописанный восторгъ отъ мысли, что дѣти его еще на десятомъ году читаютъ Тацита; Сергѣй Львовичъ не такъ, однакожъ, понялъ дѣло; упустивъ изъ виду главное, онъ придрался къ мелочи; именно: онъ оскорбился, что въ дѣтяхъ его не нашли никакой любознательности.

   - Гм! Не знаю... проговорилъ онъ обиженнымъ тономъ,- если Катя и Соня не отличаются большою любознательностью, нельзя сказать этого, по крайней мѣрѣ, о Вѣрочкѣ. Она такъ хорошо описала мнѣ ботаническ³й садъ, подлѣ котораго живетъ дядя Помпей Николаевичъ; въ такихъ живыхъ краскахъ представила мнѣ его дачу, ея внутреннее устройство, комнаты дяди, его вещи, что, очевидно, ничто не ускользнуло отъ ея вниман³я... Впрочемъ, и то сказать надо, примолвилъ онъ,- и, вѣроятно, съ тѣмъ намѣрен³емъ, чтобы отстранить споръ, который непремѣнно бы возникъ съ Ольгой Ивановной вслѣдств³е такого противорѣч³я,- обстановка дяди Помпея Николаевича такого рода, что поневолѣ можетъ возбудить любопытство и любознательность... Кстати, душа моя, обратился онъ къ женѣ,- ты должна еще разсказать мнѣ во всѣхъ подробностяхъ о томъ, что говорилъ тебѣ дядя, какъ онъ вообще... въ какомъ расположен³и... и прочее... Мнѣ необходимо это знать прежде чѣмъ приступлю къ письму... Я намѣренъ писать ему сегодня же...

   - Это будетъ совершенно лишнее... флегматически возразила Софья Алексѣевна.

   - Какъ? Почему?..

   - Ты, Serge, не далъ мнѣ договорить, когда мы ѣхали въ каретѣ...

   - Что жъ такое? нетерпѣливо спроеилъ Сергѣй Львовичъ.

   - Дядя самъ сюда ѣдетъ; онъ будетъ у насъ черезъ четыре дня.

   - Какъ?.. могъ только произнести Сергѣй Львовичъ, раскрывая удивленные глаза.

   Онъ откинулся назадъ, покраснѣлъ до корня волосъ и страшно заморгалъ.

   - Очень просто, спокойно продолжала Софья Алексѣевна,- я застала дядю на отъѣздѣ въ деревню. Ты знаешь, онъ давно туда собирается; ему надо ѣхать мимо насъ; онъ узналъ, что въ воскресенъе день моего рожден³я, и далъ слово непремѣнно къ намъ заѣхать.

   Если бы могло случиться, что Софья Алексѣевна, вставъ передъ тѣмъ изъ-за стола, неожиданно сдѣлала антраша или вдругъ произнесла рѣчь на японскомъ языкѣ,- изумлен³е Сергѣя Львовича не могло бы возрасти въ большей степени, какъ въ настоящую минуту.

   Казалось, онъ ошалѣлъ совершенно,- ошалѣлъ какъ человѣкъ, котораго противъ всякаго ожидан³я стукнули въ голову обухомъ.

   Все это, впрочемъ, совершенно въ порядкѣ вещей; надо разсудить только, что Сергѣй Львовичъ, въ продолжен³е своей двадцатипятилѣтней супружеской карьеры, не могъ простоять съ кѣмъ-нибудь пяти минутъ безъ того, чтобы не намекнуть, что женатъ на родной племянницѣ Помпея Николаевича Пыщина. Онъ иногда чувствовалъ даже, что поступаетъ не совсѣмъ ловко, чувствовалъ свою безтактность; но что жъ дѣлать! желан³е высказаться все-таки перевѣшивало его волю. Принимая во вниман³е общественное положен³е и мѣсто, которое занималъ нѣсколько лѣтъ назадъ Помпей Николаевичъ Пыщинъ, не мног³е, впрочемъ, находясь въ родствѣ съ нимъ, рѣшились бы скромно умолчать о такомъ предметѣ. Съ нѣкоторыхъ поръ слава Помпея Николаевича начинала нѣсколько меркнуть; при всемъ томъ, если бы пошло на сравнен³е, его даже и теперь не иначе можно бы сравнить, какъ съ солнцемъ, которое, хотя и клонится къ горизонту, но, тѣмъ не менѣе, въ силѣ еще ослѣпить кого угодно.

   Въ провинц³и, гдѣ все немилосердно запаздываетъ, не считая модъ и журналовъ, гдѣ больше живутъ прошедшимъ, чѣмъ будущимъ и даже настоящимъ,- пр³ѣздъ такого лица, какъ Помпей Николаевичъ, долженъ былъ произвести потрясающее дѣйств³е. Такая мысль прежде всего пришла въ голову Сергѣю Львовичу. Потрясающее дѣйств³е, какъ могутъ думать, не сопрягалось въ душѣ его съ практическими соображен³ями уѣздной дипломат³и; пр³ѣздъ дяди уже самъ по себѣ, какъ фактъ, съ избыткомъ упитывалъ его тщеслав³е, чтобъ оставить въ немъ мѣсто для другихъ желан³й или цѣлей. Въ продолжен³е двадцати пяти лѣтъ своей женитьбы, Сергѣй Львовичъ всего два раза позволилъ себѣ мечтать о томъ, что было бы, если бы дядя Пыщинъ вдругъ нагрянулъ въ Дудиловку!

   "Боже праведный, какъ взбудоражился бы тогда весь уѣздъ, вся губерн³я!" Первый разъ онъ далъ волю мечтамъ своимъ въ избыткѣ радости, когда выбрали его предводителемъ уѣзда; но второй разъ, въ припадкѣ самолюбиваго огорчен³я, когда его такъ измѣннически забаллотировали. И вдругъ что же? Несбыточныя эти мечты осуществились! Сонъ превращается въ дѣйствительность.

   - Я совершенно пораженъ тѣмъ, что ты мнѣ сказала... именно пораженъ! другого выражен³я не могу пр³искать... произнесъ Сергѣй Львовичъ, приходя въ себя,- но, Боже мой, какъ же ты, мой другъ, ничего не сказала мнѣ прежде объ этомъ... Я просто ничего не понимаю...

   - Я хотѣла сказать, но ты не далъ мнѣ договорить.

   - Да, помню... помню... тогда, въ каретѣ!.. Охъ, Боже мой, Боже мой! заговорилъ опять Сергѣй Львовичъ, потирая ладонью раскраснѣвш³йся лобъ и щеки,- ну, признаюсь, вотъ сюрпризъ такъ ужъ сюриризъ! Можно сказать!.. Ты, однако, послушай, мой другъ: не обманулась ли ты какъ-нибудь... не нослышалось ли тебѣ?

   - Нисколько, возразила супруга,- онъ положительно будетъ къ намъ или въ пятницу, или въ субботу.

   - Сегодня вторникъ! разъ... два... три, стало-быть черезъ три дня! воскликнулъ Люлюковъ, приходи въ движен³е до послѣдняго суставчика.

   "Все это прекрасно", пронеслось въ то же время молн³ей въ его головѣ, "надо подумать теперь, какъ принять его, какъ устроить все надлежащимъ образомъ, какъ все уладить въ домѣ, чтобы пр³емъ соотвѣтствовалъ положен³ю, наконецъ, привычкамъ Помпея Николаевича..."

   Попавъ разъ въ эту колею, мысли Сергѣя Львовича пришли въ такое же безпокойное движен³е, какъ пчелы, когда растревожатъ улей. Онъ противъ всякаго ожидан³я поднялся съ мѣста, окинулъ залу растерянными глазами, и также, противъ всякаго ожидан³я, сѣлъ опять на свое мѣсто. Старан³я его овладѣть собою и сохранить сколько-нибудь спокойств³я въ глазахъ присутствующихъ, сдѣлались къ концу обѣда окончательно безполезными. Онъ положительно не могъ дать себѣ отчета въ томъ даже, как³я подавались блюда и пробовалъ онъ ихъ или нѣтъ. Полное сознан³е возвратилось не прежде, какъ раздался шумъ стульевъ, возвѣстивш³й конецъ обѣда.

   - Ну, господа, торопливо началъ Сергѣй Львовичъ, вскакивая со стула и въ разсѣянности запрятывая салфетку въ карманъ,- какъ видите, я въ восхищеньи! Видѣть у себя дядю Помпея Николаевича было всегда моею мечтой! Это такой человѣкъ, такая личность, которая... Но что говорить! вы сами это увидите!.. Жена не могла сдѣлать мнѣ болѣе неожиданнаго, болѣе пр³ятнаго сюрприза!..

   Тутъ онъ остановился, подбѣжалъ къ Софьѣ Алексѣевнѣ, поцѣловалъ ее въ лобъ, потрепалъ щеку первой подвернувшейся дочери, пожалъ мимоходомъ руку Зинаидѣ Львовнѣ и снова заговорилъ съ прежнимъ увлечен³емъ:

   - Теперь надо подумать, какъ бы устроить все какъ слѣдуетъ къ его пр³ѣзду; прежде всего, как³я отведемъ мы ему комнаты? подхватилъ онъ, блуждая вокругъ глазами,- надо ихъ устроить такъ, чтобы... словомъ, надо похлопотать! Теперь не то, что прежде, когда, бывало, подъ рукою полсотни дворовыхъ и вся Дудиловка въ полномъ распоряжен³и:- Эй, Власъ, Ретрушка, сдѣлать то и то, и тотчасъ все закипитъ и все готово... Теперь предстоитъ самимъ похлопотать.

   - Только кромѣ Sophie, горячо вступилась Зинаида Львовна,- вы знаете какъ она устала... Я буду вдвойнѣ помогать вамъ.

   - Нѣтъ, отчего же... я готова... вымолвила Софья Алексѣевна, у которой слипались глаза.

   - Спасибо, душа моя, спасибо; я всегда былъ въ тебѣ увѣренъ... всегда зналъ, что ты... Петръ Кондратьевичъ! обратился неожиданно Сергѣй Львовичъ къ лысому лакею,- не отходи отъ меня ни на шагъ: ты нуженъ мнѣ каждую секунду!.. И такъ, за дѣло, друзья мои, за дѣло!.. Ахъ, Боже мой, я въ разсѣянности захватилъ салфетку!.. Петръ Кондратьевичъ, возьми ее... или нѣтъ, останься здѣсь, ты мнѣ нуженъ. Коко, возьми салфетку!.. Ну, пойдемте! заключилъ Люлюковъ, порываясь изъ залы съ такою силой, какъ будто въ сосѣдней комнатѣ засѣли разбойники и ему предстояло вступить съ ними въ ожесточенный бой.

   Дѣло пр³искан³я достойнаго помѣщен³я именитому гостю, по важности своей, требовало присутств³я всего семейства.

   - Въ иныхъ случаяхъ, сказалъ Сергѣй Львовичъ,- ребенокъ можетъ то замѣтить, что намъ, взрослымъ, не придетъ въ голову.

   Обзоръ нижняго этажа показалъ, что гостиная и кабинетъ достойнѣе другихъ комнатъ вмѣщать въ стѣнахъ своихъ дядю Пыщина; но ихъ нельзя было, однакожъ, употребить въ дѣло. Начать съ того, надо было также подумать о помѣщен³и гостей, которыхъ Сергѣй Львовичъ намѣревался позвать столько же ко дню рожден³я жены, сколько для приличной обстановки почетнаго дяди; во-вторыхъ, гостиная и кабинетъ, разсматриваемые какъ особое жилое помѣщен³е, представляли еще то важное неудобство, что при нихъ не было... (тутъ Сергѣй Львовичъ наклонился къ женѣ и пошепталъ ей что-то на-ухо, при чемъ Зинаида Львовна потупила глаза и покраснѣла). Софья Алексѣевна предложила было свою вновь отдѣланную комнату; но Сергѣй Львовичъ рѣзко отвергъ такую мысль,- обстоятельство, въ которомъ Зинаида Львовна увидѣла съ одной стороны лишн³й фактъ самоотвержен³я своей подруги, съ другой, извлекла новый фактъ, касательно загрубѣлости чувствъ нѣкоторыхъ мужей.

   - Не понимаю, отчего предложен³е Sophie отвергается вами... проговорила она кисленькимъ голосомъ. - Не говорю о другихъ удобствахъ, но во второмъ этажѣ превосходные виды...

   - Виды хороши, спора нѣтъ, очень хороши! перебилъ Люлюковъ,- но вы забыли лѣстницу! Надо взять также въ соображен³е лѣта дяди: шутка подниматься каждый разъ!.. И наконецъ это просто нейдетъ какъ-то... положительно нейдетъ... Вы сами увидите: это такой человѣкъ, одинъ видъ котораго укрѣпляетъ какъ-то, возвышаетъ невольно нравственную сторону каждаго, кто на него смотритъ! подхватилъ онъ восторженно. - Но это мимоходомъ; главное: на первомъ планѣ должны стоять удобство и спокойств³е! Комнаты Sophie нейдутъ къ дѣлу. Что-жъ касается видовъ, ты, Зиночка, подала мнѣ прекрасную мысль; виды дѣйствительно очень важная статья, и надо объ этомъ подумать... Обойдемте-ка еще разъ всѣ комнаты; можетъ быть, можно будетъ сладить какъ-нибудь съ видомъ...

   Послѣ долгихъ колебан³й и прен³й, въ которыхъ принимали участ³е всѣ члены семейства, рѣшено было остановиться на трехъ комнатахъ, имѣвшихъ сообщен³е съ заднимъ крыльцомъ. Только нельзя было, конечно, оставить ихъ въ настоящемъ видѣ; слѣдовало наложить тутъ сильную руку и перевернуть все вверхъ дномъ.

   - Просто, голова кругомъ идетъ! сказалъ Сергѣй Львовичъ, внезапно останавливаясь. Страшный напоръ мыслей по поводу перемѣнъ и преобразован³й окончательно его озадачилъ.

   Положен³е его въ настоящую минуту было весьма схоже съ положен³емъ человѣка, неожиданно попавшаго въ водоворотъ, который завертѣлъ свою жертву прежде чѣмъ та успѣла опомниться.

   Сергѣй Львовичъ чувствовалъ очень хорошо, что подлѣ него, на берегу, сидѣла жена и дочь, которыя только что пр³ѣхали; чувствовалъ, что требовалось, хоть для виду, отдать имъ себя на этотъ вечеръ; чувствовалъ, что на берегу находились также друг³я дѣти со включен³емъ постороннихъ лицъ, которыя смотрѣли на него вопросительно,- и между тѣмъ, не могъ преодолѣть силы водоворота, увлекавшаго его все глубже и глубже на самое дно, гдѣ, въ видѣ какого-то морского божества, возсѣдалъ дядя Помпей Николаевичъ Пыщинъ. Можно было судить по лицу и глазамъ Сергѣя Львовича, какъ бился онъ иногда, стараясь вынырнуть и показать присутствующимъ нормальное состоян³е духа; но это продолжалось всего секунду; въ то же мгновен³е рука дяди Пыщина какъ бы высовывалась изъ водоворота, хватала его за голову и снова увлекала на самое дно пучины.

   - Уфъ! произнесъ Сергѣй Львовичъ, овладѣвая собою на минуту,- друзья мои, вижу: изъ этого ничего однакожъ не выйдетъ! Мы никогда ничего этакъ не кончимъ!.. Я позвалъ васъ сюда, просилъ помочь мнѣ... но вижу: такъ дѣло не пойдетъ! Та совѣтуетъ одно, другая - другое, дѣти болтаютъ немилосердно, Коко какъ-то сопитъ... Я положительно теряю голову! Чувствую, что столбнякъ находитъ!.. Нѣтъ ужъ, Бога ради, оставьте меня на минуту одного, дайте мнѣ обдумать все это на свободѣ... Я лучш