Главная » Книги

Григорович Дмитрий Васильевич - Два генерала, Страница 4

Григорович Дмитрий Васильевич - Два генерала


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

неволивать порывовъ своего сердца. Она быстро подошла къ открытому окну, прищурила глаза по ваправлен³ю къ удалявшемуся экипажу и произнесла голосомъ глубоко оскорбленнаго и взволнованнаго чувства:
   - О, эгоистъ! эгоистъ! эгоистъ!!..
   Энергическое восклицан³е Зинаиды Львовны, пробудивъ внезапно Софью Алексѣевну, послужило поводомъ къ весьма интересному разговору.
   Чувствуя неодолимую потребность передать его скорѣе читателю, мы думаемъ, однакожъ, не лишнимъ будетъ прежде познакомить его короче съ тѣми отношен³ями, которыя связывали двухъ подругъ.
   Такъ какъ нѣтъ никакой возможности исполнить это однимъ взмахомъ пера и притомъ въ одну секунду, мы, подумавъ хорошенько, рѣшились отложить дѣло до слѣдующей главы.
  

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

Истор³я двухъ подругъ и повѣсть сердца глубоко потрясеннаго и вдребезги разбитаго.

  
   Извѣстно уже, что нѣжная дружеская связь двухъ подругъ началась съ дѣтства, и притомъ въ институтѣ. Зинаида Львовна поступила въ институтъ двумя годами позже; стремлен³е другъ къ другу началось съ перваго же мѣсяца. Иниц³атива принадлежала, впрочемъ, Зинаидѣ Лъвовпѣ. Объ этомъ можно судить по прилагаемому здѣсь отрывку ея журнала, который до сихъ поръ свято хранится въ маленькой шкатулкѣ вмѣстѣ съ письмами, переложенными цвѣточными листочками,- увы! уже давно, давно увядшими,- и другими сувенирами трогательнаго свойства, напоминающими нѣжное дѣтство и поэтическую юность. Отрывокъ этотъ начертанъ тѣмъ неуловимо тонкимъ почеркомъ, который называютъ бисеромъ; одно имя Sophie вырисовано вездѣ большими буквами съ маленькими незабудками на хвостикахъ. Вотъ что гласитъ отрывокъ:
   "Съ перваго мая я начала обожать, подъ назван³емъ "groseille", ангела, чудесную, восхитительную, небесную, божественную, очаровательную красавицу Sophie Золотухину. Я дала себѣ слово любить ее вѣчно, не измѣнять до гроба, любить пламенно, безконечно, всѣмъ сердцемъ, всею душою, любить какъ жизнь, и эту любовь буду высказывать не холодными восклицан³ями: люблю ее! люблю ее! нѣтъ! я ее люблю тихо, безмолвно, не словами, но всѣмъ быт³емъ моимъ!! Ахъ, если бы только она знала, какъ много, какъ пламенно я люблю ее! тогда она вѣрно и меня бы полюбила!.. Но нѣтъ! я еще не достойна ея любви!.. Въ продолжен³е этой недѣли не было ничего замѣчательнаго, кромѣ одного дня... Блаженный день, котораго я никогда не забуду! тѣмъ болѣе, что онъ былъ первый, когда я такъ долго пробыла съ "тою", которую люблю больше своего земного существован³я... Это было шестого мая, въ четвергъ, въ дежурство m-lle Фукъ; мы весь день гуляли въ саду, потому что былъ праздникъ. Мнѣ было очень весело,- особенно вечеромъ. Въ семь часовъ, или немного позже, я пошла ходить по коридору съ Варенькой Лупандиной; мы сдѣлали не болѣе двухъ туровъ; вдругъ къ намъ подходитъ ангелъ, чудесная Sophie, и мы съ ней продолжали ходить; черезъ нѣсколько минутъ "она" сказала: "пойдемте въ залу!" Мы пошли: тамъ было довольно темно, потому что не было огня; но впрочемъ было такъ пр³ятно любоваться луной, которая была очень хорошо видна изъ оконъ и такъ ярко освѣщала залу. Въ ней было только одно четвертое отдѣлен³е и еще двѣ-три дѣвицы изъ большого класса. Варенька Лупандина довольно скоро ушла, и я осталась одна съ божественною Sophie!! Мы продолжали ходить; она мнѣ очень много говорила про "блаженный изумрудъ"; я слушала ея слова и думала: кто эта особа, которая такъ счастлива?.. Къ ней нѣсколько разъ подходили двѣ дѣвицы изъ четвертаго отдѣлен³я, которыхъ она очень любитъ. Она одну крѣпко поцѣловала и сказала мнѣ: совѣтую ее поцѣловать, у ней так³я мягк³я губы. Но я этого не исполнила. Потомъ ангелъ, чудесная Sophie, пошла къ послѣднему окну и стояла довольно задумчиво, я смотрѣла на нее, и у меня сердце такъ сильно билось отъ любви къ этому неземному ангелу... Но звонъ колокольчика раздался, и я должна была съ нею разстаться!.. Ахъ, если бы кто-нибудь зналъ, какъ мнѣ больно было! Я никакъ не могла заснуть, долго переносилась мечтами въ залу, съ воспоминан³емъ каждаго слова, каждаго взгляда чудесной, дивной Sophie; мнѣ дѣлалось скучнѣе и скучнѣе... Боже, какъ я много страдаю!.."
   Продолжен³е свидѣтельствуетъ, что любовь юной страдалицы не замедлила увѣнчаться самымъ блистательнымъ успѣхомъ. "Блаженный изумрудъ" былъ преданъ забвен³ю, и, несмотря на потоки слезъ, пролитые послѣднимъ, божественная Sophie отдала навѣки свое сердце и душу кузинѣ своей Зиночкѣ Зюзюкиной. Надо думать, не было ли уже въ самой природѣ двухъ барышень чего-то родственнаго, водготовившаго въ сильнѣйшей мѣрѣ мистическое сл³ян³е ихъ душъ.
   Съ этого времени, нѣжная любовь между "булкой" (такъ звали въ институтѣ Sophie Золотухину),- и "спаржей" (такимъ прозвищемъ пользовалась Зиночка Зюзюкина),- ничѣмъ уже не омрачалась. ихъ не разъединило даже то обстоятельство, что обѣ находились въ разныхъ классахъ и были надѣлены природой совершенно противоположными способностями.
   Sophie была особенно сильна въ математикѣ, физикѣ, истор³и, статистикѣ и проч.; она безошибочно и безостановочно исчисляла на экзаменѣ всѣ года достопамятныхъ историческихъ событ³й, не ошибалась въ родословной удѣльныхъ князей, перечисляла какъ разъ-два-три,- всѣ города земного шара, прямо писала на доскѣ выводъ труднѣйшихъ математическихъ задачъ, никогда не ошибалась въ составныхъ частяхъ воды и воздуха,- такъ что, на публичныхъ экзаменахъ, всегда приводила въ справедливое изумлен³е тѣхъ почетныхъ лицъ, которыя не дремали.
   У Зиночки Зюзюкиной, напротивъ, не было никакой памяти; она путалась въ собственныхъ именахъ и числахъ какъ въ дремучемъ лѣсу. Публичные экзамены особенно имѣли свойство приводить ее въ замѣшательство. При первомъ вопросѣ, она смущалась, краснѣла, потупляла глаза и забывала окончательно все, что такъ усердно вытверживала наизусть. Вы слышали, конечно, извѣстный анекдотъ съ дѣвицей, которую спросили на экзаменѣ, изъ чего состоитъ росс³йск³й гербъ и которая такъ смутилась, что отвѣтила "орелъ" тогда только, какъ ей подсказали. "Ну, а дальше что?.." спросилъ экзаменаторъ,- "что у орла въ лапахъ?" - Дѣвица стала втупикъ. "Скипетръ... скипетръ..." подсказалъ кто-то шопотомъ. "Скрипка!" отвѣчала дѣвица. Если бъ эта истор³я не была анекдотомъ, она, безъ всякаго сомнѣн³я, могла бы случиться съ робкою Зинаидой Львовной.
   Природныя способности влекли ее больше къ предметамъ изящнымъ и поэтическимъ; никто съ такимъ чувствомъ не читалъ стиховъ; никто особенно не переписывалъ ихъ въ тетрадкахъ такимъ изящнымъ почеркомъ. Тогда какъ Софья Алексѣевна блистала въ точныхъ, положительныхъ наукахъ, Зинаида Львовна считалась первою ученицей рисовальнаго учителя. Дѣти бывшей инспектрисы и теперь еще сохраняютъ два образчика, свидѣтельствующ³е объ изящныхъ наклонностяхъ дѣвицы Зюзюкиной. Они заключаются въ двухъ кружкахъ ватманской бумаги величиною съ пятачокъ; одинъ изображаетъ соборъ Петра въ Римѣ, исполненный въ перспективѣ и однѣми точками; на другомъ написанъ весь Прощальный гимнъ, пѣтый дѣвицами при выходѣ ихъ изъ института; имя автора гимна такъ мелко, что разобрать его можно не иначе, какъ съ помощью большого увеличительнаго стекла. Наконецъ, въ домѣ рисовальнаго учителя или, вѣрнѣе, его наслѣдниковъ, потому что самъ онъ давно уже умеръ,- можно видѣть голову Аполлона Бельведерскаго, рисованную Зинаидой Львовной и точно такъ же выполненную однимъ пунктиромъ.
   Несмотря на свою память, Софья Алексѣевна и тогда еще выказывала большую склонность ко сну и аппетиту; классныя дамы никогда не могли ея добудиться и нѣсколько разъ подвергали ее наказан³ю за дремоту во время классовъ. Зинаида Львовна, напротивъ, кушала какъ птичка и спала очень мало, предпочитая мечтать о своей любви или сидѣть у окна, любоваться луною и прислушиваться къ тихому шелесту вѣтра въ институтскомъ саду. Чувство безкорыст³я и самоотвержен³я поэтической души ея и тогда уже высказывалось во всей яркости. Булки свои она постоянно отдавала обожаемой подругѣ. Софья Алексѣевна играла на фортеп³ано съ изумительною вѣрност³ю; пухлые ея пальчики быстро бѣгали по клавишамъ и никогда не ошибались; но она играла какъ машина. Мечтательная Зинаида Львовна, напротивъ, ошибалась безпрерывно, но зато каждая нота ея проникнута была глубокимъ чувствомъ и выражен³емъ: душа слышалась! Когда, на выпускныхъ экзаменахъ, воспитанницы танцовали "pas de chale" въ общемъ кордебалетѣ, Софьго Алексѣевну ставили всегда въ заднихъ рядахъ, между тѣмъ какъ ея подруга постоянно отличалась въ первыхъ парахъ. "Зюзюкина не хорошенькая, говорила инспектриса, но въ ней есть что-то интересное... и притомъ она очень грац³озна!.."
   Но разница способностей и вкусовъ, казалось, скрѣпляла только союзъ дружбы. Послѣ выхода изъ института, Зинаида Львовна не могла поселиться подъ одною кровлей съ обожаемою подругой. Сколько ни упрашивала объ этомъ Софья Алексѣевна свою тетку и опекуна дядю, сколько ни старалась склонить ихъ на свою сторону, выставляя имъ на видъ родственную связь съ кузиной, круглое сиротство послѣдней и ихъ дѣтскую привязанность, она ничего не могла сдѣлать.
   Дѣло въ томъ, что сама Софья Алексѣевна ничего не имѣла и была, какъ говорятъ, безприданницей. Единственное достоян³е ея заключалось въ томъ, можно сказать, что она происходила отъ древней славянской фамил³и Золотухиныхъ. Ставьте, пожалуй, ни въ грошъ такое обстоятельство и смѣйтесь надъ нимъ сколько хотите; дѣло въ томъ, однакожъ, чта Софья Алексѣевна вышла скоро замужъ, потому именно, что носила фамил³ю Золотухиныхъ, а не другую.
   Сергѣй Львовичъ, только что вышедш³й тогда изъ улановъ и получивш³й наслѣдство, предложилъ Софьѣ Алексѣевнѣ руку и сердце. Если бы не то обстоятельство, о которомъ мы говорили, то, согласитесь, съ чего сталъ бы онъ въ день рѣшен³я своей участи обнимать всѣхъ и каждаго и повторять голосомъ, упоеннымъ отъ счаст³я: "Я сталъ о себѣ теперь лучшаго мнѣн³я! Я теперь горжусь самимъ собою!.." Не даромъ, наконецъ, до сихъ поръ еще не могъ онъ забыть связи своей съ Золотухиными и сообщалъ о томъ такъ часто даже отцу Леониду.
   Въ первые дни супружества обыкновенно ни въ чемъ не отказываютъ женѣ; нечего говорить, слѣдовательно, что Сергѣй Льновичъ восторженно согласился пригласить Зинаиду Львовну въ Дудиловку и предложить ей поселиться подъ однимъ кровомъ съ ея другомъ. Онъ не замедлилъ, конечно, очень скоро убѣдиться, какое сокровище души, сердца и дивнаго самоотвержен³я пр³обрѣлъ онъ въ лицѣ дальней родствепницы жены своей. Съ перваго же года, при поправкѣ "верзилы", оказался недочетъ въ тысячѣ рублей, которыя тотчасъ же предложила Зинаида Львовна. Деньги эти составляли, между тѣмъ, ровно третью часть ея маленькаго капитала. Софья Алексѣевна и особенно Сергѣй Львовичъ пришли сначала въ ужасъ отъ такого предложен³я; они ничего не хотѣли слушать; но Зинаида Львовна такъ искренно обидѣлась, такъ горячо плакала, такъ энергически объявила, что въ случаѣ отказа ни минуты не останется подъ ихъ кровомъ,- что не было уже положительно никакой возможности отказать ей. На слѣдующ³й годъ повторилась точь-въ-точь такая же сцена и по поводу тѣхъ же обстоятельствъ,- съ тою разницею, однако, что Сергѣй Львовичъ началъ отказываться еще рѣшительнѣе, а Зинаида Львовна принялась уже собираться въ дорогу и укладываться,- отчего поперемѣнно то съ Софьей Алексѣевной, то съ Зинаидой Львовной дѣлались так³е страшные истерическ³е припадки, что Сергѣй Львовичъ сейчасъ же на все согласился. Онъ едва могъ убѣдить Зинаиду Львовну считать эти двѣ тысячи, какъ священный залогъ, врученный ему на сохранен³е, и согласиться получать съ нихъ ежегодно небольш³е проценты.
   Долго послѣ того, Сергѣй Львовичъ не могъ говорить безъ слезъ о кузинѣ жены своей. Зная его, вы легко повѣрите, что онъ говорилъ о ней совершенно безпристрастно. Стоило самому быть сколько-нибудь чувствительнымъ и слабонервнымъ, чтобы прослезиться отъ его разсказовъ; самое черствое, самое невпечатлительное сердце не могло оставаться равнодушнымъ. Слушая добраго Сергѣя Львовича, воображен³е въ тотъ же мигъ рисовало нравственный образъ молодой дѣвушки, которая, имѣя независимое состояньице, имѣя возможность вести столичную жизнь и пользоваться всѣми удовольств³ями, столь свойственными молодости; имѣя, наконецъ, возможность сдѣлать самую скорую, самую выгодную парт³ю, отказалась между тѣмъ отъ всего этого, зарылась въ глушь, въ деревню,- словомъ, принесла себя въ жертву, и все это ради того только, чтобы не разлучаться съ подругой дѣтскихъ лѣтъ своихъ. Личность поэтической институтки, которая, по словамъ Сергѣя Львовича, представляла сочетан³е совершеннѣйшихъ душевныхъ качествъ, невольно настраивала каждаго холостяка къ мечтательности.
   Въ домѣ Люлюковыхъ начали появляться одинъ за другимъ молодые и старые сосѣди, не успѣвш³е еще отыскать идеальной подруги жизни. Въ продолжен³е своихъ визитовъ, они выказывали самыя чистыя побужден³я, говорили больше о счаст³и семейной жизни и ея тихихъ радостяхъ; новые ихъ галстуки, напомаженныя половы и взгляды, обращенные преимущественно къ Зинаидѣ Львовнѣ, служили несомнѣннымъ знакомъ ихъ благородныхъ намѣрен³й. Въ эти дни Зинаида Львовна была всегда особенно интересна; причесанная и одѣтая Софьей Алексѣевной, она входила въ гостиную обыкновенно съ цвѣткомъ въ рукѣ и всегда съ такимъ видомъ, какъ будто вовсе не ожидала тамъ встрѣтить посторонняго; лицо ея мгновенно покрывалось румянцемъ, и вся фигура выражала наивное смущен³е и невинную застѣнчивость. Во время обѣда, чая или завтрака, она ни къ чему не прикасалась; взоры ея оставались потупленными и если приподнимались, то развѣ для того только, чтобъ устремиться на небо, на Софью Алексѣевну, на цвѣтокъ или на бабочку. Если встрѣчаласъ ей необходимость занять гостя, она обыкновенно робко приступала всегда къ разсказу о томъ, какъ однажды въ Петербургѣ, въ Духовъ день, украденъ былъ въ Лѣтнемъ саду ребенокъ. Истор³я эта случилась очень давно; Зинаида Львовна ни въ какомъ случаѣ не могла быть свидѣтельницей трагическаго происшеств³я: но все равно, она передавала его съ такимъ неподражаемымъ чувствомъ, высказывала столько участ³я къ судьбѣ невиннаго малютки, что можно было тотчасъ заключить о нѣжныхъ свойствахъ ея чувствительнаго и добраго сердца.
   Какъ только гость уѣзжалъ, Зинаида Львовна поспѣшно поднималась въ свою комнату и впадала въ мечтательность, которую, съ одной стороны, поддерживала Софья Алексѣевна выразительными пожат³ями руки и не менѣе выразительными взглядами, съ другой стороны, Сергѣй Львовичъ. Послѣдн³й шумно всегда вбѣгалъ на верхъ, билъ въ ладоши, поздравлялъ "кого-то" съ побѣдой и говорилъ, что надѣется скоро всѣхъ удивить, ловкостью, съ какою пройдетъ мазурку съ "кѣмъ-то", одѣтымъ въ бѣлое платье и съ вѣнкомъ флеръ-д'оранжъ на головѣ... Послѣ вторичнаго визита сосѣда, возбудившаго так³я романтическ³я предположен³я,- дѣло принимало уже болѣе серьезный характеръ. Сергѣй Львовичъ не переставалъ о чемъ-то шопотомъ совѣщаться съ женой; откуда ни возьмись, въ домѣ появлялись куски миткаля и полотна; дворовыя дѣвки дѣятельно усаживались за работу. Софья Алексѣевна просиживала по цѣлымъ часамъ, не выпуская руки Зинаиды Львовны; обрубая батистовые носовые платки, подруги дѣтства часто плакали и, опуская поперемѣнно другъ другу голову на плечо, просиживали въ такомъ положен³и вплоть до глубокихъ сумерекъ. Если деревня гостя лежала къ сѣверу отъ Дудиловки,- Зинаида Львовна замѣтно начинала просиживать часть ночи на окнѣ сѣверной стороны дома; если гость обиталъ къ югу,- она замѣтно отдавала преимущество окнамъ юга.
   Не странно ли, однакожъ, что бдѣн³е по ночамъ, сопровождаемое взглядами, полными томительнаго ожидан³я и направленными въ ту или другую сторону Дудиловки, никогда не служило началомъ, но всегда концомъ въ романахъ изъ жизни Зинаиды Львовны! Проводила ли она безсонныя ночи на окнахъ юга, востока, сѣвера и занада,- результатъ былъ постоянно одинъ и тотъ же: сосѣдъ не повторялъ болѣе своихъ визитовъ. проходилъ мѣсяцъ, другой; о сосѣдѣ не было ни слуху, ни духу: онъ точно вдругъ въ воду канулъ. Въ одинъ прекрасный день, Сергѣй Львовичъ неожиданно поднималъ страшный шумъ, объявлялъ наотрѣзъ, что послѣ "свинскаго" поступка такого-то, онъ вытолкаетъ его вонъ, если увидитъ когда-нибудь на порогѣ своего дома! Въ случаѣ, если бы сосѣдъ вздумалъ оправдаться и привелъ въ доказательство своей невинности, что онъ рѣшительно не понимаетъ о какомъ поступкѣ идетъ рѣчь, что весь поступокъ состоитъ въ томъ, что онъ надѣлъ новый галстукъ, напомадился и бросилъ нѣсколько взглядовъ на Зинаиду Львовну, говоря о счаст³и и прелестяхъ супружеской жизни,- Сергѣй Львовичъ не удовольствовался бы этимъ. Онъ твердилъ только одно: что не позволитъ шутить съ собою и, тѣмъ меньше, не позволитъ шутить сердцемъ дѣвушки ему близкой; служи онъ прежде въ статской службѣ, дѣло, можетъ-быть, обошлось бы такъ или иначе; но такъ какъ онъ служилъ въ военной,- дѣло пахнетъ совсѣмъ не тѣмъ, и шутка подобнаго рода можетъ повести къ извѣстному концу весьма короткаго свойства!
   Самымъ покорнымъ и кроткимъ существомъ въ этихъ случаяхъ являлась обыкновенно сама Зинаида Львовна; она не только не бранила, но, напротивъ, вступалась всегда за сосѣда противъ Люлюкова, который стоялъ на томъ, что сосѣдъ не что другое, какъ негодяй, невѣжда и притомъ человѣкъ, лишенный всякихъ нравственныхъ правилъ. Зинаида Львовна не понимала даже причины, возбуждавшей въ такой степени гнѣвъ Сергѣя Львовича; развѣ не зналъ онъ,- что Зинаида Львовна дала обѣтъ никогда не выходить замужъ? Предположивъ даже, что сосѣдъ былъ одаренъ всѣми достоинствами и качествами, она и тогда осталась бы непреклонною въ своемъ намѣрен³и, и тогда отвергла бы его предложен³е! Объяснен³я эти кончались обыкновенно тѣмъ, что Зинаида Львовна припадала къ груди Софьи Алексѣевны и, облегчая на ней свою собственную грудь истерическими рыдан³ями, сообщала утѣшительную для человѣчества мысль,- что вся жизнь ея посвящена безъ раздѣла подругѣ юности и ея дѣтямъ.
   Наблюдая Зинаиду Львовну послѣ каждаго изъ такихъ приключен³й (ихъ было четыре въ первыя десять лѣтъ ея жизни въ Дудиловкѣ), и видя, какъ она съ каждымъ разомъ болѣе и болѣе худѣла и обильнѣе орошала слезами подоконники на окнахъ юга, востока, сѣвера и запада, можно было заключить безошибочно, что истор³и эти разрушительно дѣйствовали на ея дѣвственную натуру. По всей вѣроятности, такъ гибельно дѣйствовало не столько горькое сознан³е, что она лично обманулась четыре раза сряду,- о нѣтъ, вовсе нѣтъ! Чего ей было обманываться? Она никогда не мечтала выходить замужъ: никогда! никогда! Ее сушилъ и заставлялъ проливать слезы скорѣе самый фактъ обмана въ примѣнен³и его вообще къ судьбѣ беззащитной жеищины!.. Боже мой! На кого положиться? Кому довѣриться?.. Мужчины въ глазахъ Зинаиды Львовны были не что иное, какъ создан³я безъ сердца, создан³я, движимыя однимъ грубымъ, ничѣмъ не сокрушимымъ эгоизмомъ. Взглядъ этотъ не допускалъ исключен³й. Кого исключить? Не Сергѣя ли Львовича? Этого только недоставало! Сергѣй Львовичъ былъ, если хотите, добрякъ въ своемъ родѣ, существо, въ которомъ не совсѣмъ еще угасло человѣческое чувство, но что жъ изъ этого? Не принадлежалъ ли онъ все равно къ своему полу, не былъ ли все-таки мужчиной? Доказательства такой неоспоримой истины были передъ глазами какъ Зинаиды Львовны, такъ и Софьи Алексѣевны. Не ясно ли онѣ видѣли, что стоило Сергѣю Львовичу прожить три года съ женою,- три года только, чтобы мужская природа его успѣла вполнѣ восторжествовать и высказаться во всей грубой наготѣ своей.
   Онъ говорилъ, что любитъ жену, но кто жъ ему вѣрилъ? Развѣ такъ любятъ? Куда же дѣвались эти ласки, нѣжность и предупредительность, сопровождавш³я первые мѣсяцы супружества?.. Три года! - боже милостивый! три года,- и все прошло, оставивъ послѣ себя одну жизненную сухую прозу! Но этого мало. Вслѣдств³е чудовищнаго своего охлажден³я (иначе нельзя было объяснить себѣ его поступки), онъ на четвертый годъ дошелъ до того, что позволилъ себѣ замѣтить... Что бы вы думали?.. Позволилъ себѣ сказать, что жена его день-денской ничего не дѣлаетъ!.. Чѣмъ же еще хотѣлъ онъ, чтобъ занялась Софья Алексѣевна, женщина, которая въ эти первые три года супружества носила три раза подъ сердцемъ залогъ любви, и подарила мужу трехъ восхитительныхъ дѣтей?
   Но и этого мало...
   Встрѣчая запутанные счеты въ расходахъ по хозяйству, и часто недовольный столомъ, когда бывали гости, Сергѣй Львовичъ явно началъ придираться къ Софьѣ Алексѣевнѣ. Забывъ всякое чувство уважен³я и деликатности, онъ началъ вдругъ подтрунивать, дѣлая разные косвенные намеки на женъ, которыя нерадѣютъ по хозяйству, которыя только сами кушаютъ, не заботясь нисколько, повидимому, о томъ, что будутъ кушать друг³е и проч., и проч.Онъ иронически называлъ такихъ женъ "барынями"; и надо было видѣть выражен³е лица его, когда вдругъ послѣ этого, ни съ того, ни съ сего, начиналъ онъ сѣтовать на недостатокъ средствъ и вообще на разстроенныя свои обстоятельства. О послѣднемъ онъ распространялся, быть-можетъ, безъ всякаго намѣрен³я; но все равно, деликатно ли было касаться такого предмета при Софьѣ Алексѣевнѣ, которая, какъ извѣстно, не принесла ему никакого состоян³я? Сбросивъ съ себя разъ навсегда лицемѣрную маску, которую надѣваютъ мужчины, когда ухаживаютъ за женщиной, и которую бросаютъ, какъ только достигли своей цѣли, Сергѣй Львовичъ,- да, этотъ самый добродушный Сергѣй Львовичъ,- пошелъ еще далѣе...
   Онъ сталъ то и дѣло твердить о вредѣ, который неминуемо долженъ отразиться на дѣтяхъ, если мать, въ отношен³и къ нимъ, ограничивается только ласками и поцѣлуями, а въ остальномъ предоставляетъ ихъ совершенно попечен³ю кормилицъ, нянекъ и мамокъ. Обо всемъ этомъ говорилось, конечно, опять-таки не прямо;- еще бы! Приступая къ такимъ объяснен³ямъ, Сергѣй Львовичъ выказывалъ нерѣшительность, мялся, пр³искивалъ выражен³я; но, благодаря Бога, Софья Алексѣевна и Зинаида Львовна надѣлены были слишкомъ тонкимъ инстинктомъ, чтобы тотчасъ же понять, о комъ идетъ здѣсь рѣчь и къ кому относятся эти намеки!
   Спрашивается: чего жъ хотѣлъ въ самомъ дѣлѣ Сергѣй Львовичъ отъ бѣдной жены своей? Боже праведный, чего хотѣлъ этотъ человѣкъ отъ женщины, которая, можно сказать, принесла ему въ жертву судьбу свою, закабаливъ себя вмѣстѣ съ нимъ въ скучную деревню? Взвѣсилъ ли онъ хоть разъ въ жизни то обстоятельство, что ежегодно ставилъ ее въ интересное положен³е и подвергалъ ее слѣдовательно адскимъ мукамъ родовъ? Понялъ ли онъ, что всѣ эти косвенные намеки и грубыя требован³я относились къ женщинѣ, получившей утонченное образован³е? къ женщинѣ,- въ дѣтствѣ еще поражавшей всѣхъ необыкновенными успѣхами въ физикѣ, статистикѣ и знан³и иностранныхъ языковъ? Все было забыто, или, вѣрнѣе, должно было быть принесено въ жертву безпощадному эгоизму! Да, эгоизму, потому что, не имѣя средствъ окружить такую женщину обстановкой, для которой она была, такъ сказать, спец³ально и даже исключительно приготовлена,- Сергѣй Львовичъ не долженъ былъ позволить себѣ на ней жениться! Грубыя свойства его природы заглушали въ немъ, повидимому, даже сознан³е самыхъ простыхъ вещей. Справедливо гордясь всегда своею связью съ отраслью Золотухиныхъ, онъ требовалъ между тѣмъ отъ этой отрасли того же, что могъ бы требовать отъ жены темнаго происхожден³я, всосавшей съ молокомъ мѣщанск³я привычки и мѣщанск³я наклонности. Не ясно ли послѣ всего сказаннаго, что Сергѣй Львовичъ не въ состоян³и былъ оцѣнить сокровище, которое судьба такъ безпощадно бросила въ его объят³я. Можно было спросить у всего свѣта: понялъ ли Сергѣй Львовичъ то возвышенное существо, которое,- увы! - носило его имя? и весь свѣтъ, несмотря на свою холодность и равнодуш³е, весь свѣтъ, конечно, отозвался бы въ одинъ голосъ: не понялъ! не понялъ! не понялъ!..
   Но свѣтъ хранилъ упорное молчанье; свѣтъ ничего не зналъ объ этомъ. Объ этомъ знали только двѣ женщины, двѣ подруги дѣтства, связанныя мистическимъ союзомъ душъ. Свѣтъ ихъ ограничивался узкимъ горизонтомъ Дудиловки, мрачными стѣнами "верзилы" и двумя небольшими комнатами верхняго этажа, гдѣ обѣ женщины особенно любили проводить печальную жизнь свою. Однѣ эти комнаты, единственные свидѣтели того, какъ обѣ подруги просиживали ночи, тихо бесѣдуя другъ подлѣ друга, какъ часто проливали онѣ слезы и вздыхали, однѣ эти комнаты въ состоян³и были передать грустную повѣсть о томъ, какъ горько чувствовать себя существомъ возвышеннымъ и вмѣстѣ съ тѣмъ не понятымъ и не оцѣненнымъ!..
   Взглядъ Зинаиды Львовны на свѣтъ и на мужчинъ въ особенности не вдругъ получилъ характеръ полной своей безналежности; къ этому приведена была она однимъ происшеств³емъ. Оно занимаетъ такую важную роль въ ея жизни, что я упрекалъ бы себя до гробовой доски, если бы позабылъ когда-нибудь довести его до свѣдѣн³я читателя.
   Все это случилось въ той самой Дудиловкѣ, ровно пять лѣтъ до настоящаго времени. Зинаида Львовна была слѣдовательно уже въ томъ возрастѣ, когда поэты сравниваютъ дѣвушку съ поблекшимъ цвѣткомъ, забытымъ на клумбѣ въ концѣ сентября.
   Весною какъ-то въ Дудиловку явился сослуживецъ Сергѣя Львовича, бывш³й эскадронный командиръ его и давно уже вышедш³й въ отставку. Звали его Александръ Карловичъ Ластъ.
   Ротмистръ Ластъ, человѣкъ лѣтъ около пятидесяти, принадлежалъ къ числу самыхъ молчаливыхъ холостяковъ, когда-либо украшавшихъ росс³йск³е полки и даже человѣчество. Даже въ молодости, въ полку, онъ отличался такимъ свойствомъ; единственная рѣчь, съ какою онъ обращался къ товарищамъ, проводившимъ у него иногда день, заключалась въ слѣдующемъ: "будемъ чай пить!" или: "будемъ обѣдать!" или: "будемъ ужинать!" Больше онъ ничего не говорилъ. Проведя послѣ отставки нѣсколько лѣтъ уединенной жизни въ курляндской деревнѣ, ротмистръ Ластъ сдѣлался еще несообщительнѣе. Надо было быть такимъ человѣкомъ, какъ Сергѣй Львовичъ, чтобъ изловчиться залучить къ себѣ такого человѣка, какъ Ластъ, уговорить его пр³ѣхать въ домъ, гдѣ были дамы. Дѣло въ томъ, что Ластъ пр³ѣхалъ.
   Когда Сергѣй Львовичъ рекомендовалъ его женѣ и Зинаидѣ Львовнѣ, Ластъ низко кланялся, при чемъ лицо его принимало всяк³й разъ выражен³е какой-то притупленной задумчивости. Во время обѣда, присутствующ³е разъ только услышали его голосъ; это было послѣ того, какъ Люлюковъ перебралъ всѣ полковыя воспоминан³я, потрепалъ Ласта по плечу и сказалъ:
   - Да, братъ, веселое было времечко!
   Ластъ отвѣтилъ:
   - Было весело!
   Вставая изъ за стола, Зинаида Львовна, сидѣвшая подлѣ гостя, случайно уронила платокъ. Ластъ, несмотря на очевидную свою неповоротливость (онъ сидѣлъ и держался такъ прямо, что можно было думать, ему не было никакой возможности согнуться), ротмистръ Ластъ поспѣшилъ однакожъ поднять илатокъ; подавая его Зинаидѣ Львовнѣ, онъ снова отвѣсилъ одинъ изъ своихъ задумчивыхъ поклоновъ.
   Этимъ заключилось все, чѣмъ ознаменовалъ себя гость въ первый день своего пр³ѣзда. Тѣмъ не менѣе Софья Алексѣевна и Зинаида Львовна, удаляясь въ свои комнаты, вынесли самое выгодное впечатлѣн³е о гостѣ. Онъ былъ молчаливъ, это правда; но не всегда ли недостатокъ внѣшняго блеска говоритъ въ пользу внутреннихъ качествъ? Молчаливость Ласта, сопровождавшаяся какою-то задумчивост³ю, не была ли слѣдств³емъ горькихъ испытан³й, быть-можетъ, даже трагическихъ сердечныхъ потрясен³й?.. Обѣ удивлялись и искренно сожалѣли, какъ могъ онъ до сихъ поръ остаться холостякомъ? Принимая во вниман³е его скромность и спокойств³е нрава, онѣ рѣшили, что Ластъ представляетъ именно тотъ рѣдк³й образчикъ мужчины, изъ котораго выходятъ хорош³е мужья и добрые отцы семейства. проведя второй день съ ротмистромъ подъ одною кровлей, дамы окончательно укрѣпились въ своихъ убѣжден³яхъ.
   Случилось, однакожъ, что въ этотъ второй день ротмистръ Ластъ, отличавш³йся, между всѣми своими качествами, несокрушимымъ здоровьемъ (онъ точно отлитъ былъ весь изъ чугуна), почувствовалъ вдругъ къ вечеру страшную головную боль. На трет³й день боль такъ усилилась, что принуждены были уложить его въ постель, нарочно приготовленную въ комнатѣ, примыкавшей къ кабинету Люлюкова. На четвертый день у ротмистра открылась горячка; такъ по крайней мѣрѣ объявилъ уѣздный докторъ.
   Какъ водится обыкновенно въ подобныхъ случаяхъ, всѣ въ домѣ начали ломать голову, стараясь объяснить себѣ причину внезапной болѣзни гостя. Какъ это обыкновенно также бываетъ, мнѣн³я отличались страшнымъ противорѣч³емъ и никто ровно ничего не рѣшилъ. Сергѣй Львовичъ сваливалъ всю вину на блюдо грибовъ за ужиномъ; онъ самъ чувствовалъ, что его послѣ того часто бросало въ жаръ. Зинаида Львовна приписывала бѣдств³е тому, что ротмистръ, выпивъ одинъ за другимъ шесть стакаловъ чая,- она помнила очень хорошо, потому что сама ему наливала,- имѣлъ послѣ этого неосторожность просидѣть весь вечеръ у отвореннаго окна. Софья Алексѣевна стояла на томъ, что ротмистръ, гуляя по саду съ ея мужемъ, вѣроятно жестоко промочилъ себѣ ноги и не замѣтилъ этого, и т. д. Послѣднее предположен³е ближе всего впрочемъ подходило къ истинѣ: ротмистръ Ластъ, оконтуженный во время первой польской кампан³и въ правый глазъ и видя ясно только лѣвымъ, дѣйствительно легко могъ ступить въ лужу и не замѣтить этого. Какъ бы то ни было, болѣзнь гостя приняла вскорѣ самый опасный характеръ. Она повергла хозяевъ дома въ совершенное отчаян³е.
   - Не знаю, что дѣлать! говорилъ Сергѣй Львовичъ, поднимаясь на верхъ въ женскую половину,- бѣднаго Ласта положительно нельзя такъ оставить!.. Онъ постоянно въ бреду; не перестаетъ бредить и метаться... Формально не знаю, что дѣлать! Эти дуры, наши горничныя, и даже старая нянька, испугались Богъ знаетъ чего, всѣ боятся не только сидѣть ночь подлѣ больного, но даже боятся войти въ его комнату!..
   При этомъ, лицо Зинаиды Львовны неожиданно покрывалось яркимъ румянцемъ. Софья Алексѣевна крѣпко схватила ее за руку.- Что съ тобою, Зиночка? спросила она.
   Но смущен³е Зинаиды Львовны было такъ велико, что въ первую минуту она ничего не могла выговорить. Дрожащимъ, взволнованнымъ голосомъ объявила она наконецъ, что готова ходить за больнымъ...
   Сергѣй Львовичъ бросился обнимать ее; Софья Алексѣевна ограничилась только новымъ выразительнымъ пожат³емъ руки; она слишкомъ хорошо понимала свою подругу, чтобъ удивляться въ ней такой чертѣ великодуш³я.
   Въ тотъ же вечеръ, Зинаида Львовна приняла на себя многотрудную должность сестры милосерд³я. Первый разъ, какъ она приблизилась къ комнатѣ больного, ноги едва держали ее; сердце рвалось и вздрагивало, какъ бы приготовляясь выпрыгнуть; казалось, вся стыдливость, вся застѣнчивость, всѣ дѣвическ³я свойства, скоплявш³яся тридцать-пять лѣтъ въ груди ея, разомъ воспрянули и заговорили.
   Мало-по-малу она привыкла однакожъ и вся отдалась великодушной своей роли.
   Больной замѣтно сталъ поправляться. По прошеств³и шести недѣль, онъ могъ уже выходить на свѣж³й воздухъ, къ великой радости Сергѣя Львовича и Софьи Алексѣевны. Иной разъ, стоя у окна и видя, какъ Зинаида Львовна водила подъ руку выздоравливающаго, супруги едва могли удержаться отъ слезъ. Такая картина хоть кого бы впрочемъ тронула! Любуясь ею, супруги невольно пришли къ убѣжден³ю, что пр³ѣздъ добряка Ласта и самая болѣзнь его не нарочно ли устроены премудрымъ Провидѣн³емъ съ тѣмъ, чтобъ опредѣлить наконецъ судьбу Зинаиды Львовны...
   Кто изъ нихъ первый подалъ такую мысль, кто пустилъ ее въ ходъ, кто возвелъ на степень несомнѣннаго факта - положительно не извѣстно. Извѣстно только, что во все время болѣзни и потомъ, въ часы прогулокъ, между ротмистромъ Ластомъ и Зинаидой Львовной не было положительно произнесено ни одного слова. Ластъ ограничился тѣмъ, что разъ выразилъ свои чувства Сергѣю Львовичу касательно Зинаиды Львовны. Онъ сказалъ ему: "Прекрасная дѣвица; чувствительно благодаренъ!"
   Тѣмъ не менѣе, какъ только Ласть выздоровѣлъ и уѣхалъ, въ домѣ появилось больше чѣмъ когда нибудь кусковъ полотна и миткаля; дворовыя дѣвушки тотчасъ же усажены были за работу. Даже Софья Алексѣевна пробудилась отъ апат³и; она дѣятельно занялась обрубкою батистовыхъ платковъ; Зинаида Львовна между тѣмъ, сидя подлѣ своей подруги, задумчиво выводила на углахъ платковъ готическ³я вензеля З. и Л. Что жъ касается Сергѣя Львовича, ему просто не сидѣлось на мѣстѣ; онъ бѣгалъ по всему дому, билъ въ ладоши и даже подпрыгивалъ; разъ по двадцати по крайней мѣрѣ въ сутки назначалъ онъ даже день, когда пройдется мазурку съ "кѣмъ-то", одѣтымъ въ бѣлое платье и съ вѣнкомъ померанцевыхъ цвѣтовъ на головѣ. Никто не сомнѣвался, что Ластъ уѣхалъ такъ скоро единственно съ тою мысл³ю, чтобы сдѣлать необходимыя распоряжен³я въ своей курляндской деревнѣ и по дорогѣ заказать приданое въ Петербургѣ.
   Такъ думала, повидимому, даже сама Зинаида Львовна. Съ перваго дня, какъ уѣхалъ Ластъ, Софья Алексѣевна едва могла оторвать ее отъ окна, смотрѣвшаго на сѣверъ. Увѣренность въ будущемъ счаст³и ясно проступала въ чертахъ ея; самыя неудачи прошлыхъ лѣтъ, казалось, изгладились изъ ея памяти. (Если помнитъ читатель, она вообще имѣла слабую память.) Короче сказать, Зинаида Львовна отъ головы до ногъ с³яла довольствомъ и счаст³емъ. Она краснѣла, потупляла глаза и хмурила брови въ тѣхъ только случаяхъ, когда развеселивш³йся Сергѣй Львовичъ начиналъ вдругъ приставать, описывая при всѣхъ картину, какъ Зинаида Львовна будетъ кормить своихъ дѣтей. Сергѣй Львовичъ былъ всегда впрочемъ неумѣренъ, какъ въ радости, такъ и въ горести.
   Юбокъ, чепцовъ и кофтъ, не считая другихъ сокровенныхъ принадлежностей женскаго туалета, нашито было множество. Обрубка платковъ подошла къ концу. Сергѣй Львовичъ съѣздилъ разъ въ Москву и привезъ въ подарокъ Зинаидѣ Львовнѣ три платья, изъ которыхъ одно было изъ бѣлаго муаръ съ кружевной отдѣлкой.
   Ластъ, между тѣмъ, не подавалъ о себѣ слуха. Прошелъ мѣсяцъ, другой,- Ластъ продолжалъ молчать. Прошелъ еще мѣсяцъ...
   - Странно! Непостижимо!.. Ужъ не заболѣлъ ли онъ опять?.. повторялъ Сергѣй Львовичъ.
   Наконецъ, съ почты получены повѣстки на страховое письмо и посылку изъ Петербурга.
   Сердце Зинаиды Львовны такъ вдругъ забилось, и она почувствовала такую дрожь въ ногахъ, что едва ли бы устояла на мѣстѣ безъ поддержки Софьи Алексѣевны.
   Въ тотъ же мигъ повѣстки были подписаны и отправлены съ нарочнымъ въ городъ.
   Письмо получено; получена также посылка.
   Послѣдняя заранѣе всѣхъ поражаетъ малымъ своимъ объемомъ; неужели здѣсь часть приданаго?.. быть не можетъ!..
   Сергѣй Львовичъ читаетъ письмо; оно адресовано на его имя. Внезапно глаза его начинаютъ моргать самымъ зловѣщимъ образомъ, краска бросается въ лицо, дыхан³е становится неровнымъ.
   Софья Алексѣевна и Зинаида Львовна, томимыя предчувств³емъ, судорожно схватываютъ другъ друга за руку.
   - Что случилось? спрашиваютъ онѣ въ одинъ голосъ.
   - Это такъ не пройдетъ! возражаетъ Сергѣй Львовичъ.
   - Боже мой! Что случилось? повторяютъ несчастныя женщины, цѣпенѣя отъ ужаса.
   - Скотъ! вскрикиваетъ Сергѣй Львовичъ.
   - Что случилось?... повторяютъ снова обѣ женщины, едва переводя духъ.
   Сергѣй Львовичъ читаетъ письмо. Въ немъ всего нѣсколько строкъ. Ротмистръ Ластъ чувствительно благодаритъ всѣхъ за попечен³я и проситъ Зинаиду Львовну принять на память небольшой подарокъ...
   Вскрываютъ посылку: она заключаетъ въ себѣ кожаный рабоч³й баульчикъ со всѣми принадлежностями шитья и вышиванья, сдѣланными, впрочемъ, очень искусно подъ аплике.
   Но уже Зинаида Львовна не видитъ этого предмета. Она лежитъ безъ чувствъ на диванѣ. Пользуясь этою минутой, Софья Алексѣевна умоляетъ мужа скорѣе спрятать баульчикъ, чтобъ онъ не попался какъ-нибудь на глаза несчастной подруги въ ту минуту, какъ она снова придетъ въ чувство. Сергѣй Львовичъ горячится и весь пѣнится отъ негодован³я. Въ этотъ день онъ несчетное число разъ принимается писать Ласту; но каждый разъ, написавъ только: "Милостивый Государь..." бросаетъ листъ въ сторону и бьетъ кулакомъ въ столъ. Юбки, чепцы, кофты, платки, съ готическими вензеллми З. и Л., поспѣшно запрятаны на дно сундуковъ; приняты всѣ предосторожности, чтобы ничто не напоминало Зинаидѣ Львовнѣ горе, такъ нежданно, такъ глубоко ее поразившее. Ее принуждены были облить нѣсколько разъ водою, чтобы привести въ чувство.
   Первымъ дѣломъ ея было успокоить присутствующихъ касательно ея участи. Она говоритъ, что все это ничего... что не знаетъ даже, изъ чего такъ горячится Сергѣй Львовичъ?.. Развѣ не знаетъ онъ, Боже мой, развѣ онъ не знаетъ, что если бы могло даже осуществиться то, что предполагалось, она, все равно, отказала бы въ своей рукѣ... кто жъ не знаетъ, что жизнь ея давно отдана безъ раздѣла Софьѣ Алексѣевнѣ и ея дѣтямъ...
   Въ голосѣ ея слышится, однакожъ, вопль и дребезжан³е разбитаго вдребезги сердца; вопль этотъ не можетъ обмануть Софью Алексѣевну. Послѣдняя такъ долго не выпускаетъ руку подруги изъ своей руки, что часто засыпаетъ въ этомъ положен³и. Только Люлюкова и еще одинъ изъ подоконниковъ сѣверной стороны "верзилы" могутъ сказать, чего стоилъ Зинаидѣ Львовнѣ этотъ послѣдн³й ударъ, нанесенный въ самую чувствительную сторону ея дѣвственнаго, но, увы! слишкомъ пылкаго и довѣрчиваго сердца.
   Собственно только послѣ этого злополучнаго событ³я взглядъ Зинаиды Львовны относительно свѣта и людей получилъ свой послѣдн³й, глубоко безотрадный характеръ. Софья Алексѣевна не могла, конечно, не раздѣлять тѣхъ же убѣжден³й; это ужъ само собою разумѣется. Въ мысляхъ двухъ подругъ, представлявшихъ трогательное сочетан³е с³амскихъ близнецовъ въ нравственномъ смыслѣ, не могло быть разноглас³я; онѣ столько лѣтъ жили одною жизн³ю, дышали однимъ воздухомъ, питались вздохами и несчаст³ями другъ друга! Надо отнести, однакоже, къ чести Зинаиды Львовны: душа ея не совсѣмъ еще зачерствѣла; остался въ ней уголокъ для симпат³и къ человѣчеству; она глядѣла на свѣтъ и на людей не столько съ горечью, сколько съ глубокимъ чувствомъ сердечнаго соболѣзнован³я. Ей "жаль было человѣка", какъ она говорила. Съ истинно-ангельскою терпимостью относилась она къ слабостямъ человѣческимъ; мало того, сама даже дѣлала этимъ слабостямъ значительныя уступки; такъ, напримѣръ, продолжала осыпать себя пудрой и даже часто подрумянивала себѣ щеки ломтиками изъ свеклы. Все это имѣло, разумѣется, только внѣшнее значен³е. Въ самомъ же дѣлѣ, она положительно отказалась отъ свѣта и обратилась къ небесамъ, отыскивая въ нихъ единственное счастье. Не такъ ли оно и слѣдовало! Одна безпредѣльность могла отвѣчать безпредѣльности ея чувствъ и возвышенныхъ стремлен³й.
   Оставалось сожалѣть, что небо получило только клочокъ ея сердца и незначительную уже долю душевнаго жара, такъ безплодно растраченнаго на землѣ; но такъ, впрочемъ, всегда почти бываетъ!
   Съ этого времени пальцы ея, столь искусные въ дѣлѣ изображен³я на канвѣ махровыхъ розъ, собачекъ и пастушковъ съ пастушками, исключительно занялись вышиваньемъ рясъ, воздуховъ и проч.
   Съ того же времени, не только въ постъ, но даже по середамъ и пятницамъ, передъ Зинаидой Львовной и Софьей Алексѣевной неизмѣнно стало появляться грибное кушанье. Въ Велик³й постъ онѣ совсѣмъ даже отказались отъ пищи; обѣ питались однимъ чаемъ, въ который не клали даже сахару; его замѣняла ложка меду; рѣдкая недѣля стала обходиться безъ молебна и акаѳиста.
   Новое настроен³е двухъ подругъ, весьма натурально, долженствовало окончательно отдалить ихъ отъ Сергѣя Львовича.
   Понастоящему давно пора было это сдѣлать!
   Мы уже видѣли, какъ, еще въ первые годы своего супружества, приложилъ онъ старан³я, чтобы раскрыть бездну между собою и своею добродѣтельною женой. Послѣдн³й поступокъ, когда онъ принялъ на себя исключительное обязательство заботиться о дѣтяхъ и даже покупать имъ башмаки, довершилъ отчужден³е отъ него двухъ кроткихъ существъ, именуемыхъ Софьей Алексѣевной и Зинаидой Львовной. Оправдывая свои дѣйств³я тѣмъ, что желаетъ избавить жену отъ лишнихъ хлопотъ и заботъ, и самъ не замѣчая, какъ лжетъ немилосердно, потому что Софья Алексѣевна въ жизнь свою ничѣмъ не занималась и ни о чемъ не хлопотала, онъ доказалъ только, какъ далеко простиралась его деспотическая и всепоглощающая природа.
   Съ тѣхъ поръ онъ шагу не сдѣлалъ для примирен³я.
   Снисхожден³е его (снисхожден³е?!.) относительно новаго настроен³я жены и кузины ровно ничего не доказывало. Начать съ того, что въ первое время онъ явно даже высказалъ имъ свое неудовольств³е; сколько разъ потомъ позволялъ онъ себѣ трунить надъ ними. Не онъ ли, наконецъ, тая въ сердцѣ безсильную досаду, не онъ ли разсказалъ по секрету, что оставляетъ въ покоѣ жену и кузину потому собственно, что самъ видитъ: всѣ замѣчан³я его ведутъ лишь къ тому, чтобъ усилить фанатизмъ "дудиловскихъ кликушъ!" Да, это было его собственное выражен³е!
   Послѣ этого все уже было кончено; чаша оскорблен³й переполнилась! Сергѣй Львовичъ могъ сколько угодно ухаживать за женой, могъ дѣлать ей сюрпризы, могъ посылать ее въ Старую Руссу на воды, могъ сколько угодно говорить, что "Софьѣ Алексѣевнѣ недостаетъ только истинныхъ огорчен³й, чтобы перестать считать себя несчастною!.." Ничѣмъ уже нельзя было исправить дѣла, никогда уже не суждено было закрыться той пропасти, которая, простирая свою з³яющую пасть, раздѣляла Софью Алексѣевну отъ деспотическаго, холоднаго супруга.
   Теперь мы можемъ съ чистою совѣстью перейти къ разговору, который происходилъ между подругами послѣ отъѣзда Сергѣя Львовича.
  

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

передаетъ разговоръ, вызывающ³й на размышлен³е.

  
   Не лишнимъ будетъ замѣтить, что разговоръ пр

Категория: Книги | Добавил: Armush (20.11.2012)
Просмотров: 269 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа