Григорович Дмитрий Васильевич - Два генерала

ждено было продолжаться такому наслажден³ю; не успѣла Зинаида Львовна усадить гостей своихъ, не успѣла взять ихъ за руки и взглянуть измъ нѣжно въ глаза, какъ вдругъ внизу послышался ужаснѣйш³й крикъ, сопровождаемый паден³емъ стула и голосомъ Сергѣя Львовича, который покатился какъ громъ во всему дому.

   Петръ Сергѣевичъ, не сомнѣваясь ни минуты, что кто-нибудь изъ дѣтей ушибся, стремительно побѣжалъ внизъ.

   Первыя лица, которыхъ онъ встрѣтилъ въ залѣ, были: Ольга Ивановна и сёстры; послѣдн³я окружали гувернантку, дѣлали отчаянные жесты и заливались горькими слезами.

   Едва Петръ Сергѣвичъ показался въ залѣ, Ольга Ивановна смѣло подошла къ нему и даже схватила его за руку.

   - Петръ Сергѣевичъ, произнесла она, сверкая глазами,- вы человѣкъ благородный и вполнѣ современный, мы не допустите такого возмутительнаго, антигуманнаго насил³я! Это ужасно!..

   - Что такое? спросилъ тотъ, думая не на шутку, что случилось какое-нибудь несчаст³е.

   - Что такое? Что случилось? заговорили въ свою очередь Зинаида Львовна и Софья Алексѣевна, показывая въ дверяхъ испуганныя лица.

   - Мамаша, тетя Зина! закричали три дѣвочки, бросаясь съ воплемъ къ вошедшимъ,- папаша хочетъ сѣчь Кокошу!

   - Нѣтъ, вы не допустите до такого унижен³я человѣческаго достоинства! Вы слишкомъ развиты и человѣчны для этого! снова подхватила Ольга Ивановна, энергически пожимая руку Люлюкову,- мы не дадимъ бѣднаго мальчика зъ жертву такого тиранства, не правда ли? Къ счаст³ю, онъ скрылся, и его теперь вездѣ ищутъ...

   Софъя Алексѣевна закрыла лицо руками; Зинаида Львовна поспѣшила обхватить ея тал³ю.

   Въ самую эту секунду, дверь изъ гостиной въ кабинетъ такъ громко хлопнула, что всѣ вздрогнули.

   - Гдѣ онъ? Гдѣ онъ!.. Гдѣ этотъ негодяй? Не нашли его?.. А, всѣ уже здѣсь?.. крикнулъ Сергѣй Львовичъ, но въ тотъ же мигъ остановился, увидѣвъ подходившаго къ нему Петра Сергѣевича.

   Сергѣй Львовичъ тутъ же опустился на стулъ, одною рукою ухватилъ голову, другою стукнулъ себя по колѣну.

   - Что съ тобою? Скажи пожалуйста? спросилъ сынъ.- Что случилось?..

   - А то случилось, что я его высѣку!..

   Дѣвочки снова залились слезами; Ольга Ивановна сдѣлала выразительный жестъ, какъ въ балетахъ, когда желаютъ показать крайнюю степень возмущенныхъ чувствъ; Софья Алексѣевна и Зинаида Львовна ближе только прижалисъ другъ къ другу.

   - Высѣку! высѣку! упрямился Сергѣй Львовичъ.

   - Полно, папаша, какъ тебѣ не грѣхъ... проговорилъ почти шопотомъ Петръ Сергѣевичъ. - Изъ чего ты такъ горячишься... Помилуй: въ твои лѣта, въ твоемъ положен³и! Успокойся пожалуйста.

   - Да ты знаешь ли, что надѣлалъ это негодяй? вымолвилъ Сергѣй Львовичъ, значительно укрощаясь, но все еще съ нѣкоторою запальчивост³ю.

   - Все равно, что бы онъ ни сдѣлалъ, не стоитъ такъ горячиться...

   - Въ наше время не сѣкутъ-съ! вмѣшаласъ неожиданно Ольга Ивановна и чуть-было не испортила дѣла.

   Сергѣй Львовичъ вскочилъ какъ ужаленный и вскрикнулъ, мгновенно разгорячась:

   - Не сѣкутъ?.. А я вамъ докажу, что сѣкутъ! Вы мнѣ, пожалуйста, этой фанабер³и своей современной не подпускайте!

   - Полно, ради Бога, твердилъ сынъ,- вспомни: тебѣ за шестьдесятъ, ему всего шесть лѣтъ...

   - Сергѣй Львовичъ, прости его!.. слезливо промолвила Софья Алексѣевна.

   - Прости, папаша! Прости, онъ больше не будетъ!.. воскликнули въ одинъ голосъ дѣти и Зинаида Львовна.

   - Нѣтъ-съ, извините; вы прежде извольте посмотрѣть, что онъ надѣлалъ, и потомъ уже просите за него прощенья, если только у васъ хватитъ на это духу! сказалъ Сергѣй Львовичъ тономъ сосредоточеннаго раздражен³я.- Не угодно ли вамъ сюда пожаловать за мною, сюда въ кабинетъ,- заключилъ онъ, торопливо выходя изъ залы и направляясь въ свою комнату, куда всѣ за нимъ послѣдовали.

   Въ кабинетѣ прежде всего бросился въ глаза столъ съ разбросанными на немъ бумажками, стаканомъ съ водою, тарелкой, кистями и красками, и взоры всѣхъ съ любопытствомъ устремились на эти предметы.

   - Нѣтъ, не сюда надо смотрѣть, не сюда! произнесъ Сергѣй Львовичъ глубоко огорченнымъ голосомъ,- не сюда! Вотъ куда надо смотрѣть!

   Сказавъ это, онъ схватилъ со стола большой листъ и торжественно развернулъ его.

   Глазамъ присутствующихъ предсталъ тогда портретъ дяди Помпея Николаевйча Пыщина, которому Коко уморительнѣйшимъ образомъ подрумянилъ щеки, лобъ и подбородокъ, подвелъ зеленыя брови, сдѣлалъ какой-то кокъ и провелъ густую тѣнь подъ носомъ, отчего носъ дяди Пыщина сталъ еще курносѣе; въ этомъ видѣ, портретъ какъ двѣ капли воды напоминалъ физ³оном³ю разсерженнаго орангутанга.

   Какъ ни взбѣшенъ былъ Сергѣй Львовичъ, никто не могъ удержаться отъ смѣха; смѣхъ кончецъ былъ въ ту же секунду, подавленъ кашлемъ, охами удивлен³я. Но Сергѣй Львовичъ, и безъ того, ничего бы не примѣтилъ.

   Потрясая въ воздухѣ портретомъ и впиваясь въ него раздраженными, моргающими глазами, онъ повторялъ только:

   - Да, вотъ что онъ сдѣлалъ! Вотъ что сдѣлалъ!..

   - Оно можетъ-быть даже къ лучшему... нечаянно вырвалось у Петра Сергѣевича.

   - Пожалуйста, Пьеръ, не говори мнѣ объ этомъ ни слова! Ты ничего не знаешь! Портретъ этотъ взялъ я у жены нашего бывшаго исправника; она дорожитъ имъ пуще зѣницы ока! Что я скажу ей теперь?..

   Петръ Сергѣевичъ сдѣлалъ въ это время какое-то таинственное движен³е рукой; оно послужило для всѣхъ сигналомъ обступить Сергѣя Львовича и просить у него помилован³я.

   Зная Сергѣя Львовича, каждый охотно повѣритъ, что на это не потребовалось слишкомъ большихъ усил³й.

   - Хорошо, хорошо... Скажите только, какъ отыщете этого негоднаго мальчишку, скажите ему, чтобы не попадался мнѣ на глаза. Попадется, я за себя не отвѣчаю. Вы знаете, какъ я горячъ и вспыльчивъ!.. Боже мой, однакожъ, что жъ это я?.. Скоро четвертый часъ! спохватился онъ, взглядывая на часы.- Хорошо еще, я прежде распорядился, чтобы закладывали лошадей. Эй, дѣти, бѣгите кто-нибудь, скажите Петру, чтобъ онъ скорѣе шелъ и давалъ мнѣ одѣваться!

   Но Петръ легокъ былъ, видно, на поминѣ; не успѣлъ Сергѣй Львовйчъ проговорить послѣднихъ словъ, камердинеръ вошелъ въ двери.

   - Сергѣй Львовичъ, сказалъ онъ,- къ намъ ѣдетъ какая-то коляска, четверней; сейчасъ на проспектъ поворотила.

   - Вотъ некстати-то! проговорилъ Люлюковъ.- Однакожъ, кто бы это былъ?

   Онъ вышелъ въ залу; всѣ за нимъ послѣдовали.

   Цѣлый рядъ оконъ въ залѣ открывалъ видъ на дворъ и часть аллеи; въ глубинѣ ея клубилось облако пыли, изъ котораго выглядывали головы бѣжавшихъ лошадей.

   Не удовлетворившись этимъ, Сергѣй Львовичъ поспѣшно выбѣжалъ въ прихожую.

   - Боже мой, это, кажется, дядюшка! неожиданно воскликнула Софья Алексѣевна.

   Дѣйствительно, секунду спустя, въ дверяхъ показался Сергѣй Львовичъ. Лицо его выражало столько замѣшательства, что можно было думать, онъ, до прихода сюда, случайно вломился головою въ улей и выскочилъ оттуда.

   - Ѣдетъ!.. Онъ!.. Ѣдетъ!! задыхаясь, произнесъ онъ, тараща глаза; и вдругъ, неизвѣстно по какимъ причинамъ, подбѣжалъ къ этажеркѣ съ нотами и началъ приводить ихъ въ порядокъ.

   - Полно, папа, какъ тебѣ, право, не стыдно! Чего ты такъ растерялся; что за важность! уговаривалъ Петръ Сергѣевичъ, между тѣмъ какъ дамы суетливо оправляли платья и приглаживали волосы.

   Зинаида Львовна сдѣлала какой-то неопредѣленный жестъ и, вспыхнувъ какъ макъ, торопливо скрылась въ коридорѣ.

   - Я ничего... говорилъ Сергѣй Львовичъ, обдергивая жилетъ и блуждая во всѣ стороны глазами. - Главное, все это такъ неожиданно... я думалъ, онъ по желѣзной дорогѣ.

   - Что жъ ты стоишь, однакожъ? Если пр³ѣхалъ, надо итти встрѣчать: пойдемъ! промолвилъ Петръ Сергѣевичъ, увлекая отца въ прихожую.

   Помпей Николаевичъ Пыщинъ входилъ въ эту минуту, сопровождаемый молодымъ, высокимъ лакеемъ, который поспѣшилъ снять съ него пальто.

   Генералъ Пыщинъ представлялъ изъ себя рослаго человѣка, лѣтъ шестидесяти пяти, но такого еще плотнаго, что можно было, кажется, раздавить на его тѣлѣ сухую горошину, не причинивъ ему малѣйшаго вреда. Шарообразная голова его, съ сѣдыми волосами, обстриженными подъ гребенку, постоянно закинутая назадъ, выходила почти изъ плечъ, отчего самыя плечи казались еще круче вздернутыми кверху; лицо его, раздутое какъ пузырь, красное и выбритое гладко, въ лоскъ, какъ говорится, украшалось посерединѣ коротенькимъ носомъ, вздернутый конецъ котораго раздваивался, словно его перерѣзали ниткой. Быть-можетъ, это предубѣжден³е, но вообще принято уже желать, чтобы носъ у людей былъ нѣсколько большаго масштаба. Подъ носомъ закручивались коротеньк³е щетинистые усы, кончики которыхъ, круто нафабренные, смотрѣли въ широко раздутыя ноздри; подъ узенькимъ мясистымъ лбомъ, изъ-подъ бровей, похожихъ на два пучечка, выглядывали маленьк³е, сѣрые, татарск³е глаза. Движен³я его были величественны, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, казались тугими, какъ его тѣло; онъ поворачивался не иначе, какъ всѣмъ корпусомъ; кости его словно не имѣли суставовъ и представляли одну сплошную массу. На немъ былъ военный сюртукъ безъ эполетъ, застегнутый на всѣ пуговицы. Въ профилѣ (такого важнаго человѣка слѣдуетъ разсмотрѣть со всѣхъ сторонъ) генералъ Пыщинъ обрисовывалъ лин³ю, которая круто выпучивалась на груди, рѣзко перехватывалась у пояса, выступала снова круто у живота и, наконецъ, пропадала у конца его сапогъ; сзади, затылокъ, крѣпко упиравш³йся въ воротникъ, изображалъ двѣ мясистыя складки, потомъ молодецки выгибалась спина, и лин³я, сдѣлавъ неопредѣленно-крутой выступъ, снова пропадала у пятокъ.

   Увидѣвъ Сергѣя Львовича, генералъ не сдѣлалъ никакого восклицан³я, сказалъ только: "здравствуй!" и протянулъ ему руку съ пучечками волосъ, не сгибая пальцевъ. Но такъ какъ Люлюковъ бросился къ нему, обвилъ руками его животъ и принялся цѣловать его въ грудь, Помпей Николаевичъ долженъ былъ, по необходимости, отвѣтить ему чѣмъ-нибудь въ свою очередь; онъ прижалъ спину Люлюкова ладонью и чмокнулъ губами по воздуху.

   На Петра Сергѣевича, который стоялъ тутъ же, генералъ Пыщинъ не обратилъ никакого вниман³я; машинально только повелъ глазами въ его сторону.

   - Боже мой, какъ я счастливъ! заговорилъ Сергѣй Львовичъ.- Мы васъ ждали, ждали! Но какъ же случилось такъ странно: почему не пр³ѣхали вы по желѣзной дорогѣ?

   - Я прямо изъ деревни; оттуда уже сюда, коротко, но внятно сказалъ генералъ.

   - Позвольте, Помпей Николаевичъ, позвольте представить моего сына, сказалъ Люлюковъ, выставляя впередъ съ восхищеннымъ видомъ Петра Сергѣевича.

   - Очень радъ! возразилъ генералъ.- Въ университетѣ?

   - Былъ, но давно уже вышелъ. Получилъ даже магистра!

   - Похвально! сказалъ генералъ, у котораго глаза такъ уже, видно, были устроены, что не могли никакъ смотрѣть на собесѣдника, но всегда устремлялись куда-то вдаль, черезъ голову собесѣдника.

   Послѣ этого, генералъ тряхнулъ плечами и прямо направился въ залу, при чемъ полъ задрожалъ подъ его ногами.

   Съ первыхъ шаговъ, его встрѣтила Софья Алексѣевна съ восклицан³емъ: "дядюшка!" и припала къ груди его; на этотъ разъ, спина Помпея Николаевича обрѣла на столько гибкости, что губы его пришлись какъ разъ ко лбу племянницы.

   Въ отвѣтъ на реверансъ Ольги Ивановны, генералъ наклонилъ голову и даже погремѣлъ шпорами.

   - А вотъ и дочери, Помпей Николаевичъ, суетливо заговорилъ Сергѣй Львовичъ,- одну, впрочемъ, вы уже знаете, Вѣрочку, маленькую путешественницу! А это другая... Дѣти, что жъ вы стоите? Здоровайтесь съ дяденькой, скажите: bonjour, mon oncle! Здравствуйте, дядюшка! Catherine!

   Катя замѣтно колебалась; Сергѣй Львовичъ задвигалъ бровями.

   - Bonjour, mon oncle! сказала она, дѣлая реверансъ. Вѣрочка и Соня послѣдовали ея примѣру.

   - Здравствуйте... очень милы! сказалъ генералъ.

   Во время этой сцены Петръ Сергѣевичъ досадливо взглянулъ на отца, покраснѣлъ и отвернулся.

   Помпей Николаевичъ пожалъ еще разъ руку Софьѣ Алексѣевнѣ и пошелъ впередъ, при чемъ полъ снова заколебался.

   Сергѣй Львовичъ въ это время подвернулся къ сыну.

   - Портретъ, ради Бога, спрячь портретъ! шепнулъ онъ, давая ему знакъ, чтобъ онъ прошелъ для этого кругомъ, черезъ коридоръ.

   Петръ Сергѣевичъ, не сказавъ слова, вышелъ.

   - А кто эта дама? спросилъ генералъ, понижая голосъ и указывая племянницѣ глазами на Ольгу Ивановну!

   - Гувернантка, шепнула та.

   - Прекрасная особа! сказалъ генералъ, запуская руку въ задн³й карманъ, чтобы вынуть оттуда носовой платокъ.

   Сергѣй Львовичъ воспользовался этою секундой; онъ мигнулъ женѣ и шепнулъ ей вскользь:

   - Ради Бога, займи его и будь любезнѣе; я с³ю секунду явлюсь. Извините, Помпей Николаевичъ, добавилъ онъ громко,- я на секунду васъ оставлю.

   - Прошу безъ церемон³и, возразилъ генералъ, направляясь въ гостиную съ племянницей.

   Первымъ дѣломъ Сергѣя Львовича было отыскать камердинера дяди: заботливо разспросивъ его о привычкахъ генерала, онъ сказалъ ему, чтобы лично всегда обращался къ нему, какъ только въ чемъ-нибудь встрѣтится надобность. Проходя по коридору, онъ приказалъ скорѣе ставить самоваръ и велѣлъ сказать повару, чтобъ онъ, на всяк³й случай, былъ наготовѣ и держалъ ухо востро.

   Успокоенный нѣсколько, онъ вернулся въ гостиную, гдѣ уже засталъ дядю, сидящаго на диванѣ. Софья Алексѣевна фланкировала его справа; Петръ Сергѣевичъ сидѣлъ насупротивъ, но нѣсколько дальше. Какъ ни досадно было ему на отца, онъ настолько любилъ его однакожъ, чтобы дѣлать все возможное, только бы удержать его отъ суетливости, въ припадкѣ которой отецъ дѣлалъ всегда глупости.

   Софья Алексѣевна успѣла уже въ это время сообщить дядѣ о своей подругѣ, сказавъ, что къ великому несчастъю у нея теперь жесток³й мигрень, и она находится въ своей комнатѣ.

   - Радъ буду познакомиться, былъ отвѣтъ дяди Пыщина.- Много учились?

   Съ такимъ вопросомъ обратился онъ неожиданно къ Петру Сергѣевичу.

   - Съ десяти лѣтъ учится! вмѣшался упоенный Сергѣй Львовичъ. - Я, признаться, въ первое время опасался даже за его здоровье. Особенно, сколько помню, много мучился онъ съ латинскимъ или, кажется, съ греческимъ языкомъ.

   - Ты ошибаешься, папаша, возразилъ Петръ Сергѣевичъ, слегка покраснѣвъ,- ты принимаешь вѣрно одно за другое; я никогда даже не учился греческому языку.

   - Нѣтъ, сказалъ генералъ, окончательно вдавливая шею въ илечи,- про греческ³й языкъ худо не говорите; на греческомъ языкѣ всѣ хорош³е сочинители писали!

   По всему видно было, генералъ Пыщинъ находился сегодня въ отличномъ расположен³и духа. По крайней мѣрѣ ни Люлюковъ, ни жена его никогда не видали дядю такимъ разговорчивымъ и веселымъ.

   Но я полагаю, не остановиться ли намъ на этой бесѣдѣ, такъ какъ она кстати и скоро кончилась. Лишнимъ будетъ также, я думаю, распространяться о томъ, какъ проведенъ былъ остатокъ вечера, какъ генералъ кушалъ чай, ужиналъ и какъ, наконецъ, Сергѣй Львовичъ повелъ его въ назначенные для него апартаменты и простился съ нимъ, пожелавъ ему отъ всей души сладкаго сна и пр³ятныхъ грёзъ.

   Несравненно важнѣе то, что предстоитъ разсказать впереди, касательно важнаго лица, осчастливившаго "верзилу" своимъ высокимъ посѣщен³емъ.

  

  

   Приступая къ изображен³ю замѣчательной личности Помпея Николаевича Пыщина, я долго собирался съ духомъ, долго углублялся въ самого себя. Внутренн³й голосъ постоянно твердилъ мнѣ одно и то же: онъ говорилъ, что для полнаго достижен³я такой цѣли, для полнаго успѣха, необходимо было бы прежде всего: "прослѣдить путемъ собственныхъ выводовъ за организмомъ современной мысли и всѣми развѣтилен³ями и видами, которые даются предметомъ, вступающимъ въ область самостоятельнаго"...

   Такъ, по крайней мѣрѣ, въ важныхъ случаяхъ, совѣтуетъ дѣлать одинъ изъ представителей современной отечественной критики.

   Не сомнѣваясь ни минуты, что каждое слово критики, каждое даже мимолетное ея замѣчан³е, которымъ-бы воспользовался литераторъ, неминуемо ведетъ послѣдняго къ уяснен³ю собственныхъ мыслей, ведетъ его къ улучшен³ю и усовершенствован³ю,- я проникался также необходимостью "поставить свою личность въ разрѣзъ съ дѣйствительностью", какъ совѣтуетъ другой, не менѣе достойный вросвѣтитель человѣчества.

   Но такъ ужъ видно судьбой устроено, что недостаточно одной готовности слѣдовать мудрымъ совѣтамъ. Меня по крайней мѣрѣ не привела она ни къ какому счастливому результату.

   Сколько ни сидѣлъ я, крѣпко зажмуривая глаза, сколько ни усиливался проникнуть глубок³й смыслъ приведенныхъ выше изречен³й,- увы! я не понялъ въ нихъ ни одного слова!..

   Предоставленный такимъ образомъ на собственный произволъ, оставшись, такъ-сказать, безъ подпоры, оставшись при собственныхъ своихъ средствахъ, я, весьма натурально, тутъ же убѣдился, что едва ли совладаю съ трудною своею задачей. Но, какъ быть? Дѣло уже было начато, не оставлять же его! Что касается до того, чтобы сохранить своему герою отъ начала до конца "объективный" характеръ, или придать ему "силы духовно-конкретнаго создан³я", я уже и не помышлялъ вовсе; насчетъ послѣдняго отложено даже было всякое попечен³е.

   Сознаюсь чистосердечно - даже теперь беретъ страхъ, какъ подумаю обо всемъ этомъ! Боюсь, чтобы, послѣ всего сказаннаго, вся повѣсть не вышла "всецѣло" чѣмъ-то въ родѣ "потенц³и безъ содержан³я"...

   Что жъ дѣлать! Вы знаете, добрѣйш³й человѣкъ не можетъ дать болѣе того, сколько позволяютъ ему его средства!

   Такое объяснен³е необходимо было, чтобъ заранѣе оправдать передъ читателемъ тѣ ошибки и промахи, которыми, безъ сомнѣн³я, будетъ усыпана наша б³ограф³я Помпея Николаевича Пыщина.

   Все, что можемъ мы сказать относительно дѣтства и первыхъ годовъ юности этого замѣчательнаго человѣка, заключится въ весьма немногихъ словахъ. Дѣтство Пыщина въ одномъ отношен³и весьма даже схоже съ дѣтствомъ Росс³йскаго государства: какъ то, такъ и другое, въ равной степени, "покрыто мракомъ неизвѣстности". Изъ бумагъ, которыя прошли чрезъ наши руки, какъ-то: двухъ фамильныхъ документовъ и незначительнаго письма бабки Пыщина, видно, что Помпей Николаевичъ сынъ небогатаго штабъ-офицера, не получившаго ни одной раны подъ Очаковымъ. На шестомъ году Пыщинъ былъ записанъ въ П* кадетск³й корпусъ, а на восьмомъ - поступилъ въ оный корпусъ.

   Корпусный архивъ за 1804, 1805 и 1807 годы не обогатилъ насъ большими свѣдѣн³ями. Въ спискахъ кадетовъ, противъ имепи Помпея Пыщина, вездѣ выставлено рукою заботливаго начальства: "Поведен³я благонадежнаго; рачителенъ къ службѣ, фрунтовикъ хорош³й; въ наукахъ слабъ, хотя и старателенъ". Здѣсь же въ архивѣ, конечно, не безъ трудовъ и пожертвован³й съ нашей стороны {Старшему писарю дано за то пять руб.; но когда дѣло пришло къ развязкѣ, онъ потребовалъ еще пять, грозя въ противномъ случаѣ не показать документа.}, отыскали мы бумагу, которая показываетъ, что Помпей Николаевичъ шестнадцати лѣтъ выпущенъ въ офицеры и записанъ въ N* пѣхотный полкъ.

   Тутъ на пѣкоторое время наступаетъ для б³ографа эпоха густѣйшаго э³рака; единственною путеводною точкой служитъ только формулярный списокъ; изъ него узнаемъ, что П. Н. Пыщинъ, четыре года спустя послѣ зачислен³я въ N* пѣхотный полкъ, сдѣланъ батал³оннымъ адьютантомъ, потомъ полковымъ, а въ 1817 году взятъ въ адьютанты корпуснымъ командиромъ.

   Мы ни секунду не сомнѣваемся, что столь быстрымъ и успѣшнымъ повышен³емъ обязанъ онъ единственно самому себѣ. Протекц³и у него тогда не было; адьютантская служба, заключая его почти безвыходно въ канцеляр³и и не давая ему возможности отличаться на полѣ брани (онъ не участвовалъ ни въ одномъ сражен³и), могла только, естественно, задерживать его карьеру, а не ускорить ее. По всей вѣроятности, уже тогда начали обнаруживаться въ немъ тѣ замѣчательныя способности, которыя, проявляясь потомъ съ такою силой, отмѣтили, можно сказать, каждый шагъ его послѣдующей карьеры.

   Дѣйствительно, такъ оно и было. Краснорѣчивѣйшимъ подтвержден³емъ служатъ разсказы сослуживца и, вмѣстѣ съ тѣмъ, товарища молодыхъ лѣтъ Пыщина. Лицо это давно уже въ отставкѣ, и мы тутъ же спѣшимъ принести ему чувствительную благодарность за доставленные намъ матер³алы.

   Повѣствуя о старыхъ годахъ своей службы, почтенный разсказчикъ всегда оживлялся; особенно было это замѣтно, когда вспоминалъ онъ бывшаго своего товарища. Онъ говорилъ, что видитъ его какъ теперь передъ глазами.

   "Чортъ его знаетъ, какъ онъ это дѣлалъ!" говорилъ сослуживецъ (мы отстраняемъ здѣсь отъ себя всякую отвѣтственность въ способѣ выражен³я: наше дѣло историческая вѣрность). "Чортъ его знаетъ, какъ изловчался Пыщинъ, чтобы являться всегда въ новомъ мундирѣ съ иголочки, между тѣмъ какъ былъ бѣднѣйшимъ офицеромъ! Сапоги его всегда отливали глянцемъ; волосы его, коротко остриженные и всегда гладко примазанные, выставляли на видъ прямой какъ стрѣла проборъ, такъ старательно иногда прохваченный, что проступала даже кровь".

   Во время адьютантства Пыщина, господствовалъ такой порядокъ, какого, конечно, ни прежде, ни послѣ не было ни въ одной военной канцеляр³и. Разсказчикъ повѣствуетъ: "Съ перваго же дня, писаря перестали напиваться; стоило имъ заслышать шаги Пыщина, чтобы мгновенно почувствовать холодъ въ мозгу костей своихъ".- "А былъ еще молодой человѣкъ!" прибавляетъ сослуживецъ.

   Касательно физической силы, все заставляетъ предполагать, Помпей Николаевичъ совершенно уже тогда сложился.

   Вотъ какъ свидѣтельствуетъ объ этомъ сослуживецъ: "Пыщину ничего не стоило проводить напролетъ безсонныя ночи и не спускать глазъ съ писаря, соблюдая, чтобы каждый приказъ написанъ былъ каллиграфическимъ образомъ. Оборони и помилуй Богъ, если слово такъ придется, что надо перенести слогъ на другую строчку; терпѣть не могъ этого! "Засѣку, кричитъ бывало, задеру до смерти!"

   Помпей Николаевичъ никогда не являлся въ кругу товарищей, никогда не участвовалъ въ ихъ пирушкахъ и попойкахъ. Взамѣнъ этого, его всегда можно было встрѣтить, чуть свѣтъ, затянутаго въ мундиръ и стоящаго въ пр³емной начальника, въ ожидан³и приказа. Не успѣетъ начальникъ послать за нимъ, онъ тутъ уже налицо. "Гдѣ особенно надо удивляться выдержкѣ и терпѣн³ю Пыщина, прибавляетъ сослуживецъ,- такъ это въ тѣхъ случаяхъ, когда начальникъ бывалъ не въ духѣ; бывало, какъ звѣрь какой подлетитъ съ пѣной у рта, только и слышишь: я васъ, сударь мой, я васъ! - Пыщинъ стоитъ, какъ вкопанный, не моргнетъ глазомъ, только, бывало, покраснѣетъ; онъ уже и тогда былъ полнокровенъ"...

   Здѣсь снова все застилается на нѣкоторое время мракомъ; единственною путеводною точкой опять-таки служатъ отмѣтки формулярнаго и послужного списковъ. Изъ нихъ видимъ мы, какъ Помпей Николаевичъ постепенно возвышался въ чины, как³я получалъ награды и какъ, наконецъ, произведенъ былъ въ полковники.

   Мы имѣемъ поводъ думать, что къ повышен³ю его много въ свое время способствовалъ Аракчеевъ. Не утверждаемъ ничего положительно; но такъ, по крайней мѣрѣ, заставляютъ предполагать разныя соображен³я времени и притомъ свойства характера и вкусовъ Аракчеева, который скорѣе всѣхъ могъ оцѣнить способности Пыщина. Въ эту эпоху, которую мног³е историки справедливо называютъ декоративною и лакировальною, Пыщинъ скоро успѣлъ обратить на себя лестное вниман³е начальства.

   Тамъ, гдѣ требовалось прикрыть, замазать, навести лоскъ, отвлечь глазъ отъ докучнаго зрѣлища дѣйствительности, и успокоить взоръ и чувство на декорац³и, полковникъ Пыщинъ не зналъ себѣ соперниковъ. У него всегда все было гладко, чисто, подстрижено, причесано, натерто, подтянуто; вездѣ блисталъ внѣшн³й порядокъ, наружная тишина, приличное, благонравное спокойств³е. Все это, весьма натурально, не могло не обратить на себя вниман³я Аракчеева. По всей вѣроятности, онъ и далъ Пыщину случай развить свои способности.

   Вскорѣ Пыщинъ получилъ такую часть управлен³я, гдѣ прежде всего требовались чистота, порядокъ и аккуратность; гдѣ главную роль должна была играть систематическая окраска заборовъ и безукоризненная, точнѣйшая пригонка въ одну лин³ю тротуарныхъ столбовъ.

   Семь лѣтъ и ровно четыре мѣсяца послѣ смерти Аракчеева, мы застаемъ Помпе.я Николаевича уже въ чинѣ генералъ-майора. Онъ исправляетъ тогда должность не столько военную, сколько гражданскую, и притомъ скорѣе по ученой части, чѣмъ по административной.

   Въ этомъ переходѣ нѣтъ ничего удивительнаго; надо взять въ соображен³е время. Не каждый ли день случалось тогда, что человѣкъ, занимавш³йся спец³ально тридцать лѣтъ какою-нибудь част³ю, положимъ хоть лѣсоводствомъ, но повышенный въ чинъ, не отвѣчавш³й настоящей его должности, назначался вдругъ директоромъ, положимъ, хоть казеннаго стеариноваго завода?.. Безпрестанно случалось! Каждая эпоха имѣетъ свою собственную логику!

   Ученая часть нашла, впрочемъ, въ Помпеѣ Николаевичѣ строгаго, но любознательнаго начальника. Бывъ уже въ тѣхъ лѣтахъ, когда для обыкновенныхъ людей кругъ образован³я и познан³й давно оконченъ и хлопоты по службѣ замѣняютъ усил³я къ просвѣщен³ю, Пыщинъ, тѣмъ не менѣе, выказалъ замѣчательное расположен³е сблизиться съ наукой. Въ как³е-нибудь три-четыре мѣсяца, онъ настолько уже успѣлъ познакомиться съ классиками древности, что вездѣ стоялъ за нихъ горою и утверждалъ, при всякомъ удобномъ случаѣ, что всѣ хорош³е сочинители писали на греческомъ и латинскомъ языкѣ.

   Строгъ онъ былъ собственно только противъ неряшества и неаккуратности. Послѣдн³я эти свойства составляютъ, какъ извѣстно, главную черту лицъ ученаго сослов³я и, надо думать, имѣлись прежде всего въ виду при назначен³и Помпея Николаевича на новую должность. Никто, конечно, не могъ успѣшнѣе истребить неряшество и неаккуратность и, вмѣсто нихъ, водворить блистательнѣйш³й порядокъ и благочин³е; за это ручалась вся предшествовавшая его карьера.

   Любя присутствовать на экзаменахъ, немилосердно преслѣдуя учениковъ за длинные волосы и незастегнутыя пуговицы, и, въ то же время, преслѣдуя инспекторовъ и директоровъ за нелакированные столы и ненатертые полы, онъ любилъ также посѣщать библ³отеки; но и здѣсь точно такъ же непрестанною заботой его было подтягивать служащихъ и не допускать ихъ къ безпорядку. Такъ, напримѣръ, посѣтивъ разъ библ³отеку какого-то заведен³я и найдя, что книги на полкахъ стояли не подъ ранжиръ, онъ тотчасъ же обратилъ на это вниман³е и немедленно потребовалъ отчета. Когда ему объяснили происхожден³е пустыхъ мѣстъ на полкахъ тѣмъ, что нѣкоторыя книги разобраны воспитанниками, Помпей Николаевичъ пришелъ въ большое негодован³е и тутъ же изрекъ слѣдующ³я замѣчательныя слова: "Дурныхъ книгъ нѣтъ; всѣ надо читать по порядку! А то: эта не хороша, другая не годится; въ этомъ явно проглядываетъ своевол³е!.. Брать и читать всегда по порядку!.."

   Взглядъ и система, которые вводилъ Помпей Николаевичъ въ управлен³е по ученой части, само собою разумѣется, не могли встрѣтить тамъ большого сочувств³я. Не такова ли, впрочемъ, участь всѣхъ преобразователей и реформаторовъ? Кромѣ того, давно уже сказано, что изо всѣхъ путей, как³е можетъ избрать человѣкъ, ученое поприще самое неблагодарное. Пыщинъ какъ бы нарочно призванъ былъ на это поприще, чтобы возвести такое изречен³е на степень непреложной акс³омы. Въ непродолжительномъ времени, каждое дѣйств³е Помпея Николаевича встрѣтило въ обществѣ цѣлый хоръ враждебныхъ истолкователей. Бесѣдуя съ людьми того времени, мы часто имѣли случай слышать о немъ мнѣн³я, насквозь пропитанныя недоброжелательствомъ. Мнѣн³я эти распространялись, разумѣется, никѣмъ другимъ, какъ подчиненными Помпея Николаевича; остается только удивляться близорукости и вмѣстѣ съ тѣмъ недобросовѣстности общества, которое, не разбирая, откуда шли слухи, спѣшило разносить ихъ по свѣту. Главнымъ источникомъ зла служила демократическая зависть нѣкоторыхъ философовъ и ученихъ, окружавшихъ Пыщина.

   Чувство это, ненасытное въ своихъ требован³яхъ, возбудилось тѣмъ, вѣроятно, что Помпей Николаевичъ, шествуя неуклонно къ своей цѣли и ни передъ чѣмъ не останавливаясь въ благихъ своихъ начинан³яхъ, прогналъ вдругъ нѣсколькихъ учителей, замѣнивъ ихъ тотчасъ же другими, не столько, правда, учеными, сколько извѣстными всему свѣту, какъ лица въ высшей степени аккуратныя и благонамѣренныя. Общественное мнѣн³е, возбужденное злонамѣренными людьми, не позаботилось опять-таки спросить: кто? какъ? и откуда? Оно наименовало Помпея Николаевича: "башибузукомъ". Стоило произнести гдѣ-нибудь: "Пыщинъ", въ тотъ же мигъ эхо подхватывало: "башибузукъ".

   Самыя невинныя дѣйств³я Помпея Николаевича ловились на-лету и, упитанныя ядомъ клеветы, облетали свѣтъ. Разъ, справедливо чѣмъ-то разгоряченный, назвалъ онъ въ классѣ какого-то учителя дуракомъ и погрозилъ выбросить его тутъ же изъ форточки; это подняло цѣлую бурю. Въ другой разъ какой-то чиновникъ пришелъ требовать у Помпея Николаевича объяснен³я, за что исключилъ онъ его изъ службы, и началъ приводить разныя доказательства своей невинности; Помпей Николаевичъ возразилъ ему: "Мнѣ не нужно фактовъ для вашего исключен³я; достаточно мнѣ собственныхъ моихъ соображен³й!" Фраза эта, сказанная очень спокойно и съ большимъ достоинствомъ, не замедлила сдѣлаться обладан³емъ цѣлаго общества; два мѣсяца, по крайней мѣрѣ, носились съ нею какъ съ какимъ-то курьезомъ.

   Мы не станемъ здѣсь подвергать критическому обсужден³ю ни образа дѣйств³й, ни характера Помпея Николаевича. Пусть займется этимъ тотъ, на чью долю выпадетъ болѣе обширная разработка этихъ матер³аловъ; наше дѣло доставить только возможно большее число достовѣрныхъ фактовъ для будущаго б³ографа. При всемъ томъ, было бы крайне несправедливо съ нашей стороны пройти молчан³емъ вышеприведенныя обвинен³я. До сихъ поръ, они всею своею массой напали на Пыщина; онъ одинъ отвѣчалъ за всѣ свои дѣйств³я; никто не позаботился взглянуть на дѣло съ другой точки зрѣн³я, никто не подумалъ спросить: чѣмъ была возбуждаема строгость Помпея Николаевича, и не были ли отчасти виноваты въ этомъ сами обвинители?

   Такой вопросъ тѣмъ болѣе требуетъ обсужден³я, что Помпею Николаевичу приходилось дѣйствовать въ кругу лицъ, которыя, такъ сказать, въ истор³и человѣчества, заявили уже себя въ высшей степени людьми безпокойными. Самонадѣянность, обидчивость и раздражительность всегда отличали ученое сослов³е. Помпей Николаевичъ вынужденъ былъ также входить иногда въ соприкосновен³е съ литераторами; тутъ ужъ и говорить нечего; лукавство, юркость, самолюб³е, нетерпимость послѣднихъ, вошли въ поговорку. Будемъ же справедливы! Если съ первыхъ дней поступлен³я своего на новое поприще, Пыщинъ взглянулъ снисходительно на науку, и наоборотъ, если съ перваго дня нашелъ необходимымъ принять рѣшительныя и крутыя мѣры противъ жрецовъ науки, надо думать, послѣдн³е дали къ тому сильнѣйш³й поводъ.

   У насъ передъ глазами множество фактовъ; всѣ они ясно доказываютъ, что Помпею Николаевичу чуть ли не каждый день приходилось бороться противъ дерзости, неуважен³я и ничѣмъ не удержимой строптивости. Такъ, напримѣръ, профессоръ, только что вытѣсненный Помпеемъ Николаевичемъ и замѣщенный другимъ вполнѣ по вкусу начальника, проходя какъ-то мимо гимназ³и, встрѣтилъ у подъѣзда коляску начальника; онъ сдѣлалъ видъ, что не узналъ экипажа и спросилъ кучера: "чья коляска?" - "Его превосходительства, генерала Пыщина", сказалъ кучеръ.- "Смотри, братъ, вези хорошенько, возразилъ тотъ,- тебя за это профессоромъ сдѣлаютъ!" Разъ, одинъ магистръ университета, явившись къ Пыщину, началъ проситься въ инспекторы гимназ³и; пораженный такою самонадѣянност³ю (молодому человѣку было всего тридцать семь лѣтъ), Помпей Николаевичъ сказалъ ему: "Вы бы ужъ лучше прямо просились въ американск³е короли..." - "Я не зналъ, что это отъ васъ зависитъ!" дерзко возразилъ молодой человѣкъ. Одинъ изъ вновь опредѣленныхъ Помпеемъ Николаевичемъ учителей, движимый чувствомъ высокой нравственности, сообщилъ ему тайно, что въ числѣ чиновниковъ находится одинъ, который неумѣренно употребляетъ крѣпк³е напитки. Помпей Николаевичъ, въ юности еще преслѣдовавш³й писарей за пьягство, приказалъ на другой же день вызвать къ себѣ такого-то чиновника. Увидавъ его въ пр³емной, онъ прямо пошелъ къ нему. "Вы пили водку?" спросилъ онъ, пристально поглядывая ему въ глаза. Дѣло, кажется, было просто; чиновнику оставалось повиниться и дать клятву объ исправлен³и; вмѣсто того, онъ показалъ видъ, какъ будто не понялъ начальника, и, лукаво улыбнувшись, отвѣчалъ ему: "Не извольте безпокоиться, ваше превосходительство, покорно благодарю; я уже пилъ и даже закусилъ!.."

   Такихъ истор³й мы можемъ приводить до завтра; но, кажется, и этихъ достаточно, чтобы понять, противъ какого духа приходилось бороться Пыщину.

   Довольно сказать, Помпей Николаевичъ былъ вполнѣ счастливъ, когда неожиданно призвали его къ другой должности. Правда, она была значительнѣе, выше предшествующей и служила ему какъ бы наградой.

   Мѣсяца не прошло послѣ вступлен³я Помпея Николаевича на новую должность, и уже каждый могъ узнать изъ офиу³альныхъ мѣстныхъ газетъ о благотворномъ вл³ян³и такого вазначен³я. Вл³ян³е это, какъ видно, отразилось даже на дѣтяхъ. Вотъ, между прочимъ, въ какихъ выражен³яхъ говоритъ объ этомъ авторъ статьи, помѣщенной въ одной изъ такихъ газетъ: "Трудно увидѣть что-нибудь отраднѣе того зрѣлища, которое ежедневно почти совершается въ нашемъ городѣ! Каждый разъ, какъ его высокопревосходительство Помпей Николаевичъ Пыщинъ проѣзжаетъ въ коляскѣ, дѣлая свою утреннюю или вечернюю прогулку, дѣти толпами выбѣгаютъ на улицу, стараясь наперерывъ смотрѣть въ глаза своему начальнику съ удовольств³емъ, ярко изображающимся въ невинномъ ихъ взглядѣ. Извѣстно, однакожъ, что прежде тѣ же самыя дѣти отличались большою дикост³ю; при встрѣчѣ съ начальникомъ, они поспѣшно убѣгали, гонимыя паническимъ какимъ-то страхомъ, и, напрягая всѣ силы дѣтскихъ мышцъ своихъ, старались укрываться куда-нибудь подъ ворота и даже прятались въ бочки. Прекрасная перемѣна въ воззрѣн³и невинныхъ малютокъ на своего начальника, конечно, можетъ быть приписана только нравственнымъ внушен³ямъ инспекторовъ мѣстныхъ школъ, наставниковъ и родителей. Его высокопревосходительство поручилъ выразить имъ свою искреннюю благодарность. Вотъ собственныя слова его: "Мнѣ особенно было пр³ятно замѣтить почтительное, благонравное выражен³е дѣтскихъ лицъ!" Вмѣстѣ съ тѣмъ, его высокопревосходительство пожертвовалъ пятьдесятъ рублей на окраску тумбъ и фонарныхъ столбовъ, находящихся передъ школами города, а также на окраску наружныхъ дверей тѣхъ школъ, дабы этимъ показать дѣтямъ заботливое о нихъ попечен³е начальства и, вмѣстѣ съ тѣмъ, внушить имъ должное чувство опрятности и порядка".

   Начавшись подъ такими счастливыми предзнаменован³ями, новая дѣятельность Помпея Николаевича принесла ему, можно сказать, однѣ только радости. Любовь и уважен³е, овладѣвш³я такъ внезапно дѣтскими сердцами, перешли постепенно въ сердца ихъ родителей и вскорѣ овладѣли сердцами всѣхъ гражданъ, ввѣренныхъ его заботливому попечен³ю. Мы заключаемъ это изъ того, что на новомъ мѣстѣ Помпей Николаевичъ оставилъ за собою больше дорогихъ воспоминан³й, чѣмъ гдѣ бы то ни было; ни откуда не могли мы почерпнуть столько свѣдѣн³й о немъ; нигдѣ не сообщали ихъ такъ охотно. Едва узнали о нашемъ намѣрен³и собирать матер³алы для его б³ограф³и, всѣ наперерывъ начали доставлять свѣдѣн³я, прося убѣдительно не оставить ихъ безъ вниман³я. Множество писемъ свидѣтельствуютъ, что здѣсь помнятъ не только Помпея Николаевича, но даже его письмоводителя, нѣкоего Ѳомина; съ своей стороны онъ также часто показывалъ себя истиннымъ отцомъ. Встрѣчалось ли у кого-нибудь запутанное дѣло, стоило зайти къ Ѳомину, поговорить съ нимъ приватно, наединѣ,- дѣло мгновенно получало благопр³ятный ходъ и быстро вызывало резолюц³ю.

   Мы имѣемъ документы, изъ которыхъ видно, что даже старый камердинеръ Помпея Николаевича,- и тотъ оставилъ послѣ себя самыя теплыя воспоминан³я. Послѣдн³й точно такъ же неоднократно избавлялъ просителей отъ труда прибѣгать къ Помпею Николаевичу и вести дѣло форменнымъ порядкомъ, что, какъ извѣстно, всегда сопряжено съ большой тратой времени. Добрый этотъ человѣкъ, пользовавш³йся большимъ довѣр³емъ генерала, находилъ всегда способъ склонить его въ пользу просителей, и дѣло обдѣлывалось какъ бы само собою. Въ доказательство того, какъ цѣнили и любили Ѳедора Андреевича (такъ звали камердинера), приведемъ, что когда Богъ послалъ ему сына, мног³е почтенные граждане и чиновники такъ долго спорили, кому быть крестнымъ отцомъ, такъ долго не уступали одинъ другому этой чести, что младенецъ могъ быть окрещенъ только на третьи сутки послѣ появлен³я своего на свѣтъ.

   Что касается самого Помпея Николаевича, трогательно даже видѣть: каждое ничтожнѣйшее изъ его дѣйств³й, каждая фраза, каждое слово, произнесенное мимоходомъ, до сихъ поръ живо сохранились въ памяти гражданъ. Стоитъ заговорить о немъ, лицо каждаго мгновенно просвѣтлѣетъ и озаряется веселост³ю.

   Да, счастливъ начальникъ, умѣвш³й вселить так³я чувства въ сердца своихъ подчиненныхъ.

   Отеческая заботливость Помпея Николаевича дѣйствительно превосходитъ все, что мы встрѣчали до сихъ поръ у лицъ, начальствующихъ надъ чѣмъ бы то ни было. Она простиралась не только на людей, ввѣренныхъ его надзору, но даже распространялась на постороннихъ, чужестранцевъ и даже иновѣрцевъ. Такъ, когда персидск³й посолъ, проѣзжая въ Петербургъ, остановидся въ городѣ, гдѣ управлялъ Помпей Николаевичъ, и, знакомясь съ послѣднимъ, сказалъ ему чрезъ своего переводчика: сколь пр³ятно видѣть солнце, озаряющее природу, такъ пр³ятно видѣть вельможу русскаго, улыбающагося привѣтливо послу персидскому; какъ вѣтерокъ колеблетъ вѣтки деревъ и струитъ поверхность водъ, такъ дружба, соединяющая росс³янъ и персовъ, выражается во взаимныхъ привѣтств³яхъ ихъ уполномоченныхъ..." Помпей Николаевичъ, выслушавъ все это до конца, ласково обратился къ чужестранцу и сказалъ переводчику: "спроси, не холодно ли ему было?.."

   Чувства сердечной заботливости и отеческаго попечен³я, само собою разумѣется, не дѣйствовали во вредъ энерг³и и силѣ воли; тамъ, гдѣ встрѣчалась въ нихъ надобность, энерг³я и сила воли выказывали себя во всей своей свѣжести.

   Узнавъ случайно, что рабоч³й народъ и вообще служащ³й классъ людей часто терпитъ крайнюю обиду при расчетахъ съ хозяевами, особенно купцами и мѣщанами, Помпей Николаевичъ приказалъ повѣстить, чтобы съ этого дня каждый человѣкъ, самаго простого зван³я, имѣющ³й какую-нибудь жалобу,- обращался прямо къ нему. Едва разнесся слухъ объ этомъ по городу, не стало утра, чтобы десятками не являлись просители. Помпей Николаевичъ, несмотря на многочисленность дѣлъ, имѣлъ, однакожъ, терпѣн³е выслушивать ка;кдаго. Мало того, онъ простиралъ свою заботливость до того, что старался даже здѣсь воспользоваться случаемъ и незамѣтно внушать просителямъ, кто бы они ни были, чувство порядка; онъ начиналъ съ того обыкновенно, что разсортировывалъ просителей и ставилъ ихъ въ два ряда, соблюдая, чтобъ они приходились подъ ранжиръ. Послѣ того, вызвавъ тяжущихся и ставъ между ними, наклонялъ онъ голову на одинъ бокъ и внимательно прислушивался; затѣмъ наклонялъ голову на другой бокъ и также внимательно прислушивался. Разсмотрѣвъ такимъ образомъ дѣло съ двухъ сторонъ, онъ выпрямлялъ голову и обращался къ письмоводителю:

   - Ѳоминъ, удовлетворить! говорилъ обыкновенно Помпей Николаевичъ.

   Послѣ этого ничто уже не могло поколебать его рѣшимости.