Григорович Дмитрий Васильевич - Два генерала

  

   Достигнуть рѣчки, куда направлялся Петръ Сергѣевичъ, можно было только однимъ путемъ: необходимо было пересѣчь въ томъ или другомъ мѣстѣ большую липовую аллею. Макушки липъ высоко подымались надъ яблонями; освѣщенныя мѣсяцемъ, который то выглядывалъ изъ-за тучъ, то снова прятался,- онѣ издали указывали дорогу; пробираясь къ нимъ прямо черезъ траву, Петръ Сергѣевичъ круто повернулъ въ аллею, и въ тотъ же мигъ очутился носъ къ носу съ незнакомою дамой въ бѣломъ пеньюарѣ.

   Онъ хотѣлъ отброситься назадъ, но уже было поздно: дама испустила пронзительный визгъ и понеслась со всѣхъ ногъ по аллеѣ.

   - Ради Бога, не пугайтесь! крикнулъ ей вслѣдъ Люлюковъ, подумавъ въ то же время:- вотъ истор³я! Подниметъ теперь гвалтъ по всему дому; а, главное, пропалъ отцовск³й сюрпризъ... Кто бы это былъ, однакожъ?.. Вѣрно, новая гувернантка...

   Онъ побѣжалъ за нею, убѣдительно упрашивая ее не пугаться и остановиться.

   Выбѣжавъ на свѣтлую площадку, шагахъ въ пятидесяти отъ дому, Ольга Ивановна,- это была точно она,- остановилась въ нерѣшительности.

   - Кто вы?.. Что вамъ угодно? Не подходите или я закричу!.. отозвалась она, приготовляясь снова къ побѣгу.

   - Ради Бога, тише! вы перепугаете весь домъ, отвѣтилъ Петръ Сергѣевичъ, продолжая подвигаться.

   Шагахъ въ пяти, онъ снялъ шляпу и поклонился.

   - Извините меня пожалуйста!.. Я, кажется, очень испугалъ васъ... Мудренаго нѣтъ: мы такъ нечаянно встрѣтились... Притомъ, вы вовсе меня не знаете... Я сынъ Сергѣя Львовича и только что съ нимъ пр³ѣхалъ...

   - Петръ Сергѣевичъ? вопросительно сказала Ольга Ивановна, къ которой въ тотъ же мигъ возвратилась храбрость.

   Она украдкой пристегнула напереди какую-то пуговку и смѣло шагнула впередъ.

   - Очень рада съ вами познакомиться! сказала она, протягивая руку, которую тотъ поспѣшилъ подать, радуясь въ душѣ, что дѣло обошлось такъ благополучно.

   Олма Иваповна, не медля секунды, постаралась поставить его на настоящую точку зрѣн³я касательно своей особы; она объявила, что не можетъ-быть ему совершенно чужою, потому что, скоро уже три мѣсяца, какъ занята воспитан³емъ и развит³емъ его сестеръ и брата. Она присовокупила къ тому, что такъ какъ оба они вышли подышать свѣжимъ воздухомъ, то могутъ теперь безпрепятственно продолжать прогулку.

   Защитница человѣческихъ правъ употребляла, казалось, всѣ старан³я, чтобы сразу, съ первыхъ словъ выставить себя въ глазахъ новаго знакомаго такою, какъ она есть, то-есть образцомъ самой усовершенствованной развитости, образцомъ, которому не знакомы, даже смѣшны и презрѣнны мелочи и кривлянья обыкновенныхъ барышень. Желан³е это такъ заняло ея мысли, что, повидимому вытѣснило изъ ея памяти непр³ятныя впечатлѣн³я этого утра.

   Люлюковъ, имѣвш³й уже случай встрѣчаться съ эманципированными дѣвицами или "дикими барышнями", какъ ихъ теперь называютъ,- выразилъ тѣмъ не менѣе большое любопытство.

   - Скажите, пожалуйста, Петръ Сергѣевичъ, развѣ вы не зашли въ домъ, когда пр³ѣхали? Я слышала отсюда шумъ тарантаса; этому всего какихъ-нибудь пять минутъ...

   Люлюковъ разсказалъ ей, въ чемъ дѣло, и просилъ никому не говорить.

   - О, разумѣется...

   - Вы смѣетесь? спросилъ онъ, улыбаясь въ свою очередь.

   - Извините, Петръ Сергѣевичъ... впрочемъ вамъ самимъ смѣшно...

   - Я смѣюсь, потому что вы смѣетесь... вы знаете: смѣхъ заразителенъ...

   - Меня смѣшитъ, во-первыхъ, мысль самого сюрприза, заговорила Ольга Ивановна,- согласитесь, въ этомъ слышится что-то до такой степени сентиментальное, отжившее, что невольно переноситъ къ забавамъ прошлаго столѣт³я... Переноситъ къ дѣдушкамъ и бабушкамъ, фижмамъ и пастушкамъ, что не мѣшало, однакожъ... прибавила она съ какою-то торопливост³ю и вовсе не замѣчая, что переходъ былъ некстати,- что не мѣшало этимъ сентиментальнымъ пастухамъ и пастушкамъ заковывать въ кандалы кресты³нъ и засѣкать ихъ до смерти!..

   - Ну, а во-вторыхъ... перебилъ Люлюковъ.

   - Во-вторыхъ, съ кокетливымъ лукавствомъ продолжала "отвлеченная" Ольга Ивановна,- во-вторыхъ,- извините меня, мнѣ смѣшно, что вы, именно вы,- согласились на такую затѣю вашего отца... тогда какъ между нимъ и вами ничего не можетъ быть общаго...

   Послѣднее заключен³е, снова сдѣланное поспѣшно, некстати, какъ съ бока припека, доказывало только со стороны Ольги Ивановны нетерпѣливое желан³е заявить какъ можно скорѣе собесѣднику ея смѣлый, независимый взглядъ на вещи.

   - Странно было бы даже, вовсе даже несовмѣстно, промолвила она,- если бы между вами могло быть что-нибудь общее...

   - Однакожъ?.. замѣтилъ собесѣдникъ, единственно съ тою цѣлью, чтобы вызвать гувернантку на дальнѣйшую откровенность.

   - Разумѣется, есть общее между вами, подхватила она съ живост³ю,- матер³ально вы, конечно, связаны тѣмъ, что получили отъ отца право существован³я, хотя, сказать по правдѣ, васъ это ровно ни къ чему не обязываетъ, потому что вы не просили у него жизни и, наконецъ, онъ далъ вамъ ее совершенно безсознательно... Но я говорю здѣсь о сродствѣ духовномъ и интеллектуальномъ... Въ послѣднемъ случаѣ, вы, какъ человѣкъ вполнѣ развитой и современный, должны чувствовать себя разъединеннымъ съ вашимъ отцомъ, принадлежащимъ къ поколѣн³ю отсталому и отжившему; при вашихъ стремлен³яхъ, вамъ должны казаться смѣшными и абсурдными его понят³я и дѣйств³я; вы можете принять въ нихъ фиктивное участ³е,- изъ угожден³я къ отцу,- но ни въ какомъ случаѣ не примете во всемъ этомъ активнаго участ³я,- ни въ какомъ случаѣ! Это положительно невозможно!..

   "Ну, конечно! Экъ куда занеслась с³я дѣвица!" подумалъ Люлюковъ и прибавилъ громко:

   - Изо всего, что вы мнѣ сказали, я заключаю: вамъ должно быть жестоко у насъ скучно; отецъ и мать стары, вы имъ сочувствовать не можете; Зинаида Львовна, сколько я ее знаю,- далеко вамъ не пapa; сестры пока еще дѣти; сосѣдей интересныхъ не бываетъ... Словомъ, вы здѣсь совершенно однѣ. Успѣли ли вы, по крайней мѣрѣ, хоть сколько-нибудь свыкнуться съ деревенскою жизн³ю?..

   - О, нѣтъ, нѣтъ! подхватила Ольга Ивановна, нимало не замѣчая ироническаго тона собесѣдника, и подъ вл³ян³емъ своей мысли показать себя въ выгоднѣйшемъ свѣтѣ, все далѣе и далѣе залетая впросакъ. - Деревня! Есть ли возможность къ ней привыкнуть? Одинъ видъ этихъ несчастныхъ избъ, свидѣтельницъ рабства и угнетен³я, одинъ видъ этихъ мужиковъ, напоминающихъ унижен³е человѣческаго достоинства... Вы упоминаете о сосѣдяхъ... Боже!.. Не говорю о вашемъ отцѣ, онъ еще добрый человѣкъ; но остальные, которыхъ здѣсь видишь... Всяк³й разъ сердце сжимается, когда подаешь кому-нибудь руку: вотъ, думаешь, это можетъ-быть та самая рука, которая поднималась на своего ближняго!.. При моихъ убѣжден³яхъ,- вы теперь отчасти ихъ уже знаете,- согласитесь, трудно свыкнуться съ деревенскою жизн³ю, если убѣжден³е истинно, а не призракъ... Оно... оно наполняетъ всего человѣка и не можетъ... не можетъ не сказаться въ его дѣйств³яхъ... Оторвите убѣжден³е отъ жизненной его основы и оно... да, и оно, если не потеряетъ своего разумнаго смысла, легко можетъ... (тутъ Ольга Ивановна на секунду пр³остановилась, какъ бы стараясь что-то припомнить), оно легко можетъ показаться странностью и поведетъ только къ произвольнымъ толкован³ямъ...

   "Я уже читалъ гдѣ-то эту фразу... Не помню только въ какомъ журналѣ", подумалъ Петръ Сергѣевичъ.

   Ольга Ивановна говорила съ большимъ увлечен³емъ; можно бы замѣтить, однакожъ, что восторженное состоян³е не совсѣмъ заглушало въ ней желан³е произвести также на собесѣдника выгодное впечатлѣн³е своими глазами и наружност³ю; бесѣдуя съ нимъ такъ оживленно, она тѣмъ не менѣе изловчалась всегда становиться такимъ образомъ, чтобы свѣтъ мѣсяца падалъ ей на лицо и сообщалъ ему интересную прелесть; могло также статься, что къ восторженному состоян³ю не мало также содѣйствовала тайная увѣренность, что въ минуты увлечен³я черты Ольги Ивановны принимаютъ всегда особенно эффектное выражен³е, а глаза сверкаютъ даже опаснымъ блескомъ для слушателя.

   - Да, тяжело протянуть руку помѣщику! подтвердила она, бросивъ такой энергическ³й взглядъ, что Петра Сергѣевича невольно потянуло сказать: "как³е у васъ хорошеньк³е глаза..."

   - Но мужики теперь свободыы и рабства не существуетъ... проговорилъ онъ.

   - Да, съ одной стороны... Но съ другой, какая же это свобода? какая свобода, когда рядомъ помѣщикъ все еще существуетъ, и втайнѣ поддерживается все-таки его власть...

   - Но помѣщикъ, каковъ онъ ни есть, представляетъ образованное сослов³е...

   - Помилуйте, Петръ Сергѣевичъ, это сослов³е давно стнило, давно отжило! Его долженъ замѣнить народъ; въ одномъ народѣ заключается вся свѣжесть и сила...

   "Быть-можетъ и такъ... только что-то ужъ очень наобумъ и притомъ слишкомъ кудряво, чтобы могло быть искреннимъ съ ея стороны... Как³е у нея, однакожъ, хорошеньк³е глаза!.." прибавилъ онъ тутъ же мысленно.

   - Да, народу недостаетъ только образован³я, продолжала между тѣмъ Ольга Ивановна,- и дѣло нашего поколѣн³я, святое дѣло, состоитъ именно въ томъ, чтобы сблизиться съ народомъ, постичь его духъ и раскрыть ему глаза!.. заключила она, не замѣчая вовсе, повидимому, въ своемъ увлечен³и, какъ снова жестоко сама себѣ противорѣчила.

   Въ три мѣсяца она ни съ однимъ еще мужикомъ слова не промолвила; ни разу даже не зашла въ избу навѣстить больныхъ бабъ и ребятъ, предоставляя такое мелкое занят³е сентиментальной и комической Зинаидѣ Львовнѣ, этой "уксусной кислотѣ", какъ она ее называла. Въ скорбномъ убѣжден³и, что ее принимаютъ здѣсь за гувернантку, и прстоянно раздражаясь мысл³ю, что неуважен³е къ ней хозяевъ дома неминуемо отражается на прислугѣ, она очень даже дурно обращалась съ послѣднею, такъ что Аннушка нѣсколько разъ даже приходила съ жалобой, говоря, что силъ нѣтъ никакихъ: такая "пронзительная" и капризная барышня! Особенно жестоко противорѣчила себѣ Ольга Ивановна касательно убѣжден³я о необходимости сл³ян³я съ народомъ для передачи ему просвѣщен³я; въ первые пять дней, какъ она поступила въ Люлюковымъ, она дѣйствительно привела въ свою комнату сына Петра Кондратьевича; непоколебимымъ желан³емъ ея было просвѣтить его умъ и сдѣлать изъ него со временемъ, очень даже скоро, замѣчательнаго гражданина; нл жаръ ея простылъ на второмъ урокѣ и дѣло кончилось пшикомъ; она решительно не могла вынести запаха коноплянаго масла на головѣ питомца и также не могла вынести всегда босыхъ его ногъ съ пальцами, вывороченными точно какою-то машиной, нарочно для того изобрѣтенною. Разсудивъ, что питомеуъ, какъ образчикъ двороваго сослов³я, былъ уже нѣкоторымъ образомъ попорченъ, она завербовала уже свѣжаго, такъ сказать непочатаго крестьянскаго мальчика, но тутъ оказалось невозможнымъ выдержать и одного урока. На этомъ остановилось стремлен³е къ народному образован³ю. Вообще говоря, готовности въ ней была бездна и постоянно кипѣло въ ней желан³е посвятить себя, но чему именно посвятить: наукѣ ли, или человѣчеству, она положательно не могла дать себѣ въ томъ яснаго отчета; въ безсил³и своемъ и ради утѣхи собственному своему самолюб³ю, Ольга Иванрина ограничиралась восторженными изречен³ями и пересыпкою словъ: истина, дѣятельность, культура, м³росозердан³е, почва, развит³е и т. д., короче сказать, пересыпала фразами и словами, которыя затвердила, читая журнальныя статьи, или которыя случайно вошли въ ея ухо во время лекц³й самоотверженнаго ея учителя ²ерусалимскаго.

   Въ то время, какъ мы все это разсказывали, Ольга Ивановна не теряла премени, такъ что, когда пришлось гуляющимъ расходиться, Петръ Сергѣевичъ сказалъ себѣ, что хотя и много видѣлъ дикихъ барышень, по Ольга Ивановна была безспорно совершеннѣйшимъ образцомъ своего рода; словомъ, она вполнѣ достигла своей цѣли,

   Фигура молоденькой гувернантки, а можетъ также и глаза ея такъ его озадачили, что вмѣсто того, чтобы ройти къ дому направо, онъ взялъ налѣво, и чуть было снова не наткнулся на другую женскую особу, также въ бѣломъ пеньюарѣ. Она скрылась впрочемъ такъ быстро, что онъ едва разсмотрѣлъ ея фигуру.

   "Что за чортъ? подумалъ онъ,- это рѣшительно вечеръ какихъ-то таинственныхъ столкновен³й!.." Что это была не Ольга Ивановна, въ томъ не могло быть сомнѣн³я; разставшись съ нею, онъ увидѣлъ, что она пошла совсѣмъ въ другую сторону; послѣдняя фигура очевидно мргла принадлежать только Зинаидѣ Львовнѣ. Прождавъ минутъ пять на мѣстѣ, Люлюковъ осторожно прокрался къ дому, соблюдая при этомъ, чтобы постоянно держаться въ тѣни высокихѣ кустовъ бузины. Въ нерхнемъ этажѣ "верзилы" всѣ огни были погашены; тишина вокругъ была мертвая; внизу въ одномъ только окнѣ, гдѣ находился кабинетъ Сергѣя Львовича, горѣла свѣчка; самое окно было отворено.

   Петръ Сергѣевичѣ бережно подошелъ къ окну и постучалъ въ косякъ.

   - Папаша, ты здѣсь? спросилъ онъ вполголоса.

   - Здѣсь, душа моя, здѣсь и жду тебя уже минутъ десять, отозвался отецъ, высовываясь на воздухъ,- ну, давай руку... полѣзай скорѣе... Ты на меня не сердишься?

   - Какой вздоръ! Напротивъ, я даже тебѣ очень благодаренъ, проговорилъ сынъ, но тѣмъ не менѣе крякнулъ и покачалъ головой, когда пришлось совершить восхожден³е въ отцовск³й кабинетъ.

   Пробравшись туда не безъ того, чтобы ссадить себѣ локоть, Петръ Сергѣевичъ осмотрѣлся кругомъ; не мало изумился онъ, увидѣвъ, что столы, окна и даже стулья уснащены были множествомъ свертковъ и коробокъ самаго разнокалибернаго формата; даже на полу возвышались два полновѣсные ящика и подлѣ торчалъ неуклюж³й, тyro набитый кулекъ.

   - Что это у тебя за магазинъ? спросилъ онъ.

   - Покупки, душа моя, которыя привезли безъ меня изъ Москвы, сказалъ Сергѣй Львовичъ, потирая лобъ съ видомъ суетливой озабоченности,- согласись: нельзя же кой-какъ принять Помпея Николаевича... Ты знаешь, впрочемъ, поспѣшилъ онъ прибавить,- я вообще люблю, чтобы день рожден³я матери справлялся, какъ слѣдуетъ... Сосѣдей въ этотъ день съѣзжается обыкновенно довольно много; надо обо всемъ этомъ подумать...

   - А это что? спросилъ сынъ, подходя къ столу и увидя на немъ большой листъ съ литографскимъ изображен³емъ толстаго, курносаго и короткошейнаго генерала. Въ первую минуту онъ не обратилъ вниман³я на подпись, обозначавшую внизу: "Его высокопревосходительстѣо, П. Н. Пыщинъ, кавалеръ и т. д."

   - Портретъ дяди, какъ вйдишь...

   Мысль, что портретъ этотъ, наконецъ, найденъ и въ его рукахъ, такъ снова оживила и обрадовала Сергѣя Львовича, что онъ не могъ долѣе скрывать передъ сыномъ настоящихъ своихъ чувствъ.

   - Да, удалось-таки мнѣ, наконецъ, добыть его! проговорилъ онъ,- выпросилъ я его у жены бывшаго исправника, который служилъ когда-то при Помпеѣ Николаевичѣ... Одно, чортъ возьми, досадно; нѣтъ ни стекла, ни рамки; придется завтра поддѣлаться къ Зиночкѣ; упрошу ее убѣдить Sophie одолжить на нѣсколько дней стекло и раму съ ея литографированной "Mater dolorosa"... Они какъ разъ придутся по этому листу...

   Тутъ Петръ Сергѣевичъ, сколько ни крѣпился, не въ силахъ былъ долѣе владѣть собою; онъ залился смѣхомъ.

   - Ахъ, папа! папа! Чудной ты, право, человѣкъ!.. сказалъ онъ; но въ ту же секунду остановился, подошелъ къ Сергѣю Львовичу, расправилъ ладонями въ обѣ стороны его сѣдые волосы и поцѣловалъ его въ лобъ.

   Неловкость Сергѣя Львовича мгновенно получила замѣтное облегчен³е.

   Пройдя какъ бы случайно мимо стола и закрывъ украдкою портретъ какимъ-то счетомъ, онъ весело заговорилъ о предстоящемъ днѣ рожден³я. Онъ началъ просить сына помочь ему въ многотрудной роли хозяина дома и также не менѣе трудной роли изобрѣтателя тѣхъ невинныхъ затѣй, безъ которыхъ, конечно, не долженъ обойтись такой торжественный праздникъ.

   - Одно, братъ, плохо, вымолвилъ подъ конецъ со вздохомъ Сергѣй Львовичъ,- не тѣ ужъ времена, что бывало прежде! Теперь нечего и думать устроить, напримѣръ, сельск³й праздникъ, какъ, помнишь, въ старину бывало! Того и смотри, скажутъ: а сколько за это пожалуете? да еще торговаться станутъ!.. Да, таковъ, братъ, нынче народецъ! Другое тоже скверно: денегъ нема, то-есть, вотъ какъ нема: послѣ этихъ покупокъ,- а онѣ, самъ видишь, необходимы,- просто сѣлъ безъ гроша...

   - Если очень нужно, пожалуй, я могу дать; немного, конечно, но все же на первый случай вывезетъ изъ необходимости... У меня съ собою рублей триста; возьми, если надо.

   Сергѣй Львовичъ былъ крайне озадаченъ. Онъ зналъ, что денегъ, которыя могъ удѣлить сыну, едва было достаточно на его содержан³е,- и это обстоятельство составляло чуть ли не величайшее его огорчен³е. Онъ положительно не постигалъ, какимъ образомъ сынъ могъ скопить столько денегъ.

   - Не думалъ даже копить, возразилъ сынъ,- я получилъ ихъ за переводы разныхъ статей.

   Сергѣемъ Львовичемъ овладѣлъ окончательно столбнякъ.

   - Какихъ статей?

   - Съ англ³йскаго.

   - Развѣ ты знаешь по-англ³неки?

   - Настолько, чтобы переводить, знаю; я въ эти два года, очень усердно занимался этимъ языкомъ; видишь, пригодилось! прибавилъ онъ, посмѣиваясь.

   Сергѣя Львовича болѣе всего удивляла простота, съ какою сынъ говорилъ обо всемъ этомъ. Хоть бы простеръ онъ объят³я, бросился отцу на шею и сказалъ: "папенька, я заработалъ деньги моими трудами, примите ихъ, онѣ вамъ нужны!.." или, напримѣръ, сколько-нибудь утѣшилъ самолюб³е старика и, вмѣстѣ съ тѣмъ, свое собственное, разсказавъ о томъ, какъ трудился, какъ не спалъ ночей, какъ всѣ хвалили его переводы и т. д. Хоть бы словами выказалъ, по крайней мѣрѣ, что деньги - плодъ его трудовъ,- сколько-нибудь ему дороги и, отдавая ихъ отцу, онъ доказываетъ ему этимъ, какъ много его любитъ; словомъ, сдѣлалъ бы что-нибудь такое, что такъ свойственно въ его лѣта и что самъ Сергѣй Львовичъ сдѣлалъ бы, конечно, въ свое время и при тѣхъ же обстоятельствахъ. Нѣтъ! удивительно! Говоритъ так³я вещи, которыя сами собою хватаютъ за сердце, говоритъ слова, отъ которыхъ на глазахъ навертываются слезы, а въ груди таетъ сердце, и все это такъ просто, какъ будто дѣло идетъ о самыхъ обыкновенныхъ бездѣлицахъ!

   "Непостижимо! Странный молодой человѣкъ!" думалъ Сергѣй Львовичъ долго за полночь, лежа уже въ своей постели,- "все это очень странно!.. Не такъ, по крайней мѣрѣ, какъ было въ прежнее время... Можетъ и въ самомъ дѣлѣ теперь лучше, и они правы... Впрочемъ, и то также не досказалось: развѣ много такихъ молодыхъ людей, какъ Пьеръ?.. Боже, какое сердце! и какъ же уменъ при этомъ! какъ уменъ, у-у-у!.. Не постигаю только, въ кого такой орелъ уродился!.."

   Не подкупленные къ Петру Сергѣевичу отцовскимъ пристраст³емъ, мы отзовемся о немъ гораздо скромнѣе. Насъ особенно пугаетъ мысль, чтобы, чего добраго, не заподозрилъ насъ читатель въ желан³и выставить молодого Люлюкова какъ идеальную какую-нибудь личность. Оборони, помилуй Боже! Начать съ того, опытъ уже доказалъ намъ, что въ русскихъ повѣстяхъ никогда еще не удавались идеалы, даже если брали ихъ изъ нѣмцевъ или грековъ. Надо думать, общество наше слишкомъ еще мало подготовило матер³аловъ для такихъ лицъ, можетъ-быть и то также, что въ погонѣ за идеалами, ищутъ такихъ высокихъ свойствъ ума и добродѣтелей, какихъ не существуетъ вовсе въ натурѣ смертныхъ, гуляющихъ въ Петербургѣ, въ Москвѣ и украшающихъ собою пятьдесятъ-семь губерн³й Росс³йскаго государства...

   Петръ Сергѣевичъ Люлюковъ, молодой человѣкъ, какихъ довольно на бѣломъ свѣтѣ, то-есть умный по природѣ, съ честными побужден³ями, хорошимъ сердцемъ и твердою волей; нослѣднее, впрочемъ, рѣже встрѣчается.

   Въ томъ, что онъ отлично учился съ гимназическихъ классовъ и еще усерднѣе принялся за свое образован³е, когда получилъ степень кандидата, ничего также нѣтъ удивительнаго; сколько есть такихъ, которые дѣлаютъ то же самое, полагая очень основательно, что университетъ есть ничего больше, какъ приготовительная, образовательная школа въ широкихъ размѣрахъ. Въ томъ, что онъ смиренно, хотя энергически, продолжалъ заниматься своимъ дѣломъ, ни разу не подумалъ производить на семнадцатомъ году своей жизни всем³рные перевороты, надо видѣть только, съ одной стороны, присутств³е здраваго смысла (на это, согласитесь, не много требовалось), съ другой стороны, искреннее сердечное влечен³е образовать себя какъ можно основательнѣе, чтобы въ свою очередь получить по совѣсти право учить другихъ и вообще быть полезнымъ, гдѣ бы то ни было, въ Перми или въ Петербургѣ, въ Тамбовѣ или въ Каширѣ.

   Вотъ и все, что мы о немъ скажемъ; до идеала далеко, какъ видите!

  

  

   Было еще довольно рано, то-естъ, собственно говоря, рано было для Сергѣя Львовича, который пробуждался обыкновенно часовъ около девяти, когда на другое утро голосъ его неожиданно раздался въ саду и перепугалъ нѣсколькихъ птицъ, мирно сидѣвшихъ на своихъ вѣтвяхъ. Солнце, плывя въ безоблачномъ лучезарномъ небѣ, обогрѣвало кроткими пока еще лучами широкую лысину Петра Кондратьевича, выступавшаго шагахъ въ полутора отъ своего господина. Пройдясь по боковымъ дорожкамъ и главной аллеѣ, словомъ, побывавъ вездѣ, гдѣ предполагалосъ водить дядю Пыщина, обойдя потомъ вокругъ дома и заглянувъ на заднее крыльце, Сергѣй Львовичъ остался очень доволенъ. Комнаты, предназначенныя для вмѣщен³я именитаго гостя, осмотрѣнныя еще наканунѣ и потомъ вторично сегодня, также, казалось, оставили Сергѣя Львовича въ удовлетворенномъ состоян³и духа.

   Онъ закидывалъ уже правую ногу на крыльцо и вдругъ остановился.

   - А мостъ? спросилъ онъ, обращаясь къ Петру Кондратьевичу.

   - Мостъ сдѣлали...

   Не удовольствовавшись, видно, такимъ лаконическимъ отвѣтомъ, Сергѣй Львовичъ быстро повернулъ въ садъ и снова зашагалъ въ глубину аллеи.

   Петръ Кондратьевичъ поневолѣ долженъ былъ принять то же направлен³е.

   Сжатые кулаки его приблизительно выказывали о состоян³и его чувствъ въ настоящую минуту; лицо, впрочемъ, говорило еще краснорѣчивѣе; въ чертахъ его и заплывшихъ свиныхъ глазкахъ ясно отпечатывались так³я слова: "Эхъ ты, латоха, латоха, чтобы тебя черти ѣли. Право, словно оголтѣлый какой, латошитъ день-деньской безъ угомону!"

   Въ концѣ аллеи, спускавшейся гласисомъ, извивалась извѣстная уже тинистая рѣчонка, которую правильнѣе было назвать ручьемъ, но въ которой, но словамъ Сергѣя Львовича, ловились раки вкуснѣе гатчинской форели. Черезъ нее, съ незапамятныхъ временъ, шелъ мостикъ, устроенный изъ березовыхъ брусьевъ съ неободранною берестой, который извѣстенъ былъ въ семействѣ подъ именемъ: "pont rustique"; непосредственно за мостомъ возвышалась искусственная земляная насыпь, украшенная четырьмя колоннами и куполомъ; все это были еще прадѣдовск³я затѣи; въ послѣдн³е годы, мостъ, колонны и куполъ пришли въ самое плачевное состоян³е; они, безъ всякаго сомнѣн³я, скоро бы повалились, если бы Сергѣй Львовичъ, передъ отъѣздомъ своимъ, три дня назадъ, не вспомнилъ о нихъ случайно и не велѣлъ осмотрѣть ихъ, подновить и подкрасить.

   И здѣсь точно такъ же онъ остался счень доволенъ. Знай онъ, что всѣми этими чудесами расторопности управлялъ не столько Петръ Кондратьевичъ, сколько маленьк³й лужокъ, котораго домогался Петръ Кондратьевичъ, Сергѣй Львовичъ, нимало не думая, подарилъ бы его послѣднему. Но Сергѣй Львовичъ ничего не подозрѣвалъ. До того ли было ему, чтобы думать объ этомъ въ настоящее время! И безъ того голова шла кругомъ...

   Въ тѣ часы, какъ Сергѣй Львовичъ заботился такимъ образомъ о своемъ хозяйствѣ, обитатели "верзилы" покоились еще сладкимъ утреннимъ сномъ; исключен³е составляла только Зинаида Львовна. Она пробудилась въ это утро еще раньше Сергѣя Львовича.

   Она сомнѣвалась даже,- спала ли она въ самомъ дѣлѣ въ эту ночь, или такъ только полежала, сомкнувъ утомленныя вѣжды; она и теперь еще не могла оправиться,- такъ сильно взволновала ее вчерашняя встрѣча гувернантки, которая прогуливалась ночью въ самой глухой части сада... Боже! она не могла повѣрить этому!.. Убѣждая себя, что благодаритъ судьбу за то, что она не дала ей подслушать преступнаго разговора, Зинаида Львовна только ласково себя обманывала. Дѣло извѣстное: при нѣкоторой долѣ ханжества, а у Зинаиды Львовны доля эта достигла весьма почтеннаго размѣра,- въ сердцѣ всегда открывается лишн³й клапанъ не только для любопытства, но даже для тайнаго расположен³я къ скандалу и вообще всему скромному. Вся штука въ томъ, что она увидѣла преступную гувернантку только издали и подошла къ ней, когда она удалялась. Дѣвственныя чувства Зинаиды Львовны поднялись въ ея сердцѣ и взволновались, какъ содовые порошки, опущенные въ воду; къ этому присоединялась еще другая причина, не мало также встревожившая госпожу Зюзюкину; недаромъ поминутно подходила она къ комоду, брала зеркало и подносила его къ окну; недаромъ также, я полагаю, меланхолическ³е глаза ея проявляли въ этомъ случаѣ такое безпокойство; дѣло было ясно, какъ на ладони: каждый взглядъ подтверждалъ убѣжден³е, что ночь, проведенная безъ сна и притомъ въ нравственныхъ потрясен³яхъ, не обошлась безъ послѣдств³й для римскаго носа, и безъ того уже такъ жестоко подсушеннаго временемъ. Такое открыт³е, очень натурально, должно было усилить волнен³е каждой особы прекраснаго пола, которая, въ извѣстныя лѣта, дѣятельно поддерживаетъ тайную связь съ кольдъ-кремомъ, пудрой и ломтиками свеклы для щекъ.

   Въ это утро Зинаида Львовна разъ десять по крайней мѣрѣ подходила къ двери Софьи Алексѣевны; раза два-три она даже умышленно скрипнула дверью, въ надеждѣ услышать голосъ пробуждающейся подруги. Но Софья Алексѣевна какъ нарочно спала сномъ праведницы. Слѣдовало удивляться, какъ инстинктъ сердца,. какъ этотъ инстинктъ, который вообще такъ чутокъ, какъ этотъ инстинктъ, повторяемъ мы, не подсказывалъ ей, что она съ каждою лишнею минутой усиливала безпокойство и мучительное томлен³е своей подруги!

   Наконецъ, часамъ уже къ девяти, когда внизу раздался звукъ чашекъ и послышались голоса дѣтей, Зинаида Львовна уловила кашель въ спальнѣ Софьи Алексѣевны.

   Она вошла; но сдѣлавъ три шага, почувствовала потребность остановиться, чтобы перевести духъ.

   Волнен³е изобразилось вдругъ такими явными чертами на лицѣ ея, что Софья Алексѣевна тотчасъ же это замѣтила, даромъ что успѣла открыть всего одинъ глазъ.

   - Зиночка, что съ тобою? спросила она, окончательно раскрывая глаза.

   У Зинаиды Львовны ровно достало настолько силы, чтобы приложить руку къ груди.

   - Зиночка, мой другъ, что съ тобою? повторила Софья Алексѣевна, на этотъ разъ уже садясь на постели.

   - Ужасно! ужасно!.. могла только проговорить Зинаида Львовна, схватывая руку подруги и опускаясь въ изнеможен³и на сосѣдн³й стулъ.

   - Ради Создателя, ты меня пугаешь... произнесла Люлюкова, у которой при этомъ ротъ началъ нервически подергиваться.

   Зинаида Львовна сдѣлала сверхъестественное усил³е.

   - Я видѣла... вчера... вечеромъ, въ саду... поздно... гувернантку...

   Софья Алексѣевна вздрогнула.

   Далѣе, въ эту минуту по крайней мѣрѣ, Зинаида Львовна ноложительно не могла проговорить слова.

   - Что жъ она тамъ дѣлала? наивно спросила Софья Алексѣевна.

   Подруга поднялась съ мѣста, простерла впередъ руки и упала на грудь Люлюковой.

   - Несчастная женщина!! воскликнула она, обливая ея щеки слезами.

   - Какъ?.. Онъ?.. Serge?.. вроизнесла, обмирая, Софья Алексѣевна.

   - Несчастная жертва!! подхватила еще энергичнѣе Зинаида Львовна. - Да, только этого недоставало! Не правда ли,- только этого!..

   Въ самую эту минуту на лѣстницѣ раздались знакомые шаги Сергѣя Львовича.

   - Твой мужъ!.. шепнула Зинаида Львовна, чувствуя, какъ холодъ пробѣжалъ въ ея волосахъ при одномъ имени этого человѣка.- Сегодня же мы все откроемъ!..

   - Сегодня же... простонала Софья Алексѣевна, въ изнеможен³и падая на подушки.

   - Можно войти? весело крикнулъ Люлюковъ.

   - Нѣтъ, нѣтъ! Sophie еще въ постели! съ ужасомъ отозвалась Зинаида Львовна.

   - Господи! крикнулъ Сергѣй Львовичъ,- добро бы вы спали, а то вѣдь также разговариваете!.. А между тѣмъ чай давно на столѣ, давно десятый часъ! Мы васъ давно ждемъ...

   - Мы скоро будемъ готовы... откликнулась опять Зинаида Львовна, едва находя силы превозмочь трепетан³е своего сердца.

   Минутъ черезъ десятокъ, Зинаида Львовна кой-какъ одѣла свою подругу. Она даже уговорила ее сойти внизъ; но тамъ, видно, данъ уже былъ mot d'ordre, въ спальню вбѣжали дѣти; за ними вошла Ольга Ивановна.

   Появлен³е гувернантки произвело тѣмъ больше дѣйств³я, что она прежде никогда сюда не входила.

   Софья Алексѣевна почувствовала вдругъ слабость въ ногахъ и робко поклонилась, не смѣя даже взглянуть ей въ глаза. Зинаида Львовна быстро отошла въ дальн³й конецъ комнаты,- и каждый, кто увидалъ бы ее въ эту минуту, невольно сказалъ бы, что если существовала когда-нибудь статуя, аллегорически представляющая оскорбленную добродѣтель, она теперь передъ его глазами,- правда, нѣсколько только пострадавшая отъ времени; - но, впрочемъ, таковы вѣдь почти всѣ драгоцѣнныя античныя изваян³я...

   Ольга Ивановна взглянула на Люлюкову, потомъ перевела удивленные глаза на ея подругу и, обративъ ихъ наконецъ къ дѣтямъ,- сказала, чтобъ они отправлялись внизъ; послѣ этого она вышла изъ спальни, какъ ни въ чемъ ни бывало.

   - Какой апломбъ! какое безстыдство! Боже, такъ молода и уже такъ...

   Зинаида Львовна не договорила и только потрясла головой.

   - Ужасно! проговорила Софья Алексѣевна.

   Но "ужасной тайнѣ",- виновницѣ столькихъ тревогъ, суждено было открыться совсѣмъ другимъ путемъ и гораздо скорѣе, чѣмъ предполагали обѣ подруги.

   Стоило Сергѣю Львовичу войти въ комнату,- при этомъ замѣтимъ, лицо кроткой Софьи Алексѣевны сдѣлалось совершенно зеленымъ, а носъ и щеки Зинаиды Львовны побѣлѣли какъ полотно,- стоило Сергѣю Львовичу усѣсться подлѣ жены и заставить ее выглянуть въ окно; стоило вслѣдъ затѣмъ показаться Петру Сергѣевичу,- что, сказать мимоходомъ, сдѣлалъ онъ очень неловко,- "ужасная тайна", плодъ устарѣлаго, но тѣмъ не менѣе еще пылкаго и живого воображен³я,- обнаружилась сама собою и лопнула какъ мыльный пузырь. Осталось пожалѣть, что все это стоило Зинаидѣ Львовнѣ безсонной ночи и повело ее впослѣдств³и къ лишней тратѣ огуречнаго кольдъ-крема, употребленнаго въ значительномъ количествѣ.

   Мы не станемъ входить во всѣ подробности сюрприза; достаточно сказать,- онъ превзошелъ даже ожидаемое дѣйств³е: Софья Алексѣевна чуть не покатилась навзничь въ истерическомъ припадкѣ, Зинаида Львовна взвизгнула и, рыдая, упала на грудь молодому человѣку, дѣти, стоявш³я въ это время за дверью, повисли на рукахъ и ногахъ брата, Сергѣй Львовичъ залился восторженнымъ смѣхомъ и забилъ въ ладоши;- но въ ту же минуту проворно отошелъ къ окну и отвернулся, такъ что нельзя было рѣшить, подаетъ ли онъ кому-нибудь на дворѣ таинственные знаки, или попросту проводитъ пальцами по моргающимъ глазамъ; словомъ, эффектъ былъ полный, и сюрпризъ удался какъ нельзя лучше.

   - Такъ это ты, Пьеръ, гулялъ вчера въ саду, сказала Зинаида Львовна, послѣ того, какъ дѣти Сергѣя Львовича удалились,- а я, признаться, ужасно перетревожилась... Мнѣ, Богъ знаетъ, что представилось... прибавила она, нѣжно глядя ему въ глаза.

   - Развѣ гувернантка дала поводъ думать что-нибудь въ этомъ родѣ? спросилъ Петръ Сергѣевичъ.

   - Нѣтъ, я не говорю этого... Сохрани Богъ!.. Скажи, кстати, какъ вообще она тебѣ понравилась?.. присовокуг³ила Зинаида Львовна, какъ бы стараясь замять прежн³й разговоръ.

   - Не скажу, чтобы совсѣмъ...

   - Не правда ли? Я такъ и думала... Спроси у матери, если я не предсказывала, что эта Ольга Ивановна тебѣ не понравится.

   - Это правда... сказала Софья Алексѣевна, съ трудомъ припоминая, повидимому, когда было сдѣлано предсказан³е.

   - Всего ужаснѣе, мы обѣ замѣтили, у нея нѣтъ никакой религ³и... Она положительно ни во что не вѣруетъ...

   - Это правда, подтвердила опять Софья Алексѣевна.

   - Ну, это ея дѣло, оно при ней и остается; религ³я - дѣло совѣсти... проговорилъ Петръ Сергѣевичъ,- главное въ томъ, сколько могу я судить по вчерашнему разговору съ ней, она положительно не годится въ гувернантки ни нашимъ дѣтямь, ни какимъ другимъ; чему можетъ она учить, когда у нея самой фанабер³я въ головѣ? къ тому же, она положительно сама ничего не знаетъ; дипломъ дали ей, видно, за ея хорошеньк³е глаза... Сегодня я изъ любопытства попросилъ отца украдкою принести мнѣ нѣсколько учебныхъ тетрадокъ сестеръ; разсматривая поправки Ольги Ивановны, я убѣдился, что она писать даже правильно не умѣетъ по-русски; поправки ея усѣяны самыми дѣтскими ошибками... Дѣло между тѣмъ идетъ о римскихъ женщинахъ по Тациту! какъ видно изъ диктовки... Нѣтъ, гдѣ ей учить! Дѣло ея только путать и портить!..

   Цѣлое утро, вплоть до завтрака, Петръ Сергѣевичъ не выходилъ изъ спальни матери.

   Часамъ къ двѣнадцати семейство собралось внизъ къ завтраку. Тутъ поднялась ужасная сумятица между дѣтьми; каждый хотѣлъ занять мѣсто подлѣ брата, и никто не хотѣлъ уступить одинъ другому. Сергѣй Львовичъ предложилъ наконецъ бросить жреб³й; онъ выпалъ на долю Коко; три дѣвочки въ тотъ же мигъ обѣжали вокругъ стола, усѣлись рядомъ противъ старшаго брата и страстно впились въ него своими глазками, ловя на лету каждое его движен³е и безпрестанно ему улыбаясь.

   Все это, казалось, очень пр³ятно дѣйствовало на Петра Сергѣевича. Онъ былъ очень веселъ и говорилъ со всѣми, не исключая, конечно, и Ольги Ивановны, которая, хотя и украдкою, но не переставала также бросать взгляды въ его сторону.

   Въ туалетѣ ея, замѣтно на этотъ разъ, оказалось больше тщан³я: шитая рубашка сомнительной свѣжести смѣнилась платьемъ съ лифомъ, который очень выгодно обрисовывалъ ея стройную тал³ю; обстриженные волосы не развѣвались во всѣ стороны, какъ будто ихъ тормошилъ бурный вѣтеръ, но разсыпались правильными локонами по обѣимъ сторонамъ ея свѣжихъ щекъ; глаза щурились и примѣтно интересничали; шея грац³озно изгибалась, не производя уже тѣхъ судорожныхъ, жесткихъ движен³й, какъ бывало прежде.

   Все это приводило только къ убѣжден³ю, что Петръ Сергѣевичъ могъ съ перваго взгляда производить очень выгодное впечатлѣн³е, несмотря на то даже, что черты его не отличались особенною красотой. Онъ не былъ высокаго роста, не поражалъ бѣлизною и свѣжест³ю, столь свойственными блондинамъ, но не имѣлъ также той матовой блѣдности, которая дѣлаетъ молодыхъ людей такъ интересными въ глазахъ женщинъ. Сѣрые глаза его смотрѣли очень умно и вмѣстѣ съ тѣмъ какъ-то мягко и спокойно; открытый лобъ его былъ очень гладокъ и зубы сверкали бѣлизной.

   Послѣ завтрака всѣ приглашены были въ кабинетъ Сергѣя Львовича; тамъ происходила раздача подарковъ, которые Петръ Сергѣевичъ привезъ для дѣтей. Восторгъ и уноен³е были неописанные. Никто изъ присутствующихъ не могъ перечесть поцѣлуевъ, которые пришлось получить щекамъ старшаго брата. Но всѣхъ довольнѣе былъ положительно маленьк³й Коко; ему достался большой ящикъ съ красками. Сначала, какъ только открыли ящикъ, онъ обмеръ и минуты полторы стоялъ, разинувъ ротъ и раскрывъ изумленные глаза; потомъ вдругъ схватилъ въ обѣ руки подарокъ, какъ бы боясь, чтобъ его снова у него не отняли,- и быстро отправился въ дальн³й уголъ; потомъ поцѣловалъ ящикъ и разсмѣялся какимъ-то вздрагивающимъ, судорожнымъ смѣхомъ; потомъ, также неожиданно, усѣлся къ столу съ самымъ серьезнымъ, озабоченнымъ видомъ, и началъ раскладывать краски одну подлѣ другой, соблюдая при этомъ, чтобъ одна краска не переступала другую.

   - Ну, господа, сказалъ Сергѣй Львовичъ, весело оглядывая присутствующихъ,- мы не ошибемся, кажется, если, послѣ всего, что здѣсь сейчасъ происходило, заключимъ смѣло и рѣшительно,- да, смѣло и рѣшительно, что нашъ Коко будетъ со временемъ знаменитый художникъ!

   Тутъ лицо Сергѣя Львовича приняло неожиданно заботливое выражен³е, какъ будто онъ вспомнилъ о чемъ-то; онъ взялъ подъ руку старшаго сына и отвелъ его въ дальн³й уголъ.

   - Послушай, душа моя, проговорилъ онъ,- у меня къ тебѣ просьба: уговори пожалуйста какъ-нибудь нашихъ барынь, я разумѣю мамашу и Зиночку, уговори, чтобъ онѣ одолжили мнѣ на нѣсколько дней стекло и рамку съ Mater dolorosa... Подумавъ, я пришелъ къ заключен³ю: самому мнѣ просить объ этомъ совершенно безполезно; навѣрное ничего не выйдетъ... Сослужи мнѣ, голубчикъ, такую службу.

   - Очень охотно, возразилъ сынъ, закусывая губу и стараясь показать отцу совершенно спокойный видъ.

   - Ну, а теперь, добавилъ Сергѣй Львовичъ ужъ громко,- не хочешь ли взглянуть какъ лихо подновили карету и какую молодецкую четверню подобралъ я, чтобъ ѣхать сегодня на желѣзную дорогу...

   - Нѣтъ, избавь отъ послѣдняго, сказалъ сынъ,- я рѣшительно никакого толку не знаю въ каретахъ; я въ нихъ, по всей вѣроятности, никогда ѣздить не буду... душно, неловко, не люблю, поспѣшилъ онъ прибавить, чтобы не навести отца на соображен³я экономическаго свойства, которыя всегда печально какъ-то на него дѣйствовали,- въ лошадяхъ я окончательно ничего не смыслю: везетъ, ну и хороша по-моему!..

   - Да, вотъ еще что, господа, перебилъ Люлюковъ старш³й, хлопнувъ сына по плечу и потомъ обратясь ко всѣмъ вообще,- да будетъ вамъ извѣстно: мы сегодня обѣдаемъ раньше обыкновеннаго; поѣздъ пр³ѣзжаетъ ровно въ шесть; мнѣ, слѣдовательно, надо быть на станц³и въ половинѣ шестого.

   - Не знаю, какъ теперь, но мы, кажется, всегда прежде обѣдали въ два; до шести еще много времени, замѣтилъ Петръ Сергѣевичъ.

   - Мы и теперь держимся такой методы; но только такъ говорится - въ два. Смотришь: всегда садимся въ половинѣ третьяго; тамъ и пошло: тра-та-та, ра-та-та, смотришь, половина пятаго; тамъ опять съ кѣмъ-нибудь заболтаешься, вотъ тебѣ и всѣ шесть!.. и сегодня ни въ какомъ случаѣ не долженъ опоздать; это было бы крайне неловко, даже неприлично... Нѣтъ, ужъ вы, пожалуйста, въ этомъ отношен³и никогда мнѣ ничего не говорите; я человѣкъ нервный; меня постоянно волнуетъ мысль: ну, а какъ опоздаю?.. Съ этими желѣзными дорогами просто бѣда; чувствую даже, что мнѣ вредно; поэтому, даже безъ особенной надобности, я всегда пр³ѣзжаю прежде всѣхъ; пусть смѣются! Мнѣ какое дѣло! Я спокоенъ, а это не бездѣлица при моихъ нервахъ. Такъ ты, Пьеръ, уладишь то, о чемъ я просилъ тебя? Да? Хорошо, я буду, слѣдовательно, спокоенъ.

   Послѣ обѣда, который въ самомъ дѣлѣ не замедлилъ послѣдовать за завтракомъ, Зинаида Львовна позвала молодого Люлюкова и Софью Алексѣевну въ свою собственную комнату; желая ознаменовать чѣмъ-нибудь пр³ѣздъ дорогого гостя, она собственными своими ручками сварила кофе. Она думала также пригласить и остальныхъ членовъ семейства, но пока хотѣла посидѣть съ Пьеромъ и Sophie наединѣ и наслаждаться тишиною, которая такъ отвѣчала кроткой любви сына къ матери, матери къ сыну и ея собственнымъ чувствамъ въ отношен³и къ нимъ обоимъ.

   Къ сожалѣн³ю, не долго су