Главная » Книги

Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович - Повести, Страница 18

Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович - Повести


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19

ой зависимости от нормальности развития самого общества". ("Философские и общественно-политические произведения петрашевцев", стр. 239).
   Стр. 99 скажите мне "бедность", - я невольно уж слышу за этим словом неизбежный его синоним - "смерть". С тех пор, как человек отделил для себя угол и сказал: "Это мое", - он один уже пользуется своею собственностью. - Салтыков перефразирует знаменитый афоризм Руссо из трактата "Рассуждение о происхождении и основах неравенства между людьми" (1754). Первый, кто, огородив участок земли, сказал: "это мое", и нашел людей достаточно простодушных, чтобы этому поверить, был истинным основателем гражданского общества". (Жан-Жак Руссо, О причинах неравенства между людьми, СПб 1907, стр. 68). Руссоистская критика собственности приобрела в трактовке Салтыкова особую остроту, характерную для эпохи сороковых годов, когда В. А. Милютин, цитируя Прудона, например, указывал, что "смерть" становится для бедноты "единственным исполнителем законов политической экономии". ("Мальтус и его противники" - "Современник", 1847, No 8, отд. II, стр. 171 -172).
   Стр. 100. "Лисица и виноград" - басня Крылова.
   Стр. 101 Я, как Спинозино божество, которое ничего не любит, не ненавидит, а только все себе объясняет. - Нравственную свободу человека Спиноза, знаменитый голландский философ материалист XVII века, связывал с преодолением "естественных аффектов". Он утверждал, что бог "никого ни любит, ни ненавидит", а мудрый "едва ли подвергается какому-либо душевному волнению, познавая с некоторой вечной необходимостью себя самого, бога и вещи... обладает истинным душевным удовлетворением" (Б. Спиноза, Этика, доказанная в геометрическом порядке. - В книге "Избранные произведения", т. I, Госполитиздат, М., 1957, стр. 601, 618)
   Стр. 102 читали зандовского "Компаньйона". Помните ли вы там сцену признания в любви Маркизы и Амори? - Речь идет о романе Жорж Санд "Le Compagnon de Tour de France" (1840, в русском переводе "Странствующий подмастерье"), повествующем о росте освободительных настроений среди французских ремесленников. Белинский назвал роман "божественным произведением" (В. Г. Белинский, т. XII, стр. 171), а "Отечественные записки" - "львом между новейшими романами", бросившим "вызов современному обществу". ("Отечественные записки", 1841, No 9, отд. VI, стр. 25-27). Перевод романа был сразу запрещен цензурой. В поясняемом тексте Салтыков имеет в виду XXVI главу, где рассказывается о неожиданном объяснении между ремесленником Амори и маркизой Жозефиной: "есть юность, красота, желание, которое уравнивает всех и смеется над предрассудками, - восклицала Ж. Санд, - и есть еще случайность, которая придает смелости, и ночь, которая покровительствует влюбленным". (Ж. Санд, Избранные сочинения, т. I, Гослитиздат, М., 1950, стр. 719).
   Стр. 105-106 при одном слове любви в уме моем уже восстают тысячи препятствий... или люби, да и умирай же с голоду, или ешь черствый кусок хлеба, да уж и не моги помыслить о чем-нибудь другом! - Нагибинские рассуждения перекликаются с той критикой "теории нравственного принуждения" (воздержание от любви и брака) Мальтуса и его последователей, с которой выступил в 1847 году В. Милютин. Эта теория, указывал В. Милютин, обрекает бедного человека на "вечные лишения": "если он решится предаться влечению любви, то его ожидают неминуемо нищета и страдания, если же он согласится подчинить свою деятельность советам холодного рассудка и благоразумия, то он обрекает себя тем самым на тягостное лишение". ("Мальтус и его противники" - "Современник", 1847, No 8, отд. II, стр. 175. Ср. В. А. Милютин, Избранные произведения, стр. 85). В 1868 году Салтыков прямо указал на общность буржуазной практической морали с "нравственным принуждением Мальтуса" в рецензии на книгу Жюля Муро "Задельная плата и кооперативные ассоциации" (см. т. 9 наст. изд.).
   Стр. 117..."словечка в простоте не скажут, все с ужимкой" - слова Фамусова из комедии Грибоедова "Горе от ума", д. 2, явл. 5.
   Стр. 118 от этих людей-крокодилов, как сказал великий британец. - Высмеивая поверхностную образованность Гурова, Салтыков-Щедрин иронически приписывает "великому британцу", то есть Шекспиру, слова из знаменитого монолога Карла Моора в драме Шиллера "Разбойники" (акт 1, сцена 2). "О люди, - порожденье крокодилов."
   ...надо мною, вечно зеленея, темный дуб склоняется и шумит. - Измененные заключительные строки стихотворения Лермонтова "Выхожу один я на дорогу" (1841).
   Умереть, умереть - уснуть, как говорит божественный Гамлет - слова Гамлета из одноименной трагедии Шекспира, акт III, сцена I, монолог "Быть или не быть".
   Что имя? Звук пустой! - Из стихотворения Лермонтова "Ребенку" (1840).
   Стр. 132. Вечный жид - Агасфер, герой средневековых сказаний, еврей-скиталец, осужденный богом на вечное существование за то, что не дал Христу, изнемогавшему под тяжестью креста, отдохнуть на пути к месту распятия.
   Стр. 133. присмотритесь ближе, и вы убедитесь... что тот, кому природа, казалось бы, дала все, чтоб быть великим мыслителем... тачает весьма дурные сапоги. - В этом рассуждении, восходящем к фурьеристским представлениям об общественном назначении человека в соответствии с его природными данными, Салтыков сближается с Петрашевским. Последний утверждал, что в России смешаны все понятия о человеческом достоинстве и чуть ли не к "любому министру" и "государственному лицу" применим известный стих Крылова: "Беда, коль пироги начнет печи сапожник". ("Философские и общественно-политические произведения петрашевцев", стр. 118-119, см. также стр. 616-617).
   Стр. 134. жил на свете человек, который умер от одного того, что потерял свою тень. - Имеется в виду, вероятно, романтическая повесть-сказка Адельберта Шамиссо "Необычайные приключения Петера Шлемиля" (1813). У Шамиссо герой сказки Петер, который за богатство продал свою тень, не умирает, а ищет ее по всему свету, находит нравственное успокоение только в изучении природы.
   Стр. 134. умеренность и аккуратность. - слова Молчалина из комедии Грибоедова "Горе от ума", д. III, явл. 3. Тема обличения молчалинских "добродетелей", наметившаяся в "Противоречиях" (см. выше, стр. 405), проходит через все творчество Салтыкова. Наиболее полно она разработана в цикле очерков "В среде умеренности и аккуратности" (1874- 1880).
   Стр. 136. Потребности... даны нам вместе с организмом нашим, и вызываются внешним миром. - О материалистической природе потребностей, порожденных "причинами физическими и физиологическими", Салтыков писал, конспектируя книгу французского философа XVIII века Кабаниса "Соотношение физического и морального в человеке" (см. "Записи чтения М. Е. Салтыкова в 40-х годах". Публикация Н. В. Яковлева - "Известия АН СССР", отд. общ. наук, 1937, No 4, стр. 865-869).
   Стр. 137. ...или нелепым утопистом, вроде новейших социалистов, или прижимистым консерватором... - Под новейшими социалистами Салтыков разумел, по-видимому, Консидерана, Пьера Леру, Видаля, Кабе и др., чьи произведения были в России сороковых годов, особенно среди петрашевцев, "предметом изучения, горячих толков, вопросов и чаяний всякого рода". (П. В. Анненков, Литературные воспоминания, Гослитиздат, М., 1960, стр. 209). Прижимистыми консерваторами Салтыков именовал, вероятно, буржуазных экономистов типа Ж.-Б. Сэя с их "любимой идеей" "абсолютного невмешательства и невозмутимого квиетизма". ("Современник", 1847, No 8, отд. II, стр. 185. Ср. В. А. Милютин, Избранные произведения, стр. 96). О пристальном внимании Салтыкова к французскому социализму и политической экономии см. С. Макашин, Салтыков-Щедрин, стр. 239-251, 520-528.
   Стр. 137-138. ...я и не утопист, потому что утопию свою вывожу из исторического развития действительности. - Историзм мышления Салтыкова был подготовлен в известной мере учением Сен-Симона, стремившегося обосновать свою систему всем предшествующим историческим развитием (см. С. Макашин, Салтыков-Щедрин, стр. 243). С требованием "освободить утопию от ее мистического мечтательного характера" выступал и Милютин, призывая, вслед за Белинским и Герценом, "изучить и менять действительность, раскрыть ее стремления и силы и сообразно с этим видоизменить самую мечту, сблизив ее с жизнию". ("Современник", 1847, No 12. Ср. В. А. Милютин, Избранные произведения, стр. 349).
   Стр. 138. ...ужели иерархия организмов есть иерархия несчастия?.. Чем выше взбираетесь вы по этой бесконечной лестнице, тем более поражает вас борьба жизни с действительностью, жалоба на недосягаемость возможного счастия. - "Иерархия организмов" по степени "совершенства" живого существа и "сложности его потребностей" намечена в книге Кабаниса "Соотношение физического и морального в человеке", которую конспектировал в сороковых годах Салтыков, подчеркивая, что для развитой личности "в цивилизации не может быть полного счастия". ("Известия АН СССР", отд. общ. наук, 1937, No 4, стр. 869-871). Вслед за Кабанисом, о "лестнице организмов" писал Сен-Симон ("Избранные сочинения", т. I, изд. АН СССР, М. - Л. 1948, стр. 242, 272). Фурье также предлагал перенести в политику "иерархию организмов", выработанную естествоиспытателями (Шарль Фурье, Избранные сочинения, т. IV, стр. 127).
   Стр. 149. Это уж, видно, век такой, что действуют в трагедии не Ахиллы и не Несторы, а какие-нибудь Акакии Акакиевичи и Макары Алексеевичи. - Называя имена героев повести Гоголя "Шинель" (1842) и Достоевского "Бедные люди" (1846), Салтыков указывал на демократическую направленность "натуральной школы", по сравнению с аристократической классицистской традицией XVIII века, когда боги, герои, цари и т.п. были главным предметом художественного изображения. Эту особенность "натуральной школы" Белинский считал "главной ее заслугой", подчеркивая в "Современных заметках", что передовые писатели "оставили в покое Неронов, Калигул и Титанов, предпочтя им Кузьму да Прохора" ("Современник", 1847, No 2, отд. IV, стр. 187. Ср. В. Г. Белинский, т. X, стр. 96).
   Стр. 150. ...с знаменитою сценою... при распечатывании письма Хлестакова. - Речь идет о комедии Гоголя "Ревизор", д. 5, явл. VIII.
   Стр. 155. ..хоть золотой век и впереди нас, как говорит один из любимейших писателей ваших... - Имеется в виду изречение Сен-Симона, послужившее эпиграфом к "Рассуждениям литературным, философским и промышленным": "Золотой век, который слепое предание относило до сих пор к прошлому, находится впереди нас". (Сен-Симон, Избранные сочинения, т. II, изд. АН СССР, М. - Л. 1948, стр. 273).
   Стр. 166. Скучно, брат, на этом свете жить. - Перифраза заключительной строки "Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем" (1834). У Гоголя: "Скучно на этом свете, господа!"
   Стр. 173. "Кто мог любить так страстно". - Имеется в виду романс на слова стихотворения Н. М. Карамзина "Прости" (1792).
   Стр. 183. ...слова, слова, слова - На вопрос Полония: "Что вы читаете, принц?" - Гамлет отвечает: "Слова, слова, слова" (Шекспир, Гамлет, акт III, сцена 2).
  
  

ГЛАВА.

  
   При жизни Салтыкова не публиковалось. Черновой автограф "Главы" хранится в Пушкинском доме. Рукопись не датирована. Первое упоминание в печати об этюде "Глава" с кратким изложением содержания и отдельными извлечениями из него дано в статье В. Кранихфельда "Рассуждающая любовь. Глава из ненаписанного романа Щедрина", напечатанной в газете "Утро юга", 1914, No 64, стр. 4. Полностью впервые опубликовано Н. В. Яковлевым в сб. "Звенья", кн. 1, "Academia", М. - Л. 1932, стр. 167-184.
   В настоящем издании воспроизводится по тексту рукописи.
   Идейно-тематическая и стилевая близость "Главы" и повести "Противоречия" (характерна описка Салтыкова, назвавшего главного героя "Главы" не Нажимовым, а Нагибиным) позволяют отнести работу над произведением ко второй половине 1847 года, после завершения "Противоречий" или одновременно с ними. Вопрос о том, была ли "Глава" частью какого-то произведения или самостоятельным этюдом, остается неясным.
   Как и в первой повести, Салтыков размышляет в "Главе" о природе и назначении человека, о праве его на "свободную любовь", о "случайности" и "законе необходимости", о "ненормальности действительности", жертвой которой представлены все герои "Главы".
   Социально философская проблематика "Главы" была, по-видимому, навеяна чтением романа Гете "Die Wahlverwandtschaften" ("Избирательное сродство"), который был напечатан в переводе А. Кронеберга в июльской и августовской книжках "Современника" за 1847 год под названием "Оттилия". Защищая роман от упреков в "мрачной предопределенности", Салтыков переадресовал их жизни, где "светлая" страсть "при самом рождении своем вызывает уже тысячи препятствий". Это противоречие Салтыков обнажал и на примере разрушенного чувства Нажимова к Вере Александровне, и в изображении участи Немирова, вся жизнь которого "превратилась в осуществление какой-то идеи долга и обязанности".
   Критика нравственно бытовых и семейных принципов перекликалась в "Главе" с обличением "тупого исполнения долга и обязанности" в герценовских статьях "Капризы и раздумье" (1843-1847).
   Стр. 184. ...из первого Парголова в Заманиловку. - Названия дачных мест в окрестностях Петербурга.
   Стр. 185. ...любовь и высшая натура - понятия друг друга исключающие... любовь - страсть вовсе не унизительная. - Мысли Нажимова близки к рассуждениям Прудона, который проповедовал в "Системе экономических противоречий" (1846), что любовь никогда не бывает уделом "энергических деятелей, глубоких мыслителей и великих работников человечества". Прудоновский "антагонизм между трудом и любовью" осуждал В. Милютин, подчеркивая, что "вечный разлад между различными элементами и силами, входящими в состав человеческого организма, не может быть постоянным уделом человека и нормальным его состоянием" ("Мальтус и его противники" - "Современник", 1847, NoNo 8, 9. Ср. В. А. Милютин, Избранные произведения, стр. 154-155, 86).
   Стр. 189. Смерть над всем торжествует... - См. примеч. к стр. 75.
  
  

ЗАПУТАННОЕ ДЕЛО

  
   Впервые напечатано в журнале "Отечественные записки", 1848, No 3, отд. I, стр. 50-120 (ценз. разр. - 29 февраля). Подзаголовок - "Случай". Подпись: "М. С". Рукопись неизвестна. В настоящем томе повесть воспроизводится по тексту "Отечественных записок" с устранением опечаток и некоторых явных недосмотров.
   Отсутствие рукописи и авторской датировки не позволяют точно определить время работы Салтыкова над "Запутанным делом". Упоминающиеся в повести газетно-журнальная полемика "об эмансипации животных", слухи об эпидемии холеры и недовольстве петербургских извозчиков относятся к сентябрю 1847 - январю 1848 года, когда "Запутанное дело" и было, очевидно, написано. В начале 1848 года Салтыков прочел только что законченную повесть В. Е. Канкрину, который "был в восторге от нее". Воспользовавшись дружескими связями с И. И. Панаевым, Канкрин передал рукопись в "Современник". Панаев, познакомившись с нею, отклонил повесть Салтыкова, мотивируя отказ цензурными затруднениями [А. Я. Панаева, Воспоминания, Гослитиздат, М., 1956, стр. 360 - 361]. "Запутанное дело" было принято редакцией "Отечественных записок".
   В 1863 году Салтыков-Щедрин включил "Запутанное дело" в сборник "Невинные рассказы", значительно сократив текст повести и стилистически выправив его (см. т. 3 наст. изд.). Учитывая, что в 1848 году повести ставились в вину "полутаинственные намеки", сатирик счел их небезопасными и в обстановке цензурных гонений 1863 года. Писатель устранил в большинстве случаев раскатистое "р-р-р" Беобахтера - своеобразный сатирический намек на "революционаризм" этого персонажа (стр. 213, строки 19-20, стр. 214, строки 1-2); снял многократные описания угрожающе-энергического жеста пассажира "с надвинутыми бровями" (стр. 233, строки 31-34, стр. 235, строки 1-3), сократил рассуждение о "резиньясьйон" французской нации (стр. 237, строки 22-25); убрал рассказ "сына природы", потерпевшего за свою откровенность (стр. 256, строки 17-22), намек Пережиги на случай с заживо зарытым исправником (стр. 273, строки 24-30 и др.).
   Однако большинство купюр - изъятие повторений, длиннот, натуралистических деталей - следует отнести за счет возросшего мастерства. В тексте 1863 года отсутствуют предупреждение Самойлы Петровича об "актерках" и авторский комментарий к нему (стр. 201-202, строки 20-28, 1-8), сцена ежедневного осмотра Пережигой дохлой кошки (стр. 209, строки 34-40), рассказ "венгерки" о наследственной склонности к потению (стр. 234, строки 13-27) и др.
   Несмотря на большую правку, "Запутанное дело" и в редакции 1863 года осталось во многом типичной повестью сороковых годов, сохранив характерные особенности мировоззрения молодого Салтыкова. Подготавливая к печати второе и третье издания "Невинных рассказов" (1881, 1885) и первое собрание сочинений (1889), Салтыков-Щедрин продолжал работать над "Запутанным делом", совершенствуя его в стилистическом отношении. Но значительных сокращений и изменений, по сравнению с правкой 1863 года, сделано не было.
   В настоящем томе, где собраны произведения молодого Салтыкова, повесть воспроизводится в редакции 1848 года, отразившей в полной мере творческий опыт и социально-философские искания писателя в первый период его деятельности, завершившейся арестом и ссылкой.
   Весь комплекс общественно психологических проблем "Запутанного дела" неразрывно связан с напряженной обстановкой второй половины сороковых годов, когда вопрос "о судьбе низших классов" стал одним из "самых важных вопросов современности" ["Современник", 1847, No 12, отд. III, стр. 141].
   В атмосфере оживленных толков об отмене крепостного права и ожидания революционных событий во Франции Белинский требовал от писателей "натуральной школы" "возбуждения гуманности и сочувствия" к угнетенной части общества, особо выделяя произведения Достоевского, Некрасова, Буткова и др., чья "муза любит людей на чердаках и в подвалах" ["Петербургский сборник" - "Отечественные записки", 1846, No 3, отд. V, стр. 9. Ср. В. Г. Белинский, т. IX, стр. 554].
   Против унижения человеческой личности была направлена беллетристика и публицистика Герцена. Его внимание занимало "положение людей, проливавших кровь и пот, страдавших и измученных" ["Письма из Avenue Mangny". - "Современник", 1847, No 11, отд. I, стр. 128. Ср. А. И. Герцен, т. V, стр. 236].
   В октябре 1847 года на страницах "Современника" печатаются самые острые антикрепостнические рассказы Тургенева "Бурмистр" и "Контора", спустя месяц появляется повесть Григоровича "Антон Горемыка", страстный протест против бесправия и нищеты народа. В этом же направлении развивалась мысль петрашевцев: "Что видим мы в России? - спрашивал Н. А. Момбелли. - Десятки миллионов страдают, тяготятся жизнию, лишены прав человеческих, зато в то же время небольшая каста привилегированных счастливцев, нахально смеясь над бедствиями ближних, истощается в изобретении роскошных проявлений мелочного тщеславия и низкого разврата" ["Дело петрашевцев", т. I, изд. АН СССР, М. - Л. 1937, стр. 290- 291.]
   Основным мотивом творчества Салтыкова также становится противопоставление изнемогающего от нужды бедняка богатым бездельникам, "жадным волкам", завладевшим жизнью. Как и в первой повести, Салтыков стремился обнажить трагическую сторону бедности, которая была для героя "Противоречий" "неизбежным синонимом смерти". В "Запутанном деле" эта мысль стала идейным и художественным центром повествования о гибели "будто лишнего на свете" Ивана Самойлыча Мичулина.
   В истолковании житейской философии "бедного человека" Салтыков вновь перекликался с Милютиным, который анализировал не только экономическую, но и нравственную природу "пауперизма", чтобы "дать истинное понятие о действительной глубине этой общественной раны". "Если бедный, - подчеркивал Милютин, - повсюду видит вокруг себя достаток, изобилие и даже роскошь, то сравнение своей судьбы с судьбою других людей должно естественно еще более усиливать его мучения и к страданиям физическим прибавлять страдания нравственные" ["Пролетарии и пауперизм в Англии и во Франции" - "Отечественные записки", 1847, No 1, отд. II, стр. 8. Ср. В. А. Милютин, Избранные произведения, стр. 166].
   Именно эти трагические контрасты - источник горестных раздумий Мичулина, воплощенных и в его аллегорических снах. Сила обличения социального неравенства возрастает с каждым новым видением Мичулина.
   Первый сон Мичулина о неожиданном превращении в "баловня фортуны", несмотря на печальную развязку, выдержан в гоголевских, сочувственно насмешливых тонах. Второй сон по существу был развернутой иллюстрацией к скорбным раздумьям Нагибина относительно участи бедняка, решившегося иметь семью. Переосмыслив сюжет некрасовского стихотворения "Еду ли ночью по улице темной" ["Современник", 1847, No 9], Салтыков нарисовал картину, "полную жгучего, непереносимого отчаяния", усилив обличение и протест введением аллегорического мотива "жадных волков", которых "надо убить" - "всех до одного".
   Эти мрачные видения завершает образ социальной пирамиды, символизирующей задавленность, бесправие, "умственный пауперизм", "нравственную нищету" угнетенных масс, олицетворяемых Мичулиным, голова которого была "так изуродована тяготевшей над нею тяжестью, что лишилась даже признаков своего человеческого характера".
   В изображении Мичулина Салтыков шел от традиционных представлений о "маленьком человеке", сложившихся под влиянием Гоголя и Достоевского. К гоголевским повестям восходил в "Запутанном деле" эпизод с украденной шинелью, описание смерти Мичулина, первый сон его, ощутимо перекликающийся с грезами Пискарева, характеристика Петербурга с его безобразной нищетой и безумной роскошью. Однако Салтыков не повторил Гоголя; его Мичулин был своеобразным синтезом обездоленного "бедного человека" и рефлектирующею философа типа Нагибина. Это был тот самый "бедный человек", в котором "образованность", по словам Милютина, "развила сознание собственного достоинства и множество самых разнообразных потребностей" ["Отечественные записки", 1847, No 1, отд. II, стр. 8]. Мичулин пытается осмыслить свое "бедственное положение" и найти какие-то выходы из "обстоятельств", которые "так плохи, так плохи, что просто хоть в воду".
   Существенно отличается Мичулин и от "бедных людей" Достоевского, хотя, по сравнению с "маленьким человеком" Гоголя, герой "Запутанного дела" гораздо ближе к рассуждающим Девушкину или Голядкину, нежели к безмолвно покорному Башмачкину. Салтыков стремился показать в "Запутанном деле" сложность душевного мира бедняка с его "внешней робостью" и "скрытой амбицией", его "ропотом и либеральными мыслями", "выражающими протест личности против внешнего насильственного давления" [Н. А. Добролюбов, Сочинения, т. 7, Гослитиздат, М. - Л. 1963 стр. 250-256]. Однако характер протеста в повести Салтыкова значительно отличается от позиции Достоевского с его широким толкованием гуманизма, лишенным той суровой непримиримости, которая была присуща "Запутанному делу". Сцена столкновения Мичулина с "нужным человеком", напоминающим гоголевское "значительное лицо" (ср. "Шинель"), контрастировала с идиллическим описанием встречи "преданного начальству" Девушкина с "его превосходительством", который не только "пожалел" несчастного чиновника и помог ему деньгами, но, по словам Макара Алексеевича, - "сами мне, соломе, пьянице, руку мою недостойную пожать изволили" ("Бедные люди", 1846).
   Анализ угнетенной психики Мичулина был подчинен Салтыковым осмыслению и "исследованию" социальной действительности, отражением и следствием которой была "больная" душа Мичулина, измученного размышлениями о "смысле и значении жизни, о конечных причинах и так далее". Мичулин в сущности, решал те же "проклятые вопросы", которые задавал Валинскому Нагибин в повести "Противоречия", требуя объяснения, "отчего бы это одни в каретах ездят, а мы с вами пешком по грязи ходим".
   Но теперь герой Салтыкова напряженно ищет возможности действовать, чтобы по крайней мере не умереть с голода. В отчаянии он даже решается нарушить "отцовский кодекс" "смиренномудрия, терпения и любви", вступая в гневные пререкания с "нужным человеком". Однако попытки Мичулина найти "свою роль" в жизни кончались плачевно - "для него нет места, нет, нет и нет".
   Одним из объектов критики Салтыкова явились характерные для учений утопических социалистов представления о возможности утверждения справедливого общественного строя путем пропаганды этических идеалов, в частности христианской заповеди о любви к ближнему. "Самое общество", - заявлял, например, Петрашевский вслед за Сен-Симоном и Фейербахом на страницах "Карманного словаря иностранных слов", - должно стать "практическим осуществлением завета братской любви и общения, оставленного нам спасителем одним словом, чтоб каждый сознательно полюбил ближнего, как самого себя" ["Философские и общественно-политические произведения петрашевцев", стр. 187, см. также стр. 339].
   Ироническая тема "распростертых объятий" проходит через всю повесть, начиная от намека на "истину насчет распростертых объятий", мерещившуюся отцу Мичулина, и кончая встречей Ивана Самойлыча с "сыном природы", предложившим "соединиться в одни общие объятия".
   Ядовитый шарж на теоретиков мечтательной "любви" к человечеству" и "объятий" дан в образе поэта Алексиса Звонского.
   По предположению П. Н. Сакулина, Салтыков использовал для сатирической характеристики Звонского некоторые детали из биографии поэта-петрашевца А. Н. Плещеева с его "анонимной восторженностью" и "социальной грустью" [П. Н. Сакулин, Социологическая сатира - "Вестник воспитания", 1914, No 4, стр. 9]. К этой гипотезе присоединился В. И. Семевский, указав, что "недоросль из дворян" Звонский, подобно Плещееву, не кончил университетского курса и публиковал фельетоны в газетах [В. И. Семевский, Салтыков-петрашевец - "Русские записки", 1917, No 1, стр. 39].
   С не меньшей иронией очерчен в повести образ друга Звонского - "кандидата философии" Вольфганга Антоныча Беобахтера (по-немецки - наблюдатель), "непременно требовавшего ррразрушения" и намекавшего "крошечным движением руки сверху вниз" на падение ножа гильотины. По мнению В. И. Семевского [Там же, стр. 40], такие крайние мнения, как Беобахтер, из всех петрашевцев мог выражать Н. А. Спешнев, с которым Салтыков встречался на "пятницах" Петрашевского. Сторонник "немедленного восстания", Спешнев, путешествуя по Европе, специально изучал историю и опыт тайных обществ (например, Бланки, Барбеса) с целью организации революционного переворота в России.
   Призывы к восстанию и революционному террору в условиях русской действительности сороковых годов казались Салтыкову столь же утопическими, как и воззвания к "всеобщей" любви, поэтому он прямо указывал, что "разногласия" между Беобахтером и Звонским "только в подробностях", а "в главном они оба держатся одних и тех же принципов", оставаясь в пределах созерцательной теории. Как и Звонский, Беобахтер оказался совершенно бессильным перед "запутанным делом" Мичулина, порекомендовав ему, вместо действительной помощи, "крохотную книжонку из тех, что в Париже, как грибы в дождливое лето, нарождаются тысячами".
   К сознанию общественной несправедливости и стихийному протесту Мичулин пришел под воздействием самой жизни, а не книжных представлений о ней. Убедившись на практике, что "безмолвное склонение головы" грозит голодной смертью, Мичулин начинает задумываться над "образом мыслей Беобахтера". С особенной силой эти настроения овладели Мичулиным в театре, когда, под влиянием героической музыки, ему грезились "обаятельный дым" восстания и возмущенная толпа, которую он хотел бы видеть в действительности. Облекая "бунтарские" мысли Мичулина в форму сна, грез, бреда, Салтыков подчерчивал смутность и неопределенность его вольнолюбивых намерений, оттеняя их призрачность ироническим описанием обитателей "гарнира" и неожиданных союзников Мичулина, ограбивших его после уверений в "любви и братстве". Самой гибелью Мичулина, так и не решившего вопрос о своем "жизненном назначении", Салтыков еще раз указывал, что дело мичулиных остается пока "запутанным", и пробуждал мысль о необходимости коренных изменений в положении "страдающего человечества"
   Во второй своей повести Салтыков глубже усвоил идейно-эстетические принципы "натуральной школы". Вместо "затейливых силлогизмов" и отвлеченных рассуждении Нагибина насчет А, В и С, "спокойно и без труда наслаждающихся жизнью", в "Запутанном деле" предстают совершенно конкретные колоритные фигуры, выписанные в резкообличительных тонах. Владельцы "щегольских дрожек", раздражительный "нужный человек", грозный "набольший", сердитый Бородавкин, "угрюмый" приказчик и старый волокита из мичулинских снов - все они, с разных сторон, демонстрировали непримиримость социальных противоречий в формах жизни действительной.
   Острота проблематики, антикрепостническая направленность (см. рассказы Пережиги о жестоком обращении с крепостными и расправе крестьян над исправником), насыщенность политически смелыми реминисценциями из прогрессивной философской и социально-экономической литературы (см. намеки на отрицание бога Фейербахом, споры Беобахтера и Звонского, эзоповское описание разговора в карете) сразу привлекли к повести Салтыкова внимание и передовых и консервативных кругов русской общественности.
   "Не могу надивиться глупости цензоров, пропускающих подобные сочинения, - писал П. А. Плетнев 27 марта 1848 года, еще не дочитав до конца "Запутанного дела". - Тут ничего больше не доказывается, как необходимость гильотины для всех богатых и знатных" [Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым", т. 3, СПб 1896, стр. 209].
   "Разрушительный дух повести" встревожил сотрудников III Отделения, один из которых (М. Гедеонов) составил специальную записку о "Запутанном деле". "Богатство и почести, - писал секретный цензор III Отделения, определяя "общий смысл" повести, - в руках людей недостойных, которых следует убить всех до одного. Каким образом уравнять богатство? Не карательною ли машиною кандидата Беобахтера, то есть гильотиною? Этот вопрос, которым дышит вся повесть, не разрешен сочинителем, а потому именно объясняется заглавие повести "Запутанное дело".
   "Среди всеобщей паники" в связи с французской революцией "Запутанное дело" и "Сорока-воровка" Герцена, по словам М. Н. Лонгинова, "сделались поводами к уголовной процедуре над литературой" [Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников", стр. 772]. Салтыков был арестован властями и по решению Николая I сослан в Вятку как автор повестей, - речь шла и о "Противоречиях", - "все изложение" которых "обнаруживает вредный образ мыслей и пагубное стремление к распространению идей, потрясших уже всю Западною Европу и ниспровергших власти и общественное спокойствие" [Архивные документы цитируются по книге С. Макашин, Салтыков-Щедрин, - где они были приведены впервые, см. стр. 288, 279-280, 293].
   Радикальная молодежь, возбужденная революционными событиями во Франции, увидела в "Запутанном деле" прямой выпад против самодержавно-крепостнического строя. В кружке И. И. Введенского, куда входили Чернышевский, Благосветлов и др., "очень хорошо знали и близко принимали к сердцу ссылку Салтыкова" [А. Н. Пыпин, Мои заметки, 1910, стр. 77].
   Трагический образ "пирамиды из людей" был воспринят в передовых кругах как выступление Салтыкова против самодержавно-крепостнического строя, наверху которого "стоит император Николай и давит одних людей другими" [В. В. Берви-Флеровский, Воспоминания - "Голос минувшего", 1915, No 3, стр. 139, см. также Н. Г. Чернышевский, Полн. собр. соч., т. I, Гослитиздат, М., 1939, стр. 356. Подробнее о восприятии "Запутанного дела" в 40-х годах см.: С. Макашин, Салтыков-Щедрин, стр. 273-296].
   "Запутанное дело", наделавшее, по свидетельству Чернышевского, "большого шума" в сороковые годы, продолжало "возбуждать интерес в людях молодого поколения" ["Материалы для биографии Н. А. Добролюбова", М., 1890, стр. 316]. В середине пятидесятых годов Добролюбов, наряду с повестью Герцена "Кто виноват?", пытался пропагандировать среди молодежи и произведение Салтыкова, разъяснив причины и значение успеха "Запутанного дела" у демократического читателя в статье "Забитые люди". "Ни в одном из "Губернских очерков" его не нашли мы в такой степени живого, до боли сердечной прочувствованного отношения к бедному человечеству, как в его "Запутанном деле", напечатанном 12 лет тому назад. Видно, что тогда были другие годы, другие силы, другие идеалы. То было направление живое и действенное, направление истинно гуманическое, не сбитое и не расслабленное разными юридическими и экономическими сентенциями, и, если бы продолжалось это направление, оно, без сомнения, было бы плодотворнее всех, за ним последовавших". Противопоставляя "Запутанное дело" либеральной обличительной беллетристике, Добролюбов утверждал далее, что повесть Салтыкова не только указывала основной источник зла, но и пробуждала "мужественную мысль" о борьбе с ним ["Современник", 1861, No 9, стр. 119. Ср. Н. А. Добролюбов, т. 7, стр. 244].
   Стр. 201. ...беленькая - ассигнация сторублевого достоинства.
   Стр. 205. Вакштаф - сорт табака.
   Стр. 208. Прийди в чертог, ты мой драгой. - Слова из популярной в тридцатые - сороковые годы арии из оперы Ф. Кауера и С. И. Давыдова "Русалка" (либретто Н. С. Краснопольского).
   Стр. 210. читал-таки на своем веку и Бруно Бауэра, и Фейербаха... - Произведения Л. Фейербаха, особенно "Сущность христианства" (1841), деятельно изучались в передовых кружках сороковых годов, где пользовались популярностью и книги Бруно Бауэра (см. примеч. к стр. 248). Ф. Г. Толь, например, выступал на "пятницах" Петрашевского с рефератом о Бауэре и Фейербахе, не отделяя учения великого материалиста от атеистических деклараций Бауэра, маскирующих его субъективно-идеалистический взгляд на природу и общество (см. В. И. Семевский, Из истории общественных идей в России в конце 40-х годов, 1917, стр. 44, "Дело петрашевцев", т. II, стр. 165).
   Бинбахер-то все на своем стоит? все говорит, что главного-то, набольшего-то и нет? - Салтыков намекает на отрицание бога Л. Фейербахом. С учением Фейербаха петрашевцы связывали новый этап в развитии философии, когда она, "вмещая в себе материализм, считает божество не чем иным, как общей и высшей формулой человеческого мышления, переходит в атеизм" ("Карманный словарь иностранных слов" - В книге "Философские и общественно-политические произведения петрашевцев", стр. 184). Ироническое наименование Фейербаха Бинбахером бытовало в лексике передовой молодежи сороковых годов, возможно заимствовавшей его из повести Салтыкова (см. Н. Г. Чернышевский, т. XIV, стр. 206, 791).
   Стр. 211. ...чудовищно колоссальной карательной машины. - Речь идет о гильотине.
   уж как же тут без него обойдешься! Это в ихней земле - ну, там свистни раз-два - все и готово! - "Без него"- то есть без царя. Пережига переосмысляет по-своему мнение "таинственного Бинбахера" о "главном", "набольшем" (см. примеч. к стр. 210).
   Стр. 212. Алексис в стихах своих постоянно изображал груди, вспаханные страданьем... "страданье, горе и тоска" - В лирике А. Н. Плещеева 1845-1848 годов, как, впрочем, и в поэзии Д. Д. Ахшарумова, С. Ф. Дурова и других поэтов либерального крыла петрашевцев, против которого направлен был, очевидно, образ Звонского (см. выше, стр. 421), преобладали мотивы "безотчетной грусти". Ср., например, строки Плещеева: "Страдать за всех, страдать безмерно, лишь в муках счастье находить...", "И впала грудь моя, истерзана тоскою", "Страданьем и тоской твоя томится грудь" и т.п. (А. Н. Плещеев, Стихотворения, "Библиотека поэта", Л. 1948, стр. 56, 60-62, 69).
   "Ведь в наши дни спасительно страданье!" - строка из поэмы Тургенева "Параша" (1843), строфа V.
   вот как тут прихлопнет, да там притиснет, да в другом месте... тогда... - Таинственное "тогда" Беобахтера, как и его любовь к словам, заключающим в себе букву "р", - эзоповские обозначения слов революция, революционное восстание.
   Стр. 214. ...искоса поглядывал на него, как Бертрам на Роберта - Речь идет о героях романтико-фантастической оперы Д. Мейербера "Роберт-Дьявол" (либретто Э. Скриба и Ж. Делавиня), ставившейся в Петербурге Итальянской оперой в 1847-1848 годах. Бертрам - дьявол-искуситель, посланный на землю, чтобы заставить своего сына Роберта любой ценой подписать договор с адом.
   Стр. 216 "Уголино"- романтическая драма Н. Полевого, впервые поставленная в Петербурге в 1837-1838 годах и возобновленная в театральные сезоны 1846-1848 годов. В "Уголино" знаменитый трагедийный актер В. А. Каратыгин исполнял роль Нино, возлюбленного Вероники.
   Стр. 223. бонкретьенам - сорт груш.
   Стр. 232. карета, придуманная в пользу бедных людей... "при сем удобном случае", он подумал бы, может быть, о промышленном направлении века. - Здесь и дальше текст насыщен рядом злободневных откликов на появление омнибусного транспорта и на возникшую в связи с этим нововведением газетно-журнальную дискуссию "о пользе и выгоде публичных рессорных карет", в которых "можно за гривенник прокатиться из одного конца в другой, и притом прокатиться покойно, удобно и даже в приятной компании" ("Современник", 1847, No 12, отд. IV, "Современные заметки", стр. 172).
   Стр. 234. Красная - ассигнация десятирублевого достоинства.
   Стр. 235. ...если взглянуть на дело, например, со стороны эмансипации животных. - Вопрос об "эмансипации животных" был поднят в статьях В. С. Порошина о баснях Крылова ("Санкт-Петербургские ведомости", 1847, NoNo 113-116) и долго не сходил со страниц газет и журналов. "Отечественные записки" охарактеризовали выступление В. С. Порошина как "энергический протест на безжалостное обращение наших земляков с животными. Лошадь, это доброе, умное и в высшей степени полезное создание, возбуждает в нем сострадание" ("Отечественные записки", 1847, No 8, отд. VIII, стр. 71; см. также No 11, отд. VIII, стр. 76, 1848, No 1, отд. V, стр. 13). В противовес этим толкам о "гуманном" отношении к лошадям, "Современник" указал на "бедственное" положение трудового люда, откликнувшись на полемику характеристикой голодного, жестокого и беспросветного быта петербургских извозчиков ("Современник", 1848, No 2, отд. IV, "Современные заметки", стр. 151 -155). В таком же ироническом смысле упомянут вопрос об "эмансипации животных" и в повести Салтыкова.
   Стр. 235. Да ведь это все пуф! это все французы привезли! - иронический отклик на фельетон "Ведомостей Санкт-Петербургской городской полиции" от 19 сентября 1847 г, No 206. Полицейская газета осудила позицию "Санкт-Петербургских ведомостей", усмотрев в статьях В. С. Порошина и А. П. Заболоцкого (см. ниже) подрыв патриотических чувств, попытку "выставить" русский народ "злее и жестче всех народов Европы" и намерение "вводить иностранные учреждения, несогласные ни с климатом, ни с характером, ни с потребностями народа. Что хорошо и полезно за границею, то может быть у нас худо или даже вредно".
   Стр. 235-236. Извозчики - вот главное дело... как хлебца-то нет, он и пошел, а уж как пошел, так известно, что будет! - Здесь и в других местах в разговор в карете вплетены злободневные намеки на ходившие в Петербурге толки и слухи о том, что недовольство столичных извозчиков введением конкурирующих с ними городских омнибусов может принять форму открытого возмущения, "бунта".
   Стр. 236. ...читали ли вы в "Петербургских ведомостях" артикль? - Речь идет о статье "О жестоком обращении с животными". Автор ее А. П. Заболоцкий поддержал В. С. Порошина (см. выше), переводя разговор в план общих рассуждений о гуманизации нравов на примере "обширной деятельности Английского королевского общества защиты животных", направленной в конечном счете на совершенствование морали простолюдинов. В "Нескольких словах ответа" В. С. Порошин подхватил мысль о "нравственном воспитании простолюдина" путем внедрения и на русской почве "человечного" обращения с лошадьми и т.п. ("Санкт-Петербургские ведомости", 1847, NoNo 201 и 202 от 3 и 6 сентября).
   Стр. 237. "резиньясьйона", кроме французов, нигде не найти. - В словах "господина с портфелем", питавшего надежду "поднять умирающее человечество из праха" посредством экономических преобразований, содержится, по-видимому, намек на утопические проекты французских социалистов и экономистов, предлагавших реформировать распределение общественных благ по принципу равенства и сознательных уступок (resignation) со стороны имущих классов в пользу бедноты (см. об этом В. А. Милютин, Опыт о народном богатстве, или О началах политической экономии - "Современник", 1847, No 12). В конце 1847 года, в частности, об этом неоднократно писал Прудон, отстаивая идею "экономической революции" посредством кредита и народного банка (см., например, Le representant du peuple, 1847, No 1). Эти проекты Прудона были отмечены "Современником" (1847, No 12, отд. IV, стр. 220).
   Стр. 243. "Разгульна, светла и любовна"- первая строка распространенной среди студенчества тридцатых - сороковых годов песни на слова Н. М. Языкова (1828) (см. Н. М

Другие авторы
  • Елисеев Григорий Захарович
  • Куропаткин Алексей Николаевич
  • Песталоцци Иоганн Генрих
  • Тургенев Иван Сергеевич
  • Фирсов Николай Николаевич
  • Волконский Михаил Николаевич
  • Аникин Степан Васильевич
  • Ленкевич Федор Иванович
  • Михайлов Владимир Петрович
  • Анненская Александра Никитична
  • Другие произведения
  • Гейнце Николай Эдуардович - Герой конца века
  • Байрон Джордж Гордон - Сарданапал
  • Калашников Иван Тимофеевич - Камчадалка
  • Гиппиус Зинаида Николаевна - Лунные муравьи
  • Свободин Михаил Павлович - Стихотворения
  • Соллогуб Владимир Александрович - Письмо А. А. Краевскому
  • Федоров Николай Федорович - Агатодицея (оправдание добра) Соловьева и теодицея (оправдание Бога) Лейбница
  • Златовратский Николай Николаевич - Авраам
  • Трилунный Дмитрий Юрьевич - Песнь Байрона
  • Толстой Алексей Константинович - Баллады, былины, притчи
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (20.11.2012)
    Просмотров: 496 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа