Коллинз Уилки - Опавшие листья

му положению.

   - Мой опыт в свете очень тяжел, - сказал он, - я с радостью отправился бы в Тадмор на этих же днях, но... - он остановился в нерешимости, перед ним встал образ Салли. Слезы наполнили его глаза, и он не договорил. Брат Баукуэл поднялся с места и подал Амелиусу другую бумагу, вынутую им из кармана.

   - Вот, - сказал он, - простой, неформальный документ, несколько строк от сестры Меллисент, которая мне поручила передать вам. Потрудитесь прочесть, как можно скорее, и сказать мне, будет ли ответ.

   Читать было недолго: "Добрые люди здесь простили меня, Амелиус, и позволили мне вернуться к ним. Я живу теперь счастливо с воспоминаниями о вас. Я делаю теперь прогулки, которые делала в вашем обществе, и иногда, катаясь по озеру, думаю о том времени, когда я вам рассказала свою грустную историю. Ваши любимцы находятся теперь на моем попечении: собака, олень и птицы все здравствуют и вместе со мною, ожидают вас. Моя вера в ваше возвращение сюда нисколько не изменилась. Еще раз повторяю: я первая буду приветствовать ваше возвращение, когда вы изнеможете под тяжестью жизни, а сердце ваше снова обратится к друзьям ваших юных дней. А пока вспоминайте меня иногда. Прощайте".

   - Я жду, - заметил брат Баукуэл, держа шляпу в руках. Амелиус с усилием ответил:

   - Поблагодарите ее дружески от меня, вот и все.

   Промолвив эти слова, он опустил голову и впал в задумчивость, как будто, кроме него, не было никого в комнате.

   Но посланный из Тадмора, глядя на минутную стрелку своих часов, снова привлек на себя его внимание.

   - Вы сделаете мне одолжение, - сказал Баукуэл, показывая список имен и адресов, - если сообщите, как мне найти особу, записанную восьмой сверху. Уже без двадцати минут три часа.

   Указанная особа жила не на далеком расстоянии, в северной части Регент-Парка. Амелиус, молчаливый и задумчивый, проводил его.

   - Прошу вас, поблагодарите совет за доброту его ко мне, - сказал он, когда они дошли до места назначения. Брат смотрел на него спокойным, испытующим взором.

   - Я полагаю, что вы кончите тем, что вернетесь к нам, - промолвил он. - Когда увижу вас в Тадморе, то воспользуюсь случаем, чтоб сделать вам несколько полезных замечаний о ценности времени.

   Амелиус вернулся в коттедж узнать, не возвратился ли Тоф, чтоб потом самому отправиться со своим обычным визитом к хирургу Пинфольду. Он закричал у лестницы: "Здесь вы, Тоф?" И француз поспешно отвечал: "К вашим услугам, сэр".

   Между тем небо заволокло тучами, и стал накрапывать дождь. Не найдя своего зонта в прихожей, Амелиус пошел за ним в библиотеку. Едва он затворил за собою дверь, как Тоф и его мальчик появились наверху лестницы, ведущей из кухни, оба шли на цыпочках и, по-видимому, подкарауливали что-то.

   Амелиус нашел свой зонт. Но со свойственной ему изменчивостью настроения вдруг опустился на первый попавшийся стул, вместо того чтоб идти из дома. Салли снова занимала его мысли. В нем возникло намерение вопреки докторскому приказанию повидаться с ней, чтобы от того ни последовало.

   Он вдруг вздрогнул. Его поразил какой-то звук. Это был слабый звук, скорее шорох, исходивший из давно опустевшей комнаты Салли.

   Он прислушался, и снова достиг его слуха этот шорох. Он вскочил с места, его сердце страшно билось, он отворил дверь - она была там.

   Руки ее были сложены на груди. Она не смела поднять на него глаз, не смела заговорить, не смела двинуться к нему навстречу до тех пор, пока он не протянул к ней руки. Тогда вся любовь и вся нежность ее маленького сердечка открылась перед ним. Она вскрикнула и с раскрасневшимся лицом упала ему на грудь. Румянец залил даже всю шею: то было безмолвное признание в том, чего она боялась и на что надеялась.

   То было время не для слов. Они молча обнялись.

   Но вдруг тишина коттеджа была нарушена, в сенях заиграла веселая музыка и послышался ритмический топот ног. Тоф играл на скрипке, а мальчик Тофа танцевал.

  

   Не получая два дня известий от Амелиуса и ничего не слыша о нем, Руфус отправился в коттедж.

   - Мой господин выехал из города, - возвестил Тоф, отпирая дверь.

   - Куда?

   - Не знаю, сэр.

   - С кем-нибудь?

   - И этого не знаю, сэр.

   - Какие известия о Салли?

   - Не знаю, сэр.

   Руфус вошел в зал.

   - Послушайте, мистер француз, трех раз достаточно. Я уже однажды показал вам, что умею при случае обращаться с вами. Боюсь, что мне придется снова взяться за то же, если я не получу от вас ответа на мой следующий вопрос, у меня уж и руки чешутся. Когда должен возвратиться Амелиус?

   - Ваш вопрос весьма определенный, сэр, - сказал Тоф с достоинством, - очень рад, что могу дать вам на него определенный ответ. Господин мой возвратится через три недели.

   Получив это сведение, Руфус стал мысленно обсуждать, что ему теперь делать. Он решил, что самое благоразумное (как следует хорошему американцу) отправиться в Париж в ожидании его возвращения.

   Дня три спустя, когда проходил он по Тюильрийскому саду и потом по улице Риволи, название отеля напомнило ему Регину. Побуждаемый любопытством, он зашел справиться, в Париже ли мистер Фарнеби и его племянница.

   Хозяин отеля стоял у дверей. Насколько ему было известно, мистер Фарнеби с племянницей и одним английским джентльменом отправились в путешествие. Они оставили отель с какой-то таинственностью. Прислуга была отпущена, кучеру наемного экипажа приказано было ехать прямо до дальнейших приказаний. Одним словом, отъезд походил на бегство. Вспомнив сказанное американским агентом, Руфус выслушал эти известия без удивления. Даже, по-видимому, непонятная преданность мистера Мильтона к такому человеку, как Фарнеби, не представляла для Руфуса ничего таинственного. По его мнению, мистер Мильтон поступал таким образом, имея в виду награду, а именно мисс Регину.

   По прошествии трех недель Руфус вернулся в Лондон.

   Снова встретился он с Тофом на пороге дома. На этот раз старый гениальный француз представлял ослепительный вид. С головы до ног был одет он во все новое, и в его петлице красовался большой белый бант.

   - Гром и молния, - вскрикнул Руфус. - Вы женитесь?

   Тоф отклонил эту шутку. Он стоял в дверях твердо, с достоинством.

   - Извините, сэр. У меня есть жена и дети.

   - Вот как! Теперь обратимся к вашим "ничего не знаю". Возвратился Амелиус?

   - Да, сэр.

   - А какие известия о Салли?

   - Хорошие, сэр. Мисс Салли также возвратилась.

   - Вы это называете хорошими известиями? Мне нужно сказать несколько слов Амелиусу. Что вы стоите на дороге? Пропустите меня.

   - Еще раз извините меня, сэр. Мой господин и мисс Салли не принимают сегодня посетителей.

   - Ваш господин и мисс Салли? - повторил Руфус. - Не чересчур ли много старикашка употребил спиртных напитков? Что вы подразумеваете под этим? - воскликнул он, вдруг переменив тон, с грозным удивлением. - Что вы хотите сказать, упоминая вашего господина вместе с Салли?

   Наконец Тоф пустил громовую стрелу.

   - То, что они будут теперь проводить жизнь вместе. Сегодня утром они повенчались.

   Руфус перенес удар молча, он повернулся и пошел в свой отель.

   Придя в свою комнату, он открыл шкатулку, в которой хранил свою корреспонденцию, и вынул оттуда длинное письмо Амелиуса, содержавшее в себе описание его знакомства с семейством Фарнеби. Он взял перо и сделал на обороте надпись, пополнившую рассказ:

  

   "Бедный Амелиус! Лучше бы он вернулся к мистрис Меллисент, не обращая внимания на то, что она старше его. Какой славный, достойный был малый!

   Прощай,

   Исполнится ли предчувствие Руфуса? На этот вопрос получим ответ во второй части "Опавших листьев". Супружеская жизнь Амелиуса представляет собой слишком важный предмет, чтоб можно было его присоединить к рассказанной истории. Первая же часть заканчивается важным событием в его жизни.