Сальгари Эмилио - Сокровище Голубых гор

азалось довольно гладким, и ни одного морского чудовища пока не попадалось. По временам пловцы высовывали наверх головы и, набрав в легкие воздуха, хотя и дымного, тотчас же снова скрывались под водой.

   - Вот и пещера! - возвестил проводник.

   Действительно, по правую сторону от пловцов вырисовывалась довольно широкая арка, вся увешанная красивыми пестрыми, причудливой формы, сталактитами. За аркой виднелась небольшая пещера, наполненная прозрачной голубоватой водой, кишмя кишевшей огромными змееобразными рыбами, с поразительной быстротой шнырявшими во всех направлениях.

   - Боже мой! Да это мурены! - с ужасом вскричал Бельграно. - До сих пор я видал их только издали.

   - Да, и притом мурены Великого океана, то есть самые свирепые, - подтвердил Ретон, взбираясь на небольшой выступавший из воды камень перед пещерой.

   - Да это настоящий рассадник мурен! - ужасался и Ульоа. - Пробираться через эту массу чудовищ - все равно что следовать под градом пуль. Но тем не менее нужно отважиться... Нас много, может быть, и пробьемся. Вперед, друзья! - крикнул он туземцам. - Работайте хорошенько своими секирами и расчищайте нам путь, а мы последуем за вами и будем действовать ножами.

   Началась отчаянная схватка людей с этими страшными угрями, водящимися и в других морях, но особенно свирепыми в Тихом океане. Заметив лакомую добычу, чудовища огромными массами набросились на пловцов, но встретили самое энергичное сопротивление. Секиры туземцев рассекали им головы и перерубали их пополам, несмотря на увертливость чудовищ; попадало им и от острых ножей белокожих, но все-таки и тем и другим сильно досталось. Особенно пострадали темнокожие - их ничем не защищенные тела были сплошь покрыты ранами, - а вторым хищники впивались в тело сквозь одежду. К счастью, укусы мурен не ядовиты, а только очень мучительны.

   Храбро отстояв себя в схватке с этими свирепыми врагами, беглецы, покрытые многочисленными следами нападения на них морских чудовищ, в общем благополучно добрались до открытого моря и поспешно направились к плоскому утесу, метров на десять возвышавшемуся над поверхностью моря. Отсюда было недалеко и до берега.

   - Ну вот, слава Богу, преодолели и эту опасность! - воскликнул Ульоа, взобравшись на утес и с наслаждением растягиваясь на солнце, чтобы обсушиться. - Бог даст, преодолеем и остальные, которые нам пошлет судьба. Отдохнем здесь, обсушимся да и двинемся дальше. Молодцы, ребята! - похвалил он дикарей. - Вы так хорошо поработали своими секирами, что, наверное, надолго навели страху на все змеиное царство. Однако и отделали же вас эти чудовища! Нам не так досталось, как вам, у нас, главным образом, пострадала одежда, а на вас вон места живого не осталось.

   - Ничего, вождь, - успокаивал Математе, - как только выберемся на берег, приложим к ранам травы, и все живо пройдет. Нам к этому не привыкать.

   От всех белокожих на солнце шел пар, а на сохнувшей одежде выступала соль. То же замечалось и на телах туземцев, но соль, проникая в ранки, причиняла дикарям жгучую боль, от которой они, при всей своей выносливости, морщились, кряхтели и кусали губы.

   - Ба! Вон и лодочка для нас! - вдруг вскричал боцман, осматриваясь вокруг.

   - Где ты ее видишь, Ретон? - поспешно спросил Ульоа.

   -Да, и я вижу ее! - заявил Бельграно, указывая на вдававшийся в песчаный берег небольшой залив, в котором раскачивалась длинная двойная пирога туземного изготовления.

   - Верно! - радостно подтвердил и Ульоа, увидев лодку. - Вот это-то нам и нужно было. Скоро стемнеет, тогда мы возьмем эту лодку и направимся в ней к землям крагоа...

   - Непременно, дон Хосе! - подхватил Бельграно. - Только боюсь, как бы нас не задержали кети. Наверное, они уже ищут нас.

   - Едва ли, - возразил Ульоа. - Они так уверены в невозможности выбраться из пещеры, что им и в голову не придет мысль о нашем побеге.

   - А вдруг этот бандит Рамирес встретит нас в Голубых горах со всеми своими головорезами? Как нам тогда быть, капитан? - высказал свое предположение Ретон.

   - Ну что ж, мы вступим с ним в решающее сражение, и победа наверняка будет на нашей стороне, потому что к нам примкнет все племя крагоа, лишь только узнает, что с нами сын их покойного белого вождя, - уверенно ответил Ульоа. - Кстати, надо посмотреть, в каком состоянии наши ружья и заряды, - прибавил он, осматривая свой карабин и сумку с амуницией.

   К счастью, все оказалось в порядке. Туго забитые тряпками и носовыми платками ружейные дула были внутри сухи, лишь курки немного пострадали от застывшей на них соли. Но их отвинтили, насухо протерли и смазали салом. Пороховницы и пули также оказались в целости.

   Пока белые приводили в порядок свое оружие, дикари набрали съедобных раковин и прямо руками наловили мелкой рыбы, в огромном количестве шнырявшей вокруг утеса; потом развели костер из сухой морской травы и приготовили ужин.

   Солнце закатилось среди огромной черной тучи, предвещавшей грозу, а быть может, и страшную в этих широтах бурю. На берегу все было тихо, и не виднелось ни одного живого существа. Когда стемнело и на небе показались одинокие звезды, Ульоа, во главе своего отряда, пустился вплавь до пироги и через несколько минут без всяких приключений добрался до нее.

   В пироге, выдолбленной из двух огромных соединенных между собой древесных стволов, оказались рыболовные сети и порядочный запас лепешек из хлебного дерева и разных плодов. Тщательно отделанная и пестро расписанная, пирога была снабжена по бортам довольно высокой и крепкой оградой для защиты от волн и прочной мачтой с оригинальным парусом, искусно сплетенным из каких-то крепких волокон.

   - Как все это практично, прочно, удобно, своеобразно и даже красиво! - восторгался капитан, внимательно осматривая пирогу. - Удивительно смышленый и трудолюбивый народ эти туземцы.

   - Ну, эта лодчонка не может сравниться даже с простым катером. В ней далеко не уйдешь, - заметил боцман.

   - Да уж ты, старый ворчун, вечно чем-нибудь недоволен! Тебе ничем не угодишь! - со смехом проговорил Ульоа. - Я эту лодку и не сравниваю о морскими судами, а говорю вообще. Но не будем терять драгоценного времени, болтать можем и в пути. Садитесь, дон Педро. Математе, ты с братом и кети также садитесь к нам, а ты, боцман, рассаживай остальных и займись потом парусом.

   Когда все разместились, боцман при помощи услужливых туземцев натянул парус, и пирога под напором свежего ветерка быстро понеслась в открытое море, по направлению к югу.

   Ночь была темная, и в отдалении рокотал гром. Налетавшие по временам порывы более сильного ветра порядочно трепали парус, шумевший, как соломенный, накреняли пирогу, а беспокойно заходившие волны тотчас подхватывали ее и относили в сторону. Иногда она глубоко зарывалась носом в воду, но тут же выныривала обратно и снова легко неслась дальше.

   Из опасения наскочить на подводный камень капитан сам правил рулем, а Бельграно и Математе, сидя по бокам от него, зорко смотрели во все стороны и сообщали ему о своих наблюдениях. Боцман с туземцами управлял парусом.

   Темные очертания берега быстро проносились мимо; кое-где на берегу виднелись огни костров. В полночь, когда буря окончательно разыгралась, пирогу удалось ввести в небольшой заливчик, под защиту утесов, где решили переждать до утра.

   - Хорошо, что тут по всей береговой линии так много маленьких природных гаваней, - говорил Ретон, прислушиваясь к яростному реву моря, вою ветра и шуму прибоя. - Есть где укрыться местным рыболовам, когда вдруг разгуляется такая вот буря, какими богат этот милый океан, должно быть, в насмешку названный Тихим. Ни одного перехода по нему я не сделал без того, чтобы не убедиться в полной безосновательности этого названия.

   Наутро, когда буря затихла и море почти успокоилось, Математе предложил направить пирогу к берегу, говоря, что за лесной полосой находятся селения племени нуку, куда хотели завернуть Ульоа и Бельграно, чтобы проведать девушку и, если она пожелает, взять ее с собой в Голубые горы.

   Так и сделали. "Белый король" был встречен своими темнокожими подданными с такой шумной радостью, что это его сильно растрогало. Такую же радость выразила и Гермоза, пользовавшаяся теперь большим почетом среди всего племени. Девушка, отправившись выручать брата и его друзей, почему-то не взяла с собой сильно привязавшуюся к ней собаку, и та очень скучала среди чужих людей.

   Между тем Бельграно, удивленный, что сестра не встретила их, и чувствуя что-то недоброе, опрометью бросился к ее хижине. Не найдя ее и там, в отчаянии и гневе он крикнул:

   - Боже мой! Да где же Мина? Что сделали с ней эти негодяи? Неужели они осмелились...

   - Погодите, дон Педро, не отчаивайтесь и не кипятитесь понапрасну! - успокаивал его последовавший за ним Ульоа. - Ваше подозрение ни на чем не основано. Здесь никогда не бывало, чтобы дикари не оправдали доверие и съели людей, оставленных под их защиту... На такое предательство способны, к величайшему сожалению, только мы, белокожие. Может быть, ваша сестра просто гуляет где-нибудь поблизости. Впрочем, тогда с ней была бы и Гермоза... Подождите, сейчас все узнаем.

   И узнали! Все были поражены как громом, когда выяснилось, что девушка попала в руки Рамиреса.

   - А, негодяй! - заскрипев зубами, проговорил Ульоа. - Мало ему сокровища, на которое он не имеет никаких прав и которое задумал присвоить себе, он еще осмелился обманом овладеть и дочерью владельца этого сокровища. О, я убью его как бешеного зверя!

   - Боже мой! Боже мой! - восклицал в страшном отчаянии Бельграно, беспомощно поднимая руки кверху.

   - А, ненасытная акула!.. Погоди, попадись ты мне в руки! - кричал, в свою очередь, и старик боцман, яростно размахивая крепко сжатыми кулаками.

   Канаки и прочие дикари, понявшие, в чем дело, по своей сдержанности молча выражали глубокое сочувствие горю белых. Больше всех это сочувствие выражалось на лице старшего канака. Подойдя к Ульоа, он сказал ему:

   - Вождь, нужно вырвать из рук твоего врага дочь белого вождя племени крагоа.

   - Разумеется! - ответил капитан. - Но как?

   - Дай мне свою собаку. Она хорошо умеет разыскивать следы. Как только стемнеет, я отправлюсь с братом по этим следам, а ты дождись нашего возвращения.

   - А ты не боишься попасть в руки кети? Канак улыбнулся и уверенно проговорил:

   - Нет, вождь, этого я не боюсь. Не беспокойся за нас. К восходу солнца мы возвратимся и доставим тебе нужные сведения.

   - Хорошо, берите собаку и отправляйтесь. Я буду ожидать вашего возвращения.

   Когда ночной мрак окутал остров, оба канака отправились в путь. Математе с трудом удерживал на длинной привязи из лиан Гермозу, так и рвавшуюся по еще не остывшим следам Рамиреса и девушки.

  

   Мучительную ночь провели Ульоа, Бельграно и Ретон. Первый до самого утра без устали расхаживал молча взад и вперед по просторной хижине, второй стонал и заламывал руки. Третий яростно барабанил кулаками по столу, перед которым сидел, разражаясь по временам потоками гневных восклицаний. Нетерпение всех троих, по мере того как ночной мрак начал сменяться утренним рассветом, все возрастало и возрастало. Наконец, когда во всем своем блеске показалось дневное светило, Математе с братом и Гермозой вернулись. Несмотря на всю свою выносливость, дикари были страшно измучены и с трудом переводили дух.

   Дав им немного отдышаться, Ульоа приступил с расспросами.

   - Ну, что вы узнали? - с нетерпением спросил он у старшего канака.

   - Твоя собака, вождь, привела нас в главное селение кети. Оно уничтожено огнем, и все племя ушло за своим белым вождем. На месте мы нашли только больную старуху, от которой и узнали, что твой враг хитростью выманил отсюда белую девушку и поместил ее в одной из хижин селения. Потом, когда он сам покинул селение со всем его племенем, то взял с собой и девушку. Самое же селение он приказал своим людям сжечь для того, чтобы кети не вздумали вернуться назад и вернее служили ему.

   - А куда он отправился?

   - К реке Диа.

   - А, значит к своему судну... Можешь ты привести нас туда же?

   - Могу. Твоя собака так и рвалась туда по следам молодой госпожи, но я не решился идти дальше по этим следам, чтобы не потерять времени и сказать тебе, куда направился твой враг.

   -Ты поступил мудро, Математе, - похвалил догадливого дикаря Ульоа и, обратившись к Бельграно, передал ему все, что узнал от канака.

   - Дон Хосе, ради Бога, отправимся сейчас же в погоню за этим негодяем и отобьем у него мою несчастную сестру! - взмолился молодой человек. - Не понимаю, с какой целью он захватил ее?

   - С целью, вероятно, иметь в руках заложницу, чтобы связать нам руки. Но это ему не удастся, клянусь честью...

   - А что, если он будет мучить ее и потом отдаст людоедам".

   - О нет, такого бесцельного злодейства он не сделает. В этом отношении вы можете быть покойны. Напротив, он всячески будет оберегать ее, чтобы, повторяю, иметь в руках такой крупный козырь в затеянной с нами игре" Я опасаюсь только вот чего: как бы он не успел раньше нас захватить сокровище и бежать вместе с ним и вашей сестрой. Этому нужно во что бы то ни стало воспрепятствовать.

   - А как же это сделать?

   - Прежде всего постараться овладеть его судном, поэтому нам необходимо отправиться прежде всего туда, где оно находится.

   - Но каким же образом мы овладеем им? Ведь не оставил же его Рамирес без защиты-

   - Это мы увидим на месте. Математе, собери сюда ко мне поскорее всех старейшин.

   - Слушаю, вождь - ответил канак и, невзирая на свою усталость, со всех ног бросился исполнять полученное приказание.

   Старейшины племени не только тотчас же собрались по приглашению своего белого короля, но привели с собой несколько женщин и подростков с разными закусками, плодами и кувшинами туземной водки. Это было их обычное угощение королю. Разумеется, король пригласил и старейшин участвовать в этом угощении.

   По окончании трапезы общими усилиями был выработан план решительной борьбы с Рамиресом. Старейшины выбрали для экспедиции лучших воинов и позаботились о запасах провианта, так как предстояло идти в глубь острова, где было мало лесов и трудно было рассчитывать на прокормление большого отряда.

   Отдохнув эту ночь, капитан Ульоа рано утром вместе с Бельграно и Ретоном выступили во главе сотни отборных воинов в поход. Все воины с головы до ног были вымазаны какой-то черной маслянистой блестящей краской, похожей на сапожную ваксу, и вооружены каменными секирами, тяжелыми деревянными палицами и луками со стрелами. Кроме того, каждый имел за спиной нечто вроде ранца со съестными припасами и бутылкой местной водки.

   Вместе с капитаном Ульоа находились Бельграно, Ретон, оба канака, бывший пленник кети, принятый за свои услуги в число доверенных лиц, и Гермоза.

   Старейшины, следуя своему мудрому обыкновению, разослали во все стороны разведчиков со строгим предупреждением немедленно доносить обо всем подозрительном.

   К вечеру экспедиция, продвигавшаяся ускоренным шагом, уже перешла широкую лесную полосу, сделав только один короткий привал в полдень, и вышла к тому месту, где находилось селение кети, от которого действительно остались только кучи угольев и золы. Собака без удержу рвалась по следам отряда Рамиреса, при котором находилась девушка, и экспедиции капитана Ульоа оставалось только следовать за своей хвостатой проводницей. Ночь была необыкновенно ясная, так что ничто не мешало переходу по открытой равнине, через которую пролегал путь.

   Когда около полуночи сделали новый привал, Гермоза ни за что не хотела останавливаться; она так и стремилась вперед, отказываясь не только от отдыха, но и от еды; жажду же она утоляла в многочисленных встречных ручьях, потоках и простых лужах, образовавшихся от недавних проливных дождей. Ульоа решил пустить собаку в сопровождении неутомимых канаков и двух разведчиков. Последние вернулись под утро с известием, что собака пожелала остановиться на том месте, где, по всем признакам, была стоянка Рамиреса, и канаки вместе с ней ожидают там прибытия своего отряда.

   Получив это известие экспедиция тотчас же стала продолжать путь и часа через три достигла небольшого перелеска, где была радостно встречена Гермозой и канаками. Трава на огромном пространстве под редкими деревьями оказалась сильно примятой, и в одном месте оставались следы большого костра и множество остатков еды.

   - Вероятно, мы скоро догоним этого бандита, - проговорил Ульоа. - Это видно по свежим следам... Да и Гермоза очень уже рвется вперед.

   - Догоним и дадим ему хорошую взбучку, так чтобы он долго помнил ее! - подхватил Ретон.

   - Да, дадим ему генеральное сражение, - проговорил Ульоа. - Быть может, нам удастся привлечь на свою сторону всех его туземцев - они ведь не особенно любят его. Тогда мы легко справимся с ним и с его шайкой... Конечно, это пока только мечта...

   - Тут есть надпись на дереве! - вдруг крикнул Бельграно, отошедший немного в сторону.

   - Какая надпись? О чем? - в один голос спросили капитан и боцман, подходя к молодому человеку.

   - Трудно разобрать, наскоро нацарапана, - продолжал тот, стараясь изучить иероглифы, начертанные на гладкой коре одного из деревьев. - А, вот так будет лучше, - продолжал он, отступив на шаг от дерева, - а то я слишком близко подошел... Слушайте, что гласит надпись: "Направляемся с Рам и всем племенем кети к реке Диа. Охраняю сеньориту. Эмилио".

   - Он охраняет сеньориту?.. Этот предатель-то?! - вскричал Ретон. - Ах он, бестия! Ну, попадись только он мне в руки, я...

   - Постой, старина, не горячись! - остановил его радостно взволнованный Ульоа. - Ведь у нас в сущности нет точных доказательств измены юнги. Да с какой бы стати делать ему такую надпись, если бы он замыслил что-либо дурное? Подумай-ка.

   - И думать не хочу! - упорствовал старик. - Пусть меня съедят разом все акулы Великого океана, если это не новый подвох со стороны негодного мальчишки. "Охраняю сеньориту"!.. Подумаешь, какой охранитель выискался! Нет, капитан, воля ваша, а я...

   - Подождите, Ретон! - вмешался и Бельграно, не менее Ульоа обрадованный найденной надписью. - Откуда вы знаете, как у него теперь сложились обстоятельства? Если он прежде и кривил душой, то теперь, быть может, раскаивается и старается загладить свои прежние грехи. Разве не бывали случаи, когда люди вполне искренне раскаивались в своих дурных поступках, особенно в такие юные годы, как Эмилио? Нет, я вместе с доном Хосе верю в искренность этой надписи, очевидно сделанной именно для нас с целью дать нам ценное указание.

   - Гм!.. Ну что ж, я буду очень рад, если вы не обманываетесь хоть на этот раз, - проворчал старик, несколько успокаиваясь. - А что касается того, что ваш раскаивающийся грешник продал всех нас Рамиресу, то в этом не может быть ни малейшего сомнения. Взять хотя бы одно то, что этот разбойник, захватив нас обоих, меня отдал было на съедение дикарям, а мальчишку оставил при себе и сделал своим адъютантом.

   - Да, это очень весомое доказательство против него, - согласился Ульоа. - К тому же и значки. Порча моих инструментов - ясно, что все это было делом юнги...

   - Вот то-то и есть, капитан! - подхватил упорствующий старик. - О настоящем всегда судят по прошедшему. Быть может, Рамирес разделил свой отряд: одна часть отправилась с самим разбойничьим атаманом в одну сторону, а другая, с сеньоритой, под предводительством его адъютанта, - в другую, и вот он этой надписью указывает атаману свой путь и сообщает о...

   - Нет, Ретон, этого быть не может! - прервал Бельграно. - Вы ошибаетесь. Эта надпись сделана для нас, и из нее видно, что Мина цела, и мы теперь знаем, куда она направляется. А потому нам следует как можно скорее.

   - Направиться по ее следам, - докончил Ульоа. - Совершенно верно, дон Педро... Математе, собирай воинов, и в путь!

   Через несколько минут отряд снова тронулся в путь по направлению к реке Диа.

  

   К вечеру отряд благополучно добрался до второй стоянки тех, за кем гнался. Под грудой золы, оставшейся от костра, еще тлели головешки. Вблизи находилось нечто вроде полуразвалившегося шалаша, наскоро устроенного из валежника. В шалаше оказалась густая настилка из свежей, но сильно примятой травы. Очевидно, здесь кто-то спал. В одном месте из-под настилки высовывался большой кусок коры ниаули, содержавший повторение прежней надписи Эмилио.

   - Ну, конечно, эти указания именно нам, - проговорил Ульоа. - Ясно, что бедный малый если и был виновен перед нами, то теперь раскаялся и старается загладить свою вину.

   - А как верно он угадал, что мы отправимся в погоню за Рамиресом, и как умно придумал оставлять нам эти указания! - заметил Бельграно.

   - Уж на что другое, а на эти выдумки он мастак! - проворчал старый боцман, упорно не желавший отказаться от своего недоверия к юнге. - Погодите, эта продувная бестия и не так еще удивит вас.

   - Ворчи, ворчи, старина, а мы все-таки будем следовать этим указаниям, - сказал Ульоа. - По всем признакам видно, - продолжал он после небольшого раздумья, - что Рамирес не слишком далеко опередил нас, и если мы не будем очень мешкать, то, пожалуй, нагоним его. Впрочем, пусть он сначала побывает на своем судне. Он наверняка заберет с собой оттуда весь свой экипаж, оставив только несколько человек для охраны судна. Это значительно облегчит нам захват "Эсмеральды".

   - Зато затруднит стычку с самим разбойником: ведь у него тогда будет еще больше головорезов, а они все вооружены винтовками, - резонно заметил старик.

   - Это ты верно говоришь, дружище, - согласился Ульоа. - Но овладев его судном, мы будем иметь больше возможностей начать выгодные для нас переговоры, и он поневоле должен будет с нами считаться. Что он сделает без корабля? Не отважится же он в простой пироге переправиться через океан с захваченным сокровищем?

   - Разумеется, нет, дон Хосе! - подхватил Бельграно. - Я вполне согласен с вами, что "Эсмеральда" будет, как говорят игроки в карты, самым большим козырем у нас в руках. Да, нам во что бы то ни стало нужно овладеть кораблем.

   На утренней заре, после короткого отдыха, экспедиция снова выступила в поход. Шли ускоренным шагом. Сильно уставшие, путники остановились только в полдень в небольшой долине, сжатой двумя отвесными утесами. Судя по свежим следам, Рамирес должен был теперь опережать их всего на несколько часов.

   Математе, хорошо знакомый с этой местностью, отсоветовал располагаться в этой долине всем отрядом.

   - А что, разве можно опасаться засады? - спросил Ульоа у канака, которому безусловно доверял.

   - Да, вождь, проход слишком узок и легко может быть перекрыт несколькими людьми с ружьями, - объяснил сообразительный дикарь. - Кроме того, впереди, дальше к морю, поперек долины протекает несколько бурных потоков, которые часто заливают ее. Стоит только пойти сильному дождю - и мы будем залиты водой.

   - Что же, по-твоему, следует сделать?

   - Нужно расположиться перед входом в долину и отправить разведчиков посмотреть, в каком состоянии потоки и нет ли где засады.

   Совет этот был принят. Дельный канак быстро все устроил. Десять человек было послано на разведку и десятка два - для сбора плодов и поимки дичи. Последним, помимо массы разных плодов, удалось поймать целый десяток ноту, отставших при перелете через остров от основной стаи.

   Отлично на этот раз поужинав, Ульоа, Бельграно и Ретон, сильно измученные, завалились спать, и под надежной охраной каждый час сменявшихся туземцев спокойно проспали до того времени, когда под утро вернулись разведчики и сообщили, что по всей долине, вплоть до самого моря, они не встретили ни души, не видели даже следов стоянок врагов и все потоки пока в берегах.

   - Значит, Рамирес прошел каким-нибудь другим путем, - сказал Бельграно, когда Ульоа сообщил ему о донесении разведчиков.

   - Едва ли, - возразил капитан, казавшийся очень озабоченным.

   - Гермоза все время уверенно идет вперед и именно этим путем, а она слишком опытна, чтобы ошибаться... Надо посоветоваться с нашими темнокожими друзьями.

   На общем совете было решено немедленно продолжить путь, пользуясь темнотой, так чтобы проскользнуть по узкой долине незамеченными, если Рамирес и стережет где-нибудь в соседних утесах.

   - Диа течет за этими утесами, - говорил Математе, - и если нас ничто не остановит в долине, мы к утру достигнем реки.

   Снявшись со стоянки, отряд быстрым шагом, но с соблюдением всевозможных предосторожностей, пошел по долине. Ульоа крепко держал на короткой привязи рвавшуюся по обыкновению вперед собаку, строго приказав ей молчать. Умное животное поняло, чего от него требуют, и тихо шло с прижатыми ушами и опущенным хвостом, не испуская ни малейшего звука.

   В долине, или, вернее, в ущелье, было совершенно темно, благодаря тому что по небу ползли мрачные тучи. Авангард, под предводительством младшего канака, подозрительно всматривался в каждую впадину гор, где могли сидеть в засаде люди. Капитан и его спутники держали наготове ружья, а дикари - свое оружие.

   Прошло около часа. Отряд все дальше и дальше проникал в извилистую, постепенно сужавшуюся долину. Вдруг авангард дрогнул и поспешно повернул назад.

   - В чем дело? - крикнул Ульоа, бросаясь навстречу.

   - Какой-то страшный шум впереди, вождь, - доложил Котуре.

   - Мы не знаем, что значит этот шум, и не решились без твоего приказания следовать дальше.

   Ульоа и его спутники внимательно прислушались. Действительно, в ночной тишине слышался глухой шум, точно большого водопада или очень стремительного потока.

   - Это шум воды! - вскричал боцман.

   - Да, ведь я говорил, что впереди будут большие потоки, - сказал Математе. - Но это шум такой, будто вода течет сюда, навстречу нам. Должно быть, твой враг, вождь, устроил на ближайшем потоке плотину, чтобы затопить эту долину.

   - А почему же наши разведчики ничего не заметили? - подозрительно спросил Ульоа. - Уж не задумали ли и они...

   - Нет, вождь, нуку никогда не изменяли тем, кому поклялись в верности! - смело возразил Математе. - Наверное, при них ничего еще не было, и плотина была сделана после их ухода... Но вот уже и вода! - воскликнул он, прислушиваясь к быстро надвигавшемуся шуму.

   - Что же теперь нам делать?.. Бежать назад?

   - Теперь уже поздно, вождь... Не успеем, вода догонит. Спасение только впереди. Следуй за мной. Скорее!

   С этими словами канак, а за ним и все дикари бросились бежать вперед, навстречу приближающемуся шуму.

   -Да эти людоеды с ума сошли! - крикнул Ретон. - Они со страху сами лезут на погибель да и нас тащат за собой...

   - Скорее, скорее следуйте за нами! - слышался голос Математе.

   - Я, право, не знаю, капитан, - начал было Ретон, не двигаясь с места.

   - Ну, Математе знает, что делает, - проговорил Ульоа. - Последуем и мы за ним.

   И он со всех ног бросился вперед. За ним инстинктивно последовали Бельграно и Ретон.

   Ускоренный бег продолжался минут пять, после чего впереди вдруг показался довольно отлогий и широкий выступ скалы, на который дикари и стали взбираться с ловкостью кошек.

   - Сюда, сюда! Скорее! - кричал Математе. - Так высоко вода не поднимется.

   Еще через несколько минут весь отряд уже находился в полной безопасности. Все с любопытством и страхом следили, как мимо их безопасного убежища шумно проносился разлившийся поток, бешено крутя в своих волнах целые деревья и глыбы земли с кустарником и травой.

   - Да, не будь этого убежища, мы все погибли бы, - говорил Ульоа.

   - Этот Математе настоящий гений сообразительности! - восторженно отозвался Бельграно.

   - Который при других условиях вот бы с каким аппетитом всех нас слопал! - заметил старый боцман. - Эти темнокожие "гении" хороши только до тех пор, пока дело идет о целости их собственной шкуры, а попадись мы им...

   - Ну уж, конечно, наш неугомонный Ретон не может не поворчать! - с улыбкой прервал старика Ульоа. - Если нет видимого повода к этому, то он придумает...

   - Как бы все-таки вода не дошла до нас, - беспокоился молодой человек. - Смотрите, она все прибывает. Уж не направил ли сюда Рамирес целую реку?

   - Нет, этого не может быть, это был бы слишком большой труд, требующий много времени и средств, которых у Рамиреса нет, - возразил Ульоа. - Впрочем, мы лучше спросим об этом у Математе.

   Канак подтвердил возражение капитана и добавил, что вода, по всей вероятности, скоро схлынет. Тогда можно будет снова двинуться вперед.

   Успокоенные словами дикаря, Ульоа и его спутники решились остаться в своем убежище и ждать. По распоряжению вождя дикари живо устроили защищенный лагерь, отгородив небольшое пространство частоколом, потом разбрелись в поисках чего-нибудь съестного по холму, поросшему молодыми деревьями и густым кустарником, но ничего не нашли, кроме мягкой зеленой глины. Туземцы, за неимением лучшего, удовольствовались этой неудобоваримой пищей, но американцы от нее отказались.

   Математе, долго и внимательно всматривавшийся в противоположную гору, вдруг испустил какое-то восклицание.

   - Что там еще такое? - тревожно спросил Ульоа, глаза и уши которого также были настороже.

   - Вон там, между деревьями, - ответил канак, указывая на густые лесные заросли, покрывавшие гору, - ходят белые люди.

   - Да, да, верно! - подтвердил Ульоа, всмотревшись в указанное место. - Не стой на виду, Математе... Они могут выстрелить в тебя.

   Капитан не ошибся: едва канак успел подбежать к нему и присесть на землю, как грянул звук выстрела, гулкими отголосками рассыпавшийся по узкой долине, и над головой дикаря просвистела пуля.

   - Из карабина! - заметил Ульоа. - Ложитесь все! - скомандовал он.

   Только успели дикари, трясшиеся от страха перед "гремящими трубками", растянуться плашмя под большой каменной глыбой, прикрывавшей с той стороны утес, как раздался второй выстрел, не причинивший, как и первый, никому вреда.

   - Однако они не жалеют зарядов... Знать, у них полно пороху и пуль, - заметил Ретон.

   - А вот мы сейчас покажем им, что они есть и у нас! - проговорил Ульоа и, прицелившись, выстрелил.

   Вслед за гулким раскатом выстрела капитана человеческая фигура, одетая во все белое, покатилась вниз по склону лесистой горы, ломая по пути мелкую поросль, и угодила прямо в бурлящий поток.

   - Лихо, капитан! - воскликнул старик боцман. - Одним разбойником меньше.

   Растерявшись от этого неожиданного отпора, неприятель некоторое время молчал. Потом, как было заметно по движению кустарника, стал пробираться вниз по горе, намериваясь, вероятно, произвести обстрел с более близкого расстояния. Спуск оказался очень затруднительным, из-за глубоких трещин и крутизны горы.

   - Интересно бы знать, находится ли там сам атаман этой разбойничьей шайки? - заговорил вновь боцман, следя за спуском белых фигур.

   - Едва ли, - заметил Ульоа. - Он, по всей вероятности, безостановочно идет с главными силами вперед, а здесь оставил в засаде только нескольких человек, чтобы задержать нас.

   Едва капитан успел проговорить эти слова, как со стороны неприятеля раздался новый выстрел. Пуля шлепнулась о каменную глыбу, за которой лежали разговаривавшие.

   - Ответьте теперь им вы, дон Педро, - предложил Ульоа. - У меня еще не заряжен карабин.

   Молодой человек поспешно высунулся из-за скалы, прицелился и спустил курок. Вслед за этим выстрелом в воду тотчас же скатился еще один матрос.

   - Второй! - воскликнул Ретон. - Браво, дон Педро!

   Гул яростных восклицаний на испанском языке и взрыв бешеного рева на наречии кети свидетельствовали, что в засаде, кроме белых, были и темнокожие. Затем со стороны неприятеля последовал целый залп, снова не достигший цели, потому что все пули угодили в спасительный для осажденных выступ.

   - Совсем взбесились! - воскликнул боцман. - Ну-ка, на этот раз попробую угостить их я.

   Приблизившись к выступу, он поднял было карабин, но капитан остановил его:

   - Погоди, старина, не стреляй! Видишь, они все попрятались. Твой выстрел пропадет даром, а заряды нам необходимо поберечь.

   - Это верно, капитан, - согласился старик, опуская карабин и снова ложась на свое место. - А жаль!.. Хотелось бы и мне of править хоть одного из тех молодчиков на тот свет, а то я ведь перед вами в долгу.

   - Успеете, Ретон, - заметил Бельграно. - Не беспокойтесь, вероятно, еще не один достанется и на вашу долю.

   - Хорошо, дон Педро, будем ждать, - промолвил боцман, прислушиваясь к какому-то новому шуму. - Что такое мастерят наши канаки? - подозрительно прибавил он, кивнув головой на противоположный край места стоянки, откуда неслись звуки ударов топорами по чему-то твердому, точно рубились деревья.

   - Вероятно, Математе устраивает что-нибудь полезное для нас, - заметил Ульоа. - Он малый смышленый и знает, что делает. Не будем мешать ему, а займемся лучше наблюдением за неприятелем. Вон он опять начинает действовать.

   Действительно, с неприятельской стороны снова был открыт огонь по осажденным. Очевидно, это делалось с целью лишить их возможности устроить переправу через постепенно убывавший и затихавший поток, так как причинить им серьезный вред, благодаря прикрытию, было трудно.

   Обстрел продолжался весь день. Осажденные изнывали от палящего зноя, жажды и голода, но ни один выстрел не попал в них.

   Между тем братья-канаки при помощи пленного кети и десятка нуку продолжали что-то мастерить на другом склоне убежища. Когда стало темнеть, перед нашими друзьями вдруг появился Математе и, обращаясь к Ульоа, проговорил:

   - Вождь, пора отправляться в путь.

  

   Пробравшись под покровом ночной темноты на другой склон выступа, Ульоа со своими друзьями остановился в изумлении при виде копошившихся внизу, в воде, людей.

   - Что они там делают, Математе? - спросил Ульоа.

   - Следуй за мной, вождь, и узнаешь, - загадочно ответил канак.

   Капитан и его спутники молча последовали за своим проводником. Спустившись к подножию выступа, они в изумлении остановились перед висячим мостом, искусно сделанным из цельных деревьев и смело переброшенным с подножия горного выступа через поток на скалу немного в стороне от той, на которой находился неприятель.

   - А надежен ли этот мост? - усомнился Ретон, осторожно пробуя его ногой.

   - Не беспокойся, дружище, на искусство и добросовестность этих островитян вполне можно положиться, - сказал Ульоа. - Скверно вот только то, что неприятель продолжает стрелять. Как мы пройдем под огнем?

   - Нам необходимо пройти - и пройдем! - отважно проговорил Бельграно и первый ступил на мост.

   За ним без дальнейших рассуждений последовали Ульоа и Ретон, а затем и весь отряд.

   Не успела и половина отряда взойти на мост, как раздались два последовательных выстрела. Бельграно, пробежавший было уже половину моста, вдруг упал и не свалился в поток только потому, что вовремя успел схватиться свободной рукой (в другой он держал карабин) за грубые, но прочные перила моста.

   - Вас ранили, дон Педро?! - испуганно вскричал Ульоа, нагибаясь над молодым человеком.

   - Нет! - прошептал тот. - Но, ради Бога, тише!.. Нас не могут видеть, но могут услышать... Нужно лучше продолжать переправу ползком.

   И он осторожно пополз вперед. Его примеру последовали и остальные.

   Но, должно быть, восклицание Ульоа действительно было услышано неприятелем, потому что на мост тотчас же посыпались пули.

   - Лучше некоторое время не двигаться, - шепнул Математе. - Пусть они подумают, что мы вернулись назад и, быть может, перестанут выпускать гром и молнию из своих трубок.

   Все последовали его совету и замерли, лежа на мосту. Действительно, через минуту стрельба вдруг прекратилась.

   - Теперь нужно скорее перебраться через мост и укрыться на той стороне, - снова прошептал старший канак.

   Все поспешно поползли вперед. Когда почти весь отряд находился уже на противоположном берегу, мост снова был осыпан градом пуль, к счастью опять не причинивших никому вреда.

   Оказавшись в безопасном месте, между двумя широкими каменными зубцами, Бельграно с видимой досадой бросил свой карабин на землю.

   - Что это вы вдруг так небрежно стали обращаться со своим оружием, дон Педро? - полюбопытствовал Ульоа. - Ведь карабин может выстрелить сам собой и...

   - Теперь уж больше он не выстрелит ни сам собой, ни в моих руках! - проговорил молодой человек. - Это уже не огнестрельное оружие, а простая палка: неприятельская пуля отшибла курок, и он больше не действует... От этого неожиданного удара я и упал на мосту.

   - Да, это очень неприятно! - воскликнул Ульоа. - Значит, у нас осталось только три ружья против нескольких десятков неприятельских". Впрочем, Математе говорит, что мы скоро достигнем устья Диа, а там условия могут измениться в нашу пользу.

   И действительно, отряд, пробираясь по лабиринту ущелий, около полуночи оказался на берегу Балабиосской бухты, покрытом густыми зарослями кокосовых деревьев, отягощенных массой плодов.

   Ульоа тотчас же распорядился набрать этих плодов, устриц и разных других морских деликатесов, и измученные путники могли наконец после суточного воздержания утолить голод. Потом, расставив часовых и приказав разбудить себя перед рассветом, капитан и его спутники улеглись и тут же заснули.

   Перед восходом солнца Ульоа, Бельграно, Ретон и Математе стояли на возвышенности, вдававшейся мысом в море.

   - Вот она, большая крылатая лодка, - сказал канак указывая на видневшееся невдалеке судно.

   Все взглянули в указанном направлении и увидели метрах в трехстах от мыса, посредине залива, красивый, изящный и легкий корабль, оснащенный как бриг. Паруса на нем были убраны, и он слегка раскачивался на небольшой зыби.

   - Вот так кораблик! - восхищался боцман. - Совсем не к лицу такому пирату, как наш приятель Рамирес. Ведь это первоклассная яхта...

   - Замаскированное невольничье судно, дружище! - перебил капитан. - Наверное, там есть и пушка.

   - Разумеется! - вскричал боцман. - Один хороший выстрел из нее - и от всех ваших темнокожих только мокрое место останется, капитан.

   - Ну, мы их не будем сразу подставлять