Бласко-Ибаньес Висенте - Толедский собор

Когда Габр³эля заперли въ соборѣ, онъ увидѣлъ, что алтарь горитъ яркимъ свѣтомъ. Онъ обошелъ весь храмъ и, убѣдившись, что нигдѣ никто не спрятанъ, надѣлъ плащъ на плечи и сѣлъ, поставивъ подлѣ себя корзину съ провиз³ей. Онъ сталъ разсматривать черезъ рѣшетку статую Мадонны въ пышномъ одѣян³и, покрытомъ драгоцѣнными каменьями, съ ожерельями, серьгами и браслетами, сверкавшими камнями огромной цѣнности.

   Когда наступила ночь, Габр³эль поѣлъ, потомъ взялъ принесенную съ собой книгу и сталъ читать. Часы медленно проходили, и каждые полчаса Габр³эль подходилъ къ контрольному аппарату.

   Ровно въ десять часовъ вдругъ тихо открылась одна изъ боковыхъ дверей. Габр³эль вспомнилъ обѣщан³е Мар³ано, но удивился, услышавъ шаги нѣсколькихъ человѣкъ.

   - Кто идетъ?- крикнулъ онъ.

   - Мы,- глухо отвѣтилъ голосъ Мар³ано.- Я вѣдь тебѣ говорилъ, что мы придемъ.

   Когда пришедш³е подошли, то при свѣтѣ отъ алтаря Габр³эль увидѣлъ, кромѣ Мар³ано, также Тато и сапожника. Они принесли бутылку водки и стали подчивать его.

   - Вы вѣдь знаете, что я не пью,- сказалъ Габр³эль.- Но куда это вы отправляетесь так³е разряженные?

   Тато быстро отвѣтилъ, что донъ Антолинъ заперъ двери въ девять часовъ, и что они всѣ рѣшили провести ночь въ городѣ, и уже были въ кофейнѣ и угостились на славу.

   Всѣ трое были, видимо, навеселѣ, и Габр³эль сталъ ихъ упрекать, говоря, что пьянство унижаетъ бѣдняковъ.

   - Ну, ужъ сегодня особенный денекъ, дядя,- сказалъ Тато.- Пр³ятно видѣть, когда умираетъ кто-нибудь изъ важныхъ. Я кардинала одобрялъ, вы знаете, но всетаки радъ, что и его часъ насталъ.

   Они усѣлись и стали громко разговаривать, особенно Мар³ано, безъ умолку болтавш³й о богатствѣ кардинала, о доньѣ Визитац³онъ, о радости канониковъ.

   Прошло около часа. Мар³ано пытался нѣсколько разъ прервать разговоръ, точно собираясь сказать нѣчто очень важное, но все не рѣшаясь. Наконецъ, онъ рѣшился.

   - Послушай, Габр³эль,- сказалъ онъ.- Время проходитъ, a y насъ еще много дѣла впереди. Уже одиннадцать часовъ. Нечего мѣшкать.

   - Что ты хочешь сказать?- удивленно спросилъ Габр³эль.

   - Я буду кратокъ. Пора всѣмъ намъ разбогатѣть. Мы устали отъ нищеты. Мы - ты самъ это замѣтилъ - избѣгали тебя въ послѣднее время. Это оттого, что ты ученый, а настоящее дѣло могутъ сдѣлать только рѣшительные люди. Ты намъ говоришь все объ очень далекихъ революц³яхъ, а для насъ важно только настоящее. Такъ вотъ что мы рѣшили. Ты одинъ сегодня сторожишь въ соборѣ. Мадонна стоитъ на алтарѣ, вся покрытая драгоцѣнностями, которыя обыкновенно заперты въ ризницѣ. Дѣло самое простое. Снимемъ съ нея всѣ украшен³я и поѣдемъ всѣ въ Мадридъ. Намъ нужно будетъ нѣсколько времени скрываться. Это нетрудно, въ виду связей Тато въ м³рѣ тореадоровъ, а потомъ уѣдемъ заграницу. Ты всюду бывалъ, ты поможешь намъ устроиться. Потомъ уѣдемъ въ Америку, продадимъ тамъ камни и будемъ всѣ богаты.

   - Вы предлагаете мнѣ совершить воровство!- съ ужасомъ воскликнулъ Габр³эль.

   - Воровство? Такъ что же такое? Вѣдь ограбленные - мы... У насъ съ дѣтства отняли всякую надежду на нашу долю счастья въ жизни... Да и кого мы грабимъ? Статуѣ Мадонны не нужны драгоцѣнности, которыми она обвѣшана... а наши дѣти мрутъ съ голода... Скорѣе, Габр³эль! Heчего терять времени.

   Габр³эль уже не слушалъ его, съ ужасомъ увидѣвъ, какая пропасть отдѣляла его отъ его учениковъ, какъ они въ своемъ невѣжествѣ, удрученные своей нищетой, ложно поняли его благородныя стремлен³я и видѣли въ его освободительныхъ идеяхъ предлогъ устроиться самимъ хорошо, хотя бы на счетъ ближняго. Въ нихъ слишкомъ сильно говорилъ голосъ эгоизма, и все, что они извлекли изъ его учен³й, это - сознан³е своей нужды. Лишь бы самимъ спастись отъ нужды - объ остальныхъ несчастныхъ они не думали. Тѣ, которыхъ онъ считалъ своими учениками, были так³е же люди, какъ всѣ. Гдѣ найти высш³й типъ человѣка, облагороженный разумомъ, способный на всѣ жертвы во имя солидарности,- гдѣ человѣкъ свѣтлаго будущаго?

   - Нечего терять времени,- повторилъ звонарь.- Намъ достаточно пяти минутъ, и тогда сейчасъ убѣжимъ всѣ вмѣстѣ.

   - Нѣтъ,- твердо сказалъ Габр³эль.- Я не допущу этого.- И мнѣ горько, что вы думали найти во мнѣ сообщника.

   - Довольно, Габр³эль!- грубо прервалъ его звонарь.- Мы пришли предложить тебѣ хорошее дѣло, а ты отвѣчаешь намъ руганью. Довольно болтать. Замолчи и слѣдуй за нами - мы силой поведемъ тебя къ счастыью. Впередъ, товарищи!

   Они поднялись втроемъ и приблизились къ рѣшеткѣ. Тато толкнулъ дверцы, и онѣ раскрылись.

   - Остановитесь!- крикнулъ Габр³эль.

   Видя, что онъ не можетъ отвратить ихъ отъ ихъ замысла, онъ сталъ между ними и алтаремъ. Но звонарь оттолкнулъ его.

   - Убирайся!- крикнулъ онъ.- Разъ ты не можешь намъ помочь, предоставь намъ дѣйствовать однимъ... Ты, что-ли, боишься Мадонны? Мы вѣдь знаемъ, что она чудесъ не совершаетъ.

   - Если вы подойдете къ алтарю, я позвоню...

   При этой угрозѣ сапожникъ схватилъ связку ключей, замахнулся ими и стукнулъ Габр³эля по головѣ съ такой силой, что онъ упалъ на полъ, потерявъ сознан³е, и струйка теплой крови оросила ему лицо.

   Онъ очнулся въ большой залѣ съ бѣлыми стѣнами, куда солнце входило сквозь рѣшетчатое окно, на кровати подъ грязнымъ одѣяломъ. У него давило въ вискахъ, точно вся тяжесть собора давила ему голову. Онъ не могъ пошевельнуться и передъ глазами былъ красноватый туманъ.

   Онъ увидѣлъ наклоненную надъ собой голову въ полицейской треуголкѣ, съ огромными усами. Очевидно, какъ только онъ пр³открылъ вѣки, его хотѣли допросить. Какой-то господинъ въ черномъ сюртукѣ подошелъ къ его кровати въ сопровожден³и двухъ другихъ съ портфелями подъ мышкой. Этотъ господинъ, видимо, что-то сказалъ; Габр³эль видѣлъ, какъ шевелились его губы, но ничего не слышалъ. Затѣмъ глаза его сомкнулись.

   Когда онъ снова поднялъ вѣки, ему показалось, что онъ видитъ брата Эстабана, окаменѣвшаго отъ ужаса, среди группы полицейскихъ, и еще болѣе смутно увидѣлъ черты своей нѣжной подруги, Саграр³о, которая глядѣла на него съ безконечной любовью. Больше онъ уже ничего не увидѣлъ. Глаза его закрылись навсегда. Въ самую минуту смерти раздался голосъ у его постели:

   - Негодяй! Теперь мы его выслѣдили. Сведемъ, наконецъ, съ нимъ счеты!

   Но никакихъ счетовъ уже съ нимъ не сводили. На слѣдующ³й день тѣло его вынесли въ покойницкую, чтобы похоронить его въ общей могилѣ,- и тайна его смерти ушла вмѣстѣ съ нимъ въ землю, гдѣ хоронятъ вмѣстѣ все велич³е, и все безум³е, и все горе человѣческихъ жизней.