Главная » Книги

Аскоченский Виктор Ипатьевич - Асмодей нашего времени, Страница 2

Аскоченский Виктор Ипатьевич - Асмодей нашего времени


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

div align="justify">   И однакожь сдѣлала шагъ къ дверямъ.
   - У меня пойдешь! сказалъ лакей какимъ-то рѣшительнымъ топомъ, отворяя дверь прихожей.
   - Ну, и пойду, конечно, пойду! Не съ тобой же хамомъ мнѣ заниматься.
   - Благородная! Всякая шваль тудажь лѣзетъ въ благородные! говорилъ лакей, затворяя дверь за салопницей, которая еще что-то бормотала, спускаясь въ лѣстницы.
   Въ залѣ, которою проходилъ Софьинъ, замѣтна была немалая претенз³я на роскошь. Занавѣси и портьеры были изъ тяжелаго штофа, но довольно подержанныя и какъ видно совершивш³я, кромѣ оффиц³альнаго путешеств³я изъ столицы въ провинц³ю, нѣсколько другихъ переходовъ по нисходящей лин³и. Въ одномъ углу прислонена была этажерка, уставленная фарфоровыми и бронзовыми бездѣлушками, въ другомъ стояло фортепьяно, покрытое чехломъ; въ простѣнкахъ между оконъ висѣли больш³я зеркала и массивная люстра обременена была нѣсколькими десятками свѣчей, что однакожь мало гармонировало съ величиной залы; старыя кресла и стулья недружелюбно поглядывали на своихъ собрат³й, недавно прибывшихъ изъ мебельнаго магазина и еще сохранявшихъ запахъ свѣжаго дерева. На стѣнахъ висѣло нѣсколько эстамповъ превосходной работы, и рядомъ съ ними прескверно вышитая гарусомъ какая-то картина.
   Въ залѣ никого не было.
   Софьинъ прошелъ въ гостиную. Тамъ на диванѣ, принявъ заранѣе обдуманную позу, сидѣла знакомая намъ барыня, Соломонида Егоровна Небѣда. Рука ея была небрежно брошена на бархатную подушку; богатое шелковое платье охватывало ея плотный бюстъ, рельефно обрисовывая всѣ его округлости; легеньк³й чепчикъ едва касался волосъ, взбитыхъ à la помпадуръ; массивный браслетъ втиснулся въ ея мясистую руку и заставлялъ подозрѣвать, что это украшен³е, перенятое нашими львицами у дикихъ, не безъ значительной боли обходилось дебелой щеголихѣ.
   На вѣжливый поклонъ Софьина Соломонида Егоровна грац³озно покачнулась всемъ корпусомъ и показавъ рукой на кресло, проговорила самымъ мягкимъ и какбы болѣзненнымъ голосомъ:
   - Prénez place, мусье Софьинъ.
   - Извините, что я такъ замедлилъ засвидѣтельствовать...
   - Mieux tard, que jamais, сказала Соломонида Егоровна, очень кстати перебивъ глупо-оффиц³альное начало этикетнаго визита: признаться, мы еще не устроились, какъ слѣдуетъ. Только какой ужасный вашъ городъ! Нигдѣ нельзя достать порядочной мебели.
   - У Голли, кажется, недурна; дорога только.
   - Ахъ, какъ это можно говорить? Не въ томъ, что дорога; мы готовы заплатить, что угодно, но дурна, ужасно дурна. Можете вообразить, каково привыкать къ мебели какого-то тамъ вашего Молли, Голли право, не знаю, послѣ Гамбсовской. У насъ въ Петербургѣ вся мебель была отъ Гамбса.
   Дѣйствительно, сказать что нибудь противъ этого было очень трудно, и Софьинъ молчалъ въ благоговѣйномъ уважен³и къ мебели Гамбса, покоившей тучную особу барыни.
   - И все это нами продано рѣшительно за безцѣнокъ, продолжала Соломонида Егоровна.
   - Да, переѣзды никогда не обходятся безъ потерь.
   Сказавъ такой глубокомысленный афоризмъ, Софьинъ опять замолчалъ. Богъ его знаетъ, или ужь въ течен³и этихъ двухъ лѣтъ онъ разучился говорить, или Соломонида Егоровна имѣла въ себѣ что нибудь расклеивающее всякую складную рѣчь только разговоръ какъ-то не вязался. Къ вопросамъ о здоровьѣ, къ толкамъ о погодѣ Софьину не хотѣлось прибѣгать, и потому онъ положилъ лучше слушать, и смотря уже по обстоятельствамъ, подкинуть и свою какую нибудь сентенц³ю.
   - Скажите, мусье Софьинъ, есть тутъ у васъ какое нибудь общество?
   Опять вопросъ, весьма трудный къ разрѣшен³ю, но однакожь отвѣчать все-таки надо.
   - По крайней мѣрѣ, сказалъ Софьинъ, нельзя отказать въ этомъ ни одному губернскому городу.
   - Да, это конечно, съ достоинствомъ, подтвердила Соломонида Егоровна. Толькожь такое, я думаю, и общество! Как³е нибудь совѣтники, секретари...
   - Есть и совѣтники и секретари, которые не уронили бы никакого общества.
   - Да всежь это не то, что называется socièté. Вотъ въ Петербургѣ, напримѣръ... повѣрите ли, мусье Софьинъ, отъ однихъ каретъ не было проѣзду мимо нашего дома. Всепервостепенные сановники да всяк³я знаменитости - вотъ это такъ общество! А здѣсь ктожь такой?
   Софьину видимо становилось досадно.
   - По Сенькѣ шапка, сказалъ онъ съ провинц³альной откровенностью.
   - Ахъ, мусье, замѣтила барыня, жеманясь, какъ недавно выпущенная институтка, какъ вы странно выражаетесь!
   - Вотъ тебѣ разъ, подумалъ Софьинъ, а ты небось лучше выражалась на кладбищѣ-то! - Извините, сказалъ онъ улыбаясь, но пригоднѣй этой поговорки мнѣ на этотъ разъ ничего не пришло въ голову.
   - Я ужасно была зла на моего Онисима, сказала Соломонида Егоровна, уладивъ серьезную физ³оном³ю и какбы желая удержать этимъ гостя въ предѣлахъ галантерейной вѣжливости; какъ таки ѣхать на службу въ такое захолустье? Развѣ ты не можешь, говорила я ему, взять себѣ приличное мѣсто въ Петербургѣ? Тебѣ стоитъ сказать лишь слово... его тамъ просто на рукахъ носили. Я вамъ говорю, продолжала Соломонида Егоровна, приходя въ воодушевлен³е,- такого человѣка, какъ мой Онисимъ, нѣтъ другаго въ цѣломъ м³рѣ. Этакой честности, этакого благородства вы ни въ комъ не встрѣтите! Самъ министръ всегда ставилъ его въ образецъ другимъ...
   - Смѣю васъ увѣрить, что для достоинствъ вашего супруга и провинц³я слѣпа не будетъ, сказалъ Софьинъ, разсматривая кончикъ своего сапога.
   - Достоинства моего мужа не для провинц³и! гордо отвѣчала Соломонида Егоровна. Мы одначе останемся тутъ не на долго. Онисимъ Сергѣевичъ ожидаетъ лишь производства въ генералы, а потомъ тотчасъ же возьметъ переводъ въ столицу; тамъ ужь и мѣсто для него приготовлено, директорское мѣсто. Онъ будетъ Директоромъ въ одномъ Департаментѣ.
   Владим³ръ Петровичъ рѣшительно не могъ найтись, что сказать на это.
   - А вы, продолжала Соломонида Егоровна, послѣ нѣкотораго молчан³я, большой имѣете тутъ кругъ знакомства?
   Не легко было отвѣчать и на этотъ вопросъ, особенно послѣ того, что говорила до сихъ поръ барыня.
   - Сколько это возможно въ провинц³и, сказалъ Софьинъ.
   - А я такъ еще не успѣла никому сдѣлать визита. Такое мученье безъ собственнаго экипажа! Съ отчаянья поѣдешь и на извощикѣ.
   И Соломонида Егоровна начала нѣжно и гармонически хохотать надъ своей такой отчаянной рѣшимостью, придерживая рукою мясистую грудь.
   Софьинъ сидѣлъ какъ на иголкахъ.
   - Maman! послышалось изъ боковыхъ дверей.
   - Qu'est que voulez-vous? Tout-suit! Вы, мусье Софьинъ, конечно, позволите мнѣ познакомить васъ съ моимъ семействомъ, сказала Соломонида Егоровна, поднимаясь съ дивана и направляясь къ боковымъ дверямъ.
   Софьинъ поклонился.
   Соломонида Егоровна вошла было, и потомъ вернулась, проговоривъ съ грац³озной улыбкой: pardon, мусье! взяла позабытый на канапе платокъ и вышла.
   - Что это такое? сказалъ Софьинъ, оставшись одинъ: мистификац³я или отчаянное безстыдство? Ей-богу, не понимаю.
   Онъ задумался на минуту, потомъ поправилъ волосы, взглянулъ въ зеркало и сталъ зѣвать по сторонамъ. Наскучивъ этимъ занят³емъ, Софьинъ принялся пересматривать модныя картинки, лежавш³й на столѣ.
   - Pardon, мусье, сказала Соломонида Егоровна, выходя черезъ нѣсколько минутъ: я такъ долго заставила васъ ждать себя.
   - Дай-ка, подумалъ Софьинъ, заговорю я съ ней по французски. Можетъ, она на этомъ д³алектѣ умнѣе, чѣмъ на своемъ природномъ. - Вы, сказалъ онъ по французски, оставили меня при самомъ интересномъ занят³и. Пересматривая эти картинки, я удивлялся своенрав³ю моды, которая такъ любитъ повторять себя.
   - Вуй, мусье, отвѣчала Соломонида Егоровна, и въ тоже время устремила безпокойный и нетерпѣливый взоръ на боковыя двери.
   - Не помню, кто-то замѣтилъ, продолжалъ Софьинъ все на томъ же языкѣ, что мода сваливаетъ свои издѣл³я въ одну кадушку; наполнивъ ее до верха, она переворачиваетъ кадушку верхъ дномъ, и снова начинаетъ брать старое съ маленькими лишь прибавлен³ями да перемѣнами.
   - Да-съ, сказала Соломонида Егоровна по русски и какъ-то напряженно и взволнованно: мы получаемъ это прямо изъ Парижа.
   - Что такое? спросилъ Софьинъ тоже по русски.
   - Вы говорите о Журналѣ Модъ? отвѣчала Соломонида Егоровыа, покраснѣвъ страшно.
   - Да, точно такъ-съ, о журналѣ-съ, сказалъ Софьинъ, опустивъ глаза.
   - Я, признаться, хорошо ни разслушала васъ. Мои мысли были заняты не такими пустяками... это все дѣти... говорила Соломонида Егоровна, стараясь, сколько можно, поправиться.
   - Вотъ тебѣ и нафранцузилъ! подумалъ Софьинъ. И что за охота болтать, какъ попугай, нѣсколько затверженныхъ словъ, обманывая лишь добрыхъ людей? Ну, барыня!...
   Дверь отворилась и вошла... но это была не та дѣвица, которую Софьинъ видѣлъ на кладбищѣ. Вмѣсто юнаго, миловиднаго личика, предстало ему одутлое, калмыковатое лицо дѣвы, при которой ужь не говоритъ о лѣтахъ; вмѣсто застѣнчивости и наивности, просвѣчивавшихъ въ каждомъ движен³и, въ каждомъ взглядѣ юной знакомки Софьина, въ этой съ перваго же раза бросалась въ глаза какая-то бойкость и самоувѣренность. Она вошла смѣлой и даже нѣсколько гордой поступью, и бросивъ невнимательный взглядъ на гостя, подошла къ Соломонидѣ Егоровнѣ и поцаловала ея руку.
   - Рекомендую, ma chére, мусье Софьинъ. Мусье Софьинъ, дочь моя Елена.
   Софьинъ поклонился; мадмуазель кивнула ему головой и усѣлась рядомъ съ матерью.
   - А Marie? спросила Соломонида Егоровна.
   - Одѣвается еще, мамаша душечка.
   - Вотъ ужь возится-то! Не привыкла еще, знаете, продолжала Соломонида Егоровна, обращаясь къ Софьину, не привыкла къ порядочному туалету. Въ этихъ заведен³яхъ все хорошо, только ужасъ какъ мизерно дѣтей содержатъ. Никакого нѣтъ вниман³я ни къ зван³ю, ни къ состоян³ю дѣвицы.
   - Мнѣ кажется, сказалъ Софьинъ, что такое уравнен³е всѣхъ зван³и и состоян³й есть одно изъ лучшихъ средствъ образовать характеръ дѣвушки.
   - Дѣвушки, можетъ быть, но не дѣвицы, замѣтила, вздернувъ верхнюю губу, m-elle Елена.
   - А развѣ между этими словами есть какая нибудь разница?
   - Я думаю, подхватила Соломонида Егоровна. Дѣвица - это значитъ благородная дѣвица; а дѣвушка - это просто дѣвушка, сѣнная, горничная.
   - Извините, сказалъ улыбаясь Софьинъ; я доселѣ не зналъ такого тонкаго различ³я...
   - Отъ того-то, ѣдко замѣтила Елена, вы и полагаете, что уравнен³е зван³й и состоян³й образуетъ характеръ дѣвицы.
   - Не только полагаю, но даже утверждаю.
   - А я, сказала Соломонида Егоровна, утверждаю и докажу вамъ, что это скорѣй портитъ, чѣмъ облагороживаетъ характеръ дѣвицы. Какая нибудь тамъ дочь выслужившагося чиновника привыкаетъ къ несвойственной ей фамил³арности съ такими изъ своихъ подругъ, которыя выше ея и по зван³ю и по состоян³ю. А дѣвица съ значен³емъ становится наряду съ творен³ями, которыя потомъ у себя дома ничего не увидятъ богаче ситцеваго платья. Ну, довольно того, что я едва могла отучить мою Мари отъ этихъ упрашиван³й да умаливан³й. Сами посудите, пѣтъ, чтобы приказать тамъ какой нибудь горничной просто: принеси молъ или подай проворнѣй; нѣтъ, надо, видите, прибавить: сдѣлай милость, или пожалуста. Да чего, наша Алёнка всегда была Алёнкой, а теперь, по милости моей дочки стала Еленой; говоритъ, что нельзя переиначивать имени, что при крещен³и дано; тудажь филсофствуетъ. Сами посудите, мусье Софьинъ, на что это похоже? Какаяжь будетъ разница между Еленой дѣвкой и Еленой барышней? Я хоть и мать, но должна признаться, что у моей институтки дурной тонъ. Да-съ, дурной-съ, прибавила Соломонида Егоровна, подмѣтивъ на устахъ гостя неосторожно мелькнувшую улыбку, дурной, увѣряю васъ. А гдѣ онѣ его набираются? Въ заведен³яхъ этихъ,- гдѣжь больше? Елена моя воспитывалась дома, а могу сказать, что понимаетъ себя во сто разъ лучше какой нибудь тамъ вашей институтки.
   Елена поцѣловала руку доброй матери; а Софьинъ, наклонивъ голову, переминалъ края своей шляпы.
   - Вы были въ Петербургѣ? ни съ того, ни съ сего отозвалась Елена. .
   - Былъ, отвѣчалъ Софьинъ, поднявъ голову.
   - Давно?
   - Давно.
   - Значитъ, ваши свѣдѣн³я о Петербургѣ absolument отстали отъ современности?
   - Можетъ быть.
   - Comment?
   - Я говорю: можетъ быть.
   - Вы любите музыку?
   - Къ несчаст³ю.
   - Почему же, къ несчаст³ю?
   - Потому что у насъ въ городѣ играютъ много, а слушать нечего.
   Софьинъ, какъ легко можно замѣтить, былъ въ прескверномъ расположен³и духа.
   - Вы злы, какъ я вижу, сказала Елена.
   - По неволѣ будешь золъ, когда озлобятъ! сказалъ Софьинъ какъ-то отрывисто, но потомъ, какбы спохватившись, онъ прибавилъ: я говорю о здѣшнихъ артисткахъ. Всякая старается словно оглушить васъ безпардонной колотней; всѣ копируютъ Листа, какъ будто этотъ фортопьянный волтижеръ можетъ быть для кого нибудь образцомъ. Ни одна не посовѣтуется съ изящнымъ вкусомъ; ни одна не поговоритъ съ своимъ сердцемъ. Трудности выполнен³я, хаотическая бѣготня звуковъ - вотъ все, что вы увидите у лучшихъ нашихъ п³анистокъ!.. Извините однакожь, я слишкомъ вдался въ меломан³ю. Это одна изъ моихъ слабостей, прибавилъ Софьинъ улыбнувшись.
   - И очень пр³ятная слабость, подхватила Елена.
   - А вотъ, заговорила Соломонида Егоровна, станете бывать у насъ почаще, такъ услышите мою Елену. Она брала уроки у лучшихъ петербургскихъ артистовъ, и могу похвалиться, что играетъ такъ, какъ здѣсь и не слышали никогда.
   - Ахъ, maman, vous me flattez, сказала Елена, цѣлуя руку нѣжной матери. Но при такомъ строгомъ критикѣ, какъ мусье Софьинъ, я играть ни за что не стану.
   - Что вы это говорите, ma chére. Вы играли при значительныхъ артистахъ, я тѣ отъ васъ были въ восторгѣ,- какъ же послѣ этого...
   - А слышали вы, перебила Елена, monsieur Софьинъ, какъ поетъ Мар³о?
   - Нѣтъ, не слышалъ.
   - Это божественно! это очаровательно! Послѣ него никого нельзя слушать.
   - Я слышалъ Рубини.
   - Что Рубини!...
   - Вы изволили его слышать?
   - Хоть и не слышала, но кудажь ему противъ Мар³о? Ахъ, это божественно! Да какой къ томужь онъ милашка! Не правда ли, мамаша душечка?
   - Елена моя восторженная артистка, съ улыбкой сказала Соломонида Егоровна.
   - Ахъ, мамаша душечка, да какъ же не быть въ восторгѣ отъ такихъ людей, какъ Мар³о?
   - Всежь онъ не болѣе какъ пѣвецъ, съ достоинствомъ сказала Соломонида Егоровна.
   - Но знаете ли, мамаша душечка, я еще въ Петербургѣ слышала, что въ него влюбилась какая-то княгиня и женится съ нимъ.
   - Женится съ нимъ, - какъ это вы говорите? замѣтила Соломонида Егоровна.
   - Ахъ pardon! я ужасно дурно говорю по русски, сказала Елена, обращаясь къ Софьину.
   - Это немножко странно! Вы русская и дурно говорите по русски.
   - Не хочу! рѣзко отвѣчала Елена.
   - А, это другое дѣло.
   - Въ Петербургѣ, сказала Соломонида Егоровна, во всѣхъ лучшихъ обществахъ, гдѣ мы ни бывали, не говорятъ по русски.
   - Позвольте усомниться.
   - Я васъ увѣряю. Связи наши позволяли намъ бывать запросто въ самыхъ аристократическихъ домахъ; только шагъ черезъ порогъ, - bonjour, bonjour и потомъ пошли ужь все по французски да по французски. Je vous assure, мусье Софьинъ.
   - На какомъ же языкѣ вы говорили? бухнулъ Софьинъ вовсе некстати. Если так³я особы, какъ вы, уважали языкъ русск³й, то не понимаю, ктожь бы осмѣлился пренебрегать имъ.
   Этотъ глупѣйш³й комплиментъ поправилъ грубую выходку Софьина. Соломонида Егоровна, вспыхнувшая было отъ гнѣва, совершенно успокоилась и торжественно проговорила: уважать языкъ народный должно болѣе всего.
   Дверь снова отворилась и вошла знакомка Софьина. Она дурно была причесана, хоть платье, сидѣвшее на ней какъ то неловко, не уступало въ богатствѣ платью сестры.
   - А вотъ и знакомая ваша! проговорила Соломонида Егоровна, благосклонно улыбаясь Софьину. Ахъ, ma chére, гдѣжь у васъ браслетъ-то?
   Дѣвушка покраснѣла, какъ маковъ цвѣтъ и робко поглядывала то на мать, то на сестру. Соломонида Егоровна съ неудовольств³емъ покрутила головой и указала сконфуженной дочери на кресло подлѣ себя.
   - Какъ вы неловки, Марья Онисимовна! сказала она, обдергивая на ней платье.
   Софьинъ глядѣлъ на свою знакомку и съ лица его изчезало недовольство. Такъ съ зеленѣющаго поля сбѣгаетъ тѣнь, отраженная мимоходящимъ облачкомъ.
   - Скученъ, конечно, показался вамъ нашъ городъ, сказалъ Софьинъ, обращаясь къ Marie.
   Marie взглянула на мать и не отвѣчала ни слова.
   - Чтожь вы молчите, сударыня? Отвѣчайте же! сказала Соломонида Егоровна.
   - Одно ужь посѣщен³е вами кладбища, продолжалъ Софьинъ, гдѣ я имѣлъ счаст³е въ первый разъ васъ встрѣтить, могло привести меня къ такому заключен³ю.
   - Чѣмъ же тутъ городъ виноватъ? проговорила Marie. Онъ, конечно, не столица; но гдѣ есть люди, какъ тамъ скучать? А посѣщен³е нами кладбища было совершенно случайно. На канунѣ того дня былъ у насъ Пустовцевъ...
   - Желалось бы, сказалъ Софьинъ, намѣренно отклоняя рѣчь отъ Пустовцева, чтобъ ваше доброе мнѣн³е о городѣ осталось при васъ и послѣ ближайшаго съ нимъ знакомства. Впрочемъ отъ такого снисходительнаго судьи, какъ вы, нетрудно ожидать этого.
   - Мы всѣ хороши, сказала кобенясь Соломонида Егоровна, пока насъ свѣтъ не испортилъ.
   - Тѣмъ пр³ятнѣе встрѣтить неиспорченное, что испорченнаго этимъ свѣтомъ очень много, сказалъ Софьинъ непростительно-дерзко.
   Но Соломонида Егоровна не нашла въ этомъ особенной дерзости; она даже на всяк³й случай затвердила про себя эту сентенц³ю. Вообще Соломонида Егоровна страхъ какъ любила афоризмы и высокопарныя акс³омы, и чѣмъ запутаннѣй и краснорѣчивѣй была сказанная при ней сентенц³я, тѣмъ больше она работала головой, стараясь запомнить ее. При первомъ же случаѣ она пускала ее въ ходъ, не заботясь о томъ, кстати ли ея выходка или некстати. Все дѣло въ томъ лишь бы сказать, а тамъ какъ себѣ знаете. Останавливался при такой странной выходкѣ вошедш³й въ азартъ разскащикъ, желая знать, съ какого конца и какой нитью пришита къ нему сентенц³я Соломониды Егоровны, но не добившись толку, продолжалъ разсказъ свой обыкновеннымъ порядкомъ. А между тѣмъ Соломонида Егоровна оставалась совершенно довольною, разрѣшившись отъ бремени, долго тяготившаго ея память, и вполнѣ была убѣждена, что между слышавшими ея сентенц³ю есть же какой нибудь не вертопрахъ, который пойметъ всю оной силу и премудрость.
   - Чегожь сталъ, дуралей? послышался въ прихожей какой-то звонк³й, дѣтск³й голосъ. Шинель снимай!
   - Это Жоржъ, сказала Соломонида Егоровна, нѣжно улыбаясь. Какъ это хорошо, что онъ пр³ѣхалъ! Теперь вы познакомитесь со всѣмъ моимъ семействомъ, мусье Софьинъ.
   Софьинъ взглянулъ въ отворенную дверь залы. Тамъ проходилъ мальчикъ, лѣтъ пятнадцати съ папироской во рту. Одѣтъ онъ былъ совершенно какъ взрослый; длинный жилетъ на цѣлый вершокъ виднѣлся изъ подъ фрака, застегнутаго на одну верхнюю пуговицу; толстая золотая цѣпочка съ массивнымъ замкомъ вдѣта была въ послѣднюю петлю жилета; бѣлыя перчатки, уже порванныя, были неукоризненно чисты, и только цвѣтной, ярко-оранжевый галстухъ нѣсколько гармонировалъ съ возрастомъ мальчишки франта.
   - Чортъ побери, maman, сказалъ онъ, вбѣгая въ гостиную, и вмѣсто того, чтобъ стянуть изорванную уже перчатку, онъ обрывалъ ее по кускамъ.- Нечего сказать, нашла время, когда дѣлать визиты! Никого не засталъ дома. Всѣ въ какой-то должности, что ли.
   - Рекомендую вамъ моего Жоржа, сказала Соломонида Егоровна.
   Мальчишка дерзко взглянулъ на Софьина, вымѣрялъ его глазами съ головы до ногъ, и не выпуская изо рта папироски, медленно подошелъ и подалъ ему руку. Послѣ этой продѣлки онъ взбросилъ на головѣ рыжеватые волосы, развалился въ креслѣ, положивъ ногу на ногу, и продолжалъ курить папироску, пуская кольцами дымъ къ верху.
   - Я его готовлю въ Артиллер³йское Училище, заговорила Соломонида Егоровна. Про его способностяхъ, при нашихъ связяхъ онъ далеко можетъ пойти. Знакомые наши: сенаторъ Чернушкинъ, князь Балобанъ, князь Чеверидзевъ, графъ Верховитск³й,- да мало ли? всѣ они съ удовольств³емъ помогутъ мнѣ въ этомъ случаѣ.
   - А вы гдѣ учились? спросилъ мальчикъ, пуская дымъ прямо въ лицо Софьину.
   - Я учился тамъ, гдѣ вамъ еще слѣдуетъ учиться, серьезно отвѣчалъ Софьинъ.
   - Нѣтъ, извините; гдѣ вы учились, тамъ я ужь навѣрно не стану учиться. Вы учились для штатской, а я буду учиться для военной.
   - Наука, мой другъ, вездѣ одна.
   - Нѣтъ, не одна. Съ иными науками я и знаться не хочу. Филька! крикнулъ онъ. Папироску!
   - Жоржъ мой, сказала Соломонида Егоровна, имѣетъ удивительныя способности. Его приготовлялъ въ Петербургѣ полковникъ Паделеръ. Онъ говорилъ мнѣ, что ему никогда не случалось встрѣчать такую быстроту соображен³я, такую находчивость. Можете вообразить, мусье Софьинъ, какъ это пр³ятно особенно материнскому сердцу!
   - Вы как³е курите папироски? спросилъ Жоржъ, не поднимая головы и выбирая папироски изъ ящика, который держалъ передъ нимъ лакей.
   - Никакихъ.
   - А я курю Спиглазовск³я; другихъ и въ ротъ не беру. Совѣтую и вамъ курить Спиглазовск³я.
   - Вѣрно, я не дождусь Онисима Сергеевича, сказалъ Софьинъ, поднимаясь съ кресла.
   - Да, не скажу, чтобъ онъ могъ быть скоро, отвѣчала Соломонида Егоровна. Повѣрите-ли,- отдыха, бѣдный, не знаетъ. Такой, я вамъ скажу, ревнительный до службы; всюду самъ. Тамъ эти совѣтники да секретари такъ только, для счету, а то все онъ, все онъ. Самъ министръ ставилъ его всегда въ образець...
   - Позвольте же засвидѣтельствовать... .
   - Очень вамъ благодарна. Вы однакожь позволите видѣть васъ у себя когда нибудь вечеромъ?
   Софьинъ поклонился.
   - Вы знакомы съ Пустовцевымъ? спросила Елена.
   - Знакомъ нѣсколько.
   - Вотъ онъ у насъ часто бываетъ: приходите хоть съ нимъ.
   - Прекрасный человѣкъ! прибавила Соломонида Егоровна.
   - А верхомъ вы ѣздите? сказалъ Жоржъ, вставая съ кресла и протягивая руку Софьину.
   - Нѣтъ, душенька.
   - Что-съ? вскрикнулъ Жоржъ обиженнымъ тономъ, отставивъ руку.
   - Не ѣзжу, говорю.
   - Это скверно!
   - Жоржъ! сказала Соломонида Егоровна, качая головой.
   - Вѣдь вы еще не такъ стары, продолжалъ Жоржъ, не обращая никакого вниман³я на предостерегательное качан³е маменькиной головы.
   - За то, душенька, и не такой ребенокъ, какъ вы.
   Софьинъ откланялся дамамъ. Жоржъ провожалъ его къ дверямъ.
   - А какъ васъ зовутъ?
   Софьинъ остановился и съ замѣтной досадой доставъ изъ кармана визитную карточку, отдалъ ее мальчишкѣ.
   - Вла.. диславъ, нѣтъ, Владим³ръ Перт... Петровичъ Саф .... Соф ... Софьиновъ ... какая страшная фамил³я! читалъ Жоржъ, остановившись у дверей.
   Софьинъ между тѣмъ вышелъ и почти бѣгомъ пустился съ лѣстницы.
   - Теперь куда-съ? спросилъ Парфенъ.
   - Хоть къ чорту, только со двора проворнѣ³й.
   - Видно, угощен³е-то было не такъ чтобы... думалъ Парфенъ ухмыляясь.
   - Вотъ звѣринецъ-то! говорилъ Софьинъ расхаживая въ своемъ кабинетѣ. Ну, знакомство же послалъ мнѣ Господь! Должно быть и домовладыка-то самъ препорядочный селезень!
   - Жаль, истинно жаль! продолжалъ онъ уже съ другаго тону. Испортятъ, искалечатъ они ее!
   О комъ это говорилъ Софьинъ, кого такъ жалѣлъ, авторъ рѣшительно не можетъ догадаться и предоставляетъ это болѣе опытной смѣтливости читателей и особенно читательницъ.
   На другой день, часу въ десятомъ утра, когда Софьинь, благодаря халатному расположен³ю русской натуры, еще не выходилъ изъ своей спальни и покоясь въ просторныхъ креслахъ, допивалъ кофе, заглядывая въ промежуткахъ въ какую-то газету, вошелъ въ попыхахъ Племянничковъ.
   - А я къ вамъ передовымъ, дяденька.
   - Что это значитъ?
   - И шуме и гуде, Небѣда къ вамъ иде.
   - Что такое?
   - Его высокород³е, господинъ статск³й совѣтникъ, предсѣдатель... какой бишь Палаты? Онисимъ Сергеевичъ Небѣда сейчасъ соблаговолитъ осчастливить васъ своимъ посѣщен³емъ.
   - Такъ рано?
   - Рано? А кредиторы бест³и встаютъ еще раньше и выгоняютъ изъ дому добрыхъ людей чуть не до свѣта.
   - Да вы шутите! сказалъ, поднимаясь съ кресла, Софьинъ.
   - Ей-богу, не шучу! Я входилъ въ ворота, а онъ поворачивалъ въ эту улицу, я я видѣлъ вотъ этими глазами, какъ будочникъ показывалъ ему вашу квартиру.
   - Никита! крякнулъ Софьинъ, проворнѣй одѣваться! Послушайте, Ѳедоръ Степанычъ, вы пойдете въ залу и покамѣстъ займете тамъ гостя.
   - Могимъ-съ, могимъ.
   - Вы знакомы?
   - Гдѣ намъ съ суконнымъ рыломъ въ калачный рядъ?
   - Такъ какъ же быть?
   - Да ничего, дяденька, одѣвайтесь. О прочемъ не извольте безпокоиться; останетесь довольны.
   У подъѣзда послышался звонокъ. Никита вышелъ въ коридоръ.
   - Послушайте, Ѳедоръ Степанычъ, пожалуста, будьте при немъ поскромнѣе.
   - Съ тѣмъ, что извольте-съ.
   - Идитежь, идите.
   Племянничковъ вышелъ въ залу, схватилъ какую-то книгу, и усѣлся на диванѣ.
   Вошелъ Онисимъ Сергеевичъ Небѣда. Это былъ приземистый, сгорбивш³йся, но при всемъ томъ крѣпкой, матерой натуры старичокъ съ анной на шеѣ. Онъ не имѣлъ привычки смотрѣть въ глаза тому, съ кѣмъ случалось разговаривать ему въ первый разъ; голову держалъ онъ какъ-то налѣво и всегда почти глядѣлъ изъ подлобья: но за всемъ тѣмъ на лицѣ его нельзя было не подсмотрѣть добродуш³я и честной прямоты.
   - Здравствуйте! сказалъ онъ, подавая руку Племянничкову.
   - Мое почтен³е.
   - Рекомендуюсь.
   - И я рекомендуюсь.
   - Вы Софьинъ?
   - Нѣтъ-съ, Племянничковъ.
   Небѣда поднялъ голову и взглянулъ на него. Племянничковъ стоялъ ровно и спокойно.
   - А Софынъ гдѣжь?
   - Въ спальнѣ.
   - Одѣвается?
   - Одѣвается.
   И Небѣда, поставивъ шляпу на столъ, началъ ходить изъ одного угла въ другой, потирая руки и шипя, какъ будто пришелъ съ морозу.
   - Вы давно здѣсь? сказалъ онъ черезъ нѣсколько минутъ, не глядя на Племяничкова.
   - Гдѣ-съ?
   - Тутъ.
   - Сейчасъ только пришелъ.
   - Гмъ. Опять модчан³е.
   - Вы нездѣшн³й? заговорилъ Небѣда.
   - Не здѣшн³й.
   - Изъ Петербурга?
   - Изъ Петербурга.
   - Чтожь, коронац³я?
   - Была,
   - И ... того ... посданники?
   - Были.
   - А иллюминац³я?
   - Была.
   - Въ Москвѣ?
   - Была и въ Петербургѣ.
   - А которая лучше?
   - Московская.
   - А желѣзная дорога?
   - Есть и желѣзная дорога.
   - Изъ Петербурга въ Москву?
   - Туда и обратно.
   - Рабоч³е прозвали ее чугункой?
   - Чугункой.
   - А вѣдь смышленъ русск³й народъ?
   - Смышленъ.
   - Вы давно изъ Петербурга?
   - Четыре года.
   - Что?! сказалъ Небѣда, остановившись.
   - Четвере года, говорю.
   - Да какъ же вы все это знаете?
   - Въ газетахъ вычиталъ, отвѣчалъ Племянничковъ, не моргнувъ даже глазомъ.
   - Вы шутникъ, должно быть.
   - Вотъ тебѣ разъ! подумалъ Племянничковъ. Почемужь вы такъ думаете? спросилъ онъ.
   - Да по вашимъ отвѣтамъ.
   - Не могъ же я отвѣчать вамъ: не знаю, когда вы спрашиваете о такихъ вещахъ, которыя всѣмъ уже извѣстны и которыя, какъ я вижу, вы знаете лучше меня.
   - Вы угадали. А служите гдѣ нибудь?
   - Служилъ.
   - А теперь?
   - Не служу.
   - Что такъ?
   - Въ отставкѣ.
   - По семейнымъ дѣламъ?
   - По семейнымъ дѣламъ.
   - А послѣ?
   - Что Богъ дастъ.
   - Съ чиномъ?
   - Съ чиномъ.
   - Какимъ?
   - Коллежскаго.
   - Ассесора?
   - Нѣтъ.
   - Совѣтника?
   - Нѣтъ.
   - Кого же?
   - Секретаря.
   - Мало.
   - Будетъ съ меня.
   - А зовутъ васъ какъ?
   - Ѳедоръ.
   - А по отчеству?
   - Степановичъ.
   - А прозван³е?
   - Племянничковь.
   - Да, бишь, вы говорили. Ну, будьте знакомы; вы мнѣ понравились.
   - Вотъ тебѣ разъ! хотѣлъ сказать Племянничковъ. Очень вамъ благодаренъ, проговорилъ онъ, чуть не расхохотавшись.
   Оба замолчали.
   Небѣда отошелъ къ окну.
   - Вишь ты подлецъ какой! говорилъ онъ, глядя на улицу. Чѣмъ бы курицу-то взять за ноги, а онъ ее за крыло тащитъ. Эк³е протоканальи!
   - Вотъ штука то, разсуждалъ въ свою очередь Племянничковъ. Въ первый разъ въ жизни приходится мнѣ такъ оригинально завязывать знакомство! Да это чудеснѣйш³й человѣкъ, ей-богу! Чтожь это мнѣ толковали, что онъ бука? Немножко кратокъ, за то ясенъ.
   - Извините, Онисимъ Сергеевичъ, сказалъ Софьинъ, поспѣшно подходя къ Небѣдѣ.
   - Ничего-съ. Мнѣ тутъ не скучно было. Вашъ пр³ятель препр³ятный человѣкъ; лишняго не болтаетъ.
   Племянничковъ чуть не лопнулъ со смѣху. Онъ поклонился Небѣдѣ ниже надлежащаго и почти отворотился отъ Софьина.
   - А вы, продолжалъ Небѣда, только что отъ сна возтавъ?
   - Да, заспался не много.
   - Счастливецъ! А тутъ вотъ, чортъ его знаетъ, нѣтъ времени ни выспаться, ни къ добрымъ людямъ заглянуть.
   - Точно-съ, ваша должность...
   - Что мнѣ должность! тутъ другая должность: по опекунскому управлен³ю.
   - По опекунскому?
   - Ну да, по опекунскому. Вы, можетъ, слышали про Струмынскихъ? Въ Минской губерн³и,- какъ не слыхать? Еще так³е богачи, что чорту страшно. Послѣ старика то остался наслѣдникомъ слабоумный; вотъ меня и втюрили къ нему въ опекуны. Тамъ, видите, есть у меня имѣньишко, такъ - паршивое. Ну, пока я былъ такъ себѣ, значитъ, вольный козакъ, не при должности, значитъ,- еще полъ-бѣды. А вотъ теперь какъ навалили мнѣ на шею предсѣдательство, и танцуй себѣ, какъ бѣсъ передъ заутреней.
   - Да, хлопотно.
   - Хлопотно,- это бъ еще туда-сюда, да поѣхать-то туда не сподручно. Ужь истинно сказать, не было печали, черти накачали.
   - А гдѣжь наслѣдникъ-то самъ?
   - Гдѣ, за границей деньги мытаритъ.
   - Вотъ на это у него, видно, хватаетъ толку, отозвался Племянничковъ.
   - Кой тамъ чортъ хватаетъ! Мытарятъ тѣ, что при немъ, а его - моего голубчика - небось кормятъ нѣмецкими бирсупами да бламанжеями разными. Тудажь вылечить думаютъ; чорта тамъ вылечатъ! Дурака хоть всего пластырями облѣпи, все останется дуракомъ.
   - Вотъ-бы хорошо приписаться въ роденьку къ такому благопр³ятелю! смѣясь, замѣтилъ Племянничковъ.
   - Много бы взяли! У слабоумнаго-то сынъ есть.
   - Сынъ?
   - То-то и есть-то!
   - Откудажь онъ взялся?
   - Оттудажь! Понесъ старина на душѣ грѣхъ въ могилу! Вздумалъ, видите ли, женить дурня-то еще при жизни своей, для ради, знаете, потомства. Ну, видимое дѣло, кто не пойдетъ за такого богача? онъ же еще и недуренъ собой. Съ руками оторвутъ. Женили. Старикъ и положилъ, что буде ежели родится отъ невѣстки наслѣдникъ, то онъ отсыплетъ ей полмилл³она серебромъ, ей-богу, такъ и въ завѣщан³и написалъ. Баба-то была не промахъ. Къ году и произвела сынишку, да такого славнаго, ни въ матъ, ни въ отца, а въ проѣзжаго молодца.
   - Гдѣжь она теперь?
   - Гдѣ, она тотчасъ же, какъ получила слѣдуемое-то, такъ и маршъ за границу. Сказываютъ, что ужь давно вышла тамъ за мужъ за какого-то сочинителя.
   - И вѣрно, этотъ сочинитель послѣднимъ своимъ романомъ довольнѣй, чѣмъ всѣми прежними, сказалъ Племянничковъ.
   - Еще бы!
   - Такъ вотъ еще как³я у васъ занят³я!
   - А, чтобъ ихъ всѣ черти побрали! Отвѣтственность, батюшка, отвѣтственность, вотъ что главное! Управляющ³е подлецъ на подлецѣ! Нуженъ глазъ да глазъ. А тутъ съ мѣста никакъ нельзя тронуться. Жена вонъ ѣздитъ, да чтожь толку-то? Побарится тамъ, похохлится, да и воротится съ чѣмъ поѣхала. А я вамъ скажу, какой тамъ дворецъ, как³е сады, как³е ... ну, однакожь, до свидан³я! Вѣдь вы у насъ станете бывать?
   - Почту за особенное счаст³е... началъ было Софьинъ.
   - Ну, счастья-то особеннаго нѣту, а такъ таки просто бывайте, и квитъ. Въ картишки подъ часъ.... да вы играете?
   - Не отказываюсь, когда нужно.
   - Ну, и хорошо; музыку... а Елены моей не слышали? Утѣшаетъ, право-слово, утѣшаетъ. Бывайтежь! Да вотъ и ихъ приводите съ собой.
   - Отъ всего сердца благодарю васъ, Онисимъ Сергеевичъ, съ чувствомъ сказалъ Племянничковъ. Ваше доброе вниман³е ко мнѣ, ваша искренность...
   - Куда вы, куда? Прежде вы складнѣй говорили. Тѣмъ-то вы мнѣ и понравились. Я батюшка, не привыкъ къ вашимъ краснорѣч³ямъ и этикетиться не люблю. Вонъ, коли угодно, съ бабой моей - пожалуй. Та любитъ. Прощайтежь, господа! Да безъ визита, сказалъ онъ, обратясь къ Племянничкову, а такъ, просто вечеромъ жалуйте. Прощайте!
  &

Другие авторы
  • Львова Надежда Григорьевна
  • Грановский Тимофей Николаевич
  • Ренненкампф Николай Карлович
  • Кервуд Джеймс Оливер
  • Мориер Джеймс Джастин
  • Луначарский Анатолий Васильевич
  • Де-Санглен Яков Иванович
  • Григорович Василий Иванович
  • Жданов В.
  • Басаргин Николай Васильевич
  • Другие произведения
  • Островский Александр Николаевич - Письма 1881-1886 гг.
  • Тан-Богораз Владимир Германович - Духоборы в Канаде
  • Шелехов Григорий Иванович - Российского купца Григорья Шелехова продолжение странствования по восточному Океану к Американским Берегам в 1788 году
  • Белинский Виссарион Григорьевич - Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова. Издание третье...
  • Рукавишников Иван Сергеевич - Проклятый род. Часть 2. Макаровичи
  • Суриков Иван Захарович - Богатырская жена
  • Помяловский Николай Герасимович - Молотов
  • Добролюбов Николай Александрович - Собеседник любителей российского слова
  • Наживин Иван Федорович - Иудей
  • Карамзин Николай Михайлович - Драматические начертания древней северной мифологии
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (20.11.2012)
    Просмотров: 362 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа