Маркевич Болеслав Михайлович - Марина из Алого Рога

  

  

  

   Полное собран³е сочинен³й Б. М. Маркевича. Томъ трет³й.

   С.-Петербургъ. Типограф³я (бывшая) А. М. Котомина, Фонтанка, д. No 93. 1885.

   OCR Бычков М. Н.

  

   *) Впервые напечатана въ первыхъ трехъ книжкахъ "Русскаго Вѣстника" за 1873 годъ. Въ слѣдующемъ 1874 году книгопродавецъ-типографъ М. О. Вольфъ издалъ въ трехъ томахъ, подъ назван³емъ: "На поворотѣ", "Забытый вопросъ" и "Марину изъ Алаго-Рога" и напечаталъ эту "Современную быль" въ первомъ томѣ своего издан³я.

  

  

  

   Въ большой осьмиугольной залѣ, освѣщенной круглыми, en oeil de boeuf, только-то начисто вымытыми окнами, стояла, наклонясь надъ длиннымъ дубовымъ столомъ, занимавшимъ всю средину покоя, красивая, статная дѣвушка. Разбиваясь о широк³е переплеты оконъ, багровые лучи заката играли причудливыми бликами въ складкахъ широкихъ, узорно расшитыхъ рукавовъ ея бѣлой, украинской рубахи, скользили по ея смуглой, полной шеѣ, и, словно нить расплавленнаго золота, вились по лоснящимся изгибамъ темной, небрежно свитой въ переплетъ, съ пунцовою лентой, длинной и тяжелой косы, которую дѣвушка нетерпѣливымъ движен³емъ руки только-что перекинула себѣ со спины на грудь. Она стояла повернувшись отъ солнца и, упираясь обѣими ладонями о столъ, провѣряла глазами по лежавшему предъ ней каталогу длинный рядъ томовъ дорогихъ, преимущественно англ³йскихъ издан³й, сейчасъ разобранныхъ и уставленныхъ ею въ порядкѣ. То были недавно прибывш³я книги, какъ можно было заключить по большому деревянному ящику, стоявшему тутъ же на свѣже-навощенномъ паркетѣ, и по цѣлому вороху разорванныхъ листовъ нѣмецкихъ газетъ, въ которыя онѣ были тамъ обернуты. Дѣвушка полугромко читала ихъ назван³я, произнося англ³йск³я слова какъ французск³я, и при этомъ догадливо сжимала свои густыя брови, сознавая чутьемъ, что произноситъ не такъ...

   - History of Greece, by George Groot esq., читала она,- двѣнадцать томовъ. Всѣ. Pauperism, its causes and remedias prof... то-есть профессоръ, значитъ Fawcet. Одна толстая книга. Тутъ. Dissertations and discussios... J. S. Mill... Ахъ, это вѣрно сочинен³я знаменитаго Милля! съ какою-то ребяческою радостью воскликнула она.

   - Что, готово? раздался за нею хриплый, но громк³й голосъ, и, мягко вступая по протянутой изъ сосѣдней комнаты холстяной дорожкѣ, вошелъ въ залу плотный, рослый и лысый какъ колѣно мужчина лѣтъ пятидесяти, во фракѣ и лѣтнемъ желтоватаго колера платкѣ на шеѣ. Это былъ ²осифъ Козьмичъ Самойленко, глинск³й землевладѣлецъ и главноуправляющ³й малорусскими имѣн³ями графа Владим³ра Алексѣевича Завалевскаго, котораго съ минуты на минуту ожидали въ Аломъ-Рогу, мѣстѣ настоящаго нашего разсказа.

   - Вотъ вы мнѣ никогда не хотѣли нанять англ³йскаго учителя, молвила вмѣсто отвѣта дѣвушка, не оборачиваясь и перелистывая взятый ею со стола томъ Милля,- изъ десяти фразъ девять не понимаешь... срамъ просто!...

   - А ну тебя съ англ³йскимъ учителемъ! гнѣвно кашлянулъ ²осифъ Козьмичъ.- Спрашиваю: убирать это можно?

   Онъ толкнулъ ногой въ пустой ящикъ.

   - Можете, все также не отрывая глазъ отъ книгъ отвѣчала она.

   ²осифъ Козьмичъ захлопалъ въ ладоши. Двое чисто одѣтыхъ, но довольно растрепанныхъ слугъ выбѣжали изъ передней.

   - Тащите вонъ... Да не такъ, стой! Эка порода-то сиволапая! На руки подымай, дурачье! Вамъ вѣдь, ерепеи вы вислоух³е, что мазаный полъ, что паркетъ тысячный - одинъ чортъ!... суетился и ругался господинъ Самойленко.

   - Грубо и несовременно! громко замѣтила дѣвушка, приподымая плечи, между тѣмъ какъ "вислоух³е ерепеи", нескладно переплетая ноги и тѣсно прижимаясь боками къ сторонкамъ тяжелаго ящика, выносили его изъ залы.

   - Такъ я и посмотрю на твою современность! отгрызся ²осифъ Козьмичъ, медленно шагая за ними и не покидая ящика озабоченнымъ взглядомъ.

   - Ceschichte der neuen Philosophie von Cuno Ficher, продолжала читать дѣвушка, слѣдя за числомъ книгъ по каталогу.- Есть. Parerga und Parallelipomena, von Arthur Schopenhauer, два тома. Тутъ. History of civilization in England by Thomas Buckle. Она прочла "Бюкль" - и вдругъ догадалась.- Ахъ, Боже мой, да это Бокль! Бокль въ оригиналѣ! повторила она съ торжествомъ, и на ея крупныхъ и какъ спѣлая вишня алыхъ губахъ сложилась мгновенно полуудивленная, полупрезрительная улыбка. Въ ея понят³яхъ Бокль былъ такая современная и передовая книга,- сама она впрочемъ никогда не могла осилить "эту книгу,"- что она никакъ не могла себѣ ее представить въ рукахъ заскорузлаго аристократа и капиталиста, какимъ несомнѣнно долженъ былъ быть этотъ противный графъ, у котораго въ одномъ ихъ уѣздѣ тридцать тысячъ десятинъ земли и три каменные дворца, какъ говорятъ въ ихъ Сѣверской сторонѣ крестьяне... А между тѣмъ нельзя было усомниться, что "этотъ Бокль" принадлежалъ тому самому графу: она сама вытащила эти два толстые тома вмѣстѣ съ другими изъ ящика и, какъ Пушкина Татьяна, могла даже замѣтить на поляхъ ихъ "слѣды его карандаша"... Она еще разъ дернула плечомъ и равнодушно зѣвнула...

   - Что же, онѣ тутъ лежать останутся, или на полки ихъ уставить? спросилъ, возвращаясь изъ передней, ²осифъ Козьмичъ, указывая на книги толстымъ перстомъ, на которомъ блестѣлъ огромный сердоликовый перстень съ вырѣзаннымъ на немъ гербомъ древняго рода Самойленковъ.- Какъ по-вашему современнѣе, Марина Осиповна? примолвилъ онъ, уже подсмѣиваясь.

   - Какъ хотите... Вотъ здѣсь свободно, отвѣчала она, обводя глазами залу, всѣ простѣнки которой заняты были полками огромной старой библ³отеки Завалевскихъ, и останавливая ихъ на одномъ пустомъ мѣстѣ.- Только, если уставлять, - позовите кого-нибудь: я свое дѣло сдѣлала и устала ужасно...

   - А пусть себѣ на столѣ останутся, рѣшилъ ²осифъ Козьмичъ,- самъ пр³ѣдетъ, куда захочетъ, туда и ткнетъ... Только что-жь его нѣтъ до сихъ поръ?- Главноуправляющ³й вынулъ часы. - Поѣздъ приходитъ четвертаго въ половинѣ, а теперича восьмой въ началѣ; неужто-жь имъ 25 верстъ нужно тащиться четыре часа? Собственныхъ своихъ саврасыхъ подъ него послалъ съ Лаврентьемъ... Человѣкъ непьющ³й... Развѣ самъ не пр³ѣхалъ, а заставилъ меня даромъ во фракъ нарядиться? Отъ такого шелопута и этого неуважен³я, пожалуй, ожидать можно! фыркнулъ въ заключен³е господинъ Самойленко, надменно выпучивая впередъ животъ свой.

   - Откудова писалъ онъ, что пр³ѣдетъ? спросила Марина.

   - Изъ Санктъ-Петербурга, и въ письмѣ акуратно обозначилъ день и часъ...

   - Такъ онъ въ Петербургѣ теперь живетъ? перебила его дѣвушка.

   - А кто его знаетъ! Предпослѣднее письмо изъ Лондона было... А предъ тѣмъ годъ ровно не писалъ ничего. А въ позапрошломъ годѣ изъ Америки получилъ я отъ него цыдулку: выслать ему двѣнадцать тысячъ въ Парижъ.

   - Онъ и въ Америкѣ былъ? воскликнула дѣвушка.

   - А тамъ бы ему и оставаться! прорвался на это вдругъ ²осифъ Козьмичъ. - На что ему сюда пр³ѣзжать? Только путать станетъ да мѣшать.

   Господинъ Самойленко не договорилъ, но его раздувш³яся ноздри и поджатыя губы говорили достаточно о досадѣ и глубокомъ безпокойствѣ, которыя причинялъ ему этотъ нежданный пр³ѣздъ его патрона.

   Упершись головой на обѣ руки, дѣвушка внимательно слѣдила за выражен³емъ его лица, и странная улыбка блуждала на складкахъ ея рта:

   - Какъ же онъ вамъ мѣшать будетъ, сказала она, - когда онъ совсѣмъ не реальный человѣкъ и никакой практической почвы подъ нимъ нѣту?

   - Да, толкуй себѣ - практической почвы нѣту! качнулъ головой ²осифъ Козьмичъ.- Всѣ они теперь за практику взялись, какъ и половины у нихъ прежнихъ доходовъ не стало... Только изъ практики-то этой пока все у нихъ одинъ пшикъ выходитъ, домолвилъ онъ, внезапно хихикнувъ.- Вѣдь проч³я-то имѣн³я онъ чуть не всѣ, говорятъ, передалъ какой-то родственницѣ, княгинѣ Солнцевой; остаются у него теперь одни мои...

   - А на долго ему вашихъ хватитъ? вдругъ засмѣялась Марина.

   ²осифъ Козьмичъ не понялъ и вопросительно обернулся на нее. Но глаза ея были опущены и съ какимъ-то почти печальнымъ оттѣнкомъ въ голосѣ спросила она:

   - Молодъ онъ еще?

   - Какое молодъ! Когда я, объяснялъ господинъ Самойленко,- по просьбѣ покойнаго дяди его, графа Константина Владим³ровича, вступилъ въ управлен³е Алорожской эконом³ей,- этому теперь двадцать первый годъ пошелъ,- онъ учен³е свое кончалъ въ Москвѣ, въ университетѣ, потому покойный графъ, какъ теперь помню, велѣлъ ему выслать шесть тысячъ на экипировку...

   - Такъ онъ теперь ужь совсѣмъ старикъ?

   - Ну, не совсѣмъ, возразилъ, крякнувъ, ²осифъ Козьмичъ,- а до моихъ лѣтъ, пожалуй, и не такъ далеко ему...

   - И такой-же какъ вы... облый? засмѣялась опять Марина, употребляя вычитанное ею гдѣ-то выражен³е, которое ей очень нравилось, и изображая руками по воздуху пространную округлость ²осифа Козьмича.

   - Не видалъ я его никогда, а должно-быть пожиже будетъ, самодовольно отозвался господинъ Самойленко,- потому не тотъ ихъ родъ совсѣмъ. Я въ дѣда вышелъ, въ генералъ-поручика...

   - Опять аристократничать начали, про родъ свой и про дѣдушку генералъ-поручика! насмѣшливо воскликнула Марина.

   Злобно взглянулъ на нее господинъ Самойленко, и лысина. его мгновенно побагровѣла.

   - Ты такъ глупо разсуждаешь, закричалъ онъ на дѣвушку, - потому... потому въ тебѣ кровь... И, какъ бы спохватившись, тотчасъ же мягче примолвилъ: сумбуръ одинъ изъ книгъ-то вычитала!...

   - Ничего тутъ книги не виноваты, хладнокровно отвѣчала она, хотя лицо ея мгновенно поблѣднѣло,- а только какъ вы себѣ тамъ ни толкуйте, а все же онъ, каковъ ни есть, графъ, а вы его управляющ³й...

   - А мнѣ наплевать на этого графа, совсѣмъ ужь разсвирѣпѣлъ ²осифъ Козьмичъ. - Завтра съ нимъ попрощаюсь, такъ, можетъ, почище его самъ графъ буду!...

   Онъ обернулся всѣмъ своимъ грузнымъ тѣломъ, поймавъ налету взглядъ Марины, съ любопытствомъ обращенный къ дверямъ, выходившимъ въ садъ.

   Онѣ были раскрыты на половину, и изъ-за нихъ господинъ Самойленко различилъ кого-то ему незнакомаго, подымавшагося по ступенькамъ лѣстницы, что вела изъ сада въ библ³отеку.

   - Кого вамъ угодно? крикнулъ онъ гнѣвно подъ свѣжимъ еще впечатлѣн³емъ перемолвки своей съ Мариной.

   - Я ищу здѣшняго управляющаго, отвѣчалъ густой и въ то же время мягк³й, словно звукъ в³олончелевой струны, голосъ, и на порогѣ залы показался человѣкъ довольно высокаго роста, въ изношенномъ сѣромъ пальто, съ блѣднымъ, усталымъ лицомъ и густыми, почти совершенно сѣдыми волосами, падавшими со всѣхъ сторонъ большими взъерошенными кольцами.

   - Кого вамъ? повторилъ свысока управляющ³й.

   - Осипа Кузьмича Самойленко, отвѣчалъ нововошедш³й, подымая на него больш³е и усталые, какъ и вся его наружность, глаза.

   - ²-о-сифа Козь-мича, поправилъ его господинъ Самойленко:- онъ передъ вами...

   - Ахъ, это вы... я очень радъ, проговорилъ тотъ, очевидно нѣсколько озадаченный такимъ пр³емомъ.- Я... я графъ Завалевск³й...

   ²осифа Козьмича точно черепицей съ крыши по головѣ хватило. Онъ совершенно растерялся.

   - Ваше с³ятельство, помилуйте, захлопоталъ онъ, прижимая обѣ руки къ груди и топоча на мѣстѣ словно помимо его воли заходившими пятнами,- какъ же вы такъ... пѣшкомъ... и черезъ садъ?... За вами послана... четверня, въ коляскѣ... Неужели?...

   - Очень вамъ благодаренъ, поспѣшилъ сказать графъ, лошади ждали насъ у станц³и желѣзной дороги, и мы отлично ѣхали, но тутъ, верстахъ въ четырехъ, на пути, лопнула у насъ шина на колесѣ. Къ счастью, тутъ же недалеко оказалась кузница, куда мы кое-какъ дотащились... Со мною одинъ пр³ятель ѣдетъ, князь Пужбольск³й, - онъ тамъ остался съ людьми, пока наварятъ новую шину, а я предпочелъ дойти сюда пѣшкомъ..

   Господинъ Самойленко между тѣмъ успѣлъ овладѣть собою; ему стало ужасно досадно за то невольно овладѣвшее имъ чувство приниженности и страха, которое онъ выразилъ въ первую минуту предъ графомъ, да еще въ присутств³и Марины, и закинувъ голову назадъ:

   - Такая непр³ятность съ каждымъ можетъ случиться, преувеличенно развязнымъ тономъ заговорилъ онъ,- я кучеру своему далъ приказан³е запречь лошадей въ экипажъ, въ которомъ я ѣзжу самъ, и, конечно... очень жалѣю... но провѣрять вѣрность шинъ не входило въ кругъ моихъ соображен³й... и, такъ-сказать, обязанностей...

   ²осифъ Козьмичъ остался очень доволенъ этимъ изъявлен³емъ независимости своей и достоинства и съ торжествомъ на челѣ покосился на Марину. Но она не глядѣла на него и все въ томъ же положен³и, у стола, упершись головой объ обѣ руки, съ какимъ-то нетерпѣливымъ любопытствомъ въ загорѣвшихся глазахъ слѣдила за каждымъ словомъ, за каждымъ движен³емъ Завалевскаго.

   А графу понравилась выходка его управляющаго. "Не рабствуетъ по-крайней-мѣрѣ", подумалъ онъ.

   - Мнѣ было бы очень досадно, если бы этого со мною не случилось, весело сказалъ онъ. - Я пошелъ одинъ по дорогѣ... и, вообразите, послѣ двадцати пяти лѣтъ отсутств³я, узналъ мѣста, припоминалъ, угадывалъ... Я такъ былъ радъ,- старый дубъ, другъ моего дѣтства, подъ которымъ я заучивалъ mensa, mensae, онъ все тутъ, и я - такъ это крѣпко засѣло у меня въ памяти съ тѣхъ поръ,- отсчиталъ 85 шаговъ отъ него до калитки сада. Вышло ровно такъ, улыбнулся Завалевск³й,- и такой доброй, сердечной улыбки никогда еще не видала Марина...

   - А не изволили вы замѣтить, смягчаясь вдругъ, спросилъ ²осифъ Козьмичъ, - когда вы остановились у кузницы, въ какомъ видѣ былъ кузнецъ?

   - Онъ очень мраченъ, сколько я могъ замѣтить, продолжалъ улыбаться тотъ.

   - То-то, ненадеженъ, закапризничаетъ случаемъ, такъ и до самой ночи, пожалуй, провозится съ работой... Я лучше отправлю сейчасъ шарабанъ за княземъ, а вещи привезутъ на подводѣ... Вѣдь и люди съ вами?

   - Съ Пужбольскимъ его камердинеръ; со мною никого, отвѣчалъ графъ, опускаясь въ кресло и съ задумчивою улыбкой обводя взоромъ кругомъ себя.

   - Я сейчасъ прикажу... И припоминая: - книги ваши прибыли только вчера, сказалъ г. Самойленко,- она вотъ, по поручен³ю моему, разобрала...

   Онъ кивнулъ головой на Марину и на столъ съ книгами и вышелъ изъ покоя.

   Завалевск³й разсѣянно взглянулъ по направлен³ю стола, смутно замѣтилъ женщину, машинально вскочилъ съ мѣста и, пробормотавъ "mille pardons", такъ же машинально принялся торопливо подвязывать распустивш³йся галстухъ. Но мысли его были далеко; онъ не замѣтилъ ни небрежнаго до невѣжливости поклона, какой сочла обязанностью своею отпустить ему Марина, ни разбиравш³й ее смѣхъ, когда онъ, постоявъ нѣкоторое время на мѣстѣ, опустился снова въ кресло и, не обращая уже на нее никакого вниман³я, принялся бормотать что-то про себя, как³е-то стихи, и даже нѣмецк³е, такъ какъ до ея слуха явственно донеслись слова: "schwankende Gestalten", и потомъ "Herz" и затѣмъ что-то еще непонятное...

   - Вы устали съ дороги? крикнула она ему неѳжиданно съ напускною рѣшимостью; въ сущности ей было почему-то очень неловко.

   - Я?...

   Завалевск³й встрепенулся словно отъ сна, поднялъ опущенныя вѣки - и при горячемъ трепетан³и широко падавшаго на нее въ эту минуту столба свѣта увидѣлъ предъ собою странное, поразившее его своею оригинальною красою создан³е. Изъ-подъ почти черныхъ бровей, очерченныхъ красивою и смѣлою дугой, глядѣли прямо на него больш³е лучистые голубые глаза, съ выражен³емъ какой-то ребяческой дерзости и простодушнаго недоумѣн³я. - Отчего ты такой совсѣмъ особенный? казалось, говорили эти недоумѣвавш³е и умные глаза. Неправильный, нѣсколько грубоватый рисунокъ слегка вздернутаго носа и пышныхъ, молодыхъ губъ, широк³я плечи и, изъ-подъ шитой рубашки, роскошныя очертан³я бюста, напоминавш³я франкфуртскую Ар³адну, матовый, безъ тѣни, но ярк³й, словно позолоченный цвѣтъ кожи и низк³й, гладк³й лобъ, по обѣимъ сторонамъ котораго, закрывая уши, свободно спускались волны русыхъ волосъ, сливавшихся гдѣ-то сзади въ одну огромную косу, все это исполнено было такой жизни, силы, своеобраз³я, въ этомъ молодомъ обликѣ было что-то такое свѣжее, непочатое, - почвенное, внутренно сказалъ себѣ Завалевск³й,- что всѣ артистическ³я струны его существа загремѣли въ немъ вдругъ какимъ-то всезаглушающимъ аккордомъ. Онъ закинулъ голову, ударилъ рукою объ руку и воскликнулъ:

   - Ахъ, какъ вы красивы!...

   - Что-о? грубо и обиженно отрѣзала она ему въ отвѣтъ метнувъ на него гнѣвнымъ взглядомъ, между тѣмъ какъ все лицо ея озарялось пожаромъ.

   Онъ покраснѣлъ еще рѣшительнѣе, чѣмъ она, взъерошилъ въ замѣшательствѣ свои волосы и проговорилъ слегка дрогнувшимъ голосомъ:

   - Ради Бога, извините меня... Я бываю иногда разсѣянъ до безобраз³я... Но вы, смѣю надѣяться, не можете думать, чтобъ я намѣренно... При этомъ свѣтѣ... и вашъ костюмъ... и эти волосы - мнѣ представились...

   Марина глянула на него изподлобья и вдругъ разразилась оглушительнымъ, неудержимымъ смѣхомъ.

   - Ахъ, какой вы шутъ уморительный! воскликнула она въ свою очередь.

   Дико зазвучала въ первую минуту эта примитивная откровенность въ ушахъ графа. Но смѣхъ дѣвушки былъ такъ искрененъ, такъ сообщителенъ, - онъ былъ внѣ всякаго кодекса свѣтскихъ прилич³й, но за то всѣ прилич³я, взятыя вмѣстѣ, не стоили этого свободнаго молодаго смѣха. Завалевск³й почувствовалъ это - и расхохотался въ одну ноту съ Мариной...

   Онъ подошелъ къ столу со стороны противоположной той, у которой она стояла, и взявъ первую попавшуюся ему подъ руку книгу.

   - Осипъ... ²осифъ Козьмичъ, поправился онъ,- говорилъ сейчасъ... вашъ батюшка? прервалъ онъ себя, вопросительно поведя на нее взглядомъ.

   Она кивнула утвердительно, помаргивая все еще смѣявшимися глазами.

   - Онъ говорилъ сейчасъ, продолжалъ графъ, - что вы дали себѣ трудъ привести мои книги въ порядокъ.

   - Дала себѣ этотъ трудъ и даже очень утомилась, таская ихъ изъ ящика, насмѣшливо проговорила дѣвушка; она такъ и ожидала, что "смѣшной старичекъ", какимъ сейчасъ представился ей Завалевск³й, подастъ ей немедленно новый поводъ къ смѣху.

   Но онъ неожиданно для нея замолкъ мгновенно, и мысль его, - она поняла это, - далеко отлетѣла отъ нея, отъ всего окружавшаго его въ эту минуту. Онъ безсознательно перебиралъ пальцами по книгѣ, оставшейся у него въ рукѣ, и глядѣлъ недвижно въ окно, откуда виднѣлась безконечная лѣсная даль съ ея померкавшими въ тѣняхъ набѣгавшаго вечера вершинами. Его лицо приняло опять свое усталое, чтобы не сказать унылое, выражен³е. Но Марина, одною шириной стола отдѣленная отъ него, успѣла разглядѣть его тонк³я черты, его длинные блѣдные пальцы и нѣжную шею подъ помятыми воротничками цвѣтной рубашки и съ удивлен³емъ спрашивала она себя: "да старикъ-ли онъ въ самомъ дѣлѣ?"...

   - У васъ, къ сожалѣн³ю, все больше англ³йск³я книги, заговорила она громко, чтобы сказать что-нибудь: не то досаду, не то какую-то странную жалость подымала во днѣ ея души непонятная ей унылость этого человѣка.

   Онъ опять словно проснулся и какъ бы совершенно позабылъ все, что было предъ этимъ. Онъ уложилъ локти на столъ и съ доброю своею улыбкой уставился прямо въ лицо Марины.

   - А вы по-англ³йски не читаете?

   - Нѣтъ, сказала она:- я по-французски знаю порядочно, по-нѣмецки хуже, а по-англ³йски совсѣмъ нѣтъ,- не учили...

   Онъ помолчалъ, потомъ спросилъ:

   - А вообще вы много читаете?

   - Да, все, что попадется, я очень люблю...

   Онъ покачалъ головой - и ничего не сказалъ.

   Но Марина поняла его неодобрен³е и отпустила тотчасъ же колкимъ тономъ:

   - А по-вашему, разумѣется, женщина должна ничему не учиться и ничего не читать?...

   Онъ не отвѣчалъ, какъ бы соображая, и продолжалъ покачивать головою.

   Она было вскинулась "развивать ему свои убѣжден³я" относительно "женскаго вопроса", но вдругъ пр³остановилась.- Лучше пусть онъ спрашиваетъ, подумала она, - доказать всегда успѣю...

   Онъ дѣйствительно спросилъ ее, читала-ли она поэтовъ?

   - Д-да... нѣкоторыхъ, отвѣчала она не сейчасъ, такъ какъ нѣкоторое время прошло въ колебан³и: слѣдуетъ-ли признаться въ этомъ, или нѣтъ?

   - И любите? неумолимо допрашивалъ Завалевск³й.

   - Такъ себѣ, средственно, пояснила она. И бѣлые, ровные какъ подобранная нить жемчуга зубы сверкнули подъ приподнявшеюся верхнею губой Марины.

   - Кого-же, напримѣръ?

   - Ну, Некрасова, разумѣется...

   - Разумѣется, повторилъ онъ съ какою-то невеселою усмѣшкой.- А Пушкина?

   На устахъ ея сложилась легкая гримаска.

   - Да, онъ мнѣ нравится, сказала она,- только вѣдь онъ не развитъ...

   - Что-съ? Какъ вы это сказали? чуть не съ ужасомъ вскрикнулъ графъ,- это Пушкинъ не развитъ?..

   - Ну, конечно! съ торжествующею улыбкой подтвердила она.

   На этотъ разъ графъ подумалъ, что она дѣйствительно его въ глаза дурачитъ. Но онъ ошибался. Бѣдная Марина дѣйствительно была "убѣждена", что Пушкинъ "не развитъ". Ей это преподалъ одинъ учитель изъ семинаристовъ, сосланный въ Глинскъ за участ³е въ какой-то "политической агитац³и" и переведенный оттуда "за пропаганду вредныхъ соц³алистическихъ учен³й" - какъ значилось въ казенной бумагѣ,- въ дальнюю губерн³ю. Когда онъ уѣзжалъ съ жандармами изъ города, уѣздныя почитательницы его поднесли ему у заставы букетъ изъ левкоевъ и булавку для галстуха; булавка изображала кинжалъ, по лезвею котораго микроскопическими буквами вырѣзано было одно таинственное слово: Гармод³ю {Гармод³й, при помощи друга своего Аристогитона, умертвивш³й Гиппарха, одного изъ двухъ тирановъ аѳинскихъ.}. Идея кинжала и надписи принадлежала самому "мученику", а деньги на символическ³й подарокъ, заказанный одному жиду-мельнику, который въ то же время былъ и часовыхъ, и золотыхъ дѣлъ мастеръ, собраны были по подпискѣ, въ которой участвовала и Марина. Какъ же было ей не повѣрить на слово такому авторитету?.. А иныя стихотворен³я Пушкина, какъ нарочно, такъ нравились ей, такъ забирали ее за душу... Но все-же таки "онъ былъ не развитъ", упрямо говорила она себѣ...

  

  

   - Шарабанъ и подвода отправлены, возгласилъ г. Самойленко, возвращаясь въ залу, и примолвилъ офиц³альнымъ тономъ:- въ столовой собраны всѣ лица, принадлежащ³я къ управлен³ю Алорожской эконом³и; если вашему с³ятельству угодно будетъ...

   - Ахъ, нѣтъ, ради Бога, Ос... ²осифъ Козьмичъ! воскликнулъ графъ въ какомъ-то перепугѣ! я ненавижу всякую казенщину... избавьте меня, пожалуйста!.. И - замѣтивъ обиженное выражен³е, которое внезапно изобразилось въ чертахъ г. Самойленка:- Позвольте, позвольте мнѣ прежде всего, поспѣшилъ онъ сказать,- познакомиться, подъ вашимъ руководствомъ, съ самымъ дѣломъ... а затѣмъ вы мнѣ всегда успѣете представить... если это необходимо... подначальныхъ вамъ лицъ...

   ²осифъ Козьмичъ самодовольно наклонилъ голову: это было даже болѣе, чѣмъ онъ ожидалъ.

   "Ни съ дѣломъ, ни съ людьми во-вѣки вѣковъ не быть тебѣ знакомымъ, милый мой!" рѣшилъ онъ въ умной головѣ своей.

   - Да не угодно-ли вамъ будетъ, Владим³ръ Алексѣевичъ, весело и развязно заговорилъ онъ, понявъ какъ-то сразу, en bloc, что за человѣкъ былъ Завалевск³й, и почитая вслѣдств³е сего за лучшее не называть его ни "вашимъ с³ятельствомъ", ни "графомъ",- не хотите-ли съ дороги закусить чего-нибудь?...

   - Нѣтъ, я нисколько не голоденъ... Чаю развѣ...

   - Сейчасъ устроимъ... Марина, ступай, распорядись!..

   - Ахъ, зачѣмъ вамъ безпокоиться! живо обернулся на нее графъ.

   - Она у меня хозяйка, съ достоинствомъ произнесъ ²осифъ Козьмичъ, какъ бы желая дать ему почувствовать, что это молъ единственно изъ гостепр³имства оказывается тебѣ внимательность.

   - Что, вы въ стаканѣ пьете? спросила Марина Завалевскаго, скользнувъ по немъ своимъ лучистымъ взглядомъ.

   - Въ чашкѣ, если позволите:- я въ гусарахъ не служилъ, примолвилъ онъ, смѣясь.

   Марина такъ и покатилась.

   - А кто въ стаканѣ пьетъ, тотъ непремѣнно былъ гусаромъ? спрашивала она, сама удивляясь тому, изъ-за чего сдѣлалось ей такъ вдругъ весело, и указывая пальцемъ на ²осифа Козьмича:- то-то видно сейчасъ, что онъ былъ военнымъ прежде, проговорила она, - стакановъ по пятнадцати дуетъ!

   Завалевскаго всего покоробило отъ этого жеста, отъ этого вульгарнаго выражен³я. Болѣзненно передернуло у него подъ правымъ глазомъ, точно кто подъ самымъ его ухомъ визгнулъ по стеклу мокрымъ пальцемъ. Онъ конфузливо опустилъ голову, боясь встрѣтиться глазами съ Мариной. Но она все видѣла, отгадала чутьемъ впечатлѣн³е, произведенное ею на него, и, заалѣвъ по самый лобъ, сердито сдвинувъ брови и закусивъ нижнюю губу, она прянула съ мѣста и, промолвивъ скороговоркой: "я вамъ сейчасъ пришлю чаю", выпрыгнула изъ залы, словно испуганная коза...

   ²осифъ Козьмичъ также все видѣлъ,- и лукавая улыбка скользнула по его толстымъ губамъ, когда Завалевск³й, проводивъ Марину какими-то весьма подозрительными, по мнѣн³ю г. Самойленка, глазами, поднялъ ихъ на него и сказалъ:

   - Замѣчательная наружность у вашей дочери, ²осифъ Козьмичъ!...

   - Да-съ, отвѣчалъ онъ, придвигая къ себѣ кресло ногой и усаживаясь въ немъ какъ можно спокойнѣе насупротивъ графа:- красавица, могу сказать безъ лишней скромности... И воспитана,- насколько это только возможно было въ нашей глухой сторонѣ. Покойница жена моя, примолвилъ онъ со вздохомъ,- происходившая изъ рода князей Серебряныхъ-Телепневыхъ,- въ домѣ даже ихъ воспитан³е получила,- сама была женщина образованная... и съ другой стороны, мы ничего не жалѣли, конечно...

   ²осифъ Козмичъ передохнулъ и взглянулъ на графа.

   Тотъ молчалъ и загадочно глядѣлъ на него.

   - И справедливость требуетъ сказать, началъ опять г. Самойленко, и уже съ нѣкоторымъ паѳосомъ,- сѣмена, посѣянныя такъ-сказать нами, пали не на неблагодарную почву. Училась она прекрасно, и отъ природы весьма понятлива... даже прямо надо сказать - умна! И ²осифъ Козьмичъ кивнулъ головой самоувѣренно и рѣшительно...

   - Умна? повторилъ графъ, все такъ же загадочно глядя на него.

   Г. Самойленкѣ послышалось сомнѣн³е въ звукѣ его голоса.

   - Конечно, поспѣшилъ онъ добавить, какъ бы извиняясь за Марину,- по первому разговору вы могли... можетъ быть заключить... Но съ этимъ ничего не подѣлаешь... идеи вѣка...

   - Идеи вѣка! опять повторилъ Завалевск³й и вдругъ засмѣялся: очень забавнымъ зазвучало ему это выражен³е въ устахъ господина Самойленки,- ничего съ этимъ не подѣлаешь, конечно...

   Онъ тотчасъ же затѣмъ какъ бы припомнилъ что-то и, какъ бы боясь позабыть это вдругъ вспомянутое, торопливо спросилъ, подымаясь съ мѣста:

   - Кабинетъ покойнаго дяди тутъ налѣво, не правда-ли?

   - Черезъ корридоръ налѣво, отвѣчалъ озадаченный ²осифъ Козьмичъ, указывая дверь рукою и не трогаясь изъ своего кресла. Но, увидѣвъ, что Завалевск³й, не оглядываясь, быстро направился въ сторону кабинета. онъ поднялся покряхтывая съ мѣста и пошелъ за нимъ.

   Кабинетъ бывшаго владѣльца Алаго-Рога была пространная четырехъ-угольная подъ высокимъ сводомъ комната, оклеенная темно-малиновыми обоями съ такого же цвѣта кожаною мебелью вокругъ стѣнъ, и большимъ, съ цѣльными стеклами, венец³янскимъ окномъ, обращеннымъ къ широкому плесу - виру, по мѣстному выражен³ю,- свѣтлой и быстрой рѣчки, Алаго-Рога, отъ котораго и вся вотчина Завалевскаго принимала свое назван³е... Чѣмъ-то затхлымъ, сумрачнымъ и суровымъ вѣяло въ этомъ, послѣ многихъ лѣтъ сегодня только, чувствовалось, открытомъ и провѣтренномъ покоѣ. Старинныя, пожелтѣвш³я отъ времени гравюры съ Рафаэлевскихъ картинъ въ вычурныхъ, рукою самого покойнаго графа выточенныхъ рамахъ, непривѣтливо глядѣли со стѣнъ. На дубовомъ объемистомъ столѣ, такомъ же, какой стоялъ въ библ³отекѣ, сиротливо лежала развернутая книга въ древнемъ пергаментномъ переплетѣ, и рядомъ съ нею бѣлѣлась акуратно сложенная кипка свѣжепереписанныхъ крупною конторскою рукою вѣдомостей и счетовъ, подготовленныхъ г. Самойленкой къ пр³ѣзду Завалевскаго...

   - Ничего здѣсь не тронуто; какъ застала смерть покойнаго, въ самомъ томъ видѣ велѣлъ я все оставить, доложилъ онъ, останавливаясь на порогѣ кабинета, между тѣмъ какъ графъ задумчиво подходилъ къ окну.

   - Онъ здѣсь и умеръ?

   - На этомъ вотъ самомъ мѣстѣ. ²осифъ Козьмичъ указалъ на кресло, стоявшее у окна.- Вышелъ онъ, по обыкновен³ю, изъ спальни, послѣ утренняго чаю, сюда, сѣлъ за книгу и...

   Но Завалевск³й, какъ бы избѣгая тяжелыхъ воспоминан³й, или подъ вл³ян³емъ другой занимавшей его въ эту минуту мысли, прервалъ его приглашен³емъ сѣсть и "вооружиться терпѣн³емъ, такъ какъ онъ имѣетъ сообщить ему нѣчто, и посовѣтоваться съ нимъ относительно сего, и что собственно для этого онъ теперь и прибылъ въ Алый-Рогъ".

   "Занимательно будетъ послушать - что онъ мнѣ выкинетъ?" подумалъ управляющ³й, не безъ нѣкоторой однако внутренней тревоги, и молча сѣлъ у стола. По другой сторонѣ Завалевск³й помѣстился въ креслѣ, въ которомъ скончался, пораженный мгновенно ударомъ, его покойный дядя.

   Небо меркло; уже не совсѣмъ ясно рисовались другъ предъ другомъ лица собесѣдниковъ.

   - Скажите, пожалуйста, началъ графъ не вполнѣ твердымъ голосомъ, словно перемогалъ въ себѣ внутреннюю неохоту приступить къ разговору,- сколько у насъ десятинъ лѣсу?

   - Лѣсу? переспросилъ г. Самойленко. - То-есть какого именно?

   - Н-ну... хорошаго!...

   - То-есть строеваго?

   - Да, строеваго.

   - Порубки есть... На такомъ пространствѣ... двѣнадцать человѣкъ одной конной стражи держу, - а все не усмотрѣть вездѣ. Народъ теперь какой, сами знаете... Тысячъ пятнадцать десятинъ однако добраго лѣсу пожалуй и найдется, заключилъ ²осифъ Козьмичъ.

   - А какъ цѣна?

   "Вотъ оно! Спустить хочетъ", догадался тотчасъ же управляющ³й.

   - Цѣны небольш³я, началъ онъ громко, мямля и растягивая, чтобы дать себѣ время соображать свои отвѣты,- вѣдь вся здѣшняя сторона лѣсная... мелкопомѣстные очень сбиваютъ цѣны...

   - На триста тысячъ можно будетъ однако, продать?

   - На триста тысячъ! даже вскрикнулъ г. Самойленко:- на что вамъ такая огромная сумма, Владим³ръ Алексѣевичъ?

   - Нужно...

   - Прокутились? фамил³арно спросилъ управляющ³й, которому въ голосѣ Завалевскаго слышалось что-то несмѣлое, что онъ объяснялъ себѣ стыдомъ раскаявавшагося въ поступкѣ своемъ человѣка.

   - Въ мои годы не кутятъ, Осипъ Кузьмичъ: всему есть предѣлъ въ этой жизни! сухо отвѣчалъ на это графъ. И голова его исчезла въ тѣни боковой подушки кресла, въ спинку котораго онъ откинулся всѣмъ тѣломъ.

   - Ваше дѣло-съ!...

   И ²осифъ Козьмичъ, такъ безцеремонно разжалованный въ Осипа Кузьмича, сложивъ руки на животѣ, принялся съ достоинствомъ вертѣть пальцемъ о палецъ, въ ожидан³и и соображен³и дальнѣйшихъ объяснен³й...

   Нѣкоторое время прошло въ молчан³и:

   - Такъ можно будетъ? раздался наконецъ голосъ графа.

   - Чего-съ?

   - Получить триста. тысячъ отъ продажи лѣса?

   - Если желаете продать, холодно промолвилъ г. Самойленко,- покупателей можно найти...

   Настало новое молчан³е.

   Но вотъ изъ глубины кресла раздался снова голосъ Завалевскаго, и въ этомъ голосѣ звучало что-то,- какая-то тихая печаль и незлобивая и тонкая ирон³я,- чего никакъ уже не въ силахъ былъ разобрать ²осифъ_; Козьмичъ.

   - Вы впрочемъ весьма естественнымъ образомъ должны были придти къ заключен³ю, что я "прокутился", говорилъ графъ.- И даже, съ извѣстной точки зрѣн³я, это совершенно справедливо,- жизнь моя дѣйствительно прокучена, хотя, засмѣялся онъ,- и не совсѣмъ можетъ быть такъ, какъ понимается обыкновенно подъ этимъ словомъ... Во всякомъ случаѣ я принадлежу къ числу такъ-называемыхъ безполезныхъ... къ тѣмъ, которыхъ практическ³е люди называютъ коптителями неба. А въ нашъ реальный вѣкъ - коптить небо вѣдь это такое страшное преступлен³е, что въ сравнен³и съ нимъ роднаго отца зарѣзать - дѣтская шалость. Не такъ-ли?...

   Но г. Самойленко не отвѣчалъ; онъ глядѣлъ въ упоръ на графа и размышлялъ: что онъ съ пунктикомъ, или просто отъ жиру бѣсится?

   - Ну, такъ вотъ-съ, продолжалъ все тѣмъ же тономъ Завалевск³й,- чтобы спасти нѣсколько мою репутац³ю во мнѣн³и моихъ согражданъ, я задумалъ устроить вещь полезную... И для этого мнѣ нужны деньги,- никакъ не менѣе трехсотъ тысячъ, ²осифъ Козьмичъ!

   - Что же именно? полюбопытствовалъ узнать тотъ.

   - Очень не хитрую вещь: институтъ для образован³я народныхъ учителей...

   - Я читалъ въ газетахъ. сказалъ г. Самойленко. - что недавно правительствомъ утверждено... въ Тамбовѣ, такое именно заведен³е, основанное...

   - Да, перебилъ его графъ, - но развѣ это исключаетъ возможность другаго подобнаго же заведен³я?

   - Это такъ-съ, согласился тотъ.

   - Къ тому же учителей, которыхъ будетъ готовить Тамбовъ, не хватитъ на всю Росс³ю... А тѣмъ болѣе въ здѣшней сторонѣ, отдаленной отъ большихъ центровъ, образован³е именно народныхъ учителей найдетъ для себя, слѣдуетъ думать, услов³я болѣе благопр³ятныя, чѣмъ въ иномъ мѣстѣ. Меня въ этомъ, во всякомъ случаѣ, увѣряли всѣ компетентные люди, съ которыми я говорилъ о моемъ предположен³и... Весьма важно и то, что о постройкѣ нечего хлопотать,- здан³е готово...

   - А гдѣ именно?

   Сердце такъ и ёкнуло у ²осифа Козьмича.

   - Да вотъ это самое,- этотъ домъ!

   Этотъ домъ!... Предчувств³е не обмануло г. Самойленку. Это жилище, дворецъ, который онъ уже такъ давно привыкъ называть "моимъ дворцомъ", гдѣ въ продолжен³е четырнадцати лѣтъ хозяйничалъ онъ полнымъ властелиномъ,- все это изъ-за каприза шальнаго человѣка должно поступить теперь подъ какую-то безсмысленную школу; по этимъ паркетнымъ поламъ, вдоль этихъ подъ мраморъ отшлифованныхъ стѣнъ будутъ ступать смазными сапожищами нечесаные хлопцы, стоять грязныя, облитыя чернилами скамьи? Воображен³е неумолимою кистью рисовало все это безобраз³е предъ внутренними очами ²осифа Козьмича..

   - Этотъ домъ! повторилъ онъ громко.- Помилуйте! Историческ³й, такъ-сказать, памятникъ вашего рода!...

   - Начавшагося съ моего дѣда и кончающагося со мною? тихо засмѣялся Завалевск³й.- Плакать не о чемъ!...

   "Ну, если ты и родомъ ужь своимъ не дорожишь!"... злобно взглянулъ на него г. Самойленко. - Дай Богъ вамъ успѣха, заговорилъ онъ, едва сдерживая кипѣвшее въ немъ негодован³е,- только, по моей опытности, не предвижу я ничего хорошаго отъ подобнаго заведен³я...

   - Отчего, отчего? живо воскликнулъ графъ.

   - Да вотъ-съ, недалеко за примѣромъ итти,- по вашему предписан³ю, отпускаю я каждый годъ 2.500 рублей на пять школъ, заведенныхъ въ окружности Алорожской эконом³и,- кромѣ отоплен³я школъ и ремонта на нашъ счетъ... Сумма, можно сказать, болѣе чѣмъ достаточная, и учитель вполнѣ обезпеченъ, потому, получая въ годъ до 350 рублей, онъ при здѣшней еще дешевизнѣ можетъ жить не только безбѣдно, а даже съ нѣкоторымъ, такъ-сказать, комфортомъ...

   - Ну, и что же?...

   - А то-съ, ядовито отвѣчалъ управляющ³й,- что каждый годъ приходится мѣнять учителей, и что ни мѣняй, то хуже прежняго.

   - О, Боже мой, все то же! послышался тих³й вздохъ Завалевскаго.

   А г. Самойленко продолжалъ между тѣмъ съ злорадствомъ.

   - Или пьетъ безобразно, или и вовсе нѣтъ его въ школѣ, потому вымазалъ онъ себѣ голову розовымъ масломъ и въ городъ поѣхалъ, на городскомъ валу съ уѣздными мѣщанками таскаться... А то, коли особенно изъ семинаристовъ, - хуже ихъ нѣтъ какъ изъ этого народа!- начнетъ онъ это въ школѣ "развивать" хлопцевъ.... И такое это развит³е, я вамъ скажу-съ, примолвилъ въ скобкахъ ²осифъ Козьмичъ,- что у меня, повѣрите, колотья въ животѣ дѣлаются только отъ этого слова одного... Начнетъ онъ перво-на-перво доказывать хлопцамъ, что они и батьки ихъ дурни, потому думаютъ, что свѣтъ на трехъ китахъ стоитъ, а съ этого тотчасъ и перейдетъ на "борьбу за существован³е"... Это у нихъ любимое: борьба за существован³е. А то еще про Добролюбова,- писатель былъ такой, очень они его уважаютъ,- такъ онъ это про него девятилѣтнему сопляку толкуетъ! И понесетъ онъ, скажу вамъ, такую ахинею, что слушаешь его, бывало, слушаешь - и, кажется, со злости собственною бы своею рукой его, поганца, и вмѣстѣ со школою съ этою сжегъ! А вѣдь замѣтьте то, что борьба за существован³е кончается у него непремѣнно тѣмъ же, что нарѣжется онъ какъ стелька пьянымъ и три дня носа въ школу не кажетъ потомъ...

   - Ну, а священники что же? какимъ-то болѣзненно-взволнованнымъ голосомъ спросилъ графъ.

   - Священники!.. ²осифъ Козьмичъ только рукой махнулъ.

   - Но, можетъ быть, еслибы серьезно, спец³ально заняться здѣшними школами, при правильномъ руководствѣ...

   - Пробовано, перепробовано! в