Коллинз Уилки - Черная ряса

- сказала она дочери. - Стоит взглянуть на нее, чтобы увидеть ее добрые намерения.

   Бланш с угрюмой покорностью снова взялась за иглу.

   - Если мы должны принять милостыню, то я по крайней мере желала бы знать руку, подающую ее, - отвечала она. - Больше я ничего не скажу.

   - Когда тебе будет столько же лет, сколько мне, - сказала мадам Марильяк, - ты не будешь рассуждать так резко, как теперь. Мне многому пришлось научиться, - продолжала она, обращаясь к Стелле, - и я думаю, это послужило мне на пользу. Я не была счастлива в жизни...

   - Вы были мученицей всю свою жизнь! - сказала девушка, не будучи в силах сдержать себя. - Отец! Отец!

   Она отбросила от себя работу и закрыла лицо руками.

   Слабая мать впервые заговорила строго:

   - Пощади память отца! - сказала она.

   Бланш вздрогнула, но промолчала.

   - У меня нет ложной гордости, - продолжала мадам Марильяк. - Я признаюсь, что мы в нищете, и без дальнейших вопросов благодарю вас, дорогая мисс, за ваши добрые намерения. Мы перебиваемся кое-как. Пока глаза мои служат мне, работа дает нам средства к жизни. Моя старшая дочь зарабатывает кое-что уроками музыки и вносит свою долю в наше бедное хозяйство. Я не отказываюсь наотрез от вашей помощи, но говорю только: мы еще попытаемся пробиться сами.

   Едва она проговорила это, как слова, долетевшие из соседней комнаты, прервали ее и повели к последствиям, которых присутствовавшие не предвидели, из-за легкой перегородки, разделявшей комнату, вдруг раздался пронзительный голос, похожий на визг.

   - Хлеба! - кричал кто-то по-французски. - Я голоден. Хлеба! Хлеба!

   Дочь вскочила.

   - Вот, он выдал нас! - воскликнула она с негодованием.

   Мать молча встала и отворила шкаф, стоявший как раз напротив Стеллы. Она увидела две-три пары ложек в вилок, несколько чашек, блюдечек и тарелок и сложенную скатерть. Кроме этого, на полках не было ничего, не было даже черствой корки хлеба, которую искала бедная женщина.

   - Пойди, душа моя, успокой брата, - сказала она, запирая шкаф с таким же терпением, как всегда.

   Когда Бланш вышла из комнаты, Стелла вынула портмоне.

   - Ради Бога, возьмите что-нибудь! - вскричала она. - Я предлагаю вам с полным уважением, я предлагаю вам взять взаймы.

   Мадам Марильяк ласково сделала знак Стелле, чтобы она закрыла портмоне.

   - Не расстраивайте себя из-за пустяков, - сказала она. - Булочник поверит нам, пока мы не получим денег за работу, и дочь моя знает это. Если вы не хотите сообщить ничего больше, скажите по крайней мере ваше имя? Мне тяжело говорить с вами как с совершенно посторонней.

   Стелла тотчас исполнила ее просьбу. Мадам Марильяк улыбнулась, повторяя ее имя.

   - Между нами есть некоторая связь, - сказала она. - И у нас, во Франции, новорожденным тоже дают это имя. Здесь, на чужбине, оно звучит как родное. Дорогая мисс Стелла, мальчик мой, испугавший вас, прося хлеба, снова заставил меня вернуться к самой тяжелой из моих забот. Когда я думаю о нем, я почти готова преодолеть чувство, удерживающее меня... Нет, нет! Спрячьте портмоне. Я не настолько бессовестна, чтобы занять сумму, которую никогда не буду в состоянии возвратить. Я расскажу вам, в чем состоит мое горе, и вы поймете, что я говорю серьезно. У меня было два сына. Старшего - самого лучшего и любящего из моих детей - убили на дуэли.

   При этом внезапном сообщении у Стеллы вырвался крик сочувствия, который она не в состоянии была сдержать. Теперь, в первый раз, она поняла упреки совести, мучившие Ромейна, с такой ясностью, с какой не понимала их во время рассказа леди Лоринг о дуэли. Приписывая впечатлительности молодой девушки эффект, произведенный ее словами, мадам Марильяк еще увеличила затруднительное положение Стеллы, начав извиняться.

   - Мне так досадно, что я напугала вас, - сказала она. - В вашей счастливой стране такая ужасная смерть, как смерть моего сына, неизвестна. Я должна упомянуть о ней, иначе вы бы не поняли то, что я вам расскажу. Но, может, мне не стоит продолжать рассказ?

   - Нет, нет! - быстро сказала Стелла. - Прошу вас, продолжайте!

   - Сыну моему, который теперь в соседней комнате, всего четырнадцать лет. Богу угодно было наложить тяжелое испытание на невинное дитя. Он уже не приходит в себя с того ужасного дня, когда последовал за дуэлянтами и был свидетелем смерти брата. Вот, вы опять бледнеете! Как я поступила необдуманно и жестоко? Мне следовало бы помнить, что вы в своей счастливой жизни не слышали о таких ужасах!

   Стараясь овладеть собой, Стелла пыталась жестом успокоить мадам Марильяк. Девушка знала теперь, что голос, доносившийся из соседней комнаты, был тот самый, который преследовал Ромейна. В ее ушах звучала не просьба о хлебе, а слова: "Убийца! Убийца! Где ты?"

   Стараясь побудить мадам Марильяк прервать невыносимое молчание, она повторила:

   - Продолжайте, прошу вас, продолжайте!

   Тихий голос вдовы действовал на нее успокаивающе, и ей хотелось снова испытывать его влияние.

   - Я не должна винить только дуэль в несчастье моего бедного мальчика, - сказала мадам Марильяк. - Уже в детстве ум его развивался не так быстро, как тело. Смерть брата, вероятно, только ускорила результат, который наступил бы и без того рано или поздно. Не бойтесь его. Он никогда не впадает в бешенство - из всех моих детей он самый красивый. Желаете вы видеть его?

   - Нет. Лучше дослушаю, что вы скажете о нем. Он не сознает своего несчастья?

   - По целым неделям он бывает тих, и вы бы не заметили по наружности разницы между ним и другими мальчиками. Но, к несчастью, именно в это время на него находит беспокойство. Он подстерегает удобный случай и, как только мы перестаем наблюдать за ним, пытается скрыться он нас.

   - То есть уходит он вас и сестер?

   - Да. Месяца два назад он пропал у нас. Только вчера его возвращение сняло с нас страх, который я даже не могу описать вам. Мы не знаем, где он был и с кем провел время своего отсутствия. Никакими способами невозможно заставить его рассказать об этом. Сегодня утром мы подслушали, как он говорил сам с собой.

   Стелла спросила, не говорил ли он о дуэли.

   - Никогда. Он, кажется, забыл о ней. Сегодня утром мы слышали только два-три отдельных слова, о какой-то женщине и потом еще что-то, кажется, намек на чью-то смерть. Прошлой ночью, когда он ложился спать, я была около него и мне показалось, что он что-то скрывает от меня. Я сложила его платье, кроме жилета, как вдруг он выхватил его у меня и подложил себе под подушку. Я не могу осмотреть жилет так, чтобы он не знал этого. Он спит чрезвычайно чутко, как только подойдешь к нему, он тотчас же просыпается. Извините, что я утомляю вас такими подробностями, интересными только для нас. Но вы по крайней мере поймете постоянный страх, в котором мы находимся.

   - В вашем несчастном положении, - сказала Стелла, - я бы попыталась расстаться с ним - то есть поместить его куда-нибудь, где бы за ним был медицинский надзор.

   Лицо матери приняло еще более грустное выражение.

   - Я уже справлялась об этом, - отвечала она. - Прежде он должен, провести ночь в работном доме, чтобы быть принятым как не имеющий средств в дом призрения. О, моя дорогая, должно быть, во мне еще есть остаток гордости! Он теперь мой единственный сын. Отец его был генералом французской армии, я выросла между людьми благородными по происхождению и воспитанию - я не могу отвести своего мальчика в работный дом!

   Стелла поняла ее.

   - Я сочувствую вам от всего сердца, - сказала она. - Поместите его в частный приют, где бы он был под надзором знающего и доброго человека, и позвольте мне, прошу вас, открыть свое портмоне.

   Но вдова упорно отказывалась.

   Стелла настаивала:

   - Может быть, вы не знаете частного приюта, которым могли бы быть довольны?

   - Я знаю такой приют. Добрый доктор, лечивший мужа во время его последней болезни, указал мне на него. Один из его друзей открыл у себя приют для нескольких больных и берет за них только то, что стоит их содержание. Сумма немыслимая для меня. Вот в чем заключается искушение, о котором я упомянула. В случае своей болезни я могла бы принять от вас несколько фунтов, потому что надеялась бы впоследствии заплатить их. Но взять большую сумму - никогда!

   Она встала, будто желая положить конец свиданию.

   Стелла перебрала все доводы, чтобы убедить ее, но напрасно! Мирный спор между ними продолжался бы еще долго, если бы их не прервали звуки, снова донесшиеся до них из соседней комнаты.

   На этот раз, звуки не только сносные, но даже приятные: бедный мальчик наигрывал на флейте или кларнете песенку из французского водевиля.

   - Теперь он счастлив, - сказала мать, - он музыкант от природы, пойдите посмотрите на него.

   Новая мысль пришла в голову Стелле.

   Она преодолела свое нежелание видеть мальчика, связанного несчастьем таким роковым образом с жизнью Ромейна.

   Когда мадам Марильяк направилась к двери в другую комнату, она быстро вынула из портмоне банкноты и сложила так, чтобы их легко можно было спрятать в руке.

   Она последовала за вдовой в соседнюю комнату.

   Мальчик сидел на постели. Он положил свою флейту и поклонился Стелле. Его длинные, шелковистые волосы спускались по плечам. Одно только в его нежном лице указывало на расстроенные умственные способности - его большие кроткие глаза смотрели без выражения, как стеклянные.

   - Вы любите музыку, мадемуазель? - спросил он ласково.

   Стелла попросила его еще раз сыграть песенку.

   Он с гордостью исполнил ее желание.

   Его сестре присутствие постороннего лица, казалось, было неприятно.

   - Работа стоит, - сказала она, уходя в переднюю комнату.

   Мать ее дошла с ней до двери, делая необходимые указания в работе.

   Стелла воспользовалась случаем. Она положила деньги в карман куртки мальчика.

   - Отдай их матери, когда я уйду.

   Она была уверена, что в таком случае мадам Марильяк не устоит против искушения. Она могла противиться многому, но не могла противиться сыну.

   Мальчик кивнул, давая знать, что понял ее. В следующую минуту он положил флейту и на лице его отразилось удивление.

   - Вы дрожите! - сказал он. - Вы испугались?

   Она действительно испугалась. Уже одно прикосновение к нему заставило ее содрогнуться. Не охватило ли ее предчувствие какого-нибудь несчастья при минутном соприкосновении с ним?

   Мадам Марильяк, обернувшись, заметила волнение Стеллы.

   - Неужели мой бедный мальчик испугал вас? - спросила она.

   Не успела Стелла ответить, как кто-то постучался в дверь. Вошел слуга леди Лоринг и в деликатных выражениях передал Стелле приказание своей госпожи:

   - Мисс, не угодно ли вам будет пожаловать вниз, вас там ждут.

   Стелла была рада в эту минуту всякому предлогу уйти.

   Она пообещала снова вернуться через несколько дней. Прощаясь с ней, мадам Марильяк поцеловала ее в лоб. Нервы Стеллы все еще чувствовали потрясение, произведенное минутным прикосновением к мальчику. Спускаясь по ступеням, она дрожала так, что должна была опереться на руку слуги. По природе она не была застенчива. Почему же теперь так испугалась?

   * * *

   Экипаж леди Лоринг ожидал Стеллу у выезда на улицу, и кругом собрались все дети из околотка, восторгаясь каретою. Леди инстинктивно опередила слугу, отворив дверцу.

   - Садись! - закричала она. - О, Стелла, ты не знаешь, как напугала меня! Боже мой, ты сама, кажется, напугалась! От каких негодяев я освободила тебя! Возьми мой флакон и расскажи мне все.

   Свежий воздух и ободряющее присутствие ее подруги оживили Стеллу. Она настолько пришла в себя, что смогла описать свое свидание с семьей генерала и ответить на вопросы, вызываемые рассказом. Последний вопрос леди Лоринг был в то же время и самым важным:

   - Как же ты намерена теперь поступить с Ромейном?

   - Как только приедем домой, я напишу ему.

   Этот ответ по-видимому очень встревожил леди Лоринг.

   - Ты не выдашь меня? - сказала она.

   - Как это?

   - Не сообщишь Ромейну, что я рассказала тебе о дуэли?

   - Конечно, нет. Я тебе покажу письмо, прежде чем отправлю его почтой.

   Успокоенная этим заявлением, леди Лоринг вспомнила затем о майоре Гайнде.

   - Можно рассказать ему, что ты сделала?

   - Конечно, можно, - отвечала Стелла. - Я ничего не скрою от лорда Лоринга и попрошу его написать майору. Пусть он напишет, что, узнав от тебя, в чем дело, я навела необходимые справки и сообщила Ромейну благоприятный результат, добытый с их помощью.

   - Нетрудно написать письмо, моя милая, но трудно сказать, что подумает о тебе потом майор Гайнд!

   - А какое мне дело до того, что подумает майор Гайнд?

   Леди Лоринг взглянула на нее с плутовской улыбкой.

   - Ты с таким же равнодушием относишься и к мнению Ромейна? - спросила она.

   Стелла покраснела.

   - Старайся говорить серьезно, когда дело идет о Ромейне, - отвечала она. - Его доброе мнение - для меня жизнь.

   Час спустя важное письмо к Ромейну было написано.

   Стелла со всеми подробностями рассказала о случившемся, опустив только две подробности: во-первых, она ничего не сообщала о том, что вдова упомянула о смерти сына, и о том, как эта смерть повлияла на младшего брата. Описывая мальчика, она упомянула только, что он слаб рассудком и должен постоянно быть под надзором. Во-вторых, она дала понять Ромейну, что объясняет участие, принимаемое им в семье генерала, мотивами обыкновенной благотворительности.

   Письмо оканчивалось следующими строками:

  

   "Отваживаясь, вопреки всем правилам приличия, являться безо всякого приглашения с вашей стороны вашей представительницей, я могу привести в свое оправдание только одно - мое доброе намерение.

   Мне казалось жестоким по отношению к этим беднякам и несправедливым к вам, ввиду вашего отсутствия, откладывать безо всякой пользы исполнение вашего доброго намерения, которое вы, без сомнения, уже обдумали прежде. Составляя мнение о моем поведении, прошу вас помнить, что я всеми силами старалась не скомпрометировать вас. Мадам Марильяк видит в вас только благотворителя, предлагающего помочь ей и остаться неизвестным. Если, несмотря на это, вы не одобрите мой поступок, я не скрою от вас, что это огорчит и обидит меня, я так желала помочь вам, когда другие колебались. Я должна буду утешиться воспоминанием, что познакомилась с прекрасной и благородной женщиной и что, быть может, избавила ее сына в будущем от опасности, которую не могу определить. Вы окончите то, что я начала. Будьте снисходительны ко мне, если я нечаянно сделала вам неприятное, - я же с благодарностью буду вспоминать тот день, когда приняла на себя роль милостынника мистера Ромейна".

  

   Леди Лоринг два раза прочла заключительные слова письма.

   - Я думаю, что конец твоего письма произведет на него желаемое действие, - сказала она.

   - Если оно принесет мне в ответ ласковое письмо. Вот все, чего я от него желаю.

   - Если оно произведет какое-нибудь впечатление, - продолжала леди Лоринг, - то это будет не единственной результат.

   - Что же еще оно может сделать?

   - Вернуть Ромейна тебе.

   Эти слова скорее изумили Стеллу, чем придали ей бодрости.

   - Вернуть Ромейна ко мне? - повторила она. - О, Аделаида, как бы я желала надеяться, как ты!

   - Отошли письмо на почту, - сказала леди Лоринг, - а там увидим!

  

   Артур Пенроз к отцу Бенвелю

   "Преподобный и дорогой отец!

   Когда я имел честь в последний раз видеться с вами, вы дали мне поручение письменно уведомить вас о результатах наших религиозных бесед с мистером Ромейном.

   Обстоятельства сложились таким образом, что было бы неуместно отнимать у вас время длинными разглагольствованиями по этому предмету. Превосходные книги, указанные вами мистеру Ромейну, произвели на него сильное впечатление. Он сделал некоторые возражения, которые я старался опровергнуть, как умел, но пообещал рассмотреть мои аргументы с самым серьезным вниманием как можно скорее. Я не в состоянии словами выразить вам, как счастлив, что имею надежду восстановить его душевное спокойствие - другими, более подходящими словами - совершить его обращение! Я уважаю и восхищаюсь мистером Ромейном, я даже, можно сказать, люблю его.

   Подробности, которых недостает в этом кратком донесении, я буду иметь честь лично передать вам. Мистер Ромейн не желает долее скрываться от своих друзей. Сегодня утром он получил письмо, изменившее все его планы и заставившее принять решение о возвращении в Лондон. Мне не известно ни содержание письма, ни имя писавшего. Но приятно было видеть, что чтение этого письма сделало Ромейна счастливым.

   Завтра вечером надеюсь лично выразить вам мое почтение".

  

   Мистер Битрек к отцу Бенвелю

   "Сэр! Справки, наведенные мною по вашему поручению, в одном отношении оказались удачны.

   Я могу сообщить вам, что некоторые события в жизни мистера Винтерфильда, бесспорно, связаны с молодой леди по имени мисс Стелла Эйрикорт.

   Однако нелегко было выявить связь этих обстоятельств. Судя по подробному донесению того лица, которому я поручил это дело, существуют серьезные причины скрывать эти факты. Я упоминаю об этом не для того, чтобы разочаровать вас, но чтобы приготовить вас к задержкам, могущим встретиться на нашем пути.

   Прошу вас доверять мне и дать время - я отвечаю за результат".

  

  

   Прекрасная весна после необыкновенно суровой зимы обещала удачный сезон в Лондоне.

   Между увеселениями сезона в тесной сфере, имеющей притязания называть себя горделивым именем общества, всеобщее любопытство было возбуждено известием о вечере, даваемом леди Лоринг, под странным названием: "Бал с сандвичами".

   Приглашения были сделаны к необыкновенно раннему часу, и все поняли, что гостям не будет предложено обычного солидного ужина. Одним словом, вечер леди Лоринг явился смелым протестом против поздних часов и тяжелых пиров в полночь. Молодежи нравилась предполагаемая реформа. Старшие же отказывались высказать свое мнение до вечера.

   В небольшом тесном кружке самых близких друзей леди Лоринг толковали, что предполагались существенные нововведения в закусках и что терпение гостей подвергнется суровому испытанию. Мисс Нотман, экономка, вежливо угрожавшая выходом в отставку со скромной пенсией после знаменитого дела яичницы с устрицами, решила привести свое намерение в исполнение, когда услышала, что ужина не будет.

   - Моя привязанность к семейству может многое вынести, - сказала она, - но если леди Лоринг обдуманно дает бал без ужина, то мне придется пристроиться в другом месте или самое лучшее убраться из дому.

   Считая мисс Нотман представительницей известного класса, приходилось считать успех этого нововведения сомнительным.

   В назначенный вечер гости сделали одно приятное открытие, когда вошли в приемные комнаты. Им было предоставлялось право развлекаться кому как нравится.

   Гостиные предназначались для танцев, а картинная галерея была обращена в музыкальную комнату. Игроки в шахматы и карты находили отдаленные и покойные кабинеты, специально приготовленные для них. Лица, занимающиеся только серьезными разговорами, смогли уютно устроиться. А влюбленные, серьезные или несерьезные, открыли полуосвещенный зимний сад со множеством укромных уголков.

   За исключением зимнего сада, куда бы ни направлялись гости, всюду они встречали столики, красиво убранные цветами и сотнями маленьких тарелочек белого китайского фарфора со всевозможными сандвичами. Здесь стремились удовлетворять самые разнообразные вкусы. Люди с обыкновенным вкусом находили говядину и ветчину на тоненьких ломтиках хлеба из совершенно неизвестной, необыкновенно нежной муки. Других, вкусу которых было не так легко угодить, соблазняли сандвичи из вкусного соединения цыпленка с трюфелями, превращенными в мягкую, нежную массу, прилипавшую к хлебу, как масло. Иностранцы, пробовавшие все и не имевшие ничего против чеснока, находили лучшие соусы Германии и Италии превращенными в английские сандвичи. В этом же виде анчоусы и сардинки привлекали мужчин, желавших создать искусственную жажду. Удостоверившись сначала, что поданное шампанское останется приятным воспоминанием на других вечерах этого сезона, публика поняла и то, что запас закусок, соблазнявших всех, был неистощим. Где бы ни были гости и чем бы они ни были заняты, всюду появлялись маленькие белые тарелочки и постоянно возбуждали их аппетит. Гости ели так, как никогда перед тем, и старинное английское предубеждение против всякого нововведения было наконец побеждено. Общее мнение объявило, что бал с сандвичами был прекрасной идеей, выполненной превосходно.

   Многие гости оказали хозяйке любезность, приехав в ранний час, обозначенный в приглашении. Одним из них был майор Гайнд.

   Леди Лоринг воспользовалась первым удобным случаем, чтобы поговорить с ним наедине.

   - Я слышала, вы были не совсем довольны, когда вам передали, что мисс Эйрикорт взялась вместо вас за справки? - спросила она.

   - Я счел это несколько смелым решением, - отвечал майор, - но так как вдова генерала оказалась леди в лучшем смысле этого слова, то романтическое приключение мисс Эйрикорт закончилось благополучно. В другой раз я бы посоветовал мисс Эйрикорт не рисковать так.

   - Вам известно мнение Ромейна об этом?

   - Нет еще. С самого приезда я был слишком занят. Извините меня, леди Лоринг, кто эта прелестная особа в палевом платье? Мне кажется, я уже где-то встречал ее?

   - Эта прелестная особа - та самая смелая леди, поступка которой вы не одобряете.

   - Мисс Эйрикорт?!

   - Да.

   - Я беру назад свои слова, - воскликнул безо всякого зазрения совести майор Гайнд. - Такая женщина, как она, может делать все, что ей угодно. Она смотрит сюда. Прошу вас, представьте меня ей.

   Представив майора, леди Лоринг вернулась к гостям.

   - Мне кажется, мы уже встречались прежде, майор Гайнд? - спросила Стелла.

   Ее голос дополнил недостающее звено в памяти майора. Вспомнив, как на пароходе она смотрела на Ромейна, он начинал смутно понимать необъяснимое участие, принимаемое мисс Эйрикорт в семействе генерала.

   - Да, я прекрасно помню, - отвечал он, - это было во время переезда из Булони в Фолькстон, мы ехали с другом. Вы с ним без сомнения встречались после?

   Он сделал этот вопрос из простой формальности, а сам подумал про себя:

   - Вот еще одна полюбила Ромейна, и ничего не выйдет из этого.

   - Вы простили мне, что я вместо вас отправилась в Кемп-Гилл? - спросила Стелла.

   - Я должен быть благодарен вам, - отвечал майор. - Бедняки получили немедленную помощь. Благодаря вашей способности убеждать вы достигли результатов, которых я бы, может быть, не добился. Сам Ромейн, вернувшись в Лондон, был у них?

   - Нет, он желает остаться неизвестным. Пока он согласился вести дело через меня.

   - Пока? - повторил майор Гайнд.

   Нежное личико Стеллы покрылось легким румянцем.

   - Мне удалось уговорить мадам Марильяк принять сумму, данную мною ее сыну. Бедняга теперь пользуется заботливым уходом в одном частном приюте. В этом отношении нельзя сделать ничего больше.

   - А мать ничего не хочет предпринимать?

   - Ничего, ни для себя, ни для дочери, пока у них есть работа. Я не могу передать вам, как прекрасно и с каким терпением она говорит о своей тяжелой участи. Но ее здоровье может не выдержать - и очень возможно, что мне придется в скором времени уехать из Лондона.

   Она остановилась и, покраснев еще сильнее, продолжила:

   - Вдова может заболеть в мое отсутствие, и поэтому мистер Ромейн хочет просить вас время от времени справляться о семье, пока меня не будет здесь.

   - Я с удовольствием сделаю это, мисс Эйрикорт. Ромейна ждут здесь сегодня?

   Она радостно улыбнулась, посмотрев в сторону. Любопытство майора было возбуждено - он посмотрел также в ту сторону, куда был обращен ее взгляд.

   Как бы в ответ на его вопрос сам Ромейн в эту минуту показался в дверях.

   Что могло привлечь нелюдимого ученого на вечер? Глаза майора Гайнда были настороже. В то время, когда Ромейн и Стелла подали руку друг другу, майор Гайнд понял, что мисс Эйрикорт была причиной появления его друга. Припомнив ее минутное замешательство, когда она указала на возможность отъезда из Лондона и на намерение Ромейна просить его заменить ее на это время, майор с поспешностью военного, не терпящего замедления, дал свое заключение:

   - Я ошибся, - подумал он, - наконец и мой неуязвимый друг ранен. Когда эта очаровательная особа соберется уезжать из Лондона, на ее багаже будет написано: "мистрис Ромейн".

   - Вы сделались совершенно иным человеком с тех пор, как мы виделись с вами, - сказал он зло.

   Стелла тихонько отошла, предоставляя им возможность свободно разговаривать. Ромейн не воспользовался удобным случаем, чтобы открыться своему другу. Каковы бы ни были в действительности отношения между ним и мисс Эйрикорт, они, по-видимому, пока хранились в тайне.

   - Мое здоровье немного улучшилось в последнее время, - вот все, что он ответил.

   Майор понизил голос до шепота:

   - Ваши припадки... - начал было он.

   Ромейн перебил его.

   - Я не хочу, чтобы весь свет знал о моей болезни, - ответил он также шепотом, но раздражительно. - Посмотрите сколько здесь народу! Когда я говорю вам, что мне лучше, вы должны были догадаться, что это значит.

   - Есть какая-нибудь видимая причина для улучшения? - продолжал расспрашивать майор, добиваясь подтверждения своего заключения.

   - Нет никакой, - ответил Ромейн резко.

   Но резкие ответы не могли обескуражить майора Гайнда.

   - Мы с мисс Эйрикорт вспоминали нашу встречу на пароходе, - продолжал он. - Помните ли вы, с каким равнодушием вы относились к этой прелестной девушке, когда я спросил, не знаете ли вы ее? Я рад, что теперь ваш вкус переменился к лучшему. Желал бы я быть так хорошо знаком с ней, чтобы пожать ей руку, как вы.

   - Гайнд! Когда молодой человек говорит глупости, его извиняет юность. Вы же, даже в глазах друзей, уже переступили границу возраста, которому все прощается.

   С этими словами Ромейн отошел.

   Неисправимый майор ловко ответил на укоризну:

   - Припомните, что я первый из ваших знакомых поздравил вас.

   Он тоже отошел и направился к столу с сандвичами и шампанским.

   Между тем среди блестящей толпы гостей Стелла заметила одиноко стоящего Пенроза. Для нее было достаточно того, что секретарь Ромейна был в то же время и его другом. Проходя мимо именитых гостей, искавших случая поговорить с ней, она подошла к застенчивому, нервному, грустному Пенрозу и сделала все возможное, чтобы улучшить его настроение.

   - Кажется, мистер Пенроз, вам здесь не особенно нравится?

   Произнося эти слова, она остановилась. Пенроз смотрел на нее застенчиво, но с таким выражением участия, какое она еще ни разу не подмечала в нем.

   - Неужели Ромейн рассказал ему все? - подумала она.

   - Здесь прекрасно, мисс Эйрикорт, - отвечал он тихо и спокойно.

   - Вы приехали сюда с мистером Ромейном? - спросила она.

   - Да. Я по его совету принял приглашение, которым леди Лоринг почтила меня. Я не привык к таком обществу, но был бы готов и на гораздо большие жертвы, лишь бы сделать приятное мистеру Ромейну Она ласково улыбнулась. Такая искренняя привязанность к человеку, которого она любила, понравилась ей и тронула ее. Желая найти тему для разговора, способную заинтересовать его, она преодолела свою антипатию к домашнему духовнику.

   - Отец Бенвель будет здесь сегодня? - спросила она.

   - Вероятно, мисс Эйрикорт.., если только вовремя вернется в Лондон.

   - Он давно уехал?

   - С неделю.

   Не зная, что сказать дальше, Стелла продолжала оказывать любезность Пенрозу, притворяясь, что интересуется отцом Бенвелем.

   - Ему предстоит далекий путь до Лондона? - спросила она.

   - Да, он едет из Девоншира.

   - Из южного Девоншира?

   - Нет. Он был в северном Девоншире, в Кловелли.

   Улыбка мгновенно исчезла с ее лица. Почти не скрывая стоящего ей усилия и нетерпения, с которым ожидала ответа, она задала еще один вопрос:

   - Окрестности Кловелли знакомы мне, - сказала она. - Может быть, отец Бенвель в гостях у кого-нибудь из моих тамошних знакомых?

   - Я ничего не могу сказать вам, мисс Эйрикорт. Письма его преподобия пересылаются в гостиницу. Кроме этого, мне ничего неизвестно.

   С легким наклоном головы, она обернулась в сторону прочих гостей, посмотрела назад и, в последний раз обратившись к нему, приветливо сказала:

   - Если вы любите музыку, мистер Пенроз, то советую вам пойти в картинную галерею: там собираются играть квартет Моцарта.

   Пенроз поблагодарил ее, отметив при этом, что ее голос и манеры сделались крайне сдержанны.

   Стелла вернулась в комнату, где хозяйка принимала гостей. Леди Лоринг была в это время одна и сидела на диване. Стелла нагнулась к ней и сказала, слегка понизив голос:

   - Если отец Бенвель приедет сегодня вечером, постарайтесь узнать, что он делал в Кловелли.

   - Кловелли? - повторила леди Лоринг. - Не деревня ли это близ Винтерфильда?

   - Да.

  

   В то время когда Стелла отвечала леди Лоринг, одна очень живая гостья слегка коснулась веером ее плеча.

   Этой гостьей была очень маленькая женщина, со сверкавшими глазками и постоянной улыбкой на лице. Ее природные прелести, подправленные с помощью пудры и румян, выставлялись напоказ благодаря обнаженным плечам, рукам и глубокому декольте.

   Материала на платье пошло немного, но по качеству материи и своему фасону оно было совершенством. Более прелестного цвета, фасона и работы никогда не появлялось даже на модных картинах. Ее светлые волосы были причесаны бахромой и локонами по моде, известной нам только по портретам времен Карла Второго. Она была не совсем молода, не совсем стара, и только голос ее звучал с легкой хрипотой вследствие утомления от беспрестанной болтовни в течение многих лет. К этому можно прибавить, что она была подвижна, как белка, и игрива, как котенок. Но будем говорить об этой леди с некоторой сдержанностью по той веской причине, что она мать Стеллы.

   Девушка быстро обернулась при легком касании веера.

   - Мама, - воскликнула она, - как вы меня испугали!

   - Дорогое дитя, - сказала мистрис Эйрикорт, - ты от природы беспечна, и тебя следует пугать. Ступай в соседнюю комнату, там ждет тебя мистер Ромейн.

   Стелла несколько отшатнулась и взглянула на мать с неописанным изумлением.

   - Возможно ли, что вы его знаете? - спросила она.

   - Мистер Ромейн не бывает в обществе, а то бы мы давно встретились, - возразила мистрис Эйрикорт. - Он замечательная личность. Я увидела его, когда он пожимал тебе руку, этого для меня было вполне достаточно, и я отрекомендовалась ему как твоя мать. Он несколько важен и холоден, но узнав, кто я, сделался гораздо любезнее. Я предложила ему отыскать тебя. Он очень удивился. Мне кажется, он принял меня за твою старшую сестру, ведь между нами нет ни малейшего сходства, не так ли, леди Лоринг? Она похожа на своего бедного, дорогого отца, он также от природы был беспечен.

   Оживись, мое милое дитя, ты наконец выиграла приз в большой лотерее. Если я когда-либо видела влюбленного человека, то это - мистер Ромейн. Я физиогномистка, леди Лоринг, и узнаю страсти по лицу. О, Стелла! Что за поместье аббатство Венж! Однажды я проезжала этой дорогой, отправляясь в соседнее имение. Роскошь! Потом, есть еще и другое состояние, доставшееся ему после смерти тетки: двенадцать тысяч годового дохода и вилла в Гайгете! И моя дочь может сделаться хозяйкой всего этого, если надлежащим образом разыграет свою карту. Каково вознаграждение за все то, что мы выстрадали из-за этого чудовища Винтерфильда!

   - Мама, прошу вас!..

   - Стелла, не прерывай меня, когда я говорю тебе для твоей же собственной пользы. Я не знаю более несносной особы, леди Лоринг, чем моя дочь, и все-таки я люблю ее. Я готова пройти сквозь огонь и воду для моей прелестной девочки. На прошедшей неделе я была на свадьбе и думала о Стелле. Церковь была набита битком! Сто человек присутствовали на свадебном завтраке. Что за кружева были на невесте! Никаким языком невозможно описать их! Десять подруг невесты были в голубых платьях с серебром. Архиепископ провозгласил здоровье жениха и невесты так нежно, трогательно, что некоторые из нас заплакали. Я подумала о своей дочери. О, если б мне увидеть Стеллу главной виновницей, так сказать, подобного торжества! Только у нас было бы по крайней мере двенадцать подруг у невесты, и я бы заменила голубые платья с серебром на зеленые с золотом. Это повредит цвету лица, скажете вы, но для этого есть искусственные средства - по крайней мере, мне так говорили.

   Что за дом будет для свадьбы - смелое предложение - не правда ли, дорогая леди Лоринг! Гостиная для приема и картинная галерея для завтрака! Я знаю архиепископа, он должен венчать тебя, моя дорогая. Но отчего же ты не идешь в ту комнату? Вот она, твоя природная беспечность! Часто я выражала твоему покойному отцу сожаление, что у тебя нет моей энергии.

   Пойдешь ты? Да, дорогая леди Лоринг, мне хотелось бы выпить бокал шампанского и съесть еще кусочек прекрасного сандвича с цыпленком. Если ты, Стелла, не пойдешь сейчас же, то я, забыв все правила приличия и твой возраст, вытолкну тебя вон.

   Стелла уступила необходимости.

   - Удержи ее, если можешь, - шепнула она леди Лоринг в момент наступившего молчания.

   Мистрис Эйрикорт не могла говорить, потому что пила шампанское.

   В соседней комнате Стелла нашла Ромейна. Он выглядел озабоченным и раздраженным, но тотчас же просиял, как только она подошла к нему.

   - Моя мать разговаривала с вами? - спросила она. - Я боюсь...

   - Она ваша мать, - прервал он ее ласково. - Не думайте, что я настолько неблагодарен, чтобы забыть это!

   Она взяла его руку и взглянула на него так, что вся ее душа отразилась в этом взоре.

   - Пойдемте в более уединенную комнату, - шепнула она.

   Ромейн повел ее, оставляя комнату. Никто из них не заметил Пенроза.

   Он неподвижно стоял с тех пор, когда Стелла разговаривала с ним, и оставался в своем углу, погруженный в думы - думы нерадостные, что вполне ясно было видно по его лицу. Глаза печально следили за удалявшимися фигурами Стеллы и Ромейна, краска вспыхнула на его угрюмом лице. Подобно многим людям, привыкшим жить в одиночестве, у него была привычка во время сильного возбуждения говорить с самим собою.

   - Нет, - сказал он, когда непризнанные влюбленные скрылись за дверью, - нет, оскорбительно требовать от меня это!

   Он направился в противоположную сторону, укрылся в приемной комнате от внимания леди Лоринг и незамеченным оставил дом.

   Ромейн и Стелла прошли через карточную и шахматную комнаты, повернули в коридор и вошли в зимний сад.

   В первый раз они нашли его пустым. Звуки музыки нового танца, доносившиеся сквозь открытые наверху окна бальной залы, оказали неотразимое действие. Те, которые знали танец, жаждали отличиться в нем. Те же, которые только слышали о нем, устремились посмотреть на него и поучиться.

   Даже в самом конце девятнадцатого столетия молодые люди и девушки из высшего общества могут серьезно заниматься таким делом, как разучивание нового танца.

   Что бы сказал майор Гайнд, увидя Ромейна удаляющимся в один из уголков оранжереи, в котором было место только для двоих?

   Но майор забыл о своем возрасте и семействе. Он, как и большинство зрителей, был в бальной зале.

   - Мне хотелось бы знать, - сказала Стелла, - чувствуете ли вы, как я тронута вашими добрыми словами, относившимися к моей матери. Сказать вам?

   Она обняла его и поцеловала. Он был новичком в любви. Жгучая нежность ее поцелуя и сладостный аромат ее дыхания опьянили его. Много-много раз отвечал он на поцелуй. Она отодвинулась от него и овладела собою с быстротою и уверенностью, непонятными для мужчины. От глубокой нежности она перешла к пустому легкомыслию.

   В целях самозащиты она мгновенно сделалась почти так же суетна, как и ее мать.

   - Что бы сказал мистер Пенроз, если б увидел нас? - прошептала она.

   - Зачем вы заговорили о Пенрозе? Разве вы его видели сегодня вечером?

   - Да, он был печален, ему, бедняжке, было не по себе. Я со своей стороны сделала все, чтобы успокоить его, потому что, я знаю, вы его любите.