Коллинз Уилки - Черная ряса

отите спросить?

   - Вы сказали, отец, что мне хотят доверить важное поручение?

   - Да, и вы, без сомнения, желаете поскорее узнать, в чем дело?

   - Мне, во-первых, хотелось бы знать, потребуют ли от меня возвращения в Оксфорд?

   Отец Бенвель выпустил руку своего друга.

   - Вам не нравится Оксфорд? - спросил он, внимательно наблюдая за Пенрозом.

   - Простите меня, отец, если я говорю слишком откровенно. Мне не нравится обман, принуждавший меня скрывать, что я католик и священник.

   Как священнослужитель, могущий извинить неблагоразумные рассуждения, отец Бенвель успокоил его:

   - Мне кажется, Артур, вы забыли о двух важных обстоятельствах, которые следует принять во внимание, - сказал он. - Во-первых, у вас сейчас отпуск, который снимает с вас всякую ответственность за то, что вы скрывались. Во-вторых, только в качестве.., ну, скажем, в качестве независимого наблюдателя вы могли собрать необходимые для нашей церкви сведения о ее тайных успехах в университете. Но все-таки я успокою вас, я не вижу причин скрывать от вас, что вы уже не возвратитесь в Оксфорд. Вам это приятно слышать?

   В этом не было никакого сомнения. Пенроз вздохнул свободнее.

   - В то же время, - продолжал отец Бенвель, - пусть между нами не будет никакого недоразумения. В новой деятельности, указываемой вам, вы не только можете, но даже должны открыто признавать себя католиком. Вы по-прежнему будете одеваться в светское платье и держать в строгой тайне свою принадлежность к духовному сану, пока я не сделаю вам дальнейших указаний. Теперь, милый Артур, прочтите эту бумагу. Это необходимое предисловие к тому, что я намереваюсь сообщить вам.

   "Бумага" состояла из нескольких рукописных страниц, на которых излагалась история аббатства Венж со времени существования монастыря и обстоятельства, при которых оно было конфисковано во времена Генриха Восьмого. Пенроз возвратил рукопись, страстно выражая свою симпатию к монахам и ненависть к королю.

   - Успокойтесь, Артур, - сказал отец Бенвель, приятно улыбаясь. - Мы вовсе не намерены навсегда оставлять победу за Генрихом Восьмым.

   Пенроз с изумлением смотрел на своего начальника. Но этот последний воздержался пока от всяких дальнейших объяснений.

   - Всему свой черед, - начал сдержанно патер, - черед объяснений еще не подошел. Я покажу вам еще кое-что. Это один из самых интересных памятников древности в Англии. Взгляните.

   Он отпер плоский ящик красного дерева и вынул пергаментную грамоту, по-видимому, весьма древнюю.

   - Вы выслушали недавно небольшое поучение, - сказал он, - выслушайте теперь небольшой рассказ. Вы, вероятно, слыхали о Ньюстедском аббатстве, известном почитателям стихов как место жительства Байрона? Король Генрих поступил с Ньюстедом совершенно так же, как с Венжем! Много лет назад в Ньюстедское озеро закинули сеть и на дне нашли медного орла, лежавшего там много столетий и служившего некогда в церкви хранилищем. Внутри орла был скрыт потайной ящик, и в нем найдены древние владетельные грамоты аббатства. Монахи, как правило, прятали документы, доказывающие их права и преимущества, в надежде - едва ли надо прибавлять, совершенно тщетной, - что наступит время, когда правосудие возвратит им все имущество, отнятое у них. Прошлым летом один из наших епископов, управляющий одной из северных епархий, случайно разговорился об этом обстоятельстве со знакомым, преданным католиком и высказал свое предположение, что монахи Венжа могли принять те же предосторожности, что и монахи Ньюстеда. Надо вам сказать, что знакомый был энтузиаст. Не говоря ничего епископу, положение и ответственность которого он должен был уважать, он сообщил свой план верным людям, и в одну прекрасную ночь, когда теперешний законный или, лучше сказать, незаконный владетель отсутствовал, они тайком спустили в озеро Венж сеть и оказалось, что предположения епископа были справедливыми. Прочтите эти драгоценные документы. Зная вашу честность, сын мой, и утонченность ваших чувств, я желаю, чтобы вы на неоспоримых фактах убедились в праве, которое церковь имеет на владение Венжем.

   После этого предисловия, он остановился, ожидая, пока Пенроз прочтет документ.

   - Осталось ли еще сомнение в вашей душе? - спросил он, когда Пенроз окончил чтение.

   - Ни тени сомнения.

   - Ясно ли право церкви на владение этим поместьем?

   - Ясно, насколько возможно выразить словами.

   - Хорошо. Мы спрячем документ. Закон не допускает самовольного отчуждения, если бы даже оно было произведено королем. Что некогда составляло законную собственность церкви, то она всегда имеет право получить обратно. Вы не сомневаетесь в этом?

   - Нет, но думаю только, каким способом она может получить это обратно? Можно ли ожидать в этом случае какого-нибудь содействия от закона?

   - Нет, никакого.

   - А между тем, отец, вы говорите, будто предвидите возможность возвращения имущества. Какими средствами этого можно будет достигнуть?

   - Мирными и достойными мерами, - отвечал отец Бенвель, - возвращением конфискованного имущества церкви лицом, ныне владеющим имением.

   Пенроз был удивлен и заинтересован.

   - Нынешний владелец католик? - спросил он поспешно.

   - Нет еще.

   Отец Бенвиль особенно многозначительно произнес эти два коротеньких слова. Он беспокойно барабанил толстыми пальцами по столу, а зоркие глаза выжидательно были обращены на Пенроза.

   - Вы, конечно, понимаете меня, Артур? - прибавил он, после паузы.

   Краска медленно разлилась по истощенному лицу Пенроза.

   - Я боюсь понять вас.

   - Почему?

   - Я уверен, что мои лучшие чувства понимают вас. Но я боюсь, отец, это, быть может, только тщеславие и самомнение с моей стороны.

   Отец Бенвель спокойно откинулся на спинку кресла.

   - Мне нравится эта скромность, - сказал он, с наслаждением причмокивая губами, будто скромность была для него все равно что вкусное кушанье. - Под недоверием к себе, делающим вам честь, скрывается настоящая сила. Я более чем когда-либо рад, что не ошибся, указав на вас как на человека, достойного такого серьезного поручения. Я думаю, что обращение владельца аббатства Венж в католическую религию в ваших руках и не более как вопрос времени.

   - Можно узнать его имя?

   - Конечно. Его зовут - Луис Ромейн.

   - Когда вы представите меня ему?

   - Невозможно сказать. Я еще сам не знаком с ним.

   - Вы не знаете мистера Ромейна?

   - Никогда не видал его.

   Этот неутешительный ответ был произнесен со спокойствием, свойственным человеку, который ясно видит путь, предстоящий ему. Переходя от одного изумления к другому, Пенроз решился задать последний вопрос:

   - Каким образом мне сойтись с мистером Ромейном?

   - Я отвечу вам откровенно. Мне неприятно говорить о себе, - сказал отец Бенвель с самой подобающей скромностью, - но это теперь необходимо. Не выпить ли нам кофе, чтобы очерк автобиографии отца Бенвеля не показался вам слишком скучным? Не смотрите так серьезно, сын мой! Будем, по возможности, брать светлую сторону жизни.

   Он позвонил и тоном хозяина приказал подать кофе. Слуга относился к нему с совершеннейшим почтением. В ожидании кофе отец Бенвель напевал что-то и говорил о погоде.

   - Вам класть много сахару? - спросил он, когда кофе подали. - Нет? И в мелочах я бы желал, чтобы между нами существовала полная симпатия. Я сам люблю много сахару.

   Приготовив с полным вниманием свой кофе и положив в него достаточное количество сахару, он наконец дал обещанное объяснение своему другу. Он сделал это так легко и весело, что даже менее терпеливый человек, чем Пенроз, выслушал бы его с интересом.

  

   - За исключением моих занятий здесь, в библиотеке, - начал отец Бенвель, - и редких интересных разговоров с лордом Лорингом, о которых я сейчас расскажу подробнее, я в этом доме почти такой же чужой, как вы сами, Артур. Когда всерьез задумались над проектом, который я только что изложил вам, я имел честь лично познакомиться с лордом Лорингом. Я узнал также, что он близкий друг Ромейна и пользуется его полным доверием. При этих обстоятельствах его сиятельство являлся тем средством, что позволит нам сблизиться, не возбуждая недоверия, с владельцем аббатства Венж, поэтому мне было поручено близко сойтись с членами здешней семьи. Для того чтобы освободить здесь место для меня, духовнику лорда и леди Лоринг была поручена другая паства в Ирландии. И вот я на его месте! Кстати, не обращайтесь ко мне в присутствии посторонних ни с какими особенными знаками уважения. В доме лорда Лоринга я не провинциальный начальник нашего ордена, а простой подчиненный.

   Пенроз смотрел на него с восторгом.

   - Это большая жертва с вашей стороны. В вашем сане и в ваши годы!

   - Вовсе нет, Артур. В положении начальника часто представляются искушения нашей гордости. Такую перемену я считаю полезным для себя уроком в уничижении. Например, леди Лоринг, как я ясно вижу, не любит меня и не доверяет мне. Кроме того, здесь с некоторого времени гостит одна молодая девушка. Она протестантка, разделяющая все предрассудки, связанные с ее образом мыслей, и бедняжка так тщательно избегает меня, что я еще ни разу не видал ее. Такие уничижения - очень полезное напоминание о слабости человеческой природы для человека, занимающего высокое и важное положение. Кроме того, я встретил на своем пути препятствия, которые способствовали возбуждению моей энергии. Артур, как на вас действуют препятствия?

   - Я стараюсь преодолеть их, отец, но часто чувствую, что теряю мужество.

   - Странно, - сказал отец Бенвель, - а я чувствую только нетерпение. Какое право имеет препятствие возникать на моем пути? Вот как я смотрю на это. Например, первое, что я услышал по прибытии сюда, было, что Ромейн уехал из Англии. Мое знакомство с ним отодвинулось на неопределенное время, но я не пал духом - я обратился к лорду Лорингу за всеми подробностями, которые мне необходимо было знать о Ромейне и его привычках.

   Встретилось другое препятствие: не имея квартиры в доме, я должен был найти предлог быть постоянно здесь, всегда готовый воспользоваться минутами досуга лорда Лоринга для разговоров с ним. Я сел в этой комнате и сказал себе: "Прежде чем опять встану, эти дерзкие препятствия должны быть устранены".

   Состояние библиотеки дало мне желанный предлог. Еще до моего ухода мне поручили привести библиотеку в порядок. С этой минуты я прихожу и ухожу, когда мне угодно. Когда у лорда Лоринга возникало желание поговорить, я всегда был тут, чтобы направить разговор в нужное русло. И что же в результате? Как только появится Ромейн, я сразу смогу предоставить вам возможность сблизиться с ним. И все это благодаря тому, что я не выношу препятствий. Не правда ли, это даже смешно?

   Но, вероятно, Пенроз был лишен чувства юмора: вместо того, чтобы смеяться, он, казалось, желал знать дальнейшие подробности.

   - Каким образом могу я сблизиться с мистером Ромейном? - спросил он.

   Отец Бенвель налил себе еще кофе.

   - Не желаете ли вы, чтобы я прежде сказал вам, как благодаря обстоятельствам мы можем надеяться на обращение Ромейна? Он молод и холост, у него нет никакого неподходящего знакомства, он романтичен, чувствителен, чрезвычайно образован.

   У него нет близких родственников, которые могли бы оказывать на него влияние, и я точно знаю, что его имение никому не отказано. В продолжение последних нескольких лет он весь отдался книгам и собирает материалы для сочинения "О происхождении религий", требующего громадных изысканий. Глубокая печаль или угрызения совести - лорд Лоринг не объяснил, что именно, - серьезно повлияли на его нервную систему, уже расстроенную ночными занятиями. Прибавьте к тому, что теперь он недалеко от нас.

   Он недавно вернулся в Лондон и живет один в гостинице. По какой-то причине, не известной мне, он не хочет жить в Венже, где, по моему мнению, человек занимающийся должен бы чувствовать себя лучше всего.

   Пенроз начал с интересом прислушиваться.

   - Вы были в аббатстве? - спросил он.

   - Я недавно был в этой части Йоркшира. Если бы не грустные воспоминания, связанные с развалинами и осквернением святого места, эта поездка была бы весьма приятной. Имение дает, без сомнения, значительный доход?

   Я знаю цену доходной части имения, простирающейся на юг за бесплодной местностью, окружающей дом. Возвратимся на минуту к Ромейну и к вашему положению в качестве его компаньона. Он велел прислать книги из Венжа и убедил себя, что усидчивые занятия - единственное средство успокоить его душевную тревогу, от чего бы она ни происходила. По настоянию лорда Лоринга на днях был консилиум...

   - Он так болен? - воскликнул Пенроз.

   - Да, кажется, - отвечал отец Бенвель. - Лорд Лоринг хранит таинственное молчание о его болезни. Мне удалось узнать от него только одно заключение консилиума: доктора запретили ему заниматься начатым им сочинением. Он слишком упрям, чтобы последовать этому совету. Докторам удалось добиться от него только одной уступки: он согласился немного пощадить себя, взяв себе в помощники секретаря, и поручил лорду Лорингу найти подходящего человека. Его сиятельство посоветовался со мной и даже просил меня принять это дело на себя. Каждому своя сфера деятельности, сын мой! Человек, который примется за обращение Ромейна, должен быть достаточно молод и гибок, чтобы стать его другом и товарищем. Вы, Артур, человек, как раз подходящий для этого, вы будете его секретарем. Как вам нравится подобный план?

   - Извините, отец, но мне кажется, я недостоин доверия, оказываемого мне.

   - Почему?

   - Я боюсь, что не оправдаю вашего высокого мнения обо мне, - сказал он, - если не буду чувствовать, что тружусь над обращением мистера Ромейна ради его собственной души. Как ни праведно подобное дело, но я не могу видеть в возвращении церкви ее собственности достаточной побудительной причины для того, чтобы стараться убедить его переменить веру. Ответственность, возлагаемая вами на меня, настолько серьезна, что, если я не предамся всем сердцем своей задаче, я изнемогу под ее тяжестью. Если, увидев мистера Ромейна, я почувствую к нему влечение, если это влечение будет все усиливаться и я, наконец, полюблю его, как брата, тогда, правда, я могу обещать, что это обращение сделается самой дорогой задачей моей жизни. Но если между нами этой симпатии не будет - простите, что я прямо говорю это, - то умоляю вас передать это дело в другие руки.

   Голос его задрожал, и глаза наполнились слезами. Отец Бенвель заметил волнение своего молодого друга и посмотрел на него глазами искусного рыболова, которому кажутся забавными старания живой рыбки освободиться от удочки.

   - Хорошо, Артур! - произнес он. - Мне часто приходится встречаться с людьми, слишком много думающими о себе.

   Ваша речь так же освежает меня, как жаждущего освежает глоток воды. В то же время мне кажется, что вы создаете препятствия там, где их нет. Я только что упомянул, что вы должны подружиться с Ромейном. Дружба немыслима, если между вами не будет той симпатии, которую вы так хорошо описали. Я сангвиник и уверен, что вы понравитесь друг другу. Подождите, пока увидите его.

   В эту минуту отворилась дверь из картинной галереи и лорд Лоринг вошел в библиотеку.

   Он быстро осмотрелся, видимо, ища кого-то в комнате. По его лицу промелькнул лучик досады, но снова исчез, когда он поклонился двум иезуитам.

   - Извините, - сказал он, глядя на Пенроза. - Это тот господин, который берется помогать мистеру Ромейну?

   Отец Бенвель представил своего молодого друга.

   - Артур Пенроз, милорд. Я решился пригласить его сегодня сюда на случай, если вы пожелаете задать ему какие-нибудь вопросы.

   - Совершенно излишне после вашей рекомендации, - приветливо отвечал лорд Лоринг. - Мистер Пенроз пожаловал как нельзя кстати. Мистер Ромейн посетил нас сегодня, сейчас он в картинной галерее.

   Священники переглянулись. Сообщив им о визите Ромейна, лорд Лоринг направился к противоположной двери библиотеки, отворил ее, посмотрел в залу и на лестницу, и снова на его лицо легла тень досады.

   - Господа, пойдемте в галерею, - сказал он, - я буду иметь удовольствие представить вас мистеру Ромейну.

   Пенроз принял предложение. Отец Бенвель с улыбкой указал на книги, разбросанные вокруг него.

   - Если позволите, через минуту я последую за вами, - сказал он.

   "Кого искал здесь милорд?" - вот вопрос, вертевшийся в уме отца Бенвеля в то время, когда он расставлял книги на полках и собирал разбросанные по столу бумаги, касавшиеся его римской корреспонденции. У него вошло в привычку подозрительно относиться ко всему, что происходило в его присутствии и чему он не мог найти объяснений. В этом случае он, вероятно, задал бы себе этот вопрос не так спокойно, если бы знал, что в противовес заговору, составленному против Ромейна в библиотеке и имевшему целью его обращение в католическую веру, в картинной галерее составляется другой заговор: женить его.

   Рассказ леди Лоринг о разговоре со Стеллой побудил ее мужа провести свой опыт безотлагательно.

   - Я сейчас же напишу Ромейну, - сказал он.

   - И сегодня же пригласишь его? - спросила леди Лоринг.

   - Да. Я скажу, что мне очень хотелось бы посоветоваться с ним насчет одной картины. Следует ли предупреждать Стеллу о его посещении или лучше устроить свидание неожиданно для нее?

   - Нет, лучше предупредить, - сказала леди Лоринг. - При ее впечатлительности я боюсь неожиданности для нее. Надо сказать ей только, что Ромейн - оригинал ее портрета и что он, может быть, сегодня придет осмотреть вашу картину, - остальное предоставьте мне.

   План леди Лоринг был тотчас приведен в исполнение. В минуту первого волнения Стелла объявила, что не чувствует в себе силы сегодня же встретиться с Ромейном. Успокоившись немного, она уступила убеждениям леди Лоринг и согласилась последовать за ней в галерею.

   - Если я войду с вами вместе, - сказала она, - то будет казаться, будто мы сговорились. Этого я не могу перенести. Лучше я зайду одна, будто случайно.

   Когда доложили о приезде Ромейна, леди Лоринг, согласившись с предложением своей подруги, пошла в галерею одна. Время шло, а Стелла не показывалась. Очень возможно, что она не решалась войти через главную дверь в галерею и предпочитала проскользнуть через дверь библиотеки, не зная о присутствии там священников. Не найдя ее там, но встретив в библиотеке Пенроза, лорд Лоринг ускорил знакомство младшего из двух иезуитов с Ромейном.

   Собрав свои бумаги, отец Бенвель подошел к высокому стрельчатому окну, освещавшему комнату, и открыл свой ящик для писем, стоящий на маленьком столике в углублении окна. Здесь, он был не виден для выходивших из залы.

   Он спрятал свои бумаги в ящик и только успел затворить и запереть его, как услышал шорох осторожно отворяемой двери.

   В следующую минуту до его слуха донеслось шуршание платья по ковру. Другой вышел бы из своего убежища, но отец Бенвель остался где был, пока не потерял из виду вошедшую девочку.

   Патер с напряженным вниманием смотрел на ее чудесные темные глаза и волосы, на быстро изменяющийся цвет ее щек, на необычайную грацию ее движений. Медленно и с явным волнением подошла она к двери картинной галереи и остановилась, будто боясь отворить ее. Отец Бенвель слышал, как она со вздохом сказала:

   - Как мне встретиться с ним?

   Затем отошла в сторону, к зеркалу над камином. Отражение ее прелестного лица, казалось, придало ей мужества. Она направилась обратно к двери и отворила ее. Лорд Лоринг, вероятно, был недалеко в эту минуту. Его голос сейчас же раздался в библиотеке:

   - Войдите, Стелла, войдите! Здесь новая картина и мой друг, которого я желал бы представить вам и с которым, я надеюсь, вы подружитесь, - мистер Луис Ромейн.

   Дверь снова затворилась. Отец Бенвель стоял тихо, как статуя, в своем убежище, опустив голову и погрузившись в мысли. Минуту спустя он снова вернулся к письменному столу. С поспешностью, не свойственной его обычно медлительной натуре, он схватил лист бумаги из ящика и, нахмурившись, написал следующие строки:

  

   "Уже запечатав письмо, я сделал открытие, которое должен сообщить вам, не теряя времени. Я очень боюсь, что нам придется встретиться на нашем пути с женщиной. Но не беспокойтесь, я справлюсь и с этим препятствием, как справлялся с другими. Пока дело продвигается. Пенроз получил первые наставления и сегодня был представлен Ромейну".

  

   И это письмо, так же как предыдущее, он адресовал в Рим.

   - Теперь примемся за женщину, - сказал он и отворил дверь в картинную галерею.

  

   Искусство испытывает неудачи так же, как имеет свои триумфы. Оно не может оградить себя от мелких интересов повседневной жизни. Самое образцовое сочинение, самая лучшая картина напрасно расточают свое влияние на умы, поглощенные пустыми или скрытными заботами. Когда отец Бенвель вошел в картинную галерею, из всех присутствующих только для одного человека картины не составляли вымышленного предлога.

   Не подозревая ничего о борьбе противоположных интересов, центром которых он являлся, Ромейн внимательно осматривал картину, послужившую предлогом для его приглашения в дом. Он поклонился Стелле, спокойно созерцая ее красоту, пожал руку Пенрозу, сказав несколько ласковых слов своему будущему секретарю, а затем снова сосредоточил свое внимание на картине, будто Стелла и Пенроз с этой минуты перестали занимать его.

   - Будь я на вашем месте, - сказал он лорду Лорингу, - я не купил бы эту картину.

   - Почему?

   - По-моему, в ней есть серьезный недостаток, характеризующий новейшую английскую школу. Полное отсутствие мысли в передаче сюжета, скрывающееся под искусными техническими уловками кисти. Если вы видели одну из картин этого живописца, вы видели их все. Он изготавливает их, а не рисует.

   В ту минуту, когда Ромейн говорил это, отец Бенвель вошел в галерею. При церемонии представления владельцу Венжа он держал себя чрезвычайно вежливо, но немного рассеянно. Его занимала только одна мысль, как увериться в правильности его подозрений относительно Стеллы. Не ожидая представления, он обратился к ней с выражением отеческого интереса и сдержанного скромностью восхищения, которое умел принимать в разговорах с женщинами.

   - Могу я спросить, согласны ли вы с мнением мистера Ромейна о картине? - спросил он самым мягким тоном.

   Она слышала о нем и знала его положение в доме. Представление, сделанное шепотом леди Лоринг: "Отец Бенвель, душа моя!", было для нее совершенно излишним. Ее антипатия предостерегала ее от этого человека.

   - Я не имею оснований быть критиком, - отвечала она с холодной вежливостью. - Я могу только определить, что мне нравится или не нравится.

   Этот ответ как нельзя больше соответствовал планам отца Бенвеля. Он отвлек внимание Ромейна от картины и переключил его на Стеллу. Патер воспользовался этим обстоятельством для того, чтобы отметить выражение их лиц, когда они смотрели друг на друга.

   - Мне кажется, вы нашли основание для всякой критики, - сказал Ромейн Стелле. - Выражая в разговоре свое мнение о книгах и картинах или развивая его со всеми подробностями в печати, мы, в сущности, говорим только то, что нравится или не нравится лично нам. По моему скромному мнению, эта картина ровно ничего не говорит мне. А вам она что-нибудь говорит?

   Он располагающе улыбнулся, задавая ей этот вопрос, ни в голосе, ни в глазах его не заметно было какого-либо волнения. Успокоенный в отношении Ромейна, отец Бенвель посмотрел на Стеллу.

   Как ни сдерживала она себя, но ее сердечная тайна отражалась на ее лице. Холодно-спокойное выражение, с которым она слушала патера, мало-помалу исчезло под воздействием голоса Ромейна и его взгляда. Лицо Стеллы не изменилось, но нежная кожа слегка порозовела и приобрела более живой оттенок, будто под влиянием внутренней оживляющей теплоты. В ее глазах и на губах вспыхнул интерес к новой жизни, ее изящная, будто эфирная, фигура незаметно крепла и распускалась, как цветок под воздействием благодатного солнечного луча. Когда она отвечала Ромейну, конечно, соглашаясь с ним, в ее голосе слышалась нежная убедительность, скромно приглашавшая его продолжать смотреть на нее и говорить с ней. Этот голос открыл бы отцу Бенвелю истину, даже если б он не видел ее лица. Чувствуя что его подозрения относительно Стеллы обоснованны, он со скрытой подозрительностью бросил взгляд на леди Лоринг. В честных голубых глазах верного друга Стеллы видна была нескрываемая симпатия к девушке.

   Лорд Лоринг, находивший чрезмерно строгим мнение Ромейна и Стеллы, снова принялся за обсуждение сюжета несчастной картины. Леди Лоринг, как всегда, согласилась с мужем. Пока всеобщее внимание было занято таким образом, отец Бенвель заговорил с Пенрозом, бывшим до этого молчаливым слушателем художественного спора.

   - Видели ли вы знаменитый портрет Гейнсборо - первой леди Лоринг? - спросил он и, не ожидая ответа, взял Пенроза под руку и подвел его к картине, висевшей в самом конце галереи.

   - Как вы находите Ромейна? - спросил отец Бенвель тихим голосом, будто продолжая разговор, но, видимо, с нетерпением ожидая ответа.

   - Он заинтересовал меня, - отвечал Пенроз. - Он выглядит таким больным и грустным и так ласково говорил со мной...

   - Одним словом, - заметил отец Бенвель, - Ромейн произвел на вас приятное впечатление. Перейдем к следующему. Вы также должны стараться произвести приятное впечатление на Ромейна.

   Пенроз вздохнул.

   - Как ни стараюсь я понравиться людям, которые нравятся мне, я не всегда преуспеваю в этом, - сказал он. - В Оксфорде мне говорили, что я застенчив, и я боюсь, что, к моему несчастью, эта правда. Я хотел бы быть более общительным.

   - Предоставьте это мне, сын мой! Они все еще говорят о картинах?

   - Да.

   - Я имею еще кое-что сообщить вам. Заметили вы эту молодую девушку?

   - Она красавица, но, по-моему, немного холодна. Отец Бенвель улыбнулся.

   - Когда вы достигнете моих лет, - сказал он, - вы не будете доверяться наружности женщины. Знаете ли, что я думаю о ней? Она, если хотите, красива, но в то же время опасна.

   - Опасна? Кому?

   - Это я говорю только вам одному по секрету, Артур. Она влюблена в Ромейна. Подождите минуту! А леди Лоринг - если я только не ошибаюсь в том, что вижу, - знает это и покровительствует ее чувству. Прекрасная Стелла может разрушить все наши надежды, если только нам не удастся помешать их сближению.

   Эти слова были сказаны шепотом, серьезно и с волнением, удивившим Пенроза. Хладнокровие его начальника не так-то легко было нарушить.

   - Отец, уверены ли вы в том, что говорите? - спросил он.

   - Совершенно уверен.., иначе, не стал бы говорить.

   - Как вы думаете, мистер Ромейн отвечает взаимностью на ее чувство?

   - К счастью, нет еще. Вы должны сначала воспользоваться вашим влиянием на него... Как ее имя? То есть фамилия?

   - Эйрикорт. Мисс Стелла Эйрикорт.

   - Очень хорошо. Вы должны воспользоваться своим влиянием, когда будете уверены, что действительно имеете его, чтобы отдалить мистера Ромейна от мисс Эйрикорт.

   Пенроз, казалось, был в затруднении.

   - Я боюсь, что не сумею сделать этого, - ответил он, - но, конечно, в качестве его помощника, я постараюсь, чтобы он занимался как можно больше.

   Что бы ни подумал начальник Артура о его ответе, он отнесся к нему с наружной снисходительностью и сказал:

   - Это не поможет. Но, получив справки, помните: это все между нами, я, быть может, найду возможность воздвигнуть препятствие на пути этой леди Пенроз с удивлением взглянул на него.

   - Справки? - повторил он. - Какие справки?

   - Прежде, чем я отвечу вам, скажите мне, сколько, по вашему, лет мисс Эйрикорт?

   - Я не знаток в подобного рода вещах. Года двадцать два, а может быть, и двадцать пять...

   - Положим, что так. В прежние годы я имел случай ознакомиться с женщинами в исповедальне. Знаете ли, что говорит мне моя опытность?

   - Нет, не знаю.

   - Когда девушке более двадцати лет, она влюбляется не в первый раз, это я знаю из опыта, - сказал отец Бенвель.

   - Если только я найду человека, способного доставить мне необходимые сведения, я смогу сделать весьма важные открытия из прошлой жизни мисс Эйрикорт. Но теперь довольно. Лучше вернемся к нашим друзьям.

  

   Группа, стоявшая у картины, послужившей поводом к спору, разошлась. На одном конце галереи леди Лоринг и Стелла шептались, сидя на диване, на другом конце - лорд Лоринг говорил тихо с Ромейном.

   - Как вам понравился мистер Пенроз? - спросил лорд.

   - Насколько я могу судить по первому впечатлению, он мне понравился. Он, кажется, скромен и умен.

   - Вы выглядите больным, Ромейн. Вы опять слышали голос, преследующий вас?

   Ромейн отвечал с видимой неохотой:

   - Не знаю почему, но все сегодняшнее утро меня преследует боязнь услышать его. Сказать вам правду, я и к вам-то приехал в надежде, что перемена принесет мне облегчение.

   - И что же, вы чувствуете себя лучше теперь?

   - Да, пока...

   - Не указывает ли это, мой друг, на то, что вам была бы полезна большая перемена?

   - Не спрашивайте меня об этом, Лоринг! Я несу свое наказание, но ненавижу говорить о нем.

   - В таком случае, поговорим о чем-нибудь другом. Как вам нравится мисс Эйрикорт?

   - Замечательное лицо: выразительное и привлекательное. Леонардо написал бы с нее благородную головку. Но в ней есть что-то такое... - он остановился, не будучи в состоянии или не желая продолжать.

   - Что вам не нравится? - спросил лорд Лоринг.

   - Нет, что-то такое, чего я не понимаю. Никак не ожидаешь встретить натянутости в хорошо воспитанной девушке. А между тем, когда она говорила со мной, в ней заметна была принужденность. Может быть, я произвел на нее неблагоприятное впечатление?

   Лорд Лоринг засмеялся.

   - Если бы это сказал другой человек, а не вы, я бы назвал это аффектацией.

   - Почему? - спросил Ромейн резко.

   Лорд Лоринг посмотрел на него с неподдельным удивлением.

   - Неужели вы и в самом деле думаете, что принадлежите к числу людей, производящих при первом взгляде неприятное впечатление на женщину? Хоть раз в жизни допустите слабость в отношении к себе и найдите другую, более правдоподобную причину для натянутости мисс Эйрикорт.

   В первый раз с той минуты, как начался его разговор с другом, Ромейн обернулся к Стелле и совершенно неожиданно поймал ее взгляд, обращенный на него. Женщина помоложе и не обладающая таким характером тотчас бы посмотрела в другую сторону. Благородная голова Стеллы склонилась, и взгляд медленно опускался, пока не остановился на ее длинных, белых руках, сложенных на коленях. Еще мгновение Ромейн пристально смотрел на нее. Он встал и заговорил с лордом Лорингом, понижая голос:

   - Вы давно знаете мисс Эйрикорт?

   - Она лучший и самый давнишний друг моей жены. Мне кажется, Ромейн, Стелла понравилась бы вам, если бы вы чаще виделись с ней.

   Ромейн с молчаливой покорностью наклонил голову в ответ на пророческое замечание лорда Лоринга.

   - Посмотрим картины, - сказал он спокойно.

   Спускаясь вниз по галерее, он встретился с двумя священнослужителями. Отец Бенвель нашел удобный случай помочь Пенрозу произвести благоприятное впечатление.

   - Извините любопытство старого студента, мистер Ромейн, - сказал он с приятной веселостью. - Лорд Лоринг говорил мне, что вы послали в деревню за своими книгами. Вы находите удобным заниматься в лондонской гостинице?

   - Это очень спокойная гостиница, - отвечал Ромейн, - и все там знают мои привычки. - Он обратился к Артуру:

   - У меня целое отделение и есть комната к вашим услугам. В деревне я жил в одиночестве. В последнее время мой вкус изменился, теперь мне нравится иногда наблюдать уличную жизнь. Хоть мы и будем жить в гостинице, но я смею обещать, что вам не будут мешать, когда вы будете столь добры помогать мне вашим пером.

   Не успел Пенроз собраться с ответом, как отец Бенвель сказал:

   - Может быть, память моего молодого друга окажется вам столь же полезной, как его перо, мистер Ромейн. Пенроз занимался в библиотеке Ватикана. Если при чтении у вас возникнет надобность в какой-нибудь справке, то он лучше многих знает редкие старинные рукописи по древней истории христианства.

   Этот деликатный намек на предполагаемое сочинение "О происхождении религии" произвел желанное действие.

   - Мне бы очень хотелось потолковать с вами об этих рукописях, мистер Пенроз, - сказал Ромейн. - Может быть, некоторые копии найдутся и в Британском Музее. Не будет бесцеремонностью с моей стороны, если я спрошу вас, свободны ли вы сегодня до обеда?

   - Я вполне к вашим услугам.

   - Если вы будете столь добры зайти ко мне в гостиницу через час, то я успею просмотреть свои записи и буду ожидать вас со списком названий и годов. Вот мой адрес.

   Сказав это, он подошел к леди Лоринг и Стелле, чтобы проститься с ними.

   Отец Бенвель обладал необыкновенным даром предвидения, но и он не был непогрешим. Видя, что Ромейн собирается уходить, и чувствуя, что путь для дальнейшей деятельности Пенроза достаточно подготовлен, он слишком поспешно предположил, что больше не из-за чего оставаться в галерее, а, напротив, можно с пользой использовать время до визита Пенроза в гостиницу, чтобы дать ему несколько мудрых советов, указав, каким образом он может употребить для религиозных целей свой разговор с Ромейном.

   Извинившись одной из своих фраз, всегда бывших у него наготове, он вернулся с Пенрозом в библиотеку и таким образом, как сознавался сам впоследствии, сделал один из немногих промахов в своей продолжительной жизни.

   Между тем Ромейну не удалось уйти без гостеприимного напоминания со стороны леди Лоринг. Со свойственной женщине страстной преданностью интересам истинной любви она страдала за Стеллу и решила, что такая пустячная причина, как научные занятия, не должна мешать гораздо более важному предприятию: открыть в сердце Ромейна доступ чувству.

   - Позавтракайте с нами, - сказала она, когда он собрался протянуть ей руку на прощание.

   - Благодарю вас, леди Лоринг, - я никогда не завтракаю.

   - В таком случае, приезжайте к нам обедать запросто; завтра и послезавтра мы дома. Когда можно ждать вас?

   Ромейн продолжал отказываться.

   - Благодарю вас. При моем здоровье я неохотно даю обещания, которые не всегда могу сдержать.

   Но леди Лоринг была не менее решительна. Она обратилась за помощью к Стелле.

   - Мистер Ромейн под разными предлогами старается отделаться от меня. Попробуй, не удастся ли тебе убедить его.

   - Какое влияние могут иметь мои слова?

   Тон, которым были сказаны эти слова, поразил Ромейна. Он посмотрел на нее. Ее глаза, остановившиеся на нем, произвели на него странное, обаятельное действие. Она сама не сознавала, как все неподдельное благородство ее характера, все ее глубокие и горячие чувства отразились в эту минуту в ее взоре. Ромейн переменился в лице: он побледнел при новом чувстве, пробудившемся в нем. Леди Лоринг внимательно наблюдала за ним.

   - Может быть, вы недостаточно цените свое влияние, Стелла, - произнесла она.

   Ее убеждения не действовали на Стеллу.

   - Я всего полчаса знакома с мистером Ромейном, - сказала она. - И не настолько тщеславна, чтобы предполагать, что могу произвести приятное впечатление за такое короткое время.

   Она другими словами выразила мнение Ромейна о себе, высказанное им лорду Лорингу. Это совпадение поразило его.

   - Мы, кажется, начали с того, что неверно истолковали друг друга, мисс Эйрикорт, - произнес он. - Быть может, мы лучше поймем друг друга, если будем иметь удовольствие снова видеться с вами...

   Он нерешительно посмотрел на леди Лоринг. Она была не из тех женщин, которые могут упустить удобный случай, не воспользовавшись им.

   - Скажем, завтра вечером, - дополнила она начатую им фразу, - в семь часов.

   - Завтра, - сказал Ромейн и, подав руку Стелле, вышел из галереи.

   Таким образом, заговор, имевший целью его женитьбу, подавал даже большие надежды на успех, нежели заговор, имевший целью обратить его. Но отец Бенвель, тщательно наставлявший Пенроза в соседней комнате, не знал этого.

   Часы приносят с собою изменение событий точно так же, как изменение времени. День прошел, наступил вечер, и виды на успех обращения прояснились.

   Послушаем, как отец Бенвель рассказывает об этом событии в своем донесении в Рим, написанном в тот же вечер.

  

   "...Я уговорился с Пенрозом, что он зайдет ко мне и расскажет о начале своей деятельности в качестве секретаря Ромейна.

   В ту минуту, когда он вошел в комнату, я тотчас же догадался по его расстроенному лицу, что случилось что-то серьезное. Я спросил, не произошли ли неприятности между ним и Ромейном.

   Он повторил мой вопрос с удивлением: "Неприятности? Я не в состоянии выразить словами, как искренне мне нравится мистер Ромейн. Я не могу сказать вам, отец, как мне хочется быть полезным ему".

   Успокоенный этим ответом, я, конечно, спросил, что случилось. Пенроз отвечал на мой вопрос с явным смущением:

   - Я совершенно невольно узнал тайну, знать которую не имел права, - сказал он. - Я скажу вам все, что совесть позволяет мне сказать. Довершите вашу доброту, не приказывайте мне говорить, когда мой долг в отношении душевно измученного человека обязывает меня молчать даже с вами.

   Я, конечно, удержался от прямого ответа на это странное обращение.

   - Скажите, что можете сказат