Доде Альфонс - Сафо

шихъ его на улицу.

   Въ полусвѣтѣ мастерской толпились художники, натурщицы, актрисы,- всѣ танцовавш³е, всѣ ужинавш³е на послѣднихъ праздникахъ въ этомъ домѣ. Слышался непрерывный шумъ шаговъ, шопотъ, словно въ часовнѣ, освѣщенной кроткимъ пламенемъ восковыхъ свѣчей. Сквозь л³аны и друг³я растен³я смотрѣли на тѣло, выставленное подъ шелковымъ покровомъ затканнымъ золотыми цвѣтами, съ прикрытой чѣмъ-то вродѣ тюрбана головой, съ бѣлыми руками, говорившими о безпомощности, о высшемъ освобожден³и, и лежавшее въ тѣни глицин³й, на низкомъ диванѣ на которомъ Госсэнъ въ ночь бала познакомился со своей любовницей.

  

   Итакъ, отъ любовныхъ разрывовъ иногда умираютъ... Теперь, во время ссоръ, Жанъ боялся говоритъ о своемъ отъѣздѣ и не кричалъ больше внѣ себя: "Къ счастью, все это скоро кончится"... Она могла ему отвѣтить: "Хорошо, уходи... а я убью себя, какъ Алиса..." И эта угроза, которую онъ, казалось, видѣлъ въ ея грустныхъ взорахъ, слышалъ въ пѣсняхъ, которыя она пѣла, чувствовалъ въ грезахъ ея молчаливыхъ минутъ, приводила его въ ужасъ.

   Тѣмъ временемъ онъ сдалъ экзамены, которыми заканчивается для прикомандированныхъ къ консульству пребыван³е въ министерствѣ. Такъ какъ онъ былъ на хорошемъ счету, то его должны были назначить на одну изъ первыхъ освободившихся ваканс³й; теперь это былъ уже вопросъ недѣль и дней... а вокругъ нихъ, въ концѣ этого лѣта, подъ солнышкомъ, блиставшимъ все рѣже и рѣже, все стремилось къ зимнимъ перемѣнамъ. Однажды утромъ Фанни, открывъ окно и увидя первый туманъ, воскликнула: - Ахъ, ласточки уже улетѣли!..

   Одинъ за другимъ закрывали свои ставни дома болѣе зажиточныхъ владѣльцевъ; по Версальской дорогѣ тянулись возы съ вещами, огромные деревенск³е омнибусы, нагруженные узлами, съ султанами зеленыхъ растен³й наверху; листья деревьевъ кружились вихрями, уносились словно облако подъ низкимъ небомъ, а на убранныхъ поляхъ выростали стога. За фруктовымъ садомъ, обнаженнымъ и казавшимся меньше отъ облетѣвшихъ деревьевъ, запертыя дачи и сушильни прачешныхъ съ красными кровлями вселяли грусть, а по другую сторону дома обнаженный желѣзнодорожный путь вдоль почернѣвшаго лѣса развертывалъ свою темную лин³ю.

   Какъ было бы жестоко бросить ее здѣсь одну, среди этой грустной обстановки! Онъ чувствовалъ, что на сердцѣ у него холодѣетъ отъ этой мысли; никогда у него не будетъ смѣлости сказать "прости"! На это она, собственно и расчитывала, поджидая послѣдней минуты, а до тѣхъ поръ, спокойная, не говорила ни о чемъ, вѣрная своему обѣщан³ю не препятствовать его отъѣзду, предвидѣнному и условленному заранѣе. Однажды онъ вернулся домой съ новостью:

   - Я получилъ назначен³е!..

   - Неужели!.. Куда же?..

   Она спрашивала, съ виду равнодушная, но губы ея поблѣднѣли, а глаза приняли такое выражен³е, лицо свело такою судорогою, что онъ поспѣшилъ сказать: "Нѣтъ, нѣтъ... не на этотъ разъ! Я уступилъ свою очередь Эдуэну... Это отодвигаетъ мой отъѣздъ по крайней мѣрѣ на полгода!

   Полились потоки слезъ, смѣха, безумныхъ поцѣлуевъ, среди которыхъ можно было разобрать: "Спасибо, спасибо... Какую чудную жизнь я устрою тебѣ теперь!.. вѣдь меня и сердила именно эта мысль объ отъѣздѣ"... Теперь она лучше приготовится къ нему, примирится съ нимъ мало-по-малу; черезъ полгода будетъ уже не осень и забудутся эти разсказы о смерти.

   Она сдержала слово; не было ни нервныхъ вспышекъ, ни ссоръ; и даже, во избѣжан³е помѣхи со стороны ребенка, она рѣшилась отдать его въ панс³онъ въ Версаль. Онъ приходилъ домой только по воскресеньямъ, и если новый порядокъ не измѣнилъ еще его дикой и мятежной природы, то по крайней мѣрѣ, внушилъ ему умѣнье лицемѣрить. Жанъ и Фанни жили покойно, обѣды проходили безъ бурь, въ обществѣ супруговъ Эттэма. Рояль нерѣдко открывался для любимыхъ партитуръ. Но, въ сущности, Жанъ былъ болѣе смущенъ и въ большомъ затруднен³и, чѣмъ когда бы то ни было, спрашивая себя, куда его приведетъ его слабость и, подумывая иногда о томъ, чтобы отказаться отъ службы консула и перейти на службу въ канцеляр³яхъ! Это означало, Парижъ, продолжен³е настоящаго образа жизни; а мечты его юности должны были рухнуть, и отчаян³е родныхъ и ссора съ отцомъ были неизбѣжны; отецъ не проститъ ему этой распущенности, особенно, когда узнаетъ ея причину!

   И ради кого? Ради женщины постарѣвшей, поношенной, которую онъ уже не любилъ, въ чемъ онъ имѣлъ возможность убѣдиться недавно, въ присутств³и ея любовниковъ... Что же за проклят³е таилось въ ихъ совмѣстной жизни?

   Когда, однажды утромъ, въ послѣднихъ числахъ октября, онъ вошелъ и сѣлъ въ вагонъ, взглядъ молодой дѣвушки, обращенный на него, вдругъ напомнилъ ему лѣсную встрѣчу и с³яющую красоту женщины-ребенка, воспоминан³е о которой преслѣдовало его цѣлые мѣсяцы. Она была одѣта въ тоже свѣтлое платье, на которомъ въ тотъ день такъ красиво играли солнечные блики, но на этотъ разъ оно было покрыто широкимъ дорожнымъ плащемъ; рядомъ съ нею лежали книги, небольшой саквояжъ и букетъ послѣднихъ осеннихъ цвѣтовъ, говоривш³й о концѣ лѣта, о возвращен³и въ Парижъ. Она также узнала его по той полуулыбкѣ, которая дрожала въ прозрачной, какъ вода, чистотѣ его глазъ, въ течен³е секунды то было взаимное проникновен³е въ невысказанную, но тождественную мысль каждаго.

   - Какъ здоровье вашей матушки, мосье Д'Арманди? - спросилъ вдругъ старикъ Бушеро, котораго Жанъ сначала не замѣтилъ, такъ какъ тотъ сидѣлъ въ углу и читалъ газету, наклонивъ блѣдное лицо.

   Жанъ далъ ему свѣдѣн³я, растроганный тѣмъ, что кто-то помнилъ о немъ и о его родныхъ, и еще болѣе взволнованный, когда молодая дѣвушка стала распрашивать его о маленькихъ сестрахъ, написавшихъ дядѣ такое очаровательное письмо, благодаря его за заботы о ихъ матери... И такъ, она ихъ знаетъ!.. Это преисполнило его радости; но, такъ какъ въ этотъ день онъ былъ особенно чувствителенъ, онъ тотчасъ загрустилъ, узнавъ, что они возвращаются въ Парижъ, гдѣ Бушеро возобновляетъ свой курсъ на медицинскомъ факультетѣ. У него уже не будетъ случая увидѣться съ нею... Прекрасныя поля, бѣжавш³я мимо, показались ему совершенно мрачными.

   Раздался протяжный свистокъ; пр³ѣхали. Онъ раскланялся, потерялъ ихъ въ толпѣ, но у выхода они снова встрѣтились, и Бушеро среди шумной толкотни сказалъ ему, что со слѣдующей недѣли онъ принимаетъ у себя, на Вандомской площади... Если онъ захочетъ откушать у него чашку чая... Дѣвушка стояла подъ руку съ дядей, и Жану показалось, что приглашаетъ его именно она, хотя и не говоритъ ни слова.

   Рѣшивъ, что непремѣнно пойдетъ къ Бушеро, затѣмъ перерѣшивъ - къ чему причинять себѣ безполезныя сожалѣн³я? - онъ тѣмъ не менѣе сказалъ дома, что въ министерствѣ предвидится большой вечеръ, на которомъ ему придется быть. Фанни осмотрѣла его платье и приказала выгладить бѣлые галстуки; и вдругъ, уже въ четвергъ вечеромъ, у него пропала всякая охота ѣхать. Но любовница уговорила его, выставляя на видъ необходимость этой повинности, упрекая себя за то, что слишкомъ поглотила его, слишкомъ эгоистично удерживала его дома, въ концѣ-концовъ заставила его поѣхать; она сама помогла ему одѣться, не переставая шутить, завязала галстукъ, провела рукой по его волосамъ, смѣясь надъ тѣмъ, что пальцы ея сохранили запахъ папироски, которую она ежеминутно брала и, затянувшись, клала обратно на каминъ, и что этотъ запахъ заставитъ поморщиться дамъ, которыя будутъ танцовать съ нимъ. Она была такъ весела и добра, что онъ уже раскаивался въ своей лжи и охотно остался бы близъ нея у камина, если бы Фанни не отправила его со словами: "Я хочу... Такъ надо", и не вытолкала было шутя на темную дорогу.

   Онъ вернулся поздно; она спала, и лампа освѣщала ея усталый сонъ, напомнила ему подобное же возвращен³е три года тому назадъ, послѣ ужасныхъ разоблачен³й, которыя были ему сдѣланы. Какимъ трусомъ выказалъ онъ себя тогда! Въ силу какого заблужден³я то, что должно было порвать его цѣпи только плотнѣе сковало его?.. Его охватило отвращен³е къ себѣ. Комната, кровать, женщина - одинаково внушали ему ужасъ; онъ взялъ лампу и тихонько унесъ ее въ сосѣднюю комнату. Ему такъ хотѣлось быть одному, подумать о томъ, что съ нимъ дѣлается... такъ, что-то почти незамѣтное...

   Онъ влюбленъ!

   Въ нѣкоторыхъ словахъ, произносимыхъ нами ежедневно, есть какая то скрытая пружина, которая вдругъ открываетъ ихъ до дна, даетъ намъ возможность понять ихъ сокровенный смыслъ затѣмъ слово вновь принимаетъ свою повседневную форму и произносится безъ всякаго значен³я, въ силу одной лишь привычки, машинально. Любовь одно изъ такихъ словъ; тѣмъ для кого смыслъ его раскрылся вполнѣ, поймутъ сладкую тревогу, въ которой Жанъ пребывалъ уже цѣлый часъ, не отдавая себѣ отчета въ томъ, что онъ испытываетъ.

   Тамъ, на Вандомской площади, въ углу гостинной, гдѣ они долго бесѣдовали другъ съ другомъ, онъ ощущалъ лишь огромное, сладостное блаженство, чувство счастья, охватившее его. Очутившись за дверью, онъ вдругъ почувствовалъ безумное веселье, а затѣмъ такую слабость, словно у него открылись. "Что со мною, Боже мой"?.. Парижъ, по которому онъ шелъ, направляясь домой, казался ему инымъ, волшебнымъ, широкимъ, с³яющимъ. Да, въ этотъ часъ, когда выходятъ и бродятъ по городу ночныя твари, когда въ сточныхъ трубахъ поднимаются и разливаются грязь и тина, и словно кишатъ подъ желтымъ свѣтомъ газа, онъ, любовникъ Сафо, жаждавш³й извѣдать всѣ тайны разврата, онъ видѣлъ Парижъ такимъ какимъ видѣла его молодая дѣвушка возвращаясь съ бала съ мелод³ями вальса, звучащими у нее въ ушахъ и напѣвающая ихъ звѣздамъ, вся бѣлая, въ бѣломъ нарядѣ... Онъ видѣлъ цѣломудренный Парижъ, залитый луннымъ свѣтомъ, въ которомъ расцвѣтаютъ дѣвственныя души!.. И вдругъ, когда онъ шелъ по широкой лѣстницѣ вокзала, уже подходя къ своему нечистому жилищу, онъ произнесъ въ слухъ: "Но вѣдь я люблю ее!.. Люблю"! Вотъ какъ онъ узналъ объ этомъ.

   - Жанъ ты здѣсь!.. Что ты дѣлаешь?

   Фанни проснулась и испугалась, не видя его около себя. Надо подойти къ ней, поцѣловать ее, надо лгать, разсказывать про балъ въ министерствѣ, надо описать туалеты и сказать съ кѣмъ онъ танцовалъ; чтобы избѣжать допроса и особенно ласкъ, которыхъ онъ теперь особенно боялся, всецѣло проникнутый воспоминан³ями о другой, онъ сослался на спѣшную работу на чертежи для Эттэма...

   - Въ каминѣ нѣтъ огня; ты озябнешь!

   - Нѣтъ, нѣтъ...

   - По крайней мѣрѣ оставь дверь открытою, чтобы я могла видѣть твою лампу...

   Надо довести обманъ до конца; онъ устанавливаетъ столъ раскладываетъ чертежи; потомъ сидя не двигаясь и затаивъ дыхан³е, онъ отдается воспоминан³ямъ и, чтобы запечатлѣть свои грезы, повѣряетъ ихъ въ длинномъ письмѣ дядѣ Сезэру, межъ тѣмъ какъ ночной вѣтеръ качаетъ хрустящими вѣтвями безъ листьевъ; другъ за другомъ съ грохотомъ отходятъ поѣзда, а иволга, сбитая съ толку свѣтомъ волнуется въ своей клѣткѣ, и нерѣшительно щебеча, прыгаетъ съ одной перекладинки на другую.

   Онъ разсказываетъ все: свою первую встрѣчу въ лѣсу, сцену въ вагонѣ, странное волнен³е при входѣ въ гостинныя Бушеро, которыя казались ему такими мрачными и трагическими въ дни пр³ема - съ бѣглымъ шепотомъ въ дверяхъ, съ печальными взглядами, которыми обмѣнивались ожидавш³е больные - и которыя сегодня раскрывались длинной сверкающей анфиладой, шумныя веселыя... Самъ Бушеро не глядѣлъ сегодня сурово, съ пытливымъ и зоркимъ взглядомъ черныхъ глазъ изъ-подъ густыхъ нависшихъ бровей, но хранилъ на лицѣ спокойное выражен³е человѣка, который радъ, что у него въ домѣ веселятся.

   "Вдругъ она подошла ко мнѣ, больше я ничего не видѣлъ... Другъ мой, ее зовутъ Иреной. Она красива, повидимому, добра, съ рыжеватымъ оттѣнкомъ волосъ, какъ у англичанокъ, съ дѣтскимъ ротикомъ, вѣчно готовымъ смѣяться... Но не тѣмъ смѣхомъ, лишеннымъ всякой веселости, который такъ раздражаетъ во многихъ женщинахъ; въ ней это - подлинное проявлен³е молодости и счастья. Она родилась въ Лондонѣ; но ея отецъ былъ французъ, и она говоритъ безъ всякаго акцента, только какъ то особенно очаровательно произноситъ нѣкоторыя слова, напримѣръ слово "дядя", чѣмъ вызываетъ каждый разъ ласковую улыбку въ глазахъ старика Бушеро. Онъ взялъ ее къ себѣ, чтобы нѣсколько облегчить огромную семью брата и замѣнить ею старшую сестру вышедшею замужъ два года тому назадъ за главнаго врача его клиники. Но ей врачи ужасно не нравятся... Какъ она забавно высмѣивала глупаго молодого ученаго, требовавшаго отъ своей невѣсты формальнаго, торжественнаго обѣщан³я завѣщать ихъ тѣла антропологическому обществу!.. Она - перелетная птица. Она любитъ лодки, море; при видѣ бушприта у нея захватываетъ духъ... Все это она разсказывала мнѣ свободно, какъ товарищъ, напоминая манерами англ³йскую миссъ, но грац³озную, какъ парижанка, а я слушалъ, восхищенный звукомъ ея голоса, съ смѣхомъ, сходствомъ нашихъ вкусовъ, увѣренный, что счастье моей жизни тутъ, у меня въ рукахъ, и что мнѣ стоитъ только схватить его и унести далеко, далеко, куда направитъ меня моя полная приключен³й служба!..

   - Иди же, спать дружокъ, ложись...

   Онъ вздрагиваетъ, останавливается, невольно прячетъ письмо:

   - Сейчасъ приду... Спи, спи...

   Говоритъ гнѣвно, и, насторожась, слушаетъ, какъ дыхан³е женщины снова становится ровнымъ они такъ близко одинъ отъ другого, и въ то же время такъ далеко!

   "Что бы ни случилось, эта встрѣча и эта любовь будутъ моимъ освобожден³емъ. Ты знаешь мою жизнь; ты понялъ безъ словъ, что она все та же, прежняя, что я не могъ освободиться. Но ты не зналъ того, что я чуть было не пожертвовалъ моимъ положен³емъ, всѣмъ будущимъ этой роковой привычкѣ, въ которую я съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе погружался. Теперь я нашелъ ту точку опоры, которой мнѣ недоставало; чтобы не поддаваться больше моей слабости, я поклялся что поѣду на службу лишь свободнымъ и брошу все прежнее... Убѣгу завтра"...

   Онъ не убѣжалъ ни на слѣдующ³й, ни въ одинъ изъ ближайшихъ дней. Нуженъ былъ способъ, предлогъ, нужна была ссора, во время которой говорятъ: "Я ухожу", и не возвращаются; Фанни казалась кроткой и веселой, какъ въ самое первое время ихъ совмѣстной жизни.

   Написать ей "все кончено" безъ всякихъ объяснен³й?.. Но эта женщина не покорится, будетъ стараться его увидѣть, явится къ нему на квартиру, на службу. Нѣтъ лучше встрѣтить ее лицомъ къ лицу, убѣдить ее въ неизбѣжности этого разрыва, и безъ гнѣва, безъ жалости перечислить ей всѣ основан³я для него.

   Но вдругъ его снова охватилъ страхъ: ему припомнилось самоуб³йство Алисы Доре. Передъ ихъ домомъ, по другую сторону дороги, былъ переулочекъ, спускавш³йся къ желѣзнодорожному пути и запертый барьеромъ; сосѣди проходили имъ когда спѣшили, чтобы дойти до вокзала по шпаламъ. Его воображен³е южанина рисовало ему послѣ сцены разрыва его любовницу, бѣгущую черезъ дорогу, бросающуюся въ переулокъ и падающую подъ колеса поѣзда, увлекающаго ее съ собою. Этотъ страхъ владѣлъ имъ до такой степени, что одно воспоминан³е о калиткѣ обвитой плющемъ, заставляло его постоянно откладывать объяснен³е.

   Если бы у нея еще былъ другъ, кто нибудь, кто могъ бы охранить ее, помочь ей, въ первыя минуты отчаян³я; но живя замкнуто, какъ суслики, они не знали никого, кромѣ Эттэма, этихъ чудовищныхъ эгоистовъ, лоснившихся отъ жира и ставшихъ совершенно звѣроподобными, благодаря приближен³ю зимы, которую они собирались провести какъ эскимосы; несчастной въ ея отчаян³и и одиночествѣ рѣшительно не къ кому было прибѣгнуть...

   Межъ тѣмъ порвать было необходимо, и порвать какъ можно скорѣе! Несмотря на обѣщан³е, данное самому себѣ, Жанъ былъ еще два или три раза на Вандомской площади, каждый разъ возвращался оттуда все болѣе и болѣе влюбленнымъ; хотя онъ ничего не говорилъ, но радушныя встрѣчи старика Бушеро, отношен³е Ирены, въ которомъ наряду съ осторожностью, проглядывали нѣжность, снисходительность и словно взволнованное ожидан³е объяснен³я - все торопило его, говорило что медлить нельзя. Мучили его попытка обмана, и предлоги, которые онъ придумывалъ для Фанни, и сознанье, что совершилъ бы кощунство, переходя отъ поцѣлуевъ Сафо къ чистому, робкому ухаживанью...

  

   Въ разгарѣ этихъ затруднен³й, онъ однажды въ министерствѣ нашелъ на своемъ столѣ визитную карточку господина, заходившаго утромъ уже два раза, какъ доложилъ швейцаръ съ чувствомъ должнаго почтен³я къ слѣдующимъ титуламъ:

  

   Дядя Сезэръ въ Парижѣ!.. Фена - делегатъ, членъ комитета для охранен³я!.. Изумлен³е его еще не исчезло, какъ вдругъ появился самъ дядя, съ черной, какъ сосновая шишка, головой, съ плутоватымъ взглядомъ, съ веселыми морщинками вокругъ глазъ, когда онъ смѣялся, съ остренькою бородкой, но, вмѣсто обычной двубортной бумазейной куртки, на немъ былъ черный сюртукъ изъ моднаго сукна, нѣсколько широк³й на животѣ и придававш³й маленькому человѣчку поистинѣ президентское велич³е.

   Зачѣмъ онъ пр³ѣхалъ въ Парижъ? Ради покупки элеватора для затоплен³я своихъ новыхъ виноградниковъ (слово "элеваторъ" онъ произносилъ съ необыкновенною важностью возвышавшей его въ собственныхъ глазахъ), а также и затѣмъ, чтобы заказать скульптору свой бюстъ, которымъ товарищи желали украсить залу совѣта.

   - Ты видѣлъ,- со скромнымъ видомъ прибавилъ онъ,- они избрали меня предсѣдателемъ... Моя идея о затоплен³и виноградниковъ производитъ фуроръ по всему Югу... Кто бы подумалъ, что я, Фена, на пути къ тому, чтобы спасти всѣ вина Франц³и!.. Значитъ, и чудаки нужны на свѣтѣ!

   Но главною цѣлью его пр³ѣзда былъ все же разрывъ съ Фанни. Понимая, что дѣло затягивается, онъ пр³ѣхалъ помочь.- Я, вѣдь, въ этихъ дѣлахъ опытенъ, пожалуйста не думай!.. Когда Курбебесъ бросилъ свою Морна, чтобы жениться...- Но, прежде чѣмъ приступить къ разсказу, онъ остановился, растегнулъ сюртукъ и вынулъ небольшой бумажникъ, туго набитый деньгами.

   - Прежде всего избавь меня отъ этого... Да, деньги... Это выкупъ...

   Онъ не понялъ движен³я племянника, и думая, что тотъ отказывается изъ скромности, сказалъ:

   - Бери же! Бери! Я счастливъ, что могу сдѣлать для сына хотъ часть того, что сдѣлалъ для меня его отецъ. Кромѣ того и Дивонна тоже находитъ, что такъ нужно. Она посвящена во все, и рада, что ты собираешься жениться и стряхнуть съ себя эту старую обузу.

   Въ устахъ Сезэра, послѣ услуги, оказанной ему любовницей Жана, слова "старая обуза" показались послѣднему нѣсколько несправедливыми, и онъ не безъ горечи отвѣтилъ:

   - Спрячьте вашъ бумажникъ, дядя... Вы знаете лучше, чѣмъ кто-либо, насколько деньги безразличны для Фанни.

   - Да, она была добрая женщина... - сказалъ дядя похороннымъ тономъ и прибавилъ, подмигнувъ:

   - Пусть деньги все-таки останутся у тебя... Въ виду соблазновъ вашего Парижа, они у тебя будутъ цѣлѣе, чѣмъ у меня; къ тому же деньги при разрывѣ такъ же нужны, какъ при дуэли...

   Затѣмъ онъ всталъ, заявляя, что умираетъ съ голоду, и что этотъ важный вопросъ всего лучше обсудить за завтракомъ, съ вилкою въ рукѣ. Все та же насмѣшливая легкость южанина въ отношен³и къ женщинѣ!

   - Между нами, малютка... (они сидѣли въ ресторанѣ на Рю-де-Бургонь, и дядя расцвѣлъ, заложивъ салфетку за воротъ, межъ тѣмъ какъ Жанъ совершенно не могъ ѣсть), я нахожу, что ты смотришь на вещи слишкомъ трагически. Я знаю, что первый шагъ труденъ и объяснен³е тяжело, но если ты на это не рѣшаешься, не говори ничего, сдѣлай какъ Курбебесъ. До самаго дня свадьбы, Морна ничего не подозрѣвала. По вечерамъ, уходя отъ невѣсты, онъ отправлялся въ театръ за пѣвицей и провожалъ ее домой. Ты скажешь, что это не корректно и не честно? Но что же дѣлать, когда человѣкъ не любитъ сценъ, и особенно съ такими женщинами, какъ Паола Морна!.. Вѣдь этотъ высок³й, красивый малый лѣтъ десять дрожалъ передъ этой смуглой дѣвчонкой! Чтобы разорвать, надо было хитрить, пускаться на разные обходы...

   И вотъ какъ онъ взялся за дѣло:

   Наканунѣ свадьбы, пятнадцатаго августа, въ праздникъ, Сезэръ предложилъ малюткѣ Морна поѣхать въ Иветтъ ловить рыбу. Курбебесъ долженъ былъ присоединиться къ нимъ позже, къ обѣду; всѣ трое вернулись бы на другой день къ вечеру, когда воздухъ Парижа нѣсколько очистился бы послѣ пыли, ракетъ и плошекъ иллюминац³и. Сказано - сдѣлано. Оба они растянулись на травѣ, на берегу маленькой рѣчки, сверкавшей и журчащей между низкими берегами, среди зеленыхъ луговъ, подъ густыми ивами. За рыбной ловлей слѣдовало купанье. Не въ первый разъ Паола и онъ, какъ добрые товарищи, купались вмѣстѣ; но въ этотъ день маленькая Морна, съ обнаженными руками и ногами, съ тѣломъ, тѣсно обтянутымъ купальнымъ костюмомъ была такъ очаровательна, а съ другой стороны Курбебесъ предоставилъ ему полную свободу... Ахъ!.. шельма!.. Вдругъ она обернулась и сурово взглянула ему прямо въ глаза:

   - Послушайте, Сезэръ; чтобы этого никогда больше не было!

   Онъ не настаивалъ, боясь испортить дѣло, к сказалъ себѣ: "Оставимъ это до вечера".

   Обѣдъ прошелъ весело на деревянномъ балконѣ ресторана, среди двухъ флаговъ, вывѣшенныхъ хозяиномъ въ честь пятнадцатаго августа. Было жарко, сладко пахло сѣномъ и слышны были звуки барабановъ, хлопушекъ и шарманки.

   - Какъ скучно, что Курбебесъ пр³ѣдетъ только завтра! - сказала Морна, потягиваясь, съ глазами повеселѣвшими отъ шампанскаго.- Мнѣ хотѣлось бы позабавиться сегодня вечеромъ.

   - А я то на что?

   Онъ подошелъ, облокотясь на перила балкона, еще горяч³я отъ дневного солнца, и, щупая почву, игриво обхватилъ рукою ея тал³ю:- Ахъ, Паола!.. Паола!..- На этотъ разъ пѣвица не разсердилась, а расхохоталась такъ громко и такъ заразительно, что онъ послѣдовалъ ея примѣру. Новая попытка, и такимъ же образомъ отвергнутая вечеромъ по возвращен³и съ гулянья, гдѣ они танцовали и ѣли миндальное пирожное; и такъ какъ ихъ комнаты были рядомъ, она напѣвала ему сквозь перегородку: "Ты слишкомъ малъ, ты слишкомъ малъ!.." приводя невыгодныя для него сравнен³я съ Курбебесомъ. Онъ едва сдерживался, чтобы не сказать ей, что она овдовѣла; но было еще слишкомъ рано... На слѣдующее утро, садясь за вкусный завтракъ, когда Паола высказывала нетерпѣн³е по поводу того, что Курбебесъ не приходитъ, онъ съ нѣкоторымъ удовлетворен³емъ вынулъ часы изъ кармана и торжественно сказалъ:

   - Двѣнадцать часовъ, все кончено...

   - Что?

   - Онъ обвѣнчанъ.

   - Кто?

   - Курбебесъ. Бацъ!

   - Ахъ, другъ мой, что это была за оплеуха!.. Во всѣхъ моихъ любовныхъ приключен³яхъ я ни разу не получалъ такой! И она тотчасъ захотѣла ѣхать въ городъ... Но до четырехъ часовъ не было поѣзда... А въ это время измѣнникъ удиралъ въ Итал³ю съ женою! Тогда, въ бѣшенствѣ, она набрасывается на меня, бьетъ, царапаетъ... Вотъ тебѣ и разъ!.. И я же самъ заперъ дверь на ключъ! Затѣмъ принимается бить посуду, и, наконецъ, падаетъ въ ужасной истерикѣ. Пятеро человѣкъ укладываютъ ее въ постель, держатъ, межъ тѣмъ какъ я, до такой степени исцарапанный, словно вывалялся въ кустахъ терновника, бѣгу за докторомъ въ Орсэ... Въ подобныхъ случаяхъ, какъ при дуэляхъ, слѣдуетъ всегда имѣть при себѣ доктора. Можешь ли вообразить меня, бѣгущаго натощакъ по дорогѣ, въ зной... Только къ вечеру привелъ я доктора... Вдругъ, подходя къ трактиру, слышу голоса и вижу подъ окнами толпу... Ахъ, Боже мой, не убилась ли она? Не убила ли кого нибудь? Морна была болѣе способна на послѣднее... Я бросаюсь впередъ, и что же вижу?.. Балконъ разукрашенъ венец³анскими фонарями, а пѣвица стоитъ, утѣшенная и великолѣпная, закутанная въ одинъ изъ флаговъ и во все горло распѣваетъ Марсельезу, въ разгарѣ празднества въ честь императора, при громкихъ кликахъ одобрен³я народа...

   - Вотъ какимъ образомъ, другъ мой, была разорвана связь Курбебеса; я не скажу тебѣ, что все кончилось сразу. Послѣ десятилѣтняго заточен³я, всегда надо разсчитывать на нѣкоторое время надзора. Но, словомъ, самое бурное прошло на моихъ глазахъ; если хочешь, я готовъ принять все это и отъ твоей любовницы.

   - Ахъ, дядя, она совсѣмъ другой человѣкъ!

   - Полно, пожалуйста;- сказалъ Сезэръ, распечатывая коробку съ сигарами, и поднося ее къ уху, чтобы убѣдиться въ ихъ сухости.- Вѣдь не ты первый ее бросаешь...

   - Это, положимъ, вѣрно...

   Жанъ съ радостью ухватился за эту мысль, которая нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ принесла бы ему много горя. Въ сущности, дядя, съ его комическимъ разсказомъ, нѣсколько успокоилъ его; но чего онъ не могъ допустить, такъ это лжи въ течен³е цѣлаго ряда мѣсяцевъ, лицемѣр³я, раздвоен³я; на это онъ никогда не рѣшится!

   - Въ такомъ случаѣ, какъ же ты намѣренъ поступить?

   Межъ тѣмъ какъ молодой человѣкъ боролся со своею нерѣшительностью, "членъ совѣта для охранен³я" поглаживалъ бородку, пробовалъ улыбнуться и принималъ эффектныя позы; затѣмъ онъ вдругъ съ небрежнымъ видомъ спросилъ:

   - Далеко ли онъ живетъ отсюда?

   - Кто?

   - Скульпторъ, Каудаль, о которомъ ты говорилъ мнѣ по поводу бюста... Мы могли бы сходить къ нему и спросить о цѣнѣ, пока мы вмѣстѣ...

   Каудаль, несмотря на всю свою славу, будучи большимъ мотомъ, жилъ все на той же улицѣ Асса, въ мастерской, видѣвшей еще его первые успѣхи. Сезэръ, идя къ нему, разспрашивалъ объ его положен³и въ художественномъ м³рѣ; онъ, разумѣется, запроситъ высокую цѣну, но члены комитета хотятъ во что бы то ни стало имѣть вещь первоклассную...

   - О, въ этомъ отношен³и не безпокойтесь, дядя; если Каудаль только возьмется...- И онъ перечислялъ ему всѣ титулы скульптора - члена Академ³и, кавалера ордена Почетнаго Лег³она и цѣлой кучи иностранныхъ орденовъ. Фена широко раскрылъ глаза:

   - И ты съ нимъ друженъ?

   - Да, мы съ нимъ больш³е друзья.

   - Только въ Парижѣ и можно завязывать так³я необыкновенныя знакомства!

   Госсэну, однако, было стыдно признаться, что Каудаль былъ когда-то любовникомъ Фанни, и что познакомился онъ съ нимъ благодаря ей; казалось, однако, что Сезэръ и самъ догадывается объ этомъ:

   - Вѣдь это онъ вылѣпилъ ту Сафо, которая стоитъ у насъ въ Кастеле?.. Въ такомъ случаѣ, онъ знакомъ съ твоей любовницей и могъ бы помочь тебѣ въ разрывѣ. Членъ Академ³и, кавалеръ ордена Почетнаго Лег³она - это всегда производитъ впечатлѣн³е на женщину...

   Жанъ ничего не отвѣтилъ, думая, быть можетъ, также использовать вл³ян³е на Фанни ея перваго любовника. А дядя продолжалъ, добродушно смѣясь:

   - Кстати, знаешь, бронзовая статуя уже не стоитъ больше въ кабинетѣ отца... Когда Дивонна узнала... когда я имѣлъ несчастье сказать ей, что статуя изображаетъ твою любовницу, то она не пожелала, чтобы она осталась тамъ. При странностяхъ консула и при его отвращен³и къ малѣйшей перемѣнѣ, это было не легко сдѣлать, особенно еще отъ того, что онъ не зналъ причины... Ахъ, эти женщины! Но она устроила все такъ ловко, что теперь на каминѣ въ кабинетѣ твоего отца стоитъ изображен³е Тьера, а несчастная Сафо покрывается пылью въ "угловой комнатѣ", вмѣстѣ со старыми таганами и поломанною мебелью; при переноскѣ она получила маленькое поврежден³е - у нея отломались шиньонъ и лира. Гнѣвъ Дивонны принесъ ей, повидимому, несчастье.

   Они дошли до улицы Асса. Увидя скромный рабоч³й характеръ квартала художниковъ, мастерск³я съ дверями подъ номерами, похож³я на сараи, раскрываш³яся на обѣ стороны длиннаго двора, въ глубинѣ котораго виднѣлись будничныя здан³я городскихъ школъ съ доносившимся изъ оконъ непрерывнымъ чтен³емъ, предсѣдатель "Общества затоплен³я" началъ снова сомнѣваться въ способностяхъ человѣка, живущаго въ такомъ скромномъ мѣстѣ; но едва войдя въ мастерскую Каудаля, онъ тотчасъ узналъ, съ кѣмъ имѣетъ дѣло.

   - Ни за что! Ни даже за сто тысячъ, ни даже за милл³онъ!..- зарычалъ среди безпорядка и запустѣн³я мастерской скульпторъ въ отвѣтъ на первыя слова Госсэна; и, приподнимая съ дивана свое исполинское тѣло, онъ сказалъ:

   - Бюстъ!.. Хорошо!.. Но взгляните сюда, на эту груду алебастра, расколотаго на мелк³е куски... Это моя статуя для ближайшаго Салона... Я разбилъ ее ударами молотка... Вотъ какъ я отношусь къ скульптурѣ, и, сколь ни соблазнительна для меня физ³оном³я господина...

   - Госсэнъ д'Арманди... предсѣдатель...

   Дядя сталъ перечислять всѣ свои титулы; но ихъ было такъ много, что Каудаль прервалъ его и, обращаясь къ молодому человѣку, сказалъ:

   - Что вы смотрите на меня, Госсэнъ?... Вы находите, что я постарѣлъ?..

   Правда, ему вполнѣ можно было дать его возрастъ при этомъ освѣщен³и, падавшемъ сверху на впадины и морщины его переутомленнаго лица кутилы, на его львиную гриву, съ плѣшинами стараго ковра, на его обвислыя и дряблыя щеки и усы, цвѣта металла, съ котораго сошла позолота и которые не были ни завиты, ни подкрашены... Къ чему? Его маленькая натурщица Кузинаръ бросила его...

   - Да, мой милый; ушла съ моимъ литейщикомъ, съ дикаремъ, съ животнымъ... Но ему двадцать лѣтъ!..

   Произнося эти слова гнѣвно и вмѣстѣ насмѣшливо, онъ ходилъ взадъ и впередъ по мастерской, отталкивая сапогомъ мѣшавшую ему табуретку. Вдругъ, останавливаясь передъ зеркаломъ въ мѣдной оправѣ, висѣвшемъ надъ диваномъ, онъ взглянулъ на себя съ ужасною гримасою:- До чего я, однако, сталъ безобразенъ, до чего одряхлѣлъ! Что это?.. словно подгрудокъ у старой коровы!..- Онъ захватилъ въ кулакъ свою шею, затѣмъ съ жалобнымъ и комическимъ видомъ, съ видомъ бывшаго красавца, оплакивающаго себя, продолжалъ:- И подумать, что черезъ годъ и объ этомъ пожалѣешь!..

   Дядя былъ пораженъ. Что это за академикъ, который высовываетъ языкъ и разсказываетъ о своихъ низменныхъ любовныхъ похожден³яхъ! Значитъ чудаки есть повсюду, даже въ Академ³и? И его восторгъ передъ великимъ человѣкомъ уменьшался по мѣрѣ того, какъ росло сочувств³е къ его слабостямъ.

   - Какъ поживаетъ Фанни?.. Вы все попрежнему живете въ Шавилѣ? - спросилъ Каудаль, успокоившись и сѣвъ рядомъ съ Госсэномъ, котораго онъ дружески похлопалъ по плечу.

   - Ахъ, несчастная Фанни; намъ уже не долго жить вмѣстѣ!..

   - Вы уѣзжаете?

   - Да, скоро... Но раньше я женюсь... Съ нею придется разстаться.

   Скульпторъ при этихъ словахъ дико захохоталъ.

   - Браво! я радъ... Отомсти за насъ, мальчикъ, мсти за насъ всѣмъ этимъ негодяйкамъ! Бросай ихъ, обманывай ихъ! Пусть онѣ плачутъ, несчастныя! Ты никогда не сможешь причинить имъ столько зла, сколько онѣ сдѣлали другимъ!

   Дядя Сезэръ торжествовалъ:

   - Видишь? Господинъ Каудаль смотритъ на вещи не такъ трагично, какъ ты... Взгляните на этого младенца... Онъ не рѣшается бросить ее изъ страха, что она убьетъ себя!

   Жанъ признался въ томъ впечатлѣн³и, которое произвело на него самоуб³йство Алисы Дорэ.

   - Но это не одно и то же,- сказалъ Каудаль съ живостью.- Та была грустная, мягкая женщина, съ повисшими руками... Жалкая кукла, въ которой было мало набивки. Дешелеттъ былъ неправъ думая, что она умерла изъ за него... Она умерла, потому что устала и ей наскучило жить. Межъ тѣмъ какъ Сафо... Ахъ чортъ побери!.. Эта не убьетъ себя!... Она слишкомъ любитъ любовь и догоритъ до конца, какъ свѣча, до самой розетки. Она принадлежитъ къ той породѣ первыхъ любовниковъ, которые никогда не мѣняютъ своего амплуа и кончаютъ беззубыми, безбровыми, но все же первыми любовниками... Взгляните на меня!.. Развѣ я убью себя?.. Пусть у меня будетъ много горя, но я знаю, что одна женщина уйдетъ и я возьму другую; я всегда буду нуждаться въ нихъ... Ваша любовница поступитъ какъ я, и она уже не разъ такъ поступала... Только теперь она уже не молода, и это будетъ труднѣе...

   Дядя продолжалъ торжествовать:

   - Теперь ты успокоился, да?

   Жанъ не отвѣчалъ; но его щепетильность была побѣждена и рѣшен³е принято. Они собирались уже уходить, какъ вдругъ скульпторъ подозвалъ ихъ и показалъ имъ фотографическую карточку, взятую имъ съ пыльнаго стола, и которую онъ вытеръ рукавомъ.- Взгляните, вотъ она!.. До чего хороша, злодѣйка!.. На колѣни передъ нею можно встать... Что за ноги, что за шея!..

   Ужасно было видѣть эти горящ³е глаза, слышать этотъ страстный голосъ, вмѣстѣ со старческимъ дрожан³емъ его грубыхъ пальцевъ, въ которыхъ трепеталъ улыбающ³йся образъ маленькой натурщицы Кузинаръ, съ округлыми формами, украшенными ямочками.

  

   - Это ты?.. Какъ рано!..

   Она шла изъ глубины сада, съ подоломъ полнымъ упавшихъ яблокъ, и быстро взбѣжала къ крыльцу встревоженная смущеннымъ и сердитымъ выражен³емъ лица Жана.

   - Что случилось?

   - Ничего, ничего... Погода... солнце... Я хотѣлъ воспользоваться послѣднимъ хорошимъ днемъ, чтобы пройтись по лѣсу вдвоемъ съ тобою... Хочешь?

   Она вскрикнула, какъ уличный мальчишка, какъ дѣлала всяк³й разъ, когда была довольна: "Ахъ, какое счастье!.." Больше мѣсяца не выходили они изъ дома, благодаря дождямъ и ноябрьскимъ бурямъ. Въ деревнѣ не всегда бываетъ весело; все равно, что жить въ Ноевомъ ковчегѣ, со всѣми населяющими его тварями... Ей надо было отдать кое-как³я приказан³я на кухнѣ, такъ какъ супруги Эттэма должны были придти къ обѣду; Жанъ, ожидая ее на дворѣ, на дорогѣ "Pavè des gardes", глядѣлъ на маленьк³й домикъ, согрѣтый этимъ послѣднимъ позднимъ свѣтомъ, на деревенскую улицу, вымощенную каменными плитами, съ прощальнымъ чувствомъ, ласковымъ и памятливымъ къ мѣстамъ, которыя мы собираемся покинуть.

   Въ раскрытое настежъ окно столовой доносилось пѣн³е иволги, перемежавшееся съ приказан³ями, которыя Фанни давала прислугѣ:- Главное, не забудьте,- обѣдъ въ половинѣ седьмого... Прежде всего подадите цесарку... Ахъ, я забыла выдать вамъ скатерть и салфетки...- Ея голосъ звучалъ весело счастливо, покрывая шумъ на кухнѣ и пѣн³е маленькой птички, заливавшейся на солнцѣ, а ему, знавшему, что ихъ хозяйству осталось всего два часа жизни, эти праздничныя приготовлен³я надрывали душу.

   Вдругъ ему захотѣлось вернуться въ домъ, сказать ей все сразу; но онъ побоялся слезъ, ужасной сцены, которую услышатъ сосѣди, скандала, который поставитъ на ноги весь Верхн³й и Нижн³й Шавиль. Онъ зналъ, что, когда она дастъ себѣ волю, то для нея ничего не существуетъ и остался при прежней мысли увести ее въ лѣсъ.

   - Вотъ и я!..

   Легко подошла къ нему, взяла его подъ руку, совѣтуя ему говорить тише и проходить быстрѣе мимо сосѣдей, изъ опасен³я, какъ бы Олимп³я не захотѣла идти съ ними и помѣшать ихъ славной прогулкѣ. Она успокоилась лишь когда перешли дорогу и оставили за собою желѣзнодорожный путь, откуда они свернули налѣво въ лѣсъ.

   Погода была мягкая, ясная, солнце было подернуто легкой серебристой дымкой, пронизывавшей весь воздухъ; оно медлило на откосахъ, гдѣ нѣкоторыя деревья, съ пожелтѣлыми, но еще уцѣлѣвшими листьями, высоко поднимали вверхъ сорочьи гнѣзда и пучки зеленой омелы. Слышалось пѣн³е птицъ, непрерывное, словно визгъ пилы, и постукиван³е клюва по дереву, которое напоминаетъ топоръ дровосѣка.

   Они шли медленно, оставляя слѣды на мягкой землѣ, размытой осенними дождями. Ей было жарко, оттого что она бѣжала, щеки ея горѣли, глаза блистали, и она остановилась, чтобы откинуть широкую кружевную косынку, подарокъ Розы, которую, выходя изъ дому, она накинула на голову - драгоцѣнный и хрупк³й остатокъ прошлаго великолѣп³я. Ея платье изъ чернаго шелка, лопнувшее подъ рукавами и на тал³и, было знакомо ему уже года три; когда она поднимала его, проходя мимо Жана черезъ лужи, онъ видѣлъ стоптанные каблуки ея ботинокъ.

   Она весело мирилась съ этой бѣдностью, никогда не жаловалась, занятая только имъ, его благополуч³емъ, и счастливая тѣмъ, что можетъ дотрогиваться до него, обѣими руками охвативъ его руку. Жанъ, видя ее помолодѣвшею отъ этого возврата солнца и любви, спрашивалъ себя, откуда берется столько силъ у этой женщины, какая чудесная способность забывать и прощать помогаетъ ей сохранять столько веселости и безпечности послѣ жизни полной страстей, превратностей и слезъ, оставившихъ слѣды на ея лицѣ, но исчезающихъ при малѣйшихъ проблескахъ веселости.

   - Это бѣлый грибъ, говорю тебѣ, что это бѣлый...

   Она шла подъ деревья, увязая по колѣно въ кучахъ сухихъ листьевъ, возвращалась растрепанная и исцарапанная колючками и показывала ему маленькую сѣтку у поднож³я гриба, по которой отличаютъ настоящ³й бѣлый грибъ отъ другихъ:- видишь, какая у него подкладка? - и она торжествовала.

   Онъ не слушалъ, будучи разсѣянъ и спрашивая себя: "Настала ли минута?.. Слѣдуетъ ли?"...

   Но у него не хватало мужества; то она смѣялась черезчуръ громко, то мѣсто было не подходящее; и онъ увлекалъ ее все глубже, словно уб³йца, обдумывающ³й куда и какъ нанести смертельный ударъ.

   Онъ почти уже рѣшился, какъ вдругъ на поворотѣ дороги появился и встревожилъ ихъ мѣстный лѣсникъ, Гошкорнъ, котораго они изрѣдка встрѣчали. Бѣднякъ, живш³й въ маленькой казенной лѣсной сторожкѣ на берегу пруда, потерялъ одного за другимъ двухъ дѣтей, затѣмъ жену, отъ одной и той же злокачественной лихорадки. Съ перваго же смертельнаго случая докторъ заявилъ, что въ этомъ помѣщен³и нельзя жить такъ какъ оно слишкомъ близко къ водѣ и къ ея вреднымъ испарен³ямъ; но несмотря на свидѣтельство, написанное врачемъ, правительство оставило его тамъ еще на два, на три года, въ течен³е которыхъ умерли всѣ члены его семьи, за исключен³емъ дѣвочки, съ которою онъ и переселился наконецъ въ новое жилище у опушки лѣса.

   Гошкорнъ, съ упрямымъ лицомъ бретонца, со свѣтлымъ и мужественнымъ взглядомъ, съ покатымъ лбомъ подъ форменной фуражкой, типичный представитель преданности и вѣры во всѣ запреты, въ одной рукѣ держалъ ружье, а другою несъ уснувшую дѣвочку.

   - Какъ ея здоровье? - спросила Фанни, улыбаясь четырехлѣтней дѣвчуркѣ, поблѣднѣвшей и похудѣвшей отъ лихорадки, которая проснулась и раскрыла больш³е глаза съ красными вѣками. Сторожъ вздохнулъ:

   - Да не хорошо... Вотъ беру ее всюду съ собою... а она, тѣмъ не менѣе, перестала ѣсть, ни на что не глядитъ.- Надо полагать, что перемѣнили мы мѣсто черезъ чуръ поздно, и что она уже заболѣла... Она такъ легка... попробуйте, сударыня, словно перышко... Боюсь, что скоро и она покинетъ меня, какъ остальные... Боже мой!..

   Это, произнесенное шопотомъ "Боже мой" и былъ весь его бунтъ противъ жестокости канцеляр³й и бумажныхъ крючкотворцовъ.

   - Она дрожитъ, какъ будто озябла.

   - Это лихорадка, сударыня.

   - Погодите, мы ее согрѣемъ...- Она взяла кружевную мантилью, висѣвшую у нея на рукѣ, и закутала его малютку:- Да, да, оставьте такъ... Пусть эти кружева пойдутъ ей на свадьбу...

   Отецъ горестно улыбнулся и, сжимая ручку малютки, которая снова заснула, бѣлая подъ бѣлыми кружевами, какъ маленьк³й мертвецъ, пытался заставить ее поблагодарить барыню; затѣмъ удалился, твердя свое обычное "Боже мой, Боже мой", заглушаемое трескомъ вѣтвей подъ его ногами.

   У Фанни пропала веселость и она прижалась къ нему съ боязливою нѣжностью женщины, которую волнен³е, печаль или радость приближаютъ къ тому, кого она любитъ. Жанъ подумалъ: "Какая добрая душа"... Но не поколебался въ своемъ рѣшен³и, а напротивъ, утвердился въ немъ, ибо на склонѣ аллеи, въ которую они входили, передъ нимъ всталъ образъ Ирены, воспоминан³е о ея с³яющей улыбкѣ, плѣнившей его съ перваго раза, даже раньше, чѣмъ онъ узналъ ея глубокое очарован³е, внутренн³й источникъ ея ума и кротости. Онъ вспомнилъ, что дождался послѣдней минуты, что сегодня четвергъ... "Надо же наконецъ!" И, намѣтивъ на нѣкоторомъ разстоян³и площадку, рѣшилъ, что это послѣдн³й предѣлъ. Полянка