Зарин Андрей Ефимович - В поисках убийцы

ый господин Чемизов, которого я у вас видел? Он еще поразил нас опытами...

   - В которых вы изобразили убийцу? - засмеялся Горянин.

   - Да, да.

   - Так, мой знакомый. Раньше учились в одной гимназии, недавно нечаянно встретились, и он несколько раз бывал у меня.

   - Занимательный господин!

   - А что?

   - Очень широко играет в карты. Вчера я ему сильно проиграл, да и еще два моих товарища подверглись той же участи. Играет бешено, и у него много денег.

   - Возможно! - сдержанно ответил Горянин. - Собственно говоря, я не знаю ни средств, ни рода занятий господина Чемизова, но человек он, видимо, вполне корректный.

   - О-о! Разве я смею заподозрить? Но так мне показалось занимательным... Раньше его не бывало.

   - Он приезжий. А что же, вы много проиграли?

   - Так себе, - Хрюмин вздохнул, - но все-таки... Ну, простите!

   Он пожал руку Горянину и вышел из буфета. К столику Алексея Петровича подсел Прохоров; он постучал ножом по тарелке и сказал лакею:

   - Подайте мне водки и чего-нибудь есть. Что там есть в буфете?

   - Ты, кажется, стал алкоголиком? - засмеялся Горянин.

   - Делаюсь, - угрюмо ответил Прохоров. - Неудачи постоянные. Этот проклятый твой приятель совершенно пленил Дьякову, и я потерял всякую надежду.

   Горянин покачал головой.

   - Я тут с одним саратовским купчиком сошелся, вместе пьянствуем, - продолжал Сергей Филиппович, - вот теперь и все мои занятия. Надо встряхнуться, а нет сил. Просто карачун приходит.

   - Ну, ну! - остановил его Горянин. - Это, брат, еще рано. Встряхнись! Скоро весна, поезжай куда-нибудь. Ты один, свободен, как ветер в поле, чего тебе печалиться? А потом как знать?.. Дьякова - баба сумасбродная; увлеклась - и, может, это так угаром и пройдет.

   - Не скажи, - вздохнул Прохоров. - Она мне намедни прямо сказала: "Я люблю Чемизова". Э-эх!...

   - Да, у них что-то затевается. Жена говорила, что она замуж выходит, - сказал Горянин. - Приезжала на днях, показывала подарок его; красивая вещь и дорогая. Он, вероятно, богатый человек.

   - Какой же подарок? - спросил Прохоров.

   - Браслет, а устроен для брошки, как будто половина ошейника. Ряд бриллиантов, ряд рубинов, ряд изумрудов. Очень красиво. Застегивается на воротнике.

   Прохоров на мгновение задумался, а затем спросил:

   - Бриллианты, рубины и изумруды? По десяти?

   - Да, по десяти!

   Прохоров вдруг ударил себя в лоб ладонью и вскочил.

   - Что с тобой?

   - Э! Этого я даже и тебе не открою... Человек, получи! - крикнул Сергей Филиппович, бросая на столб деньги. - Я пошел.

   Прохоров быстро вышел из окружного суда и поехал к Дьяковой.

   С замирающим сердцем поднялся он по лестнице и позвонил. Ему отворила Агаша. Едва она увидела Прохорова, на ее лице выразилось смущение.

   - Дома барыня? - спросил Сергей Филиппович.

   - Дома, только... - начала Агаша.

   Прохоров снял пальто, стал вешать его на вешалку, но вдруг увидел там пальто с плюшевыми воротником и обшлагами. На мгновение он побледнел, голова у него закружилась, но, осилив себя, он с беспечным видом вошел в уютную гостиную.

   - Вы? - воскликнула Дьякова, торопливо поднимаясь с узенького дивана, нае котором остался сидеть Чемизов.

   Сергей Филиппович успел заметить, как рука последнего опустилась на диван, видимо соскользнув с талии молодой женщины. Однако он сдержал прилив ревнивой злобы, взял руку Дьяковой и нежно поцеловал ее.

   - Вы знакомы? - спросила Елена Семеновна.

   - Немного, - сухо ответил Прохоров, кланяясь Чемизову.

   Тот приподнялся и с усмешкой кивнул головой гостю:

   - Мы виделись у моего товарища, Горянина. Я помню вас.

   - Очень приятно! - сухо ответил Прохоров и сел в кресло.

   Его взоры сразу приковались к шее Дьяковой, на которой он увидел только что описанный Горяниным браслет. Последний с двух концов был захвачен бархоткой, плотно охватывавшей шею молодой женщины, и представлял собою узкую полоску, украшенную тремя рядами драгоценных камней.

   - Вы смотрите на мою оригинальную брошь? - улыбнулась Дьякова. - Я получила ее недавно в подарок, - и она перевела благодарный взгляд на Чемизова.

   - Пустое! - сказал тот с легкой усмешкой. Прохоров успокоился, пересилив свое волнение.

   - Меня действительно заинтересовала эта брошь... вернее, браслет.

   - Да, это, вероятно, и был браслет, но замок утрачен, и он обращен в брошь, - объяснил Чемизов.

   - Он напомнил мне о страшном преступлении, - проговорил по-прежнему беспечно Прохоров. - В декабре были найдены куски изуродованного трупа саратовской купчихи Коровиной. Приехавший разыскивать ее купец Семечкин - мой приятель. Он рассказывал мне, что у нее был такой же браслет, подаренный ей покойным мужем. Тридцать камней означали тридцать лет ее жизни, а десять одинаковых камней - десятилетие их супружества.

   - Какие вы говорите ужасы! - воскликнула Елена Семеновна, невольно бледнея. - Что может быть общего между тем браслетом и этой брошкой?

   Прохоров посмотрел на Чемизова, но лицо того было совершенно спокойно, и продолжал:

   - Удивительное сходство! Я только вчера говорил с Семечкиным о том браслете.

   - Глупости, глупости! - сказала Дьякова. - Таких вещей может быть сто тысяч.

   - И даже меньше, - усмехнувшись, сказал Чемизов.

   Сергей Филиппович сидел как на иголках. Положение его становилось глупым - очевидно было, что Чемизов не уйдет раньше его. Он встал, чтобы попрощаться с Дьяковой:

   - Я заехал только взглянуть, как вы поживаете... веселы ли, здоровы ли...

   - О, я счастлива! - воскликнула Дьякова.

   - Дай вам Бог! - Прохоров поцеловал ее руку и тихо проговорил: - Про обещание не забудьте!

   - Нет, - улыбнулась молодая женщина.

   Сергей Филиппович холодно кивнул головой Чемизову и быстро вышел.

   - Что он имел в виду, рассказав эту историю с браслетом? - спросила Дьякова, обращаясь к Чемизову.

   - Ничего. Вероятно, его удивило простое совпадение, а ты вдруг взволновалась, - и он, обняв молодую женщину, привлек ее к себе.

   - Но мой слух как-то неприятно поразили его слова.

   - Глупости! - спокойно возразил Григорий Владимирович, целуя ее глаза. - Будем кончать дело.

   - Я сейчас.

   Елена Семеновна вышла и через несколько минут вернулась одетая.

   - Все взяла с собой? - озабоченно спросил Чемизов.

   - Чековая книжка вот здесь, - Дьякова показала на сумку, - а заявление я должна написать там.

   - И уедем, - сказал он. - Завтра же!

   Чемизов еще раз обнял счастливую женщину, поцеловал, и они вместе вышли из дома.

   Дьякова пребывала в сплошном очаровании. Все, что ни говорил Чемизов, она беспрекословно исполняла и была рада, когда он выказывал свое удовольствие. Теперь она забрала из банка все свои сбережения. Они прошли в Центральную железнодорожную кассу и взяли билеты скорого поезда на Севастополь и отправились обедать в "Европейскую" гостиницу. Там Дьякова сидела в уютном уголке и жадным, восторженным взглядом смотрела на спокойное лицо своего милого. Он иногда устремлял на нее завораживающий взгляд, улыбка появлялась на его лице, и тогда у Елены Семеновны кружилась голова и замирало сердце.

   "Вот любовь со всею своею красотою!" - думала она и с благодарной улыбкой смотрела на Чемизова.

   Чего бы она ни отдала за его спокойствие и счастье! О, отныне она решила посвятить ему всю свою жизнь!

  

   XV

   ПТИЧКА УЛЕТЕЛА

  

   Между тем Прохоров вскочил в пролетку и велел извозчику гнать лошадь на угол Невского проспекта и Владимирской улицы. Извозчик нещадно нахлестывал лошадь, которая и так уже неслась галопом.

   - Стой! - закричал Прохоров, соскочил на панель и подбежал к швейцару. - Егор Егорович дома?

   - Никак нет. С утра уехавши, - ответил тот, широко улыбаясь.

   Сергей Филиппович растерянно остановился, но через минуту снова сел в пролетку и приказал ехать на Калашниковскую пристань. Он подъехал к лавке Авдахова, вошел в нее и обратился к приказчику:

   - Савелий Кузьмич?

   - Обедать ушли, - ответил бойкий приказчик.

   - Егор Егорорвич был у него?

   - Вместе и ушли.

   - Куда?

   - Должно быть, в "Биржу". Завсегда там обедают.

   Прохоров вышел на Калашниковский проспект и, перейдя дорогу, вошел в трактир "Биржа". Сбросив пальто, он прошел в общий зал, оглянулся и, увидав в углу подле окна, за столом, уставленным едой, Авдахова и Семечкина, подошел к ним.

   - Ба, кого я вижу! - воскликнул Авдахов.

   - Вот обрадовали! - привстал навстречу Семечкин. - Честь и место! Эй, малый, чистую посудинку, да живо!

   - Я рад, что нашел вас, - сказал, садясь за стол, Прохоров. - У меня к вам большое дело.

   - Дело? - Семечкин поднял брови. - Ну, что такое?

   - Я, кажется, напал на след, - быстро проговорил Сергей Филиппович. - Едемте сейчас со мною!

   - Стоп! - сказал Авдахов. - Сперва выпить и закусить, потом обедать, а там куда угодно: я - в лавку, а вы - по своим делам.

   - Да расскажите, что такое? - взволнованно спросил Семечкин.

   - Вы пейте и разговаривайте. Дело - не зверь, в лес не убежит, - сказал Авдахов.

   Прохоров выпил и начал:

   - Вы мне рассказывали, Егор Егорович, что у покойной Коровиной был браслет.

   - Да, как же! На днях я с Борисом Романычем чуть не поймали, да сорвалось. Браслет приметный: тридцать камешков, по десяти...

   - Ну, вот! - воскликнул Прохоров. - И я видел его и знаю, у кого он теперь. Поедем к Патмосову и расскажем ему.

   - Ах ты, Господи! И то надо ехать. Вот счастье-то! - взволновался Семечкин.

   - Нет, этак никак нельзя, - остановил их Авдахов, - выпьем холодненького, а тогда и с Богом!

   Прохоров словно сидел на горячих угольях. Егор Егорович заразился от него волнением.

   - Ты пойми, - объяснял он Авдахову. - Теперь, может быть, мы этого самого убивцу за шиворот схватим. Нам Борис Романович поможет. Браслетку нашли! Сергей Филиппович такое, можно сказать, дело сделал! Всему корень.

   - Сергей Филиппович - голова! - согласился Авдахов. - Я тебе сказывал про него. Только одного ему не прощу: не хочет мои дела вести.

   - Всякое дело поведу для вас, Савелий Кузьмич, - возразил Прохоров, - только пусть оправдается моя надежда.

   Наконец кончили еду.

   Савелий Кузьмич тяжело поднялся от стола:

   - Ну, я пойду к себе, а вы с Богом. Может, вечером и сойдемся?

   - Я непременно, - ответил Семечкин, - а вот как они?

   - Сегодня нет, - сказал Прохоров. - У меня прием, и мне некогда. На днях надо в Москву ехать и приготовить бумаги.

   - Почтенный, - крикнул Семечкин лакею. - Закажи-ка ты нам машину.

   Через десять минут лакей подошел со словами: "Подано".

   - Ну, едем!

   Авдахов простился с приятелями. Они вышли и сели в автомобиль.

   - В Усачев переулок! - распорядился Семечкин. - Жарь!

   Автомобиль загудел и помчался по улице.

   - Нам бы только застать Бориса Романовича! - беспокоился Егор Егорович.

   Наконец автомобиль остановился. Они взбежали по лестнице и позвонили.

   - Борис Романович дома? - спросил Семечкин горничную.

   - Пожалуйте.

   - Кто там? - закричал Патмосов.

   - Мы, мы, Борис Романович! - ответил Семечкин из прихожей. - Как пишется в пьесах: "Те же и они".

   С этими словами он вошел в крошечный кабинет, где с дивана поспешно поднялся Патмосов.

   - Новости какие-нибудь? - спросил он, здороваясь.

   - Новости, и большие! - уточнил Прохоров.

   - Можно сказать, что мы этого самого убийцу за шиворот держим, - сказал Семечкин.

   - Да ну? - и Патмосов засмеялся.

   - Вот он вам все по порядку расскажет, - продолжал Егор Егорович, указывая на своего спутника. - Говорите, Сергей Филиппович!

   Прохоров стал рассказывать Патмосову о том, как он посетил Дьякову и увидел у нее в виде броши ту самую браслетку, которую описал Егор Егорович.

   - Я эту браслетку на ней внимательно рассмотрел, подарил ее Дьяковой ее новый знакомый, Григорий Владимирович Чемизов.

   Произнеся это имя, Прохоров невольно вспыхнул. Патмосов пытливо посмотрел на него, а затем поинтересовался:

   - Госпожа Дьякова - молодая особа?

   - Да, ей лет двадцать семь; молодая вдова.

   - Богатая?

   - Очень, - ответил Прохоров.

   - Вы говорите, что эту брошь ей подарил Григорий Владимирович Чемизов?

   - Да.

   Патмосов записал имена.

   - А как зовут Дьякову?

   - Елена Семеновна.

   - Адрес?

   - Надеждинская, тридцать два.

   - Так! Что же, может, и напали на след, - повеселел Патмосов. - Вот мы упустили браслет, а он снова у нас. Этот Чемизов бритый? И глаза его черные?

   - Да.

   - Значит, он и у Брыкалова был. Теперь начнем расследование. Одну секундочку! - Патмосов подошел к телефону: - Барышня, двадцать пять - тридцать шесть! Благодарю... Кто у телефона? Попросите ко мне Якова Антоновича Хмелева. Он здесь? Нет? Досадно!... А Чухарев? - он подождал, потом взял снова трубку: - Ты? Ну, вот тебе дело. Позвони сейчас в адресный стол и спроси адрес Че-ми-зо-ва Григория Владимировича. Ну а как выяснишь, сейчас иди по его адресу и узнай: чин, звание, когда приехал, откуда - словом, все, да осторожненько. Понял? - Борис Романович повесил трубку, дал отбой и позвонил снова: - Барышня... двести восемьдесят шесть - девяносто два! Благодарю... Сеня, ты? Здравствуй! Иди сейчас на Надеждинскую улицу, дом тридцать два; там живет госпожа Дьякова, а у нее, надо быть, есть горничная девушка. Сейчас познакомься с ней, скажи - влюблен, что ли, и разузнай, часто ли ходит к госпоже Дьяковой Чемизов и что он за фигура для нее.

   - Не надо! - сказал Прохоров, перебивая его.

   - Вы уж мне не мешайте, - рассердился Патмосов. - Я знаю, что делаю! - И он продолжал отдавать приказания Пафнутьеву по телефону, потом повесил трубку и спросил: - А вы что знаете про Дьякову?

   - Все! Эта Дьякова - богатая молодая вдова; Чемизов познакомился с нею недавно у нашего общего знакомого, присяжного поверенного Горянина, успел ее увлечь и теперь бывает у нее каждый день; кажется, назвался ее женихом и сделал ей подарок.

   - Так! - Патмосов кивнул. - Ну, а мой Семен Сергеевич узнает еще что-нибудь. Отлично! За все эти сведения большое вам спасибо. Как только я что-нибудь узнаю, сейчас же извещу вас. К вам, Сергей Филиппович, можно позвонить по телефону? Может быть, вы и напали на след. Во всяком случае, найденный браслет - козырь. Мы его тоже нашли, да выпустили.

   - Я так думаю, что названный господин купил эту вещь у настоящего убийцы.

   - А может, сам достал, - усмехнулся Патмосов.

   - Нет, - возразил Семечкин. - Он - брюнет, а тот рыжий.

   - Во всяком случае, спасибо вам. Мне даже совестно: за розыски взялся я, а ищете вы.

   - Вы нам его за шиворот схватите, в кандалы закуйте, вот что важно! - воскликнул Егор Егорович и, крепко пожав руку Патмосова, вместе с Прохоровым вышел.

   Борис Романович проводил их и вернулся в кабинет.

   Через несколько минут раздался телефонный звонок. Патмосов услышал голос Чухарева:

   - Живет в гостинице "Бристоль" на Мойке. Сейчас иду туда.

   - Иди, брат! - ответил Патмосов. - Там управляющий Степан Васильевич, мой большой приятель. Прямо к нему и иди. Расспроси подробно.

   Он повесил трубку и улегся на диване.

   К вечернему чаю пришли Чухарев и Пафнутьев.

   - Ну, садитесь, - пригласил их Патмосов. - Катя, наливай чай. Что узнали?

   Пафнутьев откашлялся, принял от Кати стакан чая и стал рассказывать.

   - И говорить-то, собственно, нечего, - начал он. - Поехал я на Надеждинскую, как ты указал. Дворник у ворот дома, швейцар у подъезда. Ну, я к дворнику. Целковый в зубы: так и так, мол, рассказывай. Есть у Дьяковой горничная? Отвечает: "Как же-с, есть". - "А как зовут?" - "Агаша". Говорил он про нее, улыбался во всю рожу, - значит, хорошенькая. А только дело-то выходит такое, что как есть за час до моего прихода в этот дом эта Дьякова уехала. Я вызвал Агашу, наплел ей всякой всячины, пошел с ней в трактир, и она рассказала, что ее барыня уехала с Чемизовым, а куда - не знает. Вот и все!

   - Так, - сказал Патмосов. - Значит, уехала? С Чемизовым?

   - С ним.

   - Совершенно верно, - подтвердил Чухарев.

   - Ну, а ты что узнал?

   - Чемизов, Григорий Владимирович, дворянин, приехал в гостиницу "Бристоль", как видно по книге, седьмого декабря, а сегодня выбыл, отметившись за город.

   - Куда - не показал?

   - Нет. Чемоданы все уложил; два чемодана у него, очень хорошие. Говорят, барин был хороший, жил не скупясь, часто приезжал на автомобиле, по ночам возвращался поздно, просыпался также поздно, ездил в клуб и играл в карты.

   - Так, - Патмосов пошел в свой кабинет, откуда снова вернулся с записной книжкой. - А вот тебе отметка, - сказал он, обращаясь к Чухареву. - Кругляков приехал в Петербург десятого октября, остановился по Литейному, пятьдесят один, выбыл тридцатого октября, первого ноября остановился в Толмазовом, дом три, выехал двадцать третьего ноября, двадцать пятого остановился на Невском, пятьдесят четыре, выехал пятого декабря, отметился за город. А господин Чемизов приехал в "Бристоль" седьмого декабря.

   Чухарев ударил рукой по столу.

   - Вот тут и надо мозгами раскинуть! - сказал Патмосов. - Кажется, у нас в руках ниточка. Сейчас я позвоню господину Прохорову. Видимо, он в эту барыню Дьякову влюблен и этого самого Чемизова ревнует, из-за того так и хлопочет. - Патмосов подошел к телефону. - Барышня... четыреста двадцать восемь - сорок семь.

   Прохоров сидел в кабинете, занимаясь просмотром кляузного дела, когда на столе зазвонил телефон.

   Сергей Филиппович поспешно взял трубку и услышал голос Патмосова.

   - Вот что, уважаемый Сергей Филиппович. Господин Чемизов вместе с госпожой Дьяковой сегодня уехали, а куда - неведомо. Теперь, изволите видеть, какого рода штука. У меня есть много подозрений, что господин Чемизов и господин Кругликов - одно и то же лицо.

   У Прохорова екнуло в груди. Он сказал:

   - Семечкин говорил, что тот рыжий.

   - И рыжим, и брюнетом, и блондином сделаться плевое дело. А если вспомните, Семечкин указывал, что у господина Кругликова были черные глаза, несмотря на рыжие волосы, а господин Чемизов - сильный брюнет.

   - Да, да! - спохватился Прохоров. - Так вы думаете, что он - убийца?

   - Можно только предполагать, а так как, по вашим словам, госпожа Дьякова - богатая женщина, то надо думать, что этот господин Чемизов - специалист по богатым вдовам. Та несчастная Коровина тоже была состоятельной вдовой.

   Прохоров побледнел.

   - Да, да, верно! Так Елене Семеновне грозит, быть может, смертельная опасность? Вы так думаете?

   - Можно так думать, - послышался ответ Патмосова. - Вы должны, уважаемый Сергей Филиппович, если вас интересует госпожа Дьякова...

   - Очень, очень, - воскликнул Прохоров. - Ради нее я только и хлопочу.

   - Так вот, Сергей Филиппович, если вы интересуетесь ею, то непременно должны узнать, куда они уехали. Я на вашем месте поехал бы за ними.

   - Мне за ними?!

   - Ведь вы же знаете ее! Ну, вот. И если бы вы их нашли да осторожненько последили за ними, а потом в случае какой-нибудь опасности или чего-нибудь подозрительного телеграфировали мне, то - как знать? - может быть, мы с вами сделали бы хорошее дело.

   - Хорошо, я употреблю все усилия, чтобы узнать, куда они поехали. Наверное, она сказала своей хорошей знакомой, Горяниной. Я завтра узнаю от них.

   - Отлично! А когда узнаете, то немедля поезжайте туда сами.

   - Благодарю вас. Завтра утром я вас извещу. До свидания!

   Прохоров повесил трубку, откинулся на спинке кресла и закрыл лицо руками. Страх наполнил его душу. Если действительно этот Чемизов - разбойник, проходимец, ловящий богатых вдов, то Дьякова находится в смертельной опасности. Негодяй завезет ее куда-нибудь, убьет, ограбит и скроется.

   Сергей Филиппович отложил в сторону бумаги и большими шагами стал мерить кабинет, погруженный в тяжелые думы. Он лег далеко за полночь, но не мог заснуть.

   Утром он поехал к Горяниным.

   Алексей Петрович собирался идти в суд.

   - Что ты пришел ни свет ни заря? - с удивлением спросил он Прохорова.

   - Я не к тебе. Мне Евгению Павловну.

   - Пройди в столовую, я сейчас тоже, позавтракаем.

   - Сергей Филиппович! - радушно воскликнула Евгения Павловна. - Здравствуйте, садитесь! Я сейчас вам налью кофе. Алексей тоже придет.

   - Я к вам, - ответил Прохоров, целуя ее руку и садясь подле нее. - Вам сказала Елена Семеновна, куда она уехала?

   - Уехала?

   - А вы не знали?

   - Я знала, что она собирается ехать, но она не приезжала проститься.

   - Она уехала вчера вместе с Чемизовым.

   - Вот какая торопливая! - засмеялась Евгения Павловна. - Загорелась, как порох. Бедная женщина! - Она сочувственно взглянула на гостя. - Этот Чемизов совершенно увлек ее.

   - Совершенно, - глухим голосом повторил Прохоров. - А теперь я узнал ужасную вещь и хочу непременно ехать за нею.

   - Что такое? - Горянина с испугом взглянула на Прохорова.

   - Этот Чемизов - разбойник и убийца; его специальность - ограблять богатых вдов и убивать. Вы слыхали об изрезанной женщине?

   - Ну?

   - Это его рук дело! - ответил Прохоров.

   - Что вы? - Горянина побледнела и откинулась на спинку стула. - Я этому не могу поверить; он был у нас.

   - Что же? Разве мог знать Алексей Петрович, что вводит к себе в дом вора и убийцу? Я вам расскажу все по порядку.

   - Подождите, я позову Алексея.

   Евгения Павловна позвонила и приказала явившейся служанке:

   - Скажите барину, что он непременно нужен мне.

   Горничная ушла, и вскоре появился Алексей Петрович.

   - Ну, что у вас такое?

   - Слушай, что будет рассказывать Сергей Филиппович, - ответила ему жена. - Ты ввел к себе в дом мошенника и убийцу.

   - Что?

   - Вот слушай.

   - Да, это очень возможно! - воскликнул Прохоров. - Я узнал вот что, - и он рассказал про Семечкина, про поиски Патмосова и про браслет.

   - Э! - задумался Горянин. - Действительно, серьезное дело...

   - Но Елену Семеновну нужно спасти! - сказала Горянина.

   - Непременно, - отозвался Прохоров. - Я за ней поеду.

   - Она говорила мне, что поедет с ним в Ялту.

   - Ну, Ялта - небольшое место, - сказал Горянин, - там ты, Сергей, понятно, сумеешь найти их и спасешь нашу милую Елену Семеновну.

   - Я еду сегодня же. Мне надо быть в Москве. Там я пробуду два дня, а потом поеду в Ялту. Но, если я не найду их, тогда что?

   Горянин тихо свистнул.

   - Понятно, трудно по России искать этого Чемизова: он мог уехать в одном направлении, пересесть, вернуться и поехать совсем в другую сторону. Не знаю, что тебе и посоветовать. Но ведь у вас такой советчик, как Патмосов. Чего лучше?

   - Во всяком случае, - решительно заявил Прохоров, - я еду сегодня в Москву, заканчиваю свое дело, и оттуда в Ялту. Не найду там Елены Семеновны, протелеграфирую Патмосову. А если вы, дорогая Евгения, Павловна, что-нибудь узнаете, то Богом молю вас... Эти два дня я в Москве. "Лоскутная" гостиница, а затем в Ялте. Телеграфируйте туда на станцию.

   - Как только узнаю что-нибудь, тотчас сообщу, - сказала Горянина. - Благослови вас Бог! Вы меня заразили страхом. Я теперь не буду спать ночи. Бедная Елена Семеновна! С ней, может быть, Бог знает что!

   - Да, если все это так, то господин Чемизов, так сказать, - фрукт, - проговорил Горянин.

   - Кандидат в каторжные работы, и я добьюсь этого, - сказал Прохоров. - По крайней мере, Патмосов почти не сомневается, что он - убийца Коровиной. Теперь задача - поймать его.

   - Ну, благослови тебя Бог! - пожелал Горянин. Я тороплюсь.

   Он пожал руку Сергею Филипповичу и, поцеловав жену, удалился.

   Прохоров посидел еще несколько времени у Горяниных, выпил кофе. В тот же день он собрал необходимые бумаги, уложил чемодан и с одиннадцатичасовым поездом уехал в Москву.

  

  

   Графиня Фигли-Мигли устраивала обычный небольшой вечер с танцами для молодежи. В ее доме собрался избранный кружок, и в ярко освещенных богатых и уютных покоях чувствовалось оживление. В зале молодые люди танцевали под рояль, в соседней комнате играли в карты, а в уютной гостиной сидели пожилые люди и вели беседы на политические и общественные темы. Графиня переходила от группы к группе, с обворожительной улыбкой прикладывала к напудренному носу лорнет и очень ловко давала беседе то направление, которое желательно было в ее салоне. Здесь были и генерал Чупрынин, и прокурор Светевич, восходящее светило, которого прочили в министры, и остроумный Семен Николаевич Струков, молодой военный юрист, и генералы на действительной службе, и атташе посольства, и несколько дам высшего света.

   Чупрынин окончил игру, встал и перешел в гостиную.

   - Как играли? - обратился к нему молодой чиновник министерства иностранных дел.

   - Скверно, - ответил Чупрынин. - Не везет в последнее время. Ну, ваше превосходительство, - обратился он к Светевичу, - как насчет "моей руки"?

   Прокурор удивленно взглянул на генерала.

   - Не понимаю, ваше превосходительство.

   - Вот тебе раз! - воскликнул Чупрынин и обратился ко всем: - Вот вам и наша юридическая машина. Вообразите, в декабре месяце мой "Милорд"... собака у меня так зовется, страшный дог, огромнейшего роста... Да, так вот мой Милорд принес к нам в кухню оторванную, замерзшую женскую руку.

   - Ах! - воскликнула подошедшая графиня Фигли-Мигли. - Какие вы ужасные вещи рассказываете! Откуда она достала эту руку?

   - Со двора, графиня, - ответил Чупрынин. - После этого нашли еще одну ногу, а потом голову. Говорили, что зарезана прекрасная молодая женщина. Я все время жду, когда раскроется это преступление, и вот вам: до сих пор ничего неизвестно, а наш Петр Станиславович даже забыл об этом деле!

   Прокурор снисходительно улыбнулся:

   - Ваше превосходительство, если обнаружено преступление, то, могу вас уверить, преступник не может скрыться. Дело времени.

   - Вот снова начинается тот же разговор! - вкрадчивым голосом произнес Струков. - Я опять протестую. Мы однажды уже вели с Петром Станиславовичем принципиальный спор. Он утверждает, что если раскрыто преступление, то преступник должен быть непременно найден, а я говорю, что, несомненно, есть преступники, не разысканные при наличности открытого преступления. Я даже указывал на несколько таких случаев.

   - О, эти случаи! - небрежно протянул прокурор. - Они ничего не доказывают, потому что все указанные вами имели давность лишь одного года. Подождем, и преступники будут открыты.

   - А помните, тогда на вечере у адвоката Горянина нам показали опыт внушения?

   - Это не доказательство; это было нечто вроде фокуса.

   - Да, - перебил генерал, - а как же с тем ужасным преступлением?

   - Не могу вам сейчас сказать, ваше превосходительство, - ответил прокурор, - такая масса дел, что я временно упустил это дело из виду. Несомненно, следователь и полиция занимаются розысками, и наступит час, когда преступник будет схвачен.

   - Но это ужасно! - воскликнула графиня. - Помилуйте, такое преступление в Петербурге! Да, да, я теперь его помню: нога, рука, потом голова - и молодая женщина. На всех это произвело удручающее впечатление. Я теперь опять буду с тревогою засыпать ночью. Как? До сих пор не найден убийца? И это в столице, в Петербурге, в Европе! Ай-ай-ай, ваше превосходительство! - Она закачала головой и поднялась, чтобы пригласить всех в богато убранную столовую, где был сервирован ужин. Все двинулись за нею.

   Прокурор был уязвлен. Он вернулся домой в дурном настроении, а рано утром вызвал товарища прокурора:

   - Слушайте, там у вас есть дело по убийству Коровиной. Неужели оно лежит без всякого движения?

   - Я наведу справки, ваше превосходительство, - ответил товарищ прокурора и тотчас - к следователю: - Аникий Петрович, у вас есть дело об убийстве Коровиной. Неужели оно лежит без всякого движения?

   - О, Господи! У. меня так много дел, дорогой мой! - раздражительно ответил старый следователь. - Может быть, и лежит, я, по крайней мере, давно о нем ничего не слышу.

   - Непременно надо его двинуть, - распорядился товарищ прокурора, выходя из кабинета.

   На другой день градоначальник, выслушав доклад начальника сыскной полиции, обратился к нему со следующими словами:

   - Слушайте, у вас там есть следствие по делу об убийстве Коровиной. Все о нем говорят; до сих пор ничего не открыто. Надо обратить на него внимание и заняться розысками.

   - Слушаю, ваше превосходительство! - ответил начальник сыскной полиции и в настроении вернулся в свою канцелярию. - Август Семенович, - обратился он к своему помощнику. - У вас там дело об убийстве Коровиной. Помните: рука, нога, а после голова...

   - Как же, как же! - ответил помощник.

   - Ведь это Бог знает что такое! До сих пор никаких результатов. Скоро год пройдет, а мы ничего не знаем. Надо искать.

   - Я и то старался, но что делать, если утрачены все следы?

   - Этого не может быть! В настоящее время об этом опять заговорил весь город. Там какой-то генерал Чупрынин (он с огромным влиянием), графиня Фигли-Мигли - все кругом. Только и разговора и в конце концов обвиняют нас. Постарайтесь, уважаемый!

   - Слушаю, - ответил тот и, едва войдя в свой кабинет, тотчас вызвал Чухарева и Калмыкова: - Господа! Непременно надо снова заняться делом об убийстве Коровиной. Это черт знает что такое! Походили, походили; поискали, поискали, да и рукой махнули?! Надо все время настойчиво искать, искать и искать! Извольте снова приняться за это дело.

   - Слушаем, - ответили оба агента и, выйдя затем из кабинета, многозначительно переглянулись.

   - Ничего! - сказал Чухарев, поднимая указательный палец. - Я убийцу найду. Ты не думай, что я не ищу!

   Калмыков только покачал головой и предложил:

   - Пойдем в "Плевну".

   - В "Плевну"? Можно!

   Проведя время как обычно, они расстались: один - в мрачном настроении, а другой - в веселом и радостном.

   Чухарев тотчас же отправился к Патмосову:

   - Борис Романович, за наше-то дело снова взялись и шум подняли. Там где-то упрекнули нас, что еще не нашли убийцы Коровиной, и теперь все всполошились.

   - Ну и пускай! Ты только мне служи, и я тебе верно говорю: этого убийцу найдем!

   Чухарев пожал ему руку.

   - Это - моя карьера!

   - Ну, и ты ее сделаешь, - Патмосов похлопал его по плечу и добродушно добавил: - Только теперь надо немедля докладывать мне обо всем.

   - Это непременно.

  

  

   Прохоров приехал в Москву с тревожными думами о Дьяковой и Чемизове. До встречи с этим ненавистным человеком он не подозревал, что так безумно любит Елену Семеновну, а теперь не мог ни о чем думать, кроме как о ней, и всякое дело падало из его рук. Ревность сменялась глубоким сожалением об участи любимой женщины, попавшей в руки несомненного преступника. Сергею Филипповичу представлялись страшные картины, от которых он содрогался. Может ли он предупредить опасность? Надо ехать скорее в Ялту. И он лихорадочно торопился закончить свои дела в Москве.

   В окружном суде Прохорову предстояла защита, да, кроме того, он должен был получить доверенности от своих новых клиентов и заключить с ними у нотариуса условия. Весь его день проходил в суетливой работе. В Москве трудно сделать какое-нибудь дело без ресторана или трактира. Прохоров то обедал, то ужинал, то завтракал в лучших московских ресторанах, а потом ехал за город - опять-таки в рестораны - и поздно ночью заканчивал свой день. Защита в суде не представляла трудности. Это было гражданское дело, к которому Прохоров тщательно подготовился. Идя в суд, проводя время со своими клиентами, сидя у себя в номере, Прохоров только и думал, что о Дьяковой. И теперь, когда он сидел в кофейне Филиппова и рассеянно пробегал глазами газетные столбцы, он думал только о ней и мысленно уже ехал в Ялту.

   - Виноват, - услышал он знакомый голос.

   Сергей Филиппович отодвинул газету и увидал господина в форме инженера путей сообщения, который задел стул его соседа и извинился. Прохоров взглянул на инженера и вздрогнул: не было никакого сомнения, что пред ним Чемизов.

   Сергей Филиппович быстро встал, но потом одумался, снова опустился на стул и, прикрыв лицо газетой, стал следить за путейцем. Тот прошел мимо столиков и направился к выходу. Прохоров торопливо расплатился, вышел за ним и осторожно пошел сзади.

   Мысли вихрем проносились в голове Сергея Филипповича. То ему казалось, что он ошибся и это - простое сходство; то делалось несомненным, что он видит Чемизова, который переоделся для каких-то особых целей. Сергей Филиппович пристально всматривался в стройную фигуру, идущую ровным, медленным шагом, и все больше убеждался, что это - переодетый Чемизов, который вдруг исчез в подъезде большого дома. Прохоров последовал за ним и оказался у двери, на которой крупными буквами было написано: "Ломбард". Сергей Филиппович увидел, что инженер заложил какие-то вещи в красных сафьяновых футлярах, затем вышел из ломбарда и сел на извозчика. Сергей Филиппович успел захватить другого. Ничего не подозревавший инженер подъехал к гостинице "Метрополь", расплатился с извозчиком и скрылся в подъезде. Прохоров переждал и вошел следом за ним.

   - Скажите, пожалуйста, - обратился он к швейцару. - Сюда сейчас приехал инженер путей сообщения. Это, кажется, мой знакомый. Быть может, он остановился здесь?

   - Инженер Платонов из Петербурга, - равнодушно ответил швейцар, - номер сто семнадцатый, третий этаж.

   - Где у вас здесь телеграфная контора?

   - Прямо, дверь направо.

   Прохоров прошел в контору, сел к столу и быстро телеграфировал Патмосову: "Приезжайте немедленно. Здесь Чемизов".

   Дома и тревога, и радость наполнили его сердце. Он радовался, что ему выпала такая удача, и в то же время тревожился, чувствуя, что Чемизов замышляет что-то страшное. Чего ради он, приехав в Москву, переоделся и переменил фамилию? Прохоров не находил ответа. Он послал за справкой в адресный стол, желая найти Дьякову. Вечер он провел тревожно, и, когда лег спать, ему снились кошмарные сны. Он видел Елену Семеновну, которую душит Чемизов, а потом режет на мелкие куски и упаковывает в коробки; он, Прохоров, бросается к нему, а Чемизов с злою улыбкою поднимает нож и бросается на него. И Прохоров просыпался в поту, чувствуя боль от удара рукою о край ночного столика. Он снова засыпал тревожным сном, и снова кошмарные видения преследовали его.

   Сергей Филиппович проснулся с головной болью. Ему не хотелось ничего делать, но через некоторое время он оделся и пошел к гостинице "Метрополь", словно его тянула туда неведомая сила. Ехали экипажи, громко звенели трамваи, раздавались смех, крики. Прохоров стал медленно ходить перед подъездом гостиницы. Он присматривался ко всем входившим и выходившим, но не видал