Уоллес Эдгар - Зеленый Стрелок

   - Мистер Хоуэтт, - продолжала Валерия, - двадцать три года назад был очень беден, жил в старой и бедной ферме в округе Монтгомери, в местности под названием Трейдер, и с трудом добывал средства к существованию продажей овощей. В то время он очень страдал от болезни глаз и едва не ослеп. Мистер Хоуэтт и моя приемная мать жили вдвоем. Детей у них не было, хотя они были женаты много лет. Как ни трудно им жилось, они дали объявление в газеты о том, что желают усыновить ребенка.

   Она помолчала.

   - Их объявление вызвало многочисленные отклики. Но все предложения почему-то не подходили. Наконец, однажды миссис Хоуэтт, которая вела всю переписку по этому делу, получила следующее письмо:

   Валерия вынула из сумочки листок бумаги и протянула его сыщику. Письмо носило пометку одного из отелей на Седьмой Авеню в Нью-Йорке и гласило:

   "Дорогой друг, я прочел ваше объявление и был бы очень рад, если бы вы удочерили маленькую девочку в возрасте одного года, родители которой недавно умерли. Я готов заплатить за эту услугу тысячу долларов".

   - В то время, - продолжала девушка, - мистеру Хоуэтту очень досаждал один из его кредиторов, и хотя я не отрицаю, что он очень хотел иметь в своем доме ребенка, но именно тысяча долларов решила дело в мою пользу, ибо этим ребенком была я... Мистер Хоуэтт написал, что принимает предложение. Несколько дней спустя к дому на таратайке подъехал какой-то человек и передал миссис Хоуэтт небольшой сверток.

   На ферме в то время работал мальчик, увлекавшийся фотографией. Кто-то подарил ему аппарат для моментальных снимков... Его первым снимком была таратайка, стоящая у крыльца, и вылезающий из нее незнакомец.

   Эта фотография могла навсегда потеряться, и тогда пропала бы всякая надежда найти моих родителей. Но случилось так, что фирма, торгующая этими фотоаппаратами, предложила ежемесячную премию за лучший снимок. Мальчик послал свою фотографию, она удостоилась премии и была воспроизведена в журнале.

   Я после того видела оригинал, и у меня осталась увеличенная фотография. - Она вынула из стола тугую связку бумаг. - Вот все мои данные, как любит говорить папа.

   Затем развернула снимок и положила его на столе около лампы. Федерстон придвинулся к ней.

   - Тут нет никакого сомнения! - проговорил он, взглянув на фотографию.

   - Самое странное, - сказала Валерия, - это то, что мисс Хоуэтт не заметила в нем ничего особенного. Она была почти так же близорука, как и ее муж.

   Она передохнула, потом продолжила:

   - Я была воспитана как дочь Хоуэттов, и по закону это так и есть, потому что акт удочерения был нотариально заверен, как полагалось. Уже после смерти моей приемной матери я узнала правду. Сначала я даже не стремилась узнать, кто мои родители. Я была почти ребенком... Школа всецело поглощала мою жизнь. Только позже, когда начала самостоятельно размышлять, мне пришло в голову, что теперь, став богатой, - у меня есть доля в нефтяных источниках мистера Хоуэтта, а его жена оставила мне уйму денег, - я могу по крайней мере постараться узнать, кто были мои родители.

   Вот тогда-то фотография, изображающая привезшего меня человека вылезающим из таратайки, приобрела для меня большую ценность, Я отыскала негатив, заказала увеличенный снимок и сразу же признала Абеля Беллами.

   Раньше я уже слыхала о нем, он был одним из тех людей, дурная репутация которых общеизвестна. Чем больше я узнавала о нем, тем больше убеждалась, что вовсе не имею отношения к нему самому.

   Нанятые мной сыщики выяснили, что единственным его родственником был брат, умерший почти восемнадцать лет назад. У него было двое детей, которые тоже умерли. Из этого, по-видимому, ничего не могло получиться, так как мне очень скоро стало известно, что Абель Беллами был в очень плохих отношениях с братом и не стал бы беспокоиться ради него.

   Я ничего не говорила мистеру Хоуэтту, но сосредоточила все свое внимание на Беллами... Без ведома мистера Хоуэтта наняла людей, которые просматривали корреспонденцию миллионера. Он большую часть времени стал проводить в Европе. В Чикаго почти не приезжал. В один прекрасный день мои агенты обнаружили одно письмо. Подлинник у меня.

   Валерия поднесла бумагу к огню. Чернила выцвели, рука, писавшая письмо, должно быть, дрожала:

   "Малая Бетель-стрит, Лондон, С-З.

   Вы победили. Верните ребенка, которого вы отняли у меня, и я исполню все ваши требования. Я разбита - разбита морально вашими нескончаемыми преследованиями. Вы - дьявол, ваша жестокость не поддается человеческому разумению. Вы отняли у меня все, что я имела, украли самое дорогое. Я не хочу больше жить.

   Внизу было несколько слов, которые даже Федерстон, при всей своей опытности, с трудом разобрал: "Будьте великодушны и скажите мне... Маленькая Валерия... В апреле минуло семнадцать лет..."

   - В апреле, двадцать четыре года тому назад, меня доставили к мистеру Хоуэтту, - спокойно сказала девушка. - Беллами совершил ошибку, сказав мисс Хоуэтт мое настоящее имя, а потом спохватился и просил называть меня Джен. Но миссис Хоуэтт поразило имя Валерия, и я так и осталась ею с тех пор.

   Федерстон медленно ходил по комнате, заложив руки за спину и опустив голову.

   - Вы думаете, что ваша мать еще жива? - спросил он.

   Девушка наклонила голову, губы ее дрожали, в глазах стояли слезы.

   - Я в этом уверена, - с трудом выговорила она.

   - И вы считаете, он знает, где находится миссис Хельд?

   - Да... Я думала, что она в замке... Я мечтала найти ее там.

   Федерстон снова молча зашагал взад-вперед.

   - Вы разговаривали со стариком? Скажите мне, что произошло?

   Когда она кончила рассказ, он покачал головой:

   - Ваша уверенность непоколебима... Я не хочу возбуждать у вас излишних надежд, мисс Хоуэтт...

   - На днях вы назвали меня Валерией. Должно быть, это была такая же оговорка, как и со стороны Беллами. Но, пожалуйста, называйте меня так и впредь... Может быть, узнав поближе, я тоже буду называть вас по имени... Вас, если не ошибаюсь, зовут Вильям?

   - Джим! - торжественно ответил он.

   Несмотря на свое волнение, она заметила, что он покраснел.

   - И вы прекрасно знаете, что меня зовут Джимом. Итак, Валерия, вы не должны больше ходить в замок или вообще рисковать.

   - Погодите, Джим!

   Валерия о чем-то задумалась.

   - Вы сказали, что не хотите возбудить во мне надежду... Однако вы не закончили свою фразу.

   - Я хотел сказать, что в очень малой степени разделяю вашу веру и поступаю как раз так, как не советовал поступать вам... - Он на секунду замолчал. - Вы понимаете меня, Валерия! Я строю здание надежды на весьма зыбком основании... Через день или два я вам скажу, насколько оно прочно.

   - Я подожду!

   - Да, кстати, у вас, кажется, есть старый план замка?

   - Да, есть.

   - Мне кажется, что я могу его использовать лучше вас.

   Валерия проводила его до ворот.

   - Вы будете вести себя хорошо? - на прощание спросил он.

   Она кивнула. Молодой человек различил в полумраке ее лицо.

   - Спокойной ночи! - сказал он, беря руку девушки и удерживая в своей немного дольше, чем полагалось.

   - Спокойной ночи... Джим!

   Джемс Ламотт Федерстон легкой походкой пошел назад через деревню, а на сердце у него было еще легче.

  

   События развернулись вскоре после утреннего завтрака.

   Беллами прошел к собачьим конурам и выпустил на прогулку трех оставшихся псов. Случилось так, что его путь лежал мимо парадной двери. Как раз в это время новый дворецкий учил одну из служанок натирать ручки дверей. Вдруг одна из собак отбежала от хозяина и прыгнула прямо на девушку. Та вскрикнула и упала. Собака бросилась на нее и начала рвать ей плечо.

   Тогда дворецкий нагнулся, без труда поднял пса и отшвырнул его на несколько метров в траву. Собака, злобно ворча, бросилась теперь уже на него.

   Беллами не делал попытки вмешаться. Он, как зачарованный, следил за собакой. И вдруг на его глазах произошло невероятное. Когда животное приготовилось к прыжку, дворецкий нагнулся и так ударил его рукой, что попал собаке в нижнюю челюсть. Раздался глухой звук - вторым ударом кулака дворецкий отбросил пса на несколько шагов.

   Тот упал и растянулся неподвижно.

   - Что вы сделали с собакой? - сердито спросил Беллами. - Вы ее убили...

   - Не убил, а всего лишь оглушил, - спокойно сказал дворецкий, - но мог бы с такой же легкостью и убить.

   Старик с удивлением смотрел на него.

   - Как у вас хватает дерзости бить мою собаку? - проговорил он наконец.

   - А как у вас хватает дерзости спрашивать об этом после того, как она напала на ни в чем не повинную девушку? - ответил дворецкий. - Если бы вы этого не хотели, собака не бросилась бы!

   Беллами слушал, пораженный.

   - Вы знаете, с кем говорите?!.

   - Мне кажется, я говорю с мистером Беллами, - ответил дворецкий. - Вы нанимали меня для того, чтобы смотреть за прислугой, а не за тем, чтобы нянчиться с вашими собаками!

   С этими словами он круто повернулся и прошел в переднюю успокаивать испуганную и плачущую девушку.

   Старик хотел последовать за ним, но передумал и продолжал прогулку. В дом он вернулся сердитый и немедленно послал за Савини.

   - Где Филипп?

   - Он с девушкой, которую укусила собака, сэр. С ней случилась истерика.

   - Прогоните ее! - заорал Беллами. - И можете сказать этому болвану Филиппу, что я ему плачу не за то, чтобы он вертелся около девушек. Пришлите его сюда!

   Юлиус повернулся и вышел. Старик подошел к окну и увидел, как дворецкий сопровождает двух девушек к воротам. Они несли с собой свои вещи. Беллами догадался, что служанки уходят насовсем.

   Дворецкий прошел в ворота и исчез из вида. Поэтому Абель не увидел, как он подошел к двум машинам, стоявшим у ворот. В них сидели полицейские, а сержант Джексон медленно прогуливался возле машин.

   - Ну, как дела, Джексон? - окликнул его дворецкий.

   - Хорошо, - с улыбкой взглянул тот на него. - Полковник был не особенно доволен, он говорит, что мы рано затеяли все это дело, но я сказал ему, что Беллами готов вас уволить... Это его убедило.

   - Отлично! - обрадовался дворецкий, он же Джим Федерстон.

   Комиссар проводил людей в ворота замка и, стараясь идти под деревьями, вернулся к главному входу.

   В это время Беллами прошел в библиотеку, сел за стол и задумался.

   Через несколько минут дверь открылась и в комнату вошли Федерстон и Джексон.

   - Что за черт?.. - начал Беллами, но, заметив постороннего, замолчал.

   - Мистер Беллами, ознакомьтесь с ордером на обыск вашего дома! - невозмутимо сказал Федерстон.

   - Ордером на обыск?.. - опешил старик. - Кто дал право проводить у меня обыск?

   - Прокуратура округа, сэр.

   Беллами лихорадочно схватил бумагу, предъявленную сержантом Джексоном, и прочитал ее. Потом отложил ордер:

   - Боже мой! Где я нахожусь, в Англии или где-то у папуасов? Что же вы собираетесь искать?

   - Мы будем искать все, что сможем найти? - ответил ему Федерстон. - Но главная наша задача, выяснить, не находится ли здесь женщина...

   - Какая женщина? - спросил Беллами угрюмо.

   - Элаина Хельд.

   - Элаина Хельд... Ну, что ж, ищите. Однако я должен предупредить вас, что буду жаловаться!

   - На что? Все, что мы будем делать, подкреплено необходимыми документами.

   - Вы оскорбляете звание эсквайра! - патетически воскликнул Абель.

   - Бросьте, Беллами, вы такой же эсквайр - как я герцог! Вы стали называть себя эсквайром после покупки замка, не имея на это никакого права... Однако хватит нам препираться! Прошу вас дать мне ключ от несгораемого шкафа.

   - А если нет?

   - Тогда я прикажу обыскать вас и забрать его силой.

   Старик не двинулся. Он взвешивал, как ему поступить. Затем вытащил из кармана ключ и бросил на стол.

   Федерстон спокойно взял его, подошел к камину и потянул за один из выступов деревянной обшивки стены. Кусок обивки размером с обычную дверь откинулся, обнаружив блестящую металлическую поверхность.

   Комиссар вставил ключ в отверстие, дважды повернул его и, потянув дверь на себя, открыл ее. В сейфе оказалось несколько полок со стальными ящиками. На одном из них лежал кожаный мешок.

   - Есть у вас ключи от ящиков?

   - Они не заперты.

   Федерстон поставил один на стол и открыл его. Он был наполнен бумагами.

   - Я думаю, вам лучше пройти в вашу комнату! - сказал комиссар. - Мне придется провозиться с этим несколько часов... Считайте, что все это время вы находитесь под арестом!

   Он ожидал сопротивления со стороны старика, но тот не был глуп.

   - Когда вы кончите, может быть, дадите мне знать?.. Я надеюсь, что как полицейский вы лучше, чем дворецкий!

   С этим ядовитым замечанием хозяин вышел из библиотеки. Один из полицейских проводил его до дверей спальни.

   Федерстон опустошал ящики один за другим, внимательно изучая их содержимое. Вынув одну из папок, в которой не было ничего, кроме документов, относящихся к разным выгодным для Беллами строительным подрядам, он вдруг позвал своего помощника.

   - Джексон, идите-ка сюда.

   Сержант шагнул к своему начальнику.

   - Что это такое? - спросил Федерстон.

   Это была палка длиной около двенадцати дюймов, обтянутая тремя широкими войлочными лентами, такая толстая, что он с трудом мог охватить ее пальцами. С одного конца ее свисали длинные, тонко переплетенные ремни, вдвое длиннее ручки. Конец каждого ремня был перевязан желтым шелком.

   Комиссар пересчитал ремни, их было девять. На них можно было заметить какие-то темные пятна.

   - Что это по-вашему, Джексон?

   Сержант взял плеть в руки.

   - Это "кошка", сэр, - сказал он.

   На конце палки виднелась выцветшая красная наклейка с короной и надписью: "Собственность тюремной администрации".

   - Подарок Кригера! - задумчиво сказал Федерстон.

   Он еще раз внимательно осмотрел плеть. Пятна были очень застарелые. Наметанный глаз полицейского по складкам на ремнях сразу определил, что "кошка" была в употреблении всего один раз.

   Отложив в сторону свою находку, Джим принялся изучать другие ящики. Федерстон надеялся найти какой-нибудь след миссис Хельд, но в бумагах Беллами не оказалось ни малейшего намека на ее существование.

   По-видимому, старик хранил всего одну пачку личных писем. Они были подписаны именем "Майкл" и отправлены из различных городов Соединенных Штатов. Три из них посланы из Чикаго, большинство - из Нью-Йорка.

   Вначале автор писал об испытываемых им трудностях. Он был школьным учителем. Ясно было также, что он приходился братом Беллами.

   Первые по времени письма были написаны в дружеском, ласковом тоне. По этой корреспонденции прослеживалась не только карьера автора, но и перемена в его отношениях с братом. Майклу, очевидно, одно время везло, и он преуспевал. В Кливленде был агентом по продаже недвижимости, а потом сделался маклером.

   С течением времени тон писем переменился. Майкл Беллами испытывал трудности и рассчитывал на помощь брата. Затем вдруг обнаружил, что брат, которому он доверял и у которого искал сочувствия и поддержки, стоит за спиной организации, разоряющей его.

   Самым существенным было последнее письмо:

   "Дорогой Абель!

   Я поражен полученным от тебя известием. Что я сделал тебе такого, что заставляет тебя хладнокровно стремиться к моей гибели? Ради моего мальчика прошу тебя помочь мне покрыть обрушившиеся на меня крупные долги".

   После трехчасового осмотра писем Джим положил их назад в сейф. К этому времени все самые потайные уголки замка были обысканы его людьми. Нигде, даже в подвалах, не было найдено ничего подозрительного.

   Джим послал за Савини. Зеленоватое лицо секретаря было бледно, губы его дрожали.

   - Пропал я! - стал жаловаться он Федерстону. - Теперь старик может подумать, что я знал, кто вы такой.

   - Ничего он не подумает. Да ведь вы и не знали этого, - улыбнулся Джим. - Не беспокойтесь. Если он станет говорить что-нибудь подобное, можете сказать ему, что я сильно запугал вас и заставил молчать. Вам придется только реабилитировать себя в глазах Спайка Холленда. Насколько мне известно, вы поклялись ему, что новый дворецкий - не я. Должен сказать, что вы поступили благородно!.. - иронически прибавил он, хлопая секретаря по плечу. - А теперь бегите к Беллами и можете ему сказать, что на этот раз он вышел сухим из воды...

   Через несколько минут Абель Беллами ленивой походкой входил в библиотеку. В глазах его было торжество, и какое-то подобие улыбки играло на огромном багровом лице.

   - Ну, что ж, нашли вы... Миссис... Ах, да, как ее звали?..

   - Нет, ее здесь нет. Разве только план замка неверен и где-то есть потайная комната, которую мы не обнаружили.

   - Как же тогда быть? - усмехнулся хозяин. - Вы, наверное, начитались детективных рассказов, мистер Федерстон. Это плохо влияет на вас - забивает голову вздорными идеями. Вы своевременно получите извещение от моего поверенного.

   - Очень рад слышать, что у вас есть поверенный! - сказал Джим. - Вот ваши ключи...

   Его рука протянулась над столом, и он уже собирался бросить ключи на стол, как вдруг, услышав крик, сразу замер. Его слышали все - Беллами, Юлиус Савини и Джексон. Это был тонкий писк, похожий на жалобный плач ребенка, перешедший из крика в судорожное рыдание. Неясно было, откуда он исходит, но он наполнил тихую комнату отчаянием женской души.

   - О... О... О!..

   - Что это? - хрипло спросил Джим Федерстон.

  

   Абель Беллами уставился куда-то в пространство. Наконец, он медленно повернулся к Федерстону.

   - Трубы, должно быть. Они издают звуки, когда мы пускаем отопление.

   Джим ждал, чтобы звук повторился, но ничего не было слышно. Он посмотрел в упор на хозяина - тот даже не моргнул.

   Комиссар самолично обыскал подвалы, проникнув и в нижние помещения, однако безрезультатно.

   Тюремные камеры доходили до передней. Он видел остатки лестницы, о которой только что говорил Беллами. Разложив на полу план замка, Федерстон неожиданно вскрикнул. Согласно плану, библиотека была расположена на твердой земле. Но это могло ничего не значить - он уже нашел в чертежах целый ряд неточностей. Очевидно, план составлен на основании устных сведений, а не настоящего осмотра. Нижние подвалы, например, не были вовсе показаны.

   Он был занят изучением плана, как вдруг снова услышал слабый звук. Взглянув, он увидел в углу свода черную трубу. Федерстон подождал немного, и звук раздался снова: теперь это был глухой стон. Вполне возможно, что Беллами прав в своем объяснении.

   Разочарованный, Джим возвратился в библиотеку и узнал, что находившиеся там люди ничего не слышали.

   Делать было нечего. Он помнил о том, что сказал ему его начальник:

   - Вы понимаете, Федерстон, пока вы будете осматривать дом, хозяин не станет слишком уж горячиться... Вы этим воспользуйтесь и осмотрите там все, что возможно. А после этого уйдите из замка, сказав ему, что ничего не находите.

   - Но я же теряю свое место! Ведь пока нахожусь там, я сам слежу за всем...

   - Но не вы ли предсказывали, что Беллами скоро догадается, кто вы? И не говорили о том, что через несколько дней будете вынуждены оставить этот дом? Нет, Федерстон, поймите меня и будьте очень осторожны с осмотром. Даже если что-нибудь заметите, не подавайте вида!

   Его люди уже расходились. Джим вышел последним.

   По дороге, в деревне, ему попался навстречу Спайк. Журналист стал жаловаться на коварство секретаря.

   - Вы понимаете меня, Федерстон, я спрашивал его два раза, не вы ли играете роль мажордома!.. И этот маленький негодяй поклялся, что никогда в жизни раньше не видел нового дворецкого...

   - Я отвечаю за эту маленькую ложь! - сказал Федерстон, беря Спайка под руку и направляясь с ним к "Синему Кабану". - Я строго-настрого приказал ему никому не говорить правды, а особенно вам.

   Репортер укоризненно посмотрел на него.

   - Ну, и вы нашли что-нибудь?

   Федерстон разочарованно покачал головой.

   - Ничего! То есть ничего, что указывало бы на присутствие в замке миссис Хельд.

   - А кто такая миссис Хельд?

   Джим объяснил ему, как мог, не упоминая ни Валерии Хоуэтт, ни ее отца.

   Спайк протяжно свистнул.

   - Заточенная? Ого! Хорошенькая история, если бы я мог использовать ее! Скажите, Федерстон, можно ли просто упомянуть, что полиция считает, что в холодных, темных подвалах Гаррского замка заточена женщина?

   Комиссар отрицательно покачал головой.

   - Нет, если старик затеет дело, нам придется плохо. Сейчас мы считаем, что он сам начинать не станет, но если вы напечатаете что-нибудь в газете, он наверняка подаст иск.

   Оставив чемодан в "Синем Кабане" и отделавшись от Спайка, Джим прошел в "Леди Мэнор".

   Валерия была в спальне. Увидев его в окно, она сбежала вниз.

   - Я потерял хорошее место.

   - Он разоблачил вас?

   - Нет, но, к моему великому сожалению, и я его не разоблачил... Мы обыскали замок сегодня утром. Как вы знаете, в Англии нельзя обыскивать частные квартиры без приказа, подписанного судебными властями. Приказ мне прислали сегодня с первой почтой. А полицейские из Скотленд-Ярда прибыли в деревню еще рано утром...

   - И вы осмотрели весь замок?

   - Да... Боюсь, что отныне мне если и придется встречаться с Зеленым Стрелком, то лишь на расстоянии.

   Валерия быстро взглянула на него.

   - Вы его видели вблизи? - глухо спросила она.

   - Нет, - в голосе его было удивление, - я же не говорю вам, что видел... Он действительно был в замке в ту ночь, когда вы забрались в парк... Тогда я был слишком занят вами!

   - Джим! - перебила она его. - Скажите, вы не переодевались Зеленым Стрелком ради каких-то ваших целей?

   - Зачем? Каких целей?..

   - Ну, скажем, чтобы проследить за Беллами? Вы ведь сделали это однажды, сознайтесь.

   - Никогда! - торжественно заверил он. - Мне и во сне не пришло бы в голову - даже для того, чтобы напугать мерзкого старика. В этом не было никакой выгоды.

   Валерия вздохнула с облегчением.

   - Значит, это не вы - Зеленый Стрелок?

   - Великий Боже! Конечно, нет. Я лишь уволенный дворецкий и могу оказаться неудачливым полицейским, но я не Зеленый Стрелок!

   - Вам ничего не удалось узнать... относительно...

   Она не закончила фразу.

   - Ничего, что касается вас. Я нашел несколько писем от его брата, и все!

   Он нарочно не упомянул о найденной "кошке".

   Вскоре после этого Федерстон вернулся в "Синий Кабан" и стал раздумывать, как лучше действовать дальше.

   Его автомобиль стоял в гараже в соседней деревне. Он пользовался им по случаю. Посещал Лондон в те часы, когда мог вырваться из замка. Мистер Беллами представлял своему дворецкому свободный день один раз в неделю. Савини должен был объяснять хозяину, когда тот требовал отсутствующего дворецкого, что именно сегодня и есть его свободный день.

   Джим пошел в ресторан гостиницы. Там он увидел репортера и подсел за его столик.

   - Я решил вернуться в Лондон, но буду наезжать сюда! - сказал Федерстон. - Комнату в "Синем Кабане" оставляю за собой. Дайте мне знать, если что-нибудь случится, здесь будет мой человек.

   - Для наблюдения за Беллами?

   - И для этого тоже.

   "А в основном для наблюдения за мисс Хоуэтт", - решил про себя Спайк.

   Вслух же сказал:

   - Редактор хочет, чтобы я тоже убрался отсюда... Но пока буду здесь, я послежу, чтобы все было в порядке!

   По дороге домой Федерстон пришел к выводу, что Валерии грозит опасность. Он связывал эту опасность с визитом Кольдхарбора Смита, и решил первым делом посетить "Золотой Восток".

  

   В ответ на срочную телеграмму Джон Вуд поспешил в Лондон, покинув своих питомцев. Немедленно по приезде он явился в Скотленд-Ярд.

   Это была первая встреча Джима Федерстона с филантропом, хотя он смутно помнил, что видел его за соседним столиком в "Карлтоне" в день, когда завтракал там с Хоуэттами.

   - Сожалею, что заставил вас совершить это длинное и неудобное путешествие, мистер Вуд, - начал Джим. - Мы, конечно, оплатим все расходы, но это не может возместить вам потерю того, что является, если не ошибаюсь, вашим любимым развлечением.

   Посетитель рассмеялся.

   - Я вижу, мистер Спайк Холленд успел рассказать вам о моих младенцах. И больше чем подозреваю, что он поведал и ту маленькую историю, в которую я его посвятил... Впрочем, рано или поздно, это должно было случиться! Вы хотели меня видеть из-за Беллами?

   Джим кивнул.

   - Я особенно хотел поговорить с вами о ребенке, которого, по вашим словам, он загубил.

   Вуд отказался от предложенного ему стула. Он стал напротив окна, сложил руки и устремил глаза куда-то вдаль.

   - Ребенка... - медленно повторил он. - Что я могу вам сказать? Это старая история, забытая всеми, кроме меня, и, надеюсь, Беллами.

   Вуд задумался.

   - Случай, о котором я говорю, - начал он через некоторое время, - собственно, относится к ведению американской полиции, и сомневаюсь, что даже если бы я сообщил вам все подробности, - а этого я не могу сделать, - вы могли предпринять что-либо, комиссар Федерстон. Беллами, по-видимому, употреблял богатство, доставшееся ему очень рано, на то, чтобы сокрушать сопротивление людей, становившихся ему поперек дороги. Я не хочу сказать, что он преступник в обычном смысле слова. Нет, в этом отношении он более или менее безупречен. Его кумиром была власть, и ради власти он готов был на самое гнусное преступление. Противодействие любому его плану, хотя бы самому пустячному, бесило его. А если оно исходило от того, кому можно повредить, он действовал быстро и верно.

   - Обычно негодяй прибегал к такому способу: - продолжал Вуд, - разил своих врагов в лице их детей. Я доподлинно знаю два случая, когда Беллами действовал именно так для того, чтобы отомстить за зло, причиненное или якобы причиненное ему. В одном случае дети были взрослые, а в том, о котором я хочу вам рассказать, речь идет о младенце. Не скажу, чем была вызвана в этот раз ненависть Абеля Беллами. Я и сам не совсем уверен, хотя и догадываюсь, и думаю, что моя догадка правильна.

   Он помолчал.

   - В одной американской семье исчез ребенок. Отец рвал и метал, мать была в отчаянии. У меня есть основания думать, что между матерью и Абелем Беллами была какая-то... связь что ли, но если и так, то отец об этом ничего не знал.

   Ребенок был на прогулке с няней, и, вернувшись, та рассказала, что пока она разговаривала с подругой, малыш исчез из коляски. Две недели спустя произошло столкновение поездов у места под названием Речная Лука. Десятки людей погибли - сгорели во время пожара. А среди обломков был найден детский башмачок, в котором убитый горем отец признал башмачок своего ребенка.

   Нашлись свидетели, видевшие, как какая-то женщина вносила малыша в вагон. Не могло быть сомнения, что он погиб при крушении. Была выдвинута версия, что похититель или его агент отправлялся куда-то с ребенком, и что их постигло несчастье.

   - Был этот случай доведен до сведения полиции? - поинтересовался Джим.

   К его удивлению, Джон Вуд отрицательно и угрюмо покачал головой.

   - Поэтому-то я и уверен в том, что мать знала, кто похитил ребенка! Боясь за его судьбу, она ничего не сообщила полиции! В том, что виновником похищения был Абель Беллами, я не сомневаюсь ни капельки!

   - Вы абсолютно уверены, что малыш погиб?

   Вуд кивнул утвердительно.

   - Когда это случилось?

   - Это можно установить по времени крушения - единственная дата, которой я располагаю. Ребенок пропал в августе... Да, в августе 1890 года.

   Лицо Джима разочарованно вытянулось.

   - А я надеялся сообщить вам, что ребенок еще жив! - сказал он в задумчивости. - Однако боюсь, даты не сходятся...

   - Думаю, что это не первое преступление Беллами такого рода. В продолжении пяти-шести лет я выследил два таинственных исчезновения, и в обоих случаях это были дети людей, выступивших против него. А как я вам уже сказал, цель его жизни - безграничная власть!

   - Может быть, мистер Вуд, вы расскажете мне еще кое-что?

   Вуд покачал головой.

   - К сожалению, не могу.

   - Как звали отца этого малыша?

   - Я не могу сказать вам даже этого...

   - Почему, господин Вуд?

   - Потому что на мне лежит известная ответственность.

   Джим перевернул страницу в маленькой записной книжке, где он делал записи.

   - Перейдем тогда к другой теме, пожалуй, менее мрачной? Вы дружили с племянником старика Беллами?

   Вуд снова кивнул.

   - Да, я был его близким другом.

   - Он погиб в воздушном бою... Кажется, над Ганновером?

   - Да. Во время воздушной разведки.

   - Говорил он когда-нибудь о своем дяде?

   - Никогда!

   - А имел он что-нибудь против него?

   - Это мне неизвестно. Он никогда об этом не говорил.

   - Но вы знали, что он племянник старого Беллами?

   Вуд колебался с секунду, потом ответил:

   - Да, я знал это.

   - Каким человеком он был? Похож сколько-нибудь на своего дядю?

   Джон Вуд тихо рассмеялся.

   - Трудно представить себе двух более разных людей!

   Джим задумался. Он сидел, опершись подбородком на руки и опустив глаза. Наконец, спросил:

   - Вам приходило в голову, мистер Вуд, что молодой Беллами может быть жив и почему-либо скрывается?

   Вуд молчал.

   - Эта возможность не исключена, - сказал он наконец. - На войне случалось разное. Бывало, что сообщали, что такой-то погиб, а потом оказывалось, что это ошибка!

   - А вы не считаете, что это даже весьма вероятно? - Вы уверены, что если бы молодой Беллами был жив, вы бы как его ближайший друг знали об этом?

   - Вы забываете, что я его наследник, что все его имущество досталось мне!

   Джим утвердительно кивнул.

   Прежде чем уйти, Джон Вуд задал Джиму вопрос:

   - Вы говорили о датах, которые не сходятся, комиссар Федерстон. Скажите, вы отыскали следы еще какой-нибудь жертвы Беллами?

   - Да!

   - Вы скажете мне, кто это?

   - К сожалению, я должен последовать вашему примеру и просить вас не настаивать на ответе! - с улыбкой сказал Джим. - Вы совершенно уверены, что похищение, о котором вы рассказали, случилось в 90-м году?

   - В этом не может быть никакого сомнения. Крушение произошло у места, называемого Речная Лука. Само крушение известно с тех пор под этим именем.

   - И когда оно произошло?

   - 29 августа 1890 года.

   На этом они расстались.

   Прежде чем вернуться в Бельгию, Джон Вуд сделал еще один визит. К его большому огорчению, Спайка не оказалось в Лондоне.

   Принявший его мистер Сайм объяснил гостю:

   - Холленд все еще находится в Гарре, но завтра я вызываю его обратно. Интерес публики к Зеленому Стрелку пропал. Стрелок больше не появляется - должно быть, он помер...

  

   Юлиус Савини предчувствовал, что его пребывание в Гаррском замке быстро приближается к концу. Не то, чтобы старик был особенно груб или придирчив, не то, чтобы произошло что-либо, указывавшее на намерение Беллами расстаться со своим секретарем - но какое-то шестое чувство подсказывало Юлиусу, что он вот-вот потеряет место. Поэтому он стал обдумывать, как бы повыгоднее убраться отсюда.

   Нужно помнить, что Беллами держал у Юлиуса свою чековую книжку, и тот всегда получал по чекам своего патрона крупные суммы. А что если приготовить заграничные паспорта себе и Фэй, выписать чек на приличную сумму и улететь на аэроплане из Лондона? Чего же лучше! Беллами не узнает о проделке раньше, чем Савини доберется хотя бы до Парижа.

   Юлиусу надо было многое сделать - сжечь некоторые письма, обыскать карманы оставленных им костюмов, чтобы ничего не забыть в них. Когда последнее письмо было сожжено и последний жилет тщательно осмотрен, секретарь вышел из своей комнаты в коридор. Он раздумывал, выдержат ли его нервы то напряжение, которое было связано с пребыванием под одной крышей с Беллами в течение еще двенадцати часов.

   В дальнем конце коридора, около лестницы, была маленькая дверь, через которую входили уборщики и куда исчез Зеленый Стрелок в ту ночь, когда оставил после себя окровавленный платок. Со временем ухода дворецкого эту дверь отпирал и запирал Юлиус. Проходя к себе в комнату, он заметил, что она приоткрыта, и решил вернуться и запереть ее, так как после завтрака единственное сообщение между кухней и передней было через дверь для прислуги напротив столовой.

   В то время как секретарь стоял погруженный в думы о предстоящем бегстве, дверь вдруг стала медленно отворяться наружу.

   Сердце Юлиуса на мгновение замерло, хотя это происходило среди бела дня и было вполне возможно, что это кто-нибудь из прислуги.

   Но дверь отворялась так осторожно, как бы исподтишка, что в уме Савини мелькнула мысль о Зеленом Стрелке. Ноги его точно приросли к полу. Дверь продолжала отворяться. Наконец из-за нее кто-то осторожно вышел. Это был высокий, мертвенно-бледный человек без шляпы, с роговыми очками на носу. Заметив остолбеневшего Юлиуса, он тотчас отскочил назад и с треском захлопнул дверь.

   Секретарь продолжал стоять, не двигаясь, разинув рот, уставившись на дверь. Человек, так драматически, так необъяснимо появившийся, - был мистер Хоуэтт! Да, мистер Хоуэтт, который пользовался той же дверью, что и Зеленый Стрелок. Мистер Хоуэтт мог пробираться в самое сердце замка, несмотря на все предосторожности Беллами!

   Савини протяжно вздохнул и вернулся в свою спальню. Ему открылся более выгодный и менее опасный путь. Владелец "Леди Мэнор" богат - он заплатит!

   Затем Юлиус взял ключи, отпер маленькую дверь и медленно спустился по каменной лестнице в кладовую. Как он и ожидал, она была пуста. Дверь в кухню была не заперта, и секретарь прошел во владения кухарки.

   - Нет, сэр, здесь никто не проходил, - заявила она, качая головой, - уборщики ушли давным-давно.

   Савини попробовал наружную дверь, но та была заперта на ключ и на щеколду. Тогда он вернулся в каменную кладовую, где был найден платок Валерии Хоуэтт. Эта находка перестала быть загадкой. Кто, кроме мистера Хоуэтта, мог принести его сюда, может быть, даже по ошибке? Он ведь был близорук.

   Юлиусу было теперь безразлично, выгонит его старик или нет Он открыл источник дохода, которого ему хватит до конца жизни.

   Прогуливаясь в парке, секретарь посматривал на "Леди Мэнор" с видом собственника и лелеял мечты о колоссальных деньгах.

   Вдруг он увидел Джима Федерстона.

   - Черт возьми! Что вы тут делаете, Федерстон?

   Розовые мечты Юлиуса были внезапно развеяны в прах.

   - Я пользуюсь случаем; мне сказали, что старика нет дома.

   - Вам нельзя идти в замок, комиссар! - взволнованно сказал Савини. - Я и так, можно сказать, потерял место.

   - Я слышал...

   - Слышали?! - пробормотал Юлиус.

   Федерстон кивнул.

   - Когда такой человек, как вы, Савини, - сказал он, - начинает наводить справки о пароходных компаниях и узнавать про немецкие пароходы из Виго в Рио, это значит, что ему угрожает серьезная опасность быть уволенным, и что он подумывает о перемене места.

   Юлиус на шаг отступил от комиссара.

   - Со своей стороны, я могу вам сказать только одно: если бы Абель Беллами был даже и самым чертом - мое дело охранять его