Дурова Надежда Андреевна - Гудишки

у. Имение Графа было отдано под присмотр, в ожидании пока объяснится участь детей его или Евстафия.

   Разбирая бумаги, касающияся до счетов, отчетов, приказаний, распоряжения, нашли между ними повеление Графа, подписанное его кровью, по крайности так в нем было сказано: кровью моею скрепляю непременное приказание, чтоб все мои двенадцать деревень назывались в память Евстафия: "Гудишками."

   Повеление это относилось к его управителям и было писано рукою самаго Графа. Подивились несколько как странному названию, Графом придуманному, так и той торжественности, с которою оно было сделано; но как это никому не лежало близко к сердцу, то объявили это приказание главному управителю его деревень, предоставя ему привесть в исполнение или оставить без внимания, то есть отдали в полную волю его назвать деревни сообразно желанию Торгайлы - Гудишками, или оставить их при номерах как прежде. Крестьяне, узнавшие о таком необыкновенном имени, назначенном их селениям, сначала всхлопотались было, говоря: "нас соседи засмеют! что это? - Гудишки! да еще и все двенадцать; но мало по малу привыкли; а как их ни кто не принуждал называть непременно Гудишками своих деревень, то и кончили тем, что стали добровольно сами звать их этим именем.

   Лет через шесть по смерти Графа пронесся слух, что Астольда приоршею в том кляшторе, в стенах котораго покоится прах Гедвиги; что дочери ея все с нею и все посвятили себя жизни монашеской, исключая меньшой Астольды.

   Воймир найден мертвым в самой чаще того репейника, который рос на могиле Кауни; но в то же время говорили, что он живет, то в Кракове, то в Сендомире, то в Вильне; иногда видели его в том лесу, который примыкает к ограде кляштора Гедвиги и Астольды. Все утверждали, что он безпрестанно занимается кабалистическими выкладками и что надеется получить имение Графа и его имя за какую-то великую выслугу своему отечеству.

   О Евстафии совсм ни чего не было слышно тоже лет шесть, но после начали много разказывать о каком-то молодом и прекрасном Литвине находящемся в войсках Польских, приписывали ему великую храбрость, дивную красоту и что-то сатанинское во взгляде, ухватках и поступках; последние назывались просто - черными злодеяниями. Слушая эти разсказы, а особливо описание наружности молодаго витязя, многие полагали, что это должен быть Евстафий. Справедливы или нет были эти догадки, неизвестно, но только Евстафий никогда уже не появлялся в Литве.

   Замок Графа, ни кем не обитаемый и охраняемый только тем ужасом, какой наводил он на всю окрестность, стоял долго пуст и уединен: ни что не расло и не цвело вокруг его. Крестьяне окопали деревни свои рвом и загородили тыном от стороны замка, чтоб не видать его; поля, прилегавшия к его садам, снова опустели и земля зачахла. Время разрушало его с каждым годом более и уже в последствии дети младшей Астольды, вышедшей за Шамбеляна М***, вступили снова во владение имением Торгайлы и из развалин пышнаго замка построили просто большой господский дом, в котором жили, когда приезжали посмотреть на сельское хозяйство, что было очень ненадолго, месяца на два; остальное время года жили они в Вильне.

   Наконец и дети Астольды, дочери Графа Торгайлы, состарились, умерли; деревни достались в разныя руки; Господский дом развалился, срыт, место очищено, вспахано, засеяно; и там, где день и ночь качался высокой репейник, теперь волнуется золотистая рожь; обширных садов нет следа; на месте их болота, поросшия мелким кустарником. Существование замка Торгайлы и все произшествия давно изгладились из памяти народной; теперешние Литвины, если спросить их, отвечают с глупо-безпечным видом: "а Бог знает, что пане, що тут когдась было! говорят люди, що жила якась мара оттам, где теперь болото".

   Клутникий оставался при старике Торгайле до смерти и умер сам через месяц после него. Тодеуш с Теодорою переселились к Седомирским и жили у него до конца своей жизни. Францишек нашел место при конюшнях великаго князя Литовскаго. Труглинский с помощнию крестьян, стащив труп Ротвольда, зарыл его близ своей хижины и никогда уже не ходил к репейнику, говоря что проклятое тело чародея, там найденное, обезчестило могилу благороднаго коня.

   Прошли века; все изгладилось и с земли и из памяти, но остались деревни и при них их название. Нет сомнения, что они имеют и другое, потому что слишком затруднительно было бы для многих распоряжений, чтобы двенадцать деревень носили одно и тоже название; но жители упорно зовут их Гудишками; и одно поколение передает другому это имя, не заботясь и не доискиваясь, когда, как, для чего и почему оно дано им. Одни только жиды-арендаторы, и то умные, хранят это произшествие в своей памяти и увеселяют или пугают путешественника разсказом о всех ужасах корчмы больнаго Литвина.

  

   Источник текста: Гудишки. Роман в четырех частях. Сочинение Александрова. Санкт-Петербург: Тип. Штаба отдельного корпуса внутренней стражи, 1839.

   Оригинал здесь: http://www.russianresources.lt/archive/Durova/Durova_1.html

   Подготовка текста Павел Лавринец, 2011.

   Сетевая публикация: Русские творческие ресурсы Балтии, 2011.