Верн Жюль - Два года каникул

том и не сомневались, Бриан; завтра же мы покидаем Френ-ден.

   - Желаю, чтобы вам не пришлось раскаяться, - добавил Гордон, понимая, что всякая настойчивость здесь неуместна.

   План, который Донифан решил привести в исполнение, заключался в следующем.

   Когда несколько недель тому назад, делая описание своей экскурсии в восточную часть острова Черман, Бриан утверждал, что маленькая колония могла бы там удобно поселиться. В скалах было много пещер, леса, тянущиеся от Семейного озера, доходили до самого берега, пресная вода Восточной реки, масса дичи - словом, жизнь там должна была быть такой, как в гроте, и много лучше, чем в бухте Sloughi. К тому же до грота было не более двенадцати миль по прямой линии, из которых шесть приходилось на переезд через озеро и столько же, чтобы спуститься по течению Восточной реки. Так что в случае крайней необходимости будет легко общаться с гротом. Серьезно подумав обо всех этих преимуществах, Донифан решил с Уилкоксом, Кроссом и Фебом поселиться в другой части острова.

   План его был такой: он не хотел добраться до бухты Обмана по воде, а решил спуститься по берегу озера до южной оконечности мыса, обогнуть его, подняться по противоположному берегу Восточной реки, исследуя при этом местность, о которой еще ничего не знали, затем продолжать идти лесом по реке до самого устья. Конечно, придется пройти пятнадцать, семнадцать миль - дорогой они будут охотиться; они не могли пользоваться яликом, для которого требовался более опытный человек, но гуттаперчевой лодки, которую Донифан хотел взять с собой, будет достаточно для переправы через Восточную реку и другие, если таковые найдутся на востоке острова.

   Единственной целью этой первой экспедиции было ознакомление с побережьем бухты Обмана, чтобы избрать место, на котором захочется поселиться Донифану и его друзьям. Не желая обременять себя багажом, они решили взять только два ружья, четыре револьвера, два заступа, достаточное количество зарядов, походных одеял, карманный компас, легкую каучуковую шлюпку, немного консервов, рассчитывая на охоту и рыбную ловлю. Они полагали, что эта экспедиция не продлится больше шести или семи дней. Избрав себе местожительство, они вернутся в грот за вещами, какие приходились на их долю, и нагрузят ими повозку. Если Гордону или кому-нибудь другому захочется их навестить, они радушно их встретят, но они окончательно отказываются вести общую жизнь в данных условиях. На другой день с восходом солнца Донифан, Кросс, Феб и Уилкокс простились с товарищами, которые, видимо, были опечалены предстоящей разлукой. Может быть, и они сами были более взволнованны, чем это казалось, хотя и решились осуществить свой проект, в котором упрямство играло немалую роль. Переехав Зеландскую реку в ялике, который Моко привел к маленькой плотине, они решили исследовать эту часть Семейного озера. Дорогой убили несколько птиц. Донифан, понимая, что должен теперь беречь заряды, расходовал их только в случае необходимости.

   Погода стояла пасмурная, без дождя, ветер дул с северо-востока. В этот день мальчики сделали не больше пяти-шести миль и добрались к пяти часам вечера до конца озера, остановившись, чтобы провести там ночь.

   Таковы события, происшедшие в гроте с конца августа до одиннадцатого октября.

   Таким образом, Донифан, Кросс, Уилкокс и Феб были теперь далеко от своих товарищей, от которых им не следовало отделяться. Может быть, они и чувствовали себя одинокими, но, решившись до конца выполнить свой план, думали только о том, как бы найти новое жилище на другом конце острова.

   На другой день, после довольно холодной ночи, которую можно было вынести благодаря огню, поддерживаемому до зари, все четверо приготовились идти дальше.

   Южная точка Семейного озера образовала с обоими берегами очень острый угол, из которых правый почти перпендикулярно поднимался к северу. К востоку местность была еще болотиста, хотя вода не затопляла ее травянистой почвы, возвышающейся на несколько футов над озером. Встречались бугорки, покрытые травой и тощими деревьями. Так как эта местность, казалось, исключительно состояла из дюн, то Донифан назвал ее Доунслендом (земля Дюн). Не желая идти по незнакомой местности, он решил держаться берега до Восточной реки и до той части, которая была уже известна Бриану.

   Прежде чем пуститься в путь, Донифан обсудил этот вопрос со своими товарищами.

   - Если расстояния точно обозначены на карте, - сказал Донифан, - мы должны увидеть Восточную реку в шести милях от конечного пункта озера, и к вечеру без труда доберемся до него.

   - Почему не направиться к северо-востоку, чтобы отыскать устье залива? - заметил Уилкокс.

   - Правда, это много сократит нам путь! - добавил Феб.

   - Без сомнения, - отвечал Донифан, - но к чему подвергать себя опасности среди этих болот, которые мы не знаем, и к чему возвращаться назад? Напротив, вероятнее, что, следуя по берегу озера, мы не встретим никакого препятствия.

   - И потом, - прибавил Кросс, - нам интересно исследовать течение Восточной реки.

   - Очевидно, - ответил Донифан, - потому что эта река служит прямым сообщением между берегом и Семейным озером. К тому же, спускаясь таким образом, у нас будет случай посетить ту часть леса, которую она пересекает.

   Сказав это, они пошли бодрым шагом.

   В одиннадцать часов они остановились позавтракать на берегу маленькой бухты. К востоку от них, на некотором расстоянии, виднелся лес.

   Агути, убитый утром Донифаном, был подан на завтрак, приготовленный Кроссом, заменявшим Моко. Изжарив мясо на горячих угольях, они позавтракали. Донифан с товарищами отправились по берегу Семейного озера. Прилежащий лес состоял из тех же пород, что и леса восточной части острова. Только вечнозеленые деревья росли в большом количестве. Больше было австралийских пиний, сосен и каменных дубов, чем берез или буков; все они отличались своими размерами. Донифан заметил, к своему великому удовольствию, что фауна была не менее разнообразна в этой части острова. Гуанако и вигони появлялись несколько раз так же, как и стадо страусов; зайцы, мексиканские свиньи попадались чаще.

   В шесть часов вечера сделали привал. В этом месте берег был пересечен рекой, которая и оказалась Восточной. Это было легко определить, так как Донифан нашел под группой деревьев в глубине узкой бухточки следы недавнего привала, то есть угли очага.

   Здесь, останавливались Бриан, Жак и Моко во время экскурсии к бухте Обмана.

   Расположиться в этом месте, снова разжечь потухшие уголья, потом после ужина растянуться под теми же деревьями, которые укрывали их товарищей, было самое лучшее, что Донифан, Феб, Уилкокс и Кросс могли сделать. Восемь месяцев тому назад, когда Бриан здесь останавливался, он даже и не подозревал, что его четыре товарища придут сюда же, в свою очередь, с намерением поселиться отдельно в этой части острова Черман.

   Возможно, что вдалеке от удобного помещения в пещере, где они могли свободно расположиться на ночлег, Кросс, Уилкокс и Феб пожалели о совершенном поступке! Но их участь была неразрывно связана с Донифаном, а Донифан был слишком горд, чтобы сознаться в своих ошибках, слишком упрям, чтобы отказаться от своего плана; слишком завистлив, чтобы согласиться покориться своему противнику.

   На другой день Донифан предложил немедленно переехать Восточную реку.

   - Сделав это, мы успеем за день достичь устья, которое не находится дальше пяти-шести миль!

   - И потом, - заметил Кросс, - на левом берегу Моко собирал плоды австралийской пинии, и мы дорогой запасемся ими.

   Каучуковая лодка была развернута и спущена на воду. Донифан направился к противоположному берегу. Несколькими ударами кормового весла он скоро прошел тридцать или сорок футов. Потом Уилкокс, Феб и Кросс, притянув веревку, переправили к себе лодку, в которой один за другим перебрались на другой берег.

   Сделав это, Уилкокс снова разобрал лодку, сложил ее, как саквояж, перекинул себе за спину, и они отправились в путь. Конечно, было бы менее утомительно плыть в ялике по течению Восточной реки, что и сделали Бриан, Жак и Моко, но каучуковая лодка могла вместить только одного, потому приходилось довольствоваться таким способом переправы.

   Лесная глушь, густая трава вместе со сломанными после сильных бурь ветвями, много трясин, которые не без труда приходилось огибать, задерживали мальчиков. Дорогой Донифан убедился, что в этой части острова, как и в лесу, потерпевший кораблекрушение француз не оставил после своего перехода никаких следов. Однако нельзя было сомневаться в том, что он исследовал эту часть острова, так как на карте точно было обозначено течение Восточной реки до бухты Обмана.

   Незадолго до полудня наскоро позавтракали именно в том месте, где росли пинии. Кросс сорвал несколько плодов, и все их съели. Далее на расстоянии двух миль пришлось скользить между густыми кустарниками и даже пролагать себе дорогу топором, чтобы не слишком отдаляться от течения реки.

   Вследствие этих задержек они обогнули лес к семи часам вечера. С наступлением ночи Донифан не мог ничего разглядеть. Он видел только пенистую линию и слышал вдали сильный рев морских волн, разбивавшихся о берег.

   Было решено остановиться здесь, чтобы выспаться под открытым небом. На следующую ночь, без сомнения, берег предоставит лучшее убежище в одной из пещер неподалеку от устья залива.

   Устроив привал, они стали обедать или, правильнее сказать, ужинать. Несколько дроф был зажарено на очаге из хвороста и сосновых шишек, подобранных под деревьями.

   Из осторожности было условлено, что огонь будут поддерживать до утра и первым об этом позаботится Донифан. Уилкокс, Кросс и Феб растянулись под ветвями большой сосны и, очень утомленные продолжительной ходьбой, немедленно заснули.

   Донифану стоило большого труда бороться со сном. Однако, когда его должен был сменить другой часовой, все были погружены в такой сон, что он не мог решиться кого-нибудь разбудить.

   В лесу было так же покойно и безопасно, как и в гроте. Поэтому, подбросив несколько охапок хворосту, Донифан лег под дерево и заснул. Он проснулся, когда солнце поднималось над широко расстилавшемся морем.

  

  

  

   Первой заботой Донифана, Уилкокса, Феба и Кросса было спуститься берегом к устью реки. Оттуда их взгляд жадно устремился к морю. Но оно было таким же пустынным, как и на противоположном берегу.

   - А все же, - заметил Донифан, - если, как мы предполагаем, остров Черман находится не слишком далеко от американского континента, то суда, выходящие из Магелланова пролива и идущие к портам Чили и Перу, должны проходить на востоке! Еще большее основание нам поселиться на берегу бухты Обмана и, хотя Бриан ее так назвал, я убежден, что она не оправдает этого дурного предзнаменования.

   Возможно, что, делая это замечание, Донифан искал для себя оправдания или по крайней мере поводов к разрыву со своими товарищами. Действительно, корабли, отправляющиеся в порты Южной Америки, должны были проходить в этой части Тихого океана на восток от острова Черман.

   Обозрев горизонт в трубу, Донифан хотел посетить устье Восточной реки. Так же как и Бриан, они открыли природную маленькую гавань, совершенно защищенную от ветра и волн. Если бы их яхта подошла к острову Черман в этом месте, то можно бы было избежать мели и сохранить ее в целости для возвращения на родину. Позади скал, образующих гавань, шел лес, простиравшийся не только до Семейного озера, но и дальше к северу. Ничего, кроме зелени, не было видно на горизонте. Что касается углублений в прибрежных гранитных скалах, то Бриан ничего не преувеличил. Донифану осталось только выбирать. Во всяком случае, ему казалось целесообразным не удаляться от берега Восточной реки. Он вскоре нашел пещеру, устланную топким песком, в которой можно было так же удобно поместиться, как и во френ-денской. В ней нашлось бы места и на всю колонию, потому что она содержала целый ряд углублений, из которых можно сделать несколько отдельных комнат, тогда как в старой пещере было только две: зал и кладовая. Весь этот день был употреблен на осмотр берега на протяжении двух миль. Донифан и Кросс охотились, а Уилкокс и Феб измеряли глубину Восточной реки в ста шагах от устья.

   Было поймано около двенадцати штук различной рыбы, между которой попались два крупных окуня. В подводных скалах, защищавших гавань на северо-востоке, было очень много раковин, из которых некоторые были очень хорошего качества. Их можно было достать рукой. Можно было также наловить рыбы, скользившей между водорослями, так что не было необходимости отправляться на ловлю за четыре или пять миль.

   Бриан, как известно, во время исследования устья Восточной реки всходил на высокую скалу, походившую на гигантского медведя. Странная форма скалы поразила и Донифана. Вот почему он и назвал маленькую гавань, прилежащую к этой скале, гаванью Медвежьего Утеса, это название можно и теперь встретить на карте острова Черман.

   Днем Донифан и Уилкокс влезли на Медвежий утес, чтобы лучше осмотреть бухту. Но к востоку от острова не было видно ни корабля, ни земли. То беловатое пятно на северо-востоке, на которое Бриан обратил внимание, они даже не заметили, может быть, потому, что солнце низко стояло на горизонте, а может быть, Бриан ошибся и это был оптический обман.

   С наступлением вечера Донифан с товарищами поужинали под группой великолепных деревьев, низкие ветви которых склонялись к воде. Затем они принялись обсуждать вопрос, следует ли немедленно вернуться в грот, чтобы перенести необходимые предметы для окончательного переселения в пещеру у Медвежьего утеса.

   - Я думаю, - сказал Феб, - что нам не следует медлить, потому что потребуется несколько дней на обратный путь.

   - Но, - заметил Уилкокс, - возвращаясь сюда, не лучше ли переехать озеро, чтобы спуститься до устья Восточной реки? Бриан ехал на ялике, почему бы и нам не попробовать?

   - Мы выиграем время и не так устанем! - прибавил Феб.

   - Что ты на это скажешь, Донифан? - спросил Кросс.

   Донифан размышлял об этом предложении, имевшем большие преимущества.

   - Ты прав, Уилкокс, - ответил он, - и, отправляясь в ялике, которым будет править Моко.

   - Если только Моко на это согласится, - заметил Феб, сомневаясь.

   - А почему же он не согласится? - спросил Донифан. - Разве я не имею права ему приказывать так же, как Бриан? Впрочем, ему только придется перевезти нас через озеро.

   - Надо его заставить! - воскликнул Кросс. - Если мы будем переносить вещи сухим путем, то этому и конца не будет. Кроме того, телеге и не проехать по лесу. Итак, воспользуемся яликом.

   - А если нам откажутся дать ялик? - спросил Феб.

   - Откажут? - воскликнул Донифан. - А кто откажет?

   - Бриан!.. Ведь он начальник колонии!

   - Бриан!.. откажет!.. - повторил Донифан. - Да разве эта лодка ему одному принадлежит? Если Бриан осмелится отказать...

   Донифан не кончил, но можно было чувствовать, что ни в этом, ни в каком другом вопросе надменный мальчик не подчинится приказанию своего соперника.

   Впрочем, как и заметил Уилкокс, спорить об этом было бесполезно. По его мнению, Бриан поможет своим товарищам поселиться у Медвежьего утеса. Оставалось решить, нужно ли немедленно возвратиться в грот.

   - Мне кажется это необходимым!.. - сказал Кросс.

   - Тогда завтра? - спросил Феб.

   - Нет, - ответил Донифан. - До отхода я хотел бы подняться на вершину над бухтой, чтобы ознакомиться с северной частью острова. Через двое суток мы можем вернуться к Медвежьему утесу, достигнув северного берега. Может быть, в этом направлении и есть какая-нибудь земля, которую француз не мог заметить и, следовательно, обозначить на карте. Неразумно будет поселиться здесь, не зная окрестностей.

   Замечание было справедливо. Хотя для исследования пришлось бы потратить два или три дня, но было решено немедленно приступить к исполнению задуманного плана.

   На следующий день, 14 октября, рано утром мальчики отправились на север по морскому берегу.

   На протяжении трех миль тянулись скалы, у подножия которых был песчаный берег шириной в сто футов.

   В полдень мальчики, обогнув последнюю скалу, остановились завтракать.

   В этом месте вторая река впадала в бухту, но видя, что она течет с юго- востока на северо-запад, можно было предположить, что она не вытекает из озера. Донифан назвал ее Северной рекой, и действительно, она заслуживала названия реки.

   Нескольких ударов кормового весла было достаточно, чтобы переехать через нее. Плыли мимо леса, росшего на левом берегу реки.

   Дорогой Кросс и Донифан два раза выстрелили при следующих обстоятельствах.

   Было около трех часов. Следуя по течению Северной реки, Донифан отклонился к северо-западу больше, чем следовало; ему надо было взять вправо, как вдруг Кросс, остановив его, внезапно закричал:

   - Смотри, Донифан, смотри!

   И он указал на что-то красноватое, двигавшееся в высокой траве и в камышах под деревьями. Донифан сделал знак Фебу и Уилкоксу остановиться. Потом, сопровождаемый Кроссом, с ружьем, вскинутым на плечо, без шума прокрался к двигавшейся массе.

   Это громадное животное было бы похоже на носорога, если бы у него на голове был рог, а нижняя губа была вытянута.

   Раздался выстрел, за ним последовал второй. Донифан и Кросс выстрелили почти в одно время.

   Конечно, пуля на расстоянии 150 футов не повредила толстокожему животному, так как последний, бросившись в камыши, быстро доплыл до берега и исчез в лесу.

   Донифан успел разглядеть его. Это был совершенно безвредный ante, один из тех громадных рыжих тапиров, которые чаще всего встречаются близ рек Южной Америки.

   Так как это животное для них было совершенно бесполезно, то и нечего было сожалеть об его исчезновении.

   В этой части острова Черман бесконечно тянулись зеленеющие леса, состоящие главным образом из буков, поэтому Донифан назвал их Буковыми лесами и обозначил это на карте наряду с Медвежьим утесом и Северной рекой.

   К вечеру прошли 9 миль. Еще столько же - и они достигнут северной части острова, но это расстояние они надеялись пройти на следующий день.

   С восходом солнца снова пустились в путь. Надо было торопиться. Погода грозила измениться, западный ветер свежел, надвигались тучи, но так как они стояли высоко, то можно было надеяться, что дождя не будет. Мальчики не испугались бы ветра, если бы даже он нагнал бурю, но им было бы трудно справиться со шквалом, сопровождаемым ливнем, и пришлось бы отложить свое исследование и вернуться в Медвежью пещеру.

   Они ускорили шаг, хотя приходилось бороться с сильным вихрем; день был очень тяжелый, предвещая ужасную ночь.

   Начиналась буря. В 5 часов вечера засверкали молнии, послышались раскаты грома.

   Донифан с товарищами и не думали возвращаться. Мысль, что они приближаются к цели, придавала им мужества. К тому же они находились в буковом лесу и всегда могли спрятаться под деревьями. Ветер дул с такой силой, что дождя нечего было бояться. Кроме того, берег был недалеко.

   Около 8 часов послышался глухой рев прибоя, указывающий на присутствие подводных скал около острова Черман.

   Небо от скоплявшихся туч становилось все темнее, и пока еще последние лучи освещали местность, нужно было спешить. За деревьями тянулся плоский песчаный берег шириной в четверть мили, о который ударялись волны.

   Донифан, Феб, Уилкокс и Кросс, хотя и сильно устали, побежали. Им хотелось засветло увидеть эту часть Тихого океана. Было ли это безграничное море или только узкий канал, отделявший этот берег от материка или острова?

   Вдруг Уилкокс, бежавший впереди, остановился. Рукой он показывал на черноватую массу, обрисовывавшуюся на краю берега. Ее можно было принять за кита, но это была лодка, снесенная течением и опрокинутая набок. И в нескольких шагах от лодки около водорослей Уилкокс увидел два трупа. Донифан, Феб и Кросс сначала остановились, затем бросились бежать оn лежавших на песке трупов. Охваченные ужасом, не предполагая, что люди еще могли быть живы и что им можно оказать помощь, мальчики побежали в лес искать убежища.

   Ночь была темная. Среди этого беспросветного мрака вой шквала усиливался шумом бушующего моря.

   Буря свирепствовала. Деревья трещали со всех сторон не без опасности для тех, кого они укрывали, но оставаться па песке было невозможно, потому что ветер поднимал его и бил в лицо.

   В продолжение всей этой ночи мальчики ни на минуту не могли сомкнуть глаз. Они страдали от холода, но развести огонь не могли, потому что ветки ветром разносило во все стороны и сухой хворост, лежащий на земле, мог загореться.

   Кроме того, от волнения они не могли уснуть, спрашивая себя, откуда появилась эта лодка? Кто были потерпевшие кораблекрушение. Может быть, по соседству была земля, так как лодка пристала к берегу. Может быть, она с корабля, который разбился во время шквала.

   Эти предположения были возможны, и, пользуясь наступившим затишьем, Донифан и Уилкокс, прижавшись друг к другу, обсуждали это тихим голосом. В то же время их тревожили галлюцинации, они воображали, что слышат отдаленные крики, и когда ветер немного ослабевал, они спрашивали друг друга, не блуждают ли по берегу потерпевшие кораблекрушение? Но все это было игрой воображения, среди бури не было слышно ни одного крика о помощи. Теперь они упрекали себя в том, что поддались первому побуждению ужаса. Они хотели броситься к трупам, рискуя быть опрокинутыми шквалом! Однако в эту темную ночь на открытом берегу среди бушующих волн они не могли найти места, где села на мель опрокинутая лодка и где лежали тела. У них не хватало ни нравственных, ни физических сил. Давно предоставленные самим себе, считавшие себя взрослыми, они снова почувствовали себя детьми в присутствии первых человеческих существ, встреченных со времени кораблекрушения "Sloughi", которых море выбросило на их остров.

   Наконец хладнокровие взяло верх и они осознали свой долг. На следующий день, как только занялась заря, они вернутся на берег, выроют в песке могилу и похоронят в ней двух потерпевших крушение, прочтя заупокойную молитву.

   Эта ночь казалась им бесконечно длинной, и они не могли дождаться рассвета, который бы рассеял их ужас! Если бы они могли узнать, сколько прошло времени, но нельзя было зажечь спички даже под одеялом. Кросс, который попробовал это, должен был отказаться. Тогда Уилкоксу пришла мысль прибегнуть к другому средству, чтобы узнать время.

   Чтобы завести часы на сутки, надо было повернуть ключ двенадцать раз, то есть по обороту на каждые два часа. В этот вечер часы были заведены в 8 часов, и ему только нужно было сосчитать число оборотов, которые останутся для протекших часов. Сделав четыре оборота, он из этого заключил, что должно быть около 4 часов. Значит, скоро наступит утро.

   Действительно, вскоре на востоке показалась беловатая полоса. Но прибой еще не утихал, а так как тучи нависали над морем, то можно было опасаться дождя, прежде чем Донифан и его спутники успеют дойти.

   Но прежде всего надо было отдать последний долг потерпевшим кораблекрушение. С зарей они пошли на берег, поддерживая друг друга, чтобы не быть опрокинутыми шквальным ветром.

   Лодка была на том же месте, прибой не тронул ее. Что касается двух трупов, то их уже там не было.

   Донифан и Уилкокс обошли все на двадцать шагов, но не нашли даже и следов их.

   - Эти несчастные, - воскликнул Уилкокс, - были живы, потому что они смогли подняться!

   - Где они? - спросил Кросс.

   - Где они? - ответил Донифан, указывая на бушующее с яростью море. - Там, куда их унесло отливом.

   Донифан дополз до рифа и направил трубу на поверхность моря.

   Не было видно ни одного трупа.

   Тела потерпевших кораблекрушение были унесены.

   Донифан вернулся к Уилкоксу, Кроссу и Фебу, которые оставались у лодки.

   Может быть, им удастся найти кого-нибудь, пережившего эту катастрофу?

   Лодка была пуста.

   Это была шлюпка с какого-нибудь торгового судна, длиной футов в тридцать, но на ней уже нельзя было плавать, потому что обшивная доска штирборта была проломана. Конец мачты, разбитой у степса, несколько лохмотьев паруса, зацепившихся за крюсера планшира, остатки снастей - вот и все, что оставалось от ее оснастки. Не было ни провизии, ни посуды, ни оружия, только пустые сундуки.

   На корме два слова обозначали, какому судну принадлежала шлюпка, а также гавань, в которой этот корабль стоял.

   "Северн", Сан-Франциско.

   Сан-Франциско! Калифорнийский порт. Значит, корабль американский.

   Берег, на который были выброшены потерпевшие крушение, с севера омывался морем.

  

  

  

   Читатель помнит, при каких условиях Донифан, Феб, Кросс и Уилкокс покинули грот. Со времени их ухода жизнь оставшихся сделалась скучной.

   Конечно, Бриану не в чем было себя упрекнуть, однако он, может быть, был опечален больше других, потому что являлся поводом к разрыву.

   Напрасно Гордон старался утешить его, говоря:

   - Они вернутся, Бриан, и даже скорее, чем думают! Хотя Донифан упрям, но обстоятельства сильней его, и я держу пари, что они вернутся к нам до наступления холодов.

   Бриан не знал что ответить. Если явятся обстоятельства, которые заставят их вернуться, то, наверно, они будут очень важные.

   Неужели им придется и третью зиму провести на острове Черман? Неужели не подоспеет никакой помощи? Может быть, летом эту часть Тихого океана посетят какие-нибудь коммерческие суда и заметят сигнал, выставленный на вершине холма Окленда.

   Правда, этот шар, поднятый только на двести футов над уровнем острова, мог быть видим на довольно ограниченном расстоянии. После неудачной попытки с Бакстером сделать лодку, которая бы держалась на море, Бриан должен был придумать средства поднять сигнал на большую высоту.

   Он часто говорил об этом и однажды сказал Бакстеру, что для этой цели можно было бы воспользоваться змеем.

   - У нас достаточно холста и веревок, - добавил он, - и если сделать его довольно большим, он поднимется по крайней мере на тысячу футов.

   - Исключая тех дней, когда не будет ветра, - заметил Бакстер.

   - Такие дни бывают редко, - ответил Бриан, - и в тихую погоду мы притянем змея к земле. Но в другое время змей будет подниматься по ветру, и нам нечего будет беспокоиться о его направлении.

   - Следует попробовать, - сказал Бакстер.

   - Тем более, - ответил Бриан, - если этот змей видим днем на большом расстоянии, может быть, на шестьдесят миль, он будет так же видим и ночью, если мы привяжем фонарь к его хвосту

   В результате оставалось только осуществить на практике идею Бриана. Это не затруднило бы мальчиков, которые много раз запускали змеев в Новой Зеландии.

   План Бриана был радостно встречен. Дженкинс, Айверсон, Доль и Костар смотрели на это как на забаву и прыгали от радости при мысли о таком громадном змее, какого они еще никогда не видели. Какое наслаждение тянуть за натянутую веревку, в то время как змеи будет покачиваться в воздухе.

   - Ему приделают длинный хвост! - говорил один.

   - И большие уши! - прибавил другой.

   - Нарисуют на нем человечка, который славно будет болтать ногами

   - И мы пошлем с ним почту.

   Все радовались. Но там, где дети видели одну забаву, крылся серьезный замысел, обещавший хорошие результаты.

   Бакстер и Бриан принялись за дело на другой же день по уходе из грота Донифана с товарищами.

   - Они удивятся, - воскликнул Сервис, - когда увидят подобного змея. Какая жалость, что моим робинзонам не приходило в голову пустить змея.

   - Его можно будет видеть со всех сторон нашего острова? - спросил Гарнетт.

   - Не только с нашего острова, - ответил Бриан, - но даже на большом расстоянии с моря.

   - А в Окленде его увидят? - воскликнул Доль.

   - Увы, нет! - ответил Бриан, улыбаясь. - Но, может быть, Донифан с товарищами, увидя его, захотят вернуться к нам.

   Как видно, добрый мальчик только и думал об отсутствующих, и ему хотелось, чтобы эта разлука кончилась как можно скорее.

   В этот и последующие дни занялись устройством воздушного змея, которому Бакстер предложил придать восьмиугольную форму.

   Легкая и прочная основа была сделана из камыша, росшего по берегам Семейного озера. Она была настолько крепка, что могла выносить обыкновенный ветер. На этот остов Бриан натянул легкое просмоленное полотно, которым прикрывались решетчатые отверстия шлюпки, полотно было настолько непроницаемо, что даже ветер не проникал через него. Веревка будет плотная, длиной по крайней мере в две тысячи футов, и выдержит значительное напряжение. Конечно, змея украсят великолепным хвостом, предназначенным для поддержания равновесия.

   Змей был так прочно сделан, что на нем безопасно мог подняться в воздух любой из юных колонистов. Но об этом и речи не было, требовалось только, чтобы он мог выдержать напор ветра, подняться на значительную высоту и чтобы его можно было заметить на расстоянии пятидесяти - шестидесяти миль. Понятно, что такого змея нельзя было держать в руках под давлением ветра, он увлек бы каждого за собой, и даже прежде, чем тот успел бы об этом подумать. Веревку следовало накрутить на роуленс яхты. Этот маленький горизонтальный вал был вынесен на середину спортивной площадки, крепко прикреплен к земле, чтобы сопротивляться тяге "воздушного исполина", как его назвали маленькие с общего согласия.

   Окончив эту работу 15 октября к вечеру, Бриан отложил запуск до следующего дня.

   Но на другой день нельзя было запускать змея. Разразилась буря, и змей был бы тотчас же разорван, если бы его запустили.

   Это была та самая буря, которая застигла Донифана с товарищами в северной части острова и во время которой американская шлюпка разбилась о северные скалы, которые потом назвали Севернскими.

   На следующий день наступило некоторое затишье, но ветер все еще был слишком сильный, и Бриан не решался запустить свой воздушный аппарат. Но так как погода изменилась после полудня, благодаря перемене ветра решили запустить змея на другой день.

   Это было 17 октября, число, которое будет иметь огромное значение в летописи острова Черман.

   Хотя это приходилось на пятницу, Бриан не считал нужным ради суеверия ждать еще сутки. К тому же и погода переменилась к лучшему, подул ветер, такой, какой нужен для запуска змея. Благодаря наклону он мог подняться на большую высоту, а вечером его притянут, чтобы привязать фонарь, свет которого будет виден всю ночь.

   Утро было посвящено последним приготовлениям, которые продлились еще час после завтрака. Затем все отправились на спортивную площадку.

   - Какая чудесная мысль пришла Бриану сделать нашего змея! - повторяли Айверсон и другие, хлопая в ладоши.

   Было половина второго, змей лежал на земле с расправленным длинным хвостом, и все только ждали сигнала Бриана, чтобы пустить его, но последний почему-то переменил свое намерение.

   Дело в том, что в эту минуту его внимание было привлечено Фанном, быстро побежавшим в лес с таким странным жалобным лаем, что можно было удивиться.

   - Что с Фанном? - спросил Бриан.

   - Не почуял ли он какого-нибудь зверя? - ответил Гордон.

   - Нет, он бы тогда лаял иначе!

   - Пойдем посмотрим! - воскликнул Сервис.

   - Прежде надо вооружиться, - добавил Бриан.

   Сервис и Жак побежали в пещеру, откуда вернулись с заряженными ружьями.

   - Пойдемте, - сказал Бриан.

   И все трое, сопровождаемые Гордоном, направились к лесу.

   Фанн был уже там и продолжал лаять.

   Бриан с товарищами не прошли и пятидесяти шагов, когда заметили, что собака остановилась у дерева, под которым лежал человек.

   Это была женщина.

   Одежда ее состояла из грубой юбки, такого же лифа и коричневого платка, завязанного у пояса.

   На ее лице были видны следы страданий, хотя она была крепкого телосложения. Ей было на вид лет сорок или сорок пять. Истощенная от усталости, а может быть и от голода, она потеряла сознание, но еще слабо дышала.

   Можно себе представить волнение детей при виде первого человеческого существа, встреченного со времени их пребывания на острове Черман.

   - Она дышит! Она дышит! - воскликнул Гордон. - Конечно, голод, жажда...

   Тотчас же Жак побежал в грот, откуда принес немного сухарей и фляжку с коньяком.

   Бриан, наклонившись над женщиной, открыл ее сжатые губы и влил несколько капель коньяку.

   Женщина пошевелилась и открыла глаза, ее взгляд оживился при виде окружавших ее детей. Увидев сухарь, она жадно поднесла его ко рту.

   Видно было, что эта несчастная умирала скорее от голода, чем от усталости.

   Кто была эта женщина? Можно ли будет обменяться с нею несколькими словами и понять ее?

   Бриан тотчас же обратился к ней.

   Незнакомка выпрямилась и произнесла по-английски:

   - Благодарю вас, дети... благодарю!

   Через полчаса Бриан и Бакстер отнесли ее в грот. Там с помощью Гордона и Сервиса они ухаживали за ней. Как только ей стало лучше, она рассказала свою историю. Она была американка и долго жила на дальнем Западе в Соединенных Штатах. Ее звали Кетрин Рэди, или просто Кэт. Уже больше двадцати лет она исполняла обязанности экономки в семье Уильяма Пенфильда, жившего в городе Альбани. Месяц тому назад семья Пенфильд, желая отправиться в Чили, где жили их родные, приехала в Сан-Франциско, главный порт Калифорнии, чтобы сесть на коммерческое судно "Северн" под командой капитана Джона Ф. Тернера. Это судно шло в Вальпараисо, на нем-то и поехали мистер и миссис Пенфильд и Кэт, которая была как бы членом их семьи.

   "Северн" было хорошее судно и, наверно, совершило бы благополучно переезд, если бы не восемь недавно набранных матросов, оказавшихся негодяями.

   Через девять дней после выхода из порта один из них, Уэльсон, вместе со своими товарищами - Брандтом, Рокком, Хенли, Форбсом, Копом, Буком и Пайком - взбунтовались и убили капитана Тернера, его помощника и мистера и миссис Пенфильд. Цель убийц была завладеть судном и воспользоваться им для торговли невольниками, которая существовала в некоторых провинциях Южной Америки. Только двоих пощадили: Кэт, за которую просил матрос Форбс, менее жестокий, чем его соучастники, и штурмана "Северна", мужчину лет тридцати, по имени Ивенс, которого необходимо было оставить, чтобы управлять судном. Эти ужасные сцены происходили в ночь с 7 на 8 октября, тогда, когда "Северн" находился в двухстах милях от чилийского берега.

   Под страхом смерти Ивенсу было приказано обогнуть мыс Горн и направиться к западу от Африки.

   Спустя несколько дней неизвестно по какой причине на палубе вспыхнул пожар такой силы, что Уэльстон и его товарищи не могли спасти "Северн" от гибели. Хенли, спасаясь от огня, погиб в море. Надо было покинуть судно, спешно бросить в шлюпку какой-нибудь провизии, оружия и удалиться в тот момент, когда "Северн", объятый пламенем, начнет погружаться в воду.

   Положение потерпевших крушение было крайне опасно, так как двести миль отделяли их от ближайшей земли. Если бы шлюпка с негодяями погибла, это было бы справедливым возмездием, но в ней были Кэт и Ивенс.

   На другой день поднялась сильная буря, и их положение стало ужасным. Но так как ветер дул с моря, лодку со сломанной мачтой, с разорванным парусом гнало к острову Черман. О том, как шлюпка в ночь с 15 на 16 октября была выброшена на берег с раздробленными тамберами и оторванной бортовой обшивкой, было уже сказано.

   Уэльстон с товарищами после долгой борьбы с бурей изнемогали от холода и усталости, лишившись запасов. Они уже были почти без сознания, когда шлюпка наскочила на подводные скалы.

   Пятерых из них снесло силой прилива незадолго до того, как они сели на мель, а спустя несколько минут двое других были выброшены на песок, в то время как Кэт упала в противоположную сторону от шлюпки.

   Эти двое мужчин долго лежали в обмороке так же, как и сама Кэт. Придя скоро в сознание, она осталась неподвижной и думала, что Уэльстон с другими погибли. Она ждала рассвета, чтобы пойти искать себе помощи в этой незнакомой стране, когда около трех часов утра послышались шаги около шлюпки. Это были Уэльстон, Брандт и Рокк, с трудом спасшиеся до крушения лодки. Перебравшись по подводным скалам, они дошли до того места, где лежали их товарищи, Форбс и Пайк, поспешили привести их в чувство, затем они совещались, в то время как Ивенс ждал их в ста шагах под присмотром Копа и Рокка.

   Кэт слышала очень ясно, как они обменялись следующими словами.

   - Где мы? - спросил Рокк.

   - Не знаю, Рокк. Это не важно! Мы не останемся здесь и пойдем к востоку. Днем мы это решим.

   - А наше оружие? - спросил Форбс.

   - Вот оно и запасы, они целы, - ответил Уэльстон.

   И он вынул из сундука шлюпки пять ружей и несколько пачек патронов.

   - Этого мало, - прибавил Рокк, - чтобы выбраться из этой дикой страны.

   - Где Ивенс? - спросил Брандт.

   - Ивенс там, - ответил Уэльстон, - под надзором Копа и Рокка. Необходимо, чтобы он был с нами, все равно, хочет он или нет. Если он будет сопротивляться, то я берусь вразумить его.

   - Куда девалась Кэт? Может быть, ей удалось спастись? - заметил Рокк.

   - Кэт, - переспросил Уэльстон, - ее нечего бояться. Я видел, как ее перекинуло за борт, прежде чем шлюпка села на мель, и теперь она на дне.

   - Хорошо, что мы от нее избавились! - ответил Рокк. - Она слишком много знала о нас.

   - Ей бы долго не пришлось быть с нами, - добавил Уэльстон, в худых помыслах которого нельзя было ошибиться.

   Кэт, слышавшая все это, решила бежать, как только уйдут матросы с "Северна".

   Не прошло и нескольких минут, как Уэльстон с товарищами, поддерживая Форбса и Пайка, нетвердо державшихся на ногах, понесли оружие, заряды, остатки провизии, пять или шесть фунтов солонины, немного табаку и две или три фляжки джина. Они уходили в то время, как шквал продолжал бушевать.

   Когда они отошли на большое расстояние, Кэт встала. Надо было торопиться, потому что прилив достигал уже берега и ее бы скоро унесло течением.

   Теперь понятно, почему Донифан, Уилкокс, Феб и Кросс, вернувшись отдать последний долг потерпевшим кораблекрушение, не нашли никого. В то время как Уэльстон со своей шайкой спускались по направлению к востоку, Кэт пошла в противоположную сторону и, сама того не зная, направилась к северной оконечности Семейного озера.

   Она пришла туда днем, изнемогая от усталости и голода; подкрепить себя она могла только дикими плодами. Она шла по левому берегу всю ночь и все утро 17-го числа и упала на том месте, где Бриан ее поднял полумертвую. Вот о чем рассказала Кэт.

   Теперь на острове Черман, где юные поселенцы жили до того времени в полной безопасности, поселились семь человек, способных на всякие преступления. Когда они дойдут до пещеры, то нападут на нее, и их прямая выгода захватить все находящиеся там запасы оружия, особенно инструменты, без которых им было бы невозможно починить шлюпки "Северна". Бриан и его товарищи в данном случае не могли бы оказать сопротивления, так как старшим из них было по 15, а самым