Род Эдуар - Частная жизнь парламентского деятеля

.. рѣчи, банкеты, все. Эта суматоха...

   Молодая дѣвушка протянула ему руку, но такъ какъ онъ сдѣлалъ движен³е поднести ее въ губамъ, она вновь отняла ее. Послѣ короткаго молчан³я, она прибавила:

   - Разъ судьба насъ разъединяетъ, въ чему вы меня преслѣдуете?.. Мнѣ такъ мучительно трудно васъ забыть... а я должна постараться забыть васъ... мы такъ слабы? я этого не понимала, но теперь поняла, теперь поняла...

   На мгновен³е ея болѣзненный взглядъ потерялся въ пустотѣ, какъ будто ища тамъ поддержки. Мишель вспомнилъ о священникѣ, который во время ихъ разлуки занялъ такое видное мѣсто въ ея жизни.

   - Ахъ! - вскричалъ онъ, отвѣчая болѣе на ея мысли, чѣмъ на слова,- мы достаточно страдали, и можемъ быть снисходительны въ себѣ... Не будемъ тратить даромъ тѣ нѣсколько минутъ, которыя могутъ дать намъ хоть немного счаст³я... Дай мнѣ наглядѣться на тебя... прочесть симпат³ю въ твоихъ глазахъ... потомъ я уйду, и если ты хочешь, не вернусь болѣе.

   Она глухо прошептала, не поднимая глазъ на него:

   - Кажется, я этого-бы желала...

   Онъ собирался отвѣтить, но приходъ г-жи Керье помѣшалъ ему. Она была нарядная, улыбающаяся и радушная. Она пригласила Мишеля обѣдать. Онх готовъ былъ остаться, рискуя не попасть на политическ³й банкетъ, но встрѣтилъ тяжелый взглядъ Бланки, приказывавш³й ему: "Уѣзжайте!."

   Онъ отказался.

   Еще минуту онъ слушалъ болтовню г-жи Керье, что-то даже отвѣчалъ ей, наконецъ откланялся, и со смертной тоской въ душѣ, снова отправился бродить по набережной, до прихода поѣзда. Море улыбалось, ласкаемое лучами заходящаго солнца; поблѣднѣвшее небо, оттѣненное на горизонтѣ широкой багровой лентой, казалось безконечнымъ... О, равнодушная красота предметовъ кажется такой жестокой въ часы скорби!..

   Черезъ пять или шесть дней Мишель получилъ письмо отъ Бланки:

   "Я была съ вами сурова, Мишель, въ наше послѣднее свидан³е, и когда вы уѣхали, послѣ холоднаго прощан³я, когда я представила себѣ ваше одиночество въ вагонѣ поѣзда, увлекавшаго васъ далеко отъ меня, я стала упрекать себя за свою суровость и проплакала всю ночь.

   "Я говорила себѣ, что быть можетъ вы подумали, что я васъ разлюбила, а я ваша по прежнему, несмотря на разлуку, несмотря на разстоян³е, раздѣляющее насъ! Но я желала сдержать слово. Все, что я могу себѣ позволить, эта написать вамъ, потому что я не могу вынести мысли, что вы сомнѣваетесь во мнѣ или сердитесь на меня. У васъ былъ такой несчастный видъ, мой дорогой Мишель! И я хочу васъ утѣшить, хочу сказать вамъ нѣсколько словъ, которыя смягчили бы ваше горе. Увы! я не нахожу ихъ! Почему я не ребенокъ, какимъ была въ ту пору, когда вы называли меня своей старшей дочерью! Теперь все измѣнилось: я не имѣю болѣе права васъ любить, я не могу придти въ вамъ на помощь, когда вы больны. Вы были такой блѣдный, такой усталый, мой другъ, о, какъ я вамъ необходима! Но нѣтъ, я не могу бѣжать въ вамъ, я не должна васъ видѣть.

   "Если бы вы знали, чего только я не передумала за время нашей разлуки. Тамъ, въ Л³онѣ, я чувствовала себя такой одинокой, такой одинокой; мнѣ необходимъ былъ кто либо, кто бы меня утѣшалъ и руководилъ мною. Я молилась, наконецъ пошла исповѣдоваться и призналась во всемъ священнику... Я сказала все, исключая имени, хотя онъ очень допытывался... Онъ ничего мнѣ не сказалъ такого, чего бы мнѣ не повторяла совѣсть, съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ я васъ полюбила. Онъ указалъ мнѣ на мою вину, словно я сама ея не видѣла, слова его сдѣлали меня еще несчастнѣе, потому что я почувствовала всю ихъ безполезность и что любви моей къ вамъ ничто не одолѣетъ, что я буду всегда васъ любить. Когда же я плакала и просила его сказать, что же мнѣ дѣлать, онъ предложилъ мнѣ поступить въ монастырь. Монастырь! Нѣтъ, нѣтъ. Я люблю жизнъ, я желаю быть около васъ, несмотря на раздѣляющую насъ бездну. Я ваша, и не отдамъ себя ни Богу, ни другому...

   "Но когда я услыхала, что вы пр³ѣхали въ Аннеси, я оставила Л³онъ, боясь быть слишкомъ близко отъ васъ. Какъ мнѣ это было тяжело, какъ грустно въ этой семьѣ, которая для меня какъ чужая, и я въ ней чужая. Моя мать сказала вамъ, что я здорова, что я развлекаюсь, что я весела: она это думаетъ; она такъ мало меня знаетъ, такъ мало мною интересуется!

   "Не разъ, Мишель, мнѣ приходила мысль о смерти. Но не бойтесь! Я знаю, что вы не имѣете права со мною умереть, а я не желаю васъ оставить одного. Какъ бы я ни была далека отъ васъ, но сознан³е, что я существую, должно же наполяять васъ чувствомъ близости во мнѣ? Я убѣждена, вы часто должны чувствовать, что я около васъ. Мнѣ же порою кажется, что вы близко, я вижу васъ вдали. И наконецъ, знайте, что если вы будете ужь очень несчастны, вы всегда можете призвать меня. И я приду. У меня есть долгъ только относительно васъ, котораго я люблю.

   "Боже мой! какъ могла я это написать! Когда это письмо будетъ послано, я стану жалѣть объ этомъ, стану презирать себя. И все же я его посылаю. Если не пошлю, то не избавлюсь отъ мучительной мысли, что вы сомнѣваетесь въ моей любви. И наконецъ вы такъ добры, что поймете меня.

   "Прощай, мой милый, твоя, твоя навсегда!

  

  

   Еще двѣ, три рѣчи, нѣсколько обѣдовъ, визитовъ въ различныя учрежден³я, засѣдан³е въ одномъ изъ тѣхъ конгрессовъ, которые лѣтомъ разнообразятъ досуги политическихъ дѣятелей,- и Тесье вернулся въ Аннеси, чтобы еще нѣсколько дней провести въ кругу своей семьи, прежде чѣмъ всѣ они возвратятся въ Парижъ. Нѣкогда, когда онъ возвращался изъ своихъ утомительныхъ лѣтнихъ поѣздокъ, еще полный волнен³емъ борьбы и успѣховъ, Сусанна успокоивала его всѣми ласками, которыя женщины находятъ для тѣхъ, кого любятъ. Но, на этотъ разъ, она встрѣтила его холодно, подозрительно, стараясь прочитать въ его глазахъ, не затаилась ли въ сердцѣ его новая тайна. Мишель не безъ непр³ятнаго волнен³я перенесъ этотъ своеобразный эвзаменъ. Онъ сказалъ себѣ:

   - Она догадывается.

   Она подумала въ свою очередь:

   - Онъ что-то отъ меня скрываетъ. Онъ опять меня обманываетъ, всегда обманываетъ!

   И они почувствовали себя еще болѣе далекими другъ другу.

   Окружающая природа гармонировала съ ихъ чувствами: начинающая осень тронула багрянцемъ листья дикаго винограда, небеса затуманились, на поляхъ колыхались одинок³е, опадавш³е, послѣдн³е цвѣты; эта всеобщая печаль отражалась и въ глазахъ Анни, и даже въ смѣхѣ веселой Лауренц³и.

   Хотя Мишель и рвался въ Парижъ отъ этихъ печальныхъ пейзажей, но и дома не могъ сидѣть; тайная сила гнала его изъ "фамильнаго гнѣзда", какъ выражались газеты и онъ бродилъ по полямъ, почти всегда въ сопровожден³и Монде.

   - Ну, что, велик³й человѣкъ,- сказалъ тотъ по его возвращен³и,- надѣюсь, что ты разсѣялся?.. Много наговорилъ, а? Если ты сдержишь хотя четверть своихъ обѣщан³й, Франц³ю нельзя будетъ узнать!.. Ты всѣхъ распредѣлилъ: крестьянъ, рабочихъ, хозяевъ, солдатъ... И въ тому же говорилъ такъ искренно...

   - Не знаю,- отвѣчалъ Мишель,- я думалъ о другомъ... Ты думаешь, что я ѣздилъ для того, чтобы посѣтить Л³онъ, Амьенъ и Фурми? Ты ошибаешься: мнѣ хотѣлось лишь побывать въ Кабурѣ... Да, она въ Кабурѣ, тамъ я ее видѣлъ...

   - Несчастный! Ты потерялъ силу воли!..

   - Я не могъ удержаться... я люблю ее болѣе, чѣмъ когда либо... Нѣтъ; это такъ не можетъ продолжаться, я не могу, не могу...

   - Ну, конечно, ты ее увидѣлъ и опять все возобновилось.

   Мишель сказалъ глухимъ голосомъ:

   - Я зналъ, что такъ будетъ...

   Они помолчали:

   - Я тебѣ откровенно скажу, Мишель,- началъ Монде.- Мнѣ тебя жалко, но въ тоже время я не могу не находить тебя нѣсколько смѣшнымъ... Если ты подумаешь немного, то согласишься... Какъ! человѣкъ твоихъ лѣтъ, твоего характера, положен³я, не находитъ въ себѣ достаточно нравсгвенной силы, чтобы побороть юношеское чувство!.. Что за чортъ! играя такую роль, ты не имѣешь права быть 18-лѣтнимъ мальчишкой!..

   Мишель улыбнулся:

   - Моя роль! - сказалъ онъ,- какое мнѣ дѣло до моей роли? Меня интересуетъ моя жизнь, собственная жизнь моя... Ты меня находишь смѣшнымъ? A знаешь ли какъ я самъ смотрю на себя и на любовь мою? Я не знаю ничего прекраснѣе, благороднѣе, ничего болѣе великаго, какъ эта любовь... Нѣтъ, если бы даже у меня и достало силъ на это, я не отказался бы отъ нея... Я съ какой-то словно радостью сжигаю свое сердце... и съ гордостью, да, съ гордостью. Я уважаю себя за то, что могу такъ любить! Я считаю высокимъ любить безумно, противъ разсудка, противъ долга, противъ здраваго смысла, несмотря ни на что и безнадежно!.. Я уважаю себя на то, что могу такъ любить среди нашего ледяного свѣта, среди мужчинъ, которые ничего не знаютъ кромѣ честолюб³я и женщинъ, проѣденныхъ тщеслав³емъ... Я считаю, что эта любовь - лучшее, благороднѣйшее и безкорыстнѣйшее чувство и я сохраню его, несмотря ни на что, до конца...

   Монде нагнулъ голову, слушая:

   - Надо думать, что ты просто боленъ,- грустно сказалъ онъ,- разъ пришелъ къ такому парадоксу. Что ты хочешь, чтобы я тебѣ отвѣтилъ? Развѣ ты теперь способенъ внять голосу разума? Я только на одно надѣюсь, на трудъ, борьбу, парламентскую лихорадку... Если ты станешь главою будущаго кабинета...

   Мишель прервалъ его пожимая плечами:

   - Да, безъ сомнѣн³я, я вернусь въ Парижъ, примусь за работу, стану засѣдать въ комисс³яхъ, произноситъ рѣчи: все это какъ во снѣ. Истинные интересы теперь лежатъ не внѣ меня: душа моя уже больше не лежитъ въ тому, что я говорю и дѣлаю, а лишь въ тому, что я думаю и чувствую... Я такъ научился раздвояться, что живу двойною жизнью: внѣшняя моя жизнь та - которую всѣ знаютъ, и которая повидимому меня совершенно поглощаетъ; внутренняя же моя жизнь - жизнь монаха, жизнь пламеннаго рыцаря... Это лишь и есть настоящая моя жизнь, о которой одинь ты догадываешься, другая же скользитъ не задѣвая меня...

   Монде не отвѣчалъ. Онъ сдѣлалъ неопредѣленный жестъ и оба друга погрузились въ созерцан³е проникнутаго осенней меланхол³ей пейзажа, съ горнымъ озеромъ, надъ которымъ ходилъ туманъ и пожелтѣвшими деревьями.

   Сусанна всегда страдала, видя какъ они вмѣстѣ гуляютъ. - Они говорятъ о ней,- думала она; и безутѣшная грусть приковывала ея взглядъ на цѣлые часы къ озеру, между тѣмъ какъ Лавренц³я работала въ саду, а Анни сидѣла возлѣ нея, положивъ къ ней на колѣни свою бѣлокурую головку:

   - Что съ тобою, мама?

   - Ничего, дитя, ничего...

  

  

   Едва начались засѣдан³я парламента, какъ правительство доставило оппозиц³и удобную почву для нападен³я. Въ Тонминѣ возникла одна изъ тѣхъ печальныхъ случайностей, которыя всегда производятъ глубокое волнен³е: произошло возстан³е въ одномъ мѣстечкѣ и отрядъ около сотни человѣкъ былъ вырѣзанъ; второй отрядъ посланный для укрощен³я бунтовщиковъ, принужденъ былъ отступить въ безпорядкѣ, такъ какъ непр³ятель оказался значительно превосходящимъ его силами. Возмущен³е, которое въ самомъ началѣ можно было подавить безъ значительныхъ жертвъ, принимало угрожающ³е размѣры, и министерство принуждено было просить о добавочномъ кредитѣ. Одновременно съ этимъ министръ колон³й, Диль, запутался въ грязномъ скандалѣ съ женщиной, который уже со всевозможными прикрасами и добавлен³ями разсказывался въ газетахъ. Эта грязная истор³я съ министромъ, которая совпала съ ужасными тонмискими вѣстями; этотъ скандалъ, въ которомъ замѣшивается человѣкъ, между тѣмъ какъ войска, находящ³яся въ зависимости отъ его распоряжен³й, рѣжутъ бунтовщики, дѣлалъ положен³е еще болѣе затруднительнымъ. Чаша переполнилась, скоплявшееся въ течен³е многихъ лѣтъ общественное негодован³е готово было обрушиться на голову министра.

   Считали уже его погибшимъ. Самые друзья его не находили возможнымъ его поддерживать. Оппозиц³я уже считала эту вѣроятную побѣду за собой, и радовалась бреши, которую удастся наконецъ пробить въ сплоченномъ кабинетѣ, а это позволитъ дружно аттаковать его парт³ю, которая съ каждымъ днемъ становится многочисленнѣе. Въ прессѣ тоже начались ожесточенные нападки и лишь газета Тесье, "Порядокъ", сохраняла тонъ умѣренный и избѣгала излишней рѣзкости. Мишель по этому случаю долженъ былъ выдержать борьбу съ главнымъ своимъ сотрудникомъ. Пейро, державш³йся обычной тактики, желалъ, по его выражен³ю, "всѣхъ замарать".

   - Моментъ какъ нельзя болѣе удобный. Воспользуемся же имъ, чтобы до конца изобличить этихъ мошенниковъ,- говорилъ онъ.

   - Будемъ дѣйствовать согласно со своими принципами,- отвѣчалъ Мишель.- Мы часто упрекали газеты крайней лѣвой за ихъ разоблачен³я частной жизни противниковъ. Не будемъ же имъ теперь подражать! Это можетъ только насъ самихъ запачкать.

   Пейро уступилъ, но съ убѣжден³емъ, что они дѣлаютъ ошибку.

   Торнъ, которому онъ жаловался, пожалъ плечами:

   - Такимъ людямъ какъ Диль,- сказалъ онъ съ разсудительностью,- все какъ съ гуся вода.

   Въ самокъ дѣлѣ, Диля повидимому нисколько не тревожили нападки, сыпавш³еся градомъ на него: онъ сохранялъ на министерской скамейкѣ свой спокойный цинизмъ, безъ малѣйшаго облачка на челѣ, безъ всякой неловкости въ манерахъ. Его встрѣчали въ Булонскомъ лѣсу, въ театрѣ, прехладнокровно выдерживающаго бинокли и лорнеты, устремленные на него со всѣхъ сторонъ.

   - Да, этого не проберешь,- говорилъ Пейро,- надо быть большимъ искусникомъ, чтобы съумѣть задѣть его за живое. Въ тотъ день, когда должны были начаться прен³я о кредитахъ, Диль говорилъ съ необыкновенной важностью, какъ человѣкъ увѣренный въ себѣ, опирающ³йся на собственное сознан³е своей невинности. Торнъ ему отвѣчалъ весьма ѣдко, но не касаясь глубоко вопроса. Министерск³й ораторъ отвѣчатъ растянуто, блѣдно и плоско, какъ бы съ намѣрен³емъ утомить и притупить вниман³е палаты. Рѣчь его лилась монотонно, безцвѣтно, дѣйствуя усыпляющимъ образомъ на слушателей. Затѣмъ ораторъ правой, въ рѣчи довольно впрочемъ вялой, воснулся наконецъ вопроса, занимавшаго всѣхъ: "что же дѣлалъ г. министръ колон³й въ то время какъ Черные плащи рѣзали его солдатъ?" Ропотъ взволнованнаго ожидан³я прошелъ между депутатами и въ публикѣ, когда увидѣли Бажбеля, направляющагося въ трибунѣ.

   Наступалъ моментъ рѣшительной схватки.

   Президентъ совѣта министровъ прежде всего объяснилъ общ³е мотивы, по которымъ кабинетъ не можетъ отнестись пассивно въ дебатируемому вопросу. Затѣмъ онъ продолжалъ: -Есть еще и друг³я побудительныя причины, которыя обязываютъ меня поддержать одного изъ моихъ сотоварищей, который съ тѣхъ поръ, какъ мы заняли наши скамьи, постоянно заявлялъ себя, какъ дѣятельнѣйш³й, серьезнѣйш³й и нужнѣйш³й для дѣла сотрудникъ, и вы не будете удивлены, милостивые государи, что я касаюсь этого вопроса уже и потому, что уважаемый предшественникъ мой вынудилъ, до извѣстной степени, въ этому объяснен³ю. Мы не можемъ сомнѣваться въ томъ, что площадные толки не могутъ вл³ять на течен³е политическихъ дѣлъ. Что весь этотъ шумъ и клеветы не подорвутъ нашей преданности интересамъ государства.

   При словѣ "клевета" раздались протестовавш³е голоса, заглушивш³е оратора, между которыми явственно прозвучалъ голосъ Тесье, среди всеообщаго волнен³я:

   - Я прошу слова.

   Звонокъ президента нѣсколько успокоилъ толпу и Камбель продолжалъ тѣмъ же голосомъ, съ той фразы, на которой его перебили:

   - Мы видимъ, въ другихъ странахъ, какъ падаютъ государственные люди, въ высшей степени полезные для ихъ отечества, благодаря обвинен³ямъ, которыя подрывають безупречность ихъ репутац³и. Это печальное зрѣлище, котораго, я надѣюсь, мы не будемъ свидѣтелями здѣсь.

   Милостивые государи, мы требуемъ отъ тѣхъ, кто правитъ нашими общественными дѣлами, чтобы они держали государственное кормило чистыми руками, мы знаемъ ихъ обязанности какъ по отношен³ю къ намъ, такъ и по отношен³ю къ нимъ самимъ, и требуемъ отъ нихъ безупречнаго исполнен³я долга, но мы не можемъ поднимать завѣсу съ ихъ интимной жизни, которая принадлежитъ лишь имъ самимъ, до того дня, когда публика узнаетъ о ней благодаря гнуснымъ сплетнямъ. Нѣтъ, такого дня не настанетъ...

   Палата вновь заволновалась; на скамьяхъ правой послышались возгласы. Но Бамбель какъ только получилъ возможность продолжать, оставилъ личный вопросъ, какъ бы истощивъ его_; и вдался въ общ³я широковѣщательныя объяснен³я. Его плохо слушали. Въ воздухѣ чувствовалась приближающаяся гроза. Палата находилась въ крайне напряженномъ состоян³и. Чувствовалось, что если бы теперь раздался авторитетный голосъ человѣка дѣйствительно безупречнаго, его честный отвѣтъ разрушилъ бы софистическ³я уловки министра и кризисъ, долгое время подготовлявш³йся, наконецъ бы разразился. Между тѣмъ какъ вниман³е палаты ослаблялось, и Бамбель, чувствуя, что теряетъ почву, продолжалъ свою рѣчь, Торнъ сказалъ Мишелю:

   - Теперь вашъ чередъ... Вы можете его раздавить... Я это чувствую, и повѣрьте моему чутью, это такъ... Какая побѣда!.. Они шлепнутся въ грязь...

   - Я не большой охотникъ до подобнаго рода батал³й,- отвѣчалъ Тесье,- оруж³е, которымъ мнѣ придется сражаться...

   - Вы можете однако быть убѣждены, что оно васъ не ранитъ, такъ какъ ваша репутац³я безупречна, и въ частной жизни, какъ и въ общественной, вы рувоводствуетесь одними принципами...

   Въ это самое мгновен³е, приставъ передалъ Мишелю визитную карточку.

   Онъ сильно поблѣднѣлъ и сейчасъ же поднялся.

   - Какъ! - вскричалъ Торнъ,- вы уходите?.. Но вѣдь Камбель сейчасъ кончитъ...

   - Обдумавъ, я рѣшился воздержаться отъ возражен³й...

   - Вы шутите!.. Видите, Тесье, это такая минута, когда нельзя ослабѣвать... Вы знаете хорошо, что на васъ разсчитываютъ...

   - Быть можетъ,- отвѣчалъ Мишель,- но я не могу говорить такъ, какъ нужно... Я все равно проиграю сражен³е, другъ мой, лучше ужь промолчу...

   И такъ какъ Торнъ хотѣлъ возражать, онъ повторилъ со страннымъ выражен³емъ въ голосѣ:

   - Да, лучше мнѣ промолчать, повѣрьте!..

   И ушелъ, предупредивъ объ этомъ президента палаты.

   Разъ Тесье отказался говорить, никто уже не просилъ слова. Военный кредитъ былъ утвержденъ большинствомъ тридцати голосовъ. Въ подобныхъ обстоятельствахъ, это незначтельное большинство для министра равносильно было блестящему успѣху. Диль могъ торжествовать. Тотчасъ же всѣ руки протянулись въ нему. Онъ принималъ это со скромностью и равнодуш³емъ, какъ будто заранѣе былъ увѣренъ въ такомъ результатѣ. И когда кто-то сказалъ ему довольно не кстати, какъ всегда бываетъ съ торопливыми льстецами:

   - Вотъ доказательство, что у насъ не Англ³я и что Парнель у насъ невозможенъ...

   Онъ прервалъ его словами, которыя сейчасъ же были подхвачены:

   - Да, во Франц³и всегда прощаютъ подобнаго рода вещи... тѣмъ, кому онѣ въ привычку!...

   Между тѣмъ Тесье въ волнен³и отыскалъ въ залѣ даму, спрашивавшую его, и которая была никто иная, какъ г-жа Кер³е. Объяснить этотъ визитъ, думалось ему, можно лишь однимъ:- г-жа Кер³е все знала и явилась изобличить его, въ качествѣ матери. И онъ трепеталъ какъ мальчишка упрековъ этой женщины, которую не уважалъ. Онъ торопился придумать, чѣмъ бы защититься отъ нея и ничего не находилъ. Она могла сказать ему все, что вздумается, она могла обойтись съ нимъ какъ съ послѣднимъ негодяемъ, трусомъ, лицемѣромъ: обстоятельства были за нее. Она была бы права въ глазахъ постороннихъ.

   О, какъ лжива эта жизненная комед³я, гдѣ вещи никогда не являются въ своемъ истинномъ свѣтѣ, и люди постоянно прячутъ свой настоящ³й обликъ! Эта дурная мать, сердце которой изсушила пустота свѣтской жизни, является защищать свою дочь, которую никогда ни капли не любила, защищать отъ него, отъ него, который ее обожаетъ, и такъ какъ онъ не обладалъ наглостью и мѣднымъ лбомъ Диля, не могъ съ цинической усмѣшкой относиться къ общественному мнѣн³ю, то и долженъ склонить голову передъ судьбой, долженъ признать себя виновнымъ.

   То, какъ встрѣтила его г-жа Кер³е, разсѣяло его опасен³я.

   - Здравствуйте, мой милый Тесье,- сказала она, протягивая ему руку.- Я такъ давно васъ не видала. Не стыдно ли забывать своихъ друзей?

   Мишель отвѣчалъ, стараясь скрыть свое волнен³е:

   - Вы знаете, какъ я занятъ, съ самаго пр³ѣзда.

   - Да, да, я знаю, потому и прощаю васъ. Какъ здоровье вашей супруги?

   - Она совершенно здорова, благодарю васъ.

   - A дѣти?

   - Дѣти то же здоровы.

   - Ахъ, здоровье всего дороже!.. A за то время, что вы о насъ позабыли, у насъ столько важныхъ перемѣнъ... вы слышали?

   Мишель опять почувствовалъ, что сердце его сжалось:

   - О! - произнесъ онъ.

   - Да,- отвѣчала г-жа Кер³е,- положен³е затруднительное, и мы нуждаемся въ вашей опытности и руководствѣ... Но скажите, я васъ не отвлекаю отъ дѣла? Вы можете мнѣ подарить нѣсколько минутъ?

   - Я къ вашимъ услугамъ.

   - Ну, такъ въ двухъ словахъ, вотъ въ чемъ дѣло. Бланка выходитъ замужъ. Вы знаете, что она уже отказала нѣсколькимъ претендентамъ, хотя представлялись выгодныя парт³и. Мы предоставляемъ это ея свободному выбору - и я, и мой мужъ. Но на этотъ разъ мы считаемъ необходимымъ вмѣшаться. Она уже въ тѣхъ лѣтахъ, когда пора подумать серьзно о своемъ положен³и. Неправда-ли и ваше мнѣн³е таково?

   Мишель сдѣлалъ надъ собою усил³е, чтобы отвѣтить:

   - Разумѣется.

   - Прекрасно. Ей сдѣлалъ предложен³е человѣкъ, который обладаетъ всѣми необходимыми качествами. Онъ, правда, не первой молодости, но какъ вы сами знаете, это является лишь гарант³ей счастья. У него прекрасное положен³е, значительное состоян³е... Онъ, кажется не принадлежитъ къ числу вашихъ друзей...

   Такъ какъ она остановилась, Мишелъ переспросилъ:

   - Изъ моихъ друзей?

   - Я говорю о вашихъ политическихъ друзьяхъ. Это г. Граваль... Вы его знаете, не правда ли?..

   - Да, я его немного знаю.

   - Это, кажется мнѣ, въ высшей степени порядочный человѣьъ, хотя немного слишкомъ красный. Быть можетъ когда онъ былъ депутатомъ, у васъ съ нимъ были схватки. Но это конечно не можетъ Бланкѣ помѣшать выйти за него. Къ тому же онъ болѣе не занимается политикой и всецѣло отдался своимъ историческимъ работамъ. Мы надѣемся, что вы не откажетесь намъ помочь въ этомъ дѣлѣ и такъ какъ мы находимъ этотъ бракъ вполнѣ приличнымъ, окажете свое вл³ян³е на нашу дочь?

   Мишель не отвѣчалъ ни слова.

   - Что-жь, можемъ мы на васъ разсчитывать? - спросила она еще разъ.

   Казалось онъ раздумывалъ:

   - Граваль,- сказалъ онъ съ усил³емъ, послѣ непродолжительнаго молчан³я,- не принадлежитъ къ числу людей, убѣжден³ямъ которыхъ я симпатизирую. Но это конечно не имѣетъ значен³я для m-lle Бланки, а ничего пятнающаго честь я не знаю за нимъ.- Онъ остановился.

   - И такъ это дѣло рѣшенное? - сказала г-жа де-Кер³е.

   - Позвольте, сударыня,- отвѣчалъ онъ.- Я сказалъ вамъ, что никогда не слышалъ ничего худого о г. Граваль, что конечно уже много для человѣка, который занимается политикой... Но я его очень мало знаю. Прежде чѣмъ вмѣшаться въ это дѣла, я долженъ собрать свѣдѣн³я на его счетъ... Дайте мнѣ два или три дня, и тогда я напишу m-lle Бланкѣ...

   - Напишете? А почему бы вамъ не повидаться съ ней?

   - Или я увижусь съ ней... смотря по обстоятельствамъ...

   - Я буду вамъ очень благодарна. Еще разъ прошу извинен³я, что васъ обезпокоила. Быть можетъ я помѣшала вамъ пожать новые ораторск³е лавры.

   Она ушла, съ любопытствомъ бросая взгляды на фигуры, сновавш³я около нея. Мишель же возвратился въ залу засѣдан³й и молча занялъ свое мѣсто. Уже перешли въ текущимъ дѣламъ, и прен³я шли среди всеобщаго равнодуш³я. Трибуны были пусты. Глух³е голоса ораторовъ терялись въ гулѣ разговоровъ.

   - Вы сдѣлали ошибку,- сказалъ Торнъ тономъ упрека, протягивая руку Тесье и собираясь уходить

   - Мнѣ-то что за дѣло? - пробормоталъ Мишель, нахмурившись.

   Торнъ на мгновен³е остановилъ на немъ проницательный взглядъ:

   - Въ нашихъ рукахъ сосредоточены так³е важные интересы,- сказалъ онъ медленно,- что этого не слѣдуетъ забывать!

   - Забывать? - переспросилъ Мишель съ искусственнымъ смѣхомъ.- Но мы только о нихъ и думаемъ.

   И сухо прибавилъ:

   - Только мы не всегда согласны, вотъ и все!

   Когда Торнъ удалился онъ могъ наконецъ уединиться. Тысячи бурныхъ мыслей кипѣли въ его умѣ. Какъ часто, съ тѣхъ поръ какъ онъ любилъ Бланку, онъ думалъ объ ея замужествѣ; онъ думалъ объ этомъ даже съ какимъ-то наслажден³емъ, ему отрадно было сознавать безграничность своего самопожертвован³я. Онъ говорилъ тогда себѣ: "Я самъ посовѣтую ей это. Я ей докажу, что забывъ меня, она можетъ быть счастлива или если счастье уже не возможно, то по крайней мѣрѣ, ставъ женою честнаго человѣка, она найдетъ то спокойств³е, ту увѣренность въ завтрашнемъ днѣ, которую даетъ правильная жизнь, посвященная исполнен³ю долга и которая постепенно успокоитъ душевныя бури. Я скажу ей, что если насъ раздѣляетъ непроходимая пропасть, то это еще не значитъ, что все въ жизни потердно, что передъ нею еще долг³е годы, и они одарятъ ее чувствами столь же прекрасными, какъ и любовь. Я ей скажу, что люблю ее, и тѣмъ не менѣе хочу ее потерять, хочу, чтобы наша любовь была принесена въ жертву. Я все ей выскажу. Она пойметъ. Она безъ радости и надежды кинется въ жизненный потокъ. Потомъ, позднѣе, думая объ этихъ скорбныхъ дняхъ, она полюбитъ самое воспоминан³е о нихъ, полюбитъ воспоминан³е о первомъ, чистомъ чувствѣ, которое не было омрачено низостью, которое освящено страдан³емъ и самоотвержен³емъ. Моя жертва быть можетъ закалитъ ее сердце и сдѣлаетъ его безопаснымъ отъ другихъ бурь". Таковы были планы, которые строилъ онъ, когда въ умѣ его появлялась отдаленная идея о возможности замужества Бланки, даже еще въ ту эпоху, когда онъ видѣлъ ее каждый день и жилъ опьяненный безумнымъ чувствомъ. Всѣ эти благородныя обѣщан³я, эта гордая рѣшимость, эти благоразумныя разсужден³я пришли ему теперь на умъ и онъ печально и съ ирон³ей улыбался былой своей наивности, ему они представлялись милыми химерами юности, какими ихъ видишь въ туманѣ прошлаго съ обломанными крыльями. Теперь, когда настала роковая минута и другой долженъ былъ овладѣть тою, которая была такъ далеко отъ него, но постоянно тутъ, въ умѣ и въ сердцѣ, о, теперь ощущен³е было совсѣмъ иное, чѣмъ онъ представлялъ оебѣ! Это была не легкая рана, которую могло залѣчить благородное сознан³е самоотвержен³я, нѣтъ это была рана глубокая, кровавая, и расширялась съ каждою минутой.

   Бланка принадлежитъ другому!.. И кому-же? Мишель зналъ этого Граваля; и если онъ попросилъ отсрочки, то не затѣмъ, чтобы собрать свѣдѣн³я объ этомъ человѣкѣ, а просто чтобы имѣть время размыслить, чтобы собраться съ духомъ, чтобы выиграть время. Конечно Граваль не былъ безчестнымъ человѣкомъ: это былъ человѣкъ дюжинный, простой, одно изъ тѣхъ существъ, которыхъ много во всѣхъ слояхъ общества, которые не дѣлаютъ зла только по обычаю, не выказываютъ и особой доброты, въ силу равнодуш³я, люди съ обыденными вкусами и чувствами, отличающ³еся другъ отъ друга самыми незначительными чертами. Они дѣйствуютъ, пользуются успѣхомъ, ихъ уважають, изъ нихъ выходятъ посредственные мужья, почтенные отцы семействъ. Рѣдко можно упрекнуть ихъ въ чемъ либо, не за что особенно и похвалить. Они не возбуждаютъ ни любви, ни ненависти,- ихъ терпятъ. Въ силу этого Граваль былъ вполнѣ приличнымъ депутатомъ, покорнымъ большинству, съ честью работавшимъ въ комисс³яхъ, мало говорившимъ и никогда не прерваннымъ во время рѣчи. Безъ всякихъ особыхъ причинъ его выбрали въ депутаты, и выходъ его тоже не былъ вызванъ ничѣмъ особеннымъ. Въ ожидан³и лучшаго, онъ занялся почтенными историческими трудами, которые быть можетъ не въ далекомъ будущемъ сдѣлаютъ его членомъ Института. Превосходная парт³я во всѣхъ отношен³яхъ, какъ сказала г-жа Кер³е: помимо своихъ несомнѣнныхъ достоинствъ, онъ обладалъ значительнымъ состоян³емъ, и такъ какъ никогда не позволялъ себѣ никакихъ излишествъ, то несмотря на свои 45 лѣтъ, былъ еще свѣжимъ мужчиной. И Мишель съ дрожью пытался возстановить въ воображен³и образъ этого человѣка; но ему припоминались лишь рыжеватыя бакенбарды, плоск³е волосы, начинающ³е сѣдѣть, толстая шея, очки въ золотой оправѣ, весь онъ - сидящ³й на креслѣ лѣвой въ сосѣдствѣ центра, перебирая бумаги, слушающ³й съ полузакрытыми глазами, порою дремлющ³й... И почему этотъ Граваль пожелалъ имѣть женою именно Бланку?.. Разумѣется потому, что пришло время, когда ему можно жениться, отчасти потому, что за ней есть приданое, отчасти изъ-за ея красоты, изъ-за ея молодости и связей, кто знаетъ, быть можетъ и то, что она въ дружбѣ съ семьей Тесье являлось въ глазахъ этого человѣка аргументомъ въ пользу женитьбы на этой дѣвушкѣ. Онъ вѣроятно разсчитывалъ, ставъ мужемъ Бланки, сблизиться съ Тесье и такимъ образомъ подвинуть свою политическую карьеру, такъ какъ честолюб³е его не угасло и онъ вѣроятно мечтаетъ вернуться въ Палату. Разъ онъ былъ отброшенъ на грани политической сферы, онъ можетъ незамѣтно, не привлекая ничьего вниман³я, перебраться изъ лѣваго центра въ правый, и такъ-же какъ онъ былъ съ якобинцами, пока ихъ парт³я шла въ гору, такъ теперь онъ будетъ стоять за реакц³онеровъ, потому что реакц³онеры съ каждымъ днемъ завоевываютъ почву... И этотъ человѣкъ будетъ обдадать Бланкой, ему будутъ принадлежать ея ласки, ея жизнь!.. Съ жестокою ясностью Мишель видѣлъ передъ собою, день за день, медленную драму, всѣ фазы которой онъ могъ прослѣдить, банальную драму незамѣтной гибели прекраснаго существа, которое онъ любилъ, избранной души, которую мало по малу поглощаетъ эта другая грубая душа, какъ насѣкомое выпиваетъ все благоухан³е нѣжнаго цвѣтка! То, что представлялось умственному взору Тесье, была нормальная, правильная, порядочная жизнь, такая, какою создаетъ ее долгъ, обычай и благопристойность; справедливость и мораль требовали, чтобы онъ уступилъ и пожертвовалъ своею любовью, такъ какъ она была преступна. Послѣднее письмо, которое онъ напишетъ Бланкѣ, или послѣдн³я слова, которыя онъ ей скажегъ, ввергнутъ ее въ эту жизнь съ порядочнымъ человѣкомъ; это и есть добро; зло-же,- это экзальтац³я, энтуз³азмъ, самоотвержен³е, всѣ тѣ возвышенныя, благородныя чувства, которыя Бланка пробудила въ немъ, и которыя теперь надо было стереть однимъ взмахомъ. Этого требовалъ порядовъ, добродѣтель, мораль,- все тѣ боги, изъ-за которыхъ Тесье началъ свой политическ³й крестовый походъ. И въ эту минуту онъ сомнѣвался въ нихъ, онъ не въ силахъ былъ побѣдить властный протестъ своего сердца, онъ тщетно пытался убѣдить свою совѣсть, что эта чудовищная жертва была необходима. Совѣсть говорила въ немъ слишкомъ громко; ея голосъ заглушалъ всѣ остальные и заставлялъ, несмотря ни на что, себя слушать... Одно мгновен³е онъ утѣшалъ себя мыслью: не постараться-ли отыскать для Бланки другого мужа, достойнаго ея... Но сейчасъ-же совѣсть сказала ему: тогда ты, быть можетъ, страдалъ-бы еще больше. Не существуетъ страсти, которая не была-бы эгоистична; и страсть владѣвшая имъ, такъ-же какъ и друг³я, вела въ ошибкамъ и заблужден³ямъ. И въ этотъ роковой часъ кризиса, онъ ясно видѣлъ, что любилъ такъ-же, какъ и всѣ любятъ, быть можетъ съ большей силой и искренностью; онъ испытывалъ почти физическую боль, приковывавшую его къ этой скамейкѣ, дѣлавшую его равнодушнымъ къ тому, что происходило вокругъ него, въ этой залѣ, гдѣ онъ оставался, почти не сознавая этого. Одинъ изъ его товарищей приблизился къ нему, чтобы поговорить съ нимъ о какомъ-то дѣлѣ. Усил³е, которое потребовалось для него, чтобы выслушать и отвѣтить, совершенно изнурило его. Онъ чувствовалъ, что въ горлу его подступаютъ рыдан³я, что онъ едва сдерживаетъ ихъ, что онъ разрыдается тутъ-же на глазахъ у всѣхъ и ему стало страшно. Онъ чувствовалъ себя одиноеимъ, безконечно одинокимъ, посреди этого шума, этихъ голосовъ и этихъ существъ, съ которыми онъ встрѣчался ежедневно, въ течен³е многихъ лѣтъ, изъ которыхъ никто не могъ сочувственно отнестись въ его горю, которые засмѣются, если когда нибудь откроютъ его тайну, съ насмѣшливой снисходительностью или съ удовлетворенной ненавистью, будь это друзья или враги, и разгадаютъ, что онъ совсѣмъ иной на дѣлѣ, чѣмъ какимъ его они себѣ представляютъ. Теперь онъ ничего не чувствовалъ кромѣ безконечнаго отвращен³я во всѣмъ людямъ и въ себѣ самому, въ своей дѣятельности, своимъ рѣчамъ, проектамъ, борьбѣ, онъ испытывалъ потребность убѣжать отъ всего этого, спрятаться, уединиться, погрузиться въ молчан³е, которое одно могло его успокоить.

   Онъ вышелъ. Онъ долго бродилъ по улицамъ. Ихъ грохотъ убаюкивалъ его; среди катящихся каретъ, омнибусовъ, въ толпѣ бѣгущихъ пѣшеходовъ, мысль его кипѣла и работала съ мрачной энерг³ей. Имъ овладѣло какое-то опьянѣн³е. Мало по малу онъ усповоился и вернулся домой къ обѣденному часу.

   По обычаю за столомъ было нѣсколько гостей, которые говорили, желая и его заинтересовать и вовлечь въ разговоръ. Конечно, засѣдан³е этого дня являлось главной темой разсужден³й Удивлялись тр³умфу министерства, на который самъ Камбель не разсчитывалъ.

   Кто-то рискнулъ сказать:

   - Аттака оппозиц³и не была настолько сильна, насколько она могла бы быть.

   Мишель, который едва слушалъ, поймалъ эту фразу и сухо отвѣчалъ:

   - Оппозиц³я не можетъ давать сражен³я на подобной почвѣ.

   Онъ сказалъ это рѣзкимъ, непр³ятнымъ голосомъ. Гости обмѣнялись взглядами, въ которыхъ можно было прочесть:

   - Что съ нимъ?

   Друг³е же отвѣчали:

   - Онъ не въ духѣ.

   Наступило молчан³е, которое было прервано замѣчан³емъ одного гостя:

   - Побѣда кабинета - побѣда Пирра; въ ней онъ истощилъ всѣ свои силы.

   - Мы ничего не знаемъ,- сказалъ Мишель.- Камбель очень расторопенъ, и якобинцы имѣютъ за собою еще солидное большинство.

   Затѣмъ онъ вновь сталъ разсѣянъ, почти не слышалъ ничего, что говорили, не замѣчалъ даже взглядовъ Сусанны, которая старалась вывести его изъ этого состоян³я. Когда обѣдъ кончился и перешли въ гостиную, Мишель, подъ предлогомъ неотложной работы, удалился въ свой кабинетъ, гдѣ онъ могъ спокойно страдать, въ дружескомъ безмолв³и знакомыхъ предметовъ. Запершись здѣсь, онъ въ первый разъ, послѣ многихъ лѣтъ, плакалъ. Онъ оплакивалъ страдан³я Бланки, еще болѣе глубок³я чѣмъ его; онъ оплакивалъ ее, оплакивалъ эту прекрасную душу, которую онъ только одинъ и зналъ и которую никто никогда не пойметъ, оплакивалъ сердце, полное любовью, которое въ течен³е медлительныхъ годовъ опустошится капля за каплей, пока въ немъ не поселится равнодуш³е и забвен³е. Но тутъ новая тоска сдавила его сердце: пойметъ ли она его? Повѣритъ ли его жертвѣ? Не скажетъ ли себѣ: онъ отступился отъ меня. Онъ сталъ молиться, онъ,- который никогда не молился и глядѣлъ на религ³ю какъ на одно изъ средствъ политической борьбы. Онъ молился, прося у Бога дать ему мужество, принести эту величайшую жертву, прося его сжалиться надъ Бланкой, сжалиться надъ нимъ самимъ. Онъ молился и какой-то свѣтъ загорѣлся въ его душѣ. Когда она была отягощена земными заботами, онъ не испытывалъ тѣхь ощущен³й, которыя заполнили его теперь. Это была его послѣдняя надежда - почему онъ долженъ оттолкнуть ее? Почему ему не обратиться къ этой невѣдомой безконечности, гдѣ могутъ, на просторѣ, свободно расцвѣтать прекрасныя чувства, которыя чутъ теплятся въ нашихъ смертныхъ сердцахъ, увы! задушенныя столькими препятств³ями?..

   Въ дверь къ нему постучались; онъ отвѣчалъ:

   - Я занятъ... не мѣшайте мнѣ!._.

   Онъ узналъ шаги Сусанны; она удалилась и онъ вернулся къ своимъ мыслямъ. Мало по малу онѣ стали не так³я мучительныя и ѣдк³я. Онъ могъ размыслить о томъ, что ему слѣдуетъ дѣлать. Повидаться съ Бланкой, поговорить съ нею, сказать ей въ лицо:

   - Выходите за Граваля...

   На это у него не хватало силъ: сердце его говорило бы ей противное и она услышала бы этотъ вопль его сердца. Надо значитъ написать ей.

   Долго искалъ онъ словъ, не находя, наконецъ взялъ перо и медленно сталъ писать, заглушая, какъ могъ, любовь, искавшую выхода.

   "Я видѣлъ сегодня вашу мать, Бланка. Она просила меня поговорить съ вами или написать и, какъ она выражается, употребить свое вл³ян³е, чтобы побудить васъ принять сдѣланное вамъ предложен³е. Я не могу васъ видѣть; я бы не нашелъ, пожалуй, въ себѣ силы сказать вамъ то, что слѣдуетъ, потому я пишу.

   "Если вы дадите свое соглас³е, то наступитъ конецъ послѣдней мечтѣ, конецъ всѣмъ нашимъ надеждамъ, конецъ такому состоян³ю души, которое, сравнивая его съ тѣмъ, что будетъ завтра, представляется мнѣ сегодня нѣкотораго рода счаст³емъ. И однако такъ слѣдуетъ. Такъ слѣдуетъ для васъ, для вашей жизни, которая можетъ быть долгой, для вашего будущаго, въ которомъ мнѣ нѣтъ мѣста. Я не хочу, чтобы ваша любовь, такая великодушная, обревала васъ на уединен³е, одинокую старость, на всю горечь существован³я, сложившагося внѣ обычной колеи. Быть можетъ такъ будетъ лучше и для меня. Я люблю васъ, Бланка, и никогда не перестану любить. Но долгъ, Бланка, велитъ мнѣ отказаться отъ васъ... Говорю вамъ это послѣ того, какъ плакалъ и молился долг³е часы. Говорю вамъ это въ тиши ночной и послѣ того какъ просилъ у Бога силы высказать вамъ это и просилъ для насъ обоихъ охоты и мужества для самопожертвован³я.

   "Бланка, моя возлюбленная, на этотъ разъ это дѣйствительно послѣднее письмо, какое вы отъ меня получите. Прощайте, прощайте! Такъ надо и я могу только повторить вамъ этотъ варварск³й приговоръ. Доказывать ли вамъ его? Нѣтъ у меня не хватаетъ духа придумывать новые аргументы. Да и въ чему? голосъ, говоривш³й моей совѣсти, увы! будетъ говорить и вашей!.. Прощайте! Не сомнѣвайтесь во мнѣ: я васъ никогда такъ сильно не любилъ, какъ теряя васъ.

  

   На другой день Тесье не выходилъ. Онъ провелъ весь день запершись въ своемъ вабинетѣ, подъ предлогомъ занят³й: дѣйствительно, рылся въ бумагахъ, поджидая отвѣта. Его принесъ вечеромъ лакей. Всего двѣ строчки безъ подписи: "Я повинуюсь вамъ, Мишель. Я сказала это матери. Она васъ благодаритъ. Прощайте".

   Онъ цѣлые часы переворачивалъ, вникалъ, анализировалъ эту записку, стараясь угадать истинный смыслъ этихъ словъ, изучая почеркъ, показавш³йся ему нѣсколько нервнымъ, дрожащимъ. "Я вамъ повинуюсь... мать благодаритъ васъ..." нѣтъ ли въ этихъ двухъ короткихъ строчкахъ какъ бы оскорбленной ирон³и, сдержаннаго гнѣва?... Или же онѣ ничего не говорятъ больше того, что въ нихъ сказано?... Кто знаетъ?.. Но по крайней мѣрѣ теперь все кончено...

   Приближался часъ обѣда и Мишель вышелъ, говоря Сусаннѣ, подозрительный взглядъ которой слѣдилъ за нимъ, что онъ усталъ и хочетъ пройтись,

   - Ты вернешься къ обѣду?

   - Не знаю, можетъ быть...

   Онъ бродилъ какъ потерянный по кварталамъ, гдѣ въ прежнее время встрѣчалъ Бланку и прошелъ мимо ея дома. Онъ увидѣлъ, какъ она выходила изъ кареты, но она его не видала. И это мимолетное видѣн³е наполнило его невыразимымъ волнен³емъ, какимъ-то страхомъ, какой-то нѣжностью, перевернувшими ему всю душу. То былъ единственный просвѣтъ, за которымъ наступилъ мракъ непроглядный.

   Вечеромъ былъ пр³емъ во дворцѣ президента, гдѣ Мишель появился всего разъ, чтобы заявить о томъ, что примкнулъ въ р