Ричардсон Сэмюэл - Английские письма, или история кавалера Грандисона (Часть пятая)

дарыня, но я с³е самое открыт³е беру за подтвержден³е своихъ словъ: я не сумнѣваюсь, чтобъ моя дарагая Клементина не питала въ сердцѣ своемъ страсти и увѣрена что всѣ препятств³я произходятъ отъ закона. Ревностные католики не имѣютъ лучшаго мнѣн³я о протестантахъ какъ и послѣдователи Магомета; я хотя протестантка, но признаюсь, что люди нашей секты имѣютъ также свои предразсудки. Ревность всегда будетъ ревност³ю, какой бы видъ или имя она не принимала. Мнѣ сказывали, что одинъ молодой незнакомецъ казался быть страстнымъ къ Клементинѣ....

   Незнакомецъ, Сударыня! [съ видомъ негодован³я.] не думайте, чтобъ я когда либо могла....

   Не станемъ о тотъ болѣе говорить, я слышала также о одномъ молодомъ господинѣ изъ Рима, младшимъ наслѣдникомъ въ фамил³и Борджезе - не онъ ли тотъ....

   Пусть хоть онъ, я съ радостью на то согласна. (Она казалась очень довольна, пока думала, что я удалена еще была отъ истинны)

   Но естьли Кавалеръ Грандиссонъ (при семъ имени она покраснѣла) оказалъ ей худыя услуги....

   Кавалеръ Грандиссонъ, Сударыня, не способенъ оказывать худыхъ услугъ.

   Увѣрены ли вы, Сударыня, чтобъ Кавалеръ былъ не хитръ? Онъ человѣкъ остроумной, с³е качество должно иногда внушать въ насъ недовѣрчивостъ. Особы его свойствъ поражаютъ уже тогда, когда увѣрены, что ихъ удары будутъ вѣрны.

   Онъ не хитръ, Сударыня. Онъ превышаетъ хитрость и не имѣетъ въ ней никакой надобности. Его уважаютъ и любятъ всѣ тѣ, кои его знаютъ; откровенность его столь же удивлен³я достойна какъ и его благоразум³е. Онъ превышаетъ всякую хитрость повторила она съ жаромъ.

   Я согласна въ томъ, что онъ много уважен³я заслуживаетъ отъ вашей фамил³и, и не дивлюсь, что столько ласки и пр³язни отъ оной себѣ видитъ. Но мнѣ кажется весьма удивительно, что въ противность всѣмъ благоразумнымъ причинамъ сей земли, молодой человѣкъ такого вида допущенъ.... я остановиласъ.

   Какъ? не воображаете ли вы уже, что я... что я.... она также остановилась, въ недоумѣн³и показывающемъ весьма примѣтно ея замѣшательство.

   Благоразум³е, Сударыня, не позволяетъ отважно подвергать нѣкоей опасности честь фамил³и, и подавать случай къ предпр³ят³ямъ....

   Конечно, Сударыня, вы попустили себя предупредить противу его. Онъ самой безкорыстной человѣкъ.

   Помнится, я отъ многихъ молодыхъ дѣвицъ слышала, что они во время его здѣсь пребыван³я называли его очень пригожимъ мушиною.

   Пригожимъ? Я тому вѣрю. Почти не видно такихъ, кои походятъ видомъ на Г. Грандиссона.

   Почитаете ли вы его также удивлен³я достойнымъ по его разуму и свойствамъ, о чемъ помнится равнымъ образомъ я слышала? Я его не больше двухъ разъ видѣла. Мнѣ показалось, что онъ нѣсколько собою важитъ.

   О! не обвиняйте его, Сударыня, что онъ не скроменъ. Правда, что онъ знаетъ различить время, когда говорить и когда молчатъ, но онъ не имѣетъ ничего такого, чтобъ походило на безразсудностъ. Нужноли ему было имѣть столько храбрости къ защищен³ю вашего братца, сколько большая часть людей при семъ щастливомъ произшеств³и ему приписываютъ. Онъ имѣлъ двухъ слугъ хорошо вооруженныхъ и надѣялся, что попадутся ему на той самой дорогѣ прохож³е; а уб³йцъ было весьма малое число, да и тѣ смущалися своею совѣст³ю.

   Любезная моя госпожа Бемонтъ, кто васъ такъ предупредилъ? Никто какъ говорится, не бываетъ пророкомъ въ своей землѣ, но я вижу, что Г. Грандцссонъ не много можетъ тебѣ обѣщать благопр³ятств³я отъ госпожи ему единоземной. Я не знаю... но не говорилъ ли онъ вамъ тогда о комъ другомъ въ выражен³яхъ нѣсколько благопр³ятныхъ?

   Не говорилъ ли? Конечно; онъ говорилъ мнѣ о Графѣ Бельведерѣ и Можетъ быть съ большимъ жаромъ....

   Точно?

   Такъ точно, да и съ большимъ жаромъ, нежелибъ должно было какъ мнѣ кажется.

   А почему?

   Почему? по тому.... по тому что.... ему ли должно было.... вы разумѣете, Сударыня.

   Я предполагаю, что ему именно поручено было с³е дѣло.

   Я также ето думаю,

   Безъ сумнѣн³я такъ. Иначе онъ бы не предпринялъ....

   Я усматриваю, сударыня, что вы не любите Кавалера. Но я могу васъ увѣрить, что отъ васъ однихъ только слышала я о немъ.... я говорю ето даже съ равнодуш³емъ.

   Скажите мнѣ, дорогая моя Клементина, что думаете вы точно о видѣ и свойствѣ Г. Грандиссона?

   Вы можете о томъ судитъ по моимъ словамъ.

   Что онъ пригожъ, великодушенъ, благоразуменъ, мужественъ и вѣжливъ?

   По истиннѣ я его почитаю такимъ, какъ вы говорите, и не одна я такова мнѣн³я.

   Но онъ Магометанинъ.

   Магометанинъ, Сударыня? Ахъ! госпожа Бемонтъ.

   Ахъ! моя дорогая Клементина. И вы думаете, что я не проникла ваши мысли? Естьлибъ вы никогда не звали Г. Грандиссона; то не имѣли бы отвращен³я принять на себя зван³я Графини Бельведере.

   И вы можете думать, Сударыня...

   Такъ точно, моя любезная, моя молодая пр³ятельница, я ето думаю.

   Любезная госпожа Бемонтъ, вы не знаете, что я вамъ сказать хотѣла.

   Нѣсколько нужно отъ васъ откровенности, дорогая Клементина. Не ужели любовь никогда оной имѣть не будетъ?

   Какъ? Сударыня. Человѣкъ различнаго исповѣдан³я, упорной въ своихъ заблужден³яхъ, не оказавш³й мнѣ нималѣйшаго чувствован³я любви, словомъ, человѣкъ такой породы, которая моей не стоитъ и при томъ тотъ, коего все щаст³е и имѣн³е по его собственному признан³ю зависятъ отъ милости его отца, и отца такого, которой ничего не жалѣетъ на свои веселости! гордѣливость, порода, долгъ и законъ, все с³е не защищаетъ ли меня предъ вами.

   И такъ я могу теперь безопасно хвалить Г. Грандиссона.

   Вы меня обвиняли несправедливымъ противу его предубѣжден³емъ. Теперь хочу я вамъ показать, что инной мущина бываетъ иногда пророкомъ для женщинъ ему единоземныхъ. По словамъ всѣхъ его знающихъ, коихъ я видѣла или слышала, представлю я вамъ его свойства: Англ³я въ с³е столѣт³е не произвела еще ни одного такого, которой бы ей приносилъ столько чести. Онъ честной человѣкъ, говоря въ самомъ обширномъ смыслѣ сего слова. Естьлибъ нравственныя добродѣтели и законъ въ людяхъ изтребилися; то можно бы ихъ было обрѣсти въ немъ безъ гордости и тщеслав³я. Въ какомъ бы мѣстѣ онъ ни показался, то всегда ищутъ его знакомства и уважаютъ его люди благоразумные добродѣтельные и всѣ тѣ кои отличаются по своимъ чувствован³ямъ и просвѣщен³ю: онъ благодѣтельствуетъ всѣмъ, не различая состоян³й, сектъ и народовъ. Самые его соотечественники за славу поставляютъ имѣть къ себѣ его дружбу; они пользуются ею для возстановлен³я къ себѣ довѣр³я какъ въ путешеств³яхъ, такъ и въ прочихъ дѣлахъ, особливо во Франц³и, гдѣ не менѣе его уважаютъ какъ и въ Англ³и. Онъ произходитъ изъ лучшихъ Аглинскихъ фамил³й и можетъ имѣть первыя чины въ своемъ отечествѣ, когда захочетъ оныхъ. Я освѣдомилась, что ему предлагаютъ уже нѣкоторыхъ изъ знатнѣйшихъ наслѣдницъ. Естьлибъ онъ не рожденъ былъ для богатствъ; то могъ бы себѣ любую изъ нихъ выбратъ. Вы согласитесь въ томъ, что онъ великодушенъ, мужественъ и прелѣстенъ....

   О! дорогая госпожа Бемонтъ! сего уже много, очень много!.... Однако я его познаю при всякой чертѣ. Мнѣ не возможно долѣе вамъ противиться. Я признаюсь, признаюсь, что сердце мое сотворено не для иннаго кого, а для Г. Грандиссона: теперь: же, когда я несумнѣваюсь, чтобъ не родители мои поручили вамъ получить отъ меня с³е признан³е; то какъ могу перенести ихъ взоры? Я не могу сказать, что вы не получили отъ меня признан³я съ доброй моей воли и безъ всякихъ услов³й, но чтобъ они по крайней мѣрѣ знали, сколько я боролась съ страст³ю, коею себя укоряю, и которая столь мало приличествуетъ дочери ихъ крови. Я вамъ дамъ способъ ихъ о всемъ извѣститъ.

   Во первыхъ, какъ вамъ извѣстно, онъ сохранилъ жизнь дражайшему изъ моихъ братцевъ, и мой братъ признался, что естьлибъ послушалъ совѣта столь вѣрнаго друга: то не впалъ бы никогда въ ту опасность, отъ коей обязанъ сталъ ему своимъ избавлен³емъ. Батюшка и матушка представя его мнѣ, приказали его почитать за четвертаго брата, и съ того самаго времени не могла я думать, чтобъ имѣла только трехъ братьевъ. Случилось при томъ и то, что избавитель моего брата показался мнѣ человѣкомъ самымъ любезнымъ, кроткимъ и мужественнымъ изъ всѣхъ. Всѣ мои родственники осыпали его, такъ сказать, своими ласками, упущены были всѣ домашн³я обряды и всѣ чины, употребляемыя съ иностранцами. Онъ казался между нами столь же вольнымъ и дружелюбнымъ, какъ будтобъ принадлежалъ намъ. Братъ мой ²еронимъ непрестанно мнѣ говорилъ, что всемъ сердцемъ желаетъ онъ видѣть меня супругою его друга. Никаая инная награда, казалось, неприличествовала Г. Грандиссону; и братъ мой, имѣя о мнѣ столь лестныя для меня мысли, одну меня почиталъ способною оказать при семъ всю достодолжную его Кавалеру благодарностъ. Мой духовникъ, своими опасен³ями и нападками болѣе еще умножилъ мое уважен³е къ тому человѣку, коего оныя, казалось, оскорбляли. Впрочемъ его собственныя поступки, безкорыстность и почтен³е много способствовали моей къ нему привязанности. Онъ всегда со мною поступалъ какъ съ сестрою, искренно и дружески, когда по добродуш³ю своему захотѣлъ заступить при мнѣ мѣсто учителя. Какъ же могла я вооружаться противъ такого человѣка, которой мнѣ ни чемъ не могъ внушить недовѣрчивости къ себѣ?

   Однако я не прежде начала познавать силу моихъ чувствован³й, какъ въ то время, когда мнѣ сдѣлано предложен³е о Графѣ Бельведерѣ, и при томъ столь важнымъ голосомъ, что я отъ того озаботиласъ. Я взирала на Графа, какъ на рушителя моей надежды, а при всемъ томъ не могла отвѣчать на вопросы моихъ родителей кои желали знать причину моего отрицан³я. Какуюжъ могла я привесть имъ причину когда не кто инной, какъ свое предупрежден³е въ пользу другаго человѣка, предупрежден³е совершенно скрытое въ глубинѣ моего сердца. Но я себѣ самой свидѣтельствовала, что скорѣе умру нежели буду женою человѣка противнаго моему исповѣдан³я. Я ревностно слѣдую по стезямъ Католическ³я вѣры. Всѣ мои родственники не съ меньшимъ усерд³емъ ее исповѣдаютъ. Сколько зла не желала я сему упорному еретику, такимъ именемъ часто я его называла; сему человѣку, которой первый моему сердцу сталъ непротивенъ; ибо тогда еще васъ не знала, любезная моя госпожа Бемонтъ. Я дѣйствительно думаю, что онъ самой упорной изъ всѣхъ когда либо изъ Англ³и выѣзжавшихъ протестантовъ. Какую нужду имѣлъ онъ ѣхать въ Итал³ю? Зачемъ бы не жить ему между своимъ народомъ? или естьли ему должно было сюда пр³ѣхать, то для чего здѣсь такъ долго оставаться и закоснѣвать въ своемъ упорствѣ, какъ бы для пренебрежен³я тѣхъ, кои его столь дружелюбно къ себѣ приняли? Въ тайнѣ с³и укоризны исторгались изъ моего сердца. Съ начала мнѣ <в книге текст испорчен> что я не имѣла в разсужден³и его участ³я, кромѣ желан³я дабы онъ добился получить себѣ спасен³е. Но потомъ чувствуя, что онъ былъ нуженъ къ моему благополуч³ю, да не оставляя однако намѣрен³я отъ него отречься, естьли не обратится въ Католическую вѣру, употребила я всѣ свои старан³я, дабы его обратить на путь истинны въ томъ чаян³и, что могу все получить отъ снизходительныхъ моихъ родителей и увѣрена будучи, что онъ наше сродство вмѣнитъ себѣ въ честь, естьли мы въ семъ спасительномъ дѣлѣ его преодолѣемъ.

   Но когда я отчаялась его убѣдить, то приняла намѣрен³е обратить свои усил³я на самую себя, и преодолѣть страсть или скончать свою жизнъ. О! Сударыня, сколько трудовъ перенесла я въ семъ борен³и! мой духовникъ исполнилъ меня страхомъ небеснаго мщен³я. Горнишная моя также не преставала меня мучитъ. Родители мои понуждали меня взирать благопр³ятно на Графа Бельведере. Графъ надокучилъ мнѣ своими старан³ями. Кавалеръ болѣе еще умножилъ с³и гонен³я, говоря мнѣ въ пользу Графа. Боже мой! что дѣлать! на что рѣшиться! ни минуты нѣтъ покоя, ни свободы дабы посудить, размыслить и отдать самой себѣ отчетъ въ собственныхъ своихъ чувствован³яхъ! Какъ бы могла я матушку свою взять себѣ въ повѣренную? Разсудокъ мой боролся съ страст³ю, и я всегда надѣялась что онъ останется побѣдителемъ. Я боролась съ великою силою: но какъ каждой день трудности с³и усугублялись, то почувствовала я, что такое борен³е для силъ моихъ надмѣру жестоко. Почто не знала я тогда Гжи. Бемонтъ съ коею моглабъ посовѣтаться? По сему неудивительно, что я стала жертвою глубокой меланхол³и, которая понуждала меня хранить молчан³е! Наконецъ Кавалеръ намѣрился насъ оставишъ. Какого мучен³я, но какой и радости не ощутила я при сей вѣдомости? Я дѣйствительно уповала, что его отсудств³е востановитъ мой покой. На канунѣ его отъѣзда я вмѣняла въ нѣкое торжество свой съ нимъ поступокъ предъ всею нашею фамил³ею. Онъ былъ единообразенъ. Я казалась веселою, спокойною и щастливою въ самой себѣ: я удивлялась той радости, которую причиняла дражайшимъ моимъ родственникамъ. Я молила о его благополуч³и во всю его жизнь, благодарила его за удовольств³е и пользу, которую получила отъ его наставлен³й и желала чтобъ онъ никогда не былъ безъ такого человѣка, коегобъ дружество столько ему пр³ятно казалось сколько его для меня. Я была тѣмъ больше собою довольна, что не чувствовала никакой нужды дѣлать себѣ насил³е, дабы сокрыть сердечное свое мучен³е. Я изъ сего выводила хорошее на будущее время предзнаменован³е и столь свободно съ нимъ простилась, что онъ, казалось, того и ожидать не могъ. Мнѣ въ первые показалось, что усмотрѣла въ его взорахъ нѣкое пристраст³е, по которому я о немъ пожалѣла, и думала что себя жалѣть мнѣ не на что, воображая что со всемъ свободна. Однако при отъѣздѣ его я чувствовала движен³е. Когда дверь за нимъ затворилась; то сказала я сама въ себѣ, и такъ она никогда уже не отворится, чтобъ пропустить сего любезнаго иностранца! За симъ разсужден³емъ вырвался вздохъ изъ груди моей. Но ктобъ могъ его запримѣтить? Я никогда не разставалась съ отъѣзжающими моими друзьями, не оказавъ имъ знака чувствительности моей при разлукѣ съ ними. Батюшка прижалъ меня къ своей груди, матушка поцѣловала, братецъ Епископъ называлъ меня многими нѣжными именами, и всѣ мои друзья, поздравляя меня веселост³ю, какую во мнѣ видѣли, говорили что начинаютъ во мнѣ узнавать свою Клементину. Я отъ нихъ удалилась въ полномъ удовольств³и, какое сама подала дражайшей нашей фамил³и, въ коей долгое время питала собою глубокую печалъ.

   Но увы! с³я обманчивость столь была для меня трудна, что я не могла ее болѣе скрыватъ. Раны мои были очень глубоки.... Остальное вы знаете, Сударыня, равно какъ и то, что всѣ пр³ятности въ жизни сей бываемыя отъ меня удалены. Естьли властна только буду въ своемъ жреб³и; то никогда не изберу себѣ человѣка враждебнаго тому закону, въ коемъ я никогда не колебалась, и которой не оставилабъ и для короны, хотябъ оную носилъ любезной сердцу моему человѣкъ и хотябъ за такое отрицан³е претерпѣла жестокую смерть въ самыя пр³ятныя лѣта моей жизни.

   Слезные токи препятствовали ей говоришь долѣе. Она укрыла свое лице у моей груди и вздохнула.

   О дорогая Клементина! сколько вздоховъ она испустила и сколько я тѣмъ была тронута!

   Теперь, Сударыня, вы знаете все что ни произошло между вашею любезною дочерью и мною. Никогда не бывало еще столь благороднаго борен³я между долгомъ и любов³ю, хотя ея сердце чрезвычайно нѣжно, а достоинство предмѣта столь велико, что вамъ и не можно была чаять такой щастливой перемѣны. Она по видимому боялась, чтобъ я неизвѣстила васъ о всѣхъ сихъ обстоятельствахъ. Она не посмѣетъ поднять своихъ глазъ, какъ сама говоритъ, передъ своими родителями. Она страшится еще болѣе, естьли то возможно, чтобъ не объявили ея духовнику о состоян³и ея души и о причинѣ ея недуга. Но я ей представила, что не отмѣнно матушкѣ ея все с³е знать должно, дабы она могла избрать надлежащее ей врачевство.

   Я опасаюсь, Сударыня, что такое излѣчен³е неиначе возможно было совершить, какъ удовлетворен³емъ ея сердцу. Однако, естьли вы преодолѣете возражен³я вашей фамил³и, то можетъ быть должно вамъ будетъ противуборствовать и самой своей дочери, то есть, ея сумнѣн³ямъ въ разсужден³и своего закона, когда желаете, дабы она приняла къ себѣ того человѣка, коего она любить можетъ. Вы поступите по вашему благоразсмотрѣн³ю; но какое бы намѣрен³е вы ни принимали, однако мнѣ кажется, что съ нею надлежитъ поступать съ великою тихост³ю. А поелику съ нею никогда инако не поступали, то я увѣрена, что въ толь важномъ случаѣ, когда ея разсудокъ борется съ любов³ю, противоположенной сему способъ будетъ сверхъ ея силъ. Да внушитъ вамъ Творецъ, къ коему ваше благоговѣн³е толико всѣмъ вѣдомо, наилучш³я въ семъ дѣлѣ намѣрен³я? я присовокуплю только, что съ того времени, какъ открыла тайну, отъ коей прелестное ея свойство столько измѣнилось, она кажется, гораздо спокойнѣе. Однако она страшится того пр³ема, которой ей при ея возвращен³и, какъ она думаетъ, поступки ея угрожаютъ. Она заклинаетъ меня ѣхать вмѣстѣ съ нею, естьли получить отъ васъ приказан³е возвратиться. Помощь моя, какъ она говоритъ, будетъ ей нужна для подкрѣплен³я ея духа. Она упоминаетъ, что пойдетъ въ монастырь, судя что ей равно не возможно быть женою другаго человѣка и согласить свой долгъ со страст³ю, коей преодолѣть не можетъ.

   Одно утѣшительное слово, собственноручно вами написанное, много послужитъ, какъ я увѣрена, Сударыня, къ изцѣлен³ю ея пронзеннаго сердца. Пребываю съ истиннымъ къ вамъ высокопочитан³емъ и проч;

  

  

   Маркиза написала на с³е письмо такой отвѣтъ, въ коемъ матерняя признательность изъ каждой строки была видна и приложила къ нему записку къ своей дочери, исполненную самою нѣжнѣйшею къ ней любов³ю, понуждая ее не только возвратиться въ Болон³ю, но и склонишь ея пр³ятельницу вмѣстѣ съ нею пр³ѣхатъ. С³е приказан³е послѣдуемо было такимъ обѣщан³емъ, что именемъ ея отца и братьевъ она принята будетъ весьма милостиво, и увѣрен³емъ, что всевозможныя употребятъ способы сдѣлать ее щастливою по собственному ея хотѣн³ю.

   Примѣчан³е. Какъ былъ принятъ Кавалеръ Грандиссонъ въ пр³ѣздъ свой въ Вѣну.

   Я былъ принятъ самимъ Маркизомъ и Прелатомъ со всѣми знаками истиннаго почтен³я и дружества. Какъ скоро они меня оставили свободнымъ, то ²еронимъ, которой еще не выходилъ изъ горницы, обнялъ меня съ нѣжност³ю. Наконецъ, говорилъ онъ мнѣ, щастливо рѣшилось то дѣло, которое столь долго на сердцѣ у меня лежало. О Кавалеръ! ваше щаст³е не сумнительно. Клементина принадлежитъ вамъ; теперь съ удовольств³емъ принимаю въ объят³я своего брата; но я васъ останлю; подите къ щастливой моей сестрѣ. Вы ея найдете съ моею матушкою: онѣ васъ ожидаютъ. Облегчите нѣсколько смущен³е столь нѣжной дѣвицы. Она не будетъ въ силахъ выразить вамъ и половины своихъ чувствован³й.

   Тогда пришла къ намъ Камилла, желая меня провесть въ кабинетъ къ Маркизѣ. Дорогою она сказала мнѣ тихимъ голосомъ: съ какою радост³ю видимъ мы опять у себя наилучшаго изъ всѣхъ мужчинъ. Столь многократно оказыванное благодуш³е заслуживало сея награды.

   Я засталъ Маркизу за уборнымъ столомъ въ пребогатомъ нарядѣ, какъ бы въ церемон³и, но при ней не было ни одной женщины, да и Камилла, какъ только отперла мнѣ дверь, отъ насъ ушла. Клементина стояла за креслами своей матери. Она была одѣта съ лучшимъ вкусомъ, но сродная ей скромность, обнаженная любезнымъ румянцемъ, которой казалось выступалъ на ея лицѣ отъ тогдашнихъ обстоятельствъ, придавала ей болѣе блеска, нежели моглабъ оная получить отъ самыхъ богатыхъ нарядовъ. Маркиза при моемъ входѣ встала. Я подошедъ поцѣловалъ у нея руку, а она мнѣ говорила: вы, Кавалеръ, есть одни только, кому я могу оказать с³ю учтивость съ благопристойност³ю, потомъ оборотясь къ своей дочери сказала; что ты, дорогая моя Клементина, ничего не говоришь Кавалеру? Прелестная Клементина потупила глаза, и измѣнилась нѣсколько въ лицѣ, у ней не достаетъ голоса, прервала с³я ласковая мать, но я вамъ ручаюсь за ея чувствован³я.

   Посудите, любезной мой Докторъ, сколько долженъ былъ меня тронуть столь лестной пр³емъ, когда еще я и не зналъ, что мнѣ дѣлать будетъ приказано.

   Пощадите меня, любезная Маркиза, говорилъ я самъ въ себѣ! Не требуйте отъ меня ничего такого что бы противно было моимъ правиламъ, и возмите себѣ хотя весь свѣтъ со всею его славою и сокровищами, но я довольно буду богатъ, естьли вы мнѣ дадите свою Клементину.

   Маркиза посадила свою дочь въ кресла. Я къ ней подошелъ. Но какъ могъ я предаться всей своей признательности, когда я смущался многими опасен³ями? Однако я изьяснился съ такимъ жаромъ, что смогъ придать къ своей почтительности нѣкую твердость, коей оная не одна была причиною. Потомъ выдвинувъ кресла для Маркизы, взялъ друг³е по ея приказу и для себя. Она взяла свою дочь за руку, для привлечен³я ея къ себѣ довѣренности, а я осмѣлился взять ее за другую. Любезная Клементина покраснѣвъ наклонила голову, но не отвергла сей моей смѣлости, какъ бы то сдѣлала въ другомъ случаѣ. Матушка ея предлагала мнѣ много безпристрастныхъ вопросовъ о моемъ путешеств³и и о дворахъ, при коихъ я былъ со времени моего отъѣзда: она навѣдывалась о Англ³и, о моемъ батюшкѣ и о сестрицахъ; а при сихъ послѣднихъ вопросахъ оказывала видъ благопр³язни и дружества, какой обыкновенно принимаемъ, когда навѣдываемся о такихъ особахъ, кои скоро намъ принадлежать будутъ.

   Сколько трудностей и удовольств³я чувствовалъ я отъ такой ласки! Я не сумнѣвался, чтобъ мнѣ не предложено было перемѣнить законъ, а менѣе еще колебался о непреодолимой своей приверженности къ отечественному нашему исповѣдан³ю. По краткомъ разговорѣ любезная дѣвица вставъ поклонилась низко своей матушкѣ; мнѣ же оказала с³ю честь съ видомъ истиннаго достоинства и вышла изъ кабинета. Ахъ! Кавалеръ, сказала мнѣ тогда Маркиза, я ни какъ не чаяла, послѣ вашего отъѣзда, такъ скоро опять съ вами свидѣться, и не знала той причины, которая насъ теперь соединяетъ. Но вы можете принять свое благополуч³е съ признательност³ю. Скромность ваша служитъ обуздан³емъ вашей пылкости.

   Я ей отвѣчалъ на то низкимъ поклономъ. Чтобъ могъ я тогда сказать?

   Маркизъ и я, продолжала она, оставили нѣсколько дѣлъ на разобран³е между вами и Епископомъ нашимъ сыномъ. Вы получите, естьли не будете противиться, сокровище въ Клементинѣ, да сокровище еще и съ нею. Мы намѣрены сдѣлать въ ея пользу все, что бы мы дѣйствительно сдѣлали, естьлибъ усмотрѣли въ ней привязанность къ тому супругу, коего отецъ ей назначалъ. Вы можете посудить, что дочь наша намъ дорога.... безъ чего....

   Я одобрилъ благопривѣтливость ихъ.

   Я не могу сумнѣваться, Г. Грандиссонъ, продолжала она, чтобъ вы не любили Климентины больше всѣхъ другихъ женщинъ.

   Истинно сказать могу, любезной Докторъ, что я никогда не видалъ такой особы, къ коей бы болѣе чувствовалъ склонности. Я защищалъ себя высокимъ мнѣн³емъ, которое имѣлъ о ихъ достоинствахъ, доводами касательно закона, довѣренност³ю, которою меня вся с³я фамил³я почтила, и намѣрен³емъ, которое я принялъ при началѣ моихъ путешеств³й, не совокупляться бракомъ ни съ какою иностранкою.

   Я увѣрилъ Маркизу, что не имѣю никакихъ обязанностей, и что не бывъ столь легкомысленъ дабы домогаться могъ того щаст³я, кое она мнѣ показываетъ, съ трудомъ смѣлъ льститься, что оное для меня сберегается. Она отвѣчала мнѣ, что почитаетъ меня того достойнымъ; что я знаю все то уважен³е, которое ея фамил³я ко мнѣ имѣетъ; что уважен³ю Климентины ко мнѣ не иное есть основан³е, какъ добродѣтель; что мои свойства доставляютъ мнѣ с³е щаст³е; что людск³я мнѣн³я не преминули привести ихъ въ нѣкое замѣшательства, но что они превозмогли с³и разсужден³я и не сумнѣваются чтобъ я по великодуш³ю своему равно и изъ благодарности не сдѣлалъ также всего того, что отъ меня зависѣть можетъ.

   Маркизъ не замѣдлилъ къ намъ придти. Глубокая задумчивость изображалась на всѣхъ чертахъ его лица. С³я любезная дочь, говорилъ онъ входя, сообщаетъ и мнѣ часть своей болѣзни. Не всегда бываетъ щаст³емъ, Кавалеръ, имѣть дѣтей, подающихъ о себѣ наилучшую надежду. Но не будемъ о томъ говоритъ. Клементина дѣвица превосходная. По общимъ расположен³ямъ Бож³я промысла зло однихъ обращается къ добру другихъ. Епископъ Ноцера вступитъ съ вами въ договоры.

   Я изьяснила нѣсколько Кавалеру, прервала Маркиза, то что мы думаемъ для него сдѣлатъ.

   Какъ ваша дочь его приняла, возразилъ онъ. Я думаю съ великимъ замѣшательствомъ.

   Маркиза ему сказала, что она не смѣла поднять своихъ глазъ; а онъ отвѣчалъ со вздохомъ; ето я предвидѣлъ.

   Для чего, говорилъ я самъ себѣ, позволено мнѣ видѣть с³ю превосходную мать и ея прелестную дочь, прежде начат³я договоровъ? Как³е родители! любезной мой Докторъ. Какая благопривѣтливость! и естьли въ свѣтѣ что сравнительное съ ихъ Клементиною? Однако они нещастливы! но себя я считаю еще менѣе щастливымъ, себя, говорю я, которой охотнѣе бы перенесъ пренебрежен³я дватцатерыхъ женщинъ, нежели бы принужденнымъ себя нашелъ отвергнуть предложен³я такой фамил³и, коей обязанъ оказывать толико уважен³я и приверженности.

   Въ с³е самое время сказано, что Епископъ желаетъ со мною видѣться въ ближнемъ отъ насъ залѣ. Я просилъ позволен³я исполнить его приказъ. По нѣкоихъ объяснен³яхъ онъ мнѣ объявилъ прямо, чего требуютъ отъ моихъ чувствован³й къ Клементинѣ и отъ моей признательности къ ихъ фамил³и и я не обманулся въ своихъ опасен³яхъ: но хотя я предвидѣлъ с³ю странную для меня развязку всего нашего дѣла, но силъ мнѣ не доставало ему отвѣтствоватъ. Онъ опять началъ: вы ничего не говорите, любезной Грандиссонъ! вы сумнѣваетесь! Какъ? Государь мой, дочь изъ первѣйшей фамил³и въ Итал³и, Клементина съ такимъ приданымъ, котороебъ возбудить могло честолюб³е и въ Князѣ, моглабъ получить отказъ отъ простаго дворянина, чужестранца, коего имѣн³е еще зависитъ, отъ воли другаго? Возможно ли, государь мой, чтобъ вы могли недоумѣвать при моихъ представлен³яхъ.

   Я наконецъ отвѣчалъ, что менѣе удивленъ чемъ опечаленъ его предложен³ями, что я с³е нѣсколько предчувствовалъ, безъ чего честь, оказанная мнѣ призывомъ къ нимъ, и знаки благодуш³я, съ коими здѣсь принятъ, не попустили бы мнѣ умѣрить своей радости.

   Онъ коснулся потомъ до нѣк³ихъ членовъ закона, но я долго не соглашался вступать въ изслѣдован³я онаго; и отвѣчалъ ему не такъ какъ богословъ, а какъ человѣкъ, любящ³й честь и приверженной къ своему закону по собственному своему убѣжден³ю.

   Слабая защита, возразилъ онъ, я не думалъ видѣть въ васъ столько упорства въ заблужден³и. Но оставимъ такую матер³ю, которую вы столь худо разумѣете. Я бы почиталъ за странное нещаст³е, когда бы принужденъ былъ употреблять разсужден³я, дабы склонить простаго частнаго человѣка принять руку моей сестры. Знайте, государь мой, что естьлибъ я далъ знать Клементинѣ что вы только недоумевали.... Онъ началъ разгорячаться, и краска выступила на его лицѣ.

   Я у него просилъ позволен³я прервать его речь, давъ ему замѣтить нѣсколько пылкости въ такой укоризнѣ, увѣрялъ его что я и не думалъ себя защищать; ибо не долженъ былъ воображать, чтобъ онъ почиталъ меня способнымъ упустить хотя мало уважен³я къ такой особѣ, которая заслуживаетъ почтен³я и отъ Князей. Я ему говорилъ, что я по правдѣ не что иное, какъ честной человѣкъ, но порода коего не имѣетъ въ себѣ ничего презрительнаго, естьли можно уважить долгое послѣдован³е предковъ и не льзя себя укорить, что они обезчещены. Но, милостивѣйш³й государь, присовокупилъ я, къ чему послужатъ предки въ разсужден³и добродѣтели?

   Другаго вождя я не знаю, кромѣ собственнаго своего сердца. Мои правила извѣстны были прежде нежели оказали мнѣ честь и сюда призвали. Вы не присовѣтуете мнѣ отъ нихъ отречься, сколь долго я вмѣнять буду въ честь имъ слѣдоватъ.

   Онъ началъ тогда говорить, умѣря свою пылкостъ. Вы о томъ будете дѣлать и друг³я разсужден³я, любезной мой Кавалеръ, а я прошу васъ только замѣтить что и вы также горячитесъ.

   Мы бы всѣ желали, равно какъ и сестра моя, видѣть васъ съ нами Такой обращенникъ какъ вы, оправдалъ бы все что бы мы ни мыслимъ въ вашу пользу. Подумайте о томъ, любезной Грандиссонъ. Однако чтобъ никто въ нашей фамил³и не зналъ, что вамъ нужно о томъ думать и чтобъ моя сестра особливо никогда того не узнала. То что она въ васъ любитъ, есть душа ваша и отъ сего произсходитъ та горячность, съ коею мы ободряемъ страсть столь чистую и благородную.

   Я его увѣрялъ, что не могу выразить ему моего о томъ сожалѣн³я и что во всю мою жизнь буду уважать его фамил³ю, и не по одной причинѣ что она благородна и знаменита.

   И такъ вы не берете времени о томъ подумать? прервалъ онъ съ новымъ жаромъ. Вы совершенно въ своемъ упорствѣ закоснѣли. Естьлибъ вы знали, отвѣчалъ я ему, чего мнѣ стоитъ сказать вамъ оное, то почли бы меня достойнымъ вашего сожалѣн³я.

   Онъ молчалъ нѣсколько времени, какъ бы въ недоумѣн³и и по томъ нарочито грубо сказалъ: и такъ, государь мой, я о томъ жалѣю. Пройдемъ къ моему брату ²ерониму. Онъ всегда былъ за васъ ходатаемъ съ тѣхъ поръ какъ съ вами спознался. ²еронимъ способенъ къ признательности, но вы, Кавалеръ, не показываете въ себѣ оной способности къ искренной любьви. Одинъ отвѣтъ мой былъ только тотъ, что онъ, благодаря Бога, не отдаетъ справедливости моимъ чувствован³ямъ.

   По томъ пошелъ я съ нимъ въ покой его брата, гдѣ много я терпѣлъ отъ дружества одного и отъ настоятельныхъ требован³й другаго. Наконецъ Прелатъ спросилъ меня съ большею холодност³ю, не желаюли я, чтобъ онъ провелъ меня къ его отцу, матери и сестрѣ, или хочу уѣхать не видавъ ихъ. Ето было послѣднее слово, коего отъ меня ожидали. Я поклонился весьма низко обѣимъ братьямъ, препоручалъ себя въ ихъ дружбу, а посредствомъ ихъ въ дружбу тѣхъ почтенныхъ особъ, коихъ они называли и возвратился домой съ сердцемъ толико стѣсненнымъ, что во весь тотъ день не могъ никуда выдти и въ тѣхъ самыхъ креслахъ, на кои я въ приходъ свой бросился, просидѣлъ я цѣлые два часа.

   Подъ вечеръ Камилла, укрывшись большимъ салопомъ, пришла въ мой домъ и спрашивала о мнѣ. Она, какъ скоро мы остались съ нею наединѣ, во всемъ мнѣ изьясниласъ. О! государь мой, говорила она, въ какомъ унын³и оставила я всю фамил³ю! никто не знаетъ, что я здѣсь; но я не могла удержаться, чтобъ сюда не придти. Я пробуду здѣсь одну минуту, чтобъ увѣдомить васъ, сколько мы жалости достойны.

   Великодуш³е ваше наставитъ васъ, что обязаны вы сдѣлать по такимъ обстоятельствамъ. Послѣ вашею ухода Епископъ разсказалъ госпожѣ Маркизѣ все ваше съ нимъ сношен³е. Ахъ! Сударь, вы имѣете усерднаго друга въ ²еронимѣ. Онъ старался все усладить и представить въ лучшемъ видѣ. Госпожа немедля увѣдомила о томъ своего супруга: и я никогда не видывала его въ такомъ гнѣвѣ. Безполезно повторять вамъ, что онъ говорилъ.

   Противъ меня, Камилла!

   Такъ, сударь : онъ почитаетъ свою фамил³ю лишенною чести.

   Маркизъ делла Порретта, дорогая Камилла, есть достойнѣйш³я изъ всѣхъ особъ..... я его уважаю до такой степени.... но пожалуй продолжай.

   Маркиза не преминула увѣдомить о всемъ также и молодую мою госпожу. Она учиняла с³е въ самыхъ нѣжныхъ выражен³яхъ. Я была въ той самой горницѣ. Можетъ быть она думала, что будетъ имѣть нужду въ моихъ услугахъ. Не успѣла она еще окончить своего повѣствован³я, какъ моя молодая госпожа упала предъ нею на колѣна, и благодаря ее за так³я милости, просила ее униженно чтобъ пощадила ее отъ достальныхъ такихъ извѣтовъ. Я вижу, что Порретта, что дочь ваша, Сударыня, отвержена. Сего довольно; вѣрьте, сударыня, что ваша Клементина не имѣетъ столь подлаго духа, чтобъ требовала утѣшен³я отъ своей родительницы, дабы перенесть такой недостойной поступокъ. Я его ощущаю единственно за моего родителя, за васъ, сударыня, и за братцевъ. Благослови Боже сего иностранца, гдѣбъ онъ ни жилъ. Мало въ томъ благородства, чтобъ на него гнѣваться. Не властенъ ли онъ въ своихъ намѣрен³яхъ. Но онъ также и меня содѣлываетъ властительницею въ своихъ собственныхъ.

   Не опасайтесь, Сударыня, чтобъ въ семъ случаѣ упустила я твердостъ. Вы, Сударыня, батюшка мой и братцы, ни въ чемъ меня укорять не станете. Матушка прижала ее къ своея груди съ радостными слезами. Она велѣла позвать господина Маркиза, желая ему сказать отзывъ своей дочери. Онъ не съ меньшею нѣжност³ю принялъ ее въ свои обьят³я и всѣ радовались столь ясному признаку ея излечен³я. Но отецъ Марескотти, ея наставникъ въ с³и самыя обстоятельства пришелъ со всемъ не вовремя. Его увѣдомили о всемъ, что ни произходило, и онъ возмнилъ, что ему должно воспользоваться симъ случаемъ, дабы ее склонишь въ пользу Графа Бельведре: мнѣ поручено было предупредить ее симъ приходомъ. О Камилла! вскричала она; дай мнѣ возвратиться въ Флоренц³ю къ любезной моей госпожѣ Бемонтъ! поѣдемъ завтра; теперь, естьли можно. Я хочу отложить свидан³е съ отцемъ Марескотти до того времени, когда приду въ такое состоян³е, въ какомъ онъ желаетъ меня видѣтъ. Но настоятельныя прозьбы сего духовника ее преодолѣли. Я не сумнѣваюсь о его благоразположен³яхъ. Онъ пробылъ у ней четверть часа. Сей разговоръ оставилъ ее въ глубокой задумчивости. Ея матушка, желая скорѣе ее видѣть нашла ее какъ неподвижную; глаза ея твердо устремлены были на предметы и видъ столь же мраченъ какъ и прежде. Троекратными вопросами не можно было отъ нее добиться отвѣта. Когда она начала говоришь, то рѣчи ея изьявляли заблужденныя ея мысли; и ее еще не склоняли въ пользу Графа Бельведере, а она объявила, что она не хочетъ вступить въ бракъ ни съ нимъ и ни съ другимъ какимъ человѣкомъ.

   Матушка обѣщала позволишь ей возвратиться въ Флоренц³ю. Тогда пришла она опять въ разумъ. О естьлибъ она уѣхала прежде разговора съ своимъ духовникомъ! всѣ въ фамил³и того же теперь желаютъ. Какъ скоро она увидѣла себя на единѣ со мною, то сказала мнѣ: Камилла за чемъ отягощать Кавалера Грандиссона? Къ чему служитъ гнѣвъ противъ его? Въ етомъ мало великодуш³я. Обязанъ ли онъ взять дѣвицу, которая по излишней своей торопливости сдѣлалась можетъ быть презрительною въ его глазахъ? Я не могу терпѣть, чтобы съ нимъ худо было поступаемо. Но чтобъ никогда не произносили предо мною его имени. Она тутъ не много остановиласъ. По томъ опять начала: однако, Камилла, должно согласиться, что очень трудно сносить презрѣн³е. Тогда она встала со стула; и съ сего времени припадки ея подъ различными видами показываются. То говоритъ она сама съ собою, то кажется кому другому, и всегда показываетъ видъ изумлен³я или ужаса; иногда она дрожжитъ, какъ обыкновенно бываетъ вдругъ отъ испугу, и хотя сидитъ хотя стоитъ, но никогда не бываетъ спокойна. Хотя она мучится, оказывая разные знаки печали и унын³я; но не видно чтобъ когда плакала она, которая всѣхъ въ слезы приводитъ. Въ ея речахъ кажется я замѣтила что она повторяетъ часть того разговора, которой произходилъ между ею и духовникомъ. Но ничего столь часто она не говоритъ, кромѣ сихъ трехъ словъ: Боже! быть презираемою! а однажды сказала: быть презираемою отъ Протестанта? Какой стыдъ!

   Таково есть состоян³е моей нещастной госпожи, присовокупила Камилла. Я вижу, государь мой, что с³е повѣствован³е васъ трогаетъ: вы чувствительны къ сострадан³ю; великодуш³е составляетъ также часть вашего свойства. Вы любите мою госпожу. Не возможное дѣло, чтобъ вы ее не любили. Сколь я жалѣю о мучен³яхъ раздирающихъ ваше сердце? любовь моей госпожи къ вамъ простиралась далѣе проходящаго сего свѣта. Она желала быть вѣчно вашею.

   Камилла могла бы еще и болѣе выражать нѣжность свою къ такой госпожѣ, которую она съ ребячества воспитала. Но я не чувствовалъ силъ говорить; а хотябъ и могъ, то съ какимъ бы намѣрен³емъ сталъ я изображать ей мучен³я моего сердца? Я благодарилъ ей за так³я ея желан³я. Я поручилъ ей сказать ²ерониму, что я вѣчно уважать буду его дружбу, что моя къ нему пр³язнь равняется съ тѣмъ почтен³емъ, которое имѣю ко всей его знаменитой фамил³и и что все что у меня ниесть, не выключая самой жизни, будетъ всегда употребляемо по ихъ благоразсужден³ю. А какъ она прощалась со мною, то надѣлъ я ей на палецъ брил³антовой перстень, снявъ его съ своего и говоря ей, что боюсь дабы не запрещенъ мнѣ былъ входъ въ домъ Порреттовъ и чтобъ тѣмъ не лишился случаевъ съ нею говоритъ. Она долго отказывалась его принять, но наконецъ согласилась на мои сильныя прозьбы.

   Как³я бы друг³е договоры, любезной Докторъ, могъ я отвергнуть? Сколько умножились мои печали отъ повѣствован³я Камиллы? Главнѣйшее мое утѣшен³е въ семъ прискорбномъ произшеств³и есть то, что о всѣхъ своихъ размышлен³яхъ, почитаю себя оправданнымъ свидѣтельствомъ моего сердца, тѣмъ болѣе что никогда можетъ быть не бывало столь великаго примѣра безкорыстности; ибо земля не производила еще ничего столь благороднаго, какъ Клементина.

   Замѣчан³е. На другой день Г. Грандиссонъ получилъ слѣдующее письмо отъ Г. ²еронима.

   Васъ ли, любезный другъ, долженъ я осуждать въ жесточайшемъ и самомъ нещастномъ произшеств³и? Сего сдѣлать по справедливости я не могу: родителей ли моихъ? Они сами себя осуждаютъ, что позволили вамъ столь свободной доступъ къ ихъ дочери. Однако они признаютъ, что вы поступили весьма благородно. Но они забыли, что у ихъ дочери есть свои глаза. Кто не зналъ ея разсмотрительности? Кто не могъ вѣдати ея почтен³я и наклонности къ достоинствамъ? Такъ долженъ я осуждать свою сестру? Нѣтъ, конечно нѣтъ. Менѣе еще могу я осуждать двухъ ея другихъ братьевъ. Но не на меня должно обратиться с³е осужден³е? С³я дражайшая сестра, сказано мнѣ, призналась Гжѣ. Бемонтъ, что нѣжнѣйшая склонность, кою она во мнѣ къ вамъ усмотрѣла, имѣла вл³ян³е надъ ея сердцемъ. И такъ долженъ я самаго себя обвинять? Когда я разсуждаю о своемъ намѣрен³и и о правости своихъ чувствован³й къ такому человѣку, коему обязанъ жизн³ю и склонност³ю своею къ добродѣтели; то не могу себя почитать виновнымъ, естьли предавался когда либо восторгамъ произходящимъ отъ моей признательности. Не ужели не найду я никого, коего бы могли мы обвинить въ моемъ нещаст³и. Оно весьма странно въ своемъ родѣ и обстоятельства онаго безпримѣрны!

   Но справедливо ли, чтобъ была столь противная разность между двумя законами? Надлежитъ тому вѣритъ. Епископъ Ноцера въ томъ удостовѣряетъ. Клементина такъ думаетъ. Родители мои въ томъ убѣждены.

   Но вашъ батюшка такое ли мнѣн³е о томъ имѣетъ? Не желаете ли, Кавалеръ, чтобъ мы его избрали нашимъ суд³ею? Нѣтъ, вы того не захотите. Вы столь же твердо убѣждены, какъ и мы, хотя по правдѣ и не так³я имѣете причины.

   И такъ къ чему прибѣгнуть? Попустимъ ли мы погибнуть Клементинѣ? Какъ! не ужели тотъ храброй человѣкъ, которой не усумнился подвергнуть опасности свою жизнь за брата, ничего не предприметъ для спасен³я сестры.

   Приди сюда, жесток³й другъ и ощути ея прискорб³я. Однако вамъ не позволятъ ее видѣть въ семъ печальномъ состоян³и. Впечатлѣн³е отъ вашего отказа, коимъ она считаетъ себя уничиженною, и непрестанныя укоризны ревностнаго духовника....

   Какъ могъ сей человѣкъ поставить себѣ за долгъ терзать душу, толико чувствительную къ жалости какъ и къ чести? Вы видите, что я наконецъ нашелъ кого мнѣ осуждать должно. Но я обращаюсь къ той причинѣ, которая понудила меня обезпокоить васъ симъ письмомъ. Пожалуйте, сдѣлайте удовольств³е, придите ко мнѣ окажите мнѣ честь, Кавалеръ, и проводите сего утра нѣсколько минутъ со мною. Можетъ быть вы никого кромѣ меня не увидите. Камилла мнѣ сказала, и только одному, что она вчера васъ видѣла. Она мнѣ описала ваши печали. Я бы отринулъ вашу дружбу, естьлибъ вы менѣе оныхъ чувствовали. Я сердечно о васъ жалѣю; ибо давно знаю, съ какою твердост³ю привержены вы къ своимъ правиламъ, да при томъ и не возможно чтобъ вы не любили Клементины. Почто я не могу васъ предупредишь! я бы тѣмъ охотнѣе избавилъ васъ отъ сего труда, что въ теперишнихъ обстоятельствахъ ваше посѣщен³е не можетъ быть вамъ пр³ятно. Но сдѣлайте однако мнѣ с³ю честь по усильнымъ моимъ прозьбамъ.

   Вы дали выразумѣть моему брату, что почитая свои правила извѣстными, ласкались соглашен³емъ всякихъ противностей. Надобно вамъ о семъ со мною изьясниться. Естьли я увижу хотя малѣйш³й успѣхъ.... Но я отчаяваюсь другимъ средствомъ получить желаемое, а развѣ отвержен³емъ отъ своего закона. Они любятъ вашу душу. Они увѣрены, что она драгоцѣннѣе для нихъ нежели для васъ самихъ. Не заключается ли въ семъ чувствован³и такою достоинства, какого вы въ себѣ показать не можете?

   Мнѣ сказано, что