Коллинз Уилки - Армадэль. Том 1

sp;Боже мой! Каким образом? - невинно спросила мисс Мильрой.

   Аллэн заключил свою мысль словами:

   - Взяв меня с собой, мисс Мильрой, на вашу утреннюю прогулку.

   Он улыбнулся и подал руку. Она со своей стороны увидела возможность пококетничать. Девушка подала ему свою руку, покраснела и вдруг отняла ее.

   - Я не думаю, чтобы это было хорошо, мистер Армадэль, - сказала она, принявшись с глубочайшим старанием собирать цветы. - Не нужно ли нам пригласить сюда какую-нибудь пожилую даму? Кажется, мне не совсем прилично ходить с вами под руку, пока я не узнаю вас короче.

   Я вынуждена об этом спросить. Я так мало образована, я так мало была в обществе, и один из друзей папа сказал однажды, что мое обращение слишком смело для моих лет. Вы как думаете?

   - Я думаю, как хорошо, что здесь нет друга вашего папа, - отвечал откровенный Аллэн. - Я поссорился бы с ним непременно. Что касается общества, мисс Мильрой, никто его не знает меньше меня, но если бы с нами была здесь пожилая дама, я должен сказать, что ее присутствие было бы чрезвычайно некстати. Не угодно ли? - заключил Аллэн, во второй раз предлагая свою руку. - Пойдемте же!

   Мисс Мильрой бросила на него нерешительный взгляд.

   - Вы хуже вашего садовника, мистер Армадэль! - сказала она и опять в нерешительности потупила глаза. - Я уверена, что это нехорошо, - прибавила она и через минуту взяла Аллэна под руку без малейшей нерешительности.

   Они пошли по усыпанному маргаритками лугу, молодые, веселые и счастливые, и солнце летнего утра безоблачно освещало их усыпанный цветами путь.

   - Куда мы идем теперь? - спросил Аллэн. - В другой сад?

   Она весело засмеялась.

   - Как это странно, мистер Армадэль, что вы не знаете, когда все это принадлежит вам! Неужели вы видите Торп-Эмброз первый раз сегодня? Как это должно казаться вам странно! Нет, нет, не говорите мне больше комплиментов, а то, пожалуй, вы вскружите мне голову. С нами нет пожилой дамы, и я сама должна заботиться о себе. Позвольте мне быть полезной, позвольте мне показать вашу собственность. Мы выйдем из этой калитки через дорогу в парк, а потом по сельскому мостику кругом плантации - куда вы думаете? Туда, где я живу, мистер Армадэль, в прехорошенький коттедж, который вы отдали внаймы папа. О, если бы вы знали, как мы обрадовались, когда могли его получить!

   Она замолчала, посмотрела на своего спутника и остановила еще комплимент, готовый сорваться с губ неисправимого Аллэна.

   - Я брошу вашу руку, - кокетливо сказала она, - если вы не перестанете! Мы очень обрадовались, получив коттедж, мистер Армадэль. Папа сказал, что он чувствует себя обязанным вам за это, в тот день, как мы получили ваше согласие. А я сказала, что я вам обязана, неделю тому назад.

   - Вы, мисс Мильрой? - воскликнул Аллэн.

   - Да. Вам, может быть, удивительно это слышать, но если бы вы не отдали этот коттедж папа, я, кажется, имела бы несчастье попасть в школу.

   Аллэн вспомнил о монете, которую он бросал на столе в каюте в Кэстльтоуне.

   "Если бы она знала, что я кидал для этого жребий!" - подумал он с раскаянием.

   - Наверно, вы не понимаете, почему мне кажется так ужасно попасть в школу, - продолжала мисс Мильрой, истолковав по-другому молчание своего спутника. - Если бы я поступила в школу в детстве, то есть в таких летах, когда отдают других девушек, мне было бы теперь все равно, но тогда мне не удалось. Это было во время болезни мама и несчастных спекуляций папа, а так как папа некому было утешать, кроме меня, Я, разумеется, осталась дома. Напрасно вы смеетесь. Я была полезна, уверяю вас. Я помогла папа переносить неприятности, сидя у него на коленях после обеда и прося его рассказывать мне истории о всех замечательных людях, которых он знал, когда бывал в большом свете, здесь и за границей. Если бы я не развлекала его по вечерам, а его часы не занимали его днем...

   - Его часы? - повторил Аллэн.

   - О, да! Мне бы надо было сказать вам: у папа необыкновенный талант к механике. И вы это скажете, когда увидите его часы. Они, разумеется, не так велики, но совершенно по образцу знаменитых страсбургских часов. Только подумайте: он начал их, когда мне было восемь лет, и, хотя мне минуло теперь шестнадцать, они еще не кончены! Некоторые из наших друзей ужасно удивились, что он принялся за такую работу, когда начались его неприятности, но папа тотчас им напомнил, что Людовик XVI занялся слесарным мастерством, когда начались его неприятности, и тогда все остались совершенно довольны.

   Она замолчала и покраснела.

   - О, мистер Армадэль! - сказала она с искренним замешательством на этот раз. - Все мой несчастный язык - опять проболтался! Я уже разговариваю с вами, как будто знала вас несколько лет! Вот об этом-то говорил друг папа, когда уверял, что мое обращение слишком смело. Это совершенно справедливо. Я ужасно скоро становлюсь слишком непринужденной с теми...

   Она вдруг замолчала и не закончила свою фразу - "которые мне нравятся".

   - Нет, нет, продолжайте! - умолял Аллэн. - Я тоже имею недостаток быть фамильярным, притом мы должны быть фамильярны: мы такие близкие соседи. Я человек довольно необразованный и не знаю, как мне это сказать, но я желаю, чтобы ваш коттедж находился в дружеских отношениях с моим домом, а мой дом с вашим коттеджем. Вот моя мысль, выраженная неуклюжими словами. Продолжайте, мисс Мильрой, пожалуйста, продолжайте!

   Она улыбнулась и заколебалась.

   - Я не совсем помню, на чем я остановилась, - промолвила она. - Я только помню, что мне хотелось вам что-то сказать. Это все оттого, мистер Армадэль, что я иду с вами под руку, будет гораздо лучше, если вы согласитесь идти отдельно. Вы не соглашаетесь? Ну, когда так, напомните же мне, что такое хотела я вам сказать? На чем я остановилась, прежде чем заговорила о неприятностях и часах папа?

   - Вы были в школе! - отвечал Аллэн, покопавшись в своей памяти.

   - Не в школе, хотите вы сказать, - продолжала мисс Мильрой, - по милости вашей. Теперь я опять могу продолжать, и это очень утешительно. Я говорю совершенно серьезно, мистер Армадэль, что, если бы вы не согласились отдать внаймы папа коттедж, меня отдали бы в школу. Вот как это получилось: когда мы начали переезжать, миссис Блэнчард была так добра, что прислала нам сказать, что ее слуги в нашем распоряжении, если нам нужна помощь. После этого нам с папа только оставалось пойти и поблагодарить ее. Мы видели миссис и мисс Блэнчард. Миссис была очаровательна, а мисс просто прелестна в трауре. Вы, наверно, восхищаетесь ею. Она высока, бледна и грациозна и, вероятно, совершенно оправдывает вашу идею о красоте?

   - Ничуть не бывало, - отвечал Аллэн. - Моя идея о красоте в настоящую минуту...

   Мисс Мильрой, опасаясь комплимента, тотчас отняла свою руку.

   - Я хочу сказать, что я никогда не видел ни миссис Блэнчард, ни ее племянницы, - прибавил Аллэн, поспешно поправившись.

   Мисс Мильрой сменила гнев на милость и опять взяла Аллэна под руку.

   - Как это странно, что вы никогда их не видели! - продолжала она. - Вам решительно незнакомы все и вся, в Торп-Эмброзе! Вот когда мы посидели и поговорили немножко с мисс Блэнчард, я услыхала, что миссис Блэнчард произнесла мое имя, и затаила дыхание. Она спрашивала папа: кончила ли я мое воспитание. Папа тотчас высказал свое главное затруднение. Надо вам знать, что моя прежняя гувернантка вышла замуж перед нашим приездом сюда и никто из наших друзей не мог рекомендовать нам другую, с умеренным жалованьем. "Мне сказали, миссис Блэнчард, люди, понимающие это лучше, чем я, - сказал папа, - что объявлять в газетах всегда риск. Это все падает на меня при расстроенном здоровье миссис Мильрой, и, кажется, я должен кончить тем, что отдам мою девочку в школу. Не знаете ли вы школы, которая была бы по средствам бедного человека?" Миссис Блэнчард покачала головой. Я готова была расцеловать ее за это. "Вся моя опытность, майор Мильрой, - сказала эта чудесная женщина, - говорит в пользу объявлений. Гувернантка моей племянницы была взята по объявлению, а вы можете вообразить, как она была нам полезна, когда я вам скажу, что она жила в нашем семействе более десяти лет". Я готова была упасть на колени перед миссис Блэнчард и сама удивляюсь, как я этого не сделала! Папа был поражен в то время. Я это видела и заговорила об этом опять, когда мы возвращались домой. "Хотя я давно не бывал в свете, моя милая, - сказал папа, - я с первого взгляда узнаю знатную и умную женщину. Опытность миссис Блэнчард поставила объявления в новом свете, я должен об этом подумать". Он об этом подумал, и, хотя он не признался мне открыто, я знаю, что он решился напечатать объявление не позже, как вчера. Итак, если папа благодарит вас за коттедж, мистер Армадэль, и я тоже благодарю вас. Если бы не вы, мы никогда не познакомились бы с милой миссис Блэнчард, а если бы не милая миссис Блэнчард, меня отдали бы в школу.

   Прежде чем Аллэн успел ответить, они обогнули плантацию и вышли к коттеджу. Описывать его было бы бесполезно. Вся вселенная уже знает его. Это был типичный коттедж первых уроков рисовального учителя, набросанный размашистым карандашом, с хорошенькой соломенной кровлей, с роскошными ползучими растениями, со скромными решетчатыми окнами, с сельским крыльцом, с проволочной клеткой - всего тут было сполна!

   - Не правда ли, какая прелесть? - сказала мисс Мильрой. - Пожалуйста, войдите!

   - Можно ли? - спросил Аллэн. - А если майор подумает, что слишком рано?

   - Рано или поздно, я уверена, что папа будет очень рад видеть вас.

   Она торопливо прошла по садовой тропинке и отворила дверь гостиной. Аллэн последовал за ней в маленькую комнатку и увидел на дальнем конце ее мужчину, сидевшего у старинного письменного стола спиной к гостю.

   - Папа! Вот вам сюрприз! - сказала мисс Мильрой, отвлекая его от занятия. - Мистер Армадэль приехал в Торп-Эмброз, и я привела его к вам.

   Майор вздрогнул и вскочил, растерявшись на минуту, немедленно оправился и подошел встретить своего молодого хозяина, гостеприимно протянув руку.

   Человек с более опытной и с более тонкой наблюдательностью, чем Аллэн, прочел бы на лице майора Мильроя историю его жизни. Домашние неприятности, поразившие майора, ясно обнаружились в его согбенном стане, в его исхудалых, морщинистых щеках сразу же, когда он встал со своего кресла. Неизменное влияние одного неменяющегося занятия и одной монотонной мысли выразилось потом в его обращении и в его задумчивом взгляде, когда дочь заговорила с ним. Через минуту, когда майор несколько оживился, принимая своего гостя, он вполне раскрылся как личность. Тогда в утомленных глазах майора мелькнуло слабое отражение его более счастливой молодости. В спокойном обращении майора произошла перемена, безошибочно показывавшая дарования, приобретенные давно в школе благородного общества. Это был человек, давно уже терпеливо находивший прибежище от своих неприятностей в одном занятии механикой, человек, только пробуждавшийся время от времени, чтобы увидеть себя опять тем, кем он когда-то был. Открывшись таким образом для всех глаз, какие могли правильно понять его, майор Мильрой стоял перед Аллэном в первое утро знакомства, которому было предназначено иметь влияние на жизнь Аллэна.

   - Искренно рад видеть вас, мистер Армадэль, - сказал он, говоря монотонным и тихим голосом, свойственным людям, занятия которых бывают уединенны и однообразны. - Вы уже сделали мне одно одолжение, приняв меня вашим жильцом, а теперь вы делаете мне другое одолжение этим дружеским визитом. Если вы еще не завтракали, позвольте мне без церемонии пригласить вас сесть за наш маленький стол.

   - С величайшим удовольствием, майор Мильрой, если я только вам не помешаю, - ответил Аллэн, восхищенный этим приемом. - С огорчением я услыхал от мисс Мильрой, что миссис Мильрой нездорова. Может быть, мой неожиданный приход... Может быть, вид незнакомца...

   - Я понимаю вашу нерешимость, - перебил майор, но она совершенно излишняя. Болезнь миссис Мильрой не позволяет ей выходить из ее комнаты... Приготовлено ли уже все на столе, душа моя? - продолжал он, так круто переменив разговор, что более внимательный наблюдатель, чем Аллэн, мог бы подозревать, что этот разговор был ему неприятен. - Ты сделаешь чай?

   Внимание мисс Мильрой, по-видимому, было уже занято, она не отвечала. Пока ее отец и Аллэн разменивались любезностями, она приводила в порядок письменный стол и рассматривала разные вещи, разбросанные на нем, с необузданным любопытством избалованного ребенка. Через минуту после того, как майор заговорил с нею, она увидела бумажку, спрятанную между листьями пропускной [Промокательной] бумаги, схватила ее и тотчас обернулась с восклицанием удивления.

   - Неужели мои глаза обманывают меня, папа? - спросила она. - Или вы точно писали объявление, когда я вошла?

   - Я только что кончил, - отвечал ей отец. - Но, душа моя, мистер Армадэль здесь. Мы ждем завтрак.

   - Мистер Армадэль все знает, - отвечала мисс Мильрой. - Я сказала ему в саду.

   - О да! - вмешался Аллэн. - Пожалуйста, не обращайтесь со мной, как с посторонним, майор! Если оно насчет гувернантки, то я, хоть косвенно, замешан в этом.

   Майор Мильрой улыбнулся. Прежде чем он успел ответить, его дочь, читавшая объявление, обратилась к нему во второй раз.

   - О, папа! - сказала она. - Здесь есть одно, что мне не нравится. Зачем вы поставили начальные буквы имени бабушки в конце? Зачем вы приглашаете их писать в дом бабушки в Лондон?

   - Душа моя! Твоя мать ничего не может сделать, как тебе известно. Что касается меня, даже если бы я поехал в Лондон и стал расспрашивать незнакомых дам о их характерах и дарованиях, я на это совершенно не способен. Твоей бабушке приличнее всего получать письма и наводить необходимые справки.

   - Но я хочу сама читать письма, - настаивал избалованный ребенок. - Некоторые непременно будут забавны...

   - Я не извиняюсь за такой бесцеремонный прием, мистер Армадэль, - обратился майор к Аллэну с веселой и добродушной улыбкой. - Он может служить вам предостережением, если вам случится жениться и иметь дочь, чтобы не избаловать ее, как сделал это я, потакая всем ее прихотям.

   Аллэн засмеялся. Мисс Мильрой настаивала.

   - Притом, - продолжала она, - я хотела бы сама выбрать, на какие письма отвечать, а на какие нет. Я думаю, что мне следует иметь голос в выборе гувернантки для меня. Зачем не объявить, папа, чтобы письма присылались сюда, в почтовую контору, или в какую-нибудь лавку? Когда мы с вами прочтем их, мы можем послать выбранные письма к бабушке, и она может навести справки и выбрать лучшую гувернантку, как вы уже распорядились, не оставляя меня совершенно в неизвестности, что я считаю - наверно, и вы, мистер Армадэль? - совершенно бесчеловечным. Позвольте мне переменить адрес, папа, пожалуйста, душечка!

   - Мы не получим завтрака, мистер Армадэль, если я не скажу "да", - возразил майор добродушно. - Поступай, как хочешь, моя милая, - обратился он к дочери. - Только бы твоя бабушка устроила для нас это дело, а остальное не имеет никакой важности.

   Мисс Мильрой взяла перо, зачеркнула последнюю строчку в объявлении и написала другой адрес собственной рукой:

   "Обратиться письменно к М. в почтовую контору в Торп-Эмброз в Норфольк".

   - Вот, - сказала она, поспешно подходя к своему месту у чайного стола, - теперь объявление может отправляться в Лондон, и если оно доставит нам гувернантку, о папа! Кто такая будет она?.. Чай или кофе, мистер Армадэль? Мне, право, стыдно, что я заставила вас ждать. Но так успокоительно, - прибавила она лукаво, - кончить дело до завтрака!

   Отец, дочь и гость сели вместе за маленький круглый столик, как добрые соседи и уже добрые друзья.

   Три дня спустя один из лондонских рассыльных тоже до завтрака кончил свое дело. Его округом была улица Диана в Пимлико, и последнюю из утренних газет, которые он разносил, он оставил у миссис Ольдершо.

   Примерно час спустя после того, как Аллэн отправился осматривать свои владения, Мидуинтер встал и в свою очередь наслаждался при дневном свете великолепием нового дома.

   Хорошо выспавшись, он сошел с большой лестницы так же весело, как Аллэн, и так же заглядывал во все обширные комнаты нижнего жилья, вне себя от удивления при виде красоты и роскоши, которые окружали его.

   "Дом, в котором я служил, когда был мальчиком, был очень красив, - думал он, - но он ничто в сравнении с этим домом. Желал бы я знать, так ли был удивлен и восхищен Аллэн, как я?"

   Красота летнего утра увлекла его в открытую дверь передней, как и его друга часом раньше. Он проворно сбежал со ступеней, напевая мотив, под который плясал в былое время. Даже воспоминания о его несчастном детстве были окрашены в это счастливое утро в светлые тона, сквозь которые он и смотрел на них.

   "Если бы я не отвык, - думал он, облокотись на ограду и смотря в парк, - я попробовал бы одну из моих прежних штук на этой чудесной траве".

   Он обернулся, приметил двух слуг, разговаривавших у кустарника, и спросил, где хозяин дома. Слуги с улыбкой указали на сад и сказали, что мистер Армадэль пошел туда более часа тому назад и встретил там мисс Мильрой. Мидуинтер пошел по тропинке через кустарник, но, дойдя до цветника, остановился, подумал и вернулся назад.

   "Если Аллэн встретился с этой молодой девицей, - сказал он сам себе, - я ему не нужен".

   Он засмеялся при этом философском выводе и пошел осматривать красоты Торп-Змброза с другой стороны дома. Пройдя угол передней стены здания, он спустился с нескольких ступеней, прошел по вымощенной дорожке, повернул за другой угол и очутился с задней стороны дома. Позади него находился ряд небольших комнат, расположенных в уровень со службами. Перед ним с дальней стороны небольшого садика возвышалась стена, закрытая лавровой изгородью с дверью на одном конце, которая вела мимо конюшен к воротам, открывавшимся на большую дорогу. Приметив, что до сих пор он нашел только кратчайшую дорогу к дому, по которой ходили слуги и поставщики, Мидуинтер вернулся назад и посмотрел на окно одной из комнат в нижнем этаже, когда проходил мимо него. Людские, что ли, были эти комнаты? Нет, людские, очевидно, были с другой стороны нижнего жилья, а окно, на которое он взглянул, принадлежало кладовой. Следующие две комнаты в этом ряду были пусты. Четвертое окно, когда он подошел к нему, отличалось от остальных: оно служило также дверью и в эту минуту было открыто в сад.

   Привлеченный книжными полками, которые он приметил на стенах, Мидуинтер вошел в эту комнату. Книги, которых было немного, недолго задержали его - на них достаточно было взглянуть и незачем было снимать с полок. Романы Вальтера Скотта, повести мисс Эджеворт и многих ее последователей, поэмы миссис Гэманс и несколько разрозненных томов иллюстрированных альманахов того времени составляли маленькую библиотеку. Мидуинтер повернулся, чтобы выйти из комнаты, когда предмет с одной стороны окна, прежде не примеченный им, привлек его внимание и остановил у порога. Это была статуэтка, стоящая на пьедестале, уменьшенная копия знаменитой Ниобеи в флорентийском музее. Мидуинтер перенес свой взгляд со статуэтки к окну с внезапным опасением, заставившим сердце его сильно забиться. Это было французское окно, а статуэтка стояла перед ним по левую руку. Он выглянул из окна с подозрением, которое еще не прочувствовал. Вид открывался перед ним на луг и на сад. С минуту воображение его смело боролось, чтобы избавиться от предчувствия, овладевшего им, и боролось напрасно. Тут как раз около него и как раз перед ним, безжалостно заставляя его возвратиться от счастливого настоящего к ужасному прошлому, была комната, которую Аллэн видел во Втором Видении Сна.

   Мидуинтер, раздумывая, внимательно осматривался вокруг. В его лице и в его действиях было удивительно мало расстройства. Он осмотрел пристально каждый предмет в комнате, как будто это открытие скорее опечалило его, чем удивило. Какие-то заграничные циновки покрывали пол, два тростниковых стула и простой стол составляли всю мебель. Стены были обиты простыми обоями и пусты. В одном месте дверь вела во внутренность дома, в другом стояла небольшая печка, в третьем висели книжные полки, уже примеченные Мидуинтером. Он вернулся к книгам и на этот раз снял некоторые с полок.

   В первой, раскрытой им, обнаружил строчки, написанные женским почерком и чернилами, поблекшими от времени. Он прочел:

   "Джэн Армадэль от ее возлюбленного отца. Торп-Эмброз, октябрь, 1828".

   Во второй, третьей и четвертой книгах была та же надпись. Так как Мидуинтер знал числа и людей, то это помогло ему сделать правильное заключение из того, что он прочитал. Эти книги, видимо, принадлежали матери Аллэна, и она, должно быть, надписала свое имя в промежуток времени от ее возвращения в Торп-Эмброз с Мадеры и рождения сына. Мидуинтер взял книгу с другой полки, из сочинений миссис Гэманс. Тут белый лист в начале книги был исписан с обеих сторон стихами, все рукой миссис Армадэль. Стихи эти имели заглавие "Прощание с Торп-Эмброзом, март 1829", - только два месяца спустя после рождения Аллэна.

   Не имея никаких литературных достоинств, эта маленькая поэма представляла единственный интерес для домашней истории, одна из страниц которой в ней раскрывалась. Та самая комната, где стоял Мидуинтер, была там описана - вид в сад, окно, открывавшееся в него, книжные полки, Ниобея и другие, более тленные украшения, разрушенные временем. Тут, в несогласии с братьями, убегая от своих друзей, вдова убитого заточилась, по собственному своему признанию, не имея никаких других утешений, кроме любви и прощения своего отца, до тех пор, пока не родился ее ребенок. Прощение отца и смерть его наполнили несколько стихов. К счастью, выражения раскаяния и отчаяния были слишком неопределенны, чтобы объяснить историю брака на Мадере читателю, не знавшему истины. Затем следовал намек на отчуждение писавшей от ее родных и на приближающийся отъезд из Торп-Эмброза. Потом выражалась решимость матери расстаться со всеми прежними воспоминаниями, не брать с собой ничего, даже малейшей безделицы, которая могла бы напомнить ей о несчастном прошлом, и начать ее новую жизнь в будущем с рождением ребенка, который оставался ее утешением и был теперь единственным существом на земле, способным еще говорить ей о любви и надежде. Таким образом старая история пылкого чувства, находящего утешение в стихотворных фразах, ибо не от кого было ожидать утешения в жизни, была рассказана еще раз. Мидуинтер с тяжелым вздохом положил книгу назад на полку и не стал раскрывать никакой другой.

   - Здесь, в деревенском доме, или там, на корабле, - сказал он с горечью, - следы преступления моего отца встречаются мне повсюду.

   Он подошел к окну, остановился и оглядел эту уединенную, заброшенную комнатку.

   - Неужели это случайность? - спросил он сам себя. - Место, где страдала его мать, он видел во сне, и первое утро в новом доме показало это место не ему, а мне. О, Аллэн! Аллэн! Как это кончится?

   Только эта мысль промелькнула в его голове, как он услыхал голос Аллэна, звавшего его по имени. Мидуинтер поспешно вышел в сад. В эту самую минуту Аллэн выбежал из-за угла, извиняясь скороговоркой, что забыл в обществе новых соседей законы гостеприимства и права на внимание его друга.

   - Мне, правда, не было без вас скучно, - сказал Мидуинтер, - и я очень-очень рад слышать, что новые соседи произвели на вас такое приятное впечатление.

   Он постарался, говоря это, перейти на другую сторону дома, но внимание Аллэна было привлечено открытым окном и уединенной комнаткой. Он немедленно туда вошел, Мидуинтер последовал за ним, наблюдая с растущим с каждой минутой беспокойством за тем, как Аллэн осмотрел комнату. Ни малейшее воспоминание о сновидении не возмутило спокойную душу Аллэна, ни малейшего намека на это сновидение не сорвалось с безмолвных губ его друга.

   - Именно в таком месте я ожидал вас найти! - весело воскликнул Аллэн. - Маленькая уютная комнатка без претензий! Знаю я вас, мистер Мидуинтер! Вы будете ускользать сюда, когда будут приезжать гости, и мне кажется, что в этих печальных случаях и я буду следовать за вами... Что с вами? Вы как будто больны и не в духе. Голодны? Разумеется, непростительно с моей стороны, что я заставил вас ждать завтрак... Эта дверь ведет куда-нибудь, я полагаю. Попробуем войти в дом кратчайшим путем. Не бойтесь, что я не буду с вами завтракать. Я немного ел в коттедже, я услаждал мои глаза созерцанием прелестной мисс Мильрой, как говорят поэты. О, милочка! Милочка! Как только вы взглянете на нее, она закружит вам голову. А что касается ее отца... Подождите, пока увидите его удивительные часы, они вдвое больше знаменитых страсбургских часов и так громко бьют, как никогда не случалось слышать мне!

   Расточая похвалы своему новому другу, Аллэн торопливо повел Мидуинтера по каменным коридорам нижнего этажа, которые шли, как он удачно угадал, к лестнице, сообщавшейся с передней. Они прошли мимо людской. При виде кухарки и пылающего огня, увиденных ими в открытую дверь кухни, Аллэн закричал, забыв о своем положении хозяина дома:

   - Ага, миссис Гриппер! Вот вы где с вашими горшками и кастрюлями и вашим пылающим очагом! Пожалуйста, поскорее завтрак. Яйца, сосиски, ветчину, почки, мармелад, салат, кофе и тому подобное! Друг мой и я принадлежим к немногим избранным, для которых особенно приятно стряпать. Мы оба гастрономы, миссис Гриппер, оба гурманы. Вы увидите, - продолжал Аллэн, когда они шли к лестнице, - я заставлю помолодеть это достойное существо, и я лучше доктора для миссис Гриппер. Когда она смеется, она трясет свои жирные бока и приводит в действие свою мышечную систему... А! Вот опять Сюзанна! Не прислоняйтесь к перилам, моя милая. Если вы боитесь толкнуть меня на лестнице, мне будет приятно толкнуть вас. Мидуинтер, она похожа на расцветшую розу, когда краснеет, не правда ли? Постойте, Сюзанна! Я должен отдать некоторые приказания. Особенно занимайтесь комнатой мистера Мидуинтера, изо всех сил вытирайте пыль с его мебели до тех пор, пока не заболят ваши миленькие кругленькие ручки... Вздор, любезный друг! Я своих слуг еще не знаю, я только впервые даю им работу. Ну, Ричард, где мы будем завтракать? О, здесь! Между нами, Мидуинтер, эти великолепные комнаты слишком велики для меня. Мне кажется, что я никогда не буду в коротких отношениях с моей собственной мебелью. Мой любимый образ жизни - больше уюта, опрятности, кухонный стол и низкий потолок. Человеку немногое нужно на земле и недолго нужно это немногое. Цитата, кажется, приведена неверно, но она выражает мое мнение, и мы оставим ее без поправок до следующего случая...

   - Извините, - перебил Мидуинтер, - вас здесь ждет что-то еще, не привлекшее вашего внимания.

   Он несколько нетерпеливо указывал на письмо, лежавшее на столе. Он мог скрыть от Аллэна зловещее открытие, сделанное им в то утро, но не мог преодолеть тайного недоверия к обстоятельствам, пробудившимся в его суеверной натуре, - инстинктивного подозрения ко всему, что случалось, как ни обыкновенно или ничтожно было обстоятельство, - в первый достопамятный день, когда началась жизнь в новом доме.

   Аллэн пробежал глазами письмо и бросил его через стол своему другу- Я ничего не понимаю, - сказал он. - А вы можете понять?

   Мидуинтер медленно прочел письмо вслух:

  

   - "Милостивый государь, надеюсь, вы простите, что я осмелился послать к вам несколько строк, которые вы найдете по приезде вашем в Торп-Эмброз. Если все равно по каким-нибудь обстоятельствам вы не расположены поручить ваши дела мистеру Дарчу..."

  

   Мидуинтер вдруг остановился и подумал.

   - Дарч - это наш приятель нотариус, - сказал Аллэн, предположив, что Мидуинтер забыл это имя. Разве вы не помните, как мы бросали полкроны на столе в каюте, когда я получил два предложения насчет коттеджа? Орел - майор, решетка - стряпчий! Это стряпчий.

   Не отвечая ничего, Мидуинтер продолжал читать письмо:

  

   - "Если все равно по каким-нибудь обстоятельствам вы не расположены поручить ваши дела мистеру Дарчу, я прошу позволения сказать, что я буду очень рад заняться вашими делами, если вам угодно будет почтить меня вашим доверием. Вкладываю адрес моих поверенных в Лондоне, если вам угодно навести обо мне справки. Опять извиняясь в моей смелости, имею честь быть, милостивый государь, ваш покорнейший слуга.

   А. Педгифт"

  

   - По каким-нибудь обстоятельствам, - повторил Мидуинтер, положив письмо. - Какие обстоятельства могут помешать вам поручить ваши дела мистеру Дарчу?

   - Ничего не может помешать мне, - сказал Аллэн, - кроме того, что Дарч был фамильным нотариусом. Он первый написал мне в Париж о моем наследстве, и, если У меня случатся дела, разумеется, я поручу их ему.

   Мидуинтер все недоверчиво смотрел на открытое письмо, лежавшее на столе.

   - Я очень боюсь, Аллэн, не случилось ли уже чего-нибудь, - сказал он. - Этот человек никогда не осмелился бы обратиться к вам с такой просьбой, если бы не имел причины предполагать, что он будет иметь успех. Если вы желаете с самого начала привести в порядок ваши дела, пошлите сказать мистеру Дарчу сегодня же утром, что вы здесь, и пока ничего не отвечайте на письмо мистера Педгифта.

   Прежде чем они успели обменяться еще несколькими словами, лакей явился с завтраком. За ним пришел буфетчик, человек с необыкновенно вкрадчивым и приятным голосом, с вежливым обращением и с носом, похожим на луковицу. Всякий, кроме Аллэна, увидел бы по его лицу, что он вошел в комнату, с тем чтобы сообщить господину нечто особенное. Аллэн, не вникавший глубоко в суть событий и думавший о письме нотариуса, прямо приступил к нему с вопросом:

   - Кто мистер Педгифт?

   Буфетчик тотчас поспешил показать свои обширные познания. Мистер Педгифт был второй из двух нотариусов в городе. Он не так давно стал известен, не так богат и не так уважаем вообще, как старый мистер Дарч. Он не занимался делами самых знатных людей в графстве, не бывал в лучшем обществе, как старый мистер Дарч. Тем не менее это был человек способный в своем деле, известный своей честностью и знанием дела во всем округе, словом, после мистера Дарча лучший юрист, а по наружности выше его в том отношении, что Дарч был брюзгливым стариком, а Педгифт нет.

   Сообщив эти сведения, буфетчик, благоразумно воспользовавшись выгодами своего положения, перескочил, не останавливаясь ни минуты, от мистера Педгифта к делу, которое привело его в столовую. Летний расчет приближался, и фермеры привыкли, чтобы им давали знать за неделю до обеда, который всегда давался в тот день, когда они вносили свои деньги. При таких не терпящих отлагательства обстоятельствах и так как еще не было сделано никаких распоряжений и еще не назначен управляющий в Торп-Эмброз, то следовало какому-нибудь доверенному человеку взяться за это. Этим доверенным человеком был буфетчик, и поэтому он теперь осмелился побеспокоить своего господина на этот счет.

   Тут Аллэн раскрыл было губы, чтобы прервать буфетчика, но его самого прервали, прежде чем он успел произнести слово.

   - Подождите! - вмешался Мидуинтер, видя по лицу Аллэна, что он подвергается опасности быть публично провозглашенным в качестве управителя. - Подождите! - повторил он настойчиво. - Я прежде хочу с вами поговорить.

   Вежливое обращение буфетчика не было нарушено внезапным вмешательством Мидуинтера и его собственным изгнанием со сцены. Только покрасневший нос обнаружил чувство оскорбления, охватившего его, когда он удалился. Надежды мистера Армадэля угостить своего друга и себя в этот день лучшим вином в погребе подвергались опасности, когда буфетчик ушел в нижний этаж.

   - Шутки в сторону, Аллэн, - сказал Мидуинтер, когда они остались одни. - Ваших арендаторов должен принять в день уплаты арендных денег тот, кто действительно способен занять место управителя. При всем моем желании научиться я не могу понять это дело в одну неделю. Прошу вас, не поставьте себя в фальшивое положение относительно других людей из-за попечений о моем благосостоянии. Я никогда не прощу себе, если буду несчастной причиной...

   - Потише, потише! - вскричал Аллэн, изумляясь необыкновенной серьезности своего друга. - Если я напишу в Лондон с сегодняшней почтой, чтобы тот человек, который прежде занимался здесь, приехал сюда, останетесь ли вы довольны?

   Мидуинтер покачал головой.

   - Времени немного, - сказал он, - а может быть, этот человек не свободен. Почему бы вам не написать к мистеру Дарчу? Пошлите к нему сейчас, прежде чем отойдет почта, и мы увидим, может ли он нам помочь.

   Аллэн подошел к боковому столику, на котором лежали письменные принадлежности.

   - Вы будете завтракать спокойно, неугомонный старикашка, - сказал он и написал к Дарчу со своей обыкновенной спартанской краткостью выражений:

  

   "Милостивый государь!

   Я уже здесь. Угодно вам сделать мне одолжение быть моим поверенным в делах? Я спрашиваю вас об этом потому, что мне нужно посоветоваться с вами сейчас. Пожалуйста, заезжайте ко мне сегодня и останьтесь обедать, если можно.

   Искренно вам преданный Аллэн Армадэль".

  

   Прочитав вслух это сочинение с нескрываемым восторгом к быстроте своих литературных способностей, Аллэн адресовал письмо мистеру Дарчу и позвонил в колокольчик.

   - Отвезите это письмо сейчас, Ричард, и подождите ответа. Если в городе есть какие-нибудь новости, узнайте о них и привезите их с собой. Посмотрите, как я распоряжаюсь моими слугами! - продолжал Аллэн, подходя к своему другу, сидевшему за завтраком. - Посмотрите, как я вхожу в мои новые обязанности! Я не пробыл здесь еще и дня, а уже интересуюсь моими соседями.

   По окончании завтрака оба друга пошли провести утро под тенью деревьев в парк. Настал полдень, а Ричард не являлся. Пробил час, а все еще не было ответа от мистера Дарча. Терпение Мидуинтера не могло выдержать этой медлительности. Он оставил Аллэна дремать на траве и пошел в дом узнать. Город находился в двух милях от Торп-Эмброза, но день был рыночный, и Ричарда, без сомнения, задержали его знакомые, с которыми он, наверно, встретился в городе.

   Через полчаса посланный вернулся и поспешил сообщить ответ своему господину, лежавшему под деревом в парке.

   - Мистер Дарч прислал ответ? - спросил Мидуинтер, видя, что Аллэн ленится задать этот вопрос.

   - Мистер Дарч был занят, сэр. Он приказал мне сказать, что он сам пришлет ответ.

   - Есть какие новости в городе? - сонным голосом спросил Аллэн, не давая себе труда раскрыть глаза.

   - Нет, сэр, ничего особенного.

   Подозрительно наблюдая за слугой, когда он дал этот ответ, Мидуинтер приметил в его лице, что он говорил не правду. Ричард, очевидно, находился в замешательстве и, очевидно, успокоился, когда молчание его господина позволило ему уйти. Подумав несколько, Мидуинтер пошел за ним и нагнал удалявшегося слугу на дорожке перед домом.

   - Ричард, - сказал он спокойно, - справедливо ли я угадал, что в городе есть какие-то новости и что вы не хотите сообщить их вашему господину?

   Слуга вздрогнул и изменился в лице.

   - Я не знаю, как вы угадали это, сэр, но не могу опровергать, что вы угадали правду.

   - Скажите мне, в чем состоят эти новости, а я возьму на себя ответственность передать их мистеру Армадэлю.

   После некоторой нерешительности Ричард, внимательно рассмотрев со своей стороны лицо Мидуинтера, наконец решился повторить то, что он слышал в этот день в городе.

   Известие о внезапном приезде Аллэна в Торп-Эмброз разнеслось за несколько часов до прибытия туда слуги. Где он ни был, он везде находил, что господин его составлял предмет общих разговоров. Мнение главных лиц в городе, окрестных дворян и главных арендаторов поместья о поведении Аллэна было вообще неблагоприятно. Только накануне комитет, образованный для устройства публичного приема нового сквайра, решил ход процессии, серьезный вопрос о триумфальных арках и назначил способного человека собирать подписку на флаги, цветы, фейерверк, угощение, оркестр. В неделю деньги могли быть собраны, и ректор написал бы к мистеру Армадэлю, прося его назначить день. А теперь Аллэн добровольно пренебрег публичным приемом, желавшим его почтить! Все догадались (это, к несчастью, было справедливо), что его секретно уведомили об этом. Все объявили, что он умышленно прокрался в свой собственный дом, как вор, ночью, чтобы избавиться от вежливости своих соседей. Словом, обидчивая важность маленького городка была задета за живое, и не осталось и следа завидного положения Аллэна в уважении его соседей.

   С минуту Мидуинтер смотрел с безмолвным огорчением на вестника этого неприятного известия. Когда эта минута прошла, сознание критического положения Аллэна заставило Мидуинтера поискать средства против этого зла.

   - Нравится ли вам ваш господин, Ричард, насколько вы могли узнать его в это короткое время?

   На этот раз слуга отвечал без малейшей нерешимости:

   - Более приятного и доброго господина, как мистер Армадэль, нельзя желать.

   - Если вы это думаете, - продолжал Мидуинтер, - вы согласитесь сообщить мне некоторые сведения, которые помогут вашему господину помириться с его соседями. Пойдемте в дом.

   Он прошел в библиотеку и, задав необходимые вопросы, записал имена и адреса самых влиятельных особ, живших в городе и в окрестностях. Сделав это, он вызвал главного лакея, а Ричард послал в конюшню сказать, чтобы коляска была заложена через час.

   - Когда покойный мистер Блэнчард делал визиты соседям, вы ездили с ним или нет? - спросил он, когда вошел главный слуга. - Очень хорошо. Будьте готовы через час ехать с мистером Армадэлем.

   Отдав это приказание, он пошел к Аллэну со списком его соседей в руках. Он улыбнулся несколько грустно, сходя с лестницы.

   "Кто подумал бы, - спрашивал он себя мысленно, - что мое лакейское знание господских обычаев когда-нибудь пригодится для Аллэна?"

   Предмет общего негодования невинно дремал на траве, шляпа спустилась ему на нос, жилет расстегнулся, а панталоны задрались кверху. Мидуинтер разбудил его без малейшей нерешительности и безжалостно повторил известие, сообщенное слугой. Аллэн принял это весьма спокойно.

   - Черт их побери! - вот все, что он сказал. - Выкурим еще сигару.

   Мидуинтер взял сигару из его рук и настоял на том, чтобы он серьезно взглянул на это дело и помирился со своими оскорбленными соседями, лично отправившись к ним с извинением. Аллэн с удивлением сел на траву и с испугом вытаращил глаза. Неужели Мидуинтер положительно хочет заставить его нарядиться во фрак, надеть круглую шляпу и чистые перчатки? Неужели он серьезно намеревается запереть его в коляске с лакеем на запятках, с визитными карточками в руках, заставить кататься из дома в дом и говорить дуракам, что он просит у них извинения в том, что не позволил им выставить себя напоказ? Если что-нибудь столь крайне нелепое должно быть сделано, то, во всяком случае, это не может быть сделано в этот день: он обещал очаровательной мисс Мильрой зайти в коттедж и привести с собой Мидуинтера. Что ему была за нужда до хорошего мнения окрестных дворян? Единственных друзей, какие ему были нужны, он уже имел. Пусть все соседи повернутся к нему спиной, если хотят, торп-эмброзский сквайр ни капельки об этом не заботится.

   Позволив ему истощить весь запас его возражений, Мидуинтер попробовал использовать свое личное влияние. Он дружески взял Аллэна за руку.

   - Я буду просить вас о большой милости, - сказал он. - Если вы не хотите ехать к этим людям собственно для себя, поезжайте к ним для того, чтобы сделать удовольствие мне.

   Аллэн застонал с отчаянием, вытаращил глаза с безмолвным удивлением на растревоженное лицо своего друга и покорно уступил. Когда Мидуинтер взял его под руку и повел домой, Аллэн печально посмотрел на коров, которые паслись спокойно в приятной тени.

   - Не говорите это моим соседям, - сказал он, - но мне хотелось бы поменяться местами с одной из моих коров.

   Мидуинтер оставил его одеться, дав слово вернуться, когда подадут коляску. Туалет Аллэна продолжался довольно долго. Он начал тем, что стал читать свои визитные карточки, потом рассматривать свой гардероб и посылать своих соседей в ад. Прежде чем он успел придумать третий способ к затяжке, необходимый предлог неожиданно представился вместе с появлением Ричарда, вошедшего с письмом в руке. Это был ответ, присланный мистером Дарчем. Аллэн шумно запер гардероб и обратил все внимание на письмо нотариуса. Оно содержало следующие строки:

  

   "Милостивый государь!

   Я получил ваше письмо сегодня, в котором вы удостоили сделать мне два предложения. Первое, чтобы я был вашим поверенным в делах, а второе, чтобы я приехал сегодня к вам. Относительно первого предложения я прошу позволения отказаться от него с благодарностью. Что касается второго, я сообщу вам, что обстоятельства, дошедшие до моего ведома относительно коттеджа в Торп-Эмброзе, делают для меня невозможным принять ваше приглашение. Я узнал, милостивый государь, что мое предложение вы получи